Читать книгу Последний человек на Земле - Алики Пирамида - Страница 1

Свинцовое небо, увядшая трава на крутом склоне. Кюа карабкалась из последних сил. Ноги поскальзывались на мокром дерне, спеленутый ребенок оттягивал руку.

– Мамочка!

Не останавливаясь Кюа скосила взгляд – старший из ее сыновей, совсем маленький еще мальчик, безнадежно отстал, он не поднялся и наполовину. А преследователи были уже близко, темневший в сумерках перелесок один за другим изрыгал из себя их серые силуэты.

– Хватайся! – Кюа сползла вниз и швырнула сыну край своего пояса. Другой ее ребенок, привязанный за спиной, завыл от страха.

– Давай! – схватив вскарабкавшегося сына за плечо, она потащила его наверх.

– Мамочка! – запыхавшись, произнес он.

– Бежим!

И не лесочка, ни ложбинки, ни какой скалы завалящей не оказалось наверху. Голое, открытое всем ветрам место, другой край которого резко обрывался над бурлившей внизу рекой. И с мучительной тоской Кюа поняла, что лезла сюда именно за этим. Что лезла с подспудным намерением сброситься вниз с высокой кручи, получив мгновенную и безболезненную смерть, а не такую, что была у ее сородичей.

– Идем! – Кюа крепче сжала руку сына, и гомон десятка злых голосов настиг их – преследователи были уже у подножия холма.

– Мама, смотри!

Сын вырвался от нее, побежал, и мимолетное облегчение – может, хотя бы ему удастся спастись, – сменилось черным ужасом. Сын бежал в распахнутую дверь какого-то узкого строения, которого, казалось бы, еще секунду назад не было на этом холме.

– Стой!

Разве хрупкие стены и жалкие двери удержат, разве они спасут? Кюа, в последнем отчаянном рывке кинулась вслед за сыном – но было уже поздно, первый из преследователей был уже наверху. Его гулкие шаги черным ужасом заполняли собой все вокруг, ребенок, привязанный за спину, голосил, и в глупом, безотчетном желании спастись – спасти сына, детей, – Кюа захлопнула дверь перед заголившейся в зверской злобе рожей.

И преследователь врезался в дверь со всего размаху. Но дверь не поддалась. Она не сдвинулась ни волос, она стояла как каменная, и сквозь ее, почему-то прозрачную, как слюда поверхность, было видно, с каким отчаянным непониманием пытается ее пробить злобный преследователь. Вот их стало двое, трое, четверо – все они колошматили по двери ногами, каменными топорами, потом подтащили бревно, но ничего не поменялось. В непонятной тишине они били и били, но ничего не происходило. Их рты открывались в беззвучных криках, щепки разлетались во все стороны – но на этом все. Как будто по ту стороны были не люди, а дым, туман, принявший их форму. Кюа обессилев опустилась на пол.

– Мамочка, – сын прижался к ней.

Одурманенная невероятной усталостью, ошеломленная внезапным спасением, Кюа отвязала младшего сына, прижала к себе всех своих детей, и тут же уснула.

Проснулась она от резкой и болезненной мысли, что все случившееся было лишь сном, маревом убитой горем души – но все было на месте. Прозрачная дверь, сквозь которую была видна полоска розовевшего неба, дети: свернувшийся калачиком старший, прижавшийся к ее боку младший, раскинувшийся во сне младенец. Было тепло. Очень странно, что было тепло в этот, обычно ледяной предрассветный час. Кюа в облегчении откинулась, и снова уснула.

– Мама, воды.

Кюа проснулась от того, что старший сын хлопал ее по плечу.

– Мамочка, ты дашь мне воды? – повторил он.

Кюа села – сквозь прозрачную дверь лились лучи дневного света. Преследователи никуда не делись, один из них полулежал, прислонившись к прозрачной дверной поверхности, чуть дальше возился другой, он разводил костер. Видимо, они решили взять измором.

– Мама, у тебя есть вода?

Кюа повернулась к детям – старший стоял, вопросительно глядя на нее, младший сын, двух с лишним лет, безмятежно гулил, пряча руки в валявшихся на полу пеленках. Младенец все еще спал, его голое тельце приподнималось и опускалось в такт дыханию.

– Мама?

Что им, собственно пить? Кюа огляделась – ровные стены, ровный пол. Каменный свод. Ни стола, ни лежака, ни какой-то посуды – ничего не было в этой странной хижине. Не было даже очага, и совершенно непонятно было, откуда в этом узком строении берется тепло.

Сын перестал спрашивать и сел на корточки, младший, двухлетка, немедленно потянулся к нему, и старший взял его на руки.

Вода была снаружи. Достаточно было спуститься с холма, дойти до реки и пей сколько хочешь. Но для этого надо было сначала выйти.

– Подождем. Может, злые люди уйдут, – сказала Кюа сыну, и он кивнул ей в ответ.

Младенец проснулся, Кюа взяла его на руки, и начала укачивать.

– Пить! – звонко попросил младший сын.

И пол разверзся. Кюа испуганно поджала ноги, дети прильнули к ней – но маленькая четырехугольная ямка закрылась так же быстро, как и открылась. На сером каменном полу осталась высокая прозрачная миска, полная воды.

– Мама? – вопросительно произнес старший сын.

Дрожащей от страха рукой Кюа взялась за миску. Жидкость в ней пахла водой. И на вкус была как вода. Сделав глоток, Кюа отдала миску детям, и через несколько мгновений старший ребенок вернул ее – пустой. Кюа держала этот странный сосуд в руках, и не знала, что с ним делать. Красивый – она сохранила бы его для себя… Если бы могла выйти. Поколебавшись, Кюа поставила миску на пол, и тут же вскрикнула – миска исчезла так же как и появилась.

Некоторое время Кюа сидела, не в силах понять произошедшее. Из оцепенения ее вывел требовательный гомон младшего сына:

– Кушать! Кушать, кушать!

Кюа впилась взглядом в каменные плиты, в то место, откуда появилась вода, она ждала нового чуда, и оно произошло. Пол раскрылся и тут же закрылся, Кюа могла бы поклясться, что это стремительное движение ей показалось – но вот у ее ног стоит другая миска, полная непонятной, но, судя по запаху, вполне съедобной жижи.

Кюа взяла миску в руки, поднесла к губам, и принялась хлебать. После нее поел старший сын, потом младший. Молоко пришло, и младенец жадно припал к ее груди. Жижа была тяжелой, питательной, Кюа была сыта, но она ела сама, и кормила детей до тех пор, пока миска не опустела. Отставив ее, Кюа вытерла рот тыльной стороной заскорузлой ладони.

Было тихо, воздух был свежий, в нем не ощущалось даже обычного после трапезы запаха еды. Детей, уставших от многодневного бегства, опять начало клонить в сон. Кюа покачала младенца, накрыла обоих мальчиков своей кожаной накидкой, и тоже приготовилась спать. Но сон не шел. В груди ее тугим узлом свернулось новое чувство. Кюа села, и уставилась сквозь прозрачную дверь.

– А теперь, – сказала она, – я хочу отомстить.