Уши, в которые исповедуется мизантроп
Описание книги
Кому исповедоваться мизантропу? Самому отъявленному, застрявшему в своём коконе-архетипе вплоть до наступления четверти пятого, иждивенцу? Герой планировал раскроить, распороть концепцию своего существа на послушные нити, орудуя иглой своих путешествий. Удалось ли? Канун четверти пятого – время, имеющее особый, мистический, отчасти экзистенциальный смысл в течении всей исповеди, саморазоблачаясь к своему наступлению. Это промежуток времени, когда герой возвращается домой. Но домой ли? Что в нашем понимании дом, куда мы возвращаемся в канун четверти пятого? Что в нашем понимании путь, ведущий по инерции прочь, но по окончанию своему упирающийся в порог дома, с которого мы его вели? Когда мы начинаем задавать вопросы, а когда нам приходится на них отвечать, чтоб успеть к ужину, переступив порог в назначенное время? Эту исповедь можно назвать личной драмой, сваренной в бульоне экзистенциального кризиса, закипевшего в котле с чаяниями и мечтаниями аккурат к ужину. А успеет ли к нему герой?
Отрывок из книги
Время утомлённо зевало, впрочем, как и всегда; а я был предоставлен самому себе в прескверном ожидании четверти пятого. Но в ожидании ли, как казалось? И время ли умаявшись, зевало? И в столь же прескверном, как мне чудилось, когда я так забавно сидел у него на кончике языка, пока ему еще было чуждо чувство голода?
Скоро, по моим ленивым арифметическим подсчётам и приглушенному шуму бьющейся посуды из рук дряхлых, нуждающихся во всяких поощрениях, поварих, наступит время ужина, четверть пятого: время для тех, кто перестал удивляться. Есть ли толк удивлять вино натертым до блеска бокалом, или бокал оттенками старости винограда? Давно пора разбить бокал, наполненный им, и увидеть в мещанской грязноте осколков то ли Пилата, то ли ухмылку расплескавшейся с краёв, задолго до падения бокала, юности. Жалею, что не разбил бокал до того, как поддался ухищрениям проголодавшегося времени, стучащего рассерженно вилкой по спиралевидным пружинам терпений!
.....
Я рассматривал твои ступни, которыми ты прокладывала тропу прямо в Преисподнюю, и обонянием отмечал в своих утренних, умывальных ритуалах злоуханные миазмы, которыми ты с упоением душилась, прежде, чем уходить.
– Обещай, что не бросишь меня. – голословно сокрушаясь, шептала в телефонную трубку, во время своих частых ночлегов. – Обещай, что не перестанешь любить!
.....