Читать книгу Алиса вступает в игру - Алина Лис - Страница 1

– А все потому, – сказала фиолетовая гусеница в банном халате, – что ты слишком много куришь. Курение вызывает рак.

– Я не вызываю курение, – обиженно прогундосил рак (ярко-красный, в синей полицейской фуражке).

– Правильно. Оно вызывает тебя.

– Не вызывает.

– Вызывает.

– Не вызывает!

– Вызывает!

– Эй, послушайте! Я вообще не курю, – не менее обиженно запротестовала я.

– Это-то и плохо. Ты слишком напряжена, научись расслабляться, – посоветовала гусеница. – А мне пора окукливаться.

В подтверждение своих слов она скинула халат, достала моток пряжи и начала с профессиональной сноровкой обматывать себя.

– Тебе звонят, – пятясь, сообщил рак. – Возьми трубку уже.

Он был прав, черт побери! Противный звук телефонного звонка ворвался в сновидение, как отряд ОМОНа врывается в запертое помещение.

Сон, конечно, был больше дурацким, чем интересным, но все равно будить человека утром в воскресенье – то еще свинство, особенно если побудка происходит от телефона. Хуже звонка утром в воскресенье может быть только звонок утром в субботу, когда еще лелеешь надежду как следует отоспаться после трудовой недели.

Телефон трезвонил. Я с трудом заставила себя разлепить глаза, потянулась и нашарила на полу будильник. Шесть утра! Великолепно, безусловно, это самое лучшее время для светской беседы. Кто-нибудь типа моей мамы в такой час уже на ногах, бодр и весел, но я к этим счастливцам не отношусь, о чем друзья и родственники прекрасно осведомлены.

Однако пора уже взять трубку и объяснить телефонному хаму, как может быть опасна разбуженная в выходной день женщина.

Пока я думала все эти мысли, выползала из теплой постели и соображала, из какого именно угла пиликает трубка, звонок смолк. Вместо того чтобы успокоиться, я разозлилась еще больше. Это ж надо: сначала подло устроить неурочную побудку, а потом еще и смыться, не дав возможности нарычать на обидчика!

Но не судьба мне была сегодня дослушать поучения фиолетовой гусеницы. Стоило забраться обратно в постель, как начал трезвонить мобильник. Я тигрицей рванулась через всю комнату к сумочке, вывалила содержимое на пол. Платочки, кошелек, ежедневник, визитница, косметичка, ручки, жвачка… Телефон надрывался голосом Фрэдди Меркури. Да где же он?!

Я все-таки успела нащупать мобильник раньше, чем неизвестный испарился, лишив меня надежды на месть.

На экранчике светилась довольная рожа моего бывшего. Почему-то я совершенно не удивилась. Во времена нашего совместного сосуществования Саша, будучи ранней пташкой, любил будить меня по выходным часов в восемь утра, подобно коту оглашая пространство квартиры громкими воплями вроде: «Солнце встало за горой и пора нам снова в бой!» или «Слушай, радость, хватит спать, время подвиг совершать!» Под «подвигом» в данном случае подразумевалось приготовление завтрака для моего благоверного, довольствоваться вчерашней лапшой с котлетами или бутербродами любимый супруг решительно отказывался.

Однако на этот раз он умудрился переплюнуть сам себя. Чтобы позвонить женщине в шесть утра выходного дня, да еще не какого-нибудь, а восьмого марта, для этого нужно быть человеком совершенно особого склада. Примерно такого, как мой бывший муж.

– С добрым утром, любимый. – Я вложила в голос столько яда, что хватило бы на десяток черных мамб.

– Ты не спишь?

– Твоими стараниями – нет. – Если бы телефонная связь давала возможность испепелить собеседника нажатием кнопки, он уже был бы мертв.

– Слава богу! Слушай, мне срочно нужна твоя помощь!

– Закажи пиццу.

– К-какую пиццу? – похоже, его проняло.

– С ананасами. Или морепродуктами – какая тебе больше нравится?

– Да при чем тут вообще еда!!! Это вопрос жизни и смерти!

– Убираться я к тебе тоже не поеду, – продолжила я игру, хотя его интонации свидетельствовали о том, что дело действительно серьезное.

– Нет-нет, речь совсем не об этом! У меня очень большие неприятности, а ты единственный человек, которому я могу полностью довериться.

– Ну ладно, что там у тебя?

Неприятности мой бывший умел выбирать с исключительным талантом. Он был не из тех людей, которые могут попасть в простую и банальную неприятность вроде спустившейся на дороге шины. Нет-нет! Если уж он нарывался на проблему, то только на первосортную, качественную и требующую нетрадиционного подхода.

Помнится, мы отдыхали на даче у друзей, супруг отправился купаться и пропал. Поначалу его долгое отсутствие никого не смутило – застолье протекало весело, и потерю бойца наш отряд заметил не сразу. Однако через пару часов я начала волноваться: за истекший период вполне можно было форсировать местную речушку туда и обратно раз пять, напиться, протрезветь и снова напиться. В итоге я заразила своим беспокойством друзей и родственников, мы снарядили поисковую команду и направились прочесывать лес.

Супруг обнаружился через полчаса. Он восседал на ветке у самой верхушки вековой сосны, сверкая белыми ягодицами. У подножия сосны ходил взад и вперед хмурый бородатый мужик с дубьем, выкрикивая нечто, вроде: «Леопольд, выходи, подлый трус!» – и обещая показать «жениному полюбовнику» небо в алмазах.

Мужичок оказался местным трактористом, которого угораздило застать жену с любовником в самый волнующий момент их уединения. Узрев неминуемую кару в лице разгневанного мужа, прелюбодей задал стрекача, не удосужившись натянуть трусы. Тракторист гнался за ним через поле до лесочка, потерял из виду, но практически сразу нашел. Разглядеть в подробностях внешность полюбовника мужик не успел, но это и не требовалось – преступника выдало полное отсутствие одежды. Кто бы мог подумать, что кроме незадачливого героя-любовника в лесу окажется еще один голый мужчина – Александр Лаптев, большой фанат нудизма.

Как мы снимали его потом с сосны, как успокаивали рассерженного тракториста, который очень хотел навалять кому-нибудь, просто чтобы сорвать досаду. Как искали потом одежду (трусы, к слову, так и не нашлись)…

Думаю, с каждым человеком хоть раз в жизни да случалось подобное. Но вот с моим бывшим такое происходит раз в две недели. Так что неприятности Александра Батьковича для меня дело в какой-то степени привычное и даже увлекательное. Как в рекламе: гарантированно получу заряд бодрости и хорошего настроения на весь день.

– Слушай меня внимательно. Мне нужно, чтобы ты поехала ко мне на квартиру.

– На Дубнинской?

– Да. Ключ от квартиры лежит в почтовом ящике – номер помнишь?

– Шестьдесят девятая?

– Правильно. На кухне в правом шкафчике сверху лежит кастрюля…

– Так и знала, что закончится банальным приготовлением завтрака! – возмутилась я. – Ты уверен, что пожрать – это вопрос жизни и смерти?

То есть я-то никогда и не сомневалась, что все мужики в этом уверены. Но все же те полтора года, что мы живем раздельно, он как-то умудрялся справляться с этим вопросом самостоятельно.

– Да какая, твою мать, готовка!

– Не выражайся.

– Хорошо. В кастрюле лежат пистолет и обойма. Возьми их и привези мне.

Ого! Вот это уже что-то новенькое. Я, конечно, знала, что у него есть пистолет: муж похвалялся им перед всеми друзьями и знакомыми. Но мне никогда не пришло бы в голову, что оружию может найтись иное применение, чем стрельба по банкам.

– Что, сезон охоты на гибэдэдэшников уже открыт? Кого собрался подстрелить с утра пораньше?

– Если повезет, то никого. Я правда не шучу – это очень важно. Я бы не стал звонить в такое время…

– Я поняла. Дальше что делать?

– Привези его мне. Через полтора часа я буду на заправке «Агат-нефть» на Ленинградском шоссе за Химками, по левую руку, если ехать из Москвы. Заправка чуть в стороне от дороги, так что постарайся не пропустить.

– Есть, мон женераль. Какие еще будут распоряжения?

– Не ерничай. Все очень серьезно.

– Надеюсь, ты расскажешь мне это «все»?

– Потом.

Короткие гудки в трубке. Такой резкий и невежливый обрыв разговора не в духе Саши. Видно, и правда дело серьезное. Придется ехать.

Учитывая обстоятельства, я считаю, что мне удалось совершить своеобразный гражданский подвиг, собравшись за пятнадцать минут. Не уложенная, не накрашенная, едва причесанная и кое-как одетая, я спустилась в холодные мартовские сумерки, навстречу потрясающей истории, которая полностью изменила мою жизнь.

***

В квартире под многозначительным номером 69 я была буквально пару раз. Эти неуютные и тесные холостяцкие покои на седьмом этаже обычной панельной многоэтажки бывший супруг снял несколько месяцев назад, разругавшись с любовницей.

Вечеринок на новом месте обитания он не устраивал, вопросы с пропитанием и уборкой решал самостоятельно, поэтому номер и расположение дома я помнила весьма приблизительно. Адрес второпях, естественно, не захватила, понадеявшись на свое знание местности. В результате на кружение по дворам и поиски нужного дома было потеряно почти двадцать минут.

Новенький кодовый замок на подъезде стал очередным препятствием. Минут пять я безуспешно пыталась подобрать код. Могла бы долбиться и дольше, не обрати внимания на процарапанные каким-то доброхотом цифры на двери.

Десять минут на вскрытие почтового ящика. Ни ласковые уговоры, ни ковыряние шпилькой в замочной скважине результата не дали, поэтому я, озверев, просто рванула на себя дверцу обеими руками. Ящик жалобно заскрежетал, и я стала счастливым обладателем связки ключей, кипы счетов за телефон и нескольких разноцветных рекламных листовок, обещавших «быстро и эффективно, со 100% гарантией» вернуть ушедшего мужа с помощью «православной белой ведьмы Прасковьи». Содрогнувшись от возникшей в воображении картины возвращения блудного Александра Лаптева в лоно семьи, я отбросила рекламу, как ядовитую змею.

К счастью, поиски пистолета много времени не отняли, он оказался точнехонько там, где и должен был быть по словам Лаптева. Когда я, нервничая и роняя ключи, запирала квартиру, до назначенной встречи оставалось пятнадцать минут.

Естественно, я опоздала. Тут к православной белой ведьме Прасковье не ходи, понятно, что за полтора часа никак не обернуться даже при полном отсутствии пробок и гибэдэдэшников.

Когда показалась заправка, времени на поиски разворота уже совсем не оставалось. Я оставила машину на противоположной стороне дороги у ближайшего перехода и дождалась зеленого света. Спешка спешкой, но попадание под колеса не вписывалось в мои планы.

Судя по всему, эта бензоколонка не принадлежала ни к какой крупной сети. Зато на ней имелись магазин и закусочная.

Разглядывая здание, я прошла по подъездной дорожке. Странно. Время, конечно, еще раннее, но на всей площадке наблюдалась подозрительная пустота. Ни клиентов, ни заправщиков, ни уборщиков. Только темно-синий «Ниссан Мурано» с тонированными стеклами припаркован сразу за выездом. Подъездная дорожка перекрыта железной раскорякой наподобие тех, что ставят в метро, мешая людям проходить так, как им хочется. На раскоряке, видимо, для усиления эффекта висел «кирпич» и белая табличка: «АЗС закрыта. Слив топлива, приносим свои извинения».

Я, конечно, не великий специалист по тонкостям работы автозаправок, но, по моим наблюдениям, если написано, что происходит слив топлива, – значит, где-то рядом должен стоять ярко-оранжевый бензовоз. Бензовоза видно нигде не было, однако бензином в воздухе пахло весьма ощутимо. Они что, бензин из колонок на землю сливают, что ли? Зачем? Много лишнего накопилось, деть больше некуда?

Какие-то подозрительные на вид лужи на асфальте действительно имелись, правда, ничего удивительного в этом не было: дни стояли не по-мартовски теплые, и луж хватало.

Признаться, в этот момент мне больше всего захотелось плюнуть на все авантюры моего бывшего мужа, на его дурацкую паранойю, на пистолет этот чертов тоже смачно плюнуть и по-быстрому сделать отсюда ноги.

Да и вообще кто назначает встречи на закрытых заправках? Он бы еще предложил в закрытом супермаркете встретиться!

А может, он и подъехал к месту, увидел, что тут, ничего не работает, да и смотал удочки по-тихому? Но почему тогда не позвонил?

Нет, надо идти. Собравшись с духом, я шагнула за ограждение. Цокот моих каблучков по бетонной площадке отдавался гулким эхом под нависающим над комплексом козырьком, а бензиновый дух стоял такой, что хоть осваивай анаэробное дыхание.

Я подошла к зданию и потянула на себя стеклянную дверь главного входа, ожидая, что вот сейчас она окажется запертой, и тогда можно будет со спокойной душой поехать домой, досматривать сон про фиолетовую гусеницу.

Увы, надеждам на мирный исход не суждено было сбыться. Колокольчик над дверью призывно звякнул, оповещая персонал заправки о моем присутствии. Торчать в дверях глупо, и я решительно протиснулась внутрь.

Никого. Полупустые полки с шоколадками, минералкой и стеклоомывайкой. В глубине виднеется касса, рядом небольшое бистро. И ни души. Может, Лаптев меня не дождался?

– Эй! – нерешительно позвала я, чувствуя себя героиней второсортного американского ужастика. – Есть здесь кто-нибудь?

И тишина. Нет никого. Налетай, грабители, сметай стеклоомывайку, хватай шоколадки и кока-колу, некому охранять барское добро!

Я нерешительно сделала еще несколько шагов и чуть не споткнулась о непонятный тюк, завернутый в тряпки. Прошипев сквозь зубы ругательство, еще раз осмотрелась по сторонам в тщетной надежде сообразить, как же это могло такое произойти, что немаленькое предприятие оказалось в таком заброшенном состоянии. Может, у работников случилась внеплановая забастовка? Или началась эпидемия холеры и их в полном составе срочно увезли на «Скорой»?

Я перевела взгляд на валявшийся на полу тюк и обмерла от ужаса. Предмет оказался вовсе не завернутым в тряпки кулем, как сперва показалось. Это был труп!

То есть я только через несколько секунд поняла, что это труп, а сначала просто увидела ногу в кожаном ботинке, темную куртку и коротко стриженный затылок…

Нет, я не завизжала. И не бросилась немедленно вон из помещения – неважно куда, лишь бы подальше. Наверное, просто не поверила сначала, что это действительно труп. Даже наклонилась проверить: вдруг человеку поплохело и он прилег отдохнуть?

Узнавание пришло внезапно. Темная куртка с серебристыми полосами – сама же и выбирала, поношенные кожаные ботинки, которые он все никак не соглашался выкинуть. Каштановые волосы, родинка на шее сзади…

В полном отупении я поднялась и обошла тело так, чтобы увидеть его лицо. Черты покойного неприятно заострились, лицо напоминало восковую маску, но сомнений быть не могло. На немытом несколько дней полу второсортной заправки лежал мой бывший муж – Александр Лаптев. Рубашка на его груди стала красной и блестящей от крови.

Я механически отметила, что Сашина одежда пребывала в крайнем беспорядке, словно его уже мертвого пытались раздеть, но так и не довели дело до конца.

На полноценный крик не хватило воздуха. Все, что удалось выжать из себя, – полупридушенный писк. В мозгу билось рефреном: «Если бы я не опоздала! Если бы только я не опоздала!»

Наверное, человеку, который редко сталкивался со смертью, невозможно вот так легко смириться с гибелью близкого человека. Сама не знаю, зачем я взяла его за руку.

Рука была еще теплой, но вялой и безжизненной. Я коснулась пальцами жилки на запястье и в каком-то умопомрачении начала срывающимся шепотом уговаривать Сашу потерпеть, не уходить, вернуться:

– Пожалуйста! Иди ко мне… ты нужен мне…

Разумеется, уговорами покойника не вернешь к жизни. Но что-то во мне отказывалось поверить в Сашину гибель.

А потом случилось странное. Воздух сгустился осязаемой тяжестью лег на плечи и не в ушах, а прямо в голове зазвучал бесплотный и далекий голос:

– Ты зовешь меня?

– Да.

– Я тебе нужен?

– Да.

– Ты готова принять меня? – в лишенном эмоций, интонаций и даже пола голосе мне послышались нотки нетерпения.

– Да, – ляпнула я раньше, чем успела понять, что это не Саша.

А потом стало страшно. Кто это? С кем я сейчас разговаривала?

Но в следующее мгновение мне стало вообще ни до каких мыслей, потому что от покойника ко мне словно протянулась невидимая льдистая паутинка. Холод пробежал от кончиков пальцев, тщетно искавших пульс, поднялся вверх по руке, стрельнул короткой болью в локте, обдал морозом шею сзади. Волоски на коже встали дыбом, потом бросило в жар, в ушах зашумело, и шум этот начал складываться в дикие, неуместные в этой ситуации звуки. Звон бубна, треньканье варгана. Низкий мужской голос бубнил что-то монотонно на неизвестном языке на одной протяжной ноте. В глазах потемнело и я почувствовала, что теряю сознание…

Я пришла в себя, стоя на коленях над трупом. Это все стресс… стресс и запах бензина – надышалась, вот и неудивительно… черте что мерещится…

Справа хлопнула дверь то ли туалета, то ли какой-то подсобки. Неожиданный звук мгновенно вымел из головы все мысли. Я повернулась в направлении звука, готовясь к самому худшему.

Черный силуэт метнулся в сторону выхода. Я успела разглядеть только длиннополый черный плащ. Жалобно тренькнул колокольчик, входная дверь отлетела, с грохотом впечатавшись в стену. Неведомый беглец выскользнул на улицу и исчез из поля зрения.

Все произошло так быстро, что невозможно было даже рассмотреть, мужчина это или женщина.

Не задумываясь, что и зачем я делаю, я вскочила и припустила за незнакомцем. По лужам мимо неработающих колонок, мимо железного ограждения и темно-синего «Ниссана». Человек в плаще поднажал, я безнадежно проигрывала эту гонку на своих каблуках, но впереди Ленинградка, а до перехода еще надо добежать.

Беглец не стал заморачиваться с такими условностями, как «безопасность дорожного движения». Он просто сиганул на газон, отделявший территорию заправки от шоссе, промчался по нему и, притормозив на полсекунды, чтобы оценить обстановку, бросился через дорогу, наперерез идущему транспорту.

По ушам ударил пронзительный рев тормозов старенького «КамАЗа»: водитель высунулся из кабины и прокричал беглецу вслед что-то нецензурное, снабдив свою речь для наглядности и большей убедительности жестами.

Подозрительный тип перемахнул через железное ограждение, разделяющее шоссе, шарахнулся от одной машины, ловко проскочил под носом у другой, сел в черный внедорожник, марку которого из-за расстояния разглядеть было невозможно, рванул с места и затерялся в идущем от города потоке.

Я подбежала к газону и остановилась, переводя дыхание. На раскисшем снегу чернела цепочка следов, а рядом с четким отпечатком подошвы валялась серая продолговатая коробочка, похожая на пульт управления от телевизора.

Серый пластик не был заляпан грязью, даже слегка поблескивал на солнце. Готова поклясться, что ее обронил незнакомец.

Какая удача! Убегающий убийца теряет мобильный телефон. Вот бы ему еще потерять по дороге паспорт и орудие преступления с отпечатками пальцев – тогда бы я мигом вывела его на чистую воду.

Разум объявил забастовку, в мыслях плясал полный хаос. Погоня закончилась слишком резко, внезапно, хотя нельзя сказать, что совсем уж бессмысленно.

Что делать дальше? Вызывать полицию, давать показания, звонить родственникам и друзьям Лаптева?

Я стояла на обочине и пыталась составить четкий план действий, но вместо этого внимание постоянно фиксировалось на каких-то незначительных мелочах: комья влажной земли, прикрытые остатками нерастаявшего снега, сухие растопыренные лапы придорожного кустарника, смуглая рука с дымящейся сигаретой, обладатель которой скрылся от окружающего мира за тонированными стеклами «Ниссана Мурано»…

Человек в «Ниссане» размахнулся и щелчком отправил недокуренную и до половины сигарету в ближайшую лужу. Рдеющий огонек сигареты описал дугу по воздуху, попутно крутанувшись несколько раз вокруг своей оси, затем он шлепнулся на границе мокрого пятна, разбросав вокруг себя искры.

Машина взревела двигателем и с визгом колес по асфальту рванулась по направлению к Москве.

По коже продрало морозом, внутри словно вспыхнула огромная сияющая неоном вывеска «Опасность!». От лежащего на земле окурка поднялся язычок пламени. В мгновение ока огонь разросся, пополз оранжевым кольцом, занимая собой всю площадь лужи, и, набирая силу, покатился гудящей волной к заправочным колонкам. Меня обдало волной жара, и в ту же секунду оцепенение уступило место паническому ужасу. Я повернулась и со всех ног бросилась по выездной дорожке вслед за уехавшим «Ниссаном».

Отбежав подальше, я обернулась. Заправка вся пылала, к небу поднимался черный столб дыма. Как завороженная, я смотрела на распустившийся ярко-оранжевый огненный цветок. Пламя ревело так, что было слышно, наверное, даже за километр, а ноздреватые сугробы на земле вокруг заправки растеклись грязными лужами.

Я сделала еще несколько шагов в сторону перехода, и в этот момент здание взорвалось. Глухой рев прокатился по окрестности, волна горячего воздуха толкнула меня, больно ударила по ушам и бросила на колени. Я ссадила себе ладони о твердый бетон и мелкие камушки обочины. Вокруг что-то сыпалось, рядом со мной приземлился кусок горящего пластика.

В голове шумело, перед глазами все плыло, а в горле застрял вкус бензина и дыма. Я потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Мир вокруг онемел, звуки долетали издалека, с трудом пробиваясь через вату, залепившую уши.

Сама не знаю, откуда взялись силы встать и осмотреться. Я находилась у самого перехода. Движение на Ленинградке стояло напрочь. Прямо напротив заправки столкнулось несколько машин, люди выглядывали и выходили, чтобы посмотреть на пожар и снимали его на мобильники.

Механически переставляя ноги, я перешла дорогу. Дым, поднимавшийся от заправки, стал гуще и чернее, языки пламени облизывали почти скрытый в этом дыму железный остов нависавшего над площадкой козырька и державших его колонн. Что случилось с самим зданием, видно уже не было.

Я дошла до своей машины, открыла дверь, упала в водительское кресло и разрыдалась.