Читать книгу Уши – не повод для развода! - Алиот Браянс - Страница 1

Взъерошенный, разозленный кесериец стремительно прошагал по кабинету прямо к бару. Открыв его, вытащил бутылку, и налив в бокал бордовой жидкости в один глоток осушил. Покрутил в руках бутылку, словно раздумывая налить еще или уже выпитого будет достаточно. Решив, что недостаточно, снова наполнил бокал, опустошив его в несколько глотков. Так и не получив ожидаемого успокоительного эффекта, зашвырнул бокал в стену. Послышался звон разбитого стекла. Мужчина устало опустился на пол и прикрыл глаза, пытаясь взять под контроль эмоции.

Недавно разбуженные эмоции, что сейчас возмущенно кипели в его душе, делали его неожиданно уязвимым. Скажи ему раньше кто, что он сможет отвернуться от данного самому себе обещания, он бы смыл нанесенное оскорбление кровью. А теперь оскорбление смывалось темно-красной жидкостью, каплями стекающей по стене.

«Почти как кровь Кэт… Выдать бы замуж эту девчонку до того как сделал ее своей ильми», – тяжело вздохнул он, возвращаясь к тому дню, когда сделал эту непоправимую ошибку разбудившую что-то дикое и необузданное в его душе. Что-то совершенно не поддающееся контролю. Что-то заставившее его сегодня отступится от всех принципов.

Чья жизнь важнее неизвестной девушки, проданной своей же семьей, или маленького мальчика, к которому за короткий срок пребывания на «Неуязвимом» он прикипел всей душой. А с недавних пор, когда мальчик стал оттаивать, он всерьез задумался над тем чтобы сделать его своим наследником.

«Мелкий ублюдок, лабораторный выкормыш, навязанный девицей и его ты хочешь сделать наследником высшего рода?», – возмущенно кипел узнавший, что он оформляет полноценное отцовство, Бруиант Феиде.

Маленький беззащитный потерянный мальчик, считающий себя монстром, таким и он был когда-то. Тогда, когда его лишили единственного родного существа – матери. Глава Совета, имевший несчастье по совместительству быть и его отцом, с какими чувствами по отношению к сыну не заморачивался. Дежурные фразы: «Ты должен быть самым лучшим», «Не подведи меня, сын», «Ты меня разочаровываешь», вот и все к чему сводилось его воспитание. И этот же отец только что озвучил ему варианты: либо он женится и обеспечивает законного наследника, либо папаша забирает Бодю на Кесерию и воспитывает его сам. И все бы ничего только для того, кто никогда не был на планете излучение ее спутников Ареда и Греда смертельно опасно, и справиться ли с ним организм мальчика неизвестно. А проверять… Нет, он не рискнет.

Вызов с дейча отвлек от пустых, бесполезных размышлений.

– Сирейк?

– Рейс, ты мне нужен в секторе Кви-15. Там засекли корабль риялзов, а я…, – неуверенно замялся его собеседник, пытаясь подобрать слова.

Это было так непохоже на вечно собранного и решительного ромбразца, что на память пришли слова Главы Совета: «Вас всех с ней пообщавшихся, словно подменили». И точно подменили. Сделали более уязвимыми, иначе он бы никогда не повелся на шантаж.

– А ты занят тем, что Катя назвала «медовым месяцем», – рассмеялся кесериец, чувствуя, как скопившаяся комом в груди, тревога немного отпускает. Все равно у него нет выхода, а благодаря заданию он получит хоть небольшую отсрочку, – Когда вылетать?

– Утром. Я сейчас перешлю тебе все материалы, – проинструктировал его Сирейк, а потом решительно добавил, – Зайдешь перед отлетом?

– Нет, дел много, – видеть сейчас радостную девушку и довольного жизнью ромбразца не хотелось. Нет, зависти не было, только теплая радость от того, что его друзья нашли друг друга. Но на фоне их счастливых лиц острее чувствовалось опостылевшее одиночество, – Попрощайся за меня с Катей и малышом. И береги их, – добавил он после небольшой паузы, зная, что лайор точно правильно истолкует этот мельчайший намек.

– Глава?

Кесериец отвечать не стал, лишь прикрыл глаза соглашаясь. Если с ним что-то случится, Бодю ничего не спасет. И это лорд Феиде, еще не в курсе, что тайно сделанный, по настоянию Кэт, анализ генетических маркеров показал родство между ними. Не связь «отец-сын», а скорее половинное родство «брат-брат». И это поднимало еще больше вопросов, так как означало, что кто-то владеет генетическим материалом Бруианта Феиде. А учитывая власть, которой обладает Глава Совета, и возможность его замены путем клонирования (о таких технологиях у них не слышали, а вот земляне оказались просвещены, чем и поспешили поделиться), то становится очевидным, почему все силы тайной канцелярии брошены на поиски лабораторий.

Кесериец резко встал и налив себе в бокал светло-зеленой жидкости, поспешно выпил. Как бы там ни было, но дел было действительно много, а времени мало. Чем быстрее он улетит, тем меньше шансов, что Совет снимет его с этой операции и отправит туда, где его ждет приобретенная отцом ильми.

***

Лиара, тремя оборотами ранее

Спорить с отцом было бесполезно, поэтому приняв смиренный вид, опустив глаза в пол (только ковыряния мыском ботинка не хватало для полноты картины) я безропотно выслушивала дальнейшие планы на мою судьбу: замуж-рожать-снова рожать и так до бесконечности пока не умру и не поспособствую, выложившись полностью, заселению величественной планеты Амбиок. А в перерывах между родами мне придется возделывать поля и всячески ублажать мужа, не гнушаясь никакой черной работы.

Отгоняя от себя перспективную картинку, повторяющую вчерашнею встречу с Левоной только с моим участием, сильнее сжала кулаки, вслушиваясь в отцовские слова о том, какая мне оказана честь, что сам Лихогури обратил на меня внимание. Лихогури был главой нашей общины, фактически самопровозглашённым императором нашей аграрной планеты, на которой сейчас проживало всего 23487 кёрни, из которых всего несколько тысяч кёрни мужского пола. Поэтому продать меня Лихогури, пусть даже и шестой женой, это небывалая честь для рода и выгода для семьи.

Не замечая пафосности своих слов, отец продолжал рассказывать про то, какую пользу принесет наш брак всем: семье, роду, мужу и даже Амбиоку. А у меня в голове крутился лишь один вопрос: «Сколько?». Сколько стоит безызвестная дочь Гостиуса Херара? Сколько он уже заработал, продав своих девять старших дочерей? И нужно ли мне радоваться, что мое рождение прекратило мучения матери, оставив меня самой младшей и последней, на ком он может нажиться? А ведь он не остановится. Не зря уже целый оборот Нареджа заглядывается на мою подругу Лиурику.

Высокопарная речь отца завершилась, а я так и не прониклась искренностью момента. Моя готовность к самопожертвованию умерла, так и не успев родиться. Покорно кивнула на дозволение покинуть кабинет и спешно вышла в сад. Нужно было собраться с мыслями и хорошенько подумать.

Выбраться с планеты нереально. Раз в несколько месяцев прилетал корабль риялзов, привозя заказанную Лихогури технику и инструменты, а иногда и рабынь. Парочкой таких обзавелся и отец, сетуя на то, что с тех пор как старшие дочери покинули дом, младшие перестали справляться с обязанностями.

Пройдя сад, обернулась на возделываемые поля, где сейчас трудилось порядка десятка рабов, большая часть из которых была не старше меня и приходилась мне кровными братьями. Странные шутки у Забытых богов – в законном браке моему отцу не досталось ни одного наследника, а тут столько сыновей от рабынь и ни одной дочери.

Увидев идущую мне на встречу Орхлу, поспешила перехватить тяжелую корзину с вавилце.

– Не стоит таскать тяжелое, Орхла. Мало ли что случится, – упрекнула беременную рабыню, глядя как переливаются под лучами Нареджа фиолетовые плоды.

– Да пусть лучше случится, чем еще один мой ребенок станет рабом своего же отца, – огрызнулась девушка. Она была всего на пять оборотов старше меня, но уже успела одарить моего отца четырьмя сыновьями. Красивая девочка, привезенная на планету риялзами, быстро потускнела и выцвела, не перенеся тягот жизни, и сейчас на меня смотрела взрослая озлобленная женщина с сальными волосами, обломанными тяжелой работой ногтями и сутулой спиной.

Тогда семь оборотов назад, я искренне надеялась, что мы с ней подружимся. Ведь разница между мной и младшей из сестер была больше, и ее уже готовили к замужеству. Сейчас, смотря на нее, я каждый раз понимаю, что моя жизнь будет ненамного краше. Только и того, что считаться буду женой, а не рабыней и рожать наследников, а не рабов. Да, и дали мне на два оборота больше времени на то, чтобы смириться с участью.

Донесла корзину до сарая и вернула Орхле. Нет, не смогу я так жить. Родить десяток детей и умереть, не дожив до сорока оборотов. В то время как мужчины с легкостью разменивают сотню.

Только куда же бежать? На севере ‑ Ледяные горы, на юге ‑ Выжженные земли, на востоке ‑ море Проклятых, на западе ‑ непроходимый Пламенный лес. И везде твари, что населяют эту планету. И нигде не выжить одной. Или выжить? Готова ли я прожить всю жизнь в одиночестве? Нет, чтобы я ни думала, но там хоть какой-то шанс на выживание, а тут медленное мучительное умирание.

Вещи давно уже собраны. Решение зрело последние полгода, в которые я еще надеялась, что мне повезет и отец выдаст меня за нормального мужчину, а не за плешивого старика, жены которого все время ходят беременными.

И может не гости он у нас пару лет назад, и не подсмотри я случайно за его развлечениями, я бы так не упрямилась и покорно приняла бы судьбу. Но тогда встав ночью попить воды, я стала невольным свидетелем его игр с Орхлой. А потом выхаживала ее умирающую от боли и не желающую жить.

Она и сейчас не желала. Озлобленно смотрела на меня и кидалась с упреками каждый раз, когда я излечивала ее от очередной болезни. Может, забрать ее с собой? Раньше я думала об этом, но сейчас, когда она вот-вот должна родить… Нет, не могу. Мне бы самой сбежать.

Вытащив из укромного уголка котомку, положила в нее принесенный свежий сыр и лепешки. Спрятала записанные матерью сказки и те две детские книжки, что когда-то давно, еще надеясь на наследника, купил отец, а потом и вовсе позабыл, так как учить грамоте было некого. Зато я благодаря им научилась читать и писать. И хоть это мне ничем не помогло, кроме того, что я прочла все мамины сказки, но почему-то казалось очень важным.

На ужине, слушая мечты и планы отца, старательно поддакивала, перебирая еду на тарелке. Нужно было поесть, но аппетита не было. Пихалась через силу, совсем не ощущая вкуса пищи.

Наконец мучительная пытка ужином и словоохотливым отцом закончилась, и я ушла к себе. Села на кровать, напряженно ожидая пока голубой Наредж, скроется за горизонтом.

Поселение никем не охранялось. Да, и нужно ли его охранять, когда для зверей включен охранный купол, а из кёрни никто не захочет жить вне общины. А даже если и захочет, то просто не выживет. Самоубийц в поселении нет, одна я такая отчаянная.

Выйдя за периметр, вздохнула с облегчением. Однако чем дальше удалялась от поселения, тем сильнее сжималось от страха громко стучащее в груди сердце. Завывание ветра в ветвях деревьев, шорох листьев, будто кто-то незримый идет за спиной, скрежет трущихся стволов, цокот ночных насекомых – все эти звуки негромкие днем слились в один непрерывный пугающий кошмар ночью.

Послышался вой и рычание диких марзгов, загоняющих какого-то мелкого зверя. Испугавшись, побежала, не разбирая тропинок. Выпростанные вперед ветки цеплялись за мои волосы, рвали простое серое платье.

В какой-то момент зацепилась за возникший на моем пути пенек и кубарем покатилась по склону обрыва. Упала в вонючую, застоялую воду, нырнув с головой. Отплевываясь, выбралась из грязной лужи, стягивая с головы нависшую жухлую траву и листья.

Мокрая, грязная, расстроенная, уселась под обрывом, перебирая вещи в котомке. Плакать хотелось неимоверно, но сил на слезы не было. Да, и некогда мне. Судя по месту, которое мне удалось рассмотреть, ушла я не так далеко, как мне хотелось. Впереди болото, слева непроходимая чаща, справа возделанные поля. Уходить нужно как можно скорее и как можно дальше. Вот, только в лес я не хочу – страшно. А идти через болото в темноте – глупо.

Выбирая между страшно и глупо, выбрала страшно. Решив не взбираться наверх, а идти под обрывом, свернула в сторону леса. Край болота был не очень топким, но идти все равно было тяжело. Под ногами хлюпала холодная вода. Ночная сырость проморозила мое мокрое платье, и я пожалела, что родилась в период сбора урожая.

Противная дрожь охватила тело, зубы нещадно стучали, надоедливые насекомые норовили ужалить, раскидистые ветви царапали, мокрые, полные воды ботинки еле передвигались. Но хуже всего был страх. Мерзкий, липкий, заставляющий испуганно вздрагивать от каждого шороха, вынуждающий повернуть назад и вернуться под защиту периметра… Стиснув зубы шла вперед, раз за разом воскрешая картинку истерзанного на утро после ночи с моим будущим мужем тела Орхлы.

Забрезживший рассвет, принес непередаваемое облегчение. Перебирала ноги, убеждая себя в том, что уже скоро я найду приют и тогда согреюсь и отосплюсь.

В очередной раз, споткнувшись и упав, поняла, что дальше не иду. Разжигать костер не было сил, да и рисковать не хотелось. Выбрав высокое разлапистое хвойное дерево, забилась между его корня. Сжавшись в комочек на куче иголок, попыталась заснуть.

***

Проснулась все еще мокрая и дрожащая от голодного рыка марзга. Что-то скреблось совсем рядом, пытаясь пробраться в мою уютную норку.

Осмотрелась. Пространство, в которое я забилась, оказалось неожиданно большим. Я даже могла спокойно сесть, что я и поспешила сделать, пока глаза привыкали к темноте. Что-то мельтешило на грани зрения. Свет то появлялся, то исчезал. И этот скребущийся тревожащий душе звук. Покрутила головой, пытаясь отыскать его источник.

В щели, через которую я забралась в логово, показалась большая, просто огромная, четырехпалая лапа, шарящая в поисках добычи. Отодвинувшись, забилась подальше в угол.

Радовало одно, судя по размерам лапы то, что он проберется в мое убежище. Затихла, в надежде дождаться пока зверю надоест. Но тот рычал, фырчал и рыл землю.

Вытащила из котомки кухонный нож и неумело перехватив, зажала в руках, наставив на врага. Так себе оружие. Да, и тем я не владела.

Вскоре в щели показался звериный нос, а за ним и вспыхнувшие злым огнем красные глаза. Испугавшись, стукнула пяткой по наглому носу. Зверь заскулил и пропал из виду.

Через некоторое время вернулся и снова начал копать, и протискиваться. Вновь махнула ногой. Раз, другой, третий. Тот злобно рычал на удары, но уже не скулил, а щелкал челюстями в ответ. После очередного неудачного удара острые зубы сомкнулись на моей лодыжке. Раздирая ее в кровь, вырывая куски мясо. Взвизгнув от боли, начала беспорядочно отмахиваться ножом. Пока огромная лапа не выбила его, отбросив в противоположный угол убежища.

Приказала себе успокоиться, а не впадать в истерию. Все-таки я видела врага. Ограниченная малыми размерами щели, в которую он протиснулся, его маневренность была ниже моей, а, значит, у меня есть шанс. Успокоившись, аккуратно поползла за ножом. Марзг проводил меня внимательным взглядом, принюхался к металлическому запаху моей крови, и принялся рыть активнее.

Подняв нож и, как можно крепче зажав его в правой руке, попыталась составить план действий. Но в голову, как назло, ничего не приходило.

Зверь щелкнул челюстями в непосредственной близости от моей отдернутой ноги. Испугавшись, кинула в него котомку и, решившись, прыгнула следом, наваливаясь телом на огромную морду, что уже почти наполовину влезла в мое убежище.

Марзг затрусил головой пытаясь освободиться. Я же сталась удержать ставший неожиданно скользким и клейким нож в руке. Осознав, что нож постоянно вырывается из руки, по которой что-то течет липкой струйкой, посмотрела на руку, но в темноте ничего рассмотреть не удавалось. И тут моих ноздрей достиг сладковато-приторный запах крови марзга. Растерявшись, выпустила нож и почти тут же скатилась с головы зверя.

Упала, ударившись локтем о выступающий корень. Заскулила от досады и боли. Сжавшись в комочек, задвинулась подальше вглубь безопасного укрытия.

Почувствовав неприятную мокрую липкость на ноге, вспомнила о ране. Оторвав кусок подола, перебинтовала голень.

Марзг выполз из моего закутка, оставив достаточный для моего побега просвет. Но я не решалась. Сидела, вслушиваясь в происходящее снаружи, мечтая поскорее выбраться из островка безопасности ставшего темницей.

Хотелось есть, но котомка исчезла вместе с зверем.

Сколько я просидела в ожидании каких-то действий со стороны марзга не знаю. Но в какой-то момент терпение просто закончилось.

Осторожно, опасаясь выдать себя, подползла к выходу. Выглянув наружу, никого не обнаружила.

Неспешно выбралась из убежища. И встала, с удовольствием расправляя затекшие мышцы и ощущая, как сотня тысяч иголочек пронизывает мое тело, наполняя кровью.

Огляделась. Марзг обнаружился в нескольких шагах от моего убежища. Недвижимый, заляпанный кровью, он обессиленной кучей покоился под деревьями. Недалеко от него валялась и моя котомка.

Тихонько, боясь привлечь внимание огромного хищника, побежала забирать свои ценности. Но тот так и не отреагировал на мои движения. Открытые глаза были наполнены пеленой боли и страдания, и лишь вздымающийся бок говорил о том, что зверь еще жив.

Марзг умирал. И я уже подхватившая котомку и отвернувшаяся чтобы уйти, не выдержала. Вернулась. Сделала шаг к нему:

– Ты только не нападай и я помогу, – пробормотала, стараясь не растерять уверенность, с которой только что решила помочь.

Еще медленный шаг. Не отрывая глаз от замутневшего взора, что настороженно следил за каждым моим движением.

Еще шаг. Я приближалась, дрожа от страха. Но повернуть назад уже не могла. Глаза заволокло слезами. Даже боясь это страшилище, я не желала стать причиной его смерти.

Еще шаг. Марзг тихонько рыкнул и я остановилась:

– Не хочешь, чтобы я помогала? Я-то уйду, но тогда ты точно умрешь, – говорила я первое, что приходило в голову, лишь бы не утратить свою напускную смелость. – Дашь нам шанс? Не хочу становиться убийцей. Пусть ты и сам виноват. Напал. Напугал. Но как-то все равно не хочется…

Я все-таки приблизилась к нему. Он позволил, и даже больше не рычал. Только как-то совсем обиженно и виновато отводил глаза от моего пытливого взгляда.

Довольно большая, хоть и неглубокая рана обнаружилась на шее. Видно, пытаясь избавится от застрявшего в ней с рукоятью ножа, зверь только сильнее расковырял ее и почти утопил в ней нож. Что же делать? Достать нож? А если поток сиреневой жидкости усилится и он истечет кровью? Шить? Игла и прочная аргова нить у меня есть. Но как это сделать?

Подумав немного, решила пока не трогать нож, а стянуть нитками тот участок через который маленькой струйкой текла кровь.

– Будет больно, но так надо. Ты главное не рычи и не дергайся, – уговаривала я марзга так, словно он мог меня понять.

Опасливо поглядывая на огромного зверя (и как такой маленький нож, выглядящий иголкой на его шее, смог причинить столько вредя?), сделала первый прокол кожи, едва не переломив надвое иголку и приложив столько сил, что буквально запыхалась. Да уж, проколоть такую шкуру казалось чудом, и иголки надолго не хватит. И тут я вспомнила, что захватила с собой клей. Клей, которым уже неоднократно клеила ботинки, потому что они давно были на веревках, а тратиться на новые отец не собирался. Поспешно вытрусила все из котомки, отыскивая тюбик.

Страх зверя прошел вместе с первым уколом, который он позволил мне сделать не рыкнув. Оторвала еще тряпицу от подола. Выковыряла нож, удивляясь молчаливой терпеливости марзга. Медленно, подсушивая края раны тряпкой, наносила клей и стягивала их, зажимая на несколько коротких мгновений.

Сиреневая лужа увеличилась почти вдвое. Зверь ни на что не реагировал, будто уже давно был мертв. Прикоснулась к боку, но дыхания так и не ощутила. Оббежала вокруг и коснулась носа, но тоже безрезультатно. Черные глаза, не сводящие с меня ранее взгляда, были закрыты.

– Спасительница. Пока спасала, не заметила, что раненый умер, – обиженно пробормотала я, ругаясь на свою медлительность.

Подняла котомку, грязный от сиреневой крови нож и пошла на восток, стирая злые слезы. И сколько бы я ни повторяла себе, что зверь был обречен и я сделала все, что могла, что выбора не было: либо я, либо он, накрывшее меня чувство вины исчезать не желало. Жгло изнутри, твердя, что это я во всем виновата. Нужно было сидеть дома и выйти замуж за того, на кого показали…

Жалость к себе накрыла волной, заставляя тело сотрясаться в безудержных рыданиях от потрясений, боли и страха.

Не так я представляла себе это путешествие.