Читать книгу Её забрал космос - Алиса Локалова - Страница 1

Отец часто так говорил про маму – её забрал космос. Мать работала на одной из международных космических станций в составе команды исследователей. “Марсианский астробиолог” – так её в шутку называли журналисты.

Мама слишком любила свою работу, потому отец и говорил так. Когда они развелись, это звучало даже романтично. Когда нам пришлось хоронить пустой гроб под памятником с ее именем – уже не очень.

Я, конечно же, тоже хотел, чтобы меня “забрал космос”. Хотел к матери на станцию, но не ученым, а каким-нибудь военным, например, морпехом, как в старом фильме про Чужих. Хотя какие морпехи в космосе?

Я все равно тренировался, сколько было сил. Пока ребята в школе обсуждали новую мангу Уана и Юскэ Мурата, я шерстил “Киберленинку” на предмет новых статей по астрофизике. Рвал жилы на пятиборье. Меня никто не спрашивал, кем я хочу стать, все и так знали.

Хорошо хоть отец вовремя напомнил мне, что космонавту нужно уметь ладить с людьми, иначе я превратился бы в социопатичного заучку. Мама тоже считала, что мне нужно больше общаться со сверстниками. Она мне здорово помогала в этом, когда прилетала на Землю: ходила на родительские собрания, охотно рассказывала про работу, когда ее просили, ездила на всякие школьные мероприятия со мной. Помню, на зимнем выезде на турбазу мы так разогнались с ней на лыжах, что нас едва не потеряли. Я готовился полететь в космос, она провела там едва ли не треть жизни – с нами только мастерам спорта тягаться!

К выпускному классу я заразил своим космическим энтузиазмом едва ли не всю параллель, не хуже дедули Маска! Но в Бауманку со мной поступили только двое близких друзей. А на отбор в космическую программу я отправился уже один. Я, конечно же, прошел, я не мог не пройти, сын Надежды Антиповой, “марсианского астробиолога”, с маниакальной точностью цитирующий советских астрофизиков и бегающий кросс, как древнегреческие марафонцы.

На следующие пару лет я с головой ушел в тренировки и необходимую теорию. Меня обещали отправить на марсианскую станцию, к маме.

На финальном этапе я едва не завалил все. Стоило выйти с очередной тренировки на центрифуге, как мне сообщили о маминой смерти. Папино “её забрал космос” сразу стало казаться напыщенной и жестокой насмешкой. Её забрал не космос. Её погубила чья-то дурацкая ошибка, чья-то трусость, чья-то жадность – какого-то инженера, недосмотревшего за состоянием шлюза. Космосу я бы простил. С человека спрос совсем другой.

– Поберёг бы себя, – сетовал тогда отец. – Такой удар для нас, а ты рвешься в новую нервотрёпку. В следующий раз бы полетел.

– Да когда он будет, следующий раз, – слова отца доводили меня до бешенства. Как он не понимал – я не мог теперь остаться на Земле, никак не мог! – Так хоть в глаза этим дуракам посмотрю.

– Зря виноватого ищешь, – папа, конечно, на самом деле понимал, почему я всё ещё рвался на станцию. – Все инженеры действовали строго по инструкциям. Кому ты там мстить собрался? Глюку в коде автоматики?

Я все-таки попал в состав на следующий полет. Поступил в силовое подразделение станции на орбите Марса, как и хотел. Два года назад на Марсе построили частную тюрьму – её содержали не государства, а корпорации. Поэтому вопрос безопасности на научной станции был достаточно актуален: между тюремным городком под куполом и станцией часто сновали челноки.

Никакой радости от достигнутой цели я не испытал. Меня едва не отстранили от полета из-за маминой смерти, но я неплохо держал себя в руках. Ведь там, на станции, всё ещё работал инженер, из-за которого мою мать забрал космос.

***

– Антипов!

– Я, – почему-то звучание собственного голоса меня удивило. Наверное, так долго отмалчивался, что забыл, какая я каркуша.

– Бричкин!

– Я!

– Воропаев!

Так с нами знакомился командир станции “Рубеж-1”. Кажется, он немного старомоден. Дисциплина дисциплиной, но эта перекличка выглядела как вековой давности фильм про Вторую мировую. Особенно забавно было смотреть, как мои товарищи пытались встать по стойке смирно в условиях невесомости.

– Вольно, духи, пошутил я, – сжалился командир. – Вряд ли кто-то потерялся во время полета, а? – он подмигнул. – Я Александр Симеонов, начальник русского сектора станции. Помните, пожалуйста, что вы не военные, а служба безопасности. Я знаю, что на Землю просочились слухи, что с Марса сбежал Гектор Донелли. Слышали про такого?

Парни вокруг неуверенно покивали. Я знал только, что он долго работал на трансатлантический конгломерат – типичный наёмник, занимавшийся неудобными для корпораций вопросами. В марсианские застенки он угодил, когда слетел с катушек и начал охоту на руководство конгломерата.

– Донелли считается не самым опасным преступником “Абасири”, – я с трудом вспомнил, что так корпораты назвали марсианскую тюрьму, – но я всё равно настаиваю: не геройствуйте. Если заметите, что он проник на “Рубеж”, оповестите Марс и начинайте эвакуацию. Ясно? – он сдвинул брови, и вместо кивков новоиспеченные космонавты догадались ответить вслух. – Всё, основной инструктаж получите на английском, вместе с коллегами из других стран. За мной.

В общем модуле действовала экспериментальная установка искусственной гравитации, слабенькая, меньше половины земной. Инструктаж был ёмким и понятным. Каждый отсек охраняет смешанный отряд. Меня определили на патрулирование американского отсека, руководил нашим отрядом невысокий крепкий японец, Такеши Исигуро. Помимо патрулей космонавты-безопасники имели и другие обязанности: сопровождение внешних работ на станции, проверка аппаратуры, ведение журнала и еще кое-что по мелочи. Всё строго по расписанию.

– Вадим Антипов? – Исигуро дождался, пока я размещусь в ячейке на территории русского отсека и пришёл. Наверное, знакомиться, а зачем еще? – Не думал, что ты полетишь сюда.