Я ухожу, Варя

Оглавление

Алиса Носикова. Я ухожу, Варя

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Отрывок из книги

«Честно признаться, не знаю, зачем пишу это. Возможно, я когда-нибудь выпущу эти записи как что-нибудь наподобие: «Мой дневник» или «Хроника моих мыслей» или «Моя жизнь». Ха-ха, смешно это. Правда, смешно. Но я писатель, и я должен что-то писать. Я провожу на работе сутки, я часто не сплю, а все пишу и пишу, не могу остановиться. И это хорошо, ведь компания, где я работаю, постоянно требует от меня новых сценариев, идей, историй для фильмов, сериалов, компьютерных игр. Я люблю свою работу, люблю, наверное, больше, чем свою семью. Знаю: звучит ужасно, и я не буду против, если тот, кто читает это сейчас, захочет закидать меня тухлыми яйцами. Но не надо, не стоит переводить на меня продукты, я сам все прекрасно знаю. Я люблю работу и еще люблю себя. Конечно, не приходится говорить о нарциссизме или эгоизме. Нет, ни в коем случае. Я просто люблю себя, в меру и без фанатизма. Я относительно молод, в самом рассвете сил, красив и хорош собой, умен и способен на многое. Я занимаю не последнюю должность в одной из крупнейших компаний США и имею заработок намного выше среднего. Почему я не могу быть довольным собой? И почему я стыжусь говорить о том, что не испытываю к себе отвращения? Наверное, потому что я знаю, как живут в моей стране, как в ней выживают. Зачем я когда-то, будучи двадцатипятилетним молодым человеком, уехал в Америку? Все просто: переехал ради денег, ради работы, ради любимого дела. Правда мне быстро наскучила эта страна и, через пять лет жизни в Лос-Анджелесе, я купил дом на берегу Средиземного моря на острове Сицилия и поспешил окунуться в атмосферу итальянской беззаботной солнечной жизни. Ох, да, я право очень устал и потому видимо совсем забыл, что все это время я был не один. Забыл, что не «уехал», а «уехали», что не «поспешил», а «поспешили». Прости меня, Варя, я, кажется, начал стирать тебя со страниц своей жизни. Я еще обязательно вернусь к своей жене и расскажу о том, почему ушел от нее. Мне просто нужно время, чтобы осознать все произошедшее и успокоиться… Дурак. Кому я вру? Себе? Нет, время мне нужно не для этого: не для «успокоения своих расстроенных нервов» и не для «утирания слез». Конечно, нет! Мне нужно время, чтобы понять себя и, наконец, найти ответ на вопрос: «Почему я ушел?». Я правда не знаю, почему. Правда, не знаю.

Сицилия. Чудесное место. Дивный остров, умопомрачительный край. Я никогда не видел ничего красивее чем то место, где по воле судьбы живу сейчас. Да простит меня родной Петербург, но закаты на Неве ничто по сравнению с тем, что мне приходится видеть каждый день из окон своего дома. Ради этого стоит жить: ради таких заходов солнца, ради такого безоблачного неба, пылающего от погружающегося в сон небесного светила, ради моря, которое вспыхивает, окрашивается красными и желтыми красками, будто дает свободу подводному огнедышащему дракону. Я обожаю Сицилию, итальянцев, их обычаи и устои. Я хотел бы родиться здесь, и я хочу тут умереть. Я работаю здесь на ту же компанию, я вообще не потерял ничего, переехав сюда. Наверное, ничего…

.....

11 сентября 1990 года – последний день «нашей нормальной и счастливой жизни, сынок». Так говорила моя мать, Краснова Людмила Викторовна. В этот день в Центральную городскую больницу на скорой помощи привезли мать с ребенком, девочкой трех лет. Это было поистине страшное зрелище. Это был тот самый случай, когда от ужаса хочется кричать, бежать, не оглядываясь, когда боль за другого человека настолько сильна, что кажется, будто тебе в сердце вонзают кусок стекла. Вонзают медленно, долго, и от этого твои мучения становятся еще невыносимее. Да, именно так чувствовали себя медсестры и врачи больницы. Я уверен, что многие из них до сих пор помнят тот день. Многим он еще долго, а может, и всю жизнь будет сниться в кошмарах.

Двери скорой помощи отворились, и персонал больницы, заранее предупрежденный о «крайне тяжелом случае», увидел следующую картину: на носилках лежала девушка лет двадцати пяти, очень бледная, красивая, с тонкими чертами лица. Точнее, так можно было сказать, если бы лицо ее не было изуродовано и окровавлено до последней степени. Нетронутыми остались только глаза. Они были открыты, и они были пусты. Огромные голубые глаза ничего не выражали, кроме дикого ужаса и абсолютной безнадежности. Пальто этой девушки также было в крови, рукава были изорваны, в некоторых местах прилипли куски грязи. Обуви не было вовсе. Ее волосы, когда-то бывшие светлыми и густыми, теперь стали темно-коричневыми, спутанными и редкими. Она была в шаге от смерти, и никто не мог отрицать этого. На себе девушка держала маленькую девочку. Миловидную и очень грустную. Она была мертва. Она скончалась еще на месте аварии, но мать не соглашалась ехать без нее, она мало что понимала, но на любые призывы выпустить из рук ребенка начинала кричать и махать руками из стороны в сторону.

.....