Отрывок из книги
Большинство детских воспоминаний, так или иначе у Алёши всегда были связанны с деревней и присущими ей атрибутами сельской жизни: с купанием в Клязьминском водохранилище, с играми на деревенских просторах, с полями, лесами, грибами, цветами, полянами, пароходами, рыбалкой, коровами, козами и тому подобным. Самое первое, что больше всего поразило и впечатлило в деревне маленького Алёшу, это был пастух с длинным толстым кнутом, который пас большущее стадо коров. Время от времени он взмахивал кнутом так ловко, что кнут производил громкий хлопок подобный выстрелу и коровы после этого хлопка недовольно мычали, но тем не менее шли туда куда было нужно пастуху. Этот весьма затрапезного вида в замызганном плаще и каких-то заляпанных то ли грязью, то ли навозом, кирзовых сапогах с отворотами, казался Алёше каким-то волшебником, просто чародеем – повелителем коров и кнутов. Он мог смотреть на работу пастуха и ждать заветного хлопка-выстрела сколько угодно. И когда ему бабушки говорили со зла, что если не будешь учиться, то станешь пастухом, Алёша никак не мог понять, что в этом плохого. «С удовольствием стану и даже очень хочу стать! А если при этом и учиться сильно не надо, то это вообще то, что мне и нужно!» – так рассуждал про себя маленький Алёша. Простором, раздольем и волей веяло от этого чуда под названием деревня. Так кажется наверное любому маленькому человечку, вырвавшемуся не только из городских давящих со всех сторон железо-бетонных джунглей, но и из разнообразных ненавистных общественных объединений: яслей, детских садов, школ и пионерских лагерей, с их дисциплиной, режимом и бесконечными построениями.
В зоне отдыха недалеко от деревни, где проживал Алёша во время летних каникул, плотность человеческих тел в воде до начала глубины в особо жаркие дни была настолько велика, что Алёше казалось люди могут только стоять, а чтобы проплыть по мелководью хотя бы пару метров им места уже не хватит. Несмотря на то, что мальчик фанатично любил воду и иногда его было очень трудно выгнать на берег, он не любил такого слишком перенасыщенного скопления народа, он терялся и на него это давило психологически.
.....
Мальчик ещё несколько дней думал только о том, что вся та тысяча лет жизни, которую он сам себе отмерил, могла закончиться прямо в один миг. Ещё ему казалось, что он видел смерть и она холодная, мрачная и пустая, и ещё – она тянет за собой и всё, и больше ничего. Там, по ту сторону жизни – ничего оказывается нет. Алёша был уверен, что увидел, нет, скорее почувствовал смерть, когда безуспешно искал ногами дно, но только всё ниже и ниже опускался в леденящую пустоту.
Потом Алексей часто вспоминая этот эпизод, всегда задавался вопросом, могла ли из-за него утонуть та девчонка, не успев она также как он вовремя ухватиться за матрас. «А если бы у меня был только такой выбор: или я или она, как бы я поступил? – и почему-то Алёша не мог себе представить другого варианта, кроме как: конечно же я!» Ему очень много рассказывали и в школе, и с экрана телевизора о подвигах, когда люди осознано шли на смерть ради жизни других людей. Слушая эти рассказы, видя документы, фотографии и просматривая фильмы про героев, он ничего не понимал. Он не мог представить себя на их месте. То есть представить себя он мог, но представить что он сам кончает по своей собственной воле со своей жизнью, этого он представить никак не мог, как не пытался.
.....
