Читать книгу Кто убил стендап-комика Лилю Колюки - Alla Krasnova - Страница 1

Накануне меня бросила девушка, подло, вероломно, практически ничего не объяснив. Наверное, она бы сказала, что не бросила, а ушла по-английски, но осадочек остался. Для меня, детектива с десятилетним стажем, это был почти удар под дых. Если бы она ещё ушла страдать, то это было бы полбеды, но она отправилась отдыхать на море. В моей голове мелькали картинки с этого отдыха, я представлял их, хотя для того, чтобы увидеть их наяву мне достаточно было зайти в ее социальные сети. Я не хотел это ни с кем обсуждать, да и обсуждать тут было нечего, но одно я знал наверняка: нельзя ей звонить и выяснять отношения. "Прощай, Малика, – мысленно сказал я, пытаясь сконцентрироваться на своей жизни, но не получалось". То и дело я начинал думать о том, что я сделал не так. Она давно настаивала на совместном проживании, но для меня частного детектива это было сродни потери профессии, я не могу жить с женщиной под одной крышей, занимаясь расследованиями: мухи отдельно, котлеты отдельно. И тем не менее чувство вины догоняло меня. Мне было проще принять расставание, если бы я знал, что она бросила меня не потому что я плохой, а из-за нашла себе кого-то получится. Потому что в этом случае плохой получалась она.  Чтобы не накручивать себя и не ходить по кругу, я уединился в своем архиве.

Архив – это была маленькая комнатка в моей квартире, всего восемь квадратных метров. Она была полностью заполнена маленькими шкафчиками с маленькими ящичками, где сохранились дела ещё со времён моего деда, который тоже был детективом. Когда мне нужно было собраться, я приходил сюда. Атмосфера деревянного, паркетного пола и маленьких ящиков, забитых карточками с рукописным текстом, делали свое дело – я успокоился, переводил дух. Когда мне было особенно плохо, я мог здесь даже поспать. Спать я мог на деревянном так, так было ещё лучше, чтобы перезагрузиться.  В эту ночь я планировал сделать именно так.

Я любил здесь бывать, когда мне надо подумать, сама атмосфера, которую создают этот деревянный пол и эти сокровища в ящичках, заставляют меня думать правильно или не думать совсем, а чувствовать, чувствовать, чувствовать. Магнетизм этой маленькой комнатки всего в восемь квадратных метров можно сравнить только с вечерними окнами домов, в каждом из которых идёт своя неторопливая жизнь со своими трагедиями и моментами истины. Тут в ящичках тоже самое, только в алфавитном порядке помноженное на судьбы людей. А ещё запах, его не спутать ни с чем. Я мог бы все, что находится здесь, перевести в цифру и хранить в файле своего компьютера, но я не смогу перенести запах в цифру.

На стене висел портрет моего деда, круглолицый, лысоватый, немного сутулый, в толстенных очках и здоровенной лупой в руке. Одет был с иголочки, неизмененный костюм-тройка и часы на цепочке, торчащие из-под жилетки тёмно-синего цвета. Этот была картина, портрет которую в благодарность нарисовал ему один из его клиентов. Я не думал, что когда-нибудь стану таким же великим, как он, но его портрет мне помогал. Он как будто с портрета говорил мне: "Соберись, ты сможешь.".

Дед был большим профессионалом своего дела, отец моей матери, мы с ним дружили. Он рано умер, не дожив до своего шестидесятилетия всего полтора года, но я его запомнил. Я бы ещё слишком мал, чтобы он общался со мной на равных о делах, которые расследовал, но какие-то правила я от него усвоил. Например, научиться отпускать, когда ничего уже не можешь сделать. Сейчас я отпустить не мог.

Я уютно "свил себе гнёздышко на полу", для этих целей у меня в углу лежал огромный клетчатый плед, и начал погружаться в темное царство снов. "Только не снись мне, только не снись мне, – повторял я, надеясь на чудо". Сон начинал окутывать меня, ещё бы минут пять и я заснул как убитый, но тут начал звонить телефон. Я забыл, что не выключил его, оставив на кухне. Я надеялся, что сейчас он замолчит. Последнее свое дело я закрыл всего неделю назад, поэтому надеялся на ещё хотя неделю потратить на то, чтобы переварить его. Это было сложное, запутанное дело, связанное с деньгами, а всегда, когда дело касается денег, приходится вкладываться по-полной. Люди, когда дело касается денег, очень расчётливы, и планируют преступления так, что нам детективам нужно очень, очень постараться, чтоб их распутать.

Телефон не унимался. Я настороженно ждал, когда телефон замолчит, и наконец через две минуты наступила долгожданная тишина. Я не хотел вставать, чтобы сохранить настройки на сон с последующим переходом в новое состояние, освобожденное от фокусировки на мою женщину. И только я закрыл глаза, надеясь, уснуть, как телефон зазвонил снова. Я был зол, и мне ничего не оставалось, как встать и пойти посмотреть, кто мне звонил.

Звонила Далила, это была моя новая напарница. Меня познакомили с ней только недавно и, честно говоря, мне ее навязали. Поговаривали, что наше агентство принадлежит ее дядьке, но я не вникал в подробности. Я почти был уверен, что она сама сбежит от меня после первого же дела.

Кодекс чести требовал, чтобы я ей перезвонил сам, всё-таки два пропущенных вызова игнорировать было сложно. Я посмотрел на часы: 21.05. Надо было звонить, но и тут она опередила мое намерение. Телефон зазвонил прямо в меня в руках, и на экране высветилась ее фотография с именем: Далила Дворжецкая.

– Ты знаешь, что пропала Лиля Колюки?!– практически сразу выпалила она.

– Нет, – быстро ответил я. – А кто это?

– Стендап-комик. Ее тетка сегодня утром обратилась в наше агентство, я хочу взяться за это дело.

Я скептически хмыкнул.

– А других желающих не нашлось? Этим вообще-то должна заниматься полиция.

– Она и занимает, только толку-то, уже неделю ищут. Она подозревает, что ее "убрали" черные риэлторы, которые интересовались ее квартирой.

Я вздохнул.

– Мне не хочется брать это дело, – твердо сказал я. – Думаю, что полиция расследует его лучше, чем мы.

Я уже хотел положить трубку, но Далила не собиралась сдаваться.

– Давай я приеду, и мы обсудим его с тобой. Не спеши с выводами, пока не узнаешь всех деталей.

– Ну приезжай, – уныло сказал я, но тут же пожалел об этом. Сказанное слово ведь не воробей, вылетел – не поймаешь.

***

Я решил подготовиться. Я запмнил имя пропавшей женщины, которое она назвала, но изначально думал, что она сказала – Лиля Калюка, потому что калюкой называли древний русский музыкальный инструмент, что-то вроде терешней флейты.

Я полез в интернет, и действительно новость о том, что пропал стендап-комик уже просочилась в СМИ, это была Лиля Колюки. Она, судя по всему, не была известным комиком, и даже новость о ее пропаже не вызвала особого общественного резонанса. Через поисковик всплыло несколько видео, где она выступала не одна, а в составе группы, которая называлась "Пятнадцать туфель". Это было юмористическое шоу, состоявшее из восьми участниц. Особенно меня поразила заставка этого шоу, где разноцветные туфли сыпались с потолка, сбегались участницы, спешно надевали их, и одной из участниц не хватало туфли. Она озиралась по сторонам и хваталась за голову, рьяно изображая замешательство. На этом заставка заканчивалась.

Под видео было немного комментариев, в основном их писали сами участницы, но были и те, кто выражали подлинное сочувствие о том, что Лиля Колюки пропала, это были единичные комментарии.

Я отвлекся от видео, мне нужна была передышка. Я включил кофе-машину, чтобы сделать себе капучино. Время было позднее, но я его не чувствовал. Посмотрев на часы, встроенные а кофемашину, я увидел, что уже 22.15. "Неужели Далила действительно приедет в такое позднее время?". Мысленно я представил, как она садится в машину и едет ко мне. Ее портрет начинал понемногу прорисовывается. Значит всё-таки расследования для нее не просто блажь, а дело жизни, раз она готова в любое время ехать ко мне, чтобы обсудить детали.

Я оглядел кухонную комнату. Нельзя сказать, чтобы у меня был беспорядок, но все же прибраться стоило. Я люблю это делать сам, это позволяет отдохнуть и сконцентрироваться на деле одновременно, но именно в этот момент уборка не входила в мои планы. В принципе я не люблю, когда ко мне домой приходят женщины, это не то место, где бы мне их хотелось видеть, но Далила была не совсем женщина, точнее я так не воспринимал ее, она была моим новым напарником, которого я хотел узнать получше.  Изначально, когда мне ее представили, я был не в восторге. Она показалась мне очень напыщенной, всюду сующей свой нос, и очень молодой, как будто ей ещё не было двадцати пяти. С каким же удивлением я узнал, что ей тридцать пять, то есть она на три года старше меня, но выглядела, как отчаянный подростков со своей ультракороткой стрижкой и объемными рваными джинсами.

***

Глотнув свежесваренный капучино я уселся на стул и снова припал к ноутбуку, пытаясь навести справки о Лиле Колюки. Я снова нажал стрелочку под видео и перемотал до тех пор, пока начнется ее выступление. Она выступала шестой. Ее выход сопровождался аплодисментами, которые явно было наложены на видео. Лиля выглядела эффектно. Она сильно контрастировала со всеми другими участницами этого женского коллектива, и несмотря на свой молодой возраст – двадцать девять лет – выглядела старомодно. Она выглядела так, как будто очень заморачивалась на эту тему: отпаривала полдня эти брюки со стрелкой, этот салатовый жакет, эту лиловую блузу. Кроме того, на ее ногах были туфли, в то время как все другие участницы выглядели более расслабленно в кроссовках и кедах. Лишь одна из них была на шпильках.

Я не понимал, является ли этот образ сценическим образом или он перенесен ею на сцену из жизни, но она явно выделялась из всех. Лиля  очень крупной и шутила про лишний вес, как и все стендап-комики с лишним весом. Первым ее выступлением, что я увидел, были шутки на эту тему:

– Привет, народ! – радостно поприветствовала она людей в зале.  – Значит сейчас будет про "обрыдло". Кто знает, что такое "обрыдло"?

В зале послышался смех и возгласы.

– Что "корыто", «быдло»? – спросила Лиля Колюки. – Нет, я сегодня про обрыдло. На самом деле вы все знаете, что такое обрыдло. Короче, моё «обыдло». Подруга заявила: хочу – говорит – чего-нибудь травяного цвета, это хит сезона.

Я такая думаю: она что ещё еще может выбирать, гадина.

Вот я, например, какой мне травяной цвет? Бери во что влезешь, – вот мой девиз! Тут уже не до выбора. Если застегнулась – благодари всевышнего, если нет – хай поставщиков и директора магазина. Поэтому я ей говорю: сейчас же май? Она говорит: май.

– Вот и иди, не майся дурью, изваляйся в траве, будешь травяного цвета, при этом прилично сэкономить и всё натуральное. Она на меня так посмотрела. Хорошо, хоть я сказала, что у меня чай травяной остался, только что заварила, облейся – и сразу в тренде.

В зале раздавался искусственный хохот и аплодисменты. И этот же момент позвонила в дверь Далила, несколько раз, как будто боялась опоздать на собрание.

Я открыл дверь.

Передо мной стояла очень энергичная, коротко стриженная Далила Дворжецкая, стройная брюнетка, в облике которой всё выдавало перфекционистку. В руках у нее была пицца, а ещё пакет, небольшой чемоданчик и сумка через плечо.

– Привет, Вильгельм! – радостно произнесла она. – Вот, решила взять с собой пиццу,  чтобы было чего пожевать. Сидеть ведь всю ночь, – озадачила она меня с порога. – А в чемоданчике сменное постельное белье, ведь мне придется заночевать у тебя.

"Однако, – подумал я, пытаясь сохранить невозмутимость". У меня сложилось впечатление, что она с таким объемом вещей решила погостить у меня, как минимум, неделю. Кроме того, она единственная, кто называл меня полным именем – Вильгельм, потому что коллеги меня называли Вилли, а родственники предпочитали называть по-отечески – Гена.

Вид у Далилы нее был астенический, короткая, но модная женская стрижка, неизменные серьги пусеты, на левом ухе – одна, а на другом много, маленький блестящий пирсинг в носу. По всей видимости бриллиант, но я этого у нее не уточнял. Мне вообще было странно, как это маленькая хрупкая короткостриженая женщина вмещала в себе столько женственности, особенно когда начинала говорить или жестикулировать. А жестикулировала она много, что говорило о ее яркой эмоциональности. Глаза у нее были темные узкие, но очень подвижные, в них я видел тысячи оттенков чувств, когда она что-то начинала рассказывать. "Наверное, пьет снотворное перед сном, – подумал я, – ведь надо же ей как-то усмирять свою эмоциональность". Но и тут меня ждал сюрприз. Как оказалось, Далила усмиряла ее по-другому, была ещё той бегуньей, участвовала в соревнованиях по лёгкой атлетике, и я просто не  знаю, сколько километров она пробегала. По всей видимости, чрезвычайно много, но при такой комплекции это было и не удивительно. Казалось, что если она пойдет побыстрее, то взлетит, несмотря на отсутствие крыльев.

Как-то недавно в офисе она посмотрела на моего коллегу, который имел неосторожность похвастался количеством шагов, пройденных за день. Эта отметка о шагах была в его телефоне.  Она ничего не сказала, но по ее очень эмоциональному лицу было видно, что это просто детские шалости. Надо отдать ей должное: она даже презрительно не улыбнулось, сказалось хорошее воспитание и самоограничения, которые она воспитала в себе сама.

Она была не похожа этим на меня, добровольного домоседа. Я старался не расплескивать энергию, ну а зачем, пойду на улицу, убьют меня, и куча дел так и останется нераскрытыми, не смогу помочь людям. Я слишком много вложился в свой мозг и в свое детективное дело, чтобы так рисковать. Поэтому даже выход за хлебом считал изнурительной, не требующей моего внимания процедурой, всё заказывал на дом. Пусть курьер оставит возле порога, потом заберу.

***

У меня дома Далила вела себя как у себя дома, но не нарушая мои границы. Она ничего не высматривала, не рассматривала в квартире, а вела себя просто и естественно. Поставила пиццу, быстро разулась, прошла на кухню. Я предложил ей кофе, и она согласилось. За первые пятнадцать минут, проведенных у меня дома, она успела кратко ввести меня в курс дела, рассказав о тётке Лили Колюки, которая обратилась в наше агентство.

– Меня удивило, что никто из наших детективов не хочет браться за это дело, –  возмутилась Далила, всплеснув руками.

Я пожал плечами, хотя для меня это было совершенно не удивительно, ведь детективы в нашем отделе предпочитали что-то более привлекательное с точки зрения сложных ходов и запутанных историй. А тут что-то непонятно, точнее невнятное. Вполне было возможно, что через неделю-другую девушка объявилась бы сама, ведь ни тела, ни признаков похищения не было.

– А что тебя привлекло в этом деле? – спросил я.

– Мне кажется, у нее сложный характер, – неожиданно ответила Далила.

– У пропавшей женщины? – переспросил я.

– Да, – твердо ответила Далила.

"А она не так проста как кажется, – подумал я о Далиле". Меня привлекло не то, что она сказала, а что она ответила на мой вопрос ни секунды не подумав". Она не вешала длинных пауз и говорила то, что думает. Неожиданно для себя я отметил, что мне с ней комфортно будет работать.

И чем больше я с ней общался, тем больше понимал, что все-таки возьмусь за это дело.   Мне ещё мой дед, большой детектив, говорил, что дела притягиваются к нам по распределению сверху. Если к тебе притянулось дело, значит ты готов, оно тебе нужно. Все последующее время мы смотрели видео с Лилей Колюки и анализировали ее поведение, пытаясь составить психологический портрет. Особенно мне запомнилось одно видео.

– Так, я буду не стендап-комик, если не поговорю с вами про секс, – сказала Лили Колюки со сцены.

(Хохот)

Да-да, вечная тема, его величество секс.  А ну-ка похлопайте у кого он есть?

В зале раздался грохот аплодисментов.

Спасибо, мне ещё так ни разу не хлопали. Может, я пошла не по той дорожке?

(Смех в зале)

Ну что, аплодисментов много. Хорошо живёте.! А теперь похлопайте, у кого его нет.

(Пауза, редкие аплодисменты)

– А что так хиленько, а? Вот девушка, почему у вас нет? Что? Любовь ждёте? Это хорошо, и сколько ждать будете? А, ещё время есть… Вот, наша беда в том, что мы думаем будто время еще есть, что мы ещё все успеем. А что, если вдруг мы умрем, а так ни разу и не отдохнули.

(хохот в зале)

Мы с Далилой переглянулись. Этот монолог не вызвал особой симпатии, под виде было мало комментариев и немного лайков, в них больше обсуждали другую участницу. Но, учитывая Лиля Колюки пропала, эти слова сейчас звучали мистически-честно, хоть и совсем не смешно.