Оглавление
Альманах. Российский колокол №7-8 2019
Слово редактора
Журнал для всех и для каждого
Современная проза
Клара Калашникова
Семейная традиция
Селёдка – соль
Картошка – второй хлеб
Лук – слёзы
Свёкла – радость
Яблоко – райский сад
Морковь – любовь
Яйцо – новая жизнь
Майонез – то, что скрепляет
Литература зарубежья
Дмитрий Спирко
Райского Лета последние дни
Виноградники Прованса
«Галимар» (коллективу парфюмерного предприятия)
Где ж это я?
Добрый Эз!
Именно Здесь
Лазурь
Azur
Морская Гладь
По Берегу Солнечной Франции
По Дороге на Ла-Тюрби
Рай
Спасибо за Эз!
У Франции свой Виноград!
У Французского Вина
Хлеб Франции
Литературная критика
Анатолий Ливри
Анатолий Ливри – созидающий
Yeah, right
Жом
Голоса провинции
Борис Бычков
Всё решила… голова (эпизод 1918 года)
Элеонора Татаринцева
Светотень
«Границы, идолы, кумиры…»
«А мне сегодня уйти бы надо…»
«Тихо вползает рассвет по стене…»
Одиночество
«Мне не понять кто враг, кто друг…»
Литературная гостиная
Михаил Жинжеров
Старые басни с новой моралью
Ворона и сыр (пародия)
Слон и Моська
Обоз (К выборам в США)
Обоз (К выборам в США)
Андрей Саженюк
Промоутер
Альфред Хобер
В краю сосновом – город красный
Древняя арба
Навсегда
Олег Штелъман
Вечная Весна
Пел соловей
Родительская
Литературоведение
Юлия Реутова
Н. В. Гоголь – истинный христианин
Накануне
Евгений Чебалин
Квазиморда из Парижской богоматери (главы из романа «НАНО-SAPIENS»)
Сиамский двухголовец в бешенстве раздрая (на изломе 1989-го)
Заботливый зыбун Ювеналки
Сюрпризы Альма-Матер
Усадьба
Формула
Трагическая раздвоенность гения
«Учись держать удар и слово…»
Рецензия
Светлана Тишкина
Обзор произведений книги «Воля Донбасса»
Эссеистика
Андрей Чернов
Каким был Борис Горбатов?
Между потоками лжи
«Свои мятежные стихи»
Поэзия прозы
Вера в людей, справедливость и будущее
Между импульсом напряжения и разрывом сердца
Забытый «Нашгород»
Вкусная пыль Донбасса
«Орбато»?
Прорывая тишину вечности: Михаил Матусовский о Луганске
Высказать несказанное
Центр вселенной
Макондо юга России
Время и степь
Отрывок из книги
Член Интернационального Союза писателей, журналист, публицист.
Рада приветствовать авторов и читателей очередного, последнего в 2019 году, номера литературного журнала «Российский колокол».
.....
Ведь что ни говори, а вечная память – не более чем протез из слоновой кости, заполняющий проём подросткового предплечья, ненароком проcтого доверчивым Богом-Отцом с семейством на пикнике у извращенца. Вот и мои воспоминания приобретают наконец цепкость, изворотливость, перехлёстывают через хребет самости, одним словом – плющевеют – сплетаясь с Веселенной! С тех пор яд минувшего – всегдашнее зелье метаморфозы – стал утехой моей повседневности, оросил её, просочившись под эпидермис вечно возвращающихся снов. Жизнь взвихрила меня. Каждая её излучина насыщала мою начинку пуще изгибов Тигра – кормильца Таврских гор, – питала плодородие души, доверчиво канувшей на дно желудка. Так что всякая тайна, – переданная мне то Господним прикасанием, то удалой оплеухой шального копыта, а то и хмельным храпом дальнего предгибельного слёзного хохота или же внезапно вставшим на дыбы взором (туда, к допотопным кандалам, сковавшим нас с, как его прозвали отпрыски двуногих маловеров, Сатурном), – каменела проще листьев калины, невзначай увековечивших своё пальчатое жилкование.
Я был любимцем и сыном столь земного Всевышнего, одержащего нашу шуструю шайку, – наиневесомейшей частицей, бултыхающейся в истошной покорности ему, почти безымянному, своим прозвищем единящему все возможные на планете звуки. Бог звался то ли Гиннарром, то ли Гаем; то ли Леем, то ли берёзоруким Березасавангом; а подчас и вовсе (не извернуться квёлому жалу вашей пасти! Слушай нас, первородных!) изливался из наших восхищённых глоток роскошным сплавом рыка да шипа: «Иггрграмрхлидшкьяльфар!» – по-нашему же, Всевидящий Игрок. И представал он пред нами не бескопытным подобием рогатых сорвиголов своей свиты, драпированных небридовым юбрисом, а удавом, винтовальной лаской свежей чешуи лишавшим бересты ствол, целыми днями источавший бледно-ледяную лимфу, да наконечником хвоста аргусовой раскраски погружавшимся сквозь корни дерева в мою Родину, – ко злу; или рюхающим барбароссой-трагелафом, распалённым буйной страстью в косящей рыси за газелями по гулкоэхому лугу (осенью накачанные дурманом яблоки подменяли экстракт козло-оленьей Афродиты); но самым блаженным было, конечно, его незримое присутствие, проемлющее насквозь всё: от всепьянейшей ватаги, ведомой плешивым, вечно покрякивающим кряжистым сатиром в рысьей шкуре (с сердоликовыми рельефными венами на тыльных сторонах ладоней и воспалённым лузгом под кустоватой, без единой седой зазубринки, бровью смутьяна), да четырёхкрылым осликом (аквамариновое брюхо, скорлупа – плод ночного разбоя, на выцветшем с годами нежном носу), впряжённым меж пары вороных ягуаров с бирюзовой поволокой очей (что за наслаждение запустить пальцы в их шерсть!), – до неукротимого парада рехнувшихся планет, к коим я воспарял в Божьих объятиях, чая разорваться там, средь дымки Гелиоса, однако исправно приземлявшись, неизменно непочатый Солнечной системой, сберегавшей, как оказалось, лакомство напоследок.
.....
