Читать книгу Я и Ты - Алтана Йоль - Страница 1

Любовь, которая ушла, – не есть любовь.

«Ты»

– Уходи! Больше тебя не хочу. Хочу себя. Хочу смотреть на мир своими глазами, трогать своими руками, хочу жить в своем доме и делать то, что я хочу. Хочу идти за своей мечтой. Я хочу быть собой! А ты… ты… Собирай свои вещи и уходи из моего дома. Уйди из моей жизни…

И "Я" ушла. Став капелькой воды, упала на землю, в уличный песок, согретый шагами "Твоими" и "Моими".

***

В тот вечер "Я" вернулась домой. У нее больше не было другого дома, и единственный путь был путь домой. Весенняя Тучка принесла ее. Она села на лист дерева под окном и стала ждать "Твоего" прихода . Прошел целый день с момента, когда "Ты" ушел. Это был самый длинный день в жизни "Я". Она и сама не знала, сколько прошло ночей, прежде чем закончился этот день. Наконец, послышался звук "Твоих" шагов. Так звучат только его шаги, когда он взбегает по лестнице. В этот раз, вместо спешки и нетерпенья, "Ты" тихо и неторопливо подходил к дому. На мгновение остановился – и дрожащей рукой открыл дверь.

Закрыл за собой дверь и замер: там был только "Ты"… и "Ты".

"… Твое возвращенье домой. Прикосновенье жадных, жадных губ… Смешенье духов и запаха тела, твоих и моих, которые ждали, ждали момента… Брось эти книги! Поставь свою ношу. Ногой закрою эту дверь, и не беспокойся о соседях. В прихожей нашего дома лампочки нет… Зато есть комната и полумрак на двоих, и целая! большая! кровать! Наш Ноев ковчег. Иди… Послушай, снимай одежду… Как можно – весь день без запаха твоей груди?

… Тяжелый груз. Такой тяжелый, что пригвоздил тебя к двери… Груз Моего Приветствия к Тебе."

Это "Я" – капля дождя на окне. А это "Ты" – тень содеянного по желанию души. "Ты" – тень мужчины, удовлетворенного, но безрезультатно; шагающего из угла в угол перед дождем заплаканным окном в величестве оставленного дома, и трогающего стены, как будто не узнающего или, быть может, до безумия знающего их?..

"… Когда захочешь меня – прикоснись к ним. Стены этого дома пахнут мной. Эй, "Ты"! Раздевайся и ложись в нашу кровать. Твоя подушка пахнет моими волосами…? Тогда сойди с ума, сорви постельное белье и занеси сутра в химчистку! Чтобы в нем не осталось и капли Тебя и Меня…"

***

И "Ты" уехал. Переехал далеко-далеко…

"… Запах… Отчего так кружится голова? Странный запах пришел и ушел… Аххх, все эти люди, клаксоны, расплавленный асфальт прямо у порога дома! Но этот старый запах… Он нездешний. Я знаю!.. Так пахнут волосы "Я"… Тогда зачем мои глаза так настойчиво ищут ее среди толпы? – Ее здесь нет…"

… Она сидела на стекле за "Твоим" окном и пристально изучала улыбки и хмурые лица, как муравьи снующие внизу. Что, если она больше не узнает среди них "Тебя"? Какой "Ты" теперь? "Твой" новый цвет – улыбка или грусть?

"Я" боялась увидеть улыбку на "Твоем" лице – привычка видеть только свою улыбку у него в глазах. Но и грусть увидеть боялась: "Твоя" грусть – "Моя".

Сколько дней прошло, прежде чем "Я" добралась сюда! Где только не носила ее Весенняя Тучка! В каких водоворотах она не побыла! Какая странная штука жизнь… Земля не дала ей обитель. Ни ил, ни глина, ни песок… Пройдя сквозь все, бежала с первым ручейком. И лишь одно не понимала – все ветры дуют, все тучи уносят на адрес дома "Ты и Я"…

"… Как пуст том дом, где нет тебя! – Кольцо без двери. Губы без поцелуя. Кровь без адреналина. Эй, "Ты"! Где ты!?"

Она нашла их дом пустым. Но где "Твой" дом – там "Мой" дом. И Весенняя Тучка лучше всех знала об этом.

Какая неспокойная ночь и беспокойное утро были в тот день, когда "Я", уснувшая в руках Судьбы, наконец-то столкнулась с "Тобой".

"… Я была каплей воды, упавшей на тебя в тот беспощадный полдень. Я так сильно знаю запах твоих волос. Он разбудил меня… Я спала. Видела тебя во сне. – Переплетенье рук и ног. Смешенье частей, твоих и моих. Ты завяз во мне, как муха в блюдечке с вареньем. Трепещешься, с трудом дыша. Не важно! Нет больше ничего – есть только запах…

Как сильно я знаю твой запах! Я соскользнула с твоих волос и скатилась к тебе на губы. Не вытирай меня!!! Прошла через ворота ада в воротнике твоей рубашки, успокоилась на распаренной груди…

Сколько ночей я не клала голову к тебе на грудь?

Твое сердце узнало меня. Как быстро оно забилось! Точно как в те мгновенья, когда твои глаза искали мои и кровь уходила в водоворот.

Я поздоровалась с ним. Оно не забыло. Позвало меня – хотело, чтобы осталась… Дрожало и плакало: не уходи… Я обещала, что его не забуду, но мне надо идти. Не хотела, чтобы ты обнаружил и снова прогнал… Я больше не боялась изгнанья! Я уже была само движенье! Но это больно – видеть тень сомнения у тебя в глазах…

Я соскользнула с твоей груди, оставив после мокрый след. Я видела, как он смешался с потом, впитался в тело и проник тебе в кровь.

Потом скатилась с лаковых туфель и смешалась с дорожной пылью, пока мой вечный спаситель, Ветер, не поднял меня из-под твоих ног…"

После взлетов и падений насыщенного дня "Ты" пустыми переулками шел домой. Полный месяц смотрел в его усталые глаза.

"… Зачем ты преследуешь меня? Чего уставился? Что ты хочешь сказать? Мне так знакомо твое лицо… Смотрю в твои глаза, а вижу в них "Я"… Кроме тех бессонных ночей, что связывает тебя с ней? Тогда наши пальцы переплетались и руки дрожали, а ты завидовал нам! А сейчас она ушла, и ты иди…"

Горячая волна ударила в грудь "Ты". Снова запах. Такой знакомый. "Ты" на мгновенье остановился, закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл дверь.

Новый дом – и старая мебель. "Ты" больше не думал о том, что поменялись названия улиц и переулков, пути ухода и возврата, табличка с номером и стены. А все, что внутри, – говорило обо "Мне".

Он открыл дверь, и никто не бросился ему на шею. "Ты" уже привык и даже радовался своему вечному лозунгу: "В каждом горе есть дикая радость, постижимая лишь путем страдания!" Больше не было чего-то, что забирает свободу. Даже если это – кольцо желанных рук!

Почему-то сегодня, как в те первые вечера, дом опять был похож на мемориал. Мебель, кухонная утварь, все так же свисающие чашки, затертый рисунок на старом ковре, пустые стулья, кровать… Все опять походило на памятки с единой надписью – "Я".

Голова закипала. "Ты" бросил ключи и подошел к зеркалу. Окинул себя взглядом и застыл: из зазеркалья на него смотрела и смеялась "Я". Ее большие круглые зрачки словно дразнили его же отраженьем. Пожалуй, это было самое притягательное в глазах "Я" – чистейший отблеск, когда-либо виденный им.

"Ты" протянул руку – рука ударилась в стекло. Он раскрыл пальцы, приставив к зеркалу. Рука "Я", как пересмешник, один за другим приставила пальцы к его руке. Фаланга за фалангой, разряд за разрядом что-то потекло по его пальцам, сочилось вверх. Влага жизни бешеным танцем неслась по крови и только зрачки, широкие и бездвижные, тонули в ее глазах.

***

… "Я", уставшая от длительного ожидания под солнцем, спала за стеклом. Равно как каждый день и каждую ночь, ей снился "Ты":

"… Яркий день поздней осени подходил к концу и ночная тьма, вестник скорой разлуки, шаг за шагом окружила скитальцев. Они вышли в толпу и разговор затих сам по себе. Казалось, очевидное стало понятным только сейчас: они весь день шли рядом по переулкам, чтобы дойти до точки; говорили, много, чтобы в конце концов затихнуть; переживали мгновенья – чтобы внезапно сказать друг другу "до завтра" или "пока"?..

Они были чужими. Но что-то хотели друг от друга. Задавали вопросы – но боялись протянуть руку и потрогать. Говорили о себе – но не решались поднять глаза и посмотреть в упор. Держали дистанцию, радовались, что не стоят напротив. А где-то глубоко внутри хотели поскорей туда, где закончатся переулки и затихнут слова, и день станет ночью – чтоб больше в это не играть.

Их тело ныло. Сначала тихо и сладко. Местами взгляд падал на трепет рук или одежду другого, дыхание сбивалось и зрачки впивались в землю, чтобы переварить то, что нельзя было чувствовать друг к другу. Когда впервые так прямо, в живую, понимаешь, что кого-то желаешь, в мозгу происходит необратимое. И это – самый первый раз, когда ты им овладеваешь…

Телу было неспокойно. Первая стена – отчуждение – пала. Они подружились, легко и искренне. Но хотели не дружбу. Как тяжело разбивается стена дружбы!

Оба знали, что должно произойти. Но ждали повода – веревочку, за которую дергают, чтобы занавес пал. Наверное, им надо было войти в вечернюю городскую толпу, чтобы поймать причину.

Их поводом стал городской ручеек. "Ты" протянул руку и сказал – "Дай руку".

Но сколько тепла в двух замерзших руках? – Наверное, это были кусочки льда, которые примерзли и долго не отпускали друг друга. Все слова вдруг остались недосказанными. Как будто не могли прийти в себя и, глядя в никуда, шли быстро и молча. Кровь стала вязкой и с трудом текла по венам, клетки мозга не работали. Одна потребность, одно желание – не отпускать руки – стучало в висках.

Наконец, лед растаял и первые молекулы кислорода достигли места назначения. Тепло расплавленным железом шло вверх по рукам и растворялось в теле – может быть, именно там они проникли друг другу в кровь…

"Я" забрала руку. Покраснела и с сомнением сказала: "Это выглядит неправильно". Как вяло свисала ее рука! "Ты" ответил: "Она еще холодная", – и снова взял ее в свою. Он повернул голову в сторону "Я" и посмотрел в ее глаза. На них больше не было покрывала. Глаза говорили открыто. Впервые "Твои" глаза прямо сказали "Мне": "Хочу тебя". И впервые "Мои" глаза прямо ответили: "Я больше".

Они опять говорили – ерунду; бежали – потому что телу хотелось танца. Пальцы рук переплетались все теснее, и зрачки все глубже тонули друг в друге. "Ты" сжимал пальцы "Я", и волна крови, зараженной желанием, подбрасывала ее вперед. Она тянула "Тебя" за руку, а пульс ее движений звал его: "Иди за мной!"

Когда они прошли мимо ее переулка, "Я" лишь поняла, что они уже пришли. Остановиться не было сил. Вдруг она встала, повернулась к "Ты" и сказала: "Мы можем вернуться… Я странная. Хочу все и сразу, или ничего…" "Ты" тихо ответил: "Забери меня с собой".

И "Я" повела "Тебя" в уличную тьму. Или "Ты" повел "Меня"… И там вино желания «Мы» выпили вдвоем до дна.

… Когда они снова подошли к переулку "Я", их руки были теплыми."

"Я" резко проснулась. Свет лампочки бил ей в глаза. Заглянула в окно, и дыхание перехватило: "Ты", не снимая верхней одежды, сидел у стены на полу и погруженно рассматривал линии на ладони. Лицо казалось усталым, но глаза заворожено смотрели. Что могло быть написано на его руке? Грустная улыбка скользнула по его губам. Он медленно поднялся и посмотрел в сторону окна. Сердце "Я" забилось как необъезженная скаковая, уши заложило. Только глаза считали шаги приближавшегося "Ты".

"Ты" открыл окно. Ворвавшийся поток пробудил что-то в его памяти – "Ты" обеспокоенно вгляделся в городской пейзаж. Огни со всего города отражались у него в глазах. Теперь "Ты" жил в самом высоком здании города, чтобы всегда быть в курсе всего и часами наслаждаться от созерцания радостных и печальных лиц, разделять их красоту и уродство.

"Как хорошо я знаю радости и печали этого города! Я сполна насладился его красотой и несовершенством. Так почему ничто больше не радует? Во всех глазах я вижу отражение себя – и ни одно меня не привлекает.

И почему… мне мнится отраженье "Я"?

По ночам – руки ищут ее объятий, просыпаясь в объятьях подушки. Звонит телефон – я жду ее голос. Даже уличный котенок – встречая и провожая, смотрит, как она, невинными и дикими глазами. Эта мебель помнит ее руки, чашка хранит вкус ее губ, даже моя одежда плачет по ней… Я должен отсюда уехать!"