Читать книгу Абхазия. Путеводитель для Бродяг - Алёна Сорокина - Страница 1

Абхазия. Путеводитель для Бродяг

Невероятно. Почему всегда так грустно возвращаться? Даже если скучаешь по дому и рвешься обратно. Все равно кажется, что это отмена, ошибка, что должен был уехать насовсем и снова не смог. У железных дорог очень сильная инерция. Ее приходится преодолевать еще несколько дней, чтобы перестало стучать в ушах и звать в новый путь.

Хорошее вышло путешествие. Мы много ходили по горам и не только. Последние два дня была почти одна дорога, впечатления свежие, но много усталости. Нужно снова обжить дом, Макс тут устроила настоящий кошачий праздник, последствия которого мне теперь придется устранять.

Интересно, много ли я запомнила и что там нашла. Аня у меня спрашивала, чего меня туда дернуло, точнее зачем – в Абхазию. А туда просто ехала желтая маршрутка. Наверное, это долгая история.

***

Настроение этого путешествия мне создал Керуак (я давно уже стала менее впечатлительной). Подсела на «Бродяг Дхармы». Начала читать еще в Тамбове – ознакомительный фрагмент электронной книги, к концу которого ноги на перегородке стула у меня уже нетерпеливо подрагивали в предвкушении собственных горных троп, я переминалась, как лошадь, которую несколько месяцев не выпускали из стойла.

Моим попутчиком в который раз стала Чижова, я подстроила свой фрилансовский плавающий отпуск под ее. Ба заикнулась, что я соглашаюсь на любое предложение – да! Если это предложение ехать в другую страну с человеком, который продумает большую часть путешествия, то я легкая на подъем. В Питер или Москву я могу и сама съездить, а тут нужен опыт, которого у Жени гораздо больше. Она ищет бла-бла-кары, автобусы, поезда, хостелы, достопримечательности. Я перед дорогой захожу в книжный за бумажным Керуаком и собираю в целлофановый пакет все, что нахожу в холодильнике, чтобы было что поесть в дороге.

Машина заезжает за нами 28 октября туманным утром субботы. За рулем парень, который работает барменом в глазной больнице МНТК. Диалог, который он пересказывает, веселит:

– Где работаешь, – меня спрашивают, – в МНТК. Кем? Барменом. Там есть бар? Есть. А кто туда ходит? Врачи, пациенты. И что, прямо пьют? Пьют.

Едем в Воронеж, там у нас пересадка на машину до Сухума – договаривалась, конечно, Женя. На выезде из города нашего бармена тормозит гаишник, и у водителя не оказывается прав. Отличное начало, учитывая, что в Воронеж нам нужно ко времени. Все нервно решают, как поступить, я ищу в Интернете «ГП и философский камень», чтобы дочитать в дороге, но нахожу только махаоновский перевод и сокращенные версии. Мы все расстроены одинаково.

В итоге полицейский отпускает нас за документами, и мы мчим через весь город на Гастелло, технично маневрируя и дерзко нарушая кучу ПДД. Я, вообще-то, даже восхищена – машина во дворе сантиметр в сантиметр расходится со встречными и припаркованными. Раньше я бы не заметила, но планирую сама садиться за руль и уже привыкла смотреть по сторонам и в зеркала.

Едем обратно, ребята желают нам, чтобы это была единственная сложность в нашем путешествии, куда там. Но об этом позже. Они же едут в Воронеж просто покататься, и очень повезло, что отсутствие прав обнаружилось еще в Тамбове.

В машине крутая атмосфера, разговоры о путешествиях. Впереди по дороге на обочинах встречаются люди, идущие пешком или голосующие. Бармен замечает, что останавливаться на мосту нельзя, и на фоне всех предыдущих нарушений это выглядит каким-то священным.

– Это единственное правило, которое вы соблюдаете? – не удержалась я, и ребята засмеялись.

Чижова рассказывает нам про экзотические Грузию и Узбекистан. Ребята думают, что мы были там вместе, я скромно молчу. Утренняя дорога в тумане, выступает из него постепенно, воздух становится более ясным и прозрачным, чем дальше разгуливается день. Трассу перебегает маленький хорек.

В 12:00 мы на месте. В Воронеже пасмурно, но без дождя. Женя звонит водителю в начале первого, и он вежливо сообщает нам, что опаздывает. Полпервого нам говорят, что подъедут через 10 минут. Женя справедливо негодует:

– Почему они умалчивают, не идут на контакт? Почему бы сразу не сказать, что будут через полчаса?

Было бы время, мы бы поехали стопом. Но его мало, пришлось искать транспорт, чтобы доехать быстро. На таких условиях Чижова готова платить за дорогу, а машина приезжает только в час. Мы долго пытаемся найти друг друга с водителем, нарезаем круги вокруг небольшого крытого рынка. В конце концо, за нами приходит неконтактный мужик и ведет к желтой маршрутке – обычной, из тех, что ездят по городу, как бешеные кабаны, – в машине еще женщина и ребенок.

– Интересно, во сколько мы приедем, – размышляет Женя, делясь со мной своими мыслями, – если он за нами приехал с опозданием, и мы еще чего-то стоим ждем.

Я шучу, что ждем, когда маршрутка будет полная, но потом оказывается, что не шучу. Сначала мы едем на мойку, где водитель поливает свою маршрутку с нами внутри розовым моющим раствором и водой (может, мы еще в сервис поедем?). А потом из телефонного разговора становится ясно, что будем еще кого-то попутно забирать в городах.

До Ростова-на-Дону или Краснодара удается поспать, растянувшись на три сидения со свисающими в проход коленками, положив под голову сумку. Я полна романтических настроений и мне все по кайфу. Я не жду чудес и комфорта и просто наслаждаюсь, вспоминая, как Керуак заскакивал в товарные поезда и спал на их деревянных полах, рассматриваю пребывающую луну в окно маршрутки и вслушиваюсь в барабанную дробь дождя по жестяной крыше. Ни зонта, ни дождевика у меня, конечно, нет, но есть кроссовки и шорты. Я рассчитывала приехать к теплому морю в ноябре. Такая непрактичность аукнется мне позже, но меня спасут.

Маршрутка гремит и трясется, грозя вот-вот развалиться на ходу. Водитель сажает к нам еще человек пять. Становится теснее, Женька занимает три смежных сидения перед кабиной и не собирается никому сдавать своих позиций. У меня в сумке под рукой пакет с едой, и я в темноте под Гришковца в наушниках жую бутерброд с колбасой и грецкие орехи.

В такое же сумрачное утро мы въезжаем на знакомый черноморский серпантин. К этому времени я перепробовала все позы, которые может принять человек моего роста на двух сидениях и остановилась на той, что позволяет, запрокинув голову, смотреть на пробегающие мимо утесы, поросшие кустами и южными деревьями. Если подложить под голову руку, то можно даже не очень ощутимо биться о стену нашего маршрутного бла-бла-кара.

Аня внезапно присылает мне смс – спрашивает, где я, а я в маршрутке. Куда еду – в Абхазию. Что собираюсь там найти? Да ничего. Туда просто едет желтая маршрутка. А если она в Грузию поедет? – продолжает Аня пошатывать мои буддистские столпы, и я перестаю отвечать.

Нужно сказать, что из Абхазии в Грузию попасть нельзя – не пустят. У них конфликт из-за независимости Абхазии, которую Грузия не хочет признавать, как мне объяснили. Туда не пустят, даже если в загране будет штамп посещения Абхазии. Поэтому, вместо того чтобы коллекционировать эти печати, границу мы будем пересекать с гражданскими паспортами.

И пересекать границу мы будем пешком. Чтобы не писать список пассажиров и не затягивать проезд машине в Абхазию, водитель высаживает нас в Адлере, чтобы потом забрать с другой стороны, и мы идем через рынок к пропускному посту, находящемуся на реке Псоу. Над мостом развеваются маленький русский и большой абхазский флаги. Паспорт приходится показывать несколько раз, предварительно сняв с него обложку. И один раз нужно ответить на вопрос о цели приезда – туризм.

Между пропускными постами открытое пространство, и мы перебегаем под дождем, успевая заприметить Дьюти Фри, который мы посетим позже на обратном пути. Перед переходом предусмотрительно отключаем мобильный Интернет. Через 5 метров цена звонка домой возрастает в 7 раз. В глаза бросается салон местного оператора Аквафон, вспоминается строчка из стихотворения Полозковой «операторы "водафон", или "альджауаль", или "кубасель"…». Этим вопросом можно заняться позже.

Мы думаем, как попасть в хостел «Старая хижина». После оплаты 4 дней пребывания нам отправили подробную карту на русском и английском языках с фотографиями местности, которую, ни капли не лишая смысла старания составителей, нам заменит GPS на Женькином телефоне. Маршрутка довозит нас до склона под кирпич, откуда дальше предстоит идти пешком. По дороге по окну показывают осенний абхазский пригород – влажные улицы, заваленные желтыми листьями, рассекающие по лужам яркие иномарки, старые покосившиеся домики и здания, заброшенные или покалеченные обстрелом, с выбитыми окнами и следами пуль в бетонных стенах.

На обочине стоят плакаты с изображениями национальных героев, и Женька бегло рассказывает мне о них все, что знает.

***

Дорога к хостелу все время поднимается в гору. Мы начинаем взбираться под кирпич по Женькиному навигатору, разминая затекшие конечности.

– Не будем говорить, что пользовались GPS, пусть думают, что мы опытные следопыты, – говорит Женька, и я не понимаю, шутит она или нет.

Дорога петляет между домиков, раскиданных на склоне, я начинаю жалеть, что взяла сумку, а не туристический рюкзак. Почему мне показалось, что он будет слишком большим? Из садиков высовываются фруктовые деревья: киви, фейхоа, хурма. Последнюю нам обязательно нужно добыть прямо сегодня. У Женьки это идея-фикс, и я не против.

Найдя нужный проулок, останавливаемся у калитки. Там нас старательно не замечает женщина, пока не спрашиваем, не здесь ли хостел. По ее лицу видно, что это была явно не ее идея – давать кров всяким Бродягам за символическую плату. На пороге трется щенок – судя по всему, это и есть злая собака, которая будет нас охранять, как было обещано в группе.

Через минуту из домика выходит мужичок с хвостом в рубахе и свободных рабочих штанах.

– Это к нам.

Они начинают разговаривать с Женей, я послушно бреду следом. Гудит голова после долгой дороги, и если можно не говорить, лучше не говорить. Через соседнюю калитку мы выходим к крутым каменным ступенькам, облепленным мокрой листвой. Мужчина оборачивается посмотреть на нашу обувь – у обеих походные ботинки без каблуков – и удовлетворенно начинает подниматься куда-то наверх через участок, а мы следуем за ним.

По дороге обозначаются нехитрые правила общежития. Вот наш домик с несколькими комнатами, в двух из которых живут парни – Саша и… Стыдно жить с такой памятью. Кухня общая, жильцы комнат по очереди поддерживают порядок. Наше дежурство завтра. Вот ведро под органику. Стеклянные и пластиковые бутылки выбрасываются отдельно. Свое место есть и для всего остального мусора. Бумага из ведра в туалете сжигается, судя по виду ведра – прямо в нем. Туалет и душ – в деревянных пристройках, есть бумага и горячая вода, которую при необходимости качает насос. Большую часть этой информации я пропускаю из-за усталости. Одновременно хочется спать, в душ и есть.

Наша комната находится на втором этаже. Мы идем к ней по уютной, по-деревенски заброшенной веранде, на которой стоят стол с пепельницей, стул, старый шкаф и плита. В ящике под замком лежит роутер.

У нас оплачена проходная комната, но свободны обе, и нам дают ключи от задней – «испанской». Испанской – потому что на стене над одной из кроватей нарисован Дон Кихот со своим неизменным спутником Санчо Панса. Естественно, я занимаю это спальное место без чьих-либо возражений. Над Женькиной кроватью ветер развевает платье загадочной дамы сердца моего доблестного друга-рыцаря. В комнате обогреватель, розетки, два окна и шкафчик.

Место не подготовлено для мгновенного въезда, и нам приходится перестилать белье и пылесосить. Я тащу пылесос через участок от дома хозяина, Чижова пылесосит – убирает муравьев, не успевших или не способных убраться сию секунду в свою дыру в подоконнике, в которой живут. Мы предупреждены об условиях. Хостел – это не гостиница, место здесь стоит 200 рублей с человека, так что нас ничего не удивляет и не пугает. Наша манера путешествовать несовместима с ханжеством или снобизмом. Хотя нужно сказать, что мы ездим и в ленивый отдых по путевкам – в Индию, Турцию. Но о нем, почему-то, я так и не смогла ничего написать.