Читать книгу Люся - Алёна Весна - Страница 1

Ночные создания

У Люси большая семья: мама, папа, старшие сестры и кот. И все они почему-то очень несчастливы. Даже кот по кличке Кот удивительно несчастлив. Люся не знает, почему, так же как не знает, что это все именно «несчастье». Она просто чувствует что-то тяжелое, большое и угрожающее, нависшее над ней и ее семьей. Ей хочется сделать что-то хорошее, большое и радостное для всех, чтобы они наконец перестали кричать, драться и плакать. Ведь она всех очень любит. Но что может сделать маленькая девочка?

Старшие сестры Люси живут в отдельной комнате. Каждый день они не могут поделить эту самую комнату, расчески, книжки, рабочий стол, что угодно. А Люся спит вместе с родителями в крошечной комнатке. Она слышала из родительских разговоров, что папе это почему-то не нравится. Когда папа приходит пьяный, он кричит на маму, оскорбляет ее и обещает, что «из-за этого они когда-нибудь разведутся». Он всегда делает упор на слова «из-за этого» и бровями показывает в сторону Люси. Мама защищает Люсю. Она говорит, что «берет дочь в постель с собой, потому что девочка мерзнет по ночам, а потом болеет».

Люся не знает, действительно ли она мерзнет ночами. Но она точно знает, что ей страшно. Почти каждую ночь она резко просыпается в своей кровати в темноте и тишине. Пока слышен только папин тяжелый храп. Люся оглядывает комнату и видит, что неподалеку от ее кровати в уголке, где стоит коробка с игрушками, толпятся какие-то небольшие полупрозрачные создания. Они тихо бормочут, шипят и переругиваются. Люся не может разобрать слов, но эти ребята точно настроены недружелюбно. Они медленно поворачивают к ней свои безумные морды со светящимися глазами, когда чувствуют на себе ее полный ужаса взгляд. Скаля зубы, они покидают кружок и направляются к ней. Она не знает, зачем они идут. Ни разу она не смогла вытерпеть того ужаса, который эти создания вселяют в нее, чтобы узнать, чего же они все-таки хотят. Но вряд ли это теплые объятия, правда? Она кричит изо всех сил, сжимая своего плюшевого медведя. Так кричат раненные звери. Из глаз катятся горячие соленые слезы. Но медведя она не оставляет. Никогда не забывает о своем плюшевом друге. В голове ее крутится только одна мысль: «Я тебя не брошу, я тебя не брошу!» Может быть именно это помогает ей удержаться и не соскользнуть в темные воды безумия.

От крика просыпается мама и в очередной раз берет дочь к себе в постель. Тогда папа уходит спать на кухню. Мама снова быстро погружается в сон, ее грудь под простенькой сорочкой плавно поднимается и опускается. У мамы есть объяснение происходящего. По мнению мамы, к ее дочери по ночам приходят домовые. Вообще-то врач-невролог, к которому мама недавно водила Люсю, сказал, что «это никакие не домовые, а лунатизм. И в таком возрасте это нормально. Психика у детей пластична. Они с трудом отличают явь от сновидений и фантазий. Со временем перерастет, а пока можно попить успокоительных. Обеим». Но маме этот вариант показался неправдоподобным.

– Какой-то шарлатан-недоучка. – жалуется мама по телефону своей знакомой. – Ясно же, что у ребенка особые способности. К ясновидению или что-то вроде того. Не зря же именно к ней из всей семьи приходят домовые и призраки.

Люсю такое объяснение еще больше пугает. Если бы это были просто фантазии, как говорит врач, это одно дело, но всякие там домовые, это уже не шутки. Люся, вжавшись в стену, уже не может заснуть. Она смотрит на мамин профиль в темноте. Он мелькает, и черты лица искажаются. Люся думает, что мама ночью это не совсем та мама, которая живет днем. Дневная мама ходит на работу, прибирается, кормит Люсю, туго заплетает косички, резко застегивает молнию на куртке. А другая мама, которая живет ночью, только и ждет, пока Люся заснет. Тогда мама поднимет тяжелые веки, оголяя пустые черные глазницы. Безжизненным взглядом она примется блуждать по личику Люси, решая, чем бы ей полакомиться сегодня. Люся до последнего борется со сном, но всякий раз проигрывает.

Как-то она пробовала рассказать подружке по детскому саду, что у нее как будто две мамы. Одна живет днем, когда все на нее смотрят. Она улыбается, смеется, со всеми болтает и всем нравится. Но есть и другая мама, которая появляется всякий раз, когда они остаются наедине. Та мама серая. Она не разговаривает, не смеется и даже не смотрит на Люсю. Подружка ей не поверила и почему-то разозлилась. Люсе не хотелось злить свою единственную подругу, поэтому больше она не пыталась поговорить об этом.

Девочка не знает, что на самом деле мама тоже боится. Она боится оставаться по ночам наедине с папой. Страхи дочери помогают ей не говорить об этом вслух. В голове у девочки пока не может уложиться, что папа может причинять маме по ночам боль. И, в общем-то, знать о таких вещах ей не следует.

Святки

На новогодние праздники в доме на удивление тихо. Папа работает в ночную смену, так что выпить не получится. Мама распределяет дела на всех: одна убирается, вторая готовит салаты, Люся на подхвате, коту – веником по шерстяной заднице. Все складывается замечательно. Мама сейчас не серая, а сестрам ссориться некогда, поэтому Люся чувствует себя вполне спокойно.

На третий или четвертый праздничный день, когда режим дня полностью исковеркан, все просыпаются к обеду и доедают новогодние манты и салаты, в доме становится как-то тоскливо. Будто густой бледный туман окутывает голову, хочется встряхнуться, взбодриться, умыться холодной водой.

– А давайте гадать? – предложила Лариса. – Сейчас как раз святки. Мам, знаешь какие-нибудь гадания?

– Когда я была девицей, мы на святки в баню ходили, чтобы на женихов гадать. Валенки за дверь кидали и ждали, кто же их принесет. Когда кто-то придет с валенком, надо спросить его имя. Такое же имя и у будущего жениха.

– Ну, это как-то несерьезно. – Ксюша, поглаживая уснувшего у нее на руках кота, выглянула в окошко. У подъезда терлась «дружелюбная» группа маргинального вида.

– Да и куда мы кидать будем с пятого этажа? – спросила Лариса. – Мы ж их потом не соберем, утащат.

– А если валенок женщина принесет, то как узнать имя жениха? – совсем уж глупый вопрос задала Люся. – А если вообще никто не принесет?

– Тебе-то какие женихи? – рассмеялась Лариса.

– Есть и другие гадания. Но уж больно страшные. – мама поежилась. – Один раз девчонки построили коридор из зеркал.

– И что? – у сестер загорелись глаза.

– А вот что. Кто решался погадать, те в зеркальных коридорах ничего не видели. Только одна видела, Нинка. Сначала все шло, как обычно. Она села перед зеркалами, молча вглядываясь в коридоры. Мы сидели возле нее, стараясь не мешать. В какой-то момент стало понятно, что сидим мы очень долго. Обычно к этому времени все уже сдавались. Но Нинка все сидит и сидит неподвижно. Я заметила, что она даже не моргает, и, кажется, что грудь ее не движется от вдохов и выдохов.

– Нина. – осторожно позвала я, но она не ответила. Мы с девочками стали переглядываться. У меня по коже побежали мурашки. Всем стало как-то не по себе. Странное такое ощущение, будто в темном углу под самым потолком кто-то сидит, сверля тебя хищным взглядом. Самое коварное, что он тебя видит, а ты его нет. Я снова позвала подругу по имени, но она не обернулась. Тогда Аня решительно встала и подошла к Нине, чтобы «разбудить» ее.

–Ниночка, ты что, заснула? – спросила Аня, подходя к подруге. Она потрепала ее по плечу и мельком глянула в зеркала. Огромный косматый красный зверь гипнотизировал Нину взглядом. Аня дико закричала, когда поняла, что зверь заметил ее. Он перевел на нее взгляд, полный ненависти. Она почувствовала, что он схватил ее за руки и принялся с нечеловеческой силой затягивать в бесконечные зеркальные коридоры. Еще одна девчонка уловила это странное движение и, спохватившись, резко оттолкнула обеих подруг от зеркал. Я кинула на зеркало платок, в котором куталась. Не знаю почему, но я точно знала, что надо так сделать.

– Ух ты! – восхитилась Ксюша и радостно захлопала в ладоши. – Давайте строить коридор.

– А ты? – спросила Лариса у мамы. – Ты-то видела там что-нибудь?

– Нет, я даже пробовать не стала.

– А как он ее тащил, если она тут, а он в зеркале? – опять невпопад спросила Люся.

– Не знаю. – мама пожала плечами. – Мы тогда так перепугались, что нам не до размышлений было.

– Ну, что, попробуем? – не унималась Ксюша.

– Нет уж. – отрезала мама.

– Можно еще попробовать духов вызывать. – Лариса обвела тарелку на листке и по линейке расчертила получившийся круг на тонкие отсеки для букв и цифр. Внизу слева она подписала «да», справа – «нет».

– Кого будем вызывать? – честь держать нитку с иголкой отдали маме.

– А кого можно? – спросила Лариса.

– Пушкина. Говорят, он ужасный матерщинник. – довольно улыбнулась Ксюша.

– Заматеришься тут, если тебя без конца какие-то дурехи вызывают. – оправдала Пушкина мама.

– А можно чертика. – предложила Ксюша. – Мы в школе чертика вызывали.

– Понятно, чем вы в школе занимаетесь. – мама строго взглянула на Ксюшу. – Нет, таких – не будем, мало ли что. Можно – кого-нибудь из умерших родственников. Вот, например, тетку мою. Тетя Тамара добрая была женщина.

Все согласились. Люся не знала никакую тетю Тамару, но раз мама говорит, что это была добрая женщина, значит так и есть. Она нарисовала в воображении пухленькую невысокую женщину с улыбающимся лицом и пушистыми химическими кудряшками, как у мамы. Мама поставила кончик иголки в середину гадального круга.

– Вызываю тетю Тамару. – каким-то странным голосом заговорила мама. По коже побежали мурашки. – Вызываю тетю Тамару. Ты здесь? Да? Нет?

Нитка начала задорно крутиться и вдруг остановилась, четко указывая на слово «да».

– Ух! – воскликнули сестры. Никто не ожидал, что кто-то выйдет на связь.

– Здравствуй, Тамара! – сказала мама. – Это ты?

– З-д-р, – мама начала собирать буквы, на которые указывает иголка, – а-вствуй. Н-а-та.

Мама еле заметно переглянулась с Ларисой.

– Ух ты, мам, она твое имя знает! – обрадовалась Ксюша. Мама и Лариса зашикали на нее. Люся прижалась к Ксюше, потому что только она выглядела совершенно ненапуганной.

– Тамара, ты хочешь с нами поговорить? – спросила мама.

Нитка сделала пару оборотов и четко встала на слове «да».

– Ты хочешь нам что-то сказать?

И снова иголка указала на слово «да».

– Расскажи, пожалуйста.

Нитка начала кружиться, затем остановилась на букве «о», затем «п, а», затем слово резко оборвалось. Нитка завертелась, как раскрученный волчок. Сделав несколько стремительных оборотов, она начала дергаться, будто кто-то тянет ее в разные стороны. Мамина твердая рука не двигалась, так что все это наблюдать было странно и пугающе. И наконец нитка затихла.

– Тамара? – снова заговорила мама. – Ты тут?

Иголка повернула на слово «нет».

– А здесь есть кто-нибудь?

Иголка показала «да»

– Кто вы? – спросила мама и начала повторять буквы за иголкой. – Б-у-ква д.

– Что буква д? Это поле чудес что ли? Нам по буквам надо угадать? – захихикала Ксюша.

– Тихо ты! – шикнула Лариса.

– Вы пришли с добром? – спросила мама.

Иголка указала на слово «нет».

– Ой, мама, попрощайся с ним, кто бы это ни был. – запричитала Лариса.

– Вы хотите нам что-то сказать?

«Да»

– Говорите.

«Б-е-р-егите. Л-л-ю-сю»

– От чего?

«О-т н-ас»

– Что за ерунда? – Лариса махнула рукой. – Мама, попрощайся и хватит.

– Идите туда, откуда пришли. Идите туда, откуда пришли. Идите туда, откуда пришли. Вы здесь? Да? Нет?

«Нет»

Мама опустила нитку на стол и задула свечу.

– Фигня какая-то! – чавкая жвачкой, Ксюша включила свет.

– А если никого нет, то кто ответил «нет»? – спросила Люся. Ее беспокоило, что ей надо беречься от каких-то загадочных незнакомцев на букву «д», которые могут говорить «нет», даже когда их нет.

Люсе никто не ответил, потому что всех привлек странный звук у входной двери, будто кто-то скребётся. Время уже позднее, папа так и не вернулся с ночной смены. Мама сказала, что он ушел в «новогодний загул». Все четверо обернулись на звук. За дверью послышался стон. Все затаили дыхание. Несколько мгновений стояла тишина, которую прервал звериный рык. Рык перешел в очередной страдальческий стон. Люся отчетливо слышала, как нечто скребётся металлическими когтями по железной двери, рыча и завывая. Она прижалась к сестре, не отрывая взгляда от двери.

– Это зверь? Мама, это зверь из гадания? – зашептала Люся.

– Нет. – ответила мама, поджав губы.

Люся не могла поверить, что звериные звуки исходят от человека. Наконец, зверь, стоявший за дверью, попал ключом в замок. Дверь приоткрылась. Зверь, большой скрюченный разъяренный, сверкал глазами из темноты. Он медленно открыл дверь. Его большое тяжелое тело ввалилось в комнату.

– Не ждали? – с улыбкой спросил зверь. – А я пришел.

Не сводя мерцающих глаз с запуганных женщин, он медленно взял стул и поставил в пяти шагах от дивана, где они, прижимаясь друг к другу, тряслись от страха. Он улыбался. И от этой улыбки становилось страшнее всего. Он поочередно переводил взгляд с матери на сестер, будто выбирая, кто станет первой жертвой и что именно он сделает, когда даст себе полную свободу.

Он медленно встал и, пошатываясь, побрел к ящикам, где хранятся инструменты. Присев на корточки, он принялся разглядывать молоток. Но молоток ему, видимо, не очень понравился, поэтому он взялся за пилу. Проведя пальцем по зубцам пилы в ту и другую сторону, он отложил и ее. Больше всего ему понравился топор. Крепкая деревянная ручка хорошо легла в его большую ладонь. Металл сверкнул в темном коридоре, когда зверь размахнулся, будто примеряясь к инструменту. С довольной улыбкой он повернулся к испуганным жертвам.

– Хватит! – выкрикнула мать.

– О! Нет, ты тут больше не командуешь. – прошипел зверь, разглядывая топор. Еще пару мгновений он наслаждался эффектностью выходки, пока Ксюша, собрав смелость, направилась к нему. Отложив топор, он встал во весь рост. Он смотрел прямо в глаза девушке, когда она кричала на него, вытягиваясь и сотрясая кулаками. Пользуясь моментом, Лариса юркнула на кухню и схватила со стола нож.

– Прекрати! Хватит, папа! – кричала Ксюша. В этот момент Лариса со спины напрыгнула на него, не глядя вонзая нож в грубую плоть. Ей казалось, что она врезалась в его спину, но это была рука. Красные капли-вишенки расцвели на дубовом полу. Кровь падала вниз с глухим звуком: «бом, бом-бом».