Читать книгу Звезда по имени – Тэа - Amentia Somnia - Страница 1

Жизнь и Вивио

“ Весьма трудно отказать иной раз, слыша ваши просьбы.

Сложнее, может быть только сама мысль о возвращении.

С такой неохотой и в тоже время радостью, упасть в течение давнишних событий.

Припомнить мусорный Вивио, быт жестянщиков в коммуне Такацу и прогресс нового мира.

Да будет так, в последний на сегодня раз, я расскажу.”

Если в вас внезапно закрадётся эта безумная мысль, и вы решитесь, лучшим способом добраться, станет сесть на ближайший, вне зависимости от путей и эхо-связей дюрогруз.

Вне разницы конечного маршрута, пересекая линию систем Адусуарда, где и встретите по мере своего уменьшения три крохотно приближённых к звезде оранжевых планетки.

Конечно, никто не запрещает сойти и посетить пыльный Микойо или погрязший в извечном мороке болот Ганадизе, но вот Вивио.

Самая последняя, полная по меркам цивилизованного мира странных, вооружённых мелкозубыми директивными пилами, и искривлёнными черенками лопат, вечно копошащихся в граде сыплющихся с неба груд мусора – Жестянщиков.

Мнение о подобных им всегда разделено, ведь для одних, они храбрецы, иные же считают грязными дураками, чьё одеяние с ног до головы частенько соткано из разбираемого хлама.

Отныне, это изысканные по меркам последнего писка моды в Вивио: консервные шляпы с торчащими пружинами, фраки из разъеденных коррозией бамперов атомных машин, с цепочками техники уборной и рукавов дырочных подставок цветов.

Нет, чтобы вы понимали, ни один не слыл безумцем, исполняя чрезмерно важную и незаменимую в подобии двух предыдущих планет миссией.

Первенствующей задаче по очистке, утилизации, переработке.

В тот век, когда потребности стали столь высоки, а население неукоснительно еле поспевало за этими темпами, скапливались и поднимались мусорные горы.

Затапливались озёра, преграждая зловонными массами устья рек, а из морей и океанов, сотворив ржавые погосты.

Человеческий настрой изменился, поменялись претензии, а все конфликты не успев даже начаться, тонули в потоках мусора с планами и вооружением незатейливых полководцев.

И только когда, осознав, приподняв голову, избирая новую ветвь развития, рано или поздно став действительно самостоятельным обществом, они устремились.

Покинув родные берега, в долгом блуждании, всё же отыскав прозванную ныне “Колыбелью”.

Тогда-то и понадобились жестянщики.

Незаменимым звеном, кто по собственной воле, кого застигнув врасплох посреди ночного сна, объявляя малоприбыльную колонию свалкой, а обитателей – последней надеждой.

Но, что же Вивио.

С неизменяемым бытом, в извечной работе от переработки бомбардирующих поверхность орбитальных мусоровозов и оторванности мира.

Бесспорно о них не забыли, а и без того не малое в три коммуны население Вивио, время от времени пополнялось, как их называют “пришлыми”. Выходцами из “дальних”, каждый в своей цели и надежде чудом или по сговору забредших искателей.

В частности расслышав красивые истории, невероятные эпосы, гласящие о богатствах планетарных свалок.

Достаточности ступить, как тут же, разъезжаясь мусорной почвой под ногами, скрывались несметные богатства.

Кому мало или хочет больше – придать сил, копнуть и там, в близлежащих недрах фонтаном ударят потоки редкопланетных сокровищ.

Были и “просто” в поисках острых приключений, схваток со смертельно опасными горчатыми ползунами, в суровых условиях безжалостных ураганов молниевых бурь.

Впоследствии разочарованно отступая, столкнувшись с пылевыми ветрами и отсутствием транспорта.

Работая, как и все, не чтобы помочь, не заработать доброе имя, а выжить.

Выбить, крепко удерживая в усталых руках возможность, вернуться домой.

Поближе к берегам оранжевого моря и там, возможно отыскав нечто ценное, сторговавшись сесть на ближайший дюрогруз.

Не подумайте, Вивио не земля дикарей, здесь уважается труд, имеется пусть и отсталое по современным меркам, но общество.

Да, здесь не существует единого правительства, каких-то либо границ, органов правопорядка или налогов.

Никто не представит Вивио в совете систем, даже не задумываясь о чём-то подобном, жители давным-давно истребили в себе любые зачатки ненависти.

Не сумев побороть всего один, единственный, последний, наверное, записанный в сам геном человека – воровство.

Пускай и не частный, но самый страшный из всех проступков, позорящего не только коммуну откуда родом грабитель, а также семью, близких и просто знакомых.

Пойманного на воровстве, в наказание, от меры рассчитанного ущерба, ссылали в столь же равный срок к берегам оранжевого моря.

Не будет надзора, не будет обязаловки, он просто начнёт работать, в этих опасных своей кислотно-разъедающей средой богатых водах.

Случаются и территориальные разногласия и стычки, недовольных разделом секторов работы.

В желании утереть нос другой коммуне, расчищая, как можно больше пространств.

Перерабатывая, ругаясь, в силу противовеса назревшего конфликта, вступая двумя мощнейшими факторами: А,код-а и мэров.

На равных условиях управляя чувствами жителей, дурманя сознание выпивкой или словами.

Пусть даже, если это неуважаемый Бердери с Такацу, в любом раскладе под окрики позора, сглаживая общую обиду.

Но, сомневаюсь, что вас интересует подобное, постепенно, важной частью повествования перетекая к замкнутому Диналу.

Ещё юному, в тоже время истинному по призванию жестянщику.

В завтрашний будничный день, подхватывая согнутый по четырём изгибам и двум прямоугольным линиям свой рюкзак, под правую в рваном рукаве от посеревшего в пыли плаща лопату, со своим единственным давнишним другом, отправляясь к северным границам четыреста сорок пятого сектора гонимых ветров.

В преддверии шторма

“ И всё же, чуточку о Такацу.

В представлении среднестатистического жестянщика, как наиболее крупное, заселённое по занимаемой местности и вмещающей ровно тридцать четыре человека, плюс ещё три из… пожалуй мы это упустим для дальнейшей истории.

В особо узких кругах (что и являлись населением Такацу), став известным просветительским центром, куда со всего хлама мира, стекались странники.

Ради правдивости этого слуха, была даже выставлена табличка, на коей кривыми иероглифами диалекта мусорщиков, высечены следующие слова: – Не важно, откуда, неважно зачем, Такацу вас примет всех разом и всех.

Удивляло и само архитектурное решение жителей, так уж сложилось, что не имеющих навыков в строительстве, сколачивая феерические по наклонам крыш, кривых, углублённых стен и выпуклых окон домов.

Здесь процветали магазинчики ценного хлама, созданных на верстаках умельцев полумеханических игрушек, продавцов местной растительной фауны и охотников за сокровищами.

Последние исхитряясь навязать свой товар, сплошь и рядом предлагая фрагменты крышек унитазов и пробок ванн.

В их словах это звучало, как манна небесная, спустившаяся в разгар вечерней трапезы, но так уж и быть, только ради тебя, может быть отданная за каких-то двадцать килограммов цветного металла."

На замену оранжевой полуночи по небосводу сдвинулась более тусклая, белая точка.

Прозванная "ранней звездой”, отблёскивая от окон хижин, уходя, освещая высокие горы, да хламовые поля.

Сегодня, в этот тихий, лишённый обыденных семи метров в секунду ветров день.

Тонкими, чуть ощутимыми струйками свежести, как лёгкое прикасание волосков, по запаху распространяясь не со стороны оранжевого моря или хламовых гор, а будто с самого неба.

Одаряя самым чистым, всегда нетронутым никем и таким приятным в полную грудь, воздухом.

Хотя, Вивио ещё не ожил, слишком рано до всеобщего подъёма звона часов ратуши.

В такую рань, просыпаясь сугубо единицами, теми, кто заранее готовиться отправляться в далёкие участки полей.

Спросонья первым делом не умываясь, а хватаясь протирать от ночных полевых штормов походные окуляры, неспешно натягивая сотканную из разных частей прошлой жизни курток, свой потёртый при грубой работе плащ.

Ногами влазя в узкие, неудобные, часто с дырами уколом хлама, сапогами.

Рюкзак их всегда собран, аккуратно уставленный у двери, будучи готовым в любой момент уместиться на плече или двумя лямками крепко повиснув о спину хозяина.

Вмещая внутри всё необходимые от продуктов, белья, медикаментов, запасных инструментов и даже некой атрибутики из дома, на случай скуки, нередко перемешивая своё содержимое в непонятной овально-образной массе.

Ничего не позабыв, выполнив все необходимые приготовления, вы подхватываете верную, искривлённую у изголовья и ручки лопату, взваливая о плечо зубчатую пилу.

Толчок, входная дверь приоткрывается, отнюдь не ласково в глаза бросаются блики играющей бледной звезды, в нескольких секундах зажимая нос рукой, привыкая к повседневному воздуху и делая полной грудью один, достаточный уверенности в возможности это пережить и вновь открыть глаза, глотка воздуха.

– 

Двадцать один год, а ты всё, как ребёнок. Неужели за это время было трудно привыкнуть? Смотри, смотри, как надо. – приготовившись, он возносит палец кверху привлекая внимание к моменту, со всей силы ударяя себя в грудь при этом делая соизмеримый по времени удара вдох.

Жестянщик закашлялся, припав к проезжей дороге, настырно втягивая носом воздух, за двадцать секунд после, бодро поднимаясь, как ни в чём не бывало, разводя руками и улыбаясь.

– 

М-м-м. – промычал Динал. – Это как-то… Пожалуй, я действительно ещё не дорос до подобных методов.

– 

Ну, я про что.

Дунул ветерок, и пыльник Фредгаста стал по команде развиваться, под ним обнажая сложную сеть шестерней, тонкими узелками лесок, то натягивая, то отпуская лоскутки тамошнего подобия джемпера в зависимости от внешней температуры.

В ожидании, он начал ковырять землю потемневшими от изношенности и времени ботинками, без лишних слов на правой ноге прорывая подошву, откуда яро, наподобие роющего землю червя вырвался большой палец.

Как и полагается страшному подземному созданию, выбравшись на поверхность, скрючившись, захватывая движениями пыль и кусочек камешка в придачу.

Неряшливые, нестриженные волосы его развевались и Фредгаст, невмоготу более ожидать истечения времени разминки Динала, отчего-то спросил:

– 

Согласись, что при всём, что происходило, да и происходит. Она всё же тебе нравится?

– 

Не понимаю о чём ты. – не заинтересованно ответил Динал, совершая круговые движения и наклоны из стороны в сторону.

Для него это было пустяковой и обязательной задачей, будучи приученным с малых лет упражняться перед дальним странствием, отсюда, вдоль всей коммуны, где на главной дороге свернув от проезжих путей, напротив холма торчащих железяк и только вперёд.

Оканчивая, вспомнив напутственные слова дяди: – ты должен…

В окончательном варианте фразы смывшись, следуя первому и мотивирующему предлогу.

– 

Я имел в виду тебя и Тифани.

– 

Ух. – недовольно прошипел Динал.

Зарядка его окончилась, недовольно вздыхая, протаскивая по песку скрипучую лезвием лопату.

– 

Даже не напоминай. Нет! Даже не вздумай более говорить. Как можно подумать, что бы я, и Угзи?

– 

Чего только не бывает. – разведя руками удивился Фредгаст. – Мне ведь казалось…

– 

Нет!

– 

Но…

– 

Нет!

Оба остановились у цветочного магазина госпожи Ляо, сквозь выставочные окна которой, пробивались скрученные ветви пятнистых кактусов, из всевозможных щелей и дыр в стекле, прорастая своими корнеплодами наружу.

Задула пыль, как частое в Вивио явление, вслед за ней полетели бесформенные остатки резьбы обрабатываемого металла, хрумкая прокатился проволочный сгусток, под запил виолончели проснувшегося соседа Дюно.

Облако быстро рассасывающегося, затмившего видимость тумана, вынуждающе застилая глаза, куда опустились походные окуляры.

Сквозь них просматривая противоположную сторону улицы, с перегородившими дорогу аналогичными копателями, в покачивании одежды ветром и пылью, угрожающе сложив руки.

Их бы можно было обойти, совершив хоть по десять кругов всего расстояния ратушной улицы, но предпочтя достоять, дождаться, соблюдая принятый тон приличия, дабы не столкнуться в невидящем потоке пыли друг с другом.

Не все этим пользовались, часто приклеивая к верхним слоям одежды лампочки или беря в поход фонари, как прожекторы, в подобных бурях просвещая и давая понять о своём движении.

– 

Вы! – задиристо выкрикнул противоположно стоящий копатель, под оседающей пылью, снимая лицевую повязку. – Да и в такую рань.

Совсем рядом с этим молодым человеком присутствовала особа, более маленького, примерно сантиметров двадцать роста меньше, непримиримо скривив лицо подобая манере брата.

Стараясь специально не смотреть на приближающихся, Динал отвёл взгляд, осунулся, будто решая спрятаться поглубже в самого себя.

В ту невидимую скорлупу и ползком, потихоньку, двигаясь куда подальше.

Однако, сейчас рука в перчатке хватанула его за шкирку, плотно сжав, оттягивая назад и пронося:

– 

Я так понимаю, вы скиляжники…

Отсюда следует сделать небольшое отступление, объяснив слова грубого и не представленного героя.

Так званые “скиляжники” в коммуне Такацу означали прихлебников и лодырей, пускай подобных людей никогда на Вивио не существовало в силу суровости климата, из-за этого всеобщей, абсолютно добровольной ради выживания поруки.

Считаясь наигрубейшим оскорблением, в ответ требующим немедленной реакции в виде соревнований по сбору среднего элемента.

Где, проигравший, как и полагается, покрывался позором, нередко изгоняясь с черты города, силясь у ведущих дорог или оранжевого моря, а победитель, умирая, получая смертельную дозу радиации.

Но, к счастью и несчастью принижения достоинства, сегодня не так.

– 

… всё же решили влиться в наше общество и теперь со всех ног мчитесь покопать?

– 

Покопать!? – влезла его сестра, противным голосом перекрикивая вопрос.

Девчонка намеренно выполнила пару шагов ближе к Диналу, каблуком больно ступая на его ногу и расставляя руки в боки, исподлобья уставляясь в него.

– 

А знаешь, почему всё именно так Динал?

Гадон не намеревался получить ответ, толкая того, с презрительным осуждением придавливая ногой к пыли.

– 

А это, потому что вы все нахлебники. – проводя рукой и указывая пальцем, как на Динала, так и на его друга, впрочем мирно стоящего в сторонке и наблюдавшего. – Ведь мы здесь раньше, мы старше. – с каждым словом вдавливая несчастного поближе к мусорной почве.

На самом деле являясь глупостью и чистым вымыслом, тем не менее, не запрещающей частенько занижать достоинство, как самого Динала, так и его родных пересекающихся в людных местах с семейством Угзи.

В их абсолютно равноценном появлении на Такацу сто лет назад, кому-то необходимо было выделиться, по мнению прадеда Гадона, накинув пустяковый один год.

Таким образом, делая их род более старым, и представляясь в виде суровых, но ничего толком не умеющих и не могущих предложить наставников.

Сама же вражда, как и конфликт поколений не имел объяснимых фактов, возможно возникших от скуки или, что более вероятно во времена одного из перемирий коммун, не уступив другую кружку А,код-а.

– 

И вы все такие. Можете только жалостливо смотреть. – гордо рассмеявшись, Гадон бесцеремонно снял с плеча лежащего зубчатую пилу.

Одну из важнейших, узнаваемых на уровне выгнутой лопаты, что подчёркивает статус жестянщика и в тоже время самой незаменимой.

Конечно же, Динал мог бы вызвать того на состязание, копошась в поисках среднего элемента и отстояв честь не только семьи, но и свою.

Однако…

– 

Бери. Бери что хочешь и оставь меня в покое. – безразлично выкрикнул Динал.

К подобному отношению со стороны этих двоих, он привык уже достаточно давно, смирившись, не уповая на помощь извне родителей, немногочисленных знакомых и даже единственного и лучшего друга Фредгаста.

Пускай сейчас и стоящего в сторонке, но наверняка не менее боящегося не, сколько заступиться, сколько сказать лишнее слово.

Ведь в Такацу не приняты драки, не поощряются словесные перепалки, по крайней мере, на оживлённой улице или толпе, как раз таки и пользуясь этим маленьким исключением в лице Гадона и его младшей на три года сестры Тиффани.

– 

А может быть, ты что-то хочешь добавить? – Гадон резко обернулся к Фредгасту, взглядом нацелившись на его нарукавные солнечные часы.

Не в плане их работы от солнечных фаз или тени.

Это были самые стандартные, давно, как по меркам прогресса нового мира устаревшие, с видоизменённым голо-изображением.

Само по себе обрисовываясь плоскими цифрами на поцарапанном трещинами дисплее и не дай случаю, у вас возникнет необходимость более детального или экстренного рассмотрения, чётко, громко, фактически вопя, сказанув: – Сколько времени!

Работая от двух боковых ушек-аккумуляторов и по совместительству солнечных батарей.

И вот, касательно самих вещей в Такацу.

Имея в избытке самую разнообразную сырьевую базу во всём среднем скоплении Адусуарда, при всём этом, жестянщики ничего не производили.

За столь долгие, уже двести пятьдесят два года существования жестянщиков, не было создано ни одного завода или фабрики, довольствуясь тем, что падает с неба и к счастью, не сгорая в атмосферных слоях.

То, что всё же достанется в руки, будет починено, приделано, заменено, как недостающая деталь или часть местных феерических по своей конструкции и глупости зданий.

Какой-то период даже ходил слух о поклонении первых жителей Вивио к хламным горам и самим орбитальным мусоровозам, впрочем, не встретив одобрительных отзывов со стороны населения и научной обоснованности, была откинута.

Хотя и по сей день, встречая редких представителей религиозного движения “небесного хлама”, бродящих по пустошам и раздающих брошюры со словами на устах: – А вы верите в сотворение мира хламом?

Как правило, их слова подтверждают и внешний вид.

– 

Я!? А я ничего… нет. – не ища неприятностей Фредгаст сделал пару шагов назад.

– 

Это ты правильно.

Обидчик довольно ухмыльнулся, тележкой потащив младшую сестру, не забыв напоследок поддать каблуком пыли в лицо Динала.

– 

Вот! – удосужившись в слуховой недосягаемости, Фредгаст было хотел отпустить нечто ужасно обидное.

Во время, обратив внимание на Динала, спешно подскочил к нему, изобразив попытку помочь подняться, и отряхнул плащ.

– 

Сволочи. Ну, ты это видел!? Ты видел!?

– 

Перестань. – безынтересно махнул ему рукой Динал.

Настрой жестянщика пропал, а испорченный ныне день, походил на все предыдущие, ровно как по расписанию: подъём, клубы пыли, неприятная встреча, изнурительная работа, дом и завтра всё по новой.

С Фредгастом он был знаком давно, уже как десять лет, столкнувшись с тогдашним подростком, застрявшего в ползучем мусоре.

Нога мальчика увязла, чем больше он пытался выбраться, гремучая смесь хлама утаскивала его под себя.

И в тот момент, только Динал, единственный во всей округе услышавший и отчаянно решивший помочь, протягивая руку и спасая беднягу от ужасной кончины.

Ныне, недовольно идя, его вера в дружеские отношения упала ещё больше.

Фактически человек, шедший в метре со стороны от него, был чужим, просто попутчиком по дороге.

Да и работником не ахти, если не Динал, то с каждой третьей, а то и четвёртой ходки за ломом, возвращаясь без ценных вещей.

Скорее всего, это понимал и сам Фредгаст, на протяжении дороги молча, он поглядывал себе под ноги, в моменты хотения что-то сказать, возможно, оправдаться, или извиниться, делая глубокий вдох и в ту же секунду понимая то ли ненужность, то ли запоздалость этого действия, замолкая.

Зловонный ветер ударил в спину и с первой, вставленной в груды хлама лопаты, пошла тяжёлая работа.

Трудная, в поте лица, взмахами и отгребанием в сторону потёртых омниевых брусков, да пачек съеденных хлопьев.

Молчаливая, с разрезанием при помощи острия лопаты подвижной, легко поддающейся и готовой в любой момент целым километровым пластом съехать, мусорной почвы.

В этот час немыслимой, долгой работы, из последних сил сопротивляясь неутомимому желанию, Фредгаст сдался.

Сдался как утомлённый долгими месяцами окопной войны солдат, как титан, несущий на плечах небеса мироздания, единовременно уставши зевнув, расправив руки и потянувшись, роняя рабочий инструмент.

Тело по команде приняло необходимо-согнутую форму, до момента касания удобно расположив ладони позади затылка и скатившись.

Наверняка также просто, как листик с дерева скользит по водной глади, будь на Вивио хотя бы одно дерево с листьями.

Для этого случая Фредгаст представил себя болтом в потоке конвейера, по маленьким пивным банкам проезжая прямиком к месту работы Динала.

Неожиданно даже для себя, будто знаменуя прибытие экспресса, ногой ударяя в ржавый, на половину высунутый из-под мусора гонг.

– 

Ну и работёнка верно? Так и притомиться недолго. – саркастически заметил Динал. – Не напомнишь, сколько времени прошло с того периода, как мы начали.

Фредгаст хотел было перевалиться с одного бока на другой, собравшись с силами заорать, дабы узнать, сколько же времени, к сожалению не успев, будучи остановленным Диналом:

– 

Двадцать три минуты. Двадцать три! – прорычал он от злости. – А ты уже валяешься.

– 

Но всего-то пару минут. – проныл Фредгаст.

Он развернулся и вдруг замолчал, прикованный к мутным серо-жёлтым облакам Вивио, непонятливо рассматривая, хмурясь.

– 

Нет, это невозможно. Я опять должен целый день стоять над тобой и указывать, чем бы тебе заняться, да что делать. Фред… Фредгаст, ты слышишь?

Его друг вскочил, указывая рукой туда вверх, на четвереньках, как можно быстрее взбираясь к ближайшей куче хлама, откуда открывается более обширный обзор.

– 

Оно явно приближается! – взбудоражено оповестил он Динала.

Прикрывая глаза от повседневных бликов, не в состоянии оторваться, оповестил ещё:

– 

Прямо сюда. Точно, не вру, раздави меня тонна мусора.

– 

Ч…то, Что?

Вопрос Динала решился тёмным пятном, в визуализации, накрываемой крышкой супницы, охватив выбранное под работу поле и Фредгаста с Диналом.

Заявился огненный хвост, с тянущейся позади дымкой, со временем полёта сжимая пятно до всё более мелких, округлённых очертаний.

– 

Может, что-то покрупнее сбросили?

– 

Не похоже. – опрометчиво заметил Динал. – Оно должно рассыпаться. Это же не один конкретный объект тогда, а масса, тонны всего.

– 

Тогда… тогда. – теряясь в догадках, Фредгаст остановился и выдал. – Может, мусоровоз?

С этих слов, точка решила сжиматься максимально быстро, пятном устремляясь к возвышенности, где стоял Фредгаст.

К счастью успев молниеносно оттолкнуть его, кубарем скатывая по мусорной куче, куда безотложно обрушилась охваченная пламенем капсула.

Рухнув, края аппарата отделились, низ утонул в расплывшемся и оплавившемся хламе, выглядывая чередой антенок и крупным выпуклым формированием в виде отверстия под люк.

Пыль рассеялась, оба жестянщика отряхнулись, встали, как заворожённые наблюдая за павшим объектом.

Вдруг капсула шёлкнула, от неё отделились два перпендикулярных поручня, выгибаясь вверх, испуская насилу ощутимые по коже вибрации.

Под ногами затряслись мелкие частички любых видов электропроводников, и даже гнутая в основании лопата пошла ходуном, в танце самостоятельно надкалывая мусорную почву.

– 

Это уже во второй раз. – очнувшись, высказал Динал. – Мало того, что я и первый долг не отдал, ещё и второй сразу.

Не удосужившись получить ответа Динала или комментария о произошедшем, выдав:

– 

А знаешь, что? Я знаю. Нет, я правда, знаю, как можно отплатить, хотя бы половину долга.

Фредгаст разогнался, спохватив гнутую лопату, взбираясь по мусорным грудам к вершине.

– 

Постой. Что ты собираешься сделать?

– 

Ну ты же знаешь. – взобравшись обернулся к Диналу Фредгаст. – На Вивио свои законы. – он замахнулся, целясь в крохотную щёлочку, дабы загнать остриём орудия туда поглубже. – Кто нашёл, того и добыча! – вдарив, со скрежетом и сдаваемой гнучкостью, навалившись всем телом.

И это правда так, в той части обжитого космоса, где найденное не только способно принести достаток, но и спасти жизнь, выделить себя.

На худой конец, просто став безделушкой висящей на шее, как бы напоминая о том времени.

Но вот добыча… нечто ценное, за что стоило бы бороться, во чтобы не стало добраться до этого первым.

Их главный и первый завет, глася, как – Вне зависимости от формы, веса и нахождения, принадлежа первому лицу, в скорости приложившему ладонь, этим образом присвоив добычу своему имени.

Разумеется, были и казусы, зачастую вследствие отсутствия свидетеля или самих свидетелей, меняющих показания в свою пользу или в пользу вторых, третьих, временами четвёртых незаинтересованных и даже не знающих об этом лиц.

Но вот, что-то хрустнуло, поддавшись под давлением силы Фредгаста, соскочили внутренние скобы люка, ударив в лицо облаком пара, отворившись.

Внутри кромешной тьмы играли краски, перескакивая дельтовидными указателями, с чем большим намерением жестянщик просовывал голову во внутрь, тем ярче зажигаясь, обрисовывая очерки.

Как обхватившего руками колени младенца, стремительно очнувшегося, хватая бледно-обтекаемой, с каждые по пять сантиметров на участке этой кожи сферическими разметками рукой, за его шею.

Вырвавшись ураганным ветром, с огненной мутью из-под ног, отлетев к ближайшему иному мусорному холму, вознесся над этой миниатюрной пропастью Фредгаста,

Огнисто блеснув глазами, это создание, чуточку превышая полутора метра ростом, готовилось совершить своё ужасное возмездие за то, что потревожили.

– 

Не надо! – закричал Динал.

В фас обернувшись, полный неискренней, скорее непонимающей злости.

Чего-то животного, первобытного и в тоже время необычайно странно прекрасного.

Очень близко напоминающего человека, даже… “подумал про себя Динал, стесняясь эту мысль нечаянно произнести вслух” девушки.

Податливо гибкой формы тело, насыщенно разукрашенной по своей коже сферическими линиями, у изголовья, отделяясь пятью ровными участками, там, где у каждого появляются мочки ушей, уходя остроконечными в своём завершении, не плотными, судя по движениям и развитию от ветра, с крепко подставленную ладонь отхождениями.

– 

Пожалуйста. – искренне попросил Динал.

Хватка разжалась, друг, обмякши, свалился, испуганным животным, незнакомка попятилась, под ногами, что будто навечно были вдеты в соизмеримые каблуки туфель, ударили струйками жара, поднимая её кверху, поскорее опустив у капсулы.

Как нагнанный страху, потерявшийся в чужом месте ребёнок, растерянно зайдя за неё, выглядывая, то и дело посматривающее глазея на Динала.

– 

Всё нормально? – обратился Динал к встающему Фредгасту. – Как ты себя чувствуешь?

Но тот в ответ схватился за голову, следом растопырив сжатые в кулаки руки, вытянув пальцы и громогласно прозивав.

Будто с ним ничего и не произошло, похлопывая по рту от пробуждения.

Двинувшись к Диналу, наклонился, выгнулся и в свойственной только ему манере, издавая крико-вопль.

В услышанном, удивился даже сам Динал, несмотря на долгие годы их совместной работы, широко раскрыв глаза и рот, не говоря уже о самой спрятавшейся незнакомке.

– 

И что это, по-твоему? – совершенно позабыв о произошедшем, Фредгаст ткнул пальцем в сторону упавшего объекта.

– 

Явно не добыча. – осторожно ответил Динал.

Не упуская из поля зрения странную незнакомку, стремясь не совершать резких движений, одёрнув Фредгаста, когда тот решил подняться и с его слов: – “Любезно представиться, вне зависимости от разумности себя”.

– 

Значит, нужно об этом рассказать всем.

– 

Но, мы ведь даже не знаем, кто она? Возможно, она ранена, или ей нужна помощь.

– 

Да брось. Ты только представь, как мы прославимся!

В своих мечтах, Фредгаст уже пребывал в цветущей пятнистыми кактусами вилле, отбирая только лучший хлам, в окружении прекрасных служанок и где повыше, где чище воздух.

– 

Каждый будет знать твоё имя! Почёт, уважение. Хорошая работа. – тихо намекнул он.

Не дождавшись ответа или одобрения, развернувшись и отойдя на десять шагов, начав крутиться, потирая небритый от недельной щетины подборок, в поисках родной коммуны.

– 

Может, не нужно? Пусть это подождёт, пока мы во всём не разберёмся.

– 

Я тебя прошу. – в непонимании задержки, проныл Фредгаст. – Думаешь, так легко жить, будучи обязанным и вообще жить вот так? А что, если получиться, что если это единственная попытка?

Не став слушать и обойдя Динала, его плащ развевался у багрового заката, где и находилось Такацу.

Это всё ужасно плохо – проговорил Динал.

Плюхнувшись оземь, он испуганно отшатнулся, загребая руками и ногами назад от нависшей над ним незнакомки, сверкая аккуратно посаженными по всем законам природы глазами.

Неизвестно о чём тогда помышляющей, она остановилась, изучающе наблюдая за поведением, когда-то далёких-далёких предков примата.

– 

Не надо. – закрылся руками Динал. – Я ничего тебе плохого не сделал.

– 

Не сделал. – рефлекторно повторила незнакомка.

Речь её доносилась, как только формирующаяся, с нотками манеры Динала, своего более мягкого собственного и абсолютно холодного, как работы запрограммированного комбайна убирающего отработанные поля, скидывая весь хлам в оранжевое море.

Бессознательно повторяя за ним движения, двинув рукой, наклонив голову и повернувшись.

– 

У тебя есть имя?

– 

Имя?

Недолго думая, как объяснить, Динал приложил ладонь к груди, произнеся:

– Я. Я. – ещё раз указывая и подтверждая, сказал он. – Динал. Ты…

Хотел он был совершить этот же жест, незнакомка опередила, выгнув ладонь жестянщика.

– 

Я понял. Понял. Поня-я-л!

Нежданно, жестянщик закончил стонать, послышались множественные голоса, разрезая опускающийся вечер ручными фонарями, сюда, к ним смещалось много людей.

Разумеется, Динал не мог знать, чем всё может окончиться, каковы могут быть намерения скоро нагрянувших, и с Такацу ли они вообще.

Может, странную особу распилят на части, выставят, как пугало в клетке или обменяют, продадут, дабы купить заветный билет с Вивио.

И вот поднявшись, он схватил её под руку.

На ощупь холодную, не обращая внимания, так и протащив за собой, оставляя расчищенные полотнища мусора.

Доведя за ещё один хламовый нарост, притаился.

Приставил к губам указательный палец, Динал тихо шикнул, повертев головой, на что незнакомка скорчила довольную гримасу, повторив.