Читать книгу Шаги по стеклу - Amy Grace - Страница 1

Глава I

Разрыв ахиллова сухожилия правой ноги, год реабилитации и инвалидность на всю жизнь – для нее это было приговором, перечеркнувшим всю жизнь жирным красным крестом. Неудачный прыжок во время последнего акта привел к тому, что о балете можно было забыть, как и о большой сцене, восторженной публике и мечтах стать профессиональной танцовщицей. Будто бы кто-то свыше решил жестоко над ней пошутить, оставив ни с чем.

Первое время хотелось плакать, кричать, биться в истерике и ломать мебель – она не знала, что еще можно делать, чем заниматься и для чего посвятить свою жизнь, из-за чего страх перед неизвестным будущим съедал все внутри. Мать, мечтающая, чтобы дочь стала известной во всем мире балериной, поначалу не сдавалась – до боли разминала пострадавшую ногу, записывала к разным врачам, склоняла к еще одной операции и даже пыталась в таком состоянии заставить выполнять позиции.

Алиссия, хоть и тоже находя свою страсть в балете, не собиралась ухудшать и так пошатанное здоровье. Врач строго настрого запретил перегружать ногу и назначил лечебную тренировку, на которую, увы, не было денег. Разрабатывать сшитые сухожилия, терпеть постоянную боль и пресыщать желаниям матери было выше всяких сил, а находиться на виду у всех, кто знает о ее травме – и того хуже.

Переезд в другой город был самым оптимальным вариантом. Туда, где о ней никто не знает, не лезет с расспросами и лживыми сожалениями – прямо в небольшой и оставленный ей по завещанию отца домик, с большими окнами, широким крыльцом и прекрасным садом. Категорически недовольная мать с ней теперь не разговаривает, всячески оскорбляет и швыряет в нее пуанты, и Алиссия не понимает, зачем самый родной человек вытворяет подобное.

Ее жизнь разрушена, перечеркнута и перевернута. Она с семи лет занималась непрофессиональным балетом в школе искусств, а профессиональным с десяти – в балетной школе, куда за руку завела мама и ее самая первая учительница. Вся жизнь была построена на балете, строжайших диетах, постоянных растяжках и цели стать примой в большом театре. Поэтому она не знала, чем теперь заниматься, как себя вести и куда пойти. Балетная жизнь зачеркнута.

Она смирилась. На это ушел целый тяжелый год, но тем не менее – теперь все не казалось очень печальным, страшным и ужасным. Ей всего девятнадцать лет, впереди одиннадцатый и успешно пропущенный из-за травмы класс, год размышлений о своем будущем и рывок в какой-нибудь колледж или университет.

В балетной школе ей нравилось изучать точные науки больше, чем музыкальную литературу, этикет, историю театра, историю хореографии и множество разнообразных танцев, совершенно не связанных с балетом. Учиться там было невообразимо тяжело: занятия с девяти утра до семи вечера, внеплановые репетиции, утомительные практические занятия и очень непростая атмосфера, которая давит и психологически, и физически.

Учиться там настолько было тяжело, что выходные попросту проходили во сне, и то не всегда – мать даже дома заставляла постоянно выполнять позиции, делать растяжки и не давала абсолютно никаких сладостей.

И сейчас, чувствуя свободу от всех трудностей и возможность отучиться как нормальная старшеклассница, ощущала невообразимое удовольствие и легкость на сердце.

Было обидно, что все пройденные мучения оказались зря, но Алиссия ничего не могла с этим поделать. В сердце было пусто, словно большую часть от него оторвали и выкинули, но жить дальше лучше, чем окунуться в горе с головой. В отличии от матери, которая считала, что не все потеряно – и винила теперь ее во всех грехах.

Больно.

Алиссия ощущала ужасную боль от того, что мама готова угробить здоровье собственной дочери, лишь бы воплотить в жизнь свою уже одиночную мечту.

В ответ мыслям негромко прозвонил будильник, оповещая, что нужно уже выходить – и, очень тяжело вздохнув, Алиссия поднялась с уже давно застеленной и мягкой кровати, попутно одернув светло-голубую рубашку, заправленную в темно-синие брюки с высокой посадкой. Первый день учебы, знакомство с одноклассниками и учителями и страт учебного года вызывал небольшой страх и легкое чувство недомогания.

Хотелось уткнуться носом в подушку и остаться в таком положении до вечера, но собственная совесть и ответственность не позволяют, поэтому повесив сумку-рюкзак на плечо и собрав густые волосы в высокий хвост, с готовностью вышла из собственной комнаты. Взгляд на секунду зацепился за светлую трость, стоящую у шкафа, а нога тут же в ответ потянула, но брать ее с собой – подписать себе приговор.

Закрыв дверь, Алиссия опять тяжело вздохнула, слегка прихрамывая и на ходу заглядывая в открытую комнату матери, тут же встречаясь со злым и недовольным взглядом. «Кобыла», «Калека», «Неблагодарная» – висели в воздухе, почти сбивая с ног, и шаг пришлось ускорить. Почти вылетев в маленькую прихожую и обув ортопедические балетки, выбежала из дома, сталкиваясь с утренней прохладой.

Мама сегодня днем собиралась уезжать обратно, не планируя оставаться тут с ней. Она всячески оскорбляла, постоянно напоминала о набранном весе и тыкала носом в собственный поступок забыть о балете. Алиссия ничего не видела плохого в том, что с тридцати девяти килограмм она дошла до сорока трех, к тому же ей никогда не нравилась эта некрасивая худоба.

Хрупкость, изящность и легкость – составляющая часть балерины, и мать сходила с ума, когда ее вес увеличивался даже на грамм. А тут целых четыре килограмма. В балетной школе за такое ее бы исключили. Поэтому мама и бесится.

Хотя должна понимать, что прошлую жизнь уже не вернуть.

Но упорно не желает.

Погода на улице просто чудесна – несмотря на небольшую прохладу, ветер совсем не холодный, солнце приятно пригревает к асфальту, а зеленые листья успокаивающе шелестят в такт колыхающейся траве, оставляя только положительные эмоции. Слишком быстро прошедшее лето не было на удивление жарким, как обычно: постоянные дожди были подстать разбитому состоянию, из-за чего казалось, что погода горюет вместе с ней.

Этот маленький городок совершенно отличался от ее родного – тихо, безлюдно, спокойно и освежающе. Алиссия не пожалела, что переехала сюда, хотя в одно время мама была настроена продать дом покойного отца, но, совершенно не имея на него никаких прав, сдалась.

И слава богу.

До школы идти было недалеко – через пару домов стоял высокий забор, за которым виднелось красивое здание и большая спортивная площадка, где она вряд ли теперь побегает со всеми. Возле входа была толпа детей, подростков и взрослых – все-таки первое сентября – а на самом крыльце школы располагалось музыкальное оборудование, стойки для микрофонов, стол и множество разноцветных шаров и ленточек.

Все и везде одинаково. Первый день всегда торжественен, хотя настроение у многих оставляет желать лучшего – Алиссию толкнула группа очень громких девчонок, возмущенных тем, что сегодня они еще и учатся. Потерев многострадальное плечо и оглянувшись, принялась искать одиннадцатый «А»-класс – при переводе ей сразу сказали букву класса, время начала торжественной линейки и даже выдали расписание уроков и звонков.

Поэтому сейчас она не была белой вороной, не знающей, куда идти.

И завидев худощавого паренька, держащего табличку «11-А», тут же поспешила к нему, неуклюже лавируя между ребятней младших классов и игнорируя давно привычную боль в ноге.

Чуть больше года назад, когда она танцевала, ее пальцы покрывали многочисленные мозоли, ссадины и даже ушибы, а все из-за утомительных тренировок – мама постоянно заставляла заниматься до десяти вечера – посему сейчас такая маленькая боль ни за что не свалит на землю.

Подойдя ближе и встав рядом с шумящими подростками, Алиссия неловко закусила губу, замечая на себе любопытные взгляды будущих предполагаемых одноклассников. Тут все наверняка дружат чуть не с детского сада, и заметить новенькую не составит никому труда.

Лишь бы не съели, ей богу.

В ответ мыслям громко заиграла музыка, отчего Алиссия чуть не упала от испуга, но каким-то чудом сумела устоять, а затем к микрофонам вышли две наряженных в платья девушки.

«Ведущие» – промелькнуло в голове.

И линейка началась.

***

Сев на самую последнюю парту возле окна, Алиссия вздохнула – долгая и очень нудная речь пузатого директора утомила на удивление сильно. Даже учителя, не в силах больше стоять сбоку на псевдо-сцене, пытались делать намеки, что пора бы уже и закончить – и когда им пожелали успешного года, радость, что все закончилось, была неописуема. И их, как выпускной класс, пригласили войти в школу самыми первыми на урок.

Одноклассники оказались не такими уж и буйными – все тихо разгруппировались и спокойно пошагали за классным руководителем. Алиссии почему-то казалось, что в обычных школах все очень шумные, подвижные и неугомонные, однако теперь уже ее класс подозрительно послушный.

Или это обманчивое первое впечатление?

Хотя сейчас, сидя в большом кабинете, в неверии наблюдала за всеми – парни и девушки дружелюбно переговаривались между собой, рассказывали свои ощущения и приключения. В прошлом у Алиссии такого никогда не было: все были помешаны на балете, признании и оценках, из-за чего дружбы, как таковой, вовсе не было.