Читать книгу Грани - Анастасия Александровна Лоренгель - Страница 1

Предисловие

Мы всегда под влиянием. Людей, событий, времени и места, но мы под влиянием. Независимые, слабые, добродушные, своевольные, безучастные, жестокие; но под влиянием. Мы можем быть рациональными, объективными в своём выборе, но в подсознание уже заложены все наши решения, все выводы и ответы.

Общество влияет на нас, родители влияют, друзья. Мы учимся у них, повторяем за ними, следуем советам или игнорируем их. Ничего не проходит бесследно, каждое действие имеет последствия, каждый случай преподает урок.

Действительность влияет на нас: реклама, СМИ, бренды, мода, интересы. Чувства влияют на нас слишком сильно; гормоны влияют на нас; вещества влияют. Мы можем поступать неосознанно или же мучиться в раздумьях, но их воздействие неизбежно. Подсознание уже давно все решило за нас. Каждое решение имеет цену, которую придется заплатить.

Мы двигаемся по натяжению невидимых нитей своего же разума, что без устали питается влиянием. Сопротивляться самому себе или всему миру?

Посвящается моей невероятной маме.

Ты спасла меня, мам. Ты все знаешь.

1. «Своим чередом»

У каждого из нас где-то глубоко внутри есть грань. Стоит ли говорить, что для каждого она своя, определимая только лишь собственным подсознанием, под воздействием внешних факторов: людей, окружающих нас; событий; воспитания, наконец. Так что такое грань? Придумываем ли мы ее, или же она создается спонтанно и без нашего ведома?

Мы можем говорить, что для нас плохо или вовсе неприемлемо, осуждать за это окружение, а через время, поймать себя на том же. И какого будет наше оправдание? «Я не перехожу черту». Сначала мы говорим это себе, затем близким. Мы сталкиваемся с непониманием, ведь у каждого этот показатель свой, меняющийся со временем и местом, с возрастом и жизненными ценностями. Но каждый раз мы настойчиво убеждаем себя, что все держим под контролем.

Новый учебный год потрясает событиями, что произошли с обитателями школы за три месяца отречения. Коридоры еще неделю будут гудеть разговорами о прошедшем лете. Так было каждый год, но этот обещал быть особенным, когда в стенах провинциальной школы появился новый персонаж.

Все уже знали, что он – парень из состоятельной семьи, совершенно не похожий на тех, кого привыкли здесь видеть. В первую неделю, казалось бы, вполне закрытый, он

немногим позже уже стал желанным собеседником для каждого. И никакие обстоятельства не мешали девушкам собираться толпами вокруг нового объекта восхищения, принимая на свой счет его наигранное внимание и взгляды.

Парень очаровывал своей харизмой всю старшую школу. С появлением таких как он, чаще всего, связаны все происходящие в дальнейшем события. И все бы ничего, но пока никто даже не думал о том, что пусти он в свою жизнь такого человека, она разделится до и после.

Ульяна точно не думала. Более того, она даже не знала имени объекта всеобщей оживленности. Она пропускала сплетни, которые на нее взваливала подруга, мимо ушей, таращась в телефон. Ее сейчас действительно мало волновало происходящее вокруг. Круглая отличница и гордость школы, теперь была одержима совсем не грядущей контрольной.

Для нее все началось этим летом. Безобидная группа в соцсети, фотографии изрядно худых девушек, обсуждение диет, подсчет калорий – все это смешалось в ее голове и крутилось внутри вихрем назревающей катастрофы. Она никогда не была слишком уж полной, ее не травили в школе в детские годы, да и проблем со здоровьем она не имела; но случилось нечто похуже. В ее голове зародилась идея. Это была идея весить меньше нормы, и она плотно засела у девушки в голове.

Торчащие кости и тонкие запястья – она хотела выглядеть так. Теперь каждое утро Уля начинала с того, чтобы встать на весы и, изображая искреннее недоумение опозданию, выскользнуть из дома без завтрака. Омут, в который затягивало девушку, был губителен, но изо дня в день она все изощреннее пытала себя упражнениями, позже рассматривая в зеркале свои «труды».

– Ульян, ну ты слышишь вообще? – Лиза намеревалась вырвать подругу из раздумий, щелкая перед ней пальцами, – я про нового парня в 11А. Уже неделя учебы пролетела. Ну, мы должны подойти, поздороваться хотя бы.

– Мы? – Ульяна взглянула на нее исподлобья и снова вернула взгляд в телефон. – Ты такая зануда, Ули, иди к черту!

Лиза была типичной. Лучшая подруга с детства теперь становилась для Ульяны неинтересной и глупой, ведь Лиза только и делала, что говорила о школьных сплетнях или обновленном гардеробе. Уля отстранялась с каждым днем, несмотря на их понимание и бесконфликтность. У девушки теперь были совершенно другие интересы, которыми она и не думала делиться с Лизой. Звонок спас Ульяну от нежелательного разговор и заставил выдохнуть.

– Ну, теперь уже только в следующий раз, – она победно улыбнулась, схватила сумку и поспешила в класс. Однако дойти ей не пришлось, т.к. в очередной раз засмотревшись в телефон, она влетела в стоящего спиной к ней парня.

– Там что-то настолько интересное? – на ходу выдал он, глядя сверху вниз. – Прости, я…

– Илларион, – крикнул он, пятясь назад в сторону своего кабинета.

– Ульяна,– замешкав, ответила она, уже едва ли он мог заслышать.

И что-то мелькнуло во всей этой сцене. Что-то, что заставило девушку прослушать историю, а потом и вовсе до конца учебного дня застрять где-то глубоко у себя в голове, прокручивая этот момент, словно пленку.

Учебный год в школе искусств был с первого дня нервозным для ее учеников. Для кого-то этот год совпадал с выпуском школы, отчего напряжение прибавилось вдвойне. Все опешили, когда на занятия по дуэтному танцу вместо престарелого педагога, дверь открыл недавний выпускник, знакомый тесно с каждым из своих новоявленных учеников.

Он держался вполне неплохо, чеканя шаг вдоль репетиционного зала. И хотя часом ранее он ловил на себе восхищенные взгляды младших учеников, сейчас же его не сильно огорчало, что ребята в большей степени смотрят на него как на друга или знакомого, нежели настоящего педагога.

– Меня зовут Александр Феликсович. Многие из вас меня, конечно, знают. И этот год мы с вами проведем вместе очень тесно, я буду преподавать дуэтный танец, – улыбаясь, он взглянул на стоявших у станка учеников и остановил свой взгляд на одной из девушек.

Мари была лучшей на курсе, будущей солисткой, возможно. Высокая, статная, с гордой осанкой и роскошными каштановыми волосами, всегда аккуратно убранными в пучок. С самого детства она работала на износ ради будущей карьеры. И ее не волновали парни, как и не должен был волновать, казалось бы, остановившийся на ней взгляд.

Будучи еще совсем маленькой девочкой, учившейся лишь третий год, она подглядывала через закрытую дверь за парнями, которые оставались после занятий. Его она помнила хорошо. Высокий, сильный и до безумия красивый, как ей казалось тогда.

«– Малявка, что ты тут забыла?». Тогда он грубо отпихнул Мари от двери и захлопнул ее. Было обидно. Воспоминания всплывали картинками в сознании. Она смотрела на своего нового педагога прожигающим насквозь взглядом.

Вот снова картинка. Она уже в 9 классе, а он выпускник. Детский спектакль, где одна из главных ролей досталась не по годам успешной Мари. Он просит педагогов сменить партнершу, т.к. по его мнению, эта «еще не доросла». Так она лишилась того, ради чего усердно и кропотливо работала до поздней ночи в зале. И, казалось бы, прошло уже много времени, а постоянное времяпровождение в одной компании должно было сгладить все острые углы. Но когда дело касалось учебы, девушка менялась в мгновение. Она могла смеяться и выпивать с ним, но теперь он стоит здесь перед ней в роли ее учителя, а она все еще злится, все еще ненавидит.

Вводное занятие проходит на одном дыхании. Знакомство, повторение изученного – новый педагог не пытается загнать их, но и не дает расслабиться. Девушка ловит себя на мысли, что ее раздражает каждый его жест, каждое слово. А по окончанию, он просто удаляется, не давая ей повода метать молнии в сторону мужчины.

Вмиг скинув с себя форму и облачившись в легкое платье и пальто, Мари бесцеремонно залетает без стука в мужскую раздевалку, где, к счастью, находит только одного парня. Но он то и был ей нужен.

Женя был светловолосым, среднего роста и телосложения, с запоминающимися чертами лица парнем. И ему посчастливилось одновременно быть другом Мари и Феликса, так они называли друга между собой. Мари догадывалась, почему на лице друга

не было особого удивления, когда вошел Феликс. И ее натянутые как канат нервы уже не позволяли спустить на нет всю ситуацию.

– Какого хрена он здесь забыл? – она в ярости раскидывает руками и преграждает блондину отражение в зеркале.

– Он поступил в универ, и его взяли работать, – бесстрастно отвечает парень, продолжая переодеваться без толики стеснения, – Феликс классный. Не понимаю, что тебя так взбесило. У нас будут поблажки и гарантированное «отлично» на экзаменах.

– Его раздутое эго не соседствует с педагогикой, – она берет у парня из рук бутылку и опустошает ее, нервно глотая воду, – а Лар? Почему он не сказал мне? Ах да, Женечка, как я могла забыть, что вы четверо неразлучны. Но, кажется, это не повод был даже не предупредить весь курс. Да к черту курс, не предупредить меня!

– Расслабься, Мари. С ним явно будет веселее, чем с Валентином Генриховичем, – парень поморщился, произнося имя ушедшего педагога.

Девушка бросает на блондина еще один гневный взгляд и вылетает из раздевалки. Женя совершенно не злится на нее, зная, что такое поведение свойственно Мари. Выпускной курс нельзя было представить без стресса, срывов или истерик. Он лишь вскидывает брови, уже привыкнув к поведению однокурсницы.

Намеченный на текущий день девичник грезил быть сорванным из-за отсутствия одной из трех его участниц. С Мари было сложно, но ее подруги находили в девушке то, чего иной раз она сама не могла разглядеть. Она заражала всех вокруг своим неисчерпаемым вдохновением и целеустремленностью. Обе девушки были обязаны ей намного большим, чем можно только представить. Когда-то именно она привела Полину практически за руку на модельный кастинг, а теперь вторая получает кучу предложений для съемок. А что касается некогда закомплексованной Саши, ей подруга не позволила бросить танцевать, наверное, не меньшим, чем раз 6.

Саша, и вообще, всегда была неуверенной в себе девочкой. И дело было не в семье, ведь мать никогда не давала дочери усомниться в своих силах и поддерживала все ее начинания. Неуверенность девушки была совершенно неоправданная, зародившаяся ниоткуда, извне. Саша была очень красивой, от природы, прекрасно сложенной, а ее яркие волосы и веснушки самого детства вызывали у окружающих восторг. Но долго она не могла найти свое место.

В 15 лет, после посещения с матерью местного музыкального театра, девочка внезапно заявила, что хочет танцевать. И, учитывая уже довольно поздний возраст, родительница смогла подобрать для нее только одну школу, едва договорившись с руководством. Именно школа искусств и сблизила ее с Мари. И хотя та училась на класс старше в том же лицее, неразлучны они стали лишь тогда, когда Мари нашла Сашу в слезах в туалете после одного из первых занятий классическим танцем. С тех пор девушки, к которым немногим позже добавилась Полина, стали друг для друга самой надежной стальной опорой.

– Она не придет? – Полина рассматривала себя в зеркало, пока подруга расчесывала ее волосы, пританцовывая в такт играющей музыке.

– Если дело касается Феликса – боюсь, нет. Она рвала и метала, когда занятие закончилось. Не думала, что она так отреагирует. Сколько уже времени прошло с того

спектакля, Бог знает. Они ведь вполне нормально общаются на тусовках. И чего она так взъелась? – девушка начала наматывать волосы подруги на плойку.

– Мы должны что-то сделать, – Полина смотрела на подругу через зеркало.

– Сейчас все, что мы можем, так это оставить ее в покое, Поль, – Саша подняла ее голову за подбородок и посмотрела на подругу, – лучше расскажи, как у вас с Женей.

– Да все как обычно, – девушка замешкалась, не находя сразу, что ответить, а потому решила перевести разговор в другое русло, – разве что, мне сейчас действительно не до отношений. Ты же знаешь, что мне предложили поучаствовать в просмотре, и если меня выберут, я получу настоящий оплачиваемый контракт. Первые деньги, работа в Москве. Родители, наконец, поймут, что это реальная возможность для моего будущего, настоящая карьера.

– Ты его любишь? – Саша задала подруге достаточно прямой вопрос, проигнорировав ее чувственный рассказ. Она давно заметила напряженность между влюбленными. Поведение Жени действительно беспокоило, и не только Сашу, но и многих из их компании.

– Что? – Полина посмотрела на нее, разыгрывая недоумение, – конечно, я люблю его. Но отношения – это не вся жизнь. Максимум – ее часть. Ты же знаешь, как важно мне сейчас построить карьеру, реализоваться. Я, возможно, уже никогда не получу такого шанса в этой жизни.

Девушка подавила желание высказаться, решив, что сейчас это будет лишним; а потому лишь вернулась в исходное место и продолжила с начатой прической. Полина тоже притихла на какое-то время. Она не врала, но чертовски сомневалась в уверенности сказанного собой. Поля уже не понимала, что испытывает к парню, а разбираться в своих чувствах ей на самом деле не очень то и хотелось. Но она пообещала себе обязательно поговорить с Женей. Только позже.

Феликс представлял первый рабочий день вовсе не так. Груз ответственности, растерянность, которую он обязан скрывать – все это он ощутил сполна. Но каплей масла в этом разгорающемся пламене была она. Он помнил Мари. Все их стычки в школе искусств, эти скрытые обиды, ненависть, которую нужно было прятать. Он, не раздеваясь, падает на диван, взяв с кухни бутылку вина, открывает архив фото на ноутбуке. Тот самый спектакль, в котором она должна была танцевать. Тогда еще не было никакой дружбы, общей компании. Для него она была просто маленькой и глупой девочкой. Он даже не уверен был, что ее и правда заменят. Парень громко опустошает бутылку, перелистывая фотографии.

В его глазах Мари из маленькой нескладной девочки превратилась в фарфоровую скульптуру: идеальную, отточенную. Так обычно происходит в фильмах, когда простушка-одноклассница, некогда влюбленная в тебя по уши, возвращается после летних каникул, изменившись до неузнаваемости, и становится всеобщим объектом вожделения. Что-то подобное в его глазах произошло и с Мари. Она вызывала только восхищение. Теперь бы Феликс все вернул, танцевал бы с ней тот спектакль, а следующим утром, возможно, пил кофе в ближайшем парке, но для некоторых вещей бывает слишком поздно.

– Ты меня чуть не убила вчера в коридоре, – Илларион нагнал девушку уже у выхода из школы, следуя за ней.

– Прости, я что-то в последнее время совсем не собранная, – Ульяна останавливается, прячет телефон в карман джинсов и поднимает взгляд на парня. Она стала было рассматривать его лицо, смотря снизу-вверх, ведь парень был выше ее на целых полголовы. В то время парень смотрел ей в глаза, не отрываясь, чего самой девушке никогда делать не удавалось.

– Ну, теперь прощу, только если выпьешь со мной кофе. Познакомимся, наконец, – он растянулся в улыбке.

– О, может не сегодня? Я очень занята, правда. У меня совершенно ничего не готово к новому учебному году, и я… – начала оправдываться Ульяна, пряча взгляд и принимая закрытую позу.

– Я не принимаю отказов. Идем, – обрывает ее парень, лучезарно улыбается и подает ей руку, которую она не принимает, но вздыхая, кивает головой, произносит беззвучное согласие и направляется за новым знакомым.

После занятий Женя остался в зале, чтобы поработать над техникой. Мари и Саша решили составить компанию парню, вспомнив, как они раньше часто оставались допоздна втроем. Для ребят это были те самые беззаботные мгновения, когда можно было дурачиться в пустом зале, обсуждать планы и самые сокровенные секреты.

– Я думаю ты прыгаешь лучше всех на курсе, Женька, – Мари растянулась в шпагате, наблюдая за другом с довольной улыбкой.

– Спорно, ведь Кирюша у нас самый лучший на курсе, – иронизировал в ответ светловолосый.

– А я согласна с Мари, у тебя обалденный высокий прыжок, -присоединилась к обсуждению Саша, – но помимо этого, думаю, ты хорош много в чем другом.

– Да, Симонову явно стоит взять у тебя уроки актерского мастерства. Как ему вообще дают характерные роли? – смеясь, обратилась к парню Мари.

– Хочу с вами поделиться, – парень говорил сбивчиво, восстанавливая дыхание после безостановочных прыжков, – я написал заявление на стажировку в театр. Сказали к концу года будет ответ.

– Женька! – Мари моментально вскочила на ноги, а рыжеволосая последовала за ней, – черт, я горжусь тобой, слышишь?

Девушки бросились обнимать друга, искренне поддерживая его. Все его близкие знали, что последние пару лет парень вполне серьезен в увлечении танцем и не собирался останавливаться. Он вырос без отца, мать все время пропадала на работе, чтобы прокормить их. Уже глубоко в детстве он понял значимость денег, а потому решил, что нельзя было упускать возможность получить работу сразу после школы. Для Жени это было чрезвычайно важно, речь здесь шла уже не только о самореализации. Он должен был стать мужчиной в своей семье.

Кафе находилось недалеко от их школы, ближе к центру города. Они сидели лицом к окну с видом на проносящиеся авто. Парень жадно поглощал обед, пока девушка рядом пила кофе. Оба молчали, ожидая, что начнет собеседник.

– У тебя красивое имя, необычное, – решается начать она, проводя пальцем по краю чашки.

– Иногда мне кажется, что папа поиздевался, когда выбрал его, – он усмехается, – но все привыкают. Зови меня Лар.

– Лари, – девушка улыбается.

– О нет! Только не это! – парень замотал головой, смотря на нее слегка прищурившись – но знаешь, может, когда-нибудь, я позволю тебе себя так называть.

– Я запомнила, – девушка растянулась в улыбке и попила из чашки.

– Может, все-таки, хочешь что-то? Заказывай что угодно, я угощаю.

– Нет, спасибо, я не голодна. А ты чего дома не обедаешь?

– Дома готовить некому, а пельмени с варениками уже поперек горла стоят, – парень натянуто улыбнулся, – мы с отцом вдвоем живем уже 11 лет, а готовить так и не научились.

– А мама? – девушка взглянула на парня, повернув голову в его сторону. – Она умерла, когда мне было 6, не смогла победить рак.

– Прости,– Ульяна затихла на мгновение.

– Все нормально. Много лет прошло уже, я говорю это вполне спокойно. Конечно больно, но к этой боли привыкаешь. Тогда в 6 лет я этого не знал. Отец говорит, я страдал сильно и долго. А потом я вырос и понял, что не могу больше страдать, мама бы не хотела этого уж точно. Я научился жить одним моментом. И знаешь, мне нравится.

– Звучит очень легкомысленно, – она улыбнулась, обнажая ровный ряд зубов.

– Не хотел начинать говорить о жизни и смерти, но знаешь, момент, который мы сейчас переживаем, больше не повторится. И жизнь может оборваться, а может тянуться еще долгие годы. Но мы не знаем этого. Не хочу его упустить, – он смотрит куда-то вдаль в окно, будто не замечая на себе ее пристальный взгляд, – кстати, я собираюсь зайти в одно место. Это бар моего знакомого, и сейчас там людей особо нет. Составишь компанию?

– Вероятно, что мне будут звонить родители и требовать объяснений, где же я пропадаю, – девушка намотала локон на палец, закатив глаза.

– Момент, помнишь? Ты ведь уже взросла девочка, какой класс – 10?

– Да, точно, уже 10, – она закатила глаза, а потом встала с высокого стула и взяла сумку. Он улыбнулся и открыл перед ней дверь, – только ненадолго, хорошо?

У входа в подвальное помещение Илларион немного замешкался. В его движениях появилась какая-то странная нервозность, а длинные пальцы рук слегка подрагивали. Он достал из кармана пачку и закурил. Протянув ей открытую пачку, вопросительно посмотрел на спутницу.

– Нет, не курю, – она улыбается, – думаю, родители убили бы меня, узнай они. – Ты примерная дочь? – он поднимает на нее взгляд и расплывается в усмешке.

– Я избегаю всяческих конфликтов с ними. У меня не возникает желания им все рассказывать, делиться своими проблемами. Я знаю, что мои родители не поймут, что не скажут того, что я буду от них ждать. Это удобно – делать вид, что у меня все хорошо, что все под контролем, и я полностью погружена в учебный процесс или глупые девчачьи проблемы.

– А во что на самом деле ты погружена? – он улыбнулся ей, ожидая ответа, но их прервал звук мобильника. Он жестом показал ей придержать ответ, достал из кармана телефон.

От: Жека.

Мне хреново. Я в туалете

– Давай зайдем? – он резко посерьезнел и, быстро затянувшись несколько раз, выбросил сигарету. Илларион пропустил девушку вперед по лестнице и стал нервно набирать сообщение.

Они вошли в бар, атмосфера которого с первого шага захватила их в какой-то особый, доселе незнакомый, ритм. Музыка играла негромко, но обволакивала от макушки до кончиков пальцев ног. Ульяна, не привыкшая к подобным местам, уже вовсю стала озираться по сторонам, изучая помещение. В это время здесь действительно было совершенно пусто. За стойкой лишь терлись двое парней чуть старше ребят, с которыми Илларион наспех поздоровался за руку.

– Солнышко, слушай, ты посиди тут, а отойду на пару минут, – парень усадил Ульяну на диван и ушел в неизвестном девушке направлении.

– Ну, хорошо, – словно уже сама себе произнесла она.

Все было для нее слишком странным. Она уже сотню раз пожалела о своем решении пойти, но также сотню раз и передумала. Жизнь девушки до сего момента, казалось, была совершенно однообразной и скучной. И хотя она даже не подозревала, что ее ждет в ближайшие пару месяцев, где-то глубоко внутри Ульяна чувствовала желание продолжить совершать спонтанные поступки, чтобы разбавить надоевшие школьные будни, прерываемые, разве что, походами в кафе с подругой.

Парень тем временем спокойно прошел к мужскому туалету, открыл кабинку. Все его движения будто были отточены до мельчайших деталей. Он уже все знал, такая картина повторялась не в первый раз. Туалет, его друг, только сегодня еще и кровь из носа у последнего. Женя стоял согнувшись, опираясь на локтях о бачок унитаза. Кровь и слюни стекали по его правой руке.

– Мать твою… – он вытащил парня из кабинки и посадил на холодный кафель. Блондин терял ориентацию в пространстве и обессилено хватался за стену. Илларион окатил его холодной водой, после чего присел рядом, смотря в упор.

– Друг, что за дерьмо, даже меня так не таращит. Голод что, вставляет сильнее любого дерьма? Рассказывай, – он протянул блондину бумажные полотенца, помогая стереть кровь.

– Я тренил, потом как-то дошел сюда и все, ничего не помню. Ты позвал – я пришел, – Женя понемногу приходил в себя. Друг помог ему встать, – я в порядке, выпил бы, слушай, Лар, заплатишь?

– Можешь не спрашивать уже. Ты бы лучше поел, тебе, по-моему, совсем хреново. Ты завтракал сегодня? – парень достал из кармана стеклянный бутылек и вытряс оттуда несколько таблеток, быстро закинув в рот.

– Я в норме, – проигнорировал его вопрос Женя, – а ты, смотрю, нет. И ты же вроде с девчонкой, ну, она знает?

– Мы только начали общаться, я что идиот? – он попил из-под крана, – мало ли что у нее в голове вообще. Ну, она красивая, конечно, но чувствую, что заноза в заднице та еще. Слишком правильная девочка, и я так понимаю, во всем. А я не готов к этим проблемам. Так что я сегодня хочу отдохнуть. И хватит уже сводничать. У самого то как? Что твоя Полина?

– Видеть ее в лицее сущий ад, брат, – Женя умыл лицо холодной водой и вытер его бумажными полотенцами, – чувствую себя последним дерьмом, ведь не могу даже сказать ничего толком. Мы почти не видимся, она постоянно занята, а я бегаю за ней как идиот. Я, наверное, и правда, какой-то бесхребетный.

– Иными словами лох? Вот тут еще подотри, – он указал другу на лоб. – Черт, ты умеешь подбодрить, Лар.

– Спокойно, мой дорогой Евгений. Нужно просто немного расслабиться. У твоего друга всегда есть план, – он хлопнул Женю по плечу и они удалились в сторону бара.

Девушка сидела там же, где Илларион оставил ее четвертью часа ранее, даже в той же позе. Она завидела парней и сразу расплылась в нескрываемой улыбке.

– Я уже думала, что придется домой ехать, – она улыбнулась, завидев парней.

– Я всего лишь спасал друга от очередного голодного обморока, потому что этот идиот отказывается нормально питаться, – Илларион погладил ее по плечу едва различимо, – кстати, идиота зовут Евгений.

– Придурок чертов, – Женя прыснул и протянул девушке руку.

– Ульяна, – с горящим взглядом девушка всматривалась в лицо нового знакомого. Не секрет, что такое обычно бывает, когда видишь человека, понравившегося с первого взгляда. Но в случае Ульяны, возможно, было кое-что еще.

Общение «ни о чем» с новыми знакомыми, легкая атмосфера и выдуманная симпатия к одному из собеседников давали о себе знать. Она догадывалась, что связывает ее и парня напротив, блондина с усталым взглядом и залегшими под глазами синяками.

За время их пребывания внутри, бар уже наполнился людьми и за стойкой началась настоящая тусовка. Илларион уже не следил за диалогом друга и его новой знакомой. Еще несколько таблеток и в один момент мир резко покачнулся в сознании парня. Его наполнило ощущение безмятежности и безудержного желания окунуться в бессмысленное веселье. Илларион откинулся на спинку дивана рядом с девушкой, словно набираясь сил.

– Все хорошо? – она положила руку ему на плечо.

– Да, все отлично, – он резко поднимает на нее взгляд, слегка испугав этим девушку, – Мне просто нужно вас покинуть. Это мои знакомые, я обещал. В общем, увидимся да? Жень!

На этих словах Илларион резко поднимается, жестом показывая другу, что все хорошо. И направляется к бару, растворяясь в толпе. Для вполне трезвой девушки это выглядело странно. Она недоумевая смотрела в сторону толпы, в которой растворился Илларион, но в то же время, она была не так уж и против остаться наедине с Женей.

– Ну, я думаю, он попозже с тобой поговорит. Объяснит свое поведение, скажем так. К нему нужно привыкнуть, вечно пропадает куда-то, свалит среди вечера или что-то еще выкинет. Расслабься, не бери в голову, ему всегда скучно. Выпьем? – парень поднял одну из стоящих рядом стопок.

– Ему стало с нами скучно? Странно, все вроде хорошо было, – девушка потупила взгляд, – А вы давно дружите? Он всегда такой?

– «Такой» это какой? Хамоватый и беспринципный? Или дерганый и взбалмошный? Даже не знаю, как его сегодня охарактеризовать – уже неслабо опьяневший Женя расплылся в улыбке от воспоминаний в голове, – представь, мы с ним вместе с первого класса. Знаешь, как все началось? Наша дружба. Мы сидели вместе, и однажды он рассказал, что его мама умерла, что он боится, что если папа тоже умрет он останется один. И тогда семилетний я поклялся быть с ним всю свою жизнь, можешь представить? И клятву несу уже 11-й год. Ты знаешь, каким бы он ни был для девчонок и знакомых, для меня он всегда маленький испуганный мальчик, с которым мы сбегали с уроков. Он может быть странным, может быть резким или жестоким, но он замечательный друг. Просто поверь мне сейчас. Только не говори ему, что я рассказал тебе эту душераздирающую историю, иначе мне конец. Он не любит показывать слабости, особенно перед девушками. А ты его явно задела чем-то.

– О, это бред, – девушка вскинула брови, недоумевая, и, словно бы, оправдываясь, -ну, мы общаться то начали только вчера. Ничего такого.

– Не зарекайся. Не знаешь ведь, что завтра будет, – парень допил последнюю стопку, – и да, за его косяки тоже отвечаю я, так что провожу тебя до дома.

Что должно быть у парня в 17 лет? Успехи в учебе, верные друзья, планы на будущее? Возможно. Но уж точно не секс с первой встречной в грязном туалете клуба под действием таблеток. Уж точно не истерики после окончания. Уж точно не панические атаки.

А если все вышеперечисленное граничит друг с другом? Насколько велики шансы держать баланс? Сидя на холодном полу, Илларион не хотел думать, что делает со своей жизнью. Но он точно знал, что ему всегда есть на кого рассчитывать. И пока Женя шел с новой знакомой в направлении ее дома, выполняя свой выдуманный долг, еще один из самых близких людей Иллариона – Глеб – уже спускался по лестнице, сбивая все на своем пути. Громкая музыка, противные женские визги, духота и сотни зловонных запахов. Он поднимает едва живое тело с пола и буквально тащит на себе к выходу.

А дальше все по пройденной не единожды схеме. Такси, второй подъезд, ключи в левом кармане, холодный душ. Окатив друга водой, Глеб помогает ему добраться до постели. И в эти моменты он чувствует где-то в груди щемящую боль, которая выдавливает крик из груди. Глеб выходит из комнаты друга, наливает дешевый алкоголь,

ставит перед собой на стол. Когда они впервые попробовали, он и подумать не мог, что Иллариона затянет так сильно. И каждый раз, вытаскивая Шульцмана из грязных туалетов клубов, где-то в глубине души Глеб винит себя, что предложил это однажды. Сегодня его «смена», и его ждет очень долгая ночь. Все шло своим чередом.

2. «На берегу»

Утро – это всегда маленький ритуал. У каждого из нас он, конечно же, разный. Например, пытающийся не опоздать в лицей Женя, или долго и упорно выбирающая наряд Ульяна – каждый из них знал порядок действий уже наизусть.

У Иллариона этого порядка не было. Каждое его утро было чем-то совершенно новым. Не новой была только мигрень, ведь прошлым вечером он упорно старался забыть о своей всепоглощающей боли с помощью самых сильных «растворителей». Конечно, эта его боль была не более чем выдумкой, навеянная детской травмой потери матери, бывшими девушками, а также фальшивыми людьми, падкими на деньги и статус его семьи. Но началось все не с этого.

Душевная боль – ничто иное как выдуманная жалость к себе. Мы просто не хотим принимать действительность такой, какой она предстает перед нами. Мы жалеем себя, оплакивая погибших, потому что мы больше не увидим их, не сможем обнять и не услышим их голосов. А людей, что делают нам больно своими действиями, отказываемся понимать, бросаясь в обвинения и страдания, невзирая на их желания и мотивы.

Изо дня в день, сталкиваясь с фрустрацией, мы строим у себя в голове некий образ, подобный жертве, позволяющей себе страдать, утешать себя, глушить несуществующую боль. Пожалуй, это кратчайший путь в никуда, однако, разве заботит это кого-нибудь?

В самом деле, впервые наркотики он попробовал случайно, на вечеринке. Это произошло зимой, перед новым годом. Его друг Глеб очень хотел новых ощущений, но не мог решиться на это в одиночку. Типичная ситуация, говоря между нами. Пожалуй, это случалось с каждым третьим, или даже каждым вторым. Случалось, возможно, не раз и не два, но немного кто подсаживается основательно и от этого перестает жить обычной жизнью.

С тех пор Илларион стал принимать постоянно. На вопросы друзей, мол, почему, ответить он не мог. Сыграли ли вседозволенность и постоянное отсутствие контроля или же он действительно находил в этом какой-то покой, его друзья разобраться никак не могли. Глеб винил себя, что вообще предложил все это; Феликс пару раз безуспешно пытался промыть младшему товарищу мозги; а Женя не пытался. Женя знал, что он далеко не психолог, а потому просто старался всегда быть рядом, на случай если это будет необходимо. И случай не заставил себя долго ждать.

Отец Иллариона всегда доверял своему особенно умному и самостоятельному сыну, а потому и подозревать не мог, что парень уже пару месяцев активно пробовал кучу разных «болеутоляющих» веществ. Все случилось прямо перед летними каникулами, прямо в школе. Его нашел Женя, подозревая нездоровое и долгое отсутствие друга. Конечно, парень хотел замять все тихо, втайне от администрации и отца Иллариона, однако увидев

Лара без сознания, бледного; увидев его синие губы и впалые глазницы, блондин запаниковал.

А после было многое. Скандал с администрацией лицея и местными органами власти, поиски новой школы, сбор всех возможных характеристик, что перекрыли бы сей инцидент; бессонные ночи. Только все это поджидало отца Иллариона, пока сам парень лежал в больнице пребывая в шоке, под чутким присмотром друзей, бившихся в истерике на протяжении первого месяца каникул.

К счастью, связи отца быстро сделали свое дело. Но школу поменять все-таки пришлось. Это стало новым ударом для неразлучной компании, и новым поводом для волнения ребят. Ведь они-то прекрасно знали, что Лар не завязал, мало того, знали и то, что он даже не собирался. Не знали только, как им с этим бороться.

Квартира пуста, как это бывает чаще всего. Отец снова в отъезде до самых выходных. Парень в одном белье выходит в гостиную, которая совмещена с кухней, открывает холодильник, и полминуты просто стоит, смотря в пустоту. Он не помнил где и с кем провел предыдущие два дня, что принимал и сколько, с какими девушками был. Лица, тела смешались в сознании. Было ощущение пустоты и отрешенности. Илларион любил это чувство: так ему ничего не мешало, ничего не терзало его.

Последнее, что он смог вспомнить, как друзья привезли его домой. Только вот часть картины так и останется скрыта для него. Как Феликс вжимал педаль газа в пол, наплевав на красные светофоры, как Женя держал его голову, чтобы бесчувственный, во всех смыслах этого слова, друг не захлебнулся от своих же рвотных позывов. Все это он даже не подозревает сейчас, просто стоит на холодном полу кухни и не чувствует ровным счетом ничего, словно бы в невесомости. Из раздумий его вырывал звонок.

– Доброе утро, ну как ты там? – голос Жени с той стороны трубки выражал тревогу.

– Я на отходниках, брат, – Илларион сонно потянулся, – может к черту эту новую школу, и вообще все к черту?

– Лар, не серьезно. Ты был невменяем, проспал по моим подсчетам не меньше часов 14. Приходи в себя и возвращайся к учебе. Не хватало, чтобы тебя еще и из этой шараги выгнали, с твоим-то гениальным мозгом, – по голосу слышно было как Женя злился на друга за его поведение после очередного затянувшегося выходного, – мы, мать его, вытащили тебя из гребаного притона, этого мало?

– Жень, я реально не помню, как оказался там. В пятницу я был в клубе, не помню, как вообще уехал оттуда. На самом деле, сегодня по-особенному хреново, а еще у меня, кажется, простуда, и я официально имею полное право прогулять, – он пробрел босыми ногами к стойке и упал на барный стул, – я скучаю по всему, что было раньше.

– Я тоже, друг. Мы все скучаем без тебя.

– А знаешь, что нам нужно? – Лар подпрыгнул со стула в секунду, – традиционная тусовка у меня на коттедже.

– Чтоб тебя, ты гений. Глеб будет прыгать от счастья, клянусь тебе, – блондин по ту сторону трубки расплылся в улыбке.

– В пятницу.

– В пятницу.

– Шульцмана сегодня в школе нет. Подумала, может, ты знаешь, где он. Вы вроде там общаетесь, – одноклассница Иллариона, единственная кто воспринимал парня не как объект сексуального вожделения, влетела в кабинет как ураган, накинувшись на девушку, погруженную с головой в мир социальной сети.

– С чего это ты взяла, что мы общаемся, а тем более, что я должна знать, почему его сегодня нет, – Ульяна подняла на вошедшую взгляд.

– Уля, скажу тебе по секрету, тебя все уже люто ненавидят. Он же смотрит только на тебя, это каждый дурак заметил уже – старшеклассница одним резким движением закрыла какую-то тетрадь, – но мне до этого дела нет. Узнаешь, почему не соизволил прийти – скажи, будь добра.

На протяжении всей прошлой неделе, с тех пор как они заговорили впервые, он не сводил с девушки глаз в коридорах школы. Саму ее мало волновало такое внимание, но желание снова увидеть его друга, заставляло девушку отвечать взаимным вниманием, которое за пару дней общения уже стало вполне привычным.

Сначала Ульяна совершенно не хотела даже записывать его номер в телефонной книге. Но вышло так, что записывать его и не пришлось, так как цифры отложились в памяти довольно глубоко. Девушка и сама не заметила, как они стали переписываться буквально беспрерывно. Ей было комфортно говорить с парнем о чем угодно, как когда-то она чувствовала себя с Лизой; когда можешь поделиться с человеком буквально всем. Кажется, словно за эту неделю они наверстали годы, но когда парень находил ее в школе, Ульяна все еще сдержанно отводила взгляды.

В пятницу их переписка резко оборвалась. Она уже было порывалась написать, но боялась быть навязчивой. В голове сразу вертелись вихрем мысли, что ему это могло просто надоесть. Но когда Илларион не появился в школе в понедельник, логическая цепочка связалась сама собой. Ее пальцы сами набрали нужные буквы, и, отправив сообщение, она спрятала телефон глубже в сумку, скорее от самой себя, чем от кого-либо.

Илларион уже едва ли не закрывал глаза, сидя перед полупустой тарелкой, когда телефон высветил новое сообщение.

От: Ульяна.

Привет. Ну как ты? Почему в школу не пришел? Тут все переживают.

Парень ехидно улыбнулся, понимая, что написала она далеко не из-за всеобщего интереса к его персоне, а исключительно личных побуждений.

От: Илларион 10А.

Привет, солнышко. Прости, что я тебе не ответил, кажется, заболел. Наверное, слишком бурно отдохнул в эти выходные. Чувствую себя максимально хреново. Сижу совершено один. Рад, что ты интересуешься. Если будет желание, залетай после школы. Ул. Парусная 4, кв. 12.

Саша нашла Женю в кабинете, нервно собирающего вещи. Его голова была явно забита чем-то иным, нежели учеба. Он был одержим переживаниями за друга, к которым добавлялось напряжение в отношениях с девушкой и грядущие выпускные экзамены в балетном классе.

– Привет, Женька, – девушка вполне привычно дружески приобняла парня, – все хорошо?

– Привет, Сань, – светловолосый проигнорировал ее вопрос, – ты Мари не писала? Почему она сегодня в школу не пришла?

– Ты же знаешь, последнее время главной причиной ее агрессии является Феликс. Я думаю это из-за того, что произошло в пятницу. Они убить друг друга были готовы, сам видел. Но знаешь, Мари реально перегнула палку. Он мог ее выставить на правах педагога, но не стал, -девушка наблюдала за действиями парня, который убирал со стола какие-то вещи, – мы должны их как-то успокоить, Жень. Они как два глупых ребенка, ну правда ведь.

– В пятницу вечеринка у Лара на коттедже, скажи ей, – парень говорил слегка отстраненно, будто витая в облаках, – пусть усмирит свой гнев, им необходимо будет провести в одном доме по меньшей мере двое суток.

– Черт, тусовка? Серьезно? – девушка тут же встрепенулась, а ее глаза буквально загорелись,– наконец-то хоть одна хорошая новость.

– Да, только не кричи так, а то желающих немало найдется. Будут только все наши, так что скажи девочкам, – парень подхватил сумку, – ладно, мне уже пора.

– Ты мне ничего больше не хочешь сказать? – Саша поймала друга за руку, но сразу же отпустила.

– Нет, а что такое? – парень уже двинулся по направлению к выходу, дабы избежать расспросов.

– На тебе лица нет, это из-за Полины? Вы встретились на выходных? Поговори уже с ней, – она кинула ему в след грустный взгляд.

– Увидимся вечером, – светловолосый скрылся из поля зрения девушки за секунду до звонка.

Когда она стояла перед домом, адрес которого узнала накануне, что-то внутри все еще вторило, что она поступает странно или даже глупо. Но будто само собой после школы она отвергла предложение Лизы пойти вместе домой, ссылаясь на то, что ей хочется прогуляться одной, и поехала в неизвестном доселе ей направлении. Казалось бы, внутри у нее ничего не загорается, когда она видит Иллариона, но сейчас она здесь, поднимается на этаж и просто стоит перед дверью, потупившись. Звонок, за ним второй. Когда она уже думает о том, что пора уйти, дверь открывает парень. Он ничего не говорит, садится в пороге, пропуская девушку.

– Привет,– она расстегивает пальто, маленький аптечный пакетик в ее руках издает звенящий звук, – ну как ты?

– Солнце, ты пришла, – парень расплывается в улыбке и протягивает руку, чтобы приобнять девушку, – как же мне хреново.

– В каком плане хреново? Температура? Озноб? – девушка подошла ближе и приложила тыльную сторону кисти ко лбу парня, – тебя в школе все обыскались, у меня спрашивали. Нужно позвонить и сказать, что ты болен, хотя бы. Ну так что с тобой?

– Я позвоню, обещаю, но позже, – протянул он, – это просто таблетки, все будет нормально.

– В смысле? – девушка опешила, нахмурив брови.

– Зайдешь? – еле слышно произносит он, говоря куда-то в области ее шеи. – Да я пришла уже, – она одним движением скинула пальто и начала снимать обувь.

Престижный лицей не допускал курения на своей территории, как, впрочем, и за ней. К счастью совсем недалеко находился закрытый двор, куда старшеклассники стекались на большой перемене толпами. Глеб стоял в окружении одноклассников и двух девиц годом или двумя младше него, которые ради расположения парней давились горьким сигаретным дымом. Но парню на них было совершенно все равно. Погруженный в свои мысли, он лишь изредка смеялся над общими шутками и кивал, соглашаясь с очередной чушью. Завидев на горизонте знакомое пальто и белокурую голову, он, кивнув собеседникам, поспешил к другу.

– Брат, где пропадаешь? – он достал пачку и протянул Жене.

– В пятницу коттедж, – блондин закурил.

– Черт! Щульцман просто бог, – парень растянул улыбку и закусил губу, – а девочки будут?

– Ты про наших девочек, или про ваше «свежее мясо»? – Женя засмеялся, выпуская горький дым.

– Ну ты святоша хренов. И то, и другое, – парень закатил глаза, как бы задумавшись, – с нашими принцессами конечно весело, не спорю, но потребности, знаешь ли. Ох уж эта прекрасная любовь без обязательств!

– Давай там поаккуратнее с этой любовью, и даже без обязательств. Ну а вообще, Лар точно кого-нибудь приведет, не волнуйся. Будто не знаешь его.

– А рыжая будет? – как бы невзначай спросил Глеб, убирая с лица выпавшую темную прядь волос.

– Саня? – блондин посмотрел на друга, недоумевая, – да, а чего это ты интересуешься?

– Да просто, – парень отвел взгляд, делая вид, что осматривает местность, которую и без того знал наизусть, – она же мелкая еще вроде. Она теперь типа с нами тусуется везде?

– Глеб, – Женя поднял глаза на друга, – они с Полиной в одном классе. И да, она будет. Но ты же просто так не спрашиваешь, я тебя не первый год знаю.

– Ты придурок, – Глеб засмеялся, скрывая смущение, и довольно резко перевел тему, – Жек, давно спросить хотел, а в твоей этой школе искусств есть класс гитары?

– Да, а ты чего, с тем парнем из группы больше не занимаешься? Он же вроде даже предлагал тебе присоединиться к ним.

– Занимаюсь, но этого мало, хотел бы что-то посерьезнее вроде. Клавиши подтянуть, что там еще у них? Насколько реально попасть туда без родительского контроля?

– Решим вопрос. У меня классика сегодня, пошли после школы, – он выкинул окурок, – проведу тебя в это гребаный храм искусства.

Выросший в строгих рамках семьи отца военного и матери врача, Глеб не разделял родительских взглядов на мир и свое будущее. Ему с детства пророчили быть серьезным парнем, будущим офицером, примерным семьянином и ответственным гражданином. Но парень грезил свободой, музыкой и разгульной жизнью. Несмотря на частые конфликтные ситуации с родителями, он старался не заострять отношения. Глеб любил их, несмотря на то, что у них совершенно не было ничего общего.

Когда полгода назад в его жизни появилась музыка, он тайком от родителей стал брать уроки гитары у парня из какой-то непопулярной рок-группы, а в свободное время целыми днями штудировал книги и ютуб, изучая огромное множество информации данной тематики. И, несмотря на то, что отец и мать были категорически против серьезности этого увлечения, парень не останавливался, получая поддержку от друзей. Они были его второй семьей; теми, кто не осудит и не откажет в любой помощи.

– Хочешь что-нибудь? Я могу сварить кофе. Хотя не уверен, что вполне умею пользоваться этой штукой, но получается терпимо, – парень, опираясь на столешницу, указал на кофемашину, – или может заказать еду, что думаешь?

– Я не голодна, спасибо, только если ты хочешь, – девушка слегка улыбнулась, подавляя эмоции.

На самом деле она не ела с самого утра и была жутко голодной, а вчерашний ужин сгинул в канализации под шум воды в ванной. А всему виной злосчастные весы, которые пару дней назад показали на целый килограмм больше. Для девушки это стало главной личной трагедией, а потому она напрочь решила отказаться от еды. И хотя получалось это не всегда, она находила способ исправить ситуацию. И не всегда этот способ был вполне приемлем.

– Ты продолжаешь худеть? Зачем? Ты же отлично выглядишь, у тебя красивая талия.

– У меня толстые ноги. И мы уже говорили об этом. Я говорила тебе, что не успокоюсь, пока не увижу 50 килограмм на весах.

– Тогда я не успокоюсь, пока не отговорю тебя от этой затеи, – Илларион расплылся в улыбке, смотря на подругу.

Между молодыми людьми повисла неловкая тишина, которую разрывал лишь ход настенных часов. Парень смотрел на Ульяну неотрывно, то ли из-за действия таблеток, то ли ему просто нравилось вот так смотреть на нее, скованную и смиренную. А девушка же осматривала комнату вокруг себя, иногда сталкиваясь взглядом с Илларионом, но тут же отводя глаза куда-то в пол.

– В эту пятницу будет вечеринка у меня на коттедже за городом. Ты приглашена, – он присел к ней на диван, но по другую его сторону, что позволяло парню и дальше осматривать объект своего визуального влечения.

– Ого, какая честь, а кто там будет? – девушка улыбнулась, склонив голову к спинке дивана и слегка расслабив позу.

– Мои самые близкие друзья и подруги. Познакомишься, они тебе понравятся, я уверен. Вот Женю Трофимова, ты уже знаешь, – он почувствовал привычное легкое головокружение, – я все-таки сделаю кофе. Ты будешь?

– Пожалуй, да, давай.

При упоминании про Женю девушка как-то словно бы растерялась. В ее голове снова всплыли все события первого вечера, непонятное поведение Иллариона, которое сейчас повторялось. Почему он так резко ушел тогда? А потом еще тот душераздирающий рассказ его лучшего друга о том, какой же Лар хороший парень. К чему он? Она много думала об этом.

Иногда Лар казался ей странным. Его резкие смены настроения и останавливающиеся взгляды. А когда однажды девушка завела разговор про даркнет и запрещенные вещества, он очень уверенно отвечал, хотя ни разу не упомянул своего отношения к этому.

Все было уже заведомо ясно, но нужно было удостовериться, что она не придумала себе. Девушка набрала в легкие немного больше воздуха, собралась с мыслями, глубоко в голове повторяя несуществующий диалог, который конечно не состоится, и начала.

– Лар? – Ульяна разорвала тишину звонким голосом.

– Да? – он довольно резко откликнулся, немного рассыпал кофе, чего даже не заметил.

– С тобой все нормально? – девушка встала и подошла ближе к другу, – О каких таблетках ты говорил, кстати?

– О чем ты сейчас? – он попытался улыбнуться мягко, о его лицо исказило какую-то жуткую гримасу. Мысли путались, он и правда не вполне ее понимал сейчас.

– Мы же договорились доверять друг другу да? Ты говоришь, что я прекрасный друг и все такое. Я расскажу тебе один секрет, – она подошла ближе к парню, – некоторые из тех, кто не может естественным образом похудеть пьют таблетки, ну знаешь, чтобы есть не хотелось. Помнишь мы говорили про серотонин и прочую научную хрень. Не всем ведь так легко справиться с голодом. Я тебе уже говорила, я правда ничего не принимала. Но я

знаю их эффект, знаю все побочки, принцип действия. Я просто спрошу тебя. Ты что-то принимаешь да?

– А ты? – парень развернул девушку к столешнице к себе лицом и навис над ней, глядя исподлобья – пробовала хоть раз?

– Только флу, флуоксетин, недолго. Это слабый препарат, никак не действует, только лишь не хочется есть, совсем, – на этот раз она смотрела ему в глаза неотрывно, читая в них каждую эмоциональную вспышку, – Я действительно не хотела. Все было волшебно, я чувствовала себя как никогда. Но мама начала подозревать. Появилось слишком много вопросов о моем самочувствии. И я бросила. Но ты не ответил.

– Сейчас я просто избавляюсь от боли, ничего тяжелого я не принимаю, поверь мне, – он провел рукой от ее плеча вниз к кисте руки и сжал ее в своей, – Уль, давай договоримся сейчас, на берегу. Не пытайся исправить меня. Все мои друзья пытаются; но из этого ничего не выйдет, поверь мне. Как ты там сказала? Чувствовала себя прекрасно? Вот и я сейчас чувствую себя как никогда лучше. Ты замечательная. Если наша дружба продолжится, просто предлагаю принять друг друга такими, какие мы есть.

Где-то очень глубоко в груди девушки что-то сжалось. Придуманный диалог был совсем другим, но в жизни оказалось даже лучше. Она словно всю свою жизнь ждала

только этих слов. Темные глаза парня со слегка опущенными веками словно гипнотизировали, заставляя проваливаться все глубже в омут. Она думала, что никто не понимает ее на самом деле, что никто не чувствует того же самого. Невольно она уже оказалась в кольце рук, прижимаясь к груди парня. Он мягко опустил руки на ее плечи, чувствуя, что именно это им сейчас было так сильно нужно.

Женя, очевидно, был слишком робок по натуре для того, чтобы обратить внимание девушки на себя. Он тщетно пытался делать различные намеки, не понимая, что иногда стоит использовать более решительный подход. Раньше он не останавливался на ком-то конкретном и пользовался вниманием девушек лишь исключительно с подачи друзей, но, когда выбор пал именно на нее, все стало гораздо сложнее.

Поначалу отношения молодых людей не вызывали удивления. Он был влюблен в Полину, а девушка заливалась краской от одного его счастливого взгляда. Романтика, эйфория и непрекращающееся желание быть рядом каждую минуту. Но продлилось взаимное счастье не слишком долго. Два летних месяца пролетели как два дня, а вместе с ними закончилась и красивая сказка их отношений.

Полина всегда была жуткой оторвой. Она не слушалась родителей, убегала из дома, гуляла с мальчиками, имела плохую для лицея успеваемость. Все изменилось, когда Поля очень удачно посетила один модельный кастинг. Ее типаж действительно подходил для этого. И вскоре, с одобрением лучшей подруги, она подписала сотрудничество. Уже через пару недель Полину было не узнать. Ее самооценка выросла вместе с длиной каблуков на ее туфлях, а прогуливала уроки она теперь не из-за походов в кафе с парнем, а ввиду занятости в съемках.

Было бы странно, если бы это все не изменило их отношений. Женя искал встречи, прогуливал балетную школу, ждал ее часами, чтобы увидеть хоть ненадолго. Но его Поли уже не было. Ей на смену пришла совсем другая девушка, не готовая жертвовать накрывающим волной успехом ради любви. Да и вряд ли речь могла идти о любви.

– Полина! – Женя окликнул ее в безлюдном коридоре после окончания уроков. Он скрывал нервозность под маской сдержанного равнодушия, но рядом с ней актером он был никчемным.

– Что такое, Жень? – девушка совершенно спокойно развернулась на каблуках и посмотрела парню прямо в глаза без толики волнения. Блондину такое ее поведение уже порядком надоело.

– Я писал тебе вчера, – светловолосый еле сдерживался, чтобы не перейти на повышенный тон.

– Прости, я уснула. Я очень устала, приехала поздно с английского, плюс переживания из-за кастинга. Ты же знаешь, как это на мне сказывается, – она поправила ворот его рубашки и посмотрела в глаза парню.

– Я надеялся провести время вместе, я сегодня один дома всю ночь. Мама уезжает на какой-то корпоратив, так что можно не беспокоиться.

– Жень, я не смогу, – девушка отвела взгляд, – но мы увидимся на тусовке Иллариона, она ведь уже в пятницу.

– Такое чувство, что ты избегаешь меня. Давай разберемся здесь и сейчас, – Евгений тяжело выдохнул, – если что-то пошло не так, если ты больше не хочешь продолжать

встречаться – я все пойму. Все хорошо, но я совсем не знаю, о чем ты думаешь сейчас. Поговори со мной.

– Я не избегаю. Просто ты понятия не имеешь, как важно для меня сейчас реализоваться. Как и для тебя, между прочим. Я хочу построить карьеру, стать моделью, по-настоящему; зарабатывать деньги, понимаешь? – она взяла его за руку, – мне жаль, если это отразилось на наших отношениях, но пойми меня. Ты мне очень дорог, Жень.

– Дорог? – он обнял ее, – приходи сегодня, скажи, что останешься у Саши. Мне уже пора на классику, но я буду ждать тебя вечером.

Он поспешил покинуть школу, оглядываясь в ее сторону, но девушки в поле зрения уже не было. Женя шумно выдохнул и закурил, покидая территорию школы, и поспешил на занятия.

– Мари, ты идешь на классику? Я уже бегу, – Саша летела вдоль дороги, часто дыша в трубку от холода и быстрого ритма, но ответить девушке по ту сторону трубки она не дала, – А ты прочитала мое смс про тусовку? Уже в эти выходные!

– Если перестанешь тараторить, может, я и смогу ответить, не думала? – девушка говорила медленно, не отрываясь от подготовки мышц.

– А ты чего это, не в духе? – рыжеволосая остановилась на светофоре.

– Я в порядке, Саш. Я в зале уже. Жду тебя, тут и поговорим, – Мари заблокировала мобильник и продолжила разминку.

Сегодня объекта ее раздражения в школе искусств не было, а потому она была спокойна, словно после нейролептиков. Единственным фактором для того, чтобы нервничать была предстоящая пятница, когда им с Феликсом стоило оказаться в довольно тесном контакте после их конфликта. Но об этом она старалась сегодня не думать, окунувшись с головой в работу над собой.

Феликс, в свою очередь, и вовсе не вспоминал о ней, прозябая в объятиях симпатичной однокурсницы. Получив в наследство огромную квартиру, он не переносил постоянного одиночества, особенно вечерами. А потому, когда друзьям было не до него, частыми гостьями в его доме были девушки.

К слову, они все были ну совершенно разного сорта. От высоких куклообразных брюнеток, которые были для него на одно лицо, до хрупких и трепетных белокурых мотыльков, жаждущих, чтобы их хоть кто-то пригрел. Но он никогда не спал с девушкой, если видел в ней стервозность и высокомерие. Он считал, что случайные связи на то и случайные, что должны быть легкими, без выяснений отношений и упреков. Можно сказать, некоторых девушек он ломал. И конечно, ему до этого дела не было, ведь как истинный джентльмен, каждую он предупреждал, что их связь не продлится больше суток. Обычно было меньше. Но эта была здесь частой гостьей.