Читать книгу В моей любви так много музыки и слов - Анастасия Бойко - Страница 1

Зима в этом году выдалась на редкость снежная. Я спряталась в теплом, уютном кафе за столиком возле окна. Заказала кружку горячего шоколада, открыла томик стихов. За окном плотной пеленою с неба падал пушистый снег, смывая очертание домов, людей. В снежной мгле исчезали следы, слова, звуки, причины и последствия, в холодном воздухе терялись лица, имена, телефонные номера и я.

Именно эта зима больше всего напомнила мне о том, как все было. Став взрослее, чуточку умнее, потеря несколько лет, месяцев, дней из памяти, мне сложно вспомнить с чего все началось, с чего все закружилось во мне и перепуталось местами. С чего весь мой мир вдруг подогнулся подо мной, и я утратила почву. Я помню, что я чувствовала, кода смотрела на тебя. Какую дрожь души испытывала.

Любовь – это когда книга зачитана до дыр, но ты вдруг начинаешь видеть новый смысл между строк.

Меня даже сейчас, через столько лет, удивляет собственное поведение. Насколько легко мне было на все решится…

* * *

В тишине электронных книг, в отсутствие запаха типографской краски, когда пальцы не касаются шершавых страниц, мне трудно поверить в реальность, в которой все так искусственно. В тишине пустых библиотек, я слоняюсь призраком покинутых и ненужных книг. Брожу между стеллажами, скользя пальцами по корешкам. Застываю над названиями, которые близки моей душе. Беру книгу с полки, открываю на середине, слова и фразы складывают осколки моей души. Но некоторые, самые дорогие осколки я спрятала под замок. Бережно храню их, сдуваю пылинки, но собрать никак не могу. Прячусь между стеллажами, застываю как цветок на подоконнике, о котором все забыли. Покрываюсь книжной палью и сама становлюсь историей.

* * *

С чего начинается история? Как обычно… В один из дней, похожих на миллионы предыдущих, я проснулась…

Живешь себе, живешь. Мечтаешь, читаешь, ходишь в кино, слушаешь музыку, споришь с сестрой. В общем-то, нормальная жизнь. И вдруг тебе опять в школу… Как быстро кончилось лето, а так хотелось, чтобы оно длилось вечно. Но будильник безжалостно рвет паутину снов, вытаскиваю себя из липкого как ловушка для мух состояния, скатываюсь с кровати, подползаю к окну, уже светло. Пытаюсь склеить себя по кускам, определить, где голова, а где ноги. Лбом упираюсь в холодное стекло, почти засыпаю…

– Ты встала? – Орет сестра из кухни, – или лучше спросить, ты вообще ложилась?

Вздрагиваю всем телом, жмурюсь от крика…

– Да, я встала, – как же я ненавижу первое сентября…

Сколько лет пройдет прежде, чем я перестану мысленно вздрагивать перед этим числом.

Плетусь в ванную.

– Мама уже ушла?

– Ага, давай быстрее.

Копаешься, копаешься, тянешь себя как из болотной жиже, тащишь на кухню. Сестра до мерзости радостная и выгладит так, слово всю ночь спала. В отличи от некоторых.

– Не разделяю я твоей радости, – говорю я, меланхолично пережевывая бутерброд.

– Когда это будет твое последнее первое сентября в школе, ты меня поймешь, – ответила она, отпивая из кружки и напевая какую-то песенку.

Хотелось философски продолжить, что и это первое сентября может стать последним, но так было лень говорить. Ужасно хотелось спать, сложно было попробовать остаться дома… но…

– Можно я останусь дома? Все равно сегодня не будет пар.

– Не можно.

– Но почему?

– Не одной мне же страдать на линейке.

– Ты тоже можешь просто не пойти, уж тебе точно никто ничего не скажет.

– Могу, но я уже пообещала.

– А я ничего не обещала.

Тут сестра смотрит на меня и не хорошо так улыбается. Да знаю я, знаю. Ты всегда выигрываешь. И мои споры с тобой бессмысленны.

– Ну, пожалуйста, – делаю я последнюю попытку, – сегодня пятница, а завтра выходные. Это какое-то кощунство заставлять детей идти сегодня в школу, лучше бы с понедельника…

– Давай одевайся, прогуляемся.

Черт…

Хоть к девяти, а не к восьми – есть еще время, немного повозится. Я собираю сумку, для приличия ложу блокнот и ручку, на классном часе скажут расписание, хотя его должны были вывесить в фае. Но какой нормальный человек пойдет в школу на каникулах, чтобы посмотреть расписание? Правильно, никакой.

Выходим без двадцати, я бы вообще вышла без пяти и добежала бы спокойно, но сестра хочет неторопливым шагом прогуляется. Кто я такая, чтобы спорить.

Погода стояла по-летнему жаркая, сентябрь только по календарю вступил в права. Зеленые листочки деревьев не успели сменить окрас с нежно-зеленого на темно-зеленый. Теплый ветер сбивал палящие лучи солнца, нежно проходился по коже, остужая ее. В такой день лучше всего было поехать на речку покупаться или прогуляться в центральном парке в тени высоких тополей. Можно много куда пойти, на самом деле. Но только не в школу.

Да, какая замечательная летом жизнь, но за все надо платить. Как сказала сестра, давая мне пинка для скорости.

Рев мотоцикла из двора девятиэтажки привлекает мое внимание. Сестра тоже оборачивается, хмурится и идет туда. Я за ней.

Во дворе в тени деревьев трое парней возятся с черным мотоциклом. Двоих я знаю, они учатся вместе с сестрой: один светловолосый, шумный, наглый, как его зовут, я не помню, второй высокий, черноволосы, имя тут же всплывает в памяти… Третий парень мне не знаком, он не только лысый, но и еще с татуировкой на черепе, пугающий. Стоит, курит чуть в сторонке. Все трое перемазанные маслом.

– Вы не собираетесь на линейку?

– И тебе доброе утро, – здоровается с ней светловолосый. Он встает с корточек и подходит к нам.

– Доброе-доброе… – сестра поднимает бровь, ждет ответа.

– Ледяная королева в своем репертуаре, – он улыбается. – На кой черт туда идти, я все равно не планирую первую неделю появляться в школе.

Сестра начинает спорить, а я смотрю на него, на второго парня из класса сестры… На щеке полоса от черного масла, руки черные, словно он капался в саже. Он сидит на корточках и ковыряется в колесе мотоцикла. На нем старая растянутая майка и при каждом движении видно, как перекатываются под кожей мышцы спины. Я сморю, как несколько капель пота медленно ползут по загорелой коже вниз по позвоночнику, а потом впитываются в ткань. Зависаю.

Я стою в трех шагах от него и пялюсь. Видимо он что-то чувствует и поднимает голову. В три секунды вся моя кровь приливает к лицу. Я так краснею, аж глаза слезятся… А он улыбается кончиком губ, так что на щеках едва уловимо проступают ямочки, а потом отворачивается и продолжает дальше что-то ремонтировать в мотоцикле.

Боже… мой…

– Ладно, – сдается сестра, – я скажу старосте, чтобы она вас не искала.

– Давай уже, а то учителя отругают нашу любимую отличницу, – поддевает ее светловолосый.

– Ты осторожней, а то контрольную по физики не дам списать.

– Ты ранишь меня в самое сердце, – картинно он взмахивает руками, а потом прижимает их к груди.

Смеются.

Пошли уже! – мысленно кричу я сестры. Я тут не могу стоять, мне почему-то так стыдно и неловко.

Мы наконец-то уходим, и все же я не удерживаюсь и оборачиваюсь. Он стоит, вытирает тряпкой руки и смотрит на нас, лысый парень что-то ему говорит, при этом, улыбаясь, кивая в нашу сторону. Я быстро отворачиваюсь, так что шея хрустит, и чуть ли не спотыкаюсь на ровном месте.

– Что с тобой? – спрашивает сестра, подозрительно косясь на меня.

– Ничего, – быстро отвечаю я.

Три минуты спустя, когда мы перешли дорогу, я все же спрашиваю.

– А кто это был?

– К чему спрашиваешь?

Ммм да, как-то я подзабыла, что сестра никогда не отвечает прямо на поставленные вопросы.

– Просто… Спросить нельзя?

– Ты лучше под ноги смотри, – говорит мне, когда я в очередной раз спотыкаюсь.

– Смотрю.

В школу не опаздываем, еще пять минут до начала. Линейку традиционно проводят в школьном дворе.

– Не жди меня, – говорит она, когда мы заходим в толпу, – у меня есть дела, домой вернусь поздно.

– Угу.

Нахожу свой класс. Встаю позади всех и застываю соляным столбом. Начитается приветствие для первоклашек.

Что там только что произошло?

Я видела его сотню раз, когда пересекалась с классом сестры. Кажется, он играет в баскетбол или играл. Но у меня сейчас такое чувство, что я его впервые увидела. Впервые посмотрела ему в лицо. Посмотрела именно на него, а не на общую массу людей.

Я вспоминаю его улыбку и чуть заметные ямочки, и растекаюсь лужей, горю как факел, интересно можно воспламениться от того, как пылают щеки и уши. Почему я так покраснела, когда он посмотрел на меня? Собственная реакция тела пугает. Радует то, что позади всех, поэтому сажусь на корточки, хватаюсь за голову.

Быстрее домой.

Но классный час тянется как резина, долго, долго, бесконечно долго. Я сижу, меня аж колотит от нетерпения. Каждый год одно и тоже: учитесь хорошо, не прогуливает, кто будет старостой…

Может они еще там? Интересно, они закончили ремонт?

Домой возвращаюсь одна, сестру даже не видела, она будто растворилась в воздухе. В голову закладывается дурацкая мысль, может она просто меня привела на линейку, а сама смылась…

Иду очень медленно. Мне безумно любопытно, правда, не понятно, что именно я там хочу увидеть.

Не доходя до своей пятиэтажки, слышу, как рычит мотоцикл, они еще там!

Чуть ли не бегом заворачиваю за дом. Он стоит рядом с мотоциклом и жмет на газ. Он один. Я замираю… а дальше что? Подойти? Заговорить? Я на такое точно не решусь.

Ну вот…

Сажусь на лавочку возле дома, искоса наблюдаю. Он довольно далеко, нас еще разделяет полоса деревьев, я вижу только его силуэт.

И тут меня озаряет гениальная идея. Ведь можно пойти в магазинчик, единственный близкий супермаркет у нас на районе. И я как раз буду проходить мимо него. Точно! Я просто гений…

Угу.

Сердце бьется, что в ушах слышно. Колени начинают дрожать. Руки потеют. У меня такое состояние, когда стоишь на высоте. Ну давай же, двигайся. Я словно приросла к деревянной лавочке. Страшно.

Я сижу, не двигаюсь. Просто не могу. Смотрю издалека, как он капается в мотоцикле. Через некоторое время к нему проходит парень с татуировкой. Они о чем-то разговаривают, мне не слышно. Хотя эхо между домами тут хорошее. Они еще немного возятся с мотоциклом, а потом просто откатывают его куда-то, похоже, к гаражам.

Я сижу, смотрю, как солнце скатывается к горизонту, тени от деревьев ползут все дальше. Ну что же… Не получилось. Хотя чего я, собственно, хотела – мне и самой не понятно.

Это просто невозможно, но, кажется, я влюбилась… Хотя, как можно влюбится в человека, с которым ты мельком знаком, с которым ты и двумя словами не перекинулся? В моем случае мы вообще ни разу не разговаривали. Я даже не знаю, знает он вообще, кто я такая… Я знаю о нем лишь по словам сестры, когда она рассказывает мне о своем классе, но это бывает так редко.

Но сейчас что случилось-то? Может, где-то во Вселенной взорвалась звезда?

* * *

Столкновение неизбежно, скорость сто восемьдесят, впереди бетонная стена. Успеваешь вспомнить лишь свое имя, и тебя расплющивает, как в черной дыре. Ты вроде и жив и, в тоже время, удивляешься тому, что это уже не ты. Потому что ты никогда бы не сел в машину, которая несется в бетонную стену. Но ты приходишь в себя, когда спидометр зашкаливает, а все двери заблокированы, и не выбраться. Жмешь на тормоз, давишь педаль в пол, бесполезно… Остается надеяться, что разбившись, выживешь и отделаешься малыми повреждениями. Но, как правило, разбиваются насмерть, иначе это не первая любовь…

* * *

Вечером валяюсь на кровати, смотрю в потолок, лежу впотьмах, даже музыку не слушаю. Думаю. Слышу, как в замке поворачивается ключ. Сестра пришла. Сейчас будем ужинать.

У меня такое состояние, словно меня переживали и выплюнули. Я рассеянна больше обычного, роняю тарелку, когда подаю. Перепутываю кетчуп с соевым соусом. Чуть ли не сажусь мимо стула.

– Ау!???? – сестра внимательно смотрит, – что с тобой, в конце концов? Ты сегодня где-то больше обычного летаешь.

– Ага, между разумом и сердцем.

– Что? – она аж замирает на полпути с вилкой.

– Я, кажется, влюбилась…

– Влюбилась? – она сказала так, словно слово имело кислый вкус. – И в кого?

Называю имя.

– М? – она сморит из-под бровей на меня, – ты сегодня, что получила солнечный удар?

– Может, тогда не с той ноги встала?

– Может, – и накалывает макаронину на вилку, – но ты так больше не шути.

Да какие шутки!? Я сижу и механически пережевываю еду. А у меня внутри с каждой мыслю о нем, растет клубок, правда, еще не понятно из чего, но я вспоминаю, как он мне чуть улыбнулся, как наши глаза встретились, какая красивая у него спина и руки, и в моем клубке становится все больше и больше витков. Я зависаю над тарелкой и понимаю, что я счастлива. Внутри зреет невероятное чувство радости. Меня словно распирает изнутри. Я сбита с ног, валяюсь на земле, и ни встать, ни защищаться, сил нет. Да и не хочется. У меня напрочь из головы вылетают все фильмы и книги о любви, теперь я сама себе книга о любви.

Как жаль, что я тогда забыла, что у любви два меча. Один режет то, что тебя окружает: условности, возраст, вес, внешность, религию, мораль, время, друзей, родителей, а второй меч – режет тебя.

Отпиваю горячий шоколад, перекатываю на языке. Удивительно как всего за несколько минут, в течение которых мне делали заказ, можно пережить целую жизнь. Вспомнить такое, от чего душа разрывается, и забыть, когда перед тобой ставят ароматную кружку. Чтобы ни говорили, но если ты сидишь перед окном, за которым рвущая на части метель, а перед тобой дымится кружечка любимого горячего шоколада, то ты понимаешь, что все в твоей жизни, в общем-то, не так уж и плохо. Открываю только что купленную книгу, люблю, когда первые страницы туго отрываются, значит, ты первый, кто к ней прикоснулся. Символично.

* * *

Неделя как во сне, что проходили в школе, не помню. Сижу, уставившись в окно. Потом проходит еще неделя. Я помню, тот парень говорил, что первую неделю они не появятся в школе. Он говорил только за себя или за него тоже? Но как ни странно, его я не вижу ни в столовой, ни в фае, ни на лестнице.

Но вот однажды, во вторник, он мелькает на втором этаже, возле класса химии. Я как раз спускалась с третьего, забыла сменку. Я чуть со ступенек не полетела носом вперед. Он здесь! Он здесь! Он пришел в школу. Значит, он будет ходить на уроки…

До среды сижу как на иголках. Так хочется на него посмотреть. Глупо, хочется попросить фотографию у сестры, но сильнее хочется пробить себе голову об стену. Я буквально схожу с ума. Ни есть, ни думать не могу. Может все это пройдет? Я неуверенна даже в сегодняшнем вечере.

В итоге после этого всю неделю хожу как чумная. Я выучила все расписание сестры. Я знаю, когда у них какой урок и где. Под конец, желание просто глянуть на него одним глазком становится не выносимо. Ну почему он не ходит в столовую, как все нормальные люди за пирожком и кофе? Хотя я знаю, что старшеклассники, вообще в столовой не появляются. Не престижно для них. Но там я смогла нормально полюбоваться на него. Уффф, я совсем с ума сошла…

На большой перемене я почти два раза поднималась к сестре в класс то на урок биологии на второй, то на урок физики на третий этаж. Но на середине лестнице поворачивала обратно.

В четверг у нас уроки на одном этаже… Их класс в конце коридора, мой возле лестницы. Я созрела! Я готово! А на деле я просто тащу себя, мне безумно страшно, но я упрямо стискиваю зубы и шагаю. Так хочется на него посмотреть. Зачем я это делаю? Хотя знаю, зачем… он в выпускном классе, а мне еще учится… без него. Возле двери замираю, пугаюсь, а что, если его не будет в классе. Задерживаю дыхание и вхожу.

Я придумала себе легенду, что якобы пришла проведать сестру. Боже… я только один раз поднималась в класс сестры, и то, когда забыла ключи от дома. Она на меня тогда так посмотрела, что с тех пор я десять раз проверяю перед уходом, на месте ли они. Она мне не поверит, это точно. Но мне и нескольких секунд хватит на него посмотреть…

– Привет, – говорю я, подходя.

– Че? – она выглядит шокировано моим появление. Как я и думала…

– Как дела? – я, наверное, выгляжу сейчас очень глупо.

– Что-то случилось?

Мне очень хочется поднять глаза, сестра сидит за первое партой, а он в конце класса с парнями над чем-то смеется. Мне страшно даже это сделать. Это просто полный провал… Придти, чтобы посмотреть, а в итоге так и не посметь поднять глаза… Очень хочется просто позорно разрыдаться.

– Да ничего, просто решила к тебе зайти, у нас в соседнем классе урок, – настроение падает ниже нуля.

– Аааа…, – тянет она, – все супер, а теперь иди в свой класс.

Интересно, какой сволочью я была в прошлой жизни, что в этой у меня такая сестра? Самое страшное, что она, наверное, все понимает, зачем я пришла к ней. Точнее, не к ней. Судя по ее подозрительному взгляду, точно поняла. Но терять мне нечего, и я, чуть задерживаясь в дверях, оборачиваюсь и ловлю его взгляд. Он посмотрел на меня!! Он смотрел! Но я так перепугалась, что сразу же отвернулась и чуть ли не бегом побежала в свой класс, по пути едва не сшибая учительницу. Потом целый день летаю в облаках, периодически безумно краснея.

* * *

Я знала, что он живет в моем районе, но теперь, задействовав всю подполью информационную сеть школы, а точнее, подслушав слухи, я узнала, где именно он живет. Мачта стала чуть ближе. Боже мой, я сталкер… но не суть. И так, барабанная дробь… он живет в девяти этажном общежитии прямо напротив моего дома! И как я провела весь вечер после этой новости? Конечно, я пялилась на девятиэтажку и гадала какое окно его. А потом подумала, вдруг его окна выходят в другую сторону? Но, решив для себя, что это не возможно, успокоила свою совесть и продолжила дальше гадать.

Теперь, когда я выхожу из дома в магазин или на рынок, то начинаю оборачиваться и крутить головой по сторонам. Вдруг он идет. Обидно, когда не встречаю. А точно, я предыдущие годы вообще его встречала не часто, может, пару раз – это нормально.

Как говорится, когда меньше ждешь, то получаешь, когда не надо. Как-то шли с мамой на рынок в субботу, а навстречу он. Тушите свет, бросайте гранату.

– Мама-мама-мама, – испуганно шепчу я, – маааа…

– Что такое? – оборачивается она.

– Нам надо перейти дорогу, срочно. Давай, давай.

– Что? Зачем?

– Ну, пожалуйста, давай, – я ее уже тяну за рукав, до него сто метров, – мамааааа.

– Ладно, ладно, – сдается она, и мы переходим дорогу, и, черт возьми, я чувствую его недоуменный взгляд. Никогда не думала, что я такая трусиха… Мама смотрит, ожидая объяснений.

– Мама, все сложно…

– Ладно, – качает она головой.

Знать бы самой, что это было. Теперь он будет думать, что я не нормальная.

Уроки на автомате. Что проходим – не знаю. Я выпадаю из реальности…

Все-таки я набираюсь смелости и прихожу на межшкольные соревнования по баскетболу. Играли на стадионе. Солнце припекало, а я в толстовке, чтобы он меня не узнал, еще капюшон накинула на голову. Прячусь в толпе болельщиков, мне еще безумно стыдно за тот дурацкий поступок. Это ж надо было до такого додуматься! И еще я думаю, что он меня подозревает. Я палюсь во всем. Таким темпами он скоро от меня будет убегать.

Как здорово, что можно на него просто смотреть. Какой же он все-таки красавчик! Черные пряди волос намокли от пота и теперь падали на глаза. Он высокий, я ему дохожу только до плеча. Во мне еще теплица надежда, что я буду такой же высокой как сестра. И его улыбка… Я безумно хочу достать телефон и сделать фото, но если кто увидит. Можно, конечно, просто притвориться, что фотографируешь всех. Но это как-то странно. Пришлось смотреть так.

Мне немного грустно от того, что он обо мне ничего не знает. То есть, все, наверное, знают в школе, что я младшая сестра, той-чье-имя-нельзя-называть. И что я книжный червь, и вообще… у него, наверное, девушка есть… Конечно есть, он самый популярный парень школы. А я?

* * *

Октябрь. Дожди. Книги. Чай. Мне бы выйти куда-нибудь, но все лень. Жду, когда перестанет болеть сердце.

Моя душа, словно пустая квартира, из которой вывезли все вещи. Эхом раздаются мысли, бьются о пустые углы, пол, стены и потолок. Негде спрятаться. Каждый шорох как выстрел. Ходишь по кругу, ползаешь по стенам, в итоге забиваешься под батарею и оттуда сверкаешь выплаканными глазами.

Я мечтаю о том, чтобы за один день вырасти, стать красивой. Как мы заговорим случайно на лестнице, в столовой, на улице, в магазине. Да где угодно… Он скажет, какая я красивая, и что влюбился в меня с первого взгляда. Бросит цветы мне под ноги, мы сольемся в страстном поцелуе, а потом на яхте уплывем в закат. Красиво. Я так часто придавалась мечтам, что забыла, какой иногда безжалостной может быть реальность.

А имя моей реальности – старшая сестра.

– Эй, – сестра заходит ко мне в комнату, – ты как?

– Супер, – не отрываюсь от книги.

– Завтра маме на работу, а мне надо смотаться по делам, так что завтра ночуешь одна.

– Хорошо, – странно, что она мне это говорит. Я так часто ночевала одна, что это уже вошло в привычку.

Уже выходя из комнаты, возвращается обратно.

– Кстати, я видела его с девушкой, – начинает она, и мое сердце сжимается в маленький комок, так и знала… вот зачем она здесь. – Они держались за руки.

– Кого? – я не хочу ничего знать. Просто уйди.

– Его. Я сфотографировала, правда фото не четкое, – сует мне в лицо.

Что-то очень хочется разбить. На выбор… телефон или чье-то лицо.

Я поднимаю на нее глаза. И она вдруг престает улыбаться.

– Черт… Я думала, ты пошутила, что влюбилась.

Сколько буде еще боли? Сколько?[3]

Ну почему она это делает? Какое ей дело? Зачем она его сфотографировала? Никогда мне так не хотелось встать и ударить ее. Меня душит такая злость на сестру и обида. Нет у него ни кого. Фото не четкое было…

Сестра уходит, закрывает дверь. Я остаюсь одна наедине с собой. Маленькая комната наполняется роем мыслей, они жужжат, залезают под кожу, жалят изнутри. Во мне разливается кислота, шипит, испуская ядовитые пары. Я медленно встаю из-за стола, ложусь на постель, накрываю голову подушкой. Я понимала, что у него, возможно, есть девушка, но я не так об этом хотела узнать.

Тяжело выдыхаю, встаю и подхожу к окну. Передо мной старая потрепанная девятиэтажка. Во многих окнах уже горит свет, делая здание похожее на мифическое чудовище со множеством желтых глаз.

Где-то там он. И может не один, а с ней.

А я здесь.

Если бы можно было выразить разбитое сердце музыкой. Это был бы звук рвущийся струны…

* * *

Проснувшись утром от будильника, я шестым чувством поняла, что одна дома. Но для верности громко крикнув на всю квартиру, я в этом железно удостоверилась. Сегодня среда, мама на работе, а мой личный Везувий не будет ночевать дома. Со спокойно совестью я перевернулась на другой бок и, накрывшись одеялом с головой, уснула. Проснулась в одиннадцать, отдохнувшая, выспавшаяся и с невероятным чувством безразличия на то, что у него есть девушка. Подумаешь. Как говорила моя бабушка, девушка не стенка, подвинется. Я, конечно, не собираюсь ничего сдвигать, но это мысль немного примиряла меня с действительностью. Она, в конце концов, не жена ему, и так далее… тут я быстро постучала по письменному столу и три раза сплюнула через левое плечо. Мало ли. Говорят мысли материальны. Еще этого не хватало…

Врубив музыку на полную катушку, и приведя себя в более приличный вид, я, пританцовывая, начала готовить завтрак.

Твой вирус любви ядовит, он разрушит меня, но напрасны все слова – сгорю, как сухая трава, может, это мне послано свыше?

Вирус любви, которым я заразилась и теперь смертельно больна. Я горю! Сгораю дотла.

Послано ли свыше?

Любовь не может быть тихой игрой, достаточно искры одной, между нами – лишь дьявольский зной.

Насчет меня, точно дьявольский зной, от которого кипит мозг и плавится душа!

Шепот молитвы в каменных стенах, лезвие бритвы на тонких венах…

Подождем, так далеко я не заглядывала.

Пусть это будет зваться любовью – самой нелепой, самой земною…

Что нелепая, это да! И самая земная!!!

Мне нравится эта война между светом и тенью, нечистым и святым…

Война между сердцем и мозгом, вот это что.

Захочешь – мы все повторим от заката и до рассвета.

Было бы, конечно, что повторять, но в моих мечтах повторим…

Я буду с тобой до конца, проклиная, бледнея от страха и любя…

Вот это просто в точку. Бледнеть от страха и любить. А так же переходить на другую сторону дороги, когда ты идешь мне навстречу.

Пусть это будет дьявольским зноем, зноем, сжигающим все.[5]

Пусть это чем будем угодно. Я согласна на все!! Только с тобой. Дорога туда и обратно. Меня швыряет из радости да в горе. Я до истерики, до крика, до безумия больна тобой. И тобой же я горю.

И так весело сходя с ума, я пела и готовила завтрак, пока сосед не забили по трубам.

А я проорала им в ответ.

– Любовь идет по трубам, откройте кран!! Откройте кран, любовь идет по трубам!![6]

Зимой темнеет рано, а когда снегопад, то уже часа в четыре опускается сумрак. Ну что за привычка вспоминать что-то приятное и идти по улице, как дурак улыбаться. Так вот, я сижу в кафе, и улыбка у меня от уха до уха. Как все-таки забавно все было…

* * *

Через неделю в воскресенье вечером потянул меня черт в центральный книжный. Стояла, листала книжки с красивыми картинками. Все было хорошо. Зачем я подняла голову? Они шли вместе ладонь в ладонь. Она улыбалась ему, а он – ей. Мне хотелось сказать, что она страшная, кривая и полная дура. Но она красивая, и высокая, и с четвертым размером груди, и волосы хоть и блондинисто-крашенные, но ухоженные. Смотрятся они вместе очень гармонично. Я ее не знаю, она не из нашей школы. Настроение – восьмой круг ледяного буддийского ада. Прихожу домой, игнорирую сестру, запираюсь у себя в комнате, безудержно рыдаю. Все-таки это невыносимо. Что там я говорила, что она подвинется? Как же. Скорее подвинусь я. Самооценка моя ниже плинтуса.

Последующие несколько дней проходят под пеленою слез на глазах. Впадаю в анабиоз, как молитву перед школой говорю про себя слова: мне все равно, мне все равно, все равно. Не выхожу из класса, вдруг увижу его. Терплю. Саму себя.

Дома бесконечно слушаю музыку, пытаюсь заглушить собственные мысли. Помогает плохо.

– Боже, что ты слушаешь? – сестра заходит и делает музыку тише, – знаешь, я в свое время так не страдал как ты, даже забавно за тобой наблюдать.

Не отвечаю.

– Ты что раньше ни когда не влюблялась?

– Нет, я читала.

Оказывается то, что я читала и рядом не стояла с тем, что я чувствую. Я просто морально и физически вымотана. Я действительно каждую секунду думаю о нем. Думаю о том, чем он сейчас занимается, где он, с кем он. Я не могу не думать.

Слезы и кровь все как обычно, будем сжигать мосты, мне безразлично, чем захлебнешься ты…[7]

Я понимаю, что это мои проблемы. Что с того, что я сохну по нему. Он не думает обо мне вовсе. В действительности маловероятно, что он со мной заговорит, обратит свое внимание. И все же… Почему-то когда мечтаешь, становится легче.

Я пытаюсь забыть его и приручить свое сердце. Ведь все бессмысленно, какой смысл так страдать? И вроде получается, когда его не видишь, когда гонишь от себя воспоминания, когда злишь на саму себя за глупое поведение, тогда почти веришь, что сможешь это сделать, отпустить.

Но судьба посылает мне страшное испытание – его улыбку. И все начинается заново.

Плетусь из магазина. Наушники сломались, и теперь нет возможности укрыться от мира вне моей комнаты. У меня и так по жизни все валится из рук, так теперь все еще и начало ломаться прямо в руках.

– Привет.

Поднимаю глаза. Не говори со мной, не улыбайся, не надо. Не делай мне больно.

– Можешь передать сообщение для сестры? Не могу ей дозвониться.

Киваю.

– Вечерника на Хэллоуин состоится в пятницу в Харбле, скажешь ей, ок?

Киваю. Для тебя я под поезд брошусь, если скажешь.

Смотрит серьезно. А я смотрю куда-то в сторону, мимо его плеча. Мне кажется, подними я глаза, то в них сразу можно прочитать всю мою боль. И безысходность.

– У тебя все нормально? – спрашивает он внезапно.

Нет. Ты мне очень нравишься, так что я боюсь за саму себя.

– Да, все хорошо, – пытаюсь выдавить улыбку, – просто голова с утра болит. – Для приличия тру рукой правый висок.

Он вдруг делает шаг ко мне, сокращая между нами расстояния, и трогает горячей ладонью мой лоб. Лицо тут же начинает пылать, я чувствую, как начинаю краснеть, и задыхаюсь от неожиданности.

Боже… дай мне сил…

– Температуры вроде нет.

– Ам, просто давление, наверное, скачет, – я смущенно отодвигаюсь.

Он склоняет набок голову, внимательно смотрит на меня.

– Скажешь сестре?

Я киваю.

– Береги себя.

Уходит. А у меня сердце бьется где-то в не меня. И так больно, внутри. И почему радостно, губы расплываются в улыбку впервые за эти несколько недель.

* * *

Хочется ничего не говорить сестре, сохранить в секрете то, что он со мной заговорил. Просто сохранить его голос в памяти. Но он попросил, и как я могу отказать?

Пинком бужу сестру. Такое чувство, что она решила отоспаться этой осенью на годы вперед.

– Какого… – в ответ слышу, как далеко мне нужно пойти.

– У меня для тебя сообщение, – я почему-то на взводе. Мне и весело, и безумно одновременно. Он знает меня, он со мной сам заговорил и даже спросил, как я.