Читать книгу Тася - Анастасия Кадырбаева - Страница 1

История началась в далеком две тысячи двадцатом году… А может быть и в двадцать первом, уже не помню точно. Такое ощущение, что с моей первой поездки прошло уже много, много лет. Это была одна из первых «полевых практик» для третьего курса журналистики. Ну знаете, в художественных школах обычно задают определенную тему и выпускают юных творцов писать пейзажи в парках, людей в метро, архитектуру улиц в центре города. Студентов-медиков водят по поликлиникам и больницам, показывая разные случаи, а в конце обучения записывают в интернатуру. А нас, журналистов, на практику отправляют по распределению – за статьями. И вот надо было вместо обычной газеты или новостного канала, отправить всю группу в другие города! Это еще ребятам повезло, почти всем из группы досталось Золотое кольцо, а меня отправляют в Чебоксары. То же мне, лотерейный билет выпал! Ехать на поезде всю ночь! Хорошо, что было начало лета… Тепло! Я со своим громадным рюкзаком, в шортах и худи, черных кедах, – вылитый хулиган… Провожать на поезд собралась вся группа. Желали хорошей дороги, интересной практики, Анюта даже пирожков напекла и принесла их целый пакет! Я был доволен. Люда на прощание обняла и расцеловала в обе щеки. Выйдя к поездам, я сначала поежился от прохладного ветра, оглядывая железнодорожные составы, а затем повернулся к ребятам, чтобы попрощаться с ними с перрона. На пути их почему-то не пустили, уж и не помню почему и все они стояли, прижавшись к огромным окнам и смотрели мне в след. Кто-то корчил забавные рожицы, кто-то просто махал рукой, и почти все улыбались. По громкой связи что-то объявляли о их отбытии, но я не смог разобрать, что именно говорят. Никогда не понимал этот странный язык объявлений как в аэропортах, так и на вокзалах.

Нахожу свой состав, отсчитываю нужный вагон и залезаю внутрь. По пути успеваю удивиться, что вагон почти пустой, да и в коридоре никто не толпиться. К вечеру вокруг железнодорожных составов витает уже прохладный ветер, смешивающий в себе запах дороги и путешествий, что чувствовали все, садившись в поезд. Такое сочетание дорожной пыли, запаха железных рельсов и деревянных шпал, которое навевает какую-то тоску, но вместе с тем и надежду. Пока я иду по коридору и отсчитываю свое купе, во мне бурлят смешанные чувства: хочется одновременно ехать на эту практику за статьями, и в то же время спрыгнуть с поезда и остаться в городе, вернуться обратно, к ребятам. И здесь же, не выезжая из города, написать нужное количество историй про Чебоксары, просто поискав информацию в интернете. Может преподаватели не заметят подмены? Но я очень хочу, чтобы мои истории стали самыми лучшими, не такими, как у других ребят.

Нахожу свое купе. Открываю дверь и первое, что бросается в глаза, так это дряхлые матрацы времен советского союза, скрученные на верхних полках, а рядом с ними нужные полосатые комплекты белья, сложенные в аккуратные стопочки. В первую секунду из-за этих матрацев, я словно теряю бдительность, и только скинув рюкзак на свою нижнюю полку – мама настояла именно на нижней, – я замечаю мужчину. Оказывается, я еду не один. Он сидит за столом и с каким-то потерянным взглядом смотрит в окно. Вещей у него почти нет. Неужели едет налегке? На крючке возле его полки висит бархатный пиджак цвета горчицы с медом. Небольшая мужская кожаная сумка через плечо стоит в углу, рядом с подушкой, на уже расправленной и аккуратно застеленной полке. Такой красивый цвет у этой кожи: как у настоявшегося коньяка с примесью марципана. Не то что мой дорожный рюкзак! Самый дешевый, что был на рынке. Мужчина тоже ехал снизу. Больше людей в нашем купе не планировалось. Бежевая шторка вся в каких-то пятнах то ли от жира, то ли от старости, закрывает почти все окно, но мужчина, кажется, нашел куда направить свой взгляд и немного брезгливо придерживает занавеску рукой.

Как всегда, в поезде была необыкновенная духота. Да такая, что моя майка промокла насквозь за эти пару минут в вагоне. А я продолжаю разглядывать этого странного пассажира. Прямые белые брюки без единого пятнышка имели один яркий акцент – цепочку нефритовых разноцветных камней. Белая, идеально выглаженная, рубашка казалось необыкновенно свежей, словно он надел ее только что. И этот странный человек решил поехать в такой одежде в поезде? Настоящий пижон! В какой-то момент он только скользнул по мне холодным невидящим взглядом, словно и не видел меня, и вернулся к своему наблюдательному пункту. Нервным движением он расправляет в руках влажную салфетку и вытирает сухой лоб. Еще минута тишины и я смог разглядеть его лучше.

Темные волосы его немного спутались, хотя я бы не сказал, что это был обладатель пышной шевелюры. Скорее наоборот, его коротко стриженные, но все еще волнистые волосы редели к макушке, а там, где их оставалось больше начинали сидеть. Полная и ровная нижняя губа немного выделяется относительно идеально ровной верхней, лицо скорее в форме правильного овала, хотя потом я заметил, что когда он улыбается то овал искажается книзу, становясь похожим на грушу. В общем и целом, его можно было назвать интересным, даже импозантным мужчиной, лет сорока на первый взгляд. Ровный небольшой нос даже на миллиметр не закрывал губной желобок, на котором виднеется небольшой шрам, вероятно, оставшаяся травма детства. Большие карие глаза цвета горького шоколада, темных каштанов и настоящего насыщенного кофе вряд ли сегодня узнают сон. Пушистые кучерявые брови коротки и не доходят до переносицы. Его нервные движения выдавали какую-то внутреннюю борьбу, а в этих глубоких глазах читалось настоящее страдание. Со стороны казалось, что нервничает он в первый раз, но спросить об этом напрямую я не решался. В какой-то момент промелькнула мысль, что я проведу в одном купе с наркоманом целую ночь! Что же в его поведении заставило меня так подумать? Пассажир снова поднял на меня глаза и чуть заметно улыбнулся, размеренными движениями встал из-за стола и протянул мне руку.

–Значит вы мой попутчик на сегодняшнюю ночь? – начинает он вместо приветствия. – Возможно я показался вам неучтивым, это все из-за множества мыслей в голове. Приношу свои извинения.

Я пожимаю его руку и спокойно начинаю расстилать свою постель. Про себя отмечаю, какой у него необыкновенно молодой голос, даже юный. А в движениях скользит какая-то легкость и даже воздушность. Неужели именно этот человек испытывает душевные страдания? Это был определенно странный попутчик, который уже успел взять себя в руки и буквально за пару секунд скрыть где-то глубоко внутри все свои эмоции. Я еще раз оглядываю его из-под руки, пока произвожу какие-то махинации со своей наволочкой. Еще раз отмечаю короткий нос, широкую улыбку, густые волнистые брови. Если бы скинул пару лишних кило, был бы похож на актера Руперта Грейвса. Да! Точно! Вылитый Руперт Грейвс, но с более аккуратным прямым, но коротким носом, более полными губами и, похоже, прекрасными манерами. Несколько минут мы молчим, пока я заканчиваю застилать свое спальное место. В конце я залезаю с ногами на свою полку и облокачиваюсь спиной на стенку рядом с окном. Поезд не торопится отправляться. Да и как же здесь душно!

–Вы первый раз путешествуете на поезде? – спрашиваю я.

–Нет, – задумчиво отвечает мой попутчик. – Поезда я люблю… Путешествовал раньше часто и первый раз еду по личному делу.

–Сколько вам лет?

–И это все, что вы бы хотели обо мне узнать? Другие анкетные данные не интересуют? – скептически смотрит на меня мужчина. – Мне тридцать три.

–Куда же вы направляетесь?

–До Казани. Красивый город. Вы там были?

–Нет.

–Тогда куда путешествуете вы?

–В Чебоксары. По направлению на стажировку – нам надо написать несколько статей для летней практики. К концу стажировки нужно сдать три статьи в редакцию журфака… Меня, кстати, зовут Алексей. А вас?

Мужчина ели заметно улыбается.

–Алексей. Красивое имя. Как много Алексеев… – задумчиво протянул он, а затем продолжает с таким видом, словно выйти из этого состояния ему стоит больших усилий. – Сергей. Меня зовут Сергей. Уже решили на какие темы будете писать свои истории?

–Еще нет, – качаю я головой. – Но, как и все в группе, надеюсь, что найду что-нибудь необычное. Надеюсь, что смогу получить хорошие отзывы от декана. Это поможет в последующем трудоустройстве.

Сергей кивает и еще пару минут мы проводим в молчании.

–Из-за чего вы переживаете? – неожиданно выпаливаю я. Этот вопрос словно вырывается из меня против моей воли, и я просто не смог его остановить, как кот, выпустивший из мягких лап только что пойманного воробья.

Сергей с иронией смотрит на меня долгим, пронзительным взглядом, словно злодей из книжек про научную фантастику пытался прочитать мои мысли. Но спустя некоторое время все же отвечает:

–Ее любимый писатель сказал, что бессмысленно изводить себя если ничего нельзя сделать… Но сейчас я пытаюсь сделать все, чтобы ее сохранить.

В его голосе звучат оттенки стали смешенные с некой болью, помноженными на грусть. Ее? Вот значит какие личные дела ждут этого мужчину в Казани. Как же много вопросов блуждает в голове! С какого лучше начать? Но пассажир опережает меня.

–Это началось лет девять назад. Я был молодым преподавателем. Лекционный материал я читал уже третий год, к тому моменту, когда ее поток пришел на эти пары. Ничего странного, обычная милая и приветливая девчонка. Я даже и не приметил ее сразу, но она единственная посмеялась моему каламбуру в начале семестра. У нее был зажигательный смех, но он быстро прекратился. Никто больше шутки не понял, и она смущенно отвела глаза обратно в тетрадку. Экзамены сдавала одной из последних, уже и не вспомнить чем это все закончилось. Оказалось, что после окончания университета, она осталась у нас… Нашла какую-то работу в секретариате… Видел ее иногда, всегда вежливая и улыбчивая…

Тут он снова задумывается, направив свой взгляд в окно. Я и не заметил, как наш поезд тронулся. Тихонечко оттолкнулся от перрона и начинал плавное движение куда-то вперед по железной колее. В окне сначала медленно, а затем быстрей мелькают пролетающие мимо фонари, смешиваясь в одну яркую ленту света. Откуда-то из щелей подул тонкой струйкой свежий летний ветерок, став настоящим родником прохлады в нашем засушливом купе. Я тут же подставляю к окну руку, пытаясь отыскать эти живительные бреши в тяжелой железной и деревянной броне поезда, и, спустя какое-то время, мне это удается. Но от духоты поезда это не спасает. Да и окна не открываются – в нет ни ручек, ни щеколд… И только широкая занавеска раскачивается в такт размеренному движению поезда. Мы молчим минут пять, после чего Сергей тихо шепчет что-то себе под нос, словно разговаривает сам с собой:

–Если я расскажу эту историю, нам придется не спать всю ночь…

–Я не против, – тут же отзываюсь я. – Никогда не умел засыпать в поездах.

Сергей переводит на меня взгляд, словно раздумывая, с чего ли начать, хотя начало истории было уже положено.

–До сих пор чувствую запах ее духов. Такое романтичное сочетание каких-то цветов, что-то вроде палисандра, розы, жасмина, лимона и бергамота. Классический запах свободы вперемешку с мечтательностью. Да и она сама всегда была мечтательницей: писала романтичные письма, придумывала невероятные темы для разговоров или места, где бы хотела побывать. Иногда писала стихи. Она могла выслушать и всегда была веселой, раскрашивала мою жизнь яркими красками, делая это так легко, словно ней ничего этого не стоило. Знал бы я раньше, что она переживает, не вел бы себя как последний идиот… Правильно говорят: когда любовь заканчивается, боль расставания пропорциональна красоте пережитой любви. Она была очень красивой. Словно лето в январе, словно единственный самый последний, но самый красивый цветок, что зацвёл в саду в непогоду. И ему не объяснишь, что идет тропический дождь, скоро наступят морозы или надвигается засуха. Он словно родник чистой воды в пустыне для путника, потерявшего надежду на спасение. Знаешь, подобное чудо бывает раз в жизни…

Нас прерывает кондуктор. Он стучит в дверь и предлагает напитки. Если честно, в такой духоте больше всего хотелось кондиционера и прохладного воздуха, а не горячего чая. Однако, моей попутчик протягивает какую-то бумажку и просит горячего кофе. В этот момент проезд подпрыгивает на очередном стыке рельс, и из моего кармана выпадает горстка монет. Смущённый этим событием, под презрительным взглядом проводника я отсчитываю нужную сумму, высыпаю ее в широкую ладонь кондуктора и тихонько, едва слышно прошу чая. Проводник удаляется из нашего купе, но возвращается спустя каких-то пару минут с двумя чашками. Одна из них оказывается граненным стаканом подстаканником из латуни и надписью: «Санкт-Петербург», а другая – старой керамической чашкой, вероятно начала семидесятых годов и небольшим цветочным рисунком. В граненом стеклянном стакане лежал закрытый пакетик с чем, а в керамической белой чашке с немного отбитой ручкой – насыпано растворимое кофе.

–Чайник в конце коридора. – противно-кислым голосом протягивает проводник, словно только что наступил новым кроссовком в жвачку. Неужели эта работа ему на столько надоела?

–Я схожу, налью! – в предвкушении интересной истории, я готов пробежать все вагоны этого поезда. Может быть в этот раз с историей повезёт? Сергей только прикрывает глаза и чуть заметно кивает, давая свое согласие. Я тут же мчусь в конец вагона с двумя чашками в руках! А обратно иду особенно осторожно, чтобы не пролить кипяток на себя или на пол. Вернувшись в купе, я обнаруживаю, что мой попутчик забрался на свою полку с ногами и теперь облокотился спиной на стенку возле окна и внимательно наблюдает за входом. Красивые кобальтового цвета бархатные туфли покоятся удобно под столом, чтобы никому не мешать. Поблагодарив меня за кофе, он ещё несколько минут сидит в задумчивости, давая мне время достать блокнот для некоторых пометок в его рассказе.

–Мы пообщались всего несколько месяцев, хотя мне показалось, что мы знали друг друга всю жизнь. И просто нашлись в какой-то момент. Все это может показался слишком сложным и очень простым одновременно. Стоит только начать с начала…

Кафедра у нас очень необычная. В том плане, что некоторые преподаватели помимо основной работы, приходят проводить занятия в вечернее время или выкраивают один день в неделю для учебного процесса, чтобы не мешать своей основной работе. Мне всегда казалось это правильным: обучать тому, чем занимаешься сам. А имея практику на каком-то предприятии легче рассказывать и теоретический материал, и придумывать практические задания для студентов. Будет ли это разработка программного обеспечения, создание микропроцессорных устройств или какие-то еще прикладные науки, – но не хочу загружать вас деталями.

Благодаря такому взаимодействию на нашей кафедре, часто можно реализовать некоторые технические задания за счет студентов. Для организаций это дешевый труд, да и студенту возможность отличиться и получить нужный опыт. Однако, не всегда можно справиться только благодаря студентам. Порой некоторые преподаватели засиживаются на кафедре до поздних часов, проверяя результаты, внося корректировки или реализуя на технических средствах кафедры более сложные модули. Да, благодаря тесному сотрудничеству с разными предприятиями наша кафедра нажила себе хорошую материальную базу различных устройств, в том числе и суперкомпьютера. Как-то даже из министерства образования приходили на открытие нашей новой лаборатории. Наверное, изучали наши возможности, а может хотели и какой-то свой бизнес развернуть. Какое-то время я работал в частных организациях, совмещая эту работу с моими занятиями. Меня все устраивало.

У каждого из преподавателей был свой небольшой кабинет, напоминающий скорее чердачные помещения, ведь вся наша кафедра располагалась где-то под крышей, а в лабиринтах университета ее было трудно найти. Почти все кабинеты были обставлены одинаково: пара старых платяных шкафов, громоздкий стол, моноблок и пара стульев. Если кто-то брал на кафедру дополнительные задания или проекты со своей основной работы, то было еще какое-то дополнительное оборудование, но оно редко занимало много места. В кабинете шефа был еще дополнительный стол для совещаний, в секретариате на стенах висели картины, а на подоконнике несколько цветов в горшках.

Это случилось в конце весны. Тася подошла ко мне в одну из перемен и попросила помощи в одном сложном для нее вопросе. Она курировала группу студентов, и у них возникла проблема с каким-то преподавателем. Подошла за советом. Помню мы долго общались на кафедре, она рассказывала про ситуацию. Оказалось, что у студентов возникло недопонимание в предмете и они никак не могли сдать нужные рубежные мероприятия, что могло вылиться в проблемы с дисциплиной у целого потока. Я слушал, пытался давать советы. Вроде обычное общение между коллегами. В благодарность за помощь она принесла мне плитку горького шоколада, ведь я его так любил. Попросила мой номер телефона, а на следующий день позвонила.

–Добрый день, это Тася, я по рабочему моменту. Не могли бы вы на мою статью написать рецензию? К сожалению, сама я пишу плохо и никак не могу сформулировать главную мысль. Будет ли удобно встретиться в четверг после занятий?

При встрече мы разговаривали только про работу, я что-то пошутил про рабочий процесс и уже не помню саму шутку, а она задорно посмеялась и положила свою руку рядом с моей. Тонкие длинные пальцы почти коснулись манжета моей рубашки, а я уже чувствовал тепло ее руки и это было для меня необычным. Ее слишком теплая и такая близкая рука. Может быть она со мной флиртовала? Но в поведении определенно не было никакого кокетства.

Сидя в буфете мы разговорились уже на отвлеченные темы. Оказалось, что она любит художественную классическую литературу, увлекается западной философией и хотела бы научится рисовать. Тогда Тася пригласила меня в театр, в знак благодарности за помощь с рецензией. Может быть у нее не нашлось компании? Да и в театрах я давно не был.

Она появилась в милом платье с золотой оборкой, прекрасно сидящим по фигуре. А я даже не подумал принести цветы, ведь это было продолжением рабочего общения, верно? После театральной постановки мы гуляли по ночному городу. Я наслаждался городским шумом, а она ловила запахи свежей выпечки в кофейне напротив, каких-то цветов, растущих в клумбе и шелест листвы, а еще, самое большое что меня поразило – смотрела не под ноги, на дорогу, а в небо, пытаясь за фонарными лучами разглядеть небо. Мы больше молчали, не вмешиваясь в поток мыслей друг друга. Может быть в этом и заключалось счастье? В том, что тебе комфортно даже молчать с человеком, что у вас двоих есть свои интересы и вы оставляете друг другу свободу выбора, свободу действия и личное пространство. Возможно, на тот момент я этого не понимал. Может быть именно в этот вечер, когда она шла рядом и не навязывала мне свое присутствие, не мешала моим мыслям, не начинала какие-либо разговоры, а просто шла рядом, тихим, но верным спутником, я увидел в ней женщину.

На работе все шло своим чередом: общение с коллегами, лекции, лабораторные работы, заполнение кучи документов. С Тасей мы стали пересекаться раз в неделю, если это получалось и никого не отвлекало. Иногда ходили в буфет выпить чай после занятий, и каждый раз к такой встрече я старательно готовился: придумывал темы для разговора и набор интересных фактов, и каждый раз разговор шел совершенно в другое русло. Меня это даже радовало.

Тася оказалась интересным собеседником, и чем больше я разговаривал с ней, тем больше увлекался ею. Она рассказывала мне свои наблюдения о жизни, а я слушал. Когда-то наоборот, больше рассуждал я, а она задумчиво осмысливала, иногда задавая уточняющие вопросы. Было ли это общение интересным? Определенно. Я радовался, что нашел для себя собеседника, с кем бы я мог разговаривать на равных. Мне просто было интересно общаться, и в какой-то момент притяжение этого магнита начало нарастать.

Спустя некоторое время, я начал находить небольшие записки со стихами в самых необычных местах: у себя в столе, в книгах, в сумке, хотя я так и не понимал, как они туда попали. Я узнавал ее подчерк, и меня все больше увлекали ее удивительные способности. Необыкновенная! Но на наших встречах никогда не доходило до романтики. Возможно она ждала от меня каких-то действий или слов, но я не торопился. Да и зачем? Мне было комфортно, и ей, вероятно тоже. А что такое наша жизнь если не комфортное времяпровождение? Не наслаждение самой жизнью? Видимо она считала также, но все-таки проявляла ко мне знаки внимания сама.