Читать книгу Полжизни для тебя - Анастасия Король - Страница 1

Глава 1

Мой диагноз – смерть

– Кира, у тебя саркома легких.

Доктор замолчал, а его слова еще оглушительно звенели в кабинете. Мама шумно выдохнула и перехватила ремешок сумки.

Кира косо посмотрела на побелевшую мать. Накалившаяся обстановка заставила её напрячься.

Девушка не знала, что такое саркома и не испытала страха. Растеряно она взглянула своими карими глазами на стол перед ней, пытаясь найти подсказку насколько все плохо.

Но подсказки не было. Кашель пощекотал легкие. Кира задержала дыхание, пытаясь подавить его.

Судя по реакции взрослых, все было не очень хорошо.

Она поджала ноги в белых кроссовках и, нахмурившись, повернула голову к притихшему доктору.

– Что такое саркома? – спросила она и нервно заправила темно-русые волосы до плеч.

Доктор сглотнул и повернул экран компьютера, на котором был снимок КТ.

– Видишь вот эти белые точки?

Кира осторожно кивнула и нервно прокрутила кольцо на среднем пальце.

– Это опухоли. И они дали метастазы в лимфатическую систему, печень и мозг. У тебя рак легких.

Внутри Киры вдруг все заледенело. Желудок сжался в судороге. Девушка не поверила своим ушам. Тошнотворный страх подступил к горлу желчью.

“Да он шутит!”– губы Киры искривились в улыбке, и она повернулась к маме. Она все надеялась, что доктор или мама сейчас рассмеются и скажут, что все это шутка, но вместо этого мама вдруг всхлипнула и горько заплакала.

Сердце в груди сжалось. Девушка никогда не видела, чтобы мама плакала. Звон в ушах все нарастал. Доктор что-то говорил, но Кира ничего не слышала. Настойчиво и протяжно звенело в ушах.

Она отстраненно посмотрела поверх головы мамы в окно. Ветви высокого персика от ветра слабо покачивались из стороны в сторону. Розовые бутоны цветущего миндаля все до одного уже раскрылись. То и дело игривый ветер срывал слабые лепестки и кидал их в стекло окна.

А в ушах все звенело.

Кира сглотнула вставший в горле ком и звон разом пропал. Доктор протянул маме коробку бумажных платков.

– Но ведь я ничего не чувствовала до той недели, – слабо произнесла Кира. Это все было бессмысленно. Такого не могло быть! Она кашляла всего неделю. Да, кашель усиливался по нарастающей до такой степени, что было уже невозможно спокойно спать, и он стал проблемой. Но рак легких?

Кира сжала руки в кулаки. Внутри все забурлило, вдруг изо рта вырвался сдавленный вскрик:

– Рак легких?! Я ведь не курю…, и даже не пробовала! Это не возможно. Мне всего семнадцать! Это снимок какого-то мужика с тридцатилетним стажем курения… – на последнем предложении она сдулась, как воздушный шарик, и сдавленно добавила: – Вы ошиблись…

Кира с надеждой посмотрела на мать, что замолчав, повернулась к дочери. Девушка ожидала от матери, что глаза её просветлеют, разом наполнившись надеждой, что Кира права. Но мама как-то разом успокоилась, нахмурилась и твердо произнесла:

– Доктор, можно поговорить наедине?

Доктор понимающе кивнул и натужно улыбнулся Кире.

– Это очень странно, что до той недели у тебя не было совершенно никаких симптомов, но такое, к сожалению, бывает. А теперь, можешь подождать за дверью немного?

Девушка поняла, что её выгоняют из кабинета и встала.

Закрыв за собой дверь, она устало села на скамью и вытащила телефон. Кира забила в поиске Яндекса “Саркома легких”. И чем больше она читала, тем страшнее становилось. Она закашлялась, омыв ладонь кровью. Именно из-за крови в слюне, мама и она побежали в больницу. Это не могло означать ничего хорошего, но не настолько же!

Кира долго смотрела на кровь вперемешку со слюной, что обрызгала ладонь. Она не верила, что все это происходило с ней. Все казалось каким-то нереальным сном.

Сердце ударило грудь и сдавило горло.

“Нет! Я не могу умереть. Я и жить не начала еще! Все ведь в будущем: карьера, любовь, семья, счастье! Как я могу умереть?”

– Плохой диагноз? – тихий голос ворвался в сознание.

Кира сморгнула влажность с глаз и повернула голову.

Старичок лет восьмидесяти перекинул рукоять старинной дорогой трости со стальным набалдашником в другую руку и приветливо, как-то по-кошачьи лениво, улыбнулся.

Кира не хотела ни с кем говорить и проигнорировала его, отвернувшись.

– Близость смерти придает жизни смысл, – донеслось до ушей его слова.

Девушка протерла рукавом влажные глаза, размазав при этом тушь. Она не хотела ни с кем говорить и стала искать глазами свободную скамью, но дверь резко распахнулась. Кира вздрогнула, вскочила. Как в трансе она обратно вошла в кабинет. Мама уже взяла себя в руки, но сидела бледная как лист бумаги на столе доктора. Испещренные сосудами красные глаза остановились на Кире, моргнув, она отвернулась и вновь закусила искусанные губы.

Кира присела на край стула. Доктор сложил руки в замок. Губы его растянулись в вежливой грустной улыбке, что выработалась за годы работы.

– Теперь поговорим о лечении. В срочном порядке надо будет начать курс химеотерапии, – он опустил глаза на бумаги и продолжил, – иммунотерапии, потом лучевая терапия…

– Я прочитала, – прохрипела Кира, перебив доктора. Доктор оторвал изумленный взгляд от бумаг и посмотрел на девушку поверх круглых очков. Она до боли сжала пальцы в ладонях и прочистила горло. – Я прочитала, что у меня почти нет шансов на выживание. Даже при всех видах лечения не больше пяти лет… Но написано, если уже есть метастазы, то это все бесполезно, – Кира закашлялась и гневно сжала окровавленную ладонь. От волнения жжение в груди и кашель усилились.

Кира выдернула из коробки на столе бумажный платок и раздраженно вытерла мокроту с руки. Отвернувшаяся мама всхлипнула.

– Сколько мне осталось?

Мама резко повернулась и помотала головой. Глаза доктора потемнели. Он сразу стал выглядеть старее.

– Полгода максимум. Если начнем сейчас лечение.

Кира задрожала. Сумка рухнула с колен на пол и рассыпала содержимое, но девушка не заметила этого.

– Я ведь себя хорошо чувствую! До той недели у меня была небольшая отдышка при подъеме по лестнице и все! Даже кашля не было!

Губы доктора дрогнули. В его взгляде была жалость, и от этого Кире вдруг захотелось закричать на него. Но она лишь вздохнула, присела и стала закидывать в сумку выпавшие тетради и ручки.

– Вам следует поехать домой. Нужно время, чтобы все осмыслить и принять. Приедете ко мне в понедельник.

Рука Киры со сжатым в ней карандашом замерла. Девушка медленно встала.

Она посмотрела на ссутулившуюся маму, посмотрела на доктора, лицо которого было спокойно, и как-то обреченно подняла глаза в окно.

А ветви песика все раскачивались.

Молча, словно в трансе, мать и дочь вышли из больницы и на деревянных ногах направились к машине.

Ласточки как умалишенные носились над головой, ловя насекомых, и неистово оповещали о скором лете. Жаркое солнце ласкало лоб и щеки Киры.

Она остановилась и вгляделась в чистое голубое небо, испещренное зелеными листьями огромных кленов над головой. Еще прохладный ветер подбросил волосы, принеся приторно сладкий аромат сирени.

За это Кира и любила Севастополь. Осень здесь длилась вплоть до февраля. Снега крымские дети почти не видели. Зима, длившаяся всего пару недель, отличалась пронзающим ветром и отсутствием солнца. Но потом выходило солнце, и словно кто-то опускал рубильник под названием “лето”: весь мир начинал преображаться, просыпаться.

Именно весна – всегда была любимой порой Киры. Была. До сегодняшнего дня.

Диссонанс атмосферы на улице и того ощущения, что ее мир кирпичик за кирпичиком рушился, выбил почву из-под ног.

Лицо Киры исказила гримаса.

Все словно издевалось над ней: цветы душили своим ароматом, солнце смеялась ей в лицо. Ворон пронзительно прокричал: “Рак”.

Голова начала гудеть и вдруг остро захотелось спрятаться от всего в теплой уютной кроватке.

Девушка резко дернула головой и посмотрела вперед на маму, что шла к припаркованной машине. Ее фигура словно стала меньше, хрупче. Она брела, с трудом переставляя ноги, и даже не заметила, что Кира отстала.

А девушке все это казалось нереальным сном.

Это был худший день в жизни Киры.

*

Кира глубоко вздохнула и почувствовала слабую боль в груди при полном вдохе. А ведь так было уже больше недели, еще до появления сильного кашля, но она упорно на это не обращала внимания.

Она все думала, что все это само пройдет…

Кира встряхнула головой и посмотрела на себя в зеркало.

– Это все ошибка, – сказала она своему отражению, но даже себе самой показалась не убедительной.

Небольшая двенадцатиметровая комната вмещала в себя кровать, шкаф, письменный стол у окна. Вся стена рядом со столом была увешена грамотами олимпиад. Чуть ниже грамот на специальной доске кнопками были приколоты правила и заметки, что выписывала Кира для лучшего запоминания.

На столе лежали раскрытые учебники и сборники тренировочных тестов ЕГЭ.

В единственном пустом углу стоял небольшой мольберт, на котором покоилась незаконченная картина, начатая еще девять месяцев назад.

Кира срезала этикетку с нежно-розового платья, которое она купила всего неделю назад, а, казалось, что прошла вечность. Заколов волосы заколкой у лица, Кира присела и застегнула блестящие туфли.

Воздух в доме со вчерашнего дня сгустился. У всех были натянуты нервы как струны. И дом перестал быть местом защиты и отдыха, здесь пахло горем, слезами и отрицанием.

– Я пойду. Маша – моя лучшая подруга, – твердо произнесла Кира, собираясь опять отстаивать свое право пойти на день рождения к подруге. Она вскинула глаза на маму. Темные волосы взметнулись. Кулон на шее в виде звезды блеснул при холодном свете ламп.

– Иди, дорогая, – встал между ними папа и криво улыбнулся. Мама резко отвернулась, и от этого Кира почувствовала себя еще более виноватой.

Мама не хотела, чтобы Кира куда-то шла. В принципе, девушка могла понять почему, но находиться дома уже было невозможно. Красные, заплывшие глаза мамы пронзали сердце Киры.

– Повеселись. И не думай ни о чем, – все же произнесла мама, повернувшись обратно. Папа поравнялся с ней и обхватил ее плечи рукой. – Это все точно ошибка. В понедельник пойдем к другому доктору…

Но голос ее сорвался и она, шумно втянув воздух, повернула голову, так, чтобы Кира не увидела ее накатившихся слез.

– Если вдруг что… – папа помедлил, не решаясь произнести страшные слова “если станет плохо”, – звони.

Кира кивнула и, перекинув сумку через плечо, махнула родителям. Она была рада вырваться из дома. Каким-то внутренним чутьем она понимала, что это были её последние беззаботные выходные.

Выйдя на улицу, она почувствовала свободу и решила забыть обо всем, по крайней мере, до завтра.

Подъехавшее такси уже было наполнено подружками.

– Кира! – крикнула Маша, вылезая из окна. От мерцающей надписи “Happy Birthday” на голове Маши рябило в глазах.

– С днем рождения! – широко улыбнулась Кира и сунула имениннице маленькую коробочку с подарком.

Водитель глупо улыбался, глядя через зеркало заднего вида на молоденьких девиц на заднем сидении. Кира села впереди.

Такси, загудев, тронулось.

– Так почему же тебя не было в школе? Ты так и не ответила мне вчера на сообщение.

Кира разочарованно скривилась и натянула улыбку.

– Я ходила к доктору. Сами знаете наши поликлиники… В очередях можно весь день просидеть…

– Аааа.. Ну и как? Это из-за того что ты кашляла сильно, да? У тебя не туберкулез? – деловито спросила Маша. Она хотела поступать в медицинский университет в Симферополе и любила изображать из себя доктора.

– Нет. Его нет, – махнула головой Кира и решила сменить тему. – Вы же помните, что я петь не буду?

Оля и Маша хитро переглянулись.

– Да, конечно… Мы помним, что наша “Мисс благоразумие” не делает то, что может привлечь внимание окружающих.

Кира закатила глаза и отвернулась к окну.

Оля отвлеклась на чирикнувший телефон и вскрикнула. Водитель испуганно ударил по тормозам. Колеса взвизгнули, и машина, дернувшись, остановилась. Машины за ними начали сигналить. Девочки испуганно вжались в сидения.

Таксист обернулся:

– Что случилось?

– Пппростите… Я просто эмоционально среагировала на сообщение. Я не хотела вас пугать.

Водитель выругался так смачно, что уши девчонок скрутились в трубочку.

Округлив глава, они проследили, как таксист завел автомобиль. Девочки все ловили на себе его недовольный взгляд через зеркало заднего вида.

Так они проехали к дому Кати, которая радостно влетела в такси и разом разрядила обстановку. Кира отвернулась к окну и слушала в пол уха шепот девочек. Они обсуждали предстоящие экзамены, выпускной, а Кира, уткнувшись лбом в прохладное стекло, все смотрела, как мелькают огни ночного города за окном.

– Саша подойдет к нам. Вы не против? – спросила Маша.

– Конечно. Вы же уже долго с ним встречаетесь? Три месяца?

– Четыре, – поправила она Катю и мечтательно вздохнула. – Представляете, он мне сегодня просто огромный букет роз принес!

– Да мы все уже видели, ты же сотню фоток скинула в Инстаграмм, – рассмеялась Оля и похлопала ее по плечу.

Кира без интереса обернулась. Маша смущенно улыбнулась и вдруг она рез выпрямилась.

– Забыла сказать. Он будет с братом, – и лицо растянулось в прехитрой улыбке. – Так что если вдруг понравится, он свободен.

– С братом? – воскликнула Оля. Глаза подруги заискрились, ее кудрявые, словно миллионы пружинок волосы подпрыгнули. – Это тот, что боксер? Который, сейчас живет в Москве?

Маша кивнула.

Машина такси, ударив колесами о лужу, остановилось у входа в караоке.

Именинница радостно хлопнула в ладоши и, достав из сумочки красную помаду, накрасила губы.

Кира проследила за ее отточенными движениями и как-то отрешенно и немного с завистью подумала, что никогда не красилась красной помадой. Она сама не знала почему. То ли хорошие девочки, к которым она себя причисляла, не могли краситься таким ярким вульгарным цветом, то ли она чего-то боялась.

Маша заметила взгляд Киры и протянула ей помаду.

Кира сглотнула и приняла из ее рук.

“А мне идет красный цвет”, – улыбнулась она своему отражению.

Девочки влетели в караоке. Маша гордо предоставила паспорт официантке, ведь имениннице исполнилось восемнадцать! Девочки заказали шампанское.

Кира отмахнулась от настойчивого давления в груди и отпила за совершеннолетие подруги игристую жидкость, что ударила в нос и разлилась искрами по горлу и желудку.

На сцену выходили смелые гости караоке. Бэк-вокал на заднем фоне вытягивал безголосых гостей.

Музыка била по ушам. Ритм отдавался в груди. Девочки смеялись и танцевали, крутя бедрами в коротких юбках.

Кира пыталась подражать им, но, то и дело, с лица сползала улыбка. Она возвращалась мыслями в тот страшный кабинет с цветущим персиком за окном.

Она так рвалась из дома, но в итоге так и не смогла даже на несколько минут забыть о своем диагнозе.

– Саша! – крикнула Маша и прыгнула в объятья молодому человеку. Кира смущенно улыбнулась и махнула ему рукой. Саша кивнул и, не стесняясь никого, наклонился и вцепился своим ртом в рот Маши. Еще немного и, казалось, он заглотит все лицо именинницы. Оля скривилась за их спинами, а Кира не удержалась и прыснула в кулак.

Мерцающий ободок слетел с головы Маши. Девушка засмеялась, стукнула юношу по худощавой груди и подняла ободок с пола. Её взгляд переместился на парня за спиной у Саши.

– Артур! – воскликнула она и, прокрутившись в руках Саши, схватила его брата под руку и подвела к остальным девочкам.

– Это Ари. Старший брат Саши. Он приехал на месяц.

Кира искоса присмотрелась к нему. Он был невысок, но выше Саши и немного шире в плечах. Через футболку проглядывалось подтянутое, мускулистое сухое тело парня. На жилистых руках виднелись татуировки, линии которых переплетались и уходили под рукава футболки.

Ари слегка наклонил голову в бок и улыбнулся, заметив пристальный взгляд девушки на себе.

Сердце Киры забилось сильнее, и она резко отвернулась. Щеки вспыхнули румянцем от того, что девушка поняла: она смотрела на него дольше, чем это позволял этикет и Ари мог неправильно понять ее взгляд.

Маша махнула девочкам. Камни на браслете ярко вспыхнули в огнях. Ребята поднялись за столик. Ари упал на низкий диван. Девочки, как пестрые птички, окружили Артура. Кира присела напротив, рядом с целующимися Машей и Сашей.

– Маша говорила, что ты боксер, – защебетала Оля. Кира заинтересованно прислушалась.

Ари оторвал взгляд от меню и бросил взгляд на Олю.

– Да, – сухо ответил он и вновь погрузился в меню.

Подруга, рассчитывающая, что Ари поддержит разговор, надула губы.

Кира поверх меню присмотрелась к Ари. Ей всегда казалось, что боксеры должны быть больше во всех смыслах. Как качки, но Ари был подтянут, худ… Возможно Маша преувеличила его заслуги в боксе.

Официантка принесла шампанское девочкам и пиво мальчикам.

– За совершеннолетие Маши! – воскликнул Саша, наконец, оторвавшись от губ именинницы, и все подняли бокалы. Шампанское и пиво расплескалось от ударов. Кира присела обратно на диван и смахнула холодные брызги с руки.

– Может, сыграем в игру? Слабо?

– Давай! – поддержала Катя.

Кира скривилась. Она не любила эту игру и всегда принципиально отказывалась участвовать в этом фарсе для слабоумных.

Саша достал пачку сигарет и вытащил шесть из них. Он оторвал у одной из шести сигарет фильтр.

– Ну что? Начинаем? – он вытянул руку, так, чтобы сжатая ладонь закрывала сигареты настолько, что не было видно, у какой есть фильтр, а у какой нет.

Девочки протянули руки и выхватили по сигарете. Никто из них не вытащил короткую. Кира сглотнула, понимая, что остались только она и Ари, что сидел напротив со скрещенными руками. Саша привстал и протянул руку ближе к Кире.

– Ой. Ты что! Наша Мисс благоразумие не играет в такие игры, – смеясь, воскликнула Маша. Кира поджала губы, и назло подруге выхватила одну из сигарет.

– Я буду играть! И перестань меня так называть! – огрызнулась она и опустила взгляд на обломанную сигарету: Кира вытащила короткую.

– Вот черт! – выдохнула она, а Маша засмеялась.

– Кто будет загадывать?

– Могу я, – вдруг подал голос Ари. Кира внутренне напряглась и от этого закашлялась.

– Простите, – буркнула она и выхватила салфетку с середины стола.

– Что же такого загадать? – Ари обвел взглядом помещение. – О, ну это классика: залезь вон на тот стол и прокукарекай три раза.

Челюсть Киры отвисла, и она обернулась на заполненный молодежью соседний столик и покраснела то ли от смущения, то ли от злости.

– Если слабо, то пей, – произнес Саша и протянул бокал с шампанским. – Залпом.

Кира скривилась и выпила бокал.

Пузырьки ударили в нос, и она закашлялась.

“Собрать сто рублей по столикам на цветы для девушки” было загадано для Ари, что он провалил с треском; “станцевать лезгинку посереди танцпола” для Кати; “ходить просить туалетную бумагу по столикам” для Саши; “рассказать пошлый анекдот” для Маши; “прикинуться девушкой с нетрадиционной ориентацией и попросить телефон у незнакомой девушки” для Оли. Оля единственная, кто, как и Кира, не стала выполнять задание, а сразу выпила штрафную.

– Круг замкнулся. Теперь опять Кира. Кто будет загадывать? Снова Ари?

Глаз Киры дернулся, и она лягнула Машу по ноге.

Губы Ари растянулись в очаровательной улыбке. Белые зубы блеснули при свете софитов. Глаза сверкнули прехитрым огнем.

Кира осознав, что вновь смотрит на него дольше, чем это позволяют приличия, опустила глаза на сцепленные пальцы на коленях. Она все не могла понять, почему смущается под его взглядом. Но стоит отметить, что с момента его появления, она ни разу не вспомнила о своем диагнозе.

– Я хочу, чтобы ты спела на сцене! Мы же все же в караоке!

Голова Киры взметнулась. Расширенные карие глаза столкнулись со смеющимися зелеными.

– Но я не пою. Я не умею, – прошептала Кира, покрывшись багрянцем.

Ари прошел большим пальцем по нижней губе и улыбнулся шире. Кира непроизвольно вцепилась взглядом в его губы.

– Слабо выйти на сцену и спеть? – по слогам проговорил он.

Кира нахмурилась. Ей так не хотелось, чтобы Ари подумал, что она трусиха или серая мышка.

– Не слабо! – вскочила она и, схватив Олю, побежала к диджею.

И вот спустя каких-то пятнадцать минут её время настало.

Маша, Оля и Катя взлетели на сцену и втащили сопротивляющуюся Киру, ведь она в последний момент передумала.

Кира смущенно встала с краю. Девочки ей сунули микрофон в руки и вытолкали на середину сцены.

Странная борьба на сцене только привлекла внимание окружающих. Юность била из девушек ключом, создавая вокруг ауру беззаботности, молодости и веселья, которая пленила всех: и мужчин, и женщин.

Софиты и огни мерцали.

Кира прищурилась и вскинула руку, прикрывая глаза от ярких светодиодов.

Музыка заструилась.

Девушка смущенно потупилась и, отвернувшись, хотела уйти, но девочки преградили ей путь.

Ничего не оставалось, как начать читать с экрана:

“Возьми меня, люби меня, укрой

Той пеленой, что мы с тобой создали вдвоем.

Возьми меня, люби меня, укрой

Той пеленой, что мы с тобой создали вдвоем…1”

Кира нашла глазами усмехающегося Ари, что стоял прямо перед сценой. Вдруг он отвлекся и пригласил рядом танцующую девушку на медленный танец. Кира запнулась и пропустила слово.

Она опустила микрофон и нахмурилась. Смесь досады и стыда наполнили ее, ведь она вышла на сцену только чтобы понравиться Ари. Она резко развернулась, собираясь уйти со сцены, но вдруг зацепилась каблуком о непонятно откуда взявшийся кабель.

Она вскрикнула и полетела прямо в колонки, что стояли друг на друге с краю сцены.

Время замедлилось. Она услышала свой крик в динамиках, почувствовала, как хрустнул каблук, ломаясь. Она ударилась плечом о колонки и полетела с небольшой сцены прямо в толпу танцующих.

В голове промелькнуло, что сейчас ее подхватят на руки как рок звезд, но к ее глубокому разочарованию все расступились, кроме Ари и незнакомки, что стояли к ней спиной.

Кира вскрикнула и зажмурилась.

Хруст, удар о пол, оглушительный фонящий звон. Боль вспыхнула в бедре.

Крик толпы.

Глаза приоткрылись. Влажные ресницы вздрогнули. Кира увидела под собой две фигуры.

Две фигуры стали приобретать очертания и Кира поняла, что упала прямо на Ари и девушку, что почти сразу же вскочила на ноги.

Кира моргнула и приподнялась на локтях. Она провела взглядом по футболке, обтягивающей крепкий торс, по плечам, по коротко стриженой голове, лицу, что пронзила алая полоса крови.

Кира резко выдохнула и выронила микрофон, что до сих пор держала в руках.

Глаза Ари только что смотрящие на нее прикрылись. Кира резко соскочила с него и беспомощно посмотрела на кровоточащую рану на его голове.

Кто-то закричал.

– Он умер! Вызывай скорую!

Кира в ступоре огляделась, заглядывая в такие же растерянные глаза окруживших их.

Тут сильная большая ладонь Ари схватила Киру за запястье.

Кира вздрогнула и опустила взгляд.

– Все плохо выглядит?

Кира сглотнула и кивнула.

Изумрудные глаза нахально сверкнули.

– Я думаю, заслужил вознаграждение. Может я инвалидом останусь, после того, как ты свалилась мне на голову.

Рот Киры раскрылся. Она вскочила на ноги и, поджав губы, отвернулась. Она поняла, что сломала каблук на правой ноге и разочарованно скривилась, но так и не ушла. Ари медленно сел.

Девушка на высоких шпильках растолкала толпу и присела около Ари.

– Я доктор. Не вставайте.

Она достала телефон и, включив фонарик, провела светом перед глазами.

Ари недовольно махнул рукой. Она проверила пульс и осмотрела рану.

– Я не вижу сильных повреждений. Рана на голове небольшая. Но, все же, рекомендовала бы поехать в больницу, – констатировала она.

Ари медленно встал. Покрутил шеей и улыбнулся своей очаровательной улыбкой.

– Ой, перестаньте. И сильнее получал по голове. Все, представление окончено. Можете расходиться.

Работники караоке недовольно покосились на Киру. Музыка вновь заструилась. Киру запоздало начало трясти. Испуг только сейчас начал доходить до нее.

Она ступила на ногу в сломанной туфле и чуть не упала.

Ари нахмурился и присел рядом. Он схватил ее за щиколотку и стянул сломанную туфлю. Недолго думая, он окончательно оторвал каблук и потянулся за целой туфлей.

Кира отпрыгнула.

– Что ты делаешь?

– Ты собираешься остаток вечера босяком ходить?

Брови Киры сошлись на переносице. Она вздохнула, осознав, что Ари прав. Она сняла туфлю и отдала на растерзание молодому человеку. Он с легкостью оторвал второй каблук.

– Ты такая низкая, оказывается, – удивился Артур, выпрямляясь. Кира смущенно обулась и отметила для себя, что без каблуков намного удобнее. После танцев ноги опухли.

Они поднялись наверх.

Оля достала влажную салфетку и заботливо предложила вытереть Ари с лица кровь. Ари поднял глаза на Киру и их взгляды встретились. Он пальчиком поманил ее к себе.

Кира сглотнула и, обойдя стол, присела рядом с ним. Оля недовольно отдала влажные салфетки ей.

Артур приспустился на диване, так, чтобы девушка смогла достать до лба. Кира медленно провела по его лицу влажной салфеткой, размазывая кровь. Девушка сцепила зубы, стараясь не смотреть на его губы, что только что обвела салфеткой. Она пыталась не встречаться с ним взглядом, которым он ощупывал каждый миллиметр ее лица.

– Если ты не будешь на меня так пристально смотреть, я справлюсь быстрее.

– Тогда я точно не отведу своего взгляда, – тихо произнес он, но Кира услышала каждое слово. – Ты покраснела?

Кира резко нахмурилась и, выхватив несколько салфеток сразу, молниеносно протерла его лицо и отвернулась.

– Ну что продолжим? – воскликнул Саша. Кира чувствовала прожигающий ее спину взгляд Ари. Она медленно повернула голову, так чтобы видеть всех, но не смотреть на Ари.

– В принципе, задание Киры можно считать исполненным, поэтому у нас очередь Ари… Ну что братец… Маша…, скажи число до десяти.

– Число? – изумленно переспросил Ари. Саша выжидающе кивнул.

– Ну… девять.

– Вот. Тебе надо снять девять элементов одежды.

– Здесь же не стриптиз. Нас же выгонят. Как ты себе это представляешь?

Катя резко вскочила.

– Я сейчас договорюсь.

Ари изумленно уставился на улепетывающую девушку.

Кира вдруг поняла, что у нее задания были еще легкие.

Ари, наконец, смог закрыть отвисший рот и проследил взглядом за Катей, что подошла к барной стойке, а затем к администратору.

Катя весело махнула компании.

Ари судорожно считал вещи на себе. Кому вообще в голову пришла идея играть в “Слабо”?

Брат нахально и злорадно улыбался. Ари зло помахал ему кулаком, мол, дождись своей очереди в игре.

– Ты всегда можешь сказать, что тебе слабо, – ехидничал Саша.

Ари недовольно скривился. Уж точно не так он представлял свой вечер. Взгляд его задержался на Кире и в голове начали вырисовываться картинки, как он танцует, а Кира смотрит, и глаз невольно задергался.

Катя подбежала к молодежи.

– Администратор разрешила тебе занять вон ту платформу, – она махнула в сторону платформы с шестом.

Рот Ари отвис до пола. Рука потянулась к бокалу пива.

– К черту все, – произнес он и выпил залпом.

Саша засмеялся, его смех подхватила Маша. Кира не сдержала улыбки, но встретив угрюмый взгляд Ари, закусила губу, пытаясь не улыбаться.

Катя, Оля, Маша, Саша и вот очередь подошла к Кире.

Маша хитренько улыбнулась.

– Поцелуй рядом сидящего.

Глаза Киры расширились, она резко развернулась к Ари. Он медленно повернул лицо к ней. Неловкость призрачной тенью встала между ними.

Кира резко закашлялась. Боль захлестнула грудь. Ладонь прижалась к горячей влажной от пота груди.

Девушка скривилась. Она никогда прежде ни с кем не целовалась. Все свое время она отдавала учебе, когда ее подружки бегали на свидания. Кира всегда думала, что еще успеет все пережить, но…

Тиски и боль опустили грудь, и Кира смогла сделать вдох.

– С тобой все хорошо? – наконец пелена пропала, и Кира увидела встревоженный взгляд Ари.

Кира кивнула и через силу улыбнулась.

Она не хотела, чтобы подруги узнали, что ей сказал доктор. Она боялась, что когда произнесет диагноз вслух, то он как бы станет реальным, словно пока никто о нем не знает, с ней все хорошо и есть надежда, что это все ошибка. Ведь бывает такое, что врачи ошибаются?

Кира боялась, что ее слова станут точкой невозврата.

Кира сглотнула слюну с привкусом железа и придвинулась к Ари.

К черту все! Она всегда боялась, не решалась начать отношения, думая, что это помешает учебе. Она в сторонке завидовала подружкам, но оправдывала свой страх неудачи, отторжения тем, что у нее сейчас главная цель: учеба.

Но ведь все изменилось. Почему же она до сих пор ведет себя так, словно у нее еще вся жизнь впереди?

Краем глаза Кира заметила Олю, что недовольно скрестила руки на груди. Кира видела, что Оле понравился Ари, но это лишь один поцелуй!

Улыбка сползла с лица Киры. Она встретилась с мягкими глазами Ари.

И тут до нее медленно начал доходить весь ужас.

В голове прозвучали слова доктора “У тебя рак”. Такое страшное слово. Полгода… Ей что, осталось всего полгода? Она не доживет до своих восемнадцати?

Кира сглотнула вставший ком в горле. Она хотела почувствовать, что такое поцелуй. Если диагноз подтвердится, возможно, это последняя возможность для нее.

Кира приблизилась к Ари вплотную и почувствовала его горячее дыхание на своих губах. Мгновение нерешительности, и Ари сам преодолел последние сантиметры. И губы их прикоснулись друг к другу. И вдруг все отошло на второй план. В голове помутилось, а сердце пустилось отбивать чечетку.

Упругий язык Ари проник в рот Киры. Глаза медленно закрылись. Маленькая слеза скатилась по щеке Киры и, спрыгнув с подбородка, разбилась о руку Ари, что потянулся к талии Киры.

И вдруг все закончилось.

Кира и Ари отстранились друг от друга. Каждый из них все еще ощущал сладостные губы другого на своих. Реальность оглушила музыкой и фальшивым пением.

Кира моргнула и оглянулась на друзей. Они сидели немного ошарашенные.

– Я думала, ты откажешься, – растерянно произнесла Маша.

Обстановка начала душить. Кира сделал резкий вздох и от этого закашлялась.

Чувствуя, что не сможет подавить сильный кашель, Кира вскочила и понеслась к выходу. Она то и дело врезалась в людей и чуть ли не локтями пробивала себе путь.

Глава 2

Артур

Прохладный воздух ударил в лицо, и она втянула кислород в свои больные легкие.

Туфли без каблуков блестели и переливались золотом. Полы шелкового платья вздымались подобно крыльям бабочки. Кира резко остановилась у самого края набережной, чувствуя пятками прохладу плитки.

Ветер хлестал голые руки и влажное тело, но Кире было все равно. Медленно и верно она стала осознавать, что может не дожить до следующей весны.

Морская вода билась о бетон набережной и кидала брызги в ноги. Тонкие колготки разом взмокли.

Кира присела и горько заплакала.

“Мне всего семнадцать! Неужели я стою на пороге смерти?” Грудь кольнуло, и Кира шумно втянула соленный, наполненный йодом воздух.

“Мое тело сломалось. Оно не хочет подчиняться мне”.

Все в её жизни было распланировано: учеба, золотая медаль, поступление в МГУ на юриста. Работа в престижной компании. Карьера. Отдых два раза в год. Дети после тридцати… Но все полетело к чертям собачим.

“Я хочу жить! Господи! Я еще даже ни разу не любила! Я еще ни разу не целовалась до сегодняшнего дня! Я хочу любить! Я хочу почувствовать такую любовь, после которой не жалко умереть!”

Крупными каплями слезы омывали ладони девушки. Ветер подкидывал влажные от брызг волосы.

Было холодно, но только это и отрезвляло.

Закашлявшись, Кира посмотрела на свои ладони. Тусклая подсветка клуба и фонарей била в спину. Рук Кира почти не видела, но ей и не надо было. Она знала, что увидит на них кровь.

Вдруг что-то накрыло её плечи. Кира вздрогнула и повернулась, чуть не упав с набережной. Твердая рука схватила её за предплечье и потянула наверх.

– Покупаться решила? – хрипло произнес Ари, обдав Киру сигаретным дымом. Зеленые, почти светящиеся глаза отразили её удивленное заплаканное лицо.

Светлые волосы взметнулись от порыва ветра, и он прищурился от брызг, ударивших в лицо.

Вдруг он посмотрел Кире прямо в глаза и, заметив слезы, удивленно вскинул брови. Рука взметнулась. Грубый палец провел по её щеке.

Кира моргнула.

Сделав затяжку, он выдохнул клуб дыма, и ветер сразу же унес его. Аромат сигарет пощекотал горло.

Разозлившись то ли на весь мир, то ли на курящего Ари, у которого легкие были здоровы притом, что он курил, Кира вдруг выхватила сигарету из его рук и, кинув ее на пол, яростно растоптала.

Ари ошарашено уставился на свою пустую руку и потом на ноги Киры.

Он не ожидал, что Кира так агрессивно накинется на него из-за сигареты. После побега Киры, он почувствовал себя неуверенно. Может он сделал что-то не так? Ари хотел быть уверен, что причина ее побега не в нем.

Ари взял сигарету у брата, только потому, то хотел скрыть свою растерянность. Он не хотел, чтобы Кира подумала, что он побежал за ней.

А так он словно вышел покурить и заметил ее. Ари подошел к ней с напускным спокойствием и самоуверенностью, но внутри него бурлило неприятное чувство, словно его отвергли.

– Не смей при мне курить! – воскликнула Кира и готова была уйти, но кожаная куртка соскочила с плеч. Девушка растеряно обернулась.

Артур, хмыкнув, поднял с асфальта куртку и отряхнул её. Он оставался в черной футболке. “И как ему не холодно?” – подумала Кира. Подойдя со спины, Ари вновь накинул Кире на плечи куртку.

– Да я и не курю вовсе. Просто решил побаловаться. Пара сигарет в отпуске не навредят, – махнул он плечами. – Потанцуешь со мной?

Не дождавшись ответа, он притянул её за талию и охватил ладонь своей. Ари обворожительно улыбнулся и задвигался в такт музыки, что приглушенно играла в кафе рядом.

Кира сглотнула.

– Что тебя так расстроило? Почему ты убежала? – его бархатный голос ласкал кожу. Горячую руку на спине Кира чувствовала даже через платье.

– Я… – выдохнула она и смущенно потупилась. Что она могла сказать: что возможно смертельно больна?

Он наклонился, и горячее дыхание пощекотало кожу.

– Я что так плохо целуюсь?

Кира сглотнула и вновь прокрутилась в его руках. Он действовал уверенно.

– Ты прекрасно танцуешь.

– Ты тоже.

– И ты очень красивая, – произнес он и, раскрутив её, подхватил. Куртка все-таки слетала с её плеч, но никто из них не обратил на неё внимания.

– Спасибо, – сдавленно проговорила Кира.

– Ари! – крикнул Саша. Артур вздрогнул и обернулся, расцепив руки. Кира, сразу почувствовала холод и, обняв себя, сжалась.

Ветер с брызгами ударил в спину.

Вокруг кипела жизнь. Галдела молодежь, звуки музыки переплетались.

И все словно проходило мимо Киры.

Туфля без каблука наступила на рукав куртки, но Кира даже не заметила этого, и пошла сама не зная куда. Куда-то, где можно было тихо поплакать. Ей остро захотелось забиться в угол и реветь, пока слез не останется.

– Эй! – сильная рука схватила её за запястье. – Ты куда? В таком тонком платье. Заболеешь же.

Кира горько хмыкнула. Ари поднял с асфальта куртку и накинул ей на плечи.

– Пошли обратно. Сейчас очередь Саши. Я хочу его проучить. Как думаешь, что ему загадать?

Кира отвлеклась от своих мыслей.

– Не знаю, – пробурчала она и вдруг ей пришла в голову мысль, от которой она разом повеселела.

– Надо что-то такое, чтобы он не отказался выполнять… – продолжал Ари раздумывать.

– Может накраситься? У меня с собой есть подводка для глаз, а у Маши есть красная помада… И, допустим, ходить так оставшийся вечер? – задумчиво сказала Кира.

Ари остановился и присвистнул.

– Напомни мне не становиться твоим врагом…

Кира смущенно потупилась. Еще минуту назад она хотела плакать, а теперь ей хотелось смеяться. Словно ее психика, подогретая шампанским, совершенно не знала, как справляться со всем, что выпало на ее долю, и просто в какой-то момент отключала кнопку в голове Киры “болезнь”. Девушка вновь чувствовала себя хорошо.

Они вернулись в зал, и Ари, рухнув на диван, громогласно объявил свое задание для Саши. Рот Саши отвис. Маша и Оля громко хлопнули в ладоши и вытрясли свои сумки. Они достали всю косметику, что прихватили с собой. Ехидно похихикивая, Кира передала Оле подводку для глаз. Через каких-то пять минут Саша был накрашен как женщина легкого поведения восьмидесятых: яркие голубые тени для век дополняли огромные стрелки до самых висков и большие красные губы.

Кира не сдержала смех и про себя подумала, что хорошо, что Саша не знает, что это она придумала.

Гости заведения во все глаза смотрели на странного мужчину-женщину, то и дело тыча на него пальцем. В конце концов, Саша не выдержал и побежал смывать позор. Вернулся он злой и раззадоренный.

Чем дальше продвигалась игра в “Слабо”, тем агрессивней становились задания: начиная рассказами о первой интимной ночи для Оли, которая сразу же отказалась выполнять задание и выпила штрафную рюмку, заканчивая изображением собаки и ползаньем на четвереньках по караоке для Маши.

Подошла очередь Киры, и девушка с замиранием сердца ждала своего задания.

Глаза Саши вспыхнули недобрым огнем. Он наигранно почесал подбородок, словно раздумывая, и произнес:

– Сделай татуировку.

– Что? – воскликнула Маша.

– Что сделать? – переспросила Кира, думая, что ослышалась.

– Татуировку? – привстал Ари.

Саша скрестил руки на груди и победно откинулся на диван.

– Это ведь ты подала идею с макияжем Ари? Он бы до такого не додумался без подсказки. Считай, что это месть, – засмеялся он.

Кира поджала губы. Саша был уверен, что Кира откажется выполнять задание, но вдруг ей захотелось взбунтоваться. Она всегда делала все правильно, но сейчас… если ей осталось жить совсем немного, то какая к черту разница будет у нее татуировка или нет.

– Я согласна, – произнесла она и широко улыбнулась. – Но где мы найдем сейчас тату мастера?

– Ты согласна? – переспросил Саша.

Друзья разом повернули к ней головы. Никто не верил, что Кира серьезно.

– Придется перенести на завтра что ли? Какая жалось, – вздохнула она наиграно.

Саша гневно скрипнул зубами.

– У меня есть знакомый мастер. Я сейчас ей позвоню, – вскочил Саша и понесся на улицу.

Ари схватил руку Киры.

– Ты уверенна, что хочешь этого? Ты всегда можешь просто выпить штрафную… – его глаза обеспокоено всматривались в девушку.

Кира улыбнулась шире. Ей понравилась реакция друзей на ее решение. “Что, не ожидали?” – ликовала она и нервно постукивала по крышке стола.

Саша вернулся минуть через пять.

– Ну что. Лиза готова нас принять. Ты все еще не передумала? – вскинул он бровь.

Кира упрямо махнула головой.

– Тогда вызываем такси.

– Как же мы туда все влезем?

– Тогда вызываем два, – почесав затылок, произнес Саша.

Ари тихо наблюдал за всем. Он не сводил взгляда с Киры, не понимая ее упрямства. Она была странной. В начале знакомства она показалась ему застенчивой милой девушкой, потом ханжой, но сейчас он не видел в ней ни стеснения, ни ханжества.

Пятнадцать минут ожидания и два такси подъехало к караоке почти одновременно, а до Киры медленно стало доходить, на что она согласилась.

Девчонки запрыгнули в первый такси.

– Что струсила? – хмыкнул за спиной Ари. Кира через плечо посмотрела на него и сжала кулаки.

– Нет! Едем!

Она села на заднее сидение второго такси. Ари открыл дверь с другой стороны и поздоровался с водителем.

Они тронулись, а Ари все поглядывал на упрямую девчонку возле себя.

– Ты же понимаешь, что ты не обязана этого делать. Татуировка останется с тобой на всю жизнь…

Кира зло хмыкнула и отвернулась к окну. Его слова заставили вспомнить, что ее жизнь будет намного короче, чем она думала.

– Что ты так обо мне переживаешь? – раздраженней, чем хотела, сказала она. Густые брови Ари сошлись на переносице. Он все смотрел на ее профиль, очерченный вспыхивающими за окном огнями улиц.

Кира опять открылась для него новой гранью. Он увидел в Кире бунтаря. Такого же, как и он сам. Ари всегда шел против течения. Его родной отец хоть и появлялся в жизни Ари ровно один раз в месяц, но каждый раз их встречи заканчивались ссорами. Отец был главврачом Первой городской больницы. Не последний человек в городе и был твердо уверен, что сын обязан пойти по его стопам. Врач в третьем поколении. Что отец, что мать, что дед были врачами и, казалось, что будущее Ари предрешено, но сам Ари так не считал.

Он поддался влиянию родителей, когда, все же, поступил в Медицинский университет, но уехав из Севастополя, почувствовав свободу, и, наконец, стал слышать себя. Что именно он хотел.

Кира нервно закусила губу и непроизвольно Ари повторил это движение, сам того не осознавая полностью, что вспоминает о их сладости.

Машина остановилась.

Кира вздрогнула, осознавая, что обратной дороги нет. Алкоголь за время поездки немного выветрился, и она медленно начала осознавать на что согласилась. Не сказать, что татуировка была концом света, но она даже не подумала, что именно будет набивать. Бабочку? Цветочек? И тут она запоздало подумала о том, в каких условиях будет набивать.

Перед глазами прояснилось, и она увидела обшарпанное двенадцатиэтажное здание. Справа в тени двора у гаражей бродили бомжи, старая подъездная дверь, висящая косо на одной петле со скрипом приоткрылась.

Кира уже завела ногу назад, чтобы убежать, но ее вдруг подхватил под локоть Саша, а по другую сторону Катя.

Кира замотала головой.

– Ребят, нет. Я передумала. Делать тату здесь? Это же не гигиенично!

Саша заржал как конь и втолкнул ее в подъезд.

Красная тусклая лапочка слабо освещала створки двери. К ним был приклеен лист бумаги, на котором было написано: “Прежде чем заходить в лифт, убедись, что кабинка есть”.

Ребята все застыли в недоумении. До всех медленно доходило написанное.

Оля нервно хихикнула.

– Может по лестнице? – предложила Маша.

Кира сглотнула и готова была бежать, да ее под руку крепко держал Саша, который вызвал лифт. Створки открылись и, о чудо, кабина лифта была на месте.

Они поднялись на седьмой этаж и нажали на звонок квартиры. Открыла девушка чуть старше самой Киры.

Кира моргнула и обернулась на жуткий подъезд и обратно на прилично обставленную квартиру. Девушка с разноцветными дредами на голове приветливо улыбалась.

– Саша! Ты меня конечно удивил своим звонком… О, Ари! Ты в Севастополе? Ничего себе! Очень рада тебя видеть!

Ари улыбнулся и обнял девушку. Неожиданно для себя Кира почувствовала укол ревности.

– Познакомьтесь. Это Лиза. Великолепный мастер. Половина татуировок на мне: ее работа.

Лиза смущенно захихикала в кулак и стукнула его бедром.

– Проходите. Разуйтесь только, пожалуйста.

Кира сунула ноги в резиновые тапки и не сдержала смешок, когда Ари недовольно посмотрел на оставшиеся розовые тапки в форме кроликов. Он решил остаться в носках.

Ребята вошли в небольшую комнату, где располагалась кушетка. На стенах были приколоты кнопками эскизы невероятной красоты. Кира засмотрелась.

– Ты же Кира? Ничего себе как у вас далеко зашла игра в “Слабо”… Что ты хочешь набить?

Не отрывая взгляда от эскизов, Кира махнула плечами.

– Я не знаю. Что-то маленькое…

– А на каком месте?

Кира, наконец, обернулась к ней и поняла, что все компания застыла в проходе и выжидающе смотрела на нее.

– Еще не думала…Ребята, давайте вы подождете на улице, а? Я не могу сосредоточиться, когда вы так смотрите. Гомон возмущения поднялся к потолку. Лиза зашикала, чтобы вели себя тише, ведь было далеко за полночь, и выпроводила всех.

Лиза перевязала разноцветные дреды платком и выложила перед Кирой папку с маленькими эскизами.

Посмотри. Может тебе что-то понравится здесь.

На глаза попался нежный подснежник с надписью, что Кира все не могла разобрать.

– А что здесь написано?

– Это имя. Знаешь, некоторые девочки набивают себе внизу живота, так, чтобы трусики при желании могли ее скрыть. Многие делают такой подарок для своих парней, мужей…

Кира подцепила ногтем большого пальца передние зубы. Она ведь тоже хотела так сделать когда-нибудь, когда у нее появиться тот человек, с которым будет готова прожить всю жизнь… Но этого ведь может не случиться…

– Я хочу во это, – определилась она.

Через полчаса довольная Кира выглянула в окно и помахала друзьям.

В нетерпении все поднялись.

– Ну что? Что набила?

– Не покажу.

– Как? – воскликнул Саша. Как же ты докажешь, что сделала тату?

– Она сделала, – хмуро ответила Лиза и, закатив глаза, хлопнула себя по голове.

Ари вдруг расплылся в улыбке.

– Что, слабо показать?

Кира обернулась к нему. Ответная улыбка растянулась до ушей, что сам Чеширский Кот позавидовал бы.

– Сейчас ведь моя очередь давать задание на слабо? И, по-моему, выполнить его должен будешь ты.

Улыбка Ари сошла с лица.

– Тебе слабо сделать тату вслепую? Так, чтобы тебе набила я, конечно, под контролем Лизы, а потом ты бы увидел ее?

Все тело Ари было в татуировках, поэтому он не мог сказать, то еще одна татуировка была бы сильным ударом по нему.

– Только бейте где-то на груди, где есть свободное место, а то еще на лице набьете.

– Договорились, – Кира вытащила из-за спины красный шарф, что приготовила. – Завяжем глаза?

Ари скривил лицо, но, повернувшись вполоборота, наклонился так, чтобы Кира смогла повязать на глаза шарф.

Сладкие нотки ванили и корицы духов Киры наполнили легкие, и от этого закружилась голова. Нежные руки усадили на кушетку. Ари с разочарованием почувствовал, как Кира отошла от него.

– Надо было скачала снять с тебя футболку, – поцокала языком Лиза.

– Будет сделано, – Ари стянул футболку и у женской половины компании дружно расширились глаза.

Кира сглотнула, осматривая мускулистый мужской торс, исчерченный черными полосами, письменами и картинками. Рисунок был подобен карте, и Кира готова была разглядывать ее всю оставшуюся ночь, но ее отвлекли:

– А что ты ему выбрала? – поинтересовалась Маша, что смутившись, отвела взгляд от торса Ари. Саша недовольно скрестил руки на груди.

– Не скажу. Это сколько займет? – обратилась Кира в Лизе.

– Минут пятнадцать – двадцать. И да, не стойте над душой. Все увидите в свое время.

Кира не сдержала смешок.

Ари услышал, как захлопнулась дверь. Чувство тревоги стало подкрадываться к нему, хотя оно быстро заглушилось, когда девушки начали обсуждать, куда именно набить татуировку. Ари даже стало интересно, на что у Киры хватит смелости и воображения.

Придвинулся стул. Ари почувствовал, как его толкают на кушетку. Он повиновался и ощутил на ребрах движения ручки. Ари попытался понять, что же Лиза там пишет, но только понял, что татуировка будет совсем небольшая. Было похоже, что это несколько слов. Где-то с мизинец.

Стул скрипнул. Ари скорее почувствовал, чем услышал, как на место Лизы присела Кира. Лиза долго объясняла ей, как макать носик иглы в краску и как держать.

Машинка зажужжала.

Кира вздрогнула от ожившего аппарата в своей руке. Она сглотнула и смущенно подумала: “Хорошо, что у Ари закрыты глаза”.

Закусив губу, под контролем руки Лизы, она прикоснулась иглой к коже Ари. И Кира почувствовала, как игла молниеносно пронзила кожу, оставляя черную полосу. Кира ощутила себя творцом и испытала настоящее волнение и наслаждение, ведь эта полоска останется на коже Ари на всю жизнь. Кире так хотелась остаться хоть где-то, не только в его воспоминаниях.

Ари почувствовал скребущую иглу. Ему даже нравилась эта боль. Боль изменений.

Он прикрыл глаза под повязкой и расслабился, входя в какой-то транс болевой точки.

У него было предчувствие, и все никак не мог охарактеризовать его: словно на нем писали новую главу его жизни. Словно после сегодняшнего дня его жизнь круто измениться. Но он все никак не мог понять, почему так чувствовал себя.

Его мысли прервал кашель Киры. Рука остановилась. Машинка выключилась, пока Кира не откашлялась.

Через некоторое время Киру сменила Лиза и подкорректировала татуировку.

– Вот и все, – наконец, произнесла Лиза, и Ари предвкушающее сел.

Тугую повязку сняли с глаз. Яркий свет ламп ударил по глазам. Ари зажмурился и посмотрел на пол.

Кира взволнованно стояла в сторонке.

– Можно смотреть?

Лиза кивнула и хитро хмыкнула.

Ари встал и подошел к зеркалу. Под грудью в пустом месте между татуировок дракона и полинезии был нарисован розовый единорог, а из-под хвоста шла надпись. Правда, надо было отметить, что для первого раза качество выполнения татуировки было вполне хорошее.

Ари пришлось напрячься, чтобы прочитать через зеркало:

“К… и… ре не слабо”, – прочитал он и ошарашено несколько раз моргнул. Рот сам по себе открылся.

Кире казалось это неплохой идеей ровно до того момента, когда Ари не подошел к зеркалу.

Ари побледнел, покрылся пятнами.

– Ты что с ума сошла? – взревел он и в пару шагов преодолел расстояние между ними. Кира испугалась и, сделав шаг назад, врезалась спиной в стену. Она уже пожалела о том, что сделала.

– Что не нравится? – пропищала она и прикусила язык, испугавшись, что Ари сейчас ее прибьет на месте.

Ари шумно втянул через нос воздух и медленно выдохнул. Он старался успокоиться и все проговаривал внутри, что знал, что татуировка будет смешная и что пожалеет о своем решении.

В дверь ворвались ребята. Немая сцена: глаза уставились на злого Ари, нависшего над Кирой. Медленно все спустили взгляды на голый торс и нашли свежую, еще яркую татуировку единорога.

Саша подошел ближе и прочитал вслух надпись. Истерический смех взорвал комнату. В стенку постучал недовольный сосед.

Все зажали рот руками и продолжили давиться смехом.

Кира покрылась багрянцем и смущенно улыбнулась. Ари все бросал на нее злые взгляды.

– С его тату все понятно. Ты конечно зажгла! Я не ожидал, – выдохнул Саша. Рот Ари дернулся, но он уже стоял расслабленный. Первый шок прошел, теперь он раздумывал, чем можно будет перебить эту татуировку.

Лиза усадила Ари обратно на кушетку и заклеила рисунок.

– Точно! Давай показывая свою татуировку…! – опять вспомнила Катя и ребята дружно повернулись к Кире, которая уже и успела забыть, что у нее тоже есть татуировка.

– Э… Она тоже заклеена… – замялась она.

– Пока не покажешь, не докажешь… – пропела Маша.

– Я в платье. Я не буду раздеваться, чтобы показать вам татушку. Такого уговора не было. Лиза уже подтвердила, что я сделала татуировку.

Лиза кивнула, не отрываясь от протирания машинки. Она выкинула в мусорку пленку, что содрала и сняла латексные перчатки.

– Я ей сделала татуировку внизу живота. Эту татуировку увидит только ее парень, если дойдет до того.

Кира покраснела до кончиков ушей и отвернулась.

Ей вдруг захотелось домой. Легкие сжались, и она кашлянула в кулак.

– Поедем дальше? Какие планы?

– А который час?

– Три ночи?

– Ничего себе!

– Я поеду домой, – тихо сказала Кира. Ари повернул голову и посмотрел на нее сверху вниз.

Маша разочарованно возмутилась, но не стала сильно настаивать.

Кира замешкалась у выхода, продевая пуговицы легкого пальто в петли и махнула друзьям, чтобы они спускались без нее. Ари остановился у двери и оглянулся. Саша притормозил лифт рукой и махнул головой мол: “долго ли ждать?”

Ари махнул рукой: “спускайтесь без нас”.

Створки лифта закрылись и, заскрипев, старенький лифт поехал вниз.

Молодой человек облокотился на косяк двери и скрестил руки на груди.

Кира открылась для него новой гранью: гранью сумасшествия. И это его раззадорило, это ему понравилось. Он все гадал, что еще спрятано в этой девушке?

Кира застегнула последнюю пуговицу и отточенным движением рук намотала красный шарф, что всего несколько минут назад был на лице Ари. Юноша повел носом по воздуху, все еще ощущая сладостный аромат ее духов. Кира поддела волосы у шеи. Темные волосы взметнулись и рассыпались по шарфу.

Она повернула голову. В последний момент Ари отвел глаза.

Девушка чувствовала его навязчивый как трель звонка взгляд, скользящий по ней. Ей это нравилось. Ей нравилось его внимание к собственной персоне.

Губы Киры растянулись в мягкой улыбке. Она все еще чувствовала смущение и стыд за татуировку, что нанесла ему собственными руками.

Ари махнул Лизе, которая вскинула бровь и помотала головой. Кира вышла вслед за Артуром.

Створки лифта открылись.

Блестящие туфли без каблуков наступили на пол лифта. Ари зашел следом и поравнялся с ней. Девушка скосила глаза и проследила, как он нажимает на кнопку. При свете кабины она отметила, насколько у Ари были большие ладони. Наверное, раза в два больше, чем у нее. Словно лапа медведя.

Лифт поехал и оглушительно заскрипел.

Свет моргнул. Кабинка дернулась. Кира не успела испугаться, как лифт резко остановился.

Лампа моргнула.

Ари поймал испуганный взгляд Киры и нажал на первый этаж. Но лифт не двинулся.

– Мы что застряли? – растеряно спросила Кира.

– Похоже не то, – вздохнул Ари и спохватился: – Только не говори мне, что у тебя клаустрофобия.

– Ни разу не застревала в лифте. Я не знаю, – испуганно она приобняла себя за плечи. Ари нажал на кнопку вызова диспетчера. Динамик моментально ожил.

– Мы застряли.

“Вызов принят. Лифтеры скоро приедут. Ждите”, – ответил скрипучий голос.

Ари облокотился на стенку лифта и тяжело вздохнул.

Затрезвонил телефон и Ари с трудом из-за плохой связи рассказал ребятам что произошло. В итоге решили, что они ждать нас не будут и пойдут дальше, а Ари с Кирой должны были догнать их. Или пойти домой, в зависимости от того сколько проторчат в лифте.

Ари включил на телефоне плейлист и из динамиков, отражаясь от стенок кабины лифта, заструилась “Justify”2.

И все сразу стало не так плохо.

Кира искоса проследила за Ари. Он стоял, оперся затылком о стенку старого, исписанного граффити, лифта. Глаза его были прикрыты.

Кира ощупывала взглядам каждую черточку, каждую родинку на его лице, погладила взглядом маленький шрам, что делил левую бровь пополам. Ей было интересно, о чем он думал. Думал он о их поцелуе? Взгляд остановился на губах. Кира сглотнула и отвернулась.

“Надо было зайти в туалет”, – тем временем думал Ари. Он перепил пива и сейчас почувствовал, что оно просилось наружу.

Ари вздохнул, понимая, что если спасатели не поторопятся, то он опозорится перед Кирой.

– Болит татуировка? – нарушил тишину Ари, и это показалось таким противоестественным, что мигом разрушил всю красоту и таинственность момента.

Кира непроизвольно приложила руку к скрытой и залепленной татуировке.

– Немного саднит. Но это оказалось не так больно.

– Вот страшно представить, что ты себе набила, если мне… – он хмыкнул, – единорога.

Кира засмущалась и раскраснелась. В груди запершило. Кира закашлялась и отвернулась, прикрыв рот рукой.

Ари уже слышал, что Кира кашляла за вечер, но не придал этому никакое значение. Кто не болеет весной?

– Прости, – услышал он смущенный голос Киры. – Я недавно переболела.

Мочевой пузырь Ари растянулся. Артур недовольно скривился.

– Когда же нас вытащат отсюда.

– Думаю не скоро, – вздохнула Кира и присела.

Ари опустил глаза на Киру и, задержавшись на несколько секунд на ней, сел рядом с ней прямо на грязный пол. Кира брезгливо поморщилась.

– Оля сказала правду? Это был твой первый поцелуй?

Руки Киры дрогнули, и она сцепила их под коленями. Щеки покрыл румянец. И в этот момент для Ари открылась еще одна грань Киры – грань невинности.

– Так это правда… – тише произнес Ари.

– Давай не будем об этом, – заикаясь произнесла Кира и поймала заинтересованный взгляд Ари. – Зачем Оля вообще это тебе сказала?

Губы молодого человека искривились в полуулыбке. Он с трудом отвлекал себя от позывов мочевого пузыря.

– Ты ведь учишься вместе с Машей?

Кира кивнула.

– А куда собираешься поступать?

– На юриста в Москву, – еще тише произнесла она. – Такой был план…

– О.. Юрист это серьезно. Я тоже ехал в столицу на учебу, но жизнь внесла свои коррективы…

Кира заинтересованно повернула голову.

– А на кого учился?

– Я проучился первый курс в медицинском. Параллельно продолжал ходить в Боксерский клуб, как и в Севастополе. Победил в одном бою, во втором, бои в Европе… Появились деньги. Знаешь…, победа, деньги как наркотик. Меня заметили. И я стал профессиональным боксером. Попробовав все это, я не смог отказаться от того, что предоставила жизнь. Учеба отошла на второй план.

– Вот оно как… – присвистнула Кира. Она и не ожидала, что Ари так серьезно занимался боксом. – Тебе нравится?

Ари хмыкнул и провел рукой, взъерошив волосы.

– Когда я жил здесь, с родителями, я был зависим от их мнения. Но уехав из города, я, наконец, начал слышать, что хочу я сам. Наверное, это период взросления, когда становится все равно на мнение других людей, даже самых близких. Я всю жизнь жалел бы, если не попробовал. И все ведь получается.

– Это классно иметь смелость заниматься тем, что любишь.

Ари наклонил в голову вбок и улыбнулся, словно кошка, только поймавшего воробья.

– А в чем проблема? Эта ведь твоя жизнь. Только ты ответственна за нее.

Кира закусила губу и отвернулась. Всего за два дня ее жизнь резко развернулась. В ней все еще теплилась надежда, что ее диагноз – ошибка. Но когда она начинала кашлять, то ее мнение менялось на противоположное.

– Если тебе тяжело, можешь присесть на меня, – предложил Ари и похлопал себя по бедру.

– Эээ… Нет, спасибо, – засмущалась Кира и вскочила на ноги. Она сделал шаг вперед и, развернувшись, шагнула назад, как зверь в клетке.

Первая паника прошла, когда Ари удалось связаться с оператором. Ее смущало само присутствие Ари. Он, не стесняясь, смотрел на нее. Музыка ненавязчиво наполняла тесный лифт.

Алкогольное опьянение улетучилось, оставив после себя тяжелую голову и жажду.

– Что тебя беспокоит, Кира? – спросил Ари.

Кира не ответила, не зная как ответить. Ари стянул с себя куртку, оставшись в одной футболке, и кинул ее на пол рядом с собой.

– Садись. Не мельтеши перед глазами, – он похлопал рукой по куртке на полу.

Кира на несколько секунд замерла. Многострадальная куртка, где только не валялась сегодня.

– Ты не замерзнешь?

– Если ты сядешь рядом, то мне этого хватит.

Кира осторожно, словно боясь, что Ари укусит, присела рядом. Она чувствовала его прожигающий взгляд и вздрогнула, когда большая рука легла на плечо и притянула ближе. Напряженно она замерла, боясь дышать.

Музыка сменилась. Женский голос заструился по кабине.

Ари был теплым. Его размеренное дыхание успокаивало и придавало уверенности. В какой-то момент она подумала, что хорошо, что она застряла именно с Ари, а не с кем-то другим.

– Вы с Сашей совсем не похожи. Честно говоря, никогда бы не подумала, что вы братья.

– Мы сводные братья, – улыбнулся Ари. – У нас разные отцы. Мама развелась с отцом, когда мне был всего год. Спустя время она нашла моего отчима и родила от него Сашу.

– А как отчим к тебе относился?

– Мне повезло. Я никогда не замечал разницу между мной и братом.

Кира приподняла голову с его плеча и посмотрела на Ари снизу вверх. Она ощущала его тепло, аромат горького шоколада, мускуса от его тела и не смогла сдержать улыбку.

Кира случайно положила ладонь на свеженабитую татуировку, скрытую под футболкой. Щека Ари дернулась. Он перехватил ее ладонь.

Девушка резко выдохнула и опустила взгляд на их руки. Глаза Ари тоже остановились на сцепленных руках, и он понял, как это движение могла интерпретировать Кира.

Молодые люди встретились взглядами. В его зеленых как сочная июньская зеленая трава глазах хотелось утонуть: Кира почти видела как ветер, провел своей невидимой рукой по зеленому морю травы в глубине его глаз.

Кира подалась вперед и их губы встретились.

Ари был как июнь: теплый, долгожданный, согревающий, пахнущий свежескошенной травой и соленым морем.

Его рука обхватила талию Киры и подтянула, усадив на себя. В голове Киры зазвенело от переполнявших ее чувств.

Она резко выдохнула. Руки Ари перестали скользить по ее спине, он с трудом отстранился и заглянул Кире в глаза. Он вдруг вспомнил, что он мог испугать Киру. Она ведь и не целовалась до сегодняшнего дня ни с кем!

Затуманенный взгляд Киры остановился на налившихся кровью губах Ари. Ее голова была пуста, как пустая картонная коробка.

Послышался стук и скрип. Молодые люди отпрянули друг от друга как нашкодившие школяры, застуканные учительницей. Створки лифта со скрипом приоткрылись, и из щели показалось красноватое лицо лифтера.

– Я пришел спасти вас, – довольно проговорил лифтер. Кира вся раскраснелась как маков цвет. Не поднимая глаза на Ари, она приняла руку лифтера и соскочила в подъезд. Ари выпрыгнул из кабины лифта, что, оказалось, застряла между этажами, и поблагодарил лифтера.

Ари попросил подождать Киру и поспешил обратно к Лизе. Лиза в пижаме, удивившись его внезапному возвращению, открыла дверь зевая.

Облегчившись, Ари поблагодарил Лизу и спустился обратно к Кире.

– Спасибо, – поблагодарил он за ожидание. Кира махнула плечами и она в молчании прошли пешком оставшиеся два этажа. Прохладный ветерок ударил в раскрасневшиеся лицо Киры. От перепада температуры она закашлялась.

– Тебе вызвать такси? – спросил Ари.

Кира как-то отрешенно подняла не него взгляд и отрицательно замотала головой.

– Я тут недалеко живу.

– Тогда я тебя провожу, – твердо сказал он и посмотрел на телефон, как раз затрезвонивший. Звонил Саша, но Ари отбил звонок.

Погруженная в свои мысли, Кира шла медленно. Оказавшись на свободе, она вдруг словно нырнула в реальность. Там в застрявшей кабине лифта, она словно была в другом мире. В счастливом мире, только вдвоем с Ари, где не было ее болезни. Как бы она не повторяла слова мамы, что ее диагноз ошибка, она не могла отделаться от ощущения, что смерть уже стояла у нее за спиной.

Ари поравнялся с ней и скосил глаза. Он все гадал, о чем думает Кира. Жалеет ли она о поцелуе? Лицо ее было напряженным. Она думала о чем-то плохом. Не он ли причина?

Тишину спящего города прерывали редкие звуки проезжающих машин. Единичные светящиеся окна, словно глаза огромных существ, устремили на них свой взор.

Небо, изрезанное облаками, подсвечивалось убывающей луной. Месяц делал облака похожими на лапы чудовищ, что покушались на него.

Из-за поворота показалась высотка, в которой жила Кира. С каждым шагом, Кира все больше погружалась в отчаянье. Она хотела сбежать из дома в начале вечера, чтобы не думать о беде, что пришла в ее дом, но в итоге оставшись в одиночестве она все чаше возвращалась к плохим мыслям.

Фонарь мигнул и потух, покрыв их темной вуалью. Ноги Киры замедлились и остановились.

– Почему ты поцеловал меня в лифте? – вдруг спросила она.

Ари остановился чуть поодаль и обернулся, не понимая, о чем она.

– Разве не понятно? Ты мне нравишься, Кира.

Глаза девушки расшились и стали похожи на блюдца. Сердце подпрыгнула и упало. Губы сами собой растянулись в улыбке, и все плохие мысли отошли на второй план.

Кира все не могла отвести взгляд от силуэта Ари на фоне подсвеченной аллеи. Было здесь нечто таинственное…

Где-то вдалеке послышался смех таких же полуночников, а может быть даже и их друзей.

Ари сделал шаг навстречу Кире.

– Ты не злишься? Просто ты выглядела не сильно воодушевленной после нашего поцелуя.

– Ох, – Кира в сотый раз покраснела и замахала руками. – Я просто кое-что вспомнила. Это не связанно с тобой.

– Так можно будет тебе позвонить?

Кира смущенно кивнула и продиктовала свой номер. Ей так не хотелось домой. Возвращаться в колодец вины за свою болезнь.

Они так и стояли возле ее дома. Кира ковыряла носком неровный асфальт, оттягивая момент прощания с Ари.

Ари видел, как Кира смущена и улыбался.

– Может кружочек вокруг дома? Я не готов еще разлучаться с тобой.

Кира воссияла.

Ари спрашивал о ее жизни, школе, Кира говорила и слушала его ответы на ее вопросы, и между ними крепла связь, что красной нитью связывала их судьбы.

Молодые люди обходили дом снова и снова. Если бы кто-то в эту ночь сидел возле входа в дом, то он бы точно подсчитал, что Кира и Ари прошли не меньше двадцати кругов вокруг ее дома. И этот незнакомец бы точно подумал, что молодые люди задумали что-то неладное, но никто не смотрел из окна.

Кроме двух сердец, что сами того не понимая влюблялись друг в друга, никого не было.

Глава 3

Отрицание

Устало Кира посмотрела на календарь, прикрепленный магнитами к холодильнику, и откусила бутерброд с сыром.

Двадцать четвертое апреля. Среда.

Прошло уже три дня с момента расставания с Ари. Он не звонил, а у Киры не было его телефона…

Конечно, она могла бы спросить его у Саши, но ее гордость не позволяла это сделать. Если Ари не звонил, значит, она не нужна была ему. И все, что было между ними осталось там, в кабине застрявшего лифта и в воспоминаниях Киры.

Кира прошла в ванную и сняла пижаму. Ее худое, почти костлявое тело, показалось в отражении, и Кира прикусила губу. Даже она уже не могла отрицать, что сильно похудела за последние дни. И если до диагноза, она радовалась уменьшающейся цифре на весах, то теперь это пугало.

Кира кашлянула и надавила на тюбик мази, что дала ей Лиза. Она замерла у зеркала в ванной. Пальцы с мазью потянулась в татуировке. Маленькая буква горела чернотой и воспоминаниями. Улыбка окрасила губы Киры.

“А”

Всего одна буква стала дня ее оберегом, ее маленьким островком еще не зараженным страхом.

Кира была влюблена в саму идею любви. Узнав, что ей жить осталось совсем немного, она готова была придумать и поверить в чувства, о которых мечтала, которые ждала и откладывала на потом.

И тут поцелуй Ари.

Кира сама не знала, почему решила написать первую букву его имени на себе. То ли это было действие алкоголя, то ли она хотела почувствовать себя героиней романа, где герои сходят с ума от любви и делают такие сумасшедшие вещи.

Она не жалела. Нет.

Ее диагноз подтвердился и скорее всего это будет единственное теплое воспоминание, связанное с парнем.

Кира грустно вздохнула и натянула приготовленную одежду.

С понедельника все полетело со склона вниз, все крутилось, сбивалось и превращалось в лавину, что сносила семью Киры в глубокую бездну.

Повторное исследование, чтобы откинуть возможность ошибки, три альтернативных врача, три схожих мнения, три пары грустных и сочувствующих глаз.

Кире казалось, что её пытаются убедить в том, что она больна, но она ведь была почти здорова…

Почти…

Почему-то боль в груди, на которую она еще десять дней назад не обращала внимания, становилась все отчетливей. Кира не могла понять эту закономерность. То ли она стала обращать на неё внимание, то ли стала бояться её, ведь боль говорила, что с её организмом что-то не так.

Доктора все твердили, что при таком количестве метастаз операция опасна, да и бесполезна. Единственное, что они предлагали: начать химиотерапию, чтобы уменьшить опухоли.

Как Кира поняла, у неё было два варианта развития событий: или она борется и проживает максимум шесть месяцев, но эта жизнь будет полна больниц, рвоты, болей… Это будет не та жизнь, что была до болезни.

Или она откажется от лечения и проживет максимум пару месяцев. Но состояние может в любой момент ухудшиться.

Кире все казалось, что это происходит не с ней. Каким-то отрешенным сознанием она все надеялась, что все это – лишь страшный сон, что это какая-то ошибка.

Она очень хотела отказаться от лечения, но мама… Надежда её в глазах, когда доктор сказал, что при благоприятном исходе лечения, может быть, Кира проживет дольше, заставила Киру согласиться на все, лишь бы мама воспрянула духом.

Как было бы хорошо, не знай никто о её болезни. Самое худшее во всем этом – слезы родителей.

Сидя на стуле в кабинетах врачей она слушала их неутешительные прогнозы, но внутри нее все было застывшее, заледеневшее.

Да и как можно поверить докторам, если тебе всего семнадцать, вся жизнь впереди, ты дышишь, ходишь, разговариваешь. Кира все не могла отделаться от мысли, что ее заставляют поверить, что она больна. Словно доктора специально хотят, чтобы она в это поверила.

Кира словно смотрела неинтересный фильм со своим участием, но когда поворачивалась на лица родителей, дыхание перехватывало.

Девушка никогда не думала, что чужие ужас, боль могут принести столько страдания. Она словно понимала, что с ней происходит через призму восприятия родителей.

И их слезы, полные горя глаза были худшим, что когда-либо случалось с Кирой. Как бы Кира хотела, чтобы они не знали ни о чем.

Телефон навязчиво затрезвонил. Кира устало перевернула его, и все внутри нее упало в пятки. Звонил незнакомый номер.

Сердце забилось в ребра как зверь в клетке.

Шестым чувством она знала, что это звонит Ари.

Кира поспешила в свою комнату. Мама, что взяла выходные на работе, оторвалась от телефона и, подняв бровь, проследила за дочерью. Захлопнув дверь, Кира прильнула спиной к прохладному дереву.

– Ало, – хриплый голос выдал ее волнение.

– Привет. Ты узнала меня? – послышался такой долгожданный голос.

– Артур, – выдохнула она и невольно заулыбалась.

– Хочешь со мной сегодня сходить в кино?

– А на какой фильм? – на самом деле Кире было все равно. Она была счастлива тому, что Ари, наконец, позвонил. Он приглашал ее на свидание? В самом деле?

– Честно говоря, я даже не смотрел, что сейчас идет в кино. Можно просто погулять.

Кира закивала и, опомнившись, что Ари не видит ее, почти прокричала в трубку:

– Можно в кино и потом погулять… – Кира осеклась и посмотрела на открывшуюся дверь, в которой появилась мама. Она округлила глаза и указала на время. Кира нахмурилась. Вся радость слетела с нее, оставив голую и такую привычную грустную отрешенность. – Прости… Я совершенно забыла… Я сегодня не смогу. Может завтра?

По ту сторону послышалась некая заминка. Кира занервничала и, подойдя к окну, нервно потеребила край тюли.

– Хорошо. Тогда до завтра, – Кира даже услышала, как он улыбнулся, и улыбнулась в ответ.

– До завтра.

Ари отключился, а Кира еще долго смотрела на полоску моря в окне. Солнце медленно склонялось на небосводе, окрашивая все золотым светом. Кира повернулась и посмотрела на мольберт, что начала еще прошлым летом. Картина ,что была живым памятником ее мечте посвятить жизнь рисованию.

Взгляд переместился на учебники и тесты подготовки к ЕГЭ на столе. Когда-то экзамены были для нее главной проблемой.

Кире так хотелось сбежать и пойти с Ари куда угодно, но она не могла. Она обещала маме, что встретит родственников.

Кира услышала звонок в дверь и выглянула в коридор.

В квартиру ввалились родственники: сестра мамы – тетя Ира, ее сын – Леня и бабушка Киры.

Расцеловав маму в обе щеки, они встретились с хмурым взглядом Киры и сразу как-то поникли, замялись, замолчали и опустили глаза в пол. Они избегали смотреть на нее.

Внутри Киры недовольно заворочался гнев. Этот взгляд…, словно она уже лежала в гробу, начинал раздражать.

Мама проводила всех в гостиную и поспешила на кухню заваривать чай. Кира проследовала за ней.

– Долго мне здесь сидеть? Да и вообще, зачем они здесь? – тихо спросила она, косясь на заварку, что мама насыпала в чайничек.

– Они пришли поддержать нас.

– Поддержать… – повторила Кира. Тонкая полоса морщины проявилась меж бровей.

Она прошла в гостиную. Тихие перешептывания разом смолкли. Следом за Кирой вошла мама с пирогами на подносе.

Леня сразу подхватил один из еще теплых кусков и сдул пар с горячей середины. Обжигая язык и десны, он откусил большой кусок и задышал как собачка, пытаясь остудить его. Кира невольно улыбнулась, смотря за пятилетним Леней.

Горячий чай и пироги разрядили обстановку.

– Слушайте, может и в этот раз все обойдется? Помнишь, – повернулась тетя к маме, – когда ей было четыре, ведь тоже говорили, что она долго не проживет, но все ведь обошлось?

Рука мамы дернулась. Чашка звонко стукнулась о блюдце. Она бросила взгляд на Киру.

Кира вздохнула и потянулась за вторым куском пирога. Она обожала мамин пирог с капустой и яйцом.

– Тогда она была маленькой. И это оказалось ошибкой. Теперь же все иначе…

– Вот ведь странно, ведь тогда тоже говорили, что что-то не так с легкими… Надо ехать в Москву!

Мама сидела с неестественно прямой спиной.

Кира встала из-за стола, боясь взорваться, и, взяв тарелку с недоеденным куском пирога, она ушла в свою комнату.

Ей не хотелось слушать рассуждения, что надо сделать от людей, которые не понимали о чем говорят. Как мама выдерживала это и продолжала вежливо выслушивать предложения тети, Кира не понимала.

Закрыв дверь и повернув щеколду, она прыгнула на кровать, что недовольно скрипнула, и уже без аппетита стала есть пирог, не чувствуя его вкуса. Она ела его только потому, что не хотела признавать, что похудение связано с ее болезнью.

Она хотела позвонить подругам. Хотела рассказать все, что происходило с ней, но не могла решиться. Ей казалось, что как только она расскажет о том, что с ней происходит, так все сразу станет реальностью.

Хотя куда реалистичней, чем сейчас?

Тихий стук в дверь отвлек её и, спустив ноги на ковер, Кира открыла. Бабушка мягко улыбнулась своими добрыми глазами. В комнату проник аромат старых книг: немного затхлый, немного сладкий с нотками любви и опыта.

– Можно мне войти?

Кира не смогла отказать и сделала шаг в сторону. Бабушка кинула на пол огромную сумку.

– Дай я тебя обниму, – произнесла бабушка и раскинула объятия. Кира была выше бабушки на пол головы и нагнулась, чтобы обнять её.

Руки мягко погладили спину.

– Мне так жаль, моя дорогая, – Кира замерла и шумно втянула через нос воздух. – Это так несправедливо… – голос бабушки сорвался. Кира хотела отодвинуться, но бабушка не расцепила рук. Слезы наполнили глаза. – Я буду молиться за тебя. Сильно… Возможно, тебя опять спасут. – Лучше бы меня позвали на небо к твоему деду. Ох, прости меня. Ты сейчас меньше всего хочешь видеть чужие слезы.

Бабушка отодвинулась и посмотрела полными слез тусклыми глазами на внучку, что отвернувшись, вытерла щеки от ненавистной влаги.

Бабушка присела на край кровати и достала из сумки фотоальбом и футляр с очками. Водрузив очки с крупными линзами, она открыла альбом и повернула к Кире выцветшие фотокарточки.

Кира непонимающе посмотрела на бабушку и опустила взгляд на фотографии, на которых был изображен ее дедушка с маленькой Кирой на руках. Он щекотал Киру и не смотрел в кадр, а Кира заливалась смехом.

На другой фотографии дедушка показывал пальцем на камеру, пытаясь привлечь внимание Киры, но она все равно смотрела куда-то вправо.

– Твой дедушка так любил тебя… Он был готов часами играть с тобой. Ты же знаешь, у нас умер твой дядя, брат твоей мамы, когда ему было пятнадцать. Это подкосило дедушку, но после твоего рождения, он словно снова научился радоваться жизни, – влажные глаза бабушки через очки улыбнулись. Она нежно погладила край фотокарточки, но вдруг резко стала серьезной. – Когда он умирал…, знаешь, он в бреду мне до последнего все повторял, что тебе, Кира, осталось тринадцать лет… Мне это казалось каким-то бредом, но… – она глотнула воздуха. – “Тринадцать лет… тринадцать лет”, – он все повторял это. Его глаза уже не видели, а он все хватал мои руки и шептал: “ей осталось тринадцать лет…”

Кира прищурилась, вся как-то отгородилась.

– О чем ты? – голос предательски задрожал.

Бабушка сморгнула слезы и подняла серьезный взгляд на Киру.

– Он знал. Перед своей смертью Коля знал, что тебе осталось тринадцать лет с его смерти.

Кира сглотнула и вновь посмотрела на фотографию мужчины, которого она не помнила, человека, которого она знала лишь по рассказам бабушки и мамы. Он смотрел с фотографии весело, с хитрецой.

– Откуда он знал, что мне… что я… – “умру в семнадцать” застряло в горле. Бабушка нежно взяла руку Киры и погладила шершавыми пальцами. Грустная улыбка скользнула по лицу.

– Я не знаю… Честно говоря я и забыла об этом, пока Ира не позвонила и рассказала о твоей болезни. Дедушка просил передать тебе письмо, но я не смогла найти его. Я буду искать.

– Письмо?

Бабушка кивнула.

– Да, он написал его за день до своей кончины и дал мне с просьбой передать тебе его лет в пятнадцать… Честно говоря, после его смерти я его прочитала, но ничего толком не поняла… Мне показалось написанное старческим бредом. Да и не до этого было, а потом я его куда-то положила и благополучно забыла о нем. Знаешь, это так странно… Возможно перед смертью он видел кого-то с той стороны… Говорят перед смертью видят умерших родственников. Может, они сказали? Это так странно… И пугает немного… Он ведь тебе и купил этот кулон, – бабушка указала на кулон звезды на шее Киры.

Рука девушки непроизвольно дотронулась до звезды.

Кира сглотнула и перевернула страницу фотоальбома. На фотографии бабушка была худее и с меньшим количеством морщин, она положила голову на плечо дедушки и мечтательно смотрела куда-то вдаль. Сосредоточенный дедушка прижимал бабушку к себе и хмуро смотрел в камеру.

– А эта фотография была сделана за три дня до его смерти. Ты как раз вечером этого дня выписалась из больницы. Меня всегда удивляло… Ты только посмотри… У него взгляд такой… немного пугающий. Он словно все знал. Словно он знал, что скоро умрет. За месяц перед смертью он изменился. Он все тянул меня поехать куда-то, но я так и не согласилась… Я до сих пор жалею, что не согласилась. Мы мечтали увидеть Париж. Он мечтал меня свозить туда еще с нашей молодости… Он ведь был военным всю жизнь, ему нельзя было выезжать за пределы страны, а я… разве я могла без него поехать? Когда он это неожиданно предложил, ты лежала в больнице. Я даже его не выслушала, отмахнулась. И теперь больше всего на свете жалею об этом…

Бабушка достала из кармана носовой платок и смачно высморкалась.

– Кира, я хочу сказать… Я злюсь, так злюсь на Господа… Ты же знаешь, я каждое воскресенье хожу в церковь, – бабушка опустила руку Киры и потянулась к кресту на шее. – Я не хочу злиться, но у меня не получается. Это неправильно… все это неправильно.

Кира притянула к себе сломленную бабушку и обняла ее. Та судорожно обхватила Киру и горько заплакала.

– Все будет хорошо, – произнесла Кира.

– Правда? – всхлипнула бабушка и вскинула на нее глаза. В ее глазах была надежда.

Кира чувствовала себя обязанной успокоить ее. Она никогда не думала, что настанет такой момент, когда она будет успокаивать ее.

Черт подери! Это она умирает! Это она должна плакать, сокрушаться, но почему-то Кира была спокойна. Она должна была быть сильнее их всех. Сильнее мамы, папы, сильнее бабушки ради их самих.

Наверное, хуже, чем умирать самой, может быть только видеть, как умирает собственный ребенок. По крайней мере, Кира не плакала столько, сколько плакала мама.

Глаза Киры застелила влага, и она зло сморгнула ее. Влажные ресницы размывали комнату. Такое теплое, родное, пахнущее старыми книгами, пирогами и лекарствами тело бабушки содрогалось в рыданиях.

В щель приоткрытой двери заглянула мама. Лицо ее побелело, посерело, скривилось. Сделав несколько шагов, она рухнула рядом, охватила колени Киры и бабушки. Слез у мамы уже не осталось.

А Кира все сидела неподвижно.

Она все думала, что если уж и суждено умереть, то было бы хорошо, чтобы это произошло резко, чтобы она сама и не заметила как умерла. Автомобильная авария, падение с высоты… Что угодно, но лишь бы не мучиться и не мучить всех вокруг. Что может быть хуже – умирать медленно и мучительно?

Хотя она не знала еще этого. Она не чувствовала себя умирающей. Она по-прежнему каким-то краем сознания считала все кошмаром или ошибкой, и скоро все станет как прежде, но эта маленькая надежда все отдалялась от нее и становилась неосязаемой, невидимой.

Самым худшим были плачь мамы по ночам, красные глаза родителей. Они храбрились, приветливо улыбались, когда видели Киру. Но их взгляд останавливался на ней.

Замирал.

Тускнел.

Она была живым напоминанием о горе.

Кира была порождением горя.

Грустные взгляды, взгляды сочувствия, словно Кира уже умерла – все это жутко пугало и раздражало Киру.

Кира мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.

Именно из-за постоянной жалости Кира не рассказала ни о чем своим подругам, но была и другая причина: Артур.

Он был братом Саши и мог узнать о состоянии Киры и отвернуться от неё. Он бы не захотел общаться со смертельно больной.

*

Планам Киры встретиться с Ари не суждено было случиться. На следующий день утром ее направили в больницу на первую срочную химиотерапию. И вечером, тогда, когда она должна была встретиться с Ари, они всей семьей собирали сумки, и Кира не смогла решиться уйти из дома.

– Тогда в другой день? – спросил Ари.

Кира от обиды скривилась. Она понимала, что от химии у нее полезут волосы, да и, наверное, ей будет не до свиданий.

– Артур, я, честно говоря, даже не знаю когда смогу с тобой встретиться.

Киру все еще не покидали мысли о том, что химиотерапия болезненна. Девушка уже начиталась всех ужасов в интернете и зареклась для себя больше не читать рассказы людей о лечении до того как пройдет через это!

Повисло молчание.

– Дело не в тебе. У меня семейные проблемы, – почти прошептала Кира и так сильно сжала телефон, что он чуть не треснул.

– Я понял. Удачи тебе, – жестко отрезал Ари и отключился.

Кира чувствовала опустошенность и, бросившись на кровать, горько заплакала.

Глава 4

Больница

Городской онкологический диспансер осыпался вздувшейся штукатуркой.

Построенное еще в пятидесятых годах прошлого века здание неприветливо распахнуло перед Кирой скрипящие облезлые двери. Поднимаясь по покрашенной зеленой краской лестнице, Кира сжала зубы. Здесь пахло спиртом и страхом.

Стены холла были усыпаны детскими рисунками. Проходя мимо, Кира зацепилась взглядом за рисунок некой Яны, 5 лет, где она нарисовала дом с крестом на крыше и себя вокруг взрослых в белых халатах.

Помимо воли по спине Киры пробежались мурашки, а желудок скрутило. Она судорожно вздохнула и закашлялась.

Неприветливая медсестра распределила её в третью палату. Кира толкнула дверь и в ужасе замерла. В её голове, почему то было представление палаты как зарубежных фильмах, но то, что она увидела, повергло её в ужас.

Четыре занятые койки с металлическим изголовьем, к которым, казалось, будут приковывать больных, чтобы не рыпались. Лысая девочка лет десяти приветливо махнула Кире. Рядом кто-то, отвернувшись к стене, укрылся с головой.

Мама вошла следом за Кирой, таща тяжелую сумку с вещами, и поздоровалась со всеми.

Кира осмотрела палату, и вдруг до неё стало доходить: она будет терять здесь драгоценное время?

Нет!

Если ей осталось совсем немного, то она не хотела лежать здесь! Нет! Ни за что! И вдруг понимание, что она больна раком ударило с такой силой, что ноги Киры подкосились, и она схватилась за кровать! Осознание, что она умирает, толкнуло её в грудь, и Кира сделал шаг назад.

– Нет, – прошептала она.

Она не готова умирать! Не готова!

– Нет, – громче сказала она и замотала головой.

– Ты что-то сказала, милая? – мама достала из сумки вещи и аккуратно сложила на свободную койку.

А Кира, задрожав всем телом, сделал еще шаг и вдруг обернувшись, побежала.

– Ты куда? – крикнула ей вслед мама.

А Кира бежала, не зная куда. Она все бежала. Она хотела оказаться где угодно, только не здесь.

За ней словно гналась стая волков. Едва каясь пальцами перил, она сбежала по лестнице. Легкие разрывало огнем. Она едва сдерживала кашель, опасаясь, что ее догонят.

Она все бежала, бежала пока разрывающая боль в груди не сковала легкие. Хватая ртом воздух, она закашлялась так сильно, что, казалось, выплюет все легкие на тротуар.

Прохожие, с опаской посматривая на нее, обходили ее десятой дорогой.

Она хотела спрятаться. Все равно где. Кира сжала обрызганные кровавой слюной кулаки и заставила себя идти дальше.

Телефон в кармане зазвонил. Кира вздрогнув, достала его из кармана кардигана. Звонила мама. Кира отбила и, спотыкаясь, побрела дальше.

Она застегнула кардиган на пуговицы и, вздохнув, посмотрела на вновь звонивший телефон. Мама все пыталась связаться с ней. В очередной раз Кира отбила звонок.

Слабость атаковала ее. Кира увидела неприметную лавочку в кустах сирени и рухнула на нее.

До этого дня она все не теряла надежду, что это была какая-то ошибка, что все чудесным образом станет как раньше, но безжалостная реальность, которая не считалась с ее планами на жизнь, обрушилась на Киру.

Она струсила. Поддалась панике. “Мама меня убьет”, – сокрушительно вздохнула Кира. У нее было два варианта: или она вернется, извинится и начнет лечение, или…

Рука сама собой потянулась к телефону. Мама звонила не переставая. Сверху посыпались СМСки: “Где ты?”.

Увидев имя “Артур” в списках звонков, она нажала на значок вызова.

“Пииии… пииии… пиии….” – приложив трубу к уху, она взволнованно слушала гудки. По ту сторону что-то щелкнуло, и прозвучал заспанный голос Ари:

– Ало.

– Ари, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты можешь меня забрать?

По ту сторону что-то зашуршало. Молчание затягивалось. Кира догадывалась, что обидела его в предыдущий их разговор. Она была слишком резка. Но ей было так обидно и так плохо, что ей в ту минуту захотелось сделать больно кому-то другому, и сейчас она раскаивалась.

– Что случилось? – бесцветно произнес он.

– Я… – Кира замолчала и, судорожно втянув воздух, всхлипнула.

– Где ты? – громче спросил он, явно услышав что девушка плачет.

Кира объяснила, где находилась и положила трубку.

Волнение нарастало. Телефон с выключенным звуком не переставая мигал – мама все продолжала звонить, а Кира, оглушенная реальностью, все не могла прийти в себя.

Надежда, что все это сон взорвалась как атомная бомба, снесла подчистую надежду на спасение и оставила после себя только пепел и радиацию.

Желудок скрутило. Кира спрыгнула со скамейки и присела у кустов. Её вывернуло желчью, но сразу стало легче.

Злость охватила ее. “Почему я? Почему? Я ведь всегда была правильной девочкой! Я ведь всегда выполняла все, что говорили родители. Я хорошо училась! Почему? Почему я? Для чего я вообще тогда родилась? Чтобы умереть, так и не начав жить?”

Ногти Киры до крови вцепились в ладонь.

“Это несправедливо. Какой-нибудь пьяница или наркоман доживает до старости, а я даже до восемнадцати могу не дожить?

Почему я? Почему?”

Внутри Киры все клокотало от гнева на мир. Не выдержав, она подскочила и стала расхаживать взад вперед.

Она так погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как пролетело время.

Ари позвонил. Кира только поэтому не выключала телефон.

Она выбежала к подъехавшему такси.

Кира кинулась в объятия Ари. Он изумленно замер и, сомкнув руки на тонком теле девушки, погладил её по голове.

Он был ошарашен.

Он ездил с семьей к бабушке и дедушке в деревню, поэтому не звонил Кире. Да и честно говоря, он боялся ей звонить. Что он мог дать ей? Он уже забрал ее первый поцелуй. Ари понимал, что через несколько недель уедет, а она останется. А вдруг она влюбится? Если он и хотел с кем-то замутить, то на одну ночь, но никак не связываться с девственницей. Шли дни, но Ари все чаше вспоминал Киру. Она стала его навязчивой идеей. Вернувшись в город, он не выдержал и позвонил ей. Но когда она отказалась от его свидания, Ари думал, что больше никогда не увидит Киру, что она его отвергла.

А тут ее звонок. Это было приятной неожиданностью.

Когда Кира немного успокоилась, Ари отодвинул её тонкое тело и заглянул в покрасневшие глаза. Её искусанные заалевшие как маков цвет губы манили его, и он накрыл её губы своими. Она шумно втянула носом воздух и медленно ответила на поцелуй. Солоноватый привкус поцелуя еще оставался на губах, когда они отпрянули друг от друга.

Кира вскинула руку к губам и улыбнулась. Артур этого и добивался. Губы дрогнули и растянулись.

– Нет такой беды, которую бы не исправил поцелуй, – его голос, словно единственный луч надежды во тьме, успокаивал Киру. Рядом с ним она словно оставляла все проблемы позади и становилась обычной девчонкой, у которой самой большой проблемой был выскочивший прыщ на лбу.

Солнце било в глаза. Ари надел солнечные очки. В стекле отразилась Кира. Она даже себе самой показалась такой тонкой, щуплой, больной, что разом откинула все плохие мысли и улыбнулась еще шире.

“Ари не должен ни о чем догадаться. Если он узнает о моей болезни, он не захочет гулять со мной. Ари уедет через три недели на тренировки и последующие соревнования в Москву и их связь оборвется”.

Ей не надо будет рассказывать, что она больна. Он не будет плакать о ней. Это просто курортный роман. Роман, что был Кире необходим как воздух сейчас.

– Я просто поссорилась с мамой… Прости. Я не должна была тебя отрывать от твоих занятий.

– Да я ничем не был занят, – соврал он. Кира хмыкнула и многозначительно посмотрела на полосы от складок простыни на правой щеке.

Такси все еще ждало на дороге.

– Поехали на пляж! За город. Где пусто и безлюдно! – предложил он и потянул Киру в такси. Девушка, не сопротивляясь, кивнула.

Они запрыгнули на заднее сидение такси, и Ари подтянул Киру к себе поближе. Он не допытывался, что случилось, и Кира была благодарно ему за это.

Телефон в руке замерцал. Фотография мамы высветилась на экране. Раздраженно Кира отбила и нажала на кнопку выключения телефона.

Ари уловил это, поднял бровь, но ничего не спросил.

– Больше всего в Москве я скучаю по морю, – тихо произнес он. – Знаешь…, это удивительно. Не скажу, что сильно любил купаться или загорать, но когда переехал, словно кто-то отрубил часть меня. Я и не догадывался, как мне будет не хватать соленого воздуха, наполненного умиротворением и каким-то вечным спокойствием.

– Море будет до нас и будет после. Оно будет вечно… – прошептала Кира и посмотрела на показавшуюся полоску моря.

Ари тоже посмотрел на горизонт поверх головы Киры. Такси повернуло, и море скрылось, но ненадолго.

Апрельское солнце вышло из-за тонких облаков и ослепило своей яркостью и теплом. Машина остановилась. Молодые люди вышли. Соленый бриз подбросил волосы Киры и пощекотал лицо и руки.

Облако вдруг игриво прыгнуло на золотой диск солнца и накрыло пляж тенью.

Взгляд наполненных сочной травой глаз остановился на горизонте. Ветер поднимал волны и теребил юбку платья Киры цвета солнца. Белая пена брызгала во все стороны, ударяясь о камни. Чайки пронзительно кричали над головой.

– Как же я люблю море, – Ари глубоко втянул воздух в легкие и, скинув с себя куртку, расстелил её на камнях для Киры, а сам сел на слегка пригретые солнцем камни.

Кира присела рядом. Солнце выглянуло из-за облака, заставив прищуриться.

Ей стало легче. То ли это волшебство присутствия Ари, то ли море и солнце помогли. Она втянула соленый воздух в больные легкие и смогла искренне улыбнуться.

Кира вспомнила мысль, что пришла ей в голову в такси: ведь и правда, море было до неё и останется после. И если задуматься… каждый из нас когда-нибудь умрет. Было бы так замечательно прожить жизнь и умереть ни о чем не сожалея лет в сто, но ведь столько людей умирают так и не дожив и до тридцати в автомобильных катастрофах, в пожарах, несчастных случаях, а сколько детей еще младше самой Киры.”

Ведь у неё могли забрать жизнь внезапно, сразу… но дали время.

На глаза накатились слезы. Кира отвернулась, чтобы Ари не видел.

Именно здесь, у размеренного мягкого шума прибоя, у аромата водорослей, соленой воды и нагретых камней она, наконец, до последней капли осознала, что с ней происходит.

Она умирала. И это было реальностью. В груди еще жгло от бега и это не давало усомниться в этом.

С каким-то отрешенным пониманием, Кира подумала, что если болит, значит, она еще жива.

Спрятавшись за ширмой волос, которые от порыва ветра вздымались и били по лицу, Кира быстрым движением вытерла скатившуюся слезу и, натянув улыбку, повернулась к Ари.

Всего три недели. Разве это много? Кира хотела прожить обычной жизнью этот маленький срок.

Невидящими глазами девушка смотрела на горизонт вместе с Ари. Рука юноши скользнула по подкладке куртки и накрыла её тонкую ладонь.

– Море и любовь исцеляют душу, – улыбнулась Кира, чувствуя себя первый раз за десять дней кошмара хорошо. Она прикрыла глаза. Ветер ласкал кожу лица. – Я бы хотела, чтобы меня кремировали и развеяли над морем, тогда я ведь стану частью такого большого и величественного организма. Я продолжу жить, просто в другом качестве… Моими словами будет ветер, моими руками волны, глазами будет небо, а поцелуи мои будут лучи горячего солнца.

Ари изумленно обернулся к Кире.

– Ты странная… О таком еще рано думать.

Кира рассмеялась и влажными глазами посмотрела на Ари.

– Ты прав. Вдруг на философию потянуло.

Кира подняла взгляд, и утонула в полных жизни глазах Ари. Он наклонился и накрыл её губы своими.

И Кира вдруг поняла, почему рядом с Ари ей было так хорошо – он был ее живительным источником. Он словно ей давал жизнь, и она чувствовала себя нормальной, обычной, здоровой.

Они лежали на полном гравия берегу. В объятиях друг друга они забылись.

Вдруг живот Киры забурчал так громко, что изумленно они отпрянули друг от друга. Кира зарделась и отпустила глаза.

Она и забыла, что прибыла в больницу натощак, ведь у неё должны были взять кровь на анализ.

– Я не завтракала.

Ари громко рассмеялся и его смех, подхваченный ветром, разнесся по всему побережью. Чайки подхватили его смех и понесли дальше.

– Прости, я должен был подумать, что ты можешь проголодаться. Здесь, правда, ни одного ларечка… Выше я вроде магазин видел. Я сейчас сбегаю.

Ари резко подскочил на ноги и побежал. Кира проводила взглядом его фигуру и, обхватив колени, грустно улыбнулась.

– Что я должна сделать, чтобы не умереть? – спросила она в никуда. – Если я стану ходить в церковь, ты продлишь мне жизнь? Или надо помогать в благотворительном фонде для животных? Что мне надо сделать, чтобы хотя бы прожить до двадцати?

Кира не знала кого спрашивает. Честно говоря, ей было все равно, кто откликнулся бы на ее предложения.

Кира смахнула накатившуюся слезу и поджала под себя ноги.

– Хотя бы не полгода, а год. Пожалуйста!

Но никто не отвечал. Волны продолжали размерено лизать гальку, чайки горланить, ныряя за рыбой в воду и победоносно выпрыгивая с добычей.

Миру было все равно. Она была одной из миллионов таких же людей, как и она. Просто ей не повезло.

И вдруг она попыталась представить мир без себя. Но как ни старалась, это не выходило.

Мир и без неё самой? Это даже в голове не укладывалось! Словно весь мир был порождением её сознания и не будь её, все просто померкнет, исчезнет, станет бессмысленным.

Но ведь это было не так.

Ничего ведь не изменится… Ничто никуда не денется. Солнце так и продолжит вставать на востоке и садиться на западе. Все будут жить дальше, словно Киры никогда и не существовало. Она ведь ничего не успела сделать в этой жизни. От нее ничего не останется.

Только родители будут страдать. Кире было сложно представить, как это терять единственного ребенка.

Мама, папа… Что будет с ними? Кира надеялась, что они справятся.

Утром, вдали от городских пляжей, когда ни одной души не было на пляже, Кире показалось, что она никогда не видела море таким. Словно оно прислушивалось к окружающему миру. А мир прислушивался к нему.

Все замерло вокруг.

Кира почувствовала себя лишней здесь при разговоре двух великих разумов: моря и неба.

Кира бросила камень в воду. Подпрыгивая, он оттолкнулся от глади воды один раз и, булькнув, нырнул в воду.

Она не могла отрицать, что боялась. Ей была страшна неизвестность. Что будет там? Кира просто растворится, сольется воедино с великим разумом или же останется Кирой. Сможет ли она наблюдать за родными?

Ей было так страшно! А умирать это больно?

Пусть это будет не больно.

У нее осталось совсем мало времени.

Кто бы мог подумать, что болезнь перевернет ее преставление о жизни, о планах на будущее и отфильтрует все ценности жизни. Осталось лишь только самое главное. Самое важное. На остальное не было времени…

Кира подошла к самой кромке воды. Легкие волны, пытаясь поймать её за щиколотку, тянули свои мокрые руки. Брызги осыпались на ноги.

Кира стянула кеды, капроновые колготки и кинула их на камни. Ветер, подхватив их, швырнул в воду.

– Ох! Черт! – воскликнула Кира и, сняв кардиган, забежала в воду.

Выжав и раскинув колготки на камнях, она обернулась к морю.

Холодные волны ласкали подошвы, замораживая и унося с собой печали и тревоги. Глядя на бескрайнее море, Кира, поняла, что её время на исходе. Что отныне каждое мгновение её жизни было бесценно.

В конце концов, все умрут. И все эти бессмысленные копошения, непонятнее цели, что она ставила в течение жизни, все обиды и беды, что когда-то казались концом света, превратились в пыль.

Она никому ничего не должна. Ни родителями, ни друзьям, никому другому.

Единственное, обязательство было перед самой собой: быть счастливой. Почему ей это никто не сказал в самом начале пути в этом мире? Она столько времени упустила…

Кира провела ногой по воде. Пена, морская вода, сражаясь, ударили и брызнули на юбку. Кира улыбнулась шире и завязала юбку узлом. Вскинув руки, она провела ими по воздуху. Вскинула ногу, разбрызгивая пену.

Шум волн убаюкивал, стихающий ветер кусал мокрые ноги, а Кира танцевала.

Ари замер. Кетчуп с хот-дога капнул на камни. Тонкая фигура вырывала столп брызг. В желтом платье, она была живым воплощением солнца.

Волосы вскидывались, развевались, отражая лучи. Она улыбалась, и от этой улыбки почему то сердце Ари сжалось.

Он вдруг перестал дышать. Кира была так красива. Ари не встречал еще настолько живых людей.

Она закружилась и резко остановившись, подняла на него полные солнца глаза. Ари резко выдохнул.

Заметив его, Кира улыбнулась шире и наклонила голову вбок.

– Магазин оказался куда дальше, чем я рассчитывал. Ты не заскучала?

Взъерошенный, раскрасневшийся, с капельками пота на висках Ари был еще красивее. Короткие русые волосы блестели в лучах солнца. Прикосновение солнца к белой коже раскрасили румянцем нос и лоб парня.

Отстраненно Кира подумала, что и у нее должно быть согрело лицо и теперь оно пойдет веснушками, но какая к черту разница.

Кира перевела взгляд на хот-дог, и взгляд её разом поменялся. Выхватив его из рук Ари, она вгрызлась в булочку.

Она ела хот-дог в первый раз за несколько дней проголодавшись по-настоящему. Она не замечала, что нос и щеки были в кетчупе с горчицей. Кира открыла апельсиновый сок и с удовольствием отхлебнула.

Наглые птицы, заинтересовавшись хот-догом, стали горланить еще громче. Голуби, смешно дергая головой, подошли ближе. Кира отломила кусок булки и кинула птицам.

Началась драка. Неизвестно откуда взявшийся воробей вырвал кусок и взмыл в небо. Кира проводила его глазами и задержала глаза на голубом небе.

Она ведь всегда думала как это? Уметь летать. Самый наглый голубь взлетел и хотел выдрать остатки хот-дога из рук Киры.

– Кыш. Кыш, – замахал руками Ари, а Кира рассмеялась и кинула остатки хот-дога птицам.

Улыбаясь, она проследила за птичьей дракой и обернулась к Ари.

Лицо Киры было измазано в соусах. Юноша вскинул руку и вытер уголок ее рта. Кира замерла и вскинула на него глаза.

– Я хочу спрыгнуть с парашютом, – неожиданно даже для себя самой произнесла Кира. Брови Ари взлетели. Он расширил глаза и подавился. – Не составишь мне компанию?

Ари в ужасе смотрел на Киру и не мог понять шутит она или нет. Нет, она не шутила. Она говорила в серьез.

– Ты меня пугаешь.

– Ну, если струсил и тебе слабо… – подняла она бровь и хитро улыбнулась. Капля кетчупа с другой стороны хот-дога Ари упала ему на ногу. Кира вытащила салфетку из пакета и вытерла соус.

Она пыталась взять его на слабо, так же как и в день их знакомства. Ари помнил к чему могли привести такие вот: “слабо”. Но он подумал, что Кира говорила о каком-то теоретическом прыжке в будущем, которого могло не произойти.

– Хорошо, – легко согласился Ари, не восприняв ее предложение всерьез.

– Отлично, – еще шире улыбнулась она, вытащила из кармана телефон и включила его. Пришла куча СМСок от мамы, но Кира даже не стала их открывать. Пролистав несколько записей, она вдруг приложила телефон к уху.

– Добрый день! Можно записаться на прыжок с парашютом? Два человека. Инструктаж два часа? Завтра? Есть места на сегодня? Подождите, сейчас спрошу. – Кира зажала микрофон и посмотрела на Ари. – У тебя есть на сегодня еще планы? Есть места на сегодня.

Ари расширил газа и в ужасе открыл рот. Он даже не успел ничего сказать, как Кира уже произнесла:

– Да. Мы согласны. Подъезжать к двенадцати? Отлично.

Глаза Киры загорелись дьявольскими углями. Ари сглотнул вставший в горле ком.

– Сможешь мне одолжить до завтра восемь тысяч? Я тебе завтра верну. Просто не хочу домой заходить, – потупила она глазки и его челюсть отвисла от такой наглости.

Кира как раз копила на новый телефон и у нее была небольшая сумма, но какой к черту телефон?

Кира знала, что выглядела в глазах Ари чокнутой, но больше не было времени для того, чтобы волноваться о том, что подумают другие. Она не боялась прыжка, ведь смерть не стреляет два раза в одну точку.

Ари сглотнул. Он жутко боялся высоты. Даже вид из квартиры на десятом этаже вызывал у него панический ужас. Конечно, он ставил себе цели побороть свой страх когда-нибудь, он же мужчина. Он же не должен бояться. Но Ари точно не в ближайшее время собирался разбираться со своими фобиями.

Но тут Кира уже вызывала такси и считала деньги в кошельке.

– Ээээ, я не уверен, что хочу сегодня прыгать с парашюта, – произнес Ари.

Кира оторвалась от подсчитывания купюр, что мама дала ей на всякий случай в больницу.

– Ты боишься? – хитро воскликнула Кира.

– Не то что бы, – нервно засмеялся Ари. – Может хотя бы не сегодня.

Глазам, которыми она посмотрела на Ари, однозначно мог позавидовать кот из мультика “Шрек”. Ари замялся, не зная как отказаться, ведь он не хотел показаться трусом.

Подъехало такси. Кира прыгнула на заднее сидение, а Ари еще не до конца осознавая, на что подписывается сел рядом.

Глава 5

Вызов

Они ехали. Ари все больше нервничал. Он ничего не мог с собой поделать. Было вообще глупо соглашаться на эту авантюру.

Но он не мог опозориться перед Кирой. Как бы он сейчас сказал, что боится высоты? Да и не может быть, чтобы так быстро можно было договориться о прыжке с парашюта! Ари представлял себе, что чтобы прыгнуть с парашюта надо пройти обучение с недельку или хотя бы пару дней, но никак не пару часов перед прыжком!

Он надеялся и был почти уверен, что прыжок сорвется и ему не придется позориться перед Кирой.

Колеса такси зашуршали по гравию, и они остановились пред воротами в аэродром. Кира резво побежала к охраннику у входа и весело махнула Ари рукой, чтобы он подошел ближе. А ноги Ари стали ватными. Ведь он так не волновался даже перед выходами на ринг. Там он чувствовал возбуждение, легкое волнение, жажду победы и еще он хотел, чтобы быстрее все началось.

Кира подхватила его под локоть и повела вперед.

Инструктаж прошел как в тумане. Ари заторможено кивал, когда ему говорили что надо делать, если не дай Бог не раскроется парашют.

А сам он все думал: “В какой же я ..опе!”

Все завертелось, закрутилось и вот они уже стояли у входа в маленький самолет. Ари с нескрываемым ужасом смотрел, как инструктор давал последние наставления.

Отстраненно Ари подумал, что держится молодцом.

Он перевел взгляд на Киру, что взволнованно мяла руки. Ари не хотел разочаровывать Киру. Она ему нравилась, и как бы он отказался от прыжка, если она была настроена решительно? Обратной дороги уже не было.

Да и с другой стороны, он узнать насколько же он сможет далеко зайти?

Внутри нарастала паника, которая появлялась каждый раз, когда он летал на самолете. И конечно, это раздражало его, но он всегда брал себя в руки, сжимал зубы и шел дальше.

Возможно, прыжок с парашюта сломает этот барьер в его голове. Если у него, конечно, не случится сердечный приступ. Ари нервно хмыкнул.

Когда Кира предложила прыгнуть с парашюта, то он подумал, что она не серьезно. Но не прошло и трех часов, как он стоял напротив самолета. Внутри груди все внутренности трясло. Руки дрожали, и Ари скрестил их на груди.

Он опустил глаза на сосредоточенную Киру. Она утонула в выданной экипировке. Нервно Кира закусила губу.

То, что она тоже волновалась и переживала, придало Ари сил.

– Может, сбежим пока не поздно? – наклонился к ней Ари. Он не желал выдавать свой страх, но, все же, не сдержал дрожь в голосе.

– Что, струсил? – усмехнулась Кира, но глаза её были расширены от ужаса. Ари отвернулся, готовый задушить её и себя за то, что не смог сказать ей “нет”.

Сейчас он понял, что делал это не для того, чтобы понравиться девушке, да и глупо было это делать только ради нее. Он делал то, что всегда умел: он ломал себя, заставлял делать то, что не хотел, он испытывал себя на прочность. Это была его сильная сторона.

Они вошли в самолет, и сердце ударило в грудь. Обратного пути уже не было.

Двигатель самолета загудел. Маленький кукурузник скрепя железом набрал скорость и с каким-то надрывом взлетел. Ари вцепился в скамью. Еще немного и он упадет в обморок.

Профессиональный боксер готов был упасть в обморок от страха перед прыжком с парашюта.

Кира вцепилась в рюкзак и, прикрыв глаза, тяжело дышала. По ней было видно, что она жутко боялась, но решимость, вызов, что были в её глазах, заставили Ари взять себя в руки.

Он не понимал эту сумасшедшую девчонку. Иногда она казалась ему чокнутой, но его тянуло к ней.

Самолет завис в восьмистах метрах над землей. Ари нервно оглянулся на Киру. Дверь распахнулась. Ветер хлестал по лицу.

Первыми пошли их соседи по несчастью: двое молодых людей. Хотя несчастными они не выглядели. Они прыгали не первый раз, но первый раз прыгали поодиночке.

Кира нервно схватила руку Ари. Юноша поднял глаза с их сцепленных рук и увидел на её лице улыбку.

– Все будет хорошо, – прошептала она одними губами, спустив защитные очки на глаза. Она встала и направилась к куску неба, что виднелся. Инструктор, с которым она должны была прыгать в тандеме, пристегнул ее к себе. Кира махнула рукой, и они сделал шаг вперед.

Сердце, затрепетав, забыло как биться.

Она зажмурилась, ощущая, словно все внутренности от испуга выпрыгнули из неё. Щелчок и их подбросило, ремни больно врезались в плечи. Кира распахнула глаза и обомлела: небо, земля, море – все смешалось. Воздух бил в грудь и раскачивал их. Горы вдалеке выглядели словно нарисованные, маленькие; море на горизонте сливалось с небом и невозможно было понять где их граница. Небо казалось таким близким, что еще немного и его можно было потрогать.

И здесь казалось все возможным. Кире казалось, что она свободна! Что у неё появились крылья.

Она совершенно здорова, она всемогуща! Она смогла преодолеть себя, и сделала то, о чем всегда мечтала.

Она птица, она человек. Она небо и земля. Она все сущее на земле и в то же время ничего.

Земля стремительно приближалась.

Кира моргнула, понимая, что осталось всего несколько секунд до приземления. Она сгруппировалась и неумело выставила ноги.

Кира ударилась о землю и, не удержавшись на ногах, упала бы, но инструктор смог удержать ее. Парашют огромным одеялом лег рядом. Инструктор отстегнул Киру от себя, и девушка упала на колени. Ноги отказались слушаться. Кира закашлялась, но с улыбкой кинула взгляд на небо. Перевернувшись на спину, она спустила защитные очки и заворожено посмотрела на небо. Там было так прекрасно!

Сердце все еще оглушительно стучало в висках.

Кира следила за спускающимся парашютом, и счастливая улыбка окрасила её лицо.

– Я это сделала! Я это сделала! – закричала она что есть мочи и закашлялась так сильно, что еще немного и выплюнула бы все внутренности.

Вытерев кровь с улыбающихся губ, она проследила, как инструктор свернул парашют, и побрела по полю в сторону аэродрома.