Читать книгу Любимый мой бывший - Анастасия Шерр - Страница 1

ГЛАВА 1

Пятнадцать лет назад:

Холодный ветер трепал мои волосы, а Стас крепко прижимал к себе, пытаясь закрыть от сквозняка. Соседка приняла нас за местных воришек и вылетела из-за угла с длинной палкой, по всей видимости, собираясь ею отходить «поганцев».

– Ой! Полька? Стасик? Вы, что ли? Тьфу ты, испугали до усрачки! Опять по углам мыкаетесь? Забирал бы ты уже её, сколько можно прятаться? Дети их уже в школу должны ходить, а они всё от мамки бегают! Ну дела-а-а-а…

Мы молча выслушали тираду удаляющейся восвояси тёти Тони, прижались друг к другу теснее.

– Вот! Видишь? Все уже пальцами тычут! А ты до сих пор мать свою двинутую слушаешь!

– Не начинай.

– Полин, я против. Ну сама подумай, как мы видеться будем? Ты в Москве, я в Торжке. У меня работа, у тебя учёба. Как ты, вообще, себе это представляешь? – Стас еле сдерживался, чтобы не сорваться на скандал и я его понимала.

Самой тошно до невозможности и плакать хочется. Но разве могу я спорить с матерью? Она меня убьёт, если не поеду в Москву. Ну или день и ночь станет выговаривать, какая я неблагодарная дрянь, а она старалась, все свои старые связи разворошила, лишь бы меня непутёвую впихнуть в институт. Уж лучше пусть сразу убьёт.

– Ну-у-у-у-у, Трофимов, – подёргала за куртку, встала на носочки, чтобы дотянуться до его обветрившихся, красных губ. – Ну не будь таким! С одной стороны, мать, с другой – ты. А мне что делать прикажешь? Я же не могу разорваться. Она мне всю жизнь испортит, если не поеду.

– А мне что делать, Поль? Ты же знаешь, я не могу отца одного оставить и уехать с тобой! Он сам даже до туалета дойти не может!

– Может и правда… Стоит подождать немного?

Стас вздохнул, зарылся руками в свои густые кудрявые волосы. Тут же схватил меня за руку.

– Я что-нибудь придумаю, слышишь? Не отпущу тебя одну в Москву!

– Стас…

– Придумал! Я женюсь на тебе! А что? Тебе восемнадцать  уже, мне – двадцать. Пора же, – он смотрел с надеждой, которая жгла меня, словно раскалённое железо.

Может и пора… Только моя мать так не считает. Она вообще на дух не выносит Стаса. Называет его нищебродом и всячески мешает нашим свиданиям, а недавно и вовсе заявила, что если я забеременею от него, она меня насильно на аборт потащит. Нет, мама не против того, чтобы я вышла замуж. Она против Стаса. Будь на его месте какой-нибудь богатенький дурачок, она бы даже помогла его «окрутить». Такая моя мама…

Разумеется, отказать ему не смогла. Сердце начинало ныть и кровоточить, стоило мне подумать об отъезде.

Решили всё же поговорить с мамой и отложить мою учёбу до того времени, как у Стаса всё наладится. Правда, моя родительница совершенно не была настроена на изменение своих планов из-за какого-то «нищего придурка», о чём не постеснялась сказать Трофимову в лицо. Он же, в свою очередь, пообещал матери, что похитит меня и мы обе знали, что Стас не врёт.

Именно из-за опасения, что это действительно произойдёт, мать отправила меня в Москву уже на следующий день после скандала. Села в такси вместе со мной и сама посадила на поезд, чтобы я не вздумала сбежать. Забрала мой телефон и я даже не смогла написать прощальное сообщение.

Стас искал меня в Москве, уверена в этом. Он не мог не искать. Мой Стас… Он никогда не сдавался и шёл до победного конца.

Увы, моя мать побеспокоилась о том, чтобы мы больше не встретились. Даже письма, которые я отправляла Трофимову по почте, он не получал. Мать призналась в том, что перехватывала их, уже когда я была замужем за Вадимом.

Нет, я не по любви вышла замуж. По приказу. Как и всё, что я делала и делаю всю свою жизнь. Как хотела моя мать. Лишь она знала, что лучше для дочери, проецируя на меня свои несбывшиеся мечты. А я слушалась. До последнего выполняла все её указания с точностью и беспрекословным послушанием. Правда, выходить за Успенского я не хотела и долго упиралась. До тех пор, пока не узнала, что он женился на моей школьной подруге. Разумеется, предательством это не считала. Я сама исчезла без следа и винить Стаса в том, что позабыл обо мне, не могла.

Но боль разрывала грудную клетку в клочья и я выла по ночам в подушку несколько месяцев. Потом всё прошло. Не так чтобы совсем и без следа, но уже не корчилась от страданий. А после замужества и вовсе не до того стало.

Вадим очень сложный человек и каждый день, прожитый с ним, как движение на минном поле. Иногда мне казалось, что я просто взорвусь и погибну. Но прошло время, а я смогла смириться и с этим.

Каждый день смотрела в зеркало, пытаясь узнать в той холодной незнакомке себя, но не узнавала. Она другая, она не я. Не та жизнерадостная, солнечная девочка, которую держал в своих объятиях Стас.

Холодная стерва. Ну или фригидная сука, как иногда величает меня нелюбимый супруг. Он просто не в курсе, что я умею быть влажной и страстной для того, кого хочу. А он не тот, кого хочу.

Впрочем, со временем мы научились жить вместе и извлекать из этого пользу. Я тратила деньги Успенского, а он прикрывал свои чёрные делишки искусственной картинкой счастливого брака. Все довольны, пусть и несчастливы.

Так было до одного дня. Дня, который изменит сразу несколько судеб.

ГЛАВА 2

Наши дни:

– Полина! Я дома! – голос мужа услышала даже сквозь музыку и поспешила выключить стерео.

Он не любит громкую музыку. Не любит, когда кто-то шумит. Он вообще мало что любит, но музыка у нас под особенным запретом. Иногда мне даже жаль его. Не иметь радостей в жизни, кроме денег, власти и любовниц – это, должно быть, очень печально.

– Привет, – отложила новое платье и накинула халат.

Прошло столько лет, а всё не могу привыкнуть к тому, как он смотрит на меня. Его взгляд страшный, голодный, словно подумывает сожрать. До мурашек. И эти мурашки не от возбуждения.

– Куда-то собираешься? – поддел платье за бретельку и демонстративно сбросил его на пол.

– Хочу увидеться с подругами.

– В этом?

Да, платье немного откровенное. Возможно даже, слишком откровенное. Только я и раньше не скромничала в выборе нарядов, с чего начинать сейчас?

– Да, в этом. Что-то не так?

– Что-то? Да оно больше открывает, чем скрывает!

Ясно. Дражайший супруг сегодня не в настроении и решил поиграть в ревнивца.

– И что? Тебя это заботит?

Верхняя  губа дёрнулась, как случалось всякий раз, когда он бесился.

– Мне плевать, но если мою жену в таком виде увидят журналисты, я тебя задушу этой тряпкой!

А мне плевать на тебя и твоих журналистов. На папочку с мамочкой твоих и на электорат. С высокой башни плевать.

– Мы будем в закрытом клубе и…

– Почему ты ведёшь себя, как тупая малолетка, а? – двинулся в мою сторону, а я попятилась назад. – Ты назло мне всё это делаешь, да?

Если честно, да. Но я не признаюсь.

– Вадим…

– Заткнись! – хватает меня за руку, тащит к себе, а я упираюсь изо всех сил, потому что знаю, что последует дальше. – Просто заткнись!

– Не надо! Прошу! Вадик!

Он ухмыляется по-садистски радостно.

– О-о-о-о, я уже Вадик, да? – и замахивается кулаком, а я прикрываю руками живот.

Нет,  он не ударит по лицу. Он умеет бить так, чтобы не оставалось следов, но я корчилась от адской боли. Именно так погиб мой неродившийся малыш.

Муж опускает руку, склоняет голову набок.

– А что, может пора отдавать супружеский долг?

Слёзы бесконтрольно катятся по щекам, а я умоляю его остановиться. Уж лучше бы избил, чем это… Вы скажете, что секс с супругом это не страшно? Что ж, добро пожаловать в мой мир. Мир, полон отвращения и мучений, как физических, так и моральных.

А затем он будет пыхтеть на мне, врезаясь в сухую промежность своим маленьким, дрябловатым членом, его пот будет капать мне на лицо, а я не открою глаз, пока всё это не закончится. Он задрожит, как в припадке, громко что-то простонет и завалится рядом. Облегчённо вздохну и под его храп тихонько выйду из комнаты.

*****

В клубе очень шумно и я не понимаю, что здесь делаю. Вокруг снуёт разношёрстная тусовка, начиная с малоизвестных актёришек и заканчивая крупными шишками. Последние, правда, как и я, засели по кабинкам. Долбит музыка, дурацкие огни слепят. Не знаю, чем этот клуб отличается от остальных клубов. Заоблачными, понтовыми ценами и словом «закрытый»? Ах да, ещё отсутствием камер видеонаблюдения, чтобы сильные мира сего могли спокойно трахать своих девок (а иногда  не девок), да нюхать наркоту. Это и есть столичная элита? Никогда бы не подумал, что всё настолько банально.

– Может выпьем, ты какой-то напряжённый, – моя спутница сбрасывает с плеч накидку и остаётся в шикарном платье, но, как по мне, немного излишне откровенном.

Зачем наряжаться шлюхой, если знаешь, что тебя и так сегодня выебут? Женщины. Странные они.

Изначально я не собирался развлекаться в столице. Вообще ненавижу этот город. Когда-то он отобрал у меня единственную, ради которой жил. Прошли годы, а я так и не научился жить без неё. Каждый день всплывают в памяти её длинные волосы и тёмные глаза, полные чувств. Голос нежный и сладкий. И не сотрутся они из памяти, как бы не пытался забыть, вычеркнуть из жизни, переступить и пойти дальше. Она занозой в груди засела и уже не вырвать оттуда. Разве что, вместе с внутренностями.

Да, я уже не тот сопливый паренёк, что любил до одури, до безумия. Теперь я умею ценить то, что имею и не гоняюсь за призрачным счастьем. Но сука-боль сидит во мне и не проходит. Не наступает ремиссия, даже частичная. Я сросся с ощущением пустоты.

Официант принёс выпивку и лимон, а я, махнув внушительную порцию коньяка, взглянул на Татьяну. Пышногрудая брюнетка, длинноногая. Красивая. Но на этом всё. Ничего больше. Пустота. Мы оба понимаем, что большой и чистой любви не случится. Я выцепил её, как шалаву, на улице, чтобы  скоротать вечерок и завершить его в гостинице под её стоны. Она согласилась на это, потому что я обещал отблагодарить. Вот и всё.

Я давно уже так живу. Просто удовлетворяю естественные потребности, как заложено природой, но чувствовать больше не умею. Словно Полина вырвала и забрала с собой мою душу, отвечающую за эти самые чувства. И в какой-то степени я ей благодарен. Жить на инстинктах гораздо продуктивнее и спокойнее. Так никто не вонзит тебе в спину нож, не предаст, не вытрет о тебя ноги. Отличный  жизненный урок.

– Расскажешь о себе? – Татьяна подсаживается ближе, кокетливо поправляет бретельку платья, видимо, этим самым пытается обратить моё внимание на свою шикарную грудь.

Да, согласен,  похвастаться есть чем.

– А зачем? – улыбаюсь ей, но девушка, похоже, сообразительностью не блещет от слова «совсем».

– Ну как… У нас же свидание. Так принято.

Принято. Да, действительно. Многие живут по неписаному закону «так принято» и даже не задумываются, что следуют  навязанным правилам других, при этом не имея собственного мнения. Безликое, убогое стадо. Ими можно управлять, как марионетками, а они и рады плясать под дудку того, кого умнее их, могущественнее или хотя бы имеет свой взгляд на элементарные вещи.

– А тебе это интересно? – задаю вопрос, от которого у девушки, судя по озадаченному выражению лица, плавится последняя извилина. – Ну ладно, забудь. Женщинам не полагается думать о серьёзных вещах, у вас хорошо получаются другие, не менее нужные вещи.

Таня принимает мои слова за комплимент, игриво стреляет глазками и, немного нервничая, поправляет волосы.

Пустышка. Но красивая, чего уж там.

Алкоголь пробуждает во мне похоть, опускаю взгляд на стройные, загорелые ноги девушки. Протягиваю руку и Татьяна безоговорочно вкладывает в неё свою. Вот так и гибнут молодые девчонки, доверяя незнакомцам. И всё ради денег. Охренеть же просто!

Мамаша Польки так же ради бабла дочку отправила в столицу. Не подходил им нищий паренёк, который мог предложить только свою любовь дурацкую. Интересно, что старая сука сказала бы сейчас?

А я искал её… Три года искал. Потом немного остыл.  Окончил институт и понял, что не живу без неё, без девочки моей сладкоголосой. Снова искал. Ещё год просрал, но так и не нашёл её.

А что я, собственно, мог тогда? Бродить по учебным заведениям Москвы, спрашивать на улицах, раздавать листовки с её фотографией. От этого толку мало, особенно если ищешь человека в мегаполисе. Это же как иголку искать в стоге сена.

Сейчас я мог бы её найти. Мог бы, но не стану. Мы давно чужие люди и тот факт, что я до сих пор помню каждый изгиб её тела, каждый глубокий взгляд, достающий до сердца, не значит, что она хотя бы имя моё сможет произнести. У неё давно другая жизнь. По словам её суки-мамаши, она замужем давно. Скорее всего, я даже не узнаю её на улице, располневшую, беременную четвёртым ребёнком и живущей  уже совсем другими интересами и мечтами. Так к чему всё это? Уж лучше я обманываться буду и думать, что она до сих пор вспоминает меня, как нечто лучшее, что было в её жизни.

Так мне легче. Так от ярости и боли не загибаюсь.

Татьяна что-то шептала мне на ухо, но я не вслушивался. Целовала шею, ласкала тёплыми пальчиками грудь в вырезе рубашки, но прикосновений почти  не чувствовал.

Опять накрыло. Так случается каждый раз, когда долго думаю о Поле. Когда пытаюсь представить, как бы оно было, если бы мы тогда успели сбежать и пожениться. И снова все внутренности наизнанку от кровавой, адской агонии.

– Извини. Мне звонок сделать нужно, – спихиваю девицу со своих колен, поднимаюсь с дивана.

– Что? Сейчас? – она раскраснелась, глаза вожделением горят, а мне смотреть на неё неприятно. Даже не встанет теперь. И пытаться не стану.

Убираю её со своей дороги и выхожу в душный зал. Срочно нужен свежий воздух. Не стоило сегодня пить. Этот проклятый город меня убивает. Как только приезжаю сюда, так сразу крыша едет. Иду по улице и думаю, была ли здесь Поля? Проходила ли по этому тротуару? Заходила ли вон в тот магазин? А может она была здесь всего пять минут назад, а я не успел… Или прошёл мимо неё. От этих больных мыслей начинается мигрень, а мозг отказывается включать логику. И я бросаю машину, иду дальше по улице, всматриваюсь в каждую длинноволосую шатенку, надеясь узнать в ней Полину. Больной идиот.

На улице по-весеннему прохладно и мне становится легче. Камень в груди не исчезает, но становится меньше и я снова могу дышать. Запрокидываю голову вверх, смотрю на звёзды и снова кадры из далёкой юности полосуют тупым лезвием сознание. Мы с Полькой так же на звёзды смотрели. Лежали на влажной холодной траве и молчали. Нам даже молчать друг с другом было по кайфу. Абсолютное доверие, понимание с полуслова.

– Извините, у вас зажигалки не будет?

От этого голоса пронзает сразу всего миллионами острых игл. Я чувствую эту боль почти на физическом уровне и, закрыв глаза, мотаю головой. Нет, её нет. Это галлюцинации. Не может быть. Скорее всего, коньяк был палёный. Или девка мне что-то подсыпала. Сейчас я готов поверить во всё что угодно, только не в то, что за моей спиной стоит ОНА.

– Нет. Не бывает такого. Хрень какая-то, блядь…

– Простите? – её голос совсем не изменился. Всё такой же ласковый, нежный.

Поля… Полька моя.

Рвано выдыхаю и резко поворачиваюсь к девушке, отчего она испуганно отскакивает назад, а потом, прищурившись, вглядывается в моё лицо.

– Стас? – покачнулась, оперлась о стену и взгляда от меня не отрывает.

Узнала. Всё-таки узнала.

– Здравствуй, Полина. Вот так встреча… Неожиданно, – улыбаюсь криво, а сам моргнуть боюсь, вдруг исчезнет мираж и я снова очнусь в своей пустыне. В своём аду.

Она изменилась. Но не настолько, чтобы не узнать. Стала чуть стройнее, взрослее, но всё так же красива. До сумасшествия. За считаные секунды изучаю её одежду и мне не нравится то, что я вижу. Моя Полина никогда бы не надела это шлюховатое платье. Никогда бы не просила у незнакомца прикурить. Да она и не курила. Раньше.

Но в остальном передо мной всё та же девушка, что всю мою жизнь загубила. Что сердце моё в фарш превратила. Она. И это не галлюцинация.

– Идём, – беру её за руку и увожу прочь из долбанного притона, а Полина лишь покорно следует за мной, ни о чём не спрашивая.

Только смотрит на меня с неверием, словно сомневается, что я настоящий. Я, честно говоря, сам не уверен, что это не очередной сон, очнувшись от которого, сдохну от разочарования.

ГЛАВА 3

– Неужели это ты? – водила пальцами по его лицу, не верила, что это не сон. – Ты нашёл меня… Стасик…

Он сильно изменился. Стал более мужественным, крепчал. Черты лица стали грубее. Он всё так же красив, но теперь без юношеской смазливости, по-мужски.

– Я не искал тебя, Поля, – своими холодными словами возвращает меня в реальность и так мне больно падать, что хочется кричать.

Как же не искал? Нашёл ведь!

– Не искал? – повторяю растерянно, а Стас немного отстраняется, рукой по лицу своему проводит, вздыхает тяжело.

– Искал, Поль. Но давно перестал. Я несколько лет бродил в поисках… А потом устал. Ты знаешь, как это, просыпаться каждый день с одной мыслью – а вдруг повезёт? Вдруг именно сегодня тебя, наконец, встречу? А потом засыпать вечером с мыслью, что, возможно, этого не случится никогда. Ты хоть представляешь, в каком аду я варился? – хватает меня за руки, склоняется и целует, жестко, жадно, словно ему жизненно необходимо ощутить вкус моих губ.

Мне так точно необходимо. Кажется, если сейчас отпрянет, то умру, не выдержу больше ни секунды без него.

Столько лет я вспоминала о нём изо дня в день и теперь, когда мечта осуществилась и он рядом, во мне воскресла давно погибшая девочка, что так сильно его любила. Она тянет к нему свои изломанные, окровавленные руки, молит обнять её, прижать к сильному мужскому телу и больше не отпускать.

– А как же твоя жена? – чуть отстраняюсь, смотрю в его глаза синие, как летнее небо.

– Какая жена? – хмурит густые брови, видимо, ещё не пришёл в себя. – Нет у меня никакой жены и не было никогда.

– Но мне мама сказала…

– Сука твоя мамаша! – рычит, а я узнаю в этом взрослом, грозном мужчине своего вспыльчивого, сумасшедшего Стаса. – А теперь встречный вопрос. Ты замужем?

Как бы не хотелось сейчас его разочаровывать, всё же киваю и Трофимов бьет кулаком по рулю. Тут же поворачивает ключ в замке зажигания и с визгом покрышек срывается с места.

Ничего больше не спрашиваю, лишь наблюдаю за ним, изучаю каждую морщинку, каждую черту и понимаю, что рядом со мной сидит хищный, могущественный зверь. Не тот амбициозный мальчишка, в которого когда-то влюбилась без памяти, а один из сильнейших мира сего. Об этом говорят и его машина премиум-класса, и дорогая одежда, и даже парфюм, от которого кружится голова и между ног становится влажно.

Получается, мать наврала? Ну конечно же… Она ведь всегда умела манипулировать людьми. А в особенности слабохарактерной дочерью, которая никогда слова против не смела сказать. Ей ведь так нужно было заиметь «выгодного» зятя. И плевать, что последний никогда не был мною любим. Плевать ей, что жизнь мне исковеркала. Она же теперь живёт так, как хотела всю свою жизнь. И неважно, что ценой красивой жизни стало счастье собственной дочери.

Наверное, я именно поэтому до сих пор не хочу детей. Боюсь, что стану такой же… Сломаю своему ребёнку жизнь и даже не замечу, как он страдает.

– Куда мы едем? – спрашиваю у Стаса, хотя, по большому счёту, мне всё равно.

Даже если он меня сейчас увезёт на край земли. Лишь бы этот сон не прерывался. Как можно дольше видеть его.

– В гостиницу, в которой я остановился, – и коленку мою рукой своей большой сжимает.

Ползёт выше, под платье. Царапает кожу массивным браслетом золотых часов, а я запрокидываю голову, развратно раздвигаю ноги и слышу чей-то стон. Кажется, мой.

Пальцы Трофимова уверенным движением отодвигают трусики в сторону и чуть проникают в меня, поглаживая, растирая влагу моего желания.

Хватаю его за запястье, сжимаю бедрами, но движения Стаса не подвластны контролю, а во взгляде его, что направлен на пустынную дорогу, огонь горит. Он обещает испепелить и меня в своём пламени, а я, как доверчивая, глупая бабочка лечу на этот огонь и спасения нет.

*****

Затаскиваю её в номер и, пригвоздив к стене, поднимаю за талию, заставляю обхватить меня ногами. Полина выгибается, как кошка и я даже сквозь рубашку чувствую на плечах острые коготки. Голову кружит, сводит с ума её близость, запах, что не выветрился из моей памяти даже за пятнадцать лет.

Как грёбаный наркоман я жил все эти годы, корчась и воя от ломки по ней. А сейчас рискую загнуться в один момент от передозировки. Но всё равно её мало. Голодно и хочется большего.

Губами пожираю её, впитываю в себя запах её кожи и оставляю свои следы. Ме?чу её, как взбесившийся зверь, чтобы никто не смел тронуть после меня.

Слушаю её стоны и как имя моё повторяет и рычу от того, что, наконец, в моих руках она.

– Не отпущу больше, слышишь меня? – кусаю её шею, а Полина кричит, растворяясь в нашем сумасшествии.

Сдираю лиф платья вниз, жадно хватаю ртом острый, розовый сосок одной груди и стискиваю пальцами второй.

Полина потирается промежностью о мой пах и, вздрагивая, кончает. Будь на её месте любая другая женщина, я бы засмеялся, но сейчас сам готов спустить в штаны, как неумелый подросток.

Пока этого не произошло, расстегиваю брюки и, сдвинув её промокшие насквозь трусы, наконец-то, врываюсь во влажную, тесную глубину.

Хриплый стон, то ли мой, то ли нет, и яростно бурлящая в венах кровь. Взор застилает пелена болезненной похоти и я вбиваюсь в неё, как озверевший маньяк.

Останавливаюсь, когда понимаю, что уже давно кончил, а Полина повисла на мне безвольной куклой.

ГЛАВА 4

Затянувшись сигаретным дымом, выпустил его вверх, повернулся ко мне.

– А дети есть? – вопрос вполне ожидаемый, но отчего-то всё равно стало безумно больно.