Читать книгу Пророчество для Зэ - Анастасия-Василиса Михайловна Лебедева - Страница 1

Часть I «Пророчество»

Глава I

Гортензии струились по холму пышными разноцветными шапками с оттенками от бледно-зеленого до ярко-лилового. Воздух после дождя был наполнен свежестью. Тучу унесло к горизонту, и была надежда, что она не вернется, дав солнышку высушить землю и порадовать её обитателей. Обитателей земли или, по крайней мере, этого конкретного места улучшение погоды радовало. Не радовало оно отдельных представителей высших существ, которые и в хорошую погоду склонны предаваться меланхолии, изысканно по-английски называемой «сплином», отесанной современной цивилизацией до обыденного, совершенно не возвышенного и даже какого-то неуважительного слова «депрессия».

К этой категории отдельных представителей Зэ относился условно, то есть хандрил эпизодически, выходил из этого состояния безболезненно, если, конечно, не злоупотреблял горячительными напитками. А когда злоупотреблял, главное было – найти в себе силы и по примеру героини по имени Скарлетт из известного романа сказать: «Завтра с этим будет покончено». Если завтра наступало и рассвет не был слишком мутным, Зэ своё слово держал.

Зэ – конечно же, сокращенное от «Тио Жозэ» (дядюшка Жозэ). Кличка к нему прилепилась случайно. Пребывая в состоянии сплина, он «нагрузился» в ресторанчике с одноименным названием (Да, да! Ресторан так и назывался «Зэ»), где завсегдатаи, присутствовавшие при этом историческом событии, с выпученными глазами показывали на него пальцем, стонали, умирая от разрывов непрекращающегося смеха: «Смотрите, это – Тио Зэ. Это – он! Как похож! Воскрес из мертвых, чтобы в своем ресторане напомнить о себе! Ха-ха, никто не желает сразиться с ним на кувшинах?»

Из этих выкриков Зэ сделал вывод, что его предшественнику Тио Зэ было около тридцати лет и что он был совсем не дурак выпить. Позже Зэ узнал, что смерть Тио Зэ в молодые годы спасла заведение, управляемое кое-как, от разорения, а новый хозяин, сохранив название, повел дела по-другому, разрешая напиваться посетителям, но не себе.

Подойдя к возрасту Иисуса Христа, Зэ рассуждал о том, что до тридцати лет человек нуждается в истине, поэтому все в молодости становятся правдоискателями, за что, естественно, и страдают. Перешагнув этот рубеж и обойдя Голгофу стороной, человек больше нуждается в вере, поэтому люди становятся спокойнее, живут надеждой, за правду-матку не борются, утешаясь мыслью, что справедливость когда-нибудь восторжествует, всё тайное откроется, зло понесет заслуженное наказание, и искренне верят, что если это не произойдет при их жизни, то точно – после.

Смущало в незатейливой философии маленькое обстоятельство, а именно: в чем смысл его собственного существования? Зэ размышлял над смыслом жизни постоянно, но результаты мысленных потуг были мелкими и несуразными, как мальки на прогретом солнцем песчаном дне возле берега: и в руках не подержишь, и на сковородку не положишь.

Озарение случилось неожиданно: вдруг он понял, что жизнь дана ему неспроста. Есть глубокий смысл, тайное предназначение, которому суждено сбыться. Правда, тут же внутренний страх посеял в обрадованной душе панику: а вдруг предназначение не сбудется, потому что он элементарно свернул на соседнюю улицу, и Великая Судьба не встретит его, ожидая в сотне метров в параллельном направлении. Если не знать, для чего ты рожден, сложно догадаться, что это твоё.

Возможен даже вариант, что кого-нибудь другого примут за избранного. Приняли же его клиенты ресторанчика за воскресшего Тио Зэ. Как им только такое в голову пришло?! Неплохо было бы раздобыть фотографию легендарного владельца, чтобы понять, действительно ли они похожи или их похожесть является следствием нахождения посетителей в состоянии принципиальных разногласий с твердыми очертаниями окружающей действительности.

Оставить вопрос собственного предназначения подвешенным в воздухе было неудобно, к тому же он засел занозой в голове, изготовленной, по-видимому, из твердых пород дерева. Следуя выработанной годами привычке, Зэ сам себе дал слово: «Завтра с этим будет покончено!»

Озарение было вчера, сегодняшний день наступил быстро и неотвратимо, уподобившись сроку погашения по кредиту. Зэ так и подмывало заняться решительными действиями, поэтому, посмотрев еще раз в сторону, куда ветер понес сине-сизую тучу, он двинулся неспешной походкой по мокрой брусчатке в сторону центра. Там, на площади, он несколько раз встречал актера-шарманщика с небольшим попугаем на плече. Актер издавал дерганые звуки на видавшем виды инструменте, а попугай, получив семечку, вытаскивал из коробочки карточку с пророчеством.

Разум с негодованием топорщился, считая такое решение проблемы не более чем обманным маневром хозяина по раскрытию тайны предназначения, но какой-то другой орган тела в союзе с ленью оказался сильнее. Зэ только ускорил шаг.

11

Однако сегодня ему не повезло. После дождя на площади было мало народа. Шарманщик, если и был, то, испугавшись непогоды, ушел раньше. Зэ остановился у зазывалы, приглашающего в кафе, и спросил про предсказателя, на что получил ответ: «По субботам и воскресеньям. Не желает ли сеньор чашечку кофе и рюмку портвейна? На улице свежо. Можно сесть внутри или на террасе. Один из столиков на террасе свободен».

Зэ, немного подумав, направился на террасу.

Он сразу обратил внимание на трех девиц, расположившихся рядом. Что-то в их внешности привлекло внимание. Потом он сообразил: у них разные лица и прически, но все являются обладательницами больших кривых носов, что делало их похожими на молоденьких ведьмочек. Они дружно тараторили, обсуждая какую-то животрепещущую тему. По восклицаниям он предположил, что девушки обсуждают кулинарные рецепты. Одна громко рассказывала: «Мне нужна была печень. Я пришла к еврею и говорю, давай сюда, старый пень, печень, а то котел кипит, все ингредиенты в него брошены, только печени не хватает. А он мне: «Меньше, чем за две сотни, не отдам!». Подружки дружно залились каркающим смехом. Далее она продолжала: «Куда ты эти две сотни денешь? Ты же их потратить не успеешь!» А он мне отвечает:

– Хочу умереть, раскинув руки в стороны, и чтобы в каждом кулаке было зажато по сотне.

Ответ вызвал новые приступы хохота. «Ничего смешного» – подумал Зэ. Он заказал кофе и портвейн и оглядел площадь, продолжая надеяться, что шарманщик появится. Но площадь была пуста, и Зэ опять вновь стал прислушиваться к соседкам. Рассказчица продолжала:

– Потом подергал жидкую бороденку и иронично так спрашивает, мол, все ингредиенты, говоришь? А кольчатый дракон уже в котле?»

На этот раз хохот крайней к Зэ девушки с браслетом из голубых бусинок перекрыл всех остальных.

– Ох, умора. Не могу больше, ха-ха, кольчатый дракон. Грамотный, видно, еврей попался, классику читал.

Другая её поддержала, насупив страшный носик и поправив с важным видом очки в виде крыльев бабочки:

– Сейчас все образованные. Читают, что попало. Другое дело, что этот мальчишка Уильям был большой выдумщик – надо же ему было написать: «Бросай в котел кровь ехидн, крыло совы и кольчатого дракона!» Ха-ха. Да он сам в жизни хоть один котел сварил?

«Это не кулинарные рецепты, – подумал Зэ, – это картинка из средневековья. Ведьмы обсуждают, как варить зелье».

Его бросило в жар.

«Бред какой-то… Уильям… Уильям… Да это же Шекспир! Да, Шекспир! Помню, ведьмы варят зелье в «Макбете». Был ли там кольчатый дракон?» Гаджет недовольно пискнул. Через минуту Зэ нашел в тексте пьесы рецепт зелья, где фигурировали печень еврея и кольчатый дракон.

«Это актрисы, – заключил Зэ. – обсуждают театральную постановку. Надо заказать ещё рюмку портвейна, а то мерещится всякое».

Солнце спряталось, наступило затишье, какое обычно бывает перед грозой. Ветер переменился, туча возвращалась, чтобы еще раз похозяйничать в городе.

Рюмка портвейна, потом другая оказали свое благотворное действие, согревательной благостью разбежавшись по груди. Зэ показалось, что даже сердце успокоилось и начало биться ровнее. Мысли выбрали новое направление, и Зэ просто следовал за ними. «Если это актрисы, – думал он, – то они могут быть знакомы с шарманщиком, все актеры друг друга знают. Не исключено, что в одном театре играют. Сколько театров на городок? Раз, два и обчелся».

Выбрав удобный момент, когда в обсуждениях за соседним столиком образовалась пауза, Зэ с извинениями обратился к сидевшим, направив взгляд на девушку с браслетом из голубых бусинок.

– А зачем он Вам понадобился? – спросила она, чуть растягивая слова и кокетливо моргая длинными ресницами.

– Я … это… гм… в общем, хотел узнать о своем предназначении. У попугая карточки с пророчествами. Вернее, у шарманщика… Попугай вытаскивает карточки, а на них написаны пророчества.

Девушки переглянулись. Та, которая была в очках, с твердостью в голосе, как бы убеждая собеседниц в правильности того, что она говорит, выдала:

– Мы за него. Мы Вам поможем. Девочки, нельзя оставлять Зэ в неопределенности в роковой момент, когда его судьба сама стоит на распутье и не знает, куда направить колеса колесницы жизни.

– Вы знаете, как меня зовут?!

– Даже если бы не знали, можно было бы предположить, потому что Вы так похожи на Тио Зэ в минуты его лучших импровизаций.

Зэ закусил губу – Тио Зэ был чрезвычайно популярен среди жителей города. «Так, сконцентрировались, помогаем молодому и симпатичному юноше», – фраза вызвала веселый энтузиазм.

– Тебе суждено, – страшным голосом начала первой девушка с браслетом из голубых бусинок, сделав при этом эффектную паузу, – очень скоро влюбиться в девушку.

Остальные, услышав фразу, остальные прыснули со смеху.

– Да, да, ничего смешного, – стараясь не сорваться с выбранной тональности, продолжала она. – Хочешь узнать приметы этой девушки?

– Хочу, – как-то неуверенно ответил Зэ, а про себя подумал, что это какое-то странное предназначение.

– Эту девушку узнать просто: она носит браслет из шариков лазурита на левой руке.

Громкий хохот потряс стол. Зэ показалось, что завибрировали не только ножки стола и чашки с блюдцами на нем, но и воздух на террасе. Эти завихрения каким-то магическим образом отозвались на улице, у тротуаров маленькие вихри начали закручивать в снопы подсохшие листья и мелкий мусор. Недалеко послышались раскаты грома.

– Дамы, серьезнее! – скомандовала та, которая носила очки и, видимо, была старшей в иерархии.

Две девушки дружно достали из косметичек зеркала, обычные, в которые смотрятся, когда нужно подвести бровь или накрасить ресницы. Третья вместо него использовала оборотную блестящую сторону телефона. На улице стемнело, туча надвигалась, и сомнений в том, что будет ливень, не оставалось. Редкие прохожие спешили спрятаться под крышу. Официанты сгрудились у барной стойки в дальнем углу заведения. Последняя из посетительниц на террасе – грузная бабуля с палочкой из магазина ортопедических товаров, тяжело сопя и раздвигая стулья, как паровой катер, пытающийся плыть против течения, – вырулила с террасы, поглядывая на сумрачное небо, и скрылась внутри ресторана.

Зэ с легкой тревогой посмотрел на небо. Еще несколько минут и пойдет дождь. Терраса была открытой, но девушки не собирались перебираться внутрь. Они вполголоса бормотали слова, периодически поглядывая друг на друга. Зэ с удивлением обнаружил, что у зеркал вдруг появились темно-зеленые и коричневые отростки, которые шевелились…

«Это мне кажется», – подумал Зэ. – «Они не могут двигаться, их вообще не может быть». Но отростки двигались. Некоторые достигли такой длины, что обвивали запястья у девушек и, подобно диковинным витым браслетам, ползли вдоль рук, осваивая сантиметр за сантиметром новое пространство.

Первые тяжелые капли с нарастающим шумом атаковали террасу.

– Вижу! – вдруг вскрикнула девушка в очках.

– Я тоже, – присоединилась вторая.

– Начинаю, – твердым голосом, перекрывая шум дождя, сказала третья. – Слушай внимательно:

Суждено тебе, Зэ, пройти тропинкой извилистой,

Заглянуть в глаза подлости, обмануть зависть,

Спастись любовью к прекрасному

И самому стать Спасителем …

Дождь усилился. Зэ непроизвольно встал.

– Каким Спасителем? Как Иисус? Спасителем человечества? Я стану Сыном Божиим? Я стану вторым Мессией?

– Первым, в своем роде, – девушка с браслетом оторвалась от зеркальной поверхности и, подарив ослепительную улыбку, повторила последние две строчки предсказания:

Спастись любовью к прекрасному

И самому стать Спасителем …Ада!

Здесь она хохотнула, как-то по-старчески, в отвратительной гримасе. Зэ показалось, что во рту у неё не белые жемчужные зубки, а частокол черных гнилых обломков. Сверкнула молния, совсем рядом разряд прошил мокрую стену дождя. Яркий всполох осветил площадь. Зэ увидел, что девушки пропали. На столике остались недопитые коктейльные стаканы, из которых, будто в замедленной съёмке, крупные капли выбивали фонтанчики белесой жидкости. Только сейчас он почувствовал, как холодные струйки воды противно стекают за шиворот и бегут по спине вниз. Он развернулся, шлепая по террасе, и прошел до входа в зал ресторана.

– Не желает ли сеньор еще чашечку кофе и рюмку портвейна? На улице свежо, – услышал он, когда вытер лицо услужливо поданной кем-то салфеткой.

Официант привычным движением положил на столик, около которого остановился Зэ, счет за портвейн и три коктейля.

– Да, спасибо, – Зэ оторопело смотрел на позицию в счете «Три коктейля» и прикидывал: «Ведьмы или артистки? Или ведьмы-артистки?!».

Глава II

Что может быть прекраснее доброй женщины и бокала хорошего вина? Что может быть прекраснее хорошей женщины и кувшина доброго вина?

А если спросить по-другому? Что может быть прекраснее красивой женщины и красивого вина? А разве вино бывает красивым?

Да, бывает. Но, как и любая красота, требует особой подготовки. Для такого таинства надо большой пузатый бокал поставить на чистую скатерть. Приготовить декантер, немного подержать его над паром или налить толику кипятка, затем насухо вытереть. Смахнуть пыль с бутылки, разлитой этак лет за пять–десять до твоего рождения, и осторожно начать выкручивать пробку. Орудовать штопором придётся нежно, как будто ввинчиваешь металл в слоеный торт, слой за слоем. Тянуть вверх аккуратно. Все эти годы пробка стояла на страже вина, которое желало вырваться наружу. Она собой прикрывала огненные желания и обжигающие порывы. Она пыталась выдать себя за стенку дубовой бочки, которая добавляет в цвет золотистые оттенки, подражая великому солнцу. Стала хрупкой и непредсказуемой. Каждая крошка, упавшая с пробки в горлышко, – это частичка, не желающая расставаться с обществом, в котором прошли ее лучшие годы. Крошки не тонут, они плавают на поверхности, как бы в последний раз прощаясь со всем, что им было дорого, пока стальной и безжалостный рыцарь по имени Серебряное Ситечко не разлучит их навсегда.

В теплом декантере вину хорошо и свободно. С широкой поверхности сосуда оно начинает дышать полной грудью. Живительный кислород мириадами молекул врывается в спальню спящей принцессы и будит её, тормошит и требует насытиться им. Немного погодя красивая винная принцесса просыпается и открывает глаза. В этот момент архиважно, чтобы первое, что увидели её глаза после долгого сна, были солнечные лучи.

Покачивая пузатый декантер с боку на бок, волнуя рубино-багровую гладь, мы невольно даем возможность вину показать свою красоту, и оно не упускает представившейся возможности, густо насыщая себя золотыми искрами. Струя, капризничая, льется в бокал. Кажется, что он ещё больше раздувается от важности. Еще несколько кругов по бокалу бежит волна, и наступает момент истины: «Что может быть прекраснее красивой женщины и красивого вина? Ничего!»

Зэ откинулся на диване и, наслаждаясь видом колыхающихся холмиков в бокале, вспоминал известного поэта, посвятившего вину и женщинам сотни великолепных строк. Вино – друг. С ним можно поделиться, погрустить, убить время. А можно ли с ним посоветоваться? Нет. Оно безмолвно, значит, не ответит. Нужен друг из племени прямоходящих и говорящих.

Нельзя сказать, чтобы у Зэ не было друзей. Были. Но одно дело – занять денег до получки, а другое – посоветоваться по жизненно важному вопросу. Ситуация тоже была из разряда странноватых. Хотел узнать своё предназначение, а три девицы за пять минут это предназначение сварганили, не отрываясь от своих личиков в зеркалах. Может, зеркала волшебные? Волшебные зеркала бывают в сказках, в единственном экземпляре, а не на улице в центральной части города в количестве трех штук, причем одно из них – встроенное в современный телефон. И есть разница, если спрашивать, как в известной сказке: «Я ль на свете всех милее…», ожидая комплимент, который зеркало выдает по ситуации или как запись на автоответчике, или вопрошать о судьбе и грядущем. Во втором случае, безусловно, более сложная задача.

Размышляя о говорящих зеркалах, Зэ вспомнил одноклассницу Татьяну, которая, если он не ошибался, закончила педагогический вуз и преподавала русский язык и литературу. Номер телефона нашелся в записной книжке на букву «К». «Почему он был записан на букву “Кˮ?» – Зэ не знал. Даже если предположить, что раньше была какая-то ассоциация, то теперь она пропала. Возможно, более простое объяснение – на странице с буквой «Т» не было места.

На встречу Татьяна согласилась быстро и даже не опоздала. Кафе было небольшим и уютным. Заказывая кофе и пирожные, Зэ лихорадочно прикидывал, с чего начать разговор, чтобы не напугать собеседницу. О том, что он будет выглядеть странно, он не сомневался, но не хотелось, чтобы заподозрили в болезни психического толка.

Татьяна сама прервала паузу, рассказала о делах, немного о личной жизни, больше про работу и детей, которых учила. Сообщила, что едет на филологический форум в Португалию. В рассеянности Зэ слушал мелодичное щебетание про двухнедельную поездку, про схожие сюжеты в русских и португальских сказках, про её блог в сети о точках соприкосновения устных архаичных сказаний и исторических событий.

Наконец, она выговорилась и Зэ решился.

– Слушай, – сказал он, – а тема говорящих зеркал имеет что-нибудь общее с исторической основой русских сказок?

Татьяна кивнула.

– На самом деле упоминания о волшебных зеркалах настолько частые, что говорить о видовом фольклоре только одного народа нельзя. Во всех развитых этнических системах есть явление, которое мы называем сказки. В сказках есть волшебные предметы, не обязательно зеркала. Есть блюдечко с голубой каемочкой: золотое яблочко катается, свет божий показывает. Можно в котел плюнуть и увидеть, где кто находится. Можно птицу озадачить, чтобы повыше поднялась и благодаря этому увидеть то, что нужно. Есть любители настроить себя, как программу в телевизоре, и во сне видят желаемое. Можно с солнцем, луной и ветром поговорить.

Зэ с трудом улавливал тонкости сказочных технологий, но делал вид, что уверенно следует по фарватеру магических течений в фольклоре.

– В общем, форма значения не имеет. Главное, что можно дистанционно наблюдать за интересующим объектом: его прошлым, настоящим и будущим. При разборе получается, что наблюдение в реальном времени самое сложное, высший писк в сказочных технологиях. Что было с кем-то в прошлом и что будет в будущем, естественно, туманном, выяснить проще. Элементарные гадания дают достаточно правдивую картину. Другой вопрос, в какую словесную форму они облачаются. Погадать можно точно, а описать увиденное, не потеряв смысла, не каждый профессионал способен.

– Точно, точно! Словесная форма иногда бывает слишком причудливой, – сказал Зэ, вспомнив последнюю строчку пророчества самому себе. – А почему в реальном времени наблюдение сложнее всего?

– Из-за отсутствия соответствующих волшебных возможностей. Вспомни, если идет отслеживание объекта в реальном времени, то звука нет, картинки затуманиваются, процессы статичны. То есть можно понять, где кто сейчас и с кем, но без детализации.

– А будущее?

– С будущим все зависит от того, кто транслирует увиденное. В голову к пифиям не заглянешь, да и в котле можно разное увидеть и по- разному изображение интерпретировать. Повторюсь, многое зависит от точности словесного выражения того, кто дает предсказание, и способности адресата правильно понять суть того, что ему сообщается предсказателем.

– Слушай, а если бы тебе предсказали, что ты станешь вторым Мессией, с чего бы ты начала? – Зэ из скромности естественно умолчал о том, что предсказание не заканчивалось словом «спаситель».

Как человек, воспитанный на культурной закваске, называемой «борьба добра со злом», Зэ, естественно, ставил себя на сторону добра. Если суждено стать спасителем Ада, даже если спасение непреднамеренное и против своей воли, то получается почти явный переход на сторону врага.

Татьяна, нисколько не смутившись вопросом, сказала:

– Начала бы … с конца. Съездила бы посмотреть на место, где меня будут погребать, и где я буду возноситься.

– Это … м-м-м … В смысле, в Иерусалим, в храм Господа?

– Нет. Храм Господа занят. Там же был первый Мессия. Двум Мессиям в одном месте как-то не по-христиански. Надо и другим место оставить, если по-доброму.

– Тогда как?

– Просто. Каждому Мессии по своему храму: первому – в Иерусалиме, второму – где-нибудь еще.

– Я далек от мысли, что где-то стоит свободный храм, посвященный Господу, и ждет своего Мессию.

– Ошибаешься. Храм Господа за две тысячи лет существования нашей религии копировали изрядно. Надо подумать… Есть, например, Ново-Иерусалимский монастырь в Истре. Насколько я знаю, после Никона на него никто не претендует. Построен он по точным чертежам, привезенным из Иерусалима. Специально делегацию с рулеткой направляли в Святую Землю и строили один в один. Да много чего еще было по христианскому миру! Где ещё? Вот, кстати, посмотри. – Татьяна достала из малиновой кожаной сумочки экскурсионный проспект и помахала перед носом Зэ. – В моей поездке в Португалию запланировано посещение Храма Господа в Тумаре, построенного тамплиерами по образу и подобию Храма Господа в Иерусалиме. Точно знаю, что первый Мессия в Португалии никогда не был, так как вознесся лет этак за тысячу до этого. Две тысячи лет назад и Португалии самой не было. Налетай, занимай, пока место свободно… Слушай, а пока не вознесся, могу попросить тебя об одном одолжении?

– Одолжении?

– Видишь ли, мне сегодня нужно пойти на деловую встречу, а вечером уже темно, к тому же район не из спокойных. В общем, мне нужен сопровождающий мужчина. Сможешь?

– Сделаю все, что в моих силах, если там меня не будут распинать на кресте большими коваными гвоздями и тыкать копьями.

– Обещаю, этого не будет. Просто хочу в последнюю неделю перед отъездом по максимуму завершить накопившиеся дела.

– Перед отъездом?

– Да, я же еду на конгресс в Португалию.

– А-а-а, вспомнил, по филологии.

По дороге Татьяна рассказала историю про кражу редкой книги из библиотеки, которую теперь через третьи руки о.на пытается получить обратно, чтобы вернуть в фонд редких изданий. Неизвестный благодетель, убедившись, что речь идет о том самом раритете, который похитили, выкупил раритет у случайного приобретателя и попросил Татьяну забрать книгу. Сама Таня была последней, кто знакомился с книгой до кражи и, по мнению благодетеля, могла узнать оригинал.

Что-то в этой истории показалось Зэ неубедительным, а если правильно подобрать слово – мутным. Он думал, что благодетель – настоящий простофиля. Заплатил деньги заранее. Книгу не получил. Доверил возврат Татьяне, с которой близко не знаком. Нет, сам Зэ Татьяне доверял и знал, что она не обманет. Но Татьяна должна принести книгу в библиотеку, а не благодетелю. Как же последний узнает, что условия сделки выполнены? Как удостоверится? Пойдет в библиотеку и будет спрашивать книгу в читальном зале? Или поверит Татьяне на слово?

– А что за книга? – спросил Зэ, представляя себе манускрипт возрастом пятьсот-семьсот лет в переплете из воловьей кожи с бронзовыми бляхами на боках и медным замком.

– Книга сказок.

– Сказок? – от неожиданности Зэ замедлил ход.

– Да, сказок. В двадцатых годах ХХ века талантливый переводчик Алонсо взял на себя труд перевести португальские сказки на язык. Пока он переводил, неожиданно для себя обнаружил, что многие из них имеют аналоги в русских сказках. Это было удивительно, потому что из-за закрытости португальского общества взаимное проникновение культур было исключено. Он решил издать не просто сборник переводов, а сопроводить португальские произведения русскими, то есть разместил русские народные и португальские сказки попарно. Получилась целая книга, где сюжеты сказок разных народов поразительно похожи. Словно два брата из одной семьи встретились после долгого расставания, расчувствовались и вынимают из памяти картинки совместного детства. Истории похожи как близнецы, и со страниц звучат одинаковые слова.

– Невероятно! – воскликнул Зэ. – История похожа на сказку!

– Да, история, похожая на сказку, про книгу сказок. Такой парадокс! Книга находилась в Ленинской библиотеке, затем пропала. Могу предполагать, что кража случилась в течение последнего года. Я об этом и не догадывалась, если бы не звонок от благодетеля, который позвонил и попросил забрать выкупленную книгу. Почему я согласилась? А я и не знаю…

Глава III

Собираясь на встречу, Зэ посмотрел на карте место, которое было названо благодетелем. Район ему тоже не понравился. Ряд железнодорожных веток пересекал обширную промышленную зону. Заборы извивались рукавами тупиков, заброшенные цеха чередовались со строительными площадками. Однозначно в девять вечера жизнь в этом месте затихала и порядочному гражданину, не искавшему приключений на свою голову, незачем было идти в плохо освещенный лабиринт с последней остановки маршрутного автобуса.

Зэ задумался, что взять с собой на случай непредвиденных ситуаций. Молоток, топор? Как-то неудобно. Вроде столяра не вызывали. Топор навевал определенные ассоциации из «Преступления и наказания». Кусок арматуры завернуть в газету? Банально. А потом, при имеющемся предсказании ему вообще бояться нечего. Как там? «Суждено тебе пройти тропинкой извилистой…». А в промышленных зонах, между прочим, самые извилистые тропинки в городе.

Зэ надел свитер, посмотрел на часы и отправился к назначенному времени к месту встречи. У выхода из метро он издали заметил Таню, которая робко жалась к краю остановки. Увидев Зэ, она повеселела и начала снова щебетать, так что Зэ улавливал смысл её речей через два предложения на третье.

Доехали до последней остановки, вышли одни: к этому времени пассажиров в салоне не осталось. Зэ глубоко вздохнул, глядя, как автобус с рёвом удаляется, и пошел в проход между заборами. Табличек с адресами на заборах не было. Кое-где информационные жёлтые щиты сообщали о том, что здесь ведется строительство чего-то и номер участка такой-то.

Назначенное место представляло собой незастроенный кусочек поляны, оставшейся от времен, когда здесь был поселок. На поляне, поросшей бурьяном, на невысоком круглом холме располагалась скульптурная композиция: девочка в пионерском галстуке держала на коленях раскрытую книгу, мальчик заглядывал через плечо. При тусклом свете одинокого фонаря Зэ увидел, что на гипсовой книге свежей красной краской было написано слово «Сказки», на лбу у мальчика «Саша», а на животе у девочки – «Маркиза А».

«Мы приехали за книгой сказок», – изумился Зэ, но вслух ничего не сказал. Сам не зная почему, скорее всего, чтобы разбавить тягостное ожидание и убить время, он перешагнул через высокую траву, подошел к скульптуре и провел руками по надписям. После буквы «А» в надписи «Маркиза А» неизвестный автор явно собирался завершить начатое, но его отвлекли, и крючок второй буквы остался неоформленным. Зэ обошел произведение социалистического реализма вокруг. На спине у «Саши» обнаружились цифры «7342», как номер на робе у заключенного, только без рамочки. Надпись была свежая, потому что он испачкал палец. Невинный лопух отделался двумя пыльными листами, чтобы избавить новоявленного ценителя скульптуры от масляной краски.

Темнота сгущалась. Таня постоянно поглядывала на часы. Было начало десятого. Если встреча должна была состояться, то курьер запаздывал. Таня молча придвинулась ближе к спутнику. Зэ предложил ждать под фонарем, так как откуда бы ни пришел человек, он быстрее увидит их на освещенном месте. По пути Таня наступила в лужу, под ногой что-то хлюпнуло. При свете фонарика она начала рассматривать пострадавшую босоножку и от неожиданности вскрикнула: обувь была испачкана краской темно-красного цвета.

Зэ ухмыльнулся и ободряюще сказал:

– Я испачкал палец на руке, ты – на ноге.

Очередной лопух потерял несколько листьев, пока Зэ вытирал кровавые разводы и приводил босоножку в порядок, встав, как верный рыцарь, перед дамой сердца на одно колено.

Прошёл почти час, никто и не появился.

– Он не придет, – сказал Зэ. – Будем ждать звонка от благодетеля. У тебя нет его телефона, так ведь?

– Нет, а откуда ты знаешь?

– Предположил. Все так нелогично, как бывает только в квесте для командной игры. Бывают подсказки, бывают загадки на логику, сообразительность и время. Цепь событий начинается и рвётся, начинается и не завершается. Есть благодетель – нет связи с ним. Есть книга – ее уже нет. Есть курьер, но он не приходит. Надо ждать, что будет дальше. Задача любого квеста – дойти до конца. Ещё будут подсказки, вот увидишь.

На конечной остановке с проблесковыми маячками стояла скорая помощь. Санитары грузили носилки. Человек на носилках, с наспех обмотанной бинтами головой, стонал и пытался подняться, но ему не давали, пристегивая ремнями. Шофер скорой докуривал сигарету, равнодушно наблюдая за погрузкой.

Зэ подошел поближе.

– Что с ним? – обратился он к шоферу.

– Да, голову на стройке пробил, видно, напоролся в темноте на что-то. Крови много потерял. Подростки играли недалеко в «Гарри Поттера», нашли. Вовремя. Ехать пора, а он уже дважды с носилок соскакивал, какую-то книгу потерял. Рвётся искать…

– Книгу? – Зэ в мгновенье ока оказался у носилок.

– Вы курьер?! Я здесь с Таней. Где книга?!

Взгляд раненого сосредоточился, зрачки расширились. Лицо скривилось от боли, и он выдохнул:

– Маркиза. Ищите Маркизу…

– Какую маркизу?!

– Маркизу… Алло…, – курьер не договорил и потерял сознание. Носилки наконец-то встали на ролики и поехали внутрь кареты скорой помощи. Шофёр выбросил окурок, понимающе кивнул Зэ и отправился заводить машину.

Проводив Таню до подъезда, Зэ добрался до дома и упал на диван, что делал крайне редко. Из известных ему методик релаксации он предпочитал собственную, состоявшую в наблюдении за пауком. Паука звали Кеша, он жил на кухне, личное пространство хозяина квартиры не затрагивал. Зэ наблюдал за пауком, Кеша наблюдал за хозяином. Период взаимного созерцания мог доходить до нескольких часов. Зэ наслаждался покоем, гармоничностью рисунка паутины и видом жирного паука. Через какое-то время приходило умиротворение. Зная, что хозяин не любит суеты, Кеша избегал перемещений в то время, когда Зэ смотрел на него. В награду он получал прихлопнутую муху или бесполезного мотылька.

В своем произведении «Искушения Святого Антония» Иероним Босх, перечисляя все возможные удовольствия, забыл одно из приятнейших – построение логических цепочек. Человек, практикующий дедукцию, в минуты размышлений обзаводится таким количеством гормонов счастья, сколько не всегда можно получить на свидании с любимой.

«Каракули краской на скульптуре из разряда подросткового баловства переходили в категорию улики. Сложно было предположить, чтобы надпись «Маркиза А» на груди девочки не имела отношения к «Маркизе Алло», упомянутой курьером при ответе на вопрос: «Где книга?» Книга действительно была, она сейчас у «Маркизы Алло». Почему у неё такое странное прозвище? Потому, что она постоянно в разговоре часто употребляет слово «алло!»? Или, отвечая на звонок, произносит «алло!» каким-нибудь особым образом? Курьеру пробили голову, чтобы завладеть раритетом. Кто знал о месте и времени встречи? Благодетель, курьер, он и Татьяна. Курьер, кстати, мог рассказать и прежнему хозяину книги, который, получив деньги, мог попробовать вернуть книгу обратно. А кто сделал надпись на скульптурной группе? Курьер, который пришел раньше и от нечего делать упражнялся в каллиграфии? Преступник? Ему-то зачем? Кто-то третий? А если это была не краска, а кровь? Тогда раненый курьер, лишившись книги, пытался донести до нас имя похитителя. Хорошо… А что означают четыре цифры? Курьер знал, что мы придем к девяти. Как ещё он мог сообщить о несчастье? Посланием, написанным кровью…»

Зэ передернуло от хода собственных мыслей. Он позвонил Татьяне.

– Привет, надеюсь, не спишь? Ты босоножку вымыла? Какую, какую? Которую испачкала в луже красного цвета! Да. Чем мыла? Мылом и теплой водой? Как нет? Уайт-спиритом? Это была краска? Точно краска? Пахла краской? Уверена? Мылом не отмывалась, говоришь? Пришлось растворителем. Да-да, понимаю, то есть точно не кровь. Сто пудов, краска. Понял. Масляная краска. Спокойной ночи!

Зэ положил трубку: «Цепь событий начинается и рвётся, начинается и не завершается. Курьер принес банку с краской, чтобы сделать надпись? Тогда получается, что он знал, что на него будет покушение, и знал, кто это сделает. Если знал, почему не избежал нападения? Почему не перенес встречу? Мог и не приходить – остался бы цел и манускрипта не лишился. А второе имя, написанное на лбу у мальчика, – «Саша», – это имя исполнителя? В скульптурной композиции маркиза держит книгу сказок на коленях, а он заглядывает через плечо. Если надпись сделал курьер, то он здорово рисковал. Нападавший мог увидеть надписи, мог найти банку с краской и наступить в лужу. А если бы увидел, то смазать свежие надписи не представило бы труда. Поговорить бы с курьером…».

А с другой стороны, они с Татьяной в первой строчке подозреваемых, если будет официальное расследование. По версии властей, они шли к курьеру на встречу за книгой. Стукнули его камнем по голове, книгу отобрали, а для отвода глаз сделали надписи. Вон и краской перепачкались: у Зэ палец на руке, у Татьяны – босоножка. Господи, хорошо, что не стал брать с собой молоток, а то бы случайным свидетелям было что рассказать у следователя…

Засветился экран телефона. «Это ещё кто?», – подумал Зэ, сдвигая кружок на зеленое поле.

– Зэ, привет!

«Все-таки противный этот Валерьян», – мелькнуло в голове у Зэ. Однокурсника из соседней группы не узнать было невозможно. Бесцеремонность Валерьяна доходила до крайности. В напористости он не уступал сползающему в долину леднику, который в соответствии с железным геологическим законом подминал под себя все мягкое и корёжил всё твердое.

Об оставленных на душе рытвинах и бороздах не беспокоился, продолжая двигаться только в известном ему направлении. На часах почти два часа ночи, а он даже не извинился за беспокойство.

– У тебя есть две фотографии паспортного размера?

– Твои?

– Зачем мои? Твои. Где ты изображен собственной персоной и желательно в рубашке, а не в старом свитере.

– Есть, а что?

– Записывай адрес. Это частная компания «ПСД-сервис» – доверенный поставщик кадров Министерства иностранных дел. Им нужен водитель на два года для посла. Благодарить не стоит. Знаю, что ты без работы. Пока.

– Подожди, для какого посла?

– Нашего, нашего… В Лиссабоне. Некогда. Чао!

Если бы этот разговор состоялся в другое время, через месяц или полгода, Зэ даже бы не подумал связывать намеки Татьяны на совместную поездку и контракт с Министерством иностранных дел. Но сразу после вечера, проведенного вдвоем, когда ещё не выветрился из памяти запах её духов, когда воображаемое чувство опасности и загадочность исчезновения книги продолжали волновать кровь. Такое совпадение. Водителем… и туда же, на край Европы, куда она едет сама. Ничего, что она на две недели, а он на два года. Она сможет к нему ещё приехать.

Из-за предвкушения чего-то необычного и пугающе затягивающего в неизвестность у Зэ засосало под ложечкой. Он встал с дивана, добрел до холодильника, открыл, некоторое время философски смотрел внутрь, потом закрыл, так ничего не взяв, и начал искать две фотографии паспортного размера.

Глава

IV

Сотрудник «ПСД-Сервис» был дороден и строг. Костюм сидел на нём без единой складки. Низко посаженная голова на шее на фоне большого светлого окна создавала впечатление, что хозяина и его костюм отливали из одного материала за один заход, поэтому нигде не осталось ни сварных швов, ни стыковочных звеньев. Посмотрев на заполненную Зэ анкету и замызганные фотографии (кофе пролилось в самый неподходящий момент), кадровик вздохнул, как бы говоря про себя: «Присылают тут всех, кого не попадя», спросил:

– Что Вы знаете о Португалии, друг мой любезный?

Зэ пожал плечами. Вопрос был провокационным и, наверняка, сидящий перед ним господин был знаком с курсом школьной программы по истории. Лучше многих знает историю маленькой страны на краю Европы, и вряд ли Зэ мог удивить его своими знаниями.

Строгий господин буравил Зэ глазами с настойчивостью перфоратора.

Зэ ляпнул наугад:

– Васко де Гама, Магеллан, Кабрал, Камоенс, Колумб…

Низко посаженную голову перекосило, как будто на одну часть головы упала железнодорожная шпала. Губы кадровика издали шипящий звук. Глаза стали чуть больше орбит, в которых они находились.

«Колумб был лишним, – подумал Зэ. – Хотя… э-э-э… он был женат на португалке…»

– Всех соискателей на работу я делю на две категории, – достаточно ровным голосом начал сотрудник «ПСД-Сервиса», справившись с нахлынувшим на него негодованием. – На умных и остальных. К какой категории Вы бы отнесли себя?

– К остальным, – механически ответил Зэ, продолжая думать, был ли Колумб лишним в этой компании или нет.

– Умные люди, – продолжал вещать «костюм без складок» сразу спрашивают меня, что нужно для того, чтобы наше уважаемое внешнеполитическое ведомство снизошло до заключения контракта с упомянутым имярек. А остальные не спрашивают и в итоге не едут в замечательное путешествие.

– А я и так знаю, – довольно опрометчиво заявил Зэ.

– И что же? – низко посаженная голова расплылась в миловидной улыбке.

– Две фотографии паспортного размера.

На этот раз шипение строгого господина длилось в два раза дольше. Затем он изменился в лице и очень тонким, совершенно не подходящим его фигуре и стати голосом начал смеяться: «Хи-хи, хи-хи», как нашкодивший школьник, радующийся удачно подложенной во время перемены кнопке на стул товарища. Отсмеявшись, он слегка откинулся на кресле.

– Хорошо. Я расскажу Вам про Португалию. Забудьте имена и фамилии без букв «ш» и «у», которые мы, благодаря плохим переводчикам с испанского, думающим, что они знают заодно и португальский язык, получили в достатке в нашей литературе. Не было «Васко», был «Вашку», не было «Магеланна» и «Камоенса», были «Магальяйш» и «Камоеш». Да и Колумб был совсем не Колумб. Все они были с шипящими звуками и буквами «у» на конце, потому что, подобно змеям, медленно ползущим и шипящим, трогающим своими раздвоенными «у-образными» языками всё, что попадается на пути, постоянно и везде искали выгоду.

Способы обогатиться были разные, но цель одна – золото или то, что может принести золото. Открывались новые континенты, проливы и острова. Первое, о чем думал мореплаватель, когда его сапог оставлял неровный след на прибрежном песке: «Что я могу поиметь с этого?». Некоторые добавляли: «Во славу короля!» и втыкали штандарт с красивым гербом, но первая часть произнесенного выражения была о себе. Ради наживы не брезговали ничем. Вы думаете, португальцы бороздили моря, питаясь сушеной рыбой и сухарями, постоянно экономя пресную воду, чтобы внести в скрижали науки несколько абзацев о великих географических открытиях? Нет, отнюдь. Постоянно думая о богатстве, они отправлялись в тяжелые далекие плаванья, убивали туземцев и захватывали чернокожих рабов. С мыслью о звонкой монете строили по берегам океанов капитании – это такие укрепленные морские базы – контролировали прибрежные воды, территории и мостили дороги в сельве к серебряным рудникам.

Спросите меня, почему Колумб сбежал от жены и восемь лет жил под стенами женского монастыря в Уэльве.

– Почему? – механически спросил Зэ.

– Потому, что он украл из письменного стола в кабинете тестя, португальского губернатора Мадейры, загадочную карту, где был нарисован путь в Индию. Восемь лет он пытался разгадать пометки на карте, сделанные на арабском языке, и соотнести очертания берегов с известными штурманскими картами. И когда просил корабли у католических королей, обещал им золото, много золота.

С этой мыслью о собственной выгоде через полстолетия одноглазый Камоеш писал вирши в пещере на берегу океана, на этот раз Индийского, совмещая поэзию и службу чиновника пограничной охраны. Нажива правит миром и теми, кто хочет отправиться в путешествие. За последние пятьсот лет ничего в мире не изменилось. Вы согласны с тем, что я говорю?

– Собственно говоря, я на работу пришел устраиваться, а путешествиями занимаются туроператоры, – заметил Зэ, успокоившись от мысли, что Колумб в этой компании был не лишним.

– Я и есть лучший туроператор. Туроператорам и не снились мои возможности. Но это не важно. Вижу, Вы – человек простой, запредельным хитростям и чтению между строк не обучены, поэтому буду откровенен. Как Вы смотрите на то, чтобы свой первый валютный оклад в посольстве переслать мне за оказанные услуги по трудоустройству?

«Не только португальцы ищут выгоду, – заметил про себя Зэ, изумившись подобному предложению, а вслух заявил:

– Если это прописано в контракте, пожалуйста.

На другую сторону головы лучшего в мире туроператора упала вторая шпала…

И быть бы Зэ изгнанным из кабинета с большим и светлым окном с пронзительными криками вдогонку тонким голосом «Вон отсюда, вон!», но на столе у доморощенного ушкуйника зазвонил телефон с гербом на циферблате.

– Да, Иван Сергеевич. Да, нашел. Да, пусть Яков Терентьевич не беспокоится. Нет, правительство не ругает, о политике не рассуждает. Билет на субботу имеется плюс оплаченное дополнительно одно место багажа. Не за что.

Положив трубку, строгий господин выдохнул и сказал:

– Пройдите в соседний кабинет, там Вас оформят. До свидания.

– Простите, а как расшифровывается аббревиатура «ПСД-сервис»?

– До сегодняшнего дня – «Правильно-Собирай-Деньги-сервис».

Глава V

– Яков      Терентьевич,       войдите      в моё положение. Так дальше продолжаться      не      может. Атташе вносит турбулентность в деятельность консульского отдела.

Невысокий полный мужчина в возрасте перетаптывался на месте, пытаясь из последних сил сдержаться в разговоре с послом. Посол – Яков Терентьевич – сидел за большим письменным столом и с непроницаемым лицом взирал из-под очков с толстыми стеклами на потуги заведующего консульским отделом посольства.

– Посмотрите сами, вчера он наклеил в паспорт иностранца визовую виньетку, не заполнив ни фамилии, ни даты поездки с комментарием, мол, как соберетесь ехать в Россию, так и заполните. На прошлой неделе, пользуясь тем, что я был на совещании, а он остался в консульском отделе за старшего, пытался зарегистрировать брак между двумя ангольцами. Хорошо, что сейф с бланками строгой отчетности был закрыт – удалось предотвратить нарушение закона.

– Петр Иванович, не кипятитесь. Мы должны работать с теми людьми, которых нам присылают из Москвы. У Родиона практики немного, да и консульский участок сам по себе непростой: нужны знания и опыт. На замену мне Вам дать некого.

– Не нужно на замену. Вы дайте указание не пускать его в консульский отдел. Мы сами прекрасно справимся. Это лучше, чем потом отписываться в департамент, почему напортачили.

– Вы предлагаете его перебросить в другую секцию посольства? Давайте посмотрим? В экономической секции он уже был. Чуть было не подписал контракт на поставку подводных лодок, пока был в переговорной с иностранной делегацией и должен был поить их чаем и кофе, рассказывая о преимуществах инвестирования в туризм в Россию в зимнее время. В политической секции он продержался две недели, пока не получил приглашение на празднование дня рождения шведской королевы, где произнес тост за развитие демократических ценностей и решительный отказ от рудиментарных остатков тёмного прошлого в виде монархических династий…

Зазвонил телефон. Яков Терентьевич снял трубку:

– Да. Да. Адрес оставила? Телефон для связи есть? Очень просила? А ты что сказал? Хорошо. Подумаю.

Посол поднял глаза на Петра Ивановича:

– Дежурный сообщил, что звонила женщина, просила оказать консульскую помощь в деле об убийстве гражданина России. Оставила адрес и телефон. Серра да Эштрела – Гора Звезды… Не близко. Кто поедет?

Петр Иванович развел руками.

– А наш атташе… Что у него хорошо получается?

– Что у него хорошо получается? Гм, умерших хорошо оформляет. Чинно, с достоинством, никаких ошибок в сопроводительных документах.

– А у него, если не ошибаюсь, первое образование было юридическое.

– Да, окончил школу милиции, потом судьба забросила в Министерство иностранных дел.

Петр Иванович пока не понимал, куда клонит посол.

– Вот и прекрасно. Отправьте его на консульскую помощь к заявительнице, может быть, там потребуется документы на умершего оформить. А Вы от него три-четыре дня отдохнете.

– Я машины ему не дам. В последний раз он в исторической части города по пешеходной улице разъезжал, видите ли, выбирал кафе, где можно пообедать.

– Хорошо, я дам машину с водителем, она мне в ближайшее время не понадобится, – Яков Терентьевич склонился над бумагами, давая понять Петру Ивановичу, что разговор окончен. Зайдя к дежурному, консул взял адрес и телефон звонившей. Из кабины с телефонным аппаратом набрал номер. Длинные гудки не прерывались. Пришлось вернуться к дежурному и расспросить его о звонке.

– Звонила женщина, назвалась Ариной. Просила предупредить убийство Саши. Говорила сбивчиво, да и связь была плохая – через слово слышно. Просила приехать не мешкая. Так и сказала, иначе придется разбираться с убийством.

– Так было убийство или нет? – Петр Иванович смотрел на бестолкового дежурного.

– Женщина просила оказать консульскую помощь в деле об убийстве.

– Точнее, постарайтесь вспомнить, как она выразилась?

– Выразилась?! Так и сказала: «Бей поклон, касатик, его превосходительству консулу. Пусть скачет быстрее, а то Сашку убьют опять».

– Опять?

– Так и сказала, слово в слово. По поводу «опять» я тоже не понял, связь плохая была. Мог и не разобрать, что она точно сказала.

– Ох, ни одного спокойного дня. Ладно, если будет еще звонить, соединяй сразу со мной.

Петр Иванович спустился по широкой мраморной лестнице с остатками позолоты на узорчатых перилах и свернул в сторону помещений консульского отдела. Навстречу шел Зэ.

– Подожди, голубчик, – Петр Иванович аккуратно взял Зэ за рукав и вполголоса сказал:

– Завтра поедете с Родионом Марковичем по поручению посла. Присмотри за атташе, чтобы он глупостей не наделал. Иногда его выкрутасы всех, кто рядом, ставят в неудобное положение. И категорически запрещаю сажать его за руль машины, чтобы он там не напридумывал по поводу подчинённости, соблюдения субординации и своего особого статуса.

– Хорошо, Петр Иванович, – Зэ с пониманием посмотрел на консула. – Если Родион Маркович дорогу знает, то вопросов нет.

Глава

VI

В семь утра Зэ заехал за Родионом Марковичем. Одетый в костюм тройку, держа саквояж, новая кожа которого поблескивала в лучах уличных фонарей, в шляпе с небольшим фазаньим пером, атташе был похож на бухгалтера охотничьего клуба – что-то от охотника, что-то от чиновника. Он вальяжным жестом махнул Зэ и попытался расположиться на заднем сидении автомобиля.

– Напрасно стараешься, – остановил его Зэ. – На переднем будет удобнее.

– Я так не думаю, – высокомерно ответил Родион Маркович. – Яков Терентьевич всегда сидит сзади, а чем я хуже?

– Когда в машине у Якова Терентьевича две женщины, он сидит на переднем сиденье.

– У нас нет двух женщин.

– Они нас ждут в гостинице «Арка Фидальго». Яков Терентьевич просил за ними заехать и по дороге подбросить до города Тумара, а на обратном пути, если совпадем по времени, забрать обратно.

– Это не входило в мои планы.

Зэ промолчал, размышляя о том, что сейчас на конференции в Тумаре находится Татьяна, и, может быть, он увидит её. Так много хотелось рассказать.

– Предупреждать надо, – продолжал бурчать Родион Маркович, – я пригласил друга в эту поездку. Он давно просил меня познакомить с работой консульского работника. Он сейчас ждет на заправке. Что я ему скажу?

Зэ, вспомнив слова Петра Ивановича про выкрутасы Родиона Марковича, быстро прикинул последствия такого шага, но ничего опасного не увидел. К тому же атташе не претендовал на управление машиной. Видимо, работа дипломата должна была быть показана как путешествие в автомобиле с водителем, а не собственноручное кручение баранки.

– Друг толстый?

– В смысле?

– По объему, большой человек?

– Нет, худой.

Значит, посадим его между женщинами, и четыре часа он потерпит. А в Тумаре две пассажирки выйдут, а мы дальше поедем с комфортом.

– Хорошо, только ты подтвердишь перед ним, что это было мое решение взять попутчиц. И машина с водителем, кстати, в моем личном пользовании.

– Если нужно…

Зэ пожал плечами. К подобным завихрениям в головах у других людей он относился снисходительно. Родион Маркович, сообразив, что неожиданная проблема решена, пришел в хорошее расположение духа и начал с воодушевлением разглагольствовать.

Человек, которого подобрали на заправке, был невысокого роста, с густой шевелюрой и растительностью на лице. В руке он держал прямоугольной формы коробку из дерева, чем-то похожую на складной мольберт, если только мольберты красят темной краской. Увидев подъезжающую машину, он не прекратил своего занятия, а занимался он тем, что в полный голос исполнял романс на стихи Пушкина «Что в имени тебе моем?», при этом старательно выводил высокие ноты и совершенно не смущался косых взглядов посетителей бензоколонки.

…Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке…

Последние слова он пропел, устраиваясь на заднем сиденье, после чего поздоровался и представился: «Александр, прошу меня любить и жаловать».

«Какие красивые слова», – подумал Зэ, очарованной романсом.

...Но в день печали, в тишине

Произнеси его тоскуя;

Скажи: есть память обо мне,

Есть в мире сердце, где живу я.

Зэ предложил положить коробку нечаянного спутника в багажник, но Александр отказался от предложения и, как показалось Зэ, сильнее сжал пальцы на ручках поклажи.

Тронулись. Через несколько минут подъехали к гостинице. Женщины ждали на улице. Зэ помог погрузить чемоданы в багажник и молча указал рукой Александру на коробку, которую тот продолжал держать на коленях. Саша выскочил из машины, сам передвинул чемоданы и запихнул коробку в самую дальнюю часть отсека. Он не возвращался на место, пока багажник не захлопнулся, и настоял на том, чтобы Зэ закрыл замок на ключ. Подергав крышку и убедившись в надежности замка, он сел в машину и какое-то время молчал, не участвуя в завязавшемся разговоре.

Роль тамады с первых минут поездки взял на себя Родион Маркович. Он со знанием дела похвалил посла, отметив его недюжинную доброту и чуткое отношение к людям, легким касанием прошелся по его профессиональным качествам, плавно переведя разговор на его учеников, которые, «аки птенцы гнезда Петрова», то есть Якова, все на один подбор: умны, трудолюбивы и начитанны. При этом не преминул причислить к лику достойных самого себя. Женщины кивали в знак согласия головами, разбавляя кивки негромкими восклицаниями. Александр в разговоре не участвовал.

Через два часа сделали остановку в придорожном кафе. К этому времени дружеский градус общения позволял свободно разговаривать на любые темы. Ольга Петровна (постарше), в коричневом деловом костюме, еще обращалась к Зэ на «Вы», но, скорее, по привычке, чем ради соблюдения приличий. Анна Петровна (помладше), с симпатичным курносым носиком, отполированным до неестественного блеска, за счет чего нос отбрасывал расплывчатые блики от попадавших в окно солнечных лучей, всячески пыталась выяснить семейное положение Александра, задавая косвенные и прямые вопросы, и участвовала скорее в диалоге с ним, чем в общем разговоре.

У Зэ, имеющего легендарную кличку, была привычка давать всем своим знакомым, даже если знакомство было шапочным, прозвища. Эти псевдонимы никогда не афишировались, и обладатели оных про них ничего не знали. Придумывая имена, порой обидные, Зэ успокаивался тем, что повторял, конечно, про себя: «Прозвища придают обыденной скуке мира и серости жизни немного ярких красок». В разговорах с самим собой он с удовольствием пользовался придуманными псевдонимами. Его недавняя молодость, например, была украшена знакомством с «Робкой Лилией», «Бешеной Канарейкой», «Сливовым Братом», «Треснутым Кувшином» и даже «Вялотекущим Ручьем». Как в его голове появлялись названия, он не знал. Сказывался настрой и какие-то сиюминутные флюиды восприятия.

Ольгу Петровну он сразу окрестил «Чудным Мгновеньем», настолько интересно она рассказывала об очевидных вещах. Образ Анны Петровны прочно связался с «Бледным Пятном», поскольку кожа её была незагорелой, носик – матово-зеркальным, а фигура – субтильная. Родион Маркович в силу отсутствия каких-либо выдающихся признаков, кроме маниакального самомнения, давно именовался «Великим Магистром», что, впрочем, не имело никакого отношения к тайным сообществам. А вот подсевший на заправке Александр не вызывал поначалу ярких ассоциаций и мог бы остаться Александром, пока слова романса не всплыли в памяти. Так появился «Певец-мертвец».

Ольга Петровна живо заинтересовалась рассказом Родиона Марковича о посольском поручении. Несколько раз переспрашивала, как звали женщину, сообщившую дежурному о предполагаемом убийстве. Зэ наблюдал в зеркало заднего вида, как на лбу у Чудного Мгновенья пролегли глубокие складки. Она достала телефон и что-то высчитывала на калькуляторе. Ее Долго её лицо оставалось тревожным, как будто она что-то знала или предполагала. Она даже вклинилась в разговор и спросила, когда Родион Маркович планирует ехать к месту преступления. Услышав ответ, покачала головой и произнесла: «Мне бы с Вами ехать, а не на конгресс».

В городе Тумаре они расстались. Чудное Мгновенье даже не улыбнулась, видно, возобладала профессиональная привычка, а Бледное Пятно, наоборот не хотела прощаться и все намекала Саше на возможность продолжения общения в будущем. Даже всунула в протянутую для прощания руку записку с номером своего телефона, при этом почему-то её зеленоватые глаза смотрели на Зэ, а рот растянулся в широкой улыбке.

Зэ предложил Великому Магистру пообедать в уютном ресторанчике и посетить тамплиерский замок, возвышавшийся на холме (надо же было посмотреть свободную гробницу для себя любимого). Певец-мертвец с ними не пошел. Остался в машине. Странности в его поведении граничили с неуклюжестью. В ресторане он настоял на том, чтобы разместились за столиком с видом на парковку, хотя другие окна были обращены к живописному зеленому склону. Несколько раз выскакивал на улицу, чтобы убедиться, что с машиной все в порядке. Зэ видел, как он дергал крышку багажника, проверяя, крепко ли держит замок. Опрокинул недопитый бокал, так как смотрел не на стол, а на проезжающие мимо машины. Изрядно нервничал, но ничего не объяснял.

Тамплиерский замок, именуемый Храмом Господа, Зэ понравился, особенно внутри. Он несколько раз обошел высокие разноцветные колонны. Долго смотрел вверх, любуясь переходом купола в восемь изящных колонн, образующих посредине зала своеобразный каменный цветок. Любовался игрой света и рассматривал изображения страданий Христа. Дух времени витал в этом месте. Повсюду чувствовалась торжественность и вселенское спокойствие. Даже облупившаяся позолота на скульптурах придавала обстановке особую величественность. Как таковой гробницы он нигде не увидел, но с точки зрения места для последующего вознесения, возражений у Зэ не было, если конечно пророчество исполнится так, как он себе представлял.

Перед оформлением командировки он успел посетить в Истре Храм Гроба Господня, созданный по подобию Иерусалимского. Творение и любимое дитя Никона отличалось большей приближенностью к историческому месту. Стены храма внутри за счет массивной округлости напоминали скалы Палестины. Реку Истру в то время даже переименовали в реку Иордан. Архитектурная точность деталей отвечала замыслу строителей – создать на русской земле Новый Иерусалим.

Зэ вспомнил свой разговор со священником храма, отцом Иннокентием, к которому подошел после службы, объяснив, что хочет поговорить по важному делу.

Священник – средних лет, полный, с густой бородой и добродушными глазами – предложил присесть на скамью около высокого окна. Зэ извинился за беспокойство и путанность мыслей, но услышал в ответ: «Не робей, всё сладится, всё получится». Тогда, набравшись смелости или наглости, Зэ напрямую спросил, может ли он стать Спасителем. Отец Иннокентий часто заморгал, пронзительно посмотрел на собеседника, ища на челе признаки помешательства, но не увидел, и когда жизненный опыт священнослужителя взял свое, спокойным и ласковым голосом молвил:

– Никто не знает того, что положит Господь нам в нашей жизни. Нельзя сказать точно, будет это или нет. Надо молиться и верить, тогда Господь не обойдет своей благодатью.

– Если я стану Спасителем, я должен буду умереть на кресте? В том смысле, что я должен распрощаться с жизнью в моём теле?

– Тело человека рано или поздно превращается в прах, сын мой, душа бессмертна.

– Но Спасителем можно стать только на земле, ведь так? Христос – Сын Божий – обрел лавры Спасителя среди людей, приняв мученическую смерть?

– Господь наш стал Спасителем, когда смертью своею смерть попрал. И сделал он это на земле людей, потому что спасал людей живущих. После смерти спасением душ поздно заниматься. Перед судом Господним все души равны: и спасителей, и спасенных.

– Значит, нельзя быть Спасителем Ада?

– Ну, почему же, – с улыбкой отвечал отец Иннокентий, – если тебе, сын мой, встретится ад на земле, то можно стать спасителем Ада…

– Да, – бросил священнослужитель вслед уходящему новомученику, – если тебя распнут, как Иисуса, не забудь пожертвовать в наш храм частичку дерева от креста.

Зэ поблагодарил и ушел из храма окрыленным. Ему не хотелось спасать классический Ад с чертями, котлами и грешниками. Ад на земле всё-таки роднее и ближе. И если не спасти, то договориться всегда можно. Вот только как он выглядит?

В Тумаре, сидя на потрескавшихся от времени ступенях, Зэ сам себя обнадежил: «Что там еще было в предсказании? Суждено тебе, Зэ, пройти тропинкой извилистой, заглянуть в глаза подлости, обмануть зависть, спастись любовью к прекрасному и самому стать Спасителем…» Если промзону рассматривать в качестве извилистой тропинки, а функционера из «ПСД-сервиса» за подлеца, в глаза которому Зэ успел заглянуть, то осталось обмануть завистника, выпить хорошего вина (а как иначе можно спастись любовью к прекрасному?) и, как говорится, дело в шляпе.

От таких мыслей он пришел в замечательное расположение духа и, вернувшись в кафе на террасе, заказал чашечку кофе. Расположился за столиком и принялся еще раз рассматривать место своего будущего вознесения.

О португальской чашечке кофе следует сказать отдельно. Являясь ярким примером пословицы «Мал золотник, да дорог», она символизирует одновременно и малые размеры страны, в которой существует такая замечательная вещь, и насыщенность ароматами, которую дает объем горячей концентрированной жидкости.

Бика («Biса») по-португальски значит «сосок». У фонтанов есть бики, через которые струи воды выплескиваются наружу, образуя водяной рисунок. У кофейной машины есть бика, из которой бодрящее зелье наливается в маленькую чашечку с толстыми стенками. Волшебного зелья будет ровно один наперсток, но по мощности он превзойдет атомный реактор средних размеров и даст столько энергии, что сердце простого самаритянина начнется колотиться в лихорадочном ритме, гоняя кровь со скоростью коллайдера.

Для удовольствия бика не годится. Удовольствие нужно растягивать, поэтому опытные кофеманы, заказывая кофе, непринужденно бросают через прилавок два слова: «Бика шейа», что значит «налейте мне, пожалуйста, полную бику». В этом случае усатый человек за стойкой разбавляет кофейную квинтэссенцию в чашечке кипятком до края. Такой кофе можно пить маленькими глотками, чувствовать себя цветком лотоса у подножия Храма Безмятежности и, конечно же, мечтать о прекрасном.

После посещения замка Зэ на машине крутанулся по городу до гостиницы, где должны были разместиться участники конгресса. В отеле было пусто, администратор на стойке посмотрела на экран компьютера и вежливо сообщила, что заезд гостей ожидается ближе к ночи. «Не судьба мне встретить Татьяну в Португалии», – подумал Зэ. И не то чтобы расстроился, но на душе стало неуютно, серо, даже холодно.

Глава

VII

Выехали из города, когда солнце ещё высоко стояло над горизонтом. Саша в отсутствие дам оживился: рассказал несколько забавных историй, спел два романса. Дорога вздыбилась и начала подниматься в гору. В маленьком городке перед началом серьезного серпантина возникло неожиданное препятствие: посреди шоссе стоял шлагбаум. Родион Маркович оправился на разведку. Вернулся и сообщил, что атлантический циклон, который ожидают к утру, принесет много снега, поэтому проезд на Серру да Ештрела без цепей на колесах запрещен. Цепи продаются в магазине за углом.

Отстояв в очереди, Зэ приобрел цепи и, показав их стражам у шлагбаума, убрал в багажник. Александр, как обычно, выскочил из машины и неотрывно следил за манипуляциями шофера, не сводя глаз с мольберта, пока крышка багажника не закрылась.

Тронулись дальше, на развилке основной поток машин ушел в направлении моря, и по серпантину в гору они поехали одни. Асфальт кончился, дорога была выложена брусчаткой. Зэ подумал, что мостили проезжую часть несколько столетий назад. Только тогда имевшейся ширины хватало для разъезда двух экипажей. Если же это делали римляне во времена Трояна или Августа, то ширина должна была быть стандартной, рассчитанной на четырех всадников, едущих рядом. Зэ прикинул ширину полотна. По брусчатке могли проехать четыре всадника, но двум легковым машинам разъезжаться нужно было очень осторожно.

На одном из поворотов – Зэ уже сбился со счета – стояла старенькая малолитражная колымага на мигающих огнях. Около открытого капота суетились две женщины. Зэ замедлил ход и остановился. Родион Маркович отнесся к непредвиденной остановке с любопытством и не возражал. Зато Саша разразился бурной тирадой о том, что не стоит терять время на всякие пустяки. Зэ вышел из машины. Женщины не были похожи на португалок. «Наши», – подумал Зэ. И действительно, оказалось, что Полина (так представилась первая) и её компаньонка (имя она пробормотала так тихо, что Зэ ничего не разобрал) по-русски говорили сносно, с характерным южным смягчением.

Зэ сел за руль и повернул ключ зажигания. Стартер застрекотал, но мотор не откликнулся. Стрелка горючего показывала глубокий ноль. Зэ осуждающе посмотрел на Полину. Она с невинным выражением лица произнесла: «Неужели, бензин кончился? Лампочка загорелась недавно». Подруга не заставила себя ждать: «С утра она у тебя горела, со вчерашнего». Зэ спросил, куда они ехали. Оказалось, что они работают прислугой в усадьбе «Ла Ештрела», ездили на рынок за продуктами. Родион Маркович, вышедший к этому времени из машины и услышавший про конечный пункт, не удержался от восклицания: «Мы туда же едем!» Зэ изумился такому совпадению и начал расспрашивать, есть ли в округе другие усадьбы с похожим названием, но женщины отрицательно покачали головами – горная часть безлюдна, встречаются усадьбы, но между ними десятки километров. Магазинов нет, на рынок приходится ездить за сорок верст.

Полина добавила, что в усадьбе ждут гостей, так как старший грум предупредил прислугу и послал их на рынок.

Пока перегружали пакеты с продуктами, Саша, как бессменный часовой, стоял у багажника. Зэ сначала хотел попросить его о помощи, но передумал и все сделал сам: «Что же такого ценного в мольберте, если Певецмертвец не спускает ни на минуту глаз со своего сокровища?»

По дороге Великий магистр принялся расспрашивать о людях, проживающих в усадьбе. Полина рассказала, что прислуги немного: кухарка (при этом она кивнула в сторону своей спутницы), её дочь Александра (помогает на кухне), комнаты убирает Масюся. «Нет, это не имя, это все ее так зовут за привычку сюсюкать». Управляющим при усадьбе состоит старший грум, он не женат. А у младшего грума есть жена, полного имени никто не знает, так как она редко выходит из флигеля, где у них комнаты. Если выходит, то сторонится общения. В разговорах её просто называют «Старая дева», а откликается она на имя «Магда».

Хозяина усадьбы Полина ни разу не видела. В прошлом году он приезжал с гостями, но на два дня праздников всю прислугу отпустили в город. Гостям прислуживали младший грум и Старая дева. Посуду помыли они с кухаркой, когда вернулись.

Родион Маркович несколько раз спрашивал про Арину, но женщины отрицательно качали головой. Полина предположила, что так могут звать Старую деву, ведь у всех португалок по два имени и называть можно как первым, так и вторым. Ни про какое убийство они не слышали. Младшего грума зовут Александрино с ударением на предпоследний слог, но чтобы к нему обращались, называя его Сашей, такого ни разу не было ни разу. Хотя все говорят по-русски, кто похуже, кто получше.

В разговорах незаметно летит время, и после очередного из многочисленных поворотов на серпантине они поднялись на обширную, относительно ровную поверхность. Через несколько километров группками и стайками стали появляться сосны, холмы увеличились и, наконец, показалась усадьба. Она состояла из одной постройки, правда, большой. Правильнее было бы назвать сооружение замком. Здание выглядело мрачновато. Темные стены из грубо обточенного камня возвышались, как укрепления. Неправильная геометрия башенок и нагромождения флигелей создавали впечатление черного непроходимого леса. Узкие окна не светились приветливыми огоньками. К тому же вечерело. Редкие голые деревья на горизонте настраивали на грустный лад.

Полина с кухаркой выбрались наружу и начали возиться с сумками. Путешественники же продолжали сидеть в машине, рассматривая каменного монстра. Бывает такое мгновенье, когда твои ощущения подсказывают безнадежность задуманного предприятия. Это тоже самое, как первому выйти из машины, сквозь промозглый сумрак дойти до двери, постучать, не получить ответа и вернуться обратно с растерянным видом. Зэ не успел представить сцену до конца, как вдруг дверь медленно сдвинулась, в щель ловко протиснулся невысокий полноватый человек в темно-зеленой ливрее, который, приблизившись, учтиво открыл дверь автомобиля и приятным голосом, по-русски, практически без акцента, сказал: «Добро пожаловать в наш круг». На лацкане ливрее в свете фар поблёскивала жёлтая заколка в виде розы.

Оцепенение сменилось оживлением. Разминая ноги, пассажиры выбрались на воздух. Управляющий, как он сам себя представил, взялся нести чемоданы. Настолько несуразно на нем смотрелась темно-зеленая ливрея, что Зэ никак не мог взять себе в голову возможность существования в наши дни подобной одежды.

Вдруг во мраке раздался выстрел. Это был не строгий громкий щелчок, а как бы смазанный густым вечерним воздухом звук с причмокиванием. Все оторопели. Управляющий, опустив чемоданы на брусчатку, извиняющимся тоном поспешил успокоить гостей: «Это на мельнице!»

– Что на мельнице? – спросил Родион Маркович.

– Звук на мельнице. Мельница производит такие звуки каждые три четверти часа.

– У Вас есть работающая мельница?

– Мельница заброшена, работают какие-то её части. Они издают этот звук.

Оказавшись в доме, Зэ подумал, что архитектор, построивший его, был действительно великим затейником. На овальной верхушке холма он умудрился втиснуть здание, напоминавшее сверху растянутую восьмиконечную звезду. Пристройки и флигели, которые, без сомнения, появились гораздо позже, усложнили архитектурное недоразумение, но не сделали его гармоничнее.

В доме комнаты располагались по внешним стенам лучей звезды. По внутреннему кольцу тянулся коридор с кирпичными сводчатыми арками и множеством ниш. Своды кое-где пересекали весьма внушительные трещины. Из-за отсутствия окон и слабого освещения в коридоре всегда был полумрак. Небольшие проемы неожиданно вели на спиралеобразные лестницы, щупальцами разбегавшиеся по разным этажам. Нужно было хорошо познакомиться с устройством помещений, чтобы понять, куда ведут ступеньки, на которые ступили Ваши ноги.

Глава

VIII

Гостей разместили по комнатам. Зэ всё это время не покидала мысль, что ему что-то по приезду показалось странным. Он сам себе успел произнести: «Что-то здесь не так». Но его отвлекли, и мысль ускользнула. Комната Зэ выходила окнами на спуск в овраг, по которому ливневая вода уходила в сторону реки со «стреляющей» мельницей. Мельница напомнила о себе, как только Зэ открыл окно, чтобы проветрить комнату. Хлопающий звук эхом разнесся по округе. Вдыхая свежий воздух вкупе с запахом плесени, неизбежным для всех старых домов в стране, Зэ принялся с любопытством осматривать комнату. Кровать с резным изголовьем, на котором были представлены растительные мотивы. Панели из темного дерева до потолка по трём сторонам (в таких удобно делать тайные ходы). Распятие на стене. Четвертая стена без отделки – каменные блоки, цементный состав между блоками частично выпал, образуя глубокие щели. Вдруг над головой звякнул колокольчик. Оказалось, что через отверстие в панели к колокольчику привязана веревка, за которую потянула невидимая рука. Зэ выглянул в коридор. Управляющий, важно шествуя по коридору, звал всех на ужин, поясняя, что звонок означает приглашение в зал на первом этаже. За старшим грумом семенил Саша и что-то спрашивал. Управляющий, не поворачивая головы, отвечал ему короткими фразами. Родион Маркович припер в углу неказистого брюнета с узко посаженными глазами и «пытал» его. «Спрашивает про убийство и Арину», – догадался Зэ.

За столом собрались все, кто был в доме. Прислугу посадили вместе с гостями. Управляющий, Зэ, Родион Маркович и Саша сели с одной стороны стола. Напротив разместились Полина, кухарка с дочкой Александрой и полноватая рыжая девица, единственная из всех женщин, одетая в вечернее платье.

Управляющий лично распоряжался за ужином, блюда подавали младший грум Александрино и долговязая Старая Дева в мятой вязаной юбке. На кофте у неё поблескивала брошь в виде русалки с одним зеленым камешком на месте глаза. Кофта была нелепого темно-оранжевого цвета и совсем не подходила к вязаной юбке.

Зэ обратил внимание, что мольберт, за которым неотлучно присматривал Певец-мертвец, оказался под столом. Саша поставил его между ног. «Что же там такого ценного может находиться, если он не решился оставить его в комнате, запираемой на ключ?»

Полина через стол сообщила Зэ, что управляющий отругал её за брошенную машину, и просила, когда они поедут назад, захватить её и канистру с бензином, чтобы доставить транспортное средство в усадьбу. Зэ предложил съездить сразу после ужина, но Полина отмахнулась: дорога безлюдная, с машиной ничего не случится, а на рынок ехать только в следующий четверг.

Правила приличия соблюдались недолго. Когда по бокалам был разлит второй кувшин вина, рыжая девица, которая, как оказалась, и была Масюся, заверещала:

– Что же Вы не веселы, головы повесили? Кавалеры, расскажите что-нибудь этакое!

Родион Маркович вскинул голову, поправил непослушную прядь волос и голосом профессионального лектора начал:

– Хочу поведать Вам историю моего головокружительного карьерного взлета.

Взгляды всех присутствующих устремились на оратора, даже Старая Дева передумала относить поднос на кухню и встала за стулом кухарки. Великий Магистр продолжал:

– Закончив школу милиции, я получил распределение в районный отдел, где, видя отметки моего диплома, мне сразу доверили ответственную работу. Среди следователей существует мнение, что те, кому доверяют раскрытие убийств, находятся на вершине профессиональной пирамиды. Все дела по «висякам» (это нераскрытые преступления) перенесли в мой кабинет, и я приступил к работе.

Первое, что я сделал, наладил работу с вещественными доказательствами. Раньше многие из очевидных улик игнорировались и терялись. Я начал собирать всё, что могло иметь отношение к криминальному деянию, а после внесения в опись складывать в шкаф, который стоял за моим креслом. Я посетил все места совершения преступлений, заново собрал доказательную базу, оприходовал и разместил в шкафу. Причем моим нововведением, так сказать, моим «ноу-хау», было расширение территории, где происходил поиск улик, с нескольких метров до нескольких километров. Все, что в радиусе двух километров, мне казалось подозрительным, всё попадало в опись. Многие из моих коллег, дилетанты и недалекие шерлоки холмсы, удивлялись и спрашивали меня, зачем я приобщил к делу такую-то или такуюто улику. По их мнению, эти предметы не могли иметь отношения к преступлению, хотя и были обнаружены на месте события, то есть в радиусе двух километров от тела.

– Могли бы Вы привести пример? Такая захватывающая история, я на месте не могу усидеть! – певучим голосом перервала монолог Масюся.

– Например, на месте преступления я нашел журнал с картинками легкомысленного содержания. Мои сотоварищи по отделу говорят, что журнал не имеет отношения к преступлению, так как это июльский номер журнала, а преступление произошло в мае. А я говорю: «Вы не правы. Преступник всегда возвращается на место преступления. Вернувшись, преступный элемент расчувствовался и обронил журнал. Журнал – это улика. На страницах могут быть отпечатки пальцев убийцы и даже следы слюны. Не мог же преступник смотреть картинки и не сглатывать слюну? Это противоречит физиологии. Я направляю журнал на экспертизу, чтобы отпечатки пальцев и следы ДНК сравнить с образцами, имеющимися в базах данных. И что Вы думаете там находят?

–Что?! – этот возглас одновременно был издан с разных концов стола.

Родион Маркович значительно поднял палец кверху:

– В заключении экспертов написано, что все найденные отпечатки пальцев и слюны принадлежат сотрудникам моего отдела. Ни одного не опознанного отпечатка.

– Как?! – сидящие за столом выдохнули одновременно.

– Это значит, – продолжал испытывать на прочность дедуктивный метод Родион Маркович, – что, во-первых, убийца, вернувшись в июле на место преступления, был в перчатках. А во-вторых, убийцей была женщина, так как только женщина, рассматривая подобные картинки, может справиться со своей слюной.

– Потрясающе! – воскликнула Масюся. – Что же было дальше?

– Дальше, – Великий Магистр немного смутился, – когда шкаф не вмещал всех собранных мною улик, я обратился к руководству с просьбой выделить мне новый шкаф, но в моей просьбе было отказано. Тогда я, все, что находил, принялся складировать сверху шкафа. Кабинет был с высокими потолками, улик поместилось много. Пока…

– Что пока? – на этот раз не выдержала кухарка.

Родион Маркович выдержал эффектную паузу. Внимание к нему за столом было обострено до предела.

– Пока … пока шкаф под тяжестью собранных мной доказательств не рухнул, засыпав меня инвентарными номерами согласно описи, так как в момент катастрофы я находился в кресле и в послеобеденной дреме обдумывал новые планы борьбы с преступностью. Особенно болезненные ощущения я получил от кусков рельс и бетонных бордюров. При разрушении шкафа мне в руки упало вещественное доказательство: номер триста пятьдесят четыре…

– Журнал с картинками? – Александрино не упустил из рассказа Родиона Марковича ни одной подробности.

– Нет. Сборник статей по международным отношениям. В этот миг я понял, что это знак. Знак судьбы. После увольнения из органов пошел работать в систему Министерства иностранных дел, где люди с криминологическими знаниями востребованы как никогда.

– Потрясающе, – всплеснула руками Масюся.

– А что же с убийствами? Они были раскрыты? – Полина вступила в разговор.

– Вряд ли, – важно ответил Родион Маркович. – При падении все улики перемешались. А кроме меня никто не мог разобраться в системе описей доказательств.

Все разом заговорили, делясь впечатлениями от услышанной истории. Саша громко произнес тост за своего лучшего друга, лучшего в мире сыщика Родиона Марковича. Полина, не отрывая нежного взгляда от герояследователя, с сожалением сказала: «Жалко, у нас нет никакого убийства, Родион Маркович бы его быстро раскрыл».

Ее услышал старший грум, который с известной долей возмущения процедил сквозь сжатые зубы: «У нас с девятнадцатого века никого не убивали».

Полина, добавив игривости в голосе, ответила: «Родион Маркович и старое преступление раскрыть может, и из девятнадцатого века».

Старая Дева всплеснула руками: «Полина, перестань болтать глупости!»

Старший грум неодобрительно покачал головой и велел переходить к чаю.

Глава

I

Х

После ужина Зэ зашёл к Родиону Марковичу в комнату поболтать. Великий Магистр на вопрос о дальнейших действиях пожал плечами:

– Арины никто не знает, про убийство никто не слышал. Помнишь, что управляющий сказал: «У нас с девятнадцатого века никого не убивали». Если завтра в течение дня ничего не обнаружим, переночуем и будем возвращаться. В посольство я позвонил, сказал, что доехали и несколько дней побудем здесь. Так что всё в порядке. Отдыхай.

– Ты действительно в МИД перешел из-за упавшего шкафа?

– Практически. Но историю я рассказал с другой целью, чтобы потенциальный преступник, если таковой был за столом, отказался от преступления, видя, что в усадьбе присутствует детектив, который может его быстро вычислить. Смотри, я составил список всех, кто находится в замке.

Список был составлен аккуратным мелким почерком и даже озаглавлен, чего сам Зэ никогда бы не сделал. По правде говоря, Зэ не стал бы и буквы выводить, а нацарапал, как придется, то есть, как курица лапой.

Список лиц, присутствующих по состоянию на …октября … года в замке «Эштрела»

1.Управляющий, старший грум – Чезаре      Александер Пиита, итальянец;

2. Младший грум – Александрино, португалец;

3. Его жена – Магдалена Полетика, она же – Магда, она же – Старая Дева; португалка;

4. Кухарка – Роза Моисеевна; еврейка, имеет вид на жительство в Португалии;

5. Дочь кухарки – Александра, 23 года, не замужем, любит горький шоколад; еврейка, проживает с мамой;

6. Служанка – Полина Журавских, этническая полька, ценный источник сведений.

7. Служанка Масюся – Роза Мерседес, дочь испанских иммигрантов, родилась в СССР, малоценный источник сведений;

8. Родион Маркович Махновский – дипломат второго ранга, Второй секретарь Посольства России в Португальской республике, награжден юбилейной медалью «200 лет консульской службы МИД России»;

9. Александр Белов – частный предприниматель;

10. Зэ – водитель.

Особенно позабавило Зэ в этом списке то, что Великий Магистр подробно написал о себе, указал все регалии и без ложной скромности повысил себя же в должности на две ступени.

Зэ пожелал спокойной ночи и отправился в свою комнату, размышляя о том, что настоящий преступник никогда не откажется от задуманного, а тактику может поменять с учетом нахождения детектива в доме.

Светало. Совсем близко с причмокиванием выстрелила мельница… Зэ проснулся. Звякнул колокольчик. Как в хорошем пионерском лагере: подают сигнал к завтраку. Зэ с удовольствием потянулся и пошел умываться.

Глава Х

Во время завтрака выяснилось, что количество гостей за ночь увеличилось. К великому изумлению Зэ за стол, поздоровавшись, сели Ольга Петровна и Анна Петровна. Из объяснений Чудного Мгновенья и Бледного Пятна следовало, что в гостинице в Тумаре, где их накануне оставили, к ним подошел представитель организационной группы и рассказал, что из-за бюрократических процедур (не получено разрешение властей на проведение мероприятия в стенах памятника архитектуры) конгресс перенесли на неделю. Всем участникам бесплатно предложили пожить в гостиницах за счет принимающей стороны с оплаченной экскурсионной программой. Им досталась гостиница «Ештрела», и около часа ночи их сюда привезли на такси, оплаченном организаторами конгресса.

Зэ получил еще один, надо сказать, очень приятный сюрприз – встреча с Татьяной, которую обе Петровны уговорили ехать с собой. Татьяна на завтрак опоздала, так как заплутала в галереях замка. Поздоровавшись со всеми, она села рядом с Зэ и, как будто не веря, что он на самом деле находится рядом, норовила потрогать его за рукав. Зэ тоже был рад её видеть, но в данный момент был занят важным делом: перехватывал озабоченные взгляды, которые бросала Чудное Мгновенье на Великого Магистра.

Едва дождавшись окончания завтрака, Ольга Петровна взяла Родиона Марковича за рукав и увела на улицу. Зэ отследил их маневр: ясно, что Чудное Мгновенье начнет расспрашивать про убийство Саши и звонок Арины…

На губах у Зэ появилась улыбка озарения. Он смотрел и думал, как причудливо переплетаются образы в двух вселенных: вселенной литературы и вселенной человеческой жизни. "Необычно и вопреки всякой логике. «Стихотворение “Я помню чудное мгновеньеˮ Александр Сергеевич Пушкин посвятил Анне Петровне Керн. Получается, что в настоящий момент «Керн» (Чудное Мгновенье) расспрашивает Великого Магистра о Пушкине (Сашке) и звонке от Арины (Родионовны). Пушкин ещё живой. А добрая няня Арина Родионовна пытается предупредить убийство Пушкина и звонит в посольство. Пушкина уже убили один раз в 1837 году. Поэтому дежурный комендант не ослышался, когда услышал слово «опять». Именно об этом хотела рассказать Арина Родионовна, когда говорила: «Бей поклон, касатик, его превосходительству консулу. Пусть скачет быстрее, а то Сашку убьют … опять». Бред какой-то. Или нет… А, собственно говоря, кого собираются убить?»

Размышления были прерваны Татьяной, которой удалось, наконец, завладеть его вниманием. Она начала болтать без умолку о перелете, о поездке до Тумара, о несостоявшемся конгрессе. Зэ слушал ее, поддакивал, пытаясь не упустить оригинальную идею, которая только что появилась у него в голове.

После завтрака он взял ее за руку и предложил дойти до хлюпающей мельницы. По дороге Зэ рассказал, как он заходил в Храм Господа в Тумаре, где примерялся к гробнице, которой там не оказалось, или была спрятана от глаз посетителей под полом основной церкви. Как они с Родионом Марковичем и Сашей оказались в усадьбе, и какие сведения удалось получить. Татьяна огорчилась, узнав, что на следующий день Зэ должен уехать.

– Жаль, – с грустью сказала она. – У меня целая неделя впереди, думала, побудем вместе.

– Если никого не убьют – уедем завтра. Если убьют – останемся для соблюдения формальностей.

– Страшные вещи ты говоришь. Чтобы я могла тебя видеть и говорить с тобой, должна быть принесена человеческая жертва?

Зэ на эти слова пожал плечами, а потом рассмеялся.

Мельница представляла собой апокалипсическое сооружение из камня и почерневшего дерева. В старые времена, судя по высоте размытой плотины, объем воды обеспечивал высокую производительность. Из нескольких колес уцелело одно. Вода продолжала набираться в желоба, несмотря на то, что основные потоки были отведены в сторону. Каждые три четверти часа колесо, наполнившееся водой, резко проворачивалось, ворот, который ещё как-то держался на колесе, взмывал вверх и с силой шлепался, производя кучу брызг и характерный звук «выстрела». Зэ подобрался поближе и, рассмотрев конструкцию, обратил внимание на блестящие болты, которыми ворот крепился к колесу. На фоне ржавых деталей они выделялись своей новизной. «Кто-то пытался ремонтировать конструкцию, но не довел дела до конца. Или не захотел, удовлетворившись тем, что сделал пугало для людей на несколько километров вокруг. Для зверей и птиц шлепки нипочем, а для людей, знакомых со звуком выстрела, повод вздрогнуть».

Вслух Зэ сказал:

– Если найти лом, можно оторвать ворот от колеса, и это чудище перестанет пугать местных обитателей.

Вернувшись, Зэ и Татьяна обнаружили, что их совместная прогулка не осталась незамеченной. Управляющий посмотрел на них укоризненно. Магда, бросая косые взгляды исподлобья, что-то шептала на ухо младшему груму, причем разница в росте позволяла ей говорить в макушку мужчины, на который начинающееся облысение претендовало на добротную монашескую тонзуру. У Великого Магистра было лицо растерянного и сильно удивленного человека. Бледное Пятно сделала вид, что уткнулось в журнал, чтобы никто не заметил, как она кусает губы. Зэ посмотрел на присутствующих, потом перевел взгляд на Татьяну. Прогулка на холодном воздухе разрумянила щеки. Миловидные ямочки призывно выделялись. Непослушный локон закрывал часть лба. Она показалась ему такой милой и до боли знакомой, что сердце защемило, а ясность сознания на несколько мгновений померкла. Добрая аура окутывала спокойствием и благостью. Ему стало абсолютно все равно, что в этот момент думают о них присутствующие.

Со стороны галереи громко хлопнула дверь. Над головами у гостей закачалась тяжелая деревянная люстра, сделанная из колеса телеги с дополнительным восьмиконечным обрамлением. Несколько раз мигнул свет. Управляющий поспешил в сторону галереи. Через некоторое время он вернулся и сообщил:

– Поднялся ветер. На нас идет снежная туча. Закройте окна в своих комнатах. Я прикажу разжечь камин в зале.

Глава Х

I

Вторая половина дня прошла в разговорах о стихии, поглотившей замок и окрестности. На улице было темно как ночью, подвывали каминные трубы. Дождь, а затем и комки снега бились в окна, как запертая в пространстве клетки стая перепуганных птиц.

Гости разбрелись по замку. Оказалось, что в замке есть большая библиотека, оружейный и охотничий зал и даже зал с сувенирами. Рассматривая рыцарские доспехи, Зэ подумал, что воины из Королевства Портукаленсе (так называлась Португалия много веков назад) не отличались статью Ильи Муромца, и в наше время в латы с трудом втиснулся бы пятнадцатилетний подросток. Мечи были острые, заточенные с двух сторон. Историки до сих пор бьются в догадках, каким образом к раннему средневековью вся Европа (Европа – это часть суши от Атлантического океана до Уральских гор) оказалась напичкана мечами одинаковой конструкции. Что это был за оружейный завод, монопольно поставлявший мечи и во все царства и королевства.

В оружейном зале Зэ нашла      Ольга Петровна. Она с видом заядлого конспиратора огляделась по сторонам и, приблизившись вплотную, начала:

– Простите, Зэ, я не знаю ни Вашего имени, ни отчества.

– Неважно, зовите меня Зэ, я привык.

– Хорошо. Я разговаривала с Родионом Марковичем и мне показалось, что он недооценивает серьёзность ситуации. Я хотела бы, чтобы Вы повлияли на него.

– Вы о чем?

– О звонке Арины Родионовны.

– Вы сказали Арины Родионовны?

– Да.

– Откуда Вам известно отчество женщины, звонившей в посольство?

Чудное Мгновенье смутилась.

– Это очевидно. Звонила няня Арина Родионовна, просила спасти от смерти Пушкина, которого опять собираются убить.

Зэ передернуло. О своем озарении он никому не рассказывал. Может он, как будущий Мессия, приобрел феноменальные способности, в том числе обладает даром предвидеть будущее? В пророчестве об этом ничего не сказано, но бывает же дополнительный бонус. Зэ машинально спросил:

– Что значит «опять»?

– Об этом позже. Родион Маркович отказывается принимать меры, он хочет завтра уехать.

Зэ отвел глаза в сторону темного окна, за которым бесились всплески мокрого снега.

– Он не уедет.

– Правда? То       есть      его      показные      намерения      являются хитростью следователя, чтобы ввести в заблуждение преступника?

– Нет. Просто дождь с мокрым снегом к утру превратит окружающую местность в сталагмиты, а шестое чувство мне подсказывает, что дороги в горах вдали от населенных пунктов песком и солью не посыпают.

Ольга Петровна перевела взгляд на окно.

– Слава Богу! – речь её замедлилась…– Пока Родион Маркович здесь, никого не убьют. Пойдемте, я хочу Вам кое-что показать.

Они перешли по нескольким винтовым лестницам и оказались в библиотеке. Свет от наружного освещения проникал через мозаичные окна. В разноцветных лучах древние фолианты казались сказочными книгами заклинаний. Неповторимый запах древней библиотеки густым ароматом обдавал посетителей. Среди стоек для чтения книг большого формата и приставных лесенок стоял стеклянный куб. Внутри находилась сделанная из зеленого бархата четырехгранная пирамида, в вершину которой была воткнута роза изящной работы из желтого металла. На одной из граней пирамиды в черной рамке под стеклом располагался пожелтевший листок. Дополнительный свет небольшого софита подсвечивал конструкцию.

Они подошли вплотную к кубу. «Как это странно, – подумал Зэ, рассматривая пирамиду, – обнаружить в этом месте листок из прошлого через полтора столетия после известных событий и за пять тысяч верст от Санкт-Петербурга».

На      листке      каллиграфическим      почерком      на      русском языке было выведено:

Полные кавалеры, Командоры и рыцари светлейшего Ордена всех Рогоносцев, собравшись в Великом капитуле, под председательством достопочтенного Великого магистра Ордена, Его Превосходительства Д.Л. Нарышкина, единодушно избрали господина Александра Пушкина коадъютором Великого магистра Ордена всех Рогоносцев и историографом Ордена.

Непременный секретарь Ордена И. Борх

Лето 7342

– Это тот самый пасквиль, который получил Пушкин перед дуэлью?

– Нет. Это новодел. Анонимное письмо, полученное Александром Сергеевичем в ноябре 1836 года, было на французском языке.

Ольга Петровна замолчала, потом, как бы про себя, пробормотала: «Сколько раз это читала, сравнивала разные тексты, знакомилась с почерковедческой экспертизой, но только сейчас подумала о том, что во французском языке нет слова «коадъютор». Да и орденов во Франции не осталось: Наполеон Бонапарт их разогнал ещё до того, как стал императором…»

– А что это за лето 7342?

– По старому стилю. Редко кто устоит перед соблазном поиграть с календарями. Сам Пушкин тоже баловался, по молодости свои творения подписывал не от Рождества Христова, а от сотворения мира. Сохранились рукописи со стихотворениями, где стоит дата «7342», поставленная рукой великого поэта.

– А какому году это соответствует? – Зэ мучительно вспоминал, где он мог видеть цифры в таком порядке.

– Простите. Сейчас… это соответствует одна тысяча восемьсот тридцать третьему году.

– А причем здесь 1833? Вы сами сказали, что анонимное письмо направили в ноябре 1836 года.

– Не знаю.

– В оригинале дата была или не было?

– Насколько я помню, не было.

– Тогда зачем добавили?

На верхнем ярусе библиотеки кто-то включил дополнительное освещение. Луч света, отразившись от мозаичного окна, достиг куба, и стекло в черной рамке вспыхнуло багровыми отблесками. И тут Зэ вспомнил, где он видел эти цифры: на спине у гипсового мальчика на пустоши в тупике промзоны на севере Москвы. Мысли роем окружили бедного Зэ, но он решительно отогнал их и сделал паузу, чтобы сначала дослушать Чудное Мгновенье. Ольга Петровна, вздохнув, продолжала:

– Мы с Анной Петровной – пушкиноведы. Есть такая специальность. Когда долго изучаешь наследие Пушкина, погружаешься в эпоху, пытаешься разобраться в хитросплетениях отношений в светском обществе, в какой-то момент ловишь себя на мысли, что настоящей подоплеки событий не видно. Факты, логика процессов, особенности поведения элиты – всё это понятно. Но откинешься в кресле, прикроешь глаза, а на сердце – ни с того ни с сего щемящее чувство тревоги. Оно не проходит. Что-то упущено при анализе. Что-то должно произойти… Рассказ Родиона Марковича про звонок в посольство с упоминанием слова «опять» встревожил меня: «Сашу убьют… опять». Звонила Арина. Помните, у Пушкина:

Глядишь в забытые ворота

На черный, отдаленный путь:

Тоска, предчувствия, заботы

Теснят твою всечасно грудь…

Няня всегда останется няней. Любимое дитё всегда останется любимым. Действительно, а кто ещё мог позвонить из близкого окружения? Сплетение случайностей – и мы оказываемся в замке, откуда звонили. Непонятная усадьба в горной части маленькой страны, где вся прислуга говорит по-русски, а хозяин так и не удосужился появиться. Вдумайтесь! В библиотеке книги на разных языках, но гостям демонстрируют перевод злобного пасквиля, который привел поэта к трагичному концу. Откажите мне в логике, но поверьте моему чувству, Зэ, что анонимное письмо, переписанное каллиграфическим почерком, – это перчатка. Она брошена в лицо поэту, и он должен принять вызов. Если он его примет, его убьют.

– Кого его? Пушкина убили в девятнадцатом веке!

– Того Пушкина – да, убили в девятнадцатом. А нынешнего могут убить сейчас.

– И кто этот новый Пушкин?

– Эх, если бы я знала, я бы его предупредила.

В этот момент где-то вверху раздался выстрел. Ольга Петровна вздрогнула. Зэ не сдержался и выругался: «Чёртова мельница. Надо дойти отломать ворот, чтобы хлопки не пугали порядочных людей!»

Глава Х

II

К ночи непогода подтянула тяжёлую артиллерию. Каминные трубы превратились в иерихонские. Ветер играл на органе размером во все небо. Тонкие стекла в окнах дрожали под напором стихии. В замке стало холодно и неуютно. Перестал работать телефон, как объяснил Чезаре, где-то в горах ледяной дождь оборвал линию. Управляющий дал указание подать гостям портвейн и мошкатель (ликерное вино), а для желающих приготовить горячий пунш.

Зэ стал свидетелем того, как Певец-мертвец опять приставал к старшему груму, но тот отмахнулся от Саши с выражением брезгливой гримасы на лице. За ужином все расселись за столом на привычные места. Управляющий, Зэ с Татьяной, Родион Маркович и Саша сидели с одной стороны стола. Напротив разместились Полина, Александра, Масюся, Магда и обе Петровны. Блюда на этот раз подавали младший грум Александрино и кухарка Роза Моисеевна. Налет стеснительности был окончательно смыт аперитивами и горячим пуншем. Гости болтали и смеялись. Кто-то рассказал о том, что в старые-старые времена у португальцев была традиция в последние дни октября не выходить из домов без сильной надобности. Считалось, что в эти ненастные дни злые духи караулят открытые или не до конца запертые двери, чтобы вместе с холодным ветром проникнуть в щель и поселиться в жилище. Духи приносили болезни, ссоры, неудачу и смерть близким. Если человек по крайней нужде должен был выйти наружу, он долго готовился, а потом быстро выскакивал и плотно закрывал за собой дверь. Со временем португальцы научились оберегаться. Они красили дома в белый цвет с широкой голубой полосой у земли, как будто бы дом находился на синем небе среди белых облаков. Духи воспринимали жилище как небесное сооружение, принадлежащее Создателю, и не дерзали проникать в него.

– А наш замок не имеет охранительной синей полосы, – сказала Александра и выразительно обвела взглядом всех взглядом.

– И покрашен не в белый цвет – ничего общего с облаками, – добавил кто-то и тут же предложил рассказать друг другу о своих фобиях или страхах или о том и другом.

Масюся громко воскликнула, что начать нужно с того, перед кем в данный момент стоит кувшин вина, и пойти по часовой стрелке. Кувшинов было два: с красным вином и с белым. Один из них стоял перед Зэ. Присутствующие за столом выразительно посмотрели на Зэ, и он, протянув долгое «Э-э-э-э…», сказал:

– Никогда не задумывался по поводу страхов, но боюсь одной вещи, что моя мечта не исполнится. Наша жизнь проходит от будильника к будильнику, страсти вспыхивают и гаснут, друзья стареют, кредиты гасятся. И вдруг среди тягостного однообразия появляется мечта, большая и светлая. Она одновременно и конкретная, и расплывчатая. Она греет. Отвлекает мысли от болотной тины реальности. Она осуществима для того, кто выберет правильную дорогу. Ищешь дорогу, проходишь первые километры. Нет, не то, возвращаешься. Пробуешь другую, идешь – она заканчивается тупиком. Появляется паника, подпитываемая страхом: хватит ли времени, хватит ли твоей жизни на пробы и ошибки. Но идти надо, верить надо. Идешь опять по дороге, а страх уже несешь с собой. Сидит он на загривке, и как только вера в мечту ослабевает, сразу становится заметнее, тяжелее…

– А что за мечта? – спросила Масюся.

– Этого сказать не могу. Мечта заветная.

– Не густо. Для первого ответа принимается. Ваша очередь, Татьяна, – Родион Маркович, как всегда, был на коне и выполнял функции председателя собрания, хотя его никто об этом не просил.

Татьяна, спрятав хитрый прищур, появившийся в её глазах после признания Зэ, сказала:

– Пауков боюсь, змей всяких, мышей, особенно летучих. В общем, фобия у меня распространенная. Как представлю, что случайно крыса или мышь меня заденет хвостом и проведет по коже, у меня начинается приступ паники. Кричу, будто одержимая, не могу остановиться. До икоты. А если на самом деле подобная тварь не дай бог укусит меня, наверное, сразу умру от разрыва сердца.

Очередь перешла к Родиону Марковичу. Великий Магистр попытался изобразить нечто значительное. С важным видом и патетическим голосом он произнес:

– Боюсь великого и всё уничтожающего времени. Его одного и больше ничего. Пройдут столетия. Египетские пирамиды будут стоять, а вспомнит ли кто-нибудь про меня? Время сотрет с лица земли людей, которые меня знали. Уничтожит их вместе с памятью обо мне. Плоть превратится в прах, который развеется по ветру, память растает белым облачком на горизонте времени…

Саша не удержался и съёрничал:

– Попробуй остаться в памяти детей, внуков и правнуков, есть шанс пережить пирамиды. Правда, небольшой.

Родион Маркович окинул его испепеляющим взглядом, но ничего не сказал. Александр в свою очередь задумался, потом, видимо, пытаясь быть честным перед гостями, заявил:

– Есть у меня фобия. Такой постоянный страх, который где-то таится в груди и покалывает, как только дашь ему волю – страх бесполезных хлопот. Знаете, как бывает: живешь себе, живёшь, как вдруг появляется цель, причем цель стоящая. Начинаешь суетиться, хлопочешь. Обрастаешь обязательствами, но идешь к этой цели, как на гору, к вершине. Отбрасываешь всё, что тебя назад тянет. Рюкзак на плечах – долой рюкзак. Пальто тяжелое – налегке пойду. Друзей расталкиваешь, которые перед тобой по тропинке идут. Кричишь им: «Лыжню, лыжню!» В фигуральном смысле, конечно. А потом приходит понимание, что ты занимался пустой суетой, и цель сдувается, как гриб-дождевик, который долгое время скрывался от подошв гуляющих по парку прохожих и дожил до коричневого цвета и морщинистой кожицы. На пронизывающем ветру тебе холодно: пальто выкинул; под ложечкой сосёт, рюкзак в пропасть сброшен. Друга рядом нет, никто тебе закурить не даст…

– Давайте я Вам салатика подложу? – со смехом предложила Масюся. – По пути к цели, небось, изголодались?

– Я могу дать свою теплую шаль, вместо пальто, – поддержала Масюсю Анна Петровна, но при этом сразу смутилась и как-то съежилась.

Александр закатил глаза к потолку, как бы говоря: «Ах, женщины, женщины. Недоступны для Вашего понимания подвиги Дон Кихота Ламанчского».

Очередь перешла к управляющему. Чезаре к ужину сменил тёмно-зелёную ливрею на кардиган крупной вязки и выглядел добродушно и бесхитростно. Складывалось впечатление, что его чопорность ограничивалась границами служебного времени. С девяти до шести он – невозмутимый консерватор-администратор без мимики, жестов и единой живой морщины, а вечером – обычный пожилой человек, которому не чужды простые человеческие радости. Он окинул присутствующих насмешливым взглядом:

– Мои родители были итальянцами. Итальянцы поголовно боятся двух вещей, и я, как итальянец, тоже их боюсь. Первая, что прервется «сладкое ничегонеделание» – так в Италии называют образ жизни большинства людей, которые считают себя настоящими итальянцами. И вторая, что правительство заберет из пенсионного фонда деньги, которые должны мне быть выплачены в качестве пенсии. Я действительно сильно переживаю по второму поводу, так как новости с родины предков малоутешительные. На этой почве совершенно необоснованно начинаю экономить там, где это не имеет смысла: на материалах для ремонта, на освещении замка, на своей одежде.

– Не согласна. Если судить по разнообразию блюд на столах, которые здесь накрывают, последнее утверждение далеко от действительности, – Роза Моисеевна вступилась за свою стряпню и изобилие продуктов на кухне.

– И так как я уже начала говорить, то скажу, что не мышей надо боятся, а фруктовой моли. Что мышь? Погрызет чуток и убежит. Её услышать можно, можно кота в кладовой запереть. Перебрал испорченное, и сладилось дело. Моль же, как партизан, исподтишка проберется и давай крупы переводить. Контейнер закрыт, ан, нет, она уже внутри, как-то пробралась и занимается диверсионной работой. Перебрать крупу невозможно, нужно выбрасывать все целиком. Фруктовая моль – моя самая великая фобия. Ночью просыпаюсь от мысли: я сплю, а моль не спит. Ночью её даже прихлопнуть никто не может.

На такой пламенный монолог Масюся даже зааплодировала, но её энтузиазм никто не поддержал.

Слово перешло к Полине:

– Да, боюсь. Боюсь, что замуж никто не возьмет. Боюсь, что муж попадется пьющий и меня колотить будет. Ведь хочется хорошего, интеллигентного и трезвенника. Еще боюсь, что полюблю одного, а сразу за ним другого, и придется выбирать, какой лучше, а у меня, когда я что-то долго выбираю, начинает голова болеть. Вот на рынке вчера, дались Розе Моисеевне эти тыквы! Все были хорошие, а она: «Полина, Полина, выбери самую красивую». Как тыква может быть красивой? Она же тыква, овощ. Если про кого-то из людей говорят «овощ», то он по определению некрасивый. Я выбирала, выбирала, пока голова не начала болеть. Потом плюнула, взяла крайнюю ко мне. Так, о чём это я? Да, женихи. Пусть знают, и Вы не скрывайте, расскажите им, что если придется долго выбирать между тыкв… кандидатами в мужья, то, как только начнет болеть голова, схвачу крайнего и весь сказ.

Гости одобрительно обменивались мнениями, слышались смешки. Выбранная Полиной тема была близка многим из сидящих за столом. Александра, на которую все посмотрели, так как была её очередь, нерешительно начала говорить тихим, почти умирающим сопрано. Зэ впервые за два дня услышал её голос. Складывалось впечатление, что девушка чем-то сильно расстроена, убита неожиданным известием или гибелью близкого человека. Периодически она всхлипывала и хватала ртом воздух.

– У меня нет фобии. Я считаю, что фобия – это бессмысленное пережёвывание неизвестного. В моей жизни все известно, я больна и скоро умру…

Изумленный Зэ      шепотом      спросил      Розу      Моисеевну, которая продолжала стоять за спиной его кресла с подносом:

– Она действительно больна?

– Здорова как бык. Она у меня с прибабахом.

Александра между тем продолжала:

– Я ходила к психиатру, так как все остальные врачи от меня отказались. Психиатр пытался шутить со мной, подбадривал, говорил, что всё не так плохо. Куда уж хуже, если все остальные врачи считают моё состояние безнадёжным. Психиатр прописал мне таблетки, антидепрессанты. Когда лекарство рядом, мне хорошо. Я хочу танцевать, хочу, чтобы постоянно звучала музыка. Когда таблетки заканчиваются, у меня начинается астма. Я задыхаюсь, не могу ничего делать, а родная мать говорит, что ты должна работать, должна думать о будущем. Я думаю о будущем: у меня заканчиваются таблетки, а дорога в долину теперь несколько недель будет непроезжей. Значит, я останусь без таблеток и умру. Похороните меня там, где …

– Не говори глупостей! – Роза Моисеевна решила прервать исповедь умирающей. – На тебе пахать и пахать надо!

– Вот когда умру, тогда ты будешь плакать, но будет поздно.

Родион      Маркович      в словах Александры      про непроезжую дорогу услышал угрозу своим планам по возвращению в посольство. Он начал расспрашивать Чезаре, насколько часто прерывается сообщение между усадьбой и городом. Ответом управляющего Великий Магистр остался недоволен. По словам старшего грума, оторванность от мира – обычное явление. Летом из-за дождей, которые вызывают камнепады и селевые потоки; грозы также провоцируют пожары, а зимой – из-за снега и ледяного дождя.

– Не надо забывать, – сказал старший грум, напустив на себя профессорскую важность, – что Сера да Ештрела – самая высокая географическая точка страны. Когда на побережье выпавший снег тает, у нас он остается: в горах минусовые температуры не редкость.

Слово перешло к Розе Мерседес. Дочь испанских иммигрантов, Роза Мерседес, заявила, что она ничего не боится. Когда была подростком, слушала рассказы своей старшей сестры о коварстве мужчин и боялась измены. Что такое измена, она не вполне понимала, но сестра так страдала от постоянно повторяющихся измен и неверности парней, с которыми ходила на танцы. Её было очень жалко. Однажды Масюся, придя из школы после урока физики, где демонстрировали разные измерительные приборы, напрямую спросила сестру, изобретен ли какой-нибудь прибор, который измеряет уровень неверности мужчин. Сестра достала из ящика с бельём кинжал с инкрустированной ручкой и, поглаживая блестящий металл пальцами, сказала, что длина лезвия точно соответствует расстоянию от точки у основания шеи до середины сердца неверного мужчины, и что лучшего измерителя неверности мужчин не придумано. Когда сестре удалось выйти замуж, Роза Мерседес выпросила заветный кинжал и с тех пор возит его с собой.

Рассказ      произвел            должное      впечатление на присутствующих. Александрино, младший грум, пытался пошутить, но слова застряли у него в горле на половине фразы, и шутка не удалась. Старая Дева, понимая, что теперь пришла её очередь рассказывать о фобиях, в упор посмотрела на мужа уничижающим взглядом и выдала:

– Мы с мужем не рассказываем о своих фобиях, ибо Господь милостив и всемогущ, дозволяет посвящать в слабости человеческие только его одного. Даже пастор на исповеди – передаточное      звено – не      вправе судить дела исповедника, но должен направлять помыслы раба к Господу. Справиться же с собственным страхом человек должен сам. С божьей помощью это возможно. Сильный человек справится, слабого страхи самого сожрут. Нас с Александрино Господь слышит, он к нам милостив, со страхами справляемся.

Остались в очереди Ольга Петровна и Анна Петровна. Ольга Петровна обвела присутствующих взглядом и так просто и буднично, сказала:

– Привидений боюсь, любых, в любое время суток, белых и не очень, с цепями и без, с красными пятнами и черными глазами. Читала про верование, которое предписывало появление привидения попытке бестелесного духа предупредить об опасности. Теория показалась мне достоверной. Понимаю, что сами привидения не могут причинить мне вреда, но если они – знак беды, значит, беда рядом, а несчастье может настигнуть врасплох в любой момент. Чего ещё? Всемирной несправедливости боюсь. Боюсь скорее абстрактно, чем на самом деле. Хочется думать, что если человеческой жизни недостаточно, чтобы правда восторжествовала, то после смерти Божий суд расставит все запятые в приговоре, на который не хватило сил у смертных…

– Верно, – подхватила Старая Дева, – от Господа справедливости быстрее дождешься, чем от людей.

– Так-то оно так, – согласилась Ольга Петровна, – но хочется своими глазами увидеть результат. Если придет торжество справедливости при моей жизни, я буду только этому рада.

Все одобряюще загудели. Анна Петровна хотела увильнуть от признания, но Саша под столом наступил ёй на ногу, и она, воскликнув от неожиданности, была вынуждена рассказать о себе. Она говорила тонким голосом, как подросток, крепко сцепив руки, в которых осталась зажатой салфетка темно-красного цвета.

– Когда я была маленькой, на меня большое впечатление произвели приключения Шерлока Холмса. Но если другим нравился неутомимый сыщик, с лёгкостью распутывающий клубок мотивов и правильно оценивающий улики, меня в рассказах в дрожь бросало от загадочных знаков. Помните рассказ «Пляшущие человечки», где он вышел в сад и обнаружил на камне нарисованные фигурки? Или «Пять зернышек апельсина», где она вскрыла конверт, который пришел по почте, и оттуда выпали пять зернышек апельсина? Я жутко боюсь всего, что связано с непонятной символикой. Вот и сегодня. Мы сидим за столом, ужинаем, прекрасные блюда, терпкое вино, а я не могу себе найти места, потому что нас двенадцать человек – дюжина. Понимаете, дюжина. Дюжина в замке под названием «Звезда». Замок построен на горе с именем «Звезды». За окном – конец октября, то есть те самые дни, когда в старые времена боялись оставить щель в двери, потому что злые духи караулили снаружи. Я сижу и думаю. В замке столько щелей. Сквозняки чувствуются везде. Злым духам не составит труда забраться к нам. Я постоянно возвращаюсь к мысли, что, может быть, кому-то из дюжины, то есть из нас, они причинят несчастье. Вполне возможно, что сразу двоим, ведь звезд две!

– В Португалии дюжина с незапамятных времен имеет широкое распространение, – включился в беседу младший грум. – В традициях народа осталось до сих пор: например, на рынке мы покупаем яйца, кур, гусей не десятками, а дюжинами. Или, если нужно, полудюжинами. Чёртова дюжина тоже есть, но здесь не боятся числа тринадцать, как в Англии, где в домах нет квартир с номером тринадцать или тринадцатого этажа.

Что касается замка, Анна Петровна права. Масоны, которые его построили, придавали большое значение символам. Кое-где на камнях кладки остались печати свободных каменщиков. Символы увязывались числами, имеющими отношение к значимым событиям. Дюжинами считали временные циклы. В нумерологии искали скрытое значение. К примеру, Иисус был распят, когда ему исполнилось тридцать три года, значит, цифры «тридцать три» содержат в себе сакральный смысл. Если в уставе монастыря было, к примеру, тридцать три правила, их выполнение становилось святой обязанностью для послушников. В галереях монастыря делали тридцать три места, где монахи должны были повторять эти правила. Ежедневно проходя по галереям, они останавливались в указанных местах и молились, повторяли правило, соответствующее месту. Удобно и практично. Получается, что техника запоминания была придумана задолго до наступления эры психологии.

В нашем замке на лестнице, которая идет в подвал, ровно сорок четыре ступени, по количеству этапов инициации в масонстве.

– А почему именно на лестнице в подвал? В замке куча лестниц на верхние этажи, да что далеко за примером ходить? Лестница из гостиной ведет наверх.

Родион Маркович не донес до рта вилку с куском рыбы.

– Следование символике естественно. Из подвала начинаются катакомбы римского периода, вполне возможно, туннели еще старше, римляне их только расширили, а начинали прокладывать лузитане. Таким образом, масоны хотели сказать, что продвижение по ступеням инициации связано с приближением к тайнам древности.

Магдалена уже давно бросала гневные взгляды на мужа, лицо её было перекошено гримасой. Зэ подумал, что этой женщине действительно неприятно, что Александрина рассказывает подробности об усадьбе.

Глава Х

III

После ужина Зэ поднялся к Великому Магистру, чтобы обсудить итоги дня. Родион Маркович выслушал комментарии Зэ очень внимательно. Когда Зэ указал на признаки готовящегося преступления, у Родиона Марковича загорелись глаза:

– Конечно, конечно, – запричитал он, – такая возможность для моих способностей. Даже если никого не убьют, разгадать загадку стеклянного куба и определить, кого наметил убийца следующей жертвой, – большая честь моему суперсовременному биокомпьютеру. Это, естественно, я о своём мозге. Безусловно, я смогу пополнить копилку дел, с которыми мне пришлось работать, бросив туда белый камешек. Так-с, с чего начнем?

Зэ укоризненно покачал головой:

– Кто у нас лучший детектив в мире?

– Бесспорно, я. Начнем с того, что… создадим следственный комитет, а главой следственного комитета назначим меня.

Зэ, оторопев, посмотрел на Великого Магистра.

– Следственный комитет уже есть в России. Глава комитета тоже назначен.

–Это большой Следственный комитет, нам такой не нужен. Нам нужен маленький следственный комитет. Маленький – значит эффективный. Назначаю тебя моим заместителем.

Зэ помолчал, затем сообразил: если есть следственный комитет, то в состав должны входить эксперты.

– Предлагаю включить в состав комитета Ольгу Петровну.

– Принято. Зови её сюда.

Ольга Петровна осторожно переступила порог комнаты. Сопровождая её, Зэ вкратце обрисовал ситуацию и, чтобы не пугать громкими словами, назвал следственный комитет штабом и предложил поучаствовать в его работе. Родион Маркович в присутствии Ольги Петровны поупражнялся в построении логических цепочек, но в итоге все его рассуждения зашли в тупик.

Зэ      предложил       составить      список      потенциальных жертв. Следуя предположению, что кандидата зовут Саша, в список включил пятерых.

Управляющий – старший грум – Чезаре Александер Пиита;

Младший грум – Александрино;

Александр Белов – предприниматель;

Дочь кухарки – Александра;

Неизвестный нам Саша.

По поводу третьего номера в списке Родион Маркович выразил протест, заявив, что звонок в посольство был раньше, чем он предложил Саше поехать с ним, поэтому он не может рассматриваться в качестве жертвы. Зэ заметил, что убийство ещё не произошло, а Саша уже в замке, значит, сбрасывать его присутствие со счетов нельзя. Договорились оставить его в списке, но под знаком вопроса.

Родиона Марковича это устроило. Второй список решено было посвятить вопросам, на которые нужно получить ответы.

Кто такая Арина? Где она сейчас?

Зачем в куб положили рамку с анонимным письмом?

Что делать, если убийства не произойдет? Сколько ждать?

Решили еще раз опросить всех по поводу Арины. Может, кто-нибудь знает о её пребывании или существовании. Родион Маркович сказал, что поговорит с управляющим по поводу куба: должен же он знать, что происходит в вверенном ему замке. На этом совещание было закончено.

Вернувшись в комнату, Зэ расположился на кровати, достал лист бумаги и под впечатлением от заседания малого следственного комитета составил таблицу странностей (как он сам её озаглавил), в которую попытался включить моменты или события, которые ему показались выходящими из ряда нормальных. Пункты в свойственной ему манере набрасывал кое-как, без порядка и связи с соседними наблюдениями, просто вытаскивая из головы всё, что там появлялось.

Таблица странностей, составленная Зэ

1. Почему Арина сама не предупредила Сашу, если знает, что его собираются убить?

Почему управляющий вышел встречать гостей в темно-зеленой ливрее? Что мне показалось в тот момент необычным?

Почему Саша пристает к управляющему с вопросами?

Почему вся прислуга в замке, несмотря на происхождение из различных стран, говорит по-русски?

Почему никто не удосужился оторвать ворот от колеса на чертовой мельнице? (Опять бабахнула).

Почему на пасквиле стоит 1833 год, написанный в старом летоисчислении? Почему не поставили дату 1836 года? Это было бы логичнее.

Почему эти цифры фигурировали на гипсовой скульптуре в Москве?

Если скульптура и пасквиль связаны, то что в замке известно о Маркизе Алло?

Что у Саши в ящике, который я называю мольбертом?

10. Полина сказала, когда они вcmpemили её и кухарку на дороге, что в замке ждут гостей. Откуда в замке узнали о приезде машины из посольства? Управляющего никто не предупреждал, в замок никто не звонил.

Правда ли, что Колумб украл у тестя-португальца из письменного стола карту с указанием пути в Новый Свет?

Что делать с Татьяной, которая, как мне кажется, мне симпатизирует, и которой, как я твердо уверен, симпатизирую я?

Кого здесь убили в девятнадцатом веке?

Что из моего пророчества осталось исполнить?

На последнем пункте его сморил сон, веки закрылись. Он уснул, лист с вопросами остался в руке, ручка упала на пол, но звука он не услышал.

Глава Х

IV

К утру ветер стих, ударил лёгкий мороз. Вода, перемешанная со снегом, застыла стеклянной кашей.

Зэ, надел всё, что можно было натянуть под куртку, вышел на улицу, выделывая забавные движения ногами, которые непрерывно разъезжались, и побрел к машине.

Остановившись передохнуть, он вдруг увидел, что капот автомобиля не защелкнут до конца. Зэ его приподнял, внешний осмотр не дал никаких результатов. Казалось, все в порядке, но сердце подсказывало, что неприятности только начинаются – самопроизвольно капоты по ночам не открываются. Двери оказались без повреждений. Он включил двигатель. Машина ожила, на ледяных стеклах стали пробиваться проталины. С усилием оторвавшись от сидения с подогревом, он достал из багажника цепи и начал прилаживать их на колеса. Закончив и выключив зажигание, Зэ решил найти Сашу, чтобы поговорить с ним.

Он прошел по галерее и только ступил на лестницу, как вдруг прогремел выстрел. «Опять эта мельница, – разозлился Зэ, – хотя, когда я входил в дом, когда она чмокнула. Четверти часа еще не прошло. Это не на мельнице, это наверху».

К двери в комнату Саши Зэ подбежал одновременно с Полиной, которая тоже услышала громкий звук. Зэ выставил руку, остановив её порыв, и негромким, но твердым голосом сказал: «Не входить». Сам толкнул дверь. В комнате было светло. Александр лежал на боку, прижимая руки к левой стороне груди. Он не шевелился. На мозаичном паркете растекалась тёмно-красная лужа. Сильно пахло порохом. Зэ широкими шагами подошел к лежащему, попытался пальцами нащупать пульс на шее. Движения в артерии не было.

– Он мертв! – крикнул Зэ, выпрямился, не торопясь обошел комнату по периметру, осмотрел гардины. В помещении никого не было. Он вернулся к двери.

– Иди, Полина, позови управляющего и Родиона Марковича. Как звонить в полицию, знаешь?!

– Знаю, но телефон со вчерашнего дня не работает. Видно, из-за ледяного дождя оборвался провод.

– А мобильные?

– Мы не используем. В округе нет ни одной вышки сотовой связи. Да и некому здесь разговаривать. Почитай на пятьдесят километров эта усадьба – единственная жилая постройка.

– Вы не ездите в город?

– Раз в неделю на четверговый рынок за продуктами, но машина осталась на дороге, Вы же сами видели.

– Хорошо, иди.

Зэ вышел из комнаты. Ожидая управляющего и Родиона Марковича, он размышлял о происшествии.

Управляющий, которого Полина нашла первым, прибежал, тяжело дыша. На лице у него был написан невообразимый ужас:

– Санта Мария! Санта Мария! – лепетал он. Зэ дал ему возможность заглянуть в комнату, затем долго тряс за плечи, чтобы привести в чувство.

– Соседняя комната свободна?

– Да, кажется, да.

– Нужно открыть, принести пару стульев и найти клей и бумагу. Идите! Вы поняли, что нужно сделать?

Управляющий, потрясенный увиденным, отвечал на автомате, продолжая бормотать: «Санта Мария, Санта Мария!»

Родион Маркович подошел вальяжно и не спеша. Зэ отметил, что Великий Магистр успел подготовиться: в руке он держал блокнот и ручку.

– Узнай, есть ли в замке человек с медицинским образованием, – сказал он начальственным тоном. Зэ кивнул. Великий Магистр глубоко вздохнул и шагнул в комнату.

Зэ направился на кухню. Роза Моисеевна на вопрос о докторе рассказала, что у Александрино, младшего грума, есть медицинское образование: учился в медицинском институте в Воронеже, потом по обмену привлекался к международным акциям, рассказывал, что в составе группы врачей ездил в Югославию на какие-то там исследования. Александрино Зэ нашел в библиотеке, там он показывал Масюсе, где нужно протереть пыль. Отозвав Александрино в сторону, Зэ спросил, может ли он определить характер ранения. И, услышав утвердительный ответ, повел его из библиотеки. По дороге младший грум рассказал, что работал патологоанатомом, затем через одну международную организацию подписался на поездку в Югославию, где его собственное служение Гиппократу благополучно закончилось. Он крупно повздорил с председателем комиссии, возглавлявшим группу, разорвал контракт и уехал. Обратно в больницу его не взяли, потому что председатель комиссии успел наябедничать директрисе его клиники.

К моменту возвращения Зэ и Александрино в комнате находились Родион Маркович и Полина. Великий Магистр диктовал протокол осмотра комнаты, а Полина записывала:

– … в двух метрах от тела, между окном и дверью, обнаружена улика номер «три», кусочек обугленной кожи размером два на два сантиметра…

Зэ, поймав взгляд Родиона Марковича, молча указал пальцем на Александрино.

– Доктор, – обратился Родион Маркович к Александрино, – меня интересует характер раны и Ваше заключение о причинах смерти.

Александрино посмотрел на лежащее тело и покачал головой:

– Схожу на кухню, посмотрю, что можно приспособить в качестве инструментов. Мне нужен зонд – измерить глубину раны.

Закончив осмотр, Родион Маркович переместился в соседнюю комнату. Он потребовал убрать кровать, выдвинул письменный стол на середину, посадил на угол Полину с блокнотом. Подошел Чезаре, который непрерывно вытирал салфеткой лоб и шею.

– Первое, что нужно сделать, – вызвать полицию. Зэ, берите машину и аккуратно езжайте за местным следователем. Второе, после осмотра тела комнату      нужно      опечатать      и      открыть в      ней      окна,       чтобы оно лучше сохранилось.

Если мы откроем окна, – возразил управляющий, – мы разморозим батареи. Лучше использовать камеру большого холодильника.

– Хорошо, но потом опечатайте комнату, может быть, в ходе допросов полиция проявит интерес к обстановке.

Глава

XV

Зэ спустился на улицу. Татьяна его перехватила на лестнице. В замке уже все знали о случившемся. Она сунула Зэ пакет с бутербродами (и когда только успела их приготовить?) и поцеловала в щеку, шепнув: «Будь осторожнее».

Зэ завел машину и, громыхая цепями, выполз за ворота замка. Дорога, покрытая голубовато-сероватым льдом, радовала глаз своей девственностью. Машина, царапая лед цепями, оставляла на полотне белые шрамы. В каком-то смысле Зэ чувствовал себя пионером-первооткрывателем – пионером ледового континента. Вчера дорога была совершенно другой, мрачной и грязной, а сегодня надела праздничные одеяния, и Зэ был первым, кто пробует эти одеяния на прочность. При попытке мало-мальски увеличить скорость цепи начинали угрожающе звенеть, а машина делала непредсказуемые броски в стороны. Зэ бросил попытки ехать быстрее и пополз, смирившись с долгой дорогой. Через километр он обнаружил, что датчик на панели управления показывает перегрев двигателя. Открыв капот, он чуть не попал под струю пара, которая под давлением била из дырки в радиаторе.

«Приехали», – сказал Зэ самому себе. Он заглушил машину, достал из перчаточного отделения, в простонародье именуемого бардачком, пластину жвачки и пошел вдоль дороги, отламывая голыми руками ледяные наросты и складывая их в карман куртки. Через четверть часа, нагулявшись, он вернулся к машине, залепил жвачкой дырку во фронтальной части и набросал сосулек в радиатор. Радиатор перестал недовольно шипеть и плевался горячей жидкостью, но ехать дальше смысла не имело.

«Придется полицейским подождать встречи с Сашей», – сказал Зэ самому себе, кое-как развернул машину и пополз в обратную сторону. Пока ехал, датчик опять начал показывать перегрев двигателя. Вместе с нагревающейся жидкостью в радиаторе в душе у Зэ закипала злость:

– Какая наглость! – возмущался он. – Испортить посольскую машину! Для чего это было сделано?! Чтобы я не смог доехать до полиции? Но полиция все равно когда-нибудь приедет, как только узнает. А если она не узнает? Как это она не узнает? Не узнает она, если ей никто не сообщит. Это почему же никто не заявит в полицию? Потому, что некому будет заявлять.

В этот момент Зэ стало жарко. Руки, которые никак не могли отойти после сбора сосулек, согрелись, поменяв цвет с сине-белого на розовый.

Мысли перебивали одна другую. «В замке Таня и другие люди, которым угрожает опасность. Но невозможно убить двенадцать человек, – заключил он и тут же возразил собственной беспечной наивности. – Можно, поодиночке. Когда никто не ожидает. Применение огнестрельного оружия – уже свершившийся факт. Никто искать не будет! Будут – в посольстве знают, куда мы поехали. Да, но к этому времени можно скрыть следы преступлений и сказать, что были, гостили и уехали обратно».

Непроизвольно Зэ поддал газу, и машина запрыгала по дороге. Вернувшись, он ткнул машину наискосок на площадке и поспешил к входу. Неожиданно нога поехала на чем-то скользком, и Зэ, не удержавшись, растянулся во весь рост. Он встал, отряхнулся, отодрал от подошвы бумажный пакет с черно-белым рисунком связки перцев и, ожидая после такой неприятности новых плохих новостей, поспешил внутрь.

Однако ничего существенного не произошло. В гостиной, куда приходили все, кто что-либо узнал или хотел узнать, Зэ рассказали, что Родион Маркович по одному вызывает гостей и проводит допрос. Полина неотрывно находится при нем и записывает показания в протокол. При каждом «выстреле» с мельницы дочь кухарки пытается упасть в обморок, а Старая Дева начинает читать молитву.

Зэ поднялся в комнату, где в этот момент Родион Маркович допрашивал Масюсю. Великий Магистр, увидев вошедшего Зэ, кивнул в сторону Полины. Зэ подошел к импровизированному секретарю и вытащил из пачки исписанной бумаги протокол допроса доктора Александрино. По мере чтения удивление Зэ росло всё больше и больше. Пулевое ранение диаметром сантиметр оказалось глубиной 16 сантиметров. Пуля пробила сердце и застряла в теле. Стреляли с небольшого расстояния, так как частицы пороха остались на одежде убитого. Родион Маркович дал согласие на извлечение пули. Улика под номером «8» была обозначена как «шарик диаметром в 1,2 сантиметра» и не была похожа на пули, используемые в современном стрелковом вооружении. Александрино заявил, что он обладает общими знаниями по криминалистической баллистике, но может поискать в библиотеке какие-нибудь книги по тематике экзотических видов оружия.

После того как Родион Маркович отпустил Масюсю, Зэ поделился с ним соображениями по поводу испорченной машины и угрожавшей всем опасности. Великий магистр воплощал олимпийское спокойствие:

– Естественно, убийца находится среди нас. Ты же, когда выезжал, не видел следов на дороге?

– Какие следы? Ледяные торосы. Хотя, твоя правда, я был первый, кто ехал на транспорте.

– Что и требовалось доказать. Но не думаю, что у преступника задача убить нас всех.

– А почему бы и нет?

– Тогда он должен был ходить по галереям, лестницам и убивать каждого, кто встретился на пути. Как в компьютерных играх – ходишь по лабиринту и стреляешь в монстров или инопланетян. При таком раскладе незачем тайно ломать машину, можно выстрелить один раз в бензобак.

– Но мы остались без двух машин. Умышленно или случайно, та машина, которая была при замке, осталась в тридцати верстах на дороге, без бензина. А после вчерашней ночи вообще представляет собой кусок льда.

– Собственно говоря, мы остались и без связи. Телефон не работает. Мы заблокированы. Ждать местных властей контрпродуктивно, разбираться с убийством будем самостоятельно. Полина, запиши в отдельный протокол, что со стольких часов такого дня Родион Маркович полностью берет на себя все функции шефа полицейского аппарата до момента появления в замке законного представителя власти. Зэ назначается моим личным телохранителем. Нет, ошибочка. Зэ назначается охранником малого следственного комитета и моим заместителем.

Зэ с укоризной посмотрел на Родиона Марковича, но решил ничего не говорить.

– А сейчас давайте пройдем в комнату Саши и посмотрим личные вещи. Полина, пригласите двух понятых. Нет, не надо. Понятыми будете Вы и Зэ.

В комнате тела уже не было. Мелом обведенный силуэт с кровавым пятном напоминал о произошедшей трагедии. Открыли шкаф, в нем нашли куртку и свитер. Из карманов куртки извлекли книгу небольшого формата – сборник романсов на стихи Пушкина, паспорт и бумажник с деньгами. В одном из отделений бумажника был листок бумаги с адресом и телефоном замка, записанными, видимо, рукой самого Саши. Стол был чистый. Никаких записей или бумаг обнаружено не было.

Зэ заглянул под кровать. Под кроватью стоял ящик, крашенный в темно-коричневую краску. «Мольберт», – догадался Зэ, вытаскивая Сашино сокровище на кровать. Замки у ящика оказались несовременные, судя по патине, сделанные из сплава, с добавлением меди. Около верхней ручки в затейливом рисунке Зэ прочитал «Le Page» и «18… год. В ящике, обшитом изнутри малиновым бархатом, были сделаны выемки для дуэльных пистолетов и принадлежностей. Все они были пусты.

– Вот и орудие убийства, вернее, место, где оно хранилось, – утвердительно сказал Родион Маркович. – Из пистолета была выпущена пуля – улика под номером «8» – шарик диаметром 1,2 сантиметра. Понятно также появление улики номер «3» – кусочка обугленной кожи размером два на два сантиметра – это пыж, с которым пулю утрамбовывали в ствол. Убийца не стал оставлять оружие на месте преступления и продолжает бегать по замку с пистолетом.

– С двумя пистолетами, – поправил Зэ. – Дуэльные пистолеты всегда были в паре, нумеровались цифрами «1» и «2». Какие предположения по поводу личности убийцы?

– Ха-ха, молодой человек, Вы насмотрелись детективных фильмов. Сыщик с умным видом собирает всех в комнате и, глядя пронзительно в глаза каждому из присутствующих, начинает говорить о мотивах и отсутствии алиби в момент совершения преступления, оставляя истинного подозреваемого на конец. Увы, так только в фильмах. В реальности же собираются доказательства, анализируются. При анализе начинают мелькать фигуранты – не один раз и не два, всплывает то или иное имя. Потом круг подозреваемых сужается, а когда основная часть собранных улик указывает на конкретное лицо, с ним проводится допрос с целью установления истины.

– Родион Маркович, так Вы не будете собирать подозреваемых в одной комнате, как делают великие сыщики?

– Буду, спасибо, Полина, что напомнила. Объявите гостям, что в двенадцать часов я проведу совещание. Соберите всех в гостиной. Думаю, мое выступление подогреет аппетит перед обедом.

«Хороши шутки у Великого Магистра», – подумал Зэ, но, как умный кролик в известном мультфильме про Винни Пуха, вслух ничего не сказал.

Глава Х

VI

До совещания еще оставалось время, и Зэ решил провести полтора часа в самом безопасном месте. Опасным местом он считал замок, где в одной из многочисленных комнат, кладовок или подвалов прятался преступник, а безопасным – любое место вне замка. Зэ спросил у управляющего, где лежат инструменты, вооружился ломом приличного размера и, захватив Татьяну, отправился к мельнице. Утренний мороз немного ослаб, и под солнечными лучами на черных камнях кое-где появлялись проталины. Используя лом как посох и стараясь не упасть на ледяной дорожке, Зэ наслаждался тем обстоятельством, что Татьяна держится за его локоть, а когда начинает скользить по тропинке, ещё и хватает за плечо.

Задача оказалась сложнее, чем Зэ себе представлял. Чтобы добраться до хлюпающего ворота, нужно было забраться по обледенелым столбам на колесо, а затем, спустившись в колесо, которое продолжало набирать воду, попробовать всунуть лом в щель межу воротом и колесом. И, используя лом в качестве рычага, сорвать ворот с крепления, если хватит силы. Несколько раз Зэ пытался залезть на колесо, но ему это не удавалось. У реки обледенение было более сильным из-за влажного воздуха. Разозлившись, он пошел в обход, забрался по оставшимся ступеням на развалины и там, где вращающаяся ось от колеса входила под мельницу, попытался вывернуть ось ее из желоба. Ему это удалось, ось перекосило, и она надломилась на расстоянии метра от желоба, раздался треск. Колесо, которое продолжало медленно проворачиваться, доломало ось и, не останавливаясь ни на секунду, с достоинством завалилось на бок. Ворот в последний раз взмахнул «черной рукой» в прощальном привете и, хлюпнув, упал на камни.

Выбираясь обратно, Зэ заинтересовался выбоинами на кирпичной кладке, а затем долго рассматривал что-то под ногами в наледи. Татьяна замерзла, ожидая его. Но Зэ только прокричал сквозь шум воды: «Сейчас!» и принялся долбить лед. Подобрав металлический шарик, освобожденный из ледяного плена, он, стараясь не упасть, заскользил к Татьяне.

Глава XVII

Совещание было организовано по всем правилам бюрократического искусства. Родион Маркович объявил себя председателем собрания, а Полину – секретарем.      Секретарь            собрания            сделала перекличку всех присутствующих. Услышав свое имя, Александрина вскрикнула и закатила глаза, пытаясь упасть в обморок, но Роза Моисеевна была наготове и сунула ей под нос вату с нашатырным спиртом.      Сведения о присутствующих       Полина занесла      в протокол. Отсутствовал младший грум. Родион Маркович послал Магдалену за ним, но она вернулась ни с чем: в комнате его не было, на кухне тоже. Решено было начать без него.

Родион Маркович по-деловому рассказал о том, что в связи убийством он назначен главой малого следственного комитета и приступил к расследованию, что всем присутствующим и отсутствующим запрещается покидать пределы замка без его письменного разрешения (несмотря на серьезность ситуации, в зале послышались смешки, так как покинуть замок и так было невозможно). Также было рекомендовано держаться вместе и не ходить в одиночку по нежилым помещениям замка. Слова о том, что убийца прячется в замке, произвели сильное впечатление на присутствующих. У некоторых они вызвали оторопь, у других – желание постоянно оглядываться по сторонам. Александре всё-таки удалось упасть в обморок, когда Родион Маркович довел до присутствующих версию следствия о том, что убийца может охотиться на лиц с именем Саша. Началась суета вокруг пострадавшей. Старая Дева стояла, оцепенев и вытаращив глаза, потом, сообразив, что имя её мужа в сокращенном варианте звучит как Саша, как испуганная коза, с визгом подпрыгнула на месте и выскочила из зала.

Собрание пришлось считать закрытым.

После обеда в штабе собрались члены следственного комитета. Зэ встал около окна, Полина сидела на своем месте, а Ольга Петровна расположилась в кресле, которое еще не успели вынести из комнаты.

Родион Маркович подвел итоги предварительного расследования:

– Предупредить убийство мы не смогли. Давайте обратимся к нашим предыдущим записям и посмотрим, что изменилось.

Он достал список потенциальных жертв:

– Так, мы угадали. В нашем списке Александр Белов фигурирует под номером «3». Правда, здесь поставлен знак вопроса, потому что о поездке к месту гибели он узнал от меня, а я в свою очередь о командировке сюда узнал после звонка некой Арины в посольство. Предположить, что кто-то был уверен, что я предложу ему поехать со мной, учитывая наши дружеские отношения, можно, но что именно меня направят по звонку заявительницы, и что вообще посольство как-то отреагирует на звонок, в принципе, было невозможно.

Зэ, скрестив руки на груди, почувствовал, как заискрили провода нервных клеток в коре головного мозга:

– Саша и сам бы доехал до замка. Мы же нашли у него в кармане адрес усадьбы, значит, целью его путешествия была Сера да Ештрела. Это был вопрос времени и удобства. На машине с ящиком проще, чем на автобусах с пересадками. Я думаю, он хотел проехать с нами часть дороги и в середине попросить отвезти его сюда, если бы понял, что отклоняется от маршрута. Мы бы ему не отказали.

– Согласен, – Родион Маркович нахмурил брови. – Дальше. Саша привез ящик с дуэльными пистолетами в замок. Зачем?

– С дуэльными пистолетами или пустую коробку? – уточнила Полина.

Зэ пояснил:

– Ящик был не пустой, а с полным комплектом. Не вижу смысла так бережно охранять пустую коробку. В дороге он глаз с неё не сводил, а в первый вечер ужинал, поставив ящик между ног: побоялся оставить в комнате.

– Да, – снисходительно согласился Великий Магистр, – все сходится. И из одного из этих пистолетов его убивают.

– Не факт, – возразила Ольга Петровна, – в оружейной комнате есть образцы оружия девятнадцатого века.

– Это установит экспертиза, – продолжил Родион Маркович. – Зачем Саша привез дуэльную пару в замок? Конечно, продать. Когда мы с ним последний раз пили пиво (еще до поездки), он говорил, что скоро выгорит одно дельце, которое поправит его дела. Собственно говоря, он всегда говорил о каких-то проектах, почти реализованных и могущих принести приличную прибыль. Он жил в этих статьях расходов-доходов и не мог думать ни о чём другом. На пляж не ходил, музеями не интересовался, даже поплавать на корабликах по реке я не смог его уговорить. Допустим, он раздобыл пистолеты и нашел покупателя. Кто этот покупатель?

Вдруг дверь в комнату распахнулась, на пороге стоял управляющий. Он тяжело дышал. «Вот у кого настоящая астма, – подумал Зэ, – а не у дочки кухарки, которая придуривается…»

•

Глава Х

VIII

– Я должен Вам что-то рассказать! Я должен был сделать это сразу, но, поверьте, нервный шок, затем оцепенение, граничащее с отупением, и только одна мысль в голове: «Так нельзя, это нечестно, даже мафиози в Италии так не поступают». Если коротко, Саша приехал в замок ко мне, и я должен был купить у него пистолеты.