Читать книгу Черный грач в моем окне - Анастасия Викторовна Голубева - Страница 1

Нечего было и думать о том, чтобы избавиться от муравьёв быстро и без ущерба для кошелька. Помню, как Фернанда обнаружила их во вторник, открыв створку буфета, и сразу нахмурилась, как от мигрени, а потом долго тёрла висок, прикидывая, во что всё это может вылиться. В отличие от нас, муравьи живут своим делом и готовы за него умереть – а у врага это самые опасные качества, как вы понимаете.

Хотя, вряд ли сами муравьи воспринимают нас, как врагов. Скорее, как тупую стихийную силу, лишенную вектора, а потому не самую опасную, побеждаемую упорством и осторожностью.

В газетах тогда писали, что на юге целые дома превращались в гигантские муравейники. Люди сами отдавали насекомым свои жилища и налегке уезжали прочь. Они говорили, что так даже лучше – на юге жить всё равно невозможно. Сжечь мне хотелось эти газеты. Как же раздражали такие истории! Ни слова правды я в них не слышала, наоборот, рассказы эти более походили на жалкие попытки отшутиться, очевидные для униженных публично. Как если бы кто-то хотел убедить тебя, что у него была нелюбимая рука, и вот наконец-то её отрезали из-за гангрены.

Вот и на нашей улице находились те, кто кротко смирялся с напастью. Они просто освобождали ту комнату в доме, по стене которой однажды начинал струиться рыжий живой ручеек.

– По делом нам и за грехи наши, – говорил старик Мендес, считая муравьёв чем-то вроде казни египетской.

Но мы с Фернандой не из таких. Не безропотные овечки, знаете ли. Да и дом наш, как будто живой, сам кривился от отвращения к незваным гостям. Будто кто-то невидимый по ночам пытался скрутить его и выжать, как мокрое полотенце – отжать всё лишнее и ненужное. В полночь начинали натужно скрипеть половицы, и каждое утро вид из окна кухни смещался левее, так что соседская изгородь уже выступала за поворотом. Шарики для игры во французский петанк, упав на пол, теперь всегда скатывались в один и тот же угол.

– Стены нам помогают, – храбрилась Фернанда, разливая кофе. Я верила ей и была благодарна за это мужество. Хотя обе мы понимали, что без боя враг не отступит.

В терпкие, сонные часы сиесты, сидя в кресле-качалке под большим олеандром, который когда-то наш дед посадил в центре патио, я размышляла. Мысли мои, хоть и были жгучими от возмущения и обиды на судьбу, текли размеренно и неспешно. Они словно передавались вещам и всему пространству вокруг – заполняли дворик, как заполняет его по утрам кофейный дух, проникали в землю, уходили глубоко-глубоко, в самый центр нашего с Фернандой мира. И снова возвращались ко мне.