Читать книгу Чужая игра - Анастастия Енодина - Страница 1

Солнечный свет осветил деревянную винтовую лесенку, пробежал лучиком по стволу векового ветвистого дуба, вокруг которого и обвивалась лестница, скользнул в открытое окошко эльфийского домика и принялся плясать бликами на потолке, словно невзначай временами попадая на лицо спящей девушке. Алисия морщила нос и сильнее зажмуривала и без того закрытые глаза: просыпаться не хотелось. Ей требовалось не так и много времени на сон, но было столь уютно проводить время в тёплых объятиях мага, что эльфийка стала очень любить сон и никогда не пользовалась возможностью обойтись без него.

Утро в Заречье было тёплым и светлым. Весна вступила в свои права, и пение птиц могло оглушить громким гомоном, возвещавшим о начале новой жизни. Деревья ещё не успели распустить свои листья, хотя из набухших почек уже виднелись светло-зелёные скрюченные побеги. Из-за отсутствия листвы яркое весеннее солнце каждое утро будило Лайгона и Алисию, которые холодный зимний период по обыкновению пережидали в гостях у Элдора.

Если бы раньше магу сказали, что он сможет спокойно находиться в Заречье и не вздрагивать каждый раз, проходя мимо тюрьмы, он бы не поверил. Но со временем все его неудачи и плохие воспоминания выветрились из головы, оставив о себе почти незаметные шрамы в душе, которые давно уже не тревожили его. К таким воспоминаниям относилось и посещение неприятного мира-двойника, и вся прежняя жизнь до изгнания.

Солнечный свет, от которого девушка спряталась на груди мага, скользнул по мифриловой цепочке, что висела на шее Лайгона с тех самых пор, как Элдор подарил ему кулон, полагая, что маг покинет их мир навсегда. А он так ни разу и не выбрался с этой, ставшей ему домом, планеты. Маг достаточно насмотрелся на чужие миры, и никуда больше соваться не хотел. Он полюбил то, что любил прежде, когда-то давным-давно, причём теперь полюбил какой-то особенно трепетной любовью. С ним была Алисия, и потому окружающий мир играл новыми красками. Шум дождя радовал, затяжные ливни лишь усиливали ощущение уюта в доме, где приходилось пережидать их. Ночное небо, солнце, непроходимые леса и призрачный дух приключений, который витал вокруг, но не заставлял с головой бросаться в опасные ситуации. Это нравилось Лайгону. Нравилось просыпаться каждое утро в объятиях, чувствовать себя нужным, счастливым и любимым. Маг достиг того, о чём когда-то грезил: раскрыл свой магический потенциал и отыскал истинную любовь. А так же приятным дополнением к этому было то, что Лайгон практически не вспоминал о Валинкаре. Это не было запретной темой, но всё же никто не заставлял мага лишний раз вспоминать о мире, из которого его изгнали.

Это утро казалось вполне обычным и не предвещало ничего такого, что могло бы изменить устоявшуюся жизнь мага. В последствие он не раз вспоминал этот день, и никак не мог припомнить: с какого момента можно было и даже следовало догадаться, что что-то пойдёт не так. Нельзя сказать, что он бы поступил иначе, если бы смог уловить переломный момент, но всё же ему было интересно понять, с какого момента ситуация вышла из-под контроля и он стал участником чужой игры.

Пытаясь ответить самому себе на этот вопрос, маг неизбежно приходил к выводу, что следовало почуять, что всё очень серьёзно, ещё с самого утра, когда они с Алисией только спустились вниз со своего домика. Да, именно тогда стало ясно, что день приготовил сюрпризы. Потому что стоило оглядеться, наслаждаясь красотой залитого солнцем эльфийского города, как стал заметен знакомый силуэт сидящего спиной к ним эльфа. Он располагался на скамеечке, любовался восходом и курил трубку. Лишь один эльф из всех, кого маг знал, был неравнодушен к табаку.

Алисия вопросительно поглядела на Лайгона, и тот наигранно нахмурился, показывая, что недоволен появлением такого гостя. Девушка шутливо ткнула его в бок и постаралась изобразить укоризненный взгляд. Маг вздохнул, понимая, что теперь уже от него ничего не зависит. Тёмный Эльф пожаловал, а значит, о покое можно будет забыть. Валинкарец сделал неопределённый жест рукой, предлагая Алисии направиться к гостю, так как по виду её было заметно, что она весьма довольна и рада видеть его в Заречье.

Алдан почувствовал, что его заметили, и встал, отложил трубку и приветливо улыбнулся своим друзьям. Алисия ответно улыбнулась и побежала к нему.

— Алдан! — радостно воскликнула эльфийка, с разбегу бросаясь на шею Тёмному.

— Я тоже рад снова тебя увидеть, — добродушно улыбнулся эльф, прижимая к себе старую знакомую.

Она отстранилась и принялась восторженно разглядывать его лицо, которое ничуть не изменилось за то время, что они не виделись, но Алисии ужасно хотелось снова рассмотреть каждую чёрточку, чтобы освежить образ этого эльфа в своей голове.

— Мне казалось, после того, как мы расправились с Вартом, ты со своим народом снова затаишься в Элтарее, — призналась она, тем самым объясняя свой любопытный не верящий взгляд.

— Именно так и было: я и мой народ снова затаились, — ответил он. — Сколько мы не виделись?

Собеседница могла с точностью сказать одно: давно. Но вот более точного ответа она не знала, поскольку время летело с сумасшедшей скоростью: они с Лайгоном не сидели на месте, им вечно было, чем заняться, и потому счёт дням и годам был потерян в водовороте мелких, незначительных, но приятных событий. Девушка задумалась над вопросом Тёмного, и за неё ответил Лайгон, который неспешно приблизился к эльфам со снисходительной полуулыбкой на тонких губах:

— Лет семь мы не пересекались с того момента, как Алисия настояла на совместном посещении гномьих копей через три года после коронации Элдора, — он глянул на эльфа и добавил: — Ничтожный срок, ты даже не постарел.

— Ты тоже, — ответил Алдан.

— Что же заставило скрытного правителя тёмных эльфов выползти из Элтарея? — насмешливо приподняв бровь, спросил маг, делая вид, что не очень-то и рад встрече, хоть это было не так.

— Может, у меня традиция раз в десятилетие навещать старых друзей? — предположил Тёмный, протягивая руку для рукопожатия.

— Может, — согласился маг, пожимая ладонь эльфа.

Алдан, помолчав и поулыбавшись, как бы невзначай спросил:

— Вы по-прежнему странствуете в поисках приключений?

Лайгон посмотрел на Тёмного с привычным недоверием, только теперь оно было наигранным: маг по праву считал этого эльфа своим надёжным другом. И всё же он нарочито строго спросил:

— Ты опять что-то задумал, да?

— С чего ты взял? — приподняв брови, неискренне удивился эльф.

Лайгон усмехнулся, и подробно объяснил:

— С того, что спустя десять лет ты находишь нас и спрашиваешь, ищем ли мы приключение. При чём спрашиваешь таким тоном, словно тебе есть, что нам предложить.

Эльф кивнул, признавая неоспоримость фактов, на которые опирался маг и, луково оглядев собеседников, спросил:

— А если есть, выслушаете?

Лайгон мельком глянул на возлюбленную и усмехнулся:

— Алисия точно выслушает, а за себя я не ручаюсь.

Девушка с любопытством поглядела на эльфа и спросила, ухватив намёк:

— Значит, всё-таки есть? — она прищурила глаза, сверля эльфа испытующим взглядом.

— И да, и нет, — ответил Тёмный. — Приключение есть, но оно для Лайгона и я не имею к этому отношения.

— Ты и не имеешь отношения? — прищурилась Алисия. — Что-то не верится. Ты же пастырь этого мира, как что-то могло произойти без тебя?

Алдан смущённо улыбнулся и заметил:

— Я, кажется, не говорил, что это приключение относится к нашему миру.

Маг нахмурился и осведомился:

— Ты предлагаешь мне отправиться в чужой мир, да ещё и без Алисии?

— Лайгон, там дел всего на полдня! И всё просто! — звучало неубедительно, и потому маг продолжал хмуро смотреть в тёмно-зелёные глаза собеседника. — Мы с Алисией пока поболтаем с гномами, она и не заметит твоего отсутствия.

Маг чувствовал, что дело нечисто. Не к добру этот эльф стращает его на что-то. Валинкарец слишком хорошо знал этого типа, чтобы понять, что он не стал бы беспокоить его из-за мелочей. Алдан отлично понимал, что маг от того, что связал свою жизнь с эльфийкой, не стал оплотом добродетели. Да и сам предводитель тёмных эльфов не был любителем встревать в чужие проблемы, отчего напрашивался вывод, что тот, кто обратился к нему с за помощью, использовал свой последний шанс. Лайгон спросил прямо:

— Если не ты это затеял, то кто?

Эльф улыбнулся. Ему нравилась деловая хватка мага и то, как тот вечно старался выяснить все подробности, чтобы прояснить для себя картину происходящего.

— Помнишь дракона, которого мы спасали? — спросил Алдан, поднимая со скамейки свою трубку и снова раскуривая её.

— Дракона? — деланно изумился маг. — Мы спасали дракона? Что-то не припомню такого в моей жизни, возможно, это был слишком мелкий эпизод… — он заметил смешинки в глазах эльфа и ответил, вздохнув: — Ну, конечно, помню! Ты считаешь, я мог такое забыть?

Алдан усмехнулся и продолжил, вкратце изложив суть проблемы:

— Так вот. Ему нужна твоя… помощь…

Маг удивлённо воззрился на собеседника, а эльфийка переводила непонимающий взгляд с одного мужчины на другого и даже не знала, что лучше в первую очередь спросить.

— Это он тебе сам сказал? — прервал молчание Лайгон.

— Нет, — добродушно улыбнулся Тёмный. — Ты же знаешь, я — не ты: языки не понимаю, а драконы говорят лишь на своём. Они очень горды и величественны, чтобы снисходить до чужой речи. Поэтому его просьбу мне передал… друид.

— Друид… — пробормотал маг, припоминая одного друида, с которым он встречался в одном далёком препротивнейшем мире. — Типа как на том памятнике в Элтарее, да?

— Да, — кивнул Алдан, выпуская изо рта пряный дым. — Я бы даже сказал не «типа как на том памятнике», а именно тот, который на том памятнике.

События, связанные с друидом, а именно одна их короткая встреча, пронеслась в памяти. Да, тот друид, что помог ему незаметно вернуться в этот мир, был очень похож на своего каменного двойника. Только это было несколько странно, даже по сравнению с жизнью эльфов и валинкарцев этот тип в таком случае прожил с десяток жизней.

— То есть… — пробормотал Лайгон. — Тот друид до сих пор жив?

— И да, и нет, — снова туманно ответил Тёмный. — Он Верховный Друид и весьма мудр. Кроме того, он обладает некоторой способностью… вроде как птица Феникс. Когда его жизнь подходит к концу, он убивает себя и возрождается с памятью о прошлых жизнях и со своей привычной внешностью. Я прежде не был знаком с ним и меня, признаться, удивило, что он знает о тебе. Его имя Эйдис и он просил меня передать тебе просьбу о встрече с драконом.

Маг задумался. Подозрительно. Очень подозрительно. Он помнил этого друида. Хоть и пообщались они недолго, впечатление он произвести успел. Лайгон понял две вещи. Первое: именно этот друид был причастен к созданию портала и переселению из Элтарея его прежних обитателей. Второе: этот друид был сильным, раз сумел десять лет назад каким-то образом вернуть его из далёкого мира, да ещё повлиять на время так, что никто и не заметил его отсутствия. Из этих двух фактов было очевидно, что столь могущественному созданию вряд ли можно помочь, не прилагая усилий, если вообще возможно помочь.

— А если это ловушка? — обеспокоенно спросила эльфийка, словно прочитав мысли мага.

Лайгон улыбнулся и приобнял её: девушка научилась у него подозрительности и расчётливости. Это радовало.

Алдан отрицательно покачал головой и уверенно ответил:

— Я бы почувствовал… Это не ловушка. Им действительно нужна твоя помощь.

Маг нахмурился. Сомневаться в Тёмном Эльфе у него причин не было, однако ситуация складывалась престранная. Лайгон догадывался, что он один из сильнейших магов всех миров, но отчего-то он чуял, что вовсе не из-за этого друиду нужен именно он. Маг припомнил, какие у него ещё есть способности, отличающие его от остальных. Он мог понимать язык высших существ. Да, пожалуй это могло зачем-нибудь понадобиться друиду. Например, если он взял в плен какого-нибудь пришельца и теперь не мог разобрать, что тот ему говорит. Решив, что версия вполне имеет право на существование, Лайгон лишь уточнил:

— И это займёт полдня?

— Да, — подтвердил Алдан и справедливости ради добавил: — Если всё пойдёт по плану.

— Когда кто-то говорит эту фразу, то становится ясно, что по плану точно ничего не пойдёт, — фыркнул маг.

— Это зависит от тебя, — добродушно изрёк эльф. — По времени это приключение займёт полдня и сложным физически не будет. Но вот морально… — он замялся и отвёл взгляд.

— Что — морально? — поторопила Алисия, которой всё это было очень любопытно, даже не смотря на то, что её напрямую не касалось.

— Будет трудно, — честно ответил Алдан и посмотрел на мага: — Но я решил, что ничего не буду тебе рассказывать. Тебе лучше узнать об этом от дракона или Эйдиса…

Лайгон насмешливо приподнял бровь и уточнил у эльфа:

— Потому, что если я узнаю об этом от тебя, то точно никуда не пойду?

— Верно, — кивнул Тёмный.

— Что ж, — валинкарец почесал подбородок и признался: — Ты меня заинтриговал…

— Это точно неопасно для него? — спросила эльфийка, пристально вглядываясь в глаза Тёмного.

— Нет, — уверенно ответил эльф, но потом, немного подумав, исправился: — Физически — нет… Да и вообще — нет, — он снова немного подумал и определил: — Точно нет. Там простая просьба…

Лайгон понимал, что выудить из Алдана информацию не получится, и стал строить свои теории. Было как минимум два места, которые могли повлиять на его душевное спокойствие: отстающий по времени мир-двойник, где проживала жестокая копия Алисии, и Валинкар, в котором проживал ненавидящий мага народ. Все остальные когда-либо посещаемые Лайгоном миры не могли бы вывести его из себя, да и вряд ли бы его позвал дракон, чтобы припоминать давние прегрешения. Маг даже подумал, что его могут хотеть зачем-нибудь отправить в мир, который он когда-то хотел поработить, пока находился в первом изгнании. Но это бы его точно не впечатлило.

— Все варианты в голове перебрал? — усмехнулся Алдан, наблюдая за задумчивым магом.

— Да, и их достаточно немного, — признался маг и, наконец, решившись самостоятельно всё разведать, задал последний, скорее, риторический, вопрос: — В конце концов, я могу выслушать Золотого Дракона и отказаться, верно?

— Верно, — кивнул Алдан.

Лайгон посмотрел на эльфийку. Любопытная. Она смотрела на него с тревогой, но любопытства во взгляде было значительно больше. Она тоже верила Алдану. Он сказал, что это не опасно, значит, так и есть. К тому же девушка уже прикидывала, что, даже, если её не берут в другой мир, то в любом случае они все вместе пойдут к горам.

— Мы идём к порталу, да? — оживилась Алисия, осознав это.

— Да, — угрюмо отозвался маг.

— Значит, пока ты разбираешься с Драконом, мы с Алданом можем погостить у гномов? — продолжила развивать свою мысль девушка.

— Можете, — улыбнулся Лайгон, думая о том, что хоть кого-то радует эта затея, но эльфийка посерьёзнела и спросила:

— Дракон… он точно не опасен? В прошлый раз он чуть не убил нас.

Лайгон вспомнил, что его мирное и продуктивное общение с Золотым Драконом осталось для всех неизвестной частью его биографии. Маг не намеревался прямо сейчас обо всём рассказывать. Алдану так вообще не собирался, но решил, что Алисии обязательно расскажет при случае и под настроение. Чтобы успокоить эльфийку и развеять её опасения насчёт Дракона, Лайгон ответил:

— Он сожалел об этом и извинялся.

— Шутишь? — удивилась Алисия, и маг слегка улыбнулся:

— Ничуть. Просто как-то не было времени передать вам его извинения.

Алдан подозрительно глянул на валинкарца, и тот неискренне широко улыбнулся ему. Да, у него есть свои секреты, о которых он никому не рассказывал и считал, что имеет на это полное право. В принципе, Алисии он бы рассказал, но как-то не приходилось к слову, да и не хотелось ему вспоминать пережитые тогда эмоции.

* * *

Маг словно вернулся в прошлое. Они ехали на лошадях в сторону Янтарной Горы в характерной компании. И атмосфера тоже была соответствующая. Алдан болтал с Алисией без умолку. Эти двое давно не виделись и желали пересказать, казалось, все подробности прожитых без общения друг с другом лет. Периодически Лайгон слышал, как эльфийка задавала один и тот же вопрос Алдану: не опасно ли предстоящее приключение для её возлюбленного. Тёмный терпеливо отвечал, что нет, и потому вскоре Лайгон перестал вслушиваться в его ответы на этот вопрос.

Иногда эльфийка приближалась на своём скакуне к магу и заигрывала с ним: то прикосновениями, то репликами, то метанием в него сорванных по пути ольховых шишек, которые девушка обрывала с нижних веток. Лайгон старался не поддаваться на провокации, хотя, когда они были с Алисией наедине, он легко ввязывался в подобные забавы. Эльфийка отлично знала, что валинкарец не хочет показывать свою светлую сторону Алдану, хоть и знает, что ему известно о её существовании. И именно поэтому Алисии особенно хотелось расшевелить его, чтобы он, наконец, признал, что Алдан — его друг, которого он рад видеть и которого не должен стесняться.

Признавать это, особенно теперь, Лайгон намерен не был. Ему не нравилось то, что происходило. Он нутром чуял, что ещё пожалеет о том, что отправился к порталу. Поэтому только улыбался: искренне и открыто Алисии, слащаво и фальшиво — Алдану. Не хотелось, чтобы эльфийка заподозрила его тревогу.

Заночевали около озера. Греясь у костра и слушая непрерывающийся диалог эльфа и эльфийки, маг сожалел, что в этот раз на пути к горам их не сопровождает Элдор. Он был единственным, кроме Алисии, к кому маг не скрывал своего доброго расположения. Не изливал ему душу и не слыл его лучшим другом — но магу эльф был симпатичен. А при столь скверном характере, коим Лайгон обладал, это было чуть ли не наивысшей степенью признания.

Маг мог бы просидеть с эльфами всю ночь, позволяя лошадям отдохнуть, но решил поспать. Сон давно стал для него не необходимостью, а приятным времяпрепровождением, и сейчас он впервые за долгие годы улёгся спать без эльфийки, позволив ей вдоволь пообщаться с Алданом. Лайгон надеялся, что хотя бы остаток пути они будут молчать, если проболтают всю ночь. Засыпать, не обнимая Алисию, оказалось довольно странно. Маг улыбнулся сам себе, поскольку это показалось ему забавным и милым. Улыбаясь, он устроился поудобнее и закрыл глаза. Голос Тёмного настойчиво вторгался в сознание, не давая быстро уснуть. Маг почувствовал, что его целуют. Эльфийка подошла тихо и незаметно, так, что Лайгон и не ожидал. Девушка, целуя его, чувствовала, что он улыбается: маг давно смирился с бесшумностью эльфов и не сердился, когда Алисия неожиданно оказывалась рядом с ним.

— Я ещё посижу с Алданом? — осведомилась эльфийка, хотя можно было итак догадаться, что валинкарец не против. Когда он был против чего-то, то не стеснялся сразу ставить в известность об этом всех присутствующих.

Лайгон кивнул, глянув на Тёмного, который делал вид, что не смотрит в их сторону, но улыбался. Маг усмехнулся и приготовился продолжить попытки уснуть.

Эльфы действительно просидели у костра всю ночь, разговаривая. Проснувшись, Лайгон порадовался тому, что провёл ночь во сне. Не хотелось бы столько времени слушать истории о себе от Алисии и истории про всех остальных от Алдана. Маг был наигранно хмур и торопил своих спутников в дорогу.

Прошло не больше половины дня, когда всадники спешились около быстрой речки и направились вверх по течению. Туда, где она брала начало из бьющего в расщелине гор источника.

— Алдан, — обратился к нему маг, — ты ведь умеешь открывать порталы, так почему мы каждый раз добираемся до сюда на лошадях?

— Я не занимаюсь перемещениями, Лайгон, — улыбнулся эльф. — И я не боевой маг, — сказал он Алисии. — Я вообще-то мастер исцелений, как вы могли на себе прочувствовать… А перемещение в другие миры — это даже не моё хобби. Я посещаю их редко и только, когда это очень нужно, потому что там я слаб. Если мне приходится путешествовать, то я всегда делаю это посредством портала друидов. Сам я могу лишь открывать портал в Элтарей, да и то в непосредственной близости от кольца гор. Более сильные порталы можно открыть с помощью моего народа, но один я не умею этого делать.

Лайгон только покачал головой: ему не нужен был столь подробный ответ. Но он глянул на Алисию и, кивнув на Алдана, заметил:

— Твой любимый Тёмный Эльф не всемогущ, — он ехидно усмехнулся.

— Ты не меняешься, верно? — отозвался эльф, привыкший к издёвкам Лайгона, и добродушно улыбнулся магу.

— Со стороны видней, — бросил Лайгон и прибавил шагу.

Они подошли к источнику, и маг, не останавливаясь и не тратя время на любование природой, отправился к каменной отвесной стене, по которой спускались вниз тонкие лианы с продолговатыми листиками. Маг отодвинул те необходимые из них, что скрывали вход в тоннели, и зашёл в тёмный прохладный коридор первым. Алдан и Алисия последовали за ним, чувствуя, что он торопится и не стоит его задерживать.

От мха, растущего на стенах, шло неясное свечение, и его вполне хватало эльфам. Маг тоже не жаловался — он мог вполне сносно ориентироваться везде, где побывал хоть однажды. Но неуютно было ему в этих пещерах и зябко. Гномы не заботились об этих заброшенных ходах, и потому от стен так и веяло холодом, тоской и одиночеством. Маг повернул назад под удивлёнными взглядами эльфов.

— Подождите меня, я сейчас, — сказал он им и удалился.

Спустя несколько минут Лайгон шёл по туннелю впереди всех. Уверенный, немного задумчивый, он шёл быстрыми шагами, желая поскорее добраться до портала и поскорее разобраться с тем, что от него понадобилось Дракону. В одной руке маг держал полыхающий факел, в другой — руку Алисии. За спиной в ножнах покоился подаренный Алданом меч. Маг искренне надеялся, что не придётся сегодня им пользоваться по назначению. Отвык он уже как-то от убийств. Последний раз приходилось вырезать стайку гоблинов, что встретилась им с Алисией лет шесть назад. С тех пор меч его практически не использовался. Иногда маг чистил его и точил, но чаще просил кого-нибудь это сделать, благо в деревнях люди всегда желали подзаработать, выполняя несложную работу. Лайгон не любил ухаживать самостоятельно за своим оружием по той простой причине, что это занятие ассоциировалось у него с Ферондом. Он сразу же вспоминал брата, а ему не нравились подобные воспоминания. Однако все окружающие считали его нежелание приводить меч в порядок собственноручно лишь странной прихотью. У магов его уровня было право на подобные привычки, не требующие объяснения.

Он шёл по тёмным туннелям тихо, стараясь не выдавать своего присутствия. Не хотелось потерять время на общение с гномами. Они ребята, конечно, неплохие, но у Лайгона сейчас имелись другие приоритеты — хотелось отвязаться от Дракона и утолить своё любопытство.

— Не шумите, — попросил маг своих спутников.

— Свет заметен издали, Лайгон… — напомнил Алдан.

— Не будь наивным, эльф! — фыркнул маг. — Мы можем идти с факелами по пути, который нужен нам, и никто не заметит нас, поскольку так уж устроены здешние коридоры: они извиваются, и ни один блик не достигнет гномьих постов.

— Ты знаешь, как добраться до полянки? — искренне удивился Алдан.

Маг пожал плечами, словно не понимал, чему вообще поражается его спутник:

— Ну да, гномы же нас проводили в прошлый раз… — ответил он.

— И ты запомнил дорогу? — не поверил своим ушам Тёмный, который эту дорогу не мог запомнить даже с сотого раза.

— Алдан… — Лайгон негромко рассмеялся. — Как же ты иногда трогательно наивен.

— В смысле? — не понял Тёмный, и маг порадовался: наконец-то в их диалоге ничего не понимал не он, а его собеседник.

Вспомнив, что Алдан имеет привычку всегда объяснять, если что-то непонятно, маг тоже подробно объяснил эльфу, откуда ему известен путь.

— Когда ты упился семь лет назад в гостях у гномов, некоторые, вроде меня, успели прогуляться до полянки с провожатыми и запомнить дорогу.

— Запомнить? — переспросил Тёмный. — С одного раза?

— Да, Алдан, — подтвердил маг. — Я запомнил дорогу с первого раза, — он ехидно улыбнулся, отчего стало ясно, что, если бы с первого раза он не запомнил, то всё равно бы выучил путь, чтобы отбрить эльфа.

Некоторое время шли в молчании, но было видно, что магу неймётся, и он ужасно хочет что-то спросить. Он постоянно косил взгляд то на Алдана, то на эльфийку и, наконец, когда они проходили мимо ответвления какого-то туннеля, он остановился и предложил:

— Алисия… Если хочешь, можешь сразу отправиться к гномам… Этот туннель как раз ведёт к их посту, — он говорил спокойно, словно для него не было разницы, каков последует ответ.

Девушка лукаво улыбнулась. Маг мог пытаться обмануть кого угодно, но только не её. Она констатировала:

— Хочешь попытаться что-то вытянуть из Тёмного, и я мешаю тебе своим присутствием.

— Ты никогда не мешаешь мне своим присутствием, — ответил Лайгон, подходя ближе, наклоняясь к ней и одаривая поцелуем. — Просто наш разговор будет скучным… — сказал он, прерывая поцелуй. — А с гномами скучать не придётся.

Алисия знала, что он говорит правду. Знала также, что по возвращении он обязательно расскажет обо всём, что с ним успеет произойти. Маг смотрел нарочито жалобно, зная, что ставшие чуть домиком брови не оставят любимую равнодушной.

— Ладно… — сдалась девушка и строго спросила: — Только… с тобой точно ничего не случится?

— Ничего со мной не случится, — заверил валинкарец, обнимая девушку. — Я боевой маг и у меня с собой меч.

— Против дракона это не поможет, — напомнила эльфийка.

— Ничего не случится, — повторил Лайгон и, поцеловав на прощанье Алисию, отдал ей факел, чтобы гномам было проще её заметить, а ей не пришлось идти в темноте.

Алдан и маг смотрели ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Эльф вопросительно смотрел на спутника, но тот не то сделал вид, что не заметил этого, не то его глаза ещё не привыкли к тусклому освещению.

Вдвоём они продолжили путь. Шли в молчании, но эльф отлично знал, что маг что-то продумывает и скоро начнёт выпытывать подробности. Хоть Лайгон и был уверен в своих силах, для него не было гарантий, что магические силы его не будут вероломно отняты. Он привык не доверять, и эта застарелая привычка временами давала знать о себе. Особенно, когда ему что-то недоговаривали.

— Скажи честно, я соглашусь? — неожиданно спросил Лайгон.

Алдан глянул на него и напомнил:

— Я не провидец и не ведаю будущее.

— Это мне известно, — кивнул валинкарец. — Но я хочу знать твоё мнение. Ты ведь знаешь, что мне предложат. Поэтому интересно: как ты думаешь, я соглашусь?

— Ты согласишься, — уверенно ответил Алдан. — Даже если сейчас ты мысленно решил отказаться только ради того, чтобы я оказался неправ.

— Ты слишком много мнишь о себе, — хмыкнул маг.

Эльф приподнял брови и вопросительно глянул на собеседника:

— Хочешь сказать, за эти десять лет ты перестал быть строптивым упрямцем?

— Нет, не дождёшься, — улыбнулся Лайгон. — Но моё решение точно не будет обусловлено желанием утереть тебе нос.

— Очень надеюсь на это, — серьёзно ответил Алдан.

Маг уверенно вёл эльфа, поворачивая в нужные тоннели. Брови мужчины были нахмурены, и одного взгляда на него было вполне достаточно, чтобы понять, что мыслей в его голове явный перебор.

— Алдан… — снова не удержался от расспросов Лайгон. — Они хотят, чтобы я отправился в Валинкар? — он посмотрел на Тёмного, хоть и плохо мог разглядеть выражение его лица. — Не лги мне, я замечу ложь. И не бойся, я в любом случае выслушаю их. Я не спрашиваю, зачем. Просто скажи: в Валинкар?

— Да, — не стал ходить вокруг да около эльф. — Они хотят, чтобы ты отправился в Валинкар.

Лайгон почесал голову и задумчиво пробормотал:

— Интересненько…

Заметив, что маг начинает погружаться в мысли и сомнения раньше времени, Алдан решил успокоить его, сообщив:

— Ты уже готов появиться там. Поверь, твоя семья… они будут рады увидеть, что ты жив и счастлив. Они, конечно, не такие, как те, с кем ты привык общаться здесь, но всё-таки, они тоже твоя семья… Какими бы ты их не считал…

— Да прекрати ты уговаривать меня! — одёрнул его Лайгон и улыбнулся уголками губ: — Я ещё не отказался! Лучше объясни, что, среди стольких миров я единственный маг, способный перемещаться в другие миры? Да ни за что не поверю! Или я самый сговорчивый? Это тоже вряд ли… Или язык валинкарцев такой уж сложный, что без меня его не понять? Да вроде бы нет. Как и нет видимых причин, почему именно ко мне этот Дракон решил обратиться? Ему мало, что мы спасли его? Вот скажи мне: этого мало, и он решил ещё что-то с меня потребовать?

Алдан вздохнул. Лайгон не изменился не только внешне, но и внутренне. Остался прежним, с кучей вопросов, возникающих из-за какой-то мелочи. И таким же вспыльчивым, недоверчивым и упрямым. Эльф даже умилился этому: ему казалось, жизнь с Алисией сделает его более мягким, но, оказалось, что маг умудрялся быть более мягким лишь со своей любимой, а для остальных оставался тем, кем и был раньше. Это даже радовало эльфа: этот валинкарец нравился ему своей строптивостью.

— Послушай, Лайгон! — обратился к нему Алдан, пытаясь ответить на все его вопросы разом: — Дракон хочет не потребовать помощь, а попросить о ней. И ты в своём праве отказаться! Но пойми… Валинкар — очень сложный мир. Эта планета создана искусственно, и не все физические и магические законы действуют там. Я бы сам отправился туда, но мне там трудно долго находиться… Максимум сорок три минуты. За это время я не смогу сделать того, что требуется, а силы мои будут истощены. Твой мир слишком далёк для меня.

— Ну хорошо, — сказал маг тоном, дающим понять, что он не поверил и не проникся, но милостиво готов сделать вид, что объяснения годятся. — А этот, твой друид? Почему он не может этого сделать сам? Он мастер перемещений, поверь, я знаю, о чём говорю!

Алдан опешил и даже остановился. Маг тоже остановился и выжидательно глянул на собеседника. Эльф смотрел в зелёные глаза неотрывно, желая уловить ложь, если такая будет присутствовать в ответе на вопрос:

— Вы встречались?

— Да, было дело… — Лайгон не хотел вспоминать подробности, и тем более делиться воспоминаниями с Алданом, но и лгать на этот раз не стал. — Так почему бы ему не посетить Валинкар самостоятельно? — повторил он свой вопрос.

— По той же причине, — ответил Алдан, и они продолжили путь. — Твой мир далёк настолько, что Эйдис может посещать его лишь бестелесно…

— Валинкар — не мой мир! — напомнил Лайгон с нотками раздражения в голосе.

— Прости, я не подумал, — извинился эльф, который так и не понял, что имел в виду его спутник: то ли то, что он не рождён в Валинкаре, то ли то, что не считает тот мир своим домом.

Маг кивнул, понимая, что Алдан не хотел обидеть его.

— Ну и как я найду в мире драконов того самого, который мне нужен? — осведомился Лайгон.

— Это будет нетрудно, — ответил эльф. — Портал перемещает к тому, о ком ты думаешь и к кому стремишься. Возможен разброс, конечно, но друид сказал, что позаботится о том, чтобы портал вывел тебя в то место, где Золотой Дракон будет ожидать тебя.

Лайгон нахмурился и переспросил:

— Будет ожидать? То есть вы вообще не сомневались в том, что я соглашусь с ним встретиться? — он спросил это не столько раздражённо, сколько насмешливо, полагая, что его предсказуемость — скорее исключение, чем правило.

— Да, не сомневались, — признался эльф. — Но это говорит о том, что все мы видим в тебе светлую душу, даже если ты против этого…

Маг фыркнул. А потом поинтересовался:

— Кстати, у него есть имя?

— У Дракона? — переспросил не поспевающий за ходом мыслей мага Тёмный. — Конечно, есть! Только его никто не знает, кроме других драконов…

— Почему? — спросил маг, хотя ему был совершенно не интересен ответ на этот вопрос.

— Они общаются между собой своим особым способом, телепатически, — объяснил эльф. — И имя своё им трудно облечь в звуковую оболочку, поэтому для прочих рас у них имён, как таковых, нет. Он предводитель, он единственный Золотой Дракон. Ты можешь так и звать его.

— Я никак не собираюсь его звать, — огрызнулся маг, которому не нравилось, что эльф пребывает в уверенности, что он согласится. — Выслушаю предложение и либо откажусь и заживу, как жил прежде, либо соглашусь, помогу ему и заживу, как жил прежде…

Алдан не стал говорить, что вряд ли Лайгон сможет жить, как прежде, если побывает в Валинкаре. Нельзя сказать, что Тёмный был уверен в своих подозрениях, но то, каким он видел Феронда, навещая его десять лет назад, говорило о том, что тот явно не в ладах с собой.

— Я записал тебе слова, которые помогут порталу определить, в какой мир тебя закинуть. Эйдис говорил, что это лишнее, но, насколько я знаю, если ты не представляешь себе мир, в который хочешь попасть, то можешь угодить в случайный… — он протянул Лайгону клочок бумаги.

— Не беспокойся, Алдан, я представляю себе его мир, — ответил маг, отказываясь от записки.

Эльф удивлённо глянул на мага. Тёмный не был глупым и отлично понимал, что Лайгон очень многого не рассказывает. Но он видел так же, что маг не скрывает ничего столь уж страшного, просто ему нравится быть скрытным.

Они вышли на полянку, озарённую солнцем. Алдан был поражён тем, как быстро они сюда добрались. Оказывается, путь короток, если его знать и не терять время на самостоятельные безуспешные поиски. Путники в молчании добрались до покосившейся сараюшки, и магу пришлось постараться, чтобы отворить разбухшую от весенних дождей перекошенную дверь.

— Мы встретимся у гномов, хорошо? — предложил Алдан. — Приходи, когда откажешь Дракону в помощи или когда поможешь ему…

— Ладно… — пробормотал маг, замечая, что Алдан не собирается заходить внутрь, но и покидать полянку так быстро не намерен.

Валинкарцу не было дела до того, что ждёт Тёмный, и он решил не отвлекаться на этого эльфа.

Лайгон зашёл в полутёмное помещение, освещаемое лучами солнца, пробивающимися сквозь щели меж иссохшими досками. Маг усмехнулся. Когда он был здесь в прошлый раз, этот ветхий сарай не так просвечивал, в нём было душно и темно. Сейчас тоже внутри было заметно теплее, чем на улице, но благодаря щелям в стенах воздух оставался свежим, и дышалось легко. Огромные валуны внутри помещения теперь можно было разглядеть, хотя разглядывать было особенно нечего — это были просто большие камни, притом весьма странным образом расставленные. Ни симметрии, ни логики на первый взгляд не было, но маг понимал, что определённый порядок, притом значимый, соблюдён. Мужчина шагнул к торчащему из земли небольшому камню, который по сравнению с валунами был вообще маленьким. Зато из него рос сиреневый остроконечный кристалл. Это был тот самый камень, которым Лайгон так ни разу и не воспользовался для путешествия по другим мирам. Портал друидов. Странный, весьма странный и не пойми как работающий. Лайгон постарался припомнить, как однажды бывал в мире драконов. Правда «бывал» — громко сказано. Скорее, присутствовал несколько секунд, даже меньше минуты. И всё же он хорошо запомнил тот воздух: горячий и насыщенный запахами неведомых цветов. Тогда маг ничего не успел разглядеть, но запах врезался в его память. Запах вообще удивительная вещь. А аромат цветов — в особенности. Благоухание душистых растений способно оживить любые воспоминания, какими бы давними и позабытыми они ни были.

Лайгон закрыл глаза, чтобы лучше думалось, протянул руку к кристаллу и дотронулся указательным пальцем до заострённой верхушки. Капли крови вполне хватило, чтобы началось перемещение. Маг ощутил покалывание во всём теле, лёгкое, ненавязчивое, словно каждая клеточка его организма собралась отправиться в путь и трепетала от предстоящего перемещения. Мужчина воскресил в памяти запахи драконьего мира. Совсем скоро, буквально через несколько мгновений, валинкарец ощутил аромат цветов в горячем воздухе уже наяву. Эти запахи пробудили в нём не самые приятные ассоциации. В прошлый раз он находился здесь без магических сил, без оружия, у него всё болело, и он находился на грани паники. Мужчина поспешил открыть глаза, чтобы не вспоминать.

Пришлось отшатнуться. Прямо перед ним был внимательный оранжевый глаз с вертикальным зрачком.

— Проклятье! — высказался Лайгон. — Ты напугал меня!

— Я думал, Эйдис и Алдан предупредят, что я жду тебя здесь… — миролюбиво сказал в своё оправдание дракон, и горячий воздух по сравнению с его обжигающим дыханием показался даже прохладным.

— Алдан предупреждал, — нехотя признал маг, который всё равно не ожидал столкнуться с огромным ящером нос к носу.

Несколько минут они молча разглядывали друг друга. Дракон был столь огромен, что его мир было невозможно увидеть — настолько его тело загораживало магу весь обзор. Лайгон изучал золотистые чешуйки и огромную морду, которая сейчас казалась столь добродушной, что сложно было представить, что когда-то это создание едва не убило своих спасителей. Дракон разглядывал мага и мысленно поражался, как это маленькое существо, пусть даже и полубожественное, смогло обдурить его десять лет назад.

— Ты полубог, это правда? — спросил Золотой Дракон.

— Не знаю, — ответил Лайгон. — Я маг. И не желаю иметь ничего общего с теми мирами, в которых считал себя богом или полубогом.

Он выразительно посмотрел в глядящий на него рыжий глаз, полагая, что Дракон должен смекнуть, что его просьба насчёт посещения Валинкара вряд ли будет удовлетворена.

Золотой Дракон посмотрел на Лайгона серьёзно и от души извинился за причинённое беспокойство:

— Прости, что заставил прибыть сюда. Боюсь, приди я к вам, мог бы снова уснуть на долгое время…

— Да ладно уж… — отмахнулся маг и перешёл к делу, поскольку, как бы то ни было, с драконом они не являлись приятелями, и говорить им было не о чем, как и не было каких-либо приятных совместных воспоминаний: — Чего звал-то?

— Помощи попросить, — честно ответил дракон, и маг удивлённо приподнял бровь, пытаясь задать немой вопрос, и понять, с чего дракон вообще взял, что он сможет и решит во что-то ввязаться. — Однажды ты спас меня, и мы неплохо поболтали. Мне показалось, ты можешь захотеть помочь… — ответил на незаданный вопрос Золотой Дракон.

— Хотелось бы сразу к делу, — поторопил маг, который не мог расслабиться и получать удовольствие от общения, пока было не ясно, к чему всё это.

— Хорошо, я постараюсь вкратце объяснить, — легко согласился дракон. — Скоро сюда прибудет Эйдис и, возможно, у него поучится лучше. Вы с ним как-никак более одного вида, и вам проще понимать друг друга. Не в плане языка, а в плане взаимопонимания.

— Ты говори, — поторопил маг. — Я переспрошу, если что-то не пойму.

Морда едва заметно кивнула и поудобнее улеглась на своих лапах, чтобы быть примерно на одном уровне с собеседником.

— Наверно, тебе известна моя история: как я оказался в том мире, где ты впервые увидел меня, — маг кивнул. — За те годы, что я проспал там, мой мир, называемый Эльхалоном, оказался захвачен…

— Твой мир? — маг ошарашенно глядел в на огромного ящера. — Мир, где полно драконов? Оказался кем-то захвачен?

— Не совсем, конечно, — признал Дракон. — Но большая часть моего мира опустошена каарксами. Они оттесняли людей и прочих созданий ближе к нашей территории, и теперь они практически оказались на границе Энидуна — это пограничная территория, которая прежде была нейтральной и отделяла наши владения от земель прочих созданий. Видишь ли, мне пришлось спасать друидов, и отправиться в их мир. А в то время здесь шла война, — голос ящера стал печальным. — В ней погибло большинство представителей моего рода, — маг угрюмо посмотрел на землю у себя под ногами, мысленно сочувствуя этому огромному крылатому созданию.

Лайгон подумал, что, должно быть, это ужасно, оказаться вырванным из родного мира, а, вернувшись, не узнать его. Он ещё отлично помнил, каково ему было в мире-двойнике, и боялся представить, как бы сложилась его судьба, проторчи он в нём несколько дольше.

— Но наш род не угасает! — продолжил Золотой Дракон, решив, что магу тоскливо от мыслей об убитых драконах. — Нет, напротив, наш род постепенно разрастается, восстанавливает прежнее величие. Но мы населяем лишь небольшую территорию, примерно, как тёмные эльфы населяют Элтарей, при том, что остальной мир они не используют для жизни. Наш мир велик. Намного огромнее, чем любой другой, в котором тебе доводилось бывать. Так что драконы не могли уследить за всем и за всеми. Особенно без меня. Я потратил несколько лет на то, чтобы разобраться с проблемами, что накопились у моего народа, и лишь потом отправился изучать, что творится в остальном мире. Оказалось, что вся восточная часть опустошена каарксами.

— Кто это? — спросил маг, понимая, что ни в одном из миров, по которым он когда-то скитался, не было таких созданий или же просто звали их иначе.

— Ты видел миры людей? — задал встречный вопрос дракон и внёс уточнения: — Те, где они — верх эволюции?

— Доводилось бывать в таких, — признался маг, хмурясь от неприятных воспоминаний о том, как из одного такого мира его силой вытащил Мэггон в самый разгар веселья.

— Так вот: каарксы похожи на тех, кого люди называют обезьянами. Но это не обезьяны.

Лайгон кивнул, хотя не представлял себе ни обезьян, ни каарксов. Но решил, что пока нет резона узнавать о них подробности. Его должны попросить заявиться в Валинкар, а уж внешний вид врагов, вторгшихся в мир дракона к этому, казалось, никакого отношения иметь не мог.

— Это всё очень занимательно, но… — он почесал голову и признался: — Я пока что-то не улавливаю сути.

— Я просто рассказываю по порядку, чтобы ты вник… — пояснил Дракон.

— Я уже вник, давай к делу! — поторопил Лайгон. — Я всё понял: ты спал в Янтарной Горе, а в это время обезьяноподобные твари порабощали…

— Уничтожали, — поправил Дракон. — Каарксы — потребители. Они не порабощают и не стремятся к власти — она захватывают и уничтожают. В этом их жизнь.

— Это не меняет дела, — отмахнулся маг, хотя слова Золотого Дракона удивили его.

Лайгон прежде не думал о том, что кто-то может желать просто уничтожать всё. Это было странным и непонятным. В своих злодеяниях он всегда преследовал какую-то цель, и никогда этой целью не было просто уничтожение миров.

— Хорошо, я постараюсь покороче, — согласился дракон. — В общем, когда мы уже объединились с друидами и созданиями Эльхалона, и когда стало ясно, что наших сил недостаточно из-за особенностей ведения боя каарксами, то появились леррики.

— Мне даже не интересно, кто это, — предупредил маг, вздыхая: рассказ не был краток, как того он бы хотел.

Дракон едва заметно кивнул и продолжил излагать:

— Леррики сумели победить каарксов в своём мире и теперь занимаются истреблением этих тварей повсеместно, поскольку они опасны и распространяются, как зараза. Против каарксов разработана специальная ткань… Вернее, устройство — йишиль. Оно выглядит, как ткань. Если набросить её на кааркса и нажать на кнопку пульта, ткань начнёт сжиматься, ломая кости и сминая плоть врагу. Это очень удобная штука.

— Я тут при чём? — спокойно спросил Лайгон, хотя терпение его начинало заканчиваться.

— Видишь ли, в Валинкаре есть вещество, блокирующее магию, а в частности — магию перемещений, а это то, что нам нужно. На данном этапе мы можем уничтожать лишь спящих каарксов, поскольку они имеют возможность телепортироваться на недалёкие расстояния. Не больше полуметра, но если накинуть на бодрствующего кааркса эту ткань, он успеет телепортироваться до того, как кости его будут переломаны. Если добавить в текстуру ткани ореливий, то преимущество будет на нашей стороне.

Лайгон наигранно изумлённо оглядел себя. Вроде тот же. Ничего в нём не изменилось. Удостоверившись в этом, он снова взглянул в рыжие глаза и поинтересовался:

— Я похож на благодетеля? Или сумасшедшего?

— Ты не хочешь возвращаться на родину, — догадался дракон.

— Моя родина разлетелась на звёздную пыль много десятков лет назад, — заметил Лайгон, напоминая, что мир, из которого его изгнали, никогда не был его родиной или домом. — Но да, я не хочу возвращаться в Валинкар.

Спокойный голос подошедшего друида задал риторический вопрос:

— Почему я не удивлён?

Подкрасться к магу могли лишь эльфы, да и то, когда он был лишён своих способностей или теперь, но когда он был абсолютно расслаблен и чувствовал себя в безопасности. Поэтому присутствие Эйдиса Лайгон ощутил до того, как тот приблизился, и теперь был ничуть не смущён тем, что друид подал голос. Маг оглядел знакомую фигуру в балахоне. Капюшон не был накинут на голову друида, и можно было увидеть его спокойное чисто выбритое лицо с чёрными глазами и приветливой полуулыбкой.

— Чему ты не удивлён? — поинтересовался маг, полагая, что именно такой вопрос ждёт от него Эйдис.

Друид протянул руку магу, и тот, скрепя сердце, пожал её, помня о том, что именно Эйдис однажды не дал ему сгинуть в том странном мире-двойнике, куда он по оплошности попал десять лет назад.

— Я знал, что придётся уговаривать, убеждать… — признался друид, разглядывая валинкарца. — Возможно, даже умолять…

— До этого, думаю, не дойдёт, — улыбнулся маг. — Я уже не столь высокомерен.

Маг открыто смотрел в чёрные глаза. Ему было интересно, что же предпримет друид, чтобы заманить его в Валинкар. Тот смотрел на него, долго обдумывая свои слова, а потом, словно решил не тратить время попусту и не играть по правилам мага, сказал:

— Давай начистоту, Лайгон: ты согласишься. Мы оба это знаем.

— Не оба, — возразил валинкарец. — Я пока не знаю, что я соглашусь.

Друид переглянулся с Драконом, и тот миролюбиво прорычал:

— Признай, тебе интересно посмотреть на Валинкар… Вспомнить былые годы, ведь было же там и что-то хорошее… Пообщаться со старыми знакомыми… Интересно ведь? — огромная чешуйчатая морда умильно смотрела на Лайгона в ожидании ответа.

— Ничуть, — честно ответил маг. — Ещё с сестрой и матерью я бы встретился, а вот сам Валинкар и прочие его обитатели мне безразличны.

— А брат? — как-то подозрительно взволнованно спросил Эйдис.

— Брат? — удивился маг. — А ты осведомлён. А раз осведомлён, должен знать, что мой брат мне больше не брат, но, даже если я признаюсь, что хотел бы, чтобы он снова стал мне братом, это мало изменит отношение валинкарцев ко мне в целом и отношение Феронда в частности.

— Ты не прав, — горячо воскликнул друид, но быстро умерил пыл и продолжил спокойно и назидательно: — Знаю, как ты относишься к советам… Но… тебе стоит найти именно Феронда и вместе с ним раздобыть ореливий.

— Ты знаешь, как я отношусь к советам, — подражая друиду, почти повторил его слова Лайгон.

— Ты боишься? — решил попытаться по-другому Эйдис, хитро прищуриваясь.

Валинкарец удивлённо и насмешливо воззрился на друида и, усмехнувшись, спросил:

— Чего бояться сильному боевому магу?

— Вот и я так думаю, — лукаво глядя на валинкарца, ответил Эйдис. — Чего тебе там бояться? Ты счастлив, ты спас эльфов и многих других от Варта, тебя любят, и ты можешь быть самим собой. Оказаться в Валинкаре не должно быть столь уж тяжело. К тому же представь, сколько жизней ты спасёшь, достав ореливий. Алисия тебя похвалит… Ведь она полюбила способного на подвиги мужчину.

Лайгон снова усмехнулся и просветил непонятливого друида:

— Она как раз полюбила замкнутого угрюмого лжеца, так что аргумент не засчитан!

— Ладно… — вздохнул друид, продолжая этот бесполезный спор. — Ну а самому-то не интересно показать другим мирам, на что ты способен? Увековечить своё имя в целой вселенной, что страдает от каарксов? Лайгон, какие-то остатки тщеславия в тебе должны ещё быть!

Маг рассмеялся. Ему было забавно смотреть, как Верховный Друид и Золотой Дракон пытаются убедить его в том, что он должен им помочь. Это было забавно из-за того, что и маг, и они действительно знали, что он согласится. Лайгон смог бы объяснить, отчего он не рассматривал всерьёз вариант отказа. Возможно, впервые за десять лет у него появилась причина попасть в Валинкар. Именно причины не хватало ему для того, чтобы оказаться там. И он признался себе, что ему не интересно увидеть Лаивсену и Элару. Мэггона — тем более. А вот Феронда… Да, ему хочется встретиться с братом. Просто посмотреть на него и спросить, доволен ли он теперь, когда трон будет его, и нет необходимости доказывать, что он достоин этого? Лайгон бы хотел, чтобы Феронд успокоился на этом и смог простить его. Даже не ради себя, а ради него. Потому что маг помнил, сколько боли приносили Феронду его действия. Теперь, обретя счастье, он хотел бы посетить Валинкар. Один раз. Чтобы проститься и пожелать брату удачи.

— Ладно, Эйдис, — вздохнул Лайгон. — Давай вкратце: я иду в Валинкар, набираю ореливия… сколько, кстати?

— Не больше двойного твоего веса, — ответил друид. — Порталы открывать ты не умеешь, если я правильно помню. Придётся возвращаться за счёт сил кристалла. А больше двойного веса неживой материи он переместить вместе с тобой не сможет. Кстати, о кристалле: полчаса в Валинкаре ты пробудешь в любом случае, ему нужно время…

— Конечно, в любом! — перебил маг. — Думаете, достать ореливий так просто? Это же металл, который я вообще ни разу не видел, лишь в книжках читал, да и то давным-давно!

— Зато Феронд видел, — бодро и как-то радостно заявил друид и уверенно добавил: — Он тебе поможет.

— Где он мог видеть ореливий? — скептически нахмурив брови, спросил Лайгон.

Эйдис беспомощно глянул на дракона, и тот быстро нашёлся с ответом:

— Это он тебе тоже расскажет… наверно…

Маг не стал разбираться с подробностями, поскольку встреча с Ферондом всё равно входила в его планы. Он, конечно, опасался, что брат заставит его извиняться перед всем народом, но внутренний голос подсказывал, что этого не произойдёт, и Феронд поможет бескорыстно и без неприятных дополнительных условий.

— Ладно, допустим, там я найду Феронда, и мы наберём ореливия, — продолжил планировать операцию маг. — Что потом? Я вернусь в Заречье… А вы потом скажете, что ореливия вам мало, и нужно ещё пару раз сгонять в Валинкар, а? Может такое быть?

Эйдис посмотрел на мага с сожалением. Лайгон ничего не знал. Даже не догадывался о той правде, которую Феронд наверняка решит рассказать ему, как только встретит. Друид смотрел в светло-зелёные насмешливые глаза и очень надеялся, что увидит Лайгона столь же беспечным и добродушным ещё хоть раз. Маг начал настораживаться. Эйдис смотрел на него слишком странно, так, как никогда прежде не смотрел. Словно видел печальное будущее и был не в силах изменить его. Чёрные брови мага нахмурились, образовывая на лбу морщинки. Он непонимающе глядел на друида, которому задал вроде простой и безобидный вопрос.

— Лайгон, если после посещения Валинкара ты решишь отдать мне хотя бы то, что добыл — это будет уже пределом моих мечтаний… — наконец, ответил Эйдис.

Маг понял, что дело нечисто, и это лишь сильнее разожгло его любопытство, подлив масло в огонь. Он уже знал, что от Валинкара его отделяют лишь несколько минут.

* * *

Феронд растирал в пальцах узкие продолговатые листочки багульника, но это был немного не такой запах, по которому он скучал. Мужчина по-прежнему не знал, кто этот бестелесный дух, но именно он стал для Феронда причиной быть. Именно он поддержал в самые трудные моменты, а потом как-то невзначай исчез. Так казалось валинкарцу. На самом деле, никуда не исчезал его таинственный друг, а просто не показывался. Потому что Феронд стал стабилен. После разговора с Тёмным Эльфом прошло около десяти лет, и мужчина всё реже и реже впадал в отчаянье. Это стало неотъемлемой частью его жизни, зато не было вспышек ненависти к себе или затухания, не было больше поисков оправданий. Ничего больше не было. Феронд существовал. Если бы Алдан заявился к нему вновь, то нашёл бы его мало изменившимся с прошлой встречи: неухоженный, заросший, отстранённый от всего, что происходит в мире. Он продолжал участвовать в состязаниях; с тоской, а потом и с безразличием наблюдал за развитием личной жизни Бравы; радовался за сестру, которая хоть с ним и общалась мало, но зато влюбилась в хорошего парня, отвечавшего ей взаимностью; старался избегать Мэггона и Элару, чтобы они не начали расспрашивать его ни о чём. Жизнь в Валинкаре текла, но как-то мимо Феронда. Ему казалось, что он остался там, в том далёком утерянном времени, когда он не был знаком с Эйдисом. Мужчина не винил друида. Ему было даже немного легче, когда он за ужином обводил взглядом собравшихся в зале и видел их довольные счастливые лица. Всё-таки они с Лайгоном спасли Валинкар, хоть брат и не ведал этого.

Все позабыли про Лайгона, полагая, что он канул в небытие. Его имя не произносили, хотя никаких официальных запретов или предрассудков не было. Только Феронд помнил брата. Слишком хорошо помнил. В его памяти сохранилось всё хорошее, что с ними было, всё плохое, что успело приключиться и даже всё то, чего, к счастью, не было, но могло бы быть. Он помнил Лайгона красивым и опрятным, а также легко мог воскресить в памяти его, каким он вернулся из мира людей — нестриженным и настолько погрязшем в магии и стремлении к власти, что даже не сбривающим столь ненавистные ему усы и бороду. Но зрительная память не очень мучила Феронда. Зато в ушах до сих пор стояли все злые слова, сказанные братом. Злые, но правдивые и вполне заслуженные на тот момент.

Почему-то, глядя в бескрайнее ночное небо, становилось легче. Не так тоскливо и пакостно на душе, как днём. Здесь можно было сидеть и думать о том, что среди стольких звёзд и планет наверняка есть мир, в котором Лайгону хорошо. И очень нравилось надеяться, что он действительно однажды решится прийти в Валинкар за помощью, как предсказывал Эйдис. Но Феронд давно уже не верил в это. Прошло столько лет после визита Тёмного Эльфа и после последнего посещения друида… и после последнего появления загадочного запаха свежести и багульника. Мужчине казалось, что про него забыли все. Просто в один миг он перестал быть кому-то нужен или интересен, и потому все разом забыли о его существовании. Он не винил их и, когда задумывался над этим, приходил к выводу, что так правильно и даже лучше для него самого. Феронд привык к жизни отверженного уже очень давно, практически позабыв, что может жить по-другому и даже заслуживает жить по-другому.

Лайгон оказался выброшенным из портала на мягкую траву неподалёку от озера. Он легко устоял на ногах и порадовался тому, как хорошо получилось, что он попал не во дворец. В следующую секунду пришло удивление. Настраиваясь на Феронда, маг ожидал попасть к нему, полагая, что застанет его где-нибудь в кругу друзей или в толпе народа. Даже в портал заходил с накинутым на голову капюшоном, чтобы не быть сразу замеченным. Но вместо этого оказался в поле, да ещё ночью, да ещё и в одиночестве. Сердце тревожно и болезненно сжалось. Он почему-то подумал, что Феронд мог умереть, а пепел его могли развеять по этому самому полю, отчего портал и выбросил мага именно сюда. Эта мысль оказалась страшней, чем Лайгон мог себе представить. Оказалось, он любит брата и боится узнать, что тот мёртв. Это было неприятным открытием для мага. Он постарался успокоить колотящееся сердце и унять охватившие его эмоции. Портал мог перекинуть его не прямо к Феронду, а рядом с ним. Стоило проверить свои догадки, а потом уже паниковать и оплакивать. Так: оплакивать? Лайгон помотал головой. Глупости какие. Даже если и умер его брат — от этого ничего не менялось. Или менялось? Маг выругался, заставляя себя прекратить думать и отправиться либо на поиски Феронда, либо во дворец для выяснения судьбы Феронда.

Наметив столь нехитрый план действий, маг направился к озеру. Хотелось умыться, чтобы привести себя в чувства. Возвращение в Валинкар дурно влияло на него. Он ощутил себя лишним и чужим здесь, каким и был всегда на этой планете. К тому же было непривычно присутствие ореливия в окружении. Подлый металл потихоньку высасывал силы, словно назойливый комар.

Маг шёл быстрыми шагами, пока не заметил силуэт сидящего валинкарца. Феронд. Эту спину Лайгон узнал бы из тысячи, несмотря на то, что мужчина понуро опустил плечи и сгорбился, а его волосы, спадающие на плечи, казались давно не мытыми и спутанными. И всё же это был Феронд. Маг замер и довольно долго стоял в нерешительности. Его раздражало чувство облегчения от того, что он увидел брата, словно ему и правда было небезразлично, жив он или нет.

Уговорив себя, что ореливий в одиночку ему искать будет и правда тяжеловато, он направился к Феронду, стараясь идти тихо, чтобы подойти незамеченным поближе и убедиться, что это действительно его брат.

— Любуешься ночным небом? — спросил маг, стараясь не выдать голосом волнения.

Феронд обернулся на знакомый и почти забытый голос. Неверие и удивление в карих глазах быстро сменилось замешательством. Он смотрел на брата, которого так давно не видел и который выглядел гораздо лучше, чем в последнюю их встречу. Маг бы не мог сказать то же самое про Феронда. Он смотрел на него с удивлением: столь неухоженным маг его никогда не видел. Оба не знали, что говорить. Каждый боялся быть непонятым и отвергнутым и потому молчал.

— Лайгон… — пробормотал Феронд, которому удалось первым превозмочь смятение. — Ты… вернулся домой?

Магу послышалось, или в голосе промелькнула надежда? Глупости какие лезли в голову после перемещения в этот мир!

— Нет, — ответил Лайгон как можно спокойнее. — Валинкар — не мой дом. И я ненадолго здесь… — он ненадолго замолк, а потом прямо и без прелюдий сообщил: — Мне нужна твоя помощь.

— Конечно, я помогу… — с готовностью отозвался Феронд, и маг с подозрением глянул на него, но ничего не сказал.

Не понравилось ему, что на его просьбу отозвались так просто, даже не вызнав подробностей. Да и вообще брат выглядел странно, и Лайгон даже подумывал, как потактичнее спросить, как ему удалось довести себя до такого запущенного состояния. Но разрушать атмосферу доброжелательности издёвками пока не хотелось.

— Я… рад, что с тобой всё хорошо, — признался Феронд, решив всё-таки обозначить своё отношение к визиту мага.

— Ну а с тобой что? — спросил Лайгон, присев рядом и кивнув на брата.

Мятая одежда не первой свежести, засаленные волосы ниже плеч, заросшее щетиной лицо и встревоженные глаза. При взгляде на него было трудно поверить в искренность слов «я рад» и в то, что этот валинкарец может ещё чему-то радоваться, и, тем не менее, Лайгон знал, что Феронд не лгал.

— Что со мной… — пробормотал себе под нос мужчина. — Если скажу — не поверишь.

— А ты попробуй, — предложил Лайгон. — Не попробуешь — не узнаешь.

Феронд поколебался и решил сформулировать кратко, чтобы проверить, какая будет реакция у собеседника.

— Я волновался за тебя, — признался он.

— За меня? — опешил от такой прямоты маг. — Ты ничего не путаешь? Мой вечно неотразимый брат с виду превратился в оборванного бродягу. И это от того, что ты переживал за меня? — он смотрел в честные карие глаза и ещё больше запутывался.

— Я же предупреждал, что не поверишь, — усмехнулся Феронд своей привычной несимметричной усмешкой, которая получилась какой-то совершенно тоскливой.

— Да нет, я верю, — ответил Лайгон растерянно, потому что брат действительно говорил правду, но правда эта всё равно была какая-то в голове не укладывающаяся. — Ты хотел сказать, наверно… — он призадумался и переспросил: — Ты боялся, что я вернусь и разнесу здесь всё?

— Нет, — ответил мужчина. — Скорее наоборот: я боялся, что ты не вернёшься.

Маг снова опешил, даже не скрывая этого и немного помолчал, осмысляя, но быстро пришёл к выводу, что и осмыслять-то тут нечего: Феронд говорил честно, но какие-то глупости.

— Наверно, ты совсем ни с кем не разговаривал последнее время, — беззлобно усмехнулся Лайгон и пожаловался: — Тебя очень сложно понять.

Феронд посмотрел в зелёные глаза. Маг нервничал и тщательно скрывал это. Но Феронд всё равно не заметил бы переживаний брата — у него хватало своих, с которыми он едва справлялся. Он так давно не видел Лайгона таким: мирным, доброжелательным, сидящим рядом с собой и по-доброму усмехающимся. Казалось, что это не тот изгнанный маг, что убил Гринора и пытался поработить какой-то далёкий мир. Это был словно тот маг, с которым Феронд просидел три месяца в плену у недлов и который был его лучшим другом. Мужчине очень бы хотелось ничего не рассказывать, выяснить, что нужно брату, помочь ему и отпустить. Что он уйдёт теперь уже навсегда, Феронд чувствовал интуитивно. Ему стоило огромного усилия уговорить себя, что можно оставить всё так, как есть. Пусть Лайгон считает его отвратительное поведение ошибками молодости. Тем более, казалось, что Лайгон давно простил его. Но на всякий случай Феронд спросил:

— Ты… презираешь меня?

— А ты меня? — усмехнувшись, спросил Лайгон, и сам ответил на оба вопроса: — Знаешь, наверно, когда находишь счастье, становится неважным, что было на пути к нему. Я ни о чём не сожалею, и никого ни в чём не виню.

Маг устремил задумчивый взгляд в небо. Оно так изменилось, что теперь Лайгон не видел ни единой знакомой звезды. Валинкар постоянно странствовал, и за время отсутствия мужчины небо стало неузнаваемым. Феронд смотрел в спокойное лицо с острыми чертами и думал о том, что Лайгон почти такой, каким он был, будучи его другом. И так же смотрел в небо. Маг, словно почувствовав то же самое, а так же поняв, что Феронд не зол на него, беспечно откинулся спиной на траву. Феронд непроизвольно улыбнулся: Лайгону всегда нравилось лежать на берегу этого озера и любоваться ночным небосводом. Глядя на умиротворённого мага, мужчина не удержался от наивного вопроса:

— Ты счастлив?

— Да, — не раздумывая и не глядя на собеседника, ответил Лайгон. — Но не совсем. Вот вернусь домой из вашего убогого мирка, и буду абсолютно счастлив. А прошлое… Знаешь, не бери в голову. Мы были совсем юные, какие-то неприкаянные, пытались самоутвердиться, и потому вели себя так…

Феронд нервно облизал губы и осторожно спросил:

— А если причина не в этом? Не в юности и не в поиски места в жизни?

Лайгон перевёл взгляд на пристально глядящего на него брата. Немного помолчал, видимо, прикидывая, в чём же ещё могла бы быть причина, а после, не найдя объяснения, милостиво разрешил:

— Излагай свою версию.

Феронд потупил взгляд. Не так-то просто было изложить всё. Поэтому он предложил:

— Пойдём, нам нужно попасть в горы…

Лайгон сел и удивлённо уставился на брата. Маг не любил ложь, и ему не нравилось, когда кто-то темнил, ходил вокруг да около или увиливал от прямых ответов. Единственный, кому всё это прощалось, был Алдан. И поэтому маг не собирался легко соглашаться, несмотря на то, что ему самому нужно было попасть в горы, чтобы заполучить ореливий. Не то, чтобы ему хотелось издеваться над братом, но почему-то ему показалось, что именно сейчас они снова противостоят друг другу. Открытый и душевный разговор был приправлен недомолвками, причём со стороны Феронда, и маг просто не мог удержаться от провокаций.

— Э, нет, — возразил Лайгон. — Я ещё помню дни, когда мы не были врагами, и своё обещание не посещать горы тоже помню.

Феронд нервно сглотнул и снова облизнул губы. Он не мог рассказать всё. Не только потому, что сил и смелости бы не хватило. Может, и хватило бы, да только брат наверняка придушил бы его, не дав договорить. Мужчина посмотрел на мага затравленно, словно тот загнал его в ловушку и попросил:

— Забудь об обещании. Я освобождаю тебя от него…

— Надо же, как всё просто, — губы Лайгона скривились в усмешке: он ощущал себя хозяином положения, хоть пока и не мог понять поведения брата. — То есть, я из нас двоих единственный, кто всерьёз относится к происходящему? Я прихожу к тебе за помощью, не зная, как начать разговор, а ты, видишь ли, рад меня видеть! Я, между прочим, пока Мэггоном не прощён и всё ещё преступник и изгнанник. Но тебя это не волнует. Ты вдруг вспомнил, что мы братья, хотя прежде это не очень волновало тебя. А теперь ты освобождаешь меня от моих же слов? Это занятно, но весьма нелогично…

Феронд вздохнул, не зная, как выкрутиться и что сказать, чтобы не разозлить мага сильнее. Он ощущал, как маг снова начинает отдаляться. Ещё минуту назад искренне отвечавший на вопросы Лайгон смотрел насмешливым взглядом. Феронду больше всего на свете не хотелось, чтобы в этот взгляд примешалось презрение или пренебрежение. А такой риск был, и потому мужчина предпочёл ничего не говорить.

— Да уж, — усмехнулся Лайгон, глядя на растерянно замолчавшего собеседника. — У тебя странная особенность: ты либо говоришь высокопарно и пафосно, либо и двух слов связать не можешь.

Мужчина и на это ничего толком не ответил, лишь тихо прошептал:

— Пожалуйста…

Маг глядел на него с любопытством, как на сумасшедшего. Но карие глаза смотрели с надеждой и тоской, от которых даже Лайгону становилось не по себе. Он сдался:

— Ладно, Феронд. Когда дело касается гор, ты всегда сам не свой. Обещания редко могут связать меня и не позволить что-либо сделать… Так что пойдём в твои горы, только не смотри на меня так, словно твоя жизнь зависит от этого.

* * *

В Валинкаре Лайгон чувствовал, что слабеет, не стремительно, но всё же ощутимо. Ореливий, что находился глубоко под землёй, являясь основой этой планеты, всё равно влиял на него, хоть теперь маг и был настолько силён, что металл не мог помешать ему в чём-либо. Раньше, живя здесь, Лайгон и не замечал, как Валинкар давит на своих обитателей. Теперь же это казалось ужасно неприятным. Пожалуй, маг не смог бы снова жить здесь, даже если б это было необходимо.

Маг гарцевал на белоснежном скакуне, которого привёл ему Феронд. Сам мужчина ехал на коне странной мышастой масти: шерсть его скакуна была серой, но хвост и длинная грива — чёрными, кроме того ноги были тоже словно одеты в чёрные чулки. Красивый был конь, маг даже залюбовался им. Феронд заметил это и пояснил:

— Когда тебя изгнали, Мэггон был расстроен. Он стал применять магию для разных вещей, чтобы отвлечься. Стал создавать удивительные сады с диковинными деревьями, выводить новые породы лошадей… Если хочешь, мы можем проехать через сады…

Маг уловил плохо скрытую надежду в голосе. Феронд хотел потянуть время, ещё хоть немного оттянуть момент, когда они снова неминуемо станут врагами и когда гнев мага обрушится на него.

— А давай, — не стал мучить его Лайгон, тем более, ему было любопытно поглядеть, на что решил расходовать свои магические ресурсы его отец.

Больше Феронд разговор не начинал, а Лайгон и так получил слишком много противоречивой информации и потому предпочитал молчать, чтобы брат окончательно не сбил его с толку своими ответами. И всё же молчание было каким-то натянутым и неловким. По крайней мере, таковым находил его Феронд. Магу же удалось отрешиться от проблем.

Казалось, кони знали себе цену и гордились собственной красотой и грацией. Они двигались рысью, неспешно, временами вообще переходя на шаг. Наездники не были против. Магу прогулка нравилась. Не сказать, чтобы он ностальгировал, но последние несколько месяцев, что он пробыл в Заречье, заставили его истосковаться по путешествиям. Феронд ловил последние часы спокойствия.

Вскоре впереди Лайгон завидел свет. Не резкий, разноцветный и таинственный. Маг пригляделся. Светились лепестки цветов, которыми были усыпаны низкорослые деревья. Из-за обилия цветов, низкого роста и растущих во все стороны веток эти растения были похожи на светящиеся шары.

— Плодоносят? — деловито спросил маг, чтобы не молчать.

— Да. Это яблони, — ответил Феронд. — А там, где ты теперь живёшь, там… как?

— Всяко лучше, чем здесь, — лавируя между деревьями и продвигаясь вперёд, ответил Лайгон. — Светящихся деревьев я там не встречал, но… Там живут те, кто способен восхищаться и обычными деревьями, а здесь, я уверен, никому нет дела до этого сада.

— Но тебе-то он нравится? — спросил Феронд, желая убедиться, что перед ним всё ещё тот полузабытый, но такой знакомый маг-романтик.

— Мне-то нравится, — не стал врать Лайгон, протягивая руку и проводя пальцами по проплывающим мимо цветам.

Конь шёл неторопливо, позволяя полюбоваться молочно-зелёными, светло-голубыми и бледно-розовыми светящимися лепестками. В воздухе стоял нежный аромат цветов, и маг с удовольствием вдыхал его. В Валинкаре была весна, которая в его мире только начиналась. Цветущая, свежая пора, дарующая воздуху какую-то особенную, весеннюю влажность. Магу нравилось здесь. Если б этот сад был не в Валинкаре, он мог бы назвать его прекрасным.

Феронд, глядя на него, решил рассказать:

— Лаивсена любит бывать здесь. Она каждый раз пытается представить, что бы сказал ты, если б был тут и какими бы глазами смотрел на эти деревья.

Маг улыбнулся. Тепло, по-доброму, не зная, как больно собеседнику видеть эту улыбку и знать, что вскоре, всего через пару часов, она преобразится в оскал. Лайгон вспомнил, как сестра всегда пыталась понять его, и спросил:

— Кстати, как она? Расстроилась, что я уничтожил того, кто ей нравился?

— Она разочаровалась в нём до его смерти, — успокоил Феронд. — Примерно тогда же она разочаровалась и во мне… — он заметно помрачнел, сказав это.

Лайгон пристально посмотрел на брата и сочувственно спросил:

— Так и не простила тебя?

— Угу… — глухо отозвался брат.

— Ну а Брава? — осведомился маг ради поддержания разговора, так как по внешнему виду едущего рядом мужчины ответ был очевиден. — Вернул себе свою любимую?

Феронд с горечью вспомнил события прошлых лет и посмотрел в глаза мага. Не издевается. Знает ответ, не сочувствует, но и не издевается.

— Нет, не вернул, — честно ответил он.

Лайгон посмотрел на брата, прикинув, что, возможно, он действительно любил ту девушку и теперь стал таким из-за того, что она бросила его. Впрочем, маг был к этому совершенно не причастен. Не он заставлял её бросать его, но, возможно, он поспособствовал невозможности их воссоединения.

— Выходит, от наших распрей ты потерял больше, чем я… — задумчиво произнёс маг, словно это не радовало и не огорчало его, а лишь удивляло.

— Я ещё не закончил терять… — тихо признался Феронд.

— Звучит уныло, — усмехнулся маг.

— Я знаю, — кивнул ему брат и улыбнулся грустной улыбкой.

Лайгон пытался оценить обстановку. Он давно не был в состоянии непонимания происходящего, и потому сейчас это чувство его не раздражало, а как-то раззадоривало. Бояться было нечего: полчаса уже прошли, и вернуться домой маг мог в любой момент. Выполнит ли он при этом просьбу Дракона и друида, было для него безразлично. Приоритетом стало разгадать причины странного поведения брата.

— Слушай, — начал он. — Не знаю, зачем ты тащишь меня в горы, но… подозрительно, что ты даже не спросил, зачем я пришёл…

— Что бы ни было твоей целью — я помогу тебе, — добродушно ответил Феронд.

— А если я пришёл обрести власть над Валинкаром? — предположил маг, стараясь заглянуть в глаза собеседнику.

— Нет, — мягко улыбнувшись, уверенно ответил Феронд. — Ты пришёл не со злом.

Лайгон подозрительно посмотрел на брата. Он удивлял его всё больше и больше. Не на такую встречу маг рассчитывал. И всё же следовало помнить, ради чего вообще он явился сюда.

— Феронд, — серьёзно обратился он к брату. — Мне нужен ореливий.

Маг предполагал, что увидит удивление в карих глазах, что придётся отвечать на вопросы, объяснять, что это такое и зачем оно нужно, а также, где примерно это следует искать. Но Феронд лишь кротко кивнул и ответил:

— Хорошо.

Лайгона настораживала эта покладистость. И потому он спросил прямо, решив убедиться в том, что правильно всё понимает:

— И ты знаешь, где мне найти его?

— Да, я знаю, — подтвердил Феронд, и маг нахмурился.

— А как мы его потащим, позволь узнать? — продолжал допытываться он.

— А далеко тащить? — поинтересовался мужчина с самым безобидным видом.

— Да нет, недалеко, — неопределённо ответил Лайгон, стараясь ехать наравне с братом, чтобы иметь возможность вглядываться в его лицо в попытке понять, что происходит.

— Знаешь, Лайгон… — задумчиво начал Феронд. — Давай сперва добудем ореливий, а потом ты сходишь со мной в другую часть гор… Просто ради меня, хорошо?

— Ну ладно… — безразлично пожал плечами маг, которого последовательность не очень волновала.

— Не обманешь? — наивно спросил Феронд на полном серьёзе, отчего маг рассмеялся.

Всё-таки его брат не совсем изменился. Стал более загадочным, неухоженным и одичавшим, но оставался по-прежнему трогательно глупым.

— Ну а если обману, что сделаешь? — насмешливо полюбопытствовал маг. — Ореливий будет у меня, и ничто не помешает мне уйти с ним…

Феронд не ответил, и маг снова усмехнулся. Он видел, что брату важно побывать с ним в горах и видел так же, что в разговоре снова загнал Феронда в тупик.

— Да ладно тебе! — ободряюще улыбнулся маг. — Договорились же: ты мне помогаешь — я иду с тобой, куда ты там хотел… Я, конечно, не часто сдерживаю данное слово, но придётся тебе мне поверить…. Итак, ореливий в горах… Как мы станем добывать его?

— Нам не придётся его добывать, — ответил Феронд. — Он добыт до нас.

— Уверен в этом? — переспросил маг, будучи ошарашенным таким поворотом разговора.

— Да… — пробормотал мужчина, начиная продумывать свои действия. — Я уверен в этом, только… — он замялся.

Не хотелось идти в горы через пещеру, поскольку они рисковали попасться в ловушки недлов. Других путей Феронд не знал. Оставался самый простой вариант — отправиться к Аринго и через портал оказаться в тоннелях недлов, которые приведут к копям. Но это означало, что придётся раскрыть все свои тайны раньше, чем Феронд предполагал. С другой стороны, это было бы честно: маг уже знал бы, с кем идёт к недлам за ореливием. Только вот мужчине казалось, что при таком раскладе маг оставит его недлам и не испытает угрызений совести.

— Только что? — переспросил Лайгон, и Феронд понял, что задумался и не договорил.

— Боюсь, нам придётся сперва сделать то, что необходимо мне… — тихо подытожил кареглазый валинкарец.

— Не доверяешь всё-таки? — усмехнулся маг, посмотрев на брата.

— Доверяю, — глядя в зелёные насмешливые глаза, ответил Феронд. — Только… Это единственный путь, который мне известен… Есть другой, но там будут ловушки и… ты сам поймёшь всё… И ореливий легко сможешь добыть…

Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу