Книги известного сибирского писателя Анатолия Байбородина выходили в Иркутске и в Москве, рассказы и повести печатались в периодике и в сборниках за пределами нашей страны. Читателю нетрудно заметить, что Анатолий Байбородин родом из деревни и воспитывался в стихии народного языка и быта. Он вырос в смешанной русско-бурятской деревне. И как люди в ней дружили и роднились, так роднились и языки. Тут не нарочитость, не приём, а вошедшее в плоть и кровь автора и его героев языковое бытование. Повести и рассказы писателя в основном о родной ему земле, и написаны они с сердечной любовью к землякам, к былому деревенскому укладу, к забайкальской лесостепной, речной и озёрной природе, с искренним переживанием о судьбе родной земли, родного народа.
Оглавление
Анатолий Байбородин. Деревенский бунт
Рассказы
Озёрное чудо
Купель
Утром небо плакало, а ночью выпал снег. Рассказ-притча
Господи, прости…
Ленский карнак
ОЧарованная явь. Подлёдный лов хариуса на Байкале
Блажь
«Одинокая бродит гармонь…»
Аполина-арий… Серафи-имыч…
«Снится мне гармонь…»
«Увяданья золотом охваченный…»
«Дайте в руки мне гармонь…»
«Играл я для зеков, матросов и солдат…»
«Гармониста впервые вижу…»
Гармошка и любовь
«Я и Геннадий Заволокин…»
«Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело…»
«Золотых огней гидростанции…»
Скотник Еремей
Братчина
Головня. Блатной базар
Дураки. Байкальский сказ
Дворник. Сказ о захолустном писателе
ДИво. Байки деда Бухтина. Байка. Зачинное слово
Деревенские байки
Скупой покойник
В селе Ботало коммерсант отелился
Хорошо, что коровы не летают
Сашка Ромашка
Таёжные побаски
Диво
Медведь-ухажёр
Любвеобильный глухарь
Росомаха-воровка
Наглый кабан
СЧАСТЬЕ, или нет худа без добра
Худо с добром
Добро без худа
Повести
Песня журавлиная моя
Деревенский бунт. Сказ о том, как в селе Ботало американцев надули
Путевые вехи. Повествование из дневниковых записей
Зёрна
Озёрные песни
Потерял мужик дугу
Потехи. Побаски деда Лёни
Жили душа в душу
Прусак
Пороховая папироса
Воспоминания тёти Лены
Наказание
Дурная голова ногам покоя не дала
Дед Лазарь и евреи
Жизнь продолжается
Дай удрал в Китай
Птички божии не жнут, не сеют
Русский
Поминаю Достоевского и вижу…
Мыслитель
Поэт
Живые писатели
«Белая степь»
Зоопарк
Люблю до вечного покоя
Манит мать сыра земля
За други своя
Овцы и волки
Решительный бой
Корни
Идолы
Челобитная
Я б женился на тунгуске
Еврейская притча
Щука на реке сглотила собаку Найду
Ночная кукушка
Блуд
Поднесеньев день
Отрывок из книги
После Покрова Богородицы – после мягких и влажных снегов, вкрадчиво застивших весь белый свет, утаивших тёмную, молчаливую деревню, – в ясную ночь Сосновское озеро вдруг замерзало. Ближе к Димитрию-рекоставу, когда голубоватый месяц сиротливо и знобко плавал в покойничье-белом сиянии, а звезды, омертвелые листья, похрустывали от стужи и сине позванивали, – о такую пору озеро замирало. С вечера бушевало, полоща на ветру сивые космы, выло с пристоном, металось и билось в заиндевелый берег, царапая когтями деревянные мостки, а утром, на тихой заре – чудо. Лёд… Гребёнкой замерзали вдоль берега на мели вчерашние волны, махом, на измождённом взлёте вдруг обмирали тронутые ночными чарами, а дальше уже стелилась голубоватая гладь. Инеем светился увядший приозёрный ковыль, седина укрывала белёсую щетину построжавшей земли…
Ребятишки, едва опомнившись от влажного покровского снега, от садких и жарких снежков, счастливым воплем встречали очередное Божье чудо, смастерённое воеводой стуж. А чудо… на то оно и чудо… вершилось глухой ночью, заглазно от людей, исподтишка, и чтоб ушлый не узрел, с неба слетал такой сердитый мороз, что избы звенели и постанывали, а коровы в стайках теснее и теснее жались боками, а ребятишки, сомлев у печного тепла, и по нужде-то боялись высунуть нос, чтоб не оставить его на морозном подворье. Ночь же выстаивалась ясная-ясная, прозрачная, как слезинка; видимо, хоть и тайное дело, а несподручно Димитрию-рекоставу вершить Божье чудо впотьмах, вслепую.
.....
– Вот и поговори с ним. Силком его упереть домой, что ли?! А-а-а… – махнул рукой правнук. – Бог с ним, пускай едет. Раз душа просит, пускай потешит её. Все же рыбак был…
– Ну, ты кого там телишься? – позвал старик. – Помогай! А то прокопошимся, тут и Спиря подскочит. – Дед помянул своего внука Спиридона, Кольшиного отца: дескать, ежли тот увидит, дак чего доброго еще и не пустит на рыбалку.
