Читать книгу Милашка - Анатолий Дроздов - Страница 1

Раз-два-три-четыре – вдох. Раз-два-три-четыре – выдох. Деревья кончились, тропинка пошла на подъем. Заброшенный сад в нашем микрорайоне – идеальное место для тренировок. Некогда его посадили, чтоб снабжать Минск, но город протянул сюда улицы и дома. Сад забросили, но сносить на стали – рядом высоковольтная линия. Высоченные металлические опоры, провода и гирлянды изоляторов видны издалека. Возводить дома здесь нельзя. Получилась зеленая зона в окружении многоэтажек. Ну а яблони плодоносят и по сей день. Осенью ветви гнутся от плодов. Кое-кто их собирает, ну а я бегаю.

Сад расположен на возвышенности, он большой. Люди натоптали здесь тропинок. Можно выбрать легкий маршрут, где ровно. Можно перейти на подъем, затем – к спуску, дать нагрузку ногам и легким. Воздух здесь чистый. Загазованные улицы далеко, бегать там – себя не жалеть. Хотя бегают…

Подъем завершился, я повернул направо. Пошел участок вдоль опор. Бежать здесь не вредно – узнавал. Электрическое поле до дорожки не достает, да и мы быстро.

Потемнело, тянет тучу. Но светло – макушка лета. В темноте я бы не рискнул. Можно угодить ногой в яму, сломать ее или надорвать мышцу. А вот этого нельзя, завтра мероприятие. Председатель правления встретится с журналистами, конференцию веду я. И сорвать ее нельзя.

Председатель прессу не любит, как и я, впрочем. А за что ее любить? Переврут все и перепутают, а отвечать мне. Председатель мозг вынесет. У него представление простое: ты работаешь с журналистами, значит, виноват. Должен обеспечить, и желательно на халяву. Жадный он, Николаевич, как и все банкиры. Персонал, впрочем, не обижает. Покричит, пошумит, а потом – глянь, премия. Есть за что. Сколько раз я вытаскивал банк из жопы! Обнесли как-то обменный пункт, да еще оператора убили. В Беларуси это скандал. Пресса взвыла, покатила бочки на банк. Экономит на безопасности, молодую девочку зарезали. Вызывает меня Николаевич, сам смурый. Под такое дело могут лицензию ограничить. Пришлют в банк контролеров, и они чего-нибудь да найдут. Все правление в кабинете сидит, на меня мрачно смотрит.

– Созываем пресс-конференцию! – говорю я.

– По такому поводу?! – очумел председатель.

– Именно! – подтверждаю. – Первым делом – соболезнование родственникам убитой. Заявление о выплате им помощи. Объявление о награде за информацию по преступнику. Сообщение о внеплановой проверке подразделений банка по вопросам соблюдения инструкций и мер безопасности. Пусть все видят, что нам не плевать. Что у нас есть сердце и желание действовать.

– Созывай! – кивнул председатель. – Выступление мне напиши. Про сердце не забудь.

Я созвал. Журналистов пришло море. Председатель выглядел молодцом – я с ним предварительно поработал. Журналисты увидели живого человека, который словно дочь потерял. Председатель так и сказал: «Они все мне, как дети!» А еще, что сделает все, чтобы такое не повторилось. Незаметно разговор свернул в нужное русло. Председатель рассказал о планах развития, сообщил о новых продуктах и решениях. Журналисты про это написали. Через месяц розничный сектор банка увеличил прибыль на треть. Неприятное ЧП обернулось пиаром. Мне повысили оклад.

Сволочь я? Как сказать… Преступление-то раскрыли. Оператора убил хахаль. Она впустила его в пункт – поболтать в обеденный перерыв. В нарушение всех инструкций, между прочим. Ну и кто ей виноват? «Не судите, да не судимы будете»…

Подул ветер, принес влагу. В отдалении громыхнуло. Надвигается гроза. Попаду под дождь и промокну. Зонтик я не брал – шутка. Побегу домой, завершу тренировку на тренажере.

Я свернул на тропинку, пересекавшую линию. Поравнялся с опорой. И тут наверху шваркнуло. Я поднял голову. Ослепительный разряд молнии ударил по гирлянде изоляторов. Оторвавшийся провод летел вниз. Дальше – как в замедленной съемке. Вот конец провода падает передо мной. Возникает сноп искр, следом – огненный вихрь. И я по инерции влетаю в него. Тело скручивает судорога, тьма…

Сообщение БелТА[1].

«Сегодня, в 21:03 вследствие удара молнии в опору в микрорайоне Юго-Запад Минска произошел обрыв провода высоковольтной линии. В результате были обесточены несколько районов города. Аварийная служба Минскэнерго ликвидировала последствия обрыва. Электроснабжение восстановлено. Пострадавших нет. Сообщения очевидцев, якобы видевших бегуна, на которого упал провод, подтверждения не нашли».

* * *

Я очнулся от тишины. Не было ветра и дождя, не гремел гром, не сверкали молнии. Я лежал на спине. Подо мной было нечто твердое и упругое одновременно. Затем пришла боль. Ныло тело. Меня словно прокрутили, а затем отжали в стиральной машине. Я открыл глаза. Все вокруг заполнял свет, мягкий и приятный.

«Умер», – пришла мысль. В панику я не впал, было любопытно. О загробной жизни я читал. Если верить авторам, сейчас придет ангел. Поприветствует новичка, даст свидание с предками – перед тем как сбросить в ад. Рая я не заслужил…

Ангел медлил. Поразмыслив, я пришел к выводу, что не умер. Почему тогда болит тело? У души его нет. Да и в ад мне рано. Я попробовал поднять голову – тело подчинилось. Теперь сесть. Боль кольнула и отпустила. Жив! Это что?

На ажурной конструкции надо мной истекал светом шар. Светильник, в саду? Их тут сроду не было!

Покрутил головой – охренеть! Сад исчез. Я сидел на дорожке. Фонари, убегая вдаль, освещали ее и деревья. Парк, аллея… Очень странная, между прочим. Я не знаю таких мест в Минске. Но они могут быть – строим много. Куда меня занесло?

Я потрогал дорожку – специальное покрытие. В парке?

Поднатужившись, я встал на четвереньки, затем – на ноги. Боль… Парк вокруг заплясал. Переждав приступ, я осмотрелся по сторонам. Никого. Освещенная дорожка, подступающие к ней деревья, сверху – темное небо. Поздний вечер или ночь.

Происшедшее я помнил. «Повезло» попасть под удар тока. Сколько в линии киловольт? Хватит превратиться в головешку. Только я жив, да еще в парке. Ну и как это объяснить?

Я оставил размышления и потопал вперед. Выйду к людям – разберусь. От движения боль притихла. Закусив губу, я шагал по дорожке. Поворот. Что за ним?

Впереди послышался топот ног, навстречу выскочили люди. Рассмотреть их я не успел.

– Олие! – закричали впереди, и меня сбили с ног. Я упал на живот. Сверху рухнули тела. Зашипев, я попробовал приподняться. Ни фига! Мне ударили под колено, развели в стороны руки и ноги и прижали к дорожке.

– Хей пату! – раздалось сверху.

Меня вздернули на ноги. Заломив руки за спину, наклонили к земле. В результате я видел дорожку и носки чужой обуви.

– Хей пату ту!

Меня схватили за волосы и задрали голову. Больно, мать их!

– Мурим! – удивилась стоявшая передо мной женщина.

На вид лет было лет двадцать пять. Гармоничные черты лица, хотя рот несколько великоват. Миндалевидный разрез глаз, черные брови под высоким лбом. Короткая стрижка темных волос. Симпатичная.

По бокам женщины стояли еще две. Лица грубые, туповатые, руки мощные. На меня они смотрели с прищуром. Словно выбирая, куда врезать…

– Мари ту!

Симпатичная указала на мой живот. Я попятился, но меня удержали. Здоровенная шагнула ближе и залезла в сумку на поясе. Извлекла связку ключей в чехле, паспорт, протянула симпатичной. Та первым делом взяла ключи. Рассмотрев, сунула здоровенной. Затем стала листать паспорт.

Я беру его на пробежки. Зачем? Чтоб милиция не цеплялась. Пару раз тормозили. Вечер, тип куда-то бежит. Подозрительно, а тут поиски грабителя… В отделении меня продержали до утра – устанавливали личность. Был бы паспорт – отпустили б сразу.

– Пу ю тин? – симпатичная потрясла паспортом.

– Не понимаю.

Симпатичная подняла бровь.

– Ай дант андестенд. Ихь фэрштээ нихть. Же не ву компрене[2]!

– Аляхель тин?

– Не понимаю! Я не знаю ваших гребаных языков. Отпустите руки! Задолбали!

Симпатичная задумалась и сказала что-то здоровенной. Та полезла в сумочку на поясе и достала нечто похожее на смартфон. Симпатичная провела над ним пальцем, засветился экран. Симпатичная вытянула руку со смартфоном в мою сторону.

– Алитей!

– Не пойму.

Симпатичная поднесла аппарат к своему рту и зашевелила губами. Нужно говорить? У нее там распознаватель? Смартфон застыл против моих губ.

– Алитей!

– Раз, два, три…

Смартфон промолчал. Симпатичная одобрительно кивнула и покрутила свободной рукой, требуя, чтоб я продолжал. Формирует базу?

– Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты…

В другой ситуации я бы рассмеялся: явление чудное. Меня держат здоровенные тетки (мою голову отпустили, и я сумел их рассмотреть), еще двое поглядывают на меня без дружелюбия во взорах (это еще мягко сказано!), а я читаю стихи Пушкина главарю этой банды. То, что симпатичная здесь верховодит, понятно было без объяснений.

Память у меня хорошая, стихи я люблю. После Пушкина пошел Лермонтов, затем – Блок и Пастернак. Я добрался до Заболоцкого. Хватку тетки ослабили и отвели руки к бокам. Я стоял ровно и читал, читал. Горло стало саднить. Наконец, симпатичная дала знак замолчать. Я затих. Она поднесла смартфон к своему рту.

– Пу ю тин?

– Кто ты есть? – отозвался смартфон механическим голосом.

– Влад, – сказал я.

– Что есть Влад?

– Имя.

– Где живешь?

– В Минске.

– Что есть Минск?

– Город.

– Я не знать такой.

– Ну а я – кто вы. Почему меня повалили на дорожку, а сейчас держат?

– Ты проник в мой парк. Здесь нельзя чужой.

– Я не знал.

– Как ты сюда попасть?

– Не знаю.

Симпатичная подняла бровь.

– У меня была тренировка в саду. Я бежал под высоковольтной линией. Началась гроза. Молния ударила в изолятор. Передо мной упал провод. Я не смог остановиться и вбежал в огонь. Потерял сознание и очнулся здесь.

– Ты смог выжить под электричество?

– Я стою перед тобой. У меня болит тело. Прикажи отпустить руки. Или ты боишься?

Симпатичная раздула ноздри.

– Пуатай!

Здоровенные разжали клешни. Я растер запястья. Как в тисках держали! Где таких нашли?

– Сой!

Симпатичная повернулась и пошла вперед. Здоровенные подхватили меня под локотки (не сказать, чтоб нежно), повлекли следом. Шли мы долго. То ли парк оказался большим, то ли я – слабым. Под конец меня фактически несли. Наконец деревья разошлись, и мы выбрались на открытое пространство – по размеру с площадь в Минске.

Посреди ее высился дворец. Уходили ввысь серые стены, светились многочисленные окна по периметру, почему-то круглой формы, наверху красовалась прихотливой формы крыша. Несмотря на слабость, я оценил домик. Ни фига себе девочка живет! Наверное, дочь олигарха. Или жена…

Мы поднялись по ступенькам, вошли в дверь и оказались в просторном холле. Его стены покрывал светло-серый камень похожий на мрамор. Из него были сделаны колонны, подпиравшие потолок. Симпатичная двинулась вверх по лестнице перед этим сказав что-то конвоирам. Меня оттащили в коридор и отвели в комнату с белыми стенами, где усадили на кушетку. Я хотел лечь, но одна из конвоиров покрутила головой:

– Тари ту!

Она ткнула в мою майку, показав, что ее нужно снять. Мне раздеться? Для чего?

– Перу!

Сморщив нос, здоровенная потащила с меня майку. Зашвырнула ее в угол. Наклонившись, сняла кроссовки и носки. Расстегнула пояс с сумочкой и взялась за спортивные трусы.

– Э!.. – возмутился я.

На протест не обратили внимания. Трусы с плавками полетели в угол. А меня отвели к белой двери. Конвоир распахнула ее и втолкнула меня внутрь, не забыв закрыть следом дверь. Я оперся на стену. Та была гладкой и прохладной. Так… Небольшая кабина с двумя ручками на стене. В невысоком потолке – мелкие отверстия. Они есть в стенах и в полу. А в углу – треугольное отверстие с решеткой. Душевая?

Я дернул ручку. На меня обрушился водопад. Струи били с потолка, поддавали в спину и бока. Я вернул ручку на место. Водопад исчез. Потянул вторую. Повеяло теплым воздухом. Все понятно. Душ и фен в одном флаконе. Что ж… Регулируя ручкой напор и температуру воды – разобрался быстро – я смыл пот с тела. Мыла не было, но вода пахла чем-то приятным. Наверное, несла в себе что-то моющее. Под конец я сделал душ ледяным, терпеливо выждав пару минут. Получив заряд бодрости, включил фен. Когда обсох, толкнул дверь.

Конвоиров в комнате не оказалось, как и снятой одежды. И часы пропали. Их я снял сам. На кушетке лежал белый халат, а под ней нашлись тапочки – тоже белые. Шутят… Я накинул халат, всунул ноги в тапочки – подойдут. Что теперь? Слабость в теле не прошла, хотелось прилечь. Не срослось. Распахнулась дверь и впустила незнакомую женщину лет сорока в светло-зеленом комбинезоне. Подойдя ко мне, она достала из кармана смартфон.

– Ты идти со мной! – перевел гаджет.

Я кивнул. А куда денешься? Коридором мы прошли до конца крыла. Там, в большой комнате, обнаружился аппарат, походивший на компьютерный томограф. Женщина указала на него.

– Ты снять одежду и лечь.

– Зачем?

– Я обследовать.

Лечь так лечь. Я сбросил халат и попытался забраться на стол. Сил не хватило. Женщина подтолкнула меня в задницу. Дожил! Я растянулся на столе, ощутив спиной мягкое покрытие.

– Ты не двигаться!

Женщина отошла к пульту – или что там у них? – и забегала пальцами по экрану. Аппарат зашипел, и меня потащило вперед. Голова вползла в темный туннель, окружающее исчезло…

* * *

Врач вошла в двери и склонила голову в поклоне.

– Проходи, Грея!

Женщина приблизилась к столу главы Дома и остановилась.

– Говори! – велела Сайя.

– Он не наш, госпожа.

– Из Курума?

– Исключено.

– Из какой страны?

– Не могу это сказать.

– Почему?

– У него нет чипа.

– Нет? – удивилась безопасница. Она сидела за приставным столом. – Хочешь сказать, выгорел?

– Его не было изначально. Никаких следов.

– Где ж такое может быть? – покачала головой безопасница. – В племенах Пустыни?

– Он не сын Пустыни.

– Утверждаешь?

– У него белая кожа и голубые глаза. Он высок и имеет необычно мощный костяк. Никакого сравнения.

– Северянин? – подняла бровь глава Дома.

– У тех светлые волосы.

– Не всегда.

– И у них есть чипы.

– Это – да! – согласилась Сайя. – Хотя внешне похож.

– Не совсем, госпожа. Северяне худы. Я говорила про костяк. А еще мышцы. Очень сильные.

– Сюда едва шел.

– Пережил удар током. Очень мощный. Ворг пятьсот.

– Как он смог уцелеть?

– Непонятно, госпожа. Но сканер подтверждает.

– Что еще?

– Возраст – тридцать лет. Годом больше или меньше. Патологий не имеет. Тренирован. Необычно развит мозг. Двести десять по шкале Пат.

– У мурима?

– Да.

Сайя посмотрела на безопасницу. Та пожала плечами.

– Скан не врет?

– Я проверила.

– Хорошо! – кивнула глава Дома. – Свободна.

Грея повернулась к двери.

– Где он? – поспешила безопасница.

– Спит, – обернулась Грея. – Его отнесли в комнату. Сам идти не мог. Я сделала ему укрепляющий укол.

– У меня нет вопросов.

Грея поклонилась и вышла.

– Теперь ты! – сказала Сайя безопаснице.

– На одежде – незнакомые ярлыки, – поспешила та. – Текст невозможно прочитать. Буквы неизвестные на Орхее.

– А еще покрой, – подхватила Сайя. – Верх без рукавов, а штаны – до колен. Здесь так не ходят.

– Госпожа?..

– Это вместо чипа, – Сайя взяла со стола паспорт. – Здесь его изображение и какой-то текст. Вывод?

Безопасница покрутила головой.

– Думай! На вечерней пробежке я натыкаюсь на мурима. Он как-то проник в парк, одолев охранный периметр. Сигнализация промолчала. А она в поместье самая совершенная в стране! Распознает предмет, переброшенный через забор.

– Разберусь, госпожа!

– Помолчи! – Сайя подняла руку. – Сигнализация не при чем. Она охраняет периметр, но не пространство над парком.

– Госпожа?..

– Он проник через него.

– Муримы не летают.

– Мы – тоже. Потому воздух над парком не защищен. К слову, упущение.

– Я займусь этим, госпожа!

Сайя одобрительно кивнула.

– Идем дальше. Охрана вяжет незнакомца, начинается допрос. Снова неожиданность. Чужак не говорит на известных в Орхее языках. В то же время знает некие другие.

– Притворялся.

– Нет, Клея! – Сайя покрутила головой. – Невозможно придумать столь богатый язык. Клач его долго распознавал. Мурим читал мне стихи.

– Что?!

– Мелодичные и красивые. О любви, – Сайя улыбнулась. – У нас таких нет. Сообразила?

– Дальний Континент?

– Их язык есть в клаче. Думай, Клея!

Безопасница покрутила головой. Сайя усмехнулась.

– Есть никому неизвестный мурим, – она подняла палец. – Чипа нет, зато есть странная книжка с его изображением и непонятным текстом. (Второй палец занял место рядом с первым.) Мурим необычно одет, говорит на неизвестном языке. (Третий палец.) Грея сообщает о необычном сложении чужака, а она многих видела. (Снова палец.) У него необычные ключи и прибор времени. Шкала не похожа на наши. Это пять. И последнее. Мурим говорил со мной дерзко.

Растопыренная ладонь закачалась перед лицом безопасницы.

– Дерзко? – изумилась Клея. – Он посмел?!.

– И при этом не сомневался в своем праве, – усмехнулась Сайя. – Обновлению несколько лет, но мурим, который дерзит главе Дома… Сомневаюсь, что в стране найдется такой. Вывод прост: он не отсюда.

– Из Курума?

Сайя покрутила головой.

– Из Эпира?

– Нет.

– Из Норгея?

– Из другого мира.

– Невозможно, госпожа!

– Невозможное возможно. Так гласит девиз Дома. Я спросила чужака про парк. Как он проник сюда? Ответил, что бегал в каком-то саду. Там шла линия токопровода. Молния ударила в опору, провод оторвался и упал чужаку под ноги. Он получил мощный разряд и пришел в себя уже здесь. Грея удар током подтвердила. Он не врет.

– Почему его забросила сюда?

– Не могу сказать, Клея. Никто не объяснит. Слишком мало знаем. Но у нас есть мурим, занесенный неведомо откуда. Потому надо решить, что с ним делать.

– Предлагаю сдать в Охрану.

– Почему?

– Он проник в запретную зону.

– У него не было оружия. На суде он заявит, что это случайно. Мнемоскопия подтвердит. Заодно выяснит, что он из другого мира. Процесс привлечет внимание прессы. Чужака немедленно оправдают, и мы потеряем его навсегда. А теперь представь: он из другого мира. Какие знания есть в его голове?

– У мурима?

– По словам Греи у него развит мозг. Он, несомненно, образован. Знать столько стихов!

– Зачем Дому поэты?

– Может, это увлечение. А образование у него иное. Мы должны это узнать.

– Понимаю, госпожа.

– Ему нужно выделить комнату и кого-то из охраны. Пусть она опекает и помогает чужаку. Язык есть в клаче Греи.

«Девочкам это не понравится!» – подумала Клея. Но вслух этого не сказала. Потому что получит в ответ: «Недовольные могут идти за ворота!»

– Сделаю, госпожа!

– Иди!

Клея встала, поклонилась и вышла из кабинета. Сайя взяла клач и включила воспроизведение. Некоторое время слушала голос чужака. Хрипловатый и грудной, он звучал мягко, будто обволакивал. Она заслушалась. В груди возникло, затем затопило тело приятное томление. Спохватившись, Сайя отключила клач. «Ему можно на сцене выступать, – подумала сердито. – Внешность подходящая. Обновленцы на руках понесут. Может, отдать?» Поразмыслив, она решила не спешить. Отдать можно всегда. Первым делом – интересы Дома.

Зевнув, Сайя положила клач. Пора спать…