Читать книгу Нижняя Москва. Война на уничтожение - Анатолий Матвиенко - Страница 1

Тело профессора Кривицкого обнаружила полиция, выломавшая дверь в меблированной квартире на Родосвятской набережной Москвы-реки. Соседи пожаловались домовладельцу на запах, распространяющийся из открытого окна. В теплую майскую погоду, да с доступом свежего воздуха разложение происходит быстро.

Маг-эксперт восьмого округа капитан Высоцкий, вызванный на место муниципалами, прикрыл лицо от мух, ступил в прихожую и привычно бросил две стандартные формулы. Первое заклятье изгнало надоедливых инсектов, вылетевших из квартиры, как пчелиный рой. Второе, более мощное, на время убрало трупный смрад.

Капитан проверил магический фон. Ничего необычного. Судя по здоровенной луже крови и наличию изгвазданного в ней кухонного ножа, валяющегося неподалеку, смерть наступила от самых банальных причин. С ее момента прошло примерно пятьдесят два – пятьдесят четыре часа, о чем говорят рваные и совершенно неинформативные обрывки ауры.

Полицейский осторожно сделал шаг назад.

– Дежурный? Здесь Высоцкий, вызов на труп, Родосвятская. Криминал, без магии, вероятнее всего, ножевое. Я закончил.

В квартиру по одному зашли трассологи, судмедэксперт и прокурорский чиновник. В отличие от верхней Москвы, здесь отказались от понятых. Зачем эта никому не нужная формальность, если процесс следственного действия фиксируют видеокамеры?

– Проникающее ранение в брюшную полость, предположительная причина смерти – от потери крови, – диктовал судмедэксперт на заготовку протокола осмотра.

– Справа от тела пятно засохшей темно-бурой жидкости, похожей на кровь, – вторил товарищ прокурора.

– На пианино бюст композитора, похожего на Бетховена, – вспомнил трассолог старую шутку и добавил: – Это не нужно в протокол.

В отсутствие понятых можно позубоскалить. Потом, если убийство раскроют, адвокаты попробуют использовать фрагменты записи как доказательство легкомысленного отношения к первичному осмотру. Труп, трагедия, а эти, с позволения сказать, стражи порядка такое себе позволяют.

Далеким от криминалистики не понять, как у специалистов атрофируются эмоции. Если на каждом дежурстве протоколируешь висельников, утопленников, резаных, расчлененных и прочих неживых соотечественников, к увиденному относишься как к обычной работе. Стоит начать переживать – ох, человек умер! – через неделю нервная система сгорит. Некоторые глушат избыток чувствительности русским народным средством, наливая его в стакан, другие и так приспосабливаются. Привыкают, смиряются, затем, сдав санитарам очередного переселенца в мир иной, достают бутерброд и подкармливают собственный организм в свободные минуты до осмотра следующего покойника.

Это не касается лично знакомых с усопшим. Лишь вчера человек жил, разговаривал, смеялся. Пустая оболочка, обезображенная смертью, кажется использованной тарой. Главное – в движениях души, проявляющихся для окружающих в словах, поступках или даже в воздержании от них.

Вошедший в квартиру здоровяк принадлежал к числу знавших Кривицкого. Он отстранил полицейского, охранявшего дверь, вычислил глазами чиновника из прокуратуры и сунул удостоверение:

– Капитан Артем Уланов, военная контрразведка.

– Особый отдел?

– Нет, не СБ. Чисто армейская спецслужба.

«Сколько ж вас на нашу голову!» – вздохнул про себя младший советник юстиции.

– А почему у вас в удостоверении написано слушатель Академии?

– Временное поручение, входящее в курс обучения для повышения универсальности.

– Непонятно, но здорово. Что вам нужно?

– В сводке мелькнуло, что убитый имеет американское гражданство. Автоматически информация попала к нам и в СБ. Я немного знаком с умершим. Он – реэмигрант, специалист по немагической инженерии. Вижу, неизвестные изрядно перевернули его бумаги вверх дном.

– Да. Полицейские эксперты работают аккуратнее. Ненамного.

– У меня просьба и маленькое предупреждение. Я, с вашего разрешения, просмотрю бумаги покойного и его ноутбук, проверю остатки ауры.

– Не по правилам… – начал прокурорский, наткнулся на жесткий взгляд с легкой насмешкой и тут же исправился: – Неофициально разве что. Иначе нужен письменный запрос.

– Само собой. А предупреждение такое: дочь потерпевшего Вероника Кривицкая служит опером в СБ, как раз шестой западный отдел.

– Намекаете, от нас дело могут забрать?

– Более чем вероятно. Поэтому не наследите, чтобы контрразведка не писала про вас гадости, что осмотр плохой, улики затерты и т. д.

– Спасибо, капитан. А как мне объяснить им, что вы…

– Здесь ошиваюсь? Допросите меня как свидетеля. Наши конторы не обязаны дружить, но можно хотя бы уживаться, верно? А сейчас позвольте.

Артем присел у тела. Да, от биополя лишь мелкие лохмотья, которые окончательно развеются через сутки-двое. Ни собственная техномагия от армейских учителей, ни волшба Рода, которую преподают сестра и тетка, не в состоянии что-то извлечь. Хотя бы днем раньше!

Оставив в покое распухшие останки несостоявшегося тестя, он взял ноутбук. Вход в систему запаролен. Кого это может остановить?

Артем вставил флешку, одновременно активировав несложное заклятие.

– Прокурор! Пароль на входе в систему – четыре цифры 1313.

Тот кивнул. Знал и не сказал. Или поблагодарил? Не важно.

Файлов, возможно, представлявших интерес, оказалось всего-то пару гигов. В бумагах тоже не сильно много чего, не исключено – важное унес преступник. Тогда зачем оставил ноутбук, маленький «Хьюлет-Павильон»? Уланов подмахнул протокол допроса свидетеля, шагнул к выходу и столкнулся с бывшим шефом – полковником контрразведки Трофимом Семеновичем Демченко, которого абсолютно не желал видеть.

– Какие люди! Приватно, как друг семьи, али по армейским делам?

– И то, и другое, господин полковник.

– Не задержитесь? – Начальник отдела, в котором Артем прослужил без малого год, смотрел с показным благодушием. Так любили изображать Берию в старых фильмах. Или Демченко сознательно копировал пресловутый типаж.

– Простите, опаздываю. Что знал – сказал, в протоколе записано.

– А не для протокола?

– Увы, мне мало что известно. Веронику спросите.

– Тут тоже – увы. Она в Западной Европе. Оповещена, но раньше чем через трое суток не вернется никаким чудом.

– Тогда – удачи, господин полковник.

– И вам, капитан.

Несказанно взбодренный пожеланием Трофима Семеновича, офицер отправился домой. Привычно проверив окрестности квартиры на предмет засады мутантов и прочих недоброжелателей, коих у него всегда в достатке, он открыл дверь в квартиру, пикнул микроволновкой и вставил флешку в домашний компьютер. Печь разогрела ужин и стала тренькать каждую минуту, напоминая владельцу о выполненном задании. Но тот проигнорировал помощницу, увлеченно рассматривая файлы профессора. Любопытным оказалось не только их содержание, но и время создания. Получилось, что на протяжении года Михаил Кривицкий раз в месяц двое-трое суток проводил в верхнем мире, так как скачанные им данные выкопаны из Интернета. Уланов проверил: ссылки не работают в здешней сети. Любопытно, зачем и на какие средства покойник пересекал границу миров?

Личный код контрразведки открыл доступ к сведениям о пересечении границы, которые привели к новому открытию. Не позднее чем за два-три дня до походов наверх ученый возвращался из местного вояжа, чаще всего через русско-татарскую границу. То есть запахло контрабандой мелких грузов, не вычленяемых магическими сканерами порталов.

Рассуждаем дальше. Последний раз дед прибыл поездом Бахчисарай – Москва двенадцать дней назад. Вероника как раз сидела здесь, Кривицкий тоже заехал. Был оживлен, весел, но ничего не сказал по существу. Люди в возрасте иногда любят посекретничать. Собственно, тогда Артем в последний раз видел его живым.

После возвращения из Америки профессор никуда не устроился, жил какими-то разовыми контрактами. Что можно сваять на коленках? Хоть по улицам ездят паромобили, а на железных дорогах, где нет электричества, небо коптят паровозы, XXI век на дворе. Проектирование любых технических новшеств происходит в лабораториях и конструкторских бюро, на мощных компьютерах со сложными программами и огромными мониторами. Время энтузиастоводиночек безвозвратно ушло.

Быть может, дочь ему устроила специальный пропуск наверх под видом научной работы? До ее возвращения лучше не спрашивать. Мобильная связь даже в немагическом мире весьма прослушиваемое средство общения, здесь – подавно.

Как ни парадоксально, до одной интересной находки Кривицкий докопался. Он предложил построить самолет с паровым двигателем. Признаться, дочитав до этого места, Уланов хмыкнул и собрался было закрыть файл, но лишь исследовательский интерес в связи с убийством подвигнул смотреть дальше. Профессор оказался прав методологически. Нынешнее поколение инженеров отталкивается от последних достижений верхнего мира – парогазовых турбин ядерных реакторов и морских судов, то же самое в гидравлике, пневматике и других областях, где местные ограничения физических законов не действуют. Оказывается, имело смысл глянуть на опыт конца XIX – начала ХХ века, богатых на технические курьезы.

Например, при упоминании о паровых самолетах чаще всего на ум приходит первый в мире аэроплан Феликса дю Тампля, на котором он безуспешно пытался взлететь, начиная с 1875 года, и столь же нелепая конструкция русского адмирала Александра Можайского, повторившего неудачный французский опыт в 1883 году. Несмотря на то что паролеты с грехом пополам отрывались от земли – аппараты Клемента Адера и Хайрема Максима, первый реально летающий аппарат поднялся в воздух в 1903 году на двигателе внутреннего сгорания. Конец истории? Нет. Через три десятилетия братья Джордж и Уильям Бесслер установили паровой мотор в сто шестьдесят лошадиных сил на серийный самолет Travel Air 2000. Получился вполне приличный для тех лет небольшой почтовый перевозчик, пролетавший без дозаправки до шестисот километров. Кривицкий даже ролик переписал, где видно, как аэроплан поднимается в воздух в клубах пара.

Чертежей того двигателя нет, но вряд ли в нем есть что-то особенное, кроме пустотелых деталей из легких металлов. Эскизный проект ориганала Travel Air 2000 профессор также скачал, но это не столь важно – планер под двигатель с известными параметрами и воздушный винт рассчитает любой выпускник авиационно-технического института.

В условиях жестокого дефицита топлива интересную попытку сделали нацисты. Они установили паровую турбину мощностью 6000 лошадиных сил на дальний бомбардировщик «Мессершмитт264V1», парогенератор которой работал на смеси угольной пыли и бензина. Наци рассчитывали разбомбить такими самолетами Нью-Йорк, американцы огорчились и разбомбили прототип вместе с создателями.

После Второй мировой войны строить паровые лайнеры предлагалось лишь в шутку. Но что является техническим курьезом наверху, в мире без двигателей внутреннего сгорания может стать реальностью.

После похода к Манхэттену и получения тяжелых повреждений фрегатом «Рюрик» русский князь и его правительство осознали наконец, что нужен резкий рывок в немагических технологиях. На Кольском полуострове срочно строятся два подводных крейсера с гибридной паротурбинной установкой надводного хода по опыту британских субмарин Первой мировой войны, вспомогательными двигателями Стирлинга и электродвигателями подводного хода с обычными аккумуляторами без магического наращивания емкости. По замыслу конструкторов лодки должны оставаться в строю, даже если в них не окажется ни капли магии – воистину революционное решение.

Вот и второй мотив для убийства профессора. Раз ноутбук остался нетронутым, может, неугомонный дед еще на что-то набрел? Паровая авиация ударит по дирижаблестроению. Какое-то забытое наверху изобретение вполне могло разорить местных заводчиков. Как ни дико звучит, человека запросто могли ликвидировать из-за совершенно открытых данных, выложенных во всеобщий доступ.

На следующий день Артем настрочил рапорт о паролете Бесслеров и методологии поиска заброшенных изобретений. К приезду Вероники ни полиция, ни контрразведка ничего не нашли. Дело превратилось в «глухарь» и попало к дочери погибшего в дальнейшую разработку вопреки множеству правил.

Уланов пристроился чуть поодаль во время церемонии прощания. Вероника и трое родственников стояли в тесном проходе меж черными стенами, когда кладбищенский мастер поместил урну с прахом в квадратную нишу и привинтил крышку с именем, портретом и годами жизни. Кривицкая положила на крохотную полочку две белые гвоздики.

Артем незаметно догнал Веронику на выходе из колумбария.

– Слушай, я даже не увидела его перед кремацией.

– Поверь, оно к лучшему.

– Может быть. В полиции сама часто говорила людям подобные вещи. Помните его таким, каким он был при жизни. А как сама попала в такую историю… – С покрасневшего глаза скатилась слеза.

Дальше до самого ресторанчика, где Кривицкая заказала поминальный ужин, они ехали молча. Там тоже посидели тихо и скромно. Родня слабо помнила профессора до эмиграции и почти не общалась с ним, когда он снова поселился в Москве. Потом Артем проводил Веронику к ее дому и не стал подниматься. Они слишком редко встречались в последнее время, ночь или две в месяц. Служба, командировки и вообще…

– Спасибо, что пришел. Знаешь, Демченко повесил на меня дело об убийстве отца.

– С одной стороны, странно. С другой – ты, как никто, замотивирована на поиск преступника. А наблюдать за тобой и натянуть вожжи, когда личное отношение перерастет в необъективность, несложно. Добьешься успеха – тебя отстранят в самом конце и отдадут заслугу раскрытия другому.

– Плевать. Хуже другое – зацепок нет.

– Целых две.

– И ты молчал? – Вероника зажгла сигарету и нервно затянулась.

– Нет, рапорт написал. Результат сама видишь, точнее, его отсутствие.

– Говори!

– Нет, дорогая. След давно остыл, поэтому никто никуда не спешит. Завтра суббота, приходи, вместе подумаем. А сейчас побудь одна, успокойся. Поплачь.

Он целомудренно чмокнул ее в брови и удалился.

Вероника переступила порог квартиры Артема собранная, с сухими глазами, в строгом темном костюме. Весь вид провозгласил: работаем.

– Итак, что ты накопал?

– Сначала кофе. Знаешь ли, служба у меня не мед, не высыпаюсь. – Уланов принес кофейник, чашки, сахар, вазочку с чем-то сладким, включил компьютер. – Присаживайся и рассказывай.

– Что?

– Зачем он гонял в Крым и тут же что-то отвозил наверх. Последний раз заехал к нам, в переход не отправился и вскоре был найден мертвым.

Она отхлебнула.

– Мне ничего не рассказывал.

– Откуда столько денег на поездки? Ты ему спецпропуск не оформляла?

– Нет. Честно – не знаю.

– Надо проверить его вещи. Может, он оставил какую-то дрянь, что должен был везти наверх?

Вероника затянулась. После смерти отца она курила весьма часто. Артем, наоборот, пытался бросить. В принципе одно заклятие – и физиологической тяги нет. Но сигарету помнят пальцы и губы, против этого нет чар. Нужно самому.

– В его квартире искала полиция. Перечень найденного у меня. Я сама перерыла повторно. Ничего подозрительнее «Стиморола» не нашли.

– У тебя он ничего на хранение не оставлял?

– Нет. Месяца три у меня не был.

Артем пересек комнату из угла в угол.

– Варианты про тайный схрон не для него. Слушай, он же сюда заглядывал. Давай просканируем квартиру по отпечаткам его ауры.

Вероника затянулась последний раз и затушила бычок.

– Обожди. Ты для него чужой. Он если и прятал, то только в моем.

Большой ящик в комоде явил несколько коробок и пакетов. Трусики, прокладки, ночнушка, домашние босоножки, халат, косметическая мелочь. Когда они встречались чаще, это все нужно было. Артем из вежливости не лазил туда никогда. Электронных или магических устройств нет – и ладно. А то записали бы звуки эротической сцены, случившейся в отсутствие Вероники.

– Узнаешь? – спросила она.

– Впервые вижу.

Маленькая черная статуэтка какого-то языческого божка, не из русского пантеона. Магии ни капли. Едва уловимый отпечаток ауры профессора – он последний брал ее в руки. Такое точно не тормознут в переходе.

Женские пальцы тщательно ощупали странный предмет, повернули верхнюю часть. Внутри безделушки спрятана запаянная ампула с сине-зеленой коллоидной массой.

– Пиши протокол изъятия, дорогая. И в понедельник на экспертизу. Вторую версию рассказывать?

– Потом. Если честно, мысль, что отец возил неведомым заказчикам какое-то подозрительное вещество, получал хорошие деньги и погиб из-за этого, прошибает меня насквозь. Он же такой добрый, правильный был. Во что вляпался?

Она вздохнула, обернула ампулу полиэтиленом и спрятала в сумочку.

– Плохо мне. Обними меня, что ли.

Но на ночь не осталась. Когда вечером вышли из подъезда к такси, их окружило сразу четверо, без личной магии, но с амулетами. Двое – татарского типа, с ними два мутанта породы эсиров, что сразу насторожило Артема. После серии инцидентов в Тайной Москве разрешено находиться только эйши.

– Мы ничего вам не сделаем. Нам нужна лишь маленькая черная вещь, вы знаете какая.

Уланов даже не стал разыгрывать сцену: о чем вы, да мы вообще не в курсе. Он взял четверку в фокус заготовленного заклинания и задал единственный вопрос:

– А если не отдам и убью вас?

– Тогда за черной вещью придут другие. Много и сильные, – фаталистически ответил татарин, не пытаясь изображать крутого и непобедимого.

Очевидно, пешка, не знает, для чего ампула. Ну, хоть что-то. А с многими сильными потолкуем в другой раз.

Парализующее заклятие в сотни килоджоулей смяло амулетную защиту, как туалетную бумагу.

– Отпусти такси. Тебе придется ночевать у меня.

Пока Вероника расплачивалась с таксистом, Артем аккуратно прострелил лбы обоим мутантам, снес под ноль наложенные на крымчан заклинания, проверил одежду и зубы на предмет отравы, потом спеленал обоих и снял паралич.

– Не представляешь, гяур, против чего выступил.

– Наверно, мне объяснят потом.

К моменту, когда скрипнули шины сразу трех авто – эсбэшной и армейской контрразведки, – оба татарина скончались. Ни магии, ни следов насильственной смерти. Устали жить и умерли.

– Не удивляйся, дорогая. Вокруг меня всегда много трупов.

– Отвыкла. Дальше что?

– Как обычно. Будем жить, работать, расследовать и убивать. Рутина. Бонд, Артем Бонд.

Она осталась до понедельника, до ухода Артема на службу. Впервые за год они провели две ночи подряд. Снова вместе, или это только эпизод? В такт мыслям плавно полилась из колонок знаменитая рок-баллада «Металлики».