Посмертно подсудимый

Оглавление

Анатолий Наумов. Посмертно подсудимый

От автора

I. Под тайным и гласным надзором полиции и жандармерии

Надзор тайной полиции в Петербурге

Надзор в Кишиневе

Пушкин и Липранди

Пушкин и Каролина Собаньская

Пушкин в Одессе

Тройной надзор в Михайловском

Пушкин и III отделение

Переписка Пушкина с Бенкендорфом

Надзор полицейских литераторов

Посмертный обыск

Жандармы и похороны поэта

Отношение министерства внутренних дел к памяти поэта

II. Юридическое окружение

M. М. Сперанский

Министры юстиции

Лицеисты, посвятившие себя юридическому поприщу

III. Посмертно подсудимый

Следствие

Николай I и организация процесса

«А судьи кто?»

Законодательные основы военно-уголовного судопроизводства

Следственные действия, установление обстоятельств и причин дуэли. Первый допрос подсудимых

Служебные характеристики Дантеса, их приобщение к делу

Допрос Петра Андреевича Вяземского

Нессельроде, нидерландский посланник и пушкинские письма

Материалы военно-судного дела как источник сведений о самой дуэли

Приобщенные к делу служебные характеристики Данзаса

Последние допросы участников дуэли и противоречия в их показаниях

Особое мнение аудитора военно-судной комиссии

Мог ли Данзас предотвратить дуэль?

Бенкендорф и приобщение к делу материалов посмертного обыска в доме поэта

Приговор и его царская конфирмация

Виселица всем подсудимым

Вывод суда о вине посланника

Оценка приговора генералитетом гвардейского корпуса. Могла ли быть допрошена Наталья Николаевна?

Пробелы следствия и суда

Производство по делу в военном министерстве

Царское прощение Дантесу

Обида Дантеса на петербургское светское общество

«Кольчуга» Дантеса и «надувательство» с пистолетами

IV. Политические и правовые взгляды Пушкина

Эволюция государственно-правовых взглядов

Поэт и власть

Идеи законности и правосудия

V. Сенсационные «открытия» в пушкинистике (Обзор юбилейных и около юбилейных публикаций на страницах массовых изданий)

Приложение

Отрывок из книги

В любых биографических исследованиях о поэте прочно обосновались упоминания о полиции, III Отделении, Бенкендорфе. У читателя, безраздельно находящегося во власти поэтического гения, это не может не вызвать противоречивого чувства. Зачем такое соединение самого светлого и самого черного (самого грязного)? Так ли уж много это все значило в жизни поэта? Ю. Нагибин по этому поводу замечает: «Можно подумать, что почти вся недолгая жизнь поэта ушла на борьбу с жандармами и Бенкендорфом. Это унижает Пушкина».[4] Действительно, Пушкин был неизмеримо выше всех бенкендорфов, и жизнь поэта, разумеется, не сводилась к борьбе с ними. Но, увы, факты есть факты, и не считаться с тем, что полиция и бенкендорфы серьезно отравляли жизнь гения, было бы также отступлением от исторической правды. Например, хотя бы один факт: для того, чтобы выехать в 1831 году ненадолго из Петербурга в Москву, не попав к Бенкендорфу, Пушкин должен был «испрашивать» на то согласие у квартального надзирателя (!), а затем униженно объясняться по этому поводу с шефом жандармов.

Несколько слов о доносителе – Каразине (1773–1842). Это очень противоречивая личность. С одной стороны, еще в начале царствования Александра I в 1801 году он высказывал в письме, написанном непосредственно на «высочайшее» имя, мысли, направленные на ограничение самодержавия законами, облегчение положения крепостных крестьян, введение гласности судопроизводства. С такого же рода советами он и позднее обращался к правительству. За эти взгляды Каразин был подвергнут репрессиям: на полгода заточен в Шлиссельбургскую крепость (в 1820 г.), а потом лишен права проживать в Петербурге и Москве и находился под надзором полиции. С другой стороны, указанный верноподданнический донос министру внутренних дел. С одной стороны, близость к Радищеву, обширная просветительная деятельность, неоспоримые заслуги в основании Харьковского университета. С другой – собственное объяснение мотивов одного из его доносов на Пушкина, разъясненного им самим в его письме В. П. Кочубею от 4 июня 1820 г.: «…единственная цель моя быть употребленным по департаменту, который я предполагаю необходимым и который поручениями Лавровым, фон Фоком и Германом никоим образом заменен быть не может!».[6] Каразин имел в виду департамент Министерства внутренних дел, осуществлявший функции тайной полиции. Он советует министру, чтобы это дело было поставлено фундаментально, а не строилось в расчете лишь на одно мастерство таких энтузиастов, как, например, фон Фок и Лавров.

.....

В следующем документе дела (секретном письме одного из ее членов – Толстого) это решение комиссии доводится до сведения петербургского военного генерал-губернатора П. В. Голенищева-Кутузова. Последний в точности выполнил возложенные на него полицейские обязанности и уведомил комиссию, «что г. Пушкин в допросе о поэме, известной под заглавием „Гаврилиада“, решительно отвечал, что сия поэма писана не им, что он в первый раз видел ее в Лицее в 1815 или 1816 году и переписал ее, но не помнит, куда девал сей список, и что с того времени он не видел ее».[122]

Сохранилось собственноручно написанное поэтом «Показание по делу о «Гаврилиаде», в котором Пушкин на три указанных выше вопроса ответил следующим образом:

.....