Отрывок из книги
Прежде чем начать хронику, хотелось бы поведать о чудной истории, жестокой и настоящей, кровавой и человечной, грязной по своей сути и чистой по своей правде. В начале XIX века у берегов жаркого Сенегала произошла морская трагедия – кораблекрушение фрегата «Медуза». Интересный случай, который по своей натуральности и искренности может заслуженно называться Новейшим Заветом. Святое писание мира сего, в котором излагается цепь событий и фактов, благих деяний и злых поступков, которые отображают и констатируют сущность человеческого Я. Казалось бы, ну как такой исторический пустяк может считаться прообразом нового святейшего писания? Но вся «прелесть» этой истории – в нас. Участник данного действа – бессмертный человек. И неважно, ветхозаветный он или коранический, современный или первобытный. Его деяния, поступки и способы решения жизненных задач всегда одинаковы. Жестокие, беспощадные и всегда «природные». Разговор пойдёт о человеке, который в ходе описываемых бедствий раскрылся во всей своей красе, наготе, умеренности и милосердии. Вышеперечисленное, конечно же, следовало бы заключить в кавычки, как нечто противоположное, несвойственное, но этого не будет в данном изложении, так как то, что случилось, является ПРАВДОЙ. Это наша жизнь. Так уж сложилось, что произошедшее представляет из себя прекрасную модель современного мира в миниатюре, где взаимоотношения людей ярко проиллюстрировали любовь к ближнему. Человек в этой истории имеет одно лицо, но настоящее, не припудренное и неограниченное. Важно увидеть истинного (настоящего) человека во всём. Историю данного происшествия нужно преподавать в школах, иллюстрировать в общественных местах, размещать эпизодами на пачках сигарет и не забывать никогда. Совсем никогда.
Эмиль Чоран, очень интересный и натурально-правдивый франко-румынский (!) философ, описывая жизнь, как «шествие недочеловеков», очень возмущался безысходностью нашего проклятого и насквозь лживого бытия: «Человек ушёл в сторону от своих путей, уклонился от своих инстинктов и забрёл в тупик. Он мчался без остановок… чтобы достичь своего конца. Животное без будущего, он увяз в своём идеале, проиграл свою игру. Из-за того, что он непрестанно желал превзойти самого себя, он сделался неподвижным; и единственный выход для него – перебрать в памяти свои безумия, расплатиться за них и извлечь из них новые комбинации… Однако есть среди людей такие, которым и этот выход уже заказан. Отвыкнув быть людьми, – говорят они себе, – мы даже не знаем, принадлежим ли мы ещё к какому-нибудь племени, к какой-нибудь расе или хотя бы к какому-нибудь отродью. Пока мы придавали значение предрассудку под названием „жизнь“, мы разделяли заблуждение, делавшее нас равными остальным людям… Но затем мы отделились от нашего биологического вида… Наша прозорливость, сломав нам позвоночник, сделала нас совсем вялыми, превратила нас в какую-то беспозвоночную дрянь, которая растянулась поверх материи, чтобы пачкать её своей слюной. Мы затерялись среди слизняков, после того как достигли последнего рубежа, смешного последнего рубежа, и сейчас нам приходится платить за то, что мы плохо воспользовались нашими способностями и грёзами… Жизнь отнюдь не была нашим уделом: даже в те мгновения, когда мы упивались ею, всеми нашими радостями, мы были обязаны не ей, а восторгам, поднимавшим нас над ней. Мстя за себя, она увлекает нас на дно: шествие недочеловеков в сторону недожизни…»
.....
Как так вышло, что человечество так легко и где-то даже с гордостью отказалось от такого божественного символа природы, как сострадание к ближнему? Мы почему-то стали кичиться собой и не замечать окружающих. Кто-то может сказать, что человек так поступал всегда. Совершенно верно, но не в таких масштабах же! Современный человек стал очень жестоким и доверчивым, но никак не верующим. Сумасшедший Ф. Ницше настаивал, что «сострадание есть расточительность чувства – вредный для морального здоровья паразит. Чужое страдание заражает нас, сострадание – это зараза». За такие лозунги следует сажать в тюрьму, а не цитировать их на лекциях. Даже дикий зверь без причины может стать небезразличным не только к своему стаду, но даже к вчерашней жертве. Что находит на животное – загадка для учёных до сих пор. Но явно не началось превращение зверя в человека. Безразличие убивает.
Мир человека не знает любви к себе, не говоря уже об окружающих. Умирающий от слабоумия Ницше с гордостью завопил, что человек хороший – это тот, кто плохой/злой. «Можно быть хорошим только тогда, когда умеешь быть и дурным; бываешь дурным потому, что иначе ты не сумел бы быть хорошим», – утверждал Ницше. Для немецкого мыслителя человек являлся злом, а его деяния – лишь вредом. Добро для него было всего лишь «высшей ценностью, которая осуждает жизнь». Дряхлый сифилитик в обнимку с плохим всю свою жизнь поносил и публично презирал человека. «Хорошие люди все слабы» – данные слова Ницше звучали, словно диагноз для всех нас. А кого под «хорошими людьми» понимал усатый господин? Ведь те, кто искренне всплакнул о старике у смертного одра, тоже, получается, плохие. Разрушая существующее, не создав нового, заразив неугодным живое, старик, оскалив зубы, сошёл в могилу. Посеяв семя раздора, унизив святое и живое, Ницше оказался праведником, этаким новым пророком плохого. Апостол зла. Последователи нашлись быстро. Даже стремительно. Почему? Да потому что «…большинство – всегда зло». Так утверждал Биант Приенский. Большинство – это настоящие, «природные» люди, с ножом за спиной и улыбкой на губах, с бумажной фотографией жены в кошельке и живой любовницей в жизни. Так может ли быть доброта зла или существовать злым добро?
.....
