Оглавление
Анатолий Сорокин. Воин без племени
ОКО СУДЬБЫ
Вместо пролога
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ИМПЕРАТОРА. УТРЕННЕЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
ЗНАЮЩИЙ ТАИНСТВА СМЕРТИ
ТЯЖЕСТЬ СОМНЕНИЙ
ПРОЩАЛЬНЫЙ ЗВОН КУБКОВ
Глава первая. ДВОРЦОВЫЕ ТАЙНЫ ЧАНЬАНИ
МОНАХ И ЗАБАВЫ ПРИНЦА
В ТРОННОЙ ЗАЛЕ ИМПЕРИИ
В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
КАЗНЬ НА РАССВЕТЕ
НА МАНЬЧЖУРСКОЙ ДОРОГЕ
ВЕТРЕНАЯ НОЧЬ
СХВАТКА В ПЕЩЕРЕ
ЗНАК НА ЛАДОНИ
КРЕПОСТЬ И ПОСЕЛЕНИЕ
В СТАРОМ СКЛЕПЕ
ВИДЕНИЯ СТАРОГО КНЯЗЯ
ПРИСТРАСТНЫЙ ДОПРОС
ВЛАСТЬ ШАМАНА БОЛУ
КОВАРСТВО ЖЕЛАНИЙ
ТЕНИ ДРЕВНЕЙ ПЕЩЕРЫ
ЗАЧЕМ РАБУ НАДЕЖДА?
ДОЛГОЕ ОЖИДАНИЕ ШАМАНА
СИНЕЕ ЗНАМЯ СТЕПИ
ВЫБОР СУДЬБЫ
Глава вторая. РАЗЖАЛОВАННЫЙ И СНОВА НАЗНАЧЕННЫЙ
НА ШАНЬДУНСКОЙ ДОРОГЕ
И МЕРТВЫЕ ТЮРКИ ДЫШАТ ЗЛОБОЙ
ДЭ
В ПОКОЯХ ИМПЕРАТРИЦЫ
ПРОЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛУ ХИН-КЯНЮ
ДВА МОНАХА
УПРЯМСТВО УЙГУРСКОГО КНЯЗЯ
ИСПЫТАНИЕ И НАГРАДА
ПЛАН СЕВЕРНОЙ КАМПАНИИ
КНЯЗЬ, ИГРАЛЬНЫЕ КОСТИ, НАЛОЖНИЦА
НА ЖЕЛТОЙ РЕКЕ
ПОРУЧЕНИЕ ШАМАНА
ВЛАСТЬ СИНЕГО ЗНАМЕНИ
КОГДА РУШАТСЯ КАПИЩА
ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ БЕГ
УТРО НА СТЕНЕ
ГОРЯЧАЯ СХВАТКА
НА ПЕРЕПРАВЕ
СТАРШИЙ БРАТ
ЧЕРНАЯ ПУСТЫНЯ
В ОЖИДАНИИ БИТВЫ
НОЧЬ ПРИ СВЕТЕ ФАКЕЛОВ
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
ХРИП ХАНСКОЙ СМЕРТИ
УМРЕМ ИЛИ ВОЗРОДИМСЯ!
Глава третья. ПОД ЗНАКОМ ХАНА ФУНЯНЯ
УТРО НА ОЗЕРЕ
НЕУЖЕЛИ ВЫНЬБЕГ?
ЛАГЕРЬ ШАМАНА
ПРИЗРАКИ КРАСНЫХ НОЧЕЙ
ГОЛОС ОРХОНА
ОРХОНСКАЯ СТЕПЬ
СТЕПИ ТЫ ТОЖЕ ЧУЖОЙ, ГУДУЛУ
СТАРУХА ПОД СТАРЫМ КЕДРОМ
ТАЙНА СТАРУХИ
МУНМЫШ
В СТАВКЕ СТЕПНОГО ПРАВИТЕЛЯ
МУНМЫШ БУДЕТ РЯДОМ
БАЗ – КАГАН
В ОЖИДАНИИ СУДЬБЫ
РЕШЕНИЕ МОНАХА БИНЬ БЯО
НА ОРХОНСКОМ ОБРЫВЕ
БУГУТАЙ, БЕЛЬГУТАЙ И БУХАТ
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С ШАМАНОМ
СМЕРТЬ ДОСТОЙНЕЕ ПЛЕНА
Отрывок из книги
День умирал, опадая на изнуренную землю блаженной прохладой. Под сводами огромного летнего сада щебетали пресытившиеся птицы. Журчала вода в мраморных арыках, из сада за позолоченными решетчатыми створками главного входа наплывало божественное благоухание роз, камелий, жасминов. Вечернее застолье с удальцами и сановниками первой руки, завершавшее очередной день божественного правления Китайского императора Тайцзуна достигло высшей точки блаженствующей умиротворенности и сладостного пресыщения, но сам владыка Поднебесного царства был погруженным в себя и отсутствующим. По его скуластому смугловато-желтому лицу, выдающему тюркское происхождение, покрытому глубокими морщинами прожитых испытаний, гуляли странные тени, настораживающие близких и знающих его повышенную чувственность. Не предвещая неожиданностей, вечер шел своим чередом, устоявшимся за годы и годы. Он мог продолжиться пышным прием посла из далеких земель, льющего дифирамбы мудрому повелителю Китая, провозглашением перестановок среди военачальников, триумфом вернувшегося из далеких степей генерала-полководца, усмирившего новую смуту, и мог стать обычным загулом с поединками удальцов, не чуждыми ни самому императору, ни его воинственной знати. Ненавязчиво, точно с Неба, лилась тысячеструнная музыка невидимых инструментов. Напрягались тонкоголосые флейты, любимые состарившимся китайским владыкой. Из бамбуковой трубы с позолоченным оголовком, изображающим пасть дракона с высунутым языком вместо желоба, в огромную, как бассейн, малахитовую чашу, увитую живыми цветами, струилось вино. Бесшумно, как тени, сновали прислуживающие рабы и рабыни; великолепны были танцовщицы, словно извивающиеся змеи сменяющие друг дружку на огромном ковре в центре залы. Закончив танец, повинуясь властным взмахом рук пирующих, они с приглушенным смехом располагались вольно на коленях у сильных мужчин. Оставляя императора холодным и равнодушным, через каждые два часа по команде дворцовый распорядителя-воеводы Чан-чжи, под гулкие звуки походных барабанов и сиплый рев труб, на каждом из входов в залу сменялись гвардейские стражи – церемония, всегда возбуждавшая повелителя.
Император оставался задумчивым или просто скучал – что бросалось в глаза, и пирующие старались быть сдержаннее обычного. Но правил без исключения не бывает. В какой-то момент императора привлек невоздержанный возглас прибывшего недавно в Чаньань с богатыми дарами нового хагясского предводителя, избранного на сходе старейшин: прежний скончался от старости. Император знал, что начало этому северному краю положил его дальний предок Ли Лин, в свое время отправившийся в военный поход в лесные Саянские урочища на хуннов, закончившийся поражением китайской армии и пленением предводителя. По истечению времени хуннский шаньюй помиловал генерала и, приказав снять колодки, назначил управителем огромных владений по могучей реке в черни Сунга. Дикие хунны давно канули в небытие, суровые окраинные земли на Улуг-Кеме переходят из руки в руки нарождающимся наследникам лучших воинов, в свое время разделивших с Ли Лином судьбу пленников, в конце концов так же помилованным не без его многочисленных обращений к шаньюю и возглавившим отдельные крупные рода засаянского междуречья. Требовалось величайшим указом узаконить права северного вождя, решив попутно и несколько других важных вопросов степного обустройства, на что у Тайцзуна никак не находилось времени. Возможно, желания что-то менять, кто побывал в него голове?
.....
– Кого к ней приставить? Воеводу Чан-чжи?
– Не знаю. На Чан-чжи мне доносят…
.....
