Читать книгу Первый пуск - Анатолий Зарецкий - Страница 1

“Неудача. Неудачник… Неудача. Неудачник”, – набатом стучит в голове. До одури хочется есть, но больше всего упасть прямо здесь, в эту огромную траншею и уснуть.

Зашумела земля. Неорганизованные толпы людей бегом бросаются от траншеи к машинам. Всё обозримое пространство наполняется пронзительными сигналами и грозным ревом моторов на фоне истошных криков мечущегося среди машин человеческого стада.

Тяжелые грузовики, спецмашины, автобусы и даже легковушки беспорядочно срываются с мест, стремясь поскорее выскочить на дорогу, мешая при этом друг другу и людям. Создаются и рассасываются огромные, грозно рыкающие и непрерывно сигналящие заторы. Несколько грузовиков рвутся прочь прямиком по степи. Часть из них мгновенно оказываются в траншее, встав дыбом и высыпав из кузовов грузы и людей. Мат-перемат. Ощущение полного хаоса.

– Еще ракеты взялись пускать. На земле какой бардак устроили, а туда же, – ворчит с досады мой сослуживец старший лейтенант Афанасьев. Это его третий подряд аварийный пуск.

Наконец, ситуация стабилизируется, мы выбираемся на дорогу и вскоре останавливаемся на площадке 113, прямо у распахнутых дверей гостиницы 25. Здание выглядит, как после стихийного бедствия – ни одного остекленного окна, лишь темнеют пустые глазницы оконных проёмов. Во всем здании ни души. Коридоры и лестницы обильно усыпаны песком, подметаемым ветром, беспрепятственно гуляющим по всем закоулкам. Поднимаюсь на пятый этаж и не узнаю свой номер. Дверь настежь, оконные рамы сняты и стоят у стены. Повсюду кучки песка, нанесенного через зияющий пустотой оконный проем. Явные следы подготовки помещения на случай взрыва ракеты на стартовом сооружении, как это случилось в предыдущий пуск.

Закрываю дверь, вставляю оконные рамы и принимаюсь за уборку. Слышу, как гостиница наполняется голосами ее обитателей, прибывающих из эвакуации. Появляется администрация, узнать, все ли в порядке.

Закончив уборку, пытаюсь уснуть. Бесполезно. В номер постоянно заходят делегаты от таких же обитателей гостиницы за спиртом, которого у меня давно нет. После десятого по счету просителя, прямо на дверь вывешиваю объявление: “Спирта нет. Не стучать – спят уставшие люди”.

Буквально падаю на койку, опустошенный морально и физически. Двое суток работы без сна и отдыха, а в итоге аварийный пуск нашей гигантской ракеты – обманутые надежды сотен тысяч людей, причастных к большому делу. Неудача, воспринимаемая ещё и как личная, наваливается непреходящим состоянием полной прострации, когда уже не хочется ничего, даже выпить с горя. Впрочем, спирта у меня больше нет – весь вышел.

“Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому… Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому”, – настойчиво рвется на связь начальник стартовой команды майор Липинский. Похоже, давно рвется. С трудом открываю глаза и от изумления, как говорится, “подпрыгиваю до потолка”. Хорошо, в итоге лишь дёргаюсь на месте – от опасного прыжка спасают ремни безопасности, которыми пристегнут к креслу. Оглядевшись, понимаю, что нахожусь в отсеке лунного модуля.

Пару-тройку раз как-то заглядывал в этот тесный отсек через входной люк, когда пара работников промышленности и военпред буквально выползали на перекур. Тогда в полумраке покинутого людьми помещения, видел много чего интересного, хотя вместо реального оборудования повсюду лишь грузомакеты. Ждал, когда в кресло пилота усадят особенный грузомакет – знаменитого Ивана Ивановича, упакованного в подлинный скафандр летчика-космонавта. Хотя, вряд ли это случится, ведь во время старта ракеты-носителя “экипаж” находится в основном отсеке космического корабля. Заглянуть туда так и не удалось, но нечто подобное видел когда-то на ВДНХ в павильоне “Космос”. Тесная компоновочка.

Сейчас же я удобно располагаюсь в кресле пилота. Прямо передо мной небольшой иллюминатор, размером с тарелку для супа, и миниатюрный пульт управления. “Что это?!” – внезапно содрогаюсь, обнаружив прямо перед собой “окно в Космос”, – “Этого не может быть”, – с любопытством разглядываю детали немыслимой по габаритам картины мира, помещенной в крошечное блюдечко иллюминатора. Безграничная пустота без цвета и запаха с россыпью разноцветных “плевочков” – этаких световых меток живых и мёртвых объектов Вселенной, разделенных пространством и временем. Нет, это не срез небесной сферы Планетария. Скорее вид звездного неба через мощнейший телескоп. Рабочий телескоп под обтекателем космического аппарата? Ха-ха-ха! Впрочем, обтекатель, похоже, не установлен, иначе, как объяснить, что вижу реальную картину, а не муляж. Но, тогда где я, и как сюда попал?!

“Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому… Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому”, – по-прежнему монотонно вызывает Липинский. Снимаю рукавицу, заодно обнаружив, что одет в меховой комплект для работы в отсеках изделия в холодное время. Говорят, когда-то и у нас была такая одежда. А где теперь наши меха? И я смеюсь, вспомнив, как бегал по казарме разгневанный Липинский. Оказалось, наш старшина, которым он всегда гордился, перед увольнением в запас продал все меховые комплекты команды, хранившиеся в каптерке.

– Посажу эту сволочь, чтобы другим было неповадно, – выходил из себя Липинский. А тот старшина, довольно неприятный тип, скорее всего, уже пропивал в родной деревне немалые деньжищи, вырученные за комплекты.

– Как ты его посадишь? Украденные комплекты не существуют. Они погибли при взрыве и давно списаны. Говорил тебе, надо сразу поделить. А теперь чего кулаками махать? – успокаивал Липинского капитан Алексеев.

– Вор у вора дубинку спер, – тихо, но, как оказалось, хорошо слышно всем присутствующим, произнес старлей Шурик Шашев.

– Шашев, ты что сказал? – грозно рявкнул Липинский, услышав оскорбительную фразу, – Вон отсюда!

Шурик не задержался. Быстро схватив шинель и шапку, выскочил из комнаты, подмигнув мне на прощанье: “Пауки в банке. Жду в столовой”.

Вовремя напомнил о столовой. Есть хочется, как никогда. “Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому… Сто пятьдесят второй, ответь пятнадцатому”, – надрывается Липинский. Что ж, пора ответить:

– Пятнадцатый. Сто пятьдесят второй на связи.

“Ну, наконец! Толя. Ты как, проснулся? Как само?” – орет прямо в уши шлемофонный голос начальника.

– Кажется, проснулся. Остальное, как положено: “Самочувствие отличное. Все параметры в норме. Полёт продолжаю”, – выдаю стандартную абракадабру.

“Так ты что, догадался?” – почему-то шепотом спрашивает Эдик, как за глаза зовут Липинского все, кому не лень.

– О чем догадался? – недоумеваю я.

“Ну, что мы летим”, – вдруг выдает он такое, что на мгновение теряю дар речи. Не выдержав длинной паузы, Эдик все также шепотом продолжает, – “Это не сон, Толя. Мы действительно летим”.

– Куда? – выдавливаю, наконец.

“Как ты хотел, Толя, на Луну. Разве она не перед тобой? Посмотри в иллюминатор. Видишь?”

– Пока только звездное небо. Даже Земли не вижу.

“Земля под нами. Со стороны Шурика. Красотища!” – восторгается Липинский.

– Какого Шурика? – недоумеваю, забыв про Землю.

“Какого-какого. У нас один Шурик, и тот Шашев”, – раздражается шлемофон, – “Увязался вот с нами. Тоже, говорит, Героя хочу. Хочет он, с его двенадцатью взысканиями!”, – возмущается начальник команды.

– Шурик он такой, – подтверждаю я, – А если без шуток, где вы?

“Как где? Все трое здесь, в спасаемом отсеке. Я, Шура и Боря Афанасьев ”.

– Молодцы, конечно! А меня, значит, сунули в одиночку?

“А кого, Толя? Ты же у нас один летун. К тому же спишь без задних ног. Сейчас только еле разбудили”.

– Вот-вот. Еле разбудили в лунном модуле. Нашли летуна. Школа планеристов при ДОСААФ. Авось как-нибудь спланирую на Луну.

“Ну, вот. Еще и обиделся. Ты хоть спланируешь, а мы вообще без понятия”.

– Зато сразу на Луну, не меньше. И без всякой подготовки.

“Но ты же сам так придумал, Толя. А мы тебе поверили. И почему без подготовки? Все нормативы ВСК выполнили на отлично. Один ты сачканул”.

– И вы мне поверили? За дружеским столом с фляжкой спирта?

“Но ты же излагал так правдоподобно!”

– Именно так, правдоподобно, Эдуард Александрович! Хорошо, программа полета ничего не требует от экипажа. Экипаж в этом полете просто не нужен. Так что для нас с вами в корабле одни грузомакеты. Даже питание не предусмотрено.

“Не боись, Толя! Я там тебе колечко колбасы положил. Краковской! И буханку хлеба. С водой, правда, проблема. Там у тебя две бутылки Боржоми. Пей осторожно. А то Шурик бутылку открыл, и мы полчаса всем экипажем за каплями летали по всему отсеку”.

– Весело там у вас. Кстати, а где мой скафандр? Почему я в мехах?

“Скафандров нет, Толя. Хотел хоть один достать для тебя, не удалось”.

– А как же я на Луну выйду без скафандра?

“Да никак! Думаешь, американцы были на Луне? Знающие люди говорят, там никто еще не был. Так, полетали вокруг Земли, а все лунные картинки заранее сняли в Голливуде. И мы так сделаем. Снимем тебя в скафандре на фоне лунного пейзажа, и войдешь ты, Толя, в историю как первый покоритель Луны”.

– В какую историю! Шурик в первый же день проболтается. А за колбасу спасибо. Двое суток ничего не ел. Кстати, Эдуард Александрович, шутки шутками, вот поем, и выпускайте меня на волю. Пошутили и хватит. Нашли дурачка! На чем мы летим, если носитель взорвался? Своими глазами наблюдал аварийный пуск. А вы, на Луну, на Луну!

“Да какие шутки! Ты разве не в курсе, что на правом старте второй носитель готовился?”

– Какой носитель? Кто его готовил?

“Ты же видел в пятом пролете четвертый летный. Его и вывезли на правый старт. А готовили Кольцов с Алексеевым. Так всегда делают, когда иностранцев приглашают. Вспомни Де Голля, Помпиду и прочих. Всегда готовят к пуску две ракеты. А с правого старта должен был лететь Леонов с облетом Луны. Отменили. Вот мы и воспользовались, как ты научил. А то дождешься от них благодарности. Я хоть Красную Звезду за Гагарина получил. А вам с Борей еще пахать и пахать”.

– Ладно. Почти уговорили. Лечу на Луну. Ребятам привет. Конец связи.

Я смотрю в иллюминатор и не могу поверить, что все вышло, как по-писаному. Конечно, шутить я любил всегда. Как ни странно, мне верили. Еще бы! Главное, излагая очередной бред, не рассмеяться самому.

Однажды рассказал Шурику, как стал разведчиком. “Иди ты!” – не поверил он с первого раза. Но мой “правдивый” рассказ о том, как “случайно” вышел на американцев и заинтересовал их настолько, что меня завербовали. Конечно, тут же сообщил всё “кагэбэшникам” и теперь работаю на две разведки. И тут, и там уже в майорском звании, и давно имею не только юбилейные награды. Шурик был в восторге. Правда, на то он и Шурик.

Но эта буйная фантазия превзошла все мои ожидания. Ладно Липинский с его средне-техническим образованием, но Боря Афанасьев! А может, самый глупый здесь я? Заперли в макет лунного модуля и ржут, наблюдая за фальшивым космонавтом, отправленным на Луну.

Но, что это? В иллюминаторе вдруг появляется небольшой кусочек Луны. Потрясающая картина! А планета медленно, но верно подрастает в размерах, занимая все большую часть иллюминатора. И не оторвать взгляда от фантастического зрелища.

Неужели мы и вправду летим на Луну, и мне предстоит спуститься на ее поверхность? А вдруг ничего не выйдет? Ребята хоть на Землю вернутся, а я? Впрочем, и меня рано или поздно вернут на Землю и похоронят в Кремлевской стене. Не иначе. Нет, об этом лучше не думать.

Я в Космосе! Передо мной Луна – маленькая планета, спутник Земли. Но и Земля – это тоже планета, несущаяся вместе с Солнцем в неведомые космические дали. Лети вместе с ней, куда кривая вынесет. Ан, нет, подавай нам Луну. Зачем?

Но, что это? Страшные удары вдруг сотрясают Вселенную. Метеориты? Не похоже. “Толя! Открой немедленно! Мы знаем, что ты здесь! Что за люди у тебя спят?” – блажит с повизгиванием администратор гостиницы Калякина. Ну, а в дверь колотит, конечно же, её подруга Тоня, Лошадиная Голова. Только она так может. Ну, слава богу, я на Земле, а значит, и в Космосе. И этот полет уже никогда не кончится, пока я жив.

Что ж, посторонних в моем номере не обнаружили, объявление приходится снять, и любители халявного спиртного снова и снова барабанят в дверь. Поток жаждущих и страждущих стремительно растет. И разложив на столе пустые фляжки, накрываю их сверху поверженным в прах объявлением. Увы, не помогает даже открытая дверь – не обнаружив спирта во фляжках, некоторые ходоки принимаются обследовать мою комнату, разыскивая канистру, а не отыскав, будят меня, чтобы узнать, где спрятал. Окончательно понимаю, что выспаться мне не дадут.

Но усталость берет свое. И вот уже подо мной Крым. Мой первый полет. Я в кокпите планера. Фонарь закрыт. Ноги на педалях, ручка управления в руке. Инструктор сзади. Его не видно. Ощущение, что пилот планера это я. Самолет-буксировщик готов к взлету.

И вот разгон. Планером управляет инструктор, но я чувствую на ручке и педалях все его действия во время взлета и, главное, их понимаю.