Читать книгу Письма к незнакомцу. Книга 6. Брак - Андрей Мурай, Андрей Алексеевич Мурай - Страница 1

-1-

Приветствую Вас, Серкидон!

Собираюсь заползти в новую тему, подобно мудрому Змию, тому самому Змию, который вразумил наших прародителей…

Вспомним, Серкидон, известные сочетания белого и чёрного. Пока Вы думаете, скажу, что вспомнилось мне: чёрные и белые шахматные фигуры, чёрные и белые клавиши пианино, домино – белые пятнышки на чёрном фоне, пингвины Антарктиды на снегу, белая луна на чёрном небе, белый ян и чёрный инь, чёрный и белый лебеди из озёрной фантазии Чайковского, белоснежные крылья ангела и чёрный-пречёрный хвост дьявола, цвета ремёсел Джанни Родари1 – белый булочник и чёрный кочегар.

Далее о влюблённых: чёрные и белые одежды Дианы де Пуатье и короля Генриха, молодой Гёте и его Фридерика в немецком национальном костюме: пышная короткая белая юбочка с фалбалой, узкий белый лиф и чёрный тафтяной передник…

А что же поэты? «Конечно, поэты//Воспели и это».

Басё2:

Уродливый ворон –

Прекрасен на первом снегу

В морозное утро.

Ибн – аль – Мутазз3:

Белый день нарастает,

Чёрный мрак заметался, -

Словно с белых яиц

Чёрный страус сорвался.

Александр Пушкин:

И пир, на коем чести чашу

Тебе я полну наливал,

И ночь, когда голубку нашу

Ты, старый коршун, заклевал!

У Александра Сергеевича цвета не названы, но как они видны! Какой контраст!

Подняться выше стихов нам поможет хронист Брантом, приоткроем в нужном месте «Галантных дам»: «Один знатный принц, мне знакомый, укладывал своих любовниц и возлюбленных совсем обнажённых на чёрные гладкие тафтяные простыни, дабы грациозные тела их, блистая белизной на чёрном, сильнее возбуждали в нём пыл и желание»4.

Вот такой затейник! И, заметьте, Серкидон, ни одна из девушек, побывавшая на чёрных тафтяных простынях, не спросила наследника трона: мол, а когда же вы, любезный принц, на мне женитесь?.. А Вам такой вопрос могут задать. Поэтому последнее классическое ч/б сочетанием в нашем кратком обзоре – чёрный свадебный костюм и белое подвенечное платье.

И тут Вы, Серкидон, сразу догадались, что мы поведём речь о брачном союзе между мужчиной и женщиной. Повторюсь: случаи, когда мужчина заключает брак с мужчиной, жирафом, козой, длиннохвостой рыбкой и прочее, рассматривать не будем, поскольку договорились отстаивать традиционные человеческие ценности.

Так о чём это мы?.. Ах, да! Свадебный костюм! Несмотря на легкомысленный возраст (восемнадцать лет) Никита Михалков5 (см. кинофильм «Я шагаю по Москве») устами своего героя Коли о плюсах этого одеяния судил весьма здраво: «И на работу, и в театр, и в гроб можно…»

Ну да! И на тот свет, и на этом: и в пир, и мир, и в добрые люди!

И всё же перед покупкой такой многофункциональной вещи мужчина порой надолго задумывается. Мелькает у мужчины мысль: « А может, не жениться?..» То есть спотыкается наш касатик, а точнее сказать, жеребчик у первого же барьера.

Вот и приятель Коли – Саша (актёр – Евгений Стеблов6), пока женился, извёл и всю съёмочную группу, и всех многочисленных зрителей. Подобную нерешительность встречаем в шестнадцатом веке у Рабле7. С удовольствием читаем из «Гаргантюа и Пантагрюэль»:

«Вы знаете, государь, что я решил жениться, если только, на мою беду, все щели не будут заткнуты, забиты и заделаны. Во имя вашей давней любви ко мне скажите, какого вы на сей предмет мнения?

– Раз уж вы бросили жребий, – сказал Пантагрюэль, – поставили это своей задачей и приняли твёрдое решение, то разговор кончен, остается только привести намерение в исполнение.

– Да, но мне не хотелось бы приводить его в исполнение без вашего совета и согласия, – возразил Панург.

– Согласие я своё даю и советую вам жениться, – сказал Пантагрюэль.

– Да, но если вы считаете, – возразил Панург, – что мне лучше остаться на прежнем положении и перемен не искать, то я предпочёл бы не вступать в брак.

– Коли так – не женитесь, – сказал Пантагрюэль.

– Да, но разве вы хотите, чтобы я влачил свои дни один-одинёшенек, без подруги жизни? – возразил Панург. – Вы же знаете, что сказано в Писании: «Vае soli»8. У холостяка нет той отрады, как у человека, нашедшего себе жену.

– Ну, ну, женитесь с Богом! – сказал Пантагрюэль.

– Но если жена наставит мне рога, – а вы сами знаете: нынче год урожайный, – я же тогда из себя вон выйду, – возразил Панург. – Я люблю рогоносцев, почитаю их за людей порядочных, вожу с ними дружбу, но я скорее соглашусь умереть, чем попасть в их число. Вот что у меня из головы не выходит.

– Выходит, не женитесь, – сказал Пантагрюэль, – ибо изречение Сенеки справедливо и исключений не допускает: как сам ты поступал с другими, так, будь уверен, поступят и с тобой.

– Так вы говорите, – спросил Панург, – исключений не бывает?

– Исключений Сенека не допускает, – отвечал Пантагрюэль.

– Ах, шут бы его взял! – воскликнул Панург».

Будь я на месте Пантагрюэля, привёл бы иное высказывание Сенеки: «Ни одно благо нам не в радость, если его не с кем разделить». А с кем же логичнее всего разделить благо своё? С женой! А значит – женитесь!

Но и меня не послушал бы кандидат в мужья. Хочется ему и домашнего уюта, и сытного обеда не в трактире или в дешёвой харчевне, а за привычным обеденным столом (женитесь!), но за тем же столом возможны ссоры, препирательства, до посудного боя дело может дойти (не женитесь!), а вдруг заболеешь, да так, что и не встать, кто будет ухаживать? А как черти забирать станут, кто оплачет (женитесь!), но хорошо, когда молод и на чужих жён поглядываешь, а когда постареешь, своя начнёт на сторону ходить (не женитесь!), но тогда кому передать, коли нет ни сыновей, ни дочерей, имя, герб и имущество нажитое, не хочется быть могильщиком рода (женитесь!)…

Посмотрите, Серкидон! Дошёл Панург до белого каления, весь исполнился чёрной злобой, а так и не решил: жениться или не жениться. Давайте и мы оставим этот вопрос, висящим в воздухе до следующего письма.

А Вы знаете, Серкидон! Точно с таким вопросом – жениться ему либо нет – пришёл к Сократу один его ученик.

– Делай, что хочешь, потом всё равно будешь жалеть, – ответил Сократ.

Думаете, Серкидон, Сократ сказал бы так всем и каждому? Нет, в голосе этого молодого человека мудрец почувствовал сомнение, которого не должно быть, когда решается вопрос столь важный.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-2-

Приветствую Вас, Серкидон!

Надеюсь, Вам стало ясно, что для мужчины вопрос «жениться – не жениться» сродни гамлетовскому «быть – или не быть». Беда не только в том, что мужчина долго, подобно Панургу, не может определиться с окончательным решением, так он ещё, вроде бы определившись, вдруг меняет своё мнение на противоположное. Читаем у Пушкина:

Меж тем как мы, враги Гимена,

В домашней жизни зрим один

Ряд утомительных картин,

Роман во вкусе Лафонтена9.

И это не единственная колкость, пущенная в институт брака Александром Сергеевичем. То в письмах («Брак – холостит душу»), то в сочинениях не раз себе он позволял… позволял… позволял… Как вдруг пишет:

«Всё, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, всё уже мною передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было. Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах. Мне 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди, и вероятно не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчёты»10.

Если же мужчина не переменит мнения о браке к тридцати годам, подобно Пушкину, то к концу жизни поворот на 180 градусов случается, как правило. Примеров много, приведу те, что приходят сразу же на ум.

Фонтенель11. Французский писатель жил сто лет и почти всё время писал. В конце жизни Бернар Ле Бовье де Фонтенель пожалел, что не женился, забыв, что именно в холостом состоянии он дожил до ста лет, сохранил ясный ум и некоторые зубы.

Тургенев. Иван Сергеевич сожалел о том, что прожил жизнь «на краю чужого гнезда», что нет рядом с ним женщины, которая принесла бы ему тарелку обыкновенного борща. Но тут стоит задуматься: позволяла бы Тургеневу эта женщина те вольности, к которым так привык Иван Сергеевич? А привык он резвиться с русскими барышнями, кувыркаться с французскими дамочками, наслаждаться обществом Полины Виардо, а затем и волочиться за одной из её дочерей… Мне думается, тарелку борща возмущённая женщина к Тургеневу донесла бы, но только затем, чтобы содержимое тарелки Ивану Сергеевичу на голову вылить.

Мужчин, которые всю жизнь пользовались преимуществами брачного союза, а под конец жизни с восторгом вспоминали холостые годы, я перечислять не буду. Жизни не хватит…

Казалось бы Екклесиаст, который познал всё и взялся проповедовать, поможет разобраться в брачном вопросе однозначно, но тут разночтения

В одном месте: «… и нашёл я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы, добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею».

Но ранее им же написано:

«Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадёт, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться…»

Кто же лучше согреет мужчину, как не женщина горячая и самоотверженная, ведь не от другого же мужика греться ему? Кто поднимет мужчину, как не женщина жертвенная и сочувственная, мать детей его? Кому он ещё нужен при отсутствии родителей?

«Так, значит, мне надо будет жениться?» – слышу я Ваш голос, Серкидон.

Не спешите. Экий Вы скорый. Давайте по примеру мнительного и подробного Панурга попробуем рассмотреть все pro et contra брачных отношений. Не забудем при этом, что имеем дело с персонажем Франсуа Рабле. Это первый француз, который взялся встречать громким хохотом самые серьёзные вещи и явления. Мы с Вами громко осмеивать институт брака, конечно, не станем, но и если говорить о брачных узах совершенно серьёзно, надев профессорские очки «велосипед», то расхочется Вам жениться, захочется утопиться… А мне бы этого не хотелось.

Поэтому иногда шуточки-прибауточки подпускать будем. Всё, устал я корпеть над этим письмом. Предлагаю Вам понаблюдать за тем, как древнеиндийское божество Тваштри налаживал мировое хозяйство. Какое это счастье смотреть, как трудится другой:

В начале времён Тваштри сотворил мир. Но когда он создал человека, то оказалось, что им были израсходованы все бывшие в его распоряжении строительные вещества, и не осталось у него ни одного прочного элемента, из которого он мог бы сотворить женщину. Тогда смущённый Тваштри впал в глубокое раздумие. После чего поступил следующим образом: он взял округлость луны и волнообразную линию змеи, спутанность ползучих растений, дрожание травы, стройность тростника, беспечное веселье солнечного луча и слёзы туч, непостоянство ветра, пугливость зайца, щёгольство павлина, неподатливость алмаза и мягкость пуха, покрывающего шейку воробья, сладость мёда и жестокосердие тигрицы, жар огня и холод снега, болтовню сойки и воркованье горлицы, смешал всё это вместе – и сотворил женщину. И когда сотворил он её, то позвал человека и отдал ему в подарок.

Человек взял женщину и ушёл с ней, но спустя восемь дней он пришёл к Тваштри и сказал: «Государь, что за существо ты мне подарил! Оно каждый день отравляет мне жизнь: то оно рыдает из-за каждого пустяка, то оно без умолку болтает, отнимает у меня время и не даёт мне работать и вечно хворает. Я пришёл просить тебя, Государь, чтобы ты забрал его обратно, ибо я не могу с ним жить». И Тваштри взял у человека женщину обратно. Но через восемь дней человек снова пришёл к Тваштри и сказал: «Государь, не знаю, как это случилось, но жизнь моя стала одинокой с тех пор, как ты забрал у меня это существо. Я вспоминаю, как оно танцевало и пело передо мной, как оно странно глядело на меня, отдай мне его обратно». И Тваштри отдал мужчине женщину обратно. Но ровно через три дня мужчина опять пришёл к Тваштри и сказал: «Нет, государь, теперь я окончательно убедился, что существо, которое ты мне подарил, причиняет мне гораздо больше горя, чем радостей. Я умоляю тебя, возьми его назад!» Но тут рассердился Тваштри и воскликнул: «Ступай прочь, человек. И устраивайся сам как можешь…» «Но я не могу жить с женщиной», – сказал человек. «Но не можешь ведь жить и без неё», – возразил Тваштри. Тогда человек удалился и сказал: «О, я несчастный! И с женщиной не могу жить и без неё не могу…»

Мужчина хотел было чередовать жизнь женатую с холостой, но Тваштри быстро это дело просёк и пресёк: или – или

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-3-

Приветствую Вас, Серкидон!

Женщина заходит в дом мужчины боязливо, робко, растерянно. «Как здесь мило», – говорит она, осматривая тёмный обшарпанный холостяцкий коридор. Потом немного задевает висящий велосипед, «и с плеча, точно сдул ветерок, полосатый скатился платок»12. Прямо на немытый пол. Поднимая его, женщина наклонится так, что в вырезе платья мелькнёт очертание грудок. Снимая туфли, она изогнёт бедро настолько изящно, настолько соблазнительно, что кроме обуви придётся снимать и платье, и всё остальное, мужчину и женщину разделяющее…

«Со мной такое впервые… – скажет утром женщина. – А можно я до завтрака останусь?..» .

«Да, да, конечно», – говорит мужчина, забывая слова остроумца Тейха: «Женщина, как и вдохновение: она должна приходить и уходить…

Едва одетая она помоет недельной давности посуду и приготовит завтрак из того, что найдётся. А мужчина будет заворожено следить за тем, как хозяйничает его таинственная гостья. Она наполнит вкусными запахами кухню, добавит блеска в глаза мужчины и тепла в его постель. Она уравновесит, пригладит и смягчит. Она повесит занавеску, посадит на балконе цветы, принесёт сначала котёнка, потом канарейку, родит сначала мальчика, потом девочку, поставит крест сначала на духовном развитии мужчины, а потом и над ним самим…

Но зачем женщина делает это? Ради собственного удовольствия? Нет, ради жизни на Земле! Не делай она так, не было бы ни цветов, ни детей, ни птиц, ни домашних животных. Бегали бы по трущобам дикие необузданные мужчины… Полюбуйтесь, что написал Михаил Векслер:

Три дня

Без вомен –

И я

Безумен.

А если больше, чем три дня?..

Потомок Адама – несовершенное существо, без женщины он дичает, с женщиной звереет, и не умеет жить ни с ней, ни без неё. Поэтому и проводит свою невечную жизнь в вечном сомнении: нужна ли она ему рядом?

Женщина создание совершенное! В отличие от мужчин дочь Евы не сомневается ни крохи – ей дОлжно быть только рядом с мужчиной. С ним, из чьего ребра создана.

Привычный женский девиз – «Уж замуж невтерпёж»! Девиз актуален для каждой правильно скроенной женщины. Очень ей нужно обручальное колечко, у неё без него пальчик мёрзнет…

Читаем стихи Надежды Смирновой13:

В тот день, когда судьба нас обвенчала

И золотом блеснули два кольца,

Казалось, нет у прошлого начала

И у того, что будет, нет конца.

И голова от новизны кружилась:

Мелькали стены, стол, диван, окно…

Как будто комната углов лишилась

И было всё в кольцо заключено.

Мир, заключённый в обручальное кольцо, становится для женщины полным тёплого домашнего уюта. Поэтому даже в нехолодной стране, в Италии дочь Евы стремится утеплить пальчик золотым колечком. Почему я вспомнил про Италию? Потому что хватит лирики, мы возвращаемся к конкретным трудам представительницы прекрасного пола.

Паола Ломброзо.

Её отец – врач-психиатр, криминалист и, кстати, прекрасный семьянин, написал горы книг о гениях и злодействах. Они не для нас. Мы с Вами, Серкидон, люди мирные, законопослушные, и посему не перестанем считать лучшим творением Чезаре Ломброзо дочь его Паолу. «За то, что дочь его – Паола// Не покидала рамок пола!» – это стихи.

Клянусь, Серкидон, если была бы в Италии Школа женских хитростей, я предложил бы назвать её именем Паолы Ломброзо. Очень славно писала эта замечательная женщина о потаённых женских желаниях, о движениях женских душ. Почитаем отрывок из её работы «Женщина, её физическая и духовная природа и культурная роль»:

«… женщине, чтобы быть избранной, недостаточно только нравиться вообще: она должна нравиться более других своих подруг и соперниц. Отсюда происходит то соревнование, которое изощрило ее искусство, ввело в него элементы хитрости, расчета и страсти.

Этот способ борьбы – исключительная принадлежность женщины. Мужчина идет прямо к цели, не скрываясь, не прибегая к хитростям, потому что он по природе своей исполнен энергии, силы воли, так как всегда имеет возможность стремиться к тому, что ему нравится, при полной вероятности получить желаемое. Женщина к тому же знает, что время ее расцвета ограничено, что красота ее блекнет по прошествии первой молодости, и что у мужчины много развлечений, которые могут отдалить его от неё – и вот всё ее кокетство сообразуется с этими данными. Она научилась обольщать надеждами, не рискуя своей репутацией, обнаруживая свои чувства лишь настолько, насколько это ей кажется нужным, вести три, четыре любовные интриги одновременно, с полным хладнокровием выжидая благоприятного момента, чтобы затянуть петлю».

Петля эта не похожа на петли, с которыми то и дело сталкивался папенька сеньоры Паолы, это относительно безопасная петля – семейная.

Читаем далее:

«От Елены и Клеопатры и до наших дней царицы и модистки одинаково обладают мастерством во всех искусствах, могущих возвысить их красоту и скрыть их несовершенства. Чтобы возбудить удивление и желание, они великолепно умеют пользоваться искусством туалета: духи, белила и румяна, кружева, вышивки, драгоценные камни. В особенности же изощрились они в искусстве играть глазами, вздохами, улыбками, полусловами – одним словом, тем, что теперь называется“флиртом”».

Добавим в женский арсенал притворств умение пустить слёзу, упасть в обморок, покраснеть, трепетать ресницами и надувать губки. И это не всё. Да всего и не перечислишь!

В качестве примера могущества женского коварства и торжества женской интуиции над мужскими несовершенствами приведём отрывки из пьесы Чехова «Медведь».

К слову и строго между нами, скажу: великая радость, Серкидон, встреча с Антоном Павловичем Чеховым! Когда мы, душу возвысив, дерзаем покуситься на творения Толстого или Достоевского, мы восхищённо воздаём гению и поражаемся величию писательского труда. Тогда как Антона Павловича читаем для собственного удовольствия.

Ну да заболтались мы, а в дом вдовицы-помещицы уже ворвался – Марс, вихорь шумный, громовержцу подобный:

«Сударыня, честь имею представиться: отставной поручик артиллерии, землевладелец Григорий Степанович Смирнов! Вынужден беспокоить вас по весьма важному делу…»

Врёт ведь, дело-то мелочное – взыскать по векселям покойного мужа. Но, как сказал бы Конфуций, трудно выбить деньги у вдовы, особенно, когда их у неё нет. Приехал мужчина за семьдесят вёрст, а выходит – зря. Ну и раскричался… Матерь Божья, какой же он Смирнов, если так орёт:

«Ах, удивительное дело! Как же прикажете говорить с вами? По-французски, что ли? (Злится и сюсюкает.) Мадам, же ву при… как я счастлив, что вы не платите мне денег… Ах, пардон, что обеспокоил вас! Такая сегодня прелестная погода! И этот траур так к лицу вам! (Расшаркивается.)»

А тут он получил от хозяйки дома справедливое замечание. Мог бы и по физиономии получить. Начал возражать.

«Я не умею держать себя в женском обществе! Сударыня, на своём веку я видел женщин гораздо больше, чем вы воробьёв! Три раза я стрелялся на дуэли из-за женщин, двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня! Да-с! Было время, когда я ломал дурака, миндальничал, медоточил, рассыпался бисером, шаркал ногами… Любил, страдал, вздыхал на луну, раскисал, таял, холодел… Любил страстно, бешено, на всякие манеры, чёрт меня возьми, трещал, как сорока, об эмансипации, прожил на нежном чувстве половину состояния, но теперь – слуга покорный! Теперь меня не проведёте! Довольно! Очи чёрные, очи страстные, алые губки, ямочки на щечках, луна, шёпот, робкое дыханье – за всё это, сударыня, я теперь и медного гроша не дам! Я не говорю о присутствующих, но все женщины, от мала до велика, ломаки, кривляки, сплетницы, ненавистницы, лгунишки до мозга костей, суетны, мелочны, безжалостны, логика возмутительная, а что касается вот этой штуки (хлопает себя по лбу), то, извините за откровенность, воробей любому философу в юбке может дать десять очков вперёд! Посмотришь на иное поэтическое созданье: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил!»

Ага! Всё понятно. Смалодушничал, струсил и нашёл себе прибежище в женоненавистничестве. Не будем больше, Серкидон, употреблять это слово. Оно нехорошее и труднопроизносимое. А Смирнов-то наш как разошёлся.

«Но возмутительнее всего, что этот крокодил почему-то воображает, что его шедевр, его привилегия и монополия – нежное чувство! Да чёрт побери совсем, повесьте меня вот на этом гвозде вверх ногами – разве женщина умеет любить кого-нибудь, кроме болонок?.. В любви она умеет только хныкать и распускать нюни! Где мужчина страдает и жертвует, там вся её любовь выражается в том, что она вертит шлейфом и старается покрепче схватить за нос».

Синьора Ломброзо пишет «затянуть петлю», землевладелец Смирнов говорит «покрепче схватить на нос», а смысл один – упечь в семейный быт.

«Не кричите, пожалуйста, я вам не приказчик! Позвольте мне называть вещи настоящими их именами. Я не женщина и привык высказывать своё мнение прямо! Не извольте же кричать!.. Я не имею удовольствия быть ни вашим супругом, ни женихом, а потому, пожалуйста, не делайте мне сцен. (Садится.) Я этого не люблю… А вы думаете, что если вы поэтическое создание, то имеете право оскорблять безнаказанно? Да? К барьеру!.. Я подстрелю её, как цыплёнка! Я не мальчишка, не сантиметальный щенок, для меня не существует слабых созданий!.. Стреляться, вот это и есть равноправность, эмансипация! Тут оба пола равны! Подстрелю её из принципа! Но какова женщина? (Дразнит.) «Чёрт вас возьми… влеплю пулю в медный лоб…» Какова? Раскраснелась, глаза блестят… Вызов приняла!.. Честное слово, первый раз в жизни такую вижу… Это – женщина! Вот это я понимаю! Настоящая женщина! Не кислятина, не размазня, а огонь, порох, ракета! Даже убивать жалко!.. Она мне положительно нравится! Положительно! Хоть и ямочки на щеках, а нравится! Готов даже долг ей простить… и злость прошла…Удивительная женщина!..»

Попал наш орёл степной! Коготок увяз – всей птичке пропасть!

«Видите ли, существуют несколько сортов пистолетов… (В сторону.) Глаза, глаза! Зажигательная женщина!.. Да, так… Засим вы поднимаете курок… вот так прицеливаетесь…Голову немножко назад! Вытяните руку, как следует… Вот так… Потом вот этим пальцем надавливаете эту штуку – и больше ничего… Только главное правило: не горячиться и прицеливаться не спеша… Стараться, чтоб не дрогнула рука. Только предупреждаю, что я выстрелю в воздух… Да, струсил… Потому что вы… мне нравитесь».

Ну вот и всё. Дальше неинтересно. Далее кавалера можно вычерпывать из штанов ложкой, но победительница, прежде чем выбросить белый флаг, ещё поиздевалась, наслаждаясь заслуженной победой. Но об этом в другой раз. Утро моё давно закончилось. А если Вам уж невтерпёж, то читайте Чехова сами, или посмотрите фильм с великолепным Михаилом Жаровым14 и блистательной Ольгой Андровской15.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего чеховского письма.

-4-

Приветствую Вас, Серкидон!

Вернёмся к нашему «медведю», «мужику», «монстру», как изволила величать незваного гостя безутешная вдова. Как же он так втюрился? Пришёл по делу, завтра – проценты платить, сенокос начался, а он амуры стал крутить и завяз, а потом и втюрился по самую хряпку…

Проследим, как происходит окончательная упаковка:

«Попова. Отойдите прочь, а то буду стрелять!

Смирнов. Стреляйте! Вы не можете понять, какое счастие умереть под взглядами этих чудных глаз, умереть от револьвера, который держит эта маленькая бархатная ручка… Я с ума сошёл! Думайте и решайте сейчас, потому что если я выйду отсюда, то уж мы больше никогда не увидимся! Решайте… Я дворянин, порядочный человек, имею десять тысяч годового дохода… попадаю пулей в подброшенную копейку… имею отличных лошадей… Хотите быть моей женою?

Попова. (возмущённая, потрясает револьвером). Стреляться! К барьеру!

Смирнов. Сошёл с ума, влюбился, как мальчишка, как дурак! (Хватает её за руку, она вскрикивает от боли) Я люблю вас! (становится на колени.) Люблю, как никогда не любил! Двенадцать женщин я бросил, десять бросили меня, но ни одну из них я не любил так как вас… Раслимонился, рассиропился, раскис… стою на коленях, как дурак, и предлагаю руку… Стыд, срам! Пять лет не влюблялся, дал себе зарок, и вдруг втюрился, как оглобля в чужой кузов! Руку предлагаю. Да или нет? Не хотите? Не нужно! (Встаёт и быстро идёт к двери.)

Попова. Да, да, уходите!.. (Кричит.) Куда же вы? Постойте… Ступайте, впрочем. Ах, как я зла! Не подходите, не подходите!

Смирнов. (подходя к ней). Как я на себя зол! Влюбился, как гимназист, стоял на коленях… Даже мороз по коже дерёт… (Грубо.) Я люблю вас! Очень мне нужно было влюбляться в вас!.. (Берёт её за талию) Никогда этого не прощу себе…

Попова. Отойдите прочь! Прочь руки! Я вас…ненавижу! К ба-барьеру!..»

Вот тут-то, наконец, догадался землевладелец Смирнов окончить препирательства с помещицей Поповой, закрыв ей рот продолжительным поцелуем.

Финальная сцена, не хуже, чем в «Ревизоре». Врывает слуга с топором, садовник с граблями, кучер с вилами, рабочие с дрекольем… А барыня – вся в удовольствии… Это удовольствие она честно заработала. Укротила своего строптивого – отзеркалила. Клин клином. Гомеопатия. Ты – гром и молния? А не ты один. Ты орёшь, а я – громче. Ты лихой, а я – отчаянная. И бедовая!

Сильная эмоция женщину красит! А любовь, она гуляет рядом с любой сильной эмоций. Не случайно Чехов заставляет своего героя всё время повторять: «Как я зол, как я зол!» Злился, злился и влюбился…

И то сказать, зачем дом да без хозяйки? Зачем иметь отличных коней, если тебе некого на тройке с бубенцами прокатить?.. Пять лет не влюблялся такой темпераментный мужчина! Пришла пора – влюбился. Тут ещё внутренняя тяга к парности, свойственная нормальным людям обоих полов, она, как тяга в печи, раздувает сердечные пожары…

Вдова тоже была внутренне готова к приключению. Добавлю, как вразумлял барыню мудрый слуга Лука в самом начале действа. Оно, конечно, некрасиво помногу списывать у Чехова, но разве от Антона Павловича так скоро оторвёшься:

«Лука. Нехорошо, барыня… Губите вы себя только…Горничная и кухарка пошли по ягоды, всякое дыханье радуется, даже кошка, и та своё удовольствие понимает и по двору гуляет, пташек ловит, а вы целый день сидите в комнате, словно в монастыре, никакого удовольствия. Да право! Почитай, уж год прошёл, как вы из дому не выходите!..

Попова. И не выйду никогда…Зачем? Жизнь моя уже кончена. Он лежит в могиле, я погребла себя в четырёх стенах… Мы оба умерли.

Лука. У меня тоже в своё время старуха померла…Что ж? Погоревал, поплакал с месяц, и будет с неё, а ежели цельный век Лазаря петь, то и старуха того не стоит. (Вздыхает.) Соседей всех забыли… И сами не ездите, и принимать не велите. Живём, извините, как пауки, – света белого не видим. Ливрею мыши съели… Добро бы хороших людей не было, а то ведь полон уезд господ… В Рыблове полк стоит, так офицеры – чистые конфеты, не наглядишься! А в лагерях что ни пятница, то бал, и, почитай, каждый день военная оркестра музыку играет… Эх, барыня-матушка! Молодая, красивая, кровь с молоком – только бы и жить в своё удовольствие… Красота-то ведь не навеки дадена! Пройдёт годов десять, сами заходите павой пройтись да господам офицерам в глаза пыль пустить, ан поздно будет».

Золотые слова, вовремя сказаны и, конечно, не пропали даром…

Не поверите, Серкидон, они ещё целуются… Ругались, ругались, чуть не подрались… Да что там! Чуть не поубивали друг друга, а теперь целуются?.. И одним поцелуем дело явно не обойдётся. Последует и второй, и третий, а там, глядишь, Смирнов, как честный благородный мужчина, просто обязан будет жениться… Едва знакомы, а до греха – рукой подать. Почему?.. Поясню Вам это «почему», чтобы не всё – от Чехова, а хоть немножко было от меня.

Перенесёмся во времена первобытные и воспоём их стихами – «Вот моя пещера, //Вот мой дом родной…»16 Тогда мужчина перед женщиной не «медоточил», не «разлимонивался», не «рассиропивался», букеты не приносил, на коленях не стоял. Секс добывал, как и огонь, с превеликими трудностями. Женщину (подчас из чужого племени) нужно было подкараулить, застать врасплох, догнать, повалить, крепкими тумаками убедить вступить в соитие. По куртуазному воспитанию пещерному жителю можно смело ставить «двойку». Первобытная женщина тоже ещё та «лапочка». Она отбивалась, как могла: визжала, кусалась, царапалась. То есть была категорически против. И с той, и с другой стороны прилагались значительные физические усилия. Эмоции – били фонтаном.

Такой порядок (вернее сказать, безобразие) закрепился (закрепилось) на генетическом уровне: сначала физические усилия, мощный выброс адреналина, а уже потом, на сладенькое, сами понимаете что.

Далеко ходить не будем – мои соседи сверху. Вот уж у кого этот первобытный след да на мою голову впечатался так, что любо-дорого было послушать. Обычно ближе к ночи у них и крики, и бой посуды, и звон оплеух, и треск мебели, потом – раз – всё стихло… И так три раза в неделю. А ведь и не пожаловаться, потому что любовь всегда права.

Трижды я возблагодарил небо, когда они съехали!..

Ну что сказать, план по страстям мы на сегодня перевыполнили! Страстей на сегодня хватит, от них я и разомлел, и устал. Да-да, Серкидон, чужих страстей переживанье нас тоже утомляет не на шутку. Вот уже и Шекспиром заговорил, а это верный признак – срочно нужно прекращать писанину.

Напоследок примите бесплатный совет: если Вы приходите к даме с букетом, а она начинает Вас провоцировать на рукоприкладство – убегайте от таких первобытных наслаждений с криком: «Только по доброму согласию!»

И вот что ещё. Полюбите то время, в котором живёте, поклонитесь ему в ножки уже за то, что оно не первобытнообщинное. Ну представьте себе, Вы юноша-неандерталец, посмотрели дурным глазом на женщину своего отца, и он, размахивая дубинкой, выгнал Вас из пещеры, давая понять Вам, больше жестами, чем словами, что это его пещера, его женщина. Что Вам делать? Или идти на корм диким животным, или идти искать свою пещеру, свою женщину… Так продвигалось человечество вперёд, продвинулось до того, что ныне Вы, славный потомок первобытных людей, сидите дома, как в пещере, подбирая себе пару в интернете.

Давайте, Серкидон, будем честны перед собой, перед человечеством, и назовём это деградацией.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-5-

Пpиветствую Вас, Сеpкидон!

Возвращаясь к разговору о женских хитростях, остановимся по первости на самых бесхитростных. Каждой женщине известно, если хочешь заинтересовать мужчину, нужно обнажить перед ним нечто соблазнительное. Помните, милашка из народа говорила: «Смотри, как блошка меня за грудь укусила…» Далее грудь демонстрировалась кавалеру либо частью своей, либо полностью. На самом-то деле никто её за грудь не кусал, сама себя ущипнула. Просто надо же как-то нерешительного ухажёра подтолкнуть к решительным действиям.

Пример из сочинения Брантома «Галантные дамы»:

«Я знавал некогда весьма красивую и достойную девицу, которая влюбившись в одного знатного сеньора, пожелала привлечь его к себе, дабы получить от него и удовольствие и пользу, но никак не могла своего добиться; вот однажды, проходя по аллее парка и завидев его издали, она притворилась, будто бы повязка у ней упала, и, отойдя немного в сторону, она обнажила ногу и давай возиться с башмаком и натягивать повязку. Этот знатный сеньор пристально на неё посмотрел и нашёл, что ножка у ней весьма хороша, и столь увлёкся созерцанием, что не заметил, как ножка произвела то, чего не могло сделать красивое лицо девицы; она рассудил про себя, что такие стройные колоны поддерживают, верно, не менее прекрасное здание, в чём и признался хозяйке ножек, а уж та распорядилась этим так, как нашла нужным…»

Запомните, Серкидон, даже на пляже, даже в сауне женщина ничего не обнажит перед Вами просто так…

Теперь несколько историй посложнее. Они покажут Вам, как женщина привлекает в объятия мужчину, который ею любим, но не замечает этого. И на что способна плутовка, уклоняясь от объятий мужчин ей ненужных и постылых.

Развлеку я Серкидона//Байкой из «Декамерона»17.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Одной замужней и достопочтимой матроне понравился молодой человек, которого она встречала в церкви. Но не письмо же ему писать?! В те времена говорили, что ничто не может запачкать честь женщины так, как чернила. Письмо – есть неопровержимое доказательство. Матрона стала действовать издалека. Молодого человека пригласил для беседы священник. «Как ты мог, сын мой… На тебя пожаловалась знатная дама, ты знаешь, о ком я говорю, не делай вид, что не знаешь. Как ты мог бросать на неё такие пылкие взгляды принародно, зная, что муж её уехал по служебным надобностям?.. Иди, сын мой, и никогда более не делай так». Молодой человек ушёл в большом недоумении. Через три дня святой отец вновь пригласил его. «Сын мой, опять ты пытаешься оказать знаки внимания знатной даме, той, о которой мы говорили с тобой в прошлый раз. Ты пытался передать ей записку прямо на выходе из церкви. Какой грех, сын мой! И это в то время, когда муж сеньоры в отлучке». И опять ушёл юноша из церкви, недоумённо покачивая головой. Через день святой отец отчитал юношу за то, что пытался он передать знатной даме подарок через её служанку. Юноша опять ничего не понял и, когда святой отец пригласил его вновь, приготовился слушать очень внимательно. «Сын мой, это уже никуда не годится. Что же ты наделал?! Ты узнал, что знатная дама, о которой мы говорили, живёт на улице святой Паолы, в двухэтажном доме с жёлтыми колонами, ровно в десять вечера ты подошёл к дому и обошёл его слева, затем проник в сад через калитку, которая была открыта, прошёл по тропинке, повернул направо и оказался под балконом, с которого свисала верёвочная лестница, ты ловко поднялся по этой лестнице на балкон и прогостил у госпожи до утра. Заклинаю тебя, сын мой, не вздумай сегодня ровно в десять вечера это всё повторить».

Наконец-то, юноша всё понял. Ещё бы, он был так подробно проинструктирован.

Вечером в пять минут одиннадцатого он уже поднимался на балкон по верёвочной лестнице, которая была предупредительна перекинута, через перила… И святой отец также был вознаграждён. Но материально. Звонкой монетой, а не звонкими поцелуями. Хотя как там было на самом деле, автор не уточнил.

Что же получилось? Женщина привлекла в свои объятия пригожего юношу, и сделала это так ловко, будто сама она и ни при чём.

Пойдём дальше. Два главных вопроса были заданы человечеству достойным мужами.

Первый задал римлянин Сенека: «Почему глупость держит нас так упорно?»

Второй – британец Эдвар де Боно18: «Почему мы такие тупые?»

Так называется одна из книг известного психолога. Ответов от человечества пока не последовало. Видимо, оно думает. Расскажу Вам историю, которую прочёл в одной из книг Эдварда де Боно.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Один купец, полагаюсь на будущие доходы, задолжал некому ростовщику огромную сумму денег. Купца могли бросить в долговую яму, и ростовщик предложил следующий вариант: «Ты отдаёшь за меня свою красавицу дочь, и долг погашен». Купец-отец посмотрел на седовласого сластолюбца и схватился за сердце: «Нет, лучше в яму». «Папа, только не это!» – закричала дочь. «Ну, вас не поймешь», – сказал ростовщик. Решили все втроём пойти к герцогу, чтобы он был и свидетелем, и гарантом. Застали герцога в саду. «Да, – озадачился герцог, – жених уродлив и стар, невеста прекрасна и молода, и долг платежом красен, а не красной девицей. Не знаю, что делать. Ваши предложения?» «Ваше сиятельство, – сказал хитромудрый жених, – давайте доверимся жребию. В мою шапку положим два камушка – белый и чёрный. Если эта, как Вы изволили выразиться, красна девица вытянет из шапки белый камушек, пусть и далее живёт с отцом, а если – чёрный, быть ей моей женой. В обоих случаях долг будет считаться погашенным». «Да будет так!» – сказал герцог. Ростовщик наклонился к усыпанной гравием дорожке, сначала он положил в шляпу чёрный камушек. А после, украдкой, ещё один чёрным, и эту хитрость заметила глазастая дочь купца, подневольная невеста. «Тяни камень, – сказал герцог, – он решит твою судьбу». Девушка просунула руку в шапку и, доставая камушек, ловко выронила его на дорожку, где он сразу же смешался с другими камнями. «Ой! Какая я неловкая! – закричала дочь купца. – Но ничего, у нас есть второй камень, его цвет укажет нам на цвет вытянутого». Девушка рывком раскрыла шляпу оторопевшего ростовщика. И все увидели в ней чёрный камень. «Ага! Ты вытянула белый, – сказал герцог. – Ты свободна». Ростовщик ахнул, охнул, загнусил было: «Это нечестно…», но никто его уже не слушал. А купец рухнул перед дочкой на колени и долго стоял у её ног.

Итог любовно-финансового дела: из когтистых лап Гименея вырвалась наша голубка ангелоподобная, проявив чёртовскую смекалку.

Копнём глубже. «Любовные письма» Аристенета.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Хрисида – Миррине:

«Мы, милая, знаем о любовной страсти друг друга. Ты жаждешь моего мужа, а я безумно люблю твоего раба. Что делать? Как каждой из нас найти удобный выход, чтобы удовлетворить своё желание? Знай, что я молила Афродиту дать мне совет, как быть, и богиня тайно вдохнула в меня мысль, которую я доверяю тебе, Мирринда, чтобы ты её следующим образом выполнила. Сделай вид, что очень рассердилась на своего раба, владыку моей любви, и с побоями прогони из дому, но ради богов, бей осторожно, соразмеряя свои удары с силой моей страсти. Красавец Евктит, разумеется, побежит ко мне, приятельнице своей хозяйки; тут я сейчас же пошлю к тебе мужа, якобы для того, чтобы он молил госпожу за раба, прямо-таки вытолкаю его с этим поручением. Таким образом, каждая из нас получит своего любимого и сумеет, руководствуемая Эротом, спокойно и без помех воспользоваться выпавшим счастьем. Но как можно дольше растяни свои любовные радости, чтобы мне тоже подольше насладиться. Прощай и перестань оплакивать раннюю смерть своего мужа: судьба посылает тебе в возлюбленные моего».

Тут, пожалуй, самое интересное, что и раб может быть «владыкой», если дело касается любовных отношений. А в остальном хитрость невелика: побить да из дому вытолкать. Но главное ведь – результат. В результате обе византийские дамочки насладились. Если только красавец Евктит побежал к приятельнице хозяйки. Мог ведь побежать и к своим подружайкам..

ИСТОРИЯ ЧЕТВЁРТАЯ о государственной мудрости.

Первая христианка на Руси – княгиня Ольга19 – была крещена задолго до крещения Руси. Через десятилетия после её смерти древнерусский летописец напишет о ней: «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи».

История крещения княгини. В 955 году посетила высокая гостья Константинополь с дружеским визитом, который едва не перерос в любовный. Поражённый красотой и мудростью гостьи византийский император Константин Багрянородный20 предложил Ольге стать его женой. Это было предложение, от которого не так просто отказаться. И Ольга отказала весьма тактично. «Я язычница, если хочешь крестить меня, то крести меня сам. Это моё условие». И Константин согласился стать её восприемником от купели. Когда же таинство было произведёно, император вновь попросил Ольгу стать его женой и императрицей Византии. На что она ответила: «Ты же сам крестил меня и назвал дочерью. Не может у христиан восприемник быть мужем». «Ох, Ольга! Перехитрила ты меня» – воскликнул поражённый Константин. Однако была княгиня отпущена в стольный град Киев с богатыми дарами. И я отпускаю Вас, Серкидон, без богатых даров, но обогащённым житейской мудростью.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-6-

Приветствую Вас, Серкидон!

В прошлом письме, читая письма Аристенета, мы с Вами столкнулись с таким странным понятием, как женская измена. Казалось бы, есть у женщины дееспособный муж, какого же рожна? Зачем ей ещё кто-то?

О хитростях, уловках, изворотах, ухищрениях, связанных с женской изменой, поговорим в этом письме.

Историю эту мне пересказывали. Она из книги то ли австрийского, то ли австралийского писателя. Но не суть. А суть вот в чём. У одного мужчины на месяц из дому исчезла жена. Мужчина позвонил тёще: «Анетта у вас?» – «Нет!». Ну нет, так нет. Стал жить один, благо дом большой, живности и без жены хватает – собака, кошка, попугай.

Но вот как-то утром выходит мужчина на террасу, а там – жена с подругой, сидят в шезлонгах, пьют лимонад.

– Анетта! Привет! А где ты была?!

– Как где? Здесь была дома.

– Как дома?! Я не видел тебя дома целый месяц.

– Дорогой, просто, когда я была на кухне, ты был у себя в кабинете, когда ты выходил на кухню, я была в саду.

– Но ведь прошёл целый месяц, и мы не встречались?

– Это потому, что когда ты поднимался на чердак, я была в гостиной, когда ты уходил в гараж, я была в спальной.

– И так целый месяц? В голове не укладывается. Как это могло быть?

– Какой вы непонятливый, – вступает подруга. – Анетта же вам всё объяснила: вы не встречались, потому что когда она была в ванной, вы были в прихожей, ну и так далее. Что вам не ясно?

Попугай из клетки:

– Когда ты был… Она была… Когда ты был… Она была…

Мужчина бурчит про себя:

– Значит, когда я был… Анетта была…, а когда я выходил… она…

– Ну вот, ты всё понял, – сказала жена. – Иди ко мне, дорогой мой. Я тебя поцелую.

Всё закончилось благополучно, счастливая семейная жизнь продолжилось. Но отметим, эта явно импортный вариант. Русской женщине, которая живёт в однокомнатной квартире с мужем, двумя детьми, собакой, кошкой, попугаем, так не выкрутиться.

Попугай, указанный последним, играет роковую роль в следующих событиях. Из индийского народного фольклора «Шукасаптати». Рассказы говорливого попугая. Что же побудило обычно отрывистую птичку к многословию?

Его хозяин, прекрасный молодой принц, уехал в дальнюю командировку, оставив дома с попугаем молодую жену. Звали её Худжаста, и была она красавицей по всем индийским меркам: тонкая талия, полные руки, пышная грудь, мягкие губы, стройный, как кипарис, стан, округлые бёдра, гладкие ляжки, золотистые, как хрусталь, ноги…

Сначала эта чудо-красавица хранила верность своему мужу, но потом это дело ей надоело. И вот однажды, когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста надела светло-зелёное платье, разукрасилась всеми своими драгоценностями, провела черточку на губах чёрным порошком «мусси», смазала волосы душистым маслом, расчесала их гребнем и связала узлом.

После чего, сияя всеми красотами, подошла молодая женщина к клетке с попугаем и поделилась сокровенным: – Остаёшься за старшего, я приду утром, меня ждёт прекрасный юноша, с которым я предамся любви…

– Иди! – сказал попугай, – но смотри, чтобы с тобой не случилось то же, что случилось с ненасытной красавицей – дочерью падишаха.

– Что это за история? – спросила Худжаста. – Расскажи…

Ну и стал попугай заливать, лепить горбатого, лапшу на уши вешать, а когда закончил, идти на свидание было уже поздно, прекрасный юноша в гневе изрезал дорогой ковёр и заснул неудовлетворённым, так и не раздевшись. Худжаста осталась дома.

Так повторялось семьдесят раз…

Не так ли вот у нас? Себя узнал я в попугае. Только Вы, Серкидон, соберётесь на свидание – обуетесь, оденетесь, расчешитесь, проведёте на губах чёрточку чёрным порошком «мусси», а тут раз – от меня письмо. Вы его прочтёте, и, конечно, настроение испорчено напрочь и никуда идти не хочется. Засыпают Ваши полногрудые Худжасты неудовлетворёнными. И чем всё у нас закончится – не знаю.

А вот чем закончилось дело у наших индийских друзей, знаю. Вернулся муж из командировки, попугай ему наябедничал и разгневанный ревнивец, не слушая жалкий лепет оправданий, ударом меча закончил семейную жизнь с Худжастой… Почему же всё закончилось так трагически? Женщина обошлась без женских хитростей. Она была и честна, и откровенна. То есть вышла из рамок пола, за что и пострадала.

Следующая история из «Тысячи и одной ночи», перескажу её на сколько смогу по-восточному.

Дошло до меня, о великолепный Серкидон, что проживал в большом городе богатый купец, и была у него красивая жена. Такая красивая, что расставался с ней купец неохотно. А приходилось. Работа купеческая связана с длительными отъездами. Уезжая от своей пышнотелой красавицы, только и думал купец: «Верна ли она? Блюдёт ли честь семьи, так как ей мужем наказано?» А когда мысли такие купца истерзали изрядно, решил он приставить к жене соглядатая. Но кого? Мужчину? А где гарантии, что тот сам не польстится? Женщину? Сговорятся и обманут. Купил купец попугая, дал смышлёной птичке подробный инструктаж и отправился в дальнюю страну с относительно спокойным сердцем. А жена его раскрасавица только этого и ждала. Оповестила она об отлучке мужа своего любовника, прекрасного юношу, и стал этот юноша похаживать к ней регулярно. Месяц проходит, а юноша ходит, второй месяц проходит, а юноша ходит, третий месяц проходит, а юноша всё ходит. Как на работу. Но вот закончились сроки…

Возвращается купец из командировки, ставит на стол клетку с попугаем и устремляет на птичку вопросительный взор. «О, господин мой, – говорит попугай, – неверна тебе жена твоя. Приходил к ней каждую ночь прекрасный юноша и ни разу не пожалел, что пришёл». Схватил купец длинный нож и ворвался к жене. «Изменница, мой верный попугай открыл мне глаза! Посмотри в последний раз на солнце и …» «Побойся Аллаха, – возопила жена, – кому ты веришь? Птице малахольной? Сказился твой попугай и несёт невесть что. И как ты мог, голубь мой сизокрылый, попугаю верить, подвергать сомнению мою лебединую верность! Чем ножики хватать, иди-ка лучше переспи где-нибудь у друзей, а утром приходи и послушаешь, что тебе пернатый доносчик наговорит».

Послушал купец жену и ушёл на ночь к приятелю. Но беспокойно спал. Была ему тихая багдадская ночь не в радость. Снилось и мнилось ему, что в Багдаде не всё спокойно. А что же изменница-жена? Под вечер накрыла она клетку попугая ковриком и стала поливать коврик водой, обвевать опахалом. Ещё она вертела ручную мельницу, топала ногами, то придвигала, то отдаляла от клетки светильник, причём всё успевала! Многорукий Шива21 позавидовал бы. И было чему! Такие спецэффекты стали доступны Голливуду лишь десять веков спустя…

Наутро пришёл хозяин и первый делом спросил попугая: «Как ночевалось тебе, о мой верный пернатый друг, этой тихой и спокойной ночью? Не приходил ли кто к жене?» «О, господин! – воскликнул и впрямь обезумевший попугай, – ничего не видел я. Да и как мог я что-то видеть, если всю ночь шёл дождь, гремел гром, блистала молния. Такого я натерпелся…» «Э-э-э, – подумал купец, – и действительно птичка сбрендила. Не перенёс бедняга разлуки со мной».

Пошёл купец к жене. Та лежит с мокрым полотенцем на лбу – переживает необоснованные обвинения. «Ладно, – говорит купец, – погорячился. Забыли». «Хорошо – хорошо, – сразу откликнулась жена. – Но только сначала зарежь попугая, который меня оклеветал, тем самым ножиком, с которым ты ко мне прибегал. Иначе я тебя к себе близко не подпущу». «Да ладно, – подумал купец. – Всё равно птица не в себе». И зарезал попугая. Мир и доверие воцарись в семье. Но не надолго. Чудом уцелевшая жена уверилась в безнаказанности своей. И вот однажды возвратился купец домой в неурочный для себя час и увидел, как выходит от его жены прекрасный юноша. Тот самый. Тут уж никого не стал спрашивать купец. Выхватил нож, и постигла его неверную участь попугая. А потом долго купец грустил. Оплакивал безвременную кончину. Но не жены, а своего пернатого друга.

Вот такие у них там хэппи-энды. Видимо, Восток дело не только тонкое, но и острое. А Индия – самый суровый край. Говорят, в Индии мужчине на свадьбу дарят ружьё, а его жене рисуют на лбу красную точку.

Всё, Серкидон, до следующего письма, до следующих супружеских историй.

-7-

Приветствую Вас, Серкидон!

Сегодня расскажу Вам о женщине, которая очень хорошая, у которой всё в норме и всё правильно. Но поскольку живёт она в мире испорченном и жадном, от её совершенств мало толку… Мы познакомились в вагоне-ресторане поезда дальнего следования. История моя давняя, она тех советских времён, когда мне доводилось активно знакомиться с женщинами, когда трава была зелёная-зелёная, облака белыми-белыми, а одуванчик разлетался с первого раза и до самой лысинки. Это сейчас дуешь, дуешь, а ему хоть бы что…

Женщина была красивой. Той красотой, о которой поэт сказал: «Посмотришь – и туманные слова нахлынут странные,//И руки, окаянные, на месте не лежат…»22 Вот от этих-то рук и терпела неприятности женщина по имени Тамара. Мы познакомились быстро. Жаль Вас, Серкидон, не было рядом. «Вы бы ахнули, для Вас//Это был бы мастер-класс».

«О, Небесное Создание! Какой злой волшебник занёс Вашу редкую красоту в этот жуткий поезд… Разрешите скрасить Ваше одиночество незанудной беседой…» Примерно так.

И Вы знаете, Серкидон, увидев во мне существо неагрессивное, женщина благосклонно кивнула. Скучно было ей, одиноко, надоело ехать-трястись. Она ехала из небольшого богом забытого городка, половина населения которого работает на зловонном комбинате с вредным производством. Днём работают, вечером лечатся. Лечатся народными средствами, а утром с похмелья снова идут на работу.

«А нельзя ли было мужичка в такой город послать?» – спросил я.

Оказывается, нет. Командировка была наказанием. Тамара допустила производственную бестактность, в который раз отказала начальнику в интимной близости. И как только такое происходило, любящий дисциплину начальник, строптивицу – с глаз долой, из сердца вон – в командировку.

Эх, Серкидон, вот бы Ваш письмоштампователь был наделён даром сценариста! Тогда эту историю Вы смогли бы увидеть на экране дорогого кинозала, а меня увидели бы по телевизору, шагающего по красной дорожке в Каннах. Кстати говоря, моя попутчица – вылитая Орнелла Мути. Её можно было смело приглашать на главную роль. В остальных ролях – Вицин, Никулин, Моргунов.

Вот рассказ российской Орнелы Мути о двух днях командировки.

Первый день. День приезда.

Поселение в гостинице и – пешком на комбинат. Три уважаемых человека должны расписаться в документах, свидетельствующих о проведение контрольных замеров. И речи быть не могло, чтобы эти замеры производить, брать пробы у работающих котлов, где шум и гарь. Это верный больничный для непривычного человека. Цифры доказывающие, что и котлы, и котелок директора варят нормально, уже были написаны тремя аккуратными столбиками. Нужны были только три начальственных руки, три подписи, а на них печать. Просто – возьми да подпиши, но нет, каждый подписант сразу же руками тянется к женскому телу. «Руки окаянные на месте не лежат…»

Здание управления. Оно большое, чуть ли не вровень с самим комбинатом. А как же иначе, когда семеро с ложкой – один с сошкой. Первый по ходу – кабинет технолога:

«О кого я вижу! Милая Тамарочка, лучше нет подарочка…Готов, готов, всегда готов… Царица Тамара! “Сплетались горячие руки, уста прилипали к устам…”»23

Дальше – главный инженер:

«А кто к нам приехал! … милая Тамара, а где ж моя гитара?.. Ну какая теперь работа, теперь жду… буду обязательно».

Последний – директор. Он только ахнуть успел:

«Тамара Витальевна!..» – тут же зазвонил телефон – «Во сколько?..» Очаровательная посетительница показала семь пальцев.

Если Вы, Серкидон, не догадались, подскажу: женщина пригласила в свой гостиничный номер трёх руководителей комбината. На семь вечера. И пошла закупать продукты. Спиртное – за мужчинами.

О, сколько милых деталей лет застойных! Годы застоя чудесные, с рюмкою, шуткою, песнею!..

19.00.

«Ну, здравствуй, здравствуй, гость дорогой…Кепочку можно сюда… Ну что ты, что ты, отпусти локоток, давай хоть выпьем-закусим… Бутылочки открывает мужчина, мужчина… Это что за стук такой?! Интересно, интересно… Боже мой, какие цветы!.. Чудо нерукотворное… Но не первое, первое бутылки открывает… Как он узнал, как догадался?…Картошку сразу несу, закусок у нас мало, продукцию вашего комбината пока не едим… А это кого чёрти несут?.. Кто же там?.. А какой букет! А какой коньяк! А какой джигит!.. Не первый вы, но самый желанный, самый ответственный… А два сюрприза уже в комнате…Как мухи налетели, не зря сказано – слухом земля полнится.. Ну так что, со свиданьицем… Первый тост за… За прекрасную гостью?! Но надо же, а я думала за выполнение плана?.. Ну. Выпьем дружно!.. Ой, как вы говорите… Точно боженька по жилочкам босичком пробежал… Ну, за вами хоть записывай, так вы технологично выражаетесь! Что, что, что? Не вовремя выпитая вторая – загубленная первая… Какая прелесть!..»

Ну и заклубилось русское застолье – с шуточками-прибауточками, с водочкой, с песнями под гитару: «Очи чёрные у Тамарочки…» Танцы в очередь. «Ручки, ой ручки шаловливые … Потерпи, дружок, да, да, ты, все уйдут, а ты вернёшься, будешь у меня на сладенькое…до утра будешь, мой рукастенький…»

Так Тамара обещала каждому гостю.

23.00.

Ох, как не хочется расставаться! А что делать?! Потанцевали, повеселились, пора и честь знать… Наконец, кавалеры ушли. А когда ушли, Тамара вызвала дежурную по этажу и сказала: «Мужчины выпили, мало ли что кому показалось. Я замужняя женщина, мне приключений не надо. Если кто-то из них вернётся и будет стучать в мой номер, у вас будут неприятности».

«Да что вы, дамочка!.. Да я этих кобелей!..»

Теперь осталось дождаться трёх итоговых ударов шваброй… Они для Тамары были, словно бой курантов в Новогоднюю ночь. Первый!.. Второй!.. Третий!.. После третьего можно было спокойно заснуть.

День второй. День отъезда.

9.00. Управление. Первая подпись у технолога:

«Ну и почему ты не вернулся?.. До трёх часов ждала… Я тебе что – девочка?.. Не мотай головой, не мотай… Хоть сейчас докажи, что ты мужчина!… Подписывай!».

У инженера:

«Ну так и что вы скажете в своё оправдание? Что тётка была злая… А сейчас я злая…Ох, нельзя вашим словам, ох, нельзя… Подпиши здесь…»

У директора:

«Ну здравствуйте, здравствуйте… ну не сложилось… ну не получилось, зато подпись у нас получится хорошо…».

Потом Тамара поболтала с секретаршей Аллочкой, поставила печать и – на вокзал… Долгий путь, скучно, знакомство с интересным, интеллигентным мужчиной, хочется поболтать, открыться постороннему человеку: « У меня ведь муж, ребёнок, я их очень люблю, никто мне кроме них не нужен… Но все лезут, лезут, вот и приходиться хитрить, изворачиваться».

Вот тут было бы мне письмо и закончить. Но добавлю лишь одно. Я эту историю рассказал одному шибко начитанному приятелю, он просветил, что собирание поклонников в кучку на одно время применялось женщинами ещё в сказках «Тысячи и одной ночи».

Всё о женских хитростях и вынужденных и вольных!

Крепко жму Вашу руку. И до следующего письма.

-8-

Приветствую Вас, Серкидон!

Отвлеклись мы на женские шалости-хитрости не на шутку! Хватит об этом, пора за дело! Пока мы с Вами ни на один вопрос по теме не ответили. Мало того, мы ещё и забыли, какова у нас тема. Напоминаю: брак, и в наше неразборчивое на связи время приходится добавлять – между мужчиной и женщиной. Такой брак сейчас называют – смешанным.

Давайте начнём задавать вопросы институту брака, начнём к нему присматриваться, а он будет присматриваться к нам. К Вам, Серкидон, – особенно пристально.

Зададимся вопросом, какие плюсы есть бытования женатого мужчины? Пойдём от противного. «Противный» в моём понимании – закоренелый холостяк. Существо, которое находится в постоянном поиске. Подобное человеку первобытному, он ищет то пищу, то самку.

«А зато я – свободен!» – крикнет мне холостяк и язык покажет…

Вот наглец!.. Свободен… Его счастье, что он быстро бегает, а то бы… Ух, я бы ему… Извините, Серкидон, что отвлёкся от Вас на этого дурака-холостяка… Срифмовалось-то как хорошо!.. Выбивает меня из колеи дурь человеческая… Надо мне успокоиться… Где моя валерьяночка?.. Ну вот – порядок! А тот, который убежал, ещё запоёт. Словами Онегина, голосом Шаляпина запоёт: «Свою постылую свободу//Я променять не захотел…»

Но убежал и ладно. Что с ним ругаться? Всё равно, что по своим стрелять… Вы – холостяк, я, можно сказать, одинок… Никого у меня кроме Вас, практически нет… В этом месте представьте себе, Серкидон, что Ваш серкидонуписец – разрыдался… Пойду-ка я и ещё раз валерьяночки тяпну… Порядок! Продолжим, отрешась от личного…

Так вот, человек первобытный, мясо не добыв, мог и корешок откопать, и насекомое поймать с последующим употреблением оного в пищу. Человек современный эти полезные навыки растерял, в поисках хлеба насущного покидает он свою клетуху и понуро идёт просить работы у какого-нибудь «саблезубого тигра».

Означенное животное – командир производства, бизнесмен широкого профиля, бывший бандит – к холостяку подозрительно принюхивается: «Почему это он холостяк?.. Зачем ему много платить, если он холостяк?.. Или не брать его, если он холостяк? Может лучше женатика взять? Холостяк, век воли не видать, раздолбай. Сегодня – на работе, завтра – в тюрьме. Или – на Крайнем Севере. Или – в Тайланде под массажисткой. Или – в морге с номерком на ноге. А работать кто будет? Я буду работать? На хрена мне это надо?!»

Вот так, Серкидон, врезали мы холостяку по сопатке, настучали ему по тыкве его бестолковой.

Переходя к мужчине осемьянённому, перво-наперво приведу строки четырежды мужа Евгения Евтушенко:

Учёный сверстник Галилея

Был Галилея не глупее.

Он знал, что вертится Земля,

Но у него была семья.

Человеку женатому некогда бывает голову поднять, дабы осмотреться, что вокруг чего крутится-вертится. Потому что он сам вертится, как белка в колесе. Как шар голубой. А если и приходит отступническая мысль – «Мне бы броситься в ваши леса,// Убежать от судьбы колеса…»24, то домашние эту крамольную мысль, как ворону, криками отгоняют, сохраняя положенное для женатика status quо.

Слушаем Сёрена Кьеркегора: «Немало мужчин стали гениями благодаря девушке, немало мужчин стали героями благодаря девушке, немало мужчин стали поэтами благодаря девушке; но кто в действительности стал гением, героем, поэтом или святым благодаря девушке, ставшей его женой?.. Благодаря ей он становится лишь коммерческим советником…генералом… отцом семейства».

Безусловно и верно! Если мужчина задумал стать гением, героем, поэтом, святым, то жена неизбежно приведёт его к руинам. Если же мужчина не склонен высоко отрываться от биологического способа существования, если согласен оплодотворять одну, максимум две-три женщины, и не дерзает оплодотворять идеями, подобно Галилею25, всё человечество, то ему можно и нужно жениться.

Потому что – и удобно, и по-божески. Рядом женщина, которая и ублажит, и обогреет, и накормит. Приболел – вылечит. Споткнулся – подымет. Напился – опохмелит. А также – придаст товарный вид: отряхнёт, обстирает, отутюжит, заштопает, причешет. Туда, где опасно – не пустит. Женщина вдобавок ко всему ещё и ангел-хранитель.

Продолжая о плюсах альянса между «М» и «Ж», быстро приплюсуем единичку к единичке: 1 + 1 = 3.

Такова неправильная арифметика брачного союза, где боевые единицы – муж и жена, а лишнюю и невидимую единичку даёт преимущество парности.

Неправильную арифметику в браке ещё раз отметим у женщины. Утверждают, что только будучи половинкой она становится целой. Вернее, сказать – цельной. Можно было бы добавить, и быстро округляется, но шутить пока не время.

На Ваше счастье я – иссяк… Тяжело мне выискивать плюсы. Ушли, как в песок, на это дело все силы мои. Вот опоганить нечто – получается легко, просто и без ущерба для здоровья.

Ну, хорошо, допустим, Ваш эпистолярный собеседник, как писал Пастернак, кончился, но ведь жива человеческая мысль, и много кто высказывался на поднятую нами тему. Этим и будем спасаться.

Послушаем «Печальный романс» Михаила Кочеткова:26

Печально проснуться в ночи одному,

Поняв, что не нужен уже никому,

И с этой бедою, худой, как ГамлЕт,

На кухне пустой приготовит омлет.

Печально сидеть, скорлупою хрустя,

Поняв, что вся жизнь превратилась в пустяк.

Что старый козёл, что давно не у дел,

Омлет недосолен, омлет подгорел.

Заметили, Серкидон, что, после написания всякого разного, у меня следует вывод. Вот и печальный бард подвёл итог закоренелому холостячеству:

Одиночество – вещь нехорошая –

От него недалёко до «Кащенко».

Вы спрашивает кто такой Кащенко?27 Вы не знаете?..

Да… Низкий поклон нашим бардам, благодаря которым узнаёт молодёжь об отцах отечественной медицины! Спел Владимир Высоцкий: «Налетел на самосвал,//К Склифосовскому попал…» узнали о профессоре Николае Васильевиче Склифосовском28, именем которого в Москве назвали институт скорой помощи. Эстафету воспитания молодого поколения подхватил Михаил Кочетков. В пояс ему поклонимся, а молодёжи поясним: Кащенко Пётр Петрович – светило медицины, именем которого названа известная больница, где «шизофреники – вяжут веники,//А параноики рисуют нолики…»29

Возвращаясь к переживанию текста, давайте представим себе, что всё кончится хорошо: лирического героя – старого козла – кто- нибудь полюбит. Или – съест. Что так, что этак, сердце его успокоится.

Вам же, Серкидон, желаю радостного биения сердца, жму руку и до следующего письма.

-9-

Приветствую Вас, Серкидон!

Нынче поутру включилось во мне критическое око. Нахлынули мысли о том, что плюсики брачного союза получаются у меня плохо: две палочки, которым надлежит быть крест-накрест, не хотят склеиваться и распадаются на два минуса. Так недолго поставить не плюс, но крест на моих добрых намерениях, а именно, – осветить преимущества брачного союза. А они есть, и несомненные…Но яд с языка норовит сорваться то на свадебный стол, то на брачные одежды молодых. И стол хорош, и одежды хороши. Язык мерзкий.

Предлагаю: бросимся в ножки немецкой классической философии. За Истиной – в Германию! Пусть вместо меня о плюсах брачного союза скажут немецкие философы? Эксперимент любопытен. Говорят, что бестселлером могли бы стать заметки Джульетты о тяготах семейной жизни. Это я к тому, что мужья из философов получаются, как правило, никудышные. Или не получаются вообще. Женятся философы по глупости; потому что церковь призывает жениться; потому что принято так; потому что родителей не хотят огорчать… Потом философы огорчаются сами, не зная, куда эту жену деть, куда самому от неё деться…

Но не многим более счастливы философы, которые живут в одиночестве, наблюдая со стороны шествие семейных пар. Им, необручённым, никто не мешает узнать многое, а «…во многой мудрости много печали; И кто умножает познания, умножает скорбь»30.

«Фаусты» от философии гоняться за мыслью, как за механическим зайцем.

А мысль уже за краем света

Во тьме резвится и парит,

А нежный голос, рядом где-то,

– Пей чай, остынет, – говорит»31.

Так вот, этого нежного голоса, и других нежных голосов, и шелеста листьев, и морского прибоя, и шума дождя, и немудрёную песнь сверчка (уже не пишу про соловья)философы-холостяки не слышат. Они забывают жить.

И ведь знают, что неверно живут. Фихте писал, что философствуя, человек не живёт, а когда живёт, не философствует. Самый нефилософичный, самый отрывистый философ-поэт Ницше воскликнул: «Memento vivere!» – « Помни о жизни!»

Что же это такое – помнить о жизни?! Что такое жить?! Мариэтта Сергеевна Шагинян считала: «Жить – значит чувствовать, наслаждаться жизнью, чувствовать непрестанно новое, которое бы напоминало, что мы живём…»

Но одно дело декларировать нечто, а другое дело – соответствовать декларированному. Мариэтта Сергеевна соответствовала. Поэт Андрей Вознесенский32 назвал её «шаровой молнией советской литературы». А старушке в то время уже было ого-го! Во времена благословенные для писательства, когда ещё и не пахло советской литературой, молодая Мариэтта уже была и спонтанна, и неожиданна, и непредсказуема. Как блоха.

Раз – и она уже в Гейдельберге. Сняла комнату, собирается поступать в старейший германский университет. Раз – и она собирается в путь. Пешком в Веймар! Поклониться праху Гёте! Рюкзак, непромокаемый плащ, карта дорог и – вперёд. А на дворе – четырнадцатый год. Уже гремели пушки Первой мировой. Шагинян была к ним глуха, и это, к сожалению, не аллегория, а порок. Она была инвалидом по слуху с детства. Мариэтта Сергеевна не слышала ни пушек, ни тем более о чём говорят вокруг. Как добралась, что чувствовала на могиле, не скажу…Арестовали гётелюбку вместе с рюкзаком и картами уже на обратном пути… Остальное Вы, малоподвижный молодой человек в футляре, узнаете, прочитав книгу М.С.Шагинян «Путешествие в Веймар».

Так, Серкидон, напомните, мы где? Ах, да в Германии! Мы на сжатом поле немецкой философии. Но попали сюда не спонтанно, а планово. Как два буридановых осла, примериваемся с чего начать. Вы-то молодой …. Вам – лишь бы хрустело. А я со своей охапкой давно определился. Издалека облюбовал.

Фридрих Энгельс! Давайте его и похвалим: какой молодец! Успел-таки жениться незадолго до кончины. А протяни ещё немного, так и умер бы одиноким… Дальше названий работ Энгельса, предлагаю не ходить. Я пробовал их читать в Вашем возрасте – не получилось. Впрочем, если Вам нестерпимо хочется прочесть «Происхождение семьи, частой собственности и государства», не смею Вам мешать…

Поспешу отметить, сам термин «немецкая классическая философия» вошёл в научный обиход после публикации работы Энгельса «Людвиг Феербах и конец немецкой классической философии».

Вот и передадим Феербаху33 наш эстафетный колосок. Или так: феербахнем по институту брака.

Из работы «Сущность христианства»:

«Любовь, особенно половая любовь, творит чудеса. Муж и жена взаимно исправляют и дополняют друг друга и, только соединившись, представляют собой род, то есть совершенного человека».

Далее листаем философский труд, в названье которого вынесено имя материалиста Людвига Феербаха и выясняем: более половины в нём занимают рассуждения о гегелевской диалектике. А значит, не тому мы передали эстафетный колосок.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель:

«Cвязь двух лиц различного пола, называемая браком, это не просто естественный, животный союз и не просто гражданский договор, а прежде всего моральный союз, возникающий на основе взаимной любви и доверия и превращающий супругов в одно лицо».

Где-то это мы с Вами уже слышали. Уж не Ветхий ли завет: «Поэтому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть»34.

Сказать, что библейский смысл, после творческой обработки Гегелем, получил значительное диалектическое приращение, нельзя.

Так! Что мы делаем?! Серкидон, Вы бы мне напоминали иногда – что мы делаем. Если вольно гулять между охапок с мыслями немецких философов, да ещё с каждым дискутировать, то дотемна не управимся. Ограничимся теми, кого довелось нам упомянуть раньше.

Иоганн Готлиб Фихте, из работы «Основоположения естественного права согласно принципам наукоучения»:

«Брачное состояние – подлинный, требуемый природой способ существования взрослого человека того и другого пола. Только в этом союзе раскрываются все его способности. За его пределами многие и как раз самые замечательные стороны человечества остаются нереализованными».

К какому же выводу подводят нас эти «легкомысленные» немцы, столь лихо ухлёстывающие за «вечно юной философией»35? Обозначим вывод: мужчина не сможет стать духовно цельным, если с годами не укрепит в себе иньскую часть своей души. Таун Марез (напомню!) призывал мужчин заменить в себе внутреннюю женщину и начать с ней диалог. Без плодотворного сотрудничества с внешней женщиной (женой!) это невозможно.

Вы, Серкидон, наверное, обрадуетесь: «Чем больше внешних женщин, тем лучше!» Я Вас огорчу: «Нет! Владельцы гаремов – самые одинокие люди на свете». «Кто везде – тот нигде» – это формула Сенеки работает и в данном случае.

Ну что, остался у нас ни разу не женатый Ницше. Из книги «Так говорил Заратустра»:

«Разрастаться не только вширь, но и расти вверх – да поможет вам в этом, братья мои, сад супружества!»

Пришла подмога откуда не ждали! Какой интересный путь к цельности – гуляние по «саду супружества». У Есенина образ сада – мертвящий символ закоренелого холостячества («Был я весь – как запущенный сад…»), а тут гуляния по саду супружества как средство для достижения могущества и цельности.

Причём гулять-то надо в летнюю пору и по кругу. Обратите внимание, Серкидон, что образы, символизирующие семейный интим, как правило, – круглые и тёплые.

Ивану Тургеневу спасением от одиночества виделась тарелка борща, которую несёт ему женщина. Или, лучше скажем, женщина, которая несёт тарелку борща. Причём женщина округлая, полненькая, молчаливая, а не тощая голосистая певичка.

Нонна Слепакова. Её лирика и домашняя, и тёплая. Нонна Менделевна воспела послевоенный абажур:

Ты светил, прогревая вокруг

Прорву времени, бездну пространства,

Наш убогий спасательный круг,

Торжествующий символ мещанства.

Бессемейный Николай Лесков прелести единения видел в вечерних посиделках «с добрыми людьми за их круглым столом и у их тихой, домашней лампы»36. Он писал: «Стакан чаю, самовар и домашняя лампа – это прекрасные вещи, около которых мы группируемся»37.

Вот и я уже сгруппировался в кучку, темень кругом. Где я, Серкидон?!

В темноте да не в обиде жму Вашу руку, и до следующего письма.

-10-

Приветствую Вас, Серкидон!

Хорошо Вам, Вы-то дома уснули, а я-то в поле так и заночевал. Просыпаюсь в каком-то стогу… Ба! Смотрю, а это – Мартин Лютер!.. Наполеон воскликнул бы, снимая треугольную шляпу: «Вот – человек!», Ленин сказал бы: «Матёрый человечище!». А я пока промолчу. Считаю, двумя словами о таких людях говорить неприлично…

«И что мы имеем с вашего Лютера?» – цинично спросите Вы. А вот что: «Без жены так же нельзя жить, как нельзя обходиться без еды и питья. Рождённые и вскормленные женщинами, мы в значительной степени живём их жизнью и не имеем никакой возможности отрешиться от них».

Инициатор Реформации, основоположник лютеранства всколыхнул тему, как любил говаривать некий марксист,38 архиважную. Отвлечёмся от плюсиков брачного союза и поговорим о «ЗНАЧЕНИИ ЖЕНСКОГО ОКРУЖЕНИЯ В ЖИЗНИ МУЖЧИНЫ».

Обозначим тему, как это любил делать Маркс, тезисно:

1. Влияние плотности женского окружения на представителя мужского пола в детском возрасте.

2. Оно же в отрочестве.

3. Оно же в предбрачье мужчины.

Говоря о плотности женской атмосферы, удобно сравнить представителя мужеского пола с фаллосообразным космическим кораблём и отметить следующее: на старте, в счастливом младенчестве притяжение женщины, зависимость от влияния женской атмосферы имеют для младенца максимальные значения. И они благостны.

Но ведь по мере подрастания надо отрываться (хоть и не хочется!) от женской груди, по мере взросления надо уходить (хоть и не пускают) от маминой юбки. Нужно включать первую, а потом и вторую космические скорости. А «между первой и второй – перерывчик небольшой» не только за праздничным столом. По жизни тоже так бывает, примечательно, что бывает именно у тех мужчин, которых воспитывали правильно…

Да что-то не припомню я мальчиков, которых воспитывали правильно. Куда ни глянь – невоспитанные дети невоспитанных родителей. Мы с Вами, Серкидон, тоже не являемся счастливым исключением в этом грустном сообществе… Но будем исправлять то, что сможем и что успеем!

Что же такое однобокое воспитание мальчика? Это когда за дело берутся или одна женщина, или сообщество женщин. Она (они) воспитание будущего мужчины, как правило, проваливают. Ей (им) проще девочку воспитать. Женщина сама была девочкой. Знает, что нужно девочке. Девочке нужно быть похожей на маму. Женщина не была мальчиком. Не знает, что нужно мальчику. А мальчику нужно от мамы отличаться…

Эти мои рассуждения из стога можете считать незрелыми и сырыми. Они для Вас пока, как и ленинские апрельские тезисы. Считайте, что Ваш письмописец в сыром стогу простыл и не выспался.

Однако то, что Мартин Лютер найден нами на поле философии, подтверждает мою давнюю догадку: он, прежде всего, философ. Да вот одна лишь его фраза: «Господь разделил человеческую ладонь на пальцы для того, чтобы туда проваливались монеты».

Осознав свой «косячок», Господь быстро исправился: из ребра «бракованного творения» создал Он творенье совершенное – оно и стало эти монеты ловко подхватывать…

Гуляем дальше… А это что за копна с усами? Вернее так: «Стоит копнища,//А из неё – усищи!» Ну, конечно, наш старый знакомый – Фридрих Ницше. Мы-то думали, что он круги наворачивает по «саду супружества», а он вот где.

Вы спрашиваете, почему он недалече от Лютера? Случайно? Нет, Серкидон! Это, средь шумного бала бывает случайно. А у нас с Вами всё закономерно. Дед и отец Фридриха были лютеранскими пасторами.