Читать книгу Последний Судья - Андрей Арсланович Мансуров - Страница 1

Вернуться домой

Рассказ.

Мы с Коляном были в тот момент с большого бодуна… Ну как большого: по полбутылки на брата выжрали накануне: день работника общественного транспорта, всё-таки. Деньги позаимствовали из гомонка Коляновской Ленки: пока она на дежурстве была. А повод вполне законный: Колян однажды целых два дня работал в автобусном парке, сторожем. Пока его не поймали на выносе двух баклажек с незамерзайкой. Так что полечиться нам тогда хотелось… Ну страсть как! Так. О чём это я?..

А, да. Вот: только не вполне… э… адекватное состояние и сподвигло нас эту дебильную идею и правда – осусще… Ощусэ… Это, как это… Короче: воплотить! Тем более, что все доступные люмениевые провода с отключенной ЛЭП, в-смысле, с деревянных столбов, старые кастрюли, и даже остатки телефонных кабелей мы к тому времени на цветной металл посдавали. И даже металлолом выгребли со всех поселковых сараев…

Словом, мысль о том, что в давно заброшенной и проклятой усадьбе графьёв Полторацких могут иметься ещё никем не растащенные ценности, спрятанные в забитых мусором, или даже замурованных, подвалах, не давала нам покоя аж три недели. Поскольку именно столько прошло времени с тех пор, как туда водили экскурсию из экстремалов. А именно – любителей всяких «зон отчуждения» типа Чернобылей, и просто заброшенных складов, и диггеров, которых через объявления в интернете собрали, и водили туда наши отвязные малолетки: Интерфейс и Глюк. Они, собственно, и сами, не уверен, что верят во всю эту лапшу про призрак графини Ольги, но уж развешивать её на уши доверчивым лохам из города научились: профессионалы. Почти как Байден.

Ну а мы с Коляном тогда чисто случайно оказались рядом – лежали в кустах, ожидая, когда закончится период «бурной страсти» у Коляновской бабы – я уж говорил: Ленка её зовут. И после того, как Колян разбил случайно её любимую вазу, гонялась она за ним по всему посёлку со скалкой. А что? С Ленки станется: запросто могла сделать ему и сотрясение мозга, и перелом пары рёбер! А вот задница и ляжки у моего всегдашнего напарника очень даже крепкие: отделался тогда просто тремя огромными фингалами. Гематомы они называются, когда надо больничный выписать. Или протокол составлять.

Вот и пережидали мы, пока с сожительницы Коляновской сойдёт, спрятавшись в кустах с ежевикой: я-то согласился побыть с Коляном за компанию… Да и на разведку сходить, посмотреть, как там Ленка, не остыла ли, если что. И вот, пока мы лежали, неплохо в-принципе, спрятавшись, Интерфейс и провёл, так сказать, «вводную лекцию» про нашу усадьбу.

Я и не подозревал, что она, в-смысле, усадьба, у нас такая «историческая». Нет, конечно пацанами мы туда бегали, пялились, копались в мусоре… Но уже тогда там смотреть было не на что. ну, или это мы привыкли, и нам было пофиг – не то, что диггерам там всяким, да ещё, как мы поняли, из соседнего района.

Оказывается, построили её аж в тысяча семьсот сорок третьем году, и въехал туда какой-то фаворит Анны Иоановны… Опальный к тому моменту. Что не помешало ему и его потомкам капитально обжить эту вотчину и прилегающие окрестности.

Ну, во времена большевиков, ясное дело, чухнули они все, эти самые потомки, за границу. И больше не показывались – не было о них ни слуху ни духу вплоть до развала Союза. А потом, в лихие девяностые, приехал один старичок-наследничек, потыркался по этим графским развалинам, да плюнул, и уехал. Не захотел даже пытаться отсудить права на «отчий дом». Да и то сказать: выглядела к тому времени усадьба ужасно…

От неё, если говорить конкретно и просто, только стены и остались. Крыша, балки, стропила, и вообще все перекрытия к тому времени давно сгнили. Мебеля и прочие атрибуты роскошной жизни оттуда ещё в двадцатые-тридцатые годы повытащили шустрые кулаки, а потом и колхознички. А уж про то, что даже все печки изразцовые разобрали на кирпичи, можно и не говорить… Так что от здания и всяких там служб-сарайчиков и пристроек остался к началу двадцать первого века только скелет из двухэтажных стен, к тому же местами порушившийся. И это ещё при том, что Великая Отечественная сюда не доходила. И там, в усадьбе, не делали склад, как в нашей церкви в тридцатые.

Ну, мы с Коляном про славную предысторию нашего местного «исторического достояния» и «приманки для сталкеров» слыхали кое-что и до этого, но чтобы так подробно, со всеми датами, и фамилиями архитекторов и прочих строителей, реставраторов  и до-строителей… Плюс родословная: кто кого и когда родил. Да и ладно: не суть.

А суть в том, что какие бы отвязные все эти экстремалы и сталкеры не были, то, что они-то ничего потенциально ценного и большого из подвалов вытаскивать не будут, мы дотумкали. Ну правильно: они не за тем сюда приезжают!

А за – «впечатлениями», мать их… Ну и поснимать друг друга для Енстаграма.

Ну а нам-то не до впечатлений: нам бы найти чего-то такого, чтоб можно было продать или перепродать, да и набрать денежки на опохмелку, и закусочку к ней. А то баба Клава, как мы все в посёлке её называем, хотя она какая-то там Камиллахон, в кредит нам уже года полтора, если не два, не отпускает. А самогонный аппарат-то у Коляна взорвался к …ерам собачьим ещё при Медведеве.

Ну вот и надумали мы сходить туда, в усадьбу. Проведать, так сказать, местный арт-объект, как его обозвал тогда, во время вводной лекции для трёх сосредоточенно-серьёзного вида качков-очкариков и двух отвязных девиц в драных джинсах, Интерфейс.

Сама экскурсия, как мы тогда специально посмотрели, заняла не больше часа: ну правильно, чего уж там рассматривать? Разве что кучи щебня, разбитых и рассыпавшихся в рыжую труху кирпичей, да проросшие сквозь эти кучи сорняки – вот они к августу месяцу непременно поднимаются выше моего роста. Мрачные такие на вид… А уж репьёв на них!..

Но как мы поняли, Интерфейс и Глюк заморочились заранее: расчистили кое-какие проходы, ведущие в основные подвалы под центральным зданием. Свежевыкинутых обломков и осколков мы тогда обнаружили огромную кучу в остатках одного из сарайчиков: кубометров пять! Если не десять. Не на один день, стало быть, работы. А мы и не заметили, как ребята готовят себе источник для подработки!

Впрочем, то, что не заметили, как они пахали – как раз не удивительно.

Мы же в сторону усадьбы и не ходили почти никогда. Это всё Ленкины происки: загнала тогда Коляна далеко от дома… Ну а меня-то он позвал через свой мобильник: мы с ним наши старые и надёжные Нокии до сих пор, как зеницу ока. Потому что пусть и без вывертов, и с подсевшими аккумуляторами – но работают уж лет по пятнадцать! Если не по двадцать.

Ну вот, тогда, пока лежали, можно сказать, и надумали.

Раз, тем более, ребята заморочились, да всё расчистили – можно лезть.

Вот Колян и хотел лезть – буквально сразу после того, как молодёжь, пресытившись руинами, убралась. Да я отговорил. А мысль, которая тогда мной руководила, была проста: если уж мы полезем в подвалы, нужно и соответствующим образом подготовиться! Взять пару баклашек с водой, еды какой-нибудь, ну и того, что нужно ею закусывать! И про фонари не забыть! А, да: на всякий случай и кувалду захватить! Вдруг там обнаружим какой-нибудь замурованный секретный проход или помещение?! А в нём-то уж точно, чего-нибудь для нас и найдётся! Хотя…

Хотя у молодых-то наших глаза, конечно, поострее. Если б чего там было размуровать – они бы размуровали, и влезли, не сомневайтесь!

Ну, тут нам, можно сказать, подфартило: в магазин бабы Клавы как раз привезли свежую партию китайских одноразовых фонариков. Даже моя Наташка купила пару штук – про запас. А поскольку я кое-чего в электрике соображаю, я наш старый, давно севший, но с целым светодиодом, переоборудовал: сделал тубус из картона, обмотал скотчем, засунул внутрь три обычные батарейки, а не эти, крохотные, таблетки-аккумуляторы. Подсоединил тонкие медные провода, оставшиеся от телефонных кабелей. Заработало! Фонарь я примотал скотчем к картонному тубусу: неказисто, но – действенно! И светить такой модернизированный источник света должен не меньше пары суток! Ёмкость всё-таки в десятки раз выше!

Колян, конечно, сказал мне, что я – голова, и это было приятно слышать. Пусть света такой фонарь давал и не так много, как большой покупной – но нам много и не надо! Потому что того, что можно продать, уж мы-то – не пропустим!

Вот как-то с утречка, когда уж очень хотелось поскорее чего-нибудь уронить на «старые дрожжи», мы и полезли. Колян тащил кувалду, которая чудом сохранилась в их с Ленкой кладовке, мощную такую, килограмм на пять, а я – рюкзак с нашим нехитрым барахлишком. Баклажки с водой там имелись, как и бутерброды с варёной колбасой, а вот того, главного – нет. Собственно, если б оно было – на …рена бы мы куда-то полезли!..

Через репьи и сорняки пролезли легко: спасибо Интерфейсу и Глюку. Да, они их повырубили, хотя бы частично, уж больно видать, надеялись на наплыв желающих. Ага, два раза. Думаю, эта давешняя экскурсия оказалась и последней – не иначе те, пятеро, пооставляли в энтом Енстаграме не слишком приятных комментов… Да и видео выложили – из которого ясно, что смотреть-то – не на что!

Ну а нам – плевать на «достопримечательности», тайны, и архитектурные изыски. Нам бы – цветного металла! Ну, или хотя бы – металлолома. Или хоть подсвешник какой заплесневелый. Вот и полезли в неправильной формы дыру, ту, где раньше дверь-то в подвалы была. Сейчас сгнившая, и отброшенная ребятами на одну из куч щебня.

Влезли. Коридорчик. Тёмный, унылый, низкий. И под ногами – мусор да щебень. Видать, веником ребята поленились поработать. С другой стороны – правильно: а то кто же поверит, что подземелья – «заброшенные»?

Включил я свой электронный шедевр, а Колян, оказывается, на всякий случай позаимствовал у Ленки и новоприобретённый китайский, но я сказал пока выключить его – мало ли! Вдруг моё хозяйство в самый неподходящий момент откажет? Такое случается. Особенно в фильмах ужасов. Это Колян мне задвинул: прёмся, говорит, словно толпа придурошных подростков из американского фильма, прямо в лапы призраков! Ну, я за напарничком отродясь сантиментов или боязни замкнутых пространств не замечал, поэтому просто предложил ему заткнуться, да постоять в середине коридорчика. Чтоб дать глазам, стало быть, привыкнуть к полумраку.

Ну, постояли мы с минуту. Я прикалывался, Колян огрызался. Дескать, просто «случайно» вспомнил парочку таких фильмов. Сами на ум пришли. Из-за руин.

Через минуту и правда: стали лучше видеть. И пошли. А идти-то куда – особо выбирать не приходилось. Коридорчик сразу выходил в один большой длинный коридор, идущий под всем зданием. И было в этом втором коридоре метров двадцать в длину. И вот отсюда как раз ребята мусор и обломки массивной кладки повытаскивали: на полу было пусто и чисто. Ну, относительно, конечно. Потому что следы в пыли от кроссовок партии сталкеров виднелись отчётливо. Вот по ним мы и потопали. Благо, здесь можно было стоять почти в полный рост. Вот только до стен старались не дотрагиваться: их, если можно так сказать, «украшали», огромные и омерзительные на вид чёрные и серые пятна: плесень! Она и пахла, культурно говоря. А если нормально – воняла! От души.

В подвал, как оказалось, выходили проёмы. Ведшие когда-то в клетушки-комнатушки под зданием. Сейчас, ясное дело, пустые и захламлённые: мы осматривали придирчиво и внимательно каждую. Но ничего путного, кроме всё тех же обломков и щебня, ну, и кое-где сгнивших досок, (видать, от полов) не обнаружили. Ну правильно: до нас тут шарило минимум четыре поколения любопытствующих, ищущих, чем бы поживиться! Сволочи. Ничего не оставили. Разве что запах той же плесени и гнилых досок…

До конца коридора мы добрались быстро – всего за полчаса.

Разочаровались, ясен пень. Такую сложную экспедицию организовали, и всё – зря! Колян матерился вслух, я вздыхал – к тому времени всё равно все руки испачкал в рыжей пыли от кирпичей, и липкой плесени, которой они были покрыты, и одежду тоже… А Наташка моя стирать то, что я извазюкал – страсть как не любит.

Поэтому решил я «поумничать». Говорю:

– Колян. Мы, вроде, всё осмотрели. Но! Если вспомнишь, боковое крыло, то, что в самом начале, пока не обрушилось напрочь, было, вроде, старейшим – с него и начинали, по версии Интерфейса, строительство. А тут под него ничего не ведёт! Ни единого хода! Как думаешь – это логично?

– Нет, понятное дело! Но мы же всё осмотрели. Нет тут никаких ходов под это старинное крыло!

– Вот! На это я тебе тонко и намекаю! Заморочка тут, стало быть, имеется!

– Ты о чём?

– А вот пошли-ка снова в начало! Да посмотрим поподробней, откуда бы мог идти такой ход – под первое крыло!

Ну, до этого момента всё у нас, вроде, шло нормально. Нашли мы крайнюю правую комнату, и даже обыскали весь её дальний торец – ну ни единого следа от заложенных проёмов, или секретных подземных ходов! Комнатка как комнатка – поскольку была первой справа, её ребята расчистили уж получше, чем остальные – те, что в дальнем конце центрального коридора… Колян говорит:

– Назови меня кургузой лошадью, если я вижу, где тут вход в «секретные» подвалы под старейшим крылом!

– Я тоже не вижу! – накатило тут на меня, как будто я – умнее всех! – А посмотри, – говорю, – на торцевую стенку. Видишь, какая она ровная и отлично оштукатуренная?! А какой смысл в подвалах – что-то – штукатурить?! Ведь почти все остальные стены подвала, кроме двух – или кирпичные, или уж – из простых каменных блоков! Фундамент же!

Колян чешет репу. Потом словно осенило и его:

– Ну ты, Череп, и голова! А здорово это ты додумался! Значит, замурованные лазы тут точно – есть! Их-то строители, ну, или те, кто здесь что-то прятал, и хотели спрятать! Замуровав, и заштукатурив всю стену! Чтоб проёмы себя силуэтами не выдавали! И как ты точно подметил – таких заштукатуренных стены, стало быть, с лазами – три!

– Ну вот! Вижу, уловил ты мою мысль. Так что? Раз уж мы один …рен испачкались, аки свиньи, попробуем для начала эту – поколупать?

– Попробовать-то мы конечно, попробуем… Только – где колупать-то?!

– А вот здесь и начинай! – тычу пальцем прямо по центру стены, – Логично предположить, что если где и был вход, так – по центру!

– Ага. Погоди-ка… – поплевал мой Колян на ладони, да как даст кувалдой прямо по центру стены, куда я ткнул!

Отвалился сразу приличный шмат штукатурки, площадью с полстола. Колян еле успел отскочить. А уж пылюки поднялось – еле свет от моего фонарика сквозь неё пробивался!

– Тьфу ты! – Колян начал не на шутку отплёвываться, и материться, и поспешил отбежать ещё подальше, – Ты должен мне доплачивать! За вредность! И пыльность!

– А погоди маленько. – достаю я тут из моего рюкзачка первую полуторалитровую баклажку с водой. Набираю водички полный рот, и – ф-фу-у-у-у!

Мне не привыкать делать мелкую водяную пыль: Наташка, после того, как сломался распылитель на утюге, просит меня об этом постоянно.

После пяти «ф-ф-у-у» пыль более-менее осела. Подошли мы поближе, стали рассматривать обнажившуюся кладку.

Ну и ничего. Такие же камни, как и почти везде здесь. Крупные, серые, скреплённые известью. От времени почерневшей, и скользкой и противной на вид и на ощупь. Чешу репу теперь уж я. Говорю:

– Подержи-ка наш фонарь теперь ты. Только провода не оборви!

Беру кувалду из рук Коляна, ему передаю мою самоделку. Та пару раз мигнула, но коляновские лапы, про которые даже Ленка говорит, что они не тем концом вставлены, выдержала.

– Свети, – говорю, – сюда! И встань подальше: зашибу!

А сам примериваюсь к месту, теперь уже в углу, на высоте где-то метра над полом. Но вначале фукнул я и туда – водой. Всё пыли поменьше будет.

Ударил я – куда там Коляну! Но заплесневевшей штукатурки вывалилось примерно так же. Ну и – камень он камень и есть. Никаких «проходов».

После того, как вволю наругались и наотплёвывались, пошёл я и в другой угол.

А вот здесь нам реально повезло!!!

Потому что под штукатуркой оказался не камень. А как раз – кирпичи! И видно было, что закрывают они действительно что-то вроде замурованного прохода! Колян от радости даже материться прекратил! Словно онемел от счастья! Я тоже порадовался:

– Чтоб мне лопнуть, если мы не на правильном пути! – говорю, – Теперь осталось только проход оконтурить, да пробиться сквозь него!

– Ага, – говорит Колян, – Ну, как первооткрыватель, ты, что ли, и начинай!

Я про него тогда много чего подумал. Но возражать смысла не увидел: у самого руки чесались! Вот и принялся действительно – «оконтуривать».

Когда после пяти минут махания и смачных ударов, от которых, казалось, всё здание над нашими головами сотрясалось, весь десятисантиметровый слой штукатурки, надо признать, отсыревшей и сравнительно мягкой, отвалился, я тоже отошёл – продышаться. А проход обрисовался вполне конкретно. Полтора – в высоту, и полметра – в ширину.

Пришлось снова побрызгать и пофукать везде водой – первая баклажка почти на этом и закончилась. Но теперь всё было видно отлично! Проём, будь он неладен!

– Знаешь что, Череп… – смотрю, напарничек-то мой мнётся, как девица на смотринах, – Чегой-то мне расхотелось туда лезть!

Ну, я на него посмотрел. Уже не прикалываясь.

Колян ёжится под моем взором, но не сдаётся:

– Негоже это: тревожить покой того, кто здесь умер!

– Колян! Господь с тобой! А кто здесь – здесь! – умер?!

– Ну… Графиня Ольга. Это же её призрак тут, вроде…

– Ха-ха-ха! – я не удержался, – Колян! Окстись! Даже Интерфейс сказал, что графиня Ольга мирно умерла в своей постели, на восемьдесят втором году жизни, окружённая тремя дочерьми и десятком внуков! Стало быть – нефига ей делать здесь, в подвале!

– Да, я помню. – мнётся ещё мой Колян, – Но кто-то же из наших видел её призрак!

– Ну, не знаю. В эти легенды, конечно, кое-кто может и верить… Типа старой тёти Маши, или деда Василия… Но даже Интерфейс и Глюк, как мне кажется, не верят! Уж больно они упирали на то, что призраки ходят только по ночам. И – только там, в верхних этажах. Видать, боялись, что экскурсанты-то эти… Потребуют у них предъявить призрака! Раз уж обозначили в рекламе! А призрак, если вспомнишь, в последний раз видала баба Зинаида, да причём – ещё при Брежневе!

– Да помню я… Как и то, что самогонный-то аппарат мне как раз от неё и достался. Уж не брезговала, видать, пользоваться – и на продажу, и так…

Но всё равно: хочешь обследовать – маши кувалдой сам!

Ах, вот он к чему всю эту бодягу разводил. Если б до этого я такого факта не просёк, сейчас бы точно догадался, что мой напарничек – просто сачок!

Ну а я помахать, даже тяжеленной кувалдой – не против. Но – только если недолго. И немного.

Начал поэтому грамотно: с верхнего слоя. Уж я-то знаю: если где и есть слабина в цементе, или извёстке, так это – в верхних рядах. Там, где давление от вышележащих кирпичей или блоков – послабее. И связующее не столь крепко сцепилось.

То ли расчет оказался верным, то ли кирпичи со временем и правда – сгнили, но пробил сквозную дыру в проёме я за пару минут, и с пары десятков ударов.

– Колян! Посвети-ка туда!

Ну и – ничего. Ещё один коридор. Грязный, пыльный, на этот раз, правда, сплошь заваленный обломками камней, кирпичей, и мебелью. Ну как мебелью: её жалкими, сгнившими и изломанными, остатками! Вон та штука, похоже, была шкафом. А вот эта – комодом. Видна была даже рама от кровати: с резными ножками, и остатками дрынов-колонн. Для балдахина, что ли?

– Ладно, боязливый ты мой, – говорю, видя, что Коляна реально от этой картины заколбасило, и даже лучик нашего фонаря дрожит, как лист на ветру, – Отойди обратно!

Ну, помахал я кувалдой ещё с десяток минут. Проём до пола, конечно, не расчистил, но дыру, чтоб пролезть, сделал. Да и то сказать: в толщину пробка оказалась в два кирпича: такую преграду так просто не развалишь!

– Ну что? Полезем? Или будем мандражировать?

Колян торопливо кивает:

– Думаю, лезть придётся.

Всё понятно. И любопытно, и страшно ему, и стыдно. Стыдно, что думает, что я посчитаю его трусом. А этого он боится ещё больше. А чего тут бояться: сам же мне только что всё и сказал! Что «призрак» там, понимаешь, может водиться!..

– Не парься, Колян. Сейчас – почти полдень. И никого там нет. Все призраки выходят по ночам! Хе-хе.

– По ночам-то, конечно, по ночам… А ты помнишь, что случилось с экспедицией Говарда Картера?

– Ну, поскольку я не знаю, кто это, то помнить ну никак не могу!

– Это тот мужик, что раскупорил гробницу Тутанхамона. Ну, фараона Египетского. Которого мумию в музее Парижа выставили потом. И кучу его золотых украшений. Погребальных.

– Ну и что?

– А то, что поперемёрли почти все, кто эту самую гробницу вскрывал, и сокровища чёртовы оттуда доставал! Проклятье, как говорят, жрецов! Наложенное на гробницу!

– Ха-ха-ха! – смеюсь уже вполне весело. Потому что мне и правда смешно, – Колян! Ну ты даёшь! У нас тут фараонов отродясь не водилось! Как и жрецов. Как и золотых сокровищ. Ну, а что у нас там, за проёмом, ты и сам видал! Одно гнильё! На такое даже смысла нет проклятье накладывать! Потому что такое – и на …уй никому не нужно! Согласен?

– Ну… Пожалуй.

Вижу, что не убедил его. Но отступать поздно. Тем более, что дыру нашу мы заложить обратно, и заштукатурить ну никак не сможем, и Интерфейс с Глюком если припрутся, сразу её найдут! И уж они-то рефлектировать не будут!

– Короче: пока нам никто не мешает, и молодёжь наша борзая сюда ещё не влезла, предлагаю снять пенки – самим! Вперёд!

Беру из дрожащих Коляновских рук фонарик, и лезу, согнувшись в три погибели, в дыру. Рюкзак, правда, зацепился, и Коляну пришлось его отцеплять и проталкивать. Но вот мы и внутри!

Ну, что сказать.

Ничуть впечатление не лучше, чем при осмотре через дырку.

Одно слово: рухлядь! И много её…

Однако кое-что меня насторожило. Рухлядь навалена всё сплошь возле дыры, которую мы – ну, вернее, я! – проделал, а дальше как будто всё куда приличней выглядит. Нету ни завалов, ни мусора на полу!

– Колян! Давай-ка мы пролезем мимо всех этих остатков былой роскоши, да двинем вон туда! – показываю лучом, – Там, похоже, расчищено!

Перелезли с трудом. С помощью мата. Кое-что, конечно, пришлось отодвигать, да отбрасывать – а то просто не пролезли бы. Пылюки, конечно, поднялось. Но фукать на неё я уже не стал: смысл, когда её буквально – облака?.. Проще пройти за преграду.

Но вот и последняя дрына осталась позади: ровный пол. Похож на бетонный. Оглядываюсь. Уж слишком всё это было похоже на баррикаду, которую кто-то специально навалил возле проёма: чтоб, стало быть, те, кто даже найдут этот закуток, сюда не сунулись, посчитав бессмысленным. Но со временем мебель-таки подгнила, и пятиметровое в толщину сооружение просело. Да и трухлявые тряпки, которыми всё было завешено, попадали вниз. Сделав проход – видимым. И возможным.

– Посмотри, – говорю, – напарничек. А ведь тут – реально расчищено. Словно кто-то специально сгрёб всю эту рухлядь – к проёму. Забаррикадировавшись.

– Ну, Череп, это уж чушь! – Колян усмехается, хоть и криво, – Для этого этот кто-то должен тут жить! Или хотя бы навещать. И входить-выходить каким-то другим путём!

А поскольку мне эта немудрёная мысль пришла ещё раньше, свечу в самый дальний конец коридора, который тут куда даже шире, чем тот, что под зданием: метров трёх. И то, что я там вижу, оптимизма не внушает.

– Смотри. Коридор сильно наклонный, ведёт вглубь земли. И кончается через метров тридцать. И дальше идёт только наклонный тоннель. Узкий. Изогнутый. И ширины в нём не больше полуметра!

Колян, который и так трясётся, словно замёрз, бормочет:

– Череп! Ну его на фиг! Ничем мы здесь не «поживимся»! Тут одна трухлявая древесина! Да и з-замёрз я уже! Сыро тут. Может – ну его к чертям собачьим, и – свалим к такой-то матери?!

– Ну уж нет! – меня реально заело, – Мы осмотрим тут всё, что сможем! А ты, если боишься, включай свой китайский – да вон он, проём!

– Да нет, я, собственно, не против… – Колян смущён, и боится отступиться. Да и стыдно ему, что откосил от махания кувалдой, – Ведь если мы чего всё-таки найдём – продадим-то – напополам?!

– Ну ясен пень. Поделим поровну. Осталось найти!

Баррикаду можно было особенно и не рассматривать: сделаны мебеля были, конечно, не из ДСП, но это не помешало им за эти годы превратиться в полусгнившие трухлявые дрыны и шелушащиеся шпоном косые-кривые поверхности. Без вариантов.

Когда отошли от баррикады, подивились: пыли здесь точно куда меньше!

А в боках длинного широкого коридора нет ни единой двери.

Тем не менее, мы двинулись вниз, придирчиво рассматривая как раз – стены: вдруг ещё чего замуровано? Но ничего так и не обнаружили.

Дошли до того места, где тоннель перешёл в коридорчик. Коридорчик, как теперь видно, идёт тоже вниз, но где-то через десяток шагов его пол становится, вроде, горизонтальным. А потом плавно так изгибается – за поворотом уже не видно, что там, дальше.

Колян вдруг говорит, и слышу я неподдельное удивление в его голосе:

– Череп! Посвети-ка сюда! – и показывает на пол.

Свечу.

Срань Господня!!!

И как это я сам этого не заметил!!!

На полу чётко отпечатались следы. Но – не мужские или женские. А – ребёнка!

Крохотные такие отпечатки. Размером не больше, чем у пятилетнего. И много их: покрывают всю поверхность коридорчика у прохода. И ведут – и туда, и сюда!

Чешу репу.

Колян же не молчит:

– Смотри, Череп! Какой-то пацан тут постоянно ходит! Не иначе – дух малышки Леонида! Ну, помнишь? Того, который умер от холеры в пятилетнем возрасте?!

– Чушь! Дух-то точно – следов не оставил бы! Бесплотный же! Но… Погоди-ка. Если тут и правда кто-то постоянно ходит, значит, есть для него в этом смысл! Или он живёт тут… Или уж – прячет что-то ценное! Вот только – что. А что? Место отличное! Спрячешь под теми, – киваю в сторону баррикады, – дровами что-то – …рен найдёшь! И вот эта мысль меня очень даже…

Греет!

– А меня напрягает другая мысль. Раз следы ведут и туда и сюда, значит там, – Колян машет рукой в конец коридорчика, – должен быть выход!

– Хм… А логично, как говорит наш ветеринар. Ты молодец. Вот и пойдём-ка мы туда. Попробуем найти этот самый выход! Может, так будет и проще выбираться наружу!

Раз это делают даже дети.

Поход много времени не занял. Буквально через три минуты по изогнутому, но не сильно, как оказалось, коридору, притопали мы к вертикальному лазу: только-только пройти! И лаз был даже облицован – чем-то вроде пластмассы. Этакая гофрированная серая труба, с метр в диаметре… Ну, и по дну идут ступеньки. Тоже пластиковые. А упирается торец трубы во что-то вроде люка.

Говорить особенно нечего, вот и лезу первым, и через десять метров подъёма откидываю этот самый люк.

Ну вот вам и здрасьте!

Если это – овраг за домом деда Щукаря, как мы называем деда Павла Петровича Шелестова за глаза, поскольку он вредный, то я – марсианин. А похоже на то!

Потому что солнце тут ярко-голубое, аж глаза щиплет, а небо – фиолетово-синее. И не заметить такого странного факта может только крот. Тем не менее, выбираюсь из колодца, и говорю:

– Колян. Вылезай-ка на солнышко. Полюбуйся окрестностями!

Ну, Колян удивление выражает традиционно: с помощью великого могучего, посконно-исконного. Мата, проще говоря. Трёхэтажного. Ну а я предпочитаю снова больше помалкивать, просто осматривая эти самые окрестности.

Очень всё похоже на военную базу. Расположенную в пустынной холмистой степи, где и трава-то выгорела до состояния бесцветности – а, похоже, была когда-то синей. База, к нашему счастью, явно заброшена. И давно. Нет, правда: база примерно в таком же состоянии, как наши руины, оставшиеся там, позади. Полусгнившие здоровущие ангары с провалившимися крышами и завалившимися стенами, ржавые баки какие-то, или, может, это бочки. Были. Ящики – в примерно такие у нас укладывают снаряды: знаю, сталкивался, пока служил… А ещё поблизости огромный бетонный водоём. Бывший – сейчас, понятное дело, пустой, и песка в него намело – почти по бортики. Значит, точно – военная база, плюс склады боеприпасов: иначе зачем им пожарный водоём?

На когда-то бетонной же взлётной полосе громоздятся полурассыпавшиеся конструкции, очень похожие на вертушки. И кукурузники. Да и вообще – обломков повсюду валяется – море. А, нет: не только обломков. Позади нашего люка, который оказался в чём-то вроде выходного сарайчика, торчит на солнце один танк. Нет, не такой, как у наших, но очень похож: тут и гусеницы, и могучий корпус, и даже башня. С пушкой.

Тут обнаруживаю я, что дверца-люк встроенный замок под вполне обычный ключ имеет, зато не имеет рукоятки для открывания снаружи. И этот факт сразу настораживает: захлопнется на защёлку – не попадём ведь обратно!!!

Пришлось распахнуть её настежь, да подпереть неначатой баклажкой с водой. А потом – и булыжником, что нашёлся поблизости. Говорю:

– Колян. Кто бы здесь не жил, сейчас вымер. И похоже, мы в другом Мире. А прошли мы сюда, как учёные это называют, через Врата. Ну, как в фильме «Звёздные врата».

– Спорить не буду. Потому что не слепой. – Колян щурится, похоже, яркое синее солнце слепит его, – И чего…Мы… Теперь делать-то будем?!

Колян и задыхается – а верно: воздух тут куда разреженней нашего! – и трясётся, как в лихоманке. Но, похоже, боится теперь вовсе не так сильно, как в начале. Привык?

– Чего-чего… А того самого, чего собирались с самого начала!

– То есть?..

– То есть – хапнем, чего потенциально продаваемого найдём, да – свалим к такой-то матери! А там, дома, постараемся пробитый проход хоть как-то замуровать! И замаскировать. Вдруг повезёт – ещё сюда наведаться?!

– Мысль понятна. – смотрю, схлынуло окончательно с моего Коляна, и при мысли о том, что обнаружили мы, возможно, ещё один, теперь уж – капитальный, источник выгоды, у него, как и у меня, чешутся руки, и слюна скапливается. От предвкушения!

Потому что логическая цепочка очень даже короткая: найдём, что продать – продадим! И купим того, что полагается закусывать нашими бутербродами!

Осталось только найти.

– Согласен! – Колян залезает на покатую, начинающуюся прямо от земли крышу нашего сарайчика, уж больно похожего на самый обычный дачный туалет, и осматривается: зрение у него получше моего, подсевшего от работы с бумажками, – Сейчас осмотрюсь!

– Ну и что там? – спрашиваю спустя минуту, а то напарничек, приложивший ладонь козырьком ко лбу, молчит что-то уж слишком долго.

– Похоже, мы и правда, на заброшенной военной базе. Заброшенной в натуре давно: вижу примерно в километре сгнившую ограду, из ржавой колючки, и будку охраны у чего-то вроде ворот. А вообще, похоже, здесь случилась-таки ядерная война. Ни единой живой души в радиусе десяти кэмэ нету. Наверное, все умерли.

– Ну, все, не все – не забывай. Кто-то это место посещает. Следы были вполне свежие – не больше нескольких дней. Ну, может, недель.

– Ага. Только получается, что вряд ли приходили – дети. Может, это те, кто здесь жил, и сидит, отсиживаясь в каких-нибудь бункерах, так выглядит. Ростом – с ребёнка.

– Похоже, ты прав, – не торопясь залезаю к Коляну наверх, и тоже оглядываюсь. Ну и зрение у него: я никакой изгороди из колючки не вижу, а столбики и будка – вот они! – Но если так, так нам тут тоже засиживаться особенно долго не нужно. Вдруг здесь ещё сохраняется радиация? Или ещё какая хрень, типа бактерий-вирусов?

– Может быть. Тогда… Надо решить. С чего начнём?

– А чего тут решать – с того, что попроще. И – в непосредственной близи. С танка.

– Отличная идея. Ну что, пошли?

Идти до танка – метров пятьдесят. Трава тут, как уже говорил, жёсткая, но к счастью, сквозь бетон и асфальт ещё не везде пробилась. Вот и идём по островкам твёрдой поверхности, стараясь на травку не наступать: выглядит потому что колючей.

Ну что сказать про танк: массивный, монументальный. Вот только гусеницы подвели: обвалились напрочь с катков. И это хорошо. Потому что наступая на катки и их оси, мы легко залезаем наверх, на десятиметровый в длину корпус, и затем – на башню.

Люк открыт, внизу темно. Направляю туда свой импровизированный фонарик: оказывается, я так удивился увиденному, что напрочь забыл, что его надо выключить!

Горло у меня перехватывает, и я застываю, словно свинячий студень. Колян, похоже, впечатлился с моего изменившегося лица, потому что спрашивает:

– Что там?

Много не мудрю, а отвечаю конкретно:

– Скелеты. Три штуки. Похожи на детские.

– Ну-ка, пусти!

Теперь Колян, чуть не силой выхватив у меня фонарь, нависает над люком. Слышу, как надрывно он дышит: а есть от чего! Три скелета, распростёртые на днище машины, явно умерли в страшных мучениях: они словно изломаны, и застыли в позах страдальцев! Словно смерть застала их в момент судорог!

– Чёрт! Вот бедняги… И танк , вроде, цел… Значит точно – или бациллы, или уж отравляющие газы! Череп! Мы же не полезем внутрь – к чему тревожить упокоившихся… – он, наверное, хотел добавить «с миром», но тут явно было не до «мира».

Говорю:

– Мы их тревожить и не собираемся. Нам нужны приборы. Или механизмы. Или хотя бы снаряды – если гильзы медные. Не забывай: медь! Она сейчас в цене!

Это сразу вводит напарничка в привычное русло:

– Ага. Хорошо бы. Но как мы…

– А ты просто не наступай на скелеты: места там внутри – навалом!

И действительно: внутри просторно. Когда спустились по стальному трапу-лесенке, легко удалось избежать соприкосновения с телами. Вернее, с тем, что от них осталось: плоть вся сгнила, и остались только кости, обтянутые униформой. Похоже, чёрного когда-то цвета. Ну, или это из-за голубого солнца она таковой кажется.

Колян направился в корму, за перегородку-переборку – внутри танк кажется большим – а я – в нос.

В укладке под ногами, явно за передней толстенной бронеплитой – действительно снаряды. А вот и механизм заряжания, если я что-то в этом понимаю. И гильзы действительно – медные. Уж её-то, родимую, ни с чем не спутаешь!

– Колян! Что там у тебя? – в замкнутом гулком пространстве мой голос звучит весьма зловеще, аж сам подивился. Но Колян не испугался:

– Движок мощный. Похож на самый обычный дизель. Вэобразный. Восьмицилиндровый. Такие у нас на Камазах стоят. На вид в нём лошадей тысячи полторы.

– Отлично. А у меня кое-что поинтересней. Если вытащим наружу все эти снаряды, гильзы на свету поснимаем запросто. Они точно – медные! А, погоди-ка! – обнаруживаю вообще великолепную вещь, – Я нашёл контейнер со стрелянными гильзами! Их тут… Три, четыре… Десять! И в каждой – килограмма четыре! – я озаботился приподнять одну из них. Точно! По самым пессимистичным раскладкам нам этой меди теперь хватит… пузырей на пять!!! Ур-ра!

Колян торопится подойти. Смотрит. На лице расплывается довольная улыбка:

– Ну надо же! Раскудрить твою через коромысло! Погодь-ка, Череп. – тут его оптимизм словно рукой сняло, – Ведь это – гильзы! Стратегический, так сказать, материал! Его-то со столбов – не скрутишь! А ну как нас за него – привлекут?!

Чешу репу. Такая мысль мне ещё не приходила. С другой стороны…

– Нам же не обязательно сдавать их – вот в таком виде. У меня дома есть ножовка. Отпилим вот так, – показываю пальцем, а потом пропилим вот так! Распрямим в лист. И получится не гильза, а – просто кусок листовой меди! А их сдавать не запрещается! А с торцами… Потом придумаем, что делать!

– Ну так это же надо – пилить!

– Ну и что? Медь – мягкая. Ножовка – стальная. Предлагаю: возьмём каждый – по две, да спрячем пока у тебя в сарайчике! А уж распилим – завтра с утречка!

– Э-э, Череп! Так это получится, что сегодня мы – никак не успеем?!

– С гильзами – да. А давай пока пошарим здесь ещё. Вдруг чего найдём…

Быстрореализуемого!

Следуя этой немудрёной мысли, обшарили мы всё внутреннее пространство танка. Приборы, механизмы, трубопроводы, прочее оборудование, и вообще – вся внутренняя начинка, и стиль, если его  так можно назвать, проектирования, напомнили мне самые первые наши танки. Ну, типа КВ. Или – ИС. Примитивные, без всяких там приборов лазерного наведения, радаров, тепловизоров, защитных систем типа «Арена», или активной защиты в виде ящичков с зарядами взрывчатки снаружи. То есть – технологический уровень где-то соответствует пятидесятым годам прошлого века.