Високосный век. Социальная эпистемология мирового кризиса

Оглавление

Андрей Ашкеров. Високосный век. Социальная эпистемология мирового кризиса

Введение. Апокалиптические состояния как проблема философии истории

Глава I. Апокалиптическое равновесие

Онтологическая бойня

Превращение мира в Запад?

Постчеловек: натура n+1

Глава II. Цифровая модификация психики

Знание в тени произвольного знака

Апокалипсис третьего вида

Сёстры древнего эпоса

Цифровизация как воскрешение Медузы Горгоны

Глава III. Перераспределённая субъектность

Война в системе социального действия

Неустановленное происхождение субъекта

Изображая субъекта – становишься субъектом

Искушение товарным фетишизмом

Вместо заключения. Солнце в режиме тонкой настройки

Литература

Отрывок из книги

Автор выражает благодарность А. С. Лампси за содействие в подготовке книги

Ещё недавно казавшиеся «гибридными», приметы дивного нового мира открыли свою связь не столько с абстрактной «сетью», сколько с реальной инфраструктурой. Инфраструктура всегда требовала жертв, поставленных на конвейер. Теперь она и вовсе нуждается в циклических апокалипсисах. Циклические апокалипсисы обеспечивают невиданную устойчивость инфраструктурного ландшафта, которая воплощается в придании «общемирового» статуса одним явлениям ценой отнятия этого статуса у других явлений.

.....

Проблема только в том, что апофатическое богословие, которое выступает контрабандным продуктом старой античной софистики, неотличимо от атеизма, сопровождающего «гибель богов», снабдивших себя слишком большой порцией ничто. Апофатическое богословие и атеистическое мировоззрение просто выражают разные оттенки отношения к одной и той же группе обстоятельств. Оптимизм апофатиков выступает продолжением пессимизма атеистов (и наоборот), причём критерии пессимизма и оптимизма в данном случае, как и всегда, подлежат постоянной инверсии.

С проблемой первородства связана тема реставрации. Причём именно в аспекте реставрации уловки подменённого первородства достигают особой изощрённости. К примеру, реставрация определённой династии оборачивается тем, что её потомки, вновь обретя власть, не просто наследуют предкам, но занимают их место. Маркс находил амплуа местоблюстителя комическим, что позволило ему в «XVIII брюмера Луи Бонапарта» писать об политической судьбе своего героя как о превращении трагедии в фарс. Однако в этом фарсе обязательно будут присутствовать элементы трагедии. (Метамодерн стремится монополизировать смешение этих жанров, но вне всякой монополии подобное смешение существовало задолго до него.) Наличие трагических вкраплений в фарсе обусловлено не только с тем, что трагедия обеспечивает историю сюжетами. Речь о том, что вернувшиеся на трон представители династии действуют так, как если бы они были бы больше своими предками, чем были сами эти предки. Предки олицетворяются потомками-реставраторами ровно в той степени, в какой лишаются своей прежней роли (и даже самого прошлого как «места жительства»).

.....