Оглавление
Андрей Бабиков. Прочтение Набокова. Изыскания и материалы
Предисловие
Благодарности / Acknowledgements
Метаморфоза как метафора
Образец и его отражение «Университетская поэма» Набокова
Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой «Василій Шишковъ»
Театр Набокова и Rex Cinema
О внутреннем и внешнем действии драмы Набокова «Событие»
Сократова отрава
Подробности картины Lolita cinemathoides
В мастерской ван Бока
Берлинские сумерки. Предисловие к публикации архивного рассказа
Неподошедшие конечности и недоделанные торсы. Рукопись «Райской птицы» и ранняя редакция «Solus Rex» в замысле «Лолиты»
Сочетание стали и патоки. Владимир Набоков о советской литературе
Последняя русская книга
«Дар» за чертой страницы
Владимир Набоков. Дар. часть II[546]
Приложение. Oculo Armato. Публикация рукописи второй части «Дара» Набокова и ее критика
Окружение Набокова
К истории берлинского «Братства Круглого Стола» (1922–1923) и «Клуба Поэтов» (1928–1933)[749]
Мизинец Петрарки и локон Ходасевича. Письма Набокова к Ходасевичу и Берберовой (1930–1939)
«Вот и случилось невероятное: мы добрались до Америки» Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959)
Определения Набокова, или «Пожилой джентльмен, который ненавидит жестокость»
Съ душевнымъ привѣтомъ. Из писем В. Набокова
Письмо к Е. А. Малоземовой
Два письма к М. А. Алданову
Два письма к Эдмунду Уилсону
Замысел и его воплощение
Находчивая Мнемозина. Архивные материалы к мемуарам Набокова
Владимир Набоков. По поводу «Убедительного доказательства»[1160]
Большая реставрация. Русская версия «Лолиты»: от рукописи к книге
Последняя книга повествователя
Окольные мемуары Набокова, или Discours sur les ombres
Лица и маски в романе «Взгляни на арлекинов!»
Волшебная палочка арлекина. Несколько замечаний об особенностях перевода поздней английской прозы Набокова на русский язык
«Искусства милая скудель» Оригинал Лауры
Основные даты и события жизни Владимира Набокова
Библиографическая справка
Архивы, музейные и частные собрания
Литература
Отрывок из книги
Мое изучение набоковских архивов стало возможным благодаря Дмитрию Набокову, предоставившему мне в 2004 году при любезном содействии Никки Смит (Nikki Smith) доступ к хранящимся в Вашингтоне и Нью-Йорке материалам. Всякая архивная находка или проект нового издания сочинений его отца вызывали в нем живой отклик: он деятельно обсуждал со мной вопросы прочтения рукописей, составления сборника пьес и рассказов, русских переводов, сообщал ценные библиографические и другие сведения. Свои письма он часто вынужден был начинать с извинений за промедление с ответом из-за «новой череды госпитальных тестов» или неотложных дел, и теперь, сознавая насколько обширной была его переписка и как он был занят собственными изысканиями и переводами (на итальянский и английский), я испытываю к нему чувство глубокой признательности за то, что он находил время прочитать рукопись моего перевода сценария «Лолиты» или доклад об «Университетской поэме», трудный перевод которой он закончил в 2011 году.
Я очень признателен за доброе отношение и возможность продолжать архивные изыскания Эндрю Вайли (Andrew Wylie) и членам коллегии «The Vladimir Nabokov Literary Foundation».
.....
В предпоследней, шестьдесят девятой книжке «Современных записок», вышедшей в Париже в июле 1939 года, когда до нападения Германии на Францию оставалось десять месяцев, так настойчиво повторяется тема конца (М. Алданов – «Начало конца», О. Фельтгейм – «Конец ссылки», Ю. Рапопорт – «Конец зарубежья»), что задним числом этот ряд сочинений в ре-миноре не кажется случайным «выбором редакции», и на их фоне даже в обычном, тонким курсивом набранном уверении «Продолжение следует» звучит скорее философская, а не конторско-бытовая нота. В той же тональности моцартовского «Реквиема» в этом номере лучшего эмигрантского журнала написан некролог Н. Берберовой «Памяти Ходасевича», умершего 14 июня в госпитале Бруссэ, очерк Сирина «О Ходасевиче» и стихи В. Шишкова «Поэты». Здесь обе линии – смутного предчувствия «конца всему» (из набросков ко второму тому «Дара»): эмигрантской литературе, мирной жизни, русской общности за рубежом, – и личной утраты: друга, гениального поэта, родственной души – естественным образом сходятся, образуя новую тему и по-новому окрашивая, как вечерние фонари обреченный к сносу дом, события тех предвоенных лет, в которых все связано: бессилие Лиги Наций, скверное питание, странности Drôle de querre, скудость гонораров, тревожные слухи. Написанные незадолго перед смертью Ходасевича и подписанные недавно взятым новым псевдонимом Василiй Шишковъ (только для стихов, для прозы указывался прежний адресат – В. Сиринъ), «Поэты» содержали удивительно ясный отчет о «положении дел», воздавали должное «потомку Пушкина по тютчевской линии» и открывали поэтическую тетрадь Набокова с чистой страницы. Вот эти девять строф, как они были опубликованы в журнале (но в современной орфографии)[64].
«Поэты» Набокова – тот редкий случай, когда стихи приобретают известность, далеко выходящую за пределы их литературного назначения. Они стоят особняком и среди других стихотворений поэтов-эмигрантов младшего поколения, и среди собственных стихотворений Набокова. Такому особому месту они во многом обязаны подписью и связанной с этой подписью историей. Для чего же Набокову понадобился этот «Василий Шишков», этот посредник между «В. Сириным» и «В. Набоковым» с отсутствующей и потому безупречной репутацией? Предлагаемое самим автором объяснение если и не передергивает колоду фактов, то во всяком случае выбрасывает козырем тот, что кажется далеко не самой высокой масти.
.....
