Человек со многими голосами

Оглавление

Андрей Дашков. Человек со многими голосами

ГЛАВА ПЕРВАЯ. в которой тягач летает, пуп разговаривает, а Ролло являет себя Камню, предупрежденный о возможных последствиях

ГЛАВА ВТОРАЯ. в которой симфонический оркестр играет садомазо-рок, Антихрист сокрушается о смешении языков, а крестоносец пытается избавиться от воображения

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. в которой нет метеоритов, есть эпитафии, а Ролло проходит сквозь двери

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. в которой Камень рассказывает о себе, а крестоносец слушает и фильтрует

ГЛАВА ПЯТАЯ. в которой Ролло охмуряет вдову, юное создание обзаводится подходящим именем, а старый патефон получает новую жизнь

ГЛАВА ШЕСТАЯ. в которой бывший крестоносец торгует информацией, а «почтовый ящик» делится ею бесплатно

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. в которой все идет своим чередом, население приобщается к искусству, а Ролло занят своим хобби и роняет зерна

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. в которой крестоносец снимает три номера, голова на блюде подмигивает, а пьяница обламывается с пожеланиями

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. в которой жизнь готовит подлянку, старушке страшно везет, а Ролло принимает волевое решение

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. в которой крестоносец прогуливается по берегу озера и все серьезно, кроме шуток, двух шуток

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. в которой реквизит пугает до недержания, черная собака извиняется, а Ролло предается возвышенной поэзии

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. в которой женский голос зовет на помощь, женоненавистник всегда может найти понимание, а доброе намерение не остается безнаказанным

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. в которой «седьмой сын седьмого сына» рассуждает о выборе, нюхач вылизывает сапоги, а Ролло получает подарок от фирмы

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. в которой крестоносец вспоминает, прекрасная половина исчезает, а мертвец заливает тоску

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. в которой луна кровоточит, сеть завлекает, а Ролло провожает прошлое

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. короткая до неприличия, в которой, тем не менее, речь идет о разнице между мертвецом и крестоносцем

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. читая которую, можно ознакомиться с последствиями ледяного проклятия, узнать, как большого человека сделать маленьким, и посмеяться вместе с Ролло (только тихо и осторожно – на всякий случай)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. в которой патефон молчит, голос Сирены звучит, а крестоносец оказывается перед трудным выбором

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. в которой Ролло отдает предпочтение архивам, пытается поймать неуловимое (хотя «I Can’t Get No Satisfaction» по-прежнему звучит актуально), а кроме того, обзаводится верным, но глупым последователем

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. в которой предсказание Ролло сбывается, машины ужинают, а Игрушка понимает, когда лучше помолчать

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. в которой похлебка пробуждает аппетит, Ролло борется с искушением, а глупец архивариус неудачно шутит

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. в которой крестоносец выбирает ракурс, размышляет о всесилии красоты и подвергается нападению Тени

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. в которой Ролло изучает хроники, освежает впечатления и заботится о крысах

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. в которой призраки воплощаются, а смерть переходит от бесед к делу

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. в которой лето возвращается, Тени сожалеют об утраченном, а Ролло предается ремеслу и наблюдению

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. в которой бумага плачет, псевдонимы множатся, а крестоносец получает ценный совет

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. в которой Ролло доволен результатом, шахматист меняет ориентацию, а Гиены и Павианы вступают в схватку

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. в которой черный пудель подрабатывает сутенерством, ворон произносит неканонические слова, а под конец просыпается «Тот, кто нас сделал»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. в которой наивность недоумевает, дом и дочь меняют владельца, а Ролло, как обычно, очаровывает даму

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. в которой наследники не оправдывают надежд, барон пребывает между двух огней – и нет безопасного выхода, хоть ты тресни

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. одна из кратчайших, в которой, тем не менее, Ролло успевает выбрать modus operandi[4] и подарок к юбилею

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. одна из длиннейших, на протяжении которой читатель узнаёт кое-что о Реке, крестоносец борется с уличной преступностью, а завсегдатаи «Пещеры» дают показания

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. в которой Ролло договаривается со скукой и прибегает к маскировке «двое в одном»

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. в которой мизантропия достигает крайней степени, некоторые умирают дважды, а иные впадают в детство

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ. в которой «двое в одном» танцуют, а Ролло открывает в себе новые потенции

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ. в которой ломается множество Игрушек, а прочие отправляются в Черную Комнату

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. в которой предпринимается попытка описать неописуемое

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. очень короткая, но зато вмещающая много любви, так много любви, что понимающий читатель начинает напевать «Whole Lotta Love»

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. в которой свет освобождает, тень возбуждает, а толкователь снов поддерживает status quo[6]

ГЛАВА СОРОКОВАЯ. в которой крестоносец портит праздник, но кое-кто продолжает веселиться

ГЛАВА БЕЗ НОМЕРА. которая завершает повествование, но может служить и вступлением к новой истории, вернее, ко множеству историй, рассказанных другими голосами; глава, в которой смуглолицый «курортник» счастлив, бледнолицый гость – нет, но и это пройдет

Отрывок из книги

Стоя в сгущающихся сумерках и глядя на город, который темной громадой вырисовывался на горизонте, Ролло вспомнил фразу, впервые услышанную им от одного македонского генерала: «Если ты умираешь в Вавилоне, то навсегда». А тот в свою очередь услышал ее от бродячего монаха с Востока, причем сам монах, по словам генерала, сильно смахивал на мертвеца, что бы это ни значило. Генерал не пожелал объяснить подробнее (дело было перед битвой, в которой решалась судьба тогда еще маленького мира) и, по всей видимости, не захотел изменить свою собственную судьбу.

Ролло сомневался, что кто-нибудь из жителей Камня сможет объяснить, почему надпись, высеченная на огромной гранитной плите у въезда в их город и гласившая «Если ты умираешь в Камне, то навсегда», не обещала странникам – всем и каждому в отдельности – ничего лучшего. Не исключено, что так здесь понимали гостеприимство. Ролло нигде не чувствовал себя гостем. Хозяином, впрочем, тоже – он вообще старался избегать опасных заблуждений. До сих пор ему это удавалось, если, конечно, он не заблуждался на предмет собственного существования. Но тогда утрачивало смысл и понятие опасности. Ох уж эти игры в прятки с самим собой. Поневоле втягиваешься, когда редко встречаешь достойных соперников. Однако надпись при въезде в город выглядела многообещающе. И в любом случае это было более чем внятное предупреждение.

.....

Ролло, которому город Камень уже нравился меньше из-за невежливых обитателей с их нагоняющим скуку формализмом и дурацким самомнением, порылся в своей странной многомерной памяти в поисках подходящего ответа.

– Моя тачка сдохла километрах в десяти отсюда. Пришлось топать пешком.

.....