Читать книгу Рекруты Натоотвааля – хроника войны - Андрей Геннадиевич Демидов - Страница 1

                                                РОМАН

                            ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ АВТОРА

В мире романа "Рекруты Натоотвааля – хроника войны" сбылись грозные предсказания фантастов и футурологов.

Ядерное оружие пущено в ход, гибнут миллионы человек, а оставшиеся в живых завидуют мёртвым.

В смертельной схватке сошлись христианская и мусульманская цивилизации,  либерализм и толерантность потерпели крах, опасность физического, интеллектуального и нравственного вырождения человечества – очевидный факт, повседневная реалия.

По сути, мир, лишён будущего.

Герои романа о будущем думают мало.

Их прошлое – война, настоящее – война, и будущее – таинственное, загадочное, непознанное – скорее всего тоже обернётся войной.

Они воюют за свою расу, свою землю, свои семьи, однако волей случая им предстоит принять участие в сражениях совсем иного уровня.

В детстве, с удовольствием расстреливая космический флот "империи зла" на игровых приставках, герои наивно полагали, что чудовищные планы "звёздных войн" будут реализовываться где-нибудь подальше от Земли, и уж конечно, даже не мечтали оказаться на передовой этих космических войн, но скоро для них начнется другая война.

Героям предстоит действовать в новой для них реальности.

Научно-технические достижения не отменяют и не обесценивают человеческих чувств и качеств – долга дружбы, верности, личной отваги и чести – чувства эти вечны и не подвластны времени. Любое время будет проверять эти чувства на прочность, и лишь от человека будет зависеть, чем окончатся для него эти испытания, победой духа или позором.

Роман ставит и перед героями, и перед читателями сложные проблемы – научные, общественно-политические, философские, моральные.

В традиции лучших произведений фантастики 20 века, открывается неведомое, то, что может произойти завтра или – не произойдет никогда.

Показывается сложность пути к неизведанному будущему – долгий и тяжелый путь, ошибки и поражения, а победа будет не легкой, таящей перспективы новых путей.

Когда мы читаем список погибших рекрутов Натоотвааля, перед глазами будто встает вечный гранитная плита с выбитыми на ней именами героев Второй Мировой, и особенно это ощущение усиливается русским именем одного из героев.

И ещё…

Вселенная, это организм, имеющий все признаки живого. Он сам себя воспроизводит, сам развивается, превращается и умирает, оставляя потомство. Как растение или животное. Он сам и внутренность и наружность. В нём расстояние и время не имеют значения. Единственно, чего ему не хватает, это рассудка и души. Но что, если наши души и рассудок и есть единственные в нём? Значит, отбросив ничего не значащие размеры, мы с ним составляем совершенно создание, где его безграничное тело соединено с нашим безграничным сознание? Он и есть мы! Мы и есть он, космос!

                                         Много их, сильных, злых и весёлых,

                                         Убивавших слонов и людей,

                                         Умиравших от жажды в пустыне,

                                         Замерзавших на кромке вечного льда,

                                         Верных нашей планете,

                                         Сильной, весёлой и злой…

                                                                  Н.Гумилёв

                                                ПРОЛОГ

Пронзительный женский голос словно пропел сценический монолог:

– Папа Римский Мигель Хуан Фернандо I подверг критике приверженцев закона о фитобраках, и сказал, что католическая церковь будет бороться с попытками легализовать браки людей с растениями, особенно если эти браки будут предусматривать рождение суррогатных детей? имеющих смешенные хромосомы с использованием ДНК растений… В этом c Ватиканом не согласен глава партии протестантской воли, богатейший человек нашей планеты, лорд Сейнсбери,  выступающий за разрешение зверолюдских семей, с возможностью рождения гибридов, или зверей с частью человеческих свойств. Общественная дискуссия по этому вопросу больше года разрывает интернет и международные форумы, и под шумиху некоторые клиники начали принимать заказы на проведение подобных родов от суррогатных или базовых матерей и отцов. В канун прошлого 2097 года, лорд Сейнсбери, впервые появившись на публике после пересадки лицевых поверхностей головы, заявил, что фитобраки и использование ДНК растений при клонировании людей, это будущее, а этическая проблема использования частей ДНК растений и животных является надуманной и толкает человечество в мрачный XX-й век! В то ужасное время, вместо того, чтобы родить миллион солдат без чувства боли и страха, без родственников и детей, приходилось бросать под пулемётный огонь живые существа – личности, делать несчастными впятеро большее количество их родственников, нести издержки на их последующее содержание, на замену потерянного работника и потребителя. Другое дело, когда кости солдата выполнены из материала похожего на древесину, он не мучается, не имеет родственников и обязательств! Подробнее об этом слушайте в еженедельной программе "Развитие", с ведущим Раджем Сингхом. А сейчас переходим к новостям криминальной хроники. У микрофона наш корреспондент в Париже, обаятельная Лика Сим Цын, пожалуйста, Лика…

Другой женский голос с непонятной радостью затараторил:

– Волнения, возникшие в Париже в прошлый четверг после того, как на выборах в мэрию победил кандидат с белым цветом кожи – поляк Анджей Подюшка, не прекратились даже после того, как в городе был введён комендантский час, а войска получили приказ стрелять без предупреждения! Бесчинства молодёжных банд, затрудняют разбор баррикад и завалов в центре города, тушение пожаров и идентификацию не опознанных трупов, свезённых в аэропорт Шарля де Голля… С другой стороны, утешающие новости приходят от командующего жандармерией, корпусного генерала Пьера Терази о том, что генераторы низкой и высокой частоты показывают хорошие результаты, и в местах их установки демонстранты и погромщики не собираются…

– Спасибо, Лика! Не переключайтесь, слушайте после рекламы голос независимой немецкой радиостанции "Новая капелла"… В нашем следующем часе вас ждут сюжеты, комментарии и репортажи. Неподражаемый Нгуен Ли Хо представит интервью лидера Блока Исламских Государств, генерала Ясира Моххамеда Вазира, затем вашему вниманию будет предложен сюжет о начале практической реализации Восточной Русской Республикой проекта по тепловой завесе из наночастиц над ледовой шапкой Северного полюса. Завеса должна послужить причиной снижения количества отражённой солнечной энергии и привести к глобальному потеплению на планете на два градуса в течение десяти лет! Нгуен Ли расскажет о  реакции Организация Объединенных Развитых Народов на применение этого климатического оружия апокалипсиса, о международном ультиматуме восточным русским… Ещё вы услышите об испытаниях учёными Объединённой Республики Корея грибов, чьи споры регулируемо произрастают в желудке человека, используя только воду и кишечные бактерии. Они перевариваются в кишечнике, решая раз и навсегда проблему голода, и питания во время сверх продолжительных космических полётов. Новости спорта завершат вечерний обзор. Их представит…

                                                 Книга I

                                                 Часть I

                                            ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ

                                                 Глава 1

                                            14 АВГУСТА 2098 ГОДА

В шлеме пилота шаттла "Independence" Североатлантического союза, лейтенанта Рональда Льюиса Уайтгауза продолжали зашипеть радиопомехи и обрывки сюжетов новостных каналов. Он вздохнул. Не обращая внимания на величественную картину Земли под ногами, потёрся шеей о воротник скафандра.

– Когда нужно – не получается, когда не нужно – всё происходит само! – сказал он.

Опять самопроизвольно включилась частота Си-Эн-Си:

– Говорит радиовещательная компания стран Иокогамского пакта… У микрофона Такаси Мидзуки с программой новостей. Сегодня в три часа ночи по Токийскому времени, в Брюсселе началась конференция по вопросам ликвидации гуманитарных и политических последствий боевых столкновений между войсками Блока Исламских Государств и войсками Евроазиатского Союза по линии разграничения, достигнутой в декабре. На конференции присутствуют представители военного командования Североамериканского содружества и Тихоокеанского Союза, чьи войска тоже оказались втянутыми в конфликт. Конференция проходит за закрытыми дверями, но из достоверных источников стало известно, что основными вопросами на конференции, станут вопросы размещения беженцев, обмен военнопленными, и отвод соединений и артиллерии от демаркационной линии Бомбей-Балхаш и Баку-Анкара. Так же между сторонами будет обсуждаться вопрос международных торговых и политических санкций, поиск способов воздействия на не подконтрольные исламистские и новохристианские отряды.

По мнению обозревателей и аналитиков, достигнуть компромисса будет трудно. Основным требованием генерала Ясира Моххамеда Вазира, является снятие запрета на право референдумов мусульманских общин Франции, Германии, других странах Евроазиатского союза о самоопределении, а также право выхода их территорий, где большинство населения исповедуют ислам, из состава Евроазиатского союза, возможность их вхождения в состав блока Исламских Государств… Другим требованием Ясира Вазира, является запрет на начало производства безтопливных автомобильных двигателей, работающих на принципах электромагнитной индукции от магнитного поля Земли. Широкое применение этих двигателей полностью исключает необходимость в нефтепродуктах для производства топлива! Со стороны временного главы Евроазиатского Союза, принца Маркуса, выдвигается решительное требование введения эмбарго на экспорт нефтепродуктов из стран БИГ. Торговые санкции будут сохраняться, по его словам, до полного отвода космических сил БИГа с орбит, отвода от линии фронта тяжёлой артиллерии и танков, и решительного осуждения исламистских террористических организаций в Европе. Другие вопросы повестки могут быть рассмотрены, по мнению большинства обозревателей, только после решения вопроса о снижения общего градуса противостояния, и решения о статусе территорий, подвергшихся радиоактивному заражению. Послушайте, что говорит по этому поводу наш корреспондент в Брюсселе…

Сунув в заплечный ранец криптоновый резак, Уайтгауз медленно, как сапёр вокруг бомбы, облетел кронштейн. Здесь был закреплён прожектор, а теперь кронштейн был погнут и запирал стыковочный обод спасательной капсулы.

– Рональд, ты с кем разговариваешь? – сквозь шипение послышался в наушниках голос бортинженера, – зачем ты включил новости?

– Я не включал – сами включились!

– Как дела?

– Никак…

– Мы все умрём, если ты не разблокируешь спускаемый аппарат! – последние слова бортинженера растворилось в треске электрических разрядов.

Земля, прикрытая блестящими чешуйками облаков, украшенная завитками океанических циклонов, казалась порождением прихотливой фантазии художника. Медленно поворачиваясь, огромный, ленивый шар вбирал в себя насыщенную черноту космоса и размазывал её по поверхности всевозможными оттенками синего и фиолетового – от дымчатого, бело-голубого на краю атмосферной плёнки, до тёмного ультрамарина над океаническими разломами. На освещённую солнцем сторону степенно выползали материки, проявляя пятна пустынь, лесов, червоточины мегаполисов, небрежные мазки островов, зигзаги береговых линий.

– Я смогу это сделать! – Уайтгауз примостился на выступе защитного кожуха маневрового двигателя.

Он пристегнулся карабином к страховочной скобе на корпусе и стал примериваться для удара обломком штанги солнечной батареи. Этот не стандартный инструмент, не имеющий компенсатора отскока, но более тяжёлый, чем полый внутри штатный молоток, был его очередной надеждой. Проведя короткую тренировку, он замахнулся и крикнул:

– Джеронимо!

За кличем последовал удар.

Кронштейн дрогнул, но не поддался.

Сам же астронавт от отдачи отлетел в сторону на всю длину страховочного троса. С большим трудом остановив кувыркание включениями маневровых реактивных двигателей скафандра, он принялся маневрировать, пытаясь вновь приблизиться к ненавистной железяке:

– Маклифф, ничего не выходит… Нужно придумывать что-то другое. Может нам  попробовать спуститься с немцами, на их модуле?

Из шипения возник нервный голос:

– У немцев пробит коропус корабля и спасательной капсулы, отказали системы жизнеобеспечения. Они живы за счёт скафандров. Ничего с ними не получится.

По спине Уайтгауза давно бегали колючие мурашки – на нарукавном табло равнодушно светились цифры высотомера – 134 мили. Ещё три минуты назад прибор показывал 135,5 мили в перигее. Это означало, что шаттл продолжал стремительно падать, сужая витки орбитального вращения. Его судьба была незавидна – не имея возможности удерживаться на орбите, увлекаемый гравитацией, он должен был войти в плотные слои атмосферы и сгореть вместе с экипажем.

Возвращаясь к кронштейну, Уайтгауз разогнался слишком сильно, ударился о кожух радиотелескопа. Сделав нелепое сальто, он оказался по другую сторону шаттла. Он увидел уже знакомую картину, но не смог сдержать волну отчаянья и страха:

– Катастрофа!

В правом борту шаттла – гордости NASA, торчал корпус германского военного космического корабля "Der Rhein". На его чёрной керамической броне контрастно выделялся опознавательный флажок Евроазиатского Сообщества в виде большой белой звезды в окружении белых звёздочек в треугольнике.

Шесть часов назад "Der Rhein" в опасной близости от научно-исследовательского шаттла "Independence" начал производить сложный манёвр по подбору контейнера снабжения. Один из его маневровых двигателей вышел из строя из-за попадания микрометеорита. Немецкий пилот не сумел выровнять станцию и избежать столкновения. Бронированный нос стотонной военной станции вошёл в брюхо научно-исследовательского корабля, как нож в масло. Удар был страшен! На шаттле оторвало солнечную батарею, контейнеры хранения топлива, воды, технических жидкостей. Был разбит щит аэродинамического торможения, кран-манипулятор, челнок снабжения, кассетный спутник связи. Был уничтожен узел причаливания, выведены из строя системы управления полётом, телескоп "Кepler-III" и оборудование озоно-диффузионного синтеза. Была содрана часть теплоизоляция, нарушена герметичность, заблокирован спускаемый аппарат. При разгерметизации погиб научный руководитель полёта Жан Батист Дюнуа, второй пилот Джордж Фуджиёка. Командир шаттла майор Дик Ричард Айдем получил ушибы, переломы, сотрясение мозга, и лежал в бессознательном состоянии.

"Der Rhein" пострадал не меньше. Всё, что было закреплено без помощи сварки, оказалось сметено с мест инерциальным ускорением. Аккумуляторные батареи срезали болты креплений и превратились в тараны, как и системы двигательных установок, комплексы разведки и прицеливания, пищевые контейнеры. Всё это было дополнено невесть откуда взявшимся хламом, тряпками, маслом разбитых гироскопов. Это месиво плавало внутри станции, ставшей похожей больше на мусоровоз, чем на военный корабль. У немцев все были живы, но двое получили переломы и ушибы, а борт-стрелок Франц Лейзехельд, управлявший в момент столкновения станцией, был в коме. Штурман Отто Эйхбергер при осмотре Лейзехельд развёл руками:

– У него отёк сердца! Спасти его можно только в госпитале Раумваффе в Кёльне…

Потрясённые до основания, потерявшие возможность использовать двигатели, "Independence" и "Der Rhein" сошли с расчётных орбит и начали падать, ежеминутно рискуя столкнуться с другими космическими аппаратами.

Когда астронавты потеряли связь и поняли, что нет возможности воспользоваться спускаемым аппаратом, они содрогнулись – это была не просто авария, это была катастрофа и шансы выжить равны почти нулю.

Теперь, сидя на кожухе радиотелескопа, Уайтгауз наблюдал, как немецкие астронавты пытаются вбить в щели брони титанопластовые волокна, оплавляя их криптоном, проклеивая многослойной фольгой.

Титанопласт пучится, собирается в шары бурого цвета, лопается на шероховатой броневой обшивке, оставляя быстроиспаряющиеся кляксы.

Уайтгаузу было хорошо видно, что нормально работают только немец в бледно-голубом командирском скафандре, а двое других еле двигаются.

У того из них, кто педантично, через равные промежутки времени оплавляет волокна титанопласта, скорее всего сломана рука. Другой шевелиться только тогда, когда из рук выскальзывает инструмент и его приходится ловить.

– Это сон! – Уайтгауз усилием воли выжал из сознания страх.

Он сделал глубокий вдох и сказал уже спокойно:

– Джон, найди мне молоток с компенсатором!

Бортинженер Маклифф молчал. Трещали помехи, где-то далеко, звучала скороговорка радиостанций:

– Если мужу тонус нужен, пейте препарат Геропазтодол и он наполнит страстью ваши дни и ночи, и вес убавит, между прочим… Снег и дождь прекратятся к субботе, а температура и ветер придут в норму… Вживлённые в мозг вашего ребёнка микрочипа, навсегда избавит вас от необходимости учить с ним уроки, и повторять дважды свои требования … В сегодняшнем матче не будет среди хавбеков нашей самой большой звезды и надежды…

– Маклифф, почему молчишь? Знаешь, что делают немцы? – Уайтгауз постучал ладонью в грязной перчатке по коробочке связи на груди и окончательно сбил настройку, – проклятая техника, здесь каждый болтик стоит по паре тысяч евродолларов, но ничего не работает!

Ответивший ему голос бортинженера зазвучал глухо, сквозь треск и завывания:

– Слышу тебя не очень. Что у тебя там происходит?

– Немцы свою станцию конопатят титанопластом!

– Получается у них?

– Разве это может получиться? Титанопласт не может выдержать температуру атмосферного трения. Это не кремний и не кварц. А бафинг? Прохождение через атмосферу с разогревом до 2500 по Фаренгейту?

– Ты отогнул кронштейн? Ты где? Я тебя не вижу!

– Я его резал, сверлил, пережигал, бил, но кроме зазубрин ничего не добился. Не знаю, из какого нанометалла он сделан, это что-то не реальное!

Уайтгауз задержал дыхание, чтобы успокоится. В скафандре хлюпала вода, но это была не утечка системы охлаждения, это был пот.

– Давай я к тебе Дыбаля отправлю? – бортинженер нервничал.

– Может быть… Не знаю… Есть связь с Хьюстоном?

– Всё оборудование в масле и воде, и чёрт его знает, как его очистить! – ответил Маклифф.

Уайтгауз поглядел на высотомер – 121 миля в перигее. Он пополз к кронштейну, стравливая страховочный трос.

– Это что? – над правым глазом Уайтгауза, там, где на золотистом стекле светился дисплей контроля параметров скафандра, замигала зелёная лампочка. Это Маклифф требовал от него переключиться на внутреннюю связь. После скороговорки Си-Эн-Си, речь бортинженера казалась заторможенной:

– Рони, я починил приёмник и передатчик, но он кроме шипения ничего не выдаёт. Такое ощущение, что нас глушат средствами радиоэлектронной борьбы.

– Кто может глушить связь на такой высоте, кому мы нужны? Может быть это из-за немцев? Электросварка?

– Охват идёт по всем частотам, с большой амплитудой и пульсацией. Это РЭБ! Нас глушат!

– Ерунда! – Уайтгауз повернулся, собираясь продолжить перемещение и увидел, ярдах в трехстах от себя, крупный, матово поблёскивающий цилиндр с тонким пером раскрытой солнечной батареи.

Чуть дальше, на фоне зелёной полоски северного арктического сияния, висел ещё один спутник.

– Маклифф, вижу спутники по правому борту! Попробуй идентифицировать их системой "свой-чужой"!

– "Свой-чужой" не работает. Есть на спутниках опознавательные знаки?

– Плохая видимость – везде пузырьки воды и топлива из разбитых ёмкостей. Кругом плавает мусор. Когда против света смотришь – сплошной туман!

– Можешь приблизиться к ним?

– Нет, очень далеко! Может, это спасательная служба? Мы уже шесть часов без связи и центр управления полётами ищет нас. Шутка ли, гордость NASA пропала! Будем надеяться, что нас видят…

– Может, это мусор? На орбитах после войны столько всего летает…

– Сдвинуть кронштейн, и через пару часов пили бы горячий кофе в фургоне службы обеспечения, – Уайтгауз помахал беспилотным аппаратам рукой.

Он повернулся в сторону немцев и обнаружил, что они покинули место работ. Он теперь один в открытом космосе. Между свешенных в пустоту ног, виднеется жёлто-серая полоса экваториальной пустыни.

Уайтгауз сжал зубы, рывком добрался до кронштейна. Он обхватил его, как в детстве захватывал противника на борцовском ковре любительского клуба, резко дёрнул, упираясь рифлёными подошвами ботинок в обод спасательного аппарата.

– Нужно ещё добавить усилия… Толкнуть двигателем скафандра? – астронавт повернул рукоятку регулировки мощности ранцевого двигателя до упора и запустил его. От рывка в плечах хрустнуло, тело пронизала вибрация, а грудь прилипла к кронштейну. На панели шлема замигали лампочки перезагрузки систем скафандра. Сквозь гул реактивной струи, прорвался голос бортинженера:

– Рони, чудо! Относительно абриса земной поверхности наше падение замедлилось, мы выравниваемся! Посмотри, может быть, автономно включился один из маневровых двигателей?

– Это не маневровый двигатель, это я нахребетник включил! – скрипя зубами, ответил Уайтгауз.

Перед глазами побежали оранжевые круги, голова налилась свинцом. Хрустнула и вмялась нагрудная панель, температура и давление возросли. Он завыл, пытаясь сделать вдох зажатой диафрагмой. Гул двигателя перёшел в рёв, и оборвался. На контрольной панели вспыхнула красная лампочка – расход топлива 100%.

Уайтгауз отвалился от кронштейна и начал медленно отдаляться от шаттла. Ему казалось, что он плывёт на спине, увлекаемый ласковым прибоем, отдыхая от игры в волейбол, с коктейлем пина-колада в руке, глядя в белоснежные облака. Быстрые чайки грациозно выхватывают из воды серебряных рыбок, на берегу, между зонтиков бегают молодые загорелые женщины и мужчины, играя в мяч. Тропический воздух, дарящий неописуемое наслаждение, дополненный ароматом моря, витает над солнечным прибоем…

                                             Глава 2

                           РАДИОПЕРЕХВАТ РАДИОРАЗВЕДКОЙ ИМПЕРИЕЙ СВЕРТЦ

                       ШИФРОГРАММ ФЕДЕРАЦИИ НАТООТВААЛЯ В ШАР-СЕКТОРЕ А13Н45

                            СИСТЕМЫ ГОЛУБОГО ШЛЕЙФА С 17 МАРРА 4725 ГОДА

                                    Дискрет-шифрограмма ВХВ

                                     Уровень секретности В

                                          Командующему 156 эскадрой IV Флота

                                          полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                         Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что ягдвальдер-42, вверенной Вам эскадры, не прибыл для сосредоточения в шар-сектор А13Н45 (район ответственности базы флота Стигмарконт, в системе Голубого Шлейфа) для участия в десантно-штурмовой операции "Эртл" в составе моей тактической группы.

Понимая всю важность операции по освобождении от сил противника важных торговых маршрутов и месторождений важного промышленного сырья в тылу фронтов Натоотвааля, спешу выразить своё наивысшее беспокойство этим происшествием.

Информацией о местонахождении ягдвальдера-42 до настоящего момента не располагаю. Связь ни с одним из этих кораблей установить не удалось.

Прошу немедленно объяснить, почему Вашими подразделениями срывается выполнение важной боевой задачи, определённой командованием 3-й Галактической директории и логикой войны, а также направить немедленно другое боеспособное соединение вместо исчезнувших кораблей.

                                   Натоот!

16-00, 17 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                     Командующий тактической группой "Эртл",

                                     подполковник ягд Апрэхум Сизерт

                                              ***

                                 Дискрет-шифрограмма АХМ 33

                                    Уровень секретности А

                                             Командующему 156 эскадрой

                                             полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                         Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что два часа назад дозорный катер 255 патрульно-сторожевого дивизиона обнаружил в шар-секторе А13Н45 части броневой обшивки линкора 1-го класса "Маршал Тоот" со следами смешенного воздействия ядерного удара, характерными для анигиляционного оружия противника.

С помощью рейдера "Хальдесмемур", 17-ой отдельной истребительной бригады дальнего поиска, было обнаружено и подобрано большое количество обломков боевых и военно-транспортных судов с ринкелями ягдвальдера-42.

                                Натоот!

19-45, 18 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                     Командир дозорного катера "Ропин-6"

                                     255-го патрульно-сторожевого дивизиона,

                                     лейтенант Каннэт Прехур

                                       ***

                                  Дискрет-шифрограмма ВХН 13

                                     Уровень секретности В

                                              Командующему 156 эскадрой

                                               полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                       Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что в шар-секторе А16Н45 удалось обнаружить 69 флаг-ринкелей кораблей ягдвальдера-42, большое количество обломков (части обшивки, шпангоута, вооружения, двигательно-силовых установок, личные вещи) и тела погибших.

Найденный блок хранения телеметрической информации линкора 2-го класса "Кеквут", оказался не пригоден для использования. Другие информационные устройства с кораблей не найдены.

                                 Натоот!

23-45, 26 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                          Командир 255-го патрульно-сторожевого дивизиона

                          лейтенант ягд Тетвут Гера

                                            ***

                                  Дискрет-шифрограмма МНМ567

                                     Уровень секретности С

                                     Координатору Управления контрразведки

                                     Службы Безопасности 3-й

                                     Галактической директории

                                     капитан-командору

                                     ягду Донну Аукорру

                                     С П Р А В К А

относительно личности командира ягдвальдера-42, капитана-командора ягда Графора Тертисота, погибшего в шар-секторе А13Н45 17 марра 4725 года от начала Натоотвааля по времени IX зоны.

Командир ягдвальдера-42, капитан-командор ягд Тертисот, родился 14 яна 4694 года от начала Натоовааля по абсолютному времени в Клевнвуле планеты Гаммун системы Трёх Борзых.

Мать: Даза Эбалаха, профессия – оператор дальней связи. Проживает – Клевнвул, Магистраль капитана Дэма, строение 588.

Отец: ягд Штрарп Тертисот, профессия – производитель и распределитель гражданских товаров широкого профиля. Проживает там же.

В 4707 году ягд Графор Тертисот окончил общую школу по курсу гражданская и военная служба, и поступил в высшее биологическое училище метрополии на Таратонне по специальности управление биологическими организмами. За время учёбы активно участвовал в спортивной жизни училища и дополнительно обучался музыке и живописи.

После окончания училища с отличием второго уровня в 4712 году, ягд Графор Тертисот был призван в соответствии с его желанием на военную службу и направлен в 44-ю военно-транспортую флотилию V Флота 2-й Галактической директории. Послужная карточка ягда Тертисота прилагается.

После окончания в 4715 году курсов командиров Военно-галлактического флота Натоотвааля, он быт направлен в действующий состав боевого флота в качестве командира тральщика "Огайра" с бортовым номером 0-91.

Послужная карточка лейтенанта ягда Тертисота прилагается.

За хорошую службу и храбрость, проявленную во время операции по захвату планеты Иунн в 4720 году, он был повышен в звании, переведён на главное направление войны Натоотвааль в систему Голубого Шлейфа, и назначен командиром тяжёлого крейсера "Езера" из состава ягдвальдера-42 156 эскадры 3-й Галактической директории. В качестве командира крейсера принимал участие в операции по деблокаде базы флота Стигмарконт, и в штурме фортов Ихтенельд-21 и Ихтенельд-21-Р.

За доблесть, проявленную в бою 11 ферна 4722 года в шар-секторе А45Н08 системы Голубого Шлейфа, награждён Верховным Советом платиновой звездой и повышен в звании до капитан-командора.

В командование ягдвальдера-42 вступил 1 унара 4723 года.

За время командования соединением проявил себя как требовательный командир, осторожный и предусмотрительный флотоводец, хороший организатор и чёткий исполнитель боевых заданий командования.

Жена: ягда Инбра Цкуголь /сестра капитан-командора ягда Одуна Холник Цкуголя/

Родилась на базе Натоотвааля Зием-002 на планете Зием в семье потомственного ягда. Закончила заочно общую школу. Проживала вместе с мужем с 4710, и погибла вместе с ним на линкоре 1-го класса "Маршал Тоот".

Дети: ягда Исли Тертисот, 4720-го года рождения, ягда Слемм Тертисот, 4721-го года рождения. Погибли вместе с родителями.

Увлечения ягда капитан-командора – сочинение военных песен /код увлечения 67859/, объёмное рисование /код увлечения 58698/.

Служебная характеристика от командующего 156-й эскадрой IV Флота Натоотвааля полковника ягда Кахума Йохоуда прилагается к дискрет-шифрограмме МНМ567.

По линии Управления Контрразведки нашей директории проверку проходил неоднократно, как все командиры крупных соединений флота, однако ни в чём подозрительном не был замечен и, по нашему мнению, не может являться организатором саботажа, приведшего к гибели ягдвальдера-42.

                                Натоот!

28 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                            начальник отдела общих данных

                                            Управления контрразведки

                                            3-й Галактической директории

                                            капрал Марра Атадлим

                                                Глава 3

                                КАТАСТРОФА "DER RHEIN" И "INDEPENDENCE"

– Рональд, мы снова снижаемся! Ты заметил, какой двигатель работал? – затрещал в гудящих перепонках Уайтгауза голос бортинженера.

Страховочный фал, закреплённый с помощью карабина на поясе астронавта, размотался до конца. Натянувшись как пружина, он рывком остановил его, возвратив его из мира видений и грёз на околоземную орбиту в тридцати ярдах от ослепительно белой обшивки "Independence".

Уайтгауз пошевелился:

– Джон! У меня накрылся нахребетник, кондиционер и разъехался кадмитканевый слой на груди!

– Рони, тебя не вижу! – вклинился в эфир голос штурмана Дыбаля.

– Я болтаюсь с другой стороны от вас, – ответил Уайтгауз и заорал, будто у него ногти вырывали, – тащите меня к люку, я здесь задохнусь, или изжарюсь!

– Ты подтянись на тросе; берёшь кольцо карабина, надеваешь на узел троса, подтягиваешься, берешь второй карабин, отстёгиваешь и защёлкиваешь на следующий узел, и подтягиваешься! Ты первый раз в космосе? – удивился штурман.

– Перчатки раздуло от воды, пальцы не слушаются… Какие узлы? Тяните!

– Хорошо, включаем электролебёдку. Если аккумуляторов хватит, затянем. Последних ампер на тебя не жалко. Внимание!

Трос дёрнул Уайтгауза и томительно долго тянул его к шлюзу – электродвигатель едва работал. Наконец астронавт провалился в шлюзовой люк ногами вперёд, а не головой, как это было предусмотрено правилами, и долго крутился внутри, пытаясь закрыть наружный люк. Единственный, наверное, не повреждённый прибор его скафандра – высотомер, бесстрастно констатировал – орбита вращения станции – 108 мили.

Внутри шаттла Уайтгауз при помощи Дыбаля избавился от скафандра и понял, что вокруг непривычно тихо. Обычно жужжащие локальные компьютеры, вентиляция и шелестящие кондиционеры не работали. Некоторые системы были неисправны, другие отключены Маклиффом для экономии энергии. Мёртвой грудой разбитых панелей громоздился реактор озоно-диффузионного синтеза. Молчали дисплеи телевизоров. На том месте, где обычно двигались фигуры земных дикторов, певиц, героев мультфильмов и сериалов, теперь плавали раздавленные тюбики, пакетики с едой, пластиковой посудой, пузырьки жидкостей и разный сор. Сам Маклифф висел рядом с покорёженными канистрами технических жидкостей в окружении обломков и ковырял паяльником внутренности аварийного передатчика. Он иногда залезал пальцами в дебри разбитых компьютеров и вынимал оттуда различные детали. Над ним задумчиво парил Дыбаль:

– Почему транзисторный блок выкинул, работать эта штука как будет? Чувствительность, избирательность и динамический диапазон сейчас не интересуют. Но остальное зачем?

– Тоже мне, Максвелл! У вас в России уже забыли, как в уме цифры перемножить, – зло ответил бортинженер, продолжая расправу над оборудованием.

– Зато американцы могут сделать шаттл за пять миллиардов евродолларов, а транзистор в ремонтный комплект не положить. Это для того, чтобы поменять сразу весь шаттл в случае мелкой поломки, и украсть бюджетные деньги на строительстве нового шаттла. Они ещё могут кино сняли про высадку на Луну и сказать всем, что они там по-настоящему были! – с раздражением ответил Дыбаль.

– В России воруют больше американского, а запасной транзистор на шаттле не нужен, потому, что наша техника, не ломается.

– А сейчас ты чем занят? Исправляешь поломку американского оборудования! – Дыбаль отвернулся.

– Нашли время ссорится, – устало сказал Уайтгауз пристёгиваясь ремнями к плоскости спального места. В его горле застрял горький ком. Даже пакет апельсинового тоника не смог его протолкнуть. Рёбра отзывались болью при каждом вздохе, перед глазами маячили белые пятна. Наконец он отделаося от хаоса мыслей:

– Как вы тут?

– Плохо… Спутники без опознавательных знаков – арабы! – мешая русские и английские слова, ответил Дыбаль.

– Не может быть! После войны арабские станции ушли на высокие орбиты и готовятся к консервации согласно условиям прекращения огня!

– Послушай, если находящийся рядом космический объект, работой своих систем производит помехи, мешающие работе компьютеров и систем связи, глушит любые сигналы и останавливает даже работу бытовых бортовых систем, то это не может быть случайностью, или недоразумением, – сказал Маклифф, – это применение радиоэлектронного вооружения!

– Сasus belli! – торжественно произнёс бортинженер.

– Нападение? Арабы сидят как мыши и благодарят Аллаха, что с ними не побрезговали подписать соглашение о прекращении огня на четырех уровнях, в море, на суше, в воздухе и в космосе. Их вождь Вазир только для вида щёки надувает и требует прав для организации самостоятельных государства во Франции и Германии. Обмен ядерными ударами в Азии, ядерный пылевой полог и горящие нефтяные месторождения Новруза научили их уму. Их технологическое отставание огромно! Арабы сейчас занимаются только тушением скважин, дезактивацией мечетей и военными переворотами! – упрямо сказал Уайтгауз.

Он подобрался к иллюминатору и ткнул пальцем в пространство внизу, украшенное кляксами и щупальцами огненных следов мегаполисов Юго-восточной Азии, заводов, деревень и дорог:

– На их спутниках что-то неисправно, вот и помехи…

– Исламисты, конечно, сидят тихо, делают вид, что не собираются затевать новую войну. Однако их террористы продолжают слепить спутники, перехватывать управление беспилотниками в космосе и на Земле, и взрывать автобусы и метро. Нефть у них покупать из-за санкций перестали, но разве перестали покупать наркотики – гораздо более выгодный товар? Наркотики богатые страны покупают много. Эта торговля даёт такие большие деньги, позволяющие истинным организаторам наркотрафика, вроде английской короны, контролировать весь мир. А нефть можно продавать и покупать через посредников, в обход санкций, – Дыбаль тяжело вздохнул, – арабы не упустят момента, чтобы захватить два новейших объекта – "Independence" и "Rein" – сосредоточие высоких технологий.

– А помнишь, как они подвергли пыткам британских лётчиков, сбитых над Балхашем? Британцев накачали психотропными препаратами, и потом они сами повели свои самолёты на Лондон. Так и нас могут использовать. Представляю себе, как будет смотреться падение космических станций на Пентагон и Белый Дом, – под паяльником бортинженера что-то закоротило и вспыхнуло, – ну вот, из-за разговоров единственный отдельный транзистор сжёг!

Сквозь облачко дыма Маклифф плюнул на дымящиеся платы, и несколькими ударами паяльника превратил останки передатчика в рой обломков.

– Сдают нервишки? – Уайтгауз поморщился, – это тебе не книжки писать. Это космос.

– При чём тут писать? Ты просто завидуешь моему увлечению литературой! – Маклифф закричал.

Его короткая рыжая бородка ощетинилась, серо-зелёные глаза выкатились из орбит:

– Через пару часов тебя обмотают спиралями, и будут поджаривать. Посмотрю я тогда на твое хладнокровие!

– Нервы, – Дыбаль двинулся в научный отсек, где стонал без сознания Дик Айдем. Поравнявшись с Уайтгаузом, Дыбаль задержался около иллюминатора, и начал тыкать ногтём в кварцевое стекло:

– Две исламистские станции подошли с высокой орбиты!

– Этого ещё не хватало! – Уайтгауз вынул из ячейки над иллюминатором блокнот с силуэтами космических кораблей для визуального опознавания, и открыл нужную страницу:

– Перед нами боевые космические станции Блока арабских государств. Слева – "Утро псового лая", справа – "Слово Пророка".

– Здравствуйте, – глухо сказал Маклифф, уже совершенно спокойным тоном, – доигрались мы. Нужно было надевать скафандры и перелетать на русский грузовой модуль, когда он проходил в пределах досягаемости.

– Конечно, прыгнули бы как Спайдермен или Бэтмен, – ответил Дыбаль, – тут просто выйти в космос целая проблема, а ты говоришь перелететь на закрытый необитаемый корабль на двигателях скафандров.

Внутренне подобравшись Уайтгауз произнёс:

– По правилам NASA, в случае выхода из строя командира, его обязанности должен выполнять старший офицер. Командир Дик Айдем находится без сознания. Поэтому я принимаю на себя командование. Приказываю; первое, тебе, Джон, не паниковать, второе – вам обоим, приготовить к пуску пустые контейнеры возвратных материалов и оборудования. Мы попытаемся в них спастись! И баллоны от установки ионного синтеза для отправки почты приспособьте. Пошлём в них текстовые сообщения о себе и атаке арабов. Мир должен об этом узнать, даже если мы бесследно исчезнем.

Дыбаль и Маклифф переглянулись. Уайтгауз двинулся в головной отсек станции, туда, где он последний раз видел среди мусора свой пистолет "Викинг-комбат", пятидесятого калибр под боеприпас .50 Action Express. Это был единственный официально разрешённый личный пистолет на кораблях NASA.

– Есть, командир, – Дыбаль прислонил, и отдёрнул ото лба пальцы правой руки.

– Но это не то, – начал, было, бортинженер, – контейнеры возвратных материалов и оборудования не рассчитаны на пребывание людей.

Дыбаль похлопал его по плечу:

– Всё равно пропадать.

По отсекам раздался шелест динамиков. Уверенный голос на безукоризненном английском языке начал говорить медленно и торжественно, словно вещал от имени высшего существа:

– Внимание, астронавты шаттла "Independence" и офицеры Раумваффе военной станции "Der Rhein", с вами говорит командир боевой станции "Слово Пророка" майор Моххамед Саади, во имя Аллахи всемилостивого и милосердного, сдавайтесь! Ваше положение безнадёжно. Связь прервана, ходовые и энергетические возможности на исходе, запас высоты и времени для спасения кораблей заканчивается. Ваше командование не знает о вашей дислокации, и прийти на помощь уже не успеет. Внимание, от имени верховного командования объединенных вооруженных сил Блока арабских государств, я обещаю сохранить вам жизнь и достоинство, а также предоставить медицинскую помощь и горячую пищу в обмен на сдачу в плен. Сдавайтесь! Откройте внешние люки шлюзовых отсеков, отключите систему самоуничтожения, и приготовьтесь к переходу на "Слово Пророка". В противном случае вы будете уничтожены. Внимание, астронавты шаттла "Independence" и офицеры Раумваффе "Der Rhein", сдавайтесь, подумайте о своих семьях, о ждущих вас ласковых и нежных женщинах, о своих матерях и детях. Сдавайтесь, и вам будет сохранена жизнь. Не надейтесь на внешнюю помощь, наши зонды имитируют ваши аварийные позывные на орбитах другого азимута. Внимание, верховное командование…

Уайтгауз закрыл глаза. Перед ним поплыли картины ночной земной поверхности, смешиваясь со слайдами ласкового океанического прибоя, потом с яркими детскими воспоминаниями, запахами шиповника и свежескошенной травы, и с пузырьками ледяной "Coca-Сola" в горле.

После предложения капитулировать, арабы запустили по внутренней связи симфоническую музыку, не то Рахманинова, не то Вагнера. Величественные аккорды рояля и щемящие душу партии скрипок ещё глубже погрузили Уайтгауза в  грёзы. Однако это продолжалось лишь секунды, до мгновения, пока шаттл не наполнился гудением, словно к его обшивке прилепили распределительные трансформаторы в 500 киловольт от какой-нибудь атомной электростанции.

Не успел Уайтгауз сообразить, откуда на орбите могла взяться такая мощность, как послышались крики Маклиффа:

– Это немцы! Они включили лазерный излучатель с химический накачкой! Никто не верил, что у них есть, а он у них есть! Фанатики! Я же почти придумал, как переоборудовать контейнеры, а они всё испортили! Они не смогут выиграть бой на повреждённом корабле, всё пропало!

– Молодцы, не зря погибнут, – отозвался Дыбаль, – ничего нам и так не светило, кроме позорища появится на первых полосах СМИ с верёвками на шее, и блеять, какие арабы хорошие и добрые под дулом пистолета, с релаксантом в крови.

Он поплыл к иллюминатору, чтобы посмотреть, как в темноту били бледно-голубые всполохи лазерного излучателя. Между яркими нитями выстрелов один за другим вспыхивали, и беззвучно разрушались на мелкие кусочки, арабские спутники.

Арабы не могли, или не хотели гасить свои сигнальные огни, радиомаяки и линии связи. Пользуясь для лучшего прицеливания их радиоизлучением, немецкий стрелок, при поддержке вычислительного комплекса прицеливания, методично расстреливали эти электронные чемоданы как в тире. Получив мощный отпор в ответ на свои предложения, Моххамед Саади стал отводить станции на безопасное расстояние. Он старался удержать их на оси между врагами и  полоской ослепительной зори, затрудняющей наблюдение. Затем исламист закрыл себя облаком взвеси из алюминиевой стружки и химикатов, стараясь ослепить комплекс прицеливания "Der Rhein".

– Поджарьте зелёных чертей! – крикнул Дыбаль, размахивая кулаком.

Уайтгауз отыскал контейнер с пистолетом и патронами, сунул его за пазуху. Затем он подобрал простой бумажный блокнот, и принялся быстро писать на его листках одинаковые сообщения:

– На 14-е сутки полёта шаттл "Independence" после столкновения с военной станцией "Der Rhein", подвергся нападению арабских боевых кораблей "Утро псового лая" и "Слово Пророка". Связи нет никакой. Рассматриваем возможность уничтожения своего корабля и спуска на переделанных контейнерах возврата научного оборудования и образцов. Нашедшему это сообщение, просьба, немедленно передать его представителям любой власти, союзной с Североамериканским союзом. Исполняющий обязанности командира научно-исследовательского шаттла "Independence", лейтенант ВВС САС Рональд Льюис Уайтгауз.

Исписав шесть листков, астронавт ринутся к реактору озоно-диффузионного синтеза. Маклифф тут уже заканчивает подготовку баллонов к пуску. Бортинженера словно подменили. Растерянность прошла. В глазах появился металлический отблеск, на скулах проступили желваки, исчезло дрожание пальцев. Идея использовать баллоны распыления газовых смесей в атмосфере, как бутылки из-под рома при кораблекрушении парусника, Маклиффа вдохновила. Сейчас это был прежний Маклифф – ветеран космических полётов, знаток техники, почитатель Жюля Верна, и теории практического использования бозона Хиггса. Баллоны, снабжённые радиомаяками, вполне могли пройти атмосферу по пологой баллистической траектории, и упасть в квадраты, доступные для поисковых команд NASA. Маклифф взял из рук Уайтгауза записки, сунул их внутрь баллонов, и закрутил крышки. Затем он открыл клапан пневматического пускателя:

– Готово, сэр!

– Лучше бы конечно радиотелефон с функцией космической связи. Штатная радиостанция не работает, телефона нет, голубей почтовых нет, пусть будет хоть это. Пли! – Уайтгауз махнул рукой.

Бортинженер нажал кнопку пуска:

– Есть, сэр!

Баллоны с глухими хлопками стартовали, и ушли к Земле широким веером. Исламисты даже не пытались их сбивать, настолько это были малоразмерные цели.

– Горит! Вот что значит нормальный луч лазера! – закричал Дыбаль из соседнего отсека.

В двух милях от "Independence" пылал корабль "Слово Пророка", словно горящий грузовик с бенгальскими огнями. По нему продолжал бить излучатель с "Der Rhein". Было понятно, что немцы не желали давать ему никаких шансов отделаться повреждениями и уйти. Они его добивали. Видно было, как исламисты пытаются запустить двигатели, как направляют под лазерный луч спутники, жертвуя ими как пешками. Ничего путного из этого не получается; только один из боковых маневровых двигателей "Слова Пророка" выпускает тоненькую  струйку, медленно закручивая пылающий корабль вокруг оси. Уверенный голос  Саади, бубнящего про жизнь, достоинство, медицинскую помощь и горячую пищу, теперь заткнулся, и музыка тоже.

– Не уйдёт теперь! – по-детски радовался штурман, – вперёд, давай, только бы у немцев не кончилась энергия!

– Всем закрепиться, к нам от арабов идут ракеты! – крикнул Уайтгауз, увидив в иллюминаторе две быстро приближающиеся сербрянные точки.

"Independence" тряхнуло так, словно он врезался в скалу. Всё вокруг наполнилось грохотом, звоном, шипением, скрежетом и визгом. Затем последовала ещё серия толчков и взрывов. В двигательном отсеке начало что-то лопаться, запахло гарью и горячим металлом. Люк в переборке, отделяющий обитаемые отсеки от двигательного отсека выгнулся вместе с переборкой. Через иллюминаторы было видно, как от шаттла во все стороны отлетают куски обшивки, оборудования и пылающих обломков. Арабы применили по "Der Rhein" и "Independence" кинетические ракеты, вроде тех, что используются для выведения из строя спутников за счёт сильного удара без взрыва, когда не хотят уничтожать повреждать оборудование.

                                          Глава 4

                                          МЕТЕОРЫ

Выбравшись из-под обломков, Уайтгауз вслушался в наступившую тишину. Излучатель немцев молчал, связь молчала, люди молчали.

Рядом стонал Маклифф, ощупывая ладонями кровью испачканное лицо:

– Давно я по морде не получал, – сказал он, пуская в невесомость струйки крови.

– Эл, посмотри, как себя чувствует Айдем! – крикнул Уайтгауз.

– Есть, – отозвался Дыбаль, едва видимый из-за облака жидкостей и мусора.

Неожиданно зашелестел динамик связи:

– "Der Rhein" вызывает "Independence"! Внимание, говорит полковник Раумваффе Манфред фон Конрад! В результате попадания вражеских ракет произошла разгерметизация… Дыхательная смесь потеряна, регенератор разрушен. Автономности скафандров хватит на два часа… Прошу разрешения перебраться на шаттл… Мы подойдём к шлюзу у грузовика!

– Они легко так все подключаются к нашей связи, а почему мы не можем организовать радиопередачу SOS? – проворчал Уайтгауз.

– Вас не слышу, – снова заговорил немец, – начинаю переход, откройте наружный люк!

– Хорошо! У нас нет пятизвездочного сервиса, но есть чем дышать, электричество и запас высоты часов на шесть… – ответил Уайтгауз.

Он поплыл к шлюзу грузового модуля, двигая руками как пловец. Добравшись до него, он сразу начал вращать колесо механического открывания наружного люка.

– Вместе с немцами у нас дыхательной смеси останется часа на три, – сказал Маклифф.

– Зато "Слово Пророка" ремонту не подлежит и упадёт! – ответил  Дыбаль, – а что касается кислорода, так зачем он нам? Мы тоже падаем…

Германские астронавты появились у люка через десять минут. Потом ещё тридцать минут они входили в шлюз, а Уайтгауз без остановки крутил запоры то внутреннего, то наружного люка, принимая их. Немцы имели жалкий вид. Покрытия их скафандров были разодраны, стёкла гермошлемов и осветительных устройств закопчены, металлические детали и опознавательные знаки будто выцвели. Лица были такие, словно астронавты вернулись с того света; глаза пустые, глядящие в одну точку, рты перекошены и оскалены. Немцев было четверо: полковник Манфред фон Конрад, штурман Отто Франц Эйхбергер и борт-стрелок Вольф Лойер Гофман. Четвёртый член их экипажа, Матиас Лейзехельд, лежал внутри чёрного пластикового пакета. Он умер от травм, полученных при столкновении с "Independence" Эйхбергер был ранен при попадании ракет исламистов в башенку боевого излучателя – переломы рёбер, руки, рваная рана на шее.

– Спасибо! – хрипло сказал фон Конрад, принимая от Дыбаля пакет с кофе.

– Эл, пошли делать летающие гробы из контейнеров возвратных материалов… – сказал Маклифф, открывая ящик со слесарными инструментами. Он вынул оттуда криптоновый резак и гидравлические ножницы.

– А нам что делать? – спросил бледный Эйхбергер.

– Аллах Акбар! – фон Конрад поднял на своего штурмана глаза, покрасневшие от кровоизлияния, – узнают секреты, а потом… – он провёл ребром ладони поперёк  горла.

– Мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним, – Дыбаль сделал рукой движение, будто закрывал казенник старинного корабельного орудия и пропел:

Все вымпелы вьются и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая,

Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает!

– "Варяг"? – не понял полковник.

– Проехали… – махнул рукой Дыбаль.

– Эл, снимай с немцев скафандры, нужна их помощь! – Маклифф скрылся среди  обломков, и взялся за дело – послышались удары металла о металл, зажужжал криптоновый резак, душный воздух наполнился запахом сварочного флюса.

Эйхбергер рванулся было следом, но Уайтгауз удержал его, и принялся осматривать рану. Дыбаль и Гофман получили от Маклиффа задание отдирать внутреннюю теплоизолирующую обшивку с компрессора охлаждения, баков маршевого двигателя, отовсюду, откуда возможно.

Перевязывая Эйхбергера, Уайтгауз поинтересовался у Дыбаля, летающего с куском теплоизоляции:

– Что у вас, ремонт повреждения корпуса?

– Маклифф наплавляет на контейнеры изнутри теплоизол.

Полковник фон Конрад самостоятельно освободился от скафандра и рассеянно поймал парящий рядом бытовой коротковолновой приёмник.

– Откуда архаика? – он стал рассматривать наклейку в виде Эйфелевой башни и надписью "Жак Дюнуа", и включил приёмник. Сквозь помехи возник голос комментатора:

– Это вынудило Организацию Объединенных Развитых Народов выделить дополнительно семнадцать миллиардов евродолларов для межгосударственной компании "Транс-Сельва", образованной конгрессом Южноамериканского Союза для проведения работ по восстановлению лесополосы вдоль левого берега Амазонки, а так же вдоль её притоков: Тефе, Журуа, Укаяли, Мариньон, Патумайа. По заявлению комиссии Организации Объединённых Развитых Наций по контролю за распространением Экваториальной пустыни, пески наступают со скоростью до трех миль в год на север и на юг, вот уже пятьдесят лет. Это создаёт безжизненный пояс вдоль всего экватора нашей планеты и меняет весь климат в глобальном масштабе! Амазонка, лишившись северной части своего водного бассейна, стремительно мелеет… Уровень воды местами упал на два фута за последние шесть недель. Эта просто катастрофа для Амазонии, а ведь это лёгкие нашей планеты! Если наступление Экваториальной пустыни продолжится такими же темпами, то Амазония может погибнуть в считанные десятилетия. Это неминуемо приведёт к глобальному потеплению, к продвижению береговой линии океанов вглубь суши. Уже сейчас произошло полное затопление освоенного побережья северной Европы и северной Америки, части Азии и Африки. За прошлое десятилетие возникла необходимость переселения 300 миллионов человек! Это и так поставило мировую цивилизацию на грань краха. Мировая научная общественность не сомневается в ключевом значении Амазонии, как и всех лесов Сибири и Дальнего Востока, однако для удержания этого последнего фронта природной обороны, необходимо массовое участие…

Фон Конрад подкрутил настройку. На другой волне зазвучали спортивные новости:

– Норвежская футбольная команда, выиграв у футболистов Канады, досрочно вышла в полуфинал чемпионата северного полушария! Кто может стать их будущими соперниками в полуфинале? Сборная Германии или Италии? Ответ на этот вопрос мы узнаем уже на следующей неделе. А тем временем в Тампа-Сеет продолжаются кольцевые велосипедные гонки. Непревзойденный пока Марк ван Гал из Бельгии, набрал семьдесят шесть очков в личном зачёте, и лидирует с большим отрывом от китайца Цзин Хай-Ванном…

– Болтают о чепухе, а о войне ни слова! Значит войны нет? Или они ещё не знают о ней? – фон Конрад провернул колёсико настройки, пробегая серез обрывки фраз, реплики, песни и рекламу, и почесал пальцем седой висок.

Его глаза, с расширенными от обезболивающих препаратов зрачками, светились отблеском аварийных ламп, над переносицей лежали глубокие морщины. Нижняя челюсть, когда он говорил, выдвигалась вперёд как ковш экскаватора.

– Здорово вы нас протаранили! – Уайтгауз покачал головой.

– Это Матиас устроил, – ответил фон Конрад, глядя на чёрный пакет с телом Лейзехельда, – никогда ни одной ошибки не делал, а тут такое, во время телесвязи с невестой!

– Мистика! – Уайтгаузу прижался спиной к шкафу, чтобы пропустить Дыбаля.

Из мусора выплыл Маклифф, чего-то подсчитывая на калькуляторе. Он схватился за поручень и повис над Уайтгаузом:

– У меня всё готово, командир. Взгляни!

Уайтгауз поплыл за Маклиффом. Оказавшись у люков контейнераов он застыл потрясённо. И без того крохотный объём был почти весь забит теплоизоляцией.

– Это для собак? – Уайтгауз не поверил своим глазам, – как мы все тут поместимся?

– Не бизнес класс. Меньше половины кубического метра на человека.

– Как в гробу!

– Зато контейнеры имеют парашюты, и если правильно рассчитать, то мы имеем шанс удариться о землю с перегрузкой менее 5g, чтобы не стать фаршем. Тут врезан пульт автоматики щитов аэродинамического торможения и для них запоры изнутри. Часть тепла должен принять на себя скафандр…

– Похоже на бред, – сказал фон Конрад, – на этих контейнерах нет нормальной теплоизоляции, а форма корпуса не отодвигает воздух, а режет его, что приведёт к перегреву боковых стенок, – может быть лучше попробовать запросить помощь?

– Компьютеры не работают и я на бумажке по старинке набросал. Если выпустить щиты торможения на пять минут сорок пять секунд раньше штатного времени, и одновременно раскрыть первую пару парашютов, то внутреннюю температуру в контейнерах можно удержать на уровне ста-ста пятидесяти градусов по вашему Цельсию. Плюс кондиционеры скафандров, в которых мы будем. Вполне допустимая температура. Не больше чем в бытовой кухонной духовке. Первая пара парашютов, сгорит, но ведь остаются основные купола. Шанс есть!

– Выбора нет… – сказал Дыбаль, – припасы какие брать будем?

– Вода, еда, оружие, – Уайтгауз похлопал по коробке с пистолетом, – никто не скажет теперь, что мы сидели как мыши и умерли не как мужчины – в борьбе!

– Умерли в утилизационных контейнерах…

– В летающих гробах!

– И страховщики не придерутся, что мы специально умерли без желания спастись, чтобы наши семьи получили страховку в пятьсот тысяч евродолларов…

– Парни, можно надевать скафандры и занимать места.

– Мёртвых берём? – с сомнением в голосе спросил фон Конрад.

– Берём! – кивнул Уайтгауз.

Маклифф вынул из кармана мятую бумагу, исписанную шариковой ручкой:

– Как мы уместимся? – спросил Эйхбергер, что-то прикидывая в уме.

Дыбаль взял из рук Маклиффа листок и принялся его изучать.

– Эти контейнеры больше чем старинные американские "Меркурии". Теплоизоляция умнётся. В одном контейнере будем мы втроём, плюс один немец, а в другом контейнере разместятся остальные немцы с доктором и мёртвые, – сказал  Уайтгауз.

– Может быть сдаться? – предложил Эйхбергер.

– После расстрела "Слова Пророка"? – скептически заметил фрн Конрад, – арабы с таким трудом тайно строят свои станции, они им дороже золота, а мы их в металлолом. Замучают нас.

– Что за разговор? Вы же офицер! – Уайтгауз потёр грудь.

– С арабами проще договориться, чем с гравитацией… – Эйхбергер повернулся к Дыбалю.

– Тут надо было квадратный корень извлекать, а не корень третей степени, – Дыбаль, щёлкнул пальцем по листку, и лицо его просветляется, – может сработать эта хреновина! Мы можем спастись! Теоретически!

– Теоретически… – задумчиво повторил Эйхбергер.

Со стороны грузового модуля послышался удар и станция заметно повернулась вокруг своей продольной оси. Часть иллюминаторов теперь смотрела на земную поверхность с брызгами огней ночных мегаполисов, а другая часть иллюминаторов в чёрное космическое пространство. Шаттл дёрнулся, послышался скрежет и иллюминаторы левого борта оказались закрыты телом корабля "Утро псового лая". Исламистская станция притёрлась к "Independence" бок к боку, как когда-то это делали парусные корабли, сходясь для абордажного боя.

Эйхбергер схватил Уайтгаузу за рукав:

– Давайте сдадимся!

– Уже поздно! – фон Конрад, с видом самурая, расстегнул молнию на пакете с телом Лейзехельда и вытащил оттуда автоматический пистолет "Спейс-Люгер". Сжав оружие в кулаке, он развернулся в сторону шлюза.

– Что вы ещё с собой пронесли в пакете с мёртвым? Ядерную бомбу? – мрачно спросил Уайтгауз.

Он взял у Дыбаля листок с расчётами, покрутил в руках, равнодушно глядя на строчки дифференциальных уравнений, и прислушался к внутреннему голосу, выручавшему всегда. Однажды, в детстве, по дороге от бабушки он свернул с привычной дороги в тёмный двор, а через минуту на улице началась перестрелка между бандами наркоторговцев. После бойни полиция подобрала девять трупов гангстеров и прохожих. Ещё раз внутренний голос помог ему в колледже не поддаться на уговоры съесть таблетку с синтетическим героином, вызывающим сильнейшую зависимость. От неё он никогда не смог бы избавится, и стал бы не астронавтом, а бомжом. Внутренний голос спас его в Форт-Штрезе, на учебной базе 51-го крыла ВВС САС, куда он не прибыл из увольнения вовремя, напившись в ресторанчике у ворот базы, в то время, когда его всепогодный перехватчик разбился под управлением другого пилота из-за неисправности. Ещё раз внутренний голос спас его в центре осаждённой исламистами Анкары, когда Уайтгауз вместе с рейнджерами проник на командный пункт 11-ой ударной дивизии исламистов, набранной из добровольцев Северного Кавказа. Они оказался в логове врага, под толщей армированного бетона за несколько минут до локальной ядерной атаки союзников, когда весь район был сметён ядерным ударом. Сейчас Уайтгауз не слышал внутреннего голоса. Работал мозг, проворачивая огромное количество информации, выдавая ответы и советы, один другого ужаснее и нелепее.

Со стороны грузового модуля теперь слышалась возня, шаги по наружной обшивке, гул резаков и стук – исламисты начали вскрыватьт люк.

Маклифф облачился в скафандр и стал надевать скафандр на беспомощного Айдема.

Дыбаль последовал его примеру.

Уайтгауз объявил:

– В один контейнер грузим погибших и немцев, а в другой всех остальных.

Если упадём в воду, в горы, в Арктику, Антарктику, тайгу, то мы покойники. Но если нет – еда и вода могут пригодиться.

Свет аварийных ламп медленно угасал, придавая лицам лихорадочно работающих людей мертвенный оттенок. Последний аккумулятор берегли для обеспечения пуска. Сейчас внутри станции слышалось только натруженное дыхание людей, монотонные сигналы высотомера, меняющего убывающие цифры. С каждой минутой становилось всё более душно – регенераторы дыхательной смеси остановились. Повсюду витал гадкий запах остывающий теплоизоляции. Арабские астронавты, срезав наружный люк, попали в шлюзовую камеру грузового модуля, и уже скрежетали алмазными бурами, вскрывая внутреннюю мембрану грузового отсека. Кто-то хозяйничал в наружных агрегатах двигательного оборудования, а по иллюминаторам снаружи скакали капли топлива из пробоины в баках.

– Обезвоженная гусиная печёнка. Берём? Рис. Берём? Шоколадный порошок? Ананасовый джем? Оставим арабам. Блок памяти с результатами опытов? Берём, – Уайтгауз и Гофман лихорадочно грузили в контейнеры упаковки продуктов, части приборов, блоки памяти и жёсткие диски компьютеров.

Внутрь одного из контейнеров были помещены мёртвые тела Лейзехельда, Фуджиёки и Дюнуа. Тяжело раненного Эйхбергера разместили тут же. Ещё одно место предназначалось для Гофмана. Маклифф с Дыбалем подтащили сюда и капитана Айдема.

– Мертвецы не шевелится и мешать ему не будут. И ему особо шевелиться не надо. А мы в свой контейнер побольше водопроизводящих элементов возьмём! – сказал Маклифф, оглядывая связанные скотчем тела мертвецов.

– Он сюда не влезет, – Дыбаль завис с упаковкой сливочного масла в руках, – нужно вынуть обратно часть припасов, но нет времени. Давайте капитана в наш контейнер, вместо части продуктов.

– Вместо продуктов? А если мы приземлимся в разных местах с первым контейнером, что мы есть будем? – Маклифф начал рыться в карманах, ища расчёт.

Гофману тем временем занял место между Эйхбергером и телом Фуджиёки, и показал большой палец руки в перчатке:

– Я на месте. Как тут что работает?

Маклифф склонился к нему через край люка и похлопал по шлему:

– Если не хочешь, чтобы капсулы разнесло при посадке на сотню миль, слушай  внимательно. Сначала сверим время на таймерах. На моём пятнадцать сорок одна-две-три… Успел выставить секунды? В момент старта обнулишь таймер. Когда на таймере набежит семь минут пятнадцать секунд, нажмёшь кнопку под локтём. Откроется щит атмосферного торможения и отстрелятся первые парашюты. Капсулу тряхнёт. Вторая пара парашютов сама выйдет и автоматически произойдёт выравнивание давления. Если всё сделаем синхронно, с учётом существующего положения шаттла, мы сядем не далее полумили друг от друга в районе восточной Польши. Если нет, то сядем далеко друг от друга, и неизвестно где. Если при касании поверхности появится символ 020, значит сели на грунт. Можете сразу с Эйхбергером выбираться наружу. Если появится символ 010 – значит сели на воду. Тогда смотри на экран системы GPS-Speys. Телеметрия убогая, но не подведёт. На воде люк не открывайте, а включайте радиомаяки. Ждите. То же самое, если датчик покажет температуру, ниже двадцати градусов по Фаренгейту. Кислорода у вас на двадцать часов. Время есть для спасателей. Итак, семь пятнадцать – падаем, десять – спуск на парашютах. Всего семнадцать минут и мы спасены!

– Всё понял. Семь пятнадцать и десять. Хранит нас Господь! Несколько раз за сутки мы должны были умереть, а он ещё держит нас на этом свете. Прощайте! Прощайте, герр полковник, служить с Вами было удовольствием! – торжественно произнёс Гофман, неуклюже перекрестился огромной перчаткой и закрыл стекло шлема себе и Эйхбергеру.

Дыбаль помог ему опустить на горловину контейнера тяжёлый люк и повернуть до клиновидные запоры. Когда раздался щелчок внутреннего запора, он сказал:

– Такое чувство, что мы могильную плиту закрыли!

– Хочу в Польшу! – сказал фон Конрад, – что ты там говорил про Польшу?

– Теперь пора позаботиться о нашем шаттле… – Уайтгауз разбил стекло щитка запуска системы самоуничтожения станции, открыл панель для набора кода. Вставив и повернув ключ, взятый с шеи Айдема, он вдавил до щелчка красную кнопку, похожую на шляпку гриба. Включилась сирена и звуковой секундомер начал обратный отсчёт. Женский голос с тембром, от которого бежали мурашки по коже, объявил:

– Шаттл "Independence" готов к взрыву. Осталось две минуты пятьдесят пять секунд.

– Что шипит? – спросил Уайтгауз, стараясь высунуть подальше из шлема скафандра ухо.

– Я открыл водородный резервуар озонового реактора, – сказал Маклифф, вслушавшись в свистящий звук, похожий на свист гигантского чайника, кипящего на огне, – водород прибавит мощности взрыву, когда сработает самоуничтожение. Арабы будут счастливы – они любят умирать с шумом и пафосом!

Астронавты с трудом, словно проводили на ковре борцовскую схватку, заняли положение в контейнере. Из-за недостатка места, они почти стояли лицом друг к другу, соприкасаясь нагрудными щитками. Арабы в это время интенсивно скрипели и жужжали алмазными бурами, вскрывая люк между грузовым модулем и самим шаттлом. Шипел льющийся жидкий водород, тикал таймер самоликвидации, выла сирена, звучал сигнал тревоги и бесстрастный голос в наушниках констатировал:

– Шаттл готов к взрыву. Осталось одна минута и сорок пять секунд…

– Закрывайте люк! – скомандовал Уайтгауз, чувствуя, что сердце бешено колотится.

Дыбаль за кусок проволоки, чтобы не вылезать наверх, дёрнул крышку и уронил её, едва не разбив шлем. Маклифф крутанул колесо внутреннего запора. Подсветка шлемов выхватила из темноты внутренности контейнера с полусидящими на съестных припасах и оборудовании астронавтами. О том чтобы двигаться не было и речи. Можно было лишь шевелить кистями рук, отчасти двигать руками. Манфред фон Конрад что-то нашептывал, то ли молился, то ли громоздил одно из жутких многоэтажных немецких ругательств. Маклифф кусал губу, держа палец на кнопке таймера, не отрываясь глядел на нарукавный высотомер – 99,6 мили.

– Давай, чёртова автоматика, сработай! – шептал он.

– Шаттл готов к взрыву. Осталось одна минута.

– Ну! – Маклифф побледнел.

– Сорок пять секунд, – констатировал шаттл.

– 99 и 5! – Маклифф поднял вверх указательный палец в грязной перчатке, – давай!

– Ну? – Уайтгауз попытался сдуть в сторону невесть как попавшую под стекло обёртку от жевательной резинки "Wrigley".

– В чем дело? – закричал Дыбаль, – почему мы не стартовали?

– Шаттл готов к взрыву. Осталось сорок пять секунд.

– Не может быть! Мы уже прошли расчетную отметку. Теперь я даже не могу представить, куда мы приземлимся. Чёрт побери, я же всё проверил, всё должно сработать как часы! Простите… – почти завыл Маклифф.

Но тут все почувствовал толчок – это отделилась от шаттла и ушла к Земле капсула с Гофманом и Эйхбергером,

– Первая пошла! – закричал Уайтгауз.

И тут астронавтам показалось, что мясо отделяется от костей – контейнер стартовал с таким ускорением, что людей вдавило в скафандры и титанопластовую обшивку так, что лёгкие и кишки, казалось, облепили позвоночники.

– Поехали! – сквозь зубы процедил Дыбаль гагаринскую фразу, наблюдая танец чёрных, красных кругов и серебряных звёздочек в глазах.

Перед тем, как потерять сознание, наушники донесли скрежет зубов Уайтгауза и его рык:

– Всё-таки сработала железяка! Джон, если не откроешь щит – мы трупы!

Через тридцать секунд после отстрела контейнеров, шаттл "Independence" с грузовым модулем, станция "Das Rein" и боевая станция "Утро псового лая", взорвались ослепительным фейерверком. Они вспучились огненно-жёлтыми шарами, а потом рассыпались на пылающие куски и брызги расплавленного металла. Обломки разлетелись во все стоны, тараня спутники и зонды.

                                          Глава 5

                         РАДИОПЕРЕХВАТ РАДИОРАЗВЕДКОЙ ИМПЕРИИ СВЕРТЦ

                               ШИФРОГРАММ ФЕДЕРАЦИИ НАТООТВААЛЯ

                            В ШАР-СЕКТОРЕ А13H45 СИСТЕМЫ ГОЛУБОГО ШЛЕЙФА

                                       С 18 МАРРА 4725 ГОДА

                                   Дискрет-шифрограмма АХО 569

                                     Уровень секретности А

                                                    Всем подразделениям,

                                                    кораблям и судам

                                                    156 эскадры IV Флота

                                            Приказываю:

– проведение десантно-штурмовой операции "Эртл" прекратить,

– на достигнутых рубежах выставить минные заграждения и разведывательные буи,

– на участке ограниченном навигационными точками ВА 4З3 и ВА 105 всем транспортным судам, идущим без сопровождения военных кораблей силой не ниже крейсера, немедленно вернуться на свои базы или в зону действия фортов базы флота Стигмарконт;

– блокировать районы, прилегающие к шар-сектору А16Н45 по схеме "Пространственная сеть",

– организовать поиск уцелевших судов, спасательных ботов, роботов и отдельных членов экипажей ягдвальдера-42,

– координатором операции по поиску ягдвальдера-42 под кодовым названием "Холодный захват" назначаю капитана ягда Одуна Эйдлаха,

– вывести на боевое дежурство лок-сканеры второй и третьей вахты,

– отменить все отпуска рядовому и офицерскому составу,

– командиру линкора "Тибентит", капитан-командору ягду Милдату Керру, провести служебное расследование обстоятельств гибели ягдвальдера-42 и доложить мне о результатах не позднее 20 марра.

                                  Натоот!

19-55, 18 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                          Командующий 156 эскадрой IV Флота,

                                          полковник ягд Кахум Йохоуд

                                                  ***

                                              Дискрет-шифрограмма 34ООЕ

                                               Уровень секретности В

База Флота Стигмарконт

9-15, 20 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

                                                  Координатору Службы

                                                  Безопасности Натоотвааля,

                                                  маршал-командору

                                                  ягду Тооту Ящемгарту

                                   С П Р А В К А

Относительно:

исчезновения

кораблей ЯГ-42

На Ваш запрос 11-00 25 марра привожу боевой состав ягдвальдера-42 156-й эскадры IV Флота 3-й Галактической директории на момент потери связи с ним;

– линкор 1-го класса "Маршал Тоот" /флагман/,

– линкор 2-го класса "Кеквут",

– линкор 2-го класса "Майкопар",

– линкор 2-го класса "Рыз",

– тяжёлый крейсер "Езера",

– тяжелый крейсер "Кан Соррэ",

– тяжёлый крейсер "Кродис",

– тяжёлый крейсер "Мозток",

– тральщики типа "Огайра" /общим числом 13/,

– сторожевики типа "Жевур" и "Юнус-5" /общим числом 15/,

– десантно-штурмовые суда тактического резерва IV Флота, имевшие на борту 141-й полк тяжёлой пехоты из дивизии коммандос "Герои Экнаима" с танковым, артиллерийским и инженерным вооружением /общее число десантно-штурмовых ботов полка – 17/,

– вспомогательные корабли – 34.

Всего 87 боевых, транспортных и специальных судов.

                                                  Натоот!

10-30, 25 марра с.г.

                                            Координатор разведки 3-й

                                            Галактической директории

                                            капитан-командор ягд Донн Аукорр

                                            ***

                                  Дискрет-шифрограмма ВХН 411

                                    Уровень секретности А

                                          Командующему 156 эскадрой IV Флота

                                          полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                    Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что к исходу 24 марра 4725 года от начала Натоотвааля части вверенной Вам эскадры полностью блокировали шар-сектор А16Н45 по схеме "Пространственная сеть".

Дозоры выставлены с дистанцией 5 Тохов.

Всеми имеющимися лок-сканерами ведется глубокое сканирование всего сектора и ближайшего пространства с целью обнаружения остатков ягдвальдера-42, а так же кораблей противника.

В операции не принимают участие следующие силы эскадры:

– ягдвальдер-15 – сопровождает торговые конвои серии КК22 к форту Ихтенельд-56-Р из состава укрепрайона базы флота Стигмарконт,

– бригада ремонтных судов 446-й отдельной ремонтной флотилии,

– 4 тральщика типа "Огайра" из ЯГ-17 и ЯГ-32 – находятся в ремонте,

– топливный заправщик ТПЗ 443 – неисправность маршевых двигателей в результате избыточного наддува мегразина.

Общее количество задействованных сил 156 эскадры – 89%.

                                   Натоот!

11-30, 25 марра с.г.

                                     Координатор операции "Холодный захват",

                                     капитан ягд Одун Эйдлах

                                      ***

                           Дискрет-шифрограмма ВХН 43

                             Уровень секретности В

                                         Командующему 156 эскадрой IV Флота

                                         3-й Галактической директории

                                         полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                     Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 27 марра патрульный катер Ропин-6 из 21-го дивизиона обнаружил в секторе А17Н44 неприятельский рейдер типа "Цвохгумь". Вражеский рейдер на предельной скорости маршевых двигателей, без телепортации, удалялся от района гибели ягдвальдер-42. Мной было организовано преследование с помощью беспилотных разведчиков и рейдера "Хальдесмемур" из 17-ой отдельной истребительной бригады. В настоящее время преследование продолжается. Быстроходные крейсера "Кан" и "Медел" из состава ягдвальдера-40 выдвигаются наперерез вражескому рейдеру из сектора А13Н46. Если удастся навязать ему бой и нанести повреждения, предполагаю задействовать в его блокировании и уничтожении основные силы ягдвальдера-40.

                                   Натоот!

22-00, 27 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                      Координатор операции "Холодный захват",

                                      капитан ягд Одун Эйдлах

                                          ***

                               Дискрет-шифрограмма ВХН 45

                                 Уровень секретности В

                                         Командующему 156 эскадрой IV Флота

                                         3-й Галактической директории

                                         полковнику ягду Кахуму Йохоуду

                                Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 28 мара в секторе А17Н45 рейдер "Хальдесмемур" из 17-ой отдельной истребительной бригады настиг неприятельский рейдер типа "Цвохгумь" одновременно с подходом крейсеров "Кан" и "Медел".

Рейдер противника выставил вокруг себя удалённое защитное поле с помощью беспилотных эмиттер-генераторов, однако мощности анигиляционного оружия "Хальдесмемура" хватило, чтобы его пробить. После истощения энергетических возможностей защитного поля противника, броня его корпуса была пробита кумулятивным ядерным зарядом. Экипажу врага удалось спастись на малых челноках, не имеющих устройств телепортации. Используя свою частичную невидимость в остаточных полях аннигиляции, и из-за активности микрометеоритов в район боя, спасательные средства вражеского экипажа прошли мимо наших беспилотных истребителей, сквозь минные поля, и скрылись в поясе астероидов в секторе А17Н47.

До того как повреждённый рейдер противника взорвался в результате самоликвидации, беспилотными разведчиками был произведён его наружный и частично внутренний осмотр, взяты образцы, произведены измерения.

Выяснено, что рейдер имел крепления для блокирования с другим кораблём, гораздо более крупного размера, чем он сам. Он являлся, по сути, маской для корабля, обнаружить который в процессе преследования не удалось. Остаточный след телепортации крупного объекта подтверждает это предположение. К сожалению, точно определить направление и дистанцию телепортации по остаточному полю из-за его искажения в результате стрельбы излучателей и аннигиляторов во время боя, и организовать транспространственное преследование не удалось.

Технические подробности указаны в приложении к рапорту.

Во время боя повреждения получил крейсер "Медел". Несколько членов его экипажа ранены, один погиб.

В настоящее время продолжаю сканирование районов, примыкающих к шар-сектору А16Н44.

Ягд полковник, в результате самоотверженных действий экипажей нашей эскадры, ещё раз доказано превосходства науки и техники Натоотвааля над жалкими войсками и союзниками империи Свертц!

                                         Натоот!

22-00, 28 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

по времени IX зоны

                                     Координатор операции "Холодный захват",

                                     капитан ягд Одун Эйдлах

                                  Приложение 1

                           к дискрет-шифрограмме ВХН 45

– повреждённый в бою боевой корабль империи Свертц относится к классу тяжёлых крейсеров противника типа "Цвохгумь" и является по назначению и применению рейдером. Этот класс кораблей длительное время применяется врагом в нашем оперативном тылу. Он имеет мощное вооружение, высокую скорость на маршевых мегразиновых двигателях, возможность быстрого перехода к ноль-скачку на эффекте гравитационной волновой телепортации. Этот боевой корабль построен около 4700-го года по времени IX зоны на верфях Свертца на планете Дюлта, если судить по характерному для этих верфей золотому и кварцевому молекулярному покрытию, вместо обычной золотой молекулярной плёнки, применяемой на других верфях Свертца. Количество и качество вооружения, обнаруженное на рейдере, соответствует классу тяжёлых крейсеров и отличается только наличием эмиттер-устройства для постановки дополнительного защитного поля. Количество и мощность двигательных мегразиновых установок соответствует классу корабля, материалы по анализу свойств генератора телепортации и качества генератора замещения вещества отсутствуют из-за ограниченного времени для изучения трофея. Качество и структура броневой обшивки корабля обычное для последнего поколения космической техники империи Свертц. Количество энергии силового гравитационного поля, энергия внешней связи, устойчивость систем хранения и обработки информации соответствует общему уровню, принятому для военных кораблей. В ходе осмотра корабля и анализа данных, полученной от датчиков разведывательных зондов, выявлены некоторые аномалии в его конструкции, и ряда не понятных параметров, а именно:

– на корпусе рейдера имеются четыре 4 мощных устройства, похожие на причальные захватами большого размера, что характерно, скорее, для ремонтных судов и тягачей караванов торгового флота, чем для боевых кораблей;

– эти четыре причальных устройства находились в открытом состоянии, что даёт возможность предположить, что рейдер использовался в качестве сканнер прикрытия, или источника топлива для другого, не обнаруженного пока корабля;

– исходя из размеров причальных устройства, неизвестный корабль должен иметь размеры 4,5 – 5 Кер, и форма его представляет собой плоский диск или разомкнутое кольцо;

– аномальное возмущение гравитационного поля не оставляет сомнения в том, что ещё до момента боесталкновения с нашими кораблями неизвестный объект телепортировался в направлении астероида Терхома в шар-секторе А55С00;

– начало дорожки возмущения гравитационного поля даёт основания считать, что объёкт телепортировался в движении прямо с корпуса рейдера и двигался с ним к месту боя от места гибели нашего ягдвальдера-42, и мог участвовать в том нападении. Большей информации о новом неизвестном корабле не удалось получить из-за взрыва рейдера при самоликвидации.

Выводы:

Из-за того, что теперь на наших коммуникациях в тылу действует корабль империи Свертц, способный уничтожать целые соединения боевых кораблей и потом уходить безнаказанно, налицо серьёзная угроза нашему успеху в войне!

                         Объёмная графика прилагается.

                                                ***

                                            Дискрет-шифрограмма 4500А

                                               Уровень секретности В

База флота Стигмарконт

Координатор Натоотвааля

29 марра 4725 года

от начала Натоотваля

                                        Координатору Управления разведки

                                        3-й Галактической директории

                                        капитан-командору

                                        ягду Донну Аукорру

                                      Приказываю:

– приказ Управления разведки 3-й Галактической директории об аресте и содержании в тюрьме командующего 156-й эскадрой IV Флота полковника ягда Кахума Йохоуда по делу о гибели ягдвальдера-42,

– расследование относительно опоздания к началу боя крейсеров "Кан" и "Медел" прекратить. Офицерам и личному составу вернуть личное оружие и боевые награды, в должностях восстановить,

– сформировать особую группу для сбора и анализа всей информации о неизвестном корабле противника.

                                      Натоот!

                              Координатор Службы Безопасности Натоотвааля,

                              маршал-командор ягд Тоот Ящемгарт

                                     ***

                                   Дискрет-шифрограмма ВХВ50

                                    Уровень секретности V

                                             командующему 588-й эскадрой

                                             VII Флота Натоотвааля

                                             5-й галактической директории,

                                             флот-командору ягду Тонн Еммису

                                          Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что в 16-13 по абсолютному время метрополии, что соответствует 02-47 по времени IX зоны системы Голубого шлейфа, дозорный катер 211 патрульно-сторожевого дивизиона обнаружил в шар-секторе Y13Н40, спасательный бот с торгового транспортного судна Лоэрда-44, в котором находилась часть команды.

Живые члены команды, в том числе капитан Бер Хош, направлены в госпиталь тяжёлого крейсера "Мехе Илтре".

Вокруг места гибели Лоэрда-44 (перевозившего груз углеродного концентрата с планеты Лонока) обнаружены значительные гравитационные возмущения. Длинна и интенсивность ламинарной дорожки возмущения гравитационного поля и её направленность, полностью соответствует параметрам разыскиваемого нового корабля противника, причастного к атаке на ягдвальдер-42 и к нападениям в нашем тылу в системе Голубого Шлейфа.

                                    Натоот!

33 марра 4725 года

от начала Натоотвааля

                                Командир 211 патрульно-сторожевого

                                дивизиона 558 эскадры VII Флота

                                лейтенант Окт Арбер

                                    Глава 6

                                 ПЕСЧАНЫЙ КОСМОС

Рональд Уайтгауз лежал лицом в небо и наблюдал, как по переносице ползёт большой и наглый жук. Жук был похож на скарабея. Он деловито исследовал налипшие на кожу пылинки.

– Жив я или мёртв? – спросил тихий голос глубоко в сознании, может быть даже это был голос жука, транслированный каким-то чудесным образом, и преломлённый в узнаваемые слова силами загробного мира.

– Если я мёртв, то почему мне так больно? – спросил Уайтгауза голос, – и вот ещё, если по тебе ползает жук, значит на голове нет шлема скафандра.

Уайтгауз глубоко втянул сухой, жаркий воздух и закашлялся.

Жук в панике побежал на лоб, но свалился на ветку засохшего колючего кустарника и затаился. Только теперь астронавт почувствовал, что он словно плавает в ванной, наполненной чем-то вязким, так много было внутри скафандра пота.

– Тунец в собственном соку! – сказал он вслух и отметил, что левое ухо заложено и ничего не слышит.

Чувства постепенно возвращались и кожа лица заголосила всеми нервными окончаниями:

– Спрячь меня, укрой меня от солнца! Я горю!

Прямо над лицом висел огромный пылающий белый шар Солнца. Собрав всю свою энергию, оно старалось испепелить несчастного, беспомощного человека. Уайтгауз дотронулся до лица и чуть не вскрикнул от боли. Лицо было покрыто струпьями и волдырями. Превозмогая боль в позвоночнике, он перевернулся на живот. Хлюпая солёной влагой в ткани облачения, он понял, что основного скафандра на нём нет. Скафандр валяется в нескольких футах левее, изрезанный ножом, обуглившийся и жалкий.

– Я жив, иначе мне было бы не так больно, – астронавт прикрыл затылок ладонью, словно защищаясь от всего мира, и на какое-то мгновение потерял сознание от острой боли. Печальные и прекрасные лица его жены и сыновей, составленные из множества огненных пузырьков предстались ему. Любимые лица проплыли на чёрном бархатном фоне, уступив место картине полярного сияния. Зёлёное прихотливое свечение быстро летело под солнечными батареями шаттла, похожего на "Independens", вот только надписи на борту были неразборчивы, похожи на детские каракули. Вместо мерцающих в атмосфере заряженных солнечных частиц полярного сияния, возникли карнавальные ленты, шары, куклы, маски словно содержимое огромного магазина игрушек. Потом всё исчезло и воцарилась пустота, не имеющая цвета. Ничего, полный, абсолютный ноль. Когда сознание включилось, словно включился телевизор, после скачка напряжения электросети, вернулась боль. Он поймал себя на мысли, что меньше всего свете ему хочется жить с этой болью. Упираясь лбом в песок, наслаждаясь хотя бы тем, что свет уже не ослеплял, Уайтгауз нащупал в кармане кассету с ампулами экстренной помощи. Он поочёрёдно принялся надкусывать их и выпивать содержимое. После смеси болеутоляющих, кардиостимуляторов, гормонов и витаминов, ему стало лучше. Организм вспомнил о более житейских вещах, таких как жажда и голод. Астронавт поднял голову и потрясённо застыл – перед ним, прямо за кустиком иссохшей колючки, где сидел жук, лежала в жарком мареве безжизненная пустыня. Ровная как стол, без единого холмика, без малейшего намёка на барханы или зыбь, ослепительно кварцевая, будто светящаяся изнутри. Легкая песчаная позёмка оживляла этот пейзаж, да на горизонте, в белесом небе одинокое облако медленно размывалось горячим дыханием и огнём солнечного света.

– Неужели я в аду? – из пересохшей глотки непроизвольно вырвался тоскливый вопль, – где я?

Песок накрыла чья-то тень и хриплый голос произнёс:

– Чего орёшь? Думаешь одному тебе плохо? И это не ад! Это хуже!

Уайтгауз повернул голову, понимая, что в аду медицинские препараты не будут эффективны, а черти вряд ли говорят по-английски, да ещё голосом Маклиффа. Действительно, это был Маклифф, вполне бодрый, без скафандра, в импровизированной чалме из полосы оранжевой парашютной ткани.

Приподнявшись на локте, Уайтгауз увидел за спиной Маклиффа контейнер, чёрный от нагрева, наполовину ушедший в песок. Огромные посадочные парашюты выстилали всю округу декорацией фантастического фильма. Везде валялись припасы, куски теплоизоляции, лохмотья ткани и плёнки. Среди разгрома на коленках ползал бортинженер Александр Дыбаль и что-то нашаривал растопыренными пальцами. В скудном теньке от контейнера лежали два неподвижных тела. Это были Дик Айдем и Манфред фон Конрад.

– Встать можешь? – спросил Маклифф.

Маклифф встал на колени рядом с Уайтгаузом, заложил его руку себе на шею, поднялся вместе с ним и повёл в тень. Несмотря на бодрый вид и быструю речь, ноги Маклиффа шли не уверенно. Если бы Уайтгауз не стал переступать своими ногами, а местность не имела уклона, они бы не сдвинулись с места.

Пока они ковыляли в тень, Дыбаль нашёл то, что искал – бинокль фирмы Carl Zeiss. Он весьма шустро, для человека упавшего камнем с небес, залез на контейнер, отрывая подошвами от обшивки чешуйки кварцевой керамики:

– Любопытно, куда нас занесло. Надеюсь, что это узбекский Кызылкум, и я сейчас увижу горы Копетдага, Гиндукуша или Алтая, – бормотал он, с досадой глядя на расплавленный экран нарукавной навигационной системы GPS-Speys.

– Или на худой конец это монгольская Гоби, хотя Гоби – пустыня без песка, камни и глина, а здесь песок и камни, – Дыбаль, наконец, залез наверх.

Маклифф дотащил Уайтгауза до контейнера и опустил на песок рядом с Айдемом:

– Пять процентов вероятности на удачное приземление сработали и чудо произошло – мы живы! А исламисты считают сейчас трупы своих астронавтов и кучу денег, затраченную на их подготовку. Думают теперь, где бы построить новые орбитальные корабли в условиях санкций.

– Мы живы относительно. Здесь космос из песка. Без связи, с раненными, какая разница, где помирать? – Дыбаль распрямился и приложил к глазам бинокль, – как можно было так рассчитать точку отделения от станции, что при известной высоте, скорости и орбите не иметь представления о месте посадки? Джон? Ты куда нас сбросил?

Дыбаль напоминал сейчас монумент древнему моряку, глядящему в туман с носа парусного корабля, в надежде разглядеть долгожданную землю, или хотя бы эскадру вражеского флота, чтобы дать ей бой или сдаться.

– Надо аварийный маяк в найти, включить его и за нами прилетят. Это просто. А вот где второй контейнер? Там Эйхбергер, Гофман и наши припасы, – Маклифф поднял среди мусора канистру с водой, открутил пробку, осторожно отхлебнул отдающую железом жидкость.

– И мне… – оживился Уайтгауз.

Маклифф приложил горлышко фляги к губам Уайтгауза:

– На, попей…

– Не знаю, как Гоби, но на экваториальную пустыню в районе Каракаса это похоже. Воздух слишком влажный для пустыни в глубине материка. Та синяя полоса впередт – горы, похожие на Анды. Сочетание пустыни, влажного воздуха и гор даёт нам Боливию. Она из-за климатической катастрофы, как известно, ушла в песок Экваториальной пустыни. Можеь быть это Чили, Атакама, или ещё что-то в этом духе, – задумчиво сказал Дыбаль.

– Чилийская Атакама – пустыня высокогорная, самая сухая в мире, – покачал головой Маклифф, – мы бы дышали сейчас как рыбы без воды. Гоби – это скалы, камни и глина. Каракумы – это барханы.

– Вижу высокие заснеженные горы на западе. Над землёй дрожание влажного воздуха, будто мираж, – сообщил Дыбаль, – наверно это Анды.

– Знать бы точно, – вздохнул Маклифф, – но где второй контейнер? Видишь его?

– Нет… – ответил Дыбаль, – он повесил бинокль на грудь и полез внутрь контейнера.

– То ли они упали слишком далеко, толи вообще не упали. Эх, хотя бы один мобильный телефон! – Маклифф опять глотнул воды.

– Не плохо сразу в MySpace зайти, – выговорил Уайтгауз, чувствуя, что силы постепенно возвращаются, – что дальше? Включим радиомаяк и станем ждать, когда прилетят спасатели NASA?

– А если мы на территории Блока арабских государств, где-нибудь в районе Персидского залива? Там тоже пустыня, горы. Тогда на сигнал прилетят враги. Лучше, дождёмся ночи и определим по звёздам, по полярной звезде, или Южному кресту географическую широту. Завтра в полдень определим долготу по Солнцу и по наручным часам, – предложил Маклифф, – и не нужно будет гадать, Монголия здесь или Гондурас.

– Да что я, Памир от Анд не отличу? – из люка контейнера показался Дыбаль, красный от работы вверх ногами.

Он держал в поднятых руках оранжевую коробочку коротковолнового приёмника-передатчика из аварийного комплекта от основного спускаемого аппарата, погибшего вместе со станцией:

– Нашёл. Жаль, нет дисплея GPS-Speys. Приёмник свои координаты знает, а нам подсмотреть не даст. Кажется, он не пострадал, и должен работать. Сейчас он соединится с системой NASA, врубит аварийные позывные и ка-а-ак…

– Это точно, – ответил Маклифф, – а кто явится на позывные? А если арабы? А если южно-американские военные? Они не очень-то поддерживающие наши усилия в войне против исламистов. Или явятся восточные русские, оккупировавшие Узбекистан и Монголию? Сигнал радиомаяка будут слышать все устройства в радиусе пятисот километров, включая бытовые приёмники и телефоны. Может быть не включать его пока? – он покосился на полумёртвого Айдема и фон Конрада, – предлагаю консервативно подойти к проблеме. Сигналов не давать. Сначала определить своё положение и послушать на приёме эфир, вдруг узнаем, где мы  находимся.

– Логично… – примостив передатчик на коленях, Дыбаль включил настройку. Передатчик отреагировал треском и воем перебираемых частот. Сквозь шум слышалась музыка, голоса, возбуждённо обсуждающие что-то.

– Говорят по-испански, – Дыбаль приблизил передатчик к уху, – я учил испанский как второй иностранный язык в школе.

Он остановил настройку на волне переговоров. Мужские голоса бубнили слова так быстро, что разобрать что-то было невозможно. Однако Дыбаль поднял вверх указательный палец и начал переводить:

– Это переговоры боевых лётчиков между собой и с диспетчером. Один просит разрешение на сближение и атаку. Он видит угольного цвета цилиндр, три метра в диаметре и два рыжих парашюта. На запросы "свой-чужой" цилиндр не отвечает, сигнальных ракет не отстреливает. Лётчикам разрешают открыть огонь. Вот тут… Иглесиас, прикрой меня, атакую…

– Значит, мы всё-таки на территории, контролируемой Южно-американским союзом. Это, наверное, их патрульные истребители и беспилотники сбивают сейчас наших парней! – Маклифф поднял голову вверх, ожидая увидеть заходящий для удара истребитель, но небо было спокойным.

– Они атакуют контейнер Гофмана! – произнёс хмуро Дыбаль.

К паре голосов лётчиков присоединялись ещё несколько возбуждённых голосов. Иногда переговоры теперь заглушалось трелями срабатывающих самолётных систем опознавания и помехами.

– Они сейчас собьют Эйхбергера! – оскалился Уайтгауз.

Кровавая корка на его лице треснула и кровь полилась ручьём по подбородку.

– Южно-американский союз нейтрален! Надо включить аварийные позывные и передать им что происходит, потребовать прекратить огонь, – потряс флягой с водой Маклифф.

– Почему они обстреливают спускаемый аппарат? На контейнерах нет опознавательных знаков, но оранжевые парашюты, это международный стандарт цвета для космических устройств. Почему они не пытаются разобраться, что перед ними?

– Всё! Они сбили ракетой контейнер с немцами! – воскликнул Дыбаль, отрывая от уха передатчик.

– Сволочи! – сжал кулаки Маклифф.

В этот момент застонал фон Конрад и Маклифф наклонился над ним:

– Воды? Болеутоляющее?

Из-за множественных ушибов, микротравм, суставы фон Конрада распухли, лицо было пунцовым, белки глаз красными. Он постоянно терял сознание, а частота и наполняемость пульса были у критической отметки.

Когда перед приземлением контейнер с фон Конрадом, Уайтгаузом, Маклиффом, Дыбалем и Айдемом, выпустил щит аэродинамического торможения, спуск из баллистического, превратился в планирующий. Началась тряска, словно они съёзжали по лестнице граней пирамиды Хеопса. Возник нагрев стенок контейнера больше допустимого. Через тридцать секунд падения в атмосфере со скоростью 1000 миль в час, титанопластовая прокладка у кольца запора люка разуплотнилась и температура поднялась к критической отметке в 400 градусов по Фаренгейту. Ткань скафандров начала размягчаться, системы кондиционирования продолжали работать чудом. Плавился пластик, тлела теплоизоляция, горела пыль. Это был конец. Потекли секунды длинной с вечность. Маклифф скрипел зубами от злости, и говорил, что прожил не зря, и что он разработал много первоклассных систем контроля для различных интеллектуальных и самообучающихся компьютерных систем, и что он успел написать пособие по эмоциональному общению с компьютерными системами, имеющими искусственный интеллект. Он придумал и пробил через комиссию NASA датчик накопления энергии, отражённой от Луны, и спектральный анализатор орбитальной пыли. Маклифф клялся, что ему всегда нравились такие парни как Уайтгауз и Дыбаль, и если он иногда злился, так это только для пользы дела. Он говорил, что любил только двух женщин – свою мать, Энн Стоун-Маклифф и вторую жену Энни. Все остальные женщины были случайностью, так, проходящим приключением, хотя ничего плохого о них сказать он не может. Они не напрасно верили ему и в него. Самое главное то, что издательство "Академическая книга" заинтересовалась набросками его величайшей книги всех времён и народов под названием "Мужчина и женщина". Маклифф, то мотал головой внутри запотевшего гермошлема, то хлопал Уайтгауза по руке и перчатка прилипала к ткани комбинезона. Потом Маклифф впал в полузабытьё, и говорил, что всегда хотел иметь таких детей как у Уайтгауза – мальчишек-сорванцов Арни и Джорджа. Он всегда искал такую потрясающую жену как Дороти, и сочувствовал Уайтгаузу только в том, что дети без отца могут ввязаться в дурную компанию, наркотики, кражи. Уайтгауз ничего не понимал из того, что пытался кричать бортинженер. Он просто поносил конструкторов скафандров за недостаточную теплоустойчивость ткани. Когда начали тлеть и расползаться застежки и молнии, плавиться дисплеи телеметрии и ручки управления, Александр Дыбаль расширил глаза, открыл рот и выкрутил трубку охлаждения приборного модуля, снятого с основного спускаемого аппарата. Жидкий гелий системы охлаждения хлынул во все стороны, но по большей части на грудь полковника. Контейнер наполнился ледяным туманом и сизым дымом. Температура упала до нормы. Сквозь гул вибрации и рёв пламени на горящей кварцевой керамике наружной обшивки, было слышно, как на полковнике лопается скафандр от перепада температуры. Слой за слоем. Самоубийственная акция русского астронавта дала людям ещё несколько минут. Ровно через сорок пять секунд раскрылся щит аэродинамического торможения. Дыбаль спас всех. Через нужное время вышла первая пара парашютов. Дыбаль пел, Маклифф рассказывал о том, как разбогатеет, Уайтгауз ругал коррупцию в космической отрасли, а фон Конрад боролся за герметичность скафандра. Только Айдем видел сон о витании в тёплых, прозрачных облаках на заре в окружения величавых птиц. Внизу под ним расстилалась река и цветущие деревья. Потом заря погасла, река и птицы исчезли, настала тьма. После резкого толчка все потеряли сознание – это раскрылась вторая пара парашютов. Скорость контейнера упала до ста миль в час. Они были спасены от кремации заживо и декомпрессии. В сознание они пришли только после удара о землю.

Сейчас, в неизвестной пустыне, без связи, Маклифф с сожалением глядел на полковника и с трудом сдерживался, чтобы не закрыться рукой от страшного, распухшего, синюшного лица.

– Попей ещё… – Маклифф поднёс к губам полковника флягу.

– Почему южноамериканцы сбили наш второй аппарат? – Уайтгауз, стал медленно подниматься.

С помощью Маклиффа он встал, пошатываясь, расставив руки, пытаясь понять, падает он, или это ему кажется. Убедившись, что он контролирует себя без посторонней помощи, он подобрал кусок внутренней обшивки контейнера и стал обмахиваться им как веером.

– Судя по нумерации квадратов, принятых в ЮАС, мы недалеко от Медельина. Может быть, стоим над одним из его бывших проспектов, похороненном под пятиметровым слоем песка, – Дыбаль переложил передатчик из руки в руку, – эти твари знают, что контейнеров прошло через атмосферу два. Они ищут нас. Пилотам истребителей и беспилотников передали координаты секторов поиска, зелёный-15-2, фиолетовый-15-3.

– Через сколько они нас могут обнаружить и накрыть авиабомбой? – Уайтгауз оглядел горизонт.

– От получаса до нескольких часов.

– Вокруг Медельина горы, – хмуро заметил Маклифф, – с орбиты так мне казалось. Это те, на горизонте?

– Не важно, под нами Медельин или нет, – сказал Уайтгауз, – слушай команду; пойдём на северо-запад, к горам. Берём раненых, радиомаяк и припасы на волокуши из парашютной ткани. Из кусков теплоизоляции и обшивки делаем балдахин. Закат начался, темноты ждать не долго и жара спадёт. Среди скал и оврагов можно будет спрятаться, может быть найти воду и включить маяк. Не знаю, сколько времени нам дадут лётчики ЮАСа. Джон, беги за основным парашютом, пока его ветром не унесло. А ты, Эл, выгружай из контейнера всё, что найдёшь нужного и ещё найди мой "Викинг-комбат".

– Есть, сэр, – закивал головой Маклифф, – горы помогут!

Уайтгауз, переждав приступ тошноты и головокружения, отправился вслед за Маклиффом к парашюту и принялся обрубать стропы. Нарезав полосы ткани для многослойных волокуш и укрытия от солнца, они приступили к изготовлению балдахина. Разрезав пластик внутренней обшивки, они соединили его кусками строп на манер эскимосского жилища, закрепили но получившейся клетке ткань. Вышло не красиво, но добротно. Из оранжевой ткани они сделали просторные накидки и чалмы. В складках такой одежды было много воздуха и она хорошо защищала от перегрева. Потом астронавты смастерили заплечные мешки и мешки для сна. Во время этой работы они забыли об опасности. В случае появления врага, ни спрятаться, ни защищаться они уже не смогли бы.

Дыбаль закончил вынимать вещи и припасы для перехода, и в последний раз осмотрел внутренности контейнера:

– Даже не верится, что в этом можно было спуститься с орбиты!

                                                   Глава 7

                                              ЖИВЫЕ МЁРТВЕЦЫ

Адская жара медленно спадала. Солнце неимоверно медленно скатывалось на запад, превращаясь из ослепительного белого шара в пунцовый диск, пока наконец не коснулось краем горизонта. Небо, словно бесконечный изогнутый потолок, окрашенный бледно голубой краской, подёрнулось дымкой облачности, обозначая недалёкое присутствие влаги. Появился ветерок. Он был пока  раскалённый, как и пустыня, но это была уже частичка ветра океана, перевалившая через горы. Скалистые вершины гор, покрытые снеговыми шапками, отчётливо виднелись на горизонте. Едва заметные барханы стали теперь выше и шире. Иногда они гигантскими серпами преграждали дорогу.

Астронавты шли на пределе сил. Они почти сразу бросили часть снаряжения. Пакеты индивидуальных аптечек, коробки галет и жировых концентратов, аккумуляторы, фонари, сигнальные ракеты, лопатки, пакеты сухого горючего с сожалением был закопаны в песок. Были брошены пластины реактора захвата звёздной пыли – самого дорогостоящего прибора с шаттла. Дыбаль даже выкинул наручные часы, ставшие тяжёлыми как кандалы. Только радиомаяк всё ещё полз вместе с ними, уложенный на волокуши между Айдемом и фон Конрадом.

Уайтгауз, с лицом перевязанном бинтами поверх ожогов, Дыбаль и Маклифф в  оранжевых чалмах и накидках, тащили волокуши, явязая по щиколотку в песке. Они не имели сил ни разговаривать, ни думать. Не было сил даже поднять головы в нелепых тюрбанах и оглядеться. Глаза слепые от песка, слезящиеся от сухости, смотрели только вниз, на монотонную поверхность из поблёскивающих песчинок, на запылённые носки ботинок, за тем, как ступает нога. У упавшего могло не оказаться сил подняться. В висках стучала густая кровь, распухший язык прилипал к нёбу, зрение волнами заститал туман. Чтобы передвигать ноги, приходилось отдавать беззвучно команды:

– Нога – шаг! Ещё – шаг! Стопу не подворачивать. Шаг правой. Корпус вперёд, внимание, глиняная кочка, за ней несколько камней. Шаг! Жить хочешь? Шаг!

Ещё через час, Маклифф избавился от коробки с пистолетом "Спейс-Люгер", а Уайтгауз сбросил с волокуш радиомаяк и спальные мешки. Перед тем расстаться с радиомаяком, Дыбаль включил его в режиме приёма, и перехватил сообщение пилота южноамериканского союза о том, что два истребителя без видимых причин не вышли из виража в квадрате 15-2. Они врезались в землю, словно у них  отказали системы управления. Пилот с ужасои в голосе сообщил, что он наблюдает странные колебания воздуха и видит силуэты. Зона, где находится второй контейнер, закрыта паранормальными эффектами. Можно разглядеть следы на песке, словно кто-то тащит что-то большое в сторону оазиса у ручья Фосса-дель-Кичако. До ручья остаётся около десяти километров. В ответ на доклад, координатор полётов с базы в Гуаякиле ответил, что ничего не слышит и не видит на радарах, а наземные службы докладывают об электрических разрядах в атмосфере. Диспетчер дал указание прекратить поиск и возвращаться на базу. Поиск будут продолжать группы спецназа на вертолётах. Когда Дыбаль выключил радиомаяк, астронавты услышали с той стороны, где они оставили контейнер, гул, похожий на раскаты грома. Это был рёв двигателя патрульного F-35 Lightning IV, переговоры пилота которого удалось перехватить. Истребитель возвращался на базу, где на лётном поле резали воздух лопастями десантные вертолёты, готовые доставить в предгорья Анд спецназ армии южноамериканского союза. С ними отправлялись и операторы беспилотников, снайперы, эксперты по рукопашному бою.

Спасительный оазис и ручей Фосса-дель-Кичако был близко, за одним из барханов. Здоровый человек, налегке, преодолел бы это расстояние за два часа, но этот путь был непреодолимым для обессиливших людей. Перед ними теперь быди ещё и барханы, высокие, словно горы и глиняные торосы с россыпями базальтовых глыб. Как будто злой волшебник из страны Оз нарочно вздыбил ровную поверхность, чтобы погубить астронавтов. Души их почти расстались с телами, а борьба за жизнь подошла к кульминации. Когда солнечный диск на две трети погрузился в горные вершины, Александр Дыбаль оступился и упал лицом вниз. Потеряв от этого равновесие, упал и Джон Маклифф. Они некоторое время пытались подняться, гребли под себя струящийся песок, но тщетно. Борьба экипажа шаттла после аварии, атаки арабских станций, чудесного спасения, пятичасовой марша смерти, теперь закончились около бархана. С верхушки песочной горы, словно во сне, съехал оползень, едва не похоронив раненых. Дыбаль и Маклифф, расходуя последние силы, всё ещё упрямо карабкались вверх по склону, а Уайтгауз, ничего не видя, шёл вперёд, пока постромок из стропы не натянулся и не остановил его. Он повернулся и увидел, что его товарищи лежат кучей, присыпанные песком.

– Вставайте, – он попытался сделать жест рукой, но потерял равновесие и скатился к остальным.

Дыбаль приподнял руку, показывая товарищу два пальца в виде латинской буквы V. Почти пятнадцать минут понадобилось Уайтгаузу для того, чтобы достичь того места, откуда он падал. Ещё десять минут потребовалось для преодоления двадцати футов, отделяющих его от гребня бархана.

За барханом местность понижалась, недалеко виднелись нагромождения скал, а за ними поросшие лесом склоны гор. За туманом, висящим над лесом, угадывалась просека и русло ручья.

Крошечными чёрными точками летали птицы, солнечные лучи окрашивали верхушки деревьев в красный цвет.

– Ещё немного! – закрываясь от порывов песчаной метели, попытался сказать Уайтгауз.

Солнце зашло и окраина экваториальной пустыни начала оживать. Появились змеи, забегали ящерицы и мыши, зажужжали насекомые. Куда-то проскакал вискачь-пустынник, помахивая пушистой кисточкой хвоста. Вслед за ним проплыла по песку гремучая змея. Уайтгауз её не интересовал, ей нужно было что-то, что можно было проглотить.

Ветер с усиливался. Он был горячим, как из духового шкафа, мощным потоком вырывался из глубины пустыни. По гребням дюн двинулись мириады песчинок. Они поднялись до звёзд и ударили в кроны деревьев. Песок полез в ноздри, уши, глаза, потоком полился за воротники, проник в карманы, швы одежды. Уайтгауз уже не особо обращал на это внимания. Он боролся со сном, идущим за изнеможением и обезвоживанием. Неиссякаемые силы могучего организма, помноженные на волю и болеутоляющие препараты, до дна выпила пустыня. Земное тяготение прессом навалилось на каждую клеточку тела, успевшее отвыкнуть за недели полёта от собственного веса. Оно болело и ныло, вспыхивало и горело огнём ушибов и ожогов, вывихов и ссадин. Ошалевший перегрузок мозг заполнился цветными картинками прошлого.

Ветер перерос в бурю. Её порывами были снесены птицы и мухи, крупные песчинки застучали по ткани комбинезонов как капли дождя, дюны начали движение. Уайтгауз был поглощён иллюзорным миром видений и воспоминаний. Только завывания бури и едва уловимый инфразвук масс песка, всё ещё проникали в сознание.

Вдруг что-то неуловимо переменилось в симфонии великой пустыни. Слабый, вибрирующий, не характерный ветру звук, то удаляющийся, то приближающийся. Уайтгауз встрепенулся – в буране, двигалось нечто механическое, скорее всего машина.

Люди?

Коммандос южноамериканского союза?

Уайтгауз вынул из-за пазухи футляр кольта – единственную вещь, не выкинутую по дороге. Он вынул пистолет, проверил наличие патронов, дослал патрон в патронник.

Звук приближался. Это был звук мотора, автомобильного двигателя, натужно завывающего на подъёмах.

– Ладно, – подумал астронавт, – подойдите ближе и вся обойма разрывных пуль 45 калибра – ваша. Это всё, что осталось сейчас у экипажа шаттла для борьбы, но это лучше чем ничего. Сдаться? Ха, смешно!

Из пыльного тумана вынырнул допотопный шестиколёсный грузовик "Lifan" с  брезентовым верхом. Всё в нём скрежетало, дребезжало и болталось. Мятый капот подпрыгивал на неровностях, а на лобовом стекле мотался обломанный дворник. Правое крыло еле держалось, левое отсутствовало вовсе. Было просто удивительно, что грузовик двигается, однако он уверенно карабкался и спускался, преодолевая барханы. Уайтгауз решил, что ему мерещиться, что это на самом деле дозорный "Hammer-5" коммандос. Он оторвал пистолет от песка, установил на рукоять и понял, что не в силах даже прицелиться. Пальцы не слушались.

"Lifan" остановился на гребне соседнего бархана. Не удержавшись на гребне, он съехал вниз. Из кабины вывалились двое коренастых мужчин в платках-банданах и пылезащитных очках. Они были похожи не то на мексиканских пастухов, не то на бойцов наркомафии. Они двинулись в сторону астронавтов так, словно знали, что они там, словно могли смотреть сквозь песок и пыль.  У одного из незнакомцев на ремне через плечо висел автомат АКС-74, с характерным изогнутым магазином, а у другого в руках была винтовка М-16. Оружие было таким старым, что чёрное воронение стёрлось добела.

– Двое их всего! – астронавт попытался прицелиться.

С его головы сорвался и покатился прочь оранжевый тюрбан, разворачиваясь на ветру в длинную ленту. Бесполезно. Прицельно выстрелить не получится. Выстрелил он в конце концов, или нет, Уайтгауз не понял. Он в очередной раз провалился в полузабытьё.

Странные люди решительно направились в сторону астронавтов и начали переносить их обессилившие тела в грузовик. Вещи астронавтов тоже отправились в кузов. Когда пришла очередь Уайтгауза, захватчики попытались вынуть у него из руки пистолет, но он держал его намертво. Тогда они вынули из пистолета обойму и, бормоча себе под нос проклятия по-испански, потащили Уайтгауза к машине. Тот пытался сопротивляться. Очутившись в кузове машины на груде промасленного тряпья, пустых пластиковых бутылок и пакетов, рядом с неподвижными товарищами, он окончательно затих. На астронавтов набросили куски парашютной ткани. Хлопнули дверцы кабины, и "Lifan" двинулся в неизвестность.

Сколько времени грузовик качался на барханах как лодка на волнах, сколько и как они двигались среди скал по каменистой дороге, под кронами тропического леса, никто из пленников не смог бы сказать. Сколько времени после окончании пути Уайтгауз пролежал на жёсткой соломенной циновке в лачуге, он не знал и не помнил.

Он лежал на границе реального и потустороннего, на маленьком пятачке между миром живых и миром духов, куда его как будто поместили высшие существа. Словно он провинился и его не хотели принимать ни в страну мёртвых, ни в страну живых. Иногда он приоткрывал глаза и глядел на пересечение стропил крыши из рассохшегося корявого тёмного дерева. Там возились летучие мыши и мелкие птицы, курился дымок от близко расположенного земляного очага и носились мухи. Что Уайтгауз помнил хорошо, так это кошмарные мгновения, когда в рот вливались горячие смеси из горьких трав, всыпались порошки измельчённой гадости, отдающей тухлыми яйцами, всовывались в рот куски коры, стебли растений, а то и просто предметы типа пуговиц или бус. В тумане помрачённого сознания проплывали странные личины. Не то маски, не то раскрашенные лица туземцев. Они улыбались, смеялись белозубыми улыбками, иногда скалились и злились. Он даже рукой не мог пошевелить, не всегда мог держать глаза открытыми. Он лежал, ел, пил, спал, проклиная потолок из листьев пальмы, дым, и чьи-то тонкие человеческие руки, пахнущие солнцем, которые потчевали его снадобьями, вынимали из-под него посудины с испражнениями.

Но однажды Уайтгауз вернулся в мир живых. То ли так решили высшие существа, то ли шаманские лекарства оказались правильными, но он поднялся. Разом, в одно прекрасное утро. Уайтгауз просто вскочил на ноги, как в далёкие времена в бойскаутском лагере при звуке побудки. И, о чудо! Он был здоров, если не считать шрамов от ожогов на лице, и зверского чувства голода. Теперь он готов был бежать марафон, лезть на отвесные скалы, гнуть гвозди пальцами, нырять в подземные озёра, сражаться против арабской пехоты в развалинах Анкары. Вот с такими чувствами он стоял сейчас во весь свой богатырский рост посреди хижины, доставая макушкой нижнюю балку крыши, улыбался и осматривался.

В глинобитной хижине был низкий вход, занавешенный тряпкой, не застеклённые окна с противомоскитной сеткой. К хижине были пристроены навесы, что давало спасительную тень, но запирало внутри хижины воздух. Единственной отдушиной для дыма служило крохотное отверстие в крыше. На стенах висели засушенные головы обезьян, оленей, серн и людские черепа. В углах высились изображения не то богов, не то умерших предков. Повсюду лежали кучи хлама, металлических обломков, деревянных обрубков, тряпичных кульков.

Осматриваясь, Уайтгауз не сразу заметил, что в хижине был ещё один человек – седая, сморщенная старуха. Старуха, полуафриканка-полуиндианка, со скуластым обветренным лицом, цвета картофельной кожуры, умным взглядом следила за  гигантом. Вынув из кучи тряпья светло-серый комбинезон Уайтгауза и его походные ботинки, она бросила их перед собой на пол.

– Вот твои вещи, гринго, – сказала она, коверкая слова, – теперь можешь ходить и иди…

– Кто ты? Где я? – астронавт шагнул к ней, но старуха отрицательно покачала головой и указала костлявым пальцем на выход.

Тут только астронавт понял, что стоит абсолютно голый. Он подхватил комбинезон, ботинки, прикрыв чресла рукой и вышел наружу, на ослепительный солнечный свет, под высоченный купол голубого неба среди и джунглей.

Справа поднимались скала с тенями больших пещер, слева, за зарослями окации, виднелись высоченные пальмы, а за ними снежные вершины гор. Позади, за десятком хижин, местность понижалась и заканчивалась одрывом. За обрывом лежало длинное каменистое плато. Оно заканчивалось базальтовыми столбами. Эти природные обелиски напоминали застывших в великанов, изуродованных злыми чарами. Дальше, насколько хватало глаз, простиралась красно-жёлтая пустошь экваториальной пустыни.

Заросли перед хижиной разошлись и перед Уайтгаузом появился штурман погибшего шаттла Александр Дыбаль, живой и здоровый. На губе Дыбаля висела толстая сигара, он щурился от её едкого дыма:

– Надо же! Неужели эта шаманка поставила тебя на ноги, и ты можешь самостоятельно передвигать ходулями?

Тёмно каштановые волосы Дыбаля отросли теперь до средней длинны, выгорели до белизны отдельными прядями, ресницы и брови тоже выгорели на солнце, от чего вечно хитрые голубые глаза сделались очень контрастными и выразительными. Дыбаль был в коротких шортах и большой соломенной шляпе, потрясали воображение своими размерами. Он был увешан экзотическими побрякушками, как турист на рынке этнических поделок и сувениров. Среди украшений выделялся панцирь черепахи с гербом Венесуэлы на шее.

Астронавты обнялись, хлопая друг друга по спинам, при этом Уайтгауз всё ещё старался прикрывать срам, а штурман старался не особо к нему прижиматься. Наконец они ударили друг друга ладонью в ладонь и кулак в кулак, словно  баскетболисты после удачного броска, обошли ржавый остов старинного фордовского грузовичка и уселись на бочку из-под бензина.

Дыбаль принялся что-то говорить на очень плохом испанском индейскому мальчику лет шести, оказавшемуся здесь, как из-под земли, активно дополняя речь жестами.

Мальчик разглядывая Уайтгауза, открыв от удивления рот. Ничего не добившись, Дыбаль махнул рукой и с удовлетворением похлопал Уайтгауза по плечу:

– Как я рад снова тебя видеть живым и здоровым!

– Я тоже рад видеть себя живым и здоровым. И тебя тоже!

– Думаю, тебе не стоит сбривать бороду. Это экзотично! – Дыбаль показал на своём загорелом, гладко бритом лице полукруг, обозначая габариты бороды товарища.

Уайтгауз только сейчас понял, что он оброс густой бородой.

Маленький индеец улыбнулся ослепительной улыбкой и тоже показал себе на подбородок.

– Ты представь себе, как нам повезло! Чтоб нам и дальше так везло всю жизнь, – штурман три раза ударил костяшкой пальца об тулию своего соломенного сомбреро, и поплевал через левое плечо.

– Понимаю, ты имеешь ввиду, что встретишь длинноногую инопланетянку, у вас будет секс длинной в вечность и будете вы жить долго и счастливо, пока не умрёте в один день, – Уайтгауз улыбнулся, – а вообще, если это не военная тайна, где мы? Судя по старой ведьме, мы оказались в альтернативном будущем типа фильма "Безумный Макс".

– Рони, как я соскучился по твоему юмору! Нет, это не декорации "Безумного Макса – месть звёзд" с Сингхом в главной роли. Это Венесуэла, или то, что от неё осталось после ядерной бомбардировки силами Североамериканского союза. Той, для закрытия производства нефти и природных наркотиков, мешающих распространению современной синтезированной дури, – произнёс Дыбаль.

– Это было давно…

– Потом из-за потепления климата пустыня свалилась на эти места, и от Каракоса с современной инженерной инфраструктурой осталось одно воспоминания. Эдесь возникло то, что ты видишь – древние люди с винтовками М-16 и спутниковой связью.

– Спутниковой связью? – Уайтгауз прекратил надевать комбинезон, – значит, вы запросили Хьюстон о помощи? Где вертолёты NASA? Почему мы ещё здесь, а не на Канаверал? Или они отказались нас забирать, и северная Америка снова воюет с южной Америкой?

– Всё так, да не так, – ответил Дыбаль, и лицо его сделалось хмурым, – тут вот какое дело; это место называется Магдалена, импровизированная такая деревушка индейцев кичако, возникшая на месте пригорода Каракаса. Эти кичако, насколько я понял, часть большого народа гуарао, но очень-очень давно часть гуарао ушла на высокогорье, и выделилось в отдельное племя со своим языком и внешним видом, типа веснушек и рыжих волос. Раньше кичако жили в районе перевала Синтар, или по-другому Сан-Синтар. Это почти шесть тысячи футов над уровнем моря. В общем и целом тут высокогорье со всеми вытекающими для человека последствиями. Пониженное содержание кислорода в воздухе до восьмидесяти, семидесяти процентов от нормы замедляют процессы в организме, и делают жизненный метаболизм тяжелее, а цену ошибки, ранения, болезни делают очень высокой. Сейчас кичако спустились с гор, после того, как отсюда ушли старые жители из-за войны и пустыни.

– Увлекательная история, – сказал Уайтгауз.

Он закончил облачаться в комбинезон и начал надевать ботинок:

– Упс, я смотрю, живность тут не пуганная!

Прямо из его ноги через пальцы выскочила и с невозмутимым видом скрылась в траве жёлто-зелёная ящерица.

– Надеюсь, она мне там кладку из яиц не оставила, – Уайтгауз перевернул ботинок и постучал по рифлёной подошве.

– Джунгли, или как говорят испано-язычные – сельва, что ты хочешь? – Дыбаль махнул ладонью, – ну вот, рассказываю дальше. В нашей деревне живут два рода кичако. Милях в семи отсюда есть ещё одна деревня под названием Тьерос. Там ещё три небольших рода кичако. У кичако идёт война с племенем с матильонес из-за мест выпаса скота, и площадок для кукурузы и коки. Из-за этого по всей сельве от перевала Синтар до ущелья Рождающихся Камней периодически стреляют и взрывают.

– Стреляют и взрывают – это не хорошо, – покачал головой Уайтгауз, наблюдая, как мальчик шевелит губами, повторяя сказанное Дыбалем, – но я не понял, нам удалось запросить Хьюстон о помощи?

– Я про это и рассказываю, – равнодушно ответил Дыбаль, – матильонес сотрудничают с остатками силовых структур бывшей Венесуэлы2, и прежде всего с гвардией. Всё крутиться вокруг кокаина. Некоторое время назад у матильонес через гвардию появились станции радиоэлектронной борьбы российского производства типа "Красуха", "Ртуть" и "Чибис". Их установили на перевале и сначала сожгли все передающие устройства в радиусе ста километров, а теперь не дают никому даже принять бытовой радио и телесигнал. Мобильная связь не работает, интернет не работает, в общем – полная блокада. Хоть почтовых голубей посылай, или подавай сигнал дымами и зеркалами. Как в древней Греции теперь.

– Ох, русские, своим оружием всех бандитов мира вооружили. Дёшево, сердито и без принципов, – Уайтгауз нахмурился, – вот это номер, вот это засада, остаться в горной местности на дикой территории без связи и под прицелом бандитов. Я так понимаю нас теперь, как заложников, за выкуп будут менять твои кичако или матильонес, или гвардейцы на миллионы евродолларов. Так? Говорила мама – не продавайте папуасам оружие, это добром не кончится. "Красуха", "Чибис", чёртов мир!

– Опять во всём русские виноваты, – обиделся Дыбаль, – военными заводами в Западной и Восточной России, между прочим, не русские владеют уже сто лет и мировой торговлей оружием не они распоряжаются. Русские – это уже давно подпольная нация, про которую все говорят, но никто не знает, как она выглядит и где живёт. Этакой этничесо-культурный базон Хиггса, для территории бывшей Российской Империи.

Дыбаль залез в карман шорт, вынул цветастую бумажку в сто южноамериканских песо и сказал мальчику по-испански, – Понсио, иди к Агилару, принеси нам пива "Поларис".

– У тебя местные деньги? – Уайтгауз смахнул с лица мелких москитов.

– Да, починил тут пару пикапов, генератор тока у Агилара, теперь шикую. Ты себя как чувствуешь, всё-таки три тысячи метров над уровнем моря, –  Дыбаль проводил взглядом Понсио, который со всех ног бросился исполнять его просьбу. На его месте тут же, откуда ни возьмись, появляются сразу десяток маленьких, и не очень маленьких детей. Эти дети, мальчики и девочки, были едва одеты, у всех были одинаковые волосы цвета вороньего крыла и блестящие пуговки любопытных глаз.

– Не очень, знаешь, тошнит, голова кружится, еле стою на ногах, – признался Уайтгауз.

– Жуй листья коки, они тут все её жуют. Тонизирует, – Дыбаль протянул Уайтгауза несколько бледно зелёных листочков.

– Спасибо, – Уайтгауз положил в рот горький листочек и разжевал его, почувствовав, как деревенеет лицо, светлеет в голове и мышцы перестают болеть.

                                                  Глава 8

                                              ИНДЕЙЦЫ КИЧАКО

– Так вот, – продолжил Дыбаль рассказ, – есть тут старик Агилар, что-то вроде старейшины. Он не в себе, вечно пугает всех отрешённым видом и выпученными глазами. Но в целом не плохой человек. Мы с ним про войну беседовали, про историю всего сущего, про технику, кулинарию. Знаешь, он умнейший человек, хотя и совсем не образованный. Философ-самоучка. Зрит прямо в корень вещей. Но не в этом соль. Соль в том, что тут много странностей вокруг. Какие-то призраки по небу летают, прозрачные и бесшумные, громы гремят, без молний и туч, чужие следы в сельве появляются постоянно. Не индейские и не солдат из Буэновентуры, а следы то ли животных, то ли механизмов, то ли нечистой силы. В общем, у кичако из-за этого всегда ушки на макушке. Эти ушки на макушке у местного охотника по имени Саурно, и сыграли чудесную роль в нашем спасении в пустыне. Если бы не Саурно, с его супер зрением и упрямством, не были бы мы живы. Этот Саурно заметил через свою оптику на винтовке нашу капсулу ещё до момента раскрытия парашютов. Представляешь? То есть мы были на высоте десяти километров, а он нас увидел.

– Ещё бы, мы же горели там, во время падения как Тунгусский метеорит в небе.

– Тунгусский или Гоба, но Саурно смог достаточно точно определить место падения. Он направился туда, несмотря на песчаную бурю, и нашел нас, лежащих у него на пути без сил и почти засыпанных песком.

– Благородный дикарь спасает астронавтов от гибели! Заголовок для новостей интернета, с миллионом просмотров на YouTube, – кивнул Уайтгауз, с наслаждением разминая пальцы рук и кисти, – молодец этот Саурно, может быть он сможет довести нас до зоны работы радиосигнала?

– Он родственник старейшины Агилара, они тут вообще все друг другу родственники.

– Сколько я провалялся у этой колдуньи вуду? Пару недель?

– Двенадцать дней.

– Да ну!

– Честно. Но у Саурно, представляешь, зрение? – не обращая на округлившиеся от удивления глаза своего товарища, сказал Дыбаль с неподдельным восхищением в голосе. Появился Понсио, запыхавшийся от бега, с четырьмя маленькими пивными бутылками в руках.

– Просто орлиное зрение у этого Саурно Санто, помноженное на многократное увеличение цейсовского прицела, правда, Понсио? – Дыбаль взял у него бутылки.

Мальчик кивнул головой и спросил на плохом английском языке:

– А когда гринго будет жениться на Мануэле?

– Правильно, Эл, тебе пора жениться, – сказал машинально Уайтгауз, всё ещё не придя окончательно в себя от осознания того, что он очень долго лежал на излечении у грязной старухи в позабытом богом селении и, что ещё хуже, его уже, наверное, сочли погибшим и его жена Дороти занавесила в доме зеркала. Пока он здесь пьёт пиво, она пытается договориться в банке о возможности распоряжаться их общим счётом до получения официального подтверждения его смерти, чтобы платить по кредиту за дом, машину, вносить плату за обучение Арни, коммунальные платежи, покупать еду и лекарства.

– Этот голопузый мальчуган, которому давно пора прикрывать своё лошадиное мужское достоинство, кстати, один из сыновей охотника Саурно. У Саурно, к слову, ещё три дочки. Куколки я тебе доложу! – Дыбаль открыл о край бочки одну из бутылок, стряхнул в пыль белую пену, – Понсио, принеси мне, дружок, ту странную штуковину найденную твоим отцом.

Мальчик некоторое время колебался, то ли сомневаясь в правильном понимании просьбы, то ли взвешивая задачи с точки зрения возможности её выполнения. Наконец он кивнул и побежал в сторону одной из крайних хижин. На её крыше виднелось блюдце спутниковой антенны с китайскими иероглифами.

Невдалеке послышались женские голоса, соревнующиеся в беззлобной перебранке. Из-за гранитной глыбы, облепленной мхом, появились две стройные молодые девушки с кукольными маленькими лицами, наполовину занятыми выразительными миндалевидными глазами. Они были невысокого роста, темноволосые, с выкрашенными в соломенный цвет отдельными прядями. Одеты они были в яркие, до рези в глазах, хлопчатобумажные пончо, потёртые джинсы и сандалии. Обе несли на плечах воду в ядовито-оранжевых пластиковых ведёрках, обе говорили одновременно. Увидев Дыбаля и Уайтгауза, они остановились, улыбаясь белоснежными зубами и принялись весело смеяться. Уайтгауз смутился, проверил, полностью ли он одет, но всё было в порядке. Комбинезон даже был заштопан в местах повреждений. Просто у девушек было отличное настроение.

Негромкое журчание родника за гранитной глыбой, тенистый уголок, прохлада, щебет и уханье птиц в сельве, далёкий рык леопарда, красивые девушки, Эл Дыбаль, весело скалящий зубы, всё это, в сочетании с обжигающими вздохами великой пустыни, казалось сейчас Уайтгаузу ирреальным, сказочным действием.

Уайтгауз решил попробовать заговорить с девушками, но они уже продолжили свой путь, проворно спускаясь по россыпи камней к хижинам.

– Кстати, заметки на полях; вон та, что повыше – средняя дочь Саурно, – Дыбаль помахал им рукой и сделал заговорщицкое лицо, – не знаю наречия гуарао, но улавливаю, что они связывают среднюю дочь Саурно и тебя в разговорах. Похоже, речь о вашей свадьбе. Эх, раздать всем по чарке водки!

– Не знаю, чего они там связывают, но я женат, – Уайтгауз покрутил перед носом Дыбаля кольцо на своём указательном пальце.

После этого он посмотрел вслед девушкам, оценивая их округлые бёдра и добавил – Моя Дороти покруче будет.

– За что купил, за то продаю, – Дыбаль перекатил сигару губами из одного края рта в другой.

В этот момент за их спинами кто-то заговорил с ехидной интонацией и этот кто-то мог быть только Джон Маклифф:

– Рональд! Я думаю, что он не всё время лежал без сознания у колдуньи Урсулы, а он каким-то образом завоевал сердце дочки Саурно. Местный Джакомо Казанова.

Уайтгауз обернулся и увидел Маклиффа. Маклифф был жив, здоров и весел. Он стоял, уперев руки в боки, в чистом, чуть ли не отглаженном, отливающем металлом комбинезоне. На его шее висела американская винтовка Heckler-Koch XM8. Прицел и ствол винтовки был забит лесным сором. Две пестрые сойки и какой-то зверек, похожий на зайца, болтались на его поясе, бейсболка была сдвинута на затылок, а на кончики носа бортинженера висели исцарапанные солнцезащитные очки.

Уайтгауз встал, шагнул к Маклиффу и стиснул его в объятиях:

– Джон, дружище!

– Осторожней, старина, ты мне кости поломаешь, не хуже, чем при посадке в контейнере. Нет, нужно было сказать Урсуле, что бы она тебя не долечивала до конца, а то в здоровом состоянии ты слишком опасен для окружающих, – Маклифф состроил рожу, а потом обернулся к двум молодым индейцам в камуфляжных армейских куртках и с винтовками, вышедшим за ним из сельвы, – Карлос, Диего, идите дальше без меня.

Индейцы, то ли понимали английский язык, то ли просто поняли в чём дело. Они беззвучно двинулись дальше к хижинам, рассматривая на ходу Уайтгауза и унося на шесте добытую белоснежную горную козу.

Маклифф неожиданно посвятил товарищей в свои кулинарные фантазии о фрикасе из мяса кролика под сметанной и соком маниоки, и о козлятине со сладким перцем.

– Перец, кролик и сливки, это хорошо, но нам выбраться отсюда? Мы вообще-то с тобой, Джон, офицеры Североамериканского союза, – перебил его Уайтгауз, – в деревне много людей?

– Человек триста, наверное, с детьми. Хочешь переворот устроить и взять власть? Дело хорошее. Тут любой малец из автомата палит – будь здоров, не кашляй. В любом шалаше гора оружия и боеприпасов.

– Мы только трое остались в живых? Второй контейнер сбит южноамериканцами – значит, Хоффман и Эйхбергер погибли. Айдем и командир немецкого корабля живы? – спросил Уайтгауз.

– Хоффман и Эйхбергер погибли, – вздохнул Дыбаль, – героические парни были, а ведь спасение было так близко…

Уайтгауз уставился не мигающим взглядом на штурмана:

– Айдем?

– Командир жив. Урсула подняла его на ноги. Айдем уже два дня мотается по пескам вместе с Саурно, собирая вещи и оборудование, что мы бросили во время похода по пустыне. Его интересуют накопители информации с телеметрией полёта, данные научных экспериментов, особенно те, что мы из-за большого объёма трафика не передали на землю. Там есть ценные данные по химическому синтезу алмазов и они стоят как десяток военных самолётов. Ещё он хочет найти наш аварийный радиомаяк и попробовать отыскать второй контейнер, или его части. Было бы хорошо похоронить наших парней Дюпуа и Фуджиёки и немецких военных Хоффмана и Эйхбергера. С тех пор как мы тут прохлаждаемся, в пустыне в районе посадки уже два раза была сильнейшая буря и очень сомнительно, что Айдем с Саурно смогут что-то найти.

– А вот полковник фон Конрад здоров и уже успел развить бурную деятельность, – Дыбаль допил пиво и протянул вторую бутылку Маклиффу, – фон Конрад несколько дней назад ушёл с отрядом охотников к перевалу Сантар, чтобы отогнать воинов матильонес и отключить станции РЭБ. Кроме желания знать, что происходит в мире, у всей деревни есть горячее желание получить бензин, кукурузу и продать кое-что на рынке в Буэновентуре: фигурки из чёрного дерева, тканые гобелены, бусы из горного хрусталя. Перевал нужно освобождать.

– Больше всего хотелось бы узнать, началась ли новая война с исламистами или нет. А если нет, то почему, чёрт возьми, они нас атаковали на орбите. Почему пилоты южноамериканского военного союза сбили ракетами наш второй спускаемый аппарат, – Маклифф похлопал ладонью по пластиковому цевью винтовки, – хотелось бы знать, на чьей стороне всё-таки южноамериканский союз, можно ли идти в Буэновентуру и вступать в контакт с властями. В Буэновентуре база ВМФ южноамериканцев, их аэродром. Наш район полностью отрезан воинами матильонес. После наступления пустыни, ядерной бомбардировки и гибели государств Эквадора и Колумбии наш район и так далёк от мира как Луна, до которой не менее двухсот миль. Всё вокруг контролируются воинами матильонес и ещё кем-то, кто убивает и охотников кичако и воинов матильонес. Есть тут третья сила и это не солдаты из Буэновентуры.

– Третья сила? – Уайтгауз уставился на бортинженера, – кто-то убивает кичако и матильонес?

– Есть тут одно зловещее место – Ущелье рождающихся камней и вокруг него люди пропадают, или погибают страшной смертью; то их находят разрезанными на части, то словно облитых горящим напалмом, – сказал Дыбаль и стал зажигать свою сигару. И ещё – два южноамериканских истребителя F-35 кто-то сбил непонятным оружием неподалёку отсюда в квадрате 15-2, пока мы шли по пустыне. Это наводит на мысль о существовании тут закрытой и усиленно охраняемой от всего мира секретной базы.

– Секретная база? Чья? – Уайтгауз сощурился.

– Не знаю, что случилось с теми группами спецназа из Буэновентуры, идущими тогда по нашему следу в пустыне, но факт в том, что они исчезли. Они погибли, так же как и их истребители, – штурман вынул изо рта разгоревшуюся сигару, и протянул Уайтгаузу, – хочешь?

– Нет, кури сам эту гадость, я хочу бросить, – Уайтгауз положил ладони на колени и уставился под ноги, где своей обычной жизнью жили жуки, муравьи и гусеницы.

Все долго молчали. Маклифф ковырял веточкой в прорези затвора винтовки, забитого глиной, Дыбаль курил, индейские дети тихонько перешёптывались. Где-то невдалеке развели огонь и над головами астронавтов поплыла сизая струйка дыма. Залаяла собака, ей тут же ответила другая. На крышу хижины со спутниковой антенной, вылез индеец в цветастой футболке и джинсах, и начал подвязывать на стропила свежие листья пальмы.

Вернулся Понсио, зажав подмышкой увесистый предмет, завернутый в обрывок плаката "Бытовая техника "Haier" – реальный мир реального будущего". Увидев Маклиффа, мальчик кивнул ему важно и протянул Дыбалю свою ношу со словами:

– Вот это принёс дурачок Родригес и отдал её брату за обновление драйвера видеоигр на компьютере. Родригес говорил, что взял этот булыжник в Ущелье рождающихся камней и там таких камней полным-полно, всё ущелье заполнено. Ему никто не верит, потому, что никто живым из Ущёлья рождающихся камней ещё не возвращался.

– Дуракам везёт, – по-русски сказал Дыбаль.

– Там просто много ядовитых змей в зарослях, вот и всё, – бортинженер развернул бумагуф и поднял на ладони на уровень глаз продолговатый камень, ровный, блестящий, словно отполированный, усеянный множеством тоненьких прожилок, образующих густую сеть. Он повертел камень в ладонях, покарябал ногтём, даже понюхал:

– Не понятно. Булыжник как булыжник. Что в нём необычного? – он покосился на остальных.

– Это базальт. Температурой плавления 1400-1600 градусов по Цельсию, а такая температура есть только на глубине 100 километров под нами, или в жерле вулкана, да и то не всякого, – сказал Дыбаль, – но смотрите, он каким-то образом приобрёл овальную форму, а вот эти чёрные кляксы, это магнетит, смотрите, он словно смазан им, как краска кистью, а ведь магнетит должен быть в базальте в виде кристаллов! Ничего не понимаю. С точки зрения геологии такого не бывает в природе.

– Значит этот камень не природного, а техногенного происхождения, – Уайтгауз только плечами пожал, – там что, фабрика по производству камней? Бред. И что дальше?

– Понятия не имею, кому потребовалось придавать базальту такую форму и засыпать этими базальтовыми дынями всё ущелье, – Дыбаль взял у Уайтгауза камень и подкинул его на ладони, – что это за инструмент, что может печь базальтовые пирожки при температуре 1600 градусов?

– Злой бог сельвы Уаимоясос, – тыча в камень пальцем, произнёс Понсио.

– Не знаю, какой бог сельвы, а у меня с утра ничего кроме малаги с луком во рту ничего не было, – перестав ковыряться веткой в автомате, сказал Маклифф, – пошли к Агилару, выпьем по глотку маисовой настойки и пообедаем. Там и поговорим. Похоже, без хорошей выпивки с камнем не разобраться.

– А я вообще неделю ничего не ел, – спохватился Уайтгауз, поглаживая себя по животу, – магия Вуду не предусматривает трёхразовое питание мёртвых.

– Это злой бог сельвы Уаимоясос, – тыча в камень пальцем, снова произнёс Понсио.

– Мы поняли, – потрепал мальчика по голове Дыбаль, – Уаимоясос, пошли с нами, Понсио, угостим тебя пирожком.

                                        Глава 9

                  РАДИОПЕРЕХВАТ РАДИОРАЗВЕДКОЙ ИМПЕРИЕЙ СВЕРТЦ ШИФРОГРАММ

                ФЕДЕРАЦИИ НАТООТВААЛЯ В ШАР-СЕКТОРЕ ЗИЕМ СИСТЕМЫ ЗВЕЗДЫ СОУЛ

                          С 12 АПРЕЛЯ 2098 ГОДА ПО ВРЕМЕНИ ЗИЕМ

                               Дискрет-шифрограмма Зием 3600А

                                   Уровень секретности С

12 апреля 2098 года

по времени Зиема

командиру особой группы

Управления Стратегической разведки

3-й Галактической директории,

                                                   командиру базы Зием-002

                                                   капитан-командору

                                                   ягду Одуну Холник Цкуголю

В связи с большими потерями в живой силе в результате гибели ягвальдера-42 и 141-го полка дивизии коммандос "Герои Экнаима", а также других кораблей и соединений из-за нападений врага в тылах 3-го и 5-го галактического флота приказываю:

– командиру базы Зием-002 ускорить вербовку на Зиеме и переброску на базу флота Стигмарконт кандидатов для обучения и участия в войне Натоотвааля в качестве пехоты, экипажей вспомогательных боевых кораблей и так далее;

– численность рекрутов определить в 2000 человек в пехоту, 500 человек в экипажи боевых кораблей, 15 человек в группу ВХ особого назначения;

– требования по физической, технической, морально-волевой подготовке оставить прежними, в соответствии с базовым уложением о рекрутах из других биологических систем и поправками к нему от 53 яра 4025 года от начала Натоотвааля;

– условие вербовки, вознаграждение, прохождение службы и утилизация, сохраняются в соответствии с базовым уложением;

– для проведения операции по поиску и нейтрализации нового рейдера врага под условным названием "Кровур" (Странник), сформировать особую группу ВХ с участием наиболее подходящих для действий в необычной обстановке рекрутов, численностью 10-15 человек;

– командиром группы ВХ для проведения операции "Кровур" (Странник) назначаю капитан-командора ягда Одуна Цкуголя, с полномочиями равными полномочиями командующего эскадрой.

Натоот!

                                Координатор Службы Безопасности Натоотвааля

                                маршал-командор ягд Тоот Ящемгарт

                                         ***

                             Дискрет-шифрограмма Зием 01G

                                  Уровень секретности Z

12 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                         Командиру особой группы

                                         Управления Стратегической разведки

                                         3-й Галактической директории,

                                         командиру базы Зием-002

                                         капитан-командору

                                         ягду Одуну Холник Цкуголю

                               Ягд командор!

Довожу до вашего сведения, что ваше указание по скорейшему захвату и вербовке рекрутов в соответствии с приказом маршала-командора от 12 апреля 2098 года находится под угрозой срыва из-за действий агентов империи Свертц на Зиеме.

Противодействие это выражается в провоцировании эскалации военных конфликтов между двумя экономико-культурными центрами Зиема (Блок исламских государств с одной стороны и страны Евроазиатского союза и Североамериканского союза с другой стороны). Агентам Свертц внедрённым в высшее политическое и экономическое руководство этих стран удалось повторно разжечь полномасштабный военный конфликт, поглощающий в огромных количествах материальные и людские ресурсы стран Зиема, так необходимые Натоотваалю для борьбы с империей Свертц, в том числе всех наиболее пригодных кандидатов для вербовки. В настоящее время во всех странах – участниках конфликта проведена частичная мобилизация военнослужащих, в армии этих государств ведётся вербовка гражданских специалистов, прежде всего пилотов, моряков, программистов, что парализует нашу работу по вербовке для нужд Натоотваля. Отмечен значительный спрос на работников науки, промышленности и сельского хозяйства. Значительно выросла активность спецслужб всех уровней. Насильственный захват в соответствии с Вашей инструкцией от 30 января 2086 года не производим.

Ликвидация ряда агентов Свертца, замена их нашими двойниками (президент Евроазиатского союза принца Маркуса, председатель комитета начальников штабов Североамериканского союза адмирал Моники Леймон, командующий объединёнными силами Блока Исламских государств генерал Шоме Махбера и другие), лишь на время задержала развязывание второго этапа полномасштабного конфликта и войны на Зиеме. Однако наши акции, стоившие нам множества опытных агентов (15 агентов убиты, 26 агентов захвачены и перепрограммированы врагом с помощью нейро-техники), достигли лишь ограниченный результат – войну удалось отсрочить только на три года. Разгром агентурной сети Свертц в Нью-Йорке, Киеве и Тель-Авиве существенного улучшения не принёс из-за того, что наиболее мощные агентурные сети, базирующиеся в Лондоне и Гонконге, нейтрализовать не удалось. Следовательно, самый главный инструмент воздействия Свертц на политические, экономические процессы, происходящие на Зиеме в виде капитала, биржевых и кадровых рычагов по-прежнему работает против Натоотвааля.

В связи с этим считаю, что наиболее действенным сейчас способом получения рекрутов является способ прямого изъятия людей с поля боя под видом пропавших без вести, при проведении как бы разного рода террористических актов, всевозможных промышленных и транспортных аварий, криминальных происшествий, пожаров, кораблекрушений и т.д.

Этот способ является отработанным нашими агентурными сетями, начиная с Первой мировой войны на Зиеме (1914-1918 г.г.) и до наших дней, хотя и он имеет недостаток в виде низкого качества рекрутов, случайности отбора.

Прошу вашего согласия на применение способа под условным названием «Без вести пропавшие».

                                 Натоот!

16-00, 12 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                            Командир западной группы агентов

                                            лейтенант ягд Лер Кюех

                                            (он же "Блогер")

                                           ***

                              Дискрет-шифрограмма Зием 01А

                                 Уровень секретности Z

17-00 12 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                          Командиру западной группы агентов

                                          Хуану Фернандо Ревейра

Вашу дискрет-шифрограмму Зием 01G с рассуждениями аналитического характера относительно замыслов разведки Империи Свертц на Зиеме считаю недоразумением. Вы должны командовать агентами и не потерять в этом году ещё 30 человек убитыми и перевербованными, а не вдаваться в сферу деятельности аналитического отдела нашего управления.

Напоминаю, что способ вербовки "без вести пропавшие" является постоянно действующим приёмом из действующего "Базового уложения о рекрутах из других биологических систем" и поправками к нему от 53 яра 4025 года от начала Натоотвааля. Учтите, я знаю, что чрезмерная бюрократизация процесса является одним из приёмов дезорганизации работы, применяемая Свертцем давно, и, если у меня возникнут подозрения в этом на ваш счёт, я нейроперепрограммирую всю вашу группу.

Жду к концу недели результатов.

                         Натоот!

17-00, 12 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                     командир особой группы Управления

                                     Стратегической разведки

                                     3-й Галактической директории,

                                     командир базы Зием-002,

                                     капитан-командор ягд Одун Холник Цкуголь

                                        ***

                                Дискрет-шифрограмма Зием 01G

                                    Уровень секретности Z

12 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                                   Командиру базы Зием-002

                                                   капитан-командору

                                                   ягду Одуну Холник Цкуголю

                                  Ягд командор!

                                   Вас понял.

                                      Натоот!

16-00, 12 апреля 2098 года

                                           Командир западной группы агентов

                                           лейтенант ягд Лер Кюех

                                           ***

                                   Дискрет-шифрограмма Зием 96S

Уровень секретности Z

28 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                                      Командиру базы Зием-002

                                                      капитан-командору

                                                      ягду Одуну Х. Цкуголю

                                      Ягд капитан-командор!

По Вашему запросу о подборе высококвалифицированных специалистов в области космических полётов для участия в операции "Кровур" сообщаю следующее;

Кандидаты из числа космонавтов из Центра подготовки к полётам Восточно-русской республики в количестве 10 человек продолжают процесс обучения в обстановке повышенной секретности. На запуски и натурные тренировки не допускаются, что делает доступ и вербовку, или похищение невозможным.

Кандидаты из Китайского космического агентства имеют недостаточный уровень нонконформизма, и подвержены воздействию эффекта искажённого восприятия времени в динамических условиях, что не подходит под заданные параметры кандидатов для участия в операции "Кровур".

Кандидаты из NASA и ESА, Дик Айдем, Жак Дюнуа, Александр Дыбаль, Джордж Фуджиёки, Рональд Уайтгауз, Джон Маклифф, находившиеся на орбите Зиема в составе экипажа станции "Independence" к нашему огромному сожалению сегодня погибли в результате атаки со стороны Блока исламских государств до того момента, как мы смогли их захватить.

Работу по получению рекрутов по Вашему списку кандидатов от 12 апреля 2095 года по времени Зиема продолжаю, и убедительно прошу выделить ассигнования в размере 10 миллионов евродолларов на мои счета по прилагаемому списку.

                                    Натоот!

17-30, 28 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                           Командир восточной группы агентов

                                           лейтенант Хуста Стрера

                                           (она же "Зима")

                                            ***

                                 Дискрет-шифрограмма ЕХ 607

                                     Уровень секретности Y

29 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                               командиру особой группы

                                               УСР 3-й ГД,

                                               командиру З-002

                                               капитан-командору

                                               ягду Одуну Х. Цкуголю

                                Ягд капитан-командор!

Довожу до Вашего сведения, что, боевой корабль империи Свертц класса разведчик, действующий как субмарина для скрытной высадки террористических групп и одиночных агентов, по всем признакам обнаружен в указанном Вами секторе в районе фьорда Гейрангер в Норвегии.

В связи с учениями, проводимыми сейчас норвежскими ВВС и ВМФ в этом районе, сканирование фьорда крайне затруднено. Однако выход из него надежно контролируются нашими буями слежения и беспилотными летательными аппаратами. После окончания манёвров норвежского флота и авиации, прошу выделить мне для уничтожения субмарины штурмовик "Кэрэнц" из состава лунной группировки. Действовать предполагаю с нашей подводной платформы у архипелага Франца-Иосифа.

В успехе операции уверен.

                                 Натоот!

17-30, 28 апреля 2098 года

по времени Зиема

                                                 Командир группы летательных

                                                 аппаратов базы Зием-002

                                                 сержант Эйнар Берсерк

                                                       Глава 10

                                              СКАЗКА О ЗЛОМ БОГЕ СЕЛЬВЫ

Уайтгауз, Маклифф и Дыбаль в сопровождении Понсио и детворы отправились к Агилару. Они прошли мимо загона с огромными свиньями и тапирами, мимо склада корзин с сушёными бананами, маниокой, в окружении бесчисленных мух. Потом они долго пробирались через развешенные листья табака и конопли. Прошли мимо навеса, где в тени сидели худые старики с лицами, походившими на кожуру старой картошки, мимо большого глинобитного сооружения, напоминающего форт с бойницами. Стоящий на крыше этого форта худощавый юноша в облезлом сомбреро с допотопной винтовкой в руках, проводил их любопытным взглядом. Обойдя  груду ящиков из-под сардин, растворимого кофе, сигарет и тушенки, штабель бочек из-под горючего, они подошли к хижине Агилара. Вокруг хижины на шестах были развешены челюсти тапиров, кайманов, змеиные скелеты, обезьяньи высушенные головы. Наружные стены были обмазаны глиной, а несколько плетённых полупрозрачных перегородок делили её на несколько частей. Окна и двери были завешаны противомоскитной сеткой. Внутри висели гамаки, стояли деревянные колоды, выполняющие роль стульев и стола, на полу лежали циновки. Хозяина сейчас в доме не было и гостей встретила его жена Юана. С ней рядом появилась её младшая дочь, похожая на древнегреческую статую, с пропорциональными частями тела, в отличие от своих пышногрудых и толстобоких сестёр. В довершении ко всему, младшая дочь Агилара имела совершенно странный, соломенный цвет волос.

– Это Хуанакава, младшая дочь Агилара. Она блондинка и глаза у неё серые, – в ответ на изумлённый взгляд Уайтгауза, пояснил Маклифф, – это такое проявление скрытых мутаций. Известно ведь, что на краю ареала обитания любого биологического вида всегда появляются альбиносы, как реакция хитрой природы на возможное быстрое изменение условий обитания. Вдруг здесь снег станет выпадать и солнца станет мало. Как со смуглой кожей улавливать ультрафиолет через тучи? Никак. Как видеть без солнечного света в лесу, имея сёрные глаза? Тяжело. Лучше серые глаза видят в сумерках. Я об этом в книге "Мужчины и женщины" обязательно упомяну.

– Можно попроще? Вечно глобальные теории под ерунду подводишь, – ответил Дыбаль, – геологи из США здесь семнадцать лет назад ночевали, вот девчонка и светленькая.

Юана показала гостям рукой на циновку около дымящегося очага. Хуанакава,  чашкой, сделанной из половинки кокоса, зачерпнула из деревянного корыта  тёмную жидкость и подала её Уайтгаузу:

– Пожалуйста, – сказала она приятным голосом.

– Это пойло явно с алкоголем, – произнёс Уайтгауз, нюхая содержимое чашки, – но в нём какие-то сороконожки и мухи!

– Мы уже в курсе свойств этого местного пива, – кивнул Дыбаль, – и в курсе  способности индейцев пить воду из реки, есть куски тапира прямо с клочьями шерсти и употреблять в пищу плоды, от которых зубы склеиваются. Это пиво что-то типа текилы. Штука забористая, с участием марихуаны. Пить не советую, если нет желания после этого принимать антибиотик. Пей лучше промышленное пиво "Поларис".

– Спасибо, – Уайтгауз уселся на циновку лицом к входу, отставил чашку в сторону.

Остальные последовали его примеру. Мальчик Понсио устроился у окна, где Маклифф прислонил свою винтовку, вытащив из неё магазин с патронами и начал изучать её.

Хозяйка приняла от Дыбаля несколько денежных купюр и отправилась вместе с дочерью за одну из перегородок. Оттуда они появилась с деревянными блюдами и мисками, полными дымящегося супа. Они поставили еду перед гостями и Хуанакава сказала по-английски:

– Пожалуйста.

– Думаю, Агилар не обидится, если я попрошу Юану приготовить нам этих  представителей фауны, – сказал Маклифф, снимая с пояса охотничьи трофеи.

Девушка взяла дичь и пошла на двор, где слышались голоса её сестёр Мануэлы и Чабелы.

– Пюре из манго и суп из маниоки? – Дыбаль зачерпнул суп, отправил его в рот и закашлялся.

Из глаз его потекли слёзы:

– Остро!

– Перца тут не жалеют, – согласился Маклифф.

Уайтгауз тоже принялся за еду, размышляя о том, что прививки от жёлтой лихорадки, гепатита, брюшного тифа у них, в общем, есть, но это не далеко не все болезни и штаммы, что окружают их сейчас. Индейцы приобрели иммунитет к местным микроорганизмам в течение тысяч лет, а астронавтам приходится надеяться на науку.

Дыбаль, проглотив таблетку антибиотика, привычно выпил содержимое кокосовой чашки до дна, не вынимая оттуда сороконожек и жуков. Он шумно выдохнул, зажёг сигару и взгромоздился на гамак:

– Хорошо тут у нас в деревне. Остаться, что ли навсегда? Как думаешь, Джон? Гамак провис под его тяжестью до самого пола. Дыбаль мечтательно продолжал говорить:

– Женюсь на девочке с карими глазами и огненным темпераментом, буду стрелять в лесу попугаев, подлых индейцев матильонес, а потом сяду писать мемуары и этнографические очерки за очень дорого для всяких модных журналов и в социальные сети. А потом приеду к себе в Москву в качестве прославленного путешественника и автора замечательного романа типа "Робинзон Крузо". Куплю на бешеные деньги от гонораров себе виллу на окраине Москвы, где-нибудь в Наро-фоминске, и буду счастлив как кит. А ещё президент западной России наградит меня орденом святой Анны, а президент восточной России подарит "Шкоду" на водородно-воздушном каталитическом двигателе.

– Никому сейчас ни ты, со своими путешествиями, ни твой "Робинзон Крузо" не будет интересен. Всё можно легко посмотреть в программе "Дискавери", где настоящие сюжеты перемонтированы с анимацией так, что ни за что не отличишь, где настоящая съемка, а где уже мультфильм. Это как трансляция NASA о высадке нашей дорогой Киры Гейтс на Марс. Все знают, что её там не было, но все делают вид, что верят в прямую трансляцию и в марсианский грунт, на самом деле добытый в горах Аляски, – ответил Маклифф.

– А ещё лучше жениться на инопланетянке с длинными ногами, большими деньгами, а потом умереть героической смертью, чтобы потом о тебе помнили и говорили, какой был замечательный человек, – язык у Дыбаля стал заплетаться, – зачем опять NASA с казарменными порядками и служба мафии богачей, замаскированной под демократическое государство?

– Социалистические рассуждения после текилы. Я счастлив, потому, что начал писать давно задуманную книгу о женщинах и мужчинах, про уравнение любви. Вот послушай, – Маклифф вынул из нагрудного кармана пачку блокнотных листков, развернул их и принялся читать:

– Может быть, эта работа о женщинах и мужчинах несколько опоздала и её время миновало, но я рискну предоставить её вниманию дорогой публики.

Задача этой работы, построить "уравнение любви" для себя и для других, чтобы научиться действовать в этой важнейшей области человеческой жизни не вслепую, а осознанно и эффективно. Необходимо облечь тонкую сферу человеческих отношений в конкретные величины, определив которые для себя и для партнёра, и подставив их в "уравнение любви", можно будет точно знать свои и его шансы на успех. Например, для создания успешного потомства. Моё "уравнение любви" должно избавить человека от непродуктивной траты времени и ресурсов на поиски, пробы, ошибки, страдания, переживания. "Уравнение любви" должно создать ситуацию, когда можно было бы эти силы и средства, использовать для создания чего ни будь полезного, как для самого человека, так и для общества.

Итак, начнём – Глава первая – Гендерный фашизм.

Позволю процитировать сам себя и свои мысли из статьи в журнале "Женский мир"; они живут своей жизнью и только для себя и, если и создается впечатление, что они объединяются с мужчиной, то это лишь для вида. Внутри самих себя женщины продолжают быть независимыми, приводящими жизненную политику только в своих интересах. Мужчина для них всегда, прежде всего это их работник, их финансовый актив, их личная армия, слуга, ходячий запас костного мозга для пересадки своему ребенку, если хотите. Конец цитаты.

Звучит эта мысль спорно, это похоже на заявление гендерного фашиста, целью которого является, загнать всех женщин под паранджу, оправдать свой негативный опыт в общении с "прекрасной половиной человечества". Но поверьте, это не совсем так. Меньше всего моя книга претендует на новый вариант "Mein Kampf", или на роль "Учебника по взаимоотношению полов", или карманного пособия "Как выйти замуж за миллионера". Моя книга является размышлениями и обобщениями автора и связывает ряд вопросов о том, почему всё так происходит между мужчинами и женщинами, о том, что закономерно, а что нет в этих процессах, что является нормой с точки зрения природы, а что не является нормой.

В книге сделана попытка определить, почему так, а не иначе решила сделать природа и эволюция, и понять, что же такое любовь и секс с точки зрения эволюции. Есть также много других вопросов, несчётное количество раз обсуждаемых в человеческом обществе и заставляющих настойчиво заниматься этой темой. Именно здесь, между этих строк, находится золотой ключик к человеческому счастью. Как сказал один из первых прозорливых читателей черновика этой работы, известный русский астронавт:

– Открыл Америку через форточку!

И он был прав в том, что тема самая-самая заурядная. Но он забыл, что за "открытие Америки" таким не обычным, парадоксальным путём, практически смешав и отменив все имеющиеся релятивистские представления современной науки о континууме "пространство-время", положена была бы как минимум Нобелевская премия в области физики. Америка открыта? Что за новость?! Но через форточку, господа!

В этом метсе Уайтгауз и Дыбаль прекратили есть, и переглянулись. Их вид выражал растерянность. Они не ожидали от Маклиффа такой литературной прыти и философского нахальства в сложившихся обстоятельствах, тут, в сельве, на грани жизни.

Маклифф, казалось, забыл о происходящим вокруг и продолжал:

– Кстати, замечательная это всё-таки фраза, про "прекрасную половину человечества". Замечательная не с точки зрения художественных достоинств, а тем, что подразумевает наличие на Земле ещё и некой "не прекрасной половины человечества". То есть, судя по логике, мужчин. Мужчины – не прекрасная половина человечества, а женщины – прекрасная? Не тут ли кроется путаница понятий и смыслов, испортившая жизнь миллиардам людей в XX и XXI веке нашей эры?

С учетом того, что 80% государственных служащих на земле это женщины, с учётом того, что при разводе женщины имеют, как правило, преимущество при разделе имущества и определении вопроса, с кем остаются дети, с учетом того, что женщина, являясь по Конституции таким же полноправным гражданином, как и мужчина, не выполняет свой долг по защите отечества в соответствии с всеобщей воинской обязанностью в большинстве европейских стран, первые строки книги заслуживают, чтобы на них остановиться подробнее.

Но опять надо оговориться; у автора нет задачи обосновать или опровергнуть существующий порядок вещей, как в биологическом, так и в социальном аспекте, но что-то в мире мужчин и женщин требует пристального внимания. Но ещё раз повторюсь; не для того, что бы линчевать, оскорблять, обвинять, а для того, что бы понять и облегчая жизнь и себе, и людям.

Уайтгауз и Дыбаль опять переглянулись. Штурман покрутил у виска пальцем:

– Всё, приехали. Теперь среди нас будет жить Хемингуэй, и работать на революцию и растление людей одновременно. Кто это вообще будет читать?

– Ничего ты не понимаешь, – Маклифф спрятал листки обратно в карман, выпил  чашку текилы и, морщась, закусил её манго.

– А что с камнем, расплавленным булыжником базальта? – Уайтгауз перестал жевать и кивнул головой в сторону Понсио.

– Камень появился искусственным путём, таких камней в ущелье полно. Вокруг этих мест пропадают люди, их убивают, чтобы скрыть какие-то следы. Похоже на то, что здесь есть тайный полигон, подземный завод, проходят испытания нового оружия, какие-то грязные тайны, – предположил Дыбаль.

– Полигон? Завод? В этой глуши? Без дорог? Без источников электроснабжения? Сомнительно, – Уайтгауз задумался.

– Зачем арабам здесь иметь базу, в дебрях Южной Америки? Это глупо, – Дыбаль выпустил в потолок несколько колец дыма, – а у южноамериканцев даже при всех их бешеных деньгах, получаемых от продажи наркотиков, денег на такую базу всё равно не хватит. А североамериканцам проще здесь обычную открытую базу типа базы в Гуантанамо сделать, чем прятаться под горами, особенно после того, как они приложили недавно сюда десяток ядерных бомб. Пригонят сюда войска и захватят себе часть страны. Кто им помешает? Матильонес с допотопной техникой РЭБ? Так эта техника только против папуасов хорошо работает.

– И кто же по-твоему печёт в этом ущелье пирожки из базальтовой лавы размером с яйцо Годзиллы? – Уайтгауз отодвинул миску с кашей, отхлебнул пива и лёг на локоть.

Дыбаль задумался.

– Парень, – Маклифф обернулся к Понсио, – положи винтовку и скажи, кто живёт в ущелье?

Дыбаль повторил вопрос по-испански.

– Уаимоясос, – ответил Понсио, – бог леса.

Мальчик подошёл к стене, снял с неё пальмовую циновку. Под циновкой оказался новенький китайский телевизор "YAMET". Мальчик нажал кнопку включения. В хижине раздалась залихватская музыка самбы, а на экране начали вращать аппетитными бёдрами смуглокожие красотки в карнавальных костюмах из перьев и блёсток.

– Это со спутника передача? – Дыбаль показал мальчику на стропила крыши, – связь заработала?

– Нет, это запись карнавала в Буэновентуре в Новый год, – мальчик сделал двумя пальцами движение, словно вставляет в разъём флеш-карту памяти, – смотрите, развлекайтесь, гринго, пока деньги есть.

– К чёрту карнавал! Может быть здесь исламисты притаились, вдали от глаз спутников, в глухом месте, на далёком континенте, чтобы надёжно спрятать страшную лабораторию или производство сверхоружия! – заговорил Уайтгауз, – ведь запустили же они боевые станции так, что мир ахнул от неожиданности, не поняв, как им удалось скрытно сделать эти станции, так, что ни одна разведка про это не узнала. А если тут место, где они готовят секретное оружие, которым несколько лет нас пугают средства массовой информации? А вдруг оно вот тут запрятано, на территории хаоса, в заднице мира, на которую государственным и частным разведкам развитых стран наплевать? Тут, на окраине пустыни, на территории климатического апокалипсиса?

– А тебе какое дело? Ты же астронавт, а не директор CIA, – удивлённо произнёс Маклифф.

Не знаю как вы, а я пойду и узнаю, что в этом ущелье, кто в этом ущелье и что это за булыжники там такие странные! – Уайтгауз заиграл желваками и погрозил кулаком в пространство.

– Революционная, пламенная, замечательная речь, – без особого энтузиазма в голосе отозвался Дыбаль, – Ро, нам нужно выбираться отсюда поскорее и продолжить космическую высокооплачиваемую работу. Она позволяет нашим детям чувствовать себя защищёнными, а жёнам и невестам помогает нас любить. Мы чудом остались живы. Зачем нам встревать в непонятные местные дела. Камни и всё такое прочее? Если это исламисты, то это дело разведки и беспилотных бомбардировщиков. Мы, когда выберемся, дадим им наводку. Да чёрт с ними, с этими камнями! Я их тебе их показал как учёный ученому.

– А я думал, что как солдат солдату.

– А если это объект южноамериканского союза? – вмешался в разговор Маклифф, – представь, какой шум поднимут южноамериканцы в прессе, как будут обвинять нас в вероломном нападении. Что с нами сделают тогда отцы в Вашингтоне, если наши действия помешает глобальной коммерции наркотиками? Мол, террористическая группа из американцев, немца и русского совершила нападение на военный объект союзной страны и их нужно примерно жестоко наказать. Я думаю, что в ущелье местная банда наркотики делает. Мы что, управление по борьбе с наркотиками? Подождём Айдема и фон Конрада и посоветуемся. В конце концов, они командиры и им решать, что делать.

– Парни, вы превратились в болото, пока я валялся у шаманки, – Уайтгауз  улёгся на спину, – с каких пор вы стали трусами?

– После того как прыгнешь с высоты в сто миль в железной бочке, не таким трусишкой станешь, – ответил Дыбаль, отгоняя мух.

Он знаком подозвал Понсио и начал с ним шептаться.

– А знаете, а мне жуки-пауки в текиле не мешают, – сказал Маклифф, меняя направленность разговора.

Он с трудом поднялся и направился к корыту, вихляя бёдрами в такт музыки:

– Есть текила с червяком, а у нас текила с пауком.

Закончив секретничать с мальчиком, Дыбаль озвучил товарищам подробности об ущелье с видом телекомментатора:

– Всё что кичако знают про ущелье Рождающихся камней, основано на рассказах поколений их охотников, вернувшихся оттуда живыми. Ущелье находится в пятнадцати милях на юго-западе от нашей деревни и петляет от горы Буэндиа до реки Сатаниапо. Оно длинное и глубокое, и в некоторых местах камень летит до дна пятнадцать секунд, однако есть и не глубокие участки с почти пологими склонами. По дну ущелья течёт ручей Эль-Кайот, там почти ничего не растёт, но на склонах есть маниока и ямус, который любят дикие свиньи. Это название ущелья кичако переняли у племени екуана, теперь уже полностью вымершего, а екуаны жили здесь ещё до появления испанцев, то есть более шестисот лет назад. По ночам из ущелья слышится подземный гул и стук, словно там возится огромный великан и гремит камнями, а утром на дне появляются новые кучи гладких камней из базальта. Есть древняя легенда, что там живёт злой дух сельвы Уаимоясос, мучитель мёртвых душ и пожиратель детей, – Дыбаль на секунду прекратил своё повествование и, что-то уточнив у Понсио, продолжил рассказ, – у индейцев есть три смерти; первая смерть физическая – после неё умершего человека хоронят на семь лет, пока не сгниет плоть и не останутся только скелет. Вторая смерть наступает, когда хоронят скелет человека. Третья смерть происходит, когда память о человеке забывается и его душа человека переселяется в царство духов. Если человек плохой, его забирает к себе Уаимоясос и мучает. Чтобы быть с Уаимоясосом в хороших отношениях, кичако приносят к ущелью дары. Кроваво-красные орхидеи, табак, кур, свиней, кукурузные лепёшки, деньги. Если бог не будет голодным, то он не придёт за живыми вместо мёртвых. Раньше ещё и людей связанных там оставляли, и своих, и пленных матильонес.

– Жуть, – с брезгливостью в голосе заметил Маклифф, прикладываясь к очередной порции спиртного, – надеюсь, бульон для ризотто они на костях мертвецов не варят.

– На базальте следы высокотехнологичной обработки и Уаимоясос здесь не причём, – произнёс Уайтгауз, – задабривание бога съестными припасами, для того, чтобы он не бродил вокруг деревни, не противоречит версии о подземном объекте, а работает на неё. То, что это происходит сотни лет, придаёт делу дополнительный интерес.

– И что? – Маклифф мутным взглядом уставился на Уайтгауза.

– Я пойду в ущелье и узнаю, что там творится, – сказал Уайтгауз, – кто может поступить иначе, когда снова идёт война. Хотите сидеть здесь в обнимку с индианками? Пожалуйств. Может быть, вы вообще здесь хотите оставаться до старости? Ради бога. Кто со мной, исполнить долг солдата?

– Я, – сказал, после некоторого раздумия Дыбаль, – я выбираю долг!

– Я бы остался жить с Хуанакавой, но я пойду, если будете мою книжку слушать, – кивнул Маклифф.

– Уверен?

– Прямо как в романе Ремарка "Три товарища"; решительность, нищета, приключения и алкоголь. Не хватает пока только полноценных любовных приключений.

– Ремарк? – Дыбаль качнул гамак и стал раздувать кончик сигары, – то дела давно минувших дней.

В хижину неслышно вошёл индеец с лицом, изрезанным глубокими морщинами; пыльные, ниспадающие на плечи волосы, были перехвачены на лбу цветной лентой, и смотрелись как чёрные перья орла. Вылинявшая рубаха армейского образца в камуфлирующих разводах, была забрызгана чем-то бурым, в жилистой руке, отставленной в сторону, он держал остро отточенный и окровавленный мачете.

Уайтгауз быстро взял пивную бутылку за горлышко и занял оборонительную позицию. Маклифф обошёл индейца сзади, направляясь к корыту с пивом. Дыбаль  продолжил раскуривать сигару. Не обращая внимания на позу Уайтгауза, индеец перекинулся несколькими фразами с Понсио и вышел.

– Это вождь Агилар. Он только что зарезал поросёнка в честь возвращения фон Конрада и отряда кичако с перевала Синтар. Они выбили воинов матильонес оттуда и вот-вот доберутся до станций РЭБ. Тогда будет связь. Сегодня в деревне будет по этому поводу праздник, – сказал Дыбаль.

– Ничего себе вождь, страшила, похож на Уаимоясоса, – ответил Уайтгауз.

                                                               Глава 11

                                                         ПРИКЛАДНАЯ ЕВГЕНИКА

Бывший командир погибшего месяц назад шаттла "Independence" – гордости NASA и ESA, майор Дик Ричард Айдем по пояс голый, в шортах, в противомоскитной сети, обёрнутой вокруг матерчатой армейской шляпы и спадающей на плечи, стоял около шестиколёсного грузовика "Lifan". На правом плече майора красовалась эмблема ВВС США в виде синих крыльев с серебряной звездой, а над на груди был изображён истребитель F-38 Adamant II? пускающий ракету. Обут майор был в шлёпанцы из кусков протектора автомобильной покрышки, привязанные ремнями к ступням. На бампере грузовика, склонившись над раскалённым моторным отсеком, индеец зачищал наждачной бумагой клеммы аккумулятора. Аккумулятор был безнадёжно разряжен, но индеец с упорством пытался выжать из него амперы. Айдем щурился из-за солнечных бликов на лобовом стекле и медлил с предложением завести машину в движении под горку, давая выйти пылу своего друга. Наконец он не выдержал:

– Ладно, Саурно, гляди как надо.

Айдем стянул индейца с бампера, с грохотом захлопнул капот, залез в раскалённую кабину и отжал ручной тормоз. Саурно невозмутимо остался стоять у колеи между камней, символизирующей дорогу, сдувая с пальцев металлическую крошку. Грузовик, быстро увеличивая скорость, понёсся вниз. Когда он пропал из виду в пыли, индеец перекрестился, сжал амулету в виде черепа. Из-под горы послышался рык заработавшего двигателя и грузовик, утробно завывая, начал задним ходом карабкаться назад. Пыль рассеялась, и стало видно, что со стороны деревни бегут дети, а дозорный на крыше глинобитного форта, надев сомбреро на винтовку, машет им. Саурно сел в машину и Айдем доехал до деревни, подобрав в кузов радостных детей.

Лихо вырулив на пятачок у склада пустых бочек, он остановил машину и увидел среди индейцев, неподвижно стоящих в позах пионеров Дикого Запада, астронавтов из его команды – Джон Маклифф, Роберт Уайтгауз и Александр Дыбаль. Они улыбались.

– Ты всё-таки выжил! – подойдя к Уайтгаузу, Айдем долго тряс его руку, а потом вдруг обнял совсем не по уставному, похлопывая ладонями по спине. Он скороговоркой поблагодарил Уайтгауза за то, что тот не бросил его на орбите, за то, что тащил на куске парашюта. Пилот отвечал, что никогда ему не доставляло столько удовольствия переноска полутрупов по пятидесятиградусной жаре, и будь его воля, он занимался бы этим всю жизнь. Маклифф и Дыбаль радовались, и Дыбаль договорился до того, что бег с волокушами по песку  должен стать видом олимпийских игр. Маклифф провёл параллели между их переходом по пустыне и подвигом Фидиппида, пробежавшего с вестью о победе над персами от Марафона до Афин.

Вместе с Саурно Санто, в сопровождении детей и любопытных жителей деревни, они двинулись к Агилару. Индейцы белоснежно улыбались, шумели, галдели, расталкивая друг друга, чтобы оказаться поближе к чужакам. Айдем продемонстрировал по фокус с втиранием монетки в руку, а Уайтгауз, получив от Саурно чемоданчик с пистолетом "Викинг-комбат", решил его проверить. Он метким выстрелом разбил один из черепов крокодилов, красовавшийся на шесте. К сожалению, кроме пистолета, за неделю скитания по пустыне, не удалось найти ничего. Ни блоков памяти с данными экспериментов, ни бортжурнала, ни передатчика, ни ценных деталей приборов. Даже контейнер найти не удалось, а только широкую и высокую гору песка, вроде могильного кургана, да несколько чужих целлофановых обёрток, вроде тех, в которых североамериканским коммандос выдают галеты сухого пайка.

Аварийные маяки ни первого, ни второго контейнера не работали, а без них поиски тел Фуджиёки, Дюпуа, Эйхбергера и Хоффмана были бесполезны. Несколько раз на горизонте показывались вертолёты южноамериканского военного союза, ведущие поиски в районе падения контейнеров. Однажды Саурно выстрелами из дробовика сбил беспилотный разведчик. Поскольку солдаты всегда были на стороне матильонес и наркомафии, у Айдема не было уверенности, что южноамериканцы сейчас является друзьями и поиски решено было прервать. Ещё три дня было потрачено на то, чтобы обойти отряд матильонес, идущих по их следам на джипах. До стрельбы дело не дошло, но лежать в ледяном ручье Фосса-дель-Кичако в облаке гнуса, пришлось. Если бы средства РЭБ матильонес не глушили их собственные радиосигналы, то беспилотники обнаружили бы Айдема и Саурно. Тогда пришлось бы принять бой. А так все находились в равных условиях. Побеждали охотничьи навыки и лучшее знание местности.

Добравшись до хижины Агилара, и оставив на улице ребятишек, индюков и кур, астронавты выпили текилы, и принялись обсуждать планы. В разговор, с неожиданной горячностью вмешался Саурно. Он показал дырку между передними зубами и сказал, что это дело рук Уайтгауза, когда тот вырывался во время спасения из бурана. Индеец, используя Дыбаля как переводчика, начал задавать вопросы о самочувствии, настроении Уайтгауза, о том, нравится ли ему девушки в деревне. Только сейчас Уайтгауз понял, что это тот самый человек, напавший на него в буране. В конце концов, охотник начал говорить конкретнее:

– Мы, кичако, народ маленький, но гордый и древний. Но нас мало, очень мало. Мы не гневим духов гор и пустыни, не забываем Иисуса Христа. Мы не убиваем дичи больше, чем можем съесть и не валим больше деревьев, чем нужно для постройки домов, посевов, или для костра для приготовления еды. Мы чтим могилы предков и соблюдаем обычаи.

– Конечно, – согласился Уайтгауз, – никто с этим не спорит.

– Большой человек, знаешь, что бывает, когда женится брат на сестре? – охотник опустил руки на груди.

– По части сексуальных тем, это у нас Джон большой эксперт, – вмешался в разговор Айдем, – создание государства из гомосексуалистов и лесбиянок в Швеции у него любимая тема. Только не пойму – он за или против.

– От кровосмесительных браков рождаются дети с хвостами и плавниками, восемью пальцами на руке, – произнёс Маклифф, – когда ДНК делится для роста числа клеток и начинает достраивать недостающую часть себя из окружающего материала, то в случае, если рядом находится материал с очень похожими параметрами, ДНК может ошибиться и вставить его не туда, куда следует. ДНК ближайших родственников при строительстве клеток чаще ошибаются.

– Сам понял, чего сказал? Ты ещё про волновую и корпускулярную сущность электромагнитного излучения аборигену расскажи, – Дыбаль не стал переводить индейцу это объяснение и сказал по-испански, – просто будет беда, Саурно.

– Да, рождаются дети с печатью злого духа. Мы не можем их кормить и не можем дать им жить среди нас. Они могут принести несчастье всем кичако. Поэтому мы убиваем их, – грустно произнёс Саурно, – это отнимает живую силу у женщин, кладет преждевременные морщины на их лица и раннюю седину на их волосы? Это делает всех кичако несчастными. Наши соседи шиканы и юаны совсем вымерли из-за этого, а коварные матильонес по ту сторону гор плодятся как кролики в жаркое лето. Они знают, как покончить с нами без помощи штурмовых винтовок – надо просто дать нам рожать испорченных детей и мы очистим для них эту территорию, где можно добывать соль, сколько хочешь, золото, сколько пожелаешь и коку, сколько сможешь продать. Слушай, Большой человек, или по-другому Рональд, я нашёл тебя среди рёва пустыни, когда песок пел песню твоей смерти. Мои братья убили двух коммандос-снайперов на отрогах гор, что по души твоих друзей. Моя мать Урсула выходила тебя. Скажи, неужели ты откажешься помочь маленькому, умирающему народу и не возьмёшь себе в жёны мою дочь?

– Вот это поворот! – Дыбаль уронил сигару.

– Засада, – улыбнулся Айдем.

– Сейчас парень начнёт выкатывать пожелания, включая счёт за проживание на десять тысяч евродолларов, за пользование мини баром, – кивнул Маклифф и начал загибать пальцы, – за услуги массажисток, за медпункт, за прачечную. Мы можем отказаться платить, но ночью нас зарежут или яда в еду добавят.

– Ты большой и сильный, неужели ты уйдёшь вместе со своими друзьями и унесёшь с собой свою мощь, заключённую в твоём семени? – продолжил индеец.

Дыбаль сдерживал улыбку, наблюдая, как Уайтгауз хлопает глазами, раздумывая, как прекратить разговор.

– А скажи, Саурно, что за сила обитает в Ущелье камней? – наконец заговорил Уайтгауз на другую тему.

Айдем покачал головой:

– Ты его не свернёшь. Я в курсе проблем местной евгеники и генетических проблем. Наслушался в пустыне. Он хочет, чтобы ты женился на его дочери. Если мы хотим залезть в ущелье, нам просто необходим этот дядька как проводник. Мне кажется, ты должен жениться.

– Жениться?

– Мы никому не скажем.

– Что ты знаешь про ущелье? – Уайтгауз зло взглянул на Айдема, – это серъёзно?

– Мы, как офицеры, обязаны провести разведку. Маклифф и Дыбаль, будучи штатскими, могут отказаться, но для нас это воинский долг, – ответил Айдем, – но жениться тебе нужно.

– Я женат на Дороти и у меня двое сыновей, – воскликнул Уайтгауз, – Дороти –это мой путеводный маяк. Пока она в моём сердце, я не умру.

– От тебя не убудет. Станешь на недельку мужем красотки, а мы никому не скажем, – лицо Айдема сделалось серьёзным, – это приказ, лейтенант.

– Никому ничего не скажем, – кивнул Маклифф.

– Хуанакава, – позвал свою дочь индеец и она появилась из-за ширмы.

Юная девушка была обнажённой, если не считать нескольких ниток крупных бус на её шее и талии. В руках она держала венок из цветов. Саурно перечислил достоинства дочери, упомянул умение готовить, делать одежду, ухаживать за ранами, ублажать, развлекать танцами и пением. Редко встречающиеся у индейцев светлые волосы и серые глаза, являлись, по его мнению, признаком милости юогов. Потом Саурно принялся хлопать в ладоши, обозначая ритм. Появилась Юана и выключила телевизор. Понсио тоже начал бить в ладоши. Из-за ширмы появились Мануэла и Чабела с бубнами и маракасами. Саурно извлёк из складок одежды многоствольную керамическую флейту. Раздалась незамысловатая мелодия, ударили бубны, зашуршали маракасы. Хуанакава двинулась по кругу, поворачиваясь к гостям то одним боком, то другим.

Они была хороша так, как хороши и красивы юные создания южных стран. Саурно передал флейту Понсио, а сам продолжил рассказывать о том, как плохо без сильных мужчин, какие у него замечательные дочери.

– Пойдём, большой человек, я соединю ваши руки, и начнём веселье! – сказал Саурно.

– У меня дома жена, двое сыновей, – прижав ладонь к груди, ответил Уайтгауз, – они ждут меня.

– Ро, ты устроишь нам неприятности, – сказал Дыбаль отказавшись переводить ответ товарища, – подумай хорошенько.

Кичако, без перевода поняв, что жених отказывается, хитро улыбнулся:

– Никто не сможет задержать Большого человека. Жалко. Но тебе не обязательно оставаться совсем. Но пара ночей в гамаках Мануэлы, Чабелы и Хуанакавы, это ведь тебе не будет в тягость? Не такая уж большая плата за спасение, кров и пищу.

Дыбаль заметил, что у Уайтгауза каменеет от возмущения лицо. Понимая, что индеец вторгается в область свободы личности, он начал искать компромисс:

– Саурно, у Рональда есть товарищи. Почему мы не годимся для твоих дочерей? Айдем почти холостой! Маклифф в разводе. Я тоже.

– Кичако маленький, но гордый народ. Если моя мать Урсула сказала, что нужен Большой человек, то нужен Большой человек. Кичако не кладут своих женщин под кого попало. Этот ваш рыжебородый – совсем неказистый. Дик, хоть и друг, но старый, а ты тщедушный.

– Ах, это Урсула сказала.

– Старая ведьма, – прошептал Уайтгауз.

– Комедия, – почесал голову Айдем, глядя, как Маклифф задыхается от возмущения.

– Всё, сватовство прерывается, – Маклифф сделал пару глотков текилы, заел их таблеткой, поднялся на ноги и вышел.

Айдем и Уайтгауз, смеясь, последовали за ним.

– Предлагаю обсудить женитьбу завтра, а сейчас отправиться к Агилару и посодействовать приготовлению поросёнка, – сказал Дыбаль, обнимая за талию  Чабелу.

Саурно пришлось согласиться. Они двинулись к дому Агилара. По пути к ним присоединялись жители деревни, и процессия приобрела вид карнавала. Понсио принёс гитару. Айдем разразился песней "Michelle" рок-группы "The Beatles". Потом он принялся горланить "I am a Yankee Doodle Dandy", а Дыбаль исполнил свою собственную песню:

На Каймановы острова

Уношусь я в мечтах своих,

Ты живёшь где-то там одна,

В милом домике для двоих…

Понсио мучил флейту, женщины стучали в бубны, несколько индейцев стучали в барабаны. Пение, крики слились в сплошной шум. Над деревней стали влетать  птицы, забегали куры, захрюкали свиньи, залаяли собаки. В дополнении Агилар сообщил, что в честь победы над матильонес, вечером затеяны петушиные бои с призами. Маклифф с трудом дошёл до дома Агилара и тут же крепко уснул, уткнувшись лбом в стену. На его лице застыла блаженная улыбка. Уайтгауз улёгся в гамак в углу и тоже уснул.

– Пусть отдыхают, – закрыл их от гостей своим телом Агилар, – а мы будем веселиться. Понсио, пива!

Вечер быстро погасил Солнце, были зажжены глиняные светильники, и всё наполнилось мистической пляской теней.

                                                           Глава 12

                                                       ПОХОД ЧЕРЕЗ СЕЛЬВУ

Бывший командир германской военной космической станции "Der Rhein", полковник военно-космических сил Германии Манфред Дитрих фон Конрад, медленно шёл по мягкой, как губка, влажной почве тропического леса, в дурно пахнущих дебрях, перешагивая через поваленные деревья, раздвигая вьюны и лианы, иногда подолгу прорубаясь сквозь заросли шипастых кустов, среди гомона многочисленных птиц, жужжания насекомых и криков разномастных обезьян. Земля кишела змеями, лягушками, червями, жуками. Полковник был, как мул, навьючен рюкзаком с едой, водой, патронами. Держа автоматическую винтовку М-16 в одной руке и мачете в другой, с лицом со старыми шрамами, похожий на седого актёра из фильмов про гангстеров, он шёл след в след за индейцем Санто и продолжал критику плана:

– Кто объяснит, как может снабжаться эта арабская база в горах, в глуши, на краю пустыни? Все операции, все ресурсы исламистов находятся сейчас в Евразии. Они и там еле-еле держатся против Евроазиатского и Североамериканского союза. Уже подростков и женщин ставят под ружьё и к станку. Почему никто не видел здесь патрулей наружной охраны, шахты систем вентиляции? Почему никто не засёк электромагнитного и теплового излучения. Где отходы, мусор? Может быть, они снабжаются по воздуху? Но тогда должна быть взлётная полоса, вертолётная площадка. А сами самолёты? Они невидимки? Кто обладает в мире технологиями невидимости? Где логика? Центр секретных научных разработок всегда прячут на своей территории, а не на другом континенте. А если это база военная, то почему она так далеко от театра военных действий? Конечно, сейчас ракеты летают со скоростью 5 махов, но у противника для принятия мер всё равно остаётся время для противодействия. Чем ближе место пуска ракеты к цели, тем лучше. Но если это база принадлежит не южноамериканцам и не арабам, то кто убивает индейцев? Что это за камни с глубины в сто километров?

– А я что говорю? – буркнул идущий следом Джон Маклифф. Он был весь мокрый от пота, покрыт лесным сором, и уже час слушал речь немца. Злился, понимая, что аргументы фон Конрада сильны, и затея с походом по джунглям, где за секунду ядовитая змея может превратить здорового человека в существо, обречённое на смерть в мучениях, а противопехотная мина матильонес может оторвать ступню, является авантюрой.

Сейчас только Санто не задавался подобными вопросами. Он шёл впереди группы астронавтов, ставших пехотинцами. Индеец работал мачете словно машина, создавая проход в зарослях. Он был в камуфляже, высоких ботинках, и старой бейсболке Колумбийской армии, вместо сомбреро. За Маклиффом шёл Айдем. Он был навьючен бухтами верёвки и скалолазными приспособлениями. За ним Дыбаль нёс объёмистый рюкзак с продовольствием. Предпоследним шёл Уайтгауз. Он был увешан с ног до головы подсумками с патронами, сигнальными ракетами, толовыми и дымовыми шашками, и даже упаковками с пластиковой взрывчаткой С-4. Всё это удалось собрать в Магдалене. Замыкал отряд Понсио с автоматической винтовкой на груди. В полинялой футболке, рваных шортах, он, как и его отец, совсем не реагировали на тучи москитов, и крики обезьян и попугаев.

Понсио и Санто, были единственными кичако, вызвавшимися показать дорогу к ущелью, где обитает злой дух. Даже отчаянные смельчаки, вроде Хорхе, родного брата Агилара, ходившего с фон Конрадом отбивать у матильонес перевал, отказались. Ранним утром, перед тем как отправиться в путь, Саурно, под причитания жены и трёх дочерей, вычистил свой автомат АКС-74, собрал немного еды и намалевал охрой на лице красные полосы и зигзаги. В таком виде он стал похож на воплощение смерти, а не на добродушного человека, подбирающего мужа для дочери. Его сын тоже раскрасил тело и приготовил оружие – винтовку Galil ACE, похожую на пластиковую игрушку. Никто из жителей деревни не вышел их проводить, только мать Агилара, похожая на ведьму, пришла к Саурно с чашкой зелья, и без всяких слов окурила едким дымом участников похода.

Из-за отсутствия дороги, от идеи хоть какое-то расстояние проехать на грузовике пришлось отказаться, и вот уже десять часов отряд шёл через девственную чащу. Всю дорогу Саурно прислушивался, принюхивался и присматривался. Иногда он останавливал всех, высылал Понсио вперёд, и мальчик подолгу бродил в зарослях. Однажды он нашёл свежий след армейского ботинка и очистки от банана, разрезанные ножом. Около полудня, индеец неожиданно остановился с занесённым над головой мачете. Повернув к фон Конраду бесстрастное лицо, сказал:

– Там что-то есть, мы не одни.

Саурно ткнул стволом автомата в пространство впереди себя. Полковник обернулся к остальным и поднял руку. Все остановились, выставив во все стороны стволы оружия.

– Там люди, я чувствую запах и слышу их. Но справа есть ещё что-то, без запаха и звука, будто призрак, – добавил индеец.

Прошла ещё минута, прежде чем Саурно перестал прислушиваться и водить зрачками по листве, пронзая её взглядом.

– Может быть, мне показалось, – он разрубил лиану и двинулся дальше.

– Ему с самого утра кажется, – пробурчал Маклифф, – наверное, много текилы вчера выпил.

Через некоторое время дорогу преградили такие плотные заросли, что пришлось остановиться и искать обход. Симфонией жизни здесь возвышались гигантские молочные, каучуковые и хлопчатниковые деревья. Среди них, как среди колонн живого храма всё заполняли фикусы, папоротники, какао и пальмы. Всё это было сплошь опутано гладкими или колючими лианами, иногда в руку толщиной, иногда тонкими, как нити. Везде как бороды свисали воздушные корни орхидей и ванили. Даже двигаясь в обход, отряду пришлось прорубать в них тоннель. Им пришлось хорошо поработать, сменяя друг друга, чтобы пробиться к разряженному пространству из упавших и сгнивших деревьев. Здесь стоял грубый крест с остатками венков и черепов животных. Индеец рассказал историю:

– Несколько лет назад, здесь заблудились дети. Здесь они видели прозрачного человека. Он ходил среди деревьев и летал. Прозрачный человек забрал детей к себе, но отпустил, и они пришли в деревню совсем с другой стороны, со стороны пустыни. Где они были, они не помнили, но почти все вскоре умерли. Урсула не смогла помочь. Ни вуду, но магия кичако не смогли одолеть Уаимоясоса. Понсио был  среди них. Это была одна из душ Уамиоясоса. Она приходила посмотреть, как живёт мир. Мы собрали отряд, пришли сюда, но попали под удары молний и чёрной паутины. Молния пробивала тела насквозь, а чёрная паутина разрезала людей и деревья пополам. Многие погибли. Через год тут пропал отряд матильонес, решивших атаковать нашу деревню. В общем, проклятое место. Нужно быстрее уходить.

Дыбаль смахивая с лица паутину и насекомых, сказал при этом:

– У меня такое ощущение, что мы ходим пор кругу и я уже видел эту прогалину.

– Ты ведешь нас к ущелью? – как бы вторя сомнениям штурмана, спросил фон Конрад, обращаясь к проводнику.

После того, как Дыбаль перевёл вопрос, он добавил:

– Ты говорил, что мы дойдём за десять часов. Десять часов прошли. Мы ходим кругами.

– Я хочу, чтобы Большой человек мог вернуться и женится на Хуанокаве. Я берегу его и вас. К ущелью нельзя ходить одной и той же дороге дорогой два раза. Любого, кто повторяет здесь однажды пройденный путь, заберёт Уаимоясос. Это проверено смертями людей и животных.

– Агилар говорил, что у водопада на дно ущелья могут спуститься только горные козы, там отвесная стена. Нам нужно место, где можно спуститься проще. Хотелось бы успеть спуститься до темноты, чтобы не переломать ноги, – с раздражением в голосе сказал проводнику Дыбаль, – может, пойдём прямо к ущелью, не будем кружить? У нас семь автоматов с темпом стрельбы по восемьсот выстрелов в минуту каждый. Это пять с половиной тысяч пуль в минуту. Чего нам бояться?

– На Уаимоясоса пули не действуют. Мы должны обойти место, где лежат скелеты. Это в пяти сотнях шагов отсюда. Подходить близко опасно. Пойдём вокруг, выйдем к гряде, к водопаду. Там каменная стена уходит ко дну, закрытому туманом. Камень летит туда пятнадцать мгновений, но там никто из охотников не погиб. Саурно хочет, чтобы вы все остались в живых, – сказал индеец.

– Безопасность это наше второе имя, – согласился Дыбаль, – хорошо, что Ро теперь почти родственник туземцу, это гарантирует его заботу.

Отряд продолжил путь. Ботинки по-прежнему утопали в сырой почве, скрытой листьями, мхами, травами и цветами. Там, где земля не была покрыта растениями, её покрывали жуки, муравьи и гусеницы. Над головами возились и голосили попугаи всех мастей, арасари, кукушки, шныряли обезьянки.

Начало смеркаться. Скудный под сводами деревьев свет, стал настолько слабым, что люди, не видели спину идущих впереди, а листва из тёмно-зелёной, превратилась в чёрную. Москиты настойчиво атаковали лица и руки людей. Орхидеи распространяли такой аромат, что казалось, вблизи разлиты лужицы парфюмерии. Многоголосый гомон, с заходом Солнца начал усиливаться. Сквозь перепевы птиц, пирующих соками плодов и пыльцой, слышался клёкот хищных птиц, писк летучих мышей и рычание зверя.

Несколько раз Саурно останавливался:

– Ягуар вышел на охоту, не будем ему мешать.

Всё ближе слышался шум воды.

На стволах теперь было особенно много мха и грибов, липкой плесени и слизи. Почва под ногами пружинила как матрас. До водопада оставалось не более полумили, когда справа взлетела стая летучих мышей. Движение крыльев породило звук, напоминающий аплодисменты зрителей в ожидании представления.

Саурно застыл, перекрестился, снял с плеча автомат:

– Уаимоясос вспугнул кожаные крылья, и дышит мне в уши.

– Если это бессмертное страшилище, то зачем тебе автомат, что он тут может сделать? – Дыбаль перевесил свою винтовку из-за спины на грудь, – ты меня поражаешь, у самого спутниковая связь, GPS, телевизор, солнечные батареи, а веришь в мистику.

– Что случилось? – подошедший к ним Айдем махал перед носом веером из папоротника, разгоняя насекомых, – уже ночь, а мы не вышли к ущелью и не начали спуск. Среди веток в темноте без глаз и ног останемся. Не видно ничего, а фонари зажигать нельзя.

– Уаимоясос не любит фонари, – согласиться Саурно, – кто-то вспугнул кожаные крылья, но я чувствую людей или зверей.

– Тут всё пахнет, бегает и летает в таком количестве, словно сюда выпустили все зоопарки мира. Никогда не буду больше смотреть Discovery, – мрачно пошутил Маклифф.

– Тише, – замотал головой индеец и присел на корточки.

К спорящим, кряхтя и ругая вполголоса Америку от Панамы до Мыса Горн, подошёл Уайтгауз. Он начал пристраиваться на привал под кустом папоротника. После утомительной ночи у Агилара и марш-броска при стопроцентной влажности, в разряженном воздухе высокогорья, он двигался и соображал замедленно. Вес амуниции, воды и оружия делал его шумным и злым.

Остальные тоже начали садиться, кто на рюкзаки, кто на корточки. Понсио прислонился спиной к дереву и стал разглядывать темноту. Ничего, кроме суеты летучих мышей, птиц и прочей живности, вокруг не происходило. Ни голосов, ни треска ветвей, ни лучей фонариков. Даже рык ягуара растворился в шуме водопада.

Когда все уже решили продолжить путь, а Уайтгауз стал думать, как заставить себя подняться, в воздухе что-то взвизгнуло. Посыпалась листва. Кепка с головы Уайтгауза слетела и повисла на ветке. Сразу вслед за этим раздался сухой щелчок выстрела.

– Что за чёрт? – Уайтгауз распластался на земле, – меня чуть не убили!

Дотянувшись до бейсболки, он показал остальным палец, просунутый в дырку посредине эмблемы NASA. Несколько минут все лежали, выставив перед собой оружие, ожидая выстрелов, всматриваясь в силуэты окружающих деревьев сквозь прорези прицельных планок и зрачки коллиматорных прицелов. Пот катился по щекам людей, будто шёл дождь, стук сердец, казалось, можно было услышать за милю, ноги и руки тяжелели от усталости. Саурно нервничал, дёргал на шее амулет, проверял остроту мачете, крестился.

– Ничего не вижу, – тихо произнёс Дыбаль перестал водить из стороны в сторону окуляром теплового прицела, – кроме пятен летучих мышей, обезьян и всякой мелочи, ничего нет.

– Значит они в теплозащитном камуфляже, – отозвался фон Конрад.

Новый звук летящей пули, сшибающей по пути веточки и листву, закончился ударом в ствол дерева, под которым сидел полковник. Отлетел кусок коры. Невдалеке отчётливо щёлкнул механизм малошумного оружия. Через мгновение уже полетела, брызнула во все стороны кора, куски грибов, мха, недалеко от головы Дыбаля. Рядом хрустнула ветка, возник шорох. Что-то медленно смещалось вдоль цепочки отряда.

– Маркер моего прицела ставит точку по акустическому сигналу выстрела прямо перед нами, – прошипел Дыбаль.

– Стрелков у них не менее двух, – ответил Саурно, – оружие разное.

– Они что, через листву стреляют?

– Я вижу! – неожиданно крикнул индеец, вскочил на ноги и принялся стрелять, уткнув приклад автомата в живот.

Всё вокруг наполнилось бело-красными вспышками, грохотом и лязгом. Все стали посылать в ту сторону, куда он стрелял, одну обойму за другой. Они не целились, потому что целиться было некуда, было понятно только направление. Среди грохота, вспышки выстрелов, как зловещий стробоскоп, заплясали на листве и цветах. У Маклиффа и Уайтгауза пули были разрывные, у Айдема пули разрывные чередовались через три с трассирующими, а у фон Конрада каждая пятая была ещё и зажигательная. Пули секатором резали сучья и лианы. Листья, кора, плоды брызгали в разные стороны и недоумённо опадали вниз, среди дыма.

Через минуту сумасшедшей стрельбы, выпустив более пятисот пуль, все поняли, что им не отвечают. Саурно и Понсио прекратили стрелять, за ними остановился Дыбаль, а потом и остальные. Маклифф и Уайтгауз напоследок выстрелили из  подствольных гранатомётов осколочными гранатами, породив пару ослепительно-жёлтых взрывов посреди исковерканного леса. В свете появившейся на небе Луны, перед астронавтами предстала картина расщеплённых, обглоданных деревьев, перебитых веток, накрошенной листвы, над которыми медленно кружились, опадая, ошмётки цветочных лепестков. Саурно пустил в разных направлениях осветительные белые ракеты. Они шипящими шарами, роняя искры, повисли над полем боя.

Саурно медленно двинулся вперёд. Отойдя шагов на тридцать, он включил фонарик и принялся что-то сосредоточенно исследовать, удаляясь всё дальше, пока не растворился в темноте.

– Нам никто не отвечал, мы стреляли в пустоту, – тихо сказал фон Конрад, трогая раскаленный ствол винтовки.

– Мы впали в панику, – Маклифф сел на корточки, – только патроны извели. Снайпер, наверное, давно отошёл. Но как это суеверные матильонес пошли ночью к проклятому ущелью?

– Может быть, это коммандос южноамериканского союза, заброшенные на вертолётах? – предположил Дыбаль.

– Если это коммандос, мы бы уже покойники были. Военные бы организовали огневой мешок с трёх сторон, заманив, или оттеснив нас на заранее подготовленное минное поле. Применили бы осколочные гранаты. Мы живыми от засады группы любого спецназа не ушли бы, – ответил фон Конрад, – нас словно кто-то пугал, предостерегал от продолжения похода.

Тем временем парашютики осветительных ракет снесло ветром на кроны огромных хлопковых деревьев, и они потухли, осветив напоследок множество бестолково летающих попугаев и летучих мышей. Откуда-то из недр леса вынырнул Саурно и с каменным выражением лица сказал:

– Их было трое. Матильонес. Пришли с северо-запада и ушли туда же. Мы ранили одного. Я видел кровь, – он выключил фонарик и тьма под сводами деревьев показалась всем ещё более чёрной, чем была на самом деле, – странно, что они оказались тут, ночью, далеко от перевала и решились напасть. Нас семеро, а их трое. Это не в характере матильонес, нападать на сильного врага. Мне кажется, что они стреляли не в нас, а мы просто оказались на пути пуль. Позади их мишени. Матильонес были далеко и не могли нас видеть. Кто-то был между нами. Но следов третьей стороны нет, только следов матильонес.

Индеец сжал в кулаке амулет и продолжил:

– Я там нашёл их куртки, часы, еду и отрезанный ножом мизинец. Значит, матильонес уходили от того, кто вызвал у них ужас и страх, и хотели откупиться от этого духа, оставив ему часть тела и вещи, – Саурно раскрыл ладонь и показал всем отрезанный человеческий палец.

– Когда матильонес хотят отогнать духа, они отрубают палец, – кивнул Понсио.

– Как якудза? – Айдем взял двумя пальцами страшный трофей.

– Значит, тут рядом есть кто-то из охраны базы, – Маклифф повернулся к шуму водопада.

– Наличие неизвестной силы не доказывает, что в ущелье база арабов, – сказал Айдем.

– А нападение арабских станций чего доказывает? – вмешался фон Конрад, – не знаю, чья эта база, но нужно уходить!

Все уставились на Саурно. Тот перешагнул через ноги Уайтгауза и двинулся в сторону водопада.

– Староват я для походов, – проворчал Маклифф, с трудом поднимаясь.

Дыбаль повертел в руках пачку сигарет, сунул её в карман, положил за щёку два листочка коки, стряхнул с лица мошкару и последовал за индейцем.

Теперь отряд двигался не гуськом, а плотной группой, ощетинившись стволами винтовок и автоматов. Во время частых остановок Саурно подолгу рассматривал впереди каждую ветку, каждую корягу; не качнется ли, не поползёт ли в сторону посторонняя тень. Дыбаль осматривал всё вокруг глазом инфракрасного прицела. Силуэты врагов, таящихся за деревьями, их дыхание и блеск прицелов всем сейчас казались с избытком. Перед особо подозрительными зарослями, отряд выстраивались цепью и люди двигались, пригнувшись, готовые открыть огонь при малейшем подозрении на засаду. Индеец сильно боялся мин, а поскольку некоторые лианы были тонкими, как стальная проволока растяжки и блестели от росы, ему приходилось аккуратно их обследовать.

Наконец, впереди, заблестел лунный свет на водных брызгах водопада. Отряд вышел на край Ущелья рождающихся камней. Дно и противоположный край ущелья тонули во тьме. Левее, ручей Фосса-дель-Кичако, прыгающий сначала в ложбинах между гигантскими валунами, с грохотом летел вниз, сплетая и расплетая струи воды как огромные косы. Вода задевала каменные выступы и разбивалась на миллионы брызг. Иногда вместе с водой вниз летели сучья, растопыренные во все стороны корни деревьев, похожие на причудливых лесных осьминогов. Горное эхо множило и повторяло шум и гул. То освобождаясь от туч, то ныряя в них, Луна отбрасывала резкие, короткие тени на дно ущелья и на лицах заглядывающих туда людей. Иногда лунное сияние просто наполняло всё вокруг ровным светом.

– Это водопад Прозрачной косы, – торжественно проговорил Саурно, стоя у пропасти, – дальше мы с Понсио идти не можем. Уаимоясос не простит нам дерзости. Мы уходим.

– Как же мы без вас вернёмся? – Айдем развёл руками.

– Вы не вернётесь, – проводник повернул к нему раскрашенное как смерть лицо, – мы живы только потому, что кто-то заступается за нас перед Уаимоясосом. Кто-то закрыл нас от пуль и хранил от ловушек. А внизу кто будет помогать? Вы не вернётесь, не волнуйтесь.

– Не волнуйтесь, – передразнил проводника Маклифф, – Саурно, если ты пойдёшь с нами, то твой друг Уайтгауз сможет вернуться в деревню и встретиться с Хуанакавой. Если он погибнет, как он сможет встретиться с ней? Это хороший и честный выбор. Ты с нами, и Рональд булет  с Хуанакавой. Выбирай.

– Отец, эти люди упали с неба в железных ящиках, и ты их спас в пустыне, – горячо заговорил Понсио, – нить их жизни в твоих руках. Когда-то первый кичако пришёл к Магдалене сюда с побережья через перевал Сантар. Вдруг с ущельем будет такая же история и ты будешь здесь первым?

Саурно исподлобья глядел то на Уайтгауза, то на сына.

– Скажи, что тебе нравится его дочь, – на ухо Уайтгаузу сказал Дыбаль, – это же не измена жене, просто сказать. А у нас будет проводник.

– Вот и Рональд говорит, что ему нравится Хуанакава и ему хотелось бы вернуться в деревню живым, чтобы с ней сойтись, – уже громко сказал Дыбаль.

– Что ты стоишь как пень? – подтолкнул Уайтгауза Айдем.

– Да, это правда, – кивнул головой Уайтгауз.

– Хорошо, – после раздумья сказал Саурно, поддавшись уговорам, – я пойду, но Понсио вернётся назад сейчас.

– Отец! – мальчик чуть было не разрыдался.

– Иди сейчас, пока рядом нет матильонес. Крест обходи справа. Если мы не придём завтра к вечеру, считай, что мы умерли. На поиски не ходите. Иди.

Мальчик стоял в нерешительности, сжимая в руках автомат.

– Отец!

– Иди, – прошипел Саурно и лицо его приобрело зверское выражение.

– Хорошо, – Понсио скрылся в зарослях и растворился в темноте.

                                                       Глава 13

                                                      БОЙ ПЕХОТЫ

– Давайте, – Айдем сбросил с плеча моток верёвки.

Вместе с фон Конрадом он стал вязать узлы через каждые полметра. Саурно выбрал ствол каучукового дерева, обвязал его одним верёвкой, а другой конец с каменным грузилом, опустил на дно ущелья. Когда послышался стук, он оценил оставшуюся в руках часть веревки:

– Глубина сто шагов.

– Я иду первым, затем Саурно, затем Ро, Эл и Джон. Полковник замыкающий. Оружие взять наизготовку, хотя, думаю, кроме летучих мышей там никого нет.

Айдем ухватился за верёвку, подошёл к краю обрыва, повернулся к нему спиной и начал спуск:

– Джеронимо!

Спустившись на дно ущелья, он потряс верёвку, показывая, что она свободна, и стал держать её нижний конец, чтобы она не перекручивалась. Саурно спустился проворно как обезьяна. Уайтгаузу пришлось нелегко. Он полз долго, раскачиваясь, то коленом, то локтем ударяясь о камни. Лямки рюкзака, набитого боеприпасами, резали плечи, шею натирал ремень сумки со взрывчаткой. Винтовка и канистра с водой тоже делали своё дело. От водопада летели брызги и ладони скользили.

– Мы камикадзе, шиитские смертники! Вот будет шум, если я свалюсь вместе с этими штуками, – шипел покрасневший от натуги Уайтгауз.

Каким бесконечным не казался спуск, но он закончился.

– Ты долго, – недовольно сказал Айдем.

– Я не скалолаз, – Уайтгауз примостился у замшелого валуна, сбросил рюкзак, снял с плеч сумки, поставил винтовку, – вместо денежной выплаты после полёта, пляжного отдыха с семьей в Майами, я получил катастрофу на орбите, сражение с исламистами, спуск в мусорных контейнерах, пустыню, путешествие по горам под пулями.

– А кому легко? – Айдем устало вздохнул.

– Выпей отвара Урсулы, – сказал Саурно, вынимая из своего рюкзака пластиковую бутылку с тёмной жидкостью.

Айдем сделал несколько глотков и протянул питьё пилоту:

– Сплошной перец, но глаза открывает. Наверно кока ещё. Рекомендую.

Уайтгауз сделал несколько глотков и минуту сидел со слезящимися глазами и выплёвывал горькую слюну. Однако состояние заметно улучшилось, голова прояснилась, прошла боль в суставах и мышцах, глаза стали видеть чётче.

У него возникло стойкое ощущение, что в россыпях камней и валунов, в бликах лунного света на воде ручья, среди скал, за туманом и водными брызгами что-то есть, кто-то наблюдает за ними. Он почувствовал скрытую вокруг тревогу, присутствие непонятного и чужого. Он постарался успокоиться и отнёс свои ощущения на счёт снадобья. Дождавшись Дыбаля, он передал ему наблюдение за ущельем, а сам занялся сортировкой боеприпасов.

Когда закончил спуск Маклифф, Уайтгауз протянул ему бутыль:

– Такое ощущение, что мы залезли в улей и пчёлы вот-вот проснутся.

– Я чувствую низкий звук герц так в десять, пятнадцать, и вибрацию почвы, – ответил Маклифф, принимая бутылку и почёсывая искусанную шею.

Он сделал глоток и скривился:

– Гадость.

Уайтгауз стряхнул с валуна сор и прильнул к нему ухом:

– Слышу гудение, словно под землёй идёт технологический процесс. На горных разработках был такой же шум от работы проходческих щитов. Надеюсь, это не галлюцинации от пойла индианки.

– Чего разорались? – сказал фон Конрад, закончив спуск, – вас наверху слышно.

– Тут работает, будто проходческий щит или стотонный бульдозер "Caterpillar".

– Словно мощная вентиляция работает. Это арабы творят свои грязные дела, – Маклифф поднял винтовку, выудил из сумки гранату и зарядил её в подствольный гранатомёт, – сейчас по ним постреляем.

– Саурно, что слышишь? – спросил индейца Дыбаль.

Тот сидел на камне в обнимку с автоматом и крутил из стороны в сторону головой. Его волосы были похожи на перья чёрной птицы, а полосы на лице создавали страшную маску.

– Уаимоясос, – ответил он, указывая в темноту.

– Уаимоясос? – полковник перестал разглядывать ладони, натёртые во время спуска, – арабы, Уаимоясос, чёрт, дьявол, но кто же в нас стрелял? Хорошие парни не будут прятаться в ущелье и устраивать завод в горах. У нас нет информации о положении дел в мире и мы не можем точно узнать, кто нам теперь друг, а кто враг.

Айдем стал дёргать веревку и она, освободившись от держащего её хитрого узла, упала, извиваясь как змея.

Маклифф, снимая с шеи один из витков верёвки, проворчал:

– Знал бы, что она закреплена так непрочно, не стал бы спускаться. А если бы узел развязался?

– Саморазвязывающися узел, если на нём груз, не может развязаться, – ответил Айдем.

– А как мы наверх выберемся?

– Саурно влезет и закрепит верёвку.

Астронавты уселись рядом с Саурно и стали жевать перчёные кукурузные сухари, запивая их настойкой.

Вокруг громоздились отвесные скалы, летала водная пыль, в гротах хлопали крыльями летучие мыши, гудел ветер, словно в аэродинамической трубе. Отряд сейчас были отрезан от всего мира, но вокруг всё было спокойно. Будущее было простым и понятным; ничего не обнаружив в ущелье, они возвращались в Магдалену и, посулив Саурно гору денег и Уайтгауза в мужья Хуанокаве, уговаривали его отправиться с ними в пеший рейд через перевал и территорию матильонес. Там, в зоне работы телефонов и интернета, они связывались с Центром управления полётами. Им пришлось бы прятаться от матильонес, южноамериканских коммандос и полиции, может быть пришлось бы двигаться в Панаму, Гондурас или Гватемалу, выискивая место, откуда их могла бы забрать спасательная группа NASA. Но это было уже что-то.

Фон Конрад заговорил:

– Будем рассуждать логически. Если здесь замаскированный объект, то это военный объект, охраняемый государственной армией, или службой. Если объект принадлежит корпорации, то он охраняется частной военной компанией. Никто не станет так далеко забираться для производства, например, холодильников или жевательной резинки. Наркотики тоже можно делать в лаборатории рядом с плантацией или в подвале любого дома. Объект странный. Нет ни проволочных заграждений, ни сигнализации с видеонаблюдением, ни минированных участков, ни полос отчуждения. Нет наружной охраны и наружных систем наблюдения, нет вентиляционных шахт, ворот, дверей, окон, дорог или взлётно-посадочных полос и площадок. Объект под нами, а мы ещё не имели никаких неприятностей. Перестрелка с матильонес, от страха отрезавших себе пальцы, не в счёт. Саурно говорит, что во время перестрелки, был дух леса, но я думаю, что это суеверия. Толи мы далеко от важных узлов объекта, его входов-выходов, вентиляционных шахт, антенн и прочих уязвимых мест, и поэтому нас не трогают, то ли мы сильно ошибаемся, и это просто горы шумят. Так или иначе, у нас одна дорога; вдоль ручья, чтобы осмотреть ущелье.

– Не сидеть же до утра, – Уайтгауз похлопал по колену штурмана.

Саурно издал восклицание и указал на тёмное пятно возле одного из гротов в стене ущелья.

– Что-то движется! – зашипел Айдем, – в укрытие, приготовьтесь!

Все вскочили, рассыпались в стороны почти как обученная пехота, с той лишь разницей, что у солдата слаженность действий достигается тренировками, а у высокообразованных специалистов, мгновенно определяемой целесообразностью. Отряд затаился среди валунов.

Гул со стороны грота усилилась. Оттуда поднялось облако пыли. На фоне скал, было видно, как облако поднимаясь на десяток метров, растекается в стороны и опадает.

– Не хватало только, чтобы нас тут застало землетрясение, – сказал Уайтгауз.

– Подойду ближе, посмотрю, что там, – сказал Дыбаль, приподнимаясь, но Айдем сделал ему предостерегающий жест:

– Не двигайся, если нас обстреляют, даже не убьют, а ранят, кто тут сможет квалифицированно прооперировать ранение? Как мы пойдём обратно?

Над ущельем раздался скрежет, будто старый авианосец "Джеральд Форд" карябал днищем рифы. Что-то завизжало, лопнуло как гигантская струна. На лунном свету показалась груда камней, выдвигаемая чем-то необычайно мощным из грота. Камни были прозрачными, как мыльная плёнка. Без всякого сомнения, это были куски горной породы, они имели только контуры и тени, словно не имели вещества. При этом камни грохотали, рассыпались, с горячим шипением плюхались в ручей, как обычные куски базальтовой лавы. Сквозь россыпь, слегка подсвеченную серебристым мерцанием, угадывался поворот ущелья, ниши в базальте, мечущиеся там тени летучих мышей. На фоне освещенной скалы, стало возможным разглядеть то, что приводило в движение гору камня; по громадному прозрачному полусферическому телу бегали вереницы голубых огоньков, словно электропроводка давала множество замыканий, мигали разноцветные лампочки, габаритные сигналы и приборы.

– Вот и Уаимоясос, – Уайтгауз поискал глазами Саурно, но тот хорошо спрятался, – бульдозер в камуфляже!

Уайтгауз пробрался к Айдему:

– Это машина. Машина и порода чем-то обработана, чтобы деформировать свет. Новый вид камуфляжа.

– Полковник предлагает подойти к входу вдоль скалы, – ответил Айдем, наблюдая за жестами фон Конрада, – а если это танк?

– Кто на танках тоннели роет? Исламисты, окопались тут тайком! – сказал Уайтгауз и выжидательно посмотрел на командира, – думают, на другом континенте их не найдут.

– Будем считать, что это бульдозер, – сказал Айдем.

Он пополз туда, где в тени прятался полковник. Уайтгауз последовал за ним. По другую сторону ручья осторожно перемещались тени, это были Саурно и Дыбаль. Они обходили грот по дуге с другой стороны.

Тем временем машина вытолкнула камни к ручью и скрылась в гроте.

– Полная беспечность – вход запирается только телом самой машины, – пробурчал Уайтгауз.

Двумя короткими перебежками, хлюпая по воде, он пересёк пространство, отделяющее его от грота. В висках бешено стучала кровь, в горле застрял горький ком от напитка, а камушек, попавший в ботинок, невыносимо давил на щиколотку. Сознание смотрело на мир как-бы из тоннеля и фокусировалось на единственно важном – входе в грот.

Другие астронавты побежали за ним не таясь, понимая, что если ущелье под наблюдением, то бросок Уайтгауза наверняка заметили и сейчас может произойти всё, что угодно. Например, жужжа электромоторами, могут отъехать в сторону люки, крашенные под цвет базальта, после чего в фигуры людей мёртвой хваткой вцепятся зрачки крупнокалиберный пулеметов и огнемётов под управлением компьютеров. После этого атакующие превратятся в разлетающиеся в разные стороны куски мяса и костей, фонтаны кровавых брызг, а затем в пылающие кляксы. Понимая это, все торопились миновать открытое место, прижаться спиной к скале справа и слева от входа, оказавшись в мёртвой зоне оружия базы.

Уайтгаузу всё время казалось, что он в Анкаре, только что вывалился из бронетранспортера, подбитого арабской артиллерией с левого берега Кагутхане, и единственная возможность остаться в живых – бежать на пулемётные точки исламистских десантников в сторону бетонного парапета набережной, в мёртвую зону для пуль. Уайтгаузу представлялся запах жжёной резины и человеческой плоти, режущая боль от осколков и ушибов, прилипший к зубам язык, свист и тиканье пуль. Горит район Бейголу, с рёвом проносятся дымные полосы реактивных снарядов, рокочут вертолёты, в развалинах скрежещет гусеницами бронетехника, в тактическом наушнике связи слышатся проклятия и панические крики, призывающие отступать. Через громкоговорители арабы передают песню Элвиса Пресли "Onli You". Она, по их мнению, должна сломать психологический настрой пехоты NATO, и вызывать мечты о доме.

Видения войны мелькнули как объёмный художественный фильм на ускоренной перемотке. Уайтгауз даже не осознал, что вошёл под своды грота и внутри него горит ожесточённое желание уничтожить врага. На всякий случай он не особенно изящно кувырнулся через локоть и откатился к стене. Положив палец на спусковой крючок подствольного гранатомета, замер. В пространстве, похожем на тоннель метро, он готов был встретить и жерла автоматических пушек, и рвущиеся в лицо струи напалма, и облака отравляющих веществ. Но впереди была чёрная пустота. Мелкие камешки и песок сыпались за шиворот и на лоб, и самое странное было то, что он до сих пор был один.

Наконец, беззвучным приведением, появился Саурно. Индеец опустился на корточки, опёршись на автомат и показал кулак. Этим универсальным жестом, обозначающим единство, он объяснил, что с Уайтгаузом он будет до конца. Прошло минут десять. Машина не появлялась.

– Айдем решил перестраховаться и не пошёл? – сам себя спросил Уайтгауз.

Послышался шорох, и о его ногу споткнулся и рухнул Маклифф:

– Айдем послал узнать, что происходит? Он считает, что мы должны отойти.

– Здесь ничего не происходит, вибрации, гул и скрежет, – ответил Уайтгауз,  наблюдая, как тело Маклиффа, лежащее на слое невидимых камней, оказалось в нескольких дюймах от видимой опоры. Маклифф висел в воздухе, левитировал как святой дух.

– Скажи им, что если они не придут, я пойду в атаку с Саурно, – сказал Уайтгауз, – если здесь свои, нам ничего не сделают, а если враги, то мы  принесём больше пользы в коротком пехотном бою, чем за годы полётов на орбите. Может быть.

– Жди нас, – Маклифф посмотрел на Уайтгауза как на сумасшедшего, и ушёл. Прошло ещё минут десять. От лежания на камнях стало затекать тело, холод пробрал до костей. Хотелось пить, но вода осталась в рюкзаках у ручья. Уайтгауз стал жевать листочек коки и так слегка заглушил жажду и ломоту. Он знал, что снаружи идёт спор между сторонниками и противниками нападения. Это был тяжёлый выбор. Он и сам начал сомневаться, надо ли было так, без подготовки, с одним лёгким оружием это делать. С другой стороны, они шли к ущелью "готовые ко всему" и это "всё" настало.

– Вперёд! – мимо Уайтгауза с грохотом и лязгом пробежал фон Конрад, – не дадим им опомниться и закрыть тоннель!

Выбор был сделан.

– Давай! – за полковником двигался Айдем и Маклифф.

Дыбаль передвигался мелкими перебежками, пригибаясь, семеня ногами, словно ниндзя из японского фильма. Уайтгауз и Саурно двинулись вперёд. Они довольно долго бежали почти вслепую, спотыкаясь, сворачивая в боковые тоннели, то узкие, словно вентиляционные штреки, то широкие, как шоссейная дорога. Стены и своды были ровными и гладкими, почти отполированными. Повсюду тянулись провода и кабели, трубы, воздуховоды, мерцали оранжевые светильники. Иногда попадались таблички с непонятными символами, ящички управления и контроля, панели, приборы незнакомого вида, похожие на миниатюрную оптику. Со стен и сводов сочилась вода, текла маленьким ручейком в сторону выхода по жёлобу. Такое водоотведение оставляло надежду отыскать дорогу назад. Астронавты на бегу разбивали и повреждали прикладами, ногами, руками пульты и оптику, оставляя за собой осколки, скопы искр, запах горящей изоляции. Через четверть часа сумасшедшего бега, они ввалились в зал, и остановились; высоченный свод здесь поддерживался колоннами, оставленными при выемке породы, между колоннами в капельках конденсата стояли огромные машины с ковшеобразными агрегатами, напоминающими рты насекомых. Золотисто-стальные обтекаемые корпуса их не имели швов, клёпки, рычагов или панелей управления – только гладкая поверхность. Никаких надписей, номеров, товарных марок, как это обычно можно увидеть на земной технике.

– Декорации к "Звёздным войнам"? – Дыбаль от восхищения раскрыл рот, – чур, я Дар Вейдер!

– Ты будешь Чуей, – дёрнул его за рукав Айдем, показывая, что следует двигаться вдоль стены, обходя зал влево, – а я буду принцессой Леей.

В этот момент послышались звуки, похожие на постукивания при перекатывании пустой железной бочки и скрежет железа. Из темноты показался невысокий металлический цилиндр. Он спустился по пандусу и остановился, паря над полом. Открыв одну из машин, робот ввёл в неё устройство, похожее на компьютерный разъём, и принялся мигать огоньками, жужжать. Машина не реагировала. Всё это действо продолжалось довольно долго. Наконец цилиндр прекратил свои попытки и подплыл к шкафу с пучками разноцветных кабелей.

– Не работает ничего у болвана, – сказал Айдем, – однако это не наша техника; левитация у нас пока на уровне фокусов, а тут промышленный образец.

– Много денег стоит, – предположил Маклифф, – похоже, мы перебили по дороге что-то из систем управления.

– Я бы всё взорвал, – сказал Уайтгауз, похлопывая себя по карманам с С-4.

Цилиндр вставил разъём в гнездо шкафа и пещера наполнилась рёвом сирен и светом прожекторов, а все выходящие из зала арки стали закрываться.

– Вот сволочь! Он поднял тревогу! – заорал Уайтгауз и выбежал на центр зала.

– Джеронимо! – он оскалил зубы и разрядил подствольный 40-мм гранатомёт в огоньки цилиндра.

Граната пробила тонкий корпус и взорвалась внутри с оглушительным грохотом. Не дожидаясь, пока отгуляет эхо, Уайтгауз принялся расстреливать механизм и шкаф зажигательными и разрывными пулями. В разные стороны полетели куски металла, клубки проводов, крошки мелких деталей. Через секунду из робота повалил чёрный дым, полыхнуло пламя.

Из арки над пандусом появился ещё один золотистый цилиндр, но и его постигла та же участь. Уайтгауз продолжал стрелять, пока не кончились патроны в магазине.

– Опять у тебя нервы не выдержали! – крикнул Айдем, подскочил в Уайтгаузу и крикнул ему в ухо, – уходим!

– Ковбой всё испортил, – мотнул головой Маклифф.

Под вой сирен отряд бросился назад, но было поздно – входы оказались уже  перекрыты. Из зала оставался только один путь – наверх по пандусу, в проём откуда появлялись цилиндры.

– Всё, теперь либо мы их, либо они нас! – крикнул Айдем, – круши!

– А-а-а-а! – отозвался Маклифф.

– Ура-а-а-а! – на русский лад вторил ему Дыбаль.

Уже ничего не соображая, ни на что не рассчитывая, пятеро астронавтов и индеец, взбежали ввеох по пандусу и очутились в сети коридоров. Они начали врываться в разные помещения, просторные и не очень, пустые и напичканные сложной аппаратурой, с экранами, дисплеями, и там громить всё подряд. Иногда перед экранами с меняющимися символами, стояли кресла, а на столах дымились стаканчики с напитками, иногда в залах не было никаких признаков жизни. Всё за секунды превращались в месиво разбитого, простреленного оборудования и мебели. Несколько раз Уайтгауз оставлял заряды взрывчатки, превращал обломки в пыль и пожар. К удивлению, они не встретили никого. Наконец два цилиндрических робота-ремонтника выскочили из-за угла, остановились и попытались скрыться, но были расстреляны и повалились на пол, объятые огнём.

Ещё успел смолкнуть их жалобный стрёкот, а люди уже бежали в следующий зал среди рассыпающихся панелей и подвесных потолков, разлетающихся приборов, освещаемые вспышками выстрелов и миганием ламп аварийного предупреждения. Атака продолжалась. Толстые кабели астронавты рубили мачете, в тени боковых проходов стреляли без раздумий. Они были уверенны в себе до тех пор, пока на третьем ярусе, в зале, со странными станками из жёлтого металла, им навстречу не полетели огненные зигзаги, разрывая воздух грохотом. Базальтовые стены из-за этого кое-где превратились в белый расплав.

Одна из вспышек попала в Саурно, разрезав его сверху вниз, как циркулярная пила. Индеец так и застыл, с раскрытой, как у овцы на бойне, грудью, занеся над головой мачете. Было видно, что его сердце ещё трепещет.

Астронавты бросились за металлическую станину одного из агрегатов, похожего на паровой молот. Его размер позволял надеяться, что он сможет выдержать огонь.

– Саурно! – Уайтгауз выстрелил из подствольного гранатомёта в источники молний, и бросился к индейцу.

Айдем схватил его за ремень и потащил в укрытие.

Лучи ударили по укрытию. От попаданий неизвестного оружия, станок треснул и частично оплавился. Во все стороны полетели капли металла.

Дыбаль и фон Конрад принялись стрелять из гранатомётов в потолок с таким расчётом, чтобы осколки летели на нападающих.

– Саурно! – Уайтгауз подтянул мёртвое тело Саурно к себе, положил его голову на свои колени. Он закрыл чёрной от пороха ладонью глаза индейца и почувствовал как ненависть закипает в крови.

Фон Конрад выглянул из-за укрытия. На другом конце зала, среди едкого дыма и пыли, к двигались машины, напоминающие экзоскелеты североамериканской пехоты. Боевые роботы плыли, над полом, выставив вперёд манипуляторы с трубками на конце. Из них и били синие всполохи.

– К нам двигаются трёхметровые монстры, похожие на бронетранспортёры – дистанция тридцать метров, – прокричал фон Конрад, – нужно отходить. Оружие их не возьмёт.

– Стреляйте! – закричал Уайтгауз.

Положив голову Саурно, он начал наворачивать на осветительную ракету остатки пластиковой взрывчатки.

– Это самоубийство, – прокричал Маклифф, – бросай всё, уходим!

Маклифф бросился назад, но над его головой тут же разыгралась вакханалия разрывов. Он упал и закрыл голову руками.

– Прикройте его огнём! Конрад! Рони! – закричал Айдем, выпуская в сторону  роботов очередь.

– У меня пусто! – крикнул Дыбаль, подыскивал глазами что-нибудь тяжёлое, что можно было бы использовать как оружие, – патроны есть? – он привстал и, сжав зубы начал достреливать во врага последний магазин одиночными выстрелами. Пули как горох отскакивали от чудищ с маленькими щелями оптических приборов.

Фон Конрад поднялся рядом со штурманом. Он расстрелял патроны винтовки, выпустил рожок из автомата Саурно и бросил гранаты:

– Получите!

Раздался грохот и зал наполнился воем осколков. Один осколок выбил у Дыбаля винтовку из рук, другой пробил полковнику предплечье, а ещё один попал в шею уже мёртвого Саурно.

– Плохо дело! – заключил Уайтгауз, увидев, что гранаты не причинили врагу никакого вреда.

Роботы включили систему камуфляжа и сделались невидимыми, как машина у грота, оставив только расплывчатые силуэты. Они были в десяти шагах, когда Уайтгауз, закончил устанавливать запал в импровизированную мину и кинул её с криком:

– Ложись! Бомба!

Дыбаль, Айдем и полковник едва успели упасть, как раздался взрыв и зал тряхнуло, как игрушку. Обрушился потолок и свод. Станок перед астронавтами развалился на части. Его куски, отбросило на резервуары. Ёмкости треснули, из них хлынула дымящаяся жидкость.

– Особенно разрушительным, является взрыв в замкнутом помещении, при кратковременном избыточном давлении от пятисот фунтов на квадратный дюйм и выше… – пронёсся в голове Уайтгауза отрывок когда-то слышанного текста.

Из его горла хлынула кровь, исчезли звуки, уступив место сводящему с ума звону.

Он повалился на тела Саурно и Айдема. Фон Конрада без признаков жизни уже лежал тут, придавленный панелью потолка, и только Дыбаль ещё двигался, боролся, полз, глотая пыль и гарь, цеплялся за предметы, что-то крича.

Из последних сил, впадая в забытьё, Уайтгауз схватил металлический прут и пытался действовать им как оружием. Всё, что ему удалось сделать, когда его подбирали и волокли чьи-то сильные руки, это бессильно завыть и ударить подошвой ботинка что-то невидимое.

                                                      Часть II

                                                 ВНУТРИ ЧУЖОЙ ВОЙНЫ

                                                       Глава 1

                                                      ВЕРБОВКА

– Меня зовут ягд Одун Холник Цкуголь. Моё воинское звание – капитан-командор. Я командир особой группы Управления Стратегической разведки 3-й Галактической директории Натоотвааля. Давай попробуем поговорить. Кстати, это в твоих интересах. Ответь для начала на несколько вопросов. Ответы мне в основном известны, но интересно, что ты скажешь. Каков твой генотип и фенотип? – высокий мужчина с копной густых, светлых волос на голове, с удлинённым, бледным лицом и цепким взглядом, остановился перед креслом, в котором сидел Дыбаль.

Ягд Цкуголь был одет в серо-стальной комбинезон без швов, карманов и молний.

– Разведка? Натоотвааля? – Дыбаль сощурил заплывший от кровоподтёка глаз, рассматривая свои руки, со множеством зашитых порезов.

Щека штурмана была наискось залеплена пластырем, похожим на сухую кожу. Правая нога выше колена была перехвачена эластичной шиной, как от кровотечения, а у щиколотки была сжата скобами.

– Похоже, мне здорово досталось, – он вздохнул, осознав, что дышать больно, – сломаны рёбра?

– Какой у тебя генотип и фенотип? – переспросил ягд Цкуголь.

– Чукча, – ответил штурман.

Он придал лицу независимое выражение и принялся щупать живот и ноги, пытаясь оценить своё состояние. В голове гудело, как в колоколе, в горле першило, толи от еды, похожей на замазку, то ли от питья, похожего на кисель. Дыбаль совсем недавно пришёл в сознание. Сколько прошло после взрыва бомбы и сражения в недрах горы, он не имел представления.

Комната, где он сидел, была небольшой, хорошо освещённой. Стены и потолок были покрыты золотым ворсом, как и пол. По экрану, вернее по одной из стен, служившей экраном, бежали строки сообщений. Они перемежались киносюжетами, коллажами из фотографий, таблиц, схем и графиков. Буквы и символы языка резали Дыбалю глаз. Хотя эти буквы он видел впервые, а язык слышал в первый раз, он всё понимал, словно это был русский язык. По стене-экрану ползло сообщение;

– Кандидат №2 находится в комнате отдыха – бильярд,

– Кандидат № 3 находится в столовой – грибная лапша, сметана, бифштекс (почти сырой), абрикосы, коньяк, сигареты "Кторвик",

– Кандидат № 4 находится в технический отделе – несанкционированный просмотр программ управления аэродинамическим тоннелем базы, попытка демонтажа компа-25 в отсутствие дежурного оператора, кража документов на магнитном носителе из шкафа механика-оператора землеройного комбайна.

– Чукча? Ты не осознаёшь своё положение, – проговорил ягд Цкуголь, – не понимаешь, куда попал. Ты думаешь, что это арабская база? Нет. Ты попал на базу галактической федерации Натоотвааль. Она контролирует почти половину Вселененой. Здесь, на базе под названием Зием-002, ты с товарищами вывел из строя два из трёх аэроэнерготонелей, вырабатывающих электроэнергию за счёт движения воздушного потока из-за разности давления на нагретой и не нагретой стороне гор. Вы уничтожили управление турбинами, роботов-ремонтников, разрушили операционные компьютеры, разгромили пост орбитального слежения, пост наземной и подземной локации, и ещё много чего. Станции нанесён огромный ущерб, и она долго не сможет выполнять своей основной функции – ретранслировать перемещение кораблей с грузами в этой части космоса, и защищать Зием – Землю от атак империи Свертц из космоса или со стороны агентуры на планете. Для сил Свертца, нет разницы, уничтожить нашу базу, или уничтожить её вместе с  планетой. Но откуда вам это знать, ведь в ущелье дорожных указателей не было. Так?

Капитан-командор говорил спокойно, словно речь шла о меню на ужин. Он выдержал паузу и продолжил:

– Если бы не некоторые обстоятельства, вы были бы умерщвлены уже давно, расстреляны до того как достигли тоннеля. Но я вам сохранил жизнь и теперь даю шанс. Не знаю, Александр, дошли ли до твоего сознания мои слова, но поскольку мне нужен быстрый результат, попробуем пойти по другому пути. Мне нужно преодолеть твой скепсис. Взгляни на экран.

Ягд Цкуголь нажал на прозрачный браслет, напоминающий наручные часы и на стене-экране появилось изображение реконструированного кинотеатра "Ударник" в Москве. За мостом оранжевые поливальные машины мыли поворот к Александровскому саду на фоне залитого осенним солнцем Кремля. Сверкали купола Архангельского и Успенского соборов, сиял крестом Иван-Великий. И тут Дыбаль увидел себя самого, облокотившегося на свои старенькие "Лада-Сокол" с бутылкой шампанского в руке. Рядом стояла его мать, в неизменном серебристом плаще, и улыбающиеся молодые люди. Была слышна песня "Машины времени" про поворот, а гудки машин, карканье ворон, шелест сухой листвы дополнял полифоническое звучание…

– Это ты, москвич Александр Григорьевич Дыбаль, 2065-го года рождения, со своей матерью и однокурсниками после получения диплома инженера электронных систем в МИРЭА. Снимает вашу компанию на телефон двоюродный брат Иван. Другая часть воспоминаний взята из электромагнитных полей коры головного мозга. Датчиками размером с луковицу волоса покрыта сейчас вся твоя кожа на голове, – сказал ягд Цкуголь.

Он сел за стол. Было видно, что ему отчаянно скучно и его мысли перетекают в совершенно другой мир, далеко от упрямого и опасного пленного землянина, сидящего на привинченном к полу стуле. Изображение Москвы отделилось от экрана, стало объёмным и повисло, медленно вращаясь.

Дыбаль глазам не верил, настолько подробно были отображены детали, предметы, слова, вещи. Это был сон или галлюцинация. О многих деталях мог знать только он. Например, вмятина на крыле "Лады-Сокол", возникшая когда он, сдавая задним ходом на узкой улочке, не рассчитал радиуса поворота и притёрся к стене строительной бытовки. Эта вмятина просуществовала до ремонта всего один день. Здесь она ещё была. Встреча у "Ударника" с друзьями тоже была, но машина тогда была без вмятины.

– Лучше бы вмятины не было, она такая некрасивая, – подумалось Дыбалю, и в тот же момент его изображение прекратило разговаривать с друзьями, вмятина на "Ладе" исчезла и он достал из багажника коробку с салютом на 94 залпа. Дыбаль на экране поставил салют на проезжей части, не обращая внимания на проезжающие автомобили, и поджог фитиль. Когда салют начинал выстреливать огненные сгустки, небо стало ночным и салют выбил слово "Лена".

Этого в реальности не было. Мало того, что подконтрольная ягду Цкуголю технология транслировала информацию, взятую из мозга, так эта информация была интерактивна, отражала события, которые штурман хотел бы иметь в памяти, вместо произошедших.

– СВМП – стандартная система визуализации мыслительных процессов. Можно даже посмотреть, как мозг связывается через нейроны кишечника с кишечной микрофлорой. Посмотрим дальше что-нибудь из жизни Александра? – равнодушным тоном сказал капитан-командор.

Штурман с ужасом осознал, что они общаются на языке, ранее не знакомом. Это отчётливо проявляется на фоне родного русского языка воспоминаний. Изображение начало меняться, словно слайд-шоу. Вот детский сад и школьные годы, вот служба в Западной российской армии и война с восточно-русской хунтой. Вот трое убитых им во время ночного боя, туристические маршруты, глаза Лены Якунчиковой, её нагое тело. Вот ещё девушка. Компьютер приноровился оформлять изображения в виде старых фото, чётких, цветных, голографических и даже двигающихся. Потом изображения побежали в обратном порядке. Дыбаль становился моложе, серьёзней, головастей, пока на с середины комнаты не посмотрел вокруг карапуз в кружевном воротничке, сжимающий в ручке громадную пластину телефона середины ХХI-го века.

– Неплохо получается у вас по мозгам шарить. Я добавил бы тут несколько постельных сцен и пару кровавых убийств с использованием бензопилы, как в Голливуде, – откинувшись на спинку стула, Дыбаль ухмыльнулся, – подробное досье вперемешку с фантазиями. Может быть, у вас есть и музей моего имени? Скажите, зачем всё это грязное бельё?

– Ты нам нужен, Александр, – ответил ягд Цкуголь, – в качестве добровольца на войну.

– В качестве добровольца? Пушечного мяса? У вас же всё есть! Смотрите, какие технологии – с моего мозга в текущем времени снимаете сигнал и преобразуете в объёмный интерактивный мультфильм. В Андах тоннель для получения электричества из воздуха сделали, роботы летают, невидимость для предметов. Столько высокотехнологичного дерьма у вас. Зачем обычные земные астронавты с погибшего шаттла? Таких неудачников на Земле полно. Пачки и вязанки, и моложе, и красивее. Если это вашим дамам интересно, ладно, считай, заинтриговали, валяйте, задавайте вопросы легавые. Если могущественная галактическая держава без нас не может справиться с врагом, то она просто смешна. Вот так, адмирал Нахимов, – штурман потрогал залепленное пластырем лицо.

– Адмирал? Какой адмирал? – капитан-командор вскинул бровь, – ах да, это есть проявление земного сарказма, ирония.

В этот момент в комнату, вошла стройная, длинноволосая девушка, с прямыми, правильными чертами лица и огромными кукольными глазами, почти мулатка, как могло показаться из-за ровного загара на теле. Девушка с любопытством уставилась на Дыбаля. У него дыхание перехватило от её необъяснимо-сильной женской привлекательности.

– Что случилось, Шиела? – спросил у девушки ягд Цкуголь, – чего ты ходишь по базе? Есть коммуникатор.

Шиела сделала несколько грациозных шагов сквозь голографическое изображение малыша Дыбаля и положила на висящую в воздухе поверхность стола пачку подсвеченной изнутри бумаги, оказавшейся при внимательном рассмотрении тонкими дисплеями.

– Ягд командор, – сказала она мелодичным, чуть искусственным голосом, – внутренняя связь не отремонтирована после нападения этих варваров, а ягд Тигау хочет знать Ваше мнение по ряду вопросов. Они тут подобраны в порядке актуальности. Это что, один из тех, кто напал на нас? – она указала длинными пальцами на Дыбаля, – какой симпатичный!

– Да, Шиела, один из тех. Ещё одна команда таких симпатичных и мы почтовых голубей начнём использовать, или дымом от костров информацию передавать своим агентам снаружи. Передай ягду Тигау, что по его вопросам я буду готов провести совещание к трём часам. Натоот!

– Натоот! – ответила девушка и вышла.

В коридоре она остановилась, прижав руки к высокой груди, выдохнула:

– Какой красавчик!

Ягд Цкуголь просмотрел на пластины и сел на стул.

– Это богиня Ника! Если бы я был на Вашем месте, капитан, я бы не стал сидеть в бункере, – находясь под впечатлением от увиденной красавицы, сказал Дыбаль, – я напечатал бы евробаксов и скрылся с ней на островах в Новой Зеландии. Завёл бы яхту с командой из евнухов, дворец, пару джетов для полётов по магазинам и казино. А вы тут дурака валяете.

Цкуголь холодно сказал:

– Это ты дурака валяешь, а я пытаюсь тебя спасти. Кстати, пользуясь возможностями генной инженерии и автоматизированными центрами косметической хирургии, любая женщина Натоотвааля может иметь любой облик. Шиела просто любит изучать земные глянцевые журналы, вот и результат – она в твоём вкусе, землянин. Генотип и фенотип?

– Русский, – Дыбаль понял, что этот вопрос был ключом к пониманию его настроенности на разговор, – хороша Маша, да не наша, – добавил он, глядя на контур входа, где исчезла Шиела.

– Чем хотел бы заниматься после окончания контракта с NASA?

– Я хотел бы завербоваться на новый срок, если пройду тесты. Космос люблю. Люблю всю черноту, холод, сияние атмосферы, бесконечные загадки. Только в космосе ощущаю себя человеком, а не биоскелетом для колонии желудочных и кожных бактерий, рабом теленовостей и правителей экономики и политики. Кроме того, в космосе можно бездельничать и дурака валять, выполняя не хитрые эксперименты, типа пробовать скотч для латания микрометеоритных дыр в корпусе. Это не то, что надрываться в офисе, повышая продажи не своей продукции, или воровать корпоративные деньги у мафии, рискуя очутиться на дне с цементным тазиком на ногах. Я, например, когда кручу на орбите педали велотренажёра, люблю стихи сочинять. Это хороший тон для образованного человека – стихи. Вот мои;

Я стою на воде и плывут берега,

Звёзды в небе вращаются тихо.

Всё в движении, только застыла река

Летним льдом в огоньках лунных бликов.

Огоньки, словно буквы, слагают слова

В позабытый словарь Атлантиды,

Всё о том – не один я и ты не одна,

Наши судьбы как косами свиты.

– Смотрю, Шиела провела вербовку быстрее меня, – капитан-командор оживился, – теперь можно говорить без соблюдения инструкций по обращению с военнопленными. Что ты любишь кроме космоса?

– Люблю мать, отца, хоть он и бросил нас, когда мне был год. Люблю  огнестрельное оружие. Электромагнитные ружья не впечатляют. Слишком слабые. Люблю тюнингованные машины и красивых, умных женщины. Люблю иллюстрированные исторические альманахи, добрую пьянку с друзьями.

– Пьянки типа попоек у Агилара, когда пьёте алкоголь вперемешку с кокаином, а потом лежите как трупы? – улыбнулся ягд Цкуголь.

Дыбаль озадаченно на него уставился:

– Вы что, следили за мной с момента рождения? Неужели это так важно?

– Всё считано машиной с коры твоего мозга, но нас интересуют только эпизоды, связанные с поведением при столкновении "Independence" и эвакуации. Экстремальная ситуация – бой на орбите при отсутствии информации, самоубийственный побег в мусорных контейнерах, переход по пустыне. Мы всё знаем. Зонд начал наблюдать за тобой и твоими друзьями после аварии на орбите. Потом мы вас потеряли и обнаружили в пустыне, потом опять потеряли в джунглях, и нашли у себя в аэротоннеле.

– Значит, роботы нас не убили потому, что знали кто мы? А лётчики из ВВС Южно-Американского союза, которые врезались в землю? Там с ними в воздухе был какой-то странный объект, похожий на беспилотник, это был ваш аппарат?

– Эти лётчики нашли контейнер и собирались вас уничтожить. Они думали, что вы диверсионная группа. Нам пришлось сбить два их истребителя, что бы вы выжили и продемонстрировали свои качества – выносливость, упорство, опыт и находчивость.

– А если бы мы стали умирать в пустыне, вы помогли бы? – спросил штурман.

– Мы не спасательная служба.

– Спасибо за откровенность.

– Не будем муссировать эту тему, – ягд Цкуголь поморщился, – разговор идёт о пятилетнем космическом полёте с пребыванием на планетах типа Земли. Связь с родными будет после первого года службы. Искусственная гравитация будет не всегда, но будет. Условия оплаты любые.

– Когда я стажировался в центре NASA в Эймсе, меня сбросили на три месяца в тайгу на Аляске. Ночью. Без подготовки и снаряжения. Тест на выживание. Холод ладно. Медведь гризли там мне повстречался, шатун-людоед. Мы с ним три дня упражнялись в интеллекте. Он бегает быстро, как конь, особенно если в горку. Только по острым камням не очень, и если крутой спуск не ахти. Если бы меня вертолёт не вывез, он бы меня задрал. Сказали потом, что русским так и надо – идти на корм медведям. Я могу выносить сколь угодно долгий дискомфорт, если за это платят. Лучше, конечно, если это будут евродоллары или юани, – Дыбаль откинулся на спинку стула и положил повреждённую ногу поверх другой ноги.

Лицо его расслабилось, глаза прикрылись, из рта вылетел вздох. Ужасный по своей сути вопрос капитан-командора, донёс до него главную весть, и эта весть была отличная – его не собирались убивать просто так.

– Сколько денег тебе нужно? Как ты оцениваешь свои способности, если работа будет опасная, как твои последние похождения, но всё это будет среди звёзд? – было видно, что капитан-командор доволен ходом беседы.

– Не понял, – при любом окончании разговора, Дыбаль тоже был заранее доволен результатом.

– Что хочешь за работу вдали от дома?

– А что вы можете предложить? Извините, что как в Одессе, отвечаю вопросом на вопрос.

– Что угодно можешь просить, хоть дрессированных тигров, – ягд Цкуголь повернулся к бегущей строке. Она мигала разными цветами, на ней толко что появился текст: кандидат № 4 – происшествие третьего уровня опасности –  умышленная порча оборудования в техническом отделе главного энергетика.

Ягд Цкуголь нажал на кнопку браслета и на экране появилось изображение, состоящее из двух частей. Справа двое высоких, явно людей, а не роботов, в чёрных комбинезонах со значками молний в петлицах, ломали гидравлическими ножницами дверь с табличкой "Сектор В – технический отдел энергосистем тоннелей". Слева, озираясь на гнущуюся дверь, прикидывая, сколько времени она выдержит, орудовал стальной столовой вилкой и обломком ножки стула Уайтгауз. Этими варварскими инструментами он вскрывал золотистые кожухи компьютеров, рвал проводку, ломал плата и прочие внутренности устройств, вызывая снопы искр.

– Эй, в коридоре! – кричал он, – что нужно? Проваливайте, пока не заработали по голове!

Уайтгауз был так воодушевлён своей разрушительной работой, что, казалось, помолодел на десять лет – глаза горели, улыбка не сползала с губ, щёки пылали. Когда он склонился над внутренностями очередной системы, дверь рухнула и его схватили под руки. Уайтгауз даже не пытался сопротивляться. Наоборот, он шёл по корилору счастливо улыбаясь, успев сунуть за щёку выдранный микрочип, чтобы потом снять с него информацию и уничтожить, нанеся максимальный вред врагу. Выглядело это глупо, особенно кража микрочипа.

– Хулиганит твой друг, – сказал капитан-командор, поднёс ко рту браслет, – сержант, приведите ко мне кандидата № 4.

– Хорошо тут всё организовано, – заметил Дыбаль, – связь, камеры, сигнализация на разных физических принципах работы, мордовороты в охране, похожие на уголовников. Мне не понятно, почему вы допустили разгром базы? Вы же следили за нашей группой ещё на подходе к ущелью!

– Высокотехнологичные устройства подвержены сбоям из-за разных мелочей, начиная от изменения геомагнитной среды планеты, до насекомых и микроорганизмов. В вашем случае, сработал элемент случайности. Когда на вашу группу напали боевики, вернее не на вас, а на наш дозорный аппарат, вы попали под огонь, и стали стрелять в ответ. В результате наш наблюдатель был сбит и мы потеряли вас. Охранная система определила, что угрозы базе нет. В ущелье есть штрек, по которому порода, выработанная при строительстве, выбрасывается на поверхность. Штрек не защищается, так как вход в него заперт телом бульдозера, как поршнем. Бульдозер прочнее любой скалы и его защищать нет смысла. Как вы проскочили мимо и оказаться в парке строительных машин, не понятно. Видимо бульдозер ушёл глубже, чем этого требовала программа, а система управления этого сбоя не увидела. Бульдозер должен был вас размазать по стенкам и всё. Тут какая-то мистика, – ягд Цкуголь провёл над головой указательным пальцем, рисуя воображаемый нимб святого, или показывая полёт мыслей. Он развёл в стороны ладони совсем как землянин:

– Это увеличивает заинтересованность работниках, имеющих не только опыт, знания, но и фарт. У некоторых людей встречается иррациональная способность выходить живыми из могилы.

– Дуракам везёт, – произнёс Дыбаль по-русски.

– Выходить сухими из воды, – тоже по-русски и без акцента, сказал командор, – итак, мы остановились на вознаграждении.

– У меня ощущение, что Вы сами с Земли. Поговорки, фразы. Инопланетяне так не говорят.

– А как говорят инопланетяне? – ягд Цкуголь угрюмо уставился на Дыбаля, – ты согласен работать на Натоотвааль? Да или нет?

– Э-э-э, дарагой, зачэм так быстро? Сначала давай ещё раз пагаварым про тавар, а потом про цэну. Ты на рынке давно таргуешь, разве так дэла дэлаются? Что за цэна без тавара? – сказал Дыбаль, имитируя кавказский акцент, и добавил уже серьёзно, – извиняюсь, но если работа связана с изменой Родине, то нет. Будь я последний дурак-патриот на Земле, но нет. Кто вы такие, мать вашу, что за масонское логово?

– Мы не масоны, мы из другой галактики. И не груби, ёханный бабай, – без эмоций сказал ягд Цкуголь опять по-русски, – ты чурка? Не понимаешь ничего?

Дыбаль с уважением посмотрел на капитан-командора:

– Вы всё-таки русский.

– Не русский. Так только тебе кажется, что я говорю по-московски. Я говорю на языке Натоотвааля. Он называется ковакт. Пока ты был без сознания, в твой мозг была помещена информация, позволяющая воспринимать мои мысли из речевого участка моего мозга сразу в твой участок мозга, отвечающий за восприятие речи. Язык и слова дублируют телепатическое общение. Китаец с Земли услышит мои слова по-китайски, англичанин по-английски. Кроме языка ковакт, есть два специальных языка – кумит и кроззех. Кумит – военный язык. На нём говорят военные, это язык военной техники, военного производства и снабжения. Кроззех – официальный государственный язык. На нём разговаривает правительство, чиновники, пишутся законы, ведётся судопроизводство, экономическая деятельность, вещание на другие миры. Ты сейчас владеешь всеми языками Натоотвааля, и говоришь со мной на ковакте и кроззехе, в зависимости от того, какой язык употребляю я в связи с темой. Но твоё подсознание переводит всё на наиболее удобный для тебя язык – русский. Когда тебе кажется, что ты говоришь по-русски, твой мозг транслирует речь на языках Натоотвааля, а язык это повторяет.

– Если мне предлагается быть наёмником для подавления вашего или нашего населения, я отказываюсь. Что от меня требуется?

– Не ожидал я такого чистоплюйства от астронавта NASA, – ягд Цкуголь встал, и, расхаживая, начал нехотя рассказывать про войну Натоотвааля против галактической империи Свертц. Война шла более четырёх тысячи лет по земному летоисчислению и велась за господство в этой части Вселенной, где на периферии галактики Золн, располагалась планета Зием – Земля. В течении войны, то одна, то другая сторона начинала побеждать, но добиться победы не могла из-за парадокса нелинейности времени. Парадокс состоял в том, что Вселенная была множественной и в ней не было возможности отступить, спрятаться, победить в прошлом, будущем и настоящем одновременно. Противник, оставшийся не побеждённым в прошлом, мог найти альтернативное продолжение событий, и создать в будущем нужные для себя обстоятельства. Таким образом, полная победа была возможна только сразу в трёх временных измерениях и множестве пространств-времён. Если не предпринимать специальные усилия, связанные с направлением в будущее и прошлое разведчиков, и не производить корректирующие воздействия там, победа будет ускользать.

– Не очень понятно, – кивнул зачарованно Дыбаль, – на Земле проще – мертвецы могут вернуться только в кино. А у вас к каждому мертвецу надо часового прниставить.

Капитан-командор, превратился в речевую машину и не реагировал на замечания. Он продолжил; империя Свертц огромна и беспощадна. В предыдущих войнах, она победила галактическую республику Гламандага и цивилизацию Монк. После этих войн Натоотвааль в одиночестве находится под атакой.

У империи больше пространства, больше ресурсов, совершенные технологии, почти полный контроль над прошлым и будущим. Свертц хочет исключить конкуренцию за ресурсы, истребив все прочие формы жизни. Натоотвааля последний рубеж к их цели. В текущем галактическом времени, Свертц превосходит Натоотвааль по военным и промышленным компонентам; лётным соединениям Военно-галлактического Флота, силам планетарной обороны, десантным частям, военно-транспортному флоту, планетарным бронечастям, тяжёлой пехоте. Заводы Свертц могут производить бесконечные и абсолютные имитации живых существ с искусственным интеллектом. Но только в реальном времени. Реальное время сейчас решает всё.

Единственно в чём Натоотвааль сильнее, это подразделения коммандос – отборные, элитарные части, состоящие из наёмников с Земли. За бесстрашие, находчивость и безжалостность, сверы называют их "холодной звёздной плазмой", "самоубийцами с окраин", "псами убийств". Сверы ненавидят их и боятся, хотя группы землян не могут противостоять на равных неисчерпаемым возможностям сверских технологий и клонов.

                                             Глава 2

                                       ШИЕЛА И ДРУГИЕ ДОВОДЫ

Дыбаль слушал капитан-командора и кивал, хотя в мозгах всё путалось; слишком ошеломляющим был рассказ о двигателях использующих гравитацию как рельсы и источник энергии для перемещения, о мгновенном перемещении предметов в виде неэнергетических субстанций, антиматерии в качестве оружия, золоте в виде антикоррозионного напыления. Это походило на комиксы Marvel и фантастические блокбастеры. Если бы Дыбаль не видел летающих роботов, бульдозеры-невидимки и свои мысли на экране, он в это не поверил бы.