Читать книгу Аналитик. Агония власти - Андрей Кушаков - Страница 1

– Андрей Артурович, вы меня слышите? – спросил голос напротив.

Андрей положил голову на плечо и уставился в пол.

– Андрей Артурович, вы уже у нас почти полгода, пора начать говорить. Что вы скажете о вашей палате?

Молчание.

– Ну, хорошо, а питание, как вам еда?

Молчание. Перекат головы с одного плеча на другое.

– А медперсонал, с вами хорошо обращается?

– Увести? – спросил грубый мужской голос.

– Уводи, всё равно толку нет, продублирую прежнюю запись в карточке.

Его тело, закутанное в смирительную рубашку, поднялось с кресла и поплыло к двери. Затем для него, открылось его любимое место, это коридор. Место, где много пространства, где снуют туда-сюда непонятные люди, трущиеся о стенку и медленно сползающие на холодный пол. Он не чувствует своих ног, которые плохо слушаются его и медленно шаркают по кафельной плитке. Он видит цифры на дверях, но они ничего ему не «говорят». Надев простынь на голову, с криком: «Я Икар!», мимо пробегает его сосед по палате. Андрей и ещё пятеро пациентов запрокидывают голову и начинают хохотать. Всё заканчивается как обычно, «Икара» ловят санитары и, обхватив колени, сидя на полу, он громко рыдает.

Андрея провожают в палату, снимают с него смирительную рубашку и усаживают на кровать. Теперь он волен делать что хочет. Он сразу же хватает раскраску, карандаши и, расположившись на полу, усердно работает над красивым орлом.

– Мне, мне-е-е-е нуже-е-ен красный кара-а-а-ндаш!

Андрей поднял глаза к верху и увидел Семёна.

– Нет! – отрезал Узлов.

– Да-а-а-й мне-е-е кара-а-а-андаш! – настаивал тот.

– Не-е-е-ет! – ещё громче ответил Андрей.

– Да-а-а-й! – истошно закричал Семён и схватил за руку Андрея. Андрей вывернулся и оттолкнул неспокойного соседа, отправив того на пол.

– Да-а-а-ай! – продолжал вопить сосед.

– Что тут происходит? – спросила вбежавшая медсестра. – Сёма, ты что верещишь?

– Кара-а-а-андаш!

– Андрей, дай ему карандаш?

– Не-е-е-ет!

– Кра-а-а-асный!

– Андрюша, ты всё равно им не пользуешься, орёл красным не бывает!

Узлов оторвался от рисунка и удивлённо взглянул на медсестру.

– Тебе не нужен красный карандаш!

Андрей обиженно закатал губу и, отвернувшись, протянул красный карандаш.

– Вот молодец! – похвалила она его. – Сёма вставай с пола.

Андрей искренне любил этого орла. Он не знал, когда это началось, он не помнил, откуда появилась у него эта раскраска, все его мысли, были направлены на этого орла. Скоро придут нехорошие санитары, заберут у него орла и, уложив его на кровать, сделают ему «волшебный» укол, после которого он провалится в другую «страну». Страну, где царит покой.

Он открыл глаза и посмотрел на больничный потолок.

– Все подъём, просыпаемся, открываем глазки, не спешим, Толик, я сказала, не спешим, встаём, аккуратно!

Он опустил ноги на пол и почувствовал лёгкое головокружение. Так было всегда, после посещения другой «страны».

– Как меня зовут? – спросила медсестра.

– Жано-о-о-очка-а-а, – протянули все хором.

– Умнички! – сказала она улыбнувшись. – Надеваем тапочки, и идём умываться.

Выстроившись друг за другом, шаркая по полу, они все идут в ванную.

– Не толкаемся, не толкаемся, берём только свои принадлежности! Серёжа, придурок, сколько раз говорить, твоя кабинка, с изображением бобра, а не утки!

– Утка-а-аа! – сказал Серёжа.

– Да нет же блин, бобер, вот он, – сказал санитар, стуча по дверце кабинки с изображением маленького бобра. – С длинными зубами, как у тебя! Эй, психи, смотрите! – он, как обычно подставляет два указательных пальца ко рту и изображает бобра, отчего все начинает хохотать, размазывая зубную пасту по лицу.

– Гена! – взрывается входящая Жана. – Каждый день одно и то же, ну сколько можно?!

– Я же не виноват, что им весело каждый день, как в первый раз! – расхохотался тот. – Всем, кроме него, – он показал пальцем на Андрея, продолжавшего чистит зубы.

– Он, просто серьёзный человек, правда, Андрюша?

Андрей со щёткой во рту посмотрел на медсестру и отчаянно закивал головой.

– Щас он такой же псих, как и все, правда, Андрюша?

Андрей выплюнул воду в раковину и громко протянул: «да».

– Ну, хватит, дурачиться! – объявила она всем. – Гена, заканчивай здесь и веди их на завтрак.

– Так хохмачи, умылись, чтобы было чистое лицо и строиться!

Пациент Степан сразу же хватал мочалку и начинал ей, драить лицо.

– Да твою мать, опять стал фейс скаблить! – подлетел к нему санитар. Степан стоял с красным лицом, на котором кое-где проступили уже маленькие пятна крови.

– Марш на завтрак, стадо!

Ему нравилась пухленькая маленькая Жана, а Гена нет. Гена, всегда кричал, Гена всегда заставлял их смеяться друг над другом, а иногда, Гена давал кому-нибудь подзатыльника или пинка. Если кто-то начинал истошно орать, он сразу же говорил, что заберет любимый предмет. У каждого пациента был любимый предмет, вещь, тотем, талисман, остаток, доля человечности, его особая кармическая связь с каким-то миром, потеряв который, они могли лишиться всего. И все закрывались, все боялись «потерять» себя. Андрей боялся тоже. Боялся, что у него больше не будет его орла. Его любимого орла. Раскраску, в которой «жил» орёл он не отдаст никому.

Десятки ложек стукали о пластиковые тарелки, подчищая за собой остатки каши. Потом был компот. Вкусный компот, из фруктов, в которых Андрей находил иногда забавных червячков. Он медленно отлавливал их руками и складывал к себе в карман. Он повернул голову на громкий звук. В очередной раз кто-то из пациентов пытался расколоть железным стаканом абрикосовую косточку. Заканчивался этот процесс одинаково, косточка тут же изымалась, так же как и кружка. Булочку Андрей никогда не доедал, он кормил ею птиц на прогулке.

Каждый раз, выходя на прогулку, он подставлял своё лицо на солнце или под струю ветра. Он словно впитывал в себя всю энергию природу, которой ему не хватало в закрытом помещении. Присев у забора, он искрошил булочку, достал червячков и, отбежав на несколько метров, принялся наблюдать, как любопытные птички, всё ближе и ближе, подбирались к его угощению.

– Птички, – сказал подошедший Женя.

– Не-е-е-т, – грозно сказал Андрей.

Женя упал на землю и пополз в сторону птичек. Андрей нахмурившись, схватил того за штаны и потянул на себя.

– Птички! – заорал Женя, царапая землю пальцами.

Через пару минут, оба сидели на крыльце в смирительных рубашках, наблюдая за остальными на прогулке.

– Ну что буйные арестанты, шагайте внутрь, прогулка закончилась, – оповестил Гена.

Андрей с большим наслаждением достал раскраску и принялся за работу. Сегодня объектом его пристального внимания был клюв орла. Он осторожно обвёл контур коричневым карандашом и принялся его аккуратно закрашивать.

– На раздачу! Внимание, всем выйти на раздачу!

Андрей разочарованно поморщился и, убрав раскраску, вышел в коридор.

Раздача ему не нравилась, так как там давали не вкусные таблетки, из-за которых он иногда даже не успевал добежать до туалета. Тогда его гнали в душ и устраивали, по словам самих санитаров – контрастный душ. Любой человек, наблюдавший за этой процедурой, сказал бы, что никаким контрастом там и «не пахло», так как человек вжимался в угол душевой и истошно кричал, в то время как его полевали из шланга холодной водой. Напоследок, всё-таки, была струя теплой водой, которая оказывала минимально-согревающее действие, так как пациент, всё равно стучал зубами от холода. Проглотив таблетки, кто-то возвращался обратно в палату, а кто-то, шёл сразу же в туалет, так как боялся душевой. Оттого, что много пациентов устремлялось в туалет, все кабинки были заняты. В этот раз Андрей, успел занять угловую кабинку и сидел в ожидании опорожнения, разглядывая причудливые рисунки, нацарапанные кем-то на дверях. Крики в коридоре, говорили о том, что кого-то повели в душ, того, кто в этот раз оказался менее проворным, чем другие его соседи по палатам.

Он вышел из туалета и пошёл к себе в палату. В коридоре стоял острый запах чужих испражнений. Он, не зажимая носа, спокойно прошёл мимо и, посмотрев на номер своей палаты, вошёл внутрь. Санитар Гена, сидел на его кровати и рассматривал его раскраску.

– Нет, – сказал Андрей.

– Спокойно господин бывший чиновник, я только посмотрю.

– Нет, – повторил Андрей.

– А это что такое?! – усмехнулся он, показывая на девочку в шортиках, с сачком в руке. – Это же нарушение режима, субъект женского пола, с минимальным количеством одежды.

– Нет, – вновь произнёс Андрей.

– Ну как нет, вот она, прости, но я склонен к изъятию данного журнала.

– Нет.

– Даже не протестуй, следы преступления, так сказать «налицо»!

– Отдай, – неожиданно, даже для санитара сказал Андрей.

– Как ты сказал, что ты сказал: «Отдай!?». Не могу, это нарушение.

Андрей схватил журнал, которым санитар размахивал перед его носом и отвернулся.

– Что!? – удивился Гена. – Сопротивление официальному лицу?!

Андрей почувствовал удар по ноге и, встав на одно колено, ещё сильней прижал к себе журнал.

– Мало значит, – не унимался санитар.

– Гена! – крикнула Жана. – Опять издеваешься над пациентами?

– Ну что вы, я просто посмотреть хотел, чего он там рисует, а он не даёт!

– И правильно делает, это его журнал.

– Я же по-братски…

– Нет, – прорычал Андрей.

– Чего нет, чего нет-то, вот блин заладил!

– Вставай, – предложила медсестра, хватая Андрея за рукав и приподнимая своими сильными руками верх. – А ты иди, проводи ребят с душевой.

– Хорошо. Андрюша, я позже зайду, покажешь мне тогда свои рисунки?! – усмехнулся тот.

Андрея била дрожь. Он улегся в кровать и только сейчас разжал пальцы, сильно сжимавшие раскраску. Она сильно помялась, некоторые странички загнулись, а кое-где они порвались. Андрей прижал изображение орла к груди и тихо заплакал.

Иногда ночью он видел сны. Он в солидном пиджаке, на хорошей машине, ездит по городу. Однако просыпаясь утром, он всё забывал, он не помнил ничего, кто он, откуда, как сюда попал, зачем здесь находится. Он стал частью этой губительной системы, спокойно перемалывавшей тысячи и тысячи душ.

– Эй, чиновник, чиновник? – сказал голос, тормоша его.

Андрей открыл глаза и испуганно посмотрел на двух санитаров.

– Вставай, пойдём на процедуру.

Андрей медленно поднялся и босиком пошёл за двумя санитарами. Он хотел пройти дальше, но его втолкнули в ванную и закрыли дверь. Он прошёл к окну и опустился на пол. Щелкнул замок и на пороге появился санитар Гена.

– Ну что мистер-раскраска, сейчас надо бы рассчитаться за подставу перед толстухой.

Он подлетел к Андрею и стукнув того дубинкой по плечу, потащил его в душ. Андрей вжался в стенку и сразу же почувствовал, как сотни холодных иголок впиваются в его тело. Он закричал и тут же получил струю холодной воды в лицо. Лёжа на полу, он отвернулся к стенке, чувствуя, как немеет спина. А потом всё прекратилось, всё ушло, оставляя лишь только холод.

– Надеюсь, ты усвоил урок? Расскажешь кому-нибудь, твоя раскраска попадёт ко мне. Ну, понял?! Кивни головой!

Андрей закивал головой и пополз к двери.

– Вы двое, вытрите его и уложите спать.

– Хорошо Геннадий Васильевич.

Он долгое время не мог согреться. У его соседа, опять случился приступ астмы и тот, на протяжении уже десяти минут жадно хватал воздух ртом, ожесточённо хватаясь руками за железную сетку кровати. А потом он стих, и Андрей наконец-то закрыл глаза.

Утром все пациенты в палате наблюдали за тем, как их соседа, накрыв большой белой простыню на каталке, выкатывают из палаты. Кто-то начал громко смеяться, приняв, сея процедуру за увеселительное мероприятие. И только дежурный врач, был мрачнее тучи, так как понял, что сейчас, вместо похода домой, ему придётся составлять протокол и писать длинный акт о смерти. Андрей проверил на месте ли его раскраска и, спрятав её в другое место, пошёл на завтрак.

Сегодня в компоте, плавал всего лишь один червячок, а при поедании каши, он наткнулся на маленький камушек.

В этот раз на прогулке ему никто не мешал, он смеялся словно ребенок, наблюдая за тем, как его птички забирают друг друга кусочки хлеба. Одна подобралась настолько близко, что он протянул руку, чтобы схватить её, но та вспорхнула, и Андрей обиженно закусил губу.

Однажды собираясь на прогулку, их заставили надеть сапоги и тёплые куртки. Андрей вышел на улицу и тут же застыл от удивления. Вся земля кругом была «покрашена» в белый цвет. Он коснулся земли, затем ещё раз и ещё, а потом он взял в руку белую кашу и она превратился в его руке в воду. Он расхохотался и взял ещё больше снега, превратив его в своей руке в маленький снеговой комочек. Он кинул его в забор и тот к большому удивлению Андрея остался на нём. Он кинул опять. Кидал ещё и ещё, снова и снова. Пока его пальцы не замерзли, и он не опустил обе руки в карманы куртки.

– Андрей, пойдем к доктору, – сказала подошедшая Ира. Он улыбнулся ей. Ира нравилась ему, у неё был нежный голос и тёплые руки. Он повернулся и пошёл следом за ней.

– Сегодня тебя будет принимать новый врач, Александр Федорович, старый заболел…

– Федоро-о-ов-и-ич, – протянул Узлов.

– Да правильно, Федорович.

Она завела его в кабинет и, усадив в кресло, встала позади.

– Спасибо, вы можете быть свободны, – сказал человек, сидя за столом.

– Обычно мы находимся здесь…

– Спасибо, это не потребуется, если что, я позову вас.

Дверь закрылась и человек в белом халате, тут же вскочил из-за стола и подбежал к Андрею.

– Андрей Артурович, слава Богу, это действительно вы, как хорошо…!

Узлов вжался в кресло, испуганно поглядывая на незнакомого для него человека.

– Мы долго искали вас, столько работы проделали…

– Федоро-о-ов-и-ич, – снова протянул Узлов.

– Да, да, всё верно, я Александр Федорович Клюкин, в пятом регионе, помните, вы спасли мне жизнь в больнице… – шёпотом напомнил он.

– Клю-ю-кин! – сказал как будто самому себе Андрей.

– Боже мой, они успели вам навредить, эти нелюди! Ах да, сейчас, сейчас, – заторопился он, извлекая из кармана таблетку. – Глотайте, глотайте, не бойтесь, это поможет.

Узлов спокойно взял таблетку и, затолкав её в рот, слегка поморщился.

– Запейте, – предложил Клюкин, протянув тому стакан воды. – Вот и славненько, подействует не сразу, но должна сильно помочь, так, по крайней мере, сказали ваши друзья. Послушайте меня Андрей Артурович, с этого момента вы не должны принимать другие лекарства, берите их, но любым способом старайтесь не глотать. Завтра, мы вновь встретимся с вами. Сестра!

– Слушаю Александр Федорович?

– Молчание, полнейшее, он давно уже так? – поинтересовался Клюкин.

– Полгода, не слова, только отдельные слова и обрывки фраз.

– Ну что ж, случай не рядовой, но будем лечить.

– Надо вылечить доктор, мне кажется, он неплохой человек, – призналась Ирина.

– Но, но, Ирина Михайловна, будьте профессионалом, ничего личного!

– Конечно доктор, конечно.

– Можете уводить, всё равно никакого толка.

– Вставай Андрюша, пойдем, пойдем, порисуешь.

Сегодня у него, было, крыло орла. А клюв получился весьма недурно, коричневый, насыщенный цвет. Он долго смотрел на карандаши и никак не мог определиться с цветами. Наконец, взяв чёрный карандаш, он принялся медленно закрашивать белый клочок бумаги, в общей фигуре крыла. Ему вдруг резко захотелось спать и, зевнув он, взобравшись на кровать, закрыл глаза.

Гора. Высокая, большая гора. Летящий орёл, гордый и сильный, его взмах крыльев, говорил о том, что он свободен. Он волен выбирать свой путь, место для охоты и обустройства своего гнезда. Расправив широко крылья, он планировал вниз, спускаясь вдоль склона горы, а затем вновь взмывал высоко в небо, купаясь в первых лучах восходящего солнца. Он садился на вершину горы и обдуваемый ледяным ветром, гордо смотрел вперёд.

Андрей заворочался во сне и, взмахнув пот со лба, перевернулся на другой бок. Его орёл взлетел вверх и начертив в воздухе слово: «Аналитик», скрылся в облаках.

Он открыл глаза и схватился за голову. Ему казалось, что кто-то внутри головы, словно разбирает и собирает его мозг. Он опустил ноги на пол и посмотрел вокруг. Всё было по-прежнему. Некоторые его соседи по палате уже не спали, занимаясь каждый своими делами. Андрей не успел подняться с постели, как в комнату зашла и Ирина.

– Доброе утро, мальчики, как меня зовут?

Все протянули привычное: «Иро-о-о-оч-ка-а-а-а»

– Молодцы! А теперь что делаем?

Все надели тапочки и поднялись с кровати.

– Правильно, какие вы у меня умнички!

Андрей пошёл последним. Всё вокруг казалось привычным для него, но что-то внутри него самого, начало «высказывать» недовольство. Он зашёл ванную и долго не мог вспомнить изображения на своём ящичке.

– Заблудился что ли? – закричал санитар.

Андрей повернулся к нему и отчаянно закивал головой.

– У тебя волк, изображения волка, большая собака, гав-гав, понял?!

Узлов прошёл ещё два ряда и остановился у кабинки с изображением большой собаки. Голова по немного голова начинала проходить. Он посмотрел на своё изображение и, отшатнувшись, выронил зубную щётку на пол.

– Да что с тобой сегодня чиновник, не выспался что ли?! – возмутился подошедший санитар. – Поднимай, промывай и заканчивай процедуру.

Он вновь оказался последним в строю, в длинной очереди, выстроившейся за так называемой «раздачей». Получив своё лекарство, Андрей, молча, положил его в рот и запил глотком воды. Отойдя к окну, он с удивлением для себя выплюнул таблетку в руку и зачем-то положил её в карман. В его голове творилось что-то непонятное. Всплывали образы, люди и события. Он посмотрел на свои руки и поднёс их к окну, играя пальцами на солнечном свете.

– Андрюша, пора заниматься раскраской, – подойдя к нему, произнесла Ирина.

Он кивнул головой и улыбнулся ей, впервые за последние месяцы, широкой улыбкой. Она ответила тем же, немного сдвинув удивлённо брови вверх. Уверенно ступая по коридору, он зашёл к себе в комнату и, достав из-под матраса раскраску, посмотрел на орла. «Аналитик». Это слово, ударило его словно током. Он закрыл глаза и спустя мгновение, вновь посмотрел на своего любимого орла. Аналитик. Аналитик. Каждый раз, когда он открывал глаза и смотрел это слово, словно колокол, «било» в его голову. Психанув, он зашвырнул раскраску под кровать и вышел в коридор.

– Эй, чиновник, ещё рано выходить из палаты, прогулка будет позже! – крикнул санитар.

Он, молча, развернулся и, вернувшись в палату, улегся на кровать. Его соседи по палате усердно трудились над своими тетрадями и раскрасками.

– Андрей, пошли к доктору, – объявила Ирина, входя в палату.

Он, молча, поднялся и, надев тапочки, последовал за ней.

Клюкин, всё с тем же грозным видом, восседал за большим деревянным столом, копаясь в куче бумаг.

– Александр Федорович, привела, – сказала она, усаживая Андрея на стул.

– Спасибо Ирочка, я позову вас.

Андрей не отводил взгляда от его чёрной ручки. Она понравилась ему. А ещё он заметил красивый галстук Клюкина, гармонично сочетающийся с воротником его рубашки, торчащей из белого халата.

Посмотрев на дверь, Клюкин поднялся с места и близко подсел к Андрею.

– Андрей Артурович, как вы себя чувствуете?

Андрей покачал головой и сжал её в руках.

– Да, да, я знаю, мне сказали, что первые несколько дней голова будет сильно болеть.

– Ана-а-алити-и-ик, – произнёс вдруг Узлов.

– Да, да, всё правильно! – воскликнул довольно Клюкин. – Это вы, это ваша профессия. Слава Богу, вы начали восстанавливаться. Наберитесь терпения, этот процесс не быстрый. Самое главное не принимайте больничных лекарств и делайте вид, что вы такой, как и все больные.

– Клю-ю-ю-ки-и-и-ин, – запинаясь, сказал Узлов.

– Это я, всё верно. Вот, вот держите, это следующая порция. Запивайте, запивайте.

Андрей проглотил таблетку и, выпив полстакана воды, снова показал на голову.

– Терпите, ещё пару дней и должно быть легче. А теперь нам нужно расстаться, я должен сообщить вашим друзьям, что есть подвижки.

Он крикнул старшую медсестру, и Андрей отправился прямиком на прогулочную площадку. Он сел на скамейку и сунув руку в карман, не обнаружил там остатки булочки. Разочаровавшись, он поднялся с места и пошел в дальний угол площадки, где ветки дерева опускались на забор, образуя огромную тень. Андрей опустился на землю и посмотрел верх на мощные ветки с листьями. В его голове, вдруг возник, чёткий процесс высаживания дерева и ухаживания за ним. Он «видел» как растёт это дерево, как его ствол утолщается, как ветки набирают мощь, а листья растут, окрашивая дерево в зелёный цвет. Он поднялся и коснулся рукой ветки. Он «прошёлся» по листьям, чувствуя, насколько они реальны. Живая природная сила, открывшаяся ему сейчас. Он обернулся и посмотрел на забор, на стены здания, на санитаров и других больных. Волна панического непонимания и хаоса, охватила вдруг его. Он опустился на колени и заплакал, глядя верх на небо.

– Андрюша, что с тобой? – подскочив к нему, спросила Ира. – Птички не прилетели сегодня, но за то прилетят завтра. Это не повод расстраиваться, поверь.

Она вновь была к нему добра. Её теплые и нежные руки погладили его по голове, а за тем помогли подняться на ноги. Она достала платок и совершенно по-детски, как заботливая мать, вытерла ему слёзы.

– Ну вот, все колени мокрые. Ты что забыл, что сейчас зима?

Он опустился и, зачерпнув пригоршню снега, запихал её в рот.

– Ну, знаете ли молодой человек, это уже хулиганство.

Она заставила всё сплюнуть на землю и лёгким толчком направила его в корпус.

На ужин давали макароны с мясом. Андрей долго ковырялся вилкой, наблюдая за тем, как другие пациенты, уплетают содержимое их тарелок. Он съел половину тарелки и, выпив компот, вместе с остальными отправился в палату.

В эту ночь, он вновь видел орла. Слово «аналитик», уже не производило для него эффекта разорвавшейся бомбы. На какое-то мгновение, он увидел себя, сидящего в кресле за столом, в красивом костюме, с хорошей стрижкой, улыбающегося и довольного жизнью. Потом снова были горы, орёл и слово «аналитик».

Голова болела, как и вчера. Он огляделся вокруг. Он заметил, старые кровати и тумбочки. Не совсем свежую простынь. Почувствовал запах испражнений и пота. Его руки были грязными, одежда засаленная и испачканная какими-то пятнами. От него самого исходил неприятный запах, словно он не мылся целый месяц. Тошнота подступила к его горлу. Он задержал дыхание, а затем, выдохнув, сделал глубокий вздох. Голова отозвалась дикой болью, отчего Андрей негромко вскрикнул и сел на кровать.

– Доброе утро! Как меня зовут?

– Жано-о-о-оч-ка-а-а-а, – хором ответил больные.

Андрей отпустил голову и надел свои тапочки.

– Все встали и марш умываться! – приказал Гена.

Узлов посмотрел на этого санитара и вдруг увидел его «сущность». Андрей вздрогнул. Он увидел на нём «маску». «Маску» смерти или изображения кого-то злобного существа, несущего страдания и боль, всем тем, кто находится рядом.

– Чего уставился чиновник, я же сказал на выход или помочь?

Андрей прошёл мимо него, почувствовать на себя жгучий и злобный взгляд санитара. Он без труда, нашёл свою кабинку и, открыв шкафчик, посмотрел на свою старую, без большего числа щетинок, зубную щетку. Выдавив мёрзкую на вкус пасту, он аккуратно прошёлся по зубам и, открыв рот, в зеркале увидел несколько почерневших зубов. Плюнув от досады в раковину, он закрыл шкафчик и вышел в коридор для построения на завтрак.

Сегодня он не поел. Омерзительная на вкус каша, с компотом, в котором плавали черви, вызвали у него огромное отвращение. Он словно воскресал из мёртвых, он возвращался к жизни, пробуждая в себе всё человеческое. Все чувства, все эмоции, вкусовые и зрительные восприятия предметов и вещей, снова для него стали «доступны». Его мозг, начинал «работать». Всё-то, что делало его уникальным человеком, аналитиком от Бога, постепенно «просыпалось» и требовало объективной реальности, снятие всех оков, разрушение всех преград, освобождения, как души, так и тела. Он хотел перевернуть тарелку, но что-то внутри него воспротивилось такому решению.

– Ты чего не ешь? – спросил один из санитаров.

– Нет, – сказал Андрей.

– Тогда пошёл из-за стола, – приказал тот, тыкая в него пальцем.

Гнев поднимался и нарастал в Андрее с потрясающей скоростью. Он поднялся и посмотрел санитару прямо в глаза, отчего тот сделал шаг назад и испуганно огляделся по сторонам. Андрей зашаркал по плитке мимо него и пошёл по направлению к палате. Он давно уже не помнил этого чувства. Оно было ему как будто незнакомо, однако, он чётко распознал его и почувствовал у себя внутри. Он был голоден. Живот заурчал, подтверждая его предположение. Голод. Он повторил это слово про себя, «смакуя» и «обжевывая» его, словно оно было одушевлённым предметом. Он чётко понял, его значение и вдруг осознал даже, что ему необходимо было сделать.

– Эй, чиновник, раздача всех касается, бегом, я сказал!

Андрей медленно поднялся и, встав в строй, стал ожидать раздачи лекарства. Он вновь сплюнул таблетку на руку, а затем положил её в карман.

– По палатам бегом! – прорычал Гена.

Все с ужасом «рассыпались» в разные стороны. Андрей последний зашёл в палату и, закрыв глаза, улёгся на кровать. Потоки мыслей, образов и схем, снова «ворвались» в его голову, постепенно заполняя всю пустоту и «выгоняя» безразличие к жизни. Кто-то тронул его за ногу и, открыв глаза, Андрей увидел своего соседа справа, державшего его раскраску с орлом.

– Орё-ё-ёл, – сказал тот, протягивая журнал.

– Бери, – разрешил Узлов.

– Орё-ё-ёл, – повторил тот.

– Забирай, бери, – произнёс Андрей, отталкивая руку с журналом.

Больной истерически захохотал и чуть ли не вприпрыжку, залез к себе под кровать.

– Андрей, пойдём к доктору, – поставив руки в бок, сказала Жанна.

Клюкин пил чай с бутербродом, когда вошли медсестра и Узлов.

– Извините доктор, я думала, вы уже позавтракали.

– Ничего страшного, я уже закончил.

– А-а-а-а, снова наш Узлов, как себя ведёт? – поинтересовался Клюкин.

– Сегодня странно доктор, отказался категорически от завтрака, вместо рисования лежал просто на кровати.

– Действительно странно. Ну да ничего, на то мы и доктора, чтобы лечить странности у пациентов.

– Конечно доктор, – согласилась старшая медсестра.

– Хорошо, оставьте мне Жаночка наедине с этим товарищем.

– Я буду неподалёку в коридоре, – улыбнувшись, сказала медсестра, явно заигрывая с доктором.

Клюкин, дождавшись закрытия двери, взял со стола бутерброды и протянул их Андрею.

– Ешьте, я так и подумал, что вы скоро откажетесь от их еды.

Андрей недоверчиво посмотрел на бутерброд, но взяв его, откусил кусочек, после чего, в несколько укусов, покончил с тем, перейдя к следующему.

– Спасибо, – сказал Андрей.

Клюкин искренне удивился, а затем расплылся в доброй улыбке.

– Андрей Артурович, вы должны быть осторожны, не подавайте виду, что пошли на поправку, делайте всё тоже самое, что и другие больные. Иначе, у нас с вами будут большие неприятности.

– Нет, – «отрезал» Андрей.

– Андрей Артурович…, – Клюкин явно подбирал слова, наблюдая за тем, как во рту у аналитика исчезает его последний бутерброд. – Поймите, нам с вами ещё разно предпринимать какие-либо действия.

– Пить, – попросил Узлов.

Клюкин налил стакан воды и, протянув ему, вновь уселся напротив Андрея.

– Друг, – утвердительно произнёс Узлов.

– Да, да, всё правильно Андрей Артурович, я ваш друг, я буду вам помогать.

– Таблетка, голова, – сказал Андрей, протягивая руку.

– Ну конечно, чуть не забыл, – виновато улыбнулся доктор, доставая с кармана капсулу. – Ещё пару дней и у вас перестанет болеть голова, так должно произойти.

Андрей проглотил капсулу и, глотнув воды, поднялся с места.

– Всё правильно, не будем долго беседовать, чтобы не навести на подозрения.

Андрей толкнул дверь кабинета, чуть не сшибив при этом, какого-то больного, проходящего в этом время мимо. Тот заорал на весь коридор и забежал в палату. Андрей, словно зомби, прошёл мимо всех и завернул в другой коридор, упирающийся в дверь на прогулочную площадку.

– Эй, псих, ты куда собрался? – окрикнул его один из санитаров.

– Птички, – сказал, не поворачиваясь, Андрей.

– Я тебе сейчас таких птичек покажу, быстро обратно пошёл.

Андрей развернулся и, проходя мимо, получил ощутимый удар по ноге.

– Это тебе авансом, а получка будет вечером, после отбоя.

Их всех согнали в зал, где они бездумно будут бродить целый час, играя друг с другом или смотря в телевизор. Голова Андрея «находилась» словно в тумане. Его возрождавшийся мозг, стал всё больше и чаще выдавать информацию об окружающей действительности. Он смотрел на этих людей и начал уже понять, что он не такой как они. Цвета, запахи, манера поведения, обстановка, всё начинало казаться ему, чем-то не реальным, это была не его действительность, не его площадка, не его жизненное «поле». Всё происходящее вокруг стало приобретать противоречивый и панический характер. Он даже не заметил, как его вместе с остальными буквально вытолкали на прогулку. Усевшись, под ветками дерева, он попытался настроить фокус мышления, но его сознание, дало понять, что ещё слишком рано и Андрей, сжав голову руками, посмотрел на небо. Где-то там была свобода. В ночных снах и образах, он видел себя другим. Он знал, что когда-то, он был свободным и мог, делать всё что захочется. Но почему теперь по-другому, почему?!

В эту ночь, он снова был подвергнут «очищению» холодной водой. Эти никчемные и злые санитары, издевались над ним и ещё над двумя больными, громко смеясь и прибавляя при этом напор воды. В этот раз их толком даже не вытерли. Андрей чувствовал, как злоба закипает в нём с катастрофической скоростью. Это значит, он был «жив». Он встал на правильный путь. Путь, когда гнев, свидетельствует о том, что человек не лишился всего, что делает его человеком. Он снял свою мокрую рубашку и, кинув её на пол, улегся спать.

В эту ночь, он лихорадил. Он вспотел. Проснувшись, он тут же сдавил голову и, отпустив ее, сильно удивился, так как она перестала болеть. Андрей посмотрел на мокрую майку и, подняв её с пола, надел на себя. Он подчинялся неожиданным приказам в своей голове, рождавшимся так же спонтанно, как и неожиданно уходившим из его сознания. Он подождал, пока все начнут просыпаться и, повторив имя старшей медсестры, поплёлся за всеми в ванную. Его тело действовало по-другому, шаг стал уверенней, а спина выпрямилась. Он удивлялся всему что видит, словно увиденное им, было впервые. Он быстрее обычного почистил зубы и теперь, просто ковырялся у зеркала, делая вид, что умывается.

Тарелка с кашей, была заменена у соседа слева на пустую тарелку, а компот «нечаянно» разлит по всему столу. Взяв абрикосовую косточку, он попытался расколоть её, за что незамедлительно, был выдворён из-за стола и препровождён в зал досуга.

Он долго стоял у окна, рассматривая облака и пытаясь мысленно придать им, хоть какую-либо форму.

– Андрюша, к доктору.

Он повернулся к Ирине и, дав взять себя под руки, отправился к доктору. Войдя в кабинет, Андрей увидел уже заготовленные свертки с едой.

– А-а-а, Ирочка, привели Узлова, очень хорошо. Извините дорогая, что не предлагаю вам чая, слишком много работы, – виноватым тоном произнёс Клюкин.

– Ничего страшного Александр Федорович, как-нибудь в другой раз.

– Договорились. Присаживайся голубчик, присаживайся.

– Если что…

– Вы в коридоре…, знаю, знаю. Мы недолго поговорим. Жаль, что наши беседы с господином Рожковым не приносят никакого результата.

– Мне тоже жаль Александр Федорович.

– Ну, будет, будет.

Она ушла и Андрей, вскочив с места, принялся распаковывать свёрток с бутербродом.

– Я вижу, вы проголодались? – улыбнулся доктор.

– Не то слово!

Клюкин вздрогнул.

– Связная и осмысленная речь, на третий день!?

– Что-то не так? – жуя, спросил Узлов.

– Мне говорили, что речь появится только на восьмой день.

– Кто вы? – спросил Андрей.

– Вы меня совсем не помните? – удивился Клюкин.

– Пока нет, – покачал головой аналитик.

– Регион № 5, вы были в больнице вместе со своей женой, вы тогда спасли меня!

– Не помню.

– Это ничего страшного Андрей Артурович, память придёт, она восстановится! У вас уже невероятные успехи!

– Где я? – делая глоток воды, поинтересовался Андрей.

– Психиатрическая лечебница № 3, в отдалённом районе Московской области, – пояснил тот.

– Ничего не понимаю, – замотал головой Андрей.

– Не спешите, Андрей Артурович, вы всё вспомните, надо только немного подождать.

– Дело в таблетках?

– Да, именно они оказывают на вас такое действие.

– Что это за препарат?

– Честно сказать, я и сам не знаю, мне дали его для передачи вам.

– Кто, зачем?!

– Ваши друзья Андрей Артурович и пока память не восстановится, это всё, что я пока могу рассказать вам, да и мой рассказ, абсолютно ничего вам не даст

– Вы можете меня кормить по утрам? – спросил Узлов.

– Ну конечно! – улыбнулся Клюкин. – Но в обед и на ужин, вам придётся питаться, чем есть. И Андрей Артурович, я вас очень прошу, не выделяйтесь!

– Вести себя как псих?

– Именно, – по-глупому улыбнулся доктор.

– Хорошо доктор, давайте таблетку.

Андрей шёл по коридору и «гасил» в себе чувство раздражения от этого места.

Он словно поднимался с глубин океана. Его голова перестала болеть, а мысли становились более ясными. Он занял очередь на раздачу и вдруг, поймал себя на мысли, что стоит очень ровно, не сутулясь и выделяясь при этом очень сильно из толпы. Пришлось сгорбиться, принять больной вид, быть как все. Он окинул взглядом вокруг. Слава Богу, никто не заметил, его чудесного обновления.

Он до сих пор, не ощущал горечи лекарства под языком. Все чувства и ощущения обострились в один момент. Он повернулся, и чуть было не зажал нос от запаха соседа слева. Нужно было успокоиться и «взять» себя в руки.

– Это сон, просто дурной сон, – пробормотал Андрей, прислоняясь к окну.

– Кто сегодня хочет пойти на уборку территории? – спросил громко санитар.

Андрей повернул голову и умоляюще уставился на того взглядом.

– Отлично, чиновник желает, ещё кто?

Больше желающих не оказалось, поэтому, как обычно в таких случаях были выбраны «добровольцы».

Андрей вышел на воздух и почувствовал себе немного легче. Ему тут же вручили большую метлу и показали как надо мести. С каждым новым взмахом метлы, ему становилось хорошо. Он будто заново открывал для себя что-то новое. Мысли лихорадочно разбредавшиеся до этого в его голове, выстраивались в одну шеренгу, словно послушные оловянные солдатики. Узлов остановил метлу и попытался вспомнить что-нибудь из прошлого. Темнота. Что-то не пускало его дальше границ больницы. Не существовало его самого, он не видел кто он, кем был, зачем сюда попал, что должен сделать. Эти вопросы рождались вновь и вновь в его голове, оставляя лишь вопросительные знаки. Психанув, он выбросил метлу и уселся под деревом.

– Эй, чиновник, что за перекур? – крикнул один из санитаров.

Андрей закатил глаза к небу, не обращая внимания на говорящего.

– Подъём, кому сказал!

Узлов опустил глаза в землю и молча, поднялся. Подняв метлу, он вновь вместе с другими пациентами принялся усердно подметать прогулочную площадку.

– Хорошо метите придурки, за собой убираете, – ухмыльнулся санитар, кидая на землю окурок сигареты.

Андрей остановился и пока никто не видит, поднял окурок, положив его в карман.

Их загнали обратно, предоставив самим себе. Кто-то раскрашивал книжку, кто-то ходил туда-сюда, бормоча что-то под нос, истерический хохот, стон, плач, крики, удары о стенку. Андрей, всё это увидел, почувствовал и ощутил каждой стрункой своей нервной системы. Он заткнул уши руками и уселся на кровать. Он понимал, что дальше будет хуже, потому что вновь стал человеком, вновь освоил мыслительный процесс, стал понемногу разбирать всё происходящее на мелкие детали.

– Андрюша, всё хорошо?

Он поднял глаза и увидел Ирину.

– Тебе плохо?

Он улёгся на кровать и закрыл глаза.

– Может тебе что-нибудь принести?

– Не-е-е-ет, – протянул Узлов.

– Тогда полежи, отдохни.

От его одежды исходил запах табака. Он сунул руку в карман и, вытащив окурок, тут же вспомнил, историю его возникновения. Андрей поднялся с кровати, вышел в коридор и посмотрел на дверь с табличкой «Служебная комната». Он медленно, шаркая по полу, подошёл к двери и, приоткрыв её, вошёл внутрь. Кабинки с именами санитаров благосклонно располагались в один ряд. Он нашёл нужное имя и, открыв дверцу кабинки, положил окурок сигареты в карман куртки. Сделав пару шагов навстречу двери, он остановился возле кабинки с именем «Ирина» и, достав оттуда сумку, принялся осматривать её содержимое, тут же наткнувшись на паспорт.

Он довольно улыбнулся и пошёл по коридору в комнату досуга. Эта маленькая вылазка принялся ему необычайный прилив адреналина. Он остановился возле сидевшего и плачущего на полу «Икара» и стал мысленно разбирать эпизод со своим проникновением в комнату для персонала.

– Ну чего встал! – ткнул его под бок санитар.

Андрей отошёл в сторону и усмехнулся уходящему вслед санитару. Вся их власть, держалась на простом «столбе», имя которому больные и немощные люди, сила воля которых подавлена различного рода психотропными препаратами, действие которых, он смог лично проверить на себе. Он попал в систему, которая разрушала любую систему. Она заводила человека в тупик, делала из него тупую и легко управляемую оболочку. Интересно сколько здесь было таких как он, людей, да, да, именно людей, способных различать белое и черное, радость и грусть, добро и зло… Не плохо было бы проверить всю больницу по базе данных. Он вдруг вздрогнул и опустился рядом с хныкающим «Икаром». В эту минуту, Андрей чётко увидел всю цепочку, чтобы он сделал, как и самое главное где.

Слово «аналитик» медленное «заползло» к нему в голову и теперь, он повторял его всё время.

Это мерзкая и ужасная пища, которая называлась обедом, была ему противна, так же как и все обитатели вокруг.

– Что, каша не по чину, а чиновник? – рассмеялся Гена.

Андрей взял ложку и отправил её содержимое в рот, смачно причмокивая при этом и довольно вытирая рот, рукавом больничной пижамы.

– Ну вот, другое дело, а то другой-то не будет! – усмехнулся он, кладя руку на плечо.

На прогулке Андрей стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал за птицами. Он знал, что птицы используют законы физики, это позволяет им не только летать, плавать, но и выбирать места для зимовки. Он посмотрел на облака и вспомнил, с какой скоростью, они могут двигаться даже в самую безветренную погоду. Всё вокруг становилось для него более понятным и объяснимым. Он присел на скамейку и, закрыв глаза, долго пытался нарисовать в голове схему расположения коридоров и палат. Получалось плохо, словно кто блокировал на подступе, стремящиеся к нему светлые и правильные мысли.

«Аналитик должен провести анализ сторонних информационных потоков, отобрать из них значимые и имеющие отношение к делу, а затем вычислить вектор поступления…»

Неожиданно, это фраза «всплыла» в его голове. Он не понял её сути. Это была какая-то околесица. Набор непонятных для него фраз и словосочетаний.

«Полевое значение вектора поступления, может быть выше, смысловой нагрузки заложенной в информационных потоках…»

Андрей сжал голову руками и попытался мысленно прекратить, появляющиеся в его голове, фразы непонятного толка.

«Координаты вектора, могут быть ошибочны, так как иногда исходят от одного адреса и являются элементами информационного саботажа…

– Хватит! – закричал Узлов.

– Ты что разорался чиновник?! – подскочил к нему один из санитаров.

– Они там, – сказал Андрей, сжимая голову руками.

– Конечно там, – согласился с улыбкой санитар. – Большие, рыжие, с тебя ростом, вот с такими усищами.

– Не-е-е-т! – вскрикнул Узлов.

– Потерпи чиновник, скоро отбой, ляжешь, отдохнёшь, а вместе с тобой, отдохнуть и твои тараканы!

Андрей опустился на корточки и закрыл глаза.

– Ну что ты его донимаешь?! – вступилась Ирина.

– Ирочка, я просто рассказывал чиновнику про его тараканов.

– Дурак ты Женя, думаешь это смешно? – нахмурилась она.

– Ну а что теперь поделаешь, они здесь, мы там, такова жизнь, да и потом, не я же их такими сделал!

– Узко рассуждаешь Женя, очень узко! Ты бы мог хотя бы облегчить им жизнь и страдания в процессе пребывания здесь, а вы с этим придурком Геной, наоборот, только глумитесь над больными.

– Ты чего завелась-то?! – удивлённо спросил Женя.

– Да ничего, пойдём Андрюша, посидишь в зале.

Она подняла его под руки, и они вместе направились обратно в корпус. Узлов обнял её за талию и тут же убрал руку. Ирина шла неторопливым шагом. Андрей громко выдохнул. Кажется, она ничего не заметила.

– Не обращай на них внимания, – сказал она вдруг Андрею.

Андрей чуть не сказал целую фразу, но вовремя остановился, предпочитая молчание, в качестве основного варианта ответа.

– Мне бы больше полномочий, я бы этих санитаров сегодня же уволила бы. Вам тут и так не сладко, а тут ещё они…

В коридоре Узлов увидел Клюкина, опустив голову вниз и шаркая ногами, он прошёл мимо него, «ярко» бормоча себе что-то под нос.

Андрей уселся в кресло и, подняв голову, увидел выбегающего из раздевалки санитара Гену. Лицо Геннадия выражало ярость и острое желание кого-нибудь прибить.

– Ты чего носишься по коридору? – громко поинтересовался у него Клюкин.

– Да так Александр Фёдорович, показалось, что кто-то дебоширит.

– Вы бы голубчик чаще находились в периметре, а не сидели в раздевалке, тогда бы и не казалось!

– Да я так, только на минутку туда…, – виновато промямлил санитар.

– Идите, работайте, а то у вас подопечные без контроля по территории гуляют!

– Хорошо Александр Фёдорович, конечно.

Гена обвёл всех больных «испытующим» взглядом и скрылся за углом.

Андрей усмехнулся про себя. Это была «сладкая» месть. Холодная и расчетливая. Маленькая, но успешная. Мизерная, но справедливая, приносящая наказание тем, кто считает, что ему всё позволено.

Партизанская война, один самых эффективных способов ведения боевых действий, позволяющий наносить урон сопернику физически и истощать его морально. Это определение неожиданным образом, вдруг появилось в его голове, словно отвечая на вопрос и проводя анализ, всему тому, что сейчас произошло. Андрей оттолкнул от себя какого-то больного, неудачно вписывавшегося в промежуток между креслом и столом. Тот словно не замечая Андрея, развернулся и пошёл в противоположном направлении.

Управление. Управляемость. Он вдруг чётко осознал, насколько они здесь все управляемы. Структурное и бесструктурное управление.

Андрей огляделся вокруг и тут же «нарисовал» у себя в голове три-четыре комбинации. Он поднялся со своего места и догнал больного, которого только что оттолкнул от себя. Остановив его за плечо и шепнув на ухо: «Море», Узлов развернул его и направил прямиком в стенку. Больной ударившись несколько раз головой о стену, закричал: «Море!». К нему сразу же с двух сторон подлетели санитары и повалив того на пол, принялись выкручивать руки.

Вот оно как. Узлов довольно расхохотался и отошёл в сторону. Что-что, а истерически хохотать в этом учреждении, было положено всем. «Купальщика» унесли санитары и Андрей удовлетворённо вздохнув, подошёл к окну.

Обрывки памяти донесли до него картину большой набережной. Вид с окна. Когда-то, он стоял и точно также смотрел на набережную, где гуляли влюбленные парочки, а мимо по реке проплывали прогулочные катера. Это было давно, недавно или это просто был плод его больного воображения. Он зажмурил глаза и напрягся. Ничего не помогало. Словно кто-то выстроил в его голове огромную стену, через которую он не мог перебраться и посмотреть, что же находиться дальше. Андрей попытался расслабиться, а затем вновь сосредоточиться, на образе набережной. Неожиданно он увидел, всё до мельчайших деталей, людей, павильоны, свободных художников…Он попытался развернуть угол обзора на себя, но тут, словно по волшебству, на его пути выросла кирпичная стена. Он мысленно предпринял попытку обойти её, но она была повсюду. Узлов устало опустился в кресло, почувствовав резкую головную боль.

– Так голубчик, поднимайтесь, ну-ка пойдёмте со мной, – раздался голос позади него.

Андрей повернул голову и увидел Клюкина.

– Поднимайтесь, поднимайтесь, – настаивал тот.

Андрей насколько мог медленно поднялся и зашагал за быстро передвигающимся доктором. Они зашли в кабинет и Клюкин быстро закрыл дверь на ключ.

– Что, что вы делаете?! – набросился он на Узлова.

– О чём вы?

– Вы попытаетесь сосредоточиться, напрягаете свой мозг, который ещё не до конца восстановился! Андрей Артурович, разве вы не понимаете, что вредите себе?

– Это так заметно?

– Мне, точно заметно! – возмутился доктор. – Я же вас просил пока отказаться от экспериментов с памятью.

– Я знаю доктор, но там за «стеной» вся, правда! – грустно заметил Узлов.

– Андрей Артурович, потерпите, не насилуйте своё сознание, иначе, оно просто откажет вам, вы сломаетесь, словно операционная система на компьютере и восстановить данные будет практически невозможно.

– Чем они меня Александр Фёдорович?

– Судя по вашей карточке не чем особенным, но я сомневаюсь, что в ней отражены все препараты, которые применялись к вам.

– Что вы хотите сказать? – не понял Узлов.

– Вы здесь не случайно. Кто-то упрятал вас сюда и намеренно применил к вам набор препаратов, ограничивающих ваше мышление и стирающих определённые участки памяти.

– Но кто и зачем?

– Я не могу ответить на ваши вопросы Андрей Артурович.

– Слишком долго…, – задумчиво произнёс Андрей.

– Что, что вы имеете виду? – заморгал Клюкин.

– Такими темпами, моя память будет восстанавливаться слишком долго!

– Наоборот, Андрей Артурович, вы слишком быстро прогрессируете, это уже чудо…

– Недостаточно быстро, – перебил его Узлов. – Нужно увеличить дозу.

– Нет, ни в коем случае, ваш мозг может не выдержать такой нагрузки!

– Выдержит!

– Андрей Артурович…

– Выдержит!

– Андрей Артурович, вы можете стать…

– Хватит! – громко сказал Узлов.

– Вы можете стать «овощем», который неконтролируемо ходит под себя и не различает больше ничего, ни дня, не ночи, не радости, никаких эмоций, цветов, это, это просто будет конец, вам уже ничего не поможет!

– Зачем вы мне помогаете? – устало спросил Андрей.

– Меня попросили об этом ваши друзья.

– Кто они?

– Те, кому не безразлична…

– Кто они?

– Я не знаю, Андрей Артурович, правда, я встречаюсь, каждый раз с новым человеком, он передаёт мне лекарство и инструктирует по поводу вас.

– Зачем им это?

– Мне не объяснили, – пожал плечами Клюкин.

– Дайте мне таблетку, – попросил Узлов.

– Нет!

– Дайте или я заберу силой!

– Я позову санитаров и пропишу вам успокоительное, – пугливо произнёс доктор.

Андрей резко поднялся и в упор посмотрел на прижавшегося к столу Клюкина.

– Таблетку Александр Федорович, – потребовал он.

– Я не могу, – замотал головой доктор.

– Я должен восстановить память.

– Я знаю, но это вам навредит!

– Таблетку, чёрт тебя дери! – громко сказал Андрей.

Клюкин втянув плечи, дрожащими руками вытащил из кармана маленький свёрток. Узлов схватил таблетку и, развернувшись, решительно направился к двери.

– Вы можете подставить всех, кто пытается вам помочь! Они с трудом внедрили меня сюда и не без усилий каждый раз достают для вас новую порцию лекарства! Вы вправе поступать, как считаете нужным Андрей Артурович, но вы точно нужны этим людям, иначе бы вся эта операция не состоялась!

Андрей замер перед дверью. Было видно, что слова Клюкина произвели на него должное впечатление. Он медленно повернулся и, посмотрев в глаза доктору, бросил на стол свёрток с таблеткой. Щёлкнул замок и аналитик исчез за дверью. Александр Федорович, вытер вспотевшее лицо платком и, спрятав таблетку, вышел из кабинета.

Андрей пролежал до ужина в кровати. Он пытался не о чем не думать, или думал обо всём сразу. В обоих случаях получалось плохо. Клюкин был прав, он мог получить разжижение мозгов и перечеркнуть все усилия людей, заинтересованных в его освобождении. Он до сих пор не осознал кто он. Кто он такой?! Зачем и для чего всё это делается?!

На ужин была капуста с почерневшей картошкой. Его до недавней поры любимый компот с червячками и кусок черного подсушенного хлеба. Пришлось, не просто есть, а даже попытаться получить из этого рациона, максимальное удовольствие. Получилось с трудом съесть и с большой натяжкой, представить содержимое тарелки, в качестве нормальной еды. Компот и хлеб, были более притягательными, нежели предыдущее блюдо в тарелке. Андрей удивился, когда поднявшись из-за стола, осознал, что в принципе наелся. Видимо за всё время пребывания в больнице, его желудок сжался, а сам Андрей потерял не один килограмм своего веса. Он вновь вернулся в палату и обнаружил, что там никого нет. Видно все его соседи пошли в общий зал, где в очередной раз показывали американскую комедию, название которой, он пока ещё не вспомнил. Кто-то всё-таки заворочался на соседней кровати, и Андрей увидел молодого парня.

– Тоже решил отдохнуть? – спросил тот, переворачиваясь на спину и закидывая руки под голову.

Андрей промолчал и отвернулся в другую сторону.

– Что-то я смотрю, здесь все не особо разговорчивые, бояться говорить что ли?!

– Они просто разучились, – произнёс ехидный голос вошедшего Гены. – И ты разучишься!

– Ты что несешь эскулап? – «раздухарился» парень.

– А вот пройдёшь первый курс, станешь более спокойным.

– Да пошёл ты!

– А после второго, половину слов забудешь

– Отстань, дай полежать, – отмахнулся парень.

– А после третьего, вообще будешь еле шаркать ногами по коридору.

– Отвали!

– Ты походу парень до сих пор не понял куда попал, это далеко не санаторий приятель!

Парень резко соскочил с кровати и подошёл вплотную к лицу Гены.

– Отвали, сказал придурок, а то зубы пересчитаю!

– Придурком скоро будешь ты, вон, будешь как тот чиновник, молча лежать, уткнувшись в подушку!

Послышался удар. Выдох и кашель. Андрей осторожно повернул голову и увидел стоящего на коленях санитара Гену.

– Я же тебя предупреждал, дай людям отдохнуть.

– Ну, сука ты попал, сегодня у тебя будет очищение водой, – прошипел Гена.

– Ага, мыло только приготовь, – ухмыльнулся парень.

– Потом будешь улыбаться, – прохрипел санитар.

– Давай, вали уже отсюда.

Вновь заскрипели пружины на кровати. Андрей повернулся и уставился на молодого бунтаря.

– А ты, стало быть, чиновник? Бывший конечно, здесь все прибывают с приставкой «экс», печальное место, очень печальное!

Он повернулся к Андрею и положил руку под голову.

– Слышишь приятель, а отсюда кто-нибудь пробовал бежать?

Узлов покачал головой.

– Значит, я буду первым. Хочешь со мной?

Андрей пожал плечами.

– Ладно, поживём, увидим. А этот козёл, всегда такой приставучий? Ну, ты что молчишь, поди, боишься его? Тебя как зовут?

– Андре-е-е-ей, – протянул Узлов.

– А меня Степа. Ты давно уже здесь?

Андрей вновь пожал плечами.

– Не знаешь?! Ни хрена себе тебе мозги промыли! А я вот первый день. Заменили мне тюремный срок на психушку, не знаю радоваться или огорчаться. Я вроде бы не косил, а тут на тебе вердикт и диагноз, пожизненное заключение с отбыванием в психушке. Кто-то явно не догнал или я, либо они. Щас осмотрюсь и валить надо отсюда, по любому.

– Мальчики, вечерний приём! – крикнула медсестра.

– Пойдём Андрюха, глотнём колёс весёлых, – задорно произнёс Степа.

Андрей неуклюже поднялся с кровати и, надев тапочки, зашаркал из палаты.

– Да тут ещё и очередь, вот блин коммунизм развели, за колёсами и тут очередь! – возмутился он на весь коридор.

– Разговорчики! – крикнул один из санитаров.

Андрей получил свою порцию лекарств, кинул их в рот и запил водой. Он прошёл в общий зал, где первому попавшемуся больному, опустил таблетки в карман, одновременно пытаясь прогнать горечь, оставшуюся от лекарств во рту.

– Сволочи, так и не захотели сказать мне, что дают! Глотай, мол, и всё! Пока не скажут хрен им, а ни приём лекарств, – раздражённо процедил подошедший Степа, сплёвывая в руку таблетки.

– Не-е-е-ельзя! – сказал Узлов.

– Может ты хочешь?

– Не-е-ет.

Степан огляделся вокруг и, увидев кресло, демонстративно запихал таблетки в обшивку.

– Вот там им, пока что самое место, только ты молчи дружище, а то стукну! – он помахал кулаком перед носом Андрея. Тот сделал вид, что испугался и закивал в ответ головой.

– Команда – отбой! – крикнул кто-то из персонала больницы.

– Прямо как в скаутском лагере, – улыбнулся Степа.

Андрей не мог уснуть и долго смотрел в решётку на окне. Луна пыталась просочиться и заполнить каждый квадратик решётки.

– Чиновник, не спишь? А что такое очищение водой?

– Холо-о-о-дно, – протянул Узлов.

– И всё?

– Бо-о-о-ольно.

– Н-да, по переданным эмоциям всё равно не понял, что это.

В палате зажёгся свет, и Андрей сразу же закрыл глаза.

– Какого хрена?! – услышал он возмущение Степана.

– Вставай уголовничек, пойдём на процедуры! – возвестил голос Гены.

– Ну «халатик», щас я тебе устрою, – пригрозил Степа.

Узлов увидел, как в палату вбежали ещё двое санитаров. Степа не успел даже подняться, как на него накинули простыню и принялись охаживать дубинками. Он кричал и отбивался.

– Ну, хорош, – приказал Гена.

Под вскинувшейся простыней, скрючившись, с перекошенным от боли лицом лежал его сосед по палате. При всём при этом на лице у пострадавшего не было не ехидного синяка или подтёка. Профессионально сработано, нечего сказать.

– Ну что пациент Степан Хорошавин. Фамилия у тебя прямо-таки располагающая, а ведёшь себя как Плохошавин, – улыбнулся Гена.

– Суки-и-и-и, – прохрипел Степа.

– А ты что хотел, после того как на старшего руку поднял?! – сказал санитар Женя.

– Ладно, чего тут разговоры разводить, сгребайте его и в душ, пусть узнает, что такое очищение водой.

Они подняли его под руки и поволокли из палаты. Андрей представлял себе, что будет дальше. Наверняка, так ломали всех новоиспечённых психов, прибывающих сюда для прохождения лечения. Только лечение это, состояло в постоянном поддержании всех находящихся здесь людей в состоянии полуовощей, стада, безропотно-подчиняющееся всему персоналу лечебницы.

Примерно через двадцать минут, в палату занесли Степу стучащего зубами от холода. Он свернулся калачиком и жадно ловил ртом воздух. Это была первая стадия психологической ломки, когда ты понимаешь, что есть силы, которые способны сделать тебе больно и доставить огромный физический дискомфорт.

– Я-я-я, это-о-му-у-у, коз-злу-у-у черепу-у-ушк-у-у-у вс-с-с-крою-ю-ю, – стуча зубами, произнёс Степа.

«А он ничего, держиться», – подумал, про себя Узлов и закрыл глаза.

– Доброе утро мальчики! – заголосила Жанна. – Как меня зовут?

– Жанно-о-о-очка-а-а-а, – протянули по своему обыкновению обитатели палаты.

Андрей поднялся и, надев тапочки, направился за остальными.

– А вам что молодой человек особое приглашение нужно?

– Отстань Жанночка, дай поспать, – отмахнулся сосед Андрея.

– Что?! У меня появился бунтарь в палате?! Мальчики! – крикнула она в коридор.

Степа тут же соскочил с кровати и оказался рядом с Андреем.

– Всё хорошо, не надо, он уже проснулся, – крикнула она. – Умываться шагом марш!

Все умывались долго и тщательно. Это играло для старшей медсестры Жаночки особую роль, словно потом, после ванны, она поведёт всю группу на выставку, экспонатами которой, будет являться сами пациенты, вымытые и ухоженные.

– Эй, психи, смотрите! – сказал санитар Илья, как обычно подставляя два указательных пальца ко рту и изображая бобра. Начинается каждодневная истерия, от этой избитой шутки.

– Илюша завязывай, – кричит Жанна. – А то сейчас им опять придётся умываться, вот некоторые уже опять пастой перемазались.

Снова безвкусная каша на завтрак, сваренная непонятно из чего и утренняя раздача лекарств.

– Степан, пошли к доктору, – сказала Жанна.

– Это ещё зачем?

– На беседу.

– Хм…а если я не хочу?

– Тебе отведут туда силой!

– Ну ладно Жанночка, чего вы сразу!

– Так ты идёшь? – спросила она, поставив руки в бок.

– Ну конечно иду, как вы могли подумать другое.

Андрей посмотрел ему вслед и покачал головой. Парень нарывается, причём явно и открыто. Это грозило лишь одним, его сломают быстрее, чем остальных, но сломают жёстко и окончательно. Никто из «винтиков» этой системы, не позволит какой-то жалкой «букашке» подрывать устои и нарушать работу целого монстра по переламыванию душ. Андрей подумал, что лучше было бы ему остаться в тюрьме, там, по крайней мере, у него были призрачные шансы остаться человеком и выжить.

Степан вышел из кабинета с гордо поднятой головой, давая тем самым понять, о наплевательском отношении на всё нерушимое, что есть в этом учреждении.

– Андрюша. Андрюша!

Он повернул голову и посмотрел на Жанну.

– Твоя очередь голубчик, прошу к Александру Федоровичу.

Андрей повернулся и пошёл за ней в кабинет доктора.

– А-а-а-а, наш молчаливый пациент! – воскликнул Клюкин. – Как он себя ведёт?

– Очень послушный мальчик, очень, – закатив глаза, сказала медсестра. – Вот только иногда кушает плохо, а так претензий нет.

– Ну, аппетит, это дело такое. Оставьте-ка нас побеседовать Жанночка.

– Я буду за дверью, – сказала она вновь игривым голосом, закрывая дверь.

– Извините меня за вчерашнее Александр Федорович, просто я ещё…

– Я всё понимаю, всё пониманию. Вы хотите по скорее вспомнить, любой на вашем месте, желал бы того же, но есть определённые так сказать правила игры, которым мы с вами должны следовать, иначе просто всё будет бесполезно!

– Вы можете сказать, кто я такой и почему ко мне такой интерес?

– Хм…

– Что такое Александр Федорович, я что-то не то спросил?

– Нет, но боюсь, что в должной мере не смогу ответить на ваш вопрос, так как владею не всей информацией.

– Начните, а там видно будет, – настаивал Андрей.

– В России была создана мощная государственная структура абсолютно нового формата: «Аналитики». Талантливые и толковые ребята попадали в поле зрение аналитиков и потом их отправляли учиться в Академию Аналитиков. Дальше распределение по регионам.

– Ну и что в этом особенного?

– Подождите Андрей Артурович, не торопитесь, – улыбнулся доктор. – Уникальность данного ведомства состояла в том, что аналитики принимали участие во всех проектах региона, через них проходили все документы, и за ними было последнее слово. Одним из таких аналитиков Андрей Артурович, были вы. Вы являлись директором Отделения Аналитиков пятого региона.

– Директор…? – задумчиво произнёс Узлов, опускаясь в кресло.

– В своём регионе вы были легендой Андрей Артурович.

– А потом?

– Вас перевели в Москву, на повышение, но, к сожалению, дальнейшей информацией я не владею, – пожал плечами Клюкин.

– А те люди?

– Простите, какие люди? – не понял доктор.

– Которые инструктируют вас по поводу меня?

– Они мне ничего не говорили, кроме необходимости давать эти таблетки и соблюдать меры предосторожности.

– А цель?

– Всего этого мероприятия? – уточнил Клюкин.

– Да!

– Ваше освобождение из стен лечебницы.

– Интересно и странно!

– Что именно Андрей Артурович?

– Существуют другие способы освобождения, но видимо здесь, имеется что-то другое…

– Что вы имеете ввиду?

– Пока сам не знаю, но обязательно сообщу вам, как докопаюсь до истины Александр Федорович.

– Да и эти люди, просили вас, не предпринимать никаких действий не посовещавшись с ними через меня.

– Разумеется, по-другому никак, – согласился Узлов.

– Нам пора расставаться, у этих стен слишком большие глаза и уши, – усмехнулся доктор. Андрей кивнул головой и вышел из кабинета.

Он смотрел в пол, всё время, пока его вела медсестра Жанна. Расположившись среди остальных больных на полу, он помог им собрать несколько деталей детского конструктора и, отодвинувшись подальше, уселся рядом с батареей. Андрей ещё в кабинете у Клюкина, догадался, чего хотят от него эти люди, помогающие ему здесь. Он не стал говорить о своей догадке доктору, так как видел, что тот боится этой ситуации и всячески старается побыстрей прийти к её развязке. Узлов вдруг «увидел» пятый регион и больницу, о которой говорил доктор. Вспомнил Андрей и самого доктора Клюкина, а ещё какую-то рыжую девушку. Он был не просто чиновник, а именно чиновник высшего ранга, имя которому – аналитик. Оставалось до конца восстановить свою память и понять, что же здесь происходит. С каждым новым днем, ему становилось легче думать и облекать свои мысли в чёткие логические цепочки, а вчера он мысленно «перехватил» дубинку, занесённую для устрашения на своего соседа Стёпу, крутанул руку и впечатал санитара в стенку. Удивление о промелькнувшем действии в голове, прошло также быстро, как будто Андрей занимался этим делом постоянно. Всё приходило на круги своя, он вновь становился тем, кем был.

На прогулке он покормил птичек хлебом и, усевшись на скамейку, долго смотрел на дерево.

– А я ведь наблюдал за тобой приятель, – подсел к нему Стёпа. – Ты грамотно шифруешься, наверное, мне стоит брать пример с тебя.

Андрей продолжал смотреть на дерево, периодически отламывая кусочки хлеба и бросая птицам.

– Ты, конечно, можешь ничего не говорить, но я заметил, как ты избирательно кушаешь, как сегодня, помог психам собрать детали конструктора, а как ловко подсовываешь таблетки в халаты своих соплеменников, это вообще верх трюкачества!

Узлов поднялся и отошёл к забору.

– Ну конечно приятель, это был не ты, возможно, я обознался, а возможно моя информация будет полезна медперсоналу данного учреждения. Ну а что, я им информацию, а они меня оставят в покое, а-а-а, как думаешь чиновник?!

Андрей продолжал кормить птичек, озорно смеясь при этом и подходя всё ближе к своей забаве.

– Не плохая конспирация, а главное убедительная, но что ладно, возможно мне и показалось, и ты такой же придурок, как и все остальные.

Андрей весело смеялся, наблюдая за тем, как птицы дерутся за большие кусочки хлеба. Он осторожно повернулся и посмотрел вслед своему соседу.

Игра началась, господин аналитик, ставка как обычно – жизнь.

Задача – выжить и выбраться из этого кошмара.

Цена – любая.

Методы – эффективные.

Люди – вспомогательный инструмент.

Андрей крепко сжал кулак и выбросил птицам последние остатки хлеба. Память не вернулась к нему до конца, в своей биографии, он по-прежнему, видел много чёрных пятен и пробелов. Клюкин либо не знал до конца, кем на сегодняшний день является товарищ Узлов, либо просто не говорил, дабы не вносить хаос в процесс постепенного восстановления памяти Андрея. В любом случае, доктор, пока оставался единственной «живой» связью с внешним миром, где у него есть союзники.

– Прогулка закончена, все в общий зал! – возвестил санитар.

Андрей не спеша развернулся и, опустив голову вниз, пошёл вслед за остальными больными.

– Ну, шевелись, быстрее!

Андрей вошёл в общий зал и опустился на пол, взяв со стола книжку с животными. Боковым зрением, он заметил своего соседа выходящего из кабинета Клюкина. На лице Степана играла довольная улыбка, а вот Александр Федорович наоборот, выглядел крайне встревоженным. Клюкин подозвал Жану и пригласил её к себе в кабинет. Стёпа с важным видом прошёл через весь коридор и, подойдя к Андрею, опустился рядом.

– Знаешь, о чём говорили? М-м-м-м, о тебе мой дорогой сосед, о тебе. Я высказал свои предположения доктору о тебе, на что он рассмеялся мне в лицо, да, да, ты представляешь?! Но когда я начал приводить ему весомые аргументы, то он помрачнел, как туча на небе и заверещал, что мол, как такое могло произойти.

Узлов молча, уставился в книгу.

– Сказал, что пригласит Жаночку и вместе с ней обсудит, как же поступить с тобой!

Андрей перевернул страницу и посмотрел на ягуара, догоняющего лань.

– Забавная картинка, не правда ли, сильнейший пожирает слабого, естественный отбор, во всей своей красе и величии. Прости сосед, но ничего личного, я просто не хочу, как вы получить разжижение мозгов, даже если для этого, мне потребуется заложить вас всех.

Андрей перевернул следующую страницу и посмотрел на акулу.

– Акула классная рыба, мощная, могущественная, её все бояться и никто с ней не связывается, – усмехнулся сосед. – А здесь акул нет, одни лишь мальки, из-за которых, я не собираюсь гнить в этой дыре.

Андрей не обращая внимания на соседа, перевернул страницу, на которой был изображен хамелеон, сидящий на ветке дерева.

– А вот пожалуй и ты, хитрый, маленький, замаскированный зверек, лихо принимающий любой цвет. Классная маскировка, красота!

Узлов бросил книжку и, поднявшись, присоединился к группе больных собирающих пазлы на полу.

– Естественная маскировка в природе, ну-ну!

Степан покинул зал. Андрей глубоко вздохнул, пытаясь подавить в себе чувство нарастающей тревоги.

Ночью Узлова разбудил шум борьбы. Медленно перевернувшись и повернув голову в сторону, Андрей увидел как санитары, пытались скрутить Степана.

– Да вы что суки, я же с врачом договорился, – пропыхтел сосед. Дальше раздался треск, и Степан обмяк на кровати.

– Давайте берите его и в процедурную.

Андрей чуть не вскочил с кровати, но отвернул голову и глубоко вздохнув, стал медленно возвращать себе самоконтроль.

Степана, а точнее сказать его обмякшее тело, принесли спустя пару часов и буквально кинули на кровать. От него пахло неизвестным раствором вперемежку с мочой. Андрей зажал нос и, закрыв глаза, попытался уснуть.

– Мальчики подъем, доброе утро! – возвестила Ирочка. – Как меня зовут?

– Ирочка-а-а-а-а! – протянули все.

Андрей скинул ноги с кровати и впервые за последнее время почувствовал жуткий недосып. Он был вял и ощущал определённый упадок сил.

– Выходим умываться, мальчики. Степан, вас это тоже касается.

Его сосед никак не отреагировал на слова старшой медсестры и продолжал лежать с широко открытыми глазами, глядя в потолок.

– Я сказала подъем!

Она подошла к нему вплотную и, поводив рукой перед глазами, удивлённо вскинула бровь, после чего, как ни в чём не бывало, принялась поторапливать больных.

Узлов быстро почистил зубы и, не дожидаясь команды, вышел в коридор. Сегодня что-то случилось с поваром или ему показалось, что каша была даже очень ничего. Он через силу запил её горьким компотом и принялся терпеливо ждать приглашения к Клюкину. В этот раз, ждать пришлось целый час. Клюкин поменял расписание приёма пациентов, и это могло означать одно, Александр Федорович, получил чёткие инструкции по деятельности в лечебнице.

– Андрюша, пошли к врачу.

Ирочка, как обычно взяла его под руки и сопроводила до кабинета.

Клюкин что-то писал в журнал. Он поднял быстрый взгляд на Узлова и, поблагодарив Ирочку, продолжил делать записи. Когда дверь закрылась, он бросил ручку на стол и, подскочив к Андрею, злобно посмотрел тому в глаза.

– Вы понимаете, что я наделал?!

– Вы с позиций клятвы Гипократа? – уточнил Андрей.

– Не паясничаете Андрей Артурович!

– Простите, я «перегнул» палку…

Клюкин вдруг опустил плечи, и глубоко вздохнув, вернулся обратно за стол.

– Впервые в своей жизни, я сознательно нанёс вред человеку. Я, я, пропустил через его мозг ток, я сделал так, чтобы его заботило только своё существование, чтобы он отстал от вас, вы понимаете?!

– Я понимаю и благодарен вам.

– Так не может продолжаться постоянно, я должен покинуть это место!

– Я тоже Александр Федорович, именно поэтому вы здесь!

– Но на это всё я не подписывался, вы слышите, я не должен как врач, губить чужие судьбы, делать из людей полуовощей!

– На чём они вас зацепили? – спросил вдруг Узлов.

– Меня выбрали, потому что мы с вами знакомы…

– Не порите ерунды!

– Они пригрозили мне отобрать лицензию…

– Всего-то лишь…

– Это для меня, достаточное условие для нахождения здесь…

– Но не достаточная мотивация. Кого они прихватили из ваших?

– Что вы имеете виду Андрей Артурович?

– Вы забыли, кто перед вами? – вспылил Узлов.

– Моя жена главбух на комбинате, они устроили проверку и выявили часть средств, ушедших налево, но она, поверьте мне…

– Это неважно, – отмахнулся Андрей. – Главное, что рыбка на крючке.

– Кто эти люди?

– Вы у меня спрашиваете? – усмехнулся Узлов. – Вы же мои координатор, вы должны давать информацию.

– После вчерашнего, я боюсь, вы слышите, я боюсь всего Андрей Артурович!

– Думайте о себе и жене. Я сам справлюсь, считайте, что свою часть работы вы выполнили.

– Нет, они меня просто так не отпустят, – грустно заметил Клюкин.

– Передайте вашим заказчикам, что я отзываю вас. Причина, подозрение со стороны руководства лечебницы. Скажите, что дальше я сам, и вы полностью выполнили своё задание. Ещё неделя и я выйду на свободу.

– Но как, я не понимаю…

– Вы просто передадите мои слова. Если будут против, скажите им, что я знаю всё, но мне потребуется время.

Клюкин растерянно пожал плечами и, сняв очки, протёр глаза.

– Простите меня, я не самый лучший напарник!

– Бросьте Александр Федорович, вы прекрасно справились, тем более это место не парк развлечений, само нахождение здесь, уже героизм.

– Как вы себя чувствуете?

– Вы снова доктор Клюкин? – ухмыльнулся Андрей.

– Я стараюсь им быть всегда, это моё призвание, так же как и ваше, аналитика!

– Хм…

– Я что-то не так сказал? – смутился доктор.

– Для меня пока что, это только слово, смысл которого далёк от меня.

– Память вернётся, поверьте!

– Я верю, но в последнее время, с момента возвращения ко мне способности мыслить и анализировать, я стал более раздражительным, нежели был раньше.

– Предположу, что это реакция вашего организма на принимаемый препарат или…

– Или что Александр Федорович, не тяните!

– Могу только предположить, что с изменением вашего мозга, произошли изменения в психики.

– Это значит, что у меня могут вспышки не контролируемого поведения?

– Не совсем, но в целом вы правы. В периоды ярости или гнева, вы можете потерять контроль над собой, а ещё у вас могут быть приступы боли в голове.

– И что мне делать?

– Как всё наладиться, попытайтесь заняться йогой, запишитесь на медитативные курсы, займитесь собой и своим здоровьем!

– Думаете, поможет? – усомнился Узлов.

– Честно не знаю Андрей Артурович, я же больше по хирургии, а психиатрия, это другое направление.

– Спасибо вам за всё. Теперь прощайте, я найду вас.

– Как, вот так вот всё!?

– Сегодня же вечером или при следующем контакте, объясните всё вашим нанимателям. Для вас, стало всё опасно.

– Но без меня, вы можете подвергнуться нападению?

– Не волнуйтесь, я уже набрался силушки, чтобы поднимать богатырскую палицу, – усмехнулся аналитик.

Клюкин закрыл глаза и покачал головой. Приём был окончен. Дальше он один. Один против системы. Системы, которая пыталась превратить его в ничтожество. Против этой лечебницы. Один на один, в противовес самому себе. Самый сильный враг сейчас, это ты сам.

Мимо него под руки провели соседа-Степана. Пустой взгляд и абсолютно свисающие руки, говорили о полной подавленности, доселе веселого парня.

– Ну что встал, давай к остальным! – раздался голос.

Андрей медленно зашаркал на ковёр и, опустившись, взял кубики.

Как только к Узлову стала возвращаться память, он всё чаще и чаще, стал ловить себя на мысли, что любит ночь. Ночью приходил покой. Его душа переставала тревожиться, а его мозг, из беспокойного потока «воды», вдруг превращался в спокойную гладь. Лишь частые разговоры и переворачивания во сне соседей по палате, говорили ему, как легко потерять тишину и вновь погрузиться в то место, где он сейчас находился. А ведь раньше, он вдруг вздрогнул, так как вспомнил, что было раньше. Так вот раньше, его душа всегда была безмятежна, мозг был в состоянии тревожности, вечного томления и загруженности «файлов», но душа, душа оставалась спокойной, он не чувствовал не к кому зла и ненависти, ибо сердце контролировало и говорило ему, что это, всего лишь работа, пусть самая большая, но всё же часть его жизни, хотя кроме работы у него ничего не было, или было?!

Он вновь напряг память, до лёгкой боли в висках. Сознание цеплялось за какие-то образы людей. Рядом, должен же был быть кто-то рядом! Неужели, он всегда был один, предоставлен самому себе?

Узлов открыл глаза и посмотрел на потолок палаты. Как может человек быть один?

У него есть друзья, но один! У него есть семья, но он один! У него есть всё и это слово, несмотря на свой громадный «вес», далеко не всё, что есть на самом деле. Одиночество есть признак гениальности человека, «уродство» или природная обусловленность. Он покачал головой, последнее точно нет, мотылек к огоньку, самка к самцу, муравьи в муравейник.

Чушь какая-то вырисовывается или просто уже надо отдыхать.

– Слышь чиновник? – Андрей почувствовал, как кто-то трясёт его за плечо.

– Послушай, послушай, да хрен с тобой, можешь не поворачиваться, мне дали дозу тока, я только вчера пришёл в себя, ты понимаешь, я думал здесь обычная лечебница, а здесь настоящий дурдом, ты понимаешь, реальная дурка, из которой одна дорога – ногами вперёд.

Он на карачках, обошёл вокруг кровати и замер напротив лица Андрея.

– Я с тобой, слышишь чиновник, мы теперь напарники, я тоже буду делать как ты, играть в хамелеона, вести двойную игру. Я не хочу больше под ток, в общем, имей меня виду дружище.

Андрей улыбнулся про себя и закрыл глаза.