Отрывок из книги
Природа не играет по нашим правилам и не сверяет время с нашими часами. Эти слова Кирилл услышал от кого-то очень давно, но много лет так часто их повторял, что считал своими. Вот и сегодня, ещё окончательно не проснувшись и не раскрыв глаз, он сквозь мутную дрёму в очередной раз вновь убедился в их справедливости: начало дня не предвещало ничего хорошего. За окном слышался монотонный шум дождя, который вместе с городской пылью смывал обещанный дочери зоопарк. Он шуршал успокаивающе, этот шорох дождя, он будто шептал: не спеши, торопиться некуда.
Кириллу опять сегодня приснился молодой и весёлый друг Витя, который вновь повторял давно известные, очень простые и понятные слова: «Может спасти только любовь. Запомни, Кира. Только тебе нужна не просто любовь, а любовь девушки особенной, черноглазой цыганки». Говорил негромко, говорил своим неподражаемым прокуренным голосом и спокойно смотрел сквозь заросли длинных слегка волнистых белых волос, как болонка, но взгляд его тёмных глаз пробивался сквозь эту чащу и даже во сне будоражил, жёг насквозь. Кирилл что-то ему отвечал, невпопад возражал и спорил, в этих снах они подолгу разговаривали, казалось – всю ночь. Почему-то всегда в полной тишине, хотя в этом сне они сидят на берегу бурной речки, и видно, как вода с силой налетает на камни, как она взбивается в белые пенистые барашки, которые на перепадах высоты сливаются в большие пенные стада; ниже по течению водяные стада бесшумно сбегаются друг с другом и превращаются в кучевые облака из кипящей ледяной воды, потихоньку растворяясь в небесной синеве ниже по течению. И кроны сосен, под которыми они сидят, совершенно беззвучно колышет ветром. А больше никого и ничего нет. Будто больше вообще ничего не существует – только они вдвоём и эта речка, и эти сосны в бескрайней пустоте пространства. После такого сна Кирилл всегда просыпался уставшим, вымотанным.
.....
Вспомнилась Маша, проведать которую за эти выходные не получилось. Кира не хотел себе признаваться, что ехать общаться с дочкой ему не хотелось из-за тёщи. Для своей дочки Кирилл ничего бы не пожалел, но уж раз так вышло, что всем заведовала тёща, оставалось только помогать деньгами. Раньше он пробовал разные формы помощи, помнится, некоторое время после смерти жены и переезда Маши к бабушке с дедушкой заезжал к ним каждый день, привозил продукты, старался провести с Машей хотя бы час, хотя делал этот благородный жест за счёт сына, уже считавшегося взрослым. Ване тогда было десять, и хотя ему помогала нанятая Кириллом нянечка, очень хорошая и добрая женщина-пенсионерка Людмила Михайловна, всё равно сравнивать её с родным человеком вряд ли было возможно. Временно переехать домой к Кириллу, чтобы помогать также и внуку, тёща отказалась.
Кира ждал, когда Маша немного подрастёт, окрепнет, и вернётся домой, к брату с отцом, но случилось очередное несчастье: тесть внезапно схватился за сердце и почти мгновенно умер – он за свою жизнь много наработался, обеспечивая семью, лез из кожи вон, особенно ему трудно пришлось в переходные времена от Советов к приватизированной России. Рабочему-гегемону при советской власти жилось легче, и доходы такая работа приносила соответственно всем его орденам и производственному плану выпуска тракторов (не сданные в металлолом до сих пор трудятся на теперешних фермеров). Начальные девяностые, кроме капитализма, гиперинфляции и отсутствию товаров, породили кризис неплатежей, бартер, мало работы и низкие доходы. Иногда тесть приносил домой вместо зарплаты мешки с крупой или сахаром, иногда им предлагали взять заработанное запчастями для техники, иногда бартерные товары оказывались причудливы настолько, что сложно было представить себе логику менявшихся. Семья жила тогда на доходы тёщи, небольшого районного начальника с такой же зарплатой, а самым выгодным приобретением обменной экономики тех лет вышла японская видеодвойка: телевизор и видеомагнитофон Panasonic.
.....
