Читать книгу Стритрейсеры: ночь – это наш день - Андрей Павлович Глебов - Страница 1

Анжела Воропаева, спортивного вида двадцатипятилетняя брюнетка с короткой стрижкой и живым лицом, вела автомобиль правой рукой, выставив локоть левой в окно. Её кожа тёплого смугловатого оттенка казалась ещё смуглее из-за ярко-жёлтого плаща, воротник которого колебал врывавшийся в салон прохладный майский ветер.

Рядом с Анжелой сидела Вера Миронова, молчаливая девушка в тёмно-синей куртке из плащёвки и повязанным на шее бело-голубым платком. Они учились в одном классе. В школе особой привязанности друг к другу не испытывали, но, встретившись однажды на Рождественских гуляньях, стали встречаться чаще.

Вера была полной противоположностью подруги и по внешности, и по темпераменту. Её бледное улыбчивое лицо платиновой блондинки выражало мало чувств, одежда была неброских тонов, да и весь облик говорил о её ровном характере.

– Эх, влюбиться бы по-настоящему! – размечталась Воропаева. – Появился, бы, скажем, принц на белом коне. Или на белом автомобиле! – хохотнула она. – Весь такой загорелый, мускулистый и голубоглазый. И всё, пропала Анжелочка навечно, утонула в водовороте страсти.

Она подмигнула Вере, но тут же вздохнула:

– Фантазии это всё!

Воропаева затормозила перед светофором и глянула в зеркало заднего вида.

– Какой-то «принц» за нами пристроился, – сказала она. – Давно за нами тащится. Кстати, на белом «Форде Мустанге»! Вон, полюбуйся.

– Может, он хочет познакомиться? – обернулась назад Вера.

Светофор переключился на зелёный, и Анжела тронулась с места. Белый «Форд» пристроился справа. Водитель опустил стекло и что-то закричал Воропаевой.

– Что надо? – крикнула она в ответ «принцу».

– Куда торопитесь, девочки? – перекрикивая грохочущую в его салоне музыку, кричал водитель «Форда» – загорелый худощавый парень в джинсовой рубашке.

– К женихам, мальчик! – отрезала Анжела, поднимая стекло.

Парень захохотал. «Форд Мустанг» прибавил скорости и умчался к дальнему перекрёстку в конце улицы.

– Вот, упустила мужчину мечты! – вздохнула Воропаева. – Бьюсь об заклад, у него голубые глаза.

– Неужели смогла разглядеть цвет глаз?

– Эх, Миронова! – ещё раз вздохнула Анжела. – Язык мой – враг мой. Если я сама отшила загорелого спортивного парня, похожего на мой идеал, то скорее всего, он был голубоглаз. Когда ещё такой мальчик заговорит со мной, чтобы Воропаева пропала навечно?

– Ладно, не убивайся, – утешила подругу Вера.

– Ещё чего! – фыркнула Анжела и, издав боевой индейский клич, вжала педаль газа в пол.

Вера сидела в кафе, ела булочку с маком, запивала клюквенным морсом и листала новости в смартфоне. Несмотря на малолюдность, в зале было душновато от навеваемого из кухни жара.

– Здравствуйте! – услышала она приятный мужской голос.

Миронова подняла глаза. Напротив неё сидел мужчина лет двадцати семи, по виду самоуверенный ловелас и игрун. На нём были синий бархатный пиджак и низко расстёгнутый белый батник. На груди на толстой серебряной цепочке болтался кулон, похожий то ли на звезду, то ли на солнце.

– Привет! – ответила Вера.

– Скучаешь?

– Нет.

– У тебя скучающий вид. Меня зовут Макар, – представился ловелас.

– Вера.

К столику подошёл официант – полный юноша с равнодушным лицом.

– Что будете заказывать? – спросил он.

– Кофе и пару бутербродов с колбасой, – подумав, ответил Макар. – И девушке мороженое. Имеет право мужчина заказать мороженое девушке, которая ему понравилась? – ответил он на её немой вопрос.

– Ну… Имеет, наверное, – пожала плечами Миронова.

– Я часто здесь бываю, но тебя вижу впервые, – откинувшись назад и вытянув ноги, сказал Макар.

– Я сюда редко захожу, – кивнула Вера.

– Какое дивное совпадение! – улыбнулся ловелас.

Официант принёс заказ и выставил его на стол. Макар кивком отпустил парня.

Вера придвинула к себе мороженое и взялась за чайную ложку, Макар откусил бутерброд.

– Ты здесь рядом работаешь? – спросил он, отпивая кофе.

– Учусь.

– О, ты ещё студентка? – удивился Макар.

– Аспирантка.

– Ничего себе! – восхитился он. – И по какому же предмету пишешь диссертацию?

– По химии.

– Можешь оставить мне свой телефон? – спросил Макар. – Ты же не против ещё раз со мной встретиться.?

– Можно и встретиться, – согласилась Вера.

Он вынул смартфон и положил его перед ней. Миронова ввела свой номер.

– У нас сейчас аврал на работе, – убирая смартфон, сказал он. – Как полегче станет, я тебе позвоню. Хорошо?

– Звони, – кивнула Вера.

Макар допил кофе, оставил деньги официанту и вышел на улицу.

Ольга Сафронова вносила в компьютер данные о продажах автомобилей за минувший месяц. Настроение у неё было паршивое. Время от времени случалось, что работа ей вдруг надоедала, из рук всё валилось, а клиенты, как назло, было капризными и противными.

В такие дни Сафронова просто стискивала зубы и улыбалась всем подряд, чтобы не выказать своего ужасного состояния окружающим. Чтобы не встретиться ни с кем глазами, она предпочитала вот такую рутинную работу, а общение с клиентами спихивала на жизнерадостного Макара Константинова.

Он делал неоднократные попытки подкатиться к Ольге, которая красавицей не была, но умела навести лоск так, что от неё было невозможно оторвать глаз. Её блестящие каштановые волосы падали ниже плеч, едва заметный макияж подчёркивал выразительные зелёные глаза, а фигура Сафроновой не вызывала сомнений в том, что молодая женщина ответственно относится к фитнесу и ни за что не пропустит ни одной тренировки.

На работе она предпочитала носить тёмные деловые костюмы, понимая, что официальный вид менеджера сразу настроит потенциального покупателя на серьёзный лад и не даст повода заигрывать с молодой симпатичной женщиной

Макар знал о своей привлекательности и умело ею пользовался. Лишь Ольга упорно не поддавалась его чарам, что ещё больше его раззадоривало. С другой стороны, Макар в присутствии Ольги мог быть самим собой и даже советоваться с ней по некоторым вопросам, которые он не стал бы обсуждать с другими женщинами.

Константинов стоял возле Сафроновой, теребил галстук и набирал номер на смартфоне.

– Вера? Привет. Это Макар, помнишь? Кафе, мороженое.

Константинов подмигнул Ольге. Сафронова фыркнула и снова углубилась в составление отчёта.

– Что делаешь сегодня вечером? – продолжил он. – Можно я встречу тебя возле университета? Во сколько? – он посмотрел на часы. – Хорошо, в пять. До встречи.

Макар завершил звонок и, довольный, потянулся.

– Новая пассия, Макарчик? – ехидным тоном поинтересовалась Ольга. – Ты когда-нибудь напорешься со своими приключениями!

– Не переживай, всё под контролем, – беззаботно заверил Константинов.

– Она хоть богатая?

– Аспирантки не бывают богатыми.

– Так она ещё и аспирантка? – изумилась Сафронова.

– Химичка, – уточнил Макар.

– Красивая?

– Я бы не сказал, – покачал головой Константинов.

– Тогда зачем она тебе? – подняла на него взгляд Ольга.

– Чтобы не терять квалификацию, – лениво протянул Макар. – Клинки без практики ржавеют, охотник теряет навык, а боец – скорость реакции.

– Хм, боец! – ухмыльнулась Сафронова. – Ну-ну, посмотрим, куда тебя кривая вывезет!

– Оленька, не учите меня жить! – Макар одёрнул пиджак и поправил галстук. – Всё, пошёл работать!

Катя Григорьева сидела в кафе на Тверской улице и поджидала подругу Марину Аксакову. Чёрные брюки-бананы и мягкий пуловер в широкую горизонтальную бордово-рыжую полоску подчёркивали спортивную фигуру Кати. На правом запястье поблёскивал тонкий браслет розового золота. Худощавое лицо девушки обрамляли прямые чёрные волосы, а умело подобранная помада оттеняла ровные белоснежные зубы.

Кафе располагалось на первом этаже старинного особняка и было частью сети заведений, которая разрасталась в Москве год от года. Здесь никогда не было больших очередей. В большом и уютном зале стояли круглые столики в окружении массивных тёмно-коричневых и белых деревянных стульев.

Взяв пожарскую котлету и пюре на молоке, Григорьева посмотрела время: Аксакова уже должна быть на подходе.

Мимо проехал цыплячьего цвета «Ниссан Микра», за рулём которого сидела довольная Марина. Она помахала Кате рукой и свернула в ближайший переулок, чтобы оставить там машину.

Аксакова, как всегда, была неотразима. Её волосы естественной блондинки, прихваченные поднятыми на темя солнцезащитными очками, гармонировали с лёгким светло-бежевым плащом. Белые сапожки и светло-серые брюки в белую клетку делали её порхающей феей.

По непонятной причине Аксакову к концу школьного обучения вдруг стало привлекать юридическое крючкотворство, и теперь Марина училась на юридическом факультете МГУ.

У Григорьевой же не было ярко выраженного призвания к чему-либо. Катя задумывалась о карьере в журналистике или о телевидении. Некоторые её знакомые поступили на журфак МГУ или в институт телевидения и радиовещания «Останкино». Кто-то подался во ВГИК на продюсерский факультет.

Подумав, Катя поступила в экономический университет имени Плеханова на факультет экономики торговли и товароведения и училась в платной группе. В последние годы некогда самую престижную Плешку затмила Высшая школа экономики, но лучше иметь диплом Плешки, чем не иметь никакого.

В кафе вбежала Марина.

– Привет, зайка! – она чмокнула Катю в щёку и положила сумку на стол.

– Я тебе всё заказала, – приветствовала её Григорьева, указав на тарелку с пюре, вегетарианскими котлетами и на кружку с квасом.

– Я сегодня голодная как волк, – призналась Аксакова. – Утром суета-беготня, потом на фитнес, потом сюда. Ну, как у вас?

– Опять гонял, – сообщила Катя. – Когда он за рулём, то на дороге будто магнит, который его притягивает. Совсем не может оторваться от своего «Форда Мустанга».

– В конце концов, каждый сходит с ума по-своему! – заявила Марина, разламывая вилкой котлету.

Григорьева вздрогнула и уставилась на Аксакову.

– Что с тобой? – спросила Марина.

– Ты что-то знаешь?

– О ком?

– О Кузнецове.

– Я тебя умоляю! – облегчённо выдохнула Аксакова. – Не говори загадками. Что случилось-то?

– По-моему, он медленно сходит с ума. Когда Иван за рулём, я боюсь смотреть на дорогу и на него, – призналась Григорьева. – Он орёт и визжит как школьник, играющий на компьютере в войнушку.

– С тех пор, как он создал рейсинг-клуб, это стало заметнее, – согласилась Марина. – Такое ощущение, что он хочет прославить свой «Чирфул хайвэй» на всю Россию.

– Воркута за ним ухлёстывает, – сообщила Катя. – Последний раз мы с ней серьёзно поговорили, и теперь она меня обходит стороной.

– Откуда взялась эта Воркута? – поморщилась Аксакова.

– Из Воркуты, конечно! – удивилась Катя. – Приехала в Москву два года назад. Как водится, поступала в театральный и не поступила, возвращаться домой не собирается. Работает где-то на суточных дежурствах, но ухитряется договариваться на работе, чтобы её подменяли, пока она на ночных гонках.

– Имя-то у Воркуты есть? Как её зовут?

– Аля. Аля Воркута.

– Алиса или Алёна?

– Кажется, Ангелина, – вспомнила Григорьева. – Ангелина Павлова.

– Ангел, значит, – подытожила Аксакова. – Вообще, она должна быть Гелей или Линой.

– Она просит называть себя Алей, на «Воркуту» обижается.

– Давить надо таких ангелочков! – снова поморщилась Марина.

– Кстати, когда мы с Иваном поехали вечером на Воробьёвы горы, она там уже была, – продолжила Катя. – Лезла ко всем, выпендривалась, строила из себя крутую. Нора ей чуть морду не набила, но у Воркуты нашлись заступники.

– Нора Бэха везде успевает! – засмеялась Аксакова. – Но на смотровой площадке на Воробьёвых народ собирается показать свои тачки, а Нора предпочитает дрифт и гонки по городу.

– Гонки и дрифт когда-нибудь кончатся, и надо будет грести дальше, – фыркнула Григорьева. – Лучше бы Нора оставалась в своей Махачкале, а не припералась в столицу.

– Ей ничего не нужно, кроме понтов и тачки, – констатировала Марина. – На номере её машины написаны её инициалы – «НВ», Нора Багумян или «Нора Бэха», чем она очень гордится. По-моему, Нора под стать твоему Кузнецову. Вот была бы парочка что надо!

– Нет, Кузнецов мелок для неё, – не согласилась Катя. – Что он из себя представляет? Сын зама руководителя Департамента Правительства Москвы. А у Багумяна-старшего большой продовольственный бизнес – сеть мясных магазинов, плюс элитные морепродукты. Это раньше героями были космонавты и геологи-романтики. А теперь политики, депутаты и бизнесмены. У кого деньги, тот и герой дня.

– Ты сегодня пешком? – перевела разговор на другую тему Аксакова.

– Тачка в ремонте.

– Разбила?

– Ты что! – ужаснулась Катя. – Я же не Нора: по городу не гоняю, в гонках не участвую. А машину отогнала в сервис: подошло техобслуживание.

Марина взглянула на часы:

– Мне пора. Тебя подбросить?

Григорьева кивнула, подруги вышли на Тверскую. Фиолетово-розовое вечернее небо озаряло дома мягким нежным светом. Оконные стёкла особняков отбрасывали солнечные блики на новенькую тротуарную плитку улицы, преобразившуюся после благоустройства города, затеянного новым мэром.

Проезжавшие мимо машины шуршали по асфальту резиной, ко входу в метро тянулся поток людей. Марина прошла в переулок, завела «Ниссан Микра» и осторожно выехала на Тверскую. В Москве начиналась ночная жизнь.

Макар стоял напротив проходной университета имени Менделеева.

– Вера! – крикнул он, увидев Миронову.

На ней были тёмно-зелёное платье с тонким красным ремешком и чёрные туфли-лодочки.

Константинов отметил безвкусицу в облике Веры, но сейчас он был настроен не на оценку её внешнего вида.

– Ой, Макар, привет! – обернулась к нему Миронова.

– Здравствуй! – широко улыбнулся Макар.

– Давно стоишь?

– Нет, только подошёл. Хочу пригласить тебя в кафе на торжественный ужин! – пафосно повёл рукой Константинов.

– По какому случаю торжество? – удивилась Вера.

– По случаю нашего знакомства. По-моему, отличный повод! – рассудил он. – Наша первая встреча была короткой и спонтанной. А сегодня я на колёсах.

Макар показал на стоявшую возле тротуара серебристую «БМВ М2».

Позади машины Константинова остановилась «Тойота Камри» – настолько яркого красного цвета, что Макар обратил на неё внимание. С водительской стороны из неё вышла Анжела и помахала Вере.

– Миронова! – окликнула Воропаева подругу. – Не узнаёшь старых друзей?

– Ой, Анжелка! – обрадовалась Вера.

Она бросилась к Воропаевой, подруги расцеловались.

– У меня на Новослободской была деловая встреча, – объяснила Анжела. – Проезжаю мимо твоего университета, смотрю – ты выходишь.

– А это Макар, мой новый знакомый, – опомнилась Миронова. – Вот решил меня встретить.

– Здрасьте! – холодно приветствовала его Воропаева. – Твой парень, что ли?

– Нет, мы только вчера познакомились. А это Анжела, моя одноклассница, – представила Вера подругу.

Макар ошарашенно смотрел на великолепие Анжелы, не в силах произнести ни слова.

– Очень приятно, – наконец, выдавил он.

– Значит так, Миронова! – деловым тоном произнесла Воропаева. – У нас намечается корпоративчик по поводу моей роли. Ты же в курсе, чем я занимаюсь.

– Анжела у нас фотомодель, – пояснила Вера застывшему от изумления Константинову.

– И модельный бизнес тоже, – добавила Воропаева. – Я снялась у знакомого режиссёра в рекламе, меня заметили. Потом ещё несколько роликов, но это неважно. Сейчас завершились съёмки полнометражного фильма.

– И ты в главной роли? – восхитился Макар.

– Сразу на главную меня бы не взяли, – смутилась Анжела, – там своих целая очередь выстроилась. Одна из главных ролей. Но всё равно хочу отметить это событие среди своих подруг и знакомых. Плюс победа в конкурсе.

Она повернулась к Мироновой:

– Придёшь?

– В каком конкурсе? – спросил Макар, не мигая глядевший на Анжелу.

– Об этом позже, – не стала вдаваться в подробности Воропаева.

– А это удобно? – засомневалась Вера.

– Я приглашаю – значит, удобно! – пресекла её сомнения Анжела. – Что ты делаешь во вторник вечером?

– Во вторник? – Миронова задумалась. – Как раз свободна.

– Вот и прекрасно! – удовлетворённо заключила подруга. – Бар «Агафья» знаешь? Жду тебя там к семи вечера. Будут все свои, повеселимся, посидим по-простому.

– Хорошо, договорились, – кивнула Вера.

– Тогда я тебе позвоню, – ответила Воропаева и двинулась к своей машине.

– Я мне с ней можно? – крикнул ей Константинов.

– Миронова, он же не твой парень! – обратилась Анжела к Вере.

– Я её парень! – торопливо уточнил Макар.

Воропаева вопросительно посмотрела на подругу, та в растерянности пожала плечами.

– Хорошо, приходи с ним, – согласилась Анжела, садясь за руль. – Ну пока, до встречи!

Она помахала Мироновой, и её красная «Тойота» скрылась за поворотом.

– Ну и подруга у тебя! – шумно выдохнув, сказал Константинов.

– Анжелка в нашем классе всегда была экстравагантной, – поведала Вера. – То волосы в зелёный цвет покрасит, то придёт в школу в белой юбке до пола и в солдатских берцах. И вот видишь, куда её вынесло?

– И что, прямо фотомоделью работает, в журналах снимается? – посмотрел вдоль улицы Константинов, будто ещё мог увидеть там «Тойоту» Воропаевой.

– Я такие журналы не смотрю и за её карьерой не слежу, некогда, – объяснила Миронова. – Ну что, поедем в кафе? Ты же сегодня на колёсах!

– Я вспомнил об одном важном деле! – опомнился Макар. – Совсем из головы вылетело, – он улыбнулся извиняющейся улыбкой. – Давай торжественный ужин перенесём, а я тебя отвезу домой.

– Конечно, дело прежде всего, – согласилась Вера. – Езжай без меня, а я прогуляюсь и зайду в магазин.

– Прости, котёнок, я поеду, – машина Константинова пикнула отключённой сигнализацией. – Потом ещё позвоню.

Бар «Агафья» располагался возле конечной станции линии метро. Макар здесь никогда не был, но с первого взгляда ему стало ясно, что заведение представляет собой некий междусобойчик завсегдатаев, в который время от времени приглашают известных личностей из богемы и мира шоу-бизнеса.

Полутёмный зал, освещаемый разноцветными фонарями и мелькающими огнями цветомузыки постепенно наполнялся публикой. Знакомых лиц Константинов в ней не увидел, тем интереснее ему было входить в новое, неизвестное ему сообщество, в котором его никто не знал.

На этот раз Вера изменила своей манере одеваться и была в необычайно подходившем ей светло-сером приталенном платье, усеянным мелкими пайетками. С длиной чуть ниже колен, оно делало Веру с её платиновыми волосами просто обворожительной. На плечах Мироновой лежала белая полупрозрачная накидка, придававшая ей ещё больше шарма.

В баре играла громкая музыка, у стойки сидело несколько человек. Вдоль стен стояли столики с публикой, через зал с подносами сновали официанты.

Константинов крутил в руках букет кустовых кремовых роз и белых альстромерий.

– Миронова, наконец-то! – раздался голос Анжелы.

От стоявшего возле неосвещённой сцены столика к Вере и Макару шла Воропаева.

Ослепительное платье Веры померкло на фоне платья Анжелы – чёрного с простым классическим силуэтом. Как известно, каждая женщина, по мнению Коко Шанель, должна иметь маленькое чёрное платье. Шанель заявила: «Я хочу создать классику!», и у неё это получилось. Короткая золотая цепочка с небольшой скромной подвеской подчёркивала строгость облика Анжелы.

– Привет, дорогая! – приветствовала она Веру.

– Это тебе, – Константинов преподнёс Анжеле цветы. – Поздравляю!

– Спасибо, э-з-э…, – протянула Воропаева.

– Макар, – напомнил Константинов.

– Да, спасибо, – рассеянно поблагодарила его Анжела. – Вер, проходи, – потянула она за собой Миронову. – Тут коллеги, с которыми я работаю: фотографы, художники и костюмеры, редакторы журналов, продюсеры и режиссёры с телевидения. Все друг друга знают. Вон столик тебе приготовлен. Я тебе уже всё заказала, садись и ни о чём не беспокойся.

Вера и Макар расположились за столиком, и перед ними тут же возник официант с бутылками, бокалами и закусками.

Анжела присела рядом и достала смартфон.

– Можно начинать, все в сборе! – сказала она в трубку, улыбнулась Вере и покинула зал.

Музыка стихла, сцену осветили яркие лучи прожекторов. К микрофону вышел конферансье – энергичный мажористый мужчина лет тридцати с прилизанными блестящими, будто жирными, волосами и в замшевом малиновом пиджаке. Он вынул микрофон из стойки.

– Добрый вечер, дорогие друзья! – обратился он к залу. – Сегодня мы собрались для чествования нашей общей любимицы, прекрасной женщины, актрисы и просто хорошего человека Анжелы Воропаевой.

Гости захлопали. Конферансье со снисходительной улыбкой терпеливо дождался окончания аплодисментов.

– Анжела яркой звёздочкой вспыхнула на небосклоне медиа-изданий, – продолжил он, – победила в конкурсе красоты «Мисс обаяние», ход и итоги которого освещали журналы и интернет-издания. Их представители сегодня присутствуют в этом зале. А теперь приглашаю на эту сцену виновницу торжества – несравненную Анжелу Воропаеву!

Конферансье отступил назад и ленинским жестом вытянул руку вверх и вперёд в сторону правой кулисы. Под громкую музыку и рукоплескания гостей на сцену вышла Анжела и взяла микрофон из рук ведущего.

– Спасибо, Коля, – поблагодарила она прилизанного конферансье. – Спасибо, дорогие друзья и коллеги, – обратилась она к залу. – Я собрала вас здесь не для того, чтобы выслушать похвалы в свой адрес. Я собрала вас здесь как моих друзей, чтобы поблагодарить за ваше сердечное отношение ко мне, за оказанную вами помощь на всех этапах моей карьеры. Это не официальное мероприятие, а дружеская вечеринка, на которой, я надеюсь, мы просто повеселимся и с удовольствием проведём время. А её поводом пусть будет моя победа в конкурсе «Мисс обаяние».

Анжела передала микрофон ведущему, поклонилась залу и удалилась за кулисы. Зал взорвался аплодисментами.

– А теперь, дорогие друзья, – бархатным баритоном сообщил прилизанный господин, – приглашаю на эту сцену восходящую звезду отечественной эстрады Анастасию Волкову!

Он отступил назад, делая приглашающий жест певице, выходившей из-за кулис на середину сцены. Волкова была одета в струящееся розовое платье в пол. Босые ноги артистки и венок из искусственных белых цветов придавали ей романтический вид.

– Добрый вечер, – приветствовала Анастасия зал. – Поздравляю хозяйку сегодняшнего вечера Анжелу с победой в конкурсе и хочу исполнить песню о любви – чувстве, без которого ни один человек жить не может.

Заиграла медленная музыка, певица устремила в видимую только ей даль томный взгляд, сделала несколько шагов по сцене и запела. Зал притих.

Из-за кулис к столику Веры и Макара скользнула Анжела.

– Вот так и живём! – смеясь, прошептала она Мироновой. – Гламурная жизнь, пресса, тусовки. Хорошо, что я тебя встретила: друзья не должны забывать друг друга. Как тебе тут?

– Весело, – кивнула в ответ подруга. – Я не знала, что ты такая звезда, да ещё победительница конкурса!

– Ой, какая звезда! – отмахнулась Воропаева. – А конкурс – это так, пыль в глаза.

– То есть как – «пыль в глаза»? – не выдержал Макар, пожиравший Анжелу взглядом.

– Конечно, победа в конкурсе – это важный этап моей карьеры, – покачала головой Воропаева, – в нём было много претенденток на победу. Но главное – это не победа, а возможности, которая она открывает и позволяет завести полезные знакомства. Без них в шоу-бизнесе никуда, кто-то тебя должен продвигать.

– Но это же прекрасно! – воскликнул Константинов и без привязки к теме разговора спросил: – Ты не могла бы дать мне свой телефон? Хочу продолжить эту интересную беседу.

– Хорошо, – повела плечом Воропаева. – Ручка есть?

Анжела записала номер на салфетке и пододвинула её Макару.

– А ты, вообще, кем работаешь? – спросила она Константинова, словно заметив его только сейчас.

– Менеджер в автосалоне, торгую иномарками.

– То есть даже не хозяин салона? – разочарованно протянула она.

– Пока нет, – засуетился Константинов, – но в перспективе рассчитываю открыть собственное дело.

– Ну-ну, рассчитывай! – со смешком ответила Анжела. – Ладно, ребята, пойду, а то меня ждут. Созвонимся! – подмигнула она Вере и пошла к гостям.

Макар сбросил оцепенение и повернул голову к Вере.

– Зачем тебе телефон Анжелы?– спросила она его.

– Эта женщина великолепна, тебе не понять! – восхищённо проговорил Константинов, ища глазами свою новую знакомую. – Порода, изящество, утончённость, ум!

– Макар, она из простой семьи, – попыталась спустить его с небес Миронова, – в школе училась на тройки. Обыкновенная девчонка.

– Вер, ты ревнуешь, я же вижу! – насупился Константинов.

– Я? Ревную? – выкатила глаза Вера. – Да я тебя вижу второй раз в жизни! Это ты назначил себя моим парнем, но ты мне никто. Думаю, мне пора, – она встала из-за стола и одёрнула платье.

– Ты куда?

– Домой. Надо проработать монографию по силикатам, завтра у нас в лаборатории важный эксперимент.

– Давай я тебя отвезу! – предложил он.

– Спасибо, сама доберусь, – ответила Вера. – А ты тут отдыхай.

Певица Анастасия завершила песню и под аплодисменты и крики «браво» вставила микрофон в стойку. Поклонившись, исчезла за кулисами. На сцену вышел конферансье.

– А сейчас предлагаю нашим гостям немного размяться и потанцевать, – предложил он публике.

Утром Макар Константинов еле дождался времени, удобного и приличного для телефонного звонка. Как только на часах офиса часовая стрелка замерла на десятке, а минутная подползла к двенадцати, он набрал номер Воропаевой.

– Анжела? Это Макар, – начал он, стараясь не выдать своего волнения. – Уже забыла? – он деланно рассмеялся. – Парень Веры, твоей одноклассницы. Бар «Агафья». Чем занимаешься? – Хорошо, хорошо, по делу, – заторопился он. – Хочу пригласить тебя в ресторан. Да в какой хочешь! «Турбо» устроит? Прекрасно. Когда ты свободна? Отлично, завтра в семь вечера. Куда мне за тобой заехать? Куда? Понял, договорились. До завтра.

Константинов завершил звонок, платком промокнул испарину на лбу и подошёл к работающей за компьютером Ольге.

– Чему ты рад, Макарчик? – не отрывая глаз от экрана, спросила она. – Очередной «проект», чтобы клинок не заржавел?

– Оля, как тебе удаётся чувствовать моё состояние, даже не глядя на меня? – изумился Константинов.

– Поживи с моё! – хмыкнула Сафронова, продолжая стучать по клавиатуре.

– Оленька, какой же ты ехидный человек! Я, можно сказать, себя не жалею, чтобы осчастливить максимальное число женщин, а ты – «чтобы клинок не заржавел»!

– Кто на этот раз – пантера или мышка?

– Пантера! – Макар оскалился и зарычал. – Р-р-р! Настоящая хищница!

– Чем же ты будешь её укрощать? По старой схеме: ресторан – прогулка – постель? – с усмешкой посмотрела на него Сафронова.

– Шаблонно мыслите, коллега! – приосанился Константинов. – Ещё есть невероятная харизма и потрясающее обаяние!

Он картинно поправил пиджак и отбросил волосы назад.

– Чиполлино! – не смогла сдержать смеха Ольга.

– Почему Чиполлино?

– Потому что похож на него: такой же надутый и простодушный.

– Знаешь что? – вышел из себя Константинов.

– Знаю!

– Что ты знаешь?

– Что если ты Чиполлино, то я Редиска, – продолжала потешаться Сафронова.

– Вот-вот! – погрозил ей пальцем Макар. – Твой товарищ приглашает красивую женщину в ресторан, собирается за ней поухаживать…

– … а на выходе всё равно получит «ноль», как было и прежде! – закончила она.

Константинов опёрся на стол и наклонился к Ольге.

– Вот скажи мне, Сафронова, почему ты такая скептичная и недоброжелательная? – поинтересовался он. – Что я тебе такого сделал? Я женщине понравился, она мне тоже.

– Макарчик, разве я против? – Ольга откатилась на стуле от стола и взглянула на Константинова ясными глазами. – Если всё у вас сложится – совет да любовь! Только куда так быстро подевалась твоя аспиранточка-химичка? Ещё вчера…

– Никуда она не подевалась, – угрюмо прервал её Макар. – Сидит в своей лаборатории, опыты ставит с силикатами.

– А, ну да! – закивала Ольга. – А тебе простор нужен, романтика возвышенных отношений!

– Сафронова, как ты умеешь всё опошлить! – поморщился он.

Константинов с досадой махнул рукой и ушёл в торговый зал.

Задрав голову, Макар рассматривал величественный жилой комплекс, построенный в стиле новорусского ампира конца девяностых годов двадцатого века. Всего несколько лет назад такие сооружения в столице были редкостью, а теперь Москва ими наполнилась обильно.

Константинов взялся считать количество этажей в этом огромном сооружении, когда из ворот комплекса показалась Анжела. Для посещения ресторана она выбрала светло-жёлтое платье с открытыми плечами. Её чёрные босоножки на высоком каблуке и с тонкими ремешками подчёркивали воздушность платья. В руках Воропаева держала чёрную сумочку с длинной золотистой цепочкой вместо ремня.

Она на ходу говорила по смартфону и смотрела по сторонам в поисках Константинова.

Макар сделал несколько шагов ей навстречу, Анжела отключила смартфон.

– Привет! – поздоровался Константинов.

– Привет! – отозвалась Воропаева и бросила взгляд на его машину. – Неслабая тачка!

– Люблю хорошую технику! – продолжая старательно улыбаться, объяснил Макар.

Он распахнул перед Анжелой дверь и усадил её на пассажирское сиденье.

– Откуда у менеджера автосалона такая техника? – спросила Воропаева, когда Макар выехал на магистраль.

– Купил, – коротко ответил он.

– Ты сказал Вере, что пригласил меня в ресторан?

– Нет, конечно! – резко повернулся к ней Константинов.

– Почему? – поинтересовалась Воропаева. – Она же твоя девушка, а в ресторан ты приглашаешь меня.

– Вера – не моя девушка! – огрызнулся Макар. – Так, встретились один раз, и она, чтобы не выглядеть дурой, уговорила меня пойти с ней в бар. Нельзя же было отказывать несчастной аспирантке!

– Как это благородно – пожертвовать собой и своим временем, чтобы выручить девушку!

– Смеёшься? – взглянул Макар на Воропаеву. – Любой мужчина на моём месте поступил бы так же.

– Ты говорил, что собираешься открыть свой бизнес, – напомнила она.

– Собираюсь, – подтвердил Константинов. – Машины я люблю, а в салон пошёл работать, чтобы посмотреть на этот бизнес изнутри и познакомиться с нужными людьми. Необходимую сумму собрал, остались формальности.

– Молодец! – одобрила Анжела. – Сейчас редко встретишь целеустремлённого человека. Все предпочитают найти спонсора и покровителя, чтобы въехать в рай на его шее.

В ресторане вкусно пахло тушёным мясом с какими-то приправами, звучали голоса гостей и тихий звон вилок о тарелки.

Галантный одутловатый метрдотель с лицом умеренно пьющего человека проводил Макара и Анжелу к свободному столику возле стены, обитой тёмно-зелёной тканью.

– Пожалуйста, располагайтесь! – одарил он их дежурной улыбкой.

Бесшумно скользнувший к столу официант положил перед гостями меню и карту вин, и так же бесшумно удалился.

– Выбирай! – Константинов сделал широкий жест, характерный для людей, любящих при женщинах сорить деньгами.

Воропаева углубилась в меню и, перелистнув две страницы, положила его на стол.

– Давай сегодня будешь командовать ты! – предложила она. – Иногда женщине хочется просто насладиться обстановкой и не принимать никаких решений.

– Принято! – тут же отозвался Макар.

Пробежав глазами список блюд, он щёлкнул пальцами, подзывая официанта:

– Любезнейший! – в интонации Константинова послышались купеческие нотки.

– Что прикажете? – вытянулся перед ним официант.

– Значит так! – глядя в меню, важно проговорил Макар. – Крудо из дикого сибаса с белым крем-бальзамиком, филе говядины аллароссини, фуагра с соусом из лесных ягод, паста от шефа в сыре пармезан…

– Не много ли мяса? – попыталась остановить Константинова Анжела. – Может быть, достаточно?

– Секундочку! – улыбнулся ей Макар. – Ещё пару салатов: салат из камчатского краба с зелёным яблоком и соусом из петрушки. Ну и… салат из свежих овощей с кускусом.

– Что будете пить? – сделал полупоклон официант.

Константинов вопросительно посмотрел на Анжелу, она неопределённо повела плечом.

– Бутылочку бургундского, – отложил карту в сторону Макар, – красного сухого, – уточнил он.

Официант откланялся.

– Более всего Бургундия известна красными сухими винами из винограда сорта Пино Нуар, – пояснил Константинов.

Анжела кивнула.

– Здесь уютно, – сказала она, чтобы как-то заполнить внезапно возникшую паузу.

– Да, мне нравится, – огляделся Макар.

– Часто здесь бываешь?

– Нечасто, но бываю.

– Времени нет или денег? – усмехнулась Анжела.

– Чаще времени, чем денег, – объяснил Константинов. – А ты чем ещё занимаешься, кроме работы?

– Собственно, помимо работы времени почти не остаётся, – ответила Воропаева. – Артиста, как и волка, ноги кормят. Конкурсы, фуршеты, обязательные мероприятия. Везде надо примелькаться, завести знакомства. Всё же через людей делается.

– И всё? – спросил Макар.

– Нет, конечно! – воскликнула Анжела. – Надо постоянно держать себя в форме, поэтому фитнес, бассейн, спа, маникюрщицы, парикмахеры, стилисты. В общем, жизнь – не сахар, но мне нравится. А ты чем занимаешься помимо автомобилей?

К столу подошёл официант. Поставив блюда, он пожелал приятного аппетита и исчез

– А ты знаешь, – задумался Макар, – у меня без автомобилей и увлечений-то нет, все с ними связаны.

– Да ладно! – с недоверием покосилась на него Анжела. – Неужели и после работы думаешь о продажах? Или любишь в гараже под машиной валяться?

Константинов застыл на несколько мгновений, а потом рассмеялся во весь голос.

– Разве я похож на человека, который лежит под машиной или не вылезает из-под капота! – воскликнул он, успокоившись.

– Тогда что? – не отставала Воропаева.

– Точно не ремонт и точно не продажи, можешь быть уверена! Ты что-нибудь слышала про стритрейсеров? – спросил Макар.

– Ночные гонщики?

– Гонщики! – хмыкнул Константинов. – Давай сначала выпьем за встречу, а потом поговорим о гонках.

Выпив и закусив, он собрался с мыслями.

– Понимаешь, – заговорил Макар, – ночные гонки – это философия, это образ жизни. Это, если хочешь, мировоззрение! Настоящие стритрейсеры с нетерпением ждут выходных, чтобы погоняться. Гонки – это драйв, понимаешь? Скорость – это на всю жизнь.

– Если останешься жив! – кивнула Воропаева.

– Почему? – спросил Макар. – Есть разные виды гонок: стритчеллендж, дрифт, спринт, но самый популярный – это драйв. Это нелегальные гонки. Ещё проводятся официальные соревнования по драг-рейсингу. Проводятся фестивали дрифтинга и автотюнига, автомобили имеют спортивные паспорта.

– Всё это звучит красиво, но многие гибнут не только на загородных трассах, но и в городе.

– Да, случается, – согласился Константинов. – Стритчеллендж – действительно самые опасные гонки в городе. Смысл в том, чтобы проехать через определённые точки, чекпойнты, и добраться до финиша как можно раньше. Но гибнут и без этого. Все помнят, как разбился Саша Печников.

– Я что-то о нём слышала, – нахмурилась Анжела. – Кажется, он на Кутузовском проспекте столкнулся лоб в лоб с другой машиной?

– Саша был самым позитивным и здравомыслящим человеком, работал финансовым директором страховой компании «РЕСО-Гарантия». Гонял на белом «Форде JT-1000» – самом быстром автомобиле в России. Печников установил российский рекорд скорости – 363 километра в час.

Сентябрьской ночью он разогнался, но, когда начали работать турбокомпрессоры, видимо, из-за огромной мощности произошло проскальзывание задних колёс. «Форд» развернуло боком и вынесло на встречную. Здесь он столкнулся с микроавтобусом, оба водителя погибли на месте. Саша сгорел в своей машине, она разлетелась на куски. Ему было тридцать лет.

– Получается, что Печников не справился с управлением? – сделала вывод Анжела.

– Есть разные мнения, – ответил Макар. – Кто-то считает, что Саша не справился со скоростью, возможно, мощность автомобиля была избыточной, и он не сумел справиться с автомобилем.

– Кошмар какой! – воскликнула Воропаева.

– Не всё так печально! – улыбнулся Константинов.

– А ты какое имеешь отношение ко всему этому? Тоже гоняешься?

– Теперь нет, – опустил голову Макар. – Попробовал пару раз и больше не хочу. Но люблю бывать на гонках. Это особый мир: ночь, романтика, девушки. «Ночь – это наш день», – это девиз стритрейсеров. Тебе нужно обязательно побывать на гонках.

– И до этого не хотела, а сейчас тем более не хочу! – отказалась Анжела.

Вечером в пятницу на Краснопресненскую набережную возле Экспоцентра стал подтягиваться народ, погода стояла тёплая. После рабочего дня дачники отправились за город по своим участкам, в Москве стало свободнее.

Пробок почти не было, и в центр города обычные автомобилисты приезжали разве что для посещения ресторанов и театров. На набережной не было ни того, ни другого. Место было удалено от жилых домов, что исключало жалобы жильцов на гул автомобилей в поздний час, а также претензии дэпээсников на проезд из одного двора в другой, что в правилах дорожного движения именуется «сквозным движением в жилой зоне».

Как правило, к Экспоцентру приезжали серьёзные люди, считавшие себя стритрейсерами. Были попытки некоторых сракеров, приезжавших сюда на затонированных «в ноль» и увешанных, «а-ля НЛО», синими огнями папиных тачках, примкнуть к элитной компании. Не то чтобы возникали конфликты. Некоторые потасовки случались, но в серьёзные драки они никогда не перерастали: мажоры считали ниже своего достоинства всерьёз махать кулаками, хотя пару раз врезать по морде могли вполне.

На площадку перед Экспоцентром один за другим подъезжали машины. «Шевроле Камаро», «Порше 911» и «Ауди ТТ» были, скорее, исключениями, чем правилом. Владельцы «Бентли Континенталь» и «Роллс-Ройс Фантом» на ночных гонках не появлялись, у них были другие развлечения. Молодёжь чуть старше двадцати лет предпочитала «Тойоту Лэнд Крузер», «Лексус RX», «БМВ Х1» и другие похожие марки.

Между машинами прохаживался высокий молодой человек двадцати четырёх лет со светлыми волосами и приятным спокойным лицом. Приезжавших мужчин он встречал уверенными рукопожатиями. Выходившие из автомобилей девушки приветствовали его лёгкими поцелуями в щёку. К молодому человеку подошёл другой:

– Серёга, минут через двадцать снимаемся!

Тот посмотрел на часы, было около одиннадцати часов вечера. Час на дорогу и организацию заездов. Да, пора собираться. К Сергею Пограеву подошла длинноногая девица на каблуках, в чёрных лосинах и с распущенными волосами.

– Куда на этот раз? – поинтересовалась она, махнув наклеенными ресницами.

– Он ещё не говорил, – ответил тот.

– Ой, Кузнецов опять нагнетает интригу! – игриво вздохнула она.

– Аля, какая тебе разница, куда мы поедем сегодня? – усмехнулся Сергей. – Ты же не на велосипеде будешь педали крутить, тебя повезут.

Увидев, что Кузнецов занят разговорами, Воркута повернулась к Пограеву.

– А что мы делаем в воскресенье вечером? – спросила она томным голосом и положила ладонь на грудь Сергею.

– Аля, перестань! – отстранил он её руку. – Если Иван увидит, тебе не поздоровится.

– Кузнецов занят и ничего не увидит, – прошептала Воркута, но всё же посмотрела по сторонам.

Она опустила руку и обняла себя за плечи. Её призывный взгляд, брошенный Сергею, не нашёл отклика.

– Так что насчёт воскресного вечера? – повторила Аля вопрос.

– Я буду занят, извини, – улыбнулся Пограев. – Спроси Ивана, он будет рад сходить с тобой куда-нибудь.

Воркута поджала губы, в этот момент подошёл Кузнецов. Это был дёрганый молодой человек с каштановыми волосами и бледным лицом, с которого не сходила нервная улыбка.

– Алька, скоро в путь! – сообщил он весело. – Едем в Павловскую Слободу.

– Куда? – переспросила Воркута.

– Да тут недалеко! – хохотнул он.

Видя оживление Ивана, собравшийся народ пришёл в движение.

– Павловская Слобода! – крикнул Кузнецов. – Дорогу все знают?

Участники гонок, человек тридцать, загалдели.

– По коням! – засмеялся Иван, доставая на ходу смартфон.

Пассажиры стали рассаживаться по автомобилям, Ангелина двинулась к белому «Форду Мустангу». К нему уже подходил Кузнецов.

– Да, Павловская Слобода, – сказал Иван в трубку. – Сообщи всем, выезжаем.

Он засунул смартфон в карман.

– Где Пограев? – спросил Кузнецов, оглядываясь. – Серёга, ты за мной, как всегда!

Пограев кивнул, бросил взгляд на Ангелину, стоявшую возле «Форда» Ивана, и направился к белому «Мерседесу Е350».

Колонна автомобилей медленно вырулила на Краснопресненскую набережную Во главе ехал Кузнецов. В его «Форде» на пассажирском сиденье сидела Аля Воркута. По её напудренному лицу скользили жёлтые отблески уличных фонарей и проезжавших машин. Она глазела по сторонам, захваченная великолепными видами вечерней Москвы.

За то немногое время, которое она жила в столице, Воркута не могла привыкнуть к этому гигантскому величественному городу. Сколько людей сюда ни приезжало, всем в Москве находились и место, и работа. Каждый приезжий быстро обзаводился знакомыми. Жизнь в Москве кипела и зазывала всех на непрекращающийся праздник.

Сизо-сиреневый сумрак наступавшей ночи рассеивался заревом огней большого города. В салоне «Мустанга» громыхала музыка. Аля с трудом выносила этот шум, но упрямый Иван ни в какую не соглашался сделать тише. С его лица не сходила улыбка, его смех почти не прекращался. Поминутно кто-то названивал ему на мобильник.

– Павловская Слобода! – кричал Кузнецов в трубку. – Что? На старом месте. Говори громче. Да, уже выехали. Тачил пятнадцать-двадцать , но к старту ещё подтянутся. Что говоришь?

Сквозь грохот музыки он пытался услышать говорившего, потом заржал.

– Ага. Давай, до встречи, – наконец, закончил разговор Кузнецов.

– Нора будет? – спросила Аля, пока Ивана не донимали расспросами о месте проведения гонок.

– Думаю, подъедет, а там кто её знает? – весело отозвался он. – Наверняка уже узнала от наших, где будем гоняться. Вообще, Бэха любит гоняться в городе. Но ты знаешь, она безбашенная. Скорость для неё – всё.

– Да, кирпич на газ, руль на себя – и над лесом, – невесело пошутила Воркута.

Ивану снова позвонили, и он принялся орать в смартфон. Воркута отвернулась и стала смотреть в окно.

Стритрейсеров обгоняли другие автомобили. Кто-то из водителей, увидев на пассажирском сиденье Алю, улыбался и поднимал вверх большой палец. Ангелина не удостаивала таких парней вниманием. Москва – город огромных возможностей. Здесь можно медленно и упорно строить карьеру в скучном офисе, работая бок о бок с подлыми и завистливыми коллегами и с похотливым щеголеватым начальником, а можно сразу попасть в дамки, правильно выйдя замуж.

Есть, конечно, третий вариант – стать содержанкой богатого папика, который и машину купит, и квартиру роскошную снимет, и денежки давать будет. Но это бег на месте, прожигание жизни, а годы уходят. Это не для Али, ей нужен брак.

Воркута вздохнула и посмотрела на Кузнецова. Звонки кончились, и они ехали по ночной Москве молча. Иван смотрел на дорогу, с его лица не сходила улыбка. Время от времени он погладывал в зеркало заднего вида, следя, чтобы не оторваться от остальной колонны.

Автомобиль Кузнецова и ехавшие за ним машины ехали небыстро с включённой аварийной сигнализацией. Недовольные гаишники провожали колонну подозрительными взглядами, понимая, что у кого-то из их коллег-дэпээсников могут случиться неприятности в виде ДТП с разбитыми машинами и даже погибшими людьми.

Ангелина вернулась к своим мыслям. Конечно, работа медсестрой в московской больнице удобна во всех отношениях, а главное в том, что можно время от времени отпрашиваться или меняться сменами с другими медсёстрами. Большого состояния на зарплату медички не скопишь, но когда вкладываешь время в реализацию плана по обеспечению себе перспективного брака, со временем, если всё сложится, придут и деньги.

Воркута была уверена, что за Иваном девки бегали всегда. Это понятно, почему: весёлый, не жлоб, денежки водятся, на деньгах не сидит. Тачка не самая последняя в Москве. Ну и что, что Кузнецов немного с прибабахом? Да и скучно с нормальными: сидят на работе с утра до вечера, строят карьеру в надежде когда-то открыть свой бизнес или занять хлебную должность в крупной корпорации. Но когда это будет? А жить надо сейчас.

Стопроцентным вариантом был бы брак с каким-нибудь чиновником среднего звена, но эти гаврики давно расхватаны бабами ещё со времён их совместного обучения в вузах. Даже если чиновник неженат, то втереться в его окружение крайне сложно, тем более будучи рядовой медсестрой, а, например, не сотрудницей одного из Департаментов Правительства Москвы.

Ангелина была уверена, что Иван чиновником не станет никогда – его старт изначально был не в этом направлении. Поступил бы в Академию народного хозяйства и госслужбы при Президенте России. Кого там только нет, начиная от молодой поросли «кадрового резерва» до отставных военных!

Кузнецов учился в МАИ. Как известно, Московский авиационный институт дал стране наибольшее количество писателей-сатириков по сравнению с другими вузами. То-то Иван такой весёлый! К своим тянет?

Воркута улыбнулась про себя. Ну вот, станет Иван программистом. И куда пойдёт работать? В оборонку? А там секретность, пропускной режим и другие неприятные вещи. Перспективы в плане денег хлипенькие. Всё так, но где найти другого кандидата в мужья? Правильно! На ночных гонках. Вот почему Ангелина держалась за Кузнецова. Кстати, его дружок Пограев недурён, но до Пограева у неё пока руки не дошли.

С тех пор, как Иван организовал стритрейсерский клуб, его окружает столько баб, что только успевай отбивать его от конкуренток.

– Григорьева будет? – спросила Аля Ивана, когда колонна ночных гонщиков выруливала со Звенигородского шоссе на Живописный мост.

– Григорьева будет точно! – будто даже обрадовался Кузнецов и подмигнул Ангелине.

По лицу Али Воркуты пробежала тень недовольства.

– Что, не нравится тебе Катька? – захохотал Иван, заметив, что спутница погрустнела.

– Что ты в ней находишь?

– Того, чего нет в тебе.

– Это чего же? – насторожилась Ангелина.

– Лоска в тебе нет, Алька, лоска! – объявил Кузнецов. – Наштукатурить морду и надеть каблуки – дело нехитрое. А вот лоск заиметь, чтоб порода была видна – это не всем дано.

Воркута нахмурила лоб, переваривая сказанное.

– А чего ж ты со мной валандаешься?

– Вот тебе пожалуйста: «валандаешься»! – щёлкнул пальцами Иван. – Где тут лоск? Где порода? Колхоз «Красный лапоть»!

Аля проглотила обиду. Очень хотелось поругаться с Кузнецовым, заставить его остановиться, выйти из машины в прохладу ночи и гордо хлопнуть дверью. Но такими поступками его не проймёшь, поэтому приходится терпеть.

– Может, манер у меня не хватает? – предположила она.

– А хрен тебя знает, – пожал плечами Иван. – Может и манер. Я как-то не вникал. Смотрю на итог, так сказать.

Он снова засмеялся и потрепал Ангелину по плечу.

– Не обижайся, девка! – ободрил он Воркуту. – Все вы разные, а я один на всех.

Аля помолчала.

– Так почему ты со мной валан… имеешь дело, а не с Григорьевой, раз уж у неё «порода»? – спросила она.

– Ты с изюминкой, с чертовщинкой в глазах. Да, «колхоз», ну и что? А Катька, хоть и манерная, как ты говоришь, но от неё мухи дохнут. Тоска смертная – ни улыбнуться, ничего такого, – Иван сделал неопределённый жест рукой.

Ангелина сжала зубы. Вот с кем приходиться иметь дело в этой мерзкой Москве! Ну да ладно, цыплят по осени считают!

– А остальные девки как же? Маринка Аксакова? – спросила она.

– В каждой девке что-то есть, чего нет в другой. Только когда вас много, тогда мне хорошо и уютно.

Внезапно, будто что-то сообразив, Кузнецов перестал улыбаться.

– Слушай, Алька, кончай, а? Катька, Маринка… Какое тебе дело до моих подруг? Даёшь старт на гонках – вот и давай. Не нравится – найдём другую деваху, проблем не будет.

Тем временем колонна ночных гонщиков миновала МКАД и двигалась по Новорижскому шоссе. Теперь она насчитывала больше тридцати машин: оповещённые участники гонок влились в колонну, когда та ехала по городу, и теперь вместе с остальными направлялись к месту сбора.

В этот час Новорижское шоссе не пустовало. Колонна шла в среднем ряду, обгоняя только фуры покидавших Москву дальнобойщиков, где им было тесно в столичной дорожной сутолоке. Вырвавшись на волю, грузовики словно вздыхали полной грудью, радуясь широкому, бегущему им навстречу пространству дороги.

Ангелина опустила козырёк над лобовым стеклом, чтобы свет встречных фар не слепил ей глаза. Время от времени Воркута поглядывала на Кузнецова, на лице которого вновь появилась улыбка: Иван не умел долго задерживаться на плохих мыслях.

Через несколько километров он притормозил и перестроился в правый ряд, показывая колонне, что сейчас всем предстоит повернуть направо. Глянув в зеркало, Кузнецов включил правый поворотник.

Проехав пару километров, он остановил машину на обочине и достал смартфон.

– Серёга, как там? Никто не потерялся?

Аля вышла из машины. Осторожно двигаясь на каблуках по придорожной щебёнке, она вышла на разделительную полосу. Со стороны Новорижского шоссе в темноту дороги проехал старенький «Москвич» с несколькими огромными мешками на крыше, крепко привязанными к багажнику.

– Ну что? – спросила Воркута Ивана, когда тот вышел из «Форда» с мегафоном в руке.

– Порядок, никто не отстал, – ответил он. – Пограев говорит, что ещё народ подъедет. Вот и славненько! – Кузнецов, наконец, выключил музыку в салоне своего «Мустанга» и захлопнул дверь.

Он надел мегафон на шею и потёр руки:

– Располагаемся?

Из машин выходили люди и разминали затёкшие от долгого пути тела.

– Вот и зрители подгребают! – воскликнул Кузнецов, завидя подъезжавшие к обочине «Жигули», в которых, судя по низкой посадке, сидело несколько человек.

– Здорово, братва! – приветствовал он двух парней и девушку, вылезавших с заднего сиденья «Жигулей». – Добро пожаловать на очередное мероприятие клуба «Чирфул хайвэй»!

Зрителями, главным образом, была шумная молодёжь, которой, в общем-то, до гонок дела не было. Кое-кто приезжал уже навеселе. и, выйдя из машины, начинал искать глазами буфет, за который в клубе «Чирфул хайвэй» отвечал Витя Дронов, он же Витя Регбист.

Вите было двадцать семь лет. В своё время он играл в команде мастеров, но получил серьёзную травму: участвуя в моле, он пытаться вытащить соперника из мола, что запрещено правилами. Судья действий Вити не заметил, за что Регбист быстро поплатился, получив от игрока другой команды удар в лицо.

Для регби травмы в порядке вещей, но Вите не повезло: он оказался в больнице. Казавшийся безобидным удар поставил крест на его игровой карьере. Витя пытался вернуться в спорт, но врачи были неумолимы: с регби для него должно быть покончено.

Витя Регбист некоторое время помучился и каким-то образом вышел на клуб Ивана Кузнецова. В заездах он не участвовал, а играл роль буфетчика.

Витя имел устрашающий вид: бритая голова, поломанные, как у борца, уши, развитые трапециевидные мышцы, отчего казалось, что шея у него исчезла, а голова растёт прямо из плеч. Могучие Витины руки ловко управлялись с бутылками и бокалами в кузове его старенького «универсала» «Джипа Чероки», который на гонках служил передвижным буфетом.

Витя был неулыбчивым парнем, и новички его побаивались. Вывести Регбиста из себя было трудно, но если кому-нибудь это удавалось, то стритрейсеры и зрители гонок помнили этот момент долго.

Было уже за полночь, когда Витя распахнул багажник своего «Чероки» и начал бойкую торговлю пивом и алкоголем. Музыка, звучавшая из мощных колонок его автомобиля, заводила народ.

Сергей Пограев деловито расставлял на асфальте дорожные оранжевые конусы, а Ангелина Павлова белой краской из баллончика рисовала на асфальте линию с надписью «СТАРТ». Перед линией стояла машина-касса и пара фонарей.

Своей главной задачей Кузнецов видел привлечение на гонки клуба большого количества зрителей и участников, поэтому плата за въезд на соревнования была невысокой, что практиковали и другие стритрейсерские клубы. Зато при большом количестве участников даже такие копейки складывались во вполне приличные призовые суммы.

Иван бегал с мегафоном, кричал и отправлял группу статистов на четыреста два метра вперёд, где они должны были фиксировать победителей в заездах.

Клуб Кузнецова «Чирфул хайвэй» был демократичен: в заездах могли участвовать все желающие – кто на крутых тачках, кто на тюнинговых «ВАЗах».

Когда дорога в начале и в конце трассы была перекрыта, заезды, наконец начались. Катя Григорьева в бикини и лёгкой курточке и Аля Воркута в купальнике-бикини поочерёдно давали старты. Автомобили уносились в темноту. Скорость и время прохождения трассы никто не измерял. Важно только, кто первый.

После пяти заездов Ивану сообщили, что на дороге скопилось несколько легковушек дачников и грузовых машин. Отдав команду в мегафон, Иван остановил заезды. Воспользовавшись перерывом, зрители осадили «Чероки» Вити Регбиста, который с невозмутимым видом торговал пивом, чипсами и прочей дребеденью.

Следующий заезд принёс неприятность: почти сразу после старта машины столкнулись.

– Она меня специально подрезала! – кричал взъерошенный парнишка, тыча пальцем в красный «Лифан», за рулём которого сидела посмеивающаяся девица. На её автомобиле никаких следов столкновения видно не было.

– Это гонки, братан! – мужчина суровой внешности пытался увести незадачливого водилу с дороги, потому что на линию старта уже подъехали двое следующих участников.

– Она это сделала специально! – не успокаивался парнишка, показывая на вмятину в боку своей серебристой «Лады Самары».

Мужчина бросил взгляд на Кузнецова. Тот кивнул и вышел с мегафоном на старт.

– А сейчас, – объявил Иван, – стартуют следующие участники!

– Нет, пусть она заплатит! – требовал пострадавший от столкновения парень в то время, как суровый мужчина настойчиво тянул его за рукав прочь от освещённого фонарями пространства.

Девица в красном «Лифане» из салона так и не вышла. Протиснувшись сквозь галдящую толпу, она растворилась на ночной дороге.

– Э, братан, здесь такие правила: каждый сам восстанавливает свою машину после столкновения, – начал раздражаться мужчина

– Но она…, – пытался возразить парень.

– Не надо было приезжать, – оборвал его тот, и выпроводил подальше. – Если недоволен, садись в свою тачилу и больше сюда не приезжай.

Пострадавший сообразил, что в случае его упорства последствия могут быть хуже. Он потрогал вмятину на своей «Самаре» и покачал головой.

– Давай, езжай! – поторопил его мужчина и подтолкнул к машине.

Продолжая бормотать возмущения себе под нос, парнишка сел за руль. Серебристая «Самара» развернулась и укатила во мрак.

Время приближалось к двум часам ночи, подуставшие зрители сбавили восторги. К Ивану подошёл Пограев.

– Нора Бумер приехала, – сообщил он Кузнецову, когда за очередным пропущенным транспортом на дороге показалось «БМВ Х5».

Завсегдатаи гонок «Чирфул хайвэй» хорошо знали эту машину. Кое-кто относился к Норе Багумян с восхищением, кто-то – с неприкрытой неприязнью. Как бы то ни было, никого равнодушным к своей особе Нора не оставляла.

Богатый папаша Бэхи или, как её ещё называли, Норы Бумер, регулярно выкладывал денежки на оплату невероятного количества штрафов, наложенных дэпээсниками за проделки его любимой дочуры.

Как папа ухитрился влезть в крупный бизнес, всего несколько лет назад приехав с семьёй из Махачкалы, оставалось только гадать. Но факт был налицо: деньги у Багумянов водились неплохие.

Ходили слухи, что кто-то из родственников Бэхи был заместителем председателя правления крупного московского банка. Когда Центробанк принялся за наведение порядка в кредитной системе России, и выяснилось, что десятки банков торгуют воздухом, банк родственника семьи Багумян сумел чудом избежать санации и передачи власти в руки временной администрации, назначенной Банком России.

Нору эти передряги интересовали мало, днём она спала. Багумян числилась студенткой престижного экономического вуза, но появлялась в университете только перед сессией, чтобы решить вопрос о положительных оценках, неважно каких именно.

Благодаря влиятельному родственнику, если таковой действительно был, Нора водила дружбу с детьми депутатов и высоких чиновников. Хорошее трудоустройство после окончания вуза ей было обеспечено. Университетский диплом был необходимой формальностью для занятия приготовленной для Бэхи должности.

Днём Нора вяло реагировала на людей, находясь в полусонном состоянии. Выйдя растрёпанной и помятой на кухню, она садилась за стол и не глядя поглощала изысканную еду, приготовленную молчаливой домработницей, к которой относилась как к мебели.

Когда столицу начинали окутывать сумерки, Багумян оживлялась. Казалось, что она избалованный хорёк, который просыпается только к вечеру и своей кипучей деятельностью доставляет людям много забот и неприятностей.

Иногда, как сегодня, Бэха появлялась на загородных сборищах стритрейсерских клубов. Зачем она, любительница гонок в городе, сюда приезжала, Нора не говорила. Приезжала, и всё. Участвовала в заездах. Если выигрывала призовые, с ухмылкой забирала деньги и уезжала.

Багумян оставила свой «БМВ» на обочине и прошла к линии старта. Глаза Бэхи горели азартом, настроение было приподнятым. Она обернулась только когда за спиной услышала своё имя.

– Привет, Нора! Как дела?

Перед ней стоял молодой человек с подвижным лицом и маслеными глазами.

– Хелло, Макс! – отозвалась Нора. – Так себе. Откуда ты здесь?

– Решил подышать лесным воздухом.

Нора смотрела по сторонам. Её накачанные ботоксом полные губы что-то шептали.

– Сразимся? – предложил Фролов.

Бэха отвела взгляд от стритрейсеров и оглядела его с ног до головы.

– А ты не пожалеешь? – усмехнулась она.

– В прошлый раз у меня была уважительная причина – скользкая дорога.

– Может, и на этот раз дорога окажется для тебя скользкой? «Лехуса» не жалко?

Багумян над ним издевалась, потому что на последних загородных соревнованиях, где они встретились, Макс на своём белом «Лексусе» не вылетел в кювет только благодаря случайности. Увидев в зеркало, что Фролова несёт на обочину, Нора тогда даже не остановилась, а доехала до финиша, чтобы выиграть заезд.

– Будь спокойна, сегодня я на шипованной резине, – ответил Макс. – Ну так как? Ты готова или трусишь?

Нора покачала головой: этот парень совсем оборзел!

Все касающиеся старта формальности были улажены, и Нора с Максом под аплодисменты и выкрики зрителей подъехали к стартовой линии. Между машинами стояла Аля Воркута. Она была во всей своей красе – длинноногая, стройная и напряжённая как натянутая струна. Ветер трепал её волосы. Аля знала, что выглядит сногсшибательно. Нора Бэха со своими пластическими операциями, ботоксом в губах и увеличенной грудью не шла с Воркутой ни в какое сравнение.

Кузнецов в мегафон объявил имена участников заезда, Аля подняла руки. Машины Норы и Макса взревели. Приседая, Воркута опустила руки, и автомобили сорвались во тьму. Габаритные фонари иномарок за несколько мгновений превратились в красные точки.

– Хоть бы не убились оба! – чуть слышно проговорил Иван.

Машины шли рядом, ноздря в ноздрю: Нора – по правой стороне дороги, Макс – по левой. Багумян жала на педаль газа, стрелка спидометра скакнула за сотню и продолжала поворачиваться вправо. Макс не отставал и даже попытался вырваться вперёд.

Наивный, хмыкнула Нора и вильнула рулём влево. Макс успел затормозить и проиграл несколько метров. Бэха была впереди. Стрелка спидометра подходила к двум сотням. Багумян посмотрела влево.

– Уйди с дороги, придурок! – сказала она Максу, будто он мог её услышать.

Через несколько мгновений «Лексус» поравнялся с «БМВ». Нора отчётливо видела освещаемое светом приборной панели застывшее лицо Макса. Что-то в его лицо было ненормальное. Нора ещё раз глянула вбок.

– Точно придурок! – проговорила она. – Глаза будто остекленели!

Бэха набрала в грудь воздуха и вдавила педаль газа в пол. Машину стало кидать из стороны в сторону. На спидометре – двести. Фары выхватывали небольшой участок асфальта перед машиной, сгущая сумрак вокруг.

Багумян вцепилась в руль. Она была в нескольких авариях, в том числе и со смертельным исходом, но дэпээсники всегда приходили к заключению, что Бэха невиновна, а в некоторых случаях даже является жертвой.

Причиной удачного ухода Норы от ответственности были её убедительные слова о том, что её папа, якобы, судья Мосгорсуда, а дядя – известный адвокат. Рассказ о родственниках хлипкой девчонки, её развязный вид и презрительный взгляд, который она не пыталась скрыть, делали своё дело: Нору оправдывали и отпускали. Несколько раз её приглашали в суд в качестве свидетеля ДТП.

Почти год назад ночью на Ленинском проспекте Бэха ехала с друзьями на «Порше Кайенне» повеселиться. «Порш» вылетел на встречную полосу и столкнулась лоб в лоб с «Мерседесом» S-класса. Водители «Мерседеса» и «Порша» погибли на месте, пассажир «Порша» от неожиданного столкновения вылетел через лобовое стекло. Ремень безопасности у него, разумеется, пристёгнут не был.

Руслану Клюеву, сидевшему на заднем сиденье справа от Норы, защемило ногу так, что прибывшие спасатели извлекали то, что от неё осталось, с помощью «болгарки».

Самое безопасное место в транспорте – позади водителя, потому что, пытаясь уйти от столкновения, он интуитивно подставляет под удар правую сторону. Багумян сидела за водителем. Наверное, это было решающим обстоятельством, по которому она не только осталась жива, но и не стала инвалидом.

Во время удара Бэха налетела грудью на водительское сиденье. Врачи «Скорой помощи» доставали её из салона уже без сознания, вначале решив, что достают труп. Операция длилась несколько часов., потом кома.

Родственники и друзья уже оплакивали девушку, посчитав, что в лучшем случае она останется «овощем» на всю жизнь. Но Бэха выкарабкалась. Она долго восстанавливалась и сделала первую операцию по изменению внешности.

Возможно, после того случая в её сознании произошёл сдвиг: Нора Багумян потеряла страх, теперь она не боялась никого и ничего. Создавалось впечатление, что жуткая авария с двумя трупами и длительное пребывание без сознания сорвали какую-то важную резьбу в её натуре. Когда Нора оказывалась за рулём, её будто что-то тянуло в воронку скорости.

Она не упивалась скоростью, не испытывала удовольствия от опасности и не наслаждалась своим умением управлять машиной. Эти ощущения обычного человека к ней уже не относились. За рулём была словно не она, и только снизив скорость до ста – ста двадцати километров в час, она будто приходила в себя от странного состояния, похожего на сон.

На гонках она себе не принадлежала. Ей казалось, что кто-то другой её руками ведёт «БМВ», и ведёт уверенно, легко, так что Нора даже успокаивалась, предав себя в руки опытному пилоту. А когда в душе появляется такая уверенность, из неё уходит страх.

Конечно, Багумян понимала, что, возможно, эти игры могут закончится смертью – своей или чужой. Но как только она ощущала втягивающую её воронку скорости, эти мысли улетучивались. Это состояние было сродни наркотику, и с каждой ночной гонкой её зависимость от него возрастала. Реальная жизнь, родители, университет, отдых за границей, – всё отодвигалось назад, и существовала только она и притягивавшая, порабощающая её дорога.

Макс отстал. Впереди показались огни финиша и встречавшая её ликующая толпа горланящих болельщиков. Нора затормозила, вывела машину на обочину и вылезла из салона.

Через несколько мгновений подкатил и Макс. С его лица струился пот, губы побелели.

– Дура сумасшедшая! – прошептал он охрипшим голосом. – Убийца!

Руки Фролова дрожали. Чтобы спрятать дрожь, он засунул их в карманы джинсов и, покачиваясь, будто пьяный, пошёл в сторону леса. Там он сел на траву, положил голову на скрещенные на коленях руки и затих. Его продолжало колотить.

– Точно, придурок! – констатировала Нора, глядя на Макса. – Наверное, и штаны намочил. Гонщик!

Бэха плюнула в придорожную пыль, поздравления от зрителей сыпались на неё со всех сторон.

– Что с тобой? – остановил Фролова Макар Константинов.

– Сейчас был мой заезд, – ответил тот.

– И что?

– С Норой, – добавил Макс.

Макар бросил взгляд в сторону Багумян, открывавшей банку «Пепси».

– Были проблемы? – поинтересовался Константинов у Фролова.

– Ну как? – отвёл глаза тот. – Не всё получилось гладко.

– Я понял, – тихо сказал Макар. – Значит, Нора опять взялась за своё! Ну, Кузнецов!

Константинов с силой оттолкнул Макса и широким шагом направился к своей машине. В первый же перерыв между заездами он отправился на линию старта.

Анжела сделала музыку громче. На волне радиостанции бойкий ведущий расхваливал очередную певицу со странным псевдонимом. Диджей оттарабанил в эфир очередную бессмысленную тираду. Анжела не стала дожидаться от новой исполнительницы песенного шедевра, и переключилась на другую волну., на которой звучал джаз.

Машина вырулила на МКАД и влилась в автомобильный поток. Москва засыпала, но здесь, на кольцевой дороге, это не чувствовалось. Впереди, сменяя друг друга, маячили красные огни других автомобилей, изредка помигивая стоп-сигналами. Светящейся рекой лился встречный поток машин. Время от времени огни яркими ручейками утекали от него на ведущие в город дорожные развязки, эстакады и улицы.

Справа от МКАДа чернотой зияла будто застывшая во мраке промзона, а за ней блистала проспектами и разноцветными сигналами светофоров столица.

Проехав несколько километров по МКАДу, Анжела свернула на загородное шоссе, огней по обеим сторонам дороги становилось меньше. Миновав железнодорожный переезд, Воропаева проехала посёлок с красовавшимся на рекламном щите указателем «Шиномонтаж», и снова углубилась в сумерки. По обеим сторонам шоссе встал лес.

Лёгкая джазовая музыка наводила покой, низкие всхлипы контрабаса сменялись звуками саксофона и тромбона. Анжела подмигнула притихшей Вере, настроение поднималось.

Когда впереди на шоссе показался свет, Воропаева сбавила скорость.

– Что там? – спросила Вера.

– Кажется, приехали! – упавшим голосом ответила подруга.

– В смысле?

– Придётся ненадолго здесь застрять, – покачала головой Анжела. – Стритрейсеры. И сюда уже добрались!

– Ночные гонщики?

– Теперь все гонщики! – фыркнула Воропаева. – Больше, чем гонщиков, теперь только хакеров. Романтика ночных дорог, понимаешь! Интересно, мамки-то их знают, где их чада тусуются по ночам?

Анжела замедлила движение. Навстречу машине посреди дороги шла девица в бикини и в зелёном жилете со светоотражающими полосами, который носят гаишники.

Девица сделала знак рукой, останавливая машину и показывая в сторону обочины. За спиной регулировщицы сновали увлечённые организацией гонок парни.

– Придётся припарковаться, с этой компанией не поспоришь, – раздражённо проговорила Воропаева и отвела машину в сторону. – Пойдём, посмотрим на это шоу.

Она выключила музыку и вылезла из машины.

Стояла майская ночь. Несмотря на поздний час, небо ещё не до конца почернело. Если бы не десятки машин, столпившиеся на шоссе и на обочинах с включёнными фарами, оно было бы светлее.

По обеим сторонам шоссе начинался лес. На краю дороги стояло человек пятьдесят-шестьдесят, образовавших живой коридор, многие были навеселе. Они кричали, махали руками и норовили выйти на асфальт, но парни-распорядители отодвигали их обратно.

Среди распорядителей выделялся молодой мужчина с мегафоном в руке. Он ни на секунду не оставался без движения: то отдавал команды, то покрикивал на зрителей, то призывал входивших в распорядительную команду полуголых девиц следить за порядком.

Время от времени зрители группами подходили к стоявшему на обочине «универсалу» с открытым багажником, в котором был организован бар. Торговля шла бойко. Из колонок неслась музыка, отдаваясь эхом в тёмном лесу.

– Мы поспели почти к началу, – прокричала Анжела на ухо Вере. – Вообще, за право наблюдать за гонками организаторы берут со зрителей по двести рублей, а то и по четыреста в зависимости от серьёзности гонок.

– То есть как от серьёзности? – не поняла Миронова.

– Ночные гонки организовывают разные стритрейсерские клубы, – начала объяснять Воропаева. – Есть старые клубы, образованные давно, есть только что созданные. Есть престижные, есть не очень. Есть клубы московские, а есть подмосковные. Вот так организовывают соревнования, собирают денежки со зрителей и участников, а потом платят ментам, чтобы те их не донимали. Платят также победителям заездов. Сами не остаются внакладе, ну и, конечно, все получают удовольствие.

– Откуда ты всё это знаешь? – изумилась Вера.

– Сейчас все гонщики, – со смехом повторила Анжела. – В СМИ про стритрейсеров рассказывают, и я сама пару раз попадала на такие гонки. Вот как сейчас – перекрыли мажоры дорогу с двух сторон, и что ты сделаешь? Стой, жди, пока откроют проезд. А пока движение закрыто, можно походить, посмотреть, поговорить с людьми.

К нарисованной на асфальте поперёк дороги белой полосе подкатили две потрёпанные иномарки. Перед ними встала девица-стартёр.

Зрители на обочинах загалдели громче. Для привлечения внимания и чтобы ещё больше их раззадорить, водители стали газовать, отчего из глушителей вырывались языки пламени. В темноте это смотрелось эффектно.

– Ой, сейчас взлетят! – прокричала Вера Анжеле.

– Тут все лётчики! – крикнула та в ответ.

Линию старта разделяли оранжевые конусы, обычно использующиеся дорожными рабочими. Возбуждённая толпа колыхнулась, но ребята-распорядители снова оттеснили её назад.

Девчонка-стартёрша подняла руки, зрители зашлись в крике. Она опустила руки, присела, и автомобили рванули с места. Старт был стремительным, а дорога узкой. Машина едва не зацепила девчонку зеркалом. Вырывавшиеся из глушителей языки пламени быстро удалялись во мрак.

– Как говорится, главное – драйв, адреналин и отличное настроение! – прокомментировала Миронова.

– Да нет, ничего страшного, – успокоила Анжела. – Правда, случаются инциденты: то кого-то собьют, то машина улетит с трассы, то гонщики или зрители повздорят, то дальнобойщики, которым надо срочно ехать, стреляют из травматов в толпу.

Но до скандала и разбирательств с гаишниками у стритрейсеров дело не доходит – это не надо ни тем, ни другим. Одни не хотят выносить сор из избы и тут же разбегаются, а другие каждый несчастный случай оформляют как ДТП.

– Девочки, отойдите, пожалуйста, – попросил Анжелу и Веру один из парней-организаторов. – Сейчас будет ещё заезд. Вот сюда, в сторонку.

Подруги обернулись. На линию старта подъезжала очередная пара машин.

– Пошли, сейчас откроют дорогу, – потянула подругу к своему автомобилю Воропаева.

Пока они пробирались сквозь зрителей, очередная пара гонщиков под улюлюканье толпы исчезла в темноте. Девица в зелёном жилете замахала руками, давая знак скопившимся на дороге водителям, что путь свободен.

Анжела с Верой сели в салон и захлопнули двери.

– Фу, здесь хотя бы потише! – сказала Воропаева, заводя двигатель и выезжая с обочины на дорогу. – Драйв, адреналин – это я понимаю. Но зачем орать и так громко включать музыку?

Миронова глянула назад.

– Анжелка, это он! – сказала она.

– Кто – он?

– Парень твоей мечты с голубыми глазами!

– Какой ещё мечты? – поморщилась Воропаева.

– Ну тот, который был на белом «Форде Мустанге»!

Анжела так резко ударила по тормозам, что Вера сильно подалась вперёд.

– Ты чего? – спросила подругу Миронова.

– Где он? – не слыша вопроса, вытянула шею Воропаева.

– Да вот же! – показала в толпу Вера. – Видишь? Стоит к тебе спиной с мегафоном в руке.

– Вот это удача!

Воропаева выбралась из автомобиля и подошла к распорядителю.

– Эй, парень! – окликнула она его.

Кузнецов обернулся. У него действительно оказались голубые глаза.

– Чего тебе? – спросил он её.

Что-то в её лице показалось ему знакомым. Иван опустил мегафон и присмотрелся к Анжеле.

– Где-то я тебя видел, кисонька! – сказал он, вглядываясь в Воропаеву. – Вспомнил! Я тебя обгонял, и ты была с подругой.

– А ты был один на белом «Форде»! – подхватила Анжела.

– Как ты тут оказалась?

– Случайно, – ответила Воропаева. – Ехали с подругой на дачу, а вы тут перекрыли путь.

– Давай отойдём в сторону, – предложил ей Иван. – Серёга, – окликнул он Пограева, – возьми мегафон, покомандуй за меня. Есть одно дельце.

Он сунул мегафон в руку подошедшему Сергею и отвёл Анжелу. Воропаеву будто ударило током: вот он, мужчина её мечты, голубоглазый «принц» на белом «Форде»! Как же ему идёт эта джинсовая рубашка!

– Как тебя зовут, детка? – спросил её Кузнецов, но тут из темноты к нему подскочил высокий парень.

– Ты что, гад, угробить всех нас хочешь? – крикнул он Ивану и резко дёрнул за плечо, так что Кузнецов чуть не упал.

– Макар, что такое? – голос Кузнецова внезапно стал сиплым.

– Что такое? – бушевал Константинов. – Иван, у нас на гонках Бэха! Она уже гонялась с Максом, чуть не отправив его на тот свет!

– Макар? – изумилась Анжела.

– Что? – повернулся к ней Константинов.

– А ты-то здесь откуда? – спросила его Воропаева.

– Анжела? – в свою очередь удивился Макар, продолжая держать Кузнецова за плечо. – Ты тоже участвуешь в гонках?

– Нет, – помотала она головой, – мы с Верой проезжали мимо на мою дачу, а тут дорога перекрыта.

– И Вера здесь?

– Да, сидит в машине, – кивнула Воропаева.

– Я сейчас, только разберусь с этим типом! – пообещал Константинов и поволок Кузнецова в темноту.

Анжела поджала губы: произошло невероятное. Двое мужчин, которые ей нравились, оказались близко знакомы, и ей придётся как-то выходить из этого положения.

Макар стащил Ивана с обочины и повёл в темноту лесной чащи. Кузнецов заметно трусил и пытался вырваться из хватки Константинова, но Макар несколько раз его встряхнул, и Иван покорился своей участи. Оба исчезли в лесу.

Воропаева приходила в себя от этой неожиданной встречи. От белой линии на асфальте одна за другой стартовали машины, около буфета гремела музыка. Некоторые подогретые выпивкой зрители организовали кружок с танцами.

– Что произошло? – подошла сзади Вера.

– Миронова, так не бывает! – проговорила ошалевшая Анжела, продолжая всматриваться в темноту между деревьями, в которую только что ушли Иван и Макар. – Я в самом деле встретила того самого «принца» в белом «Форде Мустанге»!

– Ну и где же он? – поглядела по сторонам Вера.

– Он ушёл с Макаром туда, – Воропаева показала в темноту.

– С каким Макаром?

– С твоим Макаром.

– Как они здесь оказались?

– Вопрос века! – подняла палец Воропаева. – Пойдём, посидим в машине.

Анжеле надо было собраться с мыслями.

– Представляешь, его зовут Иван! – мечтательно проговорила она, когда Вера устроилась на пассажирском сиденье. – Голубоглазый принц Иван!

– Что ты ещё о нём узнала? – заинтересовалась Миронова.

– Ты будешь смеяться, – улыбнулась Анжела, – но больше ничего.

– А при чём здесь Макар? – продолжала расспрашивать Вера.

– Понятия не имею, – пожала плечами Воропаева. – Схватил его за плечо, сказал про какую-то Бэху и повёл в лес.

– Бить будет? – напряглась Вера.

– Не думаю, – ответила Анжела. – Могут повздорить, то до драки дело вряд ли дойдёт.

Красные габаритные огни стоявших впереди машин освещали лицо Воропаевой За её автомобилем скопилось ещё штук десять ожидавших проезда. Девица-регулировщица в зелёном жилете отогнала с шоссе нескольких подвыпивших ребят, стоявших на пути машин, и махнула рукой вперёд, показывая, что можно ехать.

– Поедем? – спросила Вера подругу.

– Подождём, – отозвалась Анжела. – Сегодняшняя ночь принесла два сюрприза. Посмотрим, что будет дальше.

Она отогнала машину на обочину, освобождая проезд скопившимся за ней дачникам. Разговаривать у Воропаевой не было желания, и Вера не решалась нарушить молчание подруги. Может, и вправду судьба преподнесла Анжеле невероятные события в жизни?

– Вот он, наконец-то! – воскликнула Анжела, увидев выходящего из леса на дорогу Ивана.

Она выскочила из салона и поторопилось к своему голубоглазому «принцу». Вздохнув, Миронова последовала за ней.

У Кузнецова был потрёпаный вид. Он расправлял помятую Макаром рубашку и по своему обыкновению улыбался.

– Где ты шляешься? – подскочил к нему Пограев. – Тебя уже все ищут!

Сергей всучил ему мегафон и отошёл к линии старта. Кузнецов приходил в себя после неприятного разговора с Константиновым. К Ивану подошла Анжела.

– Ты ещё здесь? – улыбнулся он Воропаевой. – Не хочешь прокатиться по трассе с кем-нибудь из новичков? Если выиграешь заезд, получишь приз.

Внезапно от края леса раздался душераздирающий девичий вопль. Вначале зрители и регулировщики не поняли, что произошло. Кое-кто повернул голову в сторону крика в уверенности, что в лесу произошла очередная стычка между болельщиками.

На шоссе выскочила полупьяная девица в наброшенной на плечи мужской кожаной куртке – видимо, кто-то из её дружков пожертвовал её для защиты от холодной ночи. Девица качалась на высоких каблуках, на её лице застыл ужас. Она оперлась руками на капот машины и обернулась в сторону леса.

– Что там такое? – спросил её уже пришедший в себя Кузнецов.

– Убили! – прошептала девица.

– Кого убили? Что ты городишь? – глупо улыбаясь, спросил её Иван.

– Макара убили! – ответила она и тут же разразилась истеричным воем.

Зрители и участники гонок дружно замолчали, ночной лес наполняла только бьющая из динамиков музыка.

– Как убили? – опешил Кузнецов.

– Иди, сам посмотри! – ответила девица и закрыла руками рот.

Её начало рвать. Иван едва успел отскочить назад, увернувшись от потока рвотной массы.

– Что тут? – пробрался к нему через толпу Пограев.

– Макар…, – в ужасе пролепетал Кузнецов и перевёл ошарашенный взгляд на Анжелу.

– Это ты его? – спросила его Воропаева.

– Теперь надо мотать отсюда поскорее, пока менты не понаехали! – воскликнула Анжела, нажимая на газ.

– Но мы же ни в чём не виноваты! – урезонивала подругу Вера.

– Ага, это ты будешь доказывать на допросе в полиции! – покивала та. – Для нас сейчас главное – быть подальше от этой кухни, а каша заварилась серьёзная!

– Нас же здесь никто, кроме Ивана, не знает, а мы с тобой – свидетели, – ответила Миронова.

– Свидетели чего? – повернула к ней голову Анжела. – Готовящегося убийства?

– Почему это готовящегося убийства?

– А как ты объяснишь на допросе, с какой целью Макар увлёк Ивана в лес, и почему Иван вышел из леса один и в помятой рубашке?

– Но эти вопросы будут задавать Ивану! – запротестовала Вера.

– Миронова, мы с убийцей вели разговор всего за несколько секунд до убийства, и полиция нас в покое не оставит. Ты этого хочешь?

Вера молчала.

– Вот так-то! – подвела итог Воропаева.

– Надеюсь, больше со стритрейсерами не встретимся, – сказала Вера после долгого молчания.

– На этой дороге вряд ли, – не отрывая взгляда от шоссе, ответила Анжела. – Они каждый раз собираются в разных местах. Конспирация. Но можем встретить другую компанию на другой трассе.

– И зачем их рекламируют в СМИ? – пожала плечами Миронова. – Понятно же, что хулиганы, что гибнут сами и тащат на тот свет невинных, особенно если гоняют в городе.

– Адреналин, драйв, – ответила Воропаева, – вот смысл жизни! Если другого смысла нет, то смыслом становится это. А потом режут друг друга.

Майор юстиции Надежда Викторовна Артемьева в свои тридцать восемь лет всегда была окружена мужчинами и чувствовала себя в их обществе лучше, чем в компании женщин. Когда обучение в школе подошло к концу, и надо было выбирать, куда идти дальше, Надя рассудила просто: где мужчин больше, туда и надо поступать.

Не то чтобы Артемьева стремилась во что бы то ни стало выйти замуж или любила пококетничать с противоположным полом. Наоборот, кокетства она не выносила ни в себе, ни в других. Зачем кокетничать? Пустить пыль в глаза мужчине, заморочить ему голову, чтобы что-то поиметь от него в материальном плане? Сама мысль об этом была Наде противна.

Может быть, женщины, мороча мужчинам голову, с помощью этого упиваются властью над ними? Эта мысль была Артемьевой ещё более отвратительна.

Итак, где больше всего мужчин? Правильно, в серьёзных технических вузах, военном университете и в университете МВД. К технике Надю не тянуло никогда, и всякие там МИФИ, МАИ, МФТИ она отмела сразу. Что оставалось? Военный университет, куда теперь берут девушек. Но перспектива ездить по всяким гарнизонам, полигонам и учениям её не прельщала. Оставался университет МВД, куда она после школы и пошла.

Ещё в школьные годы начитавшись детективных романов и насмотревшись криминальных драм, она в красках представляла себе полную опасностей работу в полиции.

Некоторые из прочитанных ею детективов были написаны мастерски, и ей доставляло удовольствие следить за рассуждениями главного героя, распутывающего на первый взгляд рядовое и ничем не примечательное преступление.

На деле всё оказалось прозаичнее: преступники были такими же людьми, с которыми она встречалась в магазинах, в транспорте и на улицах, а из всех возможных вариантов её больше всего привлекла работа следователя.

Двигаясь по служебной лестнице, она год за годом приближалась к делу, которое её привлекало больше всего – распутывать преступления самостоятельно. Наконец, её мечта исполнилась, и она попала в Следственный комитет. Проработав здесь несколько лет в качестве помощника следователя, она, наконец, получила дело для самостоятельной работы – не очень сложное, но на нём она могла проявить приобретённые навыки расследования.

Дело было заведено по статье «нарушение неприкосновенности жилища». В общем, обыкновенная бытовуха. В суде всё прошло гладко, со стороны защиты и со стороны прокурора замечаний в отношении ведения следственных действий не поступило.

– Ну что, Артемьева, – потёр руки её руководитель полковник Привалов, – берёмся за настоящее дело!

– Я готова, Анатолий Владимирович! – выпрямилась Надя.

У Артемьевой перехватило дыхание: Следственный комитет занимается расследованием серьёзных преступлений – умышленных убийств; изнасилований и похищений людей. Скорее всего, ей поручат расследование убийства. Надя не ошиблась.

– Вот и замечательно! – обрадовался Привалов.

Что Артемьеву поражало в этом человеке – это его неиссякаемая жизнерадостность и нетерпеливость в работе. Само по себе это было удивительным. Ведь всем с детства запали в память киношные образы сыщиков из уголовного розыска – нахмуренные лица, задумчивые взгляды, сложные логические построения при анализе обстоятельств происшествия и формулировании версий.

– Значит, так, – заявил Привалов, – сейчас отправляешься в Павловскую Слободу на осмотр места происшествия. В лесу местным жителем обнаружен труп мужчины с ножевым ранением. По предварительным данным, это труп ночного гонщика. Бригада экспертов к выезду готова, по возвращении доложишь. Вопросы есть?

– Вопросов нет! – отрапортовала Надя и встала.

– Прекрасно! – снова потёр руки Привалов и потянулся к телефону. – Ты не тушуйся, Артемьева! – бросил он ей вдогонку. – Всё будет хорошо!

Надя спускалась по лестницам к выходу на улицу и думала о том, как ей повезло с начальником.

– Ну что, Артемьева, мы в одной упряжке? – догнал её Алексей Яковлев – оперуполномоченный, с которым Наде предстояло работать в одной команде.

– Попробуем! – улыбнулась она.

– Что значит «попробуем»? Всё будет чики- пуки, вот увидишь! – подмигнул ей Лёша.

Алексей Васильевич Яковлев относился к числу людей, которые жили профессией. Понятно, что работа в органах требует полной самоотдачи, и через короткое время общения с преступными элементами человек начинает смотреть на жизнь и на людей под определённым углом. Происходит так называемая профессиональная деформация. Хорошо это или плохо – вопрос философский.

Капитан Яковлев к своим сорока пяти годам был убеждён в том, что никакой деформации не происходит – просто человек готов к профессии или не готов. Например, можно ли говорить о профессиональной деформации водителей-дальнобойщиков? Если бы они не были внутренне готовы к своей работе, то они не пошли бы в эту профессию.

Точно так же обстоят дела и с профессией опера. Капитану Яковлеву нравилось, как он выражался, «бежать по следу», общаться с большим количеством людей, и он искренне сочувствовал следователям, работа которых состояла в тщательном анализе событий, сопоставлении улик и допросах подозреваемых.

– Если я не найду человека, следователь его не сможет допросить, – сказал он как-то раз. А потом добавил: – Следак работает в основном с тем, что ему подгонят судмедэксперт и оперы.

В чём-то Яковлев был прав. Действительно, работа следователя состоит главным образом в обдумывании, а работа опера – в беготне.

– Садись, Надежда, – Яковлев широким жестом распахнул дверь перед Артемьевой, когда она садилась в служебный автомобиль. – Сегодня твоё боевое крещение – настоящее.

– А ты что, крёстный? – парировала Надя.

– Можно сказать и так, – не обиделся опер и сел рядом с ней на заднее сиденье.

– А Жорик где? – спросила Надя.

– Потом подгребёт своим ходом, не беспокойся, – отмахнулся тот.

Труп мужчины лежал метрах в пятнадцати от дорожного полотна в небольшой низинке. Возле трупа уже суетились эксперты.

– Ну что там, Рома? – поинтересовалась Артемьева у судмедэксперта.

Роман Евгеньевич Нечаев, невозмутимый сорокалетний мужчина с глубокими карими глазами, снимал резиновые перчатки.

– Ну что можно сказать? – ответил он. – Под ногтями чисто, смерть наступила мгновенно.

– Когда? – спросила Надя.

– Около двух часов ночи. Рана колотая, входное отверстие небольшое. Похоже, ударили отвёрткой.

– В сердце? – спросил Яковлев.

– Как ты догадался, Лёш? – с улыбкой глянул на него Нечаев. – Тебе надо не опером работать, а предсказателем.

– Ага, – кивнул Алексей, – сейчас найдём убийцу и подамся в Гидрометцентр или в бюро прогнозов.

– Что можешь ещё сказать о характере раны? – спросила эксперта Артемьева.

– Мало что можно сказать, – ответил Роман. – Чтобы отвёрткой попасть в сердце, много сил не надо, такую рану мог нанести и подросток. Но высокий подросток.

– Высокий? – заинтересовалась Надя.

– Посмотри сама, – Нечаев присел на корточки возле трупа. – Удар пришёлся в сердце, но снизу вверх, причём угол вхождения отвёртки в тело был не очень острым.

– Если учесть рост убитого, то убийца может быть или рослым подростком…

– … или низкорослым взрослым человеком, – продолжил Роман.

– Возможно, даже женщиной, – добавил стоявший рядом Яковлев.

– Всё возможно, – согласился Нечаев.

– Есть какие-то другие характерные детали? – спросила Артемьева.

– Других деталей пока назвать не могу. Может быть, вскрытие даст что-то ещё, но сомневаюсь, – покачал головой эксперт. – Судя по всему, Наденька, это обычная бытовуха. Орудие преступления не найдено.

– Его убили быстро и хладнокровно, – сделала вывод Артемьева.

– И убил его хорошо знакомый ему человек. Следов же борьбы не было! – продолжил Алексей.

– Насчёт следов борьбы – неизвестно, их могли затоптать. Посмотри, здесь только ленивый не прошёл! – возразила Надя. – Видимо, гонщики пришли, глянули на труп и дружно смылись.

Следователь окинула взглядом пространство нескольких десятков метров вокруг места происшествия. Действительно, всё оно было истоптано.

– Но под ногтями грязи нет, – настаивал опер. – Если была бы драка, то оба – и убитый, и убийца – извозились бы в земле. А труп весь чистенький.

– Ты прав. Что в карманах у убитого? – поинтересовалась Надя.

– Ничего ценного, – ответил Яковлев. – Документов нет. Есть носовой платок, пачка сигарет, зажигалка и сотовый телефон.

Опер аккуратно сложил изъятые из карманов убитого предметы в полиэтиленовый пакет.

– В сотовый заглянем потом, выясним, на кого он зарегистрирован, – решила Надя и оглядела землю вокруг места, где лежал труп. – Да, натоптали тут от души!

– Там у обочины крутая тачка стоит – «БМВ М2», – сообщил подошедший старший лейтенант Георгий Рыжов, двадцатишестилетний опер из отдела Артемьевой. – Наверное, это машина убитого. Её уже пробили по базе: автомобиль принадлежит Константинову Макару Леонидовичу двадцати семи лет. Криминала за ним не числится.

– Почему решил, что это машина убитого? – спросила его Надя.

– Посудите сами, Надежда Викторовна, куда мог податься от такого автомобиля его хозяин? – вопросом на вопрос ответил Жорик. – Есть только два варианта – или за грибами, или до ветра. Грибное время ещё не настало.

– Да, значит, это его тачка, – согласилась следователь.

– А в ней наверняка документы, – подхватил Рыжов.

К Яковлеву подошёл офицер полиции – молодой низкорослый парень в висящей на ушах фуражке:

– Кто тут следователь? – спросил он.

– Она, – кивнул в сторону Нади опер. – А вы кто будете?

– Местный участковый старший лейтенант Головачёв, – отрапортовал полицейский.

– Оперуполномоченный капитан Яковлев, – представился Алексей. – А это кто? – указал он на поминутно шмыгающего носом мужичка в мятой ветровке и с испитым лицом, который скромно жался возле участкового.

– Это Панин Альфред Георгиевич – местный житель, нашедший труп, – ответил участковый.

– Прекрасно! – обрадовался Алексей. – Надя, – крикнул он Артемьевой, – тут по твою душу.

Из расспросов мужичка выяснилось, что, начиная с майских праздников, время от времени здесь появляются стритрейсеры. Вот и в эту ночь на трассу нагрянула большая компания.

– А вы что здесь делали? – спросила мужичка Артемьева. – Тоже на гонки пришли?

– Нет, – замотал головой Панин. – Гонки были ночью, а я пришёл утром.

– Зачем?

Альфред Георгиевич шмыгнул носом:

– После этих гонщиков в лесу остаётся много бутылок и банок из-под пива, – наконец, признался он.

– Понятно! – кивнул Яковлев. – Для грибов время не пришло, зато бутылок и банок в изобилии.

– Пенсия у меня небольшая, – начал оправдываться местный житель, – а тут бутылок набирается солидно, банки на цветмет идут. Какая-никакая, а прибавка.

– Всё нормально, спасибо за помощь, – поблагодарила Панина следователь. – Что ещё заметили?

– Как что? Труп! – вытирая рукавом нос, удивился мужичок.

– Никаких людей здесь больше не видели?

– Я же говорю, пришёл утром, – повторил Панин. – После полуночи эти гонщики врубили музыку, так что по всей округе было слышно. Наши местные ругаются, а я радуюсь: значит, много пустой тары выбросят.

– А вы не знаете, Альфред Георгиевич, – спросила его Артемьева, – это разные клубы гоняются или один и тот же?

– Наверное, разные, – подумав, ответил тот. – Они не первый год здесь появляются. Поначалу мне было интересно, кто такие, что за гонки. Я несколько раз приходил посмотреть. Подряд одни и те же не приезжали, поэтому и думаю, что это разные клубы.

– Большое спасибо, – поблагодарила его Надя. – Если вы понадобитесь, мы с вами свяжемся.

Полковник Привалов, как всегда, был в приподнятом настроении.

– Ну, что у нас по убийству в Павловской Слободе? – спросил он Надю.

Артемьева, Алексей Яковлев и Жорик сидели вдоль длинного стола в кабинете руководителя. Рыжов что-то рассеянно черкал на листке бумаги, Алексей игрался со смартфоном, и только Артемьева обложилась бумагами, касающимися обсуждаемого дела.

– Убитый – Константинов Макар Леонидович, двадцать семь лет., в наших базах не числится. Работал менеджером в автосалоне, неженат. Жил один, в поле зрения местного участкового не попадал. Несколько раз штрафовался за превышение скорости, но задолженность по штрафам небольшая. В общем, со всех сторон положительный и законопослушный гражданин.

– Чего тут думать, Анатолий Владимирович? – вступил в разговор Георгий. – Стритрейсеры между собой что-то не поделили, повздорили, один другого и пырнул отвёрткой. Наверняка этот Константинов был в подпитии.

– Алкоголь в его крови обнаружен? – спросил полковник Артемьеву.

– Чист как стёклышко! – ответила Надя. – Убийце сопротивления не оказывал, умер сразу. Убийство произошло около двух часов ночи, свидетелей преступления не было.

– Очередной висяк? – предположил Яковлев, убирая смартфон в карман. – Теперь хрен найдёшь этого убийцу: темнота, ночь и никаких свидетелей.

– Но кое-какие зацепочки есть, Анатолий Владимирович, – сказала Артемьева и из вороха разложенных вокруг неё бумаг вынула листок. – Вот распечатка звонков, сделанных со смартфона Константинова. В последние два часа перед смертью он звонил некоему Кузнецову, потом говорил с Ангелиной Павловой, Ольгой Сафроновой, Верой Мироновой, Анжелой Воропаевой и так далее.

– Неравнодушен к женскому полу? – предположил Алексей. – Хотя для его возраста и статуса неженатика это нормально.

– Конечно, нормально! – согласился Жорик, не отрывая взгляда от своих каракулей. – Имей я такую тачку, а бы тоже только с девушками разговаривал.

– Ещё наговоришься с девушками! – пообещала Артемьева. – Со всеми дамами из этого списка надо будет побеседовать.

– А женатые сотрудники к этому архиважному заданию допускаются? – поднял голову Яковлев.

– Специфика нашей работы в том, что постоянно работаем с людьми разных возрастов и положений, – ответила Надя. – Для женатых сотрудников исключения не предусмотрены.

– Тогда за работу! – обрадовался опер.

– Подожди, Алексей, – умерил пыл подчинённого полковник Привалов. – Надя, какой у тебя план действий? – спросил он Артемьеву.

– План обычный, – пожала она плечами. – Отрабатываем все связи, знакомства, посещаем места, где часто бывал убитый.

Вера Миронова поднялась на лифте и открыла дверь. Из глубины квартиры доносились звуки футбольного матча. Перед огромным телевизором в напряжённой позе сидела бабушка Веры Софья Владимировна, впившаяся глазами в экран.

– Добрый вечер, бабуль! – приветствовала Миронова заядлую болельщицу.

– Стыковые матчи, Верунчик! Потом, потом! – отмахнулась Софья Владимировна. – Прямая трансляция!

– А-а, – протянула внучка.

Она разделась, помыла руки и отправилась на кухню. Готовить ничего не хотелось, да она особенно и не проголодалась. Подогрела чаю, открыла банку сгущёнки и отрезала кусок белого хлеба.

Оранжевое солнце садилось за многоэтажки района Строгино, по Строгинскому мосту неслись автомобили. Слева от шоссе по глади залива скользили катера, за которыми тянулись спортсмены на водных лыжах. Виндсерферы с белыми и оранжевыми парусами строгинской «Школы ветра» бороздили воду Строгинской поймы, за которой зеленел берег Серебряного Бора.

Самоходная баржа «Ока», только что вышедшая из шлюза, соединявшего канал Москва-Волга с Москвой-рекой, везла в столицу щебень для возведения новостроек. У подножия Лысой горы в ласковых водах Москвы-реки плескались отдыхающие. На привезённом городскими властями белом песке у самой воды они играли в волейбол.

Над рекой, словно иллюстрация к песне группы «Deep purple» «Дым над водой», синевато-серыми пластами стелился дым от многочисленных мангалов, на которых отдыхающие готовили шашлыки.

– Чего хватаешь на ходу? Поела бы по-человечески! – войдя на кухню, буркнула Софья Владимировна – энергичная седая женщина с короткой стрижкой и большими серьгами в ушах.

– Не хочу, – поморщилась Вера. – Так, перекушу немного. У тебя реклама?

– Угу, – отозвалась Софья Владимировна, открывая холодильник. – Но короткая.

Бабушка отрезала два кружка колбасы, положила на хлеб и налила чай.

– У тебя всё в порядке?

– Да, порядок, бабуль, – ответила Вера.

Софья Владимировна подозрительно посмотрела на внучку:

– Темнишь что-то, девонька! – покачала она головой и удалилась в комнату, из которой уже раздавался бойкий голос комментатора.

Миронова отправилась в свою комнату, прилегла на кровать и вытянула уставшие ноги.

Со стороны Строгинского моста доносился мерный гул транспортного потока. С зеркала воды был слышен рёв катера, таскавшего за собой воднолыжника в сопровождении тяжёлой музыки. По мосту над каналом Москва-Волга прогрохотала электричка Рижского направления.

Вера закрыла окно. Из гостиной доносились крики футбольных болельщиков и радостное торопливое бухтение комментатора, но идти в комнату, чтобы попросить бабушку сделать тише, было лень.

Миронова бросила одежду на стул, забралась в прохладную постель, натянула одеяло и закрыла глаза.

Когда она проснулась, уже темнело. В большой комнате было тихо. Вера полежала несколько минут, приходя в себя. Потом, вздохнув, скинула одеяло, поёжилась, набросила халат и двинулась на кухню.

Софья Владимировна жарила котлеты.

– Какие новости? – спросила Вера, усаживаясь за стол.

– Тульский «Арсенал» обыграл красноярский «Енисей» и остался в лиге, – с энтузиазмом ответила бабушка. – «Арсенал» играл дома, и ему было достаточно выиграть один-ноль.

– И какой счёт в итоге? – поинтересовалась внучка.

– Один-ноль и есть! – подмигнула ей Софья Владимировна. – «Арсенал» остался в Премьер-лиге. Шевченко молодец!

– Рада за «Арсенал».

– Ты есть-то будешь? – спросила бабушка.

– Буду.

Пока Софья Владимировна переворачивала на сковородке котлеты, Вера поставила на стол тарелку.

– Ещё какие новости в футболе? – спросила она.

– «Оренбург» проиграл «СКА-Хабаровску» и вылетел в ФНЛ. Ну, в Футбольную национальную лигу, – пояснила бабушка.

– Я поняла, – кивнула внучка.

– «Оренбург» проиграл на своём поле, так что Премьер-лиги ему теперь не видать.

– Печально, – констатировала Вера.

Она помогла бабушке выложить в тарелку пару котлет, Софья Владимировна налила ей в кружку чай.

– Сахар я не клала, положишь сама.

– Спасибо, – ответила внучка.

– И ведь главное, что это их вторая встреча! – сокрушалась Софья Владимировна. – Первый матч сыграли по нулям, а в этом вопрос ставился принципиально: если снова будет по нулям, то спор решат послематчевые пенальти. Но до этого не дошло: «Оренбург» продул! Но это лирика. Я сейчас бегу на свидание, а ты тут сама разберёшься.