Читать книгу Ведьма из города N - Андрей Васильевич Исаков - Страница 1

1. История

Женщина-психолог протянула руку человеку, вошедшему в ее кабинет, говоря «добрый день», она увидела перед собой молодого мужчину, но так как она привыкла оценивать в первую очередь телодвижения и мимику, а не внешность клиентов, ее внимание привлек не шерстяной свитер, который казалось был на размер больше, чем нужно или седина в волосах, а предмет в руках – тетрадь или ежедневник.

«Возможно, для записи или там уже написано что-то, чем он хочет поделиться» – подумала Инга (так звали психолога). Усевшись в кресла друг напротив друга, куда Инга жестом пригласила собеседника, она начала разговор со стандартных расслабляющих фраз:

– Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее, располагайтесь, осваивайтесь, сейчас мы с вами побеседуем.

– Я не отниму у вас много времени, во всяком случае в первый раз.

Такой ответ заставил Ингу мгновенно собраться. Ей многое пришлось повидать за свою практику работы психологом-консультантом. Когда клиент приходит к психологу со своим сценарием и предубеждениями (хотя чаще именно так и происходит) ситуация развивается непредсказуемо, и даже одно лишнее слово или наоборот недосказанность могут не пойти на пользу процессу налаживания коммуникации, к тому же, в практике Инги были случаи агрессивного поведения клиентов, что стало для нее уроком на всю жизнь.

– Я пришел к вам, Инга Александровна, как к психологу, но с нестандартным запросом… – спокойно продолжил незнакомец. – Меня зовут Филипп и мне, возможно, нужна психологическая помощь, но я хотел бы предложить вам немного другой формат нашей работы, если, конечно, вы не возражаете… И, если позволите, сразу перейду к делу: я хотел бы рассказать вам историю, которая произошла со мной, точнее это даже не одна история, а ряд событий в моем прошлом, и они до сих пор не дают мне покоя. В общем, мне нужно что-то вроде исповеди, но, прежде чем перейти к делу, я бы хотел задать вам вопрос. Признаюсь, я наводил о вас справки, но все же не могу не спросить лично: вы верующий человек?

– Да. – ответила Инга, глядя в глаза Филиппу и попыталась понять кто же перед ней? Но внимательно взглянув на него и увидев, как он, то ли смущенно, то ли по привычке отвел взгляд, ее опыт мгновенно сообщил ей, что от незнакомца не исходит угроза. Он производил впечатление интеллигентного и как обычно говорят «немного уставшего от жизни» человека. Инга мысленно выдохнула, работать с интеллектуалами проще – можно использовать профессиональные термины, не рискуя быть непонятой, а не подбирать синонимы, искажающие суть.

– Я верующий человек – повторила Инга, – но признаюсь, я работаю методами научно обоснованными и не занимаюсь, так называемой религиозной психологией… Я не хочу вас настраивать сразу негативно, но если вы верующий, как я поняла, то не проще ли вам сходить к священнику с подобными запросами? Это будет настоящая исповедь, а ко мне можно прийти с конкретными вопросами, которые лежат в сфере моей компетенции…

«Еще один верующий…» – продолжился поток мыслей в голове Инги. Она тоже была верующей, православной, но разделяла психологию и религию. Она ходила в храм, иногда ходила к исповеди и причастию. Церковь была для нее защитой от выгорания, через которую она выдыхала весь свой негатив, и, хотя порой религиозные мысли были наполнены скепсисом, для нее процесс в этом деле был важнее результата. Она любила придавать всем событиям в своей жизни сакральный смысл, и несмотря на то, что она понимала, что никаких рациональных причин делать это нет, и вся сакральность может быть лишь разыгравшейся фантазией, она делала это для того, чтобы наполнить свою жизнь чем-то большим, чем она собой представляла на самом деле. Как психолог она понимала важность «Франкловского» смысла в жизни любого человека.

Инга уже работала с верующими и знала о преимуществах и недостатках оказания психологической помощи таким людям. С одной стороны они были более внушаемы, с другой – часто их сознание было настолько наполнено религиозными предубеждениями, что им сложно было объективно разобраться, что происходит в их жизнях, ведь четкое деление на добро и зло предполагает четкие рамки понимания, а психотерапия как раз практикует техники выхода за эти рамки.

«Что с ним?» – попутно рассуждала Инга – «он расскажет, как дьявол искушал его, или к нему явились ангелы? Не болен ли этот человек?»

– Я пришел именно к вам, потому что вы психолог, значит я могу рассчитывать, что все что я вам расскажу – будет, между нами. Я очень надеюсь, что вы не будете меня осуждать, хоть и рискую получить диагноз – Филипп слегка улыбнулся.

– Я не психиатр – перебила Инга – и не ставлю диагнозов, мой профессиональный долг как психолога воспринимать людей, как есть, а не вешать на них ярлыки.

– Это хорошо! И вы верующий человек, а это важно, потому что я столкнулся с необъяснимыми вещами и у меня есть маленький, но шанс что вы мне поверите.

Филипп вздохнул, как будто обдумывая что-то. Инга продолжала молча наблюдать. Она точно знала, что люди полны сюрпризов и порой, чтобы контролировать ситуацию нужно просто наблюдать за ней, собирая нужную информацию…

Филипп протянул правую руку вперед, передавая Инге тетрадь, которую до этого времени он держал в руках. Она сначала рефлекторно протянула руку, но потом заколебалась, размышляя стоит ли что-то брать у едва знакомого человека, но жест должен был быть закончен, иначе это выглядело бы неуверенностью с ее стороны.

– Что это? – спросила она, глядя на обложку, хотя уже знала ответ – это был дневник.

– Я понимаю, что обрушился как снег на голову, но, пожалуйста, не спешите отказывать, я принес вам свой дневник о событиях того времени, к которому относится история. Просмотрите его, пожалуйста, прежде чем дать ответ. И если согласитесь, я приду к вам еще и расскажу все сам более подробно. Эта история очень тяжелая, я хочу исповедаться, и хочу, чтобы эта история оставила меня, я надеюсь, что, рассказав ее, я как бы отпущу эти события и заживу дальше… Вы ничего не теряете, кроме времени, мы справимся я думаю всего за несколько сеансов. Если вы мне откажете, я, конечно, буду искать другого психолога или слушателя, но мне очень хотелось бы чтобы это были именно вы. Понимаю, что это звучит странно и выглядит так как будто у меня есть какой-то тайный умысел, или я краду ваше время, потому что мне не с кем поговорить – он сделал паузу – и отчасти, так и есть… Но, уверяю вас, все так как я говорю: я предлагаю вам выслушать меня не больше и не меньше.

– Вы меня удивили – сказала Инга абсолютно честно – с такой просьбой ко мне еще не приходили.

Инге было 45 лет, состоявшаяся женщина, семья: муж и дети и она была профессионалом своего дела, как сказали бы обыватели – она хорошо разбиралась в людях. И она как никто другой знала, что нельзя строить выводы, не имея фактов и оснований, поэтому она мысленно одернула себя от оценочных суждений.

Они перекинулись еще парой фраз. Инга узнала, что по профессии Филипп – учитель иностранного языка, о чем и рассказывает дневник. Сейчас живет в небольшом районном городке и работает редактором в местной газете, подрабатывает репетитором английского. Филипп протянул ей визитку со словами «чтобы вы могли проверить информацию обо мне, если пожелаете».

– Это лишнее! – ответила Инга, по большому счету нет разницы кто он, для нее он просто очередной клиент, а врет он или нет – не ее забота.

– С вашего позволения я все же оставлю ее вам, и вы мне позвоните, когда примите решение, хорошо? – визитка в руке Инги добавила доверия к Филиппу.

«В конце концов – решила для себя Инга – почитаю, что там написано и скажу «нет», если там ничего интересного или попахивает патологией. Она ведь ничего обещать ему не собирается. Зато, если ответить положительно, он сразу уйдет и у нее останется время до другого клиента».

– Хорошо! Сказала она, поразившись как быстро вплелась в авантюру. Я возьму ваш дневник, но только копию – Инга решила перестраховаться.

– Это и есть копия, я переписывал его пару раз, чтобы понять, что я тогда чувствовал – ответил Филипп – Да, и я заплачу вам за потраченное время вашего сеанса, если позволите. – Филипп быстро полез рукой в карман брюк.

– Нет – жестко сказала Инга, – я категорически против!

Заплатит и будет думать, что должна ему.

– Не думайте, что я делаю это из расчета, что вы будете мне должны. – сказал Филипп, как будто прочитав ее мысли. – И извините, если позволил лишнее, сам не люблю простых денег.

– Давайте сразу договоримся – сказала Инга, делая свой голос как можно более жёстким чтобы потенциальный клиент понял, что она говорит серьёзно – если мне покажется, что я компетентна чтобы помочь вам и я буду готова каким-либо образом сотрудничать с вами, я вам позвоню, если нет – я не звоню и точка. Могу почтой выслать копии ваших рукописей. И сразу говорю: вероятность, что я буду вашим слушателем, а не психологом очень мала, извините, но это подход классического психоанализа: часами, а может и годами слушать клиента молча (а вы ведь этого от меня хотите, если я правильно вас поняла), но я работаю другими методами…

– Пожалуйста, не давайте это читать другим – это как аванс моего доверия к вам, потому что это очень личное и заранее прошу извинить, если мое самовыражение на бумаге покажется вам слишком эмоциональным.

– Я ведь психолог и умею хранить секреты – ответила Елена. Но про себя подумала: «как будто не услышал или сделал вид, что не услышал, что она говорила, проигнорировал ее отказ… Что это? Самоуверенность или нежелание верить в то, что ему отказали?»

– И я не совсем понимаю: какого рода мнение вам необходимо, мнение, как литературного критика о вашей истории, или мнение психолога о ваших переживаниях? – спросила Инга.

– Второе, хоть я и знаю, что вы пишите книги – быстро ответил Филипп.

Две книги научно-популярного жанра и три художественных «наброска» как сама называла их Инга принадлежали ее перу. Писательство было ее вторым способом канализации и сублимации негатива, потому что через творчество она выдыхала то, что другими способами выдохнуть было просто невозможно. Она не зарабатывала на этом, и ее книги были в свободном доступе. Она прекрасно понимала, что получилось у нее что-то из серии «так себе», но у нее были свои читатели и даже положительные отзывы.

– Вы читали мои книги?

– Если честно, просто просмотрел. Но раз вы пишите художественную литературу, может и моя писанина покажется вам интересной…

«Вы что? Хотите, чтобы я написала книгу о вас? – чуть не выпалила Инга, но промолчала, добавив в уме – может, еще и заплатила за идею? Своих в голове хоть отбавляй!»

Но Филипп этого не говорил, он просто встал и двинулся к двери. Инга не поняла этого поступка: с одной стороны, прерывая разговор так быстро он рискует потерять доверие, но сидеть и упрашивать он не собирался; с другой стороны он повел себя очень психологически грамотно – свалиться как снег на голову и исчезнуть как туман, оставив, однако, после себя интригу, предложение, тетрадь и визитку – так часто делают хорошие агенты по продажам. «Не разводит ли он меня?» – промелькнуло в голове у Инги.

– Ах, да, чуть не забыл. – стоя в двери и спиной к Инге сказал Филипп – Мой дневник начинается в настоящем времени, а дальше идет в прошедшем, так я восстанавливал и описывал события уже после, потому, что записи, которые я вел в то время были обрывочными и не все сохранились, но некоторые страницы вставлены туда, так как они помогли мне вспомнить, а вам возможно помогут лучше понять, что я чувствовал в то время…

– Хорошо! – дежурным словом ответила Инга, а потом добавила – Всего вам доброго!

И хотя Филипп этого уже не видел автоматически улыбнулась. Улыбка всегда была ее оружием. Инга была из тех, чью улыбку называют заразительной, она разумеется знала это и активно пользовалась этим как психологическим приемом, даже когда ей было не до улыбок.

«Этот тип произвел амбивалентное впечатление – подумала Инга, когда дверь закрылась, а улыбка сошла с ее лица. – Странный парень. Приятный, но таинственный. Вроде бы вежливый, но гнущий свою линию. Образованный? Это без сомнения. Но со странными предложениями…»

Она посмотрела на визитку: Филипп Петрович Фостов, репетитор английского языка. Она отложила дневник в сторону и посмотрела на него, размышляя стоит ли читать это, ведь начав, она уже вмешивалась в личную жизнь чужого человека. Инга была квалифицированным психологом и постоянно повышала свою квалификацию, закончила тренинговые программы по гештальту и психоанализу, и ее прекрасно развитая интуиция говорила ей: «Выбрось этот дневник в мусорку и забудь об этом!», но зерно любопытства уже начало свой рост в почве ее разума, и хотя ростка еще не было видно, подземные процессы уже делали свое дело… Она взяла толстую тетрадь, посмотрела на цветы, нарисованные на обложке производителем, пролистала несколько страниц и увидела, что некоторые элементы текста содержат английские заголовки. Инга посмотрела на часы – у нее было еще тридцать минут до следующего клиента и начала читать…

***

Из дневника Филиппа Фостова

«Я начинаю вести этот дневник, так как в моей жизни начинается новый этап, кроме того будет повод попрактиковаться в письме и в конце концов просто не сойти с ума в маленьком городском поселке, а по сути – в деревне».

Инга пролистала еще несколько страниц бегло прочитав еще пару дней жизни Филиппа, она поняла, что дневник написан молодым специалистом, приехавшим работать после университета в городской поселок N учителем английского языка в местную школу. Город действительно был обозначен городом N, что было не совсем понятно, особенно, если незнакомец утверждал, что история правдива и вся информация проверяема. Инга перелистнула еще несколько страниц и продолжила читать…

«Классы моих учеников нравились мне. Конечно, мои ученики, мягко говоря, не блистали знаниями, но в большинстве своем это были дети скромные и послушные. А для тех хулиганов, которые традиционно присутствуют в каждом классе, я был кем-то вроде городского парня, которого нельзя трогать, потому что он приехал из другого мира, имя которому – иностранный язык. Методики преподавания, которыми я владел предполагали общение с учениками только на английском, и как не противились многие ученики я был непоколебим, только на переменах и в коридорах позволяя себе употреблять родную речь. К тому же я сумел мотивировать большинство учеников на изучение языка, зародив в них маленькую, но все же надежду, что когда-нибудь они смогут побывать за границей или просто уехать из города, который безусловно им наскучил и они мечтали из него выбраться. Я бесплатно стал вести факультативы для выпускного класса, но, как часто это бывает, изначально пришел весь класс, а уже через два занятия осталось всего четыре человека.

Среди всех учеников, выделялась одна ученица, которая явно смотрела на меня не только как на учителя. И я, разумеется, просто не знал, как реагировать на это… Я прекрасно понимал и ответственность, и миссию, и для меня не было табу для отношений с одногруппницами по учебе или коллегами по работе, но несовершеннолетняя ученица – другое дело. Конечно, о педофилии и речи не шло, так как ей уже было почти семнадцать и я понимал, что девушка взрослая и к отношениям вполне себе готова, как минимум платоническим и возвышенным, но я не мог позволить случиться этому (хоть она и была весьма симпатичной) понимая, что она всего лишь глупый в силу своего возраста ребенок, играющий в игру под названием «Лолита», а я школьный учитель, профессиональный педагог и взрослый мужчина, чья задача, если и развлекаться с кем-то, то явно не со школьницами. В общем, она быстро стала меня напрягать, точнее изначально мое польщенное самолюбие быстро отступило и ему на смену пришло раздражение. Она вызывающе одевалась и смотрела мне в глаза на каждом уроке, выйдя к доске становилась таким образом, чтобы… подчеркнуть свою уже сформировавшуюся женственность, а когда видела меня в коридоре или на улице, при этом всегда была не одна махала рукой и мило улыбалась или здоровалась, пытаясь изобразить томный голос и подчеркивая этой интонацией мое имя и отчество. Здравствуйте Филипп Петрович! – шептала она и оставляла рот немного приоткрытым. И все бы ничего если бы это не замечали другие ученики. Которые ждали ее выхода к доске или приветствия со мной как очередную серию шоу, где она выступала в роли заводилы, а я был объектом, реакцию которого потом смаковали. Разумеется, чаще всего я демонстрировал смущение, чем вызывал еще большее стремление Юли (так звали девушку) к показухе, а публике к продолжению.

Однако, это не было большой проблемой для меня, в большей степени меня волновало другое – моя хозяйка, которая вела себя странно и с каждым днем меня все больше и больше охватывало чувство неизбежных перемен в моей жизни и, как следствие, тревоги перед неизвестностью.

Инга стала листать дальше, думая, если весь дневник наполнен тем, же, то можно дальше не читать, остановилась где-то на трети дневника и снова прочла.

Я не сразу понял, какая картина развернулась передо мной… Горели свечи, расставленные по всей комнате, на стенах плясали тени от предметов, приводящееся в движение огнем свечей, видимо по дому гулял сквозняк. Но все предметы, которых в комнате было не мало поблекли, когда я увидел свою хозяйку в центре комнаты, голую и мастурбирующую… она смотрела на меня, и когда я встретился с ней взглядом, она не перестала это делать, при этом помогая себе движениями всего тела. Она сидела, широко расставив ноги опираясь одной рукой о пол, а другой продолжая свой дикий массаж. Ее растрепанные волосы падали на грудь, но не закрывали соски, которые торчали как пики из ее большой и слегка провисшей, но все еще привлекательной груди. Несколько секунд я боялся отвести взгляд, сердце бешено застучало, я мгновенно протрезвел, мой организм еще не понял, как реагировать на увиденное: возбуждением или отвращением. И когда я попытался уже выдавить из себя «извини», и попытаться уйти, она, задыхаясь выкрикнула: «Хочешь присоединиться? Можешь постоять и посмотреть, не уходи, я сейчас закончу, и мы поговорим!»

Не поверив своим ушам, я снова впал в оцепенение – сядь на стул – снова выкрикнула она, делая темп движений интенсивнее.

Тут наконец-то импульсы от мозга дошли до моего тела, и я, прошептав "извините", развернулся и быстро достиг двери, но то, что я услышал, вновь заставило меня обернуться – крик женщины, испытывающей оргазм. Протяжное «Аааа!» вместе с судорожными ударами конвульсирующих ног о деревянной пол произвели на меня такое воздействие, что я даже не могу сказать, что я обернулся, мое тело само обернулось, и я не видел в этот момент ничего, кроме ее черных глаз, которые смотрели на меня не мигая.

– Останься, сказала она, запыхавшимся голосом – я уже закончила. Она смотрела на меня, ожидая реакции, она поменяла позу, сидя на полу, и оставаясь обнаженной прикрыла все свои женские части тела, сведя ноги вместе и обхватив грудь руками. "Мне нужно подышать свежим воздухом" – сказал я и наконец-то пулей вылетел из дома.

Спустя минут двадцать, когда я стал замерзать я снова вошел в дом свечи были уже потушены, горел эклектический свет, а на плите закипал чайник – как будто ничего и не было. Она спокойно стояла у плиты, на ней был привычный домашний халат, который никак не назовешь сексуальным, он делал ее обычной домохозяйкой, целомудренной женщиной, и посмотрела на меня своим самым обычным взглядом. Если она еще и не заговорит об этом, то у нее не все дома и пора валить отсюда побыстрее – пронеслось у меня в голове. Но она заговорила первой.

Ты, конечно, думаешь, что я истеричка какая-нибудь?

Я попытался отрицать, но она резко перебила: не делай выводов не зная правды, возможно, я не совсем нормальная и не вписываюсь в нормальную жизнь, но мне тоже нужно как-то выживать… Понимаешь? – она смотрела на меня взглядом, с которым ждут одобрения.

– Да, но зачем такой антураж, свечи и все такое? – выпалил я все еще смущаясь.

– Ее легкая улыбка заставила меня похолодеть изнутри. – Мне нравиться думать, что я ведьма, к тому же в этом, как ты сказал антураже действительно впадаешь в транс… Попробуй как-нибудь…

– Ты предложила мне остаться, но боюсь я не… – и тут я оборвал реплику поняв, что «не готов» – это не то, что я хочу сказать.

– Да, но не подумай, что я предлагала присоединиться, только посмотреть…

– Тогда зачем было предлагать остаться? В смысле, зачем нужно было делать это при мне и просить остаться, если мое присутствие неважно? Или тебе нравиться когда наблюдают? – выкрутился я, понимая, что ситуации более неловкой и придумать сложно. Она была красивой женщиной и да мои животные инстинкты сработали, и я захотел ее, но это было так внезапно и непонятно, что я чувствовал себя как мальчик, который первый раз увидел голую женщину.

– Я уже заканчивала, и… да, когда смотрят – это приятно, особенно, когда смотрят с интересном, если честно… – после этой фразы она засмеялась как девочка высоким и звонким смехом, отворачиваясь и смущаясь.

– И много у тебя было таких «смотрящих» – подумал я, но вслух задать этот вопрос конечно не решился.

– А тебе понравилось смотреть?

Это был удар ниже пояса, я просто не понимал, как вести себя в этой ситуации… Она сделала из меня глупого мальчишку, который не знал, что сказать.

– Я… ты красивая женщина, то есть девушка и нравишься мне, но это было так внезапно, что я просто не понял, что мне делать, в смысле, что происходит… – я осекся, понимая какую чушь несу, и что как бы я не ответил это будет глупо.

– Чая? – Спросила она, видимо поняв, что вразумительного ответа от меня так и не дождется.

– Нет спасибо – сказал я и вышел во двор, где, затянувшись сигаретой, начал понимать происходящее с другого ракурса. Что за бред! – Подумал я. Какая-то развратная женщина пытается меня соблазнить? Пожалуй нет, она просто больная, от которой мне нужно немедленно уезжать. С этими мыслями я снова вошел в дом, где решил просто лечь спать, а завтра уехать, но завтра наступил новый день, который заставил меня забыть обо всем происходящем, но лишь до поры…

***

Инга сильно задумалась, прочитав такое… Что это? Сексуальная фантазия автора? Или он правда был в такой ситуации? Да, с точки зрения литературы, такие сюжеты привлекают читателя, но с точки зрения психологии, учитывая, что автор утверждает, что все описанное им правда возникает много вопросов… Не зря ли она связалась с этим типом? Может, стоило и на порог его не пускать?

Инга отложила рукопись и посмотрела на часы, еще пятнадцать минут до следующего клиента. Интерес к истории уже был разожжен, и она продолжила читать, не отрываясь и даже когда в дверь постучали Инга не сразу услышала стук…

Прием клиента прошел не по плану, Инга умела отвлекаться от всех мыслей, проводя сеансы психологической помощи, но история, которую она читала по-настоящему заинтересовала ее и подспудные мысли помешали хорошо сконцентрироваться на клиенте. Благо ее большой опыт позволял сделать вид, что она целиком здесь и сейчас, причем сделать это так, что никто и не подумает, что она мысленно летает в облаках.

После клиента, который был последним, Инга снова продолжила читать. И если вначале чтения она пыталась критически переосмыслить прочитанное, то по мере погружения ее стало интересовать только одно: что было дальше, и она забыла о том, что именно она читает. Придя домой и наспех сделав свои дела, Инга снова взялась за чтение и остановилась только, когда перечитала все от корки до корки.

Была глубокая ночь, муж и дети спали. Инга тоже устала, пока она читала ей было интересно, но дочитав она поняла, что ее одолевают смешанные чувства. В очередной раз она прокляла свое образование, если бы это прочел кто-то другой, кто не является психологом или хотя бы умеет лучше, чем она отключать свои профессиональные навыки, то сюжет истории вполне исчерпан и в конце поставлена логичная точка. Да, история немного оставляет интригу и несколько скомканная, но в принципе вполне интересная скоротать вечерок.

Но ее, разумеется, волновало совсем другое: тот, кто принес ей эту рукопись просил ее мнения как психолога и предложил рассказать все это подробно, а это уже порождает другой взгляд на вещи… Инга сделала глубокий вдох и стала размышлять, стараясь абстрагироваться от ситуации. К ней пришел человек, который утверждает, что то, что написано в дневнике – правда, прочитав, она поняла, что это может и творческая, но местами бредовая фантазия автора – в этом, сомнений нет, так как такая чертовщина происходить на самом деле конечно не могла.

Кроме того, некоторые элементы этой истории с трудом подвергались моральной оценке и даже отдавали криминалом. И если в этом есть хотя бы доля правды этот человек может быть даже преступником…

Итак, для чего он выдает это за правду? Вариант первый – человек не в себе, но он не произвел такого впечатления, правда, Инга – психолог, а не психиатр и может ошибаться. Вариант второй – он назвал это правдой, чтобы приукрасить и заинтриговать, написал историю и ему нечего делать, вот и раздает свое творчество для прочтения, своего рода эксгибиционизм – это странно, но с точки зрения психолога тогда с ним (Филиппом) можно иметь дело, так как это как говорится лечится. Вариант третий, он же четвертый и пятый (так как Инга допустила, что может много не знать в этой истории и ее логика – всего лишь ее видение ситуации) у незнакомца свои цели…

Инга была из тех людей, кто привык решать сразу, она не любила принимать решения, откладывая на потом, поэтому, прежде чем идти попытаться поспать хотя бы часа три и сон при этом не был нарушен она твердо решила: «Навожу справки о незнакомце, звоню ему, встречаюсь, возвращаю рукопись и до свидания». С этими мыслями Инга спокойно уснула.

2. Ведьма

После второй встречи с Филиппом, и уже в преддверии третей, Инга пила кофе в своем кабинете и вспоминала лекции по физиологическим основам поведения человека. Лекции эти читал очень колоритный преподаватель, который умел выйти за рамки своего предмета, при этом проводя красную нить раскрываемой темы. Одна из первых лекций произвела на Ингу и остальных студентов-психологов сильное впечатление.

– Вы должны четко отличать научное знание от ненаучного – сказал тогда лектор – в нашем повседневном лексиконе очень много слов, характеризующих личность, но насколько эти слова точны в своем определении? Например, мы говорим «твердый характер», но что такое твердый характер? Чем померить его твердость? Ведь твердость можно измерить тактильно, так какими пальцами этот характер надо щупать, чтобы понять, насколько он тверд? У кого из них – лектор показал пальцем на двух парней на переднем ряду характер тверже? – легкий смешок прокатился по аудитории. Вопросы про характер навевали студентов на другие мысли, и лектор понимал это. – Что вообще может быть твердым и мягким? – обратился преподаватель в аудиторию – мне даже сложно навскидку придумать.

– Я знаю, но говорить не могу – послышалось с заднего ряда.

– Если вы про половой член, то не оригинально, я имею ввиду еще что-нибудь… – такая откровенность шокировала аудиторию, чем подожгла еще больший интерес, на этот раз по залу разнесся хохот. – Или сила воли… что это? Снова приведу простой пример: вы можете пробежать тридцать километров не останавливаясь? И сейчас, когда я задал этот вопрос, вы меряете свои возможности чисто функционально, с физической точки зрения, но давайте поставим вопрос по-другому: вы пробежите тридцать километров за сто тысяч долларов? А за миллион?

– Я за тысячу пробегу – снова выкрикнул кто-то ради шутки.

– А теперь другой пример – не обращая внимания на шутку продолжил лектор – пример жёсткий, но я его приведу, если бы сейчас в эту аудиторию зашел кто-нибудь с пистолетом и подставил вам ствол к голове и сказал пойдем на стадион, где ты должен будешь пробежать тридцать километров или ты умрешь. И чтобы показать, что это не шутка этот человек застелил бы меня (ну, я все равно не пробегу тридцать километров по чисто физиологическим причинам) – шутка была оценена очередной порцией хохота. Лектор выдержал паузу.

– Так что же такое сила воли? Что за эфемерное образование? Кто-нибудь знает ответ?

– Ну, это способность собраться в каких-то конкретных ситуациях – сказала какая-то девушка.

– Способность собраться – повторил лектор – спасибо за мнение, на самом деле, я не знаю, что такое сила воли или твердый характер, или лень – это вообще отдельная тема… Просто слова, которые мы употребляем описывают какое-то явление в нас, но они обобщены и, следовательно, не точны. Поймите и запомните то, что я скажу вам сейчас: нет никакой лени, есть целый комплекс причин и следствий, взаимодействие которых мы называем ленью. Например, существует мотивация или ее отсутствие, может быть так, что человек не видит смысла в том, что делает, нехватка энергии, по простым физиологическим причинам: простуда, авитаминоз, намеренный, даже если и бессознательный саботаж работы, многие наши студенты ленятся учиться – так думают в деканате, а они просто делают на зло… на зло родителям, которые отправили их сюда учиться или деканату, который их ругает – вот что такое лень! Сила воли если посмотреть шире – это тоже мотивация или ее отсутствие, плюс смыслы, которые человек вкладывает в то или иное действие, плюс понятия миссии, плюс осознанность себя и своей роли, плюс еще много чего, о чем я знаю и плюс много чего я не знаю равно сила воли. То есть за всеми этими вульгарными и ненаучными терминами (характер, сила воли, лень) стоят многокомпонентные механизмы, которые могут приводиться в движение как изнутри, так и извне. Поэтому легко судить со стороны – делай так или не делай так… А оказавшись в шкуре человека можно поступить так же или еще хуже с точки зрения морали или рациональности. К слову, мы часто совершаем иррациональные поступки и, можете мне не верить, но я вам все равно скажу: мы часто даем объяснение своим поступкам уже после того, как уже сделали их, то есть мы придумываем причины имея дело уже со следствием… И вся эта свобода воли – во многом миф, основанный на недостаточной пока изученности простых вопросов психологии…

Инга поступила иррационально, согласившись на очередную встречу… А сейчас еще раз прокручивала в голове уже прошедшую.

– Я согласна услышать вашу историю, – сказала она Филиппу в тот раз сразу после приветствия. – более того у меня к вам очень много вопросов и вы меня очень заинтриговали как психолога, если честно. Она сделала паузу, но, не потому что ей нечего было больше сказать, она ждала реакции Филиппа, чтобы оценить реакцию собеседника на ее слова. В этот раз она решила получше его рассмотреть: голубые глаза, шатен, черты лица интеллектуала как сказали бы старые, но не достоверные книги по физиогномике, аккуратные губы, удлиненная форма лица, руки с длинными пальцами, пальцами пианиста. Обычно такие люди утонченные и … чрезмерно впечатлительные, но делать выводы с потолка было не в правилах Инги.

– Я, как говориться, к вашим услугам – ответил Филипп, не выражая признаков эмоциональности – спасибо, что согласились.

– Можно сразу перейдем к делу? – сказала Инга со своей фирменной улыбкой

– Да, конечно, если вам нужно что-то уточнить – просто спрашивайте.

– Я хотела бы спросить сколько вам лет? В вашем дневнике стоят даты и год, и вы утверждаете, что эта история произошла с вами, что подтверждают и другие детали в описании десять лет назад? Я редко ошибаюсь в возрасте людей и мне кажется, что вам около сорока не так ли? Просто, вы же не закончили институт в тридцать…

Повисла пауза, но она была недолгой, за это время в глазах Филиппа Инга увидела сначала блеск удивления, который сменился гневом, досадой, а затем он захохотал таким смехом, что Инга едва удержалась, чтобы не соскочить со стула и убежать. Этот смех был злобным.

– Что вас так развеселило? – строго сказала Инга.

– Уважаемая, Инга Петровна, мне тридцать три года! И история, к которой вы уже прикоснулись – чистая правда! Ведьма не только убила что-то в мой душе, она еще и отняла годы моей жизни…

– Простите, я не хотела вас обидеть… – сказала Инга пытаясь подавить на корню эмоциональной всплеск собеседника – Понимаете, если мы уж будем работать с вами как клиент и психолог, пусть даже в предложенном вами формате, я оставляю за собой право… извините, скажу как есть: быть здравым смыслом в нашем общении, а для этого мне нужно задавать разные вопросы, я ведь обладаю только той информацией, которую вы мне предоставите и с ней я буду работать.

Филипп кивнул и мгновенно собрался. Он неплохо себя контролирует подумала Инга, а это показатель адекватности.

– Еще раз простите, получилось неловко – Инга почувствовала себя так, будто увидела лилипута в человеке, которого мгновение назад считала ребенком.

– Все хорошо – ответил Филипп.

– И у меня есть к вам еще предложение – сказала Инга, чтобы не останавливаться на своем проколе, с чего она взяла, что ему больше 33 лет? Просто есть люди, возраст которых определить сложно, да и она не детектор возраста… – я хочу, чтобы наше общение проходило в виде интервью, а не монологов, то есть я оставляю за собой право задавать вам вопросы, на которые вы должны будете мне ответить.

Так Инга решила можно будет провести более ли менее объективную диагностику, и заодно вывести на рациональную основу.

– Спрашивайте, в любом порядке, я все расскажу – сказал Филипп.

– Хорошо – Инга удивилась такой быстрой победе.

– Есть несколько вопросов, вы не пугайтесь я задаю их всем своим клиентам на первой встрече – слукавила Инга– они могут показаться вам… эээ… медицинскими, но это стандартная процедура, первые вопросы, которые задает большинство психологов в начале работы.

– К вашим услугам – отозвался Филипп.

– У вас бывают обмороки?

– Нет.

– Головные боли?

– Редко.

– Вы обращались в больницу с этим?

– Да, это вегетососудистая дистония, таблеток мне не назначали.

– Кто-то из ваших родственников болел психическими расстройствами?

– Нет. Инга Петровна, если вы проверяете меня на вменяемость, мы вряд ли придем к чему-то. Честно говоря, такой разговор, если он продолжиться будет мне неприятен. Я же сказал, что хочу рассказать историю и в ее рамках могу рассказать все, что вспомню – мимика Филиппа выдала недовольство и раздражение, но он казался спокойным при этом. – Остальное я предпочел бы не трогать, потому что трогать решительно нечего. Я заурядный человек, никогда не болел психическими расстройствами, во всяком случае до того, как это со мной случилось, потому что именно это подорвало мне здоровье, не стоит менять местами эти вещи, потому что это искажает смысл. Я возможно немного не в себе от того, что случилось со мной, но будет неправильным считать, что это случилось со мной, потому что я не в себе! – в конце Филипп даже немного повысил голос.

– Хорошо, давайте так – тема «верю я вам или нет» отныне под запретом, то есть я верю вам безоговорочно. История правдива, я исхожу только из этого постулата.

Инга потерла руки при этих словах – ей хотелось попробовать такую технику психотерапии, когда терапевт как бы подыгрывает пациенту и двигается вместе с ним по лабиринтам его разума и задает вопросы чтобы постепенно иллюзии начали развеваться. Терапевт в этом случае выступает в роли гида или мага, а это очень лестная и интересная роль для психолога. Такие приемы применял в свое время легендарный психотерапевт Милтон Эриксон.

– Несколько уточняющих моментов – продолжила Инга – Город N…

– Пока я не буду говорить вам о нем…

– Почему?

– Не дай Бог, вам или еще кому-то оказаться там.

– Но как я проверю информацию, о которой вы сказали?

– Давайте так, я дам вам ее в конце нашего общения…

– Хорошо! – Инга не стала перечить, в конце концов, какая разница о каком городе идет речь, может это вообще выдумка… Работать нужно на благо клиента, даже если это будет субъективные позиции изначально. – Вы можете еще раз рассказать, как началось все? Я имею ввиду как вы поняли, что хозяйка, у которой вы жили – ведьма? И в чем заключалась изначальная «странность», как вы написали в своем дневнике ее поведения? Просто в самом дневнике об этом мало подробностей…

– Как я сейчас понимаю в дистанции, которую она со мной держала и… это сложно описать… непонятное отношение – Филипп задумчиво посмотрел вниз, так смотрят люди, которые пытаются осознать то, что есть в памяти, но так и осталось непонятым – Она общалась открыто и прямо, интересовалась мной и моей деятельностью. Говорила, что тоже всегда мечтала выучить какой-нибудь иностранный язык, причем ей нравились мертвые языки. Я спросил ее зачем ей знать язык, на котором уже никто не говорит. она ответила: чтобы пообщаться с теми, кого уже нет. Понимаете? Она часто роняла такие фразы, которые сначала не принимаешь во внимание, а потом от них просто передергивает и мороз по коже. Надо признать – это многому меня научило, именно благодаря ей я понял, что случайно брошенная фраза может быть важнее, и нести значительно больше информации о человеке, чем длинный монолог или многочасовое, но продуманное заранее и оттого лживое общение. Вам ли не знать об этом как психологу, не так ли?

Инга молча кивнула, еще раз убедившись, что ее собеседник обладает хорошими интеллектом и опытом общения.

– Когда я приехал в посёлок N – продолжил Филипп – меня встретили и поселили в дом к женщине средних лет. Дом – неплохой, все условия для жизни, неплохо даже по городским меркам. У меня была отдельная комната, и она мне сразу понравилась, по сравнению с общежитием в котором я жил годы до этого это было что-то вроде дачного домика, куда приезжают отдохнуть от города и вдохнуть сельского колорита.

Хозяйка нигде не работала, и я не знаю, чем она занималась. Директор школы – женщина, которая и направила меня жить к ней сказала: – Она хорошая женщина, ты, конечно, можешь столкнуться с тем, что о ней тут говорят … но не обращайте внимания, она просто работала где-то в городе, сейчас сюда приехала, почему? … никто не знает, и она не говорит, она мало с кем общается, а это повод для сплетен. Маленький город сами понимаете… Она делает какие-то куколки из глины и соломы и отправляет их по почте, видимо, подрабатывает таким ремеслом. Вообще сбережений у неё, видимо, хватает, раз она больше нигде не работает, но сдать комнату – тоже не лишнее. Главное, что там дом хороший и она его содержит в должном состоянии, другие варианты будут значительно печальнее».

При первой встрече она не произвела на меня впечатление: обычная женщина среднего роста, зеленые глаза с поволокой, брюнетка, не красавица, но и не уродина. Она была одета в платье и какую-то куртку, но по фигуре было вино, что она достаточно стройная.

– Меня зовут Жанна – по ее мелодичному голосу я сразу понятно, что человек она эмоциональный. – Я покажу вашу комнату, но давайте договоримся сразу: я в нее не вхожу, вы сами ее убираете – мне понравился этот подход, как и она в целом.

Филипп замолчал, погружаясь в себя и видимо с свои старые воспоминания.

– Так с чего все началось? – Инга задала этот вопрос тихо, чтобы не мешать ему думать, но так, чтобы вопрос был услышан. Она отметила важную стадию в общении с клиентами: начало налаживания доверия – чтобы потом человек мог говорить с терапевтом, как с собой.

– Мои подозрения начались с бессонницы, которая началась у меня через неделю пребывания там…

***

Из дневника Филиппа Фостова

Вчера была уже третья ночь, когда я не могу уснуть, только под утро я засыпаю и мне сняться кошмары. Меня беспокоят странные психофизиологические ощущения, то мне снится что я убегаю от кого-то, но не могу убежать, то я бодрствую, но сплю при этом и не могу пошевелиться и мне кажется, что в комнате кто-то есть… Наверно, перегрузка на работе и смена обстановки плохо влияют на меня.

***

– Через неделю бессонницы и необъяснимой тревоги, я начал искать способы ее преодоления, покупал в аптеке снотворное, но оно мне слабо помогало. А потом случилось событие, которое стало первой ласточкой, уже после этого мне следовало бежать оттуда, но откуда мне было знать… К тому же часто в жизни действуешь, не задумываясь куда все идет, только потом понимаешь…

Я проснулся ночью и вышел покурить во двор. Я выходил курить в сторону палисадника, примыкавшего к дому с противоположной от улицы стороны. И только я зажег сигарету и затянулся, как увидел тень метрах в шести от меня – это был неподвижный человеческий силуэт, прямо под старой яблоней в палисаднике. Когда, выходишь в темноту, особенно в ноябрьскую облачную ночь не сразу можно рассмотреть все вокруг, зрение постепенно привыкает. Мое сердце бешено заколотилось, я тоже замер, чуть не выронил сигарету из рук.

– Жанна? Это вы? – Спросил я и услышал, что мой голос звучит, мягко говоря, неуверенно.

Но фигура просто стала удаляться, я быстро направился вдогонку и понял, что это она стояла спиной ко мне и уходит в конец палисадника. Мне пришлось еще открывать калитку, чтобы последовать за ней.

– Стой! – крикнул я, но она как будто не слышала. Я подумал, может она страдает лунатизмом или ей просто плохо, и она не хочет говорить и приостановился… А она зашла в сарайчик, сбитый из досок, который служил когда-то дровницей, а сейчас был вроде кладовки для сельхозинвентаря и всяких старых вещей. Я пошел следом и открыл дверь сарая, но там было темно как в пещере. И… я струсил в этот момент, потому что просто не знал, как себя вести, я был готов к тому, что она выпрыгнет и напугает меня, а потом засмеется. В принципе, это было в ее стиле, мы мало общались у нас было мало общего, но она была умна и у нее было хорошее чувство юмора, немного стервозное, как сказали бы многие, но хорошее.

Я постоял некоторое время вглядываясь в темноту, еще раз сказал громко: – Жанна?! Но так и не дождавшись ответа я не переступил порог, а тихо закрыл дверь и быстро пошел назад в комнату. Там я взял фонарик, который у меня был для вечерних прогулок и вернулся назад. Конечно, я в сарае никого не нашел и вернулся назад в дом, но постучав в дверь ее комнаты я услышал сонное: – Филипп? Что случилось? Затем послышалось шуршание, и она открыла дверь вся заспанная, наспех накинувшая халат и щурившаяся от только что включенного света. – Ты почему не спишь? – спросила она меня. Холодный пот выступил у меня на спине, если она спала здесь, то кого я видел пять минут назад в палисаднике? Но я наивно решил не будоражить ее и сказал: – Извини, я просто завтра рано поднимаюсь и поздно приду, могу попросить тебя купить мне в магазине кое-что… Тупее отговорки конечно сложно придумать, но это единственное что пришло мне в голову в тот момент. – Конечно, оставь список, я все куплю – сказала она и закрыла дверь прямо у меня перед носом.

– А потом был второй случай, когда я выпил с коллегами на работе по поводу моего трудоустройства и пришел поздно – это случилось через день, что я там увидел – Вы читали в моем дневнике…

– Да, сказала Инга. И здесь у меня, как психолога много вопросов, точнее наоборот – все понятно. Если я правильно помню молодая одинокая женщина… эээ… простите, удовлетворяла свои сексуальные потребности, но в конечном итоге, она видимо хотела вам понравиться… как вы думаете? – это была провокация от Инги, она хотела увидеть его реакцию. Если у него были с ней сексуальные отношения он должен себя чем-то выдать, а если они были – то это меняет дело, впечатлительный влюбленный молодой человек может многое насочинять, к тому же, кто его знает какие мухоморы он там курил. Но Филипп никак не отреагировал на это он сразу перешел к следующему событию.

– Да, возможно – ответил Филипп на ее вопрос – но вы ведь читали что произошло на третью ночь?

Для Инги это был важный маркер, понять его реакцию на эти события и возможно определить правдивость и степень вменяемости Филиппа, ведь именно с этого момента, с третьей ночи если верить дневнику начались сверхъестественные события…

Вы читали книги Карла Юнга? – спросил Филипп, зная ответ – Он говорил, что ему когда-то снился сон о том, как он шел во тьме со свечой в руках. Эта свеча символизировала его «я», его сознание, и оно является тем единственным светом, который отделяет его от безумия и мрака. Так вот, я был на грани, где моя свеча могла потухнуть навсегда, но, слава Богу, она только меркла на короткое время…

***

Из дневника Филиппа Фостова

Я увидел, как она шла все дальше и дальше в лес, двигаясь в одном темпе. Но, спустя несколько сотен метров, каждый шаг стал даваться ей все труднее и труднее, в итоге, она просто застыла в неподвижной позе. А я остановился возле большого дерева, опасаясь, что она заподозрит мою слежку за ней. Она простояла так некоторое время, возможно, около минуты, но мне в тот момент казалось все пять. И вдруг, она как будто то ли присела на корточки, то ли наклонилась, то ли в землю вросла – сложно было понять по силуэту ночью на лесной тропе… Я медленно начал подходить к ней, слыша свое тревожное дыхание, и вместе с моим приближением к ней во мне пропорционально поднимался ужас, заставивший мое тело двигаться резкими движениями, я как будто вздрагивал с каждым шагом.

И когда я уже был в паре метров от нее и уже собирался назвать ее имя, как то, что казалось ее силуэтом взметнулось вверх. О, Боже! Я думал мое сердце не выдержит такого испуга, я почувствовал, как шапка у меня на голове поднимается вверх вместе с волосами – никогда не испытывал ничего подобного. В лицо мне ударил поток воздуха, и я услышал легкий хлопок, а за ним еще один и еще, а силуэт обрел очертания того, что заставило меня сразу выдохнуть и снизить шок – сова. Это была гребаная сова! Она вылетела прямо у меня из-под ног и растворилась в темноте. «Совы не то, чем они кажутся» – всплыло у меня в голове из далекого детства. Я достал фонарик из кармана, так как перспектива быть замеченным меня уже не пугала. Я смотрел по сторонам растерянный и напуганный, мой разум пытался судорожно понять: «Жанна пришла сюда и стала совой? Или как еще объяснить эту чертовщину…» Но я не стал долго думать над этим, важнее для меня в тот момент было убраться оттуда поскорее.

***

– И что вы сделали утром после этого? – спросила Инга – понимая, что Филипп сыграл замечательно (по всем невербальным признакам он говорил правду), «но почему тогда, черт возьми, ты не сбежал оттуда на следующий день?» – мелькнуло в голове у Инги. Но озвучивать подобные мысли она не стала, лишь корректно перефразировала предыдущий вопрос. – Вы помните, как прошел день после этого события?

– Я проснулся, ее не было дома, я пошел на работу, думая, что делать дальше… были разные мысли, первая среди них – убежать, но, поймите, я был в таком состоянии, как будто грань между сном и реальностью стерлась и мне было очень страшно, что я схожу с ума, но и поверить в то, что моя хозяйка умеет превращаться в сову я тоже не мог…

Я поговорил с ней вечером, после работы, как будто ничего не было. Я набрался смелости и спросил: ты случайно лунатизмом не страдаешь?

– Я – нет. – последовал ответ.

– А кто страдает? – спросил я, услышав такой ответ.

– Наверно ты, – сказала она и улыбнулась, помешивая какую-то кашу в кастрюле на плите.

– Не пугай меня! Что ты имеешь ввиду?

– Ты ведь ходил куда-то вчера…

– Да, я гулял перед сном, – я пытался всеми силами не выдать что следил за ней, пытаясь узнать куда ходит она, но во мне пульсировала тревога.

– Смотри осторожно, не заблудись – сказала она, подмигнув мне и пошла в свою комнату, а я так и остался стоять…

– И вы не пытались больше ничего выяснить? – спросила Инга уже прямо.

– Вы не понимаете… Я был там, как во сне, когда ты бежишь, но стоишь на месте, или хочешь кричать, но слышишь лишь собственный шепот.

У меня несколько раз было желание поговорить с ней жестко и конкретно, но как только я видел ее, моя уверенность стиралась как мел с доски, и я просто принимал жалкие попытки что-то выяснить. К тому же это все было в купе с усталостью и страхом за свое психическое здоровье. Я не мог в то время поверить, что причина моих состояний она… Более того на тот момент я даже не уверен, что видел ее уходящий в лес. Возможно, она мне мухоморов в еду подсыпала…

На этом их прошлая беседа подошла к концу, Инге было над чем подумать. Рефлексия Филиппа была адекватной и высокой, выше среднего, то есть он понимал, как его истории смотрятся со стороны. Но, что-то было не так… и Инга поймала себя на мысли, что она, как наверно и Филипп, тоже боится услышать правду… Вдруг, он преступник, который убил человека и сидел в тюрьме все это время, а потом придумав историю, чтобы забыть негативный этап своей жизни – при этих мыслях Инга решила, что ей пора прерывать сеанс, так как это попахивало бредом уже с ее стороны.

В тот раз Инга перестраховалась и сняла на видео их сеанс, без согласия Филиппа, разумеется, она сделала это по двум причинам: во первых, обезопасить себя, а во вторых, она хотела проконсультироваться со знакомым психиатром (и хотя по всем канонам она конечно же нарушала кодекс чести и этику поведения психолога, она знала, что это останется между ней и Артуром Всеволодовичем, ее знакомым психиатром, у которого когда-то давно она проходила тренинги и с которым установила хорошие коллегиальные, почти дружеские отношения).