Читать книгу Дом для призрака - Андрей Викторович Пучков - Страница 1

Глава 1 Дом с привидениями

Я лежал на кровати, и рассматривал рассветные сумерки заполнившие мою комнату. Как бы странно это не звучало, но меня разбудил мой собственный сон. Видение было необычным. Сначала я стремительно взмыл вверх, так быстро и высоко, что сердце зашлось. А потом, в этой вышине меня догнала волна света, подхватила, и закружила моё бренное тело в своём тёплом сиянии, наполняя счастьем и восторгом душу. Однако, долго наслаждаться мне не пришлось, свет начал уплотнятся, исчезло чувство полёта и высоты, а когда свет стал окончательно плотным, он меня бесцеремонно вытолкнул из своего окружения в мою собственную предрассветную реальность.

Повалявшись ещё некоторое время под одеялом, с трудом отрываясь от приятных ощущений, навеянные младшим братом смерти, я наконец то сел в кровати, и с удовольствием потянулся. Всё, проснулся окончательно. А если проснулся, значит, пора и голову будить, пускай работать начинает.

– «Как правило, в такую рань просыпаются для того чтобы убежать от кошмаров. А почему тогда проснулся я? Мой сон был приятным, и разум явно не хотел, чтобы он заканчивался. Сон не был кошмарным. Странно…!» А ко всему странному, происходящему с некоторых пор со мной, я начал относится серьёзно, были уже случаи.

Ладно, пора вставать, и я с кряхтением поднялся, мужественно решив не обращать внимание на свои «немного за двадцать», тяжким бременем лежащие на моих плечах. Нашарил ногами тапки…

– «Твою ж…!» Ну почему я всё время об этом забываю. И я с грустью посмотрел на свои ноги, обутые в тапки, носки которых смотрели в разные стороны.

– «Ну хорошо, ты сам этого хочешь!» Я не спеша нагнулся, снял с левой ноги правый тапок, а потом, быстро бросил его в сторону двери из которой выглядывала наглая собачья морда. Домашняя обувка точно приложилась собакину по физиономии. Не попасть я не мог, сказывался длительный опыт ежеутренних метаний этого снаряда.

Я вообще-то уже давно перестал задавать себе вопрос, почему эта ненормальная псина, таким образом прицепилась к этим несчастным тапкам?! И почему она, получая каждое утро этим пресловутым тапком по физиономии, продолжает менять их местами, и продолжает подглядывать за мной, высовывая свой нос в двери?! А я уже знал, где этот самый нос будет находится. Я знал куда кидать, и попадал иной раз даже с закрытыми глазами.

– «Ладно, утро началось…», – подумал я, слушая как псина, получив в очередной раз по носу, радостно взвизгнув улепётывает на кухню, цокая когтями по полу.

– «… и продолжилось…», – проводил я глазами вылетевшую из кухни собаку, после того, как она получила могучего пинка от Повара.

– «Ну вот, вроде бы всё, ритуал соблюдён, всё как обычно, изменений пока нет».

Мою собаку звали Шариком, она, собственно собакой-то и не была, она была духом, призраком. Обычным, бестолковым призраком, принявшим образ собаки. Суетливой, заполошной, доброй и преданной собаки. Мне кажется, что мозгов у этой образины не было вообще. Ну а как иначе можно объяснить то, что эта ненормальная псина, с маниакальным упрямством высовывает свою физиономию каждое утро в одном и том же месте. Хоть бы переместилась на другую сторону двери что ли, я бы для приличия поначалу промахивался.

Шарик у меня появился уже давно, как-то раз, я услышал стук в дверь, подошёл, послушал, тишина. Затем опять стук, причём стучали в верхнюю часть двери, я посмотрел в глазок, никого. Открыл дверь, и увидел прямо перед собой, на высоте примерно двух метров, болтается какое-то непонятное и бесформенное образование, которое пялилось на меня одним глазом. В это время, по лестнице спускалась соседка сверху, она спокойно поздоровалась со мной, в обморок не упала, значит не видит его. Отлично.

– «И стали они жить вчетвером! Прям блин как в сказке!» Появлению Шарика я уже не удивился, дело в том, что у меня уже обитали два призрака. Повар, которого я звал ещё по-корабельному Кок, и Паук, которому нравилось, когда его называли ещё и Киллером. Буквально за неделю, вновь прибывший, почему-то стал выглядеть как собака, и я, не заморачиваясь особо, дал ему имя. Потом, нас стало пятеро, потом шестеро, потом, семеро.

Духи появлялись у меня по-разному, некоторые как Шарик приходили сами, некоторых, как например Киллера, обнаруживал и притаскивал домой уже я. Возвращаясь как-то с прогулки по лесу, меня чёрт дёрнул сократить путь домой через гаражный кооператив, в строящемся гараже которого, я и обнаружил своего Паука. Так что, в моём доме теперь обитают семь тварей, вместе со мной разумеется. И что характерно, перед каждым появлением очередного моего квартиранта, мне снились необычные и всегда приятные сны. Поэтому, скоро, наверное, последует пополнение. А почему бы и нет. Я, например, не вижу причин по которой может нарушится эта старая, добрая традиция.

Одевшись, я пошёл в ванную комнату, перешагнув по пути через удава, который лежал в коридоре, и тихо беседовал о чём-то с большим котом. С именами этих двух, я тоже не мудрил, так и звал их, Удав, и Котяра, это были умные создания, и с ними, иной раз было интересно поговорить. Удав, особой силой не отличался, а вот Котяра был силён, и своим большим хвостом, который он холил, и лелеял, мог поднять значительный вес. Перед тем как зайти в ванную, я заглянул в игровую комнату, где обнаружил ещё одного своего квартиранта, который сидел на подоконнике и смотрел на улицу.

В утренних сумерках, этот призрак больше всего походил на человека, если конечно ты обкуренный, смотришь одним глазом, и не приглядываешься шибко. … По крайней мере, у него были руки, ноги, голова, и что-то вроде туловища, и кроме того, он мог спокойно садиться в любой предмет и принимать его форму. Поэтому, я, наверное, и обозвал его Лимбом, «первым кругом Ада» Данте, «Божественную комедию» которого, я прочитал перед самым его появлением. Эта его способность принимать любой облик, в купе с умением ходить, не замечая стен, выглядит несколько жутковато. Отсюда и «Адово» имя.

Лимб и появился-то в моём доме необычно. Мы с Пауком и Удавом сидели за столом на кухне, в ожидании, когда Кок поставит на стол большую жаровню с пловом. И когда наконец свершилось, жаровня была на столе, тряпица которой был укрыт плов снята, а я, находясь в блаженном полуобморочном состоянии от предвкушения предстоящего наслаждения, вдруг к своему немалому удивлению увидел, как прямо посреди моего храма чревоугодия, из пола медленно появляется призрачная человеческая фигура.

К таким гостям я привык, это мелочи, этим аппетит у меня не перебьёшь, и я, отправив в рот ложку плова, с любопытством наблюдал, как призрак выбравшись из пола завис в воздухе. Первым очухался Повар. Его голова облетела новенького со всех сторон, потом она хмыкнула, вернулась на своё место, после чего Кок, отработанным мощным пинком отправил незваного гостя в коридор, где тот и завершил свой недолгий полёт врезавшись в дверь, ведущую в игровую комнату. На свою беду, гость поторопился избавится от проницаемости.

В кухне Повара нельзя было находиться просто так, там можно было только принимать пищу, ну, или если он сам пригласит тебя туда, посидеть, попить чайку, что случалось в общем-то нередко. Ко мне, как к хозяину, это правило разумеется не относилось. Мы с Поваром вообще обращались друг к другу, как создания, перегруженные воспитанием, на «Вы». Это было прикольно, и нас полностью устраивало.

Лимб не обиделся, когда его так некорректно выдворили из кухни, он вернулся, и молча уставился на нас своими белёсыми глазами, Паук подвинул ему табурет, мы слегка потеснились, и вот очередной призрак уже живёт в моем доме. Мне было не жалко, пускай живут. Не знаю конечно почему, но они мне не мешали, и я даже был рад их компании. Вот только, несколько напрягало то, что Кок, иногда улетал из дома, и всегда возвращался с продуктами, в основном с теми, которых ему не хватало для приготовления очередного блюда.

Я всегда умывался и чистил зубы не торопясь, для этой цели, даже будильник заводил на полчаса раньше, ну а сегодня, вообще встал ни свет, ни заря, поэтому, приводил себя в порядок совсем уж не спешно. Я не торопясь орудовал зубной щёткой, разглядывая себя в зеркало, висящее на стене в ванной комнате. Свою физиономию я знаю, ничего не обычного в ней нет, парень как парень, вот только, почему-то левый глаз, у меня сегодня находится заметно выше правого, что делает моё лицо несколько комичным. Я закрыл глаза, и потряс головой. Открыл. И увидел, что теперь, и нос стал выглядеть По-другому, он у меня начал походить на картофелину.

– Что за… бред? – пробормотал я, и вдруг увидел, как у моего отражения в зеркале, волосы стали подниматься дыбом, и кроме того, я стал сам себе улыбаться из зеркала. Я конечно люблю, когда мне улыбаются, но, чтобы вот так. Сам себе. Растягивая свой рот в улыбке всё шире и шире, без малейшего участия с моей стороны, это конечно перебор. Улыбался я себе до тех пор, пока не обнаружил, что рот у меня растянулся от уха, до уха, и мало того, во рту было полно зубов, штук шестьдесят, не меньше.

– «А-а-а, ну теперь всё ясно!» – наконец дошло до меня, – «очередной жилец. Как я сразу-то, не допёр?» И одновременно с этой здравой мыслью, мне пришлось сделать широкий шаг назад, чтобы призрак выбравшись наполовину из зеркала не достал меня своей зубастой пастью.

– «Вот ведь шайтан! Ты смотри, какой прыткий и настырный!» – поразился я, уклоняясь на этот раз от коротких ручек зубастого создания. Дух не унимался, он с азартом размахивал своими лапками, клацал зубами, но меня достать не мог. Мне быстро надоела эта возня, и я, сделав шаг вперёд, ухватил его за шею, оказавшуюся неожиданно тонкой. Призрак задергался, но я легко его удерживал, это создание выдающейся силой похвастать не могло.

– Хватит трепыхаться! – прикрикнул я на зубастика, когда он в очередной раз попытался меня укусить.

– Если ты меня цапнешь, я тебе все зубы повыбиваю! Понял?

– Да понял я! Понял! – неожиданно для меня, полузадушено прохрипел визитёр.

– Отпусти, а.

– О как?! А мы значит умеем говорить и соображать? – обрадованно спросил я у зубастика.

– Умеем…

– Отлично. Значит, кусаться больше не будешь. И про потерю зубов, помнить тоже будешь?

– Да ты просто чудовище ненормальное! – всхлипнул призрак,

– Оставь в покое мои зубы.

– Это я то чудовище? Да ты свою собственною рожу-то в зеркале видел? Нет. Тогда рот закрой и не вякай, а то я уже сердиться начинаю. Дух обиженно замолчал, и я отпустил его шею. Зубастик обессиленно свесился из зеркала оставив где-то там в стене свою заднюю половину. А я, ополоснув лицо ещё раз, вышел из ванной комнаты и потопал на кухню.

На кухне, всё было как всегда, Повар сидел перед окном на табуретке, а его голова, поднявшись над туловищем, что-то внимательно разглядывала за окном. Когда я вошёл, голова повернулась ко мне, и радостно разулыбалась.

– Утро доброе, – поздоровался я, усаживаясь за стол.

– Доброе, – согласился со мной Кок, – оно всегда доброе. Не бывает начало дня недобрым. Начало дня, это как начало новой жизни. При этих словах мой собеседник назидательно поднял вверх пухлый указательный палец, а его голова водрузилась на то место, на котором, она собственно и должна была находиться изначально. Надо сказать, что мой Кок своим внешним видом конкретно соответствовал своему имени, он был упитанным, толстеньким, я бы даже сказал «сдобным».

– Да Вы батенька мой философ! – удивлённо уставился я на Повара, – Откуда такие здравые и позитивные мысли?

– Ну-у… я даже не знаю, мы тут с Ужом как-то о смысле жизни рассуждали, и это потом как-то само собой в голову пришло, а что, разве не правда? Утро… Начало нового дня. В это утро обязательно кто-нибудь родится, и даже скорее всего не один, вновь рождённых много будет. Вот и получается, что начало новой жизни.

– Ну да, ну да, – согласился я с этим доморощенным «Диогеном», не став заострять внимание на том, что новая жизнь появляется в любое время суток, а не только утром. А зарождается она, так и вообще, в большинстве своём ночью. Но, если он пришёл к такому своему философскому выводу, пускай с ним и живет. Вывод приятный, жизнеутверждающий, несущий хорошее настроение, а настроение в его деле очень даже немаловажно, еда тогда вкуснее получается.

– Кстати, о «Владыка кухни», а за что, Вы Удава Ужом обозвали? Он если узнает, сто пудово обидится.

– Да нет, не обидится, – радостно прогудел Кок,

– Уважаемый хозяин ведь знает, что у меня два имени. Я согласно кивнул головой и подтвердил,

– Да, уважаемый хозяин знает об этом, так как он сам Вас и нарекал этими именами.

– Так вот, – продолжил Повар, накладывая мне в тарелку омлет с колбасой, – мой приятель Удав решил, что он тоже хочет иметь два имени, и мы нашли ему ещё одно имя, короткое и звучное, «УЖ!».

– Ну да, ну да… – опять пробормотал я, – всё логично, с этим, не поспоришь. И отправил в рот первую ложку омлета.

– А омлет у Вас сегодня просто восхитительный, – не стал скромничать я, зная, что доставляю своей похвалой призраку удовольствие.

Я уже поел, и теперь сидя за столом, не торопясь пил чай, когда в кухню пожаловал Киллер, он спустился с потолка, втянул в спину паучьи лапы, вытащил из-под кухонного стола ещё одну табуретку и уселся рядом со мной.

– Здорово, – поприветствовал я Паука,

– Как спалось? Паук в ответ склонил голову, и принимая из рук Повара тарелку с омлетом встретился со мной глазами. И я, в который уже раз, поразился безмятежности его взгляда, у него были светлые, серо-голубые глаза младенца, ещё не замутнённые окружением человека. Что собственно было и не удивительно, кроме меня, других людей он скорее всего и не видел. Мне кажется, что вот из-за этого его взгляда, я его и взял с собой, из того недостроенного гаража.

Киллер кивком головы поблагодарил Кока и начал есть, ложкой складывая омлет в рот, напоминающий человеческий, но, имеющий по бокам мощные жвалы, которые шевелились, когда он глотал пищу. Зрелище конечно жутковатое, но на меня это впечатления не производило, кто я собственно такой, чтобы судить эти создания, для него, я, наверное, тоже не являюсь образцом привлекательности, но он же молчит об этом. Хотя, молчит он потому, что не умеет говорить, скорее всего, ему мешают жвалы, с которыми он по какой-то причине не хочет расставаться. Но я уверен, что даже умей он говорить, он бы не стал осуждать мой внешний вид.

Пока я пил чай и размышлял о своей внешности, в кухню зашёл Котяра и зевнув спросил,

– А на кого, наш хозяин недавно в ванной орал?

– Всё вам возьми и расскажи, иди и сам посмотри.

– Сходи, сходи, посмотри, – подогрел интерес Котяры Повар, – я кстати тоже возню в ванной слышал. Котяра постоял ещё несколько секунд вопросительно глядя на меня, но поняв, что я ничего ему рассказывать не буду, направился к ванной комнате. Открыл её, вошёл, и тут же вылетел обратно, встал на задние лапы и удивлённо уставился в открытую дверь. Постояв так некоторое время, он повернулся к двери боком и ударил что-то, находящееся в ванной своим мощным хвостом. Раздался грохот падения чего-то и визг. Котяра чисто по кошачьи мявкнул и отпрыгнул от двери, из которой выкатилось круглое тело, имеющее большую круглую же голову и большой зубастый рот. Нарисовался зубастик собственной персоной, и я демонстративно похлопал ему в ладоши. Милости просим, нас тварей, теперь восемь.

Зубастик повалялся немного на полу, не забывая при этом жалостливо всхлипывать. Но поняв, что никто его жалеть не станет, с тяжёлым вздохом поднялся, и повинуясь приглашению Повара засеменил на своих коротких ножках в сторону кухни. Киллер уже наелся, и теперь сидел на стене, уцепившись за неё паучьими лапами и с любопытством наблюдал за новеньким. Я, не вставая со стула, ногой пододвинул зубастику табурет, на который он догадливо и забрался, с опаской поглядывая на меня.

Кок ни слова не говоря, из большой сковороды, стоящей на плите, нагрёб омлета в тарелку, и поставил её перед зубастиком, положив рядом с тарелкой ложку. Толстое создание так же молча взяло ложку, повертело её в своих маленьких ручках, а потом проглотило, и вопросительно уставилось на Повара.

– Что, не вкусно? – озадаченно спросил тот.

– Не вкусно, – потряс круглой башкой зубастик, я есть хочу.

– Ложку я тебе больше не дам, пока не буду уверен в том, что ты перестал их трескать. Поэтому, жри руками! И Повар подтолкнул тарелку поближе к толстяку. И тот начал есть, неуклюже захватывая омлет коротким пальчиками, и смешно заталкивая его в рот, клацая при этом явным излишком зубов. Я ещё некоторое время посидел, посмотрел на эту идиллию, а затем встал и сказал, обращаясь сразу ко всем присутствующим,

– Здорово Зубастик! – и вышел из кухни. Имя я ему дал.

Жил я можно сказать отшельником, один, если не считать конечно моих странных квартиросъёмщиков, сам по гостям не ходил, и по вполне понятной причине, в гости к себе никого не звал. И поэтому, очень удивился, когда в один прекрасный субботний день, в двери моей квартиры раздался звонок, я велел заткнуться своей братии, и подойдя к двери, выдал банальное,

– Кто там? – после чего, посмотрел в дверной глазок. За дверью стоял человек в тёмном деловом костюме, в очках, и с кейсом в руках.

– Я представитель Сибирского исследовательского центра, – неожиданно приятным, и сильным голосом ответил мужчина,

– У нас есть к Вам деловое предложение, которое я хотел бы с Вами обсудить.

– А что вам от меня собственно нужно?

– Нашей фирме требуются люди с вашими навыками. А Вы, насколько мы знаем, являетесь специалистом в нужной нам области. Ну и конечно заработная плата, у вас будет соответствующая. С ходу попытался заинтересовать меня собеседник.

Я никогда не был богатым, но и грех было жаловаться на то, что имею сейчас. Да, денег порой действительно хотелось бы побольше, но всё же, на жизнь мне вполне хватало.

– Навыками?! – удивился я,

– Но, я ничего такого не умею, я обычный офисный работник.

– Скажите пожалуйста, а память к Вам уже начала возвращаться? Я насторожился, откуда он может об этом знать? Я действительно потерял память после аварии.

– Пока нет, но помаленьку её последствия начинают проходить.

– Неужели?! И как много вы вспомнили за последнее время? Я не знал, что ответить. Мне совсем ничего не удавалось вспомнить из прошлой жизни. Совершенно ничего.

– Вы считаете, что вы потеряли память в аварии? Опять раздалось из-за двери,

– Это была, наверное, автоавария, или железнодорожная, или авиакатастрофа, а может быть, Вы упали с велосипеда? …Или на худой конец, сверзились с самоката?

Я задумался, мне вообще никогда это не приходило в голову. Авария и всё, о чём-то другом, я и не думал. Мне стало интересно. А ведь действительно. В какой?

– Вы всё ещё хотите войти, или уже нет?

– Да, всё ещё хочу, – послышалось из-за двери.

– «Ну что ж, сам напросился», – подумал я, – «ради тебя своих квартирантов я выгонять не собираюсь», и открыл дверь.

За дверью стоял мужчина лет сорока, сорока пяти, точнее я определить не смог. Ничего особенного, если не считать, что у него были широкие плечи, и вообще, он производил впечатление сильного человека.

Возле двери мы встречали его всей своей дурной компанией. Я из-за этого не очень переживал, потому что моих тварей никто кроме меня не видел, если они этого не хотели, а они этого не хотели постоянно, так как даже самые бестолковые из них понимали, что если их увидят, то спокойная жизнь и у них, и у меня закончится навсегда. Косяками потянутся вызванные соседями всевозможные чародеи, маги, колдуны, ясновидящие, и прочая потусторонняя братия, а вдруг среди них попадется кто-то действительно со способностями.? Пассажирам придется сваливать. А им у меня нравится.

Когда гость перешагнул порог, то сразу же протянул мне руку и представился,

– Меня зовут Николай Николаевич. При этом он быстро глянул у меня над головой, над которой в это время висел Лимб. Но я, не придал этому значения.

– Александр, – ответил я взаимностью, и пожал протянутую руку. Да! Николай Николаевич был силён. Я понял, что он только слегка пожал мою руку, но это было похоже на то, как будто моя ладонь побывала в тисках. Наверное, если бы он захотел, то мог легко вырвать мне руку из моего тела. Мне, честно говоря, стало как-то не по себе.

А я, на хилость не жаловался, хоть и казался худощавым, но это, скорее всего из-за моего роста в сто девяносто пять сантиметров, активные занятия спортом, позволяли думать, что я физически сильнее среднестатистического мужчины. Но вместе с тем, тревоги я не чувствовал, хотя, после аварии и мог каким-то образом предчувствовать неприятности. А может эта способность у меня была и до аварии… Я не помню…

– Мы конечно можем поговорить и здесь… – начал, было, он

– Прошу прощенья, проходите, – извинился я за своё невежество и показал рукой в зал, – присаживайтесь.

Николай Николаевич прошёл в зал и устроился на небольшом диване. Поставил кейс, снял очки и положил их в нагрудный карман пиджака. Все мои жильцы ввалились следом за нами, и уставились на него.

Гость опять глянул у меня над головой, и я вдруг понял, он видит Лимба, который там по-прежнему болтался.

В это время, Шарик ходил и обнюхивал его кейс, который стоял возле дивана, и по какой-то причине не давал ему покоя. Он вёл себя как настоящая собака и я подумал, что не удивлюсь, если эта псина сейчас поднимет свою заднюю конечность и попробует его пометить. Об это же, наверное, подумал и Николай Николаевич. Посмотрев на эту неправильную собаку, он сказал:

– Если ты не отойдёшь от моего чемодана, я тебя порву как Пионерскую правду. И ты потом сутки опять будешь собираться в одну кучу.

Я от удивления открыл рот. Он видит и Шарика… Я конечно предполагал, что если я их вижу, то скорее всего, есть кто-то ещё, кто может их видеть. Но это было так неожиданно, что я тупо смотрел на него и моргал.

Шарик, хоть и самый бестолковый из всех здесь собравшихся, видимо почувствовал исходящую от гостя реальную угрозу. Он шарахнулся от гостя как чёрт от ладана, причём так быстро, что не сумел остановиться на линолеуме и врезался головой в шкаф стоящий в коридоре. От удара упал, а потом, пробуксовывая всеми своими конечностями удалился в мою комнату. Следом за ним, как по команде, от гостя отпрянула вся компания. Глядя на всё это, я просто неприлично заржал. Николай Николаевич опять посмотрел на Лимба, который теперь находился в самом дальнем от него углу, под потолком. После этого взгляда, последний тоже решил убраться, и сбежал на балкон.

– Да Александр, я их вижу. Собственно, из-за этого я и пришёл к Вам. У Вас очень редкий навык, или дар, или проклятие, называйте как хотите, видеть эти сущности.

Я наконец осознал, что произошло. Я теперь не один. Нас шизиков двое! Значит, будет веселее.

– Нет Александр, нас не двое. Нас с такими талантами достаточное количество. Мысли я читать не умею, успокойтесь! Предварил он мой вопрос.

– Просто у Вас всё на лице написано, – и он улыбнулся. Мне понравилась его улыбка. Обаятельный человек. И я опустился в кресло напротив Николая Николаевича.

Вся оставшаяся в комнате компания с опаской взирала на нашего гостя из самых дальних углов зала. Но он не проявлял к ним интереса, и даже ни разу не взглянул в их сторону, в отличии от Лимба и Шарика, которых он явно видел.

– «А вот этих, он не видит», – наконец-то понял я отсутствие интереса со стороны гостя к моим жильцам.

Николай Николаевич, наконец заметил, что я периодически осматриваю комнату, и спросил,

– Скажите Александр, а что, кроме этих Ваших гостей в комнате есть ещё кто-то?

– Да, есть.

– И где он?

– Не он… они…

Николай Николаевич откинулся на спинку дивана и внимательно смотрел на меня

– И сколько же их?

– Сейчас в зале пять.

Было заметно, как гость напрягся, лицо как-то потяжелело, уголки губ опустились вниз. Он медленно поднял с пола и положил на колени кейс, приоткрыл, и засунул в него руку. Из кейса послышалось едва слышное гудение. Я уже понял, что в кейсе лежит какое-то оружие, которым он может каким-то образом навредить тем, кто находился с нами в комнате.

Поэтому поднял руку и сказал,

– Не спешите, Николай Николаевич, в этом доме без моего разрешения никто никому не причинит вреда, я ручаюсь за своих жильцов.

Жильцы же в это время, со всей дури ломились в окна и двери, пытаясь быстрее выбраться из комнаты подальше от страшного гостя. На это у них ума хватило у всех, причём, трудно обучаемый Зубастик свалил одним из первых. Было слышно, как в спальне и в игровой комнате, что-то падает, шлёпается, что-то скрипит… Постояльцы прятались.

– Вы их напугали, – констатировал я, когда всё стихло.

– Мне вообще-то тоже стало не по себе, когда я узнал, что окружён сущностями, которых не вижу! И поверьте, среди них есть такие, которые могут не только пугать, они могут, например, взять молоток, и долбануть вас по голове. Скажите, Вам не страшно одному жить в этой квартире? Это опасное соседство.

– Нет, не страшно, я не чувствую от них угрозы, для меня они безобидны, хотя всё время пытаются меня напугать, это в некотором роде даже развлекает. Не спрашивайте почему, я не знаю ответа.

– А для других людей?

– Не знаю, на мой дом ещё никто, никогда не нападал, а соседей они не трогают, я им вообще запретил причинять вред людям. Если хотите, я могу их позвать, и они покажутся Вам. Гость отмахнулся,

– Не стоит.

– Так о чём вы всё-таки хотели со мной поговорить? Задал я, наконец, интересующий меня вопрос.

– Мы уже давно наблюдаем за Вами, мы знаем, что Вы человек с некоторыми специфическими способностями. Знаем, что вы видите эти сущности, но только сейчас я понял, насколько у вас эта способность развита. Я знаю только двух людей, женщин, очень мощных медиумов, которые много лет развивали эти способности. Но и они, могут видеть только нескольких…. Я вижу двоих, на большее меня не хватает.

– Николай Николаевич, а что у Вас в кейсе? Извините, конечно, за любопытство, просто не могу удержаться. У вас ведь там какое-то приспособление против призраков?

– Да, что-то в этом роде, не смертельное, но очень действенное, и неприятное для них. Он открыл кейс, вытащил из него какой-то прибор, очень напоминающий революционный «Маузер», правда, без ствола.

– Я не знаю, как в нём все происходит, я не физик, но, если в общем… Этот прибор каким-то образом выделяет, и выстраивает в линию молекулы водорода, а потом, направляет этот луч туда, куда ты его направишь. Молекулы водорода буквально разрезают плоть этих сущностей. Я повертел прибор в руках.

– А для человека он опасен?

– Нет, разве что, в замкнутом помещении можно взорваться, если долго пользоваться прибором, а потом зажечь спичку. Это, конечно же не единственное из приспособлений, как Вы их называете, находящееся у нас на вооружении. Если мы с Вами найдем общий язык, и Вы согласитесь нам помогать, то, разумеется, Вы узнаете и о других.

– Другими словами, Вы хотите, чтобы я на Вас работал?

Николай Николаевич опять улыбнулся,

– Не на нас, а с нами, поверьте, у нас работают очень хорошие люди… и не только люди, они Вам понравятся.

– Не только люди?

– Скажите, среди ваших жильцов есть разумные?

– Есть, четверо! Ещё два полудурка! Простите, полу разумных, ну и полного идиота Вы видели, он пытался обгадить Ваш кейс.

– Ну вот, ключевое слово у нас «разумные». Но, кроме них есть персонал, с некоторыми, не присущими, скажем так, человеку способностями. Однако, хотелось бы поговорить с Вам о более приземлённых вещах, о Вашей работе у нас, если Вы конечно согласитесь. Или, например, о Вашей заработной плате, она кстати, намного больше чем Вы получаете на нынешней работе. И он назвал сумму…

– Я за шесть месяцев зарабатываю столько же, – хмыкнул я,

– Вы не поняли, это не за полгода, это Ваша зарплата за месяц.

Честно говоря, мне захотелось у него спросить, почему мы до сих пор не приступили к работе, а почему-то сидим тут и теряем драгоценное время на пустые разговоры.

На этот раз Николай Николаевич не улыбался, он смеялся. Он смотрел на моё лицо и смеялся. Я только сейчас понял, что стою с открытым ртом и смотрю на него.

– Простите, не смог удержаться.

– Да, понимаю, я бы тоже порадовался, глядя на себя со стороны.

– Я так думаю, что мы договорились? – спросил Николай Николаевич, протягивая мне визитку,

– Как только завершите дела на своей нынешней работе, приходите, адрес здесь есть, покажите эту карточку и скажите, что пришли устраиваться на работу.

Он пожал мне руку, опять чуть не выдернув её из плеча, и сказал,

– Это действительно интересная работа, не соскучитесь, это я Вам гарантирую. Но также, Вы должны понимать, что работа связана с некоторым риском.

– Да, я понимаю, меня это устраивает. А про себя подумал, «За такие деньги можно уже и рисковать»

Когда за моим будущим работодателем закрылась дверь, в доме царила тишина. Я вернулся в зал, сел на диван, на котором сидел гость, и задумался. О том, что я не передумаю и выйду на новую работу, я в этом был уверен. Почему-то, мне только сейчас пришла в голову мысль, что я занимался не свои делом. Особенно после того, как узнал размер мое будущей зарплаты, я со стопроцентной уверенностью понял, что всё, чем бы я ни занимался раньше, было не моим делом.

От размышлений меня оторвали мои жильцы, они в буквальном смысле столпились передо мной. Никто из них не летал, все были на уровне пола, и смотрели на меня, открыв рты, у кого, в данный момент, конечно было, что открывать.

– Что испугались? – с каким-то садистским удовольствием, глядя на них, спросил я.

– Если кто-нибудь из вас начнёт дурить, я этого страшилу опять позову. Они дружно замотали головами, или что там у них есть вместо неё,

– Не надо, не зови, – почему-то шёпотом попросил Котяра.

– Мы не будем. А то вон Шарик так испугался, что у него лапы отнялись.

– Ладно, договорились, пока не буду звать.

– Тогда, может, чего-нибудь пожрём? – необычно грубо для него спросил Повар.

– Пожрём, обязательно пожрём, если конечно какой ни будь придурок, опять не сожрал все столовые приборы, – ответил я, глядя на Зубастика.

На работе, мне сразу же подписали заявление об увольнении, не стали заставлять отрабатывать две недели, что лишний раз утвердило меня в мысли, что я был не на своём месте. Они прекрасно обойдут и без меня. По-доброму простились со мной, я пожал всем руки, не опасаясь, что мне оторвут мою собственную, и два дня провёл дома.

Дома была красота! Тихо, чисто, никто из разумных жильцов не чудил, безмозглые тоже вели себя спокойно, прямо как в психушке, после дозы. Два дня, я ел и отсыпался, благо, по дороге домой закупился продуктами на расчёт, еле дотащил. Повар меня конечно баловал. Он любил готовить, да и запах еды ему нравился.

После визита Николая Николаевича вся моя братия вела себя значительно тише. Они, видимо каким-то образом сумели подсмотреть, как я рассматривал и вертел в руках «Маузер», и услышать, что о нём рассказывал Николай Николаевич. Даже бестолковый двоечник Зубастик, вёл себя значительно тише, и всё-таки научился жрать всякую дрянь почти молча, без всяких лишних звуков. Но когда, эта самая дрянь из него вылетала, и при этом гремела, Зубастик испугавшись прятался. Вставал в угол, и становился при этом невидимым. Он никак не мог осознать того, что я его всё равно вижу. Когда же я на него, невидимого, наводил руку с ладонью сложенной пистолетом, он, открыв рот и выпучив глаза, начинал в ужасе метаться по комнате, причём, носился он молча. А когда я говорил: «БАХ», он этого уже вынести не мог, падал, растекался по полу, и уползал под коврик, если он был, или под какую-нибудь мебель. После чего я оставлял его в покое.

На это собирались посмотреть все разумные жильцы моего дома. Честно говоря, мне тоже нравился вид мечущегося придурка, и мне будет жаль, когда он, в конце концов, разберётся, что пустой рукой, я могу ему дать только в выпученный глаз, или, взяв за шиворот выкинуть с балкона. Через два дня, отдохнув, я решил, что пора нанести визит Николаю Николаевичу, и посмотреть на своё новое место работы.

Я живу в небольшом сибирском городке. Когда-то здесь была Тайга, посреди которой построили огромное предприятие, а потом уже и город, жители которого работали на этом заводе, до тех пор, пока в лихие девяностые его благополучно не развалили. И от когда-то прибыльного предприятия остались пустые, заброшенные цеха. Попасть к нам можно только со стороны большого города, спальным районом которого мы в данный момент, собственно и являемся, несмотря на то, что находимся от него в тридцати километрах.

Похвастать мы можем двумя, находящимися недалеко от нас речками. Одна мелкая, и не широкая, давшая казачье название деревне, стоящей на её берегу. Вторая, довольно известная большая река с интенсивным судоходством. Километрах в двадцати расположился ещё один город, который, в отличии от нашего, был жёстко закрытым городом, в нём имелось всё, от ядерных реакторов, до производства спутников. Рядом примостился ещё один городок, со своим секретным заводом, который значительно уменьшился, и еле выжил в постперестроечный период. Меня мой городок вполне устраивал, он был маленьким, красивым, тупиковым, и относительно спокойным.

В карточке, которую мне дал Николай Николаевич значилось, что его место работы находится по адресу улица Солнечная, дом тридцать семь. Я знал эту улицу, она была откровенно тенистой, и уходила вглубь леса, где в самом конце немного изгибалась, и от последнего дома, который и был мне нужен, уже не было видно начала улицы. Между домами росли большие сосны и тополя, которые своими кронами закрывали солнце, и поэтому, большую часть дня, улица находилась в тени. Было непонятно, почему её назвали Солнечной, может быть, просто автор названия решил так по прикалываться? Но скорее всего, деревья высадили вместе со строительством домов, и через три десятка лет, они камня на камне не оставили от солнечного названия.

Мне эта улица нравилась, чистая, асфальт целый, без ям и корявых заплат, только местами потрескался. Половина улицы была занята жилыми коттеджами, другая половина, какими-то складами и организациями, между которыми пристроились гаражи этих самых организаций. Дом этот я тоже раньше видел, он был огорожен добротным забором из металлических прутьев, имеющих высоту метра два с половиной и расплющенных на концах в виде пик. Слева от ограды, располагалась небольшая парковка, на которой постоянно находились с десяток автомобилей.

Сам дом стоял в глубине огороженной территории, примерно метрах в семидесяти от дороги. Напротив него находились ворота из таких же пик, а рядом с ними калитка, сваренная из красиво изогнутых металлических прутков, узор которых складывался в какой-то растительный орнамент. Калитка была постоянно открыта, словно показывала, что там ничего не прячут, и зайти может каждый.

Я подошёл к калитке, постоял, глубоко вдохнул,

– «Ну… с Богом!» И пошёл по широкой дорожке, выложенной тротуарной плиткой серого цвета, с бардовыми вставками в виде ромбов. И возле дома, и вдоль дорожки, росли кусты рябины в рост человека.

Строение было большим, длинным, в два этажа, справа виднелась пристройка, придающая зданию вид буквы «Г». По центру находилось высокое крыльцо, в шесть ступеней. И только сейчас я обратил внимание на то, что окна первого этажа расположены высоко над землёй, выше ступеней, складывалось впечатление, что был еще один «нулевой» этаж.

Когда я уже подходил к крыльцу, ко мне, откуда-то из-за кустов вышел мужчина лет тридцати, одетый в джинсы, кроссовки, и белую футболку. Он вежливо поздоровался со мной и спросил цель моего визита. Я показал ему карточку Николая Николаевича и сказал, что пришёл поговорить насчёт работы, он вернул мне карточку, посмотрел в глаза, и улыбнулся. Мне стало не по себе, что-то в нём было не так! Седой не по возрасту, худощавый, с широкими плечами, видно, что сильный человек, особенно были странными его глаза, светло-коричневые, с тёмными крапинками, какой-то пронзительно-тяжёлый взгляд. Он был опасен, я это понял сразу, но, опять же, для себя угрозы не чувствовал.

– Вы знаете, что ВЫ пришли сюда не один? Кивнул он головой куда-то мне под ноги.

Ну конечно! Я совсем забыл, что взял с собой Котяру, так, для разнообразия, может, что-нибудь весёлое в этой конторе и получится. Я ещё не знал, что получится. И очень даже получится.

– Да конечно, это со мной. Но, если с ним нельзя, он подождет меня здесь, или уйдет за ограду.

– Нет, нет, что Вы, можете проходить с ним, это не запрещено. Я поблагодарил его, и поднялся на крыльцо.

Дверь была красивая, высокая, двухстворчатая, вся такая массивно-представительная, и поэтому, прикрепленная слева от неё небольшая, скромная табличка, которая сообщала, что здесь находится «Центр помощи эмигрантам», как-то не вязалась с солидностью дверей.

– Офигеть. Откуда это интересно в центре Сибири, в таёжном городе, который находится в запретной зоне, эмигранты? – проговорил я. Вроде бы и сказал это не громко, но, по всей вероятности, я был услышан, так как дверь открылась, и меня пригласили войти.

Я вошёл, и увидел пригласившего меня мужчину, который внешне чем-то походил на того, с которым я разговаривал на улице. Но, этот был значительно старше, одет намного импозантнее, отглаженные темные брюки, белая рубашка с коротким рукавом и узкий черный галстук, было видно, что вещи дорогие. Такой-же широкоплечий, и с таким же взглядом. Он посмотрел на Котяру, значит, тоже видел его, ничего не сказал, а улыбнувшись пригласил пройти за ним.

Дом действительно был большой. Возле двери начинался не малых размеров холл, который, богатством конечно не поражал, но мраморный пол, на фоне добротных, и даже на первый взгляд недешёвых панелей, производил благоприятное впечатление. С правой стороны от входных дверей, за стойкой сидел молодой мужчина в синей рубашке охранника. Слева, возле стены стояла пальма, под которой пристроился красивый журнальный столик, рядом с которым стояли два удобных на вид кресла. В одном из кресел сидело нечто, по моим ощущениям напоминавшее моего Киллера, но без паучьих лап.

Я постоял немного, разглядывая призрака, а потом вопросительно глянул на своего сопровождающего.

– Всё в порядке, – улыбнулся он, – это тоже, наша охрана. Мы шли по длинному коридору, по обеим сторонам которого находилось множество кабинетов, из которых выходили, и входили в них сотрудники, или посетители. Пока я шлёпал за своим сопровождающим, я внимательно приглядывался ко всем, кого видел в коридоре, но, не встретил ни одного человека, хотя бы приблизительно похожего на эмигранта. Наконец, мы остановились перед кабинетом, на котором красовалась цифра тринадцать,

– Здесь у Вас возьмут заявление о приёме на работу, заполнят анкету, и ещё некоторые формальности, – опять улыбнувшись сказал мужчина. Я поблагодарил его, и зашёл в кабинет, Котяра, впёрся следом за мной.

Мне не повезло! Во-первых, кабинет номер тринадцать. А это уже напрягает. Во-вторых, за столом сидел именно такой человек, с типажом которого у меня всё время происходили неприятности. Молодой, единственно, что отличало его от других таких же, с которыми я уже сталкивался в своей жизни, этот не был толстым.

Этот «молодой», сидел за столом, развалившись в своём кресле, и смотрел на меня с каким-то пренебрежительно-презрительным выражением. К его столу, был пристыкован ещё один стол в виде буквы «Т». Единственный стул, стоящий возле стены, был занят спортивной сумкой.

– Здравствуйте, – поздоровался я, решив не отступать от элементарных канонов вежливости. Но, как я и ожидал, в ответ мне здоровья не пожелали, и сесть не предложили. Поэтому, мне оставалось только стоять, и пялится на него. А такой расклад, меня полностью не утраивал.

– Слушаю, – наконец-то, с барской ленцой протянул «молодой».

– «Это ж надо так! У тебя и голос то противный!» – мысленно поморщился я. «Ну что же понеслась…».

Я, ни слова не говоря, подошёл, снял со стула сумку, поставил её на стол, потом взял стул, поставил его с другой стороны стола, и уселся, не забыв поразвязней развалиться. Я конечно не мог его видеть, мне мешала сумка, но и он, по этой же причине не видел меня. Честно говоря, я получал удовольствие от сложившейся ситуации, тем более, что чувствовал, продолжение будет. Котяра тоже млел, он сидел как раз напротив «молодого» на столе, и внимательно его разглядывал.

– Тебе кто разрешил сесть? – раздалось из-за сумки.

– А я что, когда вошёл, спросил у тебя разрешения сесть? – про гундосил я, стараясь скопировать его голос. Владелец сумки встал, убрал её со стола, и бросил на пол. Видимо сообразил, что ситуация выглядит вполне идиотской, в которой его посетитель ничего не теряет.

– Слушаю, – опять повторил он.

– Кого? – удивился я, и с идиотским надеюсь видом огляделся по сторонам. Морда «молодого» покрылась красными пятнами, он разозлился.

– Говори, – прошипел он.

– Хорошо, – послушно согласился я, – говорю. Ты Есенина любишь?

И начал декламировать ему стихи:

Нивы сжаты, рощи голы,

от воды туман и сырость.

колесом за сини горы

солнце тихое скатилось.

Дремлет взрытая дорога.

ей сегодня примечталось,

что сосем-совсем немного

ждать зимы седой осталось…

Это его окончательно взбесило. Есенин, наверное, у него был не в фаворе, потому что, говорить нормально от злости он уже не смог, и только просипел,

– Если бы в соседних кабинетах не было этой толпы, и мы с тобой были здесь вдвоем, я бы тебе показал… гадёныш!

Я подался всем телом к нему и проблеял,

– Не-е-е-т. Мы здесь с тобой не вдвоём. И ты мне ничего показать не сможешь! А вот я тебе сейчас покажу!

– Ну что Котяра, – обратился я к духу,

– Порадуй меня, покажись дяде. И котяра порадовал. Я не знаю, откуда в его, по большому счёту, нормальном мозгу, взялась эта жуткая морда, но она была такая страшная, что и я испугался. Мне даже стало жалко «молодого», так как Котяра сидел напротив него, на столе, и этот кошмар появился прямо у того перед лицом.

Мой собеседник повёл себя совсем как Зубастик. Молча, с открытым ртом и выпученными глазами, прямо со своего стула, кинулся в окно. Но стёкла видимо были бронированные, и он, сильно ударившись об них упал на пол, падая, опрокинул какие-то полочки и ящики. При этом рассыпались папки, документы, разлетелись бумаги. Чудо как весело.

Хозяин кабинета лежал во всём этом безобразии и с ужасом смотрел на монстра, удобно расположившегося на его столе. В это время Котяра проявил лапы с огромными когтями и выразительно посмотрел на него. «Молодой», на четвереньках пробежал мимо меня через весь кабинет и врезался головой в закрытую дверь. Опять упал, и начал поскуливать от страха, при этом, ноги и руки у него двигались так, как будто он продолжал бежать. Я встал, и нажал на ручку двери. Увидев, что дверь приоткрылась, мой бывший собеседник вскочил на карачки, опять долбанулся в неё головой так, что та распахнулась, и открывшись, ударилась об стену в коридоре. После чего, быстро выкатился из кабинета, и куда-то протопотал. А потом я услышал визг. Это было что-то, такого я не слышал никогда, и, наверное, уже не услышу. Котяра был счастлив.

– Твою ж мать! – с досадой обратился я к Котяре, – ты похоже перестарался, если этот кадр, ещё и в штаны со страху наделал, то не видать мне, пожалуй, этой работы. Тем более, что по шуму, доносящемуся из коридора, можно было догадаться, что народу там собралось уже не мало.

– «Вот блин… как бы нас тут на пару не линчевали».

– Почему Вы так решили Александр Андреевич? – раздалось от дверей,

– Наш договор остаётся в силе, – и в кабинет вошёл Николай Николаевич. Он постоял, с недоумением осмотрелся, пошевелил ногой лежавшую на полу сумку, и опять спросил,

– Так почему… Вы всё-таки, так решили?

Я, честно говоря обрадовался ему, несмотря на то, что он опять попытался оторвать мне руку, когда мы поздоровались. Но сейчас, я на это почти не обратил внимания. На его вопрос, я, манкируя вежливостью, отвечать не стал, зато спросил о том, что интересовало меня.

– Николай Николаевич, здесь, что везде прослушка, жучки натыканы?

– Почему Вы так решили? – пошёл по моему пути мой собеседник, не отвечая на вопрос.

– Когда я разговариваю, тихо, почти сам с собой, меня всё равно слышат. Вот и Вы, услышали, а я ведь говорил почти про себя, что бы только Котяра слышал, Вас в комнате не было.

– Нет Александр, ничего такого здесь нет, просто у некоторых, и у меня в том числе, очень хороший слух. Потом объясню, – махнул рукой Николай Николаевич.

– Мне сказали, что Вы пришли не один, а с одним из своих духов, – продолжил он, – которого, я не вижу.

– Да, с Котярой.

– Это он его так напугал?

– Да, но это я его попросил, – встал я на защиту духа,

– Признаю, что поступил глупо.

– Кто знает. Может это даже и к лучшему. Может быть теперь, этот заносчивый идиот сам уволится, а сюда больше и носа не покажет. Потому что, в штаны он действительно наделал, и теперь об этом узнают все. Уж я об этом позабочусь.

Котяра, который, только услышав голос Николая Николаевича, мгновенно оказался под столом, и даже задвинулся стулом, пытаясь отгородиться от него. После последних слов Николая Николаевича довольно заурчал, я понял, что он был доволен. Ещё бы, он заставил кого-то наделать в штаны. Было видно, что эта мысль доставляет ему прямо-таки эстетическое наслаждение.

– А зачем Вы его на работу тогда приняли, если он Вам не подходил? –поинтересовался я.

– Нам настоятельно порекомендовали взять его на непыльную, и высокооплачиваемую работу. И мы не смогли отказать. Он, кстати, даже не знал, с чем связана наша работа. В его задачу входило сидеть и заполнять бумажки. Но, ему очень хотелось руководить, а подпустить к такой информации, такого человека, уже не могли мы. Ему, и его покровителям, ясно дали понять, что мелкий клерк, это максимум, на что он может у нас рассчитывать. Честно говоря, у меня уже возникала мысль, самому напугать его. Поэтому, всё что ни делается, делается к лучшему! – подвёл итог Николай Николаевич.

– Ладно, пошли заполним бумаги, и пойдём знакомиться.

Я написал заявление о приёме на работу, сам заполнил анкету, ещё какие-то бумаги. Всё это я проделал в кабинете у Николая Николаевича. Там же, я предложил ему обращаться ко мне на «ты»

В этот день я познакомился со многими, но, не запомнил как их всех звать, и кто есть, кто. Но, того кто встретил меня возле крыльца на улице, я запомнил. Его звали Сергей.

По словам Николая Николаевича, здесь работают пятьдесят пять сотрудников, включая и охрану.

– У нас нет деления на отделы, – рассказывал он, – все работают на своём рабочем месте, или ожидают команды в комнате отдыха. Если требуется выезд, то посылаются сотрудники с разными способностями, количество которых зависит от серьёзности, необычности, и возможной опасности обстановки.

Ближе к вечеру, Сергей на микроавтобусе добросил меня до дома, по дороге он рассказал, что его закрепили за этим автобусом, и он по утрам собирает нескольких сотрудников, а теперь ещё и меня, и везёт на работу. А обратно, уже как у кого получится, но, как правило, увозят всех. Почти у каждого есть автомобиль, подвозят друг друга.

Дома я поужинал, и рано лег спать, предупредив свору, чтобы не шумели. Я лежал на кровати и слушал, как в квартире возится вся моя компания, что-то двигают, чем-то скрипят, кто-то бубнит, наверное, повар разговаривает с Киллером. А потом я уснул, и снилось мне, что Котяра сидит на подоконнике, почему-то орёт «Ку-ку» и долбит своим хвостом по голове Зубастика, который очень похож на «молодого».

Глава 2 Знакомство с научным отделом и оружейной комнатой

Ночь прошла спокойно, утром, когда я зашёл в ванную комнату умыться, увидел Зубастика, который, что-то делал в ванне, при этом он сопел, ворочался, и чем-то скрипел. Когда я окатил его водой, он открыл было на меня пасть, но я шлёпнул его полотенцем, после чего он заполз в стену, а потом обиженно смотрел на меня из зеркала.

Повар нажарил на завтрак колбасы и подал её со спагетти. Пока я ел, пришёл Котяра, залез на холодильник, и спросил, куда мы пойдём сегодня. Я ответил, что сегодня я пойду один. Тогда Котяра сказал, что тогда он будет спать, и уснул прямо там, на холодильнике. Ему в общем-то повезло, Повар, как правило, не позволяет находится в своей кухне без дела.

Напротив моего дома есть автобусная остановка, с которой в половину девятого, меня и забрал Сергей. При встрече он мне коротко улыбнулся, крепко пожал руку, и мы поехали. В автобусе уже находились три человека, причём двое это были красивые девушки, обе рыжие. Я украдкой начал их разглядывать, заметив мой к ним интерес, они в ответ начали откровенно глазеть на меня, в результате чего, подавили огневой мощью, и я быстренько отвернулся.

По дороге на работу мы подхватили ещё одного мужчину лет пятидесяти, он был высокого роста, широкий в плечах, я бы даже сказал, что он был весь широкий. Чувствовалось, что это неимоверно сильный человек, у него были коротко стриженые каштановые с рыжиной волосы, толстые, перевитые мышцами руки, и короткая мощная шея. Казалось, что он является олицетворением силы.

– «Да», подумал я, – «Этот, пожалуй, и ноги выдернуть сможет, не говоря уж про руки!» Мне пришлось выдержать его рукопожатие, после чего я сказал,

– Ещё немного и Вы оторвали бы мне руку.

Он засмеялся, – Это потому, что Вы новенький, через пару дней будем здороваться нормально, по-человечески, кстати, меня зовут Семен Семёныч, но можно просто Семёныч.

– Александр, можно просто Саня, – представился я.

– Скажите Александр, – спросила одна из девушек,

– Вы имеете какое-то отношение к тому, что случилось вчера с нашим Игорьком?

– С каким Игорьком, и почему Вы решили, что я как-то в этом замешан?

– Видите ли, – сочла своим долгом объяснить девушка,

– Новенькие у нас появляются крайне редко, а поскольку все уже знают, что Игорёк оформлял нового работника, значит это Вы, другого новенького у нас нет. Скажите, а что вы ему сделали, что он был в таком ужасе. Серёже даже пришлось везти его в больницу. Он даже говорить не мог. Вы его били? Чем Вы его били? Вы его долго били? У него огромная шишка на голове! Выдала она на одном дыхании.

– А ещё он в штаны наложил, – басом захохотал Семён Семёныч.

Обе девушки укоризненно посмотрели на него, но было видно, что они совсем не в обиде на его некорректность.

– А, вот Вы о чём … да… некрасиво получилось, но, к этому я не имею никакого отношения, я к нему даже не прикасался. Он просто неудачно открыл головой дверь. Дело в том, что в ходе нашей с ним беседы, мне пришлось попросить своего «спутника» показаться этому Игорьку. Игорёк увидел, и слегка испугался.

– Да, мы слышали, что Вы пришли с духом, кстати, а что это за дух, кто он? Кем он был раньше? поинтересовалась вторая девушка.

– Честно говоря, я не знаю, он просто живёт со мной. Больше я ничего про него сказать не могу.

Сергей заехал на парковку, мы все выбрались из машины и пошли к конторе, в которой мне предстояло работать.

Когда я зашёл в холл, ко мне из-за стойки подошёл охранник, и попросил зайти к Николаю Николаевичу.

Я уже знал, где находится его кабинет, заполнял вчера там бумаги, поэтому поднялся на второй этаж, нашёл его кабинет под номером два, постучался и зашёл.

В кабинете, у начальника находилась женщина, лет тридцати пяти, точнее её возраст я определить не смог. Красивая женщина, длинные черные волосы перекинуты через левое плечо, черные пронзительные глаза, прямой нос, красивые яркие губы, я даже подумал, что они накрашены, но, присмотревшись, понял, что нет, свои собственные. На ней были одеты чёрные брюки, чёрная шёлковая рубашка и элегантные сапожки, почему-то серого цвета, что, в общем-то, не портило картину.

Пока мы с ней разглядывали друг друга, Николай Николаевич нас представил,

– Знакомьтесь Александр Андреевич, – это Мария Николаевна, начальник научного отдела, да один отдел у нас, всё-таки существует.

Она протянула мне руку, и я пожал её, рукопожатие у неё тоже было крепким, что в последнее время перестало меня удивлять, «рука тёплая», зачем-то отметил я.

– Мария Николаевна более подробно расскажет тебе о нашей работе, она очень умный человек, – сказал он.

– Спасибо Николаич, приятно слышать такую оценку моих умственных способностей, – улыбнулась женщина, и, уже обращаясь ко мне,

– Давайте пройдём в наш отдел, там будет удобнее. И она жестом руки пригласила меня выйти из кабинета.

Мы вернулись в холл, и от центральной двери пошли в пристройку справа. Пока шли, Мария Николаевна рассказала, что её отдел занимает два этажа, «нулевой» и первый, на «нулевом» этаже находятся лаборатории, а на первом, кабинеты.

Вход в её владения перекрывала массивная дверь, подойдя к которой, Мария Николаевна набрала код на панели, щёлкнул замок, и дверь чуть приоткрылась. Мария Николаевна за ручку потянула дверь на себя, было видно, что для этого необходимо приложить усилие. И ещё, я обратил внимание на то, что эта дверь, в два раза толще обычной, и скорее всего, выполнена из какого-то металла.

Мы прошли через всю пристройку и зашли в кабинет расположенный в самом конце коридора. Кабинет был большой и уютный, Мария Николаевна предложила мне сесть в кресло, которое стояло рядом с небольшим столиком, сама уселась напротив в такое же кресло, и стала опять меня рассматривать. Мы сидели возле окна, видимо это было место для гостей, так как дальше по кабинету находились большой стол, и опять же с приставленным к нему в виде буквы «Т» ещё одним столом, вокруг которого были расставлены офисные кресла.

Открылась дверь, и в кабинет зашла рыжеволосая девушка, одетая в светло-синие джинсы, легкие туфли на каблучке и желтую блузку с таким вырезом, что я про себя глубоко вздохнул. Именно она интересовалась в микроавтобусе, моим Котярой.

Девушка поставила на столик красивый деревянный разнос, на котором стояли чайник, заварник, тарелочки с печеньем и конфетами, сверкнула на меня зелёными глазами и вышла. Шла она так, и смотрелась сзади так, что я поспешно отвел глаза.

– Угощайтесь, – улыбнулась Мария Николаевна, – не стесняйтесь, и задавайте вопросы.

Я поблагодарил, налил себе чаю, отхлебнул горячего напитка, наверное, это был не чай, а что-то заваренное на травах, очень вкусно, мне понравилось.

– Скажите, пожалуйста, – начал я, – рядом никого нет, я говорю шёпотом, но меня…

– Слышат, – закончила за меня Мария Николаевна. Я кивнул.

– Видите ли, Александр Андреевич, у некоторых наших сотрудников, в прямом смысле слова звериный слух, который, как Вы знаете, многократно превосходит человеческий. Попробую объяснить, Вы ведь слышали, в сказках, в каких-то мистических историях, былинах, о том, что в древней Руси люди могли превращаться в животных, птиц, и даже рыб. Одно из таких упоминаний об этом, есть даже в таком величайшем памятнике как «Слово о полку Игореве», и она процитировала,

Над широким берегом Дуная,

Над великой Галицкой землей

Плачет, из Путивля долетая,

Голос Ярославны молодой:

«Обернусь я, бедная, кукушкой,

По Дунаю-речке полечу

И рукав с бобровою опушкой,

Наклонясь, в Каяле омочу…»

– Конечно, с детства это слышал, – «Оба-на. Действительно слышал и помню. Память что ли возвращается?» Удивился я.

– То есть Вы хотите сказать, что мужчина, который мне вчера открыл дверь и встретил в фойе…

– Волк, оборотень, – опять закончила она за меня мысль.

– А Николай Николаевич…

– Тоже оборотень, – опять продолжила она, – но уже медведь…

– Тогда, Семен Семёныч тоже очень похож на оборотня-медведя, – заключил я. – «Интересно, и почему этот бред меня не удивляет?» Вздохнул я про себя.

– Верно, на медведя, но, он не оборотень, он берендей. Вкратце поясню, берендей, это колдун-оборотень, оборачивающийся бурым медведем. В отличии от оборотня, ему не надо для обращения пересекать какую-то условную границу между людской сущностью и звериной. «Оборотиться», «обвернуться», или в буквальном смысле перекувыркнуться через что-то. Например через пенёк, какую ни будь ветку, верёвку, или двенадцать ножей, воткнутых в землю, что в общем-то, применительно к ножам, не очень-то и удобно. Берендей же, просто становится медведем по своему желанию.

– Теперь понятно, почему мне всё время хотели оторвать руку, силы в них конечно немерено.

Мария Николаевна улыбнулась,

– Я думаю, что теперь, они будут здороваться с Вами нормально, по-человечески, поверьте, они умеют соразмерять свои силы.

– «Да нет!» Мысленно не согласился я с ней. – «По-человечески они здороваться уже никогда не будут… А вот странно, почему я до сих пор сижу здесь, почему не начал визжать, брызгать слюной, метаться и орать, что тут все сумасшедшие. И почему, всё ещё не убегаю…? А потому», – закончил я свою мысль. – «Что у меня в доме живёт семь непонятных тварей, которые меня мало того, что не удивляют, и не пугают, а ещё и забавляют! Да чего там греха таить, кормят!»

– Скажите, пожалуйста, – вновь начал я, – а вот девушка, которая заходила, она что, тоже оборотень?

– Нет, наша Светочка не лиса, как Вы, скорее всего подумали, она ведающая или ведунья, ну или совсем уж по-простому, ведьма, как впрочем и я. Кстати, она моя помощница, очень перспективная девушка, а вот её подруга Ниночка, чистокровная лисичка.

Я молча сидел, и смотрел на неё. – «Они ведьмы. Надо же. Начальница, и помощница… И лисичка… И волки… И медведи....Колдуны. А почему бы мне всё-таки не побегать, и не поорать. Такой случай подвернулся. Самому не придётся до психушки добираться!»

Но вместо этого я сказал,

– Понятно, – и улыбнулся. Я помнил, что у меня дома живут семь тварей.

Она ещё мне о многом рассказывала, хорошо, что кресло было удобное, а то от длительного сиденья я бы, наверное, устал. Когда чайник остыл, опять пришла Света, забрала остывший, и вместо него поставила горячий, точно такой же. Причём, я ясно видел, что Мария Николаевна не нажимала никаких кнопок, не производила каких-то ещё действий, чтобы вызвать Свету. Просто та зашла, и поменяла чайник, как будто знала, что он у нас остыл. А может и знала! Ведьмы! Что с них возьмёшь.

На обед пошли втроём, я, Мария Николаевна, и Светлана. На первом этаже был неплохой буфет, куда привозили готовые обеды, их оставалось только разогреть, на вкус очень даже не плохо.

В небольшом зале, отделанном темными деревянными панелями, стояло пять столиков, кроме них, возле стойки бара стояли ещё четыре высоких стула. В баре продавали несколько сортов пива, всевозможные молочные коктейли, выпечку и много ещё чего. За столиком, кроме нас никого не было, и я против своей воли постоянно поднимал глаза на Светлану. У меня не было выбора, она сидела напротив меня. Похоже, ей нравилось то, что я все время на неё поглядывал так как блузка у неё вдруг оказалась расстёгнута на несколько пуговиц, и было видно больше чем надо. Мне показалось, что дальше её расстёгивать некуда, дальше начинались джинсы. С трудом поев, и чудом не подавившись слюной от такого зрелища, я уткнулся в стакан с чаем, и делал вид, что очень им увлечён.

Надеюсь, я не покраснел. А Мария Николаевна делала вид, что ничего не замечает, у неё у самой-то, честно говоря, рубашка была застёгнута не на все пуговицы, и тоже было на что посмотреть, и это «что», было, наверное, покруче, чем у Светланы.

Когда мы уже собрались уходить, в буфет ввалился и подсел к нам Семён Семёныч, который, с удовольствием сообщил, что он только что вернулся из больницы, куда вчера увезли Игорька. Медики определили, что тот всё-таки ушиб свою головушку до состояния сотрясения. Когда же врачи его спросили, каким образом, и в результате чего он получил травму, Игорёк всё честно им рассказал. Тут Семён Семёныч захохотал.

– Прикинь Саня, Игорёк рассказал врачам, что увидел чудовище на столе в своём кабинете, а поскольку он был трезвым, и как показали анализы, даже не обкуренным, тогда ему вызвали психиатра. Он опять заржал, и чуть не опрокинул стол поднимаясь, так смеясь и ушёл, не забыв прихватить со стола кусок черничного пирога, который не успела доесть Светлана.

– Теперь ему к нам дорога заказана, – промурлыкала Мария Николаевна,

– Почему? – удивился я.

– Видите ли, Саша, его покровители, высокопоставленные люди, но даже они не знают, чем мы тут занимаемся. Они знают, что у нас высокие зарплаты, и не более того. Его взяли, чтобы лишний раз с ними не ссориться, легче взять. Такова система, но, когда дело касается серьезны вещей, с нашей конторой лучше не связываться. Всё это подвернулось очень кстати, где надо покажут справочку от психиатра и всё! Куда уж серьёзнее, псих на ответственной государственной службе.

– Но он же не псих, он действительно видел.

– Псих у нас только один, и он только что стырил у меня пирог, – пробормотала Светлана, и уже громче добавила,

– Да, он не псих. Но знаем об этом только мы, о чём, разумеется, никому не скажем.

И она откинувшись на спинку стула, потянулась. Глядя на неё, я аж дыхание задержал. – «Вот зараза! Ты посмотри, что творит…. Блин…. Но как смотрится-то, а! Думал я, глядя на её желтую блузку, и то, что было под ней, а под ней было за что… – «Что-то, я слишком много стал разговаривать сам с собой. Значит, наверное, скоро поеду вслед за Игорьком!»

После обеда я ходил по разным кабинетам, где мне рассказывали про всё, чтобы ввести в общий курс дела. Я побывал в так называемой оружейной комнате, где хранились приспособления для встречи с духами или призраками. Как я уже успел понять, их каждый называл по-своему, как хотел. В оружейке находился и активатор для насыщения воды водородом.

Оружейная комната находилась на втором этаже, и заведовал ею Анатолий Викторович, здоровый мужик, среднего роста, примерно пятидесяти пяти, пятидесяти восьми лет. Он показал, как пользоваться «маузером», «гранатой» и «мечом», как перезаряжать их. В «Маузере», из рукоятки извлекалась батарея, и заменялась на новую, ствола, как я уже говорил, не было, вместо него, имелась вертикальная прорезь, сквозь которую выбрасывались молекулы водорода. Сверху имелось отверстие для залива «водородной воды». Заливалось грамм семьдесят. На рукоятке, что-то вроде курка, нажимаешь, цепь замыкается, и начинается реакция. Молекулы Водорода высвобождаются, и под давлением выбрасываются лучом метров на десять. Одна батарея обеспечивает минут пятнадцать непрерывной работы.

Имелись стволы и помощнее, длиной чуть больше метра, приклад складной, посредине, снизу, вставлялась мощная батарея, сверху заливался литр «водородной» воды. К нему шёл прицел, с дальностью до ста метров. Принцип работы, тот же, что и у «Маузера». Хватало так же, мину на пятнадцать. Разбирался на четыре части, и укладывался в кейс. Прозвали этот прибор без затей «Дубина», так как весил он, килограммов семь, и им можно было нехило приложить, если приспичит.

«Граната» представляла собой металлический шар диаметром двенадцать сантиметров, сильно приплюснутый с двух сторон, и похожий на тарелку НЛО. С одной стороны в него вставляется цилиндр шести сантиметров в диаметре, на котором находится кнопка детонатора, нажимаешь и бросаешь, через три секунды подрыв. По периметру располагались сотни маленьких отверстий, через которые при подрыве, под давлением вылетали капли «водородной» воды.

«Меч», и был очень похож на короткий меч, с длиной лезвия пятьдесят сантиметров. В рукоятку вставлялась батарея, лезвие было пронизано множеством мелких каналов, отверстия которых выходили возле режущих кромок. В рукоятке находилась емкость для воды, заливалось граммов сто пятьдесят, возле гарды располагался выключатель батареи. При запуске батареи, высвобожденный Водород, не подавался под давлением, а через отверстия в лезвии свободно истекал, окружая лезвие Водородом. Махать мечом можно было несколько часов, пока не устанешь. Причём, им можно было заколоть или зарубить своего оппонента. Но, если переусердствуешь, меч сломается, так как лезвие было ослаблено каналами, а в сплаве содержалась значительная часть серебра. Всё это, не придавало ему прочности.

Анатолий Викторович учил меня обращаться с этими приборами, перезаряжать их, заправлять, насыщать воду Водородом в активаторе. Я учился быстро вытаскивать и применять всё оружие, какое было. Особое внимание он уделил мечу, и пытался научить меня хоть сколько-то осмысленно им махать.

– Поверь, – говорил он, – иногда, у тебя может и не быть времени, чтобы вытащить другое оружие, кроме меча. На совсем уж крайний случай, можно активировать «гранату» прямо в руках! Но при этом нужно закрыть глаза, а то их может повредить каплями, руки конечно при подрыве отобьет, зато на расстоянии пятнадцати метров снесёт всю нечисть. И пока она очухается, можно будет успеть приготовить другое оружие, или, в конце концов, убежать.

– И запомни, капли воды действуют мощно за счет своего размера, но их воздействие на духов кратковременно, в отличии от того, когда на неё воздействуешь чистыми молекулами Водорода.

– А почему бы тогда, не использовать сжиженный Водород, или сжатый в баллоне. Оружейник с сочувствием посмотрел на меня, и решив видимо не расстраивать убогого, ответил,

– Ты знаешь, какая температура у сжиженного Водорода? Я этого не знал, даже в свои лучшие времена. Не дождавшись ответа, Анатолий Викторович, сам же и ответил,

– Двести пятьдесят девять градусов в минусе, разумеется, поэтому, оружие получится слишком тяжёлым из-за предохранений от обморожения. И сложным, с таким минусом шутить нельзя. Ну и баллон со сжатым Водородом, тоже не подарок, поэтому, лучше не таскать за собой настолько взрывоопасный предмет. Да и для работы в течении хотя бы десяти минут, он должен быть достаточно объёмным, а это уже не удобно.

– Но ведь в воздухе, которым мы дышим, есть Водород, – начал опять умничать я, что-то, наверное, действительно вспоминая из школьной программы,

– Почему, он не действует на призраков?

– Совершенно верно, есть, – согласился со мной Анатолий Викторович, и опять ткнул меня носом в мои знания,

– А какое содержание водорода в воздухе? Разумеется, я не знал.

– 0.02 процента! – опять не дождавшись ответа от меня, сказал оружейник.

– Количество ничтожно, духи его просто не чувствуют. Когда освоим это оружие, перейдём к огнестрельному и холодному. Продолжил он, и заметив мой удивлённый взгляд, пояснил,

– Видишь ли, есть такие твари, которых водородом не напугаешь, а только поправишь им здоровье. Для них нужен специальный сплав, или чистое серебро, ну или огонь на крайний случай. Но зато их можно убить, в отличии от духов, если они конечно вперёд не порвут тебя, как Тузик грелку. Радостно закончил он.

– «Какой всё-таки добрый и душевный человек!» Опять про себя подумал я. – «Не сказал, что мне сначала выпустят потроха, а потом, сожрут их. Не стал пугать!» И пошёл собираться домой.

Глава 3. Первое задание, и первая лекция

В девять часов утра, я сидел рядом с Сергеем в микроавтобусе, по бокам которого красовались надписи «Ветслужба». Мы ехал в деревню под названием Кедровка, расположенную километрах в двадцати от нас, вглубь Тайги.

Об этой поездке, ещё вчера меня попросила Мария Николаевна. Когда я уже собирался уходить домой, она попросила меня зайти к ней в кабинет, где и рассказала, что в этой деревне, ни с того, ни с сего, стали сходить с ума домашние животные. Поэтому, надо бы съездить туда вместе с Серёжей, и попытаться разобраться, в чём там дело. В деревне уже были ветврачи, взяли анализы, которые и показали, что животные абсолютно здоровы, никакого бешенства или каких-либо других заболеваний. Что собственно, и является подозрительным. Честно говоря, за такую зарплату, я готов был не только узнать в чём дело, но и самому пасти этих взбесившихся животных.

Когда мы с Сергеем выехали за город, то первое время молчали, присматривались друг к другу, но потом помаленьку разговорились, некоторая неловкость, присущая малознакомым людям быстро прошла. По дороге он рассказал, что деревня небольшая, дворов сорок, живёт чуть больше ста человек, в основном пожилые и старые люди. Почти в каждом дворе есть своё хозяйство.

Дорога в посёлок была заасфальтирована, и находилась в довольно хорошем состоянии, большегрузы здесь не ходили. Километров через пять, начиналась настоящая тайга, которая подступала вплотную к дороге. Стало темнее, огромные деревья кронами закрывали солнце, и оно, пробиваясь местами через переплетение ветвей, пятнами ложилось на асфальт, скрадывая неровности дороги. Стало как-то тревожно, и мы ехали молча.

– В этом месте всегда так паскудно. Не люблю эту дорогу, – пробормотал мой напарник.

– «Ну ещё бы, нравилось ему!», – подумал я.

– «Мне со своим человеческим чутьём здесь не уютно, а ему, с его волчьим, вообще, наверное, хреново!» Наконец, наша «Ветеринарная» выскочила из мрака на волю, лес поредел, появилось больше берёз, стали попадаться поляны и огороды.

Деревня появилась неожиданно, из-за поворота. На въезде, нас встретили два больших, совершенно одинаковых дома, стоящих по обе стороны дороги. Напротив обоих были палисадники с большими кустами черёмухи.

Сергей остановился возле левого дома, чуть прижавшись к забору освобождая дорогу, что бы мог проехать другой транспорт.

Мы вышли из машины, огляделись, и услышали,

– Мог бы и не отъезжать, никому бы не помешал, – из палисадника, возле которого, мы остановились, на нас смотрел дедок лет семидесяти, одетый в клетчатую рубашку, с закатанными до локтя рукавами. Больше ничего разглядеть из-за забора не удалось.

– Батя, скажи, пожалуйста, – начал было Сергей, но мужик его перебил,

– Да вижу, ветслужба написано, опять из-за наших бурёнок пожаловали? Сергей кивнул.

– Да, странное что-то с коровками творится, у меня переболела, у моего брата переболела, – он кивнул на второй дом через дорогу, – такое впечатление, что с нас началось, потом отпустило, и в деревню пошло.

– А что пошло-то? – встрял я.

– Не знаю, – ответил мужик, – показалось, что кормилицы совсем с ума сходили. А энти, которые до вас приезжали, сказали, что всё в порядке, анализы в порядке, и беспокоится не о чем. И он тяжело вздохнул.

– А сами то, что думаете, – спросил Сергей.

– А сами мы думаем, что дело тут не чисто, и пора бы попа какого звать, может и поможет. И мужик перекрестился, опять тяжело вздохнув.

– Так значит, ваши коровы сами выздоровели, никто им никакого лекарства не давал? – опять влез я.

– Сами, – ответил дед,

– Шесть дней у меня коровка болела, потом шесть дней у брата, – он опять кивнул головой на дом, напротив.

– Сейчас у Ефимовны болеет, – продолжил он,

– Вон тот дом, – и он показал рукой, – у неё сирень в палисаднике у одной растёт.

– Спасибо батя, – поблагодарил Сергей.

– И ещё сынки, – продолжил дед,

– Вы там поосторожнее, со скотинкой то, поберегите себя, совсем из ума скотинка выживает-то! Брата моего так рогом пырнула, что пришлось в город, в больницу везти, операцию делать, сильно она ему руку повредила.

– Как-то всё это странно, – пробормотал Сергей,

– Деда, а как всё это протекает? Опять обратился он к мужику.

– Как там, что у кого, и как протекает, не знаю, а моя коровка сначала похудела, буквально за трое суток, аж ребра выпирать начали, а потом рассудок потеряла! Стоит посреди загона не двигаясь, только глазами безумными водит, а как кто зайти хочет, так кидается на него, и рогами подцепить норовит.

– Спасибо за предупреждение батя, учтём.

– Скажите, а вам медок случайно не нужон? Удачный медок нонче у пчёлок получился. Недорого отдам.

– Саня, тебе мёд нужен?

– Литра три бы взял.

– Ну, тогда и я три возьму.

– Батя, на обратном пути литров шесть возьмём, но у нас тары нет, – сказал деду Сергей.

– Ничего, баночки я вам найду, – обрадовался дед,

– С оказией если что, и вернёте, а если нет, так и не надо.

– Ну что, потрепались, – сказал самому себе Сергей, – пора и за дело браться, а мед будем жрать потом.

И мы взялись. Поехали к Ефимовне. Возле её дома на лавочке, под сиренью сидела бабушка, на вид лет под восемьдесят. Увидев нашу машину, она помахала рукой, словно приглашая, мы приняли приглашение, остановились, и вышли из микроавтобуса. Дом у Ефимовны был не очень большой, но добротный, и аккуратный. Было видно, что ему много лет, но он стоял ровно, окна и ставни не перекосило от времени. Забор и ворота, хоть и почернели с годами, но стояли твёрдо, прямо, все доски были на месте.

Начал опять Сергей,

– Доброго здоровья бабушка.

– Спасибо сынок, а то, когда тебе за сотню, добрым здоровье не всегда бывает, – улыбнулась Ефимовна.

Я, аж поперхнулся,

– Сколько, сколько? – потом спохватился, и, наверное, с не великого разума, добавил,

– Я, конечно, понимаю, что женщин о возрасте не спрашивают, но за сто – это сколько?

Ефимовна смеялась, смеялась заразительно, показывая великолепные белые зубы.

– Женщину он увидел, – пробормотала сквозь смех она,

– А поженихаться ко мне у тебя желания не возникло, – и она опять захохотала.

Через несколько минут, отсмеявшись, бабка пригласила нас в дом, и сказала,

– Сначала чайку попьём, потом уж и в загон пойдем, на коровку смотреть.

Пока пили чай с Душницей, оно рассказала, что ей сто шестнадцать лет, что семьдесят лет назад, перебралась жить сюда из Алтайских мест. Мужа похоронила двадцать лет назад, детей нет, живет одна. На хозяйство сил ещё пока хватает.

Пока всё это рассказывала, пристально рассматривала Сергея, на меня внимания почти не обращала.

– Ну что же, пойдёмте, посмотрим на мою кормилицу, – предложила она, когда мы закончили с чаем.

– Но предупреждаю, осторожнее, не болезнь это, а какая-то напасть. Некоторое время я могу это сдерживать, но не долго.

– А вы не простая бабушка, – усмехнулся Сергей

– Да и ты я вижу, человек не очень простой, – ответила улыбнувшись хозяйка, осмотрев Сергея с ног до головы своими умными глазками.

Загон находился в глубине двора, и пока мы шли к нему, из него не раздалось ни одного звука, в нём было тихо так, как будто он был пустой. А это было неправильно, должны быть звуки которые издаёт животное в несколько сотен килограмм веса. Насколько я знаю, коровы шумно дышат, переступают с ноги на ногу, просто ходят по загону, топают.

– Я сейчас займусь коровкой, а вы откройте двери и посмотрите, что там делается, но долго не валандайтесь, скоренько давайте, – попросила нас хозяйка.

Подойдя к загону, она встала возле двери, положила ладони на стену, и закрыла глаза, через минуту велела,

– Открывайте.

Я сдвинул тяжёлый деревянный засов, и открыл дверь, внутрь мы заглянули с Сергеем, одновременно.

Эту тварь, я увидел сразу же, как только открыл дверь, она сидела на шее у тощей коровы, и таращилась белёсыми глазами в дверной проём. Корова, казалось, её не замечала, стояла наклонив голову, и как будто бы о чём-то думала, потом внезапно пошла к нам, ускоряя шаги. Я захлопнул дверь и задвинул засов, тяжёлый удар заставил содрогнуться весь загон.

– Ну что, ветеринары, успели, что ни будь разглядеть? – спросила Ефимовна, когда мы отошли от стайки.

Я вопросительно посмотрел на Сергея,

– Я думаю при ней можно, ну а я, ничего не смог увидеть, стоит тощая корова посреди сарая, и всё.

– На шее у вашей бурёнки, сидит какая-то мохнатая тварь, у неё светлые навыкат глаза, тонкие и кривые ручки, – отрапортовал я.

– Ты я вижу тоже, ветеринар не простой, – усмехнувшись заключила Ефимовна, покивав головой.

– Но по тебе этого, почему-то не скажешь.

– Что будем делать? Вызовем помощь? Обычно вызываем, – вопросительно посмотрел на меня Сергей.

Я задумался, потом ответил,

– Нет, сами будем снимать эту заразу с коровы. Сама по себе эта дрянь нам не опасна, я ничего такого не чувствую, думаю, мы с ней справимся. На данный момент, крова это её оружие, значит, нам надо эту тварь лишить её оружия, – начал рассуждать я. А когда Сергей захотел вставить какое-то, по всей вероятности, язвительное замечание в мои размышления, я поднял указательный палец останавливая его,

– А значит тебе, – и я ткнул этим же пальцем в него, – надо будет удерживать бурёнку, пока я буду отдирать эту дрянь от неё.

– Да?! И как ты себе это представляешь? – ехидно спросил Сергей.

– Ты очень быстро забегаешь в сарай, хватаешь бурёнку за рога, и удерживаешь, пока я буду отдирать эту фигню. Сергей вытаращился на меня.

– Ты в своем уме?! Это не коза! Это корова! А с ней в одиночку, между прочим, даже волк не справится! Возмутился Сергей.

– И потом, ты уверен, что сможешь один оторвать эту заразу от коровы?

– Что, боишься, что страна лишится одного из своих лучших ветеринаров, – гаденько захихикал я. Сергей покраснел.

– Не переживай всё продумано, бурёнка ослаблена, ты в силу некоторых обстоятельств силён физически, и к тому же можешь быстро двигаться. Ты справишься.

Всё это время, нас с огромным интересом слушала Ефимовна. Когда я закончил свои тактические размышления, она спросила, в чем мы собираемся везти эту «фигню», так как лучше, если в деревне её не будет. Услышав это, Сергей убежал к машине, и принес мешок.

– Саван? – спросила Ефимовна.

Сергей кивнул, – ага, он самый и есть. Я вопросительно посмотрел на него.

– Видишь ли, на шее у бурёнки дух, а дух не может преодолеть саван, которым в течении трёх дней был накрыт умерший. К сожалению, это относится только к мелким, и слабым духам. Есть такие, которые его просто порвут.

– Ну что ветеринары в атаку, если вы такие сильные, и смелые, – засмеялась Ефимовна. И мы пошли в атаку. Вернее, осторожно двинулись вперёд.

Подойдя к двери, я рывком открыл её, и Сергей мгновенно оказался внутри, причём он сделал это так быстро, что я даже растерялся. Вот он был рядом со мной, а через мгновение, я уже видел его широкую спину, из-за которой не было видно коровы. Я метнулся следом, подскочил к Сергею, и увидел, как эта тварь таращится на нас с каким-то по-человечески ошалевшим видом. Видимо с таким идиотским способом борьбы с ней, она сталкивалась впервые, и действительно была ошарашена такой непредсказуемой наглостью.

Пока тварь раздумывала, что ей делать, я схватил её обеими руками, и с силой потянул. Но та держалась крепко, хотя её тело от шеи бурёнки оторвать и удалось, она сейчас держалась только корявыми ручками. Помогла сама корова, видимо её контакт с наездницей нарушился, и она шагнула в сторону. Тварь осталась у меня в руках. Я пулей вылетел из загона, сунул её в подставленный Ефимовной мешок, и она затянула горловину кожаным ремешком. Всё! Победа! Виват ветеринары!

Следом за мной, из загона выбрался Сергей, и тяжело дыша, стал разглядывать мешок, в котором, что-то иногда шевелилось.

– Так вот какой ты северный олень? – задумчиво проговорил он, и слегка пнул нашего пленника.

– Знаешь Сань, это ведь первый раз, когда я вот так, по-идиотски, без подготовки ловлю духа. А с другой стороны, когда-то надо начинать. А от Машки мы огребём, или я её не знаю. И он грустно вздохнул.

Мы попрощались с Ефимовной, она, улыбаясь, пожелала процветания нашей ветеринарной клинике и перед тем как уйти в загон к своей бурёнке сказала, что эту тварь, скорее всего, привезли по незнанию, и освободили возле деревни. Злого умысла, наверное, здесь нет. На выезде из деревни нас ждал дедок, отдал нам две трёхлитровые банки с мёдом, забрал у нас две тысячи, махнул на прощание рукой, и опять залез в свой палисадник. А мы покатили домой.

Когда проехали паскудное место, как назвал его Сергей, остановились, содрали с микроавтобуса наклейки «Ветеринарная», и договорились молчать на работе о ветеринарии, иначе, заверил меня Сергей, прилипнет, так, что будем «ветеринарами» до самого конца. До какого именно конца, тактично умолчал.

Несмотря на то, что Кедровка была не далеко, мы в ней проваландались до обеда, и когда по приезду, пошли сдавать тварь в научный отдел, было уже около трёх часов, и поэтому, избавившись от нашей заразы, мы с Сергеем пошли на обед.

Кроме нас, народу в буфете уже не было, и мы вдвоём, вольготно расположились за столом, а когда приступили к пирогу с черникой на десерт, к нам присоединились Мария Николаевна и Светлана, которые взяли себе по чашке кофе, после чего, начальница научного отдела «подколола» нас,

– Ну что, ветеринары, рассказывайте, как всё прошло? При этих словах лицо у Сергея вытянулось, а Света захихикала,

– Да ладно, не переживайте, никто не узнает, вы ведь наклейки заказывали в нашей мастерской, поэтому, никто не расскажет о вашей близости с бурёнками! об этой вашей страсти знаем, только мы.

При этих слова Светлана захохотала и откинулась на стул. «Хорошо, что пожрать успел». Подумал я, разглядывая рубашку у неё на груди, на этот раз, рубашка была белая, чисто белая, расстёгнутая до… «Тьфу ты чёрт! Опять издевается!» Понял я, с трудом отлепляя взгляд от этой самой рубашки. Но она вдруг села и вполне серьёзно сказала,

– Ладно, хорош веселиться, рассказывайте.

И Сергей рассказал, подробно, как ехали, что чувствовали в поездке. Описал все дома, которые мы проезжали, всех людей с которыми встречались, и разговаривали. Что чувствовали при разговоре, что чувствовали оба, находясь в деревне, что чувствовали во дворе у Ефимовны, возле загона, в загоне, что чувствовали возле коровы, что ощущал Сергей, когда держал бурёнку за рога, Света во время рассказа уже не смеялась, была собрана, и серьёзна.

Потом о своих ощущениях начал рассказывать я, причём вспомнил, что когда подходил к дому Ефимовны, то что-то почувствовал, какую-то тревогу что ли, но не опасность как это бывало раньше, когда действительно была угроза моей жизни.

Мария Николаевна сразу же поинтересовалась где, когда, и что именно произошло, и мне пришлось рассказать, как примерно год назад, я, выходя из небольшого магазинчика, расположенного на первом этаже пятиэтажного дома, и буквально дернулся, остановившись перед выходом, было ощущение, что сердце замерло от какого-то непонятного, и неприятного ощущения, я знал, что мне надо идти, но, я очень не хотел выходить, так как был уверен, что со мной, что-то должно произойти.

Пока я раздумывал, снаружи раздался грохот, что-то большое рухнуло сверху, обрушив пластиковый козырёк над входом в магазин. Немного погодя выбравшись наружу, я увидел, что от стены отвалился большой пласт облицовочного кирпича. Если бы я не остановился, он бы меня убил, это ощущение угрозы я никогда не забуду.

Когда я закончил рассказывать, Мария Николаевна сказала,

– Надо будет попробовать развить это твоё чувство опасности, полезная, знаете ли, штука. И она улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, улыбнулась как-то очень по женскому, не так как обычно. «В таких глазах можно и пропасть». Вздохнул я про себя. «Ну что же, ладно, учится у неё, наверное, будет приятно».

Когда мы разобрались с пирогом, Мария Николаевна обратилась к Сергею,

– Ну а теперь, скажи на милость, почему, вы полезли ловить эту изменившуюся тварь сами, а не вызвали помощь, тебе надо было только выяснить, что к чему.

Тут уже взыграло моё самолюбие, и я возмутился,

– Мария Николаевна, почему Вы решили, что нам, чтобы справиться с какой-то мелкой нечистью, потребуется чья-то помощь, – гордо уставился я на неё.

– А потому Сашенька, что именно такую тварь от живого может оторвать только Семёныч! Вместе со шкурой разумеется! Животных сначала усыпляем, с уснувшего тела они снимаются гораздо легче. И ещё, если бы она умудрилась убежать в лес, нам бы пришлось её очень долго выслеживать… кстати, у тебя с руками ничего не произошло?

Я осмотрел свои руки, и ответил,

– Да нет, вроде всё в порядке, ничего странного нет.

– А ты Александр Андреевич вообще странный человек, – вдруг заявила Света,

– Видишь всех духов, и простых, и изменённых, спокойно управляешь ими, они тебя беспрекословно слушаются, берёшь голыми руками то, что брать нельзя у обычного человека останутся раны или язвы. У тебя в руках ослабевает сошедший с ума овинный, или кто он там ещё, пока не выяснили. В конце концов, ты очень хорошо чувствуешь опасность, причём, как я поняла любую опасность…

Я оторопело вытаращился на неё.

– Вы что, хотите сказать, что я не…

– Да Бог с вами Саша, успокойтесь, – ответила мне уже Мария Николаевна.

– Вы человек! Мы проверили.

После обеда, Сергей убежал по своим делам, а я с женщинами пошёл в научный отдел, там мы спустились на нулевой этаж, Света набрала код ещё на одной мощной двери, и пригласила меня в помещение.

– Это что-то вроде демонстрационного зала, – объяснила Мария Николаевна, – сюда мы помещаем наших подопечных, если возникает такая необходимость. Кстати, это стекло очень тяжело разрушить. Сейчас здесь обитает ваш приятель, которого вы притащили из деревни.

Зал был отгорожен от нас прозрачной стеной, в которой находилась дверь. Я осмотрел помещение, и увидел, что на бревне, которое лежало в зале, сидит эта тварь, и смотрит на нас своими блёклыми глазами. Смотрит не мигая, шевелились у неё только корявые пальцы, которыми она словно что-то трогала, я так и не смог сосчитать, сколько их у неё. Когда я встретился взглядом с этой тварью, она вдруг сползла с бревна, и как-то скособочившись, поковыляла к мне. Мне стало неприятно, и я отвернулся.

Ко мне подошла Светлана и сказала,

– Ну вот, друг мой, что и требовалось доказать, Вы каким-то образом влияете на них, они вас чувствуют, и тянутся к вам. При этих словах, она подошла ко мне вплотную, положила правую руку мне на шею, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до моего уха и томно, явно дурачась, прошептала, – А может быть Вы Александр демон? Поэтому они Вас и слушаются? После этого, она отошла к смотровому стеклу, и стала разглядывать пойманного духа, а я, наконец, смог выдохнуть, так как поневоле задержал дыхание, когда она прижалась ко мне вплотную.

Пока я общался с заместительницей Марии Николаевны, к нам подошли Ниночка, и ещё один мужчин лет пятидесяти, оба были одеты в синие халаты. Ниночка кивнула мне как старому знакомому.

– Знакомьтесь Александр Андреевич, – она показала рукой на мужчину,

– Это Алексей Геннадьевич, можно сказать наш старший научный сотрудник по всей этой братии! И она кивнула головой в сторону прозрачной стены, за которой находился наш дух. Я пожал протянутую руку, и представился,

– Александр, можно просто Саня. Алексей Геннадьевич улыбнулся,

– Наслышан уже о Вас, наслышан. Скажите, я так понимаю, Вы видите это существо? – спросил он,

– Вижу, я его и снимал с коровы.

– Понятно, – пробормотал он, и махнув мне рукой сказал,

– Пойдёмте со мной.

Мы пошли по длинному коридору, по обеим сторонам которого находились комнаты, некоторые двери были открыты, некоторые закрыты, в комнатах находились сотрудники в таких же синих халатах.

– Это лаборатории, сказал Алексей Геннадьевич, мы стараемся изучить и понять, что происходи с духами и прочей скажем так, нечистью.

– А что, разве с ними что-то происходит? – удивился я.

– В том-то и дело, что происходит, они меняются, становятся мерзкими, злобными и опасными. Однако тут же поправился,

– Не все конечно, большинство нейтральны к человеку, если их не трогать, например, те, которые живут у Вас в доме, а есть такие, как то, что Вы привезли из Кедровки, эти напрямую опасны, они могут просто убить человека чем-нибудь, так как очень сильны физически, Вы, наверное, в этом уже убедились. Алексей Геннадьевич снял очки, и продолжил,

– Духи, это первые разумные жители земли, которые появились задолго до человека, и были полновластными хозяевами планеты. Они легко могли бы не дать развиться человеку, но по какой-то причине, по какой, мы уже никогда не узнаем, они не стали трогать человека разумного, и даже помогали ему и оберегали.

Особенно сильной была связь с духами у славян, они тысячелетиями жили вместе, и бывало, что на подворье у Русича жили по несколько духов, это и домовой, и овинный, и банный, и дворовой, и востуха и прочие. Еще больше их было в лесах, и полях, начиная с лешего самого мощного лесного духа, и заканчивая всевозможными берегинями, аспидами, листинами, моховиками, подполянниками, боровичками, шишами и многими другими.

Почти все духи помогали человеку оберегали его дом и детей, урожай, подворье и скот, человек за это привечал духов, оставлял им угощение, благодарил духов. Конечно, были и злые духи, которые могли навредить человеку, такие как, например, злыдни или кумушницы, но они были намного слабее домовых, и не могли причинить вреда, так как домовой просто прогонял их со двора.

Так продолжалось до тех пор, пока на Русь в двенадцатом веке не пришло христианство, которое объявило всех духов злом. Леший, из защитника леса стал каким-то чудовищем, Яга из доброй прародительницы превратилась в злого демона, которым до сих пор пугают детей, русалка, из берегини превратилась в утопленницу, и так далее, Алексей Геннадьевич досадливо махнул рукой.

Мы подошли к закрытой двери, Алексей Геннадьевич набрал код, и после щелчка замка открыл дверь, мы вошли ещё в один демонстрационный зал, только значительно меньше первого.

Сколько существ Вы видите за стеклом? – спросил меня Алексей Геннадьевич. Я присмотрелся. «Так, двое болтаются под потолком, трое возле стекла, смотрят на нас, ещё двое возле задней стены, и двое возле правой стены».

– Девять.

– Всё верно, девять, вы видите и всех, что меня и удивляет, – пробормотал он.

– И ещё, – счел своим долгом добавить я, – пять сущностей похожи на тех, что живут у меня дома, я это чувствую, но мои почти всегда находятся в одной форме, и практически никогда её не меняют, разве что, по моей просьбе, вспомнил я невезучего Игорька. А эти еще не оформились, у них нет стимула что ли, для обретения какой-то формы. Когда мои твари появлялись у меня в доме, то по началу, тоже были примерно такие же, а уже только потом, приобрели форму, и уже не хотят её менять. Попробуйте поселить их в отдельном доме, понаблюдайте за ними, может они тоже обретут форму, сбежать он не должны, они вообще не любят покидать дом, в котором живут.

Когда я опять посмотрел на окно, то увидел, как все эти пять сущностей, о которых я говорил, сгрудились возле стекла, и я чувствовал, что они смотрят на меня.

– Знаете, а ведь мысль насчет дома для этих, – и Алексей Геннадьевич кивнул в сторону окна, – кажется мне здравой, надо будет, наверное, эту вашу идею опробовать.

– Скажите, пожалуйста, а кто они такие, кем были до того, как превратились вот в это, что это вообще такое?

Алексей Геннадьевич задумался,

– Я с уверенностью не могу утверждать, хоть и пытаюсь понять это не один год, но мне кажется, что это, – он опять кивнул на стекло, за которым столпились сущности, – бывшие духи, всевозможные домовые, лешии, русалки, и тому подобные создания, которые жили и рядом с людьми, и вдалеке от них.

Они каким-то образом изменились может быть в результате смерти, хотя убить их невозможно, они практически бессмертны. Может быть, на них было какое-то другое воздействие, чем, тоже пока непонятно. А тут ещё и ты появился. Вообще стало ничего не понятно. Непонятно, как человек вообще может управлять этими изменившимися духами? Сказав это, он посмотрел на меня, было видно, что ему неловко.

– Простите Александр Андреевич, – смущённо улыбнулся Алексей Геннадьевич,

– Это я так, задумался… у меня к Вам будет просьба, мне надо взять у Вас кровь на анализ, если Вы конечно не возражаете.

Я не возражал, и мы зашли в одну из лабораторий, больше похожую н медицинский кабинет, стены которого выложены белым кафелем. В кабинете, на металлических полках стояли приборы непонятного назначения, всё белое, и, наверное, стерильное, попросив меня подождать немного, Алексей Геннадьевич вышел. Буквально через минуту зашла Ниночка уже одетая в белый халат, и поставила на столик металлический разнос, на котором лежали жгут, шприц и ватные тампоны, после чего, она пододвинула ко мне специальную подставку и попросила положить на неё руку. Потом перетянула плечо жгутом, и воткнула иглу в вену, вернее попробовала воткнуть, а когда у неё не получилось, удивлённо посмотрела на иглу, а потом на меня, честно говоря, я сам оторопел.

– Может игла тупая, давайте попробуем ещё раз, – предложил я.

Ниночка молча отошла к какому-то шкафу, открыла его, было слышно, как что-то звякнуло, и она вернулась ко мне уже с другим шприцом. Мне очень захотелось, чтобы она, в конце концов, взяла у меня кровь, а то опять, что-нибудь подумают. И она взяла, игла легко вошла в вену, рука у неё была легкая, и я почти ничего не почувствовал.

Ниночка положила наполненный кровью шприц на разнос, приложила ватку на место укола, согнула мне руку в локте, велела несколько минут подержать её, и убежала, не забыв на прощание мне улыбнутся. Приятная девушка. Они тут все улыбаются, как ненормальные, но мне это нравится.

Глава 4. Домашние разборки, и второе задание

Вечером, домой меня подвезла на своём белом «Ауди» Мария Николаевна, при прощании задержала мою руку в своей, опять улыбнулась так, что мне захотелось остаться, и всё время старалась смотреть мне в глаза. Играет, понял я, и получает от этого удовольствие. Как, впрочем, и я.

Дома всё было в порядке, жильцы были заняты своими делами, и мне не мешали. Переодевшись, я зашёл в ванную комнату, где в ванне, как всегда лежал Зубастик, и что-то там для себя похрюкивал, я за сегодняшний день вымотался, поэтому доставать толстого не стал, а только брызнул на него водой, умылся и вышел, он мне вслед ещё раз хрюкнул, но я уже закрыл дверь. Зубастик остался непонятым.

Зайдя в зал, я развалился в кресле и включил телевизор, так, для фона, мне нравится, когда он работает, у меня даже на кухне, на стене висит телевизор, и проорал,

– Уважаемый Кок, что будем есть? Голова повара заглянула в двери и проговорила,

– Пельмени сварил, через три минуты будем ужинать.

Отлично обрадовался я, люблю пельмени, посидел в кресле ещё несколько минут, и потопал на кухню.

На кухне ничего не изменилось, чистота и порядок, если Зубастик здесь и был, то давно, успели уже прибраться, Котяра, как всегда спал на холодильнике, Шарик лежал под столом, повар сидел возле окна на табуретке.

Я уселся за стол перед большой тарелкой с пельменями, посыпанным сверху свежим укропчиком, вдохнул ароматный пар, поднимающийся от них, и начал есть. Красота. Жизнь удалась.

После ужина, пол часика посидел в спальне за компьютером, ничего интересного не нашёл, вернулся в зал к большому телевизору, опять развалился в кресле, и стал смотреть какую-то юмористическую программу, кстати довольно интересную.

Отвлекла меня от просмотра передачи непонятная возня в игровой комнате, я нехотя поднялся, и чертыхаясь, пошёл на звуки шума.

Зайдя в игровую, обнаружил там всё своё семейство в сборе, не было только удава.

– Ну и что у вас тут произошло? – нарочито грозно спросил я.

Мне ответил Котяра, который сидя на самом верху школьного уголка, ткнул хвостом в Зубастика и сказал,

– Вот эта бестолочь сожрала удава.

Зубастик сидел на полу возле этого самого уголка, и молча смотрел на меня выпученными глазами совращённого ангела.

За моей спиной раздался грохот, я обернулся и увидел лежащего на полу Киллера. «Упал», – резюмировал я. На звук падения обернулись все, кто находился в комнате.

– Это он от удивления свалился, – объяснил я падение паука,

– А вот зачем ты сожрал ужика, непонятно. Объяснишь? На этот раз я задал уже конкретный вопрос, обращаясь напрямую к этому прожорливому созданию, чувствуя, как ко мне на мягких лапках подкрадывается истерика.

Все опять повернулись к Зубастику, и уставились на него, забыв про упавшего Паука. Даже голова повара подлетела поближе, и с укоризной смотрела, как тот открывает и закрывает зубастый рот.

И вдруг Шарик, словно почувствовав, что-то неладное, вывалил язык, и недоумённо посмотрел между ног проглота. Я посмотрел туда же, и увидел, как из-за спины Зубастика выбирается удав, формируя тело змеи. Пока у меня ещё были силы сдерживаться, я проговорил,

– Знаешь, друг мой, я даже боюсь себе представить, через какое место, Удав сейчас из тебя выползает.

Этот мой друг, услышав, что из него что-то выползает, нагнулся, посмотрел себе между ног, увидел удава, и как-то странно закряхтел. Последней моей мыслью было, «Всё, удава рожает…», – а потом, на меня всё-таки прыгнула подкравшаяся очень близко истерика, и я сполз по стене.

Не помню, как добрался до кровати, от хохота болел живот, когда отпустило, я пошёл в ванную принял душ, и потом сразу лёг спать. Вырубился быстро. Ничего не снилось.

Утром, я встал в начале восьмого, умылся, позавтракал, нашёл в ванне Зубастика, выслушал, его оправдания о том, что он Удава не ел, а съел только его игрушку, деревянную змейку, которая тому очень нравилась, но он её скоро выплюнул. Удав, забрал игрушку, и залез вместе с ней под школьный уголок, где и уснул, Зубастик уселся там же, не зная, что под уголком спит Удав. А потом началось, Удава не нашли, и добрые друзья решили, что Зубастик его съел.

Как всегда, утром, меня с остановки подхватил Сергей, и доставил на работу. В это время, как правило, на парковке уже находилось несколько автомобилей, из которых выбирались мои коллеги, помощники эмигрантам, иногда подъезжали такси с нашими сотрудниками. Со знакомыми я здоровался, незнакомые с интересом поглядывали в мою сторону, но первыми знакомиться не подходили, по всей вероятности, считали, что всему своё время.

Я вместе с Семёнычем и Ниночкой зашёл в холл и остановился перед потусторонни охранником, который, почему-то, с тех пор как я появился в этом доме, стал встречать меня возле входа Семён Семёныч с Ниночкой одновременно сказали мне «пока», и разбежались в разные стороны, значит, они его видели, если не удивились, почему я встал возле дверей, и начал разглядывать стену.

– Здравствуйте, может я смогу Вам чем-то помочь? Раздалось у меня за спиной, я обернулся, и увидел охранника, который выбрался из-за стойки, и теперь стоял рядом со мной.

– Да нет, спасибо. Я знаю куда мне надо, просто мы здесь не одни, – улыбнулся я. Тот понимающе кивнул, и хотел было отойти, но я протянул ему руку и сказал,

– Меня зовут Александр, можно просто Саня. Он пожал мне руку, пожал просто, крепко, по-человечески, и ответил,

– А меня Евгений, можно просто Женя. И опять ушёл к себе за стойку. Женя был просто человеком, не видел то, что ему не надо было видеть, и жил обычной жизнью. Счастливчик.

Я поднялся на второй этаж и зашёл в свою комнату, именно комнату, а не кабинет, которого у меня ещё не было, а может никогда и не будет, по поводу чего, я собственно и не расстраивался. Это было что-то вроде комфортабельной комнаты отдыха, в которой находились четыре удобных кресла, журнальный столик, диван, и стояло сооружение в виде барной стойки. За стойкой расположился кухонный гарнитур, на котором стояли кофеварка, чайник, и микроволновка. На стене висели шкафы, в которых была всевозможная посуда, слева от гарнитура мойка, справа двухкамерный холодильник.

На другой стене, напротив дивана, разместилась большая «плазма». Была ещё одна комната, в которой стоял диван, стойка с постельным бельём и подушкой, а также компьютерный стол с мощным компьютером, как я уже успел убедиться, немного погоняв его.

Я не торопясь заварил себе чаю с травами, который мне дала Светлана, устроился перед плазмой, и стал слушать, как в арабской республике наши «Сушки» в очередной раз, в пыль разнесли ещё один укреп район боевиков.

Побалдеть таким образом, мне удалось минут пятнадцать, потом открылась дверь, ввалился Семёныч, и предложил съездить с ним на бывший завод, там появились привидения, которые до икоты напугали охотников за цветными металлами, причём одного из них чуть не прибили железякой, и он сейчас со сломанными рёбрами лежит в больнице.

– Николаич в курсе, это его распоряжение, что бы тебя везде брал с собой, поэтому потопали вооружаться.

В оружейке, Семёныч попросил у Анатолия Викторовича «Маузер», и помпу «Бекас-12М» со складным прикладом, водородный «Маузер» отдал мне, а Бекаса забрал себе, уложил его в чехол, предварительно затолкнув в специальные крепления для патронов на прикладе, четыре патрона с белой полосой вдоль гильзы, не дожидаясь моего вопроса сказал,

– Серебро, на всякий случай. После чего положил в чехол, коробку обычных патронов, сообщив мне, что это картечь.

Поехали мы на «Патриоте» Семёныча, по дороге он рассказал, что привидение видели в «бытовке» бывшего сталелитейного цеха, куда три старателя забрались из любопытства. После того как они пошарились в самом цеху, и выбрались наружу, мужики услышали грохот в «бытовке», которая находилась рядом с цехом. Полезли в эту самую «бытовку», посмотреть, что гремит, вперлись в комнату, из которой доносилось шебуршание, и увидели, как нечто бесформенное ворочалось в углу комнаты, задевало какие-то железки, обломки мебели и прочий мусор.

Когда это нечто чем-то посмотрело на них, причем, именно чем-то, глаз они не разглядели, но чувствовали, что смотрит, уточнил Семёныч. Со страху, они не могли даже пошевелится, стояли, и смотрели на привидение, пока оно не бросило в них железный прут, который и попал в одного из них, после этого, искатели цветмета бежали так, что остановились только в городе, а о том, что у одного из них что-то с рёбрами, узнали, когда отдышались, и только тогда, пострадавший почувствовал боль.

В больнице, у бедолаги хватило ума сказать, что просто упал, но его друзья, всё-таки, где-то проболтались, и через три дня это дошло до нашей конторы, в результате чего, мы сейчас должны заниматься непосильным трудом, спасая человечество, – радостно закончил Семёныч, и захохотал. Он вообще всегда смеялся. Весёлый он медведь.

На территорию бывшего завода мы заехали через вторые транспортные ворота, как их называли вовремя работы предприятия, а сейчас, просто дорога на территорию, посреди которой стояла высокая кирпичная будка бывшей охраны. Проехали около километра по территории, мимо мёртвых, разрушенных цехов, которые таращились на окружающую их жизнь, пустыми глазницами длинных окон, и с левой стороны от дороги, увидели полуразрушенный сталелитейный цех, и бытовое помещение, соединённое с цехом галереей на уровне второго этажа. Эта «бытовка» нам и была нужна.

Машину близко подгонять к зданию не стали,

– На всякий случай, чтобы не повредили, бывали, знаешь ли, прецеденты, крышу приходилось править, когда телевизор в окно вылетел, – пояснил Семёныч, выбираясь из машины.

Мы прислушались, в «бытовке» было тихо, никаких звуков, ничего, тишина.

– Ладно, давай искать, – прошептал напарник, и мы зашли в здание. За двадцать минут обшарили все комнаты на трёх этажах, даже на крышу выбрались. Никого. Никаких следов.

– Пошли, посмотрим в цехе, – предложил Семёныч, и мы, через галерею пошлёпали в производственное помещение. Стены этого перехода, когда-то были выложены из стеклянных блоков, которые, кто-то настойчивый и упорный, зачем-то все выбил, приложив к этому, наверное, немало сил.

По галерее двигались осторожно, не торопясь, перешагивая через валявшиеся в изобилии на полу стеклянные обломки, когда прошли полпути я почувствовал, какое-то неудобство, какое-то непонятное ощущение чужого присутствия, это чувство уже было знакомо мне.

– Семёныч стой, – скомандовал я, тот мгновенно остановился и начал осматриваться.

– Там впереди что-то есть, давай осторожнее, напарник кивнул, и поднял свой «Бекас».

– Я тоже вытащил «Маузер», и нажал кнопку активации, через несколько секунд аппарат слегка завибрировал, всё готов.

Мы шли по галерее рядом, как говорится плечом к плечу, и когда подошли почти вплотную к тёмному проёму который вел из галереи в цех, я вдруг почувствовал, что сейчас что-то произойдёт. Как тогда в магазине, ясно осознал опасность, и не раздумывая, с силой, толкнул напарника в плечо, в результате чего, тот завалился влево, а я, оттолкнувшись от него отлетел вправо. И в это же самое мгновение, когда мы развалились в разные стороны, между нами пролетел с силой брошенный кусок из нескольких кирпичей скреплённых раствором и с грохотом упал аж вначале галереи, откуда мы пришли.

Пока я поднимался, Семёныч с непостижимой ловкостью для его квадратного тела извернулся, и уже стоял возле проема, дожидаясь пока я неуклюже пристроюсь другой стороны, и наконец, дождавшись этого сказал,

– Я ничего не увидел, смотри ты, – я кивнул, и заглянул в темный проем.

Дух и не прятался, он стоял метрах в семи от входа в галерею, и смотрел в нашу сторону,

– Так вот какой ты северный олень? – пробормотал я, вспомнив присказку Сергея. Пока я разглядывал это создание, и разговаривал сам с собой, призрак, видимо для того, чтобы мы, не расслаблялись, запустил в нас приличных размеров трубу, которая с грохотом врезалась в стену возле проёма. Мы шустро отпрянули в стороны, спасаясь от мелких обломков, которые этот снаряд, вышиб из кирпичной кладки.

– Призрак, метрах в шести, семи от входа, – сообщил я Семёнычу, – со своим стволом, ты, по всей вероятности, ничего ему не сделаешь, сам попробую. Тот молча кивнул.

Завалившись на левый бок в проёме, и проведя прибором на высоте примерно одного метра от пола, я увидел, как мутное тело призрака буквально распалось на две половины. Раздалось шипение, и верхняя часть туловища упала рядом с нижней, при этом, продолжая держать чем-то на подобии руки, кусок арматурины, дух видимо подобрал его после того, как запустил в нас трубой. Не вставая, ещё раз провел прибором в районе руки, которая отпала от туловища, громыхнув железякой.

Я встал, и начал размахивать «Маузером», разваливая тело призрака на более мелкие куски, когда услышал, как Семёныч проговорил за моей спиной,

– Всё Саня, я его уже вижу, он больше не в состоянии поддерживать своё состояние, – скаламбурил он.

Потом, мы принесли из машины саван, и сложили в него то, что осталось от духа, которого Семёныч покрошил на мелкие куски. Перед тем как начать складывать куски призрака в мешок, напарник прочитал мне целую лекцию о том, что нельзя хватать голыми руками всё подряд, после чего, заставил одеть меня, и сам с трудом напялил на свои ручищи рукавицы из того же материала, что и саван. Честно говоря, я думал, что мне будет как-то противно, или по крайней мере неприятно, брать в руки куски нашинкованного духа, но, ничего подобного к своему удивлению не испытывал, брал упругие на ощупь кусочки, и спокойно отправлял их в мешок. Ни кровищи, ни вони, ни потрохов. Красота.

Когда возвращались домой, я поинтересовался,

– Семёныч, а что дальше будет вот с этим? – и я кивнул на мешок с кусками призрака.

Семёныч помолчал немного, а потом начал просвещать,

– Вот это невозможно убить, можно только удержать в стороне от людей, само по себе, это создание восстановится через несколько дней, в мешке, в измельчённом состоянии ему потребуется, скорее всего несколько лет, если его целиком затолкать в саван, он его порвёт и вылезет поэтому их «шинкуют», увозят подальше, и закапывают, что бы на виду не валялись, где ни будь в самой глухой тайге, где человек появится, может быть только через сотню лет. И ещё я слышал, что после восстановления они могут измениться, и уже не жаждут нагадить хомо сапиенс.

– А если развезти эти куски в разные стороны? – полюбопытствовал я.

– Будет ещё хуже, Генадич говорил, что при невозможности восстановится, из каждого куска может получиться по твари. Поэтому, лучше уж так.

Приехав на базу, мы сначала зашли в научный отдел, передали мешок с кусками сотруднику по имени Аркаша, которого знал Семёныч. Потом зашли в оружейку, сдали свои стволы, и пошли в свою комнату, так как до обеда время ещё было достаточно, и можно было попить кофейку. Я заварил себе кофе, и устроился в кресле, перед собой на журнальный столик поставил вазочку с мёдом, который привёз из деревни, и начал отдыхать, периодически залезая ложечкой в мёд. Мед действительно был отличный, даже запах шёл по комнате.

Семёныч, почуяв запах мёда, подошел ко мне, грустно посмотрел на вазочку, а потом спросил,

– Сань, а у тебя ещё есть мёд? Подвоха я не почувствовал, мёд у меня был, целая банка, поэтому ответил, что мёд у меня есть.

Услышав это, медведь ускакал к холодильнику, чем-то там погремел, а потом вернулся к журнальному столику, в руках у него был гигантский бутер из двух половинок батона, с колбасой и сыром. Он снял верхнюю половину бутера, сцапал вазочку, и вылил всё её вязкое содержимое на начинку бутерброда, потом накрыл его верхней половиной. Я смотрел на всё это, вытаращив глаза, такого бутерброда я не видел никогда.

– Саня прости. Искушение слишком велико. Прогудел этот медведь, и откусил такой кусок, что я испугался, сейчас подавится. Но он не подавился, продолжал с наслаждением жевать свой бутер, причём жевал так, что ни одной капельки мёда не уронил. По всей вероятности, он спросил у меня про мёд для того, чтобы не забирать последнее. Как я уже упоминал, здесь работают добрые люди, и нелюди.

– Семёныч, нам скоро на обед, аппетит перебьёшь, – напомнил я ему,

– Не перебью, – довольно прогудел он. Продолжая с удовольствием чавкать.

После обеда, я отправился в научный отдел, разыскал Алексея Геннадьевича, и спросил про результаты анализа своей крови.

Учёный завёл меня в свой кабинет, взял бумажку, лежащую у него на столе, повертел её в руках, вздохнул, после чего подал её мне и сказал,

– С кровью у Вас всё в порядке, по составу она точно такая же, как и у простого человека, но, – сделал он паузу,

– У вас в крови всего в разы больше, чем должно быть. Заметив, что я тупо смотрю на него, он хмыкнул и продолжил,

– Видите ли, Александр, если бы у Вас в крови было повышенное содержание какого-то одного из элементов, например, лейкоцитов, то можно было бы говорить, о том, что в Вашем организме идёт какой-то воспалительный процесс, другими словами, Вы болеете. Повышенное содержание эритроцитов тоже плохо, негативно сказывается на процессе дыхания, кровоснабжения, и функциональности клеток головного мозга. Если будет избыток тромбоцитов, будут образовываться тромбы, которые начнут закупоривать сосуды.

– А у меня? – напомнил я,

– А у Вас больше всего, намного больше, как я уже говорил. Другими словами, у Вас, для самого себя нормальная кровь, ваши внутренние органы работают именно на такой крови, и вырабатывается у Вас именно такая кровь, она для Вас норма. Другой человек умрёт, если Вашу кровь ему перелить в достаточном количестве. Очуметь можно, откуда Вы вообще взялись Александр Андреевич?

Это меня задело, и я, сдерживаясь, проговорил,

– Алексей Геннадьевич, а Вас не удивляет, что по Вашей лаборатории ходит девушка оборотень, что за стенкой сидят взбесившиеся духи, летают больные призраки, этажом выше, вообще бродит целая стая оборотней, а ещё там, – я кивнул головой вверх,

– Ведьмы водятся. А у меня, только кровь другая, и это Вас вдруг смущает.

– Александр Андреевич, простите бога ради, я не хотел Вас обидеть, поверьте, ночь не спал, думал, что с Вами не так. Ничего понять не могу. Вы для себя в полном порядке. И пока я бессилен, что-либо объяснить, а бессилие бесит, и раздражает. Простите ещё раз. При этих слова он сложил руки на груди, в каком-то молитвенном жесте.

Было видно, что он действительно уставший, под глазами мешки, лицо осунувшееся, весь какой-то помятый.

Я махнул рукой,

– Всё в порядке Алексей Геннадьевич, я тоже погорячился, когда Вы отдохнёте, я опять к Вам приду, если Вы не возражаете конечно, у меня есть некоторые вопросы.

– Да, да, конечно Александр Андреевич, в любое время заходите, всегда буду рад Вас видеть, – скороговоркой выдал старший научный сотрудник.

– Я встал, пожал ему руку, и вышел из кабинета. Почему-то мне кажется, что он меня боится? А может это мне кажется, что он меня боится?

Вечером домой меня забросил Семёныч, высадил возле подъезда, пожал руку, нормально пожал, не применяя своей дурной силы, напомнил мне об обещании показать, где именно я купил этот мёд, и укатил.

Я зашёл к себе в квартиру и рявкнул,

– Здорово «гараж», – и сразу же пошёл в ванную умываться, что характерно, Зубастика в ванной не было, но я не придал этому значения, умылся и зашел на кухню.

Повар сидел возле окна на табуретке, а его голова смотрела телевизор, болтаясь напротив стола, над которым тот висел на стене.

– Сэр, – обратился я к голове повара, – чем мы будем сегодня ужинать? Голова кока мгновенно оказалась у того на плечах, после чего он встал, церемонно наклонил её и выдал,

– Если уважаемый хозяин ничего не имеет против пирога с картофелем и сыром, то именно пирог, и будем есть, а если возражения имеются, то будет приготовлено, что-нибудь другое.

Не-е-е-т. Возражений у уважаемого хозяина не имелось. Другого мне ничего и не надо было. Я уселся за стол, отказался от тарелки, и повар поставил передо мной противень со своим произведением. Пирог, даже внешне был красивым, с желтовато-коричневой, хрустящей корочкой, я нагнулся над ним, вдохнул аромат, и начал есть, запивая его сладким чаем. Да-а. Ради этого стоило жить.

Через некоторое время, на кухню зашёл Киллер, на этот раз без лап на спине, сел за стол, я показал ему рукой на противень, паук кивнул, сделал руку лопаткой и тоже начал есть. Еды всегда хватало всем, кто хотел есть, Повар готовил много. Но я никак не мог взять в толк, зачем они едят? Они прекрасно могут обходиться и без пищи, а с другой стороны, когда я сегодня покрошил их больного сородича, я явственно чувствовал под руками его тело, значит, пища ими всё-таки как-то усваивается, да и своим жильцам я периодически даю пинка, или за шиворот выбрасываю куда-нибудь, как что, тело у них есть.

Поев, я встал из-за стола, и церемонно поблагодарил повара за изумительный пирог. И тут меня осенило. Ну, конечно же. Они едят, когда пища есть, а когда еды нет, тогда они не едят. Теперь всё встало на свои места. Все-таки я гениальный …ветеринар.

Окрылённый своей гениальностью я протопал в зал, упал в кресло, включил телевизор, и начал смотреть новости, которые были не новыми. Россию со всех сторон окружили вороги, что-то пыхтели возле границы, но потихоньку, а ну как услышит. Бывшая родная сестра, вообще уже четыре года как воюет с моей страной, но тоже потихоньку, не сообщив ей об этой войне, наверное, чтобы не рассердить.

Посидев в кресле, и отдохнув после ужина, я вдруг понял, что не вижу Шарика, а ведь он всегда крутился возле меня, когда я приходил, по крайней мере, первое время после моего прихода. Интересно, куда он делся?

Наконец, я отдохнул настолько, что мог встать и идти на поиски этой псины. Но ни на кухне, ни в игровой комнате, ни в спальне, Шарика не было. Его не было нигде. Зубастика тоже не было. Исчезли оба.

Их не было в квартире. Странно, обычно они покидали квартиру только после моего пинка. Я стоял в коридоре и размышлял, пока не услышал, как меня зовёт Удав, который вытянувшись в верх, почти стоял возле открытой двери на балкон, и что-то там разглядывал, я направился к нему, уже догадавшись, кого увижу на балконе.

И действительно, когда я подошёл и заглянул на балкон, то увидел там спящего Зубастика, который храпел сидя на полу, причём во сне, он продолжал что-то усердно жевать. Через открытое окно, ведущее на балкон, перегнулся паук, и отросшей лапой постучал по большой голове Зубастика, тот продолжал спать, паук вопросительно посмотрел на меня, я кивнул, тогда паук долбанул толстого по башке так, что у того лязгнули зубы.

После такого удара Зубастик проснулся и непонимающе уставился на нас.

– Тебя что лунатик покусал? – спросил я его.

– Не-е-е-т, – проблеял он, – меня никто не кусал.

– Тогда почему ты жрёшь, и спишь одновременно? – сурово спросил я, это, в общем-то, добродушное создание.

И тут влезла змея со своими разоблачениями,

– Он сожрал Шарика, – с трагическим надрывом простонал Удав

– Я его искал, искал! Везде искал, и нигде не нашёл! – со слезой в голосе, закончил он свою обличительную речь.

Я опять посмотрел на зубастого толстяка, и увидел, как его физиономию перекосило от ужаса, видимо до него дошло, что он сотворил, в последнее время они с Шариком часто были вместе, видимо стали друзьями. А тут вдруг такое. Сожрать во сне друга. Врагу не пожелаешь. Зубастик, похоже, впадал в ужас.

Слушая удава, я вдруг услышал, как где-то в квартире, проснулась основательно поселившаяся у нас истерика, и пошла меня искать.

– А чего это тебя так перекосило? – спросил я с подозрением в голосе,

– Тебе стало плохо? Ты переел?

– Он отравился Шариком, – сказала голова повара,

– Наверное, сожрал его сырым, и даже, скорее всего грязным. А так делать нельзя, еду надо мыть, а потом чистую готовить, – закончил свой ликбез Повар, и его голова улетела обратно на кухню.

– Может ему вызвать скорую, – проявил жалость Котяра, и тоже долбанул Зубастика по голове хвостом, но не так сильно, как паук.

– Не надо скорую. Пускай сдохнет сам, – опять влез добрый друг Удав.

– Ну ладно, давайте подождём, может действительно сдохнет! Поддержал Удава великодушный хозяин квартиры, и ушёл обратно на кресло смотреть телевизор. Слава богу, с истерикой пронесло, она, не добравшись до своей жертвы опять где-то уснула.

Я смотрел телевизор, Кок что-то делал на кухне, вся оставшаяся братия сидела на балконе, и смотрела, как будет подыхать толстый. Толстый не подох, не дождались, дождались Шарика, которого нашёл Повар, последний залетел в верхний шкаф кухонного гарнитура, когда дверца была открыта, устроился там и уснул, Повар не заметил его, и закрыл дверцу. А потом нашёл, когда опять открыл за какой-то надобностью дверцы шкафа.

Когда Шарик прискакал, и начал прыгать вокруг Зубастика, того немного отпустило, и он даже делал попытки улыбаться, жуткое скажу вам зрелище. После появления Шарика, банда разочарованно разбрелась по квартире, никто не сдох, трупов не случилось. Скука.

Посмотрев ещё немного телевизор, я решил, что пора спать, пошёл в спальню, согнал с кровати Котяру, и завалился. Я был дома. А дома хорошо и весело. И спокойно. Мои жильцы никогда меня не беспокоили, когда я спал.

Глава 5 Обучение. Искушение. Потрясение

Так прошло полмесяца, скучать мне не давали, по очереди отлавливали то заведующий оружейкой, который, в конце концов, смог привить мне азы владения холодным оружием, и я уже безошибочно мог определить, где у меча рукоятка.

Огнестрелом я владел неплохо, причём вспомнил, что стрелять учился из пневматических пистолетов, которых у меня когда-то было несколько штук.

То Алексей Геннадьевич, попросит зайти к нему, и под каким-нибудь благовидным предлогом берёт у меня то кровь, то волосы, то обрезки ногтей. Я даже начал опасаться, что в один прекрасный момент, он подкрадётся сзади, и отрежет мне ухо, чтобы взять ткани на анализы, так как у него была привычка, рассказывая о чём-то, расхаживать за креслом, в котором я обычно сидел.

Знал он конечно много, много в чём был точно уверен и к чему пришёл в ходе многочисленных исследований, опытов и экспериментов. Но ещё о большем Алексей Геннадьевич мог только предполагать, так как объяснить было невозможно, например, каким образом Светлана или её начальница, могли заставить идти дождь там, где они хотели, или наоборот прекращали осадки, и, образно выражаясь, разгоняли тучи.

Не мог он объяснить, и под влиянием чего, или кого, стала изменяться наша славянская нечисть. А когда я спросил у него, почему призраки или духи материальны, я чувствую их, могу брать руками, они же должны быть бестелесными, вроде какого-то образа, и в то же время, некоторые из них могут проходить сквозь стены, некоторые могут летать, имея реальное тело, сам не раз давал пинка такому телу.

Он снисходительно улыбнулся и ответил,

– Видите ли, Александр Андреевич, прозрачных призраков, которые живут в каких-то там развалинах, не бывает, я, скорее всего, могу согласиться с тем, что возможно есть какая-то энергия, которая создаёт эти образы, и скорее всего это энергия, исходящая из земли. Как Вы, наверное, уж слышали, учёные пришли к мысли, что наша планета живое существо, и я, склонен с этой, мыслью согласится. Эти призраки вероятнее всего, что-то вроде фантомов прошлого, которые сохранились в местах наиболее сильного выхода энергии на поверхность. Человека тянет к этим местам, и поэтому, раньше в таких местах часто строили замки, церкви, и другие дома. Смею думать, что для Вас не является секретом то, что после смерти человека, его душа, или проще говоря, энергия, ещё какое-то время находится рядом с телом, а затем, уходит в энергетическое поле планеты, – он вопросительно посмотрел на меня, и дождавшись моего кивка продолжил,

– Эти фантомы, действительно были когда-то людьми, но, после смерти, их энергия, или если хотите душа, осталась в месте выхода энергии земли, грубо говоря, энергия умершего перепутала место своего конечного назначения, с местом мощного выхода энергии земли на поверхность, где до своей смерти жил человек. Поэтому, призраки не могут покинуть место своего обитания, думая, что они уже находятся там, где и должны находиться. Вернее сказать, так, они, в конце концов, покинут его, как только выйдут за пределы этого места выхода земной силы, но, сколько при этом пройдет лет неизвестно. При выходе за пределы, они поднимутся туда, куда и должны были попасть изначально, после смерти тела, – в энергетическое поле планеты. Отсюда, скорее всего и пошло выражение освободить душу.

А что касается наших изменённых духов, то возможно в этом виновата та же энергия планеты, она могла изменить их. Сама по себе энергия целительна для всего живого, к местам выхода тянутся и люди, и животные, и наша нечисть, но, если её что-то изменило, она может нести изменения и первым своим разумным жителям, так как они напрямую связаны с планетой, они её дети. Человек или животные просто уходят из нечистых мест, они интуитивно понимают, что это опасно. А духи уйти не могут, они скорее всего даже не чувствуют опасности, так как Земля их создала, она их мать, она не может причинить им зла. Закончил он свою лекцию.

Я задумался, Алексей Геннадьевич, всё-таки очень умный человек, его интересно слушать. Из раздумий меня вывел звук за спиной, очень похожий на клацанье ножниц, а вот это, уже серьёзно, хоть опасности и не чувствовалось, я встал, поблагодарил учёного за знания, и поспешил убежать от греха подальше. А вдруг моё «боюсь» даст сбой, и я останусь без ушей. Нафиг. Нафиг.

Начальница научного отдела, слов на ветер не бросала, и всем силами, пыталась усовершенствовать моё предчувствие опасности самыми разными способами, начиная от стрельбы в меня холостыми патронами, до создания образов опасных хищников, которые на меня бросались в самых различных местах. И её группа поддержки, даже не чуралась тупым сбрасыванием кирпичей с крыш, под которыми я проходил.

Я не реагировал, моё чувство самосохранения спокойно храпело, когда я показывал средний палец какому-то мужику, который разрядил в меня обойму из пистолета, когда пытался меня ограбить, но при этом, ближе трёх метров подходить ко мне опасался. Спокойно перешагивал через обломки кирпичей, сыплющихся на мою подопытную голову, и шёл дальше. И равнодушно проходил сквозь созданных гением наших ведьм, очень реалистичных хищников.

Но, когда Серёга закрепил над дверью в нашу комнату отдыха тазик с водой, мой ангел хранитель порекомендовал мне не ломиться нахрапом в комнату, а осторожненько толкнуть дверь ногой.

Время шло, и наконец-то, я получил свою первую зарплату, вернее аванс, утром, когда я пришёл на работу, Женя приподнявшись за своей стойкой, крикнул,

– Саня, давай в кассу за деньгами.

Я поблагодарил его, шуганул на место второго охранника, и побежал за деньгами, забежав на второй этаж, понял, что не знаю где находится эта самая касса.

Пока раздумывал, в какую дверь толкнуться, и спросить, помощь пришла сама по себе, она шла по коридору прямо на меня, и на ходу расстегивала пуговицы на желтой блузке, подойдя ко мне почти вплотную, помощь промурлыкала,

– Сегодня очень жарко. Ты не находишь? Потом засунула два пальца за пояс моих джинсов, подтянула меня поближе к себе, встала на носочки, чтобы дотянуться, и томно прошептала прямо мне в ухо,

– Хотя, там, где ты живешь, наверное, ещё жарче. Ты ведь как-нибудь покажешь мне свое жилище в преисподней?

Всё что я смог сделать, это только тупо кивнуть, я чувствовал её пальцы за поясом, поэтому говорить не мог, меня и самого в жар бросило.

Наконец она наигралась, сделала шаг назад и проговорила,

– Касса рядом с кабинетом Николаича, железная дверь под номером три. И пошла по своим делам, но пошла так, что я забыли и про свои дела, и про деньги, стоял, и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью какого-то кабинета.

Через некоторое время, немного придя в себя от этой встречи, грустно подумал,

«Ну вот почему, у нормальных людей все ведьмы как ведьмы, старые, страшные, горбатые. Мне же попадаются какие-то неправильные, с ними спокойно общаться невозможно, всё время думаешь о чём угодно, только не о работе. Когда их видишь, в голову лезут мысли только об одном…. А может, это я какой-то озабоченный? Я, конечно, понимаю, что они играют, По-другому, наверное, не могут. Что с них взять. Ведьмы. Но, как-нибудь, они, в конце концов, доиграются». Приняв решение о будущем отмщении ненормальным, ведьмам, мне стало легче.

С этими мыслями, я добрёл до двери номер три, открыл её, и вошёл в маленькую комнатку, в одной из стен которой имелось зарешёченное окошко. Постучал, окно открылось, и молодая девушка, которую я раньше ещё не видел, и которая, даже не спросив у меня паспорта, выдала аванс, равный моей трёхмесячной зарплате на моей старой работе, и банковскую карту, сообщив, что с этого момента все мои выплаты будут производиться на эту карту. Я поблагодарил её, и пошёл в комнату отдыха.

Когда я туда ввалился, там уже находились Сергей, Семёныч, и ещё один парень лет двадцати пяти, я его раньше уже видел несколько раз, но вот так вблизи сталкиваться не приходилось, посмотрев ему в глаза, я сразу понял, ещё один родственничек Серёги, глаза и телосложение одинаковые, как под копирку.

При виде меня, парень встал, сделал шаг навстречу, и протянув руку сказал,

– Георгий. Я пожал протянутую руку,

– Александр, – и как всегда, – можно Саня. Он улыбнулся в ответ,

– Можно Гоша. Они с Сергеем даже улыбаются одинаково.

– А вы случайно не братья, – озвучил я свою мысль, обращаясь сразу к обеим. Ответил Сергей,

– Нет. Саня, даже близко нет. Но, в силу некоторых причин, похожи, что есть, то есть, это правда.

Я подсел к Семёнычу выпросил у него большую сушку, и стал грызть её, запивая чаем.

– Саня, когда проставляться будешь – прогудел Семёныч, прихлёбывая чай, которым он запивал мёд, черпая его ложкой из трёх литровой банки с широким горлышком. Пару дней назад, он всё-таки, уговорил меня, и я съездил с ним за мёдом, Семёныч выцыганил у деда двадцатилитровую флягу, и был счастлив.

– В любое время, когда хотите.

– А мы всегда хотим, – не унимался тот,

– И как можно чаще, и что бы всего как можно больше, и что бы мясо, и выпечка, и таз с пельменями. Семёныча явно понесло. На землю его опустил Гоша,

– Семёныч, а у тебя рожа не треснет? – поинтересовался он, с любопытством разглядывая его, как будто видел впервые.

– А может тебе ещё и бабу, что бы из торта вылезла, и тебя ублажать начала? – продолжил Сергей.

– Не. Бабу не надо, – захохотал Семёныч,

– У меня своя есть. Так мы сидели, и трепали время, но идиллия продолжалась недолго, зашел Николай Николаич, и сказал,

– Хватит чаи гонять, поехали в лес, парня подготовить надо, показать, как всё это у нас проходит.

В лес поехали опять через Кедровку. Проехали деревню, и углубились в лес ещё километров на пять, так как асфальт закончился в деревне, ехать пришлось по просёлку. Наконец, Сергей выбрал полянку, отъехал в сторону от просёлка и остановился,

– Прибыли! – радостно объявил он, – здесь, никто не увидит.

Я обратил внимание на то, что все оборотни находятся в каком-то радостном возбуждении. Уж не хотят ли они меня сожрать. Может я и есть для них, та самая пресловутая поляна. И прямо сейчас, начну проставляться собственными потрохами.

Николай Николаевич обратил внимание на мой несколько ошалевший вид и просветил,

– Это всегда так, можно сказать предвкушение удовольствия, нравится нам принимать вид своей ипостаси. Такое чувство, как будто заново родился, словами это не передать, а почувствовать ты не сможешь, – и он улыбнулся.

– Я перекидываться не стану. Постою с тобой. Немного позднее, я понял, почему он принял такое решение.

Сергей и Гоша разделись полностью, после чего, Сергей подошёл к какому-то поваленному, и уже засохшему деревцу, и кувыркнулся через него, кувыркнулся именно так, без затей, как учили кувыркаться через голову в школе, на уроках физкультуры. Тут же пришла сторонняя мысль,

«А я оказывается в школе учился, здорово» В сам момент кувырка ничего не происходило, а вот когда он выходил из него, я оторопело увидел, как его тело вдруг как-то плавно изменилось, причём, изменилось очень быстро и изящно. Я моргнул, и вот он, стоит огромный волк, раза в три больше обычного, он потянулся, и вдруг одним огромным прыжком оказался возле нас, глянул на меня и зевнул, наверное, специально, чтобы продемонстрировать здоровенные клыки.

Я судорожно вдохнул, «А ведь струхнул. Ладно, хоть виду не показал, и не сбежал, и то молодец».

На Гошу я уже смотрел специально, хотел заметить момент переворота, но так и не заметил, черты его тела как будто смазались, поплыли при обращении, и из переворота вышел уже волк, такой же, копия.

Пока я разглядывал волков, ко мне подошёл Семёныч, совершенно голый, он действительно был мощным, но мышцы его не сковывали как я уже успел убедиться. Он потянулся, хохотнул, и обратился, вот прямо так, только что стоял человек на пол головы ниже меня, а через секунду чудовище, больше трёх метров в высоту, огромный, страшный, неимоверно сильный, и опасный, он, наверное, специально, чтобы произвести на меня впечатление, открыл пасть, нагнулся ко мне и заревел. Я как-то отстранённо подумал,

«А сердце то у меня не бьётся. Наверное, остановилось, и я сейчас умру…». После этого, я развернулся, и бросился бежать, но как на столб налетел на Николая Николаевича, он поймал меня за плечи, легко встряхнул и рявкнул,

– Саня очнись, это Семёныч! Семёныч! И ещё раз встряхнул.

От его голоса, я, наверное, опять стал соображать, и пришёл в себя, тем более, что за мной никто не гонялся, никто не жрал, только возле машины, с довольным видом лежали два огромных волка, и смотрели на нас.

И ещё была эта огромная скотина, которая чуть меня не убила своим видом, эта гадина сидела на заднице, вся тряслась, и взрыкивала, явно ржала тварь.

Обратно мы возвращались часа через полтора, Николаич дал побегать по лесу двум серым волкам, и побродить одному бурому козлу.

Пока ждали оборотней, Николай Николаич пытался меня утешить, рассказывая, что я повёл себя как любой нормальный человек.

– Если ты не идиот, то столкнувшись со смертельной опасностью, с которой ты не можешь справиться, ты из чувства самосохранения постараешься оказаться от неё как можно дальше. А внешний вид нашего берендея может вызвать опасение, сам видел. Обычно, мы начинаем показывать обращение с некоторого расстояния, но перед тобой, Семёныч решил рисануться. Ну что же, для меня это было хорошим уроком, так как я от страха совершенно упустил, что моё ощущение наличия опасности молчало, совершенно молчало.

Всю обратную дорогу Семёныч сидел с виноватым, но довольным видом. Он несколько раз, конечно, извинялся, но было видно, что ни капельки он не раскаивается, рожа у него прямо светилась. Гад.

Но, как я уж понял, долго на него сердится, было невозможно в принципе. И когда наш микроавтобус вернулся на базу, мы с ним уже помирились, Семёныч опять начал обсуждать предстоящее проставление, пожрать он любил, как, впрочем, и все в нашей компании.

Вечером, на обратном пути домой, я попросил Сергея высадить меня возле магазина, и начал затариваться продуктами, а то любителей пожрать, в моём доме развелось что-то слишком много.

Домой притащил четыре больших пакета, бросил их в коридоре, и заорал,

– Где все?

Все были на своих обычных местах, значит, всё в порядке,

– Разберите пакеты, – продолжил я рулить,

– А то мороженое растает. Услышав про мороженое, к пакетам метнулись почти все, кроме Зубастика, тому было всё равно, что жрать.

Пока моя нечисть занималась с пакетами, я умылся, опять облил водой толстого, но он видимо уже привык, и на поливание никак не реагировал. Ладно, придумаю, что ни будь другое.

На кухне меня ждал целый тазик окрошки, которую я любил нежно, и самозабвенно, поэтому от души наелся, затем придавил её мороженым, и потопал в зал, где пару часов смотрел телевизор. Потом решил, что пора спать, и пошёл в спальню, пока раздевался, думал о том, чтобы мне не приснился один мой знакомый медведь. Он, слава богу, не приснился. Значит с нервами у меня всё в порядке.

Так прошёл месяц, я уже со всеми перезнакомился, и чувствовал себя в конторе как дома. Ещё несколько раз выезжал на «дело», но особо интересного ничего такого не было. Один раз правда нашли духа, который обосновался на складе хозяйственного магазина, и высыпал на проходящих мимо людей всевозможные строительные смеси, это быстро дошло до нашей эмигрантской конторы, которая под видом МЧС, приехала проверять противопожарную безопасность в этом самом магазине.

Склад был большим, и через всё его пространство тянулись несколько трёх ярусных стеллажей, которые были забиты строительными материалами. Когда мы с Сергеем зашли в помещение, то я сразу почувствовал, что-то здесь есть, я никак не мог объяснить это чувство, оно у меня было и всё, а что это, я пока не знал.

Духа мы обнаружили на среднем стеллаже, он сидел на самой верхней полке, и выглядел, как какое-то бесформенное тело, а рядом с ним, лежали мешки с гипсом.

– Саня, а ведь если этот чёрт скинет мешок целиком, он может и шею свернуть, в этом мешке двадцать килограмм, ты поосторожней там с ним. Хорошо, что у него до этого хватало ума рвать их. А не сбрасывать целиком. – с опаской проговорил оборотень.

«Да. Серёга прав, если мешком по башке попадёт, мало не покажется!» Подумал я, осторожно приближаясь к стеллажу.

Заметив меня, дух сначала заворочался на полке, видимо готовился высыпать гипс, но увидев, что я остановился, и, задрав голову, смотрю на него, замер.

– Я не пойду дальше, спускайся, – сказал я призраку,

– Я всё равно тебя вижу. Призрак не шевелился, у меня почему-то сложилось впечатление, что он тоже меня разглядывает. Прошло неверное минут пять, и я подумал, что придётся каким-то образом, его оттуда стаскивать, резать его почему-то не хотелось.

Но вдруг, бесформенная туша духа плавно отделилась от полки, и, повисев несколько секунд в воздухе, медленно начала опускаться, при этом приближаясь ко мне,

«Даже так, умеем летать?!» Мелькнула мысль. И тут же, я краем глаза заметил, как Сергей за моей спиной, сместился в сторону так, чтобы я не оказался с ним на линии огня, и услышал лёгкое гудение «Маузера».

«Это правильно», – подумал я, вспомнив духа на заводе. Однако, поднял руку останавливая напарника, и проговорил,

– Не торопись, попробуем договориться.

Дух приблизился, повисел у меня перед лицом, видимо разглядывал, или что он там делал, я не знаю, потом, опустился рядом со мной на пол и замер. Пришла мысль,

«А дальше что, взять его за ручку и вести? А почему собственно нет. Я же не знаю, как доставляют в контору не очень буйных клиентов, мне об этом не рассказывали»

Я протянул духу руку и сказал,

– Пойдём, с тобой всё будет хорошо. Некоторое время, ничего не происходило. Я стоял с протянутой в сторону призрака рукой, а Серёга, с направленным на него «Маузером».

Наконец свершилось, я увидел, как из тела духа выросла конечность, и обхватила мою ладонь до предплечья. Первым моим желанием было вырвать руку, и отпрыгнуть, но я выдержал характер, тем более, что своих квартирантов я за что только не брал, прежде чем выкинуть куда ни будь. А этот, был, по-моему, такой же.

Было ощущение, что рука, оказалась в какой-то плотной массе, я ладонью ощущал её прохладу,

«Значит температура у него ниже моей», – отрешённо подумал я.

– Пойдём, – сказал я, и сделал шаг в сторону дверей, дух поплыл рядом со мной, по-прежнему плотно удерживая мою ладонь.

Так, мы втроём, и вышли со склада, под удивлёнными взглядами складских работников, сначала я с оттопыренной рукой, за мной следом Сергей, с каким-то прибором в руках. Я, задом, залез в микрик на котором мы приехали, дух, не отпуская мою ладонь вплыл следом. Он держался за мою руку даже тогда, когда мы приехали, и шли по конторе в научный отдел. Этого духа могли видеть многие, это было заметно по тому, с каким удивлением на нас таращились попадавшиеся навстречу сотрудники, не обделённые некоторыми способностями.

Когда я с призраком под ручку ввалились в научный отдел, под конвоем оборотня, на нас выбрались посмотреть все, начиная от начальницы, и заканчивая простыми лаборантами.

– Однако… Однако… – пробормотал Алексей Геннадьевич, разглядывая нашу парочку,

– Он не буйный? – и сам же себе ответил,

– Хотя, если не в мешке, значит нет. И он не прячется, его вижу даже я, это радует, значит, он нам доверяет. Давайте, его сюда, к своим собратьям, – сказал учёный, открывая двери, где находились другие духи.

После этого события, я на несколько дней стал объектом приятного внимания со стороны своих коллег, из научного отдела, особенно женщин. Им, наверное, импонировало то, что я умудрился притащить этого духа целиком, и у них появился новый объект для исследований.

Я всё-таки проставился. Мы выехали на природу, нажарили шашлыков, желающим, я набрал пива, и чего покрепче, но спиртное употребляли, как-то вяло, любителей не было, а вот поесть любили все, разве что, обе ведьмы с едой не усердствовали, в общем, время провели очень даже не плохо.

Домой меня привезла Мария Николаевна, и когда она остановилась возле моего дома, то, к моему немалому удивлению, вдруг оказалась инициатором того, что мы с ней начали целоваться на прощание, сам бы я не рискнул распускать руки на своё прямое начальство.

Жаль, что продолжалось это не долго, когда дело зашло достаточно далеко, и стало доставлять большее удовольствие, она меня выгнала из машины, но достаточно тактично, улыбнувшись при расставании.

В эту ночь сны мне снились, и ещё какие! Утром я сам себе завидовал.

Глава 6 Первая командировка

На следующий день, на работе, Мария Николаевна вела себя как обычно, разговаривала, улыбалась, однако, продолжения прощания не предлагала. Жаль конечно, я бы с ней ещё разок с удовольствием попрощался. Да что там говорить, расстался бы навсегда, окончательно, и бесповоротно. Но видимо ещё не время. Подождём.

После обеда, ко мне в комнату прибежала Ниночка, и скороговоркой выдала,

– Николаич собирает Семёныча, Светку, Гошу и тебя, наверное, куда-то поедите, это так здорово, вы постоянно куда-то катаетесь, я тоже так хочу. После этих слов, она показала мне острый язычок, развернулась так, что мне показалось, что она сейчас хвостом махнёт, и ускакала. Она вообще на месте сидеть не могла, всё время что-то делала, носилась из кабинета в кабинет без-умолку, тараторила, при разговоре трясла своей рыжей чёлкой, хихикала, но свою работу, со слов Светланы, знала, любила, и делала очень хорошо.

Когда лисичка унеслась, я не торопясь поднялся, выключил телевизор, вымыл чашку, из которой пил кофе, и пошёл к Николаичу. В коридоре столкнулся со Светланой и Гошей, а когда мы зашли в кабинет к начальнику, то обнаружили там Семёныча, который, сидя за начальственным столом, опять с удовольствием что-то жевал, когда я вопросительно уставился на него, он ткнул пальцем в хозяина кабинета и заявил, что начальство само его угостило бутером, а оно знает, что делает.

Начальство бесцеремонно прервало речь Семёныча, заявив, что он должен слушать, и молча жрать свой бутер. После этого Николаич пригласил всех присесть и начал,

– Итак, господа хорошие, у меня есть неприятная новость, – и Николай Николаевич сделал паузу, уставившись на нас, видимо ожидая, чтобы мы прониклись серьёзностью момента. Секунд через десять, решив, что мы прониклись, он продолжил,

– Километрах в ста пятидесяти от нас, по федеральной трассе, есть небольшой городок, где начали пропадать люди, в основном грибники, хотя, грибной сезон ещё не начался, но некоторые грибы уже есть.

Грибники пропадают бесследно, не остаётся ничего, ни лукошка, ни корзинки, никаких следов. Заблудится, они не могли, это исключено, некоторые из пропавших ходили в этих лесах, лет по тридцать, по сорок, знали его как собственный карман. И самое неприятное в этой истории то, что в тех местах, видели маленького мужичка, обросшего и грязного, но значения этому, по понятным причинам, никто не предал.