Трубадур и Теодоро, или Две двести до Бремена
Описание книги
Живет себе на побережье Майорки наблюдательный человек по прозвищу Трубадур, в прошлом москвич. Живет и, в общем-то не тужит забавляясь в разношерстной компании, среди которой легко узнать персонажей «Бременских музыкантов». Он в меру попивает, в меру что-то пишет, в меру же тоскует и ностальгирует, хотя еще относительно молод, не забывает влюбляться… А потом в мир Трубадура врывается пес Теодоро, переживший на своем недолгом собачьем веку столько приключений, что их с лихвой хватило бы на несколько жизней. Хитрец, интриган, мореплаватель, неутомимый борец за личное счастье… Откуда свалился он на голову Трубадура? Причем тут сомалийские пираты, русская мафия, король российской эстрады и король Испании, сидящий за соседним столиком? И, наконец, каким образом у Гамлета оказался сын? Чтобы получить ответы на эти вопросы, надо непременно прочитать эту книжку – добрую, человеческую, местами забавную, местами печальную, но очень искреннюю историю, написанную чистым, живым языком, причем так, что оторваться от чтения до самой последней страницы практически невозможно.
Отрывок из книги
Удивительный выдался вечер – стоит шагнуть из дома на террасу, как мир исчезает. Моргать, тереть глаза бесполезно, не видно ровным счетом ни-чего. Очертания близкого берега, и те не угадываются, только память подсказывает, где их искать. Память и слух.
Мир утратил вид, но не голос, слышно его по-прежнему хорошо: море пришептывает, собака лает издалека. Она отчаянно распугивает вселенское спокойствие, напрягаясь как заведенная.
.....
В то время Трубадуру было лет семь. Прокуроров, по малолетству, он еще не боялся, тем более своих – друзей семьи, и потому происшествие хоть и впечатлило его, однако не очень сильно. Подумаешь, расшумелся человек, с кем не бывает. Обычно в их спокойном, в общем-то, доме на повышенных тонах обращались только к нему – отпрыску. Случалось такое довольно часто и всегда по делу. (К последнему выводу, как это бывает, Трубадур пришел, когда родителей уже не было с живых, и каяться пришлось в одиночку.) Короче говоря, удивить пацана криками было трудно. Швыряние огурцами – другое дело. До этого случая ни члены семьи, ни их многочисленные знакомые не грешили подобным пренебрежением к гостеприимным стенам. Впрочем, экстравагантное новшество больше заинтересовало мальца, чем шокировало. Трубадур уже прикинул, как здорово будет пулять огурцами в дощатый забор во дворе, и как далеко, с хрустом, будут разлетаться зеленые ошметки. Оставалось только найти источник «снарядов». Он сходу взял на заметку пару известных своей запасливостью жильцов. Как и номера их сараев. «Соленые даже лучше. От соленых брызги полетят… Чума!» А вот из слов прокурора он ничего нового для себя не вынес. Вместо сказанного «копнешь» мальчишка расслышал «какнешь» и был уверен, что не ослышался. Мама часто зажимала ему ладонями уши, когда прокурор бывал у них в гостях. Это не помогало, наоборот – ясно становилось, что именно надо запоминать.
Рассудительность семилетнего Трубадура могла бы служить основанием для законной гордости – мало кому удается в детстве похвастаться этим качеством. Как, впрочем, и в юности. А если честно, то и в зрелости. Иными словами, вполне можно было бы позадирать нос, хотя бы слегка, но куда его задирать, если в нем сплошной насморк.
.....