Читать книгу Нигредо - Андрей Владимирович Фёдоров - Страница 1

Нигредо – термин, введённый Карлом Густавом Юнгом, возможное состояние человека на начальном этапе психоаналитической работы, по аналогии с алхимическим нигредо. Юнг связывает его со встречей с архетипом Тени. Психологическое состояние человека на этом этапе характеризуется утратой внутренних ориентиров и негативным видением себя и окружающего мира. В сновидениях и фантазиях присутствуют образы смерти, разрушения, упадка, тьмы, всего подземного и отвратительного.

Википедия.

2010 год

Сентябрь

Уже которую ночь Коле снился один и тот же сон. Он с заклеенным ртом и со связанными скотчем руками убегает по коридорам родной школы от толп озверевших одноклассников, и каждый раз путь ему преграждает металлическая решётка, непонятно каким образом появившаяся посреди одного из проходов. Будто он не в школе находился, а в какой-то тюрьме. И вновь его настигали, а он не мог выбраться. Коля кричит, мычит и сопит от ужаса, но никто его не слышит. И каждый раз сон обрывался на одном и том же месте. И так в течение месяца с самого августа.

Любой другой, увидев и запомнив этот сон, давно бы побежал искать сонник, чтобы прочитать, что тот означает. Вдруг увидеть подобное в объятьях Морфея на самом деле к счастью? Или ждёт увидевшего сон вечное хождение по мукам? Но Коля уже давно понял, что сны – следствие наших мыслей, терзаний и переживаний. И этот из раза в раз повторявшийся был тому самым явным доказательством, ибо Коля школу ненавидел. Да и её образ как тюрьмы был как нельзя кстати. А бегущие следом за ним с явно нехорошими намерениями одноклассники вообще в точку. Снова начнутся эти издевательства, унижения, а в ответ на просьбы учителей вмешаться, только молчаливое безразличие. Чем не решётка на пути и заклеенный скотчем рот…

В очередной раз Коля, проснувшийся ранним утром от этого ото дня в день продолжавшегося кошмара ловил себя на мысли, что в стены родной апатитской 10-ой школы снова он возвращаться ну никак не хотел. Можно, конечно перевестись, но кто сказал, что там не повторится всё вновь? Да и вообще какое будущее его ждёт завтра? С высоты дня сегодняшнего кажется, что впереди сплошной беспросветный ад, где работа окажется рабством, брак если и будет, то несчастливым, дети если и появятся, то обязательно станут неблагодарными подонками, а беспросветная, сводящая с ума депрессия вынудит беспробудно бухать, вызвав смерть от цирроза ближе к полтиннику. Да и какое будущее может ждать его завтра, если сегодня уже превратилось в беспросветный ад с бессмысленным каждодневным существованием без всякой надежды на то, чтобы увидеть свет в конце тоннеля?

Хотя какой брак? Какие дети? О чём вообще разговор? Коле бы потрахаться для начала. Парню уже семнадцать, почти все его одноклассники давно уже в курсе, как шмонька пахнет, а ему страшно даже просто подойти к противоположному полу и пообщаться – высмеют и унизят ведь. Так постоянно происходит. Так всегда происходит. Да и когда девочка высмеивает, это всегда обиднее, чем когда парень. Девочка, если это делает, всегда пользуется своим положением. Ведь кто посмеет за какую-то невинную шалость женский пол ударить, правда? Нас с детского садика учат, что девочек обижать нельзя, потому хотим или не хотим, но унижение стерпим…

Короче говоря, Коля совершенно не понимал, как вести себя рядом с девушками, и о чём с ними говорить, а постоянный страх быть оскорблённым какой-то шулупонью, которая ему и в подмётки не годится, сводил с ума. А заниматься сексом ух как хотелось, либидо зашкаливало! Но Коле больше ничего не оставалось, кроме как заходить в интернет на порно-сайты и дрочить, наблюдая чужой секс, по несколько раз в день, так сильно он хотел трахнуть девочку.

Да ладно с девушками. Были б у него ещё настоящие друзья! Те самые, которые пойдут за ним и в огонь и воду, будут придерживаться тех же взглядов и убеждений. Только где найти таких? В реальности все злые и лицемерные. Всё делают только для себя, а Колей только воспользоваться готовы. А как не нужен станет, сразу выбросят друга на помойку. Кругом одни проклятые лицемеры! Сплошь и рядом!

Был только один… Вася его звали. И то вряд ли его можно было другом называть в понятном большинству людей смысле. Просто были общие темы для общения, вот проводили время за болтовнёй на переменах. И он, разумеется, в случае серьёзной опасности скорее оставит своего приятеля наедине с проблемой, нежели хоть палец о палец ударит, дабы помочь.

Пока Коля размышлял о своей нелёгкой и одинокой доле, чуть не заплакал. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение и отвлечься от дурных мыслей, встал с кровати, надел очки, запустил компьютер и, подрубив наушники, принялся рубиться в стрелялки под музыку Korn, Slipknot и Limp Bizkit. Кстати говоря, рок-музыка в эпоху, когда все уже почти поголовно слушали рэп, была ещё одной причиной общения со Славиком. Он тоже был фанатом тяжеляка. Правда, очень боялся, что его вкусы засмеют, потому на потеху Коле держал подобную музыку в скрытой папке, в открытом доступе представляясь фанатом Гуфа или Басты. Клоунада, конечно, всё это его стеснение перед сверстниками за любовь к той или иной музыке, но что поделать? Надо же быть с остальными на одной волне и желательно не выглядеть придурком в чужих глазах…

И ведь сложно его осудить. Город Апатиты маленький, население с каждым годом уменьшается, развлечений нет. Не сегодня, завтра в посёлок превратится. Один раз показал себя клоуном или неудачником в глазах толпы, и в следующий раз про твой смешной красный нос будет весь город знать. Вот и попробуй потом отмыться!

В сравнении большинства местных фанатов хип-хопа рокеры были людьми второго сорта, панками, с которыми даже рядом стоять было зашкварно. Рокерам это, конечно, не нравилось. Потому и ходили слухи про то, что одни другим то и дело забивали стрелки, в драках выясняя, чей музыкальный стиль круче. Как правило рокеры чаще всего получали по щщам, вот и боялись по городу в одиночку ходить. Потому и Коле и так забитому и зашуганному, да ещё и любителю рока эти слухи уверенности в себе не придавали, пусть сам он ничего подобного не видел.

И хоть слухи, они и в Африке слухи, мозговитый всегда удивится подобной глупости – драться из-за музыкальных предпочтений, это же нужно быть абсолютным дебилом! Вот выяснять на кулаках кто круче: Зенит или Спартак – это другое дело. А рок, рэп… Детский сад. Но в такой атмосфере медленно умирающего и загнивающего моногорода Коля обитал…

Играл он в игры долго, с большим удовольствием расстреливая виртуальных болванчиков, ибо была это его единственная отдушина в казавшейся ему несчастной и никчёмной жизни без будущего. Хотя бы там в цифровом мире его никто не унижал, на него никто не смотрел свысока. В виртуальном мире он чувствовал себя важным и нужным, в очередной раз спасая выдуманный программистами цифровой мир. Медитативный процесс геноцида набрасывавшихся на него виртуальных врагов успокаивал и повышал самооценку. И чем больше времени Коля уделял видеоиграм, тем легче ему было на душе. Особенное удовольствие приносила Half-Life 2 под аккампонемент Linkin Park. Какая-то магическая подсознательная, но не задумывавшаяся создателями связь существовала между игрой и музыкой, делая и детище от Valve, и музыку от участников группы ещё лучше.

Проснувшись в два часа ночи, он просидел за играми до пяти утра, а потом принялся смотреть новости и видеоролики на YouTube. Этим Коля, как ему казалось, особенно отличался от сверстников. Их же интересовали простые, житейские вещи: мальчиков тачки, а девочек платья с духами. И лишь только Коля думал о судьбах целого мира, интересовался расстановкой фигур на глобальной шахматной доске и, казалось бы, чувствовал некие неуловимые непосвящённым закономерности, по итогам начиная понимать, что мир катится к какой-то немыслимой по масштабам катастрофе. Он будто бы ощущал все эти перемены в отношениях между государствами, в отношениях между людьми, которые с каждым разом становятся всё более злыми и обезумевшими в своём общепланетном психозе. Цивилизация будто бы катится в ад. И вот что будет, если никто не остановит этот процесс? Что произойдёт, если такого всесильного не найдётся? Что делать делать человечеству, людям? Которые из нас будут достойны жизни? Стоит ли строить в таком случае своё будущее? Можно ли надеяться если не на лучшее, то хоть на что-то? Какой смысл сидеть в школе и слушать эти бесконечные, скучные и глупые уроки, а потом посещать в универе столь же бестолковые пары? Чтобы существовать в пустом и бессмысленном мире, а потом так же бессмысленно умереть в ядерном пепле или от рук дьявола, что попытается устроить конец света всему живому? «Да сдалось всё это…» – подумал Коля и шлёпнул ладонью по клавиатуре, читая очередную новость об ухудшении отношений России и США, напряжении между Индией и Пакистаном, Китаем и Тайванем.

Вечерами он любил смотреть блогера с YouTube под ником MaGmA47. То был лысый человек на вид тридцати лет отроду в чёрной рубашке с красным галстуком. Подписчиков у него было по мнению Коли непростительно мало, но оттого более родным и близким казался этот, возможно, такой же непонятый и не принятый этим миром гений как и сам Коля.

Магма вёл на своём канале шоу «Падение Цивилизации», где рассказывал различные новости с комментариями, в конце добавляя, что каждая новость из выпуска – это кирпичик в его стройную теорию о том, что этот мир ждёт конец, человечество находится в моральном упадке, никакого смысла в жизни и существовании нет, и лучше бы планете гореть в огне, а людям осознающим подбрасывать больше дров в топку, чтобы быстрее разгоралось. Поначалу, только наткнувшись на первые видео, слушая его, Коля не соглашался со спикером и не принимал его точку зрения. Но поначалу отрицая, он чуть позже начал подмечать для себя вещи, с которыми был согласен, а после вообще начал принимать его точку зрения как единственно верную, соглашаясь, прежде всего, в бессмысленности человеческого существования.

Вот, что говорил MaGmA47:

«Я ещё раз спрашиваю вас после всего, что сегодня пересказал. Что ещё в плане культуры, искусства может подарить вселенной наш вид Homo Sapiens? Подумайте только, что нот всего семь, и музыкальная оригинальность ограничена лишь их комбинациями, которые рано или поздно закончатся! Цветов в палитре тоже не так и немного. Все великие мысли уже были написаны, все шедевры нашли своих поклонников. Что ещё мы – люди можем подарить этому миру, этому бытию? Постмодерн – это конец искусства, ничего переосмыслить уже нельзя, ибо всё тысячекратно переосмыслено за нас! Творить – это самое пустое занятие, что только можно придумать сегодня, ибо оригинальность погибла! Наш человеческий вид вышел на предел своего развития! На этом всё – точка! Дальше или бессмысленное существование наподобие тупых гопников у подъезда, пересказывающих раз за разом один и тот же тупой анекдот, или смерть! И пускай лучше человечество выберет гибель и даст дорогу искусственному интеллекту, новым видам живых существ!

Так давайте приблизим этот момент лесными пожарами, техногенными авариями, и провоцированием мировой войны, которая грянет вот уже совсем скоро! Ведь вы читали новости? Мировые лидеры не могут договориться, нервируют всех грядущим радиоактивным концом света! Но его не будет! Мы умрём, а вселенная будет продолжать жить! На нас бытие не зациклено! Мы не центр мироздания, а лишь песчинки в океане! И жизнь наша – миг! А один миг в масштабах вселенной это никчёмное мгновение – доля секунды!

Потому и нет смысла цепляться за будущее. Никакого смысла! Как вы этого не понимаете?! А если осознали вместе со мной, то и никакого смысла удерживать этот мир от падения в пропасть нет. Пусть всё горит. Пусть всё пылает!»

Закончив просмотр Коля покивал головой, ведь был согласен с каждой буквой, сложенной в слово. Глядя на новости об очередных витках противостояний и неспособности разных стран договориться, чувствовал, что мир этот стоит на грани коллапса неведомых смертному масштабов. А потому зачем учиться, сдавать экзамены, работать, жениться, заводить детей и пытаться продлить свою никчёмную жизнь, если завтра конец?!

Буквально спустя минуту после просмотра видео, не успел Коля его до конца осознать и переварить, как в комнату забежала мама, чем огорчила Колю, желавшего помастурбировать перед школой.

– Доброе утро. Всё в порядке? – спросила она.

– Да, мам. Всё в полном порядке.

– Просто я услышала, как что-то громыхало. Заволновалась…

– Это я случайно шлёпнул по клавиатуре. На рефлексе.

– Ладно. А ты чего так рано встал?

Коля пожал плечами.

– Проснулся недавно, решил немножко домашку поделать.

– Хорошо. Молодец. Завтракать будешь?

– Буду.

– Хорошо, я сейчас яичницу приготовлю. Иди на кухню.

– Мам, а можно я тут поем?

– Тебе уже говорили… Комната – не свинарник! Хочешь есть – дуй на кухню!

– Ладно…

Коля воскликнул про себя, провожая взглядом выходившую мать: «Стучаться блять нужно, когда ко мне заходишь, шлюха тупая!»

Такое отношение сына к родной матери вполне может обескуражить любого человека со стороны. Но Коля считал, что право на ненависть имеет вполне оправданное и очевидное. Да и справедливости ради вслух такое он никогда не говорил, пускай в мыслях и поносил маму самыми последними словами.

С причиной подобного отношения Коля столкнулся, оказавшись непосредственно на кухне.

– Доброе утро, Стас.

– Ага! – промычал Коле в ответ сидевший на табуретке за кухонным столом лысый боров с каменным лицом в испачканной майке, в трусах и небрежной щетиной. По объёмам выглядел как четыре или даже пять Коль (сам Коля был щуплым и почти костлявым), пятьдесят на пятьдесят состоявший из жира и мышц. Казалось, что даже его мозг состоит из них, настолько он со стороны соответствовал описанию типичного громилы с горой мышц, но при этом объёмным пузом.

Даже несведущий во внутренних делах семьи Мягковых человек скажет, что, скорее всего, Стас приходится Коле отчимом, и не ошибётся. К мужу или возлюбленному мамы ребёнок по имени будет обращаться как правило только если мужчина для него не родной. Если по имени называть отца, общаясь с ним, то только если тот очень сильно маму или ребёнка обидит.

В случае с Колей, отчим был для него ещё и нелюбимым, и нелюбовь эта была к тому же взаимной. Но на удивление это утро уже с самого начала было нетипичным. Типичное же начиналось с обыденных претензий отчима в адрес пасынка, мол, тот растёт не мужчиной, а «каким-то слащавым пидорком, которого все будут пиздить за одну только чмошность по жизни…» А чтобы такого не было, нужно расти мужиком, закаляться, качаться, учиться единоборствам, а потом идти служить в армию и работать в милицию. Почему туда? Да потому что Стас именно там и работал. Так он говорил по крайней мере до августа, пока не стало известно, что президент Медведев хочет переименовать милицию в полицию. Буква «П» в представлении Стаса ассоциировалась только со словом «пидор», а эти реформы «ментовку окончательно распидорасят». Именно поэтому он был готов из полиции уволиться и уйти в коллекторы, либо в инкассаторы. Но до этого злосчастного закона о полиции понятие мужика у него строго ассоциировалось исключительно с армией, МЧС или ментовкой.

В соответствии со своим представлением о мужском Стас воспитать пасынка и старался, вот только тот к его несчастью поддаваться закалке всё никак не хотел. Отчим всё пенял на то, что Коля, будучи юным жителем мегаполиса, уже спидорасился, либо же мать своей мягкостью на него так повлияла, так как всё время пресекала попытки Стаса делать из пасынка мужика. Вот отчим и бесился. А этим утром он был к Коле удивительно безразличным.

Впрочем, это агрегатное состояние было недолгим. Не глядя друг другу в глаза, они начали диалог.

– Зарядку утром делал?

– Нет.

– А почему?

– В два часа ночи проснулся, не выспался…

– А почему?

Коля растерялся, не зная, что ответить. Пожал плечами.

– Не спалось.

– А вечером упражнения делал?

– Нет.

– Вот и причина бессонницы. Иди, делай утреннюю зарядку. Сразу взбодришься.

– Не хочу.

– Почему?

– Я не выспался.

– Ты меня не слышишь?! Иди, и делай зарядку. Сразу взбодришься. Завтракать сразу после сядешь. Как раз аппетит нормально нагонишь, чтобы всё быстро съесть и не спать за столом.

– Не хочу.

– Ну вот и будешь сидеть на уроках как муха сонная!

– И?

– А если к тебе обидчики приставать начнут, а у тебя из-за сонливости ноги ватные?! – спросил Стас, – ты как отпор давать будешь?!

– Да кому я нужен… – отмахнулся Коля. При этом он понимал, что отчим, хоть и не зная, что его пасынка в школе унижали, был прав насчёт обидчиков. Просто хотел, чтобы Стас как можно скорее от него отстал.

– К жизненным трудностям нужно готовиться, а не думать, что они сами собой рассосутся, если ты их в рот возьмёшь, как последний пидор!

– Стас! – воскликнула отвлёкшаяся от жарки яичницы мама, старавшаяся поначалу не замечать разговора отчима с пасынком.

– Я что-то не так говорю?!

– Всё так, Стасик. Всё так. Просто не стоит такими бранными словами разбрасываться…

– Этот… – кивнул отчим на Колю, – уже взрослый. Поди ещё и не так выговаривается.

– Если не заметил, рядом женщина находится, и ей твоя брань неприятна! – возразила мать.

– Так, всё! Не мешай мне с сыном говорить!

– Я тебе не сын! – раздражённо прошипел Коля, стукнув кулаками по столу.

Стас тут же отвесил ему подзатыльник.

– Ты ещё порычи, щенок! Я тебя всё ещё кормлю, если не забыл…

Терпевший до последнего Коля резко сорвался.

– Я тебе не собака! Я человек!

– Хватит ныть! Хуже бабы! – гавкнул на пасынка Стас.

– Вы, может, прекратите оба?! – возмутилась мать. Отчим продолжал:

– Ты станешь тем, кем я захочу в моей семье! В моём доме! Ты будешь вести себя так, как я сказал! Вставать в то время, в какое я сказал, и спать столько, сколько положено с одиннадцати вечера до пяти утра, как я установил! И если не хочешь, чтобы я тебя вышвырнул на улицу, то мои правила в моём доме будешь соблюдать!

– Да пошёл ты… – прошипел Коля.

– Что блять?! – покраснел от ярости отчим и вскочил с места, готовый если не убить, то хорошенько избить Колю за дерзость. Мальчик вскакивает с места и отпрыгивает чуть назад, будто испуганный кот. Между ними тут же встаёт мать и держит Стаса.

– Любимый, не надо! Коленька ляпнул не подумав…

– А ну отойди!

– Прошу тебя, уймись! Он не специально сказал, вырвалось просто!

– Дай мне пройти!

– Нет!

– Не защищай его!

– Прекрати!

Мать протягивает руку себе за спину и даёт Коле отмашку, чтобы тот ушёл в свою комнату. Он тут же выполнил указание и уже оттуда слушал ругань мамы с отчимом.

– Стас, ты чего начал?!

– Я начал?! Я наоборот этому щенку хочу благо сделать, к тому же обеспечиваю его, хоть и не обязан, а он, тварь неблагодарная, меня ещё и посылает, хотя я его, суку, по доброте душевной вместо того, чтобы выгнать, терплю и кормлю!

– Он не просто так ругался! Чего ты к нему из-за зарядки пристал?!

– Я не пристал, а приучаю его жить так, чтобы ему самому потом легче было!

– И где ему зарядка по утрам пригодится?

– В армии, дура!

– Да его в армию не возьмут! Он в прошлом году комиссию проходил, у него болезней букет!

– Это потому что зарядкой не занимается, дрищара! А работай он над собой, всё у него со здоровьем было бы хорошо!

Дальше Коля уже ругань с кухни не слушал. Просто включил в наушниках на полную громкость Психею песню «Убей мента», с удовольствием, но шёпотом подпевая припеву. Потом в плеере прозвучали «WWW», «Бесконечный Стук Шагов», и вроде бы полегчало.

Но тут же в комнату зашла мать, залившись слезами. В руках была кружка чая и бутерброд с колбасой на блюдечке.

– Солнышко, извини. Яичница пригорела… Я тебе бутер приготовила. Приятного аппетита.

Поставила всё на стол и вышла.

Коля принялся завтракать. Попутно вспоминал раннее детство, мать, что некогда была счастливой женщиной, и отца. Родного. К сожалению, воспоминания о нём медленно, но верно стирались в закромах Колиной памяти. Да настолько, что он уже и не помнил, как тот выглядит. С ним даже фотографий не осталось, потому что объектива камеры его отец стеснялся до жути. Из-за этого приходилось заново выдумывать его внешность. В Колиной фантазии он выглядел как человек с худощавым, немного продолговатым лицом, короткой бородой и ровными, длинными волосами, а ещё с невероятно доброй и милой улыбкой.

Нередко Коля вспоминал самый тёплый и душевный их совместный досуг, как однажды отец взял его в лес. Они пришли на цветочную поляну, там он усадил его к себе на колени и рассказывал о том, какое лесное животное какие звуки издаёт.

– Слышишь стук глухой? Это дятел чистит стволы деревьев от паразитов. А вот! Уханье слышал? Ку-ку. Ку-ку. Это кукушка.

Потом они ходили по полю, и отец показывал ему норки полевых грызунов. А затем они смотрели в небо, где в тот день было необычайно много облаков.

– Смотри, Коль! Видишь облака? Как будто заштрихованные карандашом, правда?

– Ага… – отвечал сын, изумлённо и заворожённо глядя в небо, – а почему так?

– Вот такие потому что. Они называются перистыми и возникают в отличие от остальных на очень, очень большой высоте!

– Насколько?

– Там даже птицы не летают.

– Ого…

– Зато люди летают. И даже выше!

– Насколько?

– Сегодня мы можем даже на Луну!

– Ничего себе…

Отец ещё много чего рассказывал. Казалось, знал всё. И никогда от него не услышишь, мол, слишком ты любопытный, либо времени нет объяснять, как делают другие. Всё знал, обо всём рассказывал.

О том, что отец погиб, Коля узнал, только когда ему исполнилось четырнадцать. До этого мать рассказывала сказки, что он уехал в антарктическую экспедицию, и вернётся только лет через десять, не желая правдой травмировать психику мальчика. Только потом он узнает, что отец покончил с собой, мучившись от бесконечных болей, вызванных раковыми метастазами, так как отказался от любой попытки лечиться и колоть в себя хотя бы обезболивающие. Не выдержав мук, он поднялся на крышу многоэтажки и сбросился оттуда на глазах у испуганных соседей. Мать же маленького Колю даже на похороны не взяла, чтобы утаить трагедию от ребёнка. Почему его отец так себя повёл с лечением, почему вообще был такой по характеру, для Коли осталось загадкой, так как даже для собственной жены он оказался человеком непонятым.

А через год после его смерти в семье появился Стас – бывший мамин одноклассник, успевший и в Чечне повоевать, и за бандитами в городах поохотиться, а ныне служивший офицером полиции Апатитского отдела МВД. Для кого-то желанный муж, опора и поддержка; для других обезумевший от ПТСР тупой солдафон, связавший себя с ментовкой. Она его поначалу представила как простого помощника по хозяйству, но только в те же четырнадцать Коля узнал, что обручилась мама с ним сразу после смерти мужа, но ещё долго боялась привести его домой, оставляя Колю с бабушкой, пока сама ходила на потрахушки к Стасу, усмиряя бешенство матки.

Отныне же, зная обо всём, Коля нарёк мать предательницей, у которой больше нет имени, ибо предала память отца, быстро убежав к новому ухажёру. Стаса же в глубине души искренне хотел убить, давно присматриваясь к табельному пистолету, что тот хранил дома в своём домашнем сейфе. Даже дубликат ключа от него в тайне от отчима сделал и спрятал в копилке с монетами, чтобы в час возмездия достать оружие и прострелить Стасу голову. Особенно ему это хотелось сделать, когда тот показывал ему приёмы из единоборств, что со стороны выглядело как использование Коли в качестве боксёрской груши для тренировок. Попутно отчим приговаривал:

– Терпи, молоток. Кувалдой будешь! – а после тренировок по всему телу оставались синяки и ушибы. Но и чёрт бы с ним, лишь бы уроки были усвоены. А по итогам таких «тренировок» мальчик так ничему и не научился.

Хотя и не сказать, что отчим был так уж плох для пасынка Он научил его стрелять из этого самого пистолета, который когда-нибудь убьёт Стаса. Обязательно убьёт, если, конечно, этот вечно бухающий мудак с больной головой, избивавший Колину мать, не отправится к пращурам быстрее по собственной инициативе.

***

Утро второго сентября в Апатитах выдалось относительно прохладным, а Коля как назло ещё и оделся не по погоде. Весь замёрз. Думал, что в автобусе согреется, но там его преследовала новая напасть – необычайно забитый пассажирами салон. Его до такой степени зажало между людьми, что, казалось, из-за эффекта диффузии он сольётся с остальными пассажирами в единое целое, и будут они вот таким многоруким и многоногим мутантом, будто вылезшим из преисподней – из того круга ада по Данте, где геев и лесбиянок склеивают воедино за содомитский грех при соитии, и оторваться друг от друга они уже не могут.

В такие моменты, несмотря на наличие вокруг огромного числа людей, Коля чувствовал себя особенно одиноко. Словно никто не хочет замечать его – маленького человека, не говоря уже про его проблемы в жизни. Никто не обратит внимания, если он задохнётся посреди салона. Жаловаться, конечно, грех, ибо если не нравится – купи автомобиль или ходи пешком. Но Коля жаловался не на дискомфорт, а на безразличие окружающих, на их кислые рожи и безжизненные взгляды. Ни один из них не протянет руку помощи, проходя мимо, если Коля вдруг упадёт. Переступят, да и всё… Будто не заметили, будто его и нет в природе.

Такое уже было раз, когда его маленького в возрасте семи лет толкнул какой-то бичара. Коля попросил того вести себя приличнее, а в ответ получил сапогом по яйцам. Десять минут пролежал на снегу на глазах у всех, корчившийся от боли, но никто даже палец о палец не ударил, чтобы ему помочь.

Когда автобус проехал мост, Коля не выдержал и выскочил из салона в районе магазина «Арктика». А точнее выдавился, протиснувшись меж двух толстожопых женщин бальзаковского возраста, будто пробка из бутылки, чувствуя себя ладонью Джека Воробья, пытавшегося освободиться из кандалов во второй части «Пиратов Карибского Моря». Дальше пошёл пешком, с удовольствием и свободно заглатывая воздух полной грудью.

Но это, пожалуй, было единственным удовольствием, так как на дворе уже стояла холодная и промозглая осень, с неба крапал дождик, холодный ветер пронизывал до костей. В Заполярье погода, характерная для конца сентября устанавливается уже во второй половине августа, а бабье лето – это пару деньков, когда двенадцать или пятнадцать градусов тепла выглядят настоящим подарком природы перед почти полугодичной зимой с начала ноября по середину апреля. Сегодня не повезло: день холодный, дождливый, а зонтика с собой Коля не взял. Соответственно и на душе было равносильно тоскливо. И чем ближе к школе, тем чаще появлялись депрессивные мысли об усталости от этого мира и непреодолимое желание броситься под проезжающие мимо машины, а там будь что будет.

Дополнялось всё окружением. С деревьев уже начали опадать листья, вокруг сырость, грязь, кругом дерьмо, рвота, разбитые бутылки и валяющиеся бычки, а справа и слева от него серые, облезлые и угнетающие панельки, нависшие над проходящими мимо маленькими людьми с хмурым видом сурового тюремного надсмотрщика. Не знай между ними прохода, заблудишься и сгинешь навсегда аки юный афинянин в лабиринте, в котором рано или поздно тебя достанет свирепый и могучий минотавр, не оставляющий от своих жертв даже косточки. Исчезнешь, будто бы тебя никогда и не существовало среди этих холодных и грязных стен, внутри которых находишься как в темнице. Вот и серый, хмурый Коля проходил мимо таких же серых и хмурых домов, и будто бы растворялся, сливаясь воедино с окружающей действительностью, можно сказать стираясь на её фоне.

Мимо проходили такие же серые и скучные люди – жители самого края русской Ойкумены без прекрасной архитектуры и центров досуга, где на два города одно большое предприятие, без которого агломерация уже давно бы вымерла. И внутри этого улья все вечно хмурые, равно каким хмурым было это утро и Колино лицо. Впрочем, а чего им радоваться жизни? Живут от зарплаты до зарплаты в стране, власть в которой народ вообще ни во что не ставит, а только лишь за упрямого осла держит, и ниспослан им за все страдания лишь беспощадный погонщик Володя… Володя Жириновский из той упоротой политической рекламы. Ну вы помните…

Живут эти люди в городе, где солнце каждую зиму 40 дней не выходит из-за горизонта, работают, не вылезая со своих рабочих мест от звонка в 8 утра до звонка в 17 часов, либо раз в двенадцать часов, а то и в сутки, если работают в шахте или в полиции со скорой, а море дай Бог увидят раз в год. Чего ж им радоваться жизни, в которой нет никакого смысла, кроме того, как выжить самому и не дать подохнуть от голода своим детям?

Лучшее, что тут можно сделать – это отправить ребёнка в Питер или в Москву и понадеяться, что вот ему то повезёт, а самому здесь превратиться в пыль. Можно даже размечтаться, что дитя станет таким же знаменитым, пусть и грязным душой как гордость всех апатитчан – Андрюша Малахов или таким же клоуном, как основатель юмористической метал-группы «Влажные Ватрушки». Но с большей долей вероятности сын будет сводить концы с концами, а дочь станет проституткой. Самому своё будущее построить не получится. Маленького человека в маленьком городе, попытайся он вылезти наружу из своей берлоги, сразу растопчут как таракана. Вот и всё прекрасное, светлое будущее для тех, кому не повезло родиться на окраине России.

Смотрел Коля на всё это окружающее его омерзение, и одна только мысль о работе по чёткому графику на тупого как пробка начальника, получившего должность за умение лизать жопу вышестоящим, без каких-либо перспектив или надежд вызывала в нём стойкое желание выйти на главную площадь и спросить, ради чего живёт эта серая, никчёмная масса вокруг, не дождаться внятного ответа, а потом пустить себе пулю в лоб. А перед этим ещё забрать с собой хоть кого-то из окружающего биомусора, чтобы не загрязняли землю. Просто ведь тупая масса, бессмысленно жрущая и срущая, а толку никакого. Могли бы стать лучше, конечно, будь мозги с перспективами и никакой водки на прилавках. Но уже не станут. Никогда не станут, и Коля сгинет вместе с ними, если будет жить так же. А он точно этого не захочет. И коль уж светлого будущего на горизонте не предвидится, то лучше пуля в висок. Для этого он и хранил в копилке дубликат ключа от оружейного сейфа отчима. Чтобы однажды выкрасть пистолет и…

В таком скверном состоянии Коля и шёл в школу – был подавлен, озлоблен руганью с отчимом с самого утра, чувствовал себя жалким и никчёмным. А ещё хуже было осознавать то, что ощущения эти только усилятся, как только он зайдёт в школу, ведь там он вообще считался чуть ли не главным ничтожеством, об которое абсолютно каждая мразь своим долгом считает вытирать ноги по возможности.

Да… Коля действительно был главным объектом травли и для всего класса, и для параллели, и даже некогда для старших классов. Сейчас же хоть радовало, что класс был одиннадцатый, и над душой более не будет стоять никаких старшиков, желающих дать пинка под зад чисто для удовольствия. Тем более своих родных из уже 11-го «Б» хватало.

За глаза Коля их всех называл блядями, и не только своих одноклассников, но и всех остальных, кто смотрел на него свысока. Называл просто потому, что нормальный человек так с другим так по-скотски поступать не будет. За всё время ему и учебники выбрасывали в мусорку, заставляя его копаться в отходах, и на парту его плевали, и в рюкзак мочу выливали. Да чего только ни делали, перечислять устанешь! Но, пожалуй, самым худшим было, когда ему пердели прямо в нос. Двое держали, не давая вырваться, а третий бздел в лицо без всякого стеснения – прекрасное будущее поколение страны. Кому-то это, может, и покажется смешным и нелепым, но не для того, кто подобное унижение испытывал на себе. После таких издевательств Коля бежал в туалет отмываться, но ничего поделать уже не мог: ощущение вони, доводящее до рвоты оставалось до самого вечера. Но вымыть лицо он мог только в спокойные дни. В хмурые, окажись он в туалете на перемене, ему на голову сразу надевали пакет, опускали в таком виде в унитаз и спускали воду. Называлась такая штука «тёмной» – одна из самых жёстких. Ещё хуже было, если перед смывом обидчикам хотелось на Колю поссать. И повезёт, если струя будет попадать в пакет. Иногда и за шиворот затекало, пачкая одежду. Про то, как его избивали и душили почти до потери сознания и как над ним смеялись женщины, тут уже и говорить нечего – привычная обыденность.

Если же кто спросит, как на это смотрели учителя, то им по сути на проблемы Коли глубоко насрать. Им не до учеников своих было, потому что на носу ЕГЭ! И не дай Боже их подопечные сдадут его плохо – там в худшем случае и премии лишить могут и даже поставить вопрос о профпригодности! И чтобы этого не произошло, нужно по классике напугать ученика сложностью экзамена, в красках рассказать о будущей профессии дворника, напугать тем, что ученики до экзамена в случае плохих результатов на пробнике допущены не будут, а там они сами начнут корпеть над тренировочными вариантами до полного истощения сил, лишь бы не обосраться на экзамене и не обосрать всё своё будущее из-за одного по ошибке поставленного не там крестика в бланке. Стресс и депрессия, которые могут появиться у учеников после подобных «невинных пугалок», учителей не волнуют. Лучше думать о собственной шкуре, чем о том, что можешь своими словами и последующей после депрессией легко и просто довести до самоубийства своего подопечного. В таких условиях до издевательств над каким-то учеником педагогам не было никакого дела, даже если сам подойдёт и нажалуется.

Надо ли говорить, что из всех желаний Коли прямо сейчас не было только одного – идти в школу? Он был готов прогулять её, сброситься с крыши, лишь бы снова не заходить в эти красно-серые, облезлые от сырости стены. Ему хотелось сейчас больше засесть за компьютер, играя в игры, посмотреть фильм или сериал, почитать интересную книгу, либо энциклопедию, и даже засесть за самое любимое занятие – программирование, но никак не идти в эту проклятую школу.

А ещё больше хотелось взять в сейфе отчима пистолет, взять побольше патронов, да перестрелять весь тот биомусор, издевавшийся над ним и не замечавший его проблем и страданий. Вышибить им мозги, заставить страдать и молить о пощаде, а потом украсть последнюю надежду на выживание. В отместку за всё. Да и сделать землю чище от тех, кто более ничего по жизни, казалось, делать не умел, как издеваться над Колей.

Размечтавшись об этом, он даже не заметил, как чуть не попал под колёса автомобиля. Из опустившегося окна высунулось злющее лицо.

– Смотри, куда прёшь, дебил!

– Извините… – отвечал Коля.

«И чего сразу дебил…» – подумал он, переходя через дорогу: «Может, у меня депрессия, и хочу покончить с собой… Это желание разве делает меня дебилом? Сам ты дебил! И придурок!

Хотя, если с другой стороны посмотреть, а не глупо ли так рано ставить на себе крест? Может, есть за что цепляться в этой жизни? Может, это просто юношеский максимализм виноват, или как его там называют? Хотя сколько уж можно терпеть и цепляться за жизнь…»

Нехотя Коля продолжал свой путь к школе.

***

До школы Коля в итоге дошёл в самом скверном расположении духа. Встал перед забором, не имея никакого желания заходить внутрь этого облезлого от сырости, внешне уродливого здания, на вид похожего на древний шумерский зиккурат, только примитивнее, потому что школе явно не хватало статуй гаргулий на крыше для создания образа мерзкого внешнего вида. Впрочем они бы не могли подчеркнуть убогости советских архитекторов, строивших это поразительное по скуке панельное нечто.

Коля так стоял довольно долго, пока сзади его кто-то не толкнул. Он обернулся.

Мимо прошла Маришка Бочкарёва, крикнув Коле вслед:

– Чё? Завис, Гондурас? – звонко расхохотавшись, она растворилась за забором среди остальных учеников.

«Это страна, дура…» – подумал про себя Коля, в глубине души желая пробить ей голову чем-нибудь тяжёлым.

Если бы он рассказывал о Маришке незнакомцу, то что смог бы про неё поведать за исключением того, что она в его глазах выглядела как типичный моногородской биомусор сельского розлива? Это была чуть полненькая блондинка, уже успевшая наградить себя немного опухшей рожей из-за обильного употребления алкоголя и наркотиков. Не скрывавшая своего непомерного эго и высокомерия, а также ощущения, что ей буквально всё может сойти с рук, потому что вся такая-растакая, она постоянно обожала говорить про людей то, что о них думает, прямо в лицо. Не смущалась прилюдно унижать всех, кто по её мнению этого заслуживал. Но не имевшая за спиной банду качков с калашами на шестисотых мерседесах, она нередко попадала в неприятности из-за своего грязного языка. Из них приходилось ей выкручиваться разными способами: например, отсосать тому, кто поможет справиться с проблемой – желательно бугаю за тридцать, прикинувшись уже совершеннолетней. Кто-то обходился без минета: достаточно было просто пообещать сходить на свидание или покрасоваться глубоким декольте, благо довольно объёмная и ровная грудь ей это позволяла. Ну и ещё, конечно, важно было иметь авторитетных друзей среди мальчиков. Именно поэтому подруг у неё почти не было.

Рядом с ней ошивалась только одна крыса по имени Ируська – типичная страшная подружка в сравнении с довольно красивой Маришкой, пользовавшаяся связью с ней для решения уже своих проблем, так как она могла навести на человека, который точно поможет решить Ируськины проблемы, а сосать самой за защиту, видимо, страшно было: воспитание, поди, строгое. Сама она покрасоваться сиськами с попой не могла, да и лицом не вышла. Если кому нравились шатенки, то их она только волосами бы своими и зацепила, и то они на ней смотрелись как солома. В общем… Бледная тень главной поп-звезды школы, не более.

Заканчивая с Маришкой, примечательно было то, что она по улице старалась одна не ходить, а если защитника рядом не оказывалось, водила с собой на поводке большого и злого ротвейлерра.

Коля зашёл в здание школы. Внутри на переднем плане красовались большие часы с электронным табло и обширный холл, на боковой стене которого висело расписание, а позади находился чёрный ход. Слева и справа от него располагались раздевалки. Дальше от них коридоры: правый вёл в учительские и к директору, а левая в столовую, кабинеты труда и подвал, не считая лестниц на второй этаж. Коля снял верхнюю одежду и поднялся наверх. Там находились кабинеты истории, иностранных языков, музыки и химии с актовым залом, а на третьем спортзал с кабинетом физики и биологии. В общем планировка обычная почти для каждой советской школы, построенной во второй половине 80-х.

Как раз на втором этаже, проходя мимо школьников весь ссутулившийся Коля имел неосторожность столкнуться с Владом Кругловым и его приятелями Даней Поветкиным и Лёшей Михайловым. Увидев, как Коля проходит мимо них, они быстро подбежали к нему, схватили по руками и ногам и под весёлый гул остальных школьников на этаже потащили его в женский туалет, где заперли, удерживая дверь снаружи. Коля, оказавшись внутри, всеми силами пытался выйти, но ничего не получалось. Из кабинок уже пошли гневные женские выкрики:

– Девочки, здесь мальчик!

– А-а-а-а!!!

– Выйди отсюда, придурок!

– Свали!

– Да я пытаюсь!!! – в ярости воскликнул в ответ Коля, не оставляя попыток выбраться из женского туалета.

После десятой попытки выбить дверь, он уже смог это сделать, но только вот снаружи её уже никто не держал. Вылетев из туалета как пробка из бутылки, Коля свалился с ног сам и ещё до кучи врезался в проходившую мимо завуча. Та чуть не упала вместе с ним под истошный хохот толпы.

– Мягков! – в гневе прорычала завуч.

– Это Круглов с Поветкиным и Михайловым! – жалобно пропищал Коля, показывая пальцем на убегающих хулиганов.

Завуч ничего не отвечала, просто хмыкнула в ответ и пошла дальше по своим делам. Коля недолго смотрел ей вслед, мысленно проклиная её за то, что высказала недовольство жертве, а не виновникам действа, потом нехотя встал, улавливая на себе насмешливые взгляды не только своих обидчиков, но и остальных, да и пошёл дальше.

«И вот она наглядно – педагогическая работа…» – подумал Коля, представляя, будто рассказывает о прошлом незнакомому человеку на скамейке как в Форресте Гампе: «На твоих глазах же эти две гниды заперли меня в женском толчке, а ты, сука, проходишь мимо и делаешь вид, что ничего не произошло! Ещё и на меня кричишь, будто это я сам себя запер в женском толчке, а после специально вылетел оттуда, чтобы тебя с ног сбить! Сколько лет это беспредел происходит, ничего не замечают! У меня мать в школу даже приходила, жаловалась, а на этих придурков никакой управы! И учителям насрать…» Но самым обидным для Коли было даже не это унижение. Хуже всегда оказывается то, что свидетелями его слабости и беспомощности была вся остальная школа: и некоторые одноклассники с параллели? и даже ребята из младших классов. Они же потом, даже не зная Колю, с радостью участвовали в издевательствах над ним, наблюдая, что тот ничего не может противопоставить Круглову и остальным. И каждый раз в очередной подобный момент Коля желал взять в руки ружьё и показать всем, кто в своих мыслях из-за этих инцидентов уже смел называть несчастного Мягкова ничтожеством или слабаком, что не стоит так про него думать.

Дойдя до класса, он уже увидел сидящих за партами обидчиков, Маришку с Ируськой и остальных одноклассников. Среди них он отмечал двоих. Первой была Танька – забитая ботаничка из нищей семьи, над которой в школе издевались не меньше, чем над Колей. Одета была в джинсики и водолазку, фигуры нет, из отличительных черт только большие, круглые очки и хорошо различимый пушок над верхней губой – вероятно, результат гормонального сбоя в организме. В своё время ей не повезло повздорить с Маришкой, так та подначила Даню Поветкина на глазах у всего класса подарить ей на восьмое марта пену для бритья. Когда та отказалась, он бегал за ней по всей школе, окатывая содержимым баллончика с ног до головы с криком: «Побрей усищи, шлюха!» Продолжался «пранк» до тех пор, пока это издевательство не остановили учителя. После происшествия Таня целых две недели не появлялась в школе. Все думали, что перевелась, но потом вернулась. Или была того же мнения, что и Коля, что в другой школе отношение к ней не изменится, либо не захотела менять привычный состав учителей.

Но самым удивительным экземпляром был друг Коли Вася. Хотя как сказать друг… Догадаться, настоящие ли они друзья, или нет, было сложно, так как с одной стороны Вася старался с Колей поддерживать общение из-за общих интересов в тяжёлой рок-музыке. Оба ещё с пятого класса фанатели от Slipknot и Korn, делились друг с другом музыкальными новинками. С другой его «друг» не забывал участвовать в издевательствах над Колей и поддерживать приятельские отношения с Владом, Даней и Лёшей. Ну потому что надо же быть в тренде и как бы на одной волне, не нужно всецело зацикливаться на общении со всякими лошками, иначе невидимый глазу дух зашкварности падёт и на Васю. Из-за этого его потом самого могут начать травить. Из-за этого и приходится подлизываться. Такова жизнь в условиях школьной иерархии от высших существ к низшим. Не хочешь быть дном – подражай другим.

Внешне Васька одевался моднее Коли, носил всё типично рэперское в отличие от последнего, покупавшего одежду на рынках. Также физически был чуть сильнее. Единственное кроме музыки, что их связывало – были никудышные отношения с противоположным полом. Но если Коля просто боялся подойти к девушкам из-за своего положения и страха, что засмеют, ибо кому интересно встречаться с неудачниками, то Васька был просто немного глуп и не всегда подбирал при знакомстве ненужные слова, чтобы казаться интереснее и умнее. От этого все проблемы у него и шли. Но вкусы к женщинам у Васи были куда более требовательными, чем у Коли. Если второй от отчаяния уже готов подкатывать к усатой Таньке в надежде на взаимность из расчёта на то, что она тоже себе уже никого никогда не найдёт со своими внешними данными, то Васька всё время засматривался на Маришку, так и манившую парней своими объёмными формами, но в глубине души понимал, что она ему даст только будучи трупом, потому что в таком состоянии уже не сможет сказать нет.

Пройдя между рядами, Коля сел за парту к Васе. Они пожали руки.

– Привет!

– Здорово!

Несмотря на плохое зрение, а потому желание сидеть на первой парте, Коля всегда садился за последнюю к Васе, так как только там мог быть уверен, что в спину ему ничего не прилетит. Если садился ближе, то мог быть уверенным, что Влад, Лёша и Даня обязательно в него что-нибудь да и кинут типа свёрнутой бумажки, напишут что-нибудь мелом на пиджаке или прилепят по типу бумажки с фразой «Пни меня», подсмотрев это во всяких тупорылых мультиках типа «Что с Энди» или в молодёжных западных фильмах типа «Американского Пирога». Так однажды Коля в течение всей перемены проходил с написанной мелом на спине фразой «Давал в жопу негру», пока дотошный учитель истории не обратил внимание и не помог стереть надпись со спины, но ни один из школьников даже не подумал предупредить Колю об издевательстве. Даже Вася, находившийся в школе в тот день, и тот молчал. Вот так отсутствие парт позади и стало естественной защитой от унижений.

Только Коля разложил учебники, как прозвенел звонок. В класс зашла учительница русского Тамара Николаевна – страгая женщина, в присутствии которой даже самый хулиганистый из хулиганов становился послушным и податливым ребёнком. Начался урок.

***

Коля вернулся домой рано как и всегда, так как старался после школы не задерживаться, иначе кто-нибудь побьёт. Вполне отчётливо запомнил, например, момент трёхлетней давности, когда на него после школы прямо на стадионе ни с того, ни с сего со спины напал Даня Поветкин, сделал подножку, повалил на асфальт (стадион апатитской десятой школы был залит асфальтом) и добивал ногами. Просто так, ни за что, только с желанием самореализоваться разве что. После того раза Коля плакал хоть и не в первый, и не в последний раз, но слёзы его в тот день были самыми горькими, ибо никому ничего плохого не делал и такого отношения к себе не заслужил.

К счастью, ни отчима, ни матери дома не было. Коля быстро снял с себя одежду, прошёл в комнату, взял отчимовский диск с порнухой, включил его на DVD-плеере, сделав громкость на минимум, чтобы соседи не услышали и чтобы понять, когда вернутся родители, да и принялся мастурбировать. Процесс этот хоть и был приятен моментом окончания, но в последние пару лет всё меньше доставлял Коле реального удовольствия тем, что всё больше его знакомых парней лишалось девственности, а он в свои семнадцать лет всё ещё передёргивает, как и в тринадцать, и в четырнадцать, и в пятнадцать… Все уже хвастались, что им делали минет, кто-то успел втроём с двумя девушками сразу, какую-то успели в две скрипки, а Коля только лишь мастурбировал. И чаще даже не на порно, а представляя в своей фантазии, как женщина старше принуждает его к сексу, заставляя обслуживать её жадное до греха прелюбодеяния тело. Но фантазии фантазиями, а трахаться хочется. И вот когда уже этот момент настанет, когда он, наконец, отымеет девушку?

Погрузился он в свои фантазии во время мастурбации так глубоко, что даже не заметил, как быстро подошёл момент окончания, и сперма залила диван.

– Чёрт! – воскликнул он и небрежно вытер эякулянт носком. Коля так делал всегда, кончая на пол. Если косяки оставались на одежде, то оттирал их слюной или отмывал в ванной. А иногда вообще ничего не делал, просто ждал, пока высохнет, и однажды чуть на этом не спалился. Один раз так кончил на голый линолеум, так как мать каждое лето убирала половики, чтобы на них не скапливалась пыль. Сразу после в комнату зашёл Стас и наступил прямо на мокрое пятно Колиной спермы, не успевшей засохнуть.

– Что за хуйня?! – воскликнул он.

– Воду пролил… – отвечал испуганный Коля, а в душе смех не может сдержать, получая массу удовольствия от этой нечаянной пакости отчиму.

Стас отвесил ему подзатыльник.

– Я тебе сколько раз говорил, что жрать и пить на кухне надо, придурок?! Бери тряпку, иди оттирай!

И хоть ему отвесили люлей, Коля был доволен. Но теперь старался целиться туда, где не придётся отмывать или будет не видно. Иногда кончал прямо в трусы, а потом ходил мокренький. Чаще на постель. Но особенно ему доставляло на ночь перед сном мастурбировать, накинув на головку пениса одеяло с пододеяльником из мягких тканей. Так, натирая и таким образом щекоча кончик об одеяло, он получал от мастурбации заметно больше удовольствия, а ещё вся сперма оставалась в пододеяльнике. Да, спать под мокрым одеялом было неприятно, но зато нигде не оставалось свидетельств его болезненно одинокой личной жизни.

Хоть и не был геем, но чисто из любопытства однажды пытался и в аутофелляцию, пока позволяла гибкость тела. Уж очень хотелось ему почувствовать, каково это, когда его член в чьём то рту. В результате даже доставал кончиком языка до головки, но удалось ему только кончить себе на лицо. Несколько капель попали в рот, и так он узнал вкус спермы, похожий на разведённую в воде муку. Опыт в итоге был им признан неприятным и неудачным, но чего только не сделаешь из любопытства. Ну правда уж очень хотелось Коле узнать, каково это, когда кто-то сосёт твой пенис.

После актов самоудовлетворения Коля чаще рассуждал о том, когда же ему перепадёт возможность почувствовать, что это такое, когда член хлюпает в вагине. И хоть фантазия, конечно, строила в мыслях какую-нибудь большегрудую и сочную даму типа Анны Семенович и Анфисы Чеховой в будущих жёнах, на тот момент со своим опущенным ниже плинтуса эго в качестве и первой девушки в постели, и жены на всю оставшуюся жизнь он рассматривал только Таню, так как это лучше, чем ничего. Она подходила идеально: такая же замкнутая, так же подвержена травле, такая же далеко не красавица, как и он. Абсолютно точно не была меркантильной тварью, как большинство вот этих вот любительниц отдаться за что-либо роскошное. Деньги у него клянчить не будет, но, наоборот, даст ему познать уже чувство любви, ощущение кайфа от секса. А ещё в клубы ходить не будет, потому что домашняя и ламповая; ревновать не заставит, изменять не будет, потому что воспитанная. Идеальная пара с общими проблемами, которые можно преодолеть вместе. Это явно лучше, чем ничего! Умеет ли готовить, делать детей, согласна ли стирать грязные трусы и вытирать в доме пыль? Будет женой, Коля её заставит. И да, у неё есть усы… Да, она плоская доска… Да, она очкастая… Плевать на всё! Это лучше, чем ничего! Но что самое главное, она точно была девственницей. Ну просто не может такая страхоёбина быть кем-то тронутой! И Коля вот тоже девственником. «И у нас у обоих будет в первый раз! А потом мы женимся! Построим дом! Сделаем детей! И будем счастливы вопреки мнению тех, кто говорил, что мы никогда не познаем радости! Всем назло! И навсегда! Это лучше, чем ничего! Это лучше, чем ничего!» – повторял про себя Коля, рассматривая её фотографии на общих снимках, так как по понятным причинам изображений себя любимой в социальных сетях она не держала.

Вот только как подцепить столь замкнутую и застенчивую девушку, если он такой же? Коля был занят мыслями по этому поводу целых две недели, буквально забыв про учёбу. Слова учителей пропускал мимо ушей, даже домашку стал делать спустя рукава. Все мысли в голове забил Таней, уже представляя, как будет с ней во всех позах и так, и сяк, да и окажется она в его руках в итоге не застенчивой и зашуганной девочкой, а настоящей бестией. Ведь в тихом омуте же черти водятся, так ведь?

На самом деле подкатить к Тане Коля мечтал давно, тем более, что они довольно таки неплохо и даже тепло общались, иногда сталкиваясь в коридорах на курсах подготовки к ЕГЭ, которые организовал апатитский филиал ПетрГУ. Но одно дело просто общаться, а другое – сделать первый шаг. Только подумает, как будет говорить, что любит её, так ноги трясутся, будто две склизкие сосиски. Да даже обычные попытки флиртовать, либо сделать комплимент вызывали в нём неподдельный страх. Засмеёт же! Ей Богу, засмеёт!

Если же воспримет всерьёз, то Коля, наконец, научится быть счастливым. Он точно был в этом уверен, ведь больше не познает столь саморазрушительного чувства одиночества и научится не дёргаться, когда его кто-то обнимает, опасаясь, что ему хотят напакостить. Жить не ради себя – никчёмного и бесполезного, а ради кого-то, кто полюбил тебя! А там и себя полюбить не грех! А там самооценка повысится. Поймёшь, что в жизни всё-таки есть удовольствия и счастливые моменты. Ради любимой будешь стремиться достичь больших высот. А оказавшись там, на Олимпе жизни рядом с любимой, перестанешь чувствовать себя бесполезным и никчёмным. Твоя жизнь снова заиграет сказками и… Обретёт смысл – тот самый, который ты прежде не мог найти, не представляя себя частью этого дикого, злобного, враждебного и лицемерного мира. И пусть ядерная война, падение Апофиса или вспышка на солнце как в том фильме с Николасом Кейджем – финальный поцелуй перед последним рассветом будет настолько сладок, что даже самая бессмысленная и бездарно прожитая жизнь обретёт хоть какой-то чертовски ничтожный, да… Но смысл! Ведь ради этого последнего, чудесного и прекрасного мига действительно стоило бы жить!

Несмотря на то, что Коля пока ещё не подкатил к Тане, им уже овладела какая-то необъяснимая эйфория, будто она уже согласилась и на отношения, и на секс, и на всё остальное. Это то самое кажущееся ощущение, что план ну настолько хороший и беспроигрышный, что просто ну не может провалиться априори. В космосе звёзды сошлись, Луна в Сатурне, 21 декабря следующего года парад планет будет, да сами небеса кричат: «Да подкати ты уже к ней, дятел!» Это чувство притупило эмоциональные реакции на унижения со стороны одноклассников, безразличие к упрёкам учителей, к их постоянным пугалкам, мол «ЕГЭ вы не сдадите», «я не допущу вас к экзаменам, потому что не собираюсь из-за вас позориться», да и сам этот ЕГЭ уже не казался таким уж страшным, когда есть надежда на будущее. И не обращаешь уже столько внимания на смотревших «АгитПроп» Кости Сёмина хулителей молодого поколения, уже внушивших себе, что у поколения «жертв ЕГЭ» нет будущего в отличие от носителей лучшего в мире советского образования.

У них, может, и нет. Они там поголовный биомусор. А вот у Коли да. Осталось только завоевать сердце Тани. Ну и потрахаться, наконец. И прекрасное завтра уже в кармане.

План был таков. Нужно всего лишь подложить на перемене ей в куртку шоколадный батончик и записку с признанием в любви, а также с временем и местом для первого свидания. Так он и сделал.

Таня в отличие от Коли жила не в старых, а в «новых» Апатитах в районе академгородка в домах по улице Ферсмана, внешне отдалённо напоминавших сталинки. Знал вплоть до подъезда, где она живёт, так как однажды пару лет назад чисто из любопытства проследил за ней до самого дома. Там он и решил назначить ей свидание, предложив в записке прогулку по академке. Зная (через слежку), что она возвращается вечером из художки, стал ожидать Таню рядом с аркой около её подъезда. Погода на улице под конец сентября была пусть и не морозная, но в любом случае прохладная, из-за чего Коля быстро продрог, но продолжал ждать свою возлюбленную в назначенное время, а она всё не появлялась. Как назло, он забыл подзарядить телефон перед уходом, потому даже в змейку поиграть не мог, чтобы скоротать время.

Потому и был погружён в свои мысли, представляя, как под конец 2012 года уйдёт с Таней в лес и будет жить там в хижине, пережидая апокалипсис, предсказанный календарём майя. Ведь не может же быть так, что их счетоводы просто не посчитали следующее тысячелетие, точно вычислив своё! Наверняка они что-то да и знали, обладая доступом к знаниям из астрала, добываемым в ходе табачных обрядов, где связывались с духами, которые им и рассказали, что в 2012 году землю ждёт конец! Большая часть людей не верит. Они наивные. А вот Коля не такой. Он чувствует взаимосвязь происходящих в мире процессов и понимает их суть, потому его не проведёшь, и он спасётся сам, да спасёт Таню. Большинство же глупцов умрут. Главное, чтобы она сегодня пришла на свидание, и тогда он спасёт её.

И вот чудо! Коля увидел Таню. Шла вся сгорбившаяся в своём лёгком пальтишке, походкой чуть в присед с элегантным закидыванием ножки чуть назад, кости ног кривые, очки блестят при свете фонарей, никудышная причёска каре, выглядывавшая из-под красного берета. «Какая же она милашка…» – улыбнулся Коля и пошёл ей навстречу.

– Привет! – он неожиданно выскочил прямо перед Таней, отчего та дёрнулась на рефлексе.

– Господи… – вздохнула она, схватившись за сердце. Когда открыла рот, при свете фонарей блеснули её брекеты.

– Ой! Извини! – глупо улыбнулся Коля, – не хотел тебя напугать. Я просто долго тебя ждал…

– Эм… – смутилась Таня, – почему?

– Э-э… В каком смысле почему? – почесал затылок Коля, – ты не прочитала записку?

– Какую записку?

– В кармане твоего пальто вместе с шоколадным батончиком…

Таня пошаркала по карманам и нашла то, о чём говорил Коля, обрушавшийся в тот момент: «Она даже не читала…»

– Спасибо, конечно. Но у меня аллергия на шоколад. И вообще мне сахар нельзя…

Она протянула ему батончик.

– Ой, прости… – скривился Коля, – там ещё записка…

Таня читает её, потом подозрительно смотрит на Колю.

– Мне лестно, что я тебе нравлюсь, но я не ищу отношений. Сейчас ЕГЭ на носу… Нужно думать об учёбе, а не о любви.

Глаза Коли изумлённо раскрылись.

– Подожди, а после ЕГЭ? – испуганно спросил он, подойдя к Тане ближе. Та чуть отскочила назад, выставив перед собой руки.

– Нет… – сухо отвечала она, – позволь пройти.

– Конечно, – отвечал Коля. Таня обошла его на расстоянии пары шагов и постаралась как можно быстрее забежать в подъезд и скрыться у него из виду..

Сам же Коля поначалу стоял шокированный. Весь его план оказался полным дерьмом от начала и до конца. Она даже записку не прочитала! Она даже сахар не ест! Как вообще такое возможно?! Этого просто быть не может! Наверняка это какая-то ошибка! Сон! Если же не сон, то она просто сука тупая! Всё, блять, испоганила! Такая романтика была, а ей до пизды всё!!! ЕГЭ ей, видите ли, сука, важнее!Тварь!!! – потом с надеждой посмотрел на дверь подъезда, – Может ещё выйдет…

Осознание того, что все его фантазии и представления о прекрасном будущем с Таней были лишь плодом его воображения, приходило не сразу. Он долго проходил пять стадий принятия неизбежного, пенял на себя, что сделал всё не так, что это он урод, и вот теперь даже самая жуткая уродина в классе его отшила. Теперь из-за самого факта того, что был отшит страшной мымрой, он казался себе ещё большим по жизни неудачником. Ему не приходило в голову, что до признания он вообще никак не проявлял к ней никаких чувств за исключением приятельского общения перед дополнительными занятиями, даже просто погулять ни разу не пригласил. У него не укладывалось в голове как это так, что учёба может быть важнее любви. Да и вообще вдруг у неё из незнакомых Коле Таниных друзей уже есть молодой человек? Коля ничего про неё не знал и узнать не пытался. Просто выскочил из ниоткуда, сказав, что любит, не понимая при этом, что подобное неожиданное признание со стороны звучит глупо. Конечно, может быть, предложи ему самому какая-нибудь страхоёбина так же неожиданно отношения, он бы от отчаянного одиночества, возможно, и согласился бы без лишних споров и разговоров. Но, как оказалось, Таня была совершенно не такой, и всё казавшееся Коле между ними общим типа проблем и трудностей в жизни на деле никак их не сближало, равно как не приближались к барахтающимся в ледяной воде спасённые в шлюпках пассажиры утонувшего «Титаника», хотя трагедия вроде бы одна. Да и вообще, раз в тихом омуте черти водятся, то кто ему сказал, что её уже не оттрахали все, кто мог из её круга общения, о котором он не знал? Может быть, у неё вообще на уме только получение плотских удовольствий, а любовь пусть катится лесом?

Коля не понимал ничего из этого и не хотел понимать. Он только лишь повторял про себя: «Я урод! Я неудачник! Она меня не любит! Всё кончено! Моя жизнь окончена!» Его план… Он ведь не мог не сработать. Всё было просчитано. Ведь да – она страшила, потому кто кроме Коли на неё вообще обратит внимание?! А она дура! Просто дура! Оставила за бортом последнюю возможность лишиться девственности не от швабры! Такой же биомусор, как и остальные! Сама из себя ничего не представляет, и ещё отшить Колю решила! Его! Того, кто на руках эту неблагодарную гниду был готов носить!

Что в нём не так, чтобы отшивать так грубо?! Нос не тот?! Уши?! Кубиков на животе нет?! Бицепсов?! Одевается не так?! Богат не так, как хотелось бы?! А как же его внутренний мир?! Как же душа его ранимая и чувственная?!

Вернувшись домой запоздно, он, чистив зубы, смотрел на себя в зеркало в ванной и задавал себе эти вопросы. Перед ним был его образ с длинными, сальными волосами с причёской а-ля The Beatles, большими очками с широкими линзами в тонкой оправе, маленьким ртом, двойным подбородком и прыщавой кожей. Он смотрел на этот образ и ненавидел себя. Вне себя от ярости он начал скрести зубной щёткой по зеркалу. То ли себя старался стереть, то ли свои внешние недостатки хотел исправить, будто делал это в фоторедакторе.

«Я есть медленно тающий кусочек льда в прохладной комнате…» – подумал про себя Коля.

Закончив умываться, он тихо прошёл в комнату, лёг на кровать, сжался калачиком и тихонько заплакал, всё сильнее навязывая себе мысль о том, что он – ничтожество.

Октябрь

Перед сном Коля опять включил MaGmA47.

«Какой есть смысл в любви? Зачем она нужна? Что за бессмыслица? Какого чёрта вам нужно добиваться признания этих шлюх, гробить ради них своё здоровье, тратить на них свои деньги? Вы хоть понимаете, насколько это бессмысленно? И ладно бы они отвечали вам верностью в ответ за заботу, но нет же! Они будут вам изменять! Они вас бросят, предадут! Не вы первый, не вы последний! Любовь – пустое и бессмысленное! Вас предадут, раздавят! И вы, будучи преданными, пойдёте давить других в ответ, замыкая этот круг, откусывая себе хвост, будто вечно голодный Уроборос!

Кто-то скажет, что они не все такие… Нет! Они все заражены этим вирусом! Они все за неимением отцовского воспитания стали шлюхами! И мы сами того не замечая стали им потакающими, продавая во имя их одобрения наши голоса, наши слова, наши поступки, нашу совесть! Наша мораль испоганена развратом, сексом, деньгами, алкоголем и наркотиками! Организм не может очиститься самостоятельно, и единственное, что он будет делать – это заражать других, новых и не познавших ещё вкуса предательства. Остановить это можно только одним способом – откусив себе хвост, и желательно кусок побольше. Только тогда и только тогда этот мир очистится от человеческой скверны! Очищайте этот мир, друзья, и очищайтесь сами!»

***

Очередной сон, но на этот раз почему-то новый. Коля в нём присутствовал на каком-то деревенском пиру со всеми своими одноклассниками, матерью, отчимом, учителями, прочими знакомыми и родственниками. Сам был разодет как крестьянин, так и остальные сидели в той же одежде. Пили все вокруг горилку, закусывали салом, веселились, пели, танцевали, травили анекдоты, словно в ожившем Гоголевском очерке про родную Малороссию.

Внезапно Коля встал с места и вышел на улицу, а там поднялся на холм и осмотрел местность. Территориально он находился в какой-то Запорожской деревне, чувствуя тёплое дыхание южного воздуха и с наслаждением наблюдая за тем, как лунный свет нежно поглаживает колосья пшеницы.

Вдруг сбоку от него появляется ведьма. Спрашивает Колю:

– Ты сделал?

– Да… – отвечал он, не понимая, что именно натворил.

Ведьма зловеще захохотала и щёлкнула пальцами. Неожиданно в большом доме, где праздновали все близкие Коле люди, что-то разбилось. Потом оттуда послышались крики. Дом буквально в два счёта задымил: видимо, лампадка разбилась и вызвала пожар. Только вот на удивление Коли почему-то никто не пытался выбраться наружу.

Тогда он присмотрелся увидел, что абсолютно все двери и окна заперты снаружи. Но как такое возможно?! Коля же сам спокойно вышел! Кто и когда успел заколотить всех выходы…

И тут он с ужасом посмотрел на ведьму. Та отвечает:

– Молодец, что запер их там. Они недостойны жизни! – следом она дико рассмеялась, а после исчезла. Коля же поначалу с ужасом наблюдавший за пожаром, сейчас радостно улыбался, с невероятным наслаждением глядя на то, как мучаются все столь ненавистные ему люди внутри. И в этот момент в глазах его отражались кровавые, оранжевые языки пожирающего живую плоть пламени, пританцовывавшие в такт мучительным крикам умирающих в огне людей. И чувствовал себя Коля очень хорошо.

***

Приходить в класс после неудачного признания в любви и смотреть после этого позора в глаза Тане, проходя мимо неё – то было настоящей мукой. Заходишь в класс, сталкиваетесь взглядами, и ты инстинктивно отводишь глаза, лишь краешком периферийного зрения замечая, как она старается сделать вид, будто ничего не произошло. Мол, не волнуйся, Коля! Ну обосрался… Ну с кем не бывает? А в душе такой дикий шторм, такой страшный пожар, что, кажется, от волнения сейчас стошнит, а от стыда заживо сгоришь. Потом пройти мимо таки получается. Ты садишься за парту, и будто гора с плеч, да… Но это чувство сиюминутное, потому что по сути ничего не изменилось: ты обосрался, а она была свидетелем твоего форменного позора. Лишь бы никому не рассказала, и то будет облегчение.

Но если в первые дни было тяжело, то через пару недель стало как-то попроще. Учишься мириться с неудачей, ещё чуть позже становится, можно сказать, даже похуй. А там уже и в реальность возвращаешься, где тревожат совершенно другие заботы. Например, ЕГЭ.

С ним вообще настоящая дикость. С каждой неделей, чем ближе приближался май 2011 года, тем больше учителя становились нервными, передавая свои переживания ученикам. Например, русичка, основываясь на оценках Лёши Михайлова за первый учебный месяц, так ему и сказала:

– Я тебя до сдачи ЕГЭ не допущу! Можешь потом хоть родителям жаловаться, хоть Путину. Я из-за тебя позориться не буду!

– Ну Тамара Николаевна!

– Михайлов, я тебе всё сказала!

Но больше нервной ругани выдавала математичка Ирина Васильевна.

– Так… Контроль сдали плохо. Я, честно говоря, даже не представляю, как вы ЕГЭ будете писать. Устинова не может уравнение посчитать. В прошлом году тригонометрию учили, а она умудрилась детские ошибки сделать! Баранова у нас на серебряную медаль идёт, и не может двенадцать умножить на восемь без ошибки! – класс засмеялся, – что смешного?! Собрался тут класс дебилов! Только начали логарифмы решать, вы уже ни одной формулы применить не можете, а они простейшие! Это в университете нужно оные запоминать, которые длиной на три доски! А здесь что?! Я вас не заставляю ничего сложного делать, задачки простые! Почему вы умудряетесь на ровном месте совершать такие детсадовские ошибки?! Я не понимаю! Я что, плохо объясняю?! Так вы спросите, не стесняйтесь! У вас язык для чего? Но каждый раз, как спрашиваю, есть ли вопросы, все молчат как партизаны. Вс понятно?! Угу! А потом оказывается, что ничего не поняли! – к слову об этом; если задать Ирине Васильевне вопрос о том, что непонятно, с вероятностью в тысячу процентов она сразу же заявит, что вопрос тупой, и вы тупой, а внятного ответа не последует, – короче, класс… Я из-за вас позориться не собираюсь. Если подобный результат будет повторяться, я вас до ЕГЭ не допущу всем классом! Я из-за вас позориться не собираюсь! Все всё поняли?!

Вот в такой атмосфере страха перед грядущим экзаменом будущие выпускники и жили, слушая это и на следующий день. Каждый учитель так и норовил сказать, что ЕГЭ – это будет завал, никому не будет ни пощады, ни спасенья. Самое поразительное, что никому из них даже в голову не приходило, что это может заставить учеников в принципе обречённо опустить руки, не пытаясь улучшить результат. Каждый раз задумываешься и поражаешься, что учителя думали только лишь о личном позоре, если их класс выдаст худший результат, потому и старались надавить, заставить учиться, а в результате делали только хуже, убеждая каждого, что шестнадцать лет – это формальная граница между жизнью и жалким существованием в будущем, где никто из нас не сможет претендовать на что-то выше профессии дворника, ассинезатора или вечно бухающего подсобника на стройке, исполняющего роль принеси-подайкина для Джамшутов на ударной комсомольской стройке. Потому то, сказать о том, что ЕГЭ стал для учеников тяжким бременем, это ничего не сказать. Это было проклятьем и бичом Божьим, словно контрольно-измерительный материал – безумный и неудержимый Атилла, проводящий по завоёванной земле раскалённым мечом дикого и непобедимого зла, на которое нет управы, а вы – это несчастный Рим в эпоху его угасания. И лишь тонкая грань в лице Флавия Аэция, его легионов и союзников вестготов, словно натянутый через две пропасти канат, удерживает вас от окончательного падения в пучину тёмного и мракобесного Средневековья, где уж лучше умереть от меча, нежели от «Чёрной Смерти».

Благо кто-то не самый тупой из педагогов в школе понял, что с такими упорными темпами и каждодневной, самоубийственной мотивацией «любимые» учителя, «вторые родители» загонят в петлю половину школы, поэтому встал вопрос о психологической поддержке школьников, не думавших уже ни о чём другом, кроме будущей неудачи. Затея, несомненно, хорошая, но вот незадача – предыдущий психолог уволилась, а нового так и не наняли, поэтому в последние дни пришлось особенно лихорадочно искать нового специалиста. В итоге нашли только к началу октября.

***

В тот день первого урока не было, но классрук Ольга Аркадьевна потребовала от учеников прийти на классный час. И хоть никто не обрадовался таковому её требованию, но на собрание явились все. Ну, кроме Круглова, Поветкина и Михайлова. Эти клоуны как всегда решили всё по их мнению неважное прогулять.

О причинах ученикам не объясняли, но слухи по школе поползли довольно быстро. Якобы появилась новый школьный психолог, желавшая познакомиться поближе с каждым классом и выступить с маленькой лекцией о важности психологической поддержки школьников перед экзаменами. Потому классные часы и собирали, чтобы она на всех посмотрела.

Коле это сразу показалось удивительным на фоне того, как наплевательски остальные педагоги относились к психологической работе с школьниками, вновь и вновь напоминая, что их неродивые ученики как пить дать провалят самый важный экзамен в своей жизни. Неужели она будет не просиживать жопу как предыдущий психолог, а реально работать и успокаивать своих подопечных? Неужели к ней можно будет прийти и рассказать о своих проблемах, а психолог подскажет варианты, как ситуацию исправить? Она, видимо, золотая женщина, если всё так.

Что касается предыдущей, то однажды Коле хватило ума попасть к ней на приём. Лучше бы не приходил, ибо такое чувство возникало, что психологические проблемы были как раз не у Коли, а у специалиста. Да и сам процесс представлял из себя не самокопание с попыткой определить ошибки и решить их, а обычную болтовню с единственным и банальным выводом: «Мальчик, у тебя пубертат ещё. Скоро подрастёшь, и все проблемы как рукой снимет. Вот увидишь…» Если же были групповые занятия, то они ограничивались дурацкими упражнениями по типу тех, где надо тысячу раз сказать своё желание, и оно обязательно сбудется, а ещё правильно подышать. И ещё много, много аналогичной чуши. После того сеанса Коля в психологии в край разочаровался, считая эту тему бесполезной и глупой.

Теперь же, может быть, ситуация изменится…

По классике ровно в 09:00 прозвенел звонок, а из педагогов на месте никого, потому школьники начали вести себя сродни обезьянкам в зоопарке. Не переваривавший этого на дух Коля аки пробка из бутылки встряхнутого шампанского выскочил из класса. До того как одноклассники начали его травить, ему было в кайф участвовать в подобных вакханалиях, но ныне он не желал приобщаться к любимым забавам всякого биомусора.

Когда вышел из класса, просто уселся на скамейку, принявшись ждать учителей и наслаждаться тишиной школьного коридора в момент проведения уроков, где единственный окружавший тебя шум состоял из топота опаздывающих на урок школьников, глухих голосов учителей и скрипа ёрзающей по полу тряпки, которой техничка намывает полы. Нарушал кайф от тишины только гомон, доносившийся из кабинета, отчего появлялось непреодолимое желание взять ружьё и всех этих крикунов перестрелять.

Только расслабившись, Коля прислушался к топоту вдали. Чеканившие шаг каблучки медленно приближались к классу. «Ну вот!» – подумал огорчённый Коля: «Сейчас урок начнётся…» А ведь уж очень ему хотелось посидеть в прохладном коридоре ещё чуть-чуть.

Стук шагов, становился всё ближе, Коля понял, что идущих двое. Со временем уже можно было различить их голоса. Их владелицами оказались две женщины, и одна из них как пить дать являлась тем самым психологом, так как второй точно принадлежал классному руководителю Колиного класса.

– Конкретно мой трудно управляем. Там есть несколько ребят, которых тяжело обуздать, но в остальном дети все дружные, приятные. Почти не матерятся, кстати.

– Ого, это очень круто.

– Стараемся. Но, надеюсь, не обидитесь, если посещаемость вашего кабинета будет невысокой. Всё-таки не каждому психологическая поддержка нужна, а кто-то вообще будет к вашей работе относиться предвзято…

– Вы знаете, трудности меня не пугают.

– Я в вас не сомневаюсь, но о трудностях предупредить считаю должным.

Женщины вышли из-за угла. Тогла Коля и увидел школьного психолога. Это была приятная дама, возрастом уже за тридцать, но довольно далеко до сорока. Лицо ровное, красивое, кругловатое с ярко выраженной мимикой, длинным носом без горбинки и маленькими губами – впрочем, нежели описывать, проще будет сказать, что девушка чем-то походила на Настасью Самбурскую. Черноволосая, стройная с грудью где-то второго размера, в чёрном платье с юбкой до колен и в красных туфлях со стороны казалась какой-то путаной у Аметиста, но голос у неё был мягкий, язык интеллигентный, будто бы коренная петербурженка, настолько культурная. Но изредка выскакивающее в чистой речи оканье выдавало в ней уроженку Вологодской области. Проститутки явно так не говорят. По крайней мере так Коля думал, ни разу не видевший путан воочию. Он их представлял всегда нахальными, с хриплым, накуренным голосом, обилием мата. И хотя первое впечатление у него о ней было весьма позитивным, терзали его смутные сомнения: а не очередная ли она тупая дурочка, что будет решать вопросы и проблемы учеников с помощью цитат из книг по мотивации, либо тупорылых опусов от Карнеги, где улыбка уровня кривизны работницы Макдаковского ресторана горы покоряет. Если так, то тогда пусть идёт к чёрту. С другой стороны Коля был бы и рад ошибиться, ведь она и правда показалась ему приятной.

– Коленька! – воскликнула классная руководительница, увидев его сидящим на скамейке у окна напротив кабинета, – ты чего здесь сидишь, а не в классе?

Она была тучной женщиной с коротким и пышным каре, заплывшим лицом и в бежевом платье из какой-то грубой и дешёвой ткани. Подчёркивали её типично учительский образ очки для дальнозорких с широкими и толстыми линзами, висевшие на цепочке на уровне чуть выше довольно больших, но обвисших с возрастом титек.

– Там вакханалия Мария Аркадьевна! – отвечал Коля, показав рукой на дверь из-за которой доносились довольно громкие и безумные крики.

– Давай в класс. Сейчас я им покажу! – воскликнула Мария Аркадьевна, сверкнув на долю секунды праведным оскалом.

Тот нехотя встал и пошёл в сторону кабинета, на секунду столкнувшись взглядами с школьным психологом и уловив её улыбку, когда та посмотрела на него. «Интересно, чего это она?» – удивился Коля, давно не наблюдавший приятных улыбок окружающих в свою сторону.

Когда классный руководитель зашла в кабинет, то командным голосом воскликнула:

– Я не поняла, тут что творится?!

Класс мигом затих, будто увидевшие кошку мышки, до этого шаставшие по холодильнику в поисках сыра. Коля прошмыгнул мимо педагога к своей парте.

– Вы тут что устроили?! К нам вот новый школьный психолог пришла, – Мария Аркадьевна показала на неё рукой. Мальчики мигом принялись оценивать её сексуальность, видимо, в глубине души мечтая претворить в жизнь порно-сюжет учительницы и ученика, – а вы тут перед ней решили опозорить честь школы своим свинским поведением?! Совесть есть вообще?! – классрук обернулась к психологу, – прошу прощения, Анна Сергеевна. Сейчас ребята затихли. Можете прочитать лекцию, только… – задумалась, потом резко сверкнула глазами, – ах, да! Класс. У нас появился новый школьных психолог Веретенникова Анна Сергеевна, – показала на неё ладонью, а та кивнула ученикам, – прошу любить и жаловать. Она в течение этой недели будет общаться с каждым из классов, рассказывать о себе и объяснять ценность сеансов психологии для вас под её чутким началом. Советую послушать, прислушаться и зарубить на носу. У вас ЕГЭ скоро, экзамен морально на всех вас давит. Так что советую не игнорировать! – повернулась к психологу, – Анна Сергеевна, начинайте.

Та встала ближе к доске по центру, расслабленно выдохнула и начала речь.

– Здравствуйте, дорогие ребята. Ещё раз представлюсь, чтобы не забыли. Меня зовут Анна Сергеевна. Я опытный, дипломированный специалист в области психологии со стажем уже более десяти лет. Работала до этого в трёх школах, теперь вот у вас. Собственно, чем занимается психолог? Вопреки распространённому мнению, что мы копаемся в ваших мозгах, как жуки из «Звёздного Десанта» – класс засмеялся, – на самом деле работа психолога заключается в психологической поддержке школьников, потому что сейчас пора экзаменов, от выбора будущих выбранных предметов для ЕГЭ зависит ваше будущее, школьников везде и всюду пугают этими экзаменами, постоянно давят психологически в надежде, что ученики сдадут предметы лучше, хотя в итоге получается наоборот… – на этих словах Мария Аркадьевна покраснела. В том числе и про неё речь шла. Уж очень она боялась, что её дети математику не сдадут, – вот я и существую для того, чтобы вас психологически расслабить, ребят… – мальчики сразу подумали про секс, – но если отбросить актуальную тему, вы всегда можете прийти ко мне, рассказать о ваших проблемах, если те или иные трудности вас преследуют. Я свои школьные годы помню прекрасно, мне банально поговорить было не с кем, – до этого слушавший постольку поскольку Коля заметно оживился, став слушать внимательнее, – никто не мог посоветовать что-то полезное для меня, чтобы не совершила по жизни больших ошибок. Мне, увы, школьный психолог наш не помогал. Даже наоборот. Поэтому прекрасно понимаю, какие трудности вы сейчас испытываете и о чём бы хотели поговорить. Потому хочу, чтобы не забывали, что вы всегда можете прийти ко мне. Я буду проводить как групповые, так и персональные сеансы. Так что не волнуйтесь. Все всё успеем и на каждого внимание обратим. Главное, не забывайте одной важной вещи, – Анна Сергеевна в этот момент посмотрела на Колю, а тот на неё. Их взгляды столкнулись, и, казалось, что следующие слова она адресует ему, – Кем бы вы ни были, чего бы ни боялись в дальнейшем, просто помните, что в каждом из вас заложен огромный потенциал! Любой из вас, я уверена, бесконечно талантлив! И я в том числе стараюсь помочь раскрыть вам эти самые скрытые таланты и способности. Только, пожалуйста, не стесняйтесь. – Коля смущённо опустил глаза, не понимая, ему она это сказала, или нет. Психолог тем временем продолжала, – А сейчас с вашего позволения проведём открытый сеанс психоанализа. Прошу мальчиков отодвинуть парты к краям, а самим на стульях сесть вокруг меня. Всё поняли? – хлопнула в ладоши, – всё! Давайте! Начинаем!

Первое впечатление о человеке всегда неверное, и в этом Коля убедился ещё раз, когда Анна Сергеевна начала проводить групповое занятие. Там он увидел типичного психолога с типичными занятиями, типичной подготовленной речью. Но особенно Колю взбесили её попытки говорить с молодёжью на одном языке, как в тех кринжовых рекламах, где преподаватели ВУЗов и школьные учителя читали рэп или танцевали брейкданс – одним словом старались быть с молодёжью на одной волне.

«Да и чёрт с ней. Мне с этой женщиной детей не делать…» – подумал слегка огорчённый Коля. Он поначалу надеялся, что она будет взрослым и рассудительным человеком без детсадовских потуг и попыток быть с биомусором на одной волне, а она будто бы вчера одиннадцатый класс закончила!

«Хотя что является критерием взрослого и рассудительного человека в сравнении с ребёнком?» – начал рассуждать Коля, вспомнивший свою мать, которую весьма сложно было назвать взрослым человеком, несмотря на её ум и образованность. Вместо вдумчивого поиска нового партнёра и мужа после смерти предыдущего выскочила замуж за первого попавшегося. Это ли не детский сад? А ведь женщине уже за сорок, и такие глупости творит. Коля вообще часто замечал за взрослыми, что те так же как и дети частенько нелепо лгут и пытаются оправдаться, когда их ловят за руку на вранье. Взрослые изменяют на ровном месте, потому что неймётся, хотя вроде бы должны думать, что своими действиями могут разрушить свою или чужую семью, отношения. Не меньше детей взрослые любят понты, обманываются, верят в Бога аки детсадовцы в Деда Мороза. Сами ещё, можно сказать, не выросли, а детей обвиняют в том, что у них молоко на губах не обсохло. «И если эта Анна Сергеевна сама только вчера из детского сада выпустилась, пытаясь быть с школьниками на одной волне, кому и в чём она сможет психологически помочь?»

***

И хотя Коля оказался совсем не впечатлён работой психолога, но терзали его очевидные мысли о том, что столь плохое отношение одноклассников к нему сыграет с Колей злую шутку. Он просто не сможет нормально подготовиться к итак в глубине души безразличным экзаменам, если помимо них на него морально будет давить и коллектив. Тогда как восстановить отношения с ними? Как заполучить уважение окружающих? Как в лучшем свете выставить себя перед Маришкой, Ируськой, Кругловым, Поветкиным и Михайловым, чтобы те отстали от него до конца учебного года?

Вариантов в его голове было несколько. Первый и самый очевидный – заработать уважение своими кулаками. При своей кажущейся простоте таил в себе очевидную проблему, связанную с тем, что Коля был очкариком. В 2004 году он смотрел фильм «На Безымянной Высоте», где немецкие диверсанты разбили прикладом очки советскому офицеру, что тот остался слепым. Но там по сюжету бедняга был хотя бы кому-то нужен, а в реальности Коля останется один на один со своей судьбой, и никто ему не поможет, если станет инвалидом.

Второй способ – помочь им с учёбой. И вроде план хорош, эти тупые, а Коля с мозгами, с интеллектом, в математике, информатике хорошо разбирается. Но проблема была только в том, что последние пару лет из-за непрекращающейся депрессии, связанной с осознанием туманности и неопределённости своего будущего Коля сам перестал успевать усваивать школьный материал и скатился до троек, чем под конец десятого класса поверг в шок и учителей, собиравшихся вручить ему в одиннадцатом серебряную медаль, и маму – хорошо образованную женщину, мечтавшую, чтобы сын закончил СПбГУ или МГУ, а может даже что-то заграничное и куда более престижное типа Гарварда или Оксфорда. Губу, конечно, раскатала знатно, но чем чёрт не шутит! В любом случе как ни крути учёба тоже мимо.

Третий способ – найти и заплатить тому, кто поставит обидчиков Коли на место. Довольно хороший вариант, потому что так в своё время ребята с параллели Поветкина с Михайловым поставили на место, заплатив за грязную работу тем, кто мог найти на них управу, а те потом своих некогда жертв больше не трогали. Проблема тут была только в том, что не было у Коли столько денег, чтобы заплатить, а про расценки знали все – двадцать тысяч за рыло. Просить у родителей такие деньги бессмысленно, ведь так много не дадут. А если узнают причину, отчим заставит разбираться пасынка самого как подобает мужчине. Мама же ужаснётся и посетует, что не в том духе она сына воспитывала, чтобы тот плодил бесконечное насилие.

Вариант же с переводом в другую школу Коля даже не рассматривал, устав даже самому себе объяснять бессмысленность такого шага. Ну не изменится ничего! Везде ведь найдутся тупорылые твари, что грубой силой и непомерной наглостью поставят себя выше Коли. Такая правда жизни, таков наш жестокий и несправедливый мир с властью сильных, а не умных.

Но что ни делай и как ни крути, а проблему решать надо бы…

– Мягков! – воскликнул внезапно учитель истории Павел Богданович.

– Да… – промычал Коля, потеряв нить своих мыслей. Состояние его сейчас было сравнимо с только что проснувшимся человеком, сон которого прервали. В голове с одной стороны мозг пытался вспомнить, с чем была связана предыдущая его активность, с другой старался как можно быстрее вернуться в осознанную реальность.

– Чего спим на уроках? – спросил учитель. Класс рассмеялся.

– Не спим… – отвечал Коля.

– Тогда ответьте мне на вопрос. Какие были причины разгрома Корниловского мятежа? В течение момента пока вы якобы не спали, я это объяснял. Если бодрствовали, то ответить вам труда не составит.

Коля задумался.

– Эм…

Класс снова рассмеялся.

– Не знаете! А я только что говорил! Вы чем слушали, если не спали, Мягков?

– Я догадываюсь… – ухмыльнулся Круглов. В классе снова послышались смешки. Павел Евгеньевич переключил внимание на него.

– Давайте обойдёмся без ваших предположений, если не хотите ответить за Мягкова…

– Молчу! – улыбнулся Круглов.

Потом учитель вновь переключился на Колю.

– Что скажете в своё оправдание, Мягков?

– Извините…

– Слушайте теперь внимательнее. В конце урока буду вас спрашивать. Не ответите, получите двойку! Всё понятно?

– Да.

– Хорошо.

Павел Евгеньевич продолжал свой урок, а Коля с нескрываемым раздражением смотрел на учителя, посмевшего высмеять его на весь класс… Снова…

Что касается этого учителя, то противный он очень был. Одет в потёртый свитер, облезлые брюки, пыльные туфли. На лице носил очки для дальнозорких в самой дешёвой оправе. Мало того, что у него за километр воняло изо рта, голова вечно была не вымыта, борода не ухожена, так и в редких случаях он, бывало, приходил на урок пьяным. Совсем изредка, да, но всё же появлялся и перегаром своим устраивал в классе газовую атаку. При этом ему удивительно везло, что никто из учеников не шёл жаловаться директору в такие дни. Подшофе обожал на собственном примере показывать истинность поговорки «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Так, будучи идейным марксистом, Павел Евгеньевич в нетрезвом виде обожал поливать грязью Чубайса, называть Ельцина «такой Б…» и прочее. В трезвом же каждый урок истории обязательно заканчивал выдержкой, что о том или ином событии говорили Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. Дети были не тупые, детей от совковой пропаганды воротило: утверждение о честных выборах в СССР вообще смешки в классе вызывало, но тот продолжал учить детей так, как пятьдесят лет назад учили его. В итоге за годы таких уроков Коля чувствовал, что мозги его засраны красной пропагандой в край. Повезло ещё, что ему в конце года не надо ЕГЭ сдавать по истории и обществознанию. Иначе как он будет это делать, если учитель такие поганенькие знания ему оставляет?

Павел Евгеньевич продолжал:

– Итак, 10 октября 1917 года ЦК РСДРП(б) принял решение провести восстание. «За» было десять членов ЦК. «Против» – всего двое, а именно товарищи Каменев и Зиновьев, которых, кстати, расстреляют уже при Сталине, и, как мне кажется, вполне за дело. 16 октября решение подтверждено, в тот же день Троцкий передаёт красногвардейцам пять тысяч винтовок. Двадцатого октября Ленин возвращается в Петроград, но, так как Временное Правительство объявляет на него охоту, вынужден скрываться в конспиративной квартире. Керенский же в ответ на действия большевиков…

В этот момент Круглов с Михайловым кинули в Колю слюнявую бумажку и, немного хихикая, развернулись обратно. Склизкая мерзость попала Мягкову прямо в глаз, который он успел прикрыть в последнее мгновение.

– Да блин… – произнёс вполголоса Коля и кинул бумажку обратно Круглову с Михайловым. И как по закону подлости именно в этот момент Павел Евгеньевич развернулся от доски к классу и хорошо рассмотрел замах.

– Мягков, да вы издеваетесь!

Круглов с Михайловым засмеялись.

– Я не виноват! – отвечал Коля, – это…

– Мягков, я видел, как вы замахиваетесь! Хватит прикрывать своё хулиганство за чужими спинами!

– Я не…

– Мягков! – перебил его учитель, – ответьте на вопрос. Какие ответные действия произвёл Керенский, чтобы предотвратить Октябрьскую революцию?

– Так… Эм… – Коля мигом покраснел, заметив, как глаза всего класса уставились на него. Все слова учителя пролетели мимо, и он не знал, как из этой ситуации выкрутиться.

– Ну! – воскликнул Павел Евгеньевич и потряхивал рукой, как бы подгоняя Колю, – быстрее!

– Я не помню…

– Двойка, Мягков! И покиньте, пожалуйста, кабинет! Вы за сегодня уже достаточно раз нарушили дисциплину, чтобы я вас в классе терпел! – учитель показал на дверь.

– Я не виноват! Это… – начал срываться на крик Коля.

– Выйдите! Немедленно! И не смейте повышать на меня голос, не то завтра в школу придёте с родителями!

– Да пожалуйста! – воскликнул Коля, нервно схватил вещи и под смех одноклассников, наслаждавшихся психами своего товарища, выскочил из класса. Когда оказался за дверью, сильно зарычал. Разумеется, это услышали во всему этажу. Коля услышал смешки из нескольких кабинетов, откуда секундой позже вылезали головы испуганных учителей. Вишенку на торте к Колиному позору добавил Павел Евгеньевич.

– Мягков, а вы можете там потише проявлять свои эмоции?! Я понимаю, что пубертат и всё такое, но давайте не мешать…

В этот момент в нескольких классах ученики засмеялись во весь голос, а униженный и заплаканный Коля спустился на первый этаж, лишь бы всё это унижение как можно скорее прекратилось. Так он и просидел там около раздевалок до самой перемены с намерением прогулять оставшиеся два урока и вернуться домой, чтобы успокоить нервы расстрелом виртуальных болванчиков в видеоигре, пока эти твари из класса не довели его в стремлении взять пулемёт настоящий, да всех на салат нашинковать. Боялся только того, что охранница, сторожившая вход, не выпустит, а она была сукой редкостных, каких ещё поискать надо…

На самом деле довольно бесполезно женщине работать в охране. Ну вот если повторится Беслан… Что она сделает с вооружёнными до зубов террористами? Правильно, ничего! Зато бесить учеников умела. Одному парнишке с параллели выкинула сменку из пакета, распинав обувь по углам. И это просто так, непонятно к чему, ибо никакого повода тот не давал с ним поступать подобным образом. До скандала тогда не дошло, но случай был сам по себе неприятный.

Неожиданно после начала перемены на первый этаж спустились Круглов с Васей. Постоянно о чём-то всех спрашивали. Так вскоре один показал им на Колю, и они пошли к нему. «Что им надо…» – напрягся тот, ожидая, что ему прямо сейчас в очередной раз начистят рожу. Но по медленной и расслабленной походке Круглова стало ясно, что идёт он, чтобы поговорить. Не бить. Возможно, собирается забить стрелку. А, может, ещё что предложить хочет. Но точно не бить, ибо характер и почерк его поведения были хорошо известны Коле, и он облегчённого выдохнул, спокойно дождавшись подошедших ребят.

– Ты куда убежал то? – спросил его улыбнувшийся Круглов, чем изумил и разгневал Колю. Неужели он забыл, что произошло в классе, как он его подставил? Желание было дать Владу по морде за один только этот глупый вопрос, но удержался. Если врежет, то в ответ останется без зубов.

– Да я…

– Ладно, не суть… – отвечал Круглов, – я тебе с предложением. Тема просто такая, что у нас последний учебный год вместе, больше не увидимся. И мы тут решили собраться отдохнуть у одного пацанчика на хате в субботу вечером. Васю я уже вот пригласил, он согласен. Осталось тебя уговорить. Приходи с нами. Выпьем, пообщаемся.

Коля задумался. Идти куда-то с Кругловым равносильно прогулке глупой овечки по лесу, где постоянно охотятся волки. Пить он не пил, общаться тоже ни с кем желанием не горел. С другой стороны вот он шанс – помириться со своими обидчиками и закончить год без трудностей и проблем, чего Коля и хотел. И две эти крайности, лежавшие на весах, всё никак не могли перевесить друг друга. Оттого он завис. Недовольный этим Круглов, видимо, надеявшийся, что Коля сразу ответит, посмотрел на Васю. Тот, почувствовав на себе его грозный взгляд и сразу начал тормошить Колю.

– Братан, ну что? Сходим? Я иду. Пошли со мной? Ну?

– Я не знаю. Я не пью просто… – отвечал взволнованный Коля, пожав плечами, – ни разу не пил.

– Ну так когда-то надо же начать! – улыбнулся с мимолётной тенью хищного оскала Круглов, – пошли!

– Ну! Колян, давай! – похлопал его по плечу Вася.

– Ладно, давайте сходим, – улыбнулся Мягков.

– Вот это по-нашему! – воскликнул радостный Круглов и протянул Коле руку. Тот в ответ пожал её.

– Я знаю, куда идти. Я тебя доведу! – покивал Вася.

– Отлично! – отвечал Влад, сначала посмотрев на одного, потом на другого, – Молодец, Колян. Не будь совсем уж лошарой, пообщайся с одноклассниками. Последний год всё-таки видимся, да…

– Договорились! – отвечал Коля.

– Ну всё, давай. Ждём.

***

Всё оставшееся до субботы время Коля пребывал в раздумьях, чего это Круглов пригласил его на свою вечеринку, если Мягков вообще раньше ни на одной не был, да и никогда прежде не звали? И почему в момент приглашения его уговаривал и Вася? Собираются какую-то мерзость сделать и подначили его, чтобы помог усыпить бдительность? Или реально хотят провести последний школьный год не клоунами, а как взрослые люди – без конфликтов?

И хотя первый вариант был очевиднее, Коля в глубине души хотел верить во второй. Ну не может же быть так, чтобы эти три олуха вели себя как придурки и в одиннадцатом классе? Взрослые люди всё-таки. Весь детский сад должен был остаться где-то там в пятом или девятом классе. Не может же так продолжаться вечно, чтобы Круглов, Поветкин и Михайлов до самой старости так себя вели в семье, в обществе и на работе? Вот решили повзрослеть и, наконец-то, по-человечески пообщаться с Колей. И сто лет не прошло! Да и вообще там наверняка девчонок будет много. Может да и получится там с кем-нибудь познакомиться? Или даже потрахаться…

Короче говоря, слив с вечеринки Коле показался весьма плохой идеей, потому он твёрдо решил на неё идти. Правда, к ней нужно подготовиться. Например, неплохо бы подобрать одежду. Коля решил заранее перебрать гардероб, чтобы подготовить наилучший наряд, правда, одёжка не радовала: в шкафу висели одни только брюки, жилетки, рубашки, свитера, и ни одного худи, ни одной ветровки или хотя бы кардигана. Что-то яркое и цветастое мать с отчимом носить Коле запрещали. Первая хотела, чтобы её сын ходил в чём-то подобном школьной форме, как было при совке, потому в школу покупала исключительно строгие наряды. Второй же говорил: «Увижу, что ты наряжаешься как пидор – вылетишь из квартиры вниз головой. Лететь долго. Намёк понял?»

Так, копаясь и перебирая одежду, Коля нашёл единственные джинсы, которые надевал на редкие одинокие вечерние прогулки и неожиданно клёвую красную рубашку и чёрный галстук к ней. Примерив наряд, остался от себя в восторге. Покрутившись перед зеркалом, обнаружил, что имеет для человека, не занимающегося спортом, довольно упругую и объёмную попу. Расстегнув рубашку, взглянул на свой живот. Будучи совсем щуплым, обнаружил выглядывающие из-под кожи очертания кубиков пресса. И неожиданно ощутил себя… Сексуальным. И чем дальше, тем больше начинала шалить его фантазия, где Коля представлял, как красивая и стройная девушка с грудью плюс-минус третьего размера уже снимает перед ним лифчик, поцелуями покрывает его пресс, а потом…

– Хочешь пососать мой член, да?

Коля достаёт из ширинки эрегированный пенис и начинает махать им перед зеркалом, высовывая язык и покусывая губы, а ещё играючи водит бровями. Потом начинает медленно мастурбировать, закрыв глаза от наслаждения.

– О, да! Детка, давай! Соси мой хуй, шлюха! Да!

Неожиданно слышит в коридоре шаги. Со скоростью самого быстрого ковбоя на диком западе натягивает джинсы. В тот самый момент заходит мать.

– Коленька, ты ужинать будешь?

– Да, мам.

– А что будешь? Макароны по-флотски, или пельмени тебе сварить?

– По-флотски.

– Хорошо.

Мать вышла из комнаты.

«Хорошо, хоть не заляпал всё спермой…» – подумал Коля, глядя на себя в зеркало. Додрочил, вытер пот со лба, стал переодеваться в домашнюю одежду.

И если прикид он выбрал себе легко, то была ещё одна смущавшая его проблема – прыщи на лице. Раньше, конечно, их было больше, но они его до сих пор смущали: даже не столько тем, что они приятно хрустели, когда их давишь, и не желанием очистить кожу от них быстро и радикально. Он их давил так сильно, что после всегда оставались обширные ранки с коркой, заживавшие по целой неделе. Приходивший в школу с изуродованным лицом и пренебрегавший тональником Коля становился из-за этого объектом даже не насмешек, а жалости вперемешку с омерзением, ибо выглядел как прокажённый или больной краснухой. И выглядело это даже хуже угревой сыпи. Мать всеми силами старалась отучить ребёнка от выдавливания прыщей, но иногда была не прочь сама хрустнуть парочку особенно больших, ибо к этому его приучила. Коле же процесс понравился после выдавливания особенно огромного прыща над верхней губой, ибо дерьма оттуда вылезло столько, сколько дают одновременно выдавленных пять или даже семь подряд. Так он и стал в глазах школы самым прыщавым чмом на земле, но сделать с собой буквально ничего не мог.

К десятому классу всё прошло само, но редкие гады на коже ещё вылезали. Решив от них избавиться до вечеринки, Коля купил в аптеке лечебную мазь, и в течение трёх дней до дня Д обильно мазал лицо в надежде, что, использовав за это время весь тюбик, гарантированно и быстро удалит все прыщи. К концу результат был сомнительный, но лучше, чем отсутствие оного.

***

– Итак… – продолжала учитель биологии Вероника Борисовна, – Чарльз Дарвин сразу после возвращения в Англию пишет книгу, где все свои эволюционные изыскания описал и систематизировал, обосновав, таким образом, теорию происхождения видов. С того момента на него начались нападки, якобы Дарвин пытался убедить всех, что человек произошёл от обезьяны…

Коля взглянул на дату, была суббота – день вечеринки. Учитель продолжала.

– Ему было крайне тяжело отбиваться от нападок ненавистников, но в то же самое время он нашёл и единомышленников. Так постепенно теория эволюции Дарвина начала преобладать в научном сообществе… – прозвенел звонок, – так… Продолжим на следующем. Будем обсуждать, что общего есть у человека и обезьяны наглядно.

Класс в основном вышел из кабинета. Круглов, Поветкин, Михайлов, Марина с Ирой и Коля с Васей остались внутри. Только учительница с большинством учеников покинула класс, как Круглов тут же воскликнул:

– Ну чё, ребят? Уйдём с уроков? Нас уже ждут, если что.

– Да ну… Чего так рано? – удивилась Марина, – ещё только полдень.

– Да там дядя Вова уже бухает.

– Он как всегда… – помотал головой Поветкин.

– Ну так что? Идём? – спросил Круглов остальных.

Все согласились. Вася улыбнулся Коле и кивнул ему.

– Пошли?

– Да, пошли!

Для Коли так прогуливать уроки было, конечно, в новинку. Если и уходил раньше, либо не приходил вовремя, то его всегда можно было найти в библиотеке, либо одиноко шастающим по центру Апатитов от Полярного до Атлета, а оттуда ещё куда, либо по аллее на Дзержинского. Прогуливать же уроки с кем-то, имея желание повеселиться до вечера… Такое с Колей действительно было в первый раз, пусть большинство и будут удивлены это узнав.

О своём намерении вечером сходить и потусить Коля, разумеется, сообщил матери. Та была удивлена и обрадовалась одновременно.

– Наконец-то! Сходишь хоть, да пообщаешься с кем-нибудь! А то всё дома, да дома! Ты хоть с уроков вернёшься домой пообедать?

– Да, конечно, мам.

– Хорошо. Тогда давай, не опаздывай. Я борщ буду варить.

– Ладно!

В предвкушении вечеринки Коля был настолько окрылён, что махнул рукой на обещание, данное матери: «Потом позвоню. Скажу, что пошёл гулять, а там сразу на вписку. И пусть сама жрёт свой сраный суп!»

Собравшись, ребята выскочили из кабинета, прошмыгнули до первого этажа. Убедившись, что Вероника Борисовна не стоит у выхода, проскочили в раздевалки, быстро оделись и ушли. И хотя Коле не впервой было сбегать с уроков, только сейчас в компании он почувствовал, как это может быть весело и увлекательно, потому и хихикал как ребёнок, даже когда стены школы ребята уже покинули. На это сразу обратила внимание изумлённая Маришка и воскликнула:

– Погодите, а этот чухан почему с нами?

Коля застыл на месте. Чего-чего, а подобного он точно не ожидал. Самое стрёмное, что может произойти – это если его сейчас с позором прогонят прочь. Маришка с Ируськой вполне могли попросить мальчиков, и те их легко послушают. Притом самое забавное в этой ситуации то, что дамы вроде бы знали про Колю. Круглов должен был их предупредить, мол, кто идёт. И тут такой сюрприз! Ну и вот что теперь они будут делать?! А как после этого быть Мягкову?

– Потому что я его пригласил, – внезапно отвечал Круглов, – ты против?

Маришка смутилась.

– Да нет. Просто он с нами никогда и никуда не ходил, а сейчас пошёл… Странно это.

– Чё странного то? – пожал плечами Круглов, – пусть с пацанами там пообщается, уму-разуму наберётся. Может, с кем в качалку запишется. Ну или прибухнёт нормально. Чё нет?

Маришка вздохнула.

– Да я же сказала, мне пофиг!

– Ну вот и всё… – отвечал ей Круглов и улыбнулся Коле. Тот же был изумлён. Никогда тот не проявлял к нему такого отношения, а здесь такое! Видимо, и правда хочет как нормальный, взрослый паренёк перестать унижать Колю и просто по-человечески с ним пообщаться. Молодец! Да и Маришка вот далее Мягкову плохого слова не сказала. Хоть и осталась безразлична, но учитывая её степень презрения к Коле, это лучшее, чего от неё можно было ожидать. Так что тут волноваться? Худшее время точно позади. Никто больше Колю не обидит, а тот спокойно сдаст ЕГЭ и останется в памяти одноклассников тем самым тихим, замкнутым и неконфликтным пареньком на задней парте. Вот и всё. И это то самое, о чём мечтал Коля последние несколько лет с начала травли – человеческое отношение к себе. Пусть даже безразличие, но точно не презрение с ненавистью, которых он точно не заслуживал.

***

Квартира, куда вписали компашку, находилась рядом с магазином «Ника» на стыке улицы Строителей и проспекта Сидоренко, поэтому идти было недалеко, но как только Круглов позвонил, сын хозяина квартиры и по совместительству друг Влада неожиданно сказал, что занят. Пришлось ожидать вписки ещё несколько часов. Пересидеть решили в недостроенной пожарной части на Строителей за кольцевой. Там было любимое место собраний бухающей молодёжи, притом уютно обставленное украденными из дворов скамейками. Закупившись пивом в ларьке, где алкоголь предлагали всем, ребята принялись пить.

Всё это время Коля наблюдал, как Круглов, Поветкин и Михайлов приставали к Маришке с Ируськой, заигрывая, флиртуя с ними, трогая их то за грудь, то щипая или шлёпая за задницу. И если Вася смотрел на это с улыбкой, удовольствием и желанием поучаствовать, но стеснялся, то, собственно, у Коли подобная картина вызывала довольно неприятные чувства. С одной стороны он понимал, что это биомусор, потому так себя и ведут. Чего ругать безмозглых овец, если только и умеют, что удовлетворять свои низменные потребности, вместо самосовершенствования, созидания и попытки сотворить что-то прекрасное или полезное? С другой закрадывались в голову мысли о том, как девчонки вообще позволяют так с собой обращаться? Неужели у них нет отцов, образ которых помешал бы твориться происходящему бесчестию? Неужели им не стыдно? Да и вообще каково будет кому-то из находившихся вокруг парней потом в случае чего на них жениться, после того, как его друзья облапали их жену везде, где только можно было? До них после этого даже дотрагиваться омерзительно! А если Маришка с Ируськой найдут себе мужей не из этой компании, то лучше бы им о своём бурном прошлом не упоминать, чтобы не разрушить брак раньше времени…

Но вдруг почему-то буквально тут же Коля ни с того, ни с сего вспомнил, как однажды где-то пару лет назад случайно их встретил, проходя по улице. Те посмеялись над ним, да пошли дальше, а он, вернувшись домой, лёг на кровать, закрыл глаза и начал представлять себе, как Маришка и Ируськой силой затаскивают его в парадную, ставят на колени, стягивают с себя джинсы и трусики, а потом по очереди прижимают Колину голову к своей промежности, заставляя делать им куни, а вместо поцелуя плюют ему в рот, требуя обслуживать их тщательнее, чтобы отполированные киски блестели как чистые тарелки при тусклом свете лампочки в подъезде. Потом, тяжело дышавший открыл глаза и почувствовал тёплую влагу в трусах, хотя не дрочил. Получается, что фантазии его были столь желанны и развратны, что Коля буквально кончил без рук. Ни до, ни после с ним такого не происходило.

Сейчас же с досадой наблюдал как такие сильные и властные девочки, которым он в своей фантазии хотел подчиняться, исполняя любые их прихоти, в действительности, казалось, сами были не прочь, чтобы Круглов или Поветкин поставили их на колени, заставляя делать им минет, а Маришка с Ируськой, чувствуя себя шлюшками, покорно исполнили бы уже мужские прихоти, притом, кажется, любые.

Колю немного затрясло, и он из своих мыслей вновь вернулся в реальность, тем более, что тусовка на заброшке только разгоралась. Ребята активно обсуждали моменты из своей жизни, попутно попивая пивко и слушая АК-47 и Ноггано. Кто-то кого-то побил, кто-то с кем-то бухал, кто-то футбол вспоминал и удивлялся тому самому матчу, где Бэкхем не забил с пенальти – всё это Коле было настолько скучно слушать, что он просто надел наушники, включил на телефоне 5Diez «Каждый Новый День» и тихонько сидел на окошке, поглядывая на остальных. И специально чуть поодаль, чтобы у него за спиной никто ничего ненароком не сделал, не прилепил бумажку, не харкнул, либо сделал ещё что-то более ужасное, чего Колина фантазия не могла представить: например, сбросить его вниз головой с второго этажа. В этот момент он впервые за день почувствовал себя одиноко, понимая, что ничего общего с этим биомусором даже при желании не найдёт. Все их темы для общения ему чужды, а если он даже попытается полюбить хотя бы футбол, то Колю сразу же вырвет от унылости происходящего на поле, где двадцать два придурка два часа пытаются загнать мяч в чужие ворота. Так что даже если заставить себя, ничего общего с ними не найдётся. В глубине души больше желал вернуться домой и сесть за компьютер. Вместо этого нужно было переться непонятно куда, непонятно к кому, и сто процентов там он тоже будет незаметной серой мышкой – никому не нужной, никому не интересной и даже чуждой. Более того Коля уже заранее настраивал себя на то, что сам не будет ни к кому обращаться первым. Кому что нужно – спросят.

Вот и нужно оно ему всё, когда желание и вовлечённость окончательно пропали…

Внезапно Круглов постучал его по плечу. Коля снял наушник.

– Да?

– А ты что думаешь?

– О чём?

– Ты не слушал?

– Я музыку слу…

Ребята рассмеялись.

– Короче, блять, отдыхай! – отмахнулся Круглов.

– А что случилось то? – смутился Коля.

– Да ничего страшного… – отвечал Вася, – главное, не отставай от нас.

– Хорошо.

Как оказалось, тот приятель Влада позвонил спустя часа четыре и пригласил компанию на вписку. Колю уже в шутку хотели оставить на стройке одного, настолько тот был погружён в прослушивание музыки, но всё-таки позвали. А он бы и слился с радостью, но раз про него не забыли, то так уж и быть – пойдёт.

И вот ребята вновь добрались до нужного дома. Квартира находилась на самом последнем этаже. Оставив Колю и Васю наедине, остальные ребята быстро побежали по лестнице наверх, после того как Поветкин крикнул:

– Кто последний, тот пидор.

Оставшиеся же вдвоём приятели одиноко и медленно побрели по лестнице наверх. Зато теперь в тишине и покое у Коли была возможность спросить, к кому они идут.

– А кто на хате той живёт?

– Аркаша. Это друг Влада по бассейну.

– Погоди, а Круглов в бассейн что ли ходит?

– Как я понял, он в пятом классе ходил, потом перестал из-за травмы. Но с тех времён у него приятель остался Аркаша. Вот мы к нему идём.

– А родители у него уехали?

– Он с отцом живёт только.

– И он уехал, да?

– Ну… Наверно. Я тоже как и ты в первый раз иду.

– Ладно.

Поднявшись до пятого этажа, они подошли к нужной квартире, на входной двери которой красовалась надпись:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СОДОМ И ГОММОРРУ

– Ух! – воскликнул Вася на вдохе, – я весь в предвкушении. Заходим!

Они нажали на звонок. Дверь открыл какой-то парень с длинными, сальными волосами, свёрнутыми в косичку.

– Вы, значится, Вася с Колей?

– Да! – отвечал первый.

– Ну проходите. Только у меня для вас плохие новости.

– Какие?

– Влад сказал, что тот, кто зайдёт последний, тот пидор. Так что вам решать нужно.

– Ну тогда я зайду раньше! – Вася быстро прошмыгнул в квартиру и расплылся в довольной улыбке.

– Детский сад… – отвечал Коля, помотав головой, и вошёл последним.

Внутри это была довольно просторная четырёхкомнатная квартира с невысокими потолками. Справа ближе к выходу кухня, дальше – гостиная. Слева детская, спальня, третья комната вместо склада и ванная с уборной. Половина квартиры была отремонтирована, вторая нет: видимо, хозяин жилья забросил это дело по ходу пьесы. Собственно с ним и предстояло познакомиться Коле и Васе.

– Кто ещё ко мне припёрся?! – послышался с кухни грубый мужской голос средних лет, носитель коего явно был под шафэ.

– Там ещё два парня, пап! Влад говорил про них.

– Я говорил же… – вторил Аркаше Круглов, – у них два пакета с водярой, – Коля с Васей реально несли в руках по авоське, заполненной самым разнообразным бухлом.

– Да вас тут уже прорва! Скоро спать негде будет! Дай я выйду, встречу гостей!

В прихожую вышел худощавый мужик лет пятидесяти с щетиной на лице и косым от алкоголя лицом. Волосы то ли русые, то ли рыжие, лицо уставшее, но улыбка добрая и милая, даже обаятельная. Одет был в домашнее трико и белую майку. Короче говоря, выглядел как типичный алкаш. «Куда я попал…» – подумал Коля, глядя на него, уже сто раз пожалев, что согласился прийти на вписку.

– О! Привет, пацаны! Я дядя Витя! Прошу любить и жаловать! – представился он и протянул ребятам руку, расплывшись в характерной для пьяницы улыбке.

– Коля.

– Витя.

– Молодцы. А теперь давайте пакеты. Будем бухать.

Возможно, кто-то удивится тому, что происходит. Как это отец позволяет сыну в своём доме собирать компанию несовершеннолетних с крепким алкоголем? Ответ на вопрос дал он сам во время попойки.

– А ничего, что здесь такая большая компания у вас собралась? – спросил смущённый Вася.

– Во-первых, раз уж пришли ко мне домой, обращайтесь ко мне на ты. Я ещё не старпёр, чтобы со мной на вы. Во-вторых, как сам думаешь, что лучше: чтобы вы шкерились по падикам, заброшкам, паркам и кладбищам, или чтобы в тепле нормально и культурно выпивали? Лучше уж у меня чем где ни попадя.

– Так я на вы обращаюсь с уважением… – отвечал Вася.

– Короче, заткнись и садись бухать, раз пришёл.

По разговорам стало понятно, что этот дядя Витя был сисадмином в Петрике, плюсом к этому имел научную степень, полученную в Мурманске. То есть ни разу не гопота с улицы Северной, а вполне воспитанный человек, ни мата не проронивший в ходе попойки. При своей степени он как-то ещё и умудрился получить диплом знахаря и экстрасенса, а чудеса колдовства творил и показывал прямо на глазах у особо впечатлительных, потому ахающих окружающих. А ещё Аркаша был у него восьмым ребёнком от восьмой по счёту женщины. Всего детей у него было четырнадцать, но дам он соблазнил наверняка и того больше. Но каждой, кто от него залетела, платил алименты. Отсюда и недоделанный ремонт. Вероятно по той же причине пускал молодёжь в гости, так как прибухнуть он любил, а за полученную возможность вписаться в этой квартире его, разумеется, всегда угощали крепкими напитками. Не за просто так же он превращал свой уголок в блядушник и притон…

– Будете квартиру доделывать? Я могу помочь, если что! – сказал Поветкин.

– Да задолбал меня этот ремонт! Деньги все на алименты уходят, даже шпаклёвку с обоями не купить! – отмахнулся, – к чёрту. И так красиво.

После этих слов дядя Витя бахнул ещё одну стопку водки.

Короче, мужик, представлявшийся интеллектуалом и экстрасенсом, а ещё будучи обаятельным, да ещё и позволяющим бухать в своём семейном гнёздышке, выглядел в глазах пьющих с ним рядом детей весьма интересным и уважаемым человеком, как минимум. А для некоторых так это вообще был мудрый дядька, который и рак посоветует лечить молитвой, и порчу снимет, и девушку поможет найти через приворот. Никто не смотрел на него как на шарлатана, идиота или обычного алкаша с пропитыми мозгами. Его обаяние действовало на ребят гипнотически, и никто не смел ему перечить, даже есть тот нёс полную чушь и околесицу. Со слов Поветкина даже тот факт, что дядя Витя, будучи пьяным в дупель, снимал штаны и красовался своим хозяйством перед четырнадцатилетней девочкой, никого не смущало. Дядю Витю ценили и уважали, прощая совершенно непростительные вещи.

Кроме него квартира была заполнена ещё кучей вякого колоритного народу. Там была и соседка по лестничной площадке, которую дядя Витя трахал, пока её муж ездил на вахту в Якутию, и куча других школьников из ПТУ, где учился Аркаша. Самым же, пожалуй, интересным был Ляля. В отличие от остальных парень уже далеко не мальчиком был, ему скоро двадцать три исполнялось. Кому-то его кличка покажется смешной, но не дай Бог при нём об этом пошутить! Ляля воевал в Южной Осетии в 2008 году в составе разведроты десантников, выводивших российских миротворцев из Цхинвала. По идее, будучи срочником, он там вообще быть не должен был, но Родина сказала «надо», её защитники ответили «есть», и уже с восьмого августа Ляля был в Южной Осетии. Имея специальность снайпера, он в те пять жарких дней успеет совершить много подвигов и даже застрелить сто восемьдесят грузинских солдат. Конечно, не все верили Ляле, что он в принципе воевал, потому что наград у него вроде как не было, кроме зелёного берета пограничных войск, который он упорно называл зелёным беретом разведчика, да и про ветеранскую пенсию ни словом не обмолвился. Но так как парень был кандидатом в мастера спорта по боксу, спорить или ругаться с ним по этой теме никто не хотел. Пусть хоть Веллингтоном будет и разгромит Наполеона при Ватерлоо, лишь бы мордашку не начистил не дай Боже.

Коля имел неосторожность к нему подсесть, пока тот сидел в кресле в большой комнате.

– О, ебать! Чё такой? – спросил Ляля.

– Какой? – смутился Коля.

– Ну я не знаю. Какой-то ты совсем…

– Я нормальный.

– Забитый! – твёрдо заявил Ляля, – тебя в школе обижают, да?

– Ну… Есть такое.

– Так а чего ты стул не возьмёшь, да черепушки им всем не сломаешь?

– Меня же посадят! – изумился Коля

– И убить могут… – пожал плечами Ляля, – и очки разбить так, что поколоченные линзы выколют тебе глаза, чувачелло. Я вот сейчас в хабзайке на сварщика учусь, меня среди сокурсников никто не смеет тронуть. Один задиристый был, я ему ебальник набил быстро. На меня из-за этого чуть срок не повесили, сечёшь? Но знаешь, лучше уж так, чем по жизни быть терпилой под шконкой. Такая тема… – Ляля задумался, – Но не суть. Я о чём говорил?