Читать книгу Потерянный рай - Андрей Звонков - Страница 1
ОглавлениеВступление
Год 1966-й. Окраина Москвы. Шестилетний пацан в сатиновой клетчатой рубашке и шортах сидит на заборе и смотрит на противоположную сторону улицы. Туда, где парк. Это действительно парк, хотя для меня он был лесом. «Лианозовский парк культуры и отдыха». Он и сейчас есть. Он изрядно поредел, оброс аттракционами, в нем проложили асфальтовые дорожки, поставили множество киосков и палаток… и теперь его видно насквозь. А тогда это было культовое место, где мы играли в войну, в лапту, в футбол, которое исколесил я на «Орленке» вдоль и поперек. Парк, в котором мы собирали землянику и белые грибы на склонах большого оврага, по дну которого тек ручей шириной в метр. И было-то в этом парке: цепочная карусель, футбольное поле, на котором проходили матчи заводских команд, танцверанда, бильярдная и пивная. Единственная асфальтированная дорога вела от ворот на Смоленской к воротам на Череповецкой через весь парк в сторону «Немецкой дачи», которую еще называли «Белым домом» – типичного европейского домика с остроконечной двускатной крышей и круглым чердачным окном.
Вдоль главной аллеи парка стояли щиты с карикатурами Кукрыниксов про Гитлера, толстых американских буржуев и черных угнетенных негров с горящими глазами.
Наш дом № 36 по Смоленской улице стоит напротив парка, нужно только перебраться через широкую дренажную канаву с вечной водой, в которой шныряют жирные черные головастики и тощие пиявки.
Сразу за канавой – парковый забор. За забором – поляна. На поляне стоит весьма странная конструкция высотой метров 5 в форме буквы П из бревен, на вершину которой ведет деревянная лесенка, а в серединке от перекладины спускаются три железные трубы. Это остатки военной части, которая стояла в парке во время войны и после…
Парк – это памятник войне. Только мы – мальчишки 36-го дома по Смоленской – этого не понимаем. Мы играем в полузасыпанных окопах, в воронках от бомб в войну.
Воронок очень много. Они уже заросли травой. Да и окопы-траншеи превратились в извилистые канавки.
Взрослые не любят рассказывать о войне. Да и зачем? Она и без того постоянно напоминает о себе. Рубцами на теле соседа-ветерана старого Прокопича, который целыми днями что-то строгает в сарае, щуря глаз от едучего махорочного дыма из «козьей ножки». Прокопич воевал. У него нет трех пальцев на левой руке, и на животе, в стороне от пупка – синюшный рубец осколочной раны. Я живу через стенку от Прокопича и его жены тети Тани. Мама, уходя на дежурство в больницу, оставляла меня под их присмотр. Тетя Таня кормила меня щами и гречневой кашей, Прокопич нарезал желтое сало с крупной солью и лук колечками. «Ешь, Ондрюха! От гречки рост прибавляется, а в луке дух здоровый, с его мухи дохнут!» Сало я ем, а вот лук терпеть не могу – от него жжение в носу и плакать хочется. Тетя Таня срезает черную горбушку, натирает ее чесноком и солит: «На-ко, вот это ешь. Сильный будешь, как мой Юрка».
Юрка – футболист. Он еще работает на каком-то заводе, но мы его знаем как футболиста. Он живет в Москве «по лимиту» и приезжает по воскресеньям гонять в футбол на нашем поле.
Перед каждой игрой на ворота натягивают сетку и известкой размечают траву. Трибун и сидячих мест нет. Все стоят кругом. По полю бегают полосатые судьи и свистят.
По воскресеньям в парк приезжает уйма народу – отдыхающие. А еще приезжает лысый маленький дядька в полосатой майке – массовик-затейник, который собирает вокруг себя людей. Массовик всех заставляет петь хором, играть в разные игры, вроде того, кто последним среагирует на взмах руки и присядет… кто не успеет – тому штраф: три круга проскакать на одной ножке. За это полосатый дядька дает приз – теннисный мячик. У меня этих мячиков уже сто штук. Ну, может, и не сто – много. Я специально нарушал для штрафа. Потому что для меня три круга на одной ножке – это раз плюнуть.
А еще мое любимое место – пивная. Там дают пиво и к пиву – соленые сушки. Пиво я не люблю – оно горькое. А сушки с солью обожаю. Дядьки-пьяницы их не едят. Сушки дают на картонных тарелочках к каждой кружке. Дядьки дуют на пену, цедят холодное пиво, а сушки так и остаются на столах. Мы все ходим их там брать. Только уборщица пивной нас гоняет мокрой тряпкой. Она тоже любит соленые сушки. А может, и не любит – она вредная.