Читать книгу Как стать некромантом - Ангел и Демон - Страница 1

Педаль газа снова заедает, Джим звучно выдыхает сквозь зубы, в очередной раз невольно пожалев, что покинул свою обитель, с которой едва ли не успел срастись.

Его никто не навещал уже который месяц. Кое кто из знакомых и родных поспешил покинуть сошедший с ума город. На Джима махнули рукой, зная, что с места его всё равно не сдвинуть. Да и не везти ведь с собой человека, который несёт не меньшую опасность, чем то, от чего они бегут.

Существа – людьми их назвать язык не поворачивался – называемые Культом, словно падальщики, живут за счёт чужой энергии, вбираемой ими из смерти тех, кто по тем или иным причинам не вписывается в Равновесие.

А у Джима как раз были подходящие для их «закусок» друзья.

Он не посвящал их в свои планы, как и не бросал вызов врагам, но передать привет Культу собрался сегодня же.

– Вроде Каратели подстраховывались, – ворчит он, сидя за рулём и глядя, как гараж исчезает за ветвями кустарников, – Лори со Скульптом что-то творили. А опасность всё равно над ними нависла!

Он знает, что кое кого из Карателей уже пытались убить. А они…

– Чего ждут, что всё само собой рассосётся, раз война не их, а Айрона со… Да со всеми?!

Машина снова начинает глохнуть, затем подпрыгивает, поднимая облака пыли, и Джиму приходится остановиться, чтобы проверить в чём дело.

Капот дымится, однако мысли о том, что именно Джим провернёт и как, какой удар нанесёт Культу, греют его сердце.

А вот то, что делается всё, возможно, не ради друзей, а ради очередного фееричного магического обряда, благополучно выброшено из головы.

Да и какая разница, если результат пойдёт всем на пользу?

С совестью своей Джим на короткой ноге.

– Что б вас… – он не находит нужного ругательства, когда его подрезает чья-то машина, хотя трасса почти пуста. На язык просятся привычные проклятия… но Джим бережёт силы.

На переднем сидении рядом с ним, пристёгнутая, как пассажир, гордо стоит металлическая урна.

Он отдал за неё, как и за её содержимое, целое состояние и пару вещей из гаража.

На чёрном рынке чего только не сыщешь. Особенно зная, у кого спрашивать.

Заклятая сталь урны зловеще поблескивает, отражая свет фар проезжающего мимо транспорта. Джим же ощущает её, как нечто схожее с вакуумом. Его собственная магия будто недовольно ворочается где-то под рёбрами, боясь, что и её затянет внутрь урны, и грозя дать удар Джиму, если тот хотя бы неосторожно прикоснётся к этому проклятому предмету.

А он не только прикоснётся! Он и откроет…

– Со мной едет целое кладбище! – с негодованием восклицает Джим, когда его останавливают полицейские.

– Простите? – переспрашивает его молодой мужчина в форме, недоумённо приподняв брови и, похоже, забыв, что собирался сказать.

– Кладбище, – с гордостью и нетерпением повторяет Джим, кивнув на урну. – Да прах я везу, не наркотики! – зачем то уточняет он, чем вызывает подозрение у человека. Хорошо хоть умолчал о том, что в урне прах сорока ведьм, погибших от чёрной магии.

Но пройти проверку и показать документы Джиму всё равно приходится. Хотя мог бы избежать этого, напустив на людей морок, и проехав дальше. Но силы нужно беречь.

– Зачем вообще останавливали? – чуть ли не подпрыгивает на месте Джим, ожидая, когда ему отдадут документы. Напарник полицейского, что недавно подошёл к ним, кивает в сторону дороги, освещаемой вспышками мигалок и потухающего огня.

– Перестрелка была и авария, не видишь? Мост перекрыт. Ехать тебе в обход придётся.

Тихо ругнувшись, но вновь сдержав проклятия, Джим спешит за руль и давит на газ. Успеть до нужного места надо до трёх часов ночи, а неприятности, похоже, только начинаются. И не хватало ещё чтобы случайные проклятия или слова обернулись против него.

Когда он проезжает мимо стен тёмного шумного леса, в лобовое стекло врезается ворона. И Джим включает дворники. Которые тут же об неё ломаются, так и не прочистив стекло.

Приходится останавливаться и отдирать её за крыло. И зачем-то, или же по странной привычке тащить всё к себе, Джим бросает тушку на заднее сидение.

Через десять минут на дороге появляется белый женский силуэт, сквозь который он проезжает, мысленно пожелав дохл… почившим ведьмам в урне, покоиться с миром.

– Что-то мелко как-то для остатков такой тёмной энергии, пусть и запертой в этой штуке, – бормочет он, смахнув со лба прядь своих чёрных растрёпанных волос.

И случайно загоняет в глаз кусок пера, который не заметил на фоне чёрного ногтя.

Боль оказывается адской, руль сам собой поворачивается и заклинивает. Джим чуть не выкалывает себе глаз, с которого пытается вытащить «соринку», и ударяется о дверцу, после того, как машина выезжает на обочину и врезается в дерево.

В многострадальный глаз течёт кровь с разбитой брови.

Пахнет газом. На этот раз блокируются все дверцы.

– Ну, нет! – восклицает Джим, потянувшись к урне. Только хватает её не сразу: в глазах двоится.

Но когда отстегивает этот проклятый сосуд и с трудом его поднимает, то пытается выбить им стекло, игнорируя сигналы собственной магии, говорящей об опасности.

Защитный амулет, свисающий с зеркала, сверкает серебром и обращает на себя внимание Джима. Тот приходит в себя и осознаёт, что повернул обратно к городу и, не держась за руль, пытается выбить стекло проклятой урной и несётся к оживлённой трассе.

Проклятия, наконец, пошли в ход.

Но Джим чудом добирается до нужного места к сроку. Лишь немного опаздывает. Уже пол третьего ночи.

Он оставляет машину на обочине в метрах двухстах от заброшенного кладбища. Проходит мимо него, чуть не ломая ногу и оцарапывая руки, несмотря на плотные рукава чёрной толстовки, и останавливается у высоких деревьев с торчащими из-под земли корнями.

И вот уже потрескивает костёр, поднимает ввысь сотни искр. Вокруг расставлены ритуальные принадлежности: чаши с тлеющими травами, вбитые в землю кинжалы, череп и связки чьих-то жил, завязанных в узлы, и многое другое.

Рукописная древняя книга раскрыта и безжалостно брошена в костёр, в который отправляется и содержимое урны. Джим постепенно высыпает прах, и он поднимается ввысь синими языками пламени.

Он устроит Культу энергетический дисбаланс. Они не смогут как минимум месяц убивать себе на пользу. Они вообще перестанут ощущать, где мёртвое, где живое. Мир превратится для них в пляску теней. Их способность чувствовать и питаться чьей-то энергией выйдет им боком.

Главное, чтобы проклятие легло на них правильно. А потревоженная сила сорока ведьм не придавила Джима прямо сейчас.

На минуту всё замирает. Мёртвая тишина звенит в бледном свете луны, впиваясь в каждый камень и в каждую тень.

Блёклая бабочка садится на фару автомобиля и махровые крылья едва ли не перекрывают её.

Раздаётся шорох, глухой звук где-то в отдалении. Будто кто-то роет землю.

Бабочка шумно машет крыльями.

Звук стихает, и тут же слышится утробный нечеловеческий вопль, раздающийся из-под земли. Он с каждым мгновением становится всё сильнее и ближе.

Джим вздрагивает, забывая дышать, выхватывает оружие, но сразу же опускает его, не понимая откуда исходит угроза и угроза ли это вовсе.

Вязкая пелена заволакивает собой луну, тьма сгущается и будто задыхается сама в себе, отчего нагревается воздух. Вопль становится тоньше и явственней.

Нечто вырывается из влажной земли, в темноту врезаются кости, обтянутые белой, фосфоресцирующей кожей. Переломанные пальцы, вывернутые кисти цепляются за воздух, будто продолжая прорывать себе путь наверх. В глазах светится плавленое золото, из них начинает вытекать бурая кровь. Обессилев, оно трепыхается на земле с воплем, что постепенно переходит в тонкий визг. А затем и в подвывания.

Угроза ли? Но такого определённо не должно было быть. Джим пятится, забыв снова поднять оружие.

Тучи с луной расходятся в разные стороны, свет падает на скрюченную руку, тянущуюся к Джиму, будто бы прося помощи. И всё больше звуки начинают напоминать рыдания, переходящие во что-то булькающее и затихающее. Скоро всё может замереть, застыв в агонии, будто в лаве. Но вот трещат кости, и нечто дёргается, делая рывок в сторону Джима, который падает, отпрянув и оступившись.

За белизной искалеченного существа вырастает человеческий силуэт, воздух вокруг него будто бы плавится, не давая рассмотреть, что он такое. Его пальцы смыкаются на чужой шее и тянут тварь назад, заставляя её трепыхаться на земле.

Она дёргается в последний раз и всё стихает.

По венам человека поднимается то же, что заполоняло глаза существа. Он склоняется ниже, слышится причмокивание, воздух вокруг перестаёт заслонять двоих, всё прорезает терпкий запах застарелой крови. Он приподнимается и поворачивает голову в сторону Джима. Раздаётся хруст костей.

Смотрит прямо на него, и в полумраке можно различить лишь поблёскивающие зеленью глаза. Затем валится на землю и, спустя несколько мгновений, смеётся. Страшные скрипы в голосе перетекают в бархатные, багровые реки. Резко холодает.

– Я устроил конец света, мёртвые восстали из могил, – шепчет Джим, неуверенно направляя в его сторону оружие, подаваясь вперёд, наконец рассмотрев лежащую на земле худую до обезличивания, искалеченную девушку. Её волосы были похожие на белые-полупрозрачные тонкие ножки грибов, торчащие из-под сырой земли. Желтизна с глаз сошла, за пеленой они небесного цвета и отражают луну. И всё это на обезображенном агонией лице.

В этот момент пламя костра, будто язычок свечи, задувает ветер, погрузив лес, мага и мертвеца в кромешную тьму.

Джим лихорадочно копается в карманах в поисках фонарика.

Не то, чтобы он испугался… Да и конец света из-за устроенного им зомби-апокалипсиса выглядит почти так же круто, как и завоевание мира. Но зла людям Джим не желает. И не хочет, чтобы его разорвал непонятный человек или нечто, что, возможно, снова оживёт. Да и мысль, что все усилия проклясть Культ оказались напрасны, тоже не греет.

Пальцы сжимают фонарик, звучит щелчок и свет ударяет в Него.

Но он выключает его так же быстро, как и включил, выловив из темноты перед собой лишь чёрные волосы незнакомца и край его одежды.

Ничего, выстрелить теперь он и так сможет. А свет, должно быть, больно по глазам режет…

Джим нервно усмехается своим не совсем логичным размышлениям и сужает глаза, в которых двоится и плывёт. Продолжать держать незнакомца на прицеле кажется всё более глупым, пусть пули в обойме и не простые.

– Эй, – окликает его Джим, и задаёт первый пришедший на ум вопрос: – ты мёртв?

– Прошу прощение, – он прочищает горло и с хрустом потягивается. Голос сквозь налёт хрипоты звучит обволакивающе-тепло. – Никогда даже и не собирался умирать. Позволь спросить, откуда… такие выводы?

Не найдя, как быстро и ясно сформулировать вопрос, Джим переводит взгляд на мёртвую девушку и тычет в неё пальцем, каким то чудом с досадой замечая, как облупился на ногте чёрный лак.

– Так вот же. А потом ты! А потом… – и поднимает на него горящие страхом и интересом глаза.

– Это моя, в своем роде, ученица. Люсия. У нее было то, что принадлежит мне. И я это забрал. Прошу прощения, если напугал.

Он улыбается и переводит на Джима взгляд.

– О, ничего-ничего, – Джим снова наводит на него дуло, подрагивающие пальцы угрожающе давят на курок. Но стрелять он не спешит. – Ага, ясно… Ты старший зомби, она младший? Она типа нежить, а ты не совсем.

– А я, – он улыбается, – Рагнар. Который час? Ты разбудил меня.

Джим нервно усмехается и с опаской подбирается ближе, щурясь.

– Не знаю, но ещё ночь. Джим, – и протягивает ему руку, однако тут же отступает назад, хмурясь.

Рагнар ведёт плечом и отводит от него взгляд.

– Присядь рядом, будь добр. Отчего звёзды такие бледные?

– А глаза ты протёр после смерти? – Джим стал шарить в кармане. – У меня нет влажной салфетки…

Рагнар фыркает и рывком поднимается, сливаясь по краям с ночью, и спустя мгновения оказывается

у Джима за спиной и притягивает его к себе.

Джим успевает лишь вскрикнуть, магия реагирует быстро, готовясь вырваться у него из спины (и добить этим его самого), не разобравшись, что происходит, откликаясь на эмоции хозяина, но…

– Стой-стой-стой, – тихо повторяет Джим, зажмуриваясь.

Сдержать её удалось.

– Чувак, отойди, – теряя в траве фонарик, но сжимая оружие, вполне миролюбиво просит он, приоткрывая один глаз. – Что не так?

– Как интересно, – шепчет Рагнар, растягивая слоги, и кладёт подбородок ему на плечо, а затем вздыхает. – Ты горячий.

– Ну да, ещё какой, видел бы ты меня пару лет назад, – Джим замолкает, соображая, что Рагнар явно о другом. – Живой ведь, – почему-то разочарованный, что разговор всего то о температуре, шепчет он. – А ты вряд ли. Понимаю, что сложно это принять, но, кажется, теперь ты – зомби. Не волнуйся, может, тебе даже понравится. Но мои мозги есть нельзя, отравишься. Честно. А вообще, – чудом разворачивается он лицом к нему, продолжая стоять вплотную, словно собираясь обнять, – ты кто, как? Здесь после запретной магии даже трава расти не будет. Если ты был мёртв… то я крут! А если жив… то я не понимаю, как ты до сих пор жив.

И тут привычка много говорить выходит ему боком, Джим снова замолкает, только на этот раз для того, чтобы сглотнуть кровь.

– Я спал… – говорит Рагнар шепотом и будто бы с усталостью или тревогой в голосе. Угол его губ дергается, когда он замечает это. Интересно получилось. – Что с тобой? – этот вопрос звучит уже так же, как и любой другой. – Хотелось бы осмотреться…

В отдалении странным, жидким огнем загораются деревья. Но словно и не горят: золотое пламя растекается змеями по голым ветвям. И местами будто бы лишь поглощает свет.

Джим хмурится.

– Мне это не нравится, – отвечает, будто на его вопрос. – Хочешь… поехать со мной?

Не оставлять ведь его здесь одного. Да и любопытство Джима берёт верх.

И он, убрав оружие, протягивает Рагнару поднятый с земли фонарик.

Тот забирает его и вертит в руках.

– Не чувствую в нем… ничего, – он облизывает губы. – Любопытно.

Нащупывает выключатель фонарика, раздается щелкащий звук, и Рагнар растягивает тонкие губы в ухмылке, а затем высвечивает Джима фрагментами – волосы, рука, странного вида ботинок, горло…

– Хочу.

И спустя несколько мгновений:

– В конце концов, Джим, правильно? – звучит довольно. – Теперь ты мне должен.

Успев забыть, чего же там Рагнар может хотеть, Джим поначалу напрягается.

А затем, когда до него доходит смысл сказанного, едва не задыхается от возмущения.

– Должен? Я, тебе? Да ты явно испортил мне обряд, иначе сила бы Культ прибила, а не мертвеца из мёртвых подняла! – он слегка хмурится, соображая, удачно ли построил фразу и, громко пыхтя, протягивает руку. – Верни.

Фонарика Рагнар ещё не достоен.

Рагнар светит ему на руку в обход лица.

– Что у тебя с ногтями?

Огонь, обволакивающий деревья, постепенно сходит на нет, будто бы Рагнар считает, что фонарика достаточно, или даже не хочет, чтобы лишний свет отвлекал от него.

Или у него не хватает сил.

– Что если я должен был подняться позже, когда у меня будет достаточно энергии на это? Что если ты пришел к моей могиле, и едва не прервал мою жизнь? Заодно и со своей. По, прошу прощения, невежеству.

Раны Рагнара, до того будто спавшие вместе с ним, теперь начинают кровоточить.

Джим честно обдумывает его слова, и мрачно опускает протянутую руку, разглядывая потрескавшийся местами лак.

– Накрасил вчера… – бормочет, и переводит на Рагнара тёмный, уставший взгляд. – Вряд ли бы у тебя вышло. Сейчас время такое, что даже если ты правду говоришь и так было бы, то тебя бы просто убили. Восстание такое наверняка кто-нибудь почувствовал бы, сейчас с таким строго. Хотя, мало ли, когда ты мог встать… С другой стороны, без обид, но не выглядишь ты так, что должен был воскреснуть. Явно что-то не так пошло, а? Иначе чего ты там столько времени валялся? Наверняка же ты… не свеж. А я тебя оживил. Не будь здесь меня, чтобы делал? Но я прощаю тебе твою наглость, – уже веселее заканчивает Джим, и вдруг двумя пальцами хватает Рагнара за ветхий рукав.

– Пошли, только свети на дорогу, я тут недавно чуть ноги не переломал.

– Дитя… – Рагнар кривит угол губ и никуда не идет. – Не мог бы ты… объяснить, что это, – он протягивает Джиму батарейки от уже потухшего фонарика. Под слабым светом луны их плохо видно.

– Ну вот, что же ты делаешь?! – Джим выхватывает их вместе с фонариком. – И вообще, не суй руки куда попало, сначала спроси меня, – посоветовал он покровительственным тоном, возясь с батарейками.

– Сам не знаешь, как оно работает? – тянет Рагнар.

– Да знаю я всё.

Свет загорается, правда тусклый и мигающий. Луч пробегается по колдобинам и примятой траве, едва разбавляя темноту, превращая её в подобие сумерек.

Джим вздыхает, прикинув, что ноги переломать они всё равно могут.

– Пошли, – он уже собирается потянуть Рагнара за собой, но внезапно замирает и оглядывается. – Хотя…

Луч света достигает погасшего костра и останавливает мерцание на металлическом боку урны.

Он не может оставить здесь эту вещь. Даже на время. Что-то подсказывает ему, что если не заберёт сейчас, то уже не найдёт её. С проклятыми артефактами бывает разное.

– Подожди, – Джим, спотыкаясь, спешит к костру, по дороге подбирает с земли огромный рюкзак, и начинает с усердием запихивать в него урну.

– Всё, – с некой опаской в голосе произносит он, закидывая свою ношу за спину, надеясь, что без праха эта штуковина их не убьёт. – Хотя…

Кинжалы и медные чаши всё ещё расставлены вокруг. Душа барахольщика рыдает.

Джим опускается на колени, вновь сбросив рюкзак и пытаясь вместить в него ещё хоть что-нибудь.

Но урна занимает почти всё место.

Решение находится быстро. Тёплая тёмная толстовка падает рядом с рюкзаком, собираясь принять в

себя оставшееся вещи. Но в следующий миг Джим передумывает.

– Ладно, главное то забрал, – вздыхает он, и вернувшись к Рагнару, с расстроенным видом протягивает ему толстовку. – Надень… – и смутившись, тараторит: – Машину мне вымажешь. Уж лучше одежду тогда!

Рагнар берет, ощупывает ткань и ярлычок и отдает Джиму назад.

– Благодарю, вот только, раз уж мы собираем вещи, не мог бы ты подождать меня минуту? И, раз уж я начал, заодно подумай, пожалуйста о том, как работает этот свет.

Он отходит в сторону, каждое движение плавное, силуэт сливается с полутьмой, и только стойкий запах крови выдает в нем человека.

Идет к своей могиле. Переступает через девушку, не глядя на нее. И лезет в вырытый изнутри во

влажной земле туннель.

– Эй, – подступает Джим ближе, с опаской вглядываясь в темноту, – если ты не сможешь вылезти, я за тобой не полезу!

Толстовку он так и держит в руках. К тому же, даже собери Джим в неё оставшиеся вещи, назад их тащить уже нет сил.

– Разве тебе не было бы интересно? – раздается едва различимый голос. – Вдруг это вход в Ад.

Джим опускается на землю, вздыхая.

В Ад он верит, на то есть личные причины. Но зомби из него не выходят. Почему то в этом Джим уверен.

– Рагнар… – он хочет что-то сказать ему и поторопить, но вместо этого с губ срывается пара капель крови и Джим прикрывает ладонью рот. – Здесь нет Ада, я искал, – тихо проговаривает он, когда появляется возможность.