Читать книгу Бордовый зонт - Анна Андреевна Соловей - Страница 1

Когда Лёша, перепутав выходы вышел из воздушного тоннеля на станции «Театральная», и пересекая пешеходные дорожки направился к театру, в воздухе пахло порохом. Стоял август, и было нечем дышать, в налившемся предгрозовыми красками небе затерялось солнце. День был на сносях, готовый в любую минуту разродиться бурей. Лёша едва свернул за за угол, как прогремел гром, и тут же зашлепали тяжелые дождевые капли. Подняв воротник, он помчался мимо «Модного сезона», лавируя между покупателями. Зайдя в театр, Лёша отряхнул темные кудрявые волосы и утер щетину ладонью, ругая себя за забытый зонт. Когда он называл свое имя, стекло, отделявшее его от секретаря, запотело. Он опоздал. Путь из правильного выхода занимал четыре минуты, а если галопом пересекать весь проспект не успеть и за десять, но художник по свету- Кочегаров, ожидал его и встретил рукопожатием, сухим и крепким.

– Вы почти не опоздали, – начал Кочегаров, смахнув крошки с усов. – разве полеты не отменили?

–Да, вы правы, непогода… я по воздушному коридору.

–О, а я предпочитаю порт-ключи, знаете? Платишь как за проезд и открывается портовой коридор-очень быстро! Вы не пробовали?

–Нет, я все таки по старинке.

–Зря, ну в общем, к делу.

Алексея вызвали в Большой Театр вчера. Не получалось наладить сценический свет. В любом другом месте с ремонтом справились бы роботы, но не здесь. Запрет на искусственный разум в стенах театра появился с момента массового введения в эксплуатацию роботов-ремонтников.

«Пока я жив, искусству не нужны никакие железяки!»—художественному руководителю театра, Аркадию Семеновичу, было 82 года. По меркам 2050- ещё студент. Так что, нужду в искусственном интеллекте театр не будет испытывать ещё пару сотен лет, а с учетом темпов развития медицины в стране-может и больше. Значит и о работе Лёша может не переживать ещё столько же, жаль только, что ездить так далеко. С тех пор, как спасая от затопления исторический центр Москвы подняли в воздух на гравитационной подушке, добираться сюда стало совсем трудно. Проект воздушных тоннелей, как аналог привычного метро москвички встретили с воодушевлением, но

в дни, когда личный воздушной транспорт запрещён, такое антигравитационное метро едва справлялось с наплывом пассажиров.

Кочегаров провёл для Алексея небольшую экскурсию. Пыльные коридоры, пустые гримерки, шумные залы из которых то и дело доносились голоса: «Пять, шесть, семь! Пордебра!». Еще немного побродив, Алексей вышел на историческую сцену.

– Там, гляди! – Кочегоров указал на боковые приборы, мигающие в произвольном порядке.

–Разберёмся.

Лёша принялся за работу, поправив неполадки, ему предстояло настроить цветовые комбинации и воссоздать с их помощью свет и тень. Лёша был хорошим осветителем и ещё лучшим ремонтником, он обожал свою работу и очень трепетно относился к ней, но к жаркому свету софитов и рамп невозможно было привыкнуть, а музыка разливающаяся по залу и топот пуант по паркету никак не помогали сосредоточиться.

Лёша взглянул на сцену.

Дюжина балерин в одинаковых трико разгоняли руками тяжелый театральный воздух, у них никак не получалось одновременно вздохнуть, от чего художественный руководитель, сидя в зрительном зале на бархатном бордовом кресле, не переставал кричать, его лицо все больше сливалось с сиденьем.

–Вон! Вон со сцены!

Не размыкая строй и не оставляя попыток одновременно вздыхать, девушки убежали в кулисы. Кордебалет был болью Аркадия Семёновича, эти тощие девицы не желали думать своей головой, у них будто существовал общий, не обременённый умом разум. Художественный руководитель решил, что виной тому их дурацкие, стянутые тугой сеткой пучки, усыпанные невидимками, а вины преподавателей в их неразумности нет.

–Ну и духота!

Молодая девушка в бежевом трико, впорхнула в зал, распахивая одну дверь за другой, впуская приятную летнюю прохладу и звуки барабанящего по асфальту дождя. По всюду за ней следовал спаниель, который подобно хозяйке задирал мордочку навстречу свежему воздуху. Девушка стянула с себя объемный свитер, обнажая бледную тонкую шею, усыпанную веснушками, которые рассыпались на тонких плечах и отдельными каплями украсили ее вздернутый нос.

–Настенька!

Аркадий Семёнович поднялся с кресла, спеша крепко пожать балерине руку. Девушка весело улыбнулась, протягивая педагогу мягкую ладонь, браслеты, обвивающие ее тонкое запястье, отозвались звоном. Лёша заметил, как на ее щеке отпечаталась ямочка, а в голубых глазах блеснул зелёный огонёк. Расцеловавшись и наговорившись, девушка ловко вбежала на сцену, вручив спаниеля Аркадию Семеновичу.

Настя трудилась прима-балериной в Большом театре второй год.

Большая удача для молодой девушки так зарекомендовать себя в балетной труппе. Стройная и техничная, она притягивала своим очарованием всех вокруг. И сейчас, разогреваясь перед премьерным сезоном она чувствовала, как из-за кулис выглядывают артисты, чтобы впервые взглянуть на ее партию.