Читать книгу Костяной венец. Часть 2. Вся жизнь – игра - Анна Бэй - Страница 1

Глава 1. Рейд в «Карнавал» или знакомства бывают и приятней.

Штормовой ветер сорвал широкополую походную шляпу с головы Виктора и унёс прочь.

– Без шансов, ваше высокородие. – сержант едва успел вскинуть руку, чтобы схватить воздух в том месте, где секунду назад пролетала шляпа. Отчего-то смутился и съёжился.

– Леший с ней. – безразлично отозвался Виктор, которого интересовала лишь темень леса – непроглядная, пугающая.

Сержант не комментировал, хотя вылазка ему была поперёк горла. Ещё бы! В такую погоду разве что самоубийцы ходят, да тем более навстречу шторму. Но Тефлисс словно бури и не замечал, или же замечал и нарочно выгадывал именно такую обстановку. Однако в любом случае своими догадками и планами не делился, даже цель не обозначил, лишь брякнул:

– Будь начеку.

– А чего ищем-то?

– Лагерь.

– Да с дуба рухнуть! – осмелился на хамство подчинённый, – Ну какой лагерь в такой шторм?! Ни палатка, ни даже землянка не вывезет.

– Угу. – Тефлисс наверняка не слушал, лишь крутил задумчивой головой, по которой метались чёрные отросшие пряди волос. Сержант хмурился и дрожал от злости и пронизывающего ветра, но зарёкся молчать, чтобы не лишиться жалования или, хуже того, должности.

Служить в третьем отделении канцелярии его императорского величества – это подарок судьбы. Областная и городская жандармерия – несерьёзно, первое отделение канцелярии ликвидировано давним указом, второе – отличный вариант. Третье – мечта, полная романтики, приключений, чести и профессионализма. Начальник строгий, но понимающий. Говорит, что он машина империи, но на деле совсем не так – душа-человек, а в остроте ума первый, хоть по скромности и старается не светиться. Но знают служивые: Виктор Тефлисс – непрост, как бы старательно ни пытался за простого сойти.

Тому в подтверждение пять лет его триумфа по карьерной лестнице: от безродного унтер-офицера до полковника!

Тефлисс замер и насторожился, хмуря густые брови. Мигом схватил песчинку, прилетевшую с порывистым ветром, раскрыл ладонь, а там…

Техножук! Невероятное изобретение техномагов: устройство слежения со встроенной (каким-то чудом) памятью! Неживая безделушка, но такая исполнительная, таких ещё и в производстве-то нет – одни слухи о них.

– Ваше высокородие… техножук?

– Молчи об этом, сделай одолжение.

– Но как вы его достали?

– Имею счастье быть в приятелях с одарёнными людьми.

– Но ведь управляют такими штуками только техномаги! – не унимался военный, – Вы техномаг?

Тефлисс медленно втянул воздух и нехотя изрёк:

– В каком-то там поколении да, спящий ген. Утверждают, что если ген заснул и не проявился через два поколения, то это равно смерти. Но вот видишь, как проявляется: ничего я изобрести не могу, но изобретения настоящих техномагов меня откровенно любят! – он улыбнулся жучку мимолётно, но нежно, а потом взглянул сквозь деревья целеустремлённо и со страстью.

Полчаса пути и в овраге мелькнули телеги.

Сержант чуть не выругался в голос, но ветка вовремя хлестнула по лицу, сбивая порыв.

– Ваше высокородие, но это же бродячий цирк! Нелегальный! Да как же… как же вы это вычислили?

– «Карнавал», – поправил Виктор, педантично поправляя тёплый воротник пальто, – Уж не без труда, разумеется. Моя двенадцатая попытка. – не стал вдаваться в подробности, хотя в голове сразу всплыли бесконечные попытки сыскать именно этот цыганский табор. Уж сколько других он в этой слежке буквально достал из-под земли – цыгане мастера играть в прятки! И все те встречи с предводителями цыган несли цепь разочарований и открытий, пока тонкий расчёт Пути не вывел на «Карнавал».

– Да как же они посмели по империи ездить вот так?

– Риск у них в крови. С алчностью и фееричной ловкостью это гремучий коктейль. – невесело ответил Виктор и туже перетянул шарф, разметавшийся ветром, – Жди-ка ты меня здесь. И без самодеятельности, никакого геройства и дури, задача ясна?

– Но как же, ваше высокородие?! Вы что туда один пойдёте? И никакого захвата?

– У меня своя миссия. И она явно не связана с арестом, иначе бы не брал с собой любопытного сержанта, а взял бы полк. И всё равно это не дало бы результатов. – без дальнейших объяснений, Виктор шагнул за кусты и решительно двинулся к табору.

Он не раз видел, как живут цыгане, но в этом таборе было что-то особенное – самоуверенность на гране абсурда. А ещё древний непередаваемый колорит, не поддавшийся изменениям, которые навязывал мир. Другие представители этого народа подстраивались под время, но Карнавал будто был кусочком государства внутри государства – в этой гнетущей атмосфере всё говорило, что Виктор чужой от макушки до пяток.

Погода дала Виктору преимущество, некоторый эффект неожиданности, его всё равно довольно быстро вычислили и выставили оружие.

Но Виктор шаг не сбавлял, лишь предупредительно поднял руки, выражая мирные намерения. Догадаться, кто в охране цыганского табора главный, не составило труда, поэтому непрошеный гость быстро установил визуальный контакт:

– Я при табельном оружии, но готов по доброй воле его временно сдать вам на хранение. – добродушно оповестил он и осторожно распахнул пальто, демонстрируя кобуру с револьвером. Его орудие произвело должный эффект – начищенное до блеска, оно не выглядело таким же дружелюбным, как его хозяин. И виды видало – это сразу читалось по вытертой дублёной коже на рукояти.

Вообще, Виктор сильно изменился за шесть лет императорской службы. Появилась в нём непоколебимая уверенность, продуманность до мельчайшей детали, риск. А ещё он производил впечатление человека, который уж точно слов на ветер не бросает.

Предводитель табора же неплохо разбирался в людях и двинулся навстречу незваному гостю с напускным пренебрежением, вульгарностью в каждом жесте. Густая борода и обилие мускулов вроде и создавали общую картинку бывалого главы, вот только Виктор без труда определил его, как едва ли своего ровесника.

– Имперская подлиза в наших краях. – протянул глава, предоставляя подданным паузу после своей реплики. Смешок прошёл по рядам цыган, но скорее вымученный, – И как же угораздило явиться одному? Если для переговоров, то послал бы служку.

Виктор нервно потёр переносицу:

– В наших-наших! – краях. Вы кочевники без фактического места жительства. – поправил он и добавил, – Ничего личного. – пожал плечами в примирении, – К чему все эти третьи лица? Пошли я служку – тот бы говорил со служкой, не по статусу ему главу табора от дел отвлекать. – отчеканил он, – А я по делу. Не по велению императора, а по разведывательной миссии.

– И я должен в это поверить?

– Ваше право. – разговор как-то зашёл не в те вибрации, потому Виктор тут же задействовал железобетонный аргумент, – На правах гостя, прошу тёплый приём и обстоятельный разговор. Традиции цыган всё так же крепки, или в этом таборе всё шиворот навыворот?

Глава смерил Виктора презрительным взглядом, и всё же кивнул своим людям проводить гостя в шатёр, по пути уточнив:

– И что, совсем один пришёл?

– Да нет же, там к востоку один сержант в кустах. Вы уж его, прошу, сильно не пугайте, он и так нервный попался. – было брошено спокойно, как если бы Виктор был абсолютно уверен, что выберется из опасного приключения живым и здоровым.

Когда мужчины зашли в тёплый шатёр, в глаза бросилась сутулая немолодая женщина с глубокой морщиной между бровями. Волосы струились по её сгорбленной спине чёрным с лёгкой проседью ручьём, но отчего-то завораживали. Колкие густо обведённые смолью глаза смерили гостя убивающим взглядом, крылья носа раздулись в пренебрежении. Женщина, может, и была красива, но характер сыграл с этим даром злую шутку и обезобразил её лицо.

– Ваша маменька? – поинтересовался Виктор, встретив злой взгляд с раздражающим спокойствием.

– Могла бы ею стать. – хмыкнул глава и отчего-то заискивающе словил глазами женщину, – Моя названная мать, Найла. – представил он с уважением и перевёл взгляд к Виктору, но тот среагировал быстрее:

– Виктор Тефлисс. Начальник третьего отделения канцелярии Его Императорского Величества. А ты, очевидно, цыганский «король» Баншер Джавади, много слышал.

И Баншеру польстился наличию слухов о своей персоне, настолько, что упустил личное «ты», которое почти незаметно, но поставило Виктора с цыганским королём вровень. Он вообще, по наблюдениям Виктора, был одержим своей персоной до нездоровых проявлений. Пафосный, демонстративный и невыносимо зависимый от реакции публики. Даже одевался с вызовом и церемонно: массивная накидка с густым меховым воротником, сцепленная золотой цепью до боли напоминала королевскую мантию, отвороты сапог пестрили росписью, сложной отделкой и вкраплениями бирюзы, а вышивка по манжетам легко сошла бы за произведение искусства. Вплетённые в бороду камни и драгоценности тоже привлекали внимание, как если бы Баншер каждую минуту своей жизни пребывал в яркой роли на сцене цирка.

– И что тебе надо, Виктор Тефлисс? – Баншер то и дело поправлял безупречную бороду, будто до смерти боясь, что один из волосков выбьётся из общей композиции.

– Ищу кое-кого. – Виктор достал из кармана трубку, уплотнил в ней табак и чиркнул спичкой. Его внимательные глаза вроде бесцельно блуждали по шатру, но в то же время неустанно подмечали реакции собеседников, в особенности женщины по имени Найла, – Из ваших. Эльзу Эйс.

От этого имени Найла дёрнулась, будто ужаленная, но сдержала свой порыв вскочить на ноги. Тем не менее теперь её глаза въедались с целью вытрясти душу. Она зашипела:

– Что тебе надо от Эльзы Эйс?

Виктора же такая реакция забавляла, хоть он и старался сохранять напускное безразличие. А ещё нарочно тянул с ответом, доводя до бешенства: блаженно потягивал ароматное марево из трубки:

– Эльза – знаменитая в своих кругах авантюристка и преступница, что здесь ещё добавить? – он выпустил кольцо дыма, – А вы как-то по-матерински переживаете, да?

Наверняка он не знал, лишь верил догадкам, которые имели обыкновение на ходу подтверждаться. Правда чаще всего Тефлисс не сомневался, не волновался и вообще холодел к ситуации, теперь же сердце его стучало учащённо и горячо, обнажая неравнодушие.

– Найла мать Эльзы. – отрезал Джавади жёстко, – И мы сами ищем эту мерзавку.

Виктор медленно перевёл взгляд на Баншера, состыковывая все факты.

Он уже понимал степень родства Баншера к Эльзе, а затем пришла чёткая хронология трагических событий её жизни. И участия в них цыганского главаря.

Но хладнокровие потерять легко, как и пользу от коридора вероятностей, который Виктор так долго выстраивал ради этих бесценных минут. Эмоции – плохой советчик, потому он собрался с мыслями и отыграл свою роль исправно:

– Если б я скрывал преступника, то тоже сказал нечто подобное.– теперь он заговорил как глава сыска, будто не он находится во враждебной обстановке на правах пленника, а цыганский король и Найла у него на допросе.

– Какой резон скрывать эту мразь? – подала голос женщина.

– Вы мать, уж наверно там что-то типа чувств, неравнодушных сердец и прочей сентиментальной брехни. Вы мне скажите. – Виктор внимательно наблюдал за женщиной, бросая слова так легко и невозмутимо, будто сантименты действительно не стоили и грамма табака.

– Ах, чувства! – хрипло засмеялась Найла и выудила из шали трубку в три раза превосходящую по размерам трубку Тефлисса. Отточенные движения трясущихся рук выдали подозрительную ловкость, – Стерва, а не дочь. Вот все мои чувства! Найду – прибью и волосы выдеру. Но прежде она выполнит то, что обещано.

– Найла. – жёстко осадил глава цыган, – Побереги угрозы! Она моя.

– Твоя-твоя, мой агнец, – и продолжила, – Вот этому мальчику Эльзу обещали, ему и семи лет ещё не было, как я с его отцом по рукам ударила! Всё в неё вложила, всему научила, лучшей сделала! – она неопределённо махнула на стенку с ветхими плакатами Карнавала. Виктор скучающе пробежал глазами по ретушированным фотографиям и уловил знакомые черты юной Эльзы, правда, разрисованной сценическим макияжем, изогнувшейся на висящем в воздухе обруче, – А ей всё не то, да мало! Стерва! – громко и смачно выругалась женщина, заливаясь булькающим кашлем курильщика, после которого харкнула прямо на аляповатый ковёр, – Ну что же, ждали первой крови! А эта подлая змея извернулась и удрала! Мало я с ней позора хлебнула! Сатанинское отродье! – но эмоции спали и теперь Найла уцепилась колючими чёрными глазами за Виктора, – Знаю точно: жива она, не пропала без своей семьи. Один у неё выход – от цыганской крови откреститься. – она смяла край шали с жестокостью, – Ублажает и дурит имперских подданных, подлое создание! Будь проклят день, когда она появилась на свет!

Всё время рассказа Найлы, Баншер накалялся всё больше. Его глаза сужались в непримиримой ярости, обостряя черты лица всё сильнее и сильнее. Когда длинные толстые пальцы, сплошь украшенные разномастными перстнями, сжали рукоять кортика, Виктор невольно напрягся, но старался не проявлять встречной агрессии.

– Наш народ прячется на помойках, голодает и подвергается унижениям, а моя жена стелется под империю! – переполненный брезгливости и ярости, предводитель выхватил кортик и махнул по полотну шатра, разрезая его без жалости. Внутрь проник поток холода, цыганка поёжилась.

– И какие лидерские качества надо иметь, чтобы растлить тринадцатилетнюю девочку? – вместо прочего спросил Виктор.

– Не девочка, а женщина, раз детородная.

– Ребёнок. Она была ещё ребёнком. – холодно продолжил Виктор, накаляя атмосферу.

– Первая кровь прошла и в дело! Она и так заставила меня долго ждать, у других раньше всё начинается.

Виктор замер в яростном оцепенении.

Момент пришёл – он его почувствовал, как острую зубную боль, но лишь развернулся лицом: Баншер раздул ноздри в напряжении, растопырил короткие пальцы в перстнях.

– Агнец мой, осторожней! Важная ищейка в гостях. Узна́ют цыганские бароны, что повредили гостя – потеряем многое.

– Стараюсь. – выдавил с трудом Баншер.

А в Виктора будто буром ввинчивались ментальные клешни псионика.

Отвратительное ощущение, которое Тефлисс всем нутром ненавидел. Но терпел и подсекал – не зря потратил годы, подковываясь против воздействия этого сложного дара. Дни и недели напролёт на разные техники – лишь бы минимизировать воздействие кукловодов.

Вымученная улыбка на его лице, щелчок пальцами. У Баншера дёрнулся глаз. Ещё щелчок. Снова тик. Ритм отщёлкивал нервы цыганского барона, пока тот не слетел с контакта, зарычав. Откинулся в своё сидение в бессильной ярости, будто измотанный зверь, а вот Виктор был почти спокоен:

– Хороший дар. Но нестабильный… – подытожил Тефлисс со знанием дела, – Блуждающая кровь цыган мудра: именно смешение крови даёт силу, когда дару некуда развиваться в тесных близкородственных связях. Мать с отцом родственники? – Баншер невольно кивнул, – Это дало высокий потенциал, но сбой на концентрации и контроле – увы. Сложно целенаправленно жалить, да? Да… – сам подтвердил Виктор и с досадой обвёл лагерь взглядом, понимая, что такой сильный дар находит выход в другом – в массовом подчинении псионику, – Кошмар.

Найла изворотливой змеёй меняла на лице эмоции, подстраиваюсь и тут же беря на себя происходящее, которое, наконец, начала понимать глубже, чем Баншер:

– А ты, милок, хочешь, погадаю? – мягче заговорила она, – Дай ладонь, может, с проблемами твоими разрешится? – она встала и медленно подошла к нему в порыве захватить ладонь, но Виктор одёрнулся и спрятал руки за спиной, учтиво отказываясь:

– Благодарю, но проблем у меня нет, есть задачи. Тем более мне пора. – он уставился прямо перед собой в абсолютном безразличии, минуя встречи взглядами, – Будьте спокойны: местонахождение вашего табора я не сдам, а эта встреча останется втайне. О тайнах я знаю не понаслышке, и хранить их умею. Даже от императора. Вам бояться нечего, пока ветер не переменится. – и здесь он выдал неожиданное для цыган, – А там повеет на восток, придут трёхдневные дожди и вы идите за ними.

– Зоркий! – старуха повела головой вбок, ища спасения в короле цыган, а тот снова стал воинственным, – Зоркого пустили! Круглые дураки!

– Я просто неплохой синоптик. – усмехнулся он. – Не пустили бы, так сам пролез. Ну что вы, право! Я дал вам слово, нет необходимости кидаться в истерики. – Виктор вытащил сложенную вдвое шляпу из кармана, расправил и натянул на голову, – А теперь прощайте.

Он спокойно вышел из шатра Баншера, гордо преодолевая лагерь без охраны. Его сопровождали взгляды недружелюбных цыган, даже глава табора выполз из порезанной кортиком обители, чтобы смерить удаляющегося гостя презрительным взглядом.

Виктор занимался привычным делом – считал.

Вся вылазка, по сути, ради трёх моментов.

Встреча с Найлой, чтобы понять потенциал Зоркости. Обескуражен: она видит настоящее, а не прошлое или будущее, как её дочь. Однако встречу подготовили, когда он был уже на территории Карнавала, следовательно, диапазон впечатляет, но физически привязан. Предположение: привязка к табору, ведь про Эльзу Найла лишь догадывается.

Случилось на её счёт и другое наблюдение: прикидывается старухой, но ей слегка за 40 лет – не так уж и много даже для цыган. Родами не измотана, так что роль старухи – всего лишь игра.

Табор проворен в сравнении с другими, но всё же неповоротлив. Их привела в здешние места неслучайность. И это Виктор оценил уже исходя из второго важного момента, ради которого весь этот риск затевался – оценить табор изнутри: его масштабы, его скорость, людей, их одежду и занятия. И пусть на это даны лишь минуты, но вес этой информации неоценим.

Это говорило о цели их стоянки. Но слишком тихо, слишком осторожно.

И третье: Баншер. О нём слухи и правда были, но всё на уровне паники. Виктор подозревал, что цыганский барон – псионик, но его дар оставался не подтверждён. Ужас в том, что такие, как Баншер опасней обычных псиоников в несколько раз. Пусть его точечное воздействие на мозг волю человека недостаточно хорош, но вот в гневе такие экземпляры страшны: их псионика вырывается наружу и разит всех наповал. Такой с психу может повести за собой толпу, а может эту толпу убить. И всё это не поддаётся контролю.

Вот так сейчас его табор отходил от того несфокусированного воздействия на Виктора: попало всем, кроме Найлы – это снова удивительно!

В остальном Виктор сделал вывод, что второго восстания пока ждать не стоит, возможно, оно только готовится. Карнавал по-прежнему будет действовать в одиночку и с другими цыганами объединяться напрямую побрезгует. А даже если, то к столице не подступиться: радикальных настроений там нет и подогревать нечего.

А ещё: Эльзу Карнавал ищет, но след потерян.

И всё же что-то они готовят. Не зря же при показной инфантильности этих сплошь актёров и шарлатанов, их будто сонном виде, оружие всё же наточено, а на сапогах некоторых мужчин следы чернозёма, которого в этих краях нет. Недаром они, в спешке перед внезапной встречей, не попали в нужные отверстия для пуговиц. И запах этот… может, конечно, от клетки с животными…

…кстати, а где животные?

Но Виктор не посмел слишком очевидно разглядывать табор и тем более оборачиваться. Собрав крупицы увиденного воедино, он обязательно выпишет все свои заметки и проанализирует эти минуты вдоль и поперёк, но уже в спокойной обстановке в своём кабинете начальника жандармов третьего отделения канцелярии.

…Потому что министром он, конечно же, не стал!

Тяжёлый взгляд в затылок он учуял, но осанку лишь натянул. Нельзя давать слабину, когда тебя так разбирают по косточкам.

А Найла внимательно смотрела на гостя и хмурилась. У немолодой цыганки уже совсем не тряслись руки, сутулые плечи расправились. Она развела ладонями, на которых лежали бесполезные смятые листки:

– Лис этот Тефлисс. – хмыкнула женщина Баншеру с интересом, – Он, очевидно, был готов ко всему, что здесь произошло. Знал наверняка, что так и будет. Не простой, ой не простой. – она продемонстрировала надписи на листочках «Я чист», «А что вы ищете?».

– Знал, что ты его обчистишь?

– Да.

– И что с ним делать?

– Выжать всё, что можем. Эльзу он знает лично. И он её найдёт.

– Очередная её жертва?

Она задумчиво кивнула:

– Думается, что да. Обворовала она его начисто, самое дорогое забрала. И нам это на руку.

Глава 2. Ресто «Луиза»

– Мастер Тефлисс, – обратился двумя неделями позже свеже-сертифицированный выпускник Утёса, которого Виктор выбрал себе в помощь – уж больно не любил бумажную работу, а вот бывшему студенту такое времяпрепровождение было в радость, – Вы ведь никогда ни в чём не сомневаетесь?

– Ой ли. – улыбнулся Тефлисс, – Без сомнений, живут разве что дураки. – он взглянул на часы, – Справишься без меня сегодня? Мне нужно по важным делам. – он выудил из камзола ключик, подошёл к картотеке и открыл хитро-сконструированный сейф, который зашелестел шестерёнками, являя чудо изобретения техномагов.

Внутри же оказалось почти пусто, потому что сейф предназначался для самых важных тайн его отделения, доступных только Виктору.

Помощник от важности увиденного уронил челюсть, глаза полезли из орбит:

– Что вы, ну конечно, мастер! А вы… вы! О боги, ну как же, я не посмею вас отвлекать.

 Виктор улыбнулся сердобольному сотруднику. Надо было отдать должное – парень попался усердный, ответственный, надёжный. Жаль, должность начальника ему не осилить, но вот исполнительно он оказался безупречный, систему умудрился наладить, идейный – кладезь, одним словом. Вот только перечитал книжек про рыцарскую отвагу и романтизацию службы – мешало.

– Сильно не засиживайся, Брайан, завтра разгребём всё, что вызовет вопросы. Просто побудь до конца дня, поизучай основные дела, заполни формы, отсортируй доносы. Дверь на замок, ключ сдашь по форме. – нахмурился, – И померь давление, у тебя, по-моему, сейчас сердце остановится.

Тефлисс спрятал папку в нагрудный карман, сложив вдвое, да так, чтобы Брайан не увидел название дела.

И вот, зачесав волосы назад, сменив форму на гражданскую одежду – вполне скромную, но со вкусом, он двинулся по своему важному делу. Решил пройтись пешком, чтобы сбросить нервное напряжение, заодно проветрился, остудил голову. Поворот, проулок, поворот, спуск, вдоль канала, затем пойдём через переулок и он сразу уткнулся в вывеску на крайне оживлённой улице.

Ресто «Луиза» значилось на этой милой вывеске.

Место набирало известность. Открылось на минувшей неделе, но на это торжество Виктор не пришёл нарочно. Сейчас же решился и сел за столик под магнолией, где легко проглядывалась улица.

Вот такое важное дело, к которому он подготовился заранее. Собирался наведаться днями раньше, но духу не хватало. Вышел тайком на официанток, проследил, одну из них подкупил, чтобы та сымитировала болезнь, вторую внезапно ошарашил явкой в отделение, поняв, что та язык за зубами держать не умеет. В общем, он сделал всё, чтобы хозяйка забегаловки сбилась с ног без помощников и вышла на обслуживание сама.

Он знал: справится. Самая большая проблема официанток – неловкость, рассеянность. Хозяйка же отличалась первоклассной ловкостью, и потому за её работу он не переживал.

Подгадал он нужное время – час пик, все выползли на ланч, посидеть в приятном месте под трели птиц, под летнее тёплое солнце.

И вот показалась хозяйка: в фартуке поверх малиновой юбки с блузкой, с прихваченными лентой волосами цвета молочного шоколада. Она ловко держала четыре подноса, кофейник и свежее полотенце. В фартуке же торчал блокнот для записей и ручка.

Виктор сглотнул комок в горле. Голова немного закружилась.

Эльза была прекрасна.

За шесть лет разлуки она повзрослела, достигая самого сока своей красоты и женственности. Ушла угловатость и затравленность, женственные изгибы налились соблазном.

Выйдя на люди, она двигалась ловко и невесомо, маневрировала приборами, на ходу собирала грязные тарелки, не глядя их сортировала, записывала заказы и расставляла цветы на столиках.

Походка особенная, игривая, амплитудная. Острые плечики грациозно плавали в такт шагам, Эльза будто танцевала между столиками, завораживая особенной магией.

Виктор голову потерял, забыл, как жить, как дышать. Для чего пришёл? Как жил все эти годы до этого момента?

И всё так непринуждённо, на улыбке и задоре… пока не уловила на себе взгляд. Буквально секунды ей хватило для налаживания фокуса дара и здесь её подносы угрожающе качнулись, а на их вершине башня из грязных чашек.

Тефлисс подскочил с места и двинулся на помощь, перехватывая башню чашек.

– Я с позволения помогу. Непросто одной вот так разрываться.

Светлые зелёные глаза взирали на Виктора в состоянии шока, хлопали ресницами.

– Я… подойду. – тихо заверила она.

– Разумеется. – кивнул Тефлисс, – Я бы не отказался от кофе.

– Что-то ещё? – слетело с её губ.

– На ваш выбор. – улыбнулся он, – Лишь бы не яд.

Эльза ошарашенно кивнула и удалилась в служебное помещение.

Тефлисс ждал около часа, с уверенностью, что Эльза не сбежит. Он следил, как она маневрирует между гостями, как справляется с непростой работой. В то же время она то и дело поглядывала на столик Виктора, ловя его пристальный взгляд. Это были странные моменты ожидания, будто сон, каких за шесть лет было немало: Виктор раз за разом собирал по крупицам фантомы-следы Эльзы по всей империи, соединял и в тишине прокручивал отрывки, будто оживший сюжет о ней.

И только когда гости разбрелись по своим делам, расплатившись по счетам, она вытерла руки о полотенце и приблизилась к Виктору с кофейной чашкой и медовым тортом.

– Аллергия на мёд?

– Нет.

– Ах, а я так надеялась. – язвительно прошипела она.

– Враньё. Нет у меня аллергии на мёд, и ты это знала. Или забыла? Имя моё помнишь?

– Рада бы забыть.

Он дождался, когда она присядет и отпил кофе. Торт и вовсе был выше всяких похвал, но он не удосужился об этом сказать, лишь маслено улыбался.

– Какой же из тебя представитель палаты Зорких, если у тебя всё на лице написано?

Он медлил:

– Как недальновидно игнорировать общедоступные документы. – заметил он, – Любой справочник тебе скажет, что я не занимаю эту должность.

– Да ну? – с напускным безразличием и высокомерием огрызнулась Эльза, – А какую занимаешь?

– Тайная канцелярия.

– Жандарм Дарм? Тем хуже. Видимо, за особо важными государственными преступниками следишь во все свои глаза. Жаль тебе для этого врожденной Зоркости не хватает… – уколола она.

А он это спокойно пропустил, лишь коротко улыбнувшись. Тонкая серебряная ложечка аккуратно опустилась на блюдце рядом с тортом, вымеряя каждую секунду ожиданием и напряжением Эльзы. Мужчина буквально слышал, как девушка борется с эмоциями и нервно сопит – возмутительно мило.

– И ты, конечно же, здесь совершенно случайно.

– Не ожидала меня?

– Нет. Ожидала встречу с неопасным жандармом, была занята и потому не рассмотрела. Но лишь потому что заведомо изучила все списки министров и вельмож города, никаких Дармов и в помине не было. Твоя семья числится по прежнему адресу.

– Ну что ж. Врождённая Зоркость – это не всё, что нужно для высокого результата, да, дорогая Луиза? – он поднял на неё карие глаза и мягко улыбнулся. И Эльза взгляда не выдержала.

– Как ты меня нашёл?

– Я не терял. – признался он едва слышно, – Не подходил близко, пока ты не перешла черту. – говорить это было тяжело, тема обещала быть горячей и неприятной, – Хорошо, лукавлю: я не знал, где ты конкретно и куда подашься. Со стопроцентной уверенностью это предсказать непросто, надо отдать должное. – он снова одарил её взглядом, – А вот след твой чёткий, Эльза. Недооцениваешь ты путь прошлого. Любой дилетант может свести концы с концами.

– Вот как? И почему этого так никто и не сделал? – её прямые бровки взметнулись ко лбу, а губы кукольно надулись.

– Потому что есть один идиот, который заметает за тобой следы. – не стал лукавить Виктор и нервно потеребил скатерть. Поднять взгляд он больше не решался, а вот напасть на ни в чём не повинный торт – очень даже запросто. Благо, угощение оказалось невероятно вкусным, – Я пришёл предупредить, что впредь это сделать будет невозможно. И что бы ты не искала в этом городе, тебе лучше изменить планы. Император запустил в дело вторую канцелярию и масштабную операцию, цель которой один очень немногочисленный и давно притесняемый народ. Рубка будет максимально масштабная. – он говорил быстро и тихо, – Шнырять будут везде.

– Это ли не связано с…

– …С годовщиной подавления восстания, разумеется. Это лето будет точкой в вопросе противостояния империи и цыган. Это не шутки. – и вот он снова поднял глаза, – Если тебя так привораживается выставленная ко всеобщему просмотру императорская коллекция сокровищ, моя бесценная Луиза, то закатай губу. Это всё приманка, тебе это известно. – и добавил погодя, – Пока что некая особа, чертовски схожая с тобой, числится десятком личностей по моему ведомству, среди прочих авантюристов и нежелательных лиц империи. Как только её тень промелькнёт во втором отделении, многие незакрытые дела обретут общие черты и сошьются в одну персону, засветившуюся в своё время по серьёзным обвинениям. Император не забывает тех, кому смотрел в глаза. – прибавил он тихо, – Мне больших усилий стоило замазать связки, не смой в канализацию эти усилия.

Она лишь напряжённо выдохнула и обвела своё кафе внимательным взглядом:

– Вы, верно, меня с кем-то путаете, мастер Дарм. Я простая подданная империи, всё, что меня интересует – это моё милое кафе, качество продуктов и впечатление моих посетителей.

– Да-да, и совершенно типичный спонсор всего этого – Фредо Гарсив. Один из семнадцати почти типичных для тебя брошенных любовников.

От простых, но ужасающих цифр внутри пробиралась ярость, но Виктор её задвинул на место усилием воли, повторяя в мыслях: семнадцать мужчин за шесть лет!

– Ты считал? – ухмыльнулась она, – Надо же.

– Работа такая.

– Нравится?

– Не жалуюсь. – он собрал ложечкой остатки крема с блюдца и не вполне аристократично облизал, – Великолепный торт. Настолько, что даже верится в легенду про кафе-мечту.

– Это не легенда. – серьёзно парировала Эльза, – Если б ты меня знал, то знал и то, что…

– Что у тебя когда-то будет тихое кафе под магнолией в каком-то тихом местечке. Помню. Вот только место нетихое. И много несоответствий.

– Какой сложный мыслительный процесс, Виктор Дарм. Настолько сложный, что не хватило ресурса отличить топпинг от слабительного.

Глаза мужчины расширились, а ложечка была филигранно положена на тарелку без единого звука.

– Ты вроде без яда обещала?

– Всё верно. А про слабительное речи не было. Не затягивай со встречей, у тебя сегодня непростой вечер в санузле. – ухмыльнулась она, прижала к груди поднос и поспешила развернуться, но Виктор остановил:

– Эль. – прошептал он серьёзно, – По-хорошему прошу: беги. Ты мастер пряток и есть шанс затеряться.

И больше ни слова.

Виктор поторопился уйти, но замер на выходе из калитки. Вдруг почудились странности, будто рядом происходило что-то из ряда вон непривычное. Мужчина утёр выступающий на лбу пот и медленно перевёл взгляд на припылённый бордюр, где сидел суховатый старичок-бродяга. Обветренная кожа изрядно морщинилась, руки словно корни деревьев. И этими руками бродяга гладил воздух, будто пса, да приговаривал:

– Прежде чем дорогу переходить, смотри по сторонам. – объяснял старик несуществующему собеседнику, – Носятся люди, торопятся, как на пожар. Пожар – дело такое… фффух! И гори оно синем пламенем… – и он весело засмеялся. А потом погладил воздух, потрепал. Виктор догадался, что тот воображает перед собой собаку.

– Умный у тебя пёс. – Виктор протянул монету, – Прикупи ему костей, нечего голодать, ночи холодные.

– Холодные, верно! – старик с благодарностью взял монету и попробовал на зуб, – Что, шляпу приглядел мою?

– Щеголевата для меня, но тебе к лицу. – улыбнулся Виктор, заключив, что бездомный не претворяется безумцем. Уж всяких актёров он повидал, всяких попрошаек, инвалидов, обездоленных. В девяти случаев из десяти все они просто шарлатаны, – Как зовут?

– Кого? Меня?

– Собаку.

– Кренки.

– А тебя?

– Меня Хилл. – хихикнул дед.

– А меня Виктор. – он протянул руку крепко пожал, отмечая, что старика хоть и пробивает мелкая дрожь, но тело жилистое, сильное, – Хорошо тебя в ресторане кормят?

– Превосходно! У меня дочка так готовит, так готовит! Пальчики оближешь. Совсем выросла, крошка. Выросла и ресторан себе открыла, я так за неё счастлив!

Виктор напрягся.

Здесь же словил на себе разъярённый взгляд Эльзы, которая летела на него фурией, утирая помытые руки полотенцем:

– Как же это низко, ваше высокоблагородие! – шипела она.

– Высокородие. – поправил он, немного смущённо.

– Да начхать! – она хлестнула его полотенцем, – Докопались до бездомного! Он же шизик, неужели не видно? – зло покрутила пальцами у виска. И тем не менее выудила из передника бережно обёрнутые салфеткой кушанья.

Виктор отвечать не стал, наблюдая за происходящим с напускным безразличием.

– Дочка такая добрая девочка.

– Это видно. Сколько ей лет? – улыбнулся Виктор.

Но фурией налетела хозяйка – изящной, но смертоносной:

– Проваливайте, ваше высокородие. Цирк тут устроили!

– Цирк. Какой каламбур!

Виктор поднял изучающий взгляд на Эльзу, кивнул и последовал её совету. Только оглянувшись чуть позже увидел, как она, присев на корточки рядом с бездомным, вытирала полотенцем его пыльное лицо, и в этом не было и капли брезгливости. Потом и вовсе нечто неожиданное – Эль поцеловала бродягу в лоб, что-то шепча. Хилл на глазах преобразился, заулыбался, его тёплый взгляд уже не походил на сумасшедший.

Однако обдумывать увиденное пришлось по пути домой, всегда вымеренный шаг сбивался благодаря сюрпризу от Эль, который и вправду был на вкус точь-в-точь как топпинг.

Глава 3. Особые поручения

Hans Zimmer – My mind Rebels At Stagnation

Нечасто приходилось бывать во дворце императора Бернгарда, и всякий раз это вызывало тягостное ожидание.

Нет, Виктор не трепетал от страха и не терял холодного рассудка. По пути проверял свой идеальный парадный камзол, поправлял филигранно выровненные пуговицы и награды, начищенные до зеркального блеска ботинки. Педантичность и пунктуальность славили его всё время службы, и оттого ему было спокойно.

У зала аудиенций он встретился глазами со старым знакомым псиоником Николасом, с которым дружбу лучше не водить – потому что псионик, конечно же! Виктор сухо кивнул, знакомый в ответ – вот и всё общение за последние годы, хотя по юности дружили. Долг и статусы развели.

Виктор знал много тайн Николаса, например, о его родстве с императором – Бернгард приходился ему родным дядей. Но об этом никто не говорил, будто всё выдумки.

Огромные двери открылись, и караульный подал знак, что можно пройти на аудиенцию. По гигантской зале шло эхо от стремительных чеканных шагов Виктора, а офицерский шаг – это ведь нечто особенное. Пустота оглушала, полированный паркет слепил даже больше, чем ботинки начальника второго отделения канцелярии, да и весь этот лоск и масштаб нарочно производил подавляющее впечатление на гостей императора.

Помпезный трон устланный красным бархатом пустовал, но Виктора это не смутило. Смутили же бесшумно работающие слуги, собирающие под высокими сводами целую гирлянду из огромных клеток и цепей – витых, изящных, но размеры впечатляли.

Император сидел не по-царски на ступенях пьедестала у своего трона. Полысевший, с виду простой и не скрывающий потерю волос, гладко выбритый, он подпирал подбородок ладонью и с унынием смотрел на сборку клеток. Венец на его челе бросался в глаза совсем по причине своего происхождения из костей, но тем не менее в глаза бросался.

– Тефлисс. – перевёл он скучающий взгляд.

– Ваше Величество, прибыл.

– Вижу. – тонкие губы исказились в насмешке, – Сияете, как начищенное серебро. – смерил он оценивающим взглядом, – Как всегда, однако. Вы давайте присаживайтесь, разговор к вам. – он постучал по ступеням и Виктор, не совсем готовый к такому панибратству, подтянул брюки и присел… На ступень ниже, что тут же оценил хитрый венценосец, – Умник, чёрт тебя дери!

– Не посмел бы, Ваше Величество, – позволил себе лёгкую вежливую улыбку гость, – У вас здесь ремонт полным ходом. Интересное решение.

– Пусто здесь… – задумчиво заметил император, – Тихо, как в гробу. Одиноко.

– Что за птицы такого размера, смею поинтересоваться?

– Дикие, назойливые и на редкость затейливые. – вскользь прозвучал ответ, и уж совсем панибратски император положил ладонь на плечо Виктора и заглянул будто в душу, – А дело к тебе такое, Тефлисс. В свете годовщины меня терзают тревоги за порядок в империи. Сегодня был у меня Олдорф и что-то там чеканно твердил о том, что всё работает, как часы, но мой генерал-то видно сдаёт.

– Прошу прощения, Ваше Величество, но генерал Олдорф в прекрасной форме в рамках времени и своего спектра обязанностей. Наши ведомства работают на годовщину практически парно, и мои люди в полном распоряжении генерала,– он выдержал паузу и прибавил, – Я тоже.

– Этого мне мало, Тефлисс. – вдруг голос императора будто охладел на десяток градусов и даже треснул от нагнетающегося мороза, – Мне нужно, чтобы вы были начеку.

– Так и есть.

– Зоркий. Вот кто мне нужен.

Деликатная тема появилась на горизонте, а Виктор был уверен, что император, если и осведомлён, то никогда её не коснётся.

По сигналу монарха слуги поднесли поднос с серебряным кубком.

– Моя Зоркость всегда в распоряжении империи. – отмалчиваться на эту тему посчитал ненужным, – Ваше Величество, как же вам поможет моя Зоркость, если вы распорядились запустить по Энгхерлемму глушитель дара? Как только он заработает, я стану бесполезен со своим зрением.

– Этот глушитель… – нахмурился Бернгард и выдал тем самым свои тревоги. Медленно взял кубок с багровым напитком и сладко потянул, – Моя головная боль. С одной стороны он необходим, в особенности в празднование годовщины, как мера пресечения беспорядков. Уж вы понимаете, Тефлисс, – кивнул он Виктору, и тот без энтузиазма качнул головой, – Но как человек, одарённый магией, я эту идею отвергаю. Опять же… мои глаза – Совет Зорких, а те будут слепы. И что мне делать? – вопрос явно не предполагал ответа, – Одно радует: ряд изобретений техномагов будут работать исправно в обычном режиме, глушители на них не действуют. А ещё… я ознакомился с вашей выпускной работой. – он стрельнул глазами, – Интересная коллаборация магии и науки в прогнозировании коридоров вероятности. Превосходный труд, мальчик мой! Вот на это я и надеюсь, и потому вы на своей должности, потому вы нужны мне особенно. Вы мои глаза. – он замолчал, изучая реакции собранного в кулак Виктора. Но тот реагировал сдержанно, выказывал почтение и скорее взвешивал возможности на молекулярных весах, – Ну вот опять этот ваш метод в действии: я ведь псионик и читаю эмоции, а у вас их нет! Вы сразу действуете на поприще расчётов, как машина, ей-богу! Хуже этих техноглушителей.

– Работа такая, Ваше Величество. И приказы начальства не обсуждаются.

– Такой послушный, просто находка для псионика. – скрипуче рассмеялся он, вытирая с губ капельку красного напитка. Что-то в этом смехе пугало, – Думаете, я терял вас из виду, Виктор?

Начальник третьего отделения неволько принюхался: нет, точно не вино и не ягодный напиток. Что тогда приносит такое успокоение императору? Лекарство? Болен?

– Разумеется, я не настолько наивен, Ваше Величество. Вы никогда не забываете людей. Просто я со своей семьёй…

– Ваш батюшка – пустозвон и бездарность, Виктор. Терплю его на последнем издыхании лишь в надежде, что его внук проявит Зоркость. И не прощу ему расторжение отношений с вами, мой мальчик, – почти по-отечески произнёс венценосец, но Виктор на это не повёлся, чувствуя в едва уловимый фон псионики, подчиняющий волю и сканирующий на предмет лжи, – Сразу видно, кто в семье недальноЗоркий. А таких талантливых молодых людей терять – грех. Вы и на службе себя показали в лучшем виде, однако… – он снова стал задумчиво рассматривать монтаж клеток, – Эта годовщина должна пройти гладко, вы понимаете? – неожиданно он снял с головы Венец, вытер лоб платком, но обратно драгоценность империи так и не надел, а протянул Виктору, – Это вам.

Виктор аж шарахнулся назад, с недоумением глядя то на императора, то на Венец:

– Простите, не понял.

– Выставка сокровищ ничего не стоит без венца. Венец – вся суть подавления восстания, а вы ведь это и празднуем. Мои подданные стекаются со всей империи в Энхерлемм, чтобы посмотреть на него.

– Посмотрят. На вас в венце. Вы же говорили, что вам одиноко здесь.

– Не настолько, чтобы выходить в толпу, Тефлисс. Чем старше становишься, тем меньше хочется суеты. Я могу себе это позволить, а одиночество разбавлю вон… – указал на клетки, – «Птички» меня развлекут. Берите Венец.

– Возьму, но в ларце и при конвое по протоколу. Мне, Ваше Величество, пешком с ним через три улицы идти. Самоубийство-то ладно, но терять символ государственности – так себе затея для должностного лица.

– Умник. – рассмеялся монарх, – Думаете, я бы с ним выпустил? Ох, Тефлисс, на своём вы месте. Но до чего же протокольный: всё-то у вас по правилам, по уставу и чести, ни капли фантазии, одна скука. Жандарм чистой воды, вот почему в вашем отделении комар носа не подточит. – Виктор проглотил укол и решил счесть это за почти-похвалу. Ему часто предъявляли чистоплюйство в недостаток, он же к этому привык, как к неотъемлемой и далеко не худшей своей части.

– Но?

– Но на вас готов приказ по кураторству моей сокровищницы. – Виктор кивнул, – Вот как! Готовы были?

– К этому да. Венцом обескуражили.

– А я слышал, ваш дар будущего развит не слишком. – хищная улыбка императора вызвала холодок по спине, – Вы нравитесь мне, Виктор. С виду простоваты, но есть в вас скрытое – был неправ. Только не думайте, что на фоне моей симпатии, я отдам вам Дармхолл, когда ваш батюшка окончательно мне надоест.

– Ваше Величество, я больше не Дарм и на имущество рода не рассчитываю, с этим будьте спокойны.

– Не спокоен. – железно отрезал тот, – Это ещё больше меня настораживает: вы талантливы, но от семьи сепарировались вот так радикально и из принципа. Не пришли на поклон и примирение, не просили у меня защиты, не обжаловали исключение из наследства – отрезали, и всё. Бунтарь. – задумчиво и хрипло протянул император, – Бунтарей я не люблю. – он смерил Венец из костей бунтовщика долгим ледяным взглядом и надел корону на голову, – Но умные люди всегда восхищают. Надеюсь, вы настолько умны, чтобы ещё и присягу соблюдать.

– Это в первую очередь. – без эмоций и раздумий ответил Тефлисс, – Присяга для меня сакральна и нерушима.

В ответ лишь скепсис и задумчивый вздох.

Виктор дождался жеста, откланялся и всё-таким же чеканным непоколебимым шагом вышел вон мимо слуги с пустым кубком, по стенкам которого стекала багровая капля.

Нет, быть не может! – поёжился Виктор, воображение которому нарисовало в кубке кровь.

Глава 4. Случайности не случайны

Виктор вышел из своего скромного отделения жандармерии с целью освежить голову. Внутри царил нездоровый хаос и обстановка не располагала к раздумьям – нынче все жандармы всех отделений слетелись в город с особыми инструкциями, которые при этом пестрили абсолютным абсурдом и несуразицей. К примеру, из третьего отделения канцелярии разобрали почти всех людей на охрану императорской сокровищницы, Виктор лично проверял каждого подчинённого, давал указания, курировал каждую позицию из списка драгоценностей. Допущены были только лучшие из лучших, а именно такие люди и числились в подчинённых Виктора Тефлисса – верных людей он особенно хорошо чувствовал.

– Мастер Тефлисс! – обратился его лучший агент, – Просили собрать данные о бродяге новом.

– Да, слушаю. – Виктор тут же отложил дела, – Что нашли?

– Особо ничего интересного: этого чудака зовут Хиллто, шизофреник, никаких признаков здравомыслия не выдаёт.

– Роккот, ну вы серьёзно? Это что за халтура? Мне нужно знать откуда он, историю, экспертное мнение лекарей – это нужно объяснять? – при этом он говорил снисходительно, хотя сдерживал раздражение. Потёр переносицу и вдруг осенило, – А вы, случайно, не у ресторатора спрашивали данные о нём?

Молодой агент густо покраснел и отвёл взгляд, а Виктор напряжённо выдохнул, поняв, как легко его люди попались на уловки Эльзы:

– Не профессионально, агент. Выговор. Вестись на смазливую мордашку – это не в моём отделе. Голова тебе зачем?

– Я следил, Ваше Высокородие! Так он изворотливый до безумия – буквально!

– И пирожными наверно вас угостили с напарником? – и снова попал предположением в точку, – Роккот, последний шанс исправить ошибку: дай мне эти данные. – он с угрозой шлёпнул по столу: не слишком громко, но с силой. – И никакой веры мистресс Луизе ди Плюси с её официантками. Все данные добываем своим умом, проверяем, анализируем, перепроверяем. Свободен!

Роккот понял без слов и исчез в тот же миг.

Вообще, третье отделение прослыло верностью начальству, высокой результативностью и отсутствием проблем. Всё работало как часы идеально, никакой текучки, никаких жалоб, никаких осечек. Никто и вздумать не мог вербовать агентов Тефлисса, как и теснить образцового слугу государства.

Мужчина остановился у газетного ларька, где мальчишка-торговец громко пересказывал заголовки самых популярных изданий.

Про его отделение и него лично никто не писал. Сначала приходилось ради этого давить на журналистов, а потом отсутствие звонких тем в его жизни показалось журналистов скучным и не сто́ящим того, чтобы марать страницы жёлтых газет.

Впервые Виктор это самое «скучно» про себя воспринял не как укор, а облегчение. С тех пор всегда спокойно брал газеты, зная наверняка: о нём там ни слова.

– Столичный холостяк Фредор Гарсив сделал выбор! – гласил первый заголовок, – Самая популярная причёска этого лета! – это уже из области красоты, – Жемчужина императорского ларца! Открытие уникальной императорской коллекции уже сегодня! Билеты в городской ратуше и на почте!

До открытия оставалось каких-то полчаса, кэб ждал Виктора за углом, но мужчина не хотел приезжать на карете, а предпочитал пройтись пешком и проветрить мысли от лишнего мусора.

И поспел ко времени, как и предполагалось. Принял дозор у подчинённых одним взглядом, проверил наспех все позиции, убедился в идеальной подготовке и встал поодаль от входа, чтобы не слишком бросаться в глаза публике, но при этом иметь хороший обзор.

А гости приехали именитые – сплошь сливки общества. Билеты на первые два дня выставки разлетелись как мороженое в жаркую погоду, из демонстрации императорской сокровищницы сделали шоу и ярмарку тщеславия. Впрочем, на то и был расчёт.

Виктор старался не привлекать внимание, да и по возможности не знакомился лично с высокой публикой, находиться в тени всей светской жизни. За это и работу свою в определённом смысле любил – можно было легко прикрыться долгом, не вымучивая улыбки и разговоры.

Но, так или иначе, его в этих кругах знали. Знали как Виктора Тефлисса – простого подданного империи, выбившегося из грязи в князи, и ничего не имеющего общего с аристократической семьёй Дарм. Эта репутация вполне его устраивала, хотя он часто встречал в глазах равных себе людей некоторое презрение.

– Тефлисс. – сухо поздоровался генерал Олдорф – начальник второго отделения, – Почему в гражданском? – на Викторе было невзрачное серое пальто и костюм-тройка в песочных тонах. Высокий накрахмаленный ворот рубашки подвязан графитовым платком. Тёмные туфли демонстрировали идеальную чистоту, но при этом никакого блеска.

– Задумка такая. Не привлекать лишнего внимания.

– К чему? К вашей малочисленной агентуре?

Криво улыбнувшись, Виктор пропустил волосы через ладонь, интенсивнее зачёсывая свою тёмную шевелюру назад:

– Недосчитались, Олдорф. Агентуры здесь как раз немало, просто внимание не привлекают. А конвой не мой, а городской жандармерии.

Олдорф поджал тонкие губы и сухо кивнул Виктору:

– Хвалю. – тем не менее признал чужую стратегию пожилой генерал, обводя сопровождение уже более внимательным взглядом, – Головой отвечаете за сокровища императора, Тефлисс.

– Известное дело. – спокойно кивнул Виктор.

Спустя час у входа стала копиться очередь. Стража перестала пропускать гостей внутрь из-за переполненности, снаружи столпились журналисты, не внесённые в список приглашённых. Виктор лишний раз выдохнул, что предусмотрел этот момент и хотел отлучиться, но на глаза попалась изысканная пара. Самый завидный холостяк столицы Фредор Гарсив явился со своей блистательной спутницей – хозяйкой ресторана «Луиза».

Она была прекрасна. Прекрасна настолько, что сердце замирало. Держалась царицей, изящная как бабочка, уверенная и сияющая Эльза. Шляпка слегка падала на глаза с закреплённых на затылке пружинок-локонов, тонкая шея и чудесные плечики уходили под прозрачную накидку бледно-зелёного цвета, вроде как прикрывая бархат кожи, но и в то же время, маня различимыми рельефами. Эльза за годы побега научилась филигранно ориентироваться в моде, этикете и вписываться в любую обстановку, будто то ресторан или высший свет. То, как она вела себя, как смотрела и улыбалась, подтверждали одну простую мысль – Эльза пошла ва-банк и прятаться больше не собиралась.

И в этой партии Виктор играл с ней на разных сторонах лицом к лицу – он это понимал. От осознания стало немного дурно. И от понимания опасности, и от абсолютной неготовности к этой встрече. И тем не менее Гарсив двигался в его сторону вместе со своей блистательной спутницей, а она не менялась в лице, но глаза становились холоднее.

Пришлось кивнуть первому, обозначая высокое почтение Фредору Гарсиву, как положено по инструкциям.

– Тефлисс, вы сегодня бледнее подвальной мыши.

– Работы много. – с готовностью ответил Виктор, заводя руки за спину в замок.

– Вас швырнули на самую грязную работу.

– Ошибаетесь. Никакой грязи в сокровищах и быть не может, а их охрана – мой святой долг. – он осторожно встретил взгляд Эльзы и произнёс, – А ещё сокровища императора – лакомый кусок для особо опасных граждан, а это уже юрисдикция лично моя.

– Правда, что ли. – жеманно протянул Фредор, скучающе ударяя белыми перчатками себе по раскрытой ладони, – Дорогая, познакомься с этим скучным человеком – это Виктор Тефлисс, наш местный теневой блюститель закона.

– Тефлисс? – переспросила Эльза, прищурившись, – Какая не намелькавшая фамилия…

– Этот господин вроде бы чей-то нагулянный бастард, правильно, Тефлисс? – беспардонно прокомментировал Гарсив, – Я ведь ничего не перепутал?

Виктор не стал бледнее обычного, но руки сцепил за спиной крепче:

– Вы чрезвычайно осведомлены, Гарсив. Диву даюсь, что я ещё делаю на своём месте, когда в мире есть такая точность сбора информации.

– А я не представил вам свою спутницу, как же я мог?

– Луиза ди Плюси. – не дал продолжить Виктор, глядя мимо своих собеседников, – Значится как ресторатор, бывшая гувернантка. – стрелка часовой башни громко отмерила одиннадцать часов, – Рекомендую не тратить время на бастардов, а перейти ближе к сцене. Вас ждёт насыщенная программа.

И сам он будто пропал. Благо, обстановка располагала затеряться.

– Не готов. Я к такому не готов. – мямлил он себе под нос, вспоминая цепкий изучающий взгляд Эльзы.

Её совершенно сбивающую с толку красоту. Пухлые немного капризные губы, тонкие черты лица и такой очаровательный чуть курносый нос. Ах, чёрт, а где же веснушки? Куда они делись? Косметика?

Совершенно нерабочие мысли тиранили голову. Виктор готов был бить ногами витрины с сокровищами, лишь бы немного прийти в себя.

Но вот, немного переведя дух, он вернулся к долгу, а ноги сами вывели его за синие портьеры выставочного зала между выставкой одного из трёх скипетров, державы, великолепной подделки Костяного Венца и первым сводом законов.

Кое-что значительно более красивое, нежели драгоценные камни ювелирных изделий, находилось у витрины – Эльза. Она заинтересованно окинула взглядом скипетр, мимо Венца прошла безразлично. А Виктор даже удивился её способности вмиг определять оригиналы драгоценностей.

Эль повела точёным плечом, чувствуя на себе взгляд, подняла зелёные глаза на стоящего в тени Виктора и на её щеках появились очаровательные ямочки:

– Нехорошо так пристально следить, мастер Тефлисс.

– Я ужасно невоспитанный солдафон.

– Любопытно услышать историю, как же так получилось, что из невероятно воспитанного первенца аристократической семьи вы превратились в невоспитанного бастарда и солдафона?

Он лишь безразлично пожал плечами:

– Собственно, произошло то, что должно. Вы и сами способны догадаться, мистрисс ди Плюси. Ничего неожиданного.

– Вот как? – она теперь повернулась всем корпусом к Виктору, будто гипнотизируя начальника жандармов, – Отец всё же довёл свои угрозы до конца?

– Это уже совсем неважно. В ту ночь я лишился и более важных вещей.

Эта реплика выбила Эльзу из себя, она набрала воздуха в лёгкие так возмущённо, что, казалось, сейчас закричит от негодования:

– Приз? Ты правда, что ли, считаешь, что упустив приз, ты…

– Держи себя в руках, Эльза. – он тихо отступил, держа нить пристального взгляда, за которой, оглядываясь, устремилась Эль. Она скрылась вместе с Виктором за толстой портьерой, преисполненная жажды крови.

– Ты всё-таки остался напыщенным аристократишкой, Виктор. – её острый пальчик ткнул мужчину грудь, – Наследства он лишился, приза! Да ты жизнь у меня забрал! Надежду жить спокойно! – пальчик всё тыкал на каждое слово в Виктора в надежде проковырять пробоину в его грудной клетке, – Твоя семья тебе и раньше терпеть не могла, они лишь повод искали! Зато ты ведь наверняка больше не мучаешься головными болями, наверняка и с даром проблем нет! Карьера в гору, работа в столице, жалованье дважды в месяц, покер по воскресениям, свежая выпечка по часам и насиженные места! Друзья, возможность семью завести… ах! – зарычала он и ударила его уже кулаком, – Какая же ты скотина! – и вот обессиленная от своего рыка, она заглянула в его глаза и спросила уже тихо, – И почему ты даже не скажешь ничего в своё оправдание?

Он не спешил. Лишь виновато улыбнулся и махнул головой:

– Просто знай: я не доносил на тебя. Это единственное, что на самом деле важно.

– Не доносил. – её смех не таил ни капли веселья, а лишь презрение и боль, – Ну да. Кто-то подписался твоим именем, ага. Верю-верю.

– Отец. – кивнул он, – Он видел тебя, когда ты шла по тросу в моё окно. Я не доносил, – повторил он, – Никому. Никогда. Я клянусь тебе.

Она захлопала ресницами, иссушая излишнюю влагу, выступившую на глазах, и через мгновение сделала маленький шаг назад:

– Это ничего не меняет.

– Меняет. Теперь ты знаешь. – выдохнул он и выпрямил спину, снова заводя руки назад и глядя поверх Эльзы, – И будь любезна, не делай из меня дурака. Ты пришла в этот город в это время неслучайно. Уже год ты осторожничаешь, выверяя следующие шаги. И ты преуспела. Большой куш, Эльза? – он неожиданно подцепил пальцем её подбородок, задрал её голову выше и склонился прямо над её лицом. Его тёмные глаза изучали её, дыхание касалось её кожи, но Эльза не дышала совсем, замерев от этой близости, – Я разгадаю.

– Переоцениваешь.

– Кого?

Она коварно улыбнулась и посмотрела на его губы. И вроде мужчина держался стойко, но кадык на его шее пополз вниз, потом вверх, прогоняя слюну и чисто мужское горячее напряжение.

– Мой дорогой… – бархатно и низко прозвучал её голос, – Мы это узнаем. Снова сыграем в эту игру: кто хитрее. Или кто дальше видит.

Он не хотел отпускать её подбородок, но заставил себя. Возбуждение играло не в его пользу, лишая трезвости мышления и ясности взора. Он отстранился, прочистил горло и безразлично ответил:

– Тебе в этом равных нет. Но… одна дорогая мне девочка однажды сказала, что у меня Зоркое сердце. Буду доверять ему.

И он снова ушёл.

А на Зорких зелёных глазах выступила влага.

Глава 5. Фантомы прошлого

Империя ликует!

Двадцать два года назад империя погрузилась во тьму.

Подлый заговор цыган привёл к Гражданской войне небывалых масштабов: города горели в огне. Всему виной цыганские кочевники, которые размножали свой крысиный народ в подворотнях и сточных канавах, набирали силу и плели заговоры.

Какой всё же удивительный народ! Изворотливый и такой живучий! Крысы! Они прикрывались музыкой и прибаутками, шныряли под нашими носами, но ударили в самую спину, когда вдруг наша мирная империя немного сомкнула глаза в сладком сне процветания.

Подлый удар под предводительством Рамина Творца – цыганского короля. Искусного оратора, виртуоза восстаний. За ним шли на смерть. И смерть получили. И не был погребён предатель, не сожгли его и по обычаям цыган, а сделали из костей Венец императора, чтобы увековечить славу монарха.

Империя празднует не юбилей, но знаковую дату. Двадцать один год свободы от крысиных силков, от цыганской грязи и заговоров.

Слава императору Бернгарду Первому и Великому. Слава и долгих лет мудрого правления.

– Империя празднует. Было бы что. – подытожил Виктор, складывая газету и убирая вон.

Он потёр пальцами вмятину на деревянной столешнице и в глаза ударил фантом – как на ещё когда-то гладкую поверхность падает с полки тяжёлый подсвечник и скалывает дерево. Виктор мотнул головой, прогоняя прошлое, но вдруг тяжело вздохнул и снова раскрыл газету.

Маленькая проекция цыганского табора вышла из букв текста статьи. Цыгане расступились и выпустили того, кто легко запрыгнул на телегу, выпятил жилистую грудь и натянул тонкие губы в сухой улыбке. На бритом черепе отразились блики солнца, мышцы заиграли неожиданной для такого телосложения силой. Что-то в нём было мистически притягательным, оттого цыгане следовали за мужчиной почти вслепую – опьянённые, зачарованные. Фантом забился в сражении со скалой, он вёл за собой уже тысячи людей, и не только цыган. Он не боялся ничего, не прятался за спинами людей, остервенело бросался только вперёд, не оглядывался.

Предводитель бунтовщиков поднялся на трон, но сесть на него не решился. Замер и это стоило ему жизни. Его кровь брызнула на символ власти, но упасть замертво он не спешил, а упёрся в спинку рукой, поливая трон кровью, что-то со страстью и ненавистью шепча.

Виктор не слышал – фантомы лишь передавали образ, но не звук.

Призрак дрогнул под ветром перемен, пылинка за пылинкой уходил прежний силуэт, пока на его месте не остался Костяной Венец – жемчужина коллекции императора.

Помимо жестокой истории Венец имел ещё одну особенность – ужасать и усмирять людей. Не буквально, как псионики, скорее дело в энергетике предмета, или же материала, из которого сделан. Виктор однажды затеял эту запретную тему с приятелями лекарями и техномагами, которые остервенело спорили о природе этой особенности. Оба мага сошлись на том, что эффект не оспорим и корни его в оттиске личности Рамина Творца.

– Ваше высокородие! – обратился тихо подчинённый, – Мобиль ждёт, «нулевая» пересменка. – и аккуратно подмигнул.

Виктор вылетел за секунду. Смена караула у сокровищ была необычная: предполагалось вычленить две минуты задержки у одной витрины без стражи императора и людей второго отделения – только приближённые.

И лишь две минуты уединения на незаметную подмену подделки на настоящий Венец.

Виктор позволил себе маленькую авантюру, от которой волосы встали дыбом – неприемлемо для протокольного человека закона, каким и был Тефлисс.

Но любопытство оправдывало безобидную шалость. Ведь по факту Венец всё равно находился под охраной, никаких запрещённых манипуляций с ним проводить никто не собирался.

Только маленький фантом – всё!

Виктор чувствовал сопротивление и защиту. Но не ту привычную, как у техномагов, не органическую лекарскую вроде дурмана – другую, непривычную, не поддающуюся описанию.

На лбу выступил пот, но упорство смешалось с любопытством в такой искрящийся коктейль, когда отступать уже поздно.

Щелчок по воздуху – тишина. Даше дымок не вырвался из Венца. Виктор упрямо махнул головой, платком открыл стеклянную дверцу витрины и запустил руку внутрь, всё ещё не касаясь. Вообще, сама мысль тронуть кости пусть и предателя казалась не столько ужасающей, сколько кощунственной, будто потревожить мертвеца.

– И всё же… – хмыкнул он, понимая, что тревожить фантомы ничуть не лучше.

Сконцентрировался и чем чёрт не шутит – тихо проговорил:

– Простите, что приходится тревожить.

Усилие, щелчок, ожидание.

Тик-так, тик-так… карманные часы, лежащие открытыми рядом с витриной, резали возможности безжалостно – будто скрежет по нервам.

Отчаянно: ещё щелчок пальцами и немая мольба.

И вот серебряная тень оторвалась от костей со скрипучей тяжестью, образуя густое ленивое марево.

Виктор пошатнулся, почувствовав, что вторгается в то, что ему не по зубам. Фантом тянул силы – это нормально, но конкретно этот вытягивал их подчистую, складываясь не в сюжет из прошлого, которого ожидал вероломный начальник третьего отделения, а…

В человека.

Человек прошлого не выдавался ростом или телосложением, но его энергетика предлагала присесть и слушать. Вот только он не говорил, а смотрел в одну точку с выражением смирения, принятия и скорби. Виктор выровнялся с мужниной и встал напротив на расстоянии метра. Рассматривал фантом и пробовал «на вкус» эту странную энергетику, утверждая себя в догадке, что странное свойство Венца отпугивать людей заключается именно в сильном фантоме из прошлого. Редкое явление – действительно энергетический оттиск, не простой, конечно. И что, как не кости, может сильнее задерживать память? Жутко стало, нервно. Виктор порадовался, что фантом не двигался и не пугал, давал к себе привыкнуть и рассмотреть: всё-таки личность Рамина Творца – непростая, историческая, вероломная и роковая.

И только Виктор дозволил себе нервную улыбку, как фатом перевёл взгляд на часы рядом с витриной, как будто они существовали и для него – но это же абсурд! – а потом с часов пронзительный взгляд ушёл на Виктора. Пространство будто расширилось, кружа голову нехорошими ассоциациями, почти осязаемой тревогой, будто…

– Коридор… вероятности. – дрожащими губами прошептал Виктор, понимая, что уже не контролирует фантом, да и ситуацию в целом.

Но тот и не думал бежать, материализоваться или вершить новые восстания с бесчинствами. Также спокойно стоя, он разомкнул тонкие губы и беззвучно медленно произнёс то, что Виктор понял со второго раза:

– Гравитация?! – спросил Виктор и нахмурился.

Рамин Творец сомкнул глаза, да так и не разомкнул, снова произнося губами, только в этот раз пространство заскрипело, выводя звуки шелестом, от которого по спине Виктора пробежал холодок:

– Моя кровь на троне империи.

Из сомкнутых щедро подведённых смолью глаз медленно катилась слеза, а фантом стремительно рассеивался. Виктор медленно закрыл витрину и осел на пол, потому что ноги перестали держать, да и руки выдавали дрожь.

– Ваше высокородие? – прошептал подчинённый, – Что…? Помощь нужна? Наше время подошло, прибыли люди Олдорфа и императорский конвой.

– Да-да, понял, спасибо. – голос Виктора осип, глаза всё ещё таращились от ужаса, но он взял себя в руки, – Ой, часы забыл… – он с опаской приблизился к витрине, последний раз взглянул на Венец, теперь видя в нём не кости, а человека, и поспешил покинуть зал.

В кабинете его отделения ждала папка с делом Эльзы, на которую в этот раз переключался с трудом.

Виктор достал из толстого дела Эльзы Эйс вырезки из газет, где фигурировали украденные девушкой драгоценности, среди которых весьма крупный экземпляр рубина, коллекционная статуэтка из нефрита, знаменитые картины, драгоценности и с десяток вексельных бумаг очень весомых по цене. Все её цели стоили непомерных денег, но отличие в том, что они продавались. Эльза не посягала на то, что станет обузой, хоть и трижды бесценной. Так, обчищая своих любовников, она проходила мимо уникальных картин, если при продаже могли возникнуть проблемы.

Мужчина пропустил волосы через пальцы и тяжело выдохнул, гадая, какой из предметов коллекции императора мог привлечь Эльзу.

– Венец. – нахмурился он, понимая, какое значение именно Венец имеет для её народа, – Не посмеет. И зубы обломает. Страшная вещь…

Глубокий вдох, массаж висков, глоток воды – легче. Мужчина всё сидел и стыковал мелкие детали в одну картину, разрозненность событий мучала его, съедала.

– При чём здесь Гарсив? – промычал он.

Собственно, Фредо Гарсив и сам был человеком далеко не бедным. По описи в его поместье висели весьма любопытные предметы искусства – он упоённо собирал их и регулярно устраивал званые вечера, чтобы прихвастнуть коллекцией. Но что-то подсказывало, что привлекло Эльзу не это.

Вырезки газет легли по временно́й цепочке.

По этим небольшим заметкам о пропаже можно судить, что Эльзу привлекали драгоценные камни. А в императорской коллекции было чем поживиться, взять даже знаменитых драгоценных братьев Раджу и Халифа… но здесь Виктор свёл густые брови к переносице и достал ещё одну бумагу, правда, уже официальную, с печатями и высокими резолюциями – она гласила, что Раджу и Халифа перевозятся на экспериментальный проект личной императорской научной технологической лаборатории. Проект непростой и в узких кругах нашумевший: техномаги изобрели глушители магии, действующие на большие расстояния.

– Любопытно… – прошептал мужчина и потёр заросший щетиной подбородок.

Стук в кабинет заставил резко закрыть папку и смахнуть её в потайное отделение ящика.

– Ваше высокородие! – обратился Брайан, – Здесь какая-то несуразица происходит. Жандармов запрашивают, кулаками машут. А свободных людей-то нет…

– Кто запрашивает? Олдорф? – недовольно уточнил Виктор и заглянул через плечо подчинённого.

– Нет, пожарный инспектор! Говорит три недели пробивает запрос, а он то ли потерялся, то ли завис… – Брайан побледнел, – Не наше ведомство, Ваше высокородие… но в такой суматохе могли и на нас перенаправить. А в архиве сейчас ничего не найти.

Архив действительно стал похож на чёрную дыру. А всё из-за сокращения бюджета на второе и третье отделение канцелярии, переезд в более тесные здания. Раньше оба отделения располагались в черте главных построек империи на бульваре Триумфа, чтобы все ведомства между собой быстро сообщались, но в отделении городской жандармерии случился пожар по халатности, перекинулся на второе отделение, потом на третье… и здание полностью выгорело. Пожарные локализовали назревающую катастрофу, но поплатились многими жизнями. Виктор только вступил в должность первого помощника начальника отделения и сразу, буквально в пекло. Тяжело пришлось…

Он снова замотал головой, выгоняя непрошеные мысли, но обещая заняться архивом как можно скорее и вышел к пожилому инспектору чисто старой школы, где о точности знали многое. Такие люди ошибок не терпели и не прощали, и старый брюзга уже явно подготовил речь для молодой неопытной системы:

– Вы верно думаете, Ваше высокородие, что моё дело не такое важное, как ваше. Подумаешь, проверка пожарной безопасности, верно? – и только он пустился в долгие речи, как Виктор резко протянул руку, чтобы посмотреть документы инспектора:

– Ни в коем случае, подполковник. Пожар ждать не станет. Сколько у вас проверок?

– Семь. Я немолод, – он резко изменил риторику, – Часть ещё осилю, но помощь мне нужна, молодое сопровождение. Лазить по пожарным лестницам – дело не для семидесятилетнего старика.

Виктор криво улыбнулся и взглянул через плечо на своего помощника:

– Вот тебе, Брайан, и смена обстановки. – он протянул бумаги молодому человеку, – Три минуты на сборы и бегом. – и вдруг в глаза бросился адрес знакомого ресторана, – А вот это и я могу взять, если вы не против.

Сердце Виктора забилось от радости, что появился повод наведаться к «Луизе». И как же пригодилась всесторонняя практика в офицерском полку, когда приходилось дни напролёт чинить пожарную технику, слушая россказни отставного майора о службе в пожарном отделении. Невольно узнал о нормах пожарной безопасности, о приёме системы и некоторых милых деталях и романтике профессии. Отчего романтика вообще не покидала мысли Виктора, что забежал в цветочный ларёк по пути к ресто.

– Мастер, – поздоровалась самая милая юная цветочница во всей столице, кротко протягивая свежую гвоздику, – Это не цветок, а настоящее чудо, возьмите!

– Спасибо, Маргери, – улыбнулся он в ответ, очарованный выбором девочки, и протянул купюру. Не было в Энгхерлемме человека, который смог бы равнодушно пройти мимо этой чудесной цветочницы.

И чуть позже жеманное приветствие от официантки ресто:

– Надо же, жандарм! Моё почтение!  Отобедать, или…? – форма офицера творила с людьми перемены.

– …Или! Мне к начальству. С проверкой. – серьёзно рапортовал он и надавил взглядом, вынуждая к расторопности, – Поторопитесь, любезнейшая.

Официантку как ветром сдуло. Виктор медленно прошёлся вдоль занятых столиков к тому, где сидел Гарсив, мерно попивающий с виду крепкий кофе в компании своей «Луизы». Официантка уже вкратце пояснила хозяйке цель визита Виктора, а Эльза вроде спокойно приняла эту весть, но не ожидала увидеть в качестве инспектора Виктора.

– Надо же, – Гарсив говорил в нос и тянул гласные в столичной манере, – Из высоких чинов и в инспекторы, какая ирония. Но вам, Тефлисс, должно быть, так комфортней в силу происхождения.

Виктор пропустил невнятный укол и сухо кивнул Эльзе, отдавая постановление о начале проверки:

– Мистрисс ди Плюси, ввиду нехватки жандармов и инспекторов, проведу проверку я.

– Мастер Тефлисс, может, не откажетесь от чашки кофе? Или желаете отобедать?

– После. – он посмотрел на карманные часы, с ужасом вспоминая, как их рассматривал фантом Рамина Творца, – У меня обед с часу до двух, а сейчас ещё четверть первого. С вашего позволения приступим. Начнём с кухни. Кто меня может провести?

– А вы прямо серьёзно будете… – начала Эльза и удивлённо подняла бровки, – Я думала, это символическое мероприятие.

– Это мероприятие о безопасности граждан империи. О жизни ваших клиентов. Какие символы? К делу. – он поднял бровь и всей своей позой выразил намерение быстрее приступить к проверке. Серьёзность витала в воздухе, клиенты начали обращать внимание на слишком воинственного офицера в форме, и Эльза сдалась.

– Прошу прощения, дорого́й Фред. Здесь клиническая картина сердобольной преданности букве закона, нельзя такой тяжёлый случай игнорировать.

– Разумеется, ангел мой. Да и душно здесь, поеду-ка я в мужской клуб.

Любовники жеманно распрощались, и Эльза повела Виктора в кухню, недовольно сопя:

– Ну и кретин же вы, Ваше высокомерие! И как вам идёт форма солдафона! Пальцы только выдают наманикюренного аристократишку.

– Прелестная Луиза наконец обнажила зубы, а то мне аж приторно от ваших улыбок стало. Сложно наверно играть роль милой глупышки всё время напролёт?

– Я великолепная актриса, мастер Тефлисс.

– Ох, здесь я не поспорю. Надеюсь, ресторатор из вас тоже годный. Никаких авансов не будет. – и пусть интонация сквозила холодом, он будто невзначай выудил из-за пазухи маленькую кремовую гвоздику на коротком стебельке и протянул Эльзе, – Держи.

Эльза опешила, но на автомате протянула руку. Покрутила одинокий, но очаровательный цветок, смущённая и выбитая из колеи.

– Это мне?

– Конечно, тебе.

И возобладав над эмоциями, девушка вновь выпустила жеманную актрису:

– Скромное жалование не позволяет купить букет? – нарочно с уколом огрызнулась она.

Тень улыбки на губах Виктора и задорный огонёк слетели пеленой, а густые брови нахмурились:

– Ошибся, не тебе. Это для Эль – девочки с веснушками, которая радовалась рукавицам и новым карандашам. А вообще, я просто не хотел тебя компрометировать. – он забрал цветок и кинул в урну. И с непоколебимым видом принялся заглядывать в печи, проверять систему вытяжки, электрические кабели, трубы, затворы, щитки и приборы. Задавал сухие вопросы, Эльза бурчала что-то в ответ, но он пропускал мимо ушей, – Где ключи от решёток на окнах?

– Я… где-то их видела.

– Да ну? И где? – он сложил руки на груди, – Искать будем? Или ставим на карандаш?

– Виктор, тебе сложно, просто поставить галочку?

– Нет ключей – нет галочки. Ищем.

– Не ищем. Поставь эту прокля́тую галочку!

Он откашлялся, дождался, когда официантка заберёт заказ и выйдет вон:

– Через три дня приду проверять снова, не будет ключей, проверку не пройдёте. Ясно? – он пробежал по полу глазами и вдруг нахмурился, – Люк. Люк прямо под рабочим местом повара. Как так?

– Здесь раньше был сквозной проезд на параллельную улицу, и только потом возвели здание. Вот люк и остался в таком неудобном месте.

– Не перенесли? – нахмурился он, – Это нарушение.

– Виктор, ну ты прямо непроходимый зануда. Куда я сейчас дену этот чёртов люк?

Но мужчина уже сел на корточки и провёл пальцем по замочной скважине:

– Я тебе его в проект занести могу в порядке исключения. – он постучал по медной крышке, – Только если найдёте ключи от решёток и вот от него. И чтобы по правилам, Эльза! – он обернулся и прибавил тихо, – Луиза, я хочу, чтобы это прошло по нормам. Официально. Но ключи должны быть закреплены на стене под стекло. Иначе эта кухня через три дня будет опечатана.

– У тебя жандармов нет. – закатила глаза девушка, сложив руки на груди в явном недовольстве.

И он поднял на неё глаза:

– Я тебя предупредил.

– Ой страшно-страшно.

– Думаешь, я тебе это с рук спущу? – ухмыльнулся он, – Ничего подобного. Я не Гарсив, который поведётся на вот это… – он сделал жест пальцами, эмитирующее похлопывание ресниц, – Увы.

– Правда, что ли? – сладко улыбнулась Эль и сделала шаг ближе, медленно подняла на него газа и приоткрыла губы, – А мне, кажется, что ты тоже мужчина. – её пальчики коснулись груди Виктора, пробежали по пуговицам, обвели знаки отличия. Эльза смотрела с интересом и даже восхищением, – А форма и правда тебе к лицу…

О как же его сердце заколотилось навстречу прикосновению Эльзы. И самое ужасное, что она чётко это ощущала, видела в какой ступор ввела своего давнего знакомого.

– Ты на всех мужчинах свои чары проверяешь?

– Одним больше, одним меньше… – она пожала плечами и хитро улыбнулась.

Реакции его тела выдали себя сами, его расширившиеся зрачки и даже замерившее дыхание, которое спустя секунду выдало рваные ритмы. Он накрыл её ладонь своей, мягко сжал, но в этот же миг убрал, обрывая мосты:

– Ты всё-таки невероятная актриса, Эли, и да, как ты верно заметила – я мужчина. А ты красивая женщина. – его голос звучал хрипло, с придыханием, – Но и ты не единственная в мире, знаешь ли. – она зло стрельнула глазами, зато бросила затею соблазнения, – Мы говорим о безопасности твоего персонала. Будь любезна предоставить все комплекты ключей через три дня. У тебя чудесное кафе и не хотелось бы рушить твою мечту из-за таких мелочей. – он сделал шаг назад, – Не глупи. Ключи – это просто.

  ***

Совсем с другим настроем он зашёл к Эльзе, а покидал ресторан потерянный, будто одно прикосновение высосало все его силы. Снова этот привкус горечи, неразделённых чувств и несбыточных надежд травили кровь, кружили голову и разрывали душу.

Виктор зашёл в кабинет, скинул мундир и едва дожил до окончания рабочего дня. Даже и забыл, что с завтрака ничего не ел, да и не хотелось. Дома тоска наверняка бы настигла с пущим рвением, поэтому ноги привели в не самый благополучный район города, в котором он, к слову, бывал часто.

– Здравствуйте, дамы. – мило улыбнулся он, заглядывая в публичный дом с чёрного входа.

– Неужели это Виктор Тефлисс! – кукольная девушка в холе завизжала и смешно запрыгала, – Тина! Тина, Виктор Тефлисс! Девочки! – вечернее время оживило заведение, но гостей ещё не было. Неустанные работницы своего ремесла ленно наводили марафет – броский, вызывающий, но Виктор не слишком обращал на это внимание.

Девушки повыскакивали из комнат на раздачу конфиската, которым их любезно снабжал Виктор:

– Вам здесь книг не перечитать. А Тина где?

И вот из-за угла показалась рыжая голова и лисий прищур. Тина двигалась медленно, по-звериному, внимательно наблюдая, как и сколько времени её любимец выделяет коллегам. И ничего не говорила, как и Виктор. Наконец, он пожал плечами и изрёк:

– А для тебя нечто особенное. – он знал, что после этих слов вся спесь слетит с рыжей девушки.

Она с трудом вздохнула и натянуто улыбнулась:

– Девочки, у меня особый заказ для начальника третьего отделения! Не беспокоить! – её ловкие пальчики подцепили отвороты его плаща и потянули за собой в приватную комнату под недовольство подруг.

Они оказались вдвоём в тусклом свете свечей, в запахе сандала. Тина легонько толкнула Виктора на тахту и подцепила из его рук бесценный конверт, на пути борясь с сургучом.

– Мне нужно алиби, Тина. Императору наскучила моя репутация, компромата ему подавай.

– Легко! Сделаем из тебя любителя незрелых девочек!

– Ни за что на свете! – нахмурился он в ответ.

– Мужеложцем?

– А есть варианты более традиционные? Я ведь в мужском коллективе работаю, нельзя мне терять доверие подчинённых.

– Есть. – Тина нехотя отвлеклась от конверта, – Как тебе оргии? Подчинение, плётки с цепями?

– Час от часу не легче. – пожал плечами, – Пожалуй, это самое безобидное. Давай так, чтобы поверили.

– Хорошо, милый, это без проблем. Сэмитируем, что ты изнасиловал и побил парочку наших девочек. – она смерила его оценивающим взглядом, – За какой информацией ты прибыл сегодня?

– Всё по-прежнему. Фредор Гарсив покоя не даёт.

– Он вроде не преступник. – она прищурилась, – Кстати. Мне здесь один мой постоянный клиент сболтнул, что Гарсив выкупает предметы искусства для своей коллекции. И всё чаще… – она задумалась, подбирая слова, – Знаешь, такие массивные перстни с огромными камнями.

– Любопытно!

Виктор свёл брови и кивнул:

– Капризы богатых людей… – но в голове сложилась другая мысль.

– Ещё он выкупает здание на центральной улице рядом с банком.

– Бывшая центральная жандармерия? Горелый остов!

– Да, верно, его.

– Интересно… как же он получил разрешение на покупку муниципального здания.

– Ещё, видимо, не получил, раз сделка не состоялась.

– Проверю.

– И теперь ищет партнёра для нового проекта.

– И какого же?

– Мужской клуб.

Эта безобидная новость напрягла Виктора:

– Мужской клуб. Мне нужны имена предполагаемых членов и потенциальных партнёров. Ты сможешь в этом помочь?

Тина надула губки и вздохнула:

– Имена членов – это точно ко мне. А ты – сухарь, одни задания раздаёшь, как в своём отделении.

Но он перехватил её руки и принялся их целовать:

– Тина. От одной тебя пользы больше, чем от дюжины агентов. Я же ценю тебя, глупенькая. И берегу всех вас. Вы недооценённая сила, и я не про ваши вынужденные забавы с мужчинами, а про то, что сидит у вас внутри. Вы такие талантливые, жаль, что это в тени.

Улыбнулся, взял из её рук конверт и уверенно надломил сургуч:

– Дочь тебе рисунок прислала, не задерживай ответ, Тина.

Внутри конверта таился сложенный вдвое листок с неровными буквами «мама», а там нарисовано нечто между морским чудищем и рыжей феей.

Тина вскочила на ноги, тотчас же позабыв обо всём, прижав ладонь ко рту, она пищала и лила слёзы счастья, кружилась, пела, хохотала:

– Как она, Виктор?

– Хорошо. Всё с ней очень хорошо, Тина. Она помнит тебя, ждёт. – он по-доброму улыбнулся и поймал девушку за руку, – Тина, ради дочери бросай, этот город.

Тина выдохнула и прижала к сердцу трогательный рисунок:

– Спасибо, что ты есть. Спасибо, что не бросил. Виктор, если б не ты… у меня бы её не было. – она тоскливо посмотрела в его спину, подошла ближе и обняла, утыкаясь лбом в плечо, – По кому ты там опять вздыхаешь?

И он от боли закрыл глаза, выдавая свои душевные слабости:

– Старые раны, Тин, не ковыряй.

Та ещё сильнее нахмурилась и выдохнула:

– Переживаю за тебя, дурак. – заканчивая нелёгкую беседу, она высунулась за дверь и позвала, – Жюли, бегом сюда с инструментами! Приведи в порядок Виктора, такой оборванец он от нас не уйдёт! – и нежно чмокнула его в лоб.

И через пару минут Виктор утопал в ласковых женских руках с довольной улыбкой. Девушки устроили ему настоящий рай – и подросшую бороду оформили, и волосы, каждую волосинку вымеряя с такой заботой, что он буквально растаял.

– Порой на бродягу похож. Похудел. – протянула Тина задумчиво.

– Кстати о бродягах. – вдруг вспомнилось ему, – Про нового городского бродягу узнала?

– Этот милый старичок Хил? – она пожала плечами, – Он правда убогий вдоль и поперёк. Нет у него никакого скандального прошлого за плечами, одна беда. – напомаженные губки поникли уголками в искренней грусти, – Дело давнее: он из тех образованных техномагов, что осваивали степи, фермер какой-то учёной программы или что там было от умников-профессоров… – она нахмурилась, вспоминая детали, – Супруга его роды не пережила, остался с дочкой.

– Была подобная программа, но давно… Утёс её курировал.

– Этого я не знаю.

– То есть… чуть больше двадцати лет назад… – Виктор нервно вскочил с пуфа и принялся расхаживать по комнате, – И сколько дочке?

– Без понятия. Знаю, что программу забросили после восстания цыган. А когда цыган погнали от столицы в край империи, то они добрались и до Хила, в парах сметая его селение. Начался сильный пожар, в котором он дочку-то и потерял. Сгорела.

– Ты умница! – подлетел он мигом и поцеловав щёку, – Агенты сковырнуть информацию не смогли, а ты… как?

– Старичок ночами по городу шатается, затащили его к нам девочки, вот и разболтали. Они иногда очень даже соображает, но душевнобольной он по-настоящему. Надо полагать: дочь на глазах сгорела спичкой – ужас! Жалко. – она тяжело вздохнула, – Цыгане сущие звери.

– Нет, Тин. Звери – все люди в равной степени. – обречённо вздохнул Виктор, надел шляпу и пошёл на выход, – Спасибо за информацию и стрижку!

Глава 6. По следам цыган

Столичная шумиха вошла в привычку. Бесконечные сценарии празднеств, демонстраций, гуляний и ярмарок лично Виктору приелись настолько, что он и не замечал их, хотя приходилось блюсти порядок, наблюдать за некоторыми особенно неблагополучными кадрами.

На всё лето система обеспечения безопасности империи перевернулась с ног на голову, обязанности были размыты и кочевали от отделения к отделению. Не покидало ощущение, что это не от бардака, а скорее ради прикрытия. Виктор всё садился свести все детали в одну картину, но что-то мешало.

Срочный выезд обозначился внезапно в сумерки. Инструкции предполагались чрезвычайные: особая чёрная форма для захватов особо важных преступников, максимальное неразглашение на уровне государственной тайны. Виктор взял лишь двоих самых верных и профессиональных подчинённых, снял их с других заданий, вывез на дело:

– Цыгане. – известил лучший из агентов по фамилии Энтрюс – самородок в области слежки, – Очень осторожные судя по поведению. Группировка.

– Какова их цель? Осторожные и организованные обычно в столицу не лезут, а бегут из неё.

– Неясно, ваше высокородие. Переписку сожгли, но по восстановленным обрывкам можно предположить, что цель не абстрактна и находится в самом сердце столицы. – он пожал плечами, – Вы простите, ваше высокородие. Всё, что у меня было – это след чернил на пепле, который почти сразу рассыпался. Виноват.

– Это уже зацепка. – он протянул раскрытую ладонь, агент вынул из-за пазухи платок, в котором хранился пепел.

Виктор накрыл платок ладонью и сощурился, извлекая фантом. Он редко демонстрировал свой дар при подчинённых, людям это было в диковинку. Они порой благоговейно шептались за спиной о талантах своего начальника, и только. Это и породило версии о том, что Виктор бастард некоего знатного дворянина, ведь Зоркость передавалась по наследству и редко встречалась среди обычных людей, а если и мелькала, то выходила на косвенную принадлежность к аристократии.

Фантом всплыл слабый, трепещущий от тусклого света фонаря. Скрипя неисправной ручкой по бумаге, неизвестный цыган выводил едва различимые слова:

«Бульвар Триумфа,29. Захват».

– Неплохо. – подытожил Тефлисс и фантом рассеялся, – Чёрт меня дери, если это не коридор вероятностей.

– Коридор? – такие фразы воспринимались как нечто ужасно непонятное, если ты не выпускник факультета Зорких, все тонкости судьбы для обычных людей казались слишком сложной материей, – Как?

– Совпадения – это первый признак устья временных событий, называемого Коридором Вероятностей. Мотай на ус, в нашем деле это пригождается. В данном случае… бульвар Триумфа, 29 – это…

– Погорелое здание жандармерии.

– Верно. И за последнее время слишком много о нём упоминаний, как это в народе… «знаков судьбы», потому что Судьба вывела кривую линию, но эта линия ведёт…на бульвар Триумфа. Хотя… – он задумался, – Может, это не конечная промежуточная станция, но в любом случае нам туда нужно попасть. Давай-ка аккуратную слежку по этому адресу.

Подчинённый кивнул:

– Будет исполнено в лучшем виде.

– Возьми одного человека.

– Так нет людей.

– До утра возьми по моему личному распоряжению. Думается мне, этой ночью ждать захвата не стоит. – Виктор задумался, – Скажи, а не мелькает за городом табор? Такой средних размеров, в серо-голубых тонах шатров. У них ещё три клетки для животных.

И пусть цыганами занималось второе отделение канцелярии, однако при дефиците людей и работе дверь в дверь, ведомства обменивались информацией более, чем регулярно.

– Нет, от цыган давно следов нет. Границ они не пересекают, да и нельзя теперь: есть распоряжение по захвату. Последний табор подходил к Энгхерлему три недели назад на безопасную и допустимую дистанцию, но нарушений за ними не числилось, просто безобидная стоянка, даже мусор за собой убрали. Второе отделение попыталось их взять, но не успели.

– На каком основании распоряжение о захвате?

– Угроза срыва юбилея подавления восстания. Размыто, но заверено высокой печатью.

– Второе отделение играет за нашей спиной…? – начальник задал риторический вопрос и снова погрузился в мысли, – Цыгане под их юрисдикцией, а значит, надо улаживать формальности… ну да ладно.

– Официальных поправок в закон не было, кстати. Только на словах всё это.

– Официально подтверждённого геноцида тоже, если ты знаешь. Цыган просто обложили законами так, что не продохнуть. И в наше отделение их дела будто специально не попадают – интересно!

– Мастер Тефлисс, так ведь они хоть и опасны, но никаких интриг. Это артисты без работы, бродяги, воры, карманники, шарлатаны – не наш профиль. Наше – особо опасные граждане, заговоры, теракты, государственные измены…

– Иди, Энтрюс, – спокойно оборвал Виктор, – Не время абстракций.

***

Ночью он не сомкнул глаз. Мозг усиленно работал и отказывался хоть на секунду отключаться.

Никакого смысла в нахождении на рабочем месте не было и Виктор решил позволить себе завтрак в ресторане. Он даже не помнил, что и как заказал, как провёл почти час в ожидании заказа, смотря в одну точку, как извинялась официантка, старательно выставляя свои округлости в фокус ви́дения Виктора. Всё это будто прошло мимо него.

Словно в тумане он расправился с омлетом, хотел перейти к сдобе, но рядом нарисовалась хозяйка, прибывающая явно не в духе. Она беспардонно бухнулась на соседний стул и сложила руки на груди:

– Что у тебя?

– Доброе утро. Ключи сделала?

– Ты издеваешься?

– Нет. – на выдохе, – Омлет странный. Опять слабительное?

– Заметил, надо же!

– Эль! – нахмурился он, – У меня рабочий день начался. Давай сюда антидот.

– Нет там слабительного. – махнула она, – И даже снотворного. Специи только.

– Булочки вкусные… – как-то по-детски и несколько ранимо произнёс он, – Я же привыкну… а ты снова сбежишь, и я снова буду есть, что готовлю.

– Ты готов есть всё, что я тебе даю? Даже с отравой?

– Поверь, то, как готовлю я… мой желудок переваривает арматуру, привыкший.

– Какой же ты непутёвый. – она забрала тарелку и удалилась на кухню. Вернулась с угощениями, поставила перед старым знакомым и вытащила из его рук надкушенную булку, – Вот это ешь. Так и быть, можешь каждое утро рассчитывать на завтрак за счёт заведения. – она примирительно улыбнулась, – Так что у тебя сегодня за вид?

– Какой вид? – он растерянно потёр на редкость ухоженную бороду.

– Вот, кстати, это тоже необычно видеть. Стрижка, борода…

– Сбрить?

Она фыркнула:

– Кажется, кто-то попал в женские руки. Ты поэтому такой… потерянный. Вымотанный? У тебя проблемы?

– Тебе есть дело?

– Не особо… – попыталась слукавить она, – И всё же? У тебя проблемы.

– Есть огромная вероятность, Эль, – прошептал он, – Что тебя ищет семья.

Эльза едва удержала себя в руках, невольно оглядываясь и выдавая неровное дыхание:

– С чего ты взял?

– Вообще-то, я виделся с ними за день до твоего приезда в город. Они пересекли соседнюю арию, остановились совсем ненадолго. Вряд ли случайность. Расскажи мне про них. – он откусил тост с невероятно вкусным джемом и закатил глаза от восторга, – Это великолепно. Ты чудо-ресторатор! Боже, это теперь мой фаворит…

– Вик, ты тему не переводи.

– И в мыслях не было. Давай: я тебе сказал часть информации, ты мне отвечаешь, потом снова я и снова ты – детская игра, лёгкая, ты справишься. Иначе же из тебя ничего не вытянешь.

– Что тебе о них сказать?

– Найла: дальность её взора и направление.

– Прошлое: слабый потенциал, очень абстрактно видит, дальность нестабильна. Даётся болезненно, примерно как тебе будущее когда-то – жуткий дискомфорт. Настоящее ровно наоборот: близко, но чётко. Она как всевидящее око табора. Гибкости нет вообще, вариативности тоже. Но… – она качнула головой, – Она может сидеть в шатре и видеть весь табор одновременно. Кто куда двигается, о чём шепчется… она гениальна в этом. – Эльза качнула головой, глядя в идеально ровную поверхность столешницы, где отчаянно искала изъяны, – Табор за годы жизни Найлы не расширялся за пределы её зоркости, его границы – границы её ви́дения настоящего. Лучшая система наблюдения с широким фокусом.

– Интересно. – задумался мужчина, – Не сбежать, значит.

– Нет.

– И как тебе удалось?

– Я говорила, как это было: дистанционный контролируемый коридор.

– Серьёзно!

– Серьёзно! – она искренне возмутилась и скрестила на груди руки, – Это мой Хранитель!

– Он появлялся после «выпускного»?

– Нет. – грустно выдохнула Эль, – Последний раз тогда… – она закусила губу, – Когда ты нашёл записку.

Виктор невольно отвернулся, чтобы не выдать изменения на лице. Не мог сдержать воспоминания о том вечере: драка с однокурсниками, раскрытие тайны происхождения Эль, первый поцелуй – самый лучший, самый желанный и отрывающий от земли за всю его жизнь. Такой, что спустя шесть лет обожгло губы.

– Сильные стороны Баншера? – удалось дать голосу силу и безразличие.

– Откуда ты знаешь…? Имена.

– Я виделся с ними, говорю же. – отмахнулся он, – И он с твоей матерью преисполнен намерением найти тебя во что бы то ни стало. Ты никогда не говорила, что ты непросто цыганка, а цыганская баронесса. – усмехнулся он.

– Я не баронесса. – она закатила глаза, – У нас всё иначе устроено: институт брака совсем не для статуса. У цыган всё для воспроизводства самих себя и удержания традиций. Жена бесправное развлечение, но она обязана, конечно же, рожать и не бросать то, для чего её в таборе готовили. Исключение – смерть и травмы несовместимые с задачей. А вот мужчины неплохо устроились. – Эль надула губы и зло прищурилась, – Баншер барон. Но я не баронесса.

– Только вот почему он за столько лет не нашёл другую жену?

– Ох, это забавная история, – криво усмехнулась Эль, – Он странно предан моей матери.

– Ты имеешь в виду… он в неё влюблён?

– Думаю да, если с моего побега ничего не изменилось. У них разница-то невелика: она его лет на шесть старше. Ох, Вик, табор – это замкнутое пространство с не вполне здоровыми людьми, которые не раз помешались кровью. Карнавал и вовсе ку-ку, – она снова закатила глаза, – Они не обновляют кровь. Никак. Никого к себе не впускают и не отпускают. Там все шизики и садисты, поверь. Нормальным там не выжить.

Виктор задумчиво потирал бороду и хмурился всё сильнее. Пальцы беззвучно постукивали по столу, сдерживая фантомы. Именно дар прошлого помогал ему сложить цепь фактов воедино и проследить смысл, не увязнуть во второстепенных событиях.

Он чувствовал, что главное ускользает под напором эмоций. Про Карнавал хотелось знать всё до мельчайшей детали, но…

Виктор закрыл глаза и мотнул головой, прогоняя морок:

– Если этот табор так намешался, то и ты им не чужая, а значит, Зоркость не только у тебя и Найлы. И значит, пропадает смысл продолжения рода именно с тобой. – прошептал он, не открывая глаз, – Дар не цель Баншера. Цель именно ты.

Эльза пристально наблюдала за мыслительным процессом Виктора, позволяя себе его рассматривать. Он приоткрыл глаза и встретился с ней взглядом, готовый поспорить, что лишь в эти мгновения в радиусе нескольких километров нет никакой Луизы ди Плюси, есть лишь Эльза без масок и чужих ролей.

– Я. – нехотя подтвердила она, – Видишь ли, именно союз со мной даёт Баншеру шанс стать кем-то большим, чем просто бароном: баронов два десятка по империи, что не соответствует его амбициям. Он хочет быть королём всех цыган – это навязчивая идея.

– И брак именно с тобой даёт этот шанс? – нахмурился он, захлопывая ловушку недостающих деталей, которые с ужасом ворвались в его сознание. Сработал прирождённый жандарм и отсёк дальнейшие вопросы на эту тему.

– Вик, я не цыганская королева, – хмыкнула она и от неловкости насупила нос, – Не надумывай. Я по нашим меркам существо бесправное. У Найлы и того больше прав, чем у меня. Женщины вообще эти права начинают получать только после рождения детей. – она померкла в ужасе и поправила волосы.

– А есть способ ваш брак расторгнуть?

– Нет.– она мотнула головой, – Таких прецедентов никогда не было, нет и процедуры расторжения.

– Не верю. Наверняка лазейки есть.

– Зануда. – фыркнула она раздражённо, – Смерть тождественна расторжению.

– Ещё?

– Ещё супруги могут договориться ходить налево, но только после рождения детей. Хотя бы одного. – Виктор помрачнел, – Если родить не могут, то уже другое дело: собирают совет цыганских баронов и старейшин, подтверждают бесплодие и это очень уж муторно. Это своего рода позор, а потому просто так такой ярлык не повешают. И уж участь бесплодного совсем несладкая. – она отвернулась, – Ещё брак расторгается, если не консумирован, но это не мой вариант. – она с горечью поджала губы и затихла в напряжённой позе, – В любом случае, Карнавал, – она подчёркивала каждое слово, – Никого и никогда не отпускает, долгов не забывает и обид не прощает.

– Баншер псионик. – он это знал наверняка, потому не спрашивал. Лишь искал подтверждение догадке, что Эльза не раз попадала под псионическое воздействие.

– Да… у нас их издревле называют пастухами.

– Уместное название…

– Он крепкий носитель, его отец был великим цыганским бароном, который королём так и не стал в череде неудач. Потенциал Баншера ограничен эмоциями, от которых он слишком сильно зависит. И это страшно. – она непроизвольно махнула головой, проваливаясь в страшные воспоминания. Локоны посыпались с плеч и запружинили, – Его отец просто подавлял и подчинял. Пас, как и положено Пастуху. Баншер же в быту не может пользоваться даром, а вот в припадках… это кошмар… – бледные щёки и потухшие глаза Эль обрисовывали мрачную картину.

Виктор живо вообразил, кто первый попадался под горячую руку в этих припадках, и как это сказалось на несовершеннолетней девочке, вынужденной прятаться в собственном доме, только Эльза опередила его догадку:

– Нет. До пяти лет дети почти в безопасности. А к пяти годам мой дар неплохо развился. Мне почти удавалось избегать проблем. Первые десять лет моей жизни, цирк пользовался спросом, пусть сама отрасль законодательно иссушалась. Но мы работали, люди приходили к нам и требовали меня. На моё счастье, сцена Карнавала меня обожала, как цыгане других таборов – и любовь взаимна, это меня и спасало. – и прибавила бесцветно, – Почти всегда.

Виктор хотел вылить всё сочувствие, проявить заботу и поддержку, но читал в манерах Эль некоторую стратегию, а потому продолжал свою – обусловленную нестыковками и жаждой разобраться:

– И всё же. Пусть дар редчайший, пусть ценный. Баншер в роли барона вяжется лучше, чем в роли короля. Что-то здесь помимо псионики. Что ты умолчала? – он нервно выстукивал пальцами свой ритм сердца, норовя пустить фантом, и Эльза это подметила, аккуратно накладывая свою ладонь поверх его пальцев:

– Я скажу. Не надо пугать посетителей. – проговорила едва слышно, успокаивающе. Про себя мужчина выл и метался в клетке самовозведённой тюрьмы чувств. Прикосновение Эльзы плавило его устои и внутренние рамки, расщепляло вселенную по атомам. Эль вкрадчиво зашептала, – Есть у цыган предсказание: править будет карнавал, если в будущее прозреет.

– Если прозреет? В будущее. – Виктор с досадой замычал и откинулся на стуле, нервно потирая переносицу, – То есть Найла сразу не подходит. То есть ты должна быть частью этого.

– Вроде того. Но! – она задрала указательный палец вверх, – Оцени анекдотичность: это ведь было шуткой. Когда цыгане собирались против империи, отец Баншера отверг предложение вступить в восстание, сказал, что придёт станцевать на костях имперских солдат и своих сородичей и станет королём. Ему предрекли власть Карнавала над всеми прочими, только если он выступит на сопротивление в первых рядах. Лишь тогда он согласился.

– Алчный засранец.

– Как и большинство баронов. – пожала плечами она.

– Я видел и других. – возразил Виктор, – Цыгане не по копирке сделаны.

Она недобро прищурилась, но Виктор выдержал взгляд стоически. Ему вообще сложно давалось присутствие такого сбивающего с толку фактора, как Эльза Эйс. Видеть её, слышать голос, чувствовать запах, но не иметь права прикоснуться.

– Бред какой-то… – снова закрыл глаза Виктор, – Слишком путано.

– А я хотела поберечь твою неустойчивую психику, ты сам нарвался. Мне «повезло» родиться в самом ненормальном из таборов. – рыкнула она, – Ты ведь прав!  Есть простые цыгане: живут семьями, кочуют, оседают, делятся, живут дальше. Кто-то публику развлекает, кто-то в подмастерья подаётся. И земля с орбиты не сходит! «Карнавал» же – это секта, это… шизики! Они помешаны на чистоте своей крови на законах своего табора, они впускают людей к себе только чтобы состричь денег и обмануть… всё, что слышно самого плохого о цыганах – это про мой табор. – она поникла, – Они звери. И лучше бы ты рассказал мне обо всём, что знаешь.

– Я расскажу. – кивнул он, – Но мне надо знать, как тебя защитить. От чего. Почему.

– Я как-то без тебя справлялась все эти годы, просто выкладывай всё, что знаешь. Твоя очередь. – и она заняла оборону, сложив руки на груди.

Но тут Виктор снова расширил глаза в удивление и выругался:

– Так, стоп. Такой сильный дар видеть настоящее, как у твоей матери, должен был передаться по наследству. – Виктор вдруг приблизился и заглянул в её глаза, – Ты единственный её ребёнок – и это факт, природа не могла замкнуть зрение в одном поколении.

– Не замкнула. – она смело встретила его взгляд.

– Нет! – хлопнул по столу сильнее, чем полагалось и тут же жестом сдался, – Быть не может! Так не бывает! Три в одном!

И в ответ получил самодовольную улыбку:

– А ты знал, что в Утёсе в бланке «дополнительное направление дара» единственное число и всего одна крохотная строчка?

– Какое досадное упущение. Мир проглядел столько гениев из-за ограниченных строчек…

– И фантазии.

Его добили. На лбу выступила влага, душное утро доконало, а сознание потеряло ощущение реальности и пространства. Просто сидел и пытался совладать с рухнувшим на него объёмом знаний, что с ними делать и подавно не знал, а брови всё ползли вверх, норовя вообще улететь с горизонта несостыковывающихся событий.

– Я к такому не готов. – заявил он сипло, а Эль пожала плечами и победно улыбнулась.

– Я по объективным причинам об этом не распространялась.

– Даже мне?

– Ты никогда не спрашивал.

– Да в голову прийти не могло! О боги, три направления зрения! – шумно выдохнув, он нервно пропустил волосы сквозь пальцы, – И далеко ты видишь?

– Недалеко. – нехотя ответила она, – Вообще-то, мне сложно с настоящим.

– Может, потому что ты от него бежишь? – предположил он и тут же извинился, – Прости, продолжай…

– У меня небольшой обзор, если концентрирую зрение на предмете, остальное теряю из виду, очень тяжело даётся.

– Но? – он прищурился, – Вот так ты выглядишь, когда есть «но». Я весь внимание.

– Но то… что я могу делать при концентрации… – она старательно подбирала слова и вроде хотела скорее уйти от темы, но Виктор и сам догадался:

– Не говори мне… что ты искажаешь реальность?

– Да ну не делай из меня сказочную ведьму! Просто немного искажаю восприятие.

– О боги, гипноз! Гипноз… – шептал он невнятно, – Немассовый?

– Нет. Точечный. – она сморщила хорошенький носик и потёрла ладони, – Почему я чувствую себя так гадко?

– Потому что ты гадкий нашкодивший котёнок, Эли, – пролепетал он на выдохе и закрыл ладонями глаза, – Ты со мной это вытворяла? Ой, кажется, я не хочу знать… не говори, пожалуйста. – уж чего Эльза не ожидала, так это того, что Виктор едва слышно заскулит.

– Вик, брось. – мотнула она в непонимании копной каштановых локонов, – С тобой не было ни секунды иллюзий. Клянусь. – вроде даже в её глазах промелькнула грусть, но не вина́, и это немного обнадёжило Виктора.

– Спасибо. Очень натурально. – он похлопал по столу, через секунду взял себя в руки, поправил жилет и принял бесстрастное лицо, хотя под столом ногой выдавал нервную дрожь, – К делу: Карнавал был на подступах к городу две с половиной недели назад. Вроде свернулся и ушёл – вроде! Однако вчера я извлёк переписку, в ней говорилось о захвате объекта. Я не утверждаю, что объект – ты. Но обычно мои расчёты…

И вдруг Эльза красноречиво улыбнулась, обрывая мысль Виктора:

– Доверься профессионалу, Вик. Хватит считать, давай посмотрим.

Его звёздный час пришёл. Будто доставая козырь из рукава, Виктор медленно промурлыкал факт, который Эльза упустила из виду:

– Вот тебе сюрприз, моя бесценная Луиза. – он посмотрел на часы, потом огляделся, вынул из портмоне купюру и положил её под тарелку, – Вчера в семь утра на крепостной стене установили кристаллы для глушителей – изобретение лаборатории Утёса, кстати. Думаю, что ещё идёт монтаж и настройка, однако фонить твоё зрение будет изрядно. Как установят, то и думать забудь про просмотры любых диапазонов – в живых останешься, но давление скакнёт по самое не балуйся, с откатом, с мигренями, возможно, даже надолго выбьет из строя. Так что вспоминай, как считать и не суйся на бульвар Триумфа. Ясно? – он встал и выждал, когда Эльза поднимет на него глаза, – Кстати. Ключи! Я не отстану от тебя.

– Заладил!

– Я надеюсь, ты прислушаешься. И будь осторожна. – прибавил он тише и едва заметно погладил её ладонь на прощание. Такое невесомое касание пробежало громом мурашек по коже девушки, она судорожно втянула воздух, обернулась, но Виктор уже покидал территорию ресторана. Она всё сидела и ловила запахи, ловила мгновения и ощущения.

– Ох, Вик. Куда же ты лезешь…

Глава 7. Душно в чужой роли

Робкая девица мялась на пороге дома Тефлисса, держа в руках огромный свёрток и недобро зыркая по сторонам.

– Давно меня ждёте?

– Битый час. – просипела грубиянка и дыхнула перегаром. Виктор такого поворота не ожидал, да и дать девушке больше семнадцати лет было сложно.

– Ещё раз увижу пьяной, заберу в участок.

– А вы жандарм, что ли?

– Так и есть. Самый занудный и злопамятный! – приблизился он, дал четвертак и забрал свёрток, – Больше денег не дам, рассчитаюсь лично с вашим ателье.

– Наругают!

– И правильно сделают. – он закрыл дверь прямо перед её носом и лениво распаковал свёрток, – Неплохо! – улыбнулся он своей обновке, ощупывая великолепный покрой своего вечернего костюма для высокого приёма.

Виктор никогда не отличался падкостью к нарядам, любил скорее аскетичную одежду, форму и что-то повседневное. Но этот костюм сразу запал в душу.

Вечер следующего дня как раз предполагал званый ужин в само́й ратуше, а потом по программе салют и народные гуляния. Виктор получил приглашение запоздало, увиливал как мог, но приказ прозвучал однозначно: идти.

И потому через сутки, Тефлисс старательно зачёсывал волосы назад, поправлял бороду на модный манер, ведь в таком утончённом костюме неряхой быть нельзя. В нагрудный карман отправился лаконичный платок, пришлось даже достать единственные приличные запонки, когда-то любовно подаренные бабушкой мистресс Тефлисс. Они прошли с ним через все важные торжественные события, кроме того злосчастного выпускного из Утёса.

Виктор надеялся, что Эльза найдёт повод не идти сегодня на праздник. За ужин он переживал не сильно, но вот гуляния проходили близко к бульвару Триумфа. Почему именно там цыгане планировали захват, он всё так же не имел понятия, хотя точно понимал, что ответ где-то на виду, просто его прозорливости не хватает, а логика спала. И причину немного хмельного сна он тоже понимал – Эльза. Чувства к ней пьянили, но ещё она тщательно скрывала свой Путь, давала помехи, как и кристаллы глушители на шпилях. Общий фон всё время рябил и мелькал, поэтому оставалось довериться интуиции.

– Мастер Тефлисс. – его с готовностью приветствовали в ратуше, оказывая все знаки внимания, как к высокому гостю.

Вроде ничего незнакомого в этой обстановке не было, но внутренний голос бил тревогу, Виктор чувствовал себя не в своей тарелке.

Он знал каждый закуток места праздника, поскольку лично проверял его накануне. Знал и все ухищрения организаторов, задуманные, чтобы удивить искушённых гостей. В этот жаркий июльский вечер особенно поражал ледяной город на террасе – вот туда он и двинулся, сбегая от духоты.

Нашёл нелюдимый закуток миниатюры крепости Энгхэрлема, прислонился к нетающему льду спиной и, наконец, спокойно вздохнул. Сорочка по швам давила и выдавала неудачный крой, раздражала, как и весь званый вечер, на который даже идти не хотелось. Лёд же хоть немного остужал эти неприятные ощущения. Да и манил рассматривать застывшие тайны воды, подсвеченные цветной иллюминацией – просто созерцательное счастье!

И вдруг по другую сторону льда появилось ещё нечто более волшебное – красота в истинном воплощении – Эльза. Но веяло от неё грусть: опущенные опахала ресниц и задумчивый рассеянный взгляд. Она провела пальчиками по глыбе льда напротив Виктора, и её губы раскрылись в удивлении:

– Фред, смотри! Лёд же совсем не тает! В июле, да в такую жару!

Виктор разочарованно выдохнул наличию Фредора в этой истории. Но уходить не стал.

– Столько денег в это уродство вбухали, ты бы знала… а толку? Нетающая крепость людям на потеху – бред! – ворчал Гарсив. Для Виктора он казался огромным размытым цветным пятном, а вот Эльзу он видел чётко.

– Но это же изобретение техномагов: управление материей в несвойственных условиях! – Эльза водила пальцем, повторяя рисунок пузырьков, но сама будто меркла, – Это же покорение первого плана бытия…

– Какие планы техномагов, моя драгоценная?

Виктор улыбнулся натуре Эль, пролезшей поверх Луизы, но сделал шаг к разделяющей их прозрачной стене и прикоснулся лбом к глыбе, выдыхая на лёд облако пара. Эльза захлопала глазами, не ожидавшая появления Виктора, а он уже выводил пальцем «2»:

– Второй план. – прошептал он так, чтобы только Эльза услышала. Она же прошептала в ответ:

– Ботаник! – и враждебно прищурилась, не в силах примириться с тем, что ошиблась в планах бытия. И тем не менее не уходила, задумчиво наблюдая за Виктором.

– Лу, мои партнёры в зале, пока я здесь стою лёд созерцаю! Немедленно пойдём туда! Ты должна показать эти чудесные бриллианты, что я на тебя надел.

Виктору стало противно. Отстранился и сделал несколько шагов назад, борясь с эмоциями. Для него Эльза была эфемерной богиней, а для кого-то куклой – это осознание больно резало.

Эль нахмурилась:

– Приду позже, Фредди. Дай мне немного времени подышать, а то в зале душно до смерти. – её глаза меркли с каждым словом.

И тишина. Виктор не знал, что говорить, но Эль казалась такой грустной, что сил смотреть не было.

Буквально на секунду обернулся изучить обстановку, а через миг Эльзы уже на месте нет. И такая потеря ощутилась, будто весь вечер красок лишился.

И вдруг её запах совсем рядом:

– Скажи мне, Вик, почему за мной следят агенты третьего отделения? – она гневно сопела, – Ходят за мной и пасут как овечку!

– Не рычи, овечка в волчьей шкурке, так надо.

– А ты меня спросил?

– А должен? – он холодно прищурился, – Я выполняю свой долг. Если прикидываешься светской дурочкой, то не забывай отыгрывать простую подданную империи. А я побуду неотёсанным жандармом.

Она всё ещё гневно сопела, не желая идти на такой компромисс.

– А почему у тебя глаза такие красные вторые сутки? Опять мигрени?

– Отдача от глушителей. – мотнул он головой нехотя, – Скоро пройдёт, слава небесам! Но мигрени вспоминались эти пару дней.

– Хочешь мятное масло натру? У меня с собой.

– У тебя в арсенале и роль доктора? – его эта внезапная забота не растрогала, а скорее насторожила, – Тебя Гарсив ждёт, точнее дефиле со своими бриллиантами.

Она недобро прищурилась и сменилась в лице:

– Костюм с иголочки. Если не будешь прятаться в ледяных глыбах, то можешь сойти за светского человека.

– Больно надо… – отозвался он.

Она ушла чинно, холодно, в образе ходячей выставки драгоценностей.

А потом кружилась в танцах с представителями знати, заводя новые знакомства и блистая совсем не камнями, а внутренним обаянием в умопомрачительной красотой. Кажется, это видели все, кроме Гарсива и его дружков-скупердяев, в глазах которых уважение находили только цифры, векселя и предметы искусства.

Виктор позволил себе расслабиться, даже взял с подноса пунш, хотя с алкоголем даже слабым предпочитал не иметь ничего общего в память о давних мигренях.

– Брайан. – прежде чем молодой человек возник рядом, Виктор это будто почувствовал, – Раз пришёл, значит, что-то пошло не так?

– Ваше высокородие. Счёл нужным вам доставить кое-что.

– Не ждёт?

– На ваше усмотрение. – молодой человек любопытно оглядывался, утирал нос и всё восхищался убранствам вечера. Он рассеянно протянул клочок бумаги, где красовался адрес «бульвар триумфа, 29, сделка оформлена на Фредора Гарсива».

– Ну вот и подтвердили, будто раньше возникали сомнения. – Виктор тут же спрятал листок в нагрудный карман.

– Ещё бумага. Караульный только что вручил. С крепостной стены мчался.

– Здесь же пометка «срочно»! Брайан! Ну где твои приоритеты?

– Ага…

– Ага! – передразнил Виктор, оценивая рассеянный взгляд помощника, который явно спешил не поручения отдать, а поглазеть на светский раут. Не удивительно: мальчик – сын столяра, ну где ему видеть такие приёмы?

Виктор пробежал глазами по бумаге, и холодный пот прошиб всё спину. Расслабил узел нашейного платка и смял бумагу в побелевшем от натуги кулаке:

– Какой чёрт дёрнул проводить богеме экскурсию по крепости сегодня?

– А что, мастер Тефлисс? Поручение же свыше… – Брайан благоговейно задрал палец вверх к небесам, – Вне очереди… ну вроде как каприз вельмож: посмотреть на новую установку-глушитель магических даров.

– Ну вот этот каприз обернулся пропажей одного из камней-призм. А вы, молодцы, ответственно блюли долг! – рыкнул Тефлисс.

– Так ведь отвечаем за императорскую сокровищницу, а не установку.

– Установка работает на драгоценных камнях, среди которых и два экспоната императорской сокровищницы, тугодум ты мой. На счастье, украли не тот, что в нашем ведомстве, но вряд ли это нашу участь облегчит. – он потёр холеную после рук Кристины бороду и вдруг прозрел, – А Гарсив был на просмотре?

– Был. Он и другие инвесторы.

– Со спутницей?

– Да…

– Ловко. – усмехнулся он и нашёл глазами вальсирующую Эльзу, – Украли бриллиант чистой воды… – задумался он, – Чистой воды… интересно! А что пили господа?

– Так известно что – шампанское.

– Всё?

– Нет, там ещё воду подавали. Супружница Вестресс в положении и позаботились о воде из какого-то мудрёного источника, долго хрустальные бокалы начищали, уж больно капризная дама.

– А Луиза ди Плюси, случайно, к дегустации этой воды не присоединилась?

– Да! Она же и послала за этой водой нашего агента.

– Ясно. – он снова смерил подчинённого оценивающим взглядом и снисходительно вздохнул, – Двадцать минут побудь здесь и не позорь честь мундира, ясно? Тебя здесь быть не должно́.

– Ваше высокородие, – брови подчинённого сделали трогательный домик. Смотрелся, конечно, парень комично: худощавый ещё и с прыщами. А борода редкая, невнятная, которую он всё пытался отрастить для того, чтобы казаться старше, – А на гуляния можно?

– Понятное дело, можно, но в гражданском соизволь. Знаю я все эти приёмы: девушки падки на форму. Но ты будь добр эту форму уважать.

Тот пробурчал нечто нечленораздельное и побрёл вдоль зала подальше от начальства. Виктор же чувствовал себя разрушителем личной жизни молодых парней, хотя надо сказать, разница в возрасте у них была всего-то семь лет, но будто все двадцать – Брайан казался ужасно незрелым и легкомысленным.

– Как твой кавалер умудрился напиться за сорок минут приёма? – тихо спросил Виктор у Эльзы, когда та, наконец, осталась одна, – Это же вроде светский раут, а не трактир.

– Фред может себе это позволить, – она красноречиво улыбалась, но Тефлисс чётко улавливал в ней напряжение и даже опаску.

– Вот как. А ты не можешь?

– Нет. – улыбка слетела с её губ и у Виктора отчего-то защемило сердце.

– Не пьёшь, значит. Весь день. – улыбнулся он сухо, – Уж не в положении ли?

– Скажешь тоже! – фыркнула она, – Просто кто-то должен быть трезв.

– Верно. – согласился начальник третьего отделения и стальной хваткой, но крайне сдержанной с виду, он повёл с собой Эльзу прочь, – Отойдём-ка поговорим, мистресс ди Плюси.

– А зачем отходить?

– Чтобы не ставить тебя в неловкое положение.

– Ты что задумал, полоумный?

– Долг свой исполнять. – он втолкал её в коморку, запихивая следом шлейф платья, – Сама сознаёшься или поиграем в твои долбаные игры? Кто украл бриллиант сегодня на крепостной стене?

– Мастер Тефисс, вы пьяны?!

– Ладно, игра – так игра! – он бесцеремонно развернул Эльзу волчком за талию, прижал её к стене, – Сама напросилась. Обыск.

– Отпусти немедленно! – от негодования она шипела и пыталась вырваться, но платье не позволяло сделать манёвр, как и теснота коморки. Виктор сцепил её запястья и зазвенел наручниками, – Ты что, арестовать меня решил?! На каких основаниях?

– Будут основания, Эль. – холодно отозвался Виктор, занёс её сцепленную стальным браслетом руку вверх, перекинул цепочку наручников через железную трубу, проходящую выше, и закрепил вторую руку под стать первой, – Давай сначала: в числе прочих вельмож и их спутников ты прибыла сегодня на крепость на экскурсию вживую поглазеть новую установку-блокиратор дара. И – о совпадение! – бриллиант размером с грецкий орех пропал.

– И ты решил, что его украла я?

– Именно так я и решил. – кивнул Виктор,– И даже знаю, как примерно это было: ты позаботилась о напитке для беременной клуши, артезианская вода – скучнейший из напитков. Ты любишь лишь кофе, либо фруктовые морсы, соки… ты сладкоежка! И здесь вода!

– Жарко было! Пить хотела! И до кучи люди меняются.

– Не так радикально, Эльза. – хмыкнул он и сделал шаг ближе. Прикованная к трубе Эльза в полумраке не теряла своего обаяния и тем более соблазна. Беспомощная, но дерзкая, она смотрела на него исподлобья и капризно дула губки, – Где бриллиант?

– В душе не чаю, Виктор! Пусти!

– Ты никогда не оставляешь следов. И вещи свои стараешься носить с собой везде, особенно такие ценные. У Гарсива бы ты бриллиант не оставила, а значит… – он скользнул глазами по её фигуре, – Камушек сейчас в этой коморке. Обыск! Или чистосердечное… как тогда: помнишь? Когда ты украла монокль у профессора.

– И ты снова меня отмажешь?

– Посмотрим на твоё поведение. – криво улыбнулся он, – Ну так ты признаёшься?

– Нет.

– Тогда…

– Ты не посмеешь! – улыбнулась она вызывающе, – Ты воспитанный дворянин и не обкапаешь в коморке чужую любовницу.

В его глазах блеснула сталь, губы сжались в нитку.

– Я жандарм, а ты воровка. И шанс у тебя был. – он всё же тяжело вздохнул и потупил взгляд, – Прости.

Руки кололо. А ещё он боялся, что сделает что-то не так. Что шершавые руки оцарапают нежную кожу. До кучи соблазн… соблазн и эта треклятая мужская одержимость невероятно прекрасной женщиной!

Виктор приблизился и дотронулся до волос. Едва уловимо, боясь не рассчитать силу, а Эльза тут же подняла на него обескураживающий взгляд:

– Разве так обыскивают? Думаешь, я его в волосах прячу? – шептала она, а он не слышал, точнее, слышал, но не понимал о чём речь. Провёл пальцами по контуру причёски, выучил одну шпильку, украшенную камнями… вторую…

– Отмычки. В волосах… – это было дико, но вызвало приступ нежности и улыбку.

Эль потупила взгляд вниз, отдаваясь на растерзание. Стыда не испытывала, лишь что-то другое – навязчивое, редкое…

– Они никогда меня не подводили.

Несколько прядей упало на плечи, но её это не испугало. Руки пошли по острым девичьим плечикам, по корсажу вниз… к бёдрам. Эльза снова вскинула взгляд, ресницы трепетали, дыхание дрожало. А Виктор старался не обращать на это внимания, но так хотелось…

– Просто скажи: где он.

– Продолжай. – ответила она и он снова тяжело вздохнул.

– Зачем ты это делаешь?

– А ты?

– Не собираешь положение мне облегчать, да? – захрипел он, – Ну ладно.

И руки стали смелее, требовательней. Мужчина сел на колени перед Эльзой и принялся задирать юбки, прощупывать ткань. Эльза запрокинула голову и на выдохе взмолилась:

– Виктор, ты этого не сделаешь!

– Сделаю. – он жёстко задрал ткань и прошёлся по чулкам вверх к резинке, – Хорошие новости: ты носишь оружие. Умеешь метать ножи?

– Был опыт… ах! – она выгнулась в дугу, когда шершавые руки чувствительно сжали бедро, – Виктор! – грудной рокот подвешенной на руках Эльзы прошёл волной огня по коже разгорячённого мужчины.

Он силился удержать контроль над телом, но Эль не способствовала этому, а лишь доводила до края.

– Стой смирно. – прошептал он и встал на ноги. Юбки упали на пол, скрывая соблазнительные щиколотки, которые никогда не покидали мыслей мужчины.

Он выпрямился и со стыдом заглянул в глаза Эль:

– Корсет, – и его взгляд на секунду упал в глубокий вырез декольте, – Эль, молю, просто сдай этот бриллиант, иначе…

– Нет никакого бриллианта… – выдохнула она на сбитом дыхании. Щёки пылали, полуоткрытые губы манили и даже что-то шептали, но Виктор всё терялся в распознании речи.

И тогда Виктор приблизился к самому уху и попросил:

– Не заставляй меня.

– Да, сложно нести службу вам, жандармам. Каждый день обыск, лапание в закоулках… просто сущий кошмар, что вам приходится делать.

– Я никогда этого не делал, у меня на это целый штаб дознания. – он упёрся руками по обе стороны от Эльзы и затравленно, но отважно взглянул в её глаза, —Считаю до трёх и продолжаю. И поверь, я это сделаю. Раз…

– Не сделаешь. – уже не так уверенно улыбнулась она, – Ты обещал меня не обижать.

– Я буду нежен. – он тяжело сглотнул, гоняя кадык по шее, и Эльза оценила степень угрозы, по которой можно топтаться, – Два… пеняй на себя! Три! – и он устремился рукой в её декольте:

– Всё, ладно-ладно, забери свой бриллиант, только выпусти! – зарычала она, обрывая его попытки дальнейшего обыска.

Рука так и не коснулась девичьей груди, принялась искать в кармане ключ от наручников, но тщетно:

– Конфуз… ключ где-то… выпал? – и он нашёл хитрые глаза побеждающей сталь Эль. Она продемонстрировала расстёгнутые браслеты и фыркнула:

– Если б считал до десяти, мне бы хватило времени.

– Ты ключ украла, проныра? Но когда…?

– Был момент и я его ждала. – она сделала шаг и приблизилась к его уху, – Вот этот. Это называется слабость. – её дыхание прошлось по его щетине, а пальцы по лацканам, – Типичная, мужская слабость. У тебя в карманах часы, какая-то коробчонка, пара листков бумаги и портсигар. Под одеждой кобура на смешной револьвер – он вообще стреляет?

– Ммм… – зарычал он сдавленно, нюхая её волосы, запустил в них пятерню и стянул до боли так, чтобы Эль беспомощно запрокинула голову, – Значит, правильно, что я начал с волос. Вот и камушек, – он выучил пальцами закреплённый в шиньоне камень, – Сразу должен был догадаться: ну к чему тебе шиньон, у тебя волос на дюжину женщин. Эль, у тебя клептомания или что? Ты обвешана брильянтами от макушки до пяток, но ещё и этот к рукам прибрала! Неймётся?

Но она непримиримо мотнула головой, вызывая ещё большее раздражение:

– Хочу и ворую!

– Дело ведь в глушителях? – выдохнул он.

– Возможно! Бесит меня эта ослепляющая машина!

– Но своровав один кристалл, ты ничего не решишь. Накажут охрану, поставят новый камень. Для колеса системы твоя кража, как назойливая муха, не больше. – он подцепил пальцем её подбородок, – Для всех магов нахождение в Энгхерлемме сейчас – испытание на терпение. Но Эльза Эйс – это не только дар Зоркости, ведь правда? – спустя секунду он отпрянул, поправил фрак и спрятал находку в белый платок из петлицы, – Инцидент с кражей исчерпан, извини за обыск, На выход.

– Вот так?

– Нет, не так. – он указал на причёску, – Надо привести это в порядок. Получится?

– Разберусь, – огрызнулась она, – Выйди.

Он кивнул и покинул коморку, почувствовав острую потребность охладиться. И скрыть то, что так натягивало штаны в весьма примечательной области:

– Уму непостижимо! На глазах у всей империи! – он растёр лицо руками и сделал дыхательную зарядку. Пальцы помнили бархат кожи, жар тела, дрожь в ногах Эль и эхо её сбитого трепещущего дыхания, – Актриса, сущая актриса.

И руки пахли ею. Не духами – ею! В ушах стоял её хрип – ну зачем?! Досчитал до десяти – не помогло, хлопнул пять раз в ладоши – вот он эффект: мысли начали концентрироваться на деле.

И картина ему не нравилась.

Минутами позже рядом появилась не Эльза Эйс, а Луиза ди Плюси – идеальная светская дурочка.

– А знаешь, – попытался вернуть ей улыбку, – Сегодня я видел самое гармоничное зрелище в своей жизни – танцующая Эльза. –  проурчал, не скрывая удовольствие, – Это твоя стихия.

Она и вправду улыбнулась, но совсем иначе. Подняла глаза и будто ей снова стало шестнадцать, будто всего, что случилось после, не существовало. Тефлисс завис в этом моменте, выпал из реальности, хотя понимал, что это скоро закончится.

И закончилось. Они оба даже не заметили, как рядом нарисовался Гарсив в облаке алкогольного амбре:

– Пожарный инспектор! А у нас здесь ничего не горит! – ухмыльнулся он и рассмеялся на непривычных для мужчины высоких нотах, – Или хотите ангажировать у меня даму? А я дам вам попользоваться, чисто из благотворительных побуждений!

Виктор вмиг ощетинился и нахмурил густые брови:

– Я попрошу вас впредь в подобном тоне о мистресс ди Плюси не выражаться.

– Фред, ты пьян! – отрешённо сказала ему Эльза, щёки которой стали пунцовыми, а в глазах читался стыд, – Лучше свежим воздухом подыши.

– Брось, моя прекрасная Лу! – он похабно прижал её к себе и дыхнул прямо в лицо перегаром, – Этот жандарм с тебя глаз не сводит, думаешь, незаметно? Надо помогать полиции, внеси свой вклад в эту непосильную работу! Тебе не впервой ублажать голодных мужчин… а я сегодня сыт! Что добру пропадать!

Эльза зажмурилась и отвернулась, терпя позор, а в следующий миг её приподняли как куклу и просто переставили на другое место, освобождая из сальных лап любовника. Виктор дёрнул Гарсива на себя и поволок на улицу, по пути раздавая слугам распоряжения по реанимации слишком пьяного гостя. Что произошло дальше, Эльза не знала, но пришла в себя уже в парковом лабиринте на лавочке. Чуть позже её нашёл старый друг:

– Держи. – он подал пунш и поднос с пирожными.

– Инспектор, жандарм, ещё и еду разносишь.

– Чёрной работы не бывает. Бывают чёрные мысли и поступки. – он спокойно сел на другой конец лавки и медленно закурил сигару, – Эль. Почему ты это терпишь?

Почему-то ей не хотелось ходить вокруг да около, прикидываться дурой и ускользать от ответа. Дым от сигары щекотал ноздри пряным вишнёвым табаком, Эльза вдруг осмелилась рассмотреть как мерно и завораживающе курит Виктор:

– Потому что я зависима, Вик. Разве это секрет? Я содержанка. Любовница. Без вот такого баловня судьбы с толстым кошельком – я в этом городе никто.

– Может, тогда и даром не нужен такой город? – он сощурился и выпустил дым изо рта, – Город, где талантливой девушке приходится унижаться.

– В этой чёртовой империи мне везде придётся унижаться, мой наивный Вик. Я всю жизнь в бегах, разного повидала.

– И что, нет нигде места, где бы тебе спокойно жилось? – он не обвинял. Ни в чём. Просто поднимал темы, от которых больно, – Мир клином не сошёлся на нашей империи. В Иертонии нет гонений цыган, там, конечно, другая культура, другие законы, но они понятны и почти справедливы. Меньше социального расслоения, меньше свободы выбора, но там не садят в каталажку за цвет глаз.

– Ты, что ли, признаёшь несправедливость нашего законодательства? Знаменательный день.

– Не ёрничай.

– Да ты преданный пёс самодержавия!

–…Преданный гражданин своей империи.

– Императора или империи?

– Империи. Государства. Народа, который здесь живёт. – он повернулся к ней и снова нахмурился, – Да, это борьба с ветряными мельницами, но если я отступлюсь, то на моё место может прийти кто-то менее замороченный по части равноправия для всех граждан. Но всё это не так важно, Эль. Скажи лучше: зачем тебе эта игра? Игра, где тебя унижают.

– А у Фредо нет оснований меня унижать?

– Ты мне скажи. Есть ли у кого-либо право принижать достоинство другого человека? В нашей империи не всё гладко, но есть ведь достойные люди. У тебя же как на подбор все избранники – подлецы и мерзавцы. Не говори мне, что дело в деньгах, я не поверю. В той пятнадцатилетней девчонке с ветхим чемоданчиком достоинства и гордости было больше, чем в этой дорого одетой молодой женщине.

– А, может, ты обманываешься? Та девочка играла нечисто.

– Может. – отозвался он тихо. Эль коротко взглянула на него: плечи Виктора чуть поникли, задумчивый взгляд разглядывал едва освещаемую тусклым фонарём брусчатку под ногами, – Но я видел эту девочку другой. Есть надежда, что это веснушчатое чудо выжило за тонной бриллиантов и косметики.

На зелёных глазах проступили слёзы:

– Ты всё не отпускаешь…

Он просто кивнул и снова сделал затяжку, не собираясь открещиваться от очевидного.

– Ты ждёшь от меня каких-то слов? Я их могу произнести, но кому от этого будет легче?

– Смотря о каких словах ты говоришь… – она вдруг словно маску надела, улыбаясь слишком артистично.

Но мужчина не дал ей договорить, потушил не скуренную сигару, ловко попал в урну бычком, встал и подошёл с тяжёлым вздохом:

– Дуру играть непросто, да? – он убрал своевольную прядь за её ухо, – Пей свой пунш, Эли. Я доставлю тебя в резиденцию Гарсива, а то поздно уже.

Но она отмахнулась от его руки, как и от проявлений заботы:

– Я в состоянии сама добраться без жандармского конвоя.

– Я напомню тебе, что «Карнавал» тебя активно ищет. И не зря они толклись на подступах к городу накануне твоего переезда.

– Они уехали, Вик! Уж если твоя разведка не обнаружила табор в шестнадцать телег, то значит, они свалили к чёртовой бабушке!

– Так просто? – криво улыбнулся он, – Ну, допустим, я не доставлю тебя в резиденцию. Куда тогда? В ресторан? Я одну тебя не отпущу.

– Да что ты привязался? Я ловкая девочка! Всё сама! – она махнула ладонью перед его глазами и бросила ему в лицо его же запонки.

– Перестань. – вздохнул он и присел, поднимая упавшие подарки бабушки, – Зря ты так, Эль.

– Не трудись их поднимать, это дешёвка. К костюму не идёт.

Он выпрямился перед ней и смотрел поверх её головы:

– Это для тебя дешёвка. А для меня одна из немногих дорогих сердцу вещей. – из кармана он достал подарочную коробочку и без слов вручил девушке.

Тонкие пальцы подцепили крышку. Тихий нервный смешок:

– Ключ. – улыбнулась она, – От наручников? Или же… от окон ресторана?

– Ох, Эльза. – грустно улыбнулся он, – Ты ловкая карманница и орудуешь отмычкой, лучше любого местного форточника. Позаботишься об окнах сама. А это ключ от люка – там сложные замки. Универсальный. Не потеряй.

– Но зачем мне он, Вик?

– Чтобы мне было спокойней наверно. – он пожал плечами и развернулся, чтобы оставить ей возможность поступать так, как она хочет, и ехать туда, куда вздумается, – Драгоценности дарить мне не по карману, да у тебя и места свободного для них нет, – он криво улыбнулся, – Фредо перестарался, тебя смело можно под стекло имперской коллекции, как лучший из экспонатов.

Эльза побледнела и захлопала ресницами, рука непроизвольно потянулась к массивному ожерелью на шее:

– Плохая шутка.

– Помни про ту девочку, – он на секунду замер с закрытыми глазами, будто смотря фантом, доступный только ему, – Она разила не цацками, а необъятной внутренней красотой.

– Только ты её видел.

– А сейчас прячешь даже от меня.

Ушёл, давая свободу цыганскому взбалмошному духу.

Глава 8. Бульвар Триумфа 29

– Мистресс ди Плюси, – позвал слуга во дворе, где она ждала кэб, – Ваш шофер сейчас подъедет.

– Как? Разве он не увёз мастера Гарсива?

– Нет, мастер отказался и велел пода́ть ему рассолу в курильную комнату. И как раз собрался возвращаться в поместье.

Она кивнула и сильно напряглась, да к тому же Гарсив брёл к ней и примирительно тянул ладони:

– Дорога-а-ая, ну прости, перебрал! Не переживай, слышать могли только слуги, но я раздал им премиальные, они будут молчать.

– Ты опозорил меня не только перед слугами! – зашипела она, – Тефлиссу рот не заткнёшь!

– Он не станет сплетничать, уймись, красавица моя! – он потянулся поцеловать её в щёку, но тут же отпрянул и прижал платок к опухшей губе, – Удар у него неожиданно меткий. Ничего, моя месть будет сладкой.

– За что мстить? Вы что подрались? – удивилась она, – Он же должностное лицо…

– Верно говоришь, на это можно надавить… но болтать он не будет – профессия скрытная, а при власти его невероятно ценят. – он поморщился, – Но ничего, и не таких раскачивали.

– Не надо, Фред. – тут же стала ласковей она и погладила мужское плечо, – Не сильно-то и ударил. Я бы сильнее тебя побила за такие слова, – она игриво толкнула его в плечо, – Да он слабак, не стоит из-за него мараться.

– Ты так считаешь?

– Конечно. Может, прогуляемся? Погода чудная, салют скоро…

– У меня дела, как закончим, как раз к салюту поспеем. – он жестов велел только что подоспевшему шофёру своего модного новенького мобиля открыть им двери.

Проехали они около двух минут не больше, Эльза лишь удивилась, зачем вообще брать мобиль, если можно прогуляться по центральным улицам. Но Фредо любил церемонии и старался как можно пафоснее их отыгрывать. Ещё не любил касаться ручек дверей, поэтому слугам приходилось тщательнее читать его мысли, чтобы не нарваться на скандал.

– Мы надолго? Может, я прогуляюсь всё же?

– Нельзя такой прелести одной по городу гулять. – сахарно пролепетал Гарсив, – На тебе бриллиантов на полтора миллиона, не глупи.

Эльза опустила глаза, справляясь с эмоциями.

– Мне подождать в салоне?

– Держись ближе ко мне. – он показал на аварийное здание, вокруг которого по фасаду возвели леса. Очевидно, стройка предполагалась масштабная.

Гарсив галантно подал руку и завёл девушку в проходную:

– Осторожно, дорогая, здесь меняют систему канализации, всё по последнему слову прогресса! Смотри под ноги, очень коварные препятствия.

– Надо было остаться в мобиле… – нахмурилась девушка и огляделась. Вдруг голову прорезала острая боль, она прикрыла глаза и едва слышно выдохнула, вспомнив предупреждение Виктора о глушителях любого дара, – Фред, а можно дальше не идти? Я вот здесь тебя подожду. Дурно мне здесь… дышать нечем, страшно. – она надула губки в капризном выражении, – Пожалуйста.

– Разумеется. – он нежно поцеловал её ручку и тут же заверил, – Я недалеко, вот здесь на лестнице за углом, хорошо? Встречусь с партнёром на втором этаже и вернусь за тобой. Бояться нечего, главное – под ноги смотри. – его слова потерялись в отражении стен.

Чего-чего, а темноты Эльза не боялась. Мышей, насекомых и пауков тоже. Но что-то тревожно стало на сердце, особенно от неизвестности. Взор подводил, до кучи побаливала голова. В памяти всплыли предостережения Виктора и вдруг стало так ужасно гадко, что она повела себя с ним, как избалованная меркантильная дрянь. В общем-то, это было ради самозащиты, а ещё защиты его самого от её участи – не хотела она утягивать Виктора в свои дела. Но извиниться хотелось ужасно, сказать, что он дорог ей, что обижать его больно.

А запонки… запонки дешёво вовсе не смотрелись. Скромно – возможно, но мужественно и при этом не громоздко.

На накидку упала штукатурка и Эльза резко обернулась. В глаза ударил блик, но источника она не видела. Сердце забилось как бешеное. Будь она в другом платье, оказалась бы проворнее и успела бы метнуться в сторону, но многослойный наряд невероятно стеснял движения.

– Ты. – проронила она звонким шёпотом, подхваченным эхом.

Мужчина в телогрейке, перевязанной кожаным пояском жестом велел молчать, Эльза же судорожно огляделась и невольно сделала маленький шажок назад:

– По-хорошему не пойдёшь?

– Живой не сдамся.

– Можно и так. – мужчина с нечеловеческой ловкостью достал из-за пояса метательные ножи, – И никто не говорил о доставке в целости и сохранности. Можно и подпортить тебе, например, стрижку. Или кому интересно сколько у тебя пальцев? Вряд ли они все представляют такую ценность.

– Промажешь, придурок. – выплюнула она, хотя точно знала, что не промажет. Её старый знакомый был лучшим метателем ножей, и в своё время она работала с ним в паре в цирке.

Непрошеные воспоминания врезались в сознание и дали яркую картинку, как за неудачный побег Эльза тащили за волосы по пыли к ногам Баншера. Меченый – такое имя приросло к метальщику, и другого уже не помнил никто из живущих, помешал ей тогда сбежать. И пока Баншер заливал в себя алкоголь, глядя на Эль с презрением, Меченый привязывал её к огромной мишени – колесу смерти. Эльза молила этого не делать, но никто не внял её мольбам.

– Ты никогда не уйдёшь от Карнавала. – над её ухом склонилась мать, затягивая ремни на запястье.

– Найла, прошу… – Эльзе было 11 лет, но уже тогда все сантименты к матери давно умерли.

Но где-то тлела надежда, что, может, она укроет от жестокости Баншера.

Но Найла повернулась к захмелевшему Баншеру и Меченому:

– Не убейте только.

И ушла.

Нет, они её совсем не трогали. Лишь метали ножи спьяну. И если Меченый даже с закрытыми глазами не мазал, то Баншер таким талантом не обладал. Смеялся раскатисто:

– До свадьбы заживёт, Эльза!

И все шрамы на теле Эльзы только от него и той жуткой ночи.

Лики мужчин и бросающей в опасности матери врезались в детскую память и пахли неизбежным кошмаром и болью.

И уже в реальность вернул голос метальщика:

– Вот и посмотрим. – с этими словами маленькая металлическая пластина метнулась в давно повзрослевшую Эльзу. И спустя секунду прилетела другая. От одной девушка увернулась, но пришлось пожертвовать платьем, ткань которого разошлась на юбке. Вторая пластина опалила плечо болью, и в тот же миг горячей струйкой потекла кровь, но девушка не пикнула.

Метальщик криво улыбнулся сквозь густые усы и театрально вскинул руки.

– Всегда любил с тобой играть. Помнишь, как мы привязывали тебя к барабану и крутили?

Она помнила каждый миг. Помнила свой дикий ужас. Помнила, как пьян был её жених и метальщик. Помнила и то, как сложно дался побег двумя годами спустя, и как пьянила свобода, но мешал постоянный страх, что придётся вернуться.

Это и сгубило Эльзу. Страх. Страх быть снова частью «Карнавала».

– Я не вернусь. – она снова сделала неосторожный шаг назад, а похититель вперёд на неё.

И вдруг между ними стрелой ворвалась фигура в удивительно невзрачном распахнутом пальто. Тростью он нанёс быстрые удары по локтевым сгибам метальщика, тот потерял преимущество и основное оружие – руки. Но лишь разъярился, зарычал и с остервенением рванул на Виктора Тефлисса. А Виктор в ближнем бою так резв не был, Эльза понимала, что метальщику он неровня. Пока она металась в бездействии, на старого друга обрушилась атака того, кто привык убивать с особой жестокостью. Он зафиксировал галстук Виктора и рывком и поднял на высокий станок, рычагом отрывая от земли. Виктор схватился за удавку, задыхаясь всё неизбежней. Он бился ногами, пытался найти опору, отчаянно боролся за жизнь. У Эльзы плыло перед глазами, она кинулась навстречу, но в её запястье вцепился Меченый:

– Про дружков распоряжений не было. Идём.

Эльза сгруппировалась, как кошка перед прыжком и извернулась волчком. Вес похитителя сработал против него, и тот потерял ориентацию в пространстве, падая навзничь:

– Ты забыл, Меченый, что я эквилибристка, карманника, гадалка и дрессировщица. Лучшая из вас. – она продемонстрировала ловко изъятый во время своего феерического манёвра ножечка.

Она поспешила к Виктору, но метальщик снова восстал и уже сжал в тиски, натягивая массивное ожерелье на шее:

– Да, ты лучшая. Была. За годы сноровку утратила, девочка. Смотри, герой твой задыхается. Посмотрим ещё чуток, а потом у тебя встреча с семьёй.

Но Виктор, который уже, казалось, потерял силы, подтянулся, вскарабкался по опоре станка и скинул петлю галстука.

– Зараза… – засипел он, – Ненавижу же эти галстуки. Чёрт дёрнул нацепить… – он размял шею, отдышался и встал на ноги, хотя это давалось с трудом от удушья.

Он слишком борзо поманил на себя метальщика, пристально глядя в его глаза:

– Давай закончим. Девочку отпусти. – сипел он.

– Какой глупый, но храбрый. – Меченый усмехнулся и плюнул сторону, туда же толкнул Эльзу.

Виктор не сводил взгляд. Шаркал ногами, двигаясь по кругу, и было явно заметно, что он едва держится прямо, качается. Метальщик же двигался как хищный кот, бесшумно наступая, вытанцовывая свой ритуал. Эльза закрыла руками рот, понимая, что Виктору никак не выжить в этой схватке, а придумать ничего не могла. Оставалось звать на помощь, и тогда бы спасся только Виктор. Она уже набрала воздуха в лёгкие для крика о помощи, но вдруг волшебным образом метальщик буквально провалился под землю.

Она и ойкнуть не успела. Лишь поражено смотрела на не удививлённого Виктора, который с ненавистью резал на себе галстук.

– Как?

– Канализация. Вскрыты трубы. Собственно, – он прочистил горло, понимая, что голос вернётся в полной мере нескоро, – Он оттуда и вылез. Вопрос только: один ли?

Эльза с сомнением кивнула:

– Он одиночка. Ненавидит с кем-то согласовываться. – ей не хотелось смотреть в трубу, куда провалился метальщик, но всё же пришлось, – Вик. Там вода. Он бы не убился.

– Не убился бы, точно. – тяжело выдохнул мужчина, – Сейчас ты вернёшься к своей роли пустышки Лу-Лу, а я на поиски этой скотины.

– Вик! – её глаза в ужасе расширились, – Вик, умоляю, не надо! Он профессиональный убийца… я не пущу тебя!

– Брось. Работа такая. И у меня рядом люди. Всё, не спорь, иди.

Он ушёл в тень и скрылся, а Эльза с размётанными по плечам прядями волос, порванном платье и саднящим плечом осталась на стройке, выдумывая впопыхах версию своего странного приключения.

***

Виктор же намеренно сбавлял скорость погони, чтобы успеть прикинуть, куда ведёт канализационный ход. Плохая новость была в том, что бульвар Триумфа, 29 находился выше уровня площади, где затевался салют. А значит, где-то среди гуляющего народа и собирался вылезти метальщик. Тефлисс петлял странным образом, а за его спиной то появлялись, то исчезали чёрные тени.

– Ищем мужчину средних лет с чёрной бородой, кожаный пояс с метательным оружием, высокие сапоги с отворотами, вероятнее всего, частично или полностью мокрый. – каждое слово надрывало травмированные связки, каждое причиняло боль, – Волосы стрижены горшком, тёмные. Цыган. Особо опасен. – тихо описал он цель своим агентам.

Их было всего двое, не слишком опытные в захвате, но соображали парни быстро, действовали чисто. Виктор размял саднящую шею, нахмурил брови и выругался:

– Чёрт. Револьвер бы посерьёзней, а не это ридикюльную пикалку. Меткости в ней кот наплакал. – он потряс механизм в рукаве, который его уже один раз за этот вечер подвёл. Проверил – работает, – Парни, максимально незаметно. Эффект неожиданности!

Те не ответили и скрылись.

Виктор остановился подальше от людей в точке обзора, сделал несколько хлопков для концентрации внимания и провёл в уме линии канализационных люков. Не мог цыган вылезти на площади – к празднику готовились и уж наверняка проверили, чтобы люки были закрыты.

– Нет-нет-нет… не посреди площади точно…

– Пять! – люди на площади начали обратный отсчёт до салюта, – Четыре… три… два…

Все замерли, но Виктор поймал резкое движение недалеко у фонтана.

– Один! Ноль!

Площадь взорвалась визгом и криками, заколотили залпы фейерверков, затряслась земля от взрывов. Виктор сорвался за метальщиком, попал в поле зрения и не на шутку испугался – могли пострадать гражданские люди.

Метальщик будто уловил этот страх и зло улыбнулся. Это преимущество делало ему сто очков вперёд, а потому стало острой необходимостью увести его подальше от шумихи.

Распихивая локтями людей, он ловко петлял в толпе.

– Тефлисс, я наперехват! – агент показал рукой направление и в голове тут же выстроился план вытеснения преступника на нужный переулок.

Чисто теоретически могло сложиться очень удачно, но Тефлисс зарёкся усердней заняться своей выносливостью, потому что погоня вышибала дух. А ведь думал, что в нормальной форме – раздутыми рельефами, конечно, не обладал, но на дальние дистанции мог бежать на зависть долго без сбитого дыхания. Метальщик же будто и человеком не был – рвал темпы с быстрого на запредельный, петлял, чуть ли не по стенам бегал и прыгал без шеста так, словно с ним.

– Ну вот…. И шест. – выругался Тефлисс, когда преступник выбил бамбуковую опору у ярмарочного ларька. И вроде всё шло по плану, но вдруг показался жандармский мундир – такой отчаянно знакомый в совокупности с осанкой, – С дороги, Брайан! С дороги! – голос подвёл, не прогремел так, как должен. Виктор понимал, что может случиться непоправимое и оттого отчаянно махал руками в надежде, что подчинённый послушается, но не тут-то было.

Парень в форме быстро пробежал глазами по стремящемуся наперехват начальнику и его цели, положил ладонь на ножны, выпятил грудь и громко заявил:

– Стоять, вы задержаны! – салют подсвечивал каждую деталь мундира, среди прочей толпы Брайан был как приманка на живца – блистал чистотой и броскими деталями для разъярённого ненавистника власти и жандармов, – Стоять я сказал! Третье отделение, именем закона…

– Дурак… – со скорбью и осознанием катастрофы проронил Виктор, вскинул револьвер, но прицелиться нормально не выходило: маячили люди туда-сюда,  пытался поднажать и догнать цыгана, но не хватило буквально пары мгновений.