Читать книгу Там, в Поднебесье - Анна Филиппова - Страница 1

В театре «Парижская радость» вот уже несколько недель происходили странные вещи: кто-то каждый день оставлял на пороге одну и ту же и пьесу. Бернар Бертье, так звали одного из ведущих режиссеров театра, отнесся к ней крайне скептически. Идея так себе. Диалоги неэмоциональные. Герои бесхарактерные. Первый экземпляр был отправлен в мусорное ведро. Когда на пороге появился дубликат, Бернар решил спрятать его в свой потайной ящик – туда, где он хранил свои нереализованные идеи (как гениальные, так и не очень). Совсем скоро пьеса появилась в третий раз и он решил оставить ее у себя на столе. Так продолжалось неделю. Другую. Бернар не понимал, что происходит, и решил лично проследить за драматургическим хулиганом. Для этого ему нужно было весь день провести в кафе напротив, откуда открывался великолепный вид на главный вход в театр. Он частенько проводил здесь рабочие будни: запасался новыми рукописями, справочной литературой, заказывал кофе и погружался в мир театральных иллюзий.

Было прекрасное утро. Бернар проснулся от яркого солнечного света и сразу же подумал о том, что должен решить важную задачу. Он был настроен решительно. Никто не посмеет навязывать ему свои идеи. Он служил в театре более десяти лет. Еще не хватало, чтобы неизвестный автор вторгался в его творческое пространство. Ровно в десять он был в кафе. Рабочие пташки уже совершили кофейный ритуал и разбрелись по конторам. В распоряжении Бернара был огромный пустой зал. Он занял столик у окна, достал ноутбук и заказал большую чашку кофе с клубничным тартом. Он провел целый день в наблюдении. Тщетно. Никто посторонний так и не появился на пороге театра. Что удивительно, новый, свеженапечатанный экземпляр пьесы, как обычно, лежал на ступеньках. Вечером Бернар сидел у себя в кабинете. Он рассуждал о том, как побороть театрального преступника при условии, что его идентификация представляется невозможной, как вдруг к нему постучался Гюстав Лефевр, художник по костюмам.

– Можно войти? – любезно поинтересовался Гюстав, приоткрывая дверь.

– Входи, – равнодушно ответил Бернар.

Гюстав вошел в кабинет и присел напротив Бернара.

– Вы чем-то расстроены, дорогой Бернар?

– Видишь ли, мне не дает покоя эта чертова пьеса…

– Та, что каждый день появляется на пороге?

– Да. Сегодня я пытался отследить того, кто ее оставляет, но к театру не приблизился ни один посторонний.

– Вообще-то я как раз хотел поделиться с вами своими наблюдениями на эту тему.

– Серьезно?

Бернар был удивлен. За пять лет работы в театре Гюстав не выдал ни одной творческой идеи. Да, он неплохой художник, и костюмы, возникающие в его воображении, идеально вписываются в спектакли, но он всегда вел себя крайне сдержанно и скромно – боялся высказать свое мнение, смотрел на режиссеров и актеров с невыразимым стеснением. Что же случилось? Почему вдруг самый скромный на свете художник по костюмам решил поделиться с ведущим режиссером своим рассуждениями на тему вторжения в театральное пространство посторонних лиц?

– Видите ли, перед тем как пьеса впервые появилась на пороге нашего театра, мне приснился довольно интересный сон.

Бернар лишний раз убедился в том, что скромные люди патологически не способны на креативные идеи. И зачем только он согласился выслушать Лефевра?

– В этом сне, – продолжал Гюстав, – ко мне в гости пришел ангел женского пола.

– Ангел женского пола? – аккуратно переспросил Бернар.

– Да. Такая толстенькая девочка с розовыми щечками, рыжими волосами и огромными белыми крыльями.

С каждой секундой возмущение Бернара усиливалось. Он позволил самому невыдающемуся сотруднику театра заговорить с ним на серьезную тему и теперь вынужден выслушивать его бредни в своем собственном кабинете.

– И что же эта девочка тебе сказала?

– Сказала, что очень скоро на пороге нашего театра некий сумасшедший драматург оставит свою новую пьесу и я должен сделать все возможное, чтобы один из наших режиссеров занялся ее постановкой.

Бернар пытался подобрать слова, чтобы отчитать Гюстава за странное поведение, но решил, что его взгляд говорит сам за себя, поэтому он просто указал Гюставу на дверь.

– Хотите, чтобы я закрыл дверь? – не понял Гюстав.

– Нет, хочу, чтобы ты покинул мой кабинет сию же секунду и больше никогда не приходил ко мне со своими бреднями. В противном случае я отправлю тебя в психушку.

– Я просто решил, что должен вам рассказать…

– Пошел вон.

– Да, конечно.

Гюстав вышел из кабинета. До конца рабочего дня оставалось две минуты, но в честь неудавшегося разговора он решил устроить себе маленький праздник и выйти из театра немного раньше обычного. У него была назначена встреча в кафе «У Бенедикта». За уютным столиком его ждала Сандрин. Вот уже пять лет она работала официанткой, выполняющей функции администратора, и всеми силами старалась получать удовольствие от своей работы. Она искренне хотела доставить радость каждому посетителю, делилась с миром благостной непринужденностью. Боясь потерять ощущение легкости бытия, Сандрин никогда не ставила перед собой серьезных целей.

Конечно, как и у любой просветленной официантки, у нее была своя маленькая мечта: в глубине души она воображала себя театральным художником. Что удивительно, мысль о том, чтобы занять место своего дорого друга Гюстава, даже не приходила ей в голову. Она считала его одаренным человеком и была рада, что ему досталась должность в театре «Парижская радость». По телефону на сообщила ему, что должна рассказать что-то очень важное. Гюстав был обеспокоен. Обычно его разговоры с Сандрин сводились к обсуждению творческих планов, профессионального предназначения и божественного начала Вселенной.

Сандрин сидела за столиком, пила кофе и делала эскизы. У нее был специальный блокнотик для городских зарисовок. Из окон кафе она видела то, на что бы не обратила внимания, идя по улице. Она считала улочки Латинского квартала самыми симпатичными и самыми уютными. Она обожала прогуливаться здесь после работы прежде, чем отправиться в родную квартирку в районе Батиньоль. Не то чтобы она не любила свой район, просто узенькие улочки, пронизанные атмосферой средневековья, приводили ее в состояние туристического экстаза. Если бы не ее ежедневные прогулки, она бы приходила на работу разочарованная, печальная и раздраженная. В конце концов почему она, одаренный художник, должна работать официанткой? Да. У Сандрин были все шансы стать неудовлетворенной жизнью брюзгой. Но она старалась не падать духом. Как и Гюстав. Они стали друзьями именно потому, что обнаружили друг в друге очень много сходств.

Сандрин не заметила, как Гюстав присел за столик. Еще какое-то время он наблюдал за тем, как она делает наброски.

– Ты уже здесь? – наконец, отвлеклась от рисунка Сандрин.

– Да. Наблюдаю, как ты рисуешь.

– Я принесу тебе кофе?

– Если можно, бокальчик каберне и сырную тарелку.

– Да ты сегодня гурман.

– У меня случилась маленькая печаль. И я решил устроить себе торжество. Если хочешь, присоединяйся.

Сандрин отправилась на кухню, принесла маленькую бутылочку каберне, два бокала, корзинку багета и сырную тарелку. В самом деле почему бы не устроить маленький праздник?

– Знаешь, в последнее время со мной происходят странные вещи, – начала Сандрин, вернувшись за стол.

– Серьезно? – обрадовался Гюстав.

Он всегда знал, что может положиться на свою боевую подругу. Она не только поддержит его в трудную минуту, но и поможет лишний раз убедиться в том, что не у него одного в жизни творится полная неразбериха.

– Уже почти две недели ко мне во сне является ангел.

– Как это здорово! – не смог удержаться Гюстав.

– Я так не думаю. Это ведь ненормально, что я придаю этому значение?

– Ты не поверишь, недавно ангел явился и ко мне.

– Вот это да! И что он тебе сказал?

– Это долгая история. Скажи лучше, с какой целью он приходил к тебе?

Сандрин замолчала. Она явно подбирала подходящие слова. Если лучший друг сочтет ее ненормальной, можно будет раз и навсегда забыть об их душевных встречах. У нее и так практически не было друзей. Разве что родители, но они недавно переехали в Экуан и теперь она виделась с ними только по выходным. А вот Гюстав стал для нее настоящим другом. Но может ли она быть с ним до конца откровенной?

– Это была девочка, – сказала Сандрин после продолжительной паузы. – Она сказала мне, чтобы я пригласила тебя на свидание.

Жан хотел взять кусочек сыра, но понял, что не может контролировать собственные движения. Интересно, к ней и Сандрин приходил один и тот же ангел? И что за безумная идея со свиданием? Они ведь просто друзья. Не то чтобы Сандрин не нравилась ему как женщина – он был в восторге от ее утонченных черт лица и меланхоличного взгляда и, если бы у него была возможность, он бы любовался ее чудесным образом дни и ночи напролет. Но он безумно дорожил их дружбой. Если добавить в их отношения флирт и интимные разговоры, он потеряет в лице Сандрин надежного духовного товарища.

Сандрин опустила глаза и сделала вид, будто рассматривает свои эскизы. Она была крайне смущена собственным откровением. Еще бы. Ее ведь с раннего детства приучали вести себя благопристойно и сдержанно. Разговоры о свидании с другом никак не вписываются в рамки приличного поведения.

– Прости, – выговорила Сандрин, поняв, что пауза немного затянулась. – Мне не стоило этого говорить.

– Все хорошо, – попытался утешить ее Гюстав. – Просто я немного в шоке.

– То есть мысль о свидании со мной повергает тебя в состояние шока? – неловко пошутила Сандрин.

– Нет, не подумай, ты прекрасная женщина, но я воспринимаю тебя как друга.

– Понимаю.

Гюстав замялся. Он хотел рассказать Сандрин о том, что творится в театре и о своей встрече с ангелом, но решил, что еще не время.

– Давай забудем об этом разговоре и продолжим праздновать, – торжественно объявила Сандрин.

Гюстав и Сандрин просидели в кафе почти до полуночи. Сырная тарелка и бутылочка вина сделали свое дело и им удалось чудесно поговорить по душам. Когда Гюстав пришел домой, то был готов к новой встрече с ангелом. Теперь-то он знал, что ей ответить, поскольку решил для себя: ее слова не имеют для него никакого значения. Ночью Гюстав спал сном младенца. Возможно, ангел в девичьем обличье и приходил к нему, однако наутро он об этом не помнил.