Читать книгу По ту сторону зеркала - Анна и Татьяна Аксинины - Страница 1

2003г.

Только я задремала, как опять увидела вчерашний кошмар. Я не хотела идти к зеркалу, сворачивала в какие-то коридоры, но они, изгибаясь, как змеи, снова приводили меня в комнату с большим зеркалом. В очередной раз комната оказалась наполнена гостями, горели свечи, все разговаривали разом, но в общем гуле невозможно было разобрать слов. Никто не замечал меня. Стараясь не смотреть на зеркало, я двигалась в толпе, не узнавая лиц. Вдруг раздался ласковый голос: «Ты ищешь зеркало? Я тебе помогу». Какая-то девушка взяла у меня за руку и повела. Я упираюсь: «Не надо, Марина!» Откуда я могу знать ее имя? Но мы подходим к зеркалу все ближе и ближе, по ту сторону темно, но постепенно появляются две женские фигуры. У моей спутницы – нормальное отражение, только не очень четкое, а вторая – моя – совершенно белая, закутанная простыней. Я не могу оторвать от нее глаз. Марина протягивает руку и покрывало падает. Остается пустота! Меня нет!

Я так и подскочила в постели, вся в поту, сердце бьется по страшному. «Как мне плохо! Надо позвонить Марине», – подумала я в полусне. И тут же всплыл телефон. Он возник перед глазами, записанный на белом листе. Надо переписать его, пока я не забыла. Одержимая одной мыслью я включаю ночник и записываю телефонный номер на журнале, лежащем на тумбочке. Я не уверена в последней цифре, но предыдущие шесть запомнила точно. Некоторое время соображаю, сколько придется перебрать вариантов. Получается десять, да это же – мелочи.

Потом соображаю, что я не помню никакой Марины, кроме нашей поварихи. Может, это имя мне приснилось после вчерашнего бурного разговора в кухне? Нет, это другая Марина, я во сне чувствовала, что это какой-то реальный знакомый мне человек. Надо срочно проверить этот номер! На цыпочках я прохожу в кабинет Дмитрия. Там стоит радиотелефон. На аппарате горит красная кнопка «Rec». Это – запись. Они говорили с Региной, что записывают все телефонные разговоры. Отключаю. Теперь можно позвонить. Перебираю все цифры вместо последней. Дрожат руки. Успокойся. Два номера не отвечают. На одном кто-то крепко выругался, на другом культурно обругал: «Какая Марина? Вы что не смотрите на часы?». Наконец на цифре семь сонный голос какой-то Марины мне ответил:

– Я.

Приободрившись, я назначила ей встречу. Она не очень рассердилась, только удивилась. Но потом назвала меня «Таня». Наверное, я опять ошиблась.

Я снова включаю «запись» на телефонном аппарате и бегу в свою комнату. Марина есть, она узнала меня по голосу! И неважно, что я не помню, как она выглядит, она все равно мне поможет, она спасет от этих кошмаров. Но потом она назвала меня Таней. Возможно, она ошиблась спросонок, приняв меня за свою знакомую. Что думать, в субботу, почти что завтра, поеду в салон, там видно будет.

* * *

Проснувшись от резкого звука, Марина Белых спросонья нажала кнопку. «Что-то я сегодня совсем не выспалась. Как буду работать?», – она обреченно села, свесив ноги со своего края дивана. Андрей Краснов, муж Марины, даже не шевельнулся. Он вчера лег поздно, лучше разбудить его перед самым завтраком. Зевота свела рот Марины, но она героическим усилием разлепила веки. На часах светились цифры «02:20». «Это был не будильник! Кто мог звонить в такое время?» Она торопливо схватила телефон, взглянула на экранчик, номер не определялся. «Слава Богу!» Ни мама, ни папа, ни сестра Маша не имели привычки скрывать свой номер. Это кто-то совсем чужой.

«Ошиблись, наверное», – Марина бухнулась в постель, но снова заиграл «Полонез Огинского». Она схватила телефон на первой же ноте.

– Да!

– Марина? – голос подруги звучал неуверенно.

– Я, – Марина, спохватившись, понизила голос, хотя Андрей спал, как сурок.

– Марина, помоги мне, мне плохо! Приходи в салон «Элина».

– Сейчас?!

– Нет, в субботу в одиннадцать.

– А зачем же ты звонишь среди ночи? Таня, что случилось?

– Ой, наверное, я… – фраза прервалась гудком.

«Ну вот, – в досаде подумала Марина, – и номера нет, чтобы ей ответить».

Она снова устроилась поуютнее, представляя запозднившуюся вечеринку в какой-то «Элине», где ей бывать не доводилось, изрядно выпивших Таниных коллег, парикмахеров и стилистов. «Видно, совсем забыла, который час. И с чего это она так набралась?» Марина плавно въехала в сон, в котором ей пришлось самой встать за кресло, чтобы постричь и покрасить волосы Юле Грибовой. Бедная Юля торопилась на показ, а все кругом валялись пьяные. «Как-то не похоже на Таню – напиться, трезвонить ночью, она сроду не увлекалась выпивкой. Она вообще почти трезвенницей была… Была? Вот именно – была!» С Марины мгновенно слетел сон. Она внезапно вспомнила, что Таня, их общая с сестрой школьная подруга Таня Колокольникова, погибла под колесами автомобиля в самом начале зимы.

* * *

Я проснулась полчаса назад, но все еще валяюсь в постели. Из-за плотно прикрытых штор в мою спальню пробивается серый свет пасмурного зимнего дня. Я лежу на своей огромной кровати и рассматриваю потолок, зеркальный посередине и обрамленный причудливым орнаментом по краям. Узор повторяется на дверцах белых шкафов, стоящих в комнате. Руками я глажу тонкий лен постельного белья. Надо вставать. Который сейчас час? А впрочем, все равно. На работу мне не идти. Я встаю и подхожу к огромному зеркалу. В зеркальной поверхности отражается молодая женщина. У нее короткая стрижка, светло каштановые волосы. Серые глаза могли быть и побольше, а рот поменьше и поярче. Но лицо узкое, «породистое», впечатляет. И фигура хороша: ни жиринки на животе, и с ногами все в порядке. Я улыбаюсь своему отражению. Улыбка преображает мое лицо. Мила, ничего не скажешь. Не классическая красота, но есть какая-то изюминка. На мне шелковая коротенькая рубашка на тонких лямочках от «Дикой орхидеи» и соблазнительные шортики с разрезом по бокам. Интересно, сколько оно стоит? Зачем мне задаваться такими вопросами? Я достаточно богата, чтобы забыть об этом. И все в этой комнате мое. Меня убеждают в этом окружающие и мой муж Дмитрий. Но я им не верю.

Два месяца назад меня сбила машина, когда я переходила улицу. С тех пор я ничего не помню. Я не помню самого наезда. Воспоминания мои начинаются с белого беленого потолка больничной палаты. Мне нравилось смотреть на потолок и ни о чем не думать. Почему все ко мне пристают с глупыми вопросами? Кто я? Помню ли я что-нибудь о себе? Ничего, ничего я не помню и не могу вспомнить, как бы ни напрягалась! Сначала домогались врачи, затем приехал мой муж. Он тряс меня за плечи и кричал: «Лика, неужели ты не помнишь меня?» Собственно, чем он был лучше других, которых я тоже не помнила. После больницы меня перевезли в наш загородный дом: врачи посоветовали мне свежий воздух. Сюда же перебрался мой муж. Каждый день он мотается в Москву, у него какой-то крутой бизнес, в котором я ничего не понимаю (вернее, не помню). Днем со мной Регина, молодая женщина моего возраста, и многочисленная прислуга. Я спросила мужа о статусе Регины. «Она будет помогать тебе на первых порах, пока ты не освоишься. Вы с ней были знакомы раньше, ты неплохо к ней относилась. Можешь считать ее экономкой или подругой, как тебе больше нравится». Еще ко мне часто приходит доктор Владислав Владимирович. Мы с ним разговариваем, рассматриваем фотографии и старые видео записи. Звонит мама из Хайфы. Мне кажется, что я помню ее руки, улыбку, помню, как она меня утешала и обнимала в детстве. Но, возможно, я себе это все придумала. Мама сейчас живет в Израиле. Мне нравится фильм, снятый, когда я была у нее в гостях. Зеленые улицы с пальмами и цветами, синее море, белые дома и белые яхты. Я с удовольствием просматриваю фильм. Но из всех действующих лиц я опознаю только себя. На всех кадрах там я улыбаюсь, у меня спокойное и счастливое лицо. На всех других видеокассетах я не такая. То я гордо проплываю в умопомрачительной шубе, то в вечернем платье (даже не могу сейчас сказать от кого), сверкая украшениями, свысока смотрю на окружающих. Мы часто отдыхали с мужем за границей. Мелькают разные страны, города – страницы моей прошлой жизни. Владислав Владимирович заставляет меня смотреть эти кассеты каждый день. Я привыкла к роскошной высокомерной женщине и ее жизни. Мне кажется, что у меня снова появились ее жесты и манеры. Я уже допускаю, что это была я.

– Лика, ты уже встала? Надо выпить лекарства, – Регина выдает мне россыпь цветного драже и какую-то микстуру.

– А не вредно пить столько много всего?

– У тебя очень хорошие врачи, они плохого не назначат. Больше половины из всего – это витамины и пищевые добавки. Ты не забыла? Вечером идете с Дмитрием Сергеевичем в ресторан, его фирма устраивает новогодний вечер для сотрудников. Кстати, я тоже приглашена.

– Вот как.

– Я работала в фирме Дмитрия Сергеевича. Ты не возражаешь, что я иду с Вами?

– Я не возражаю, иди, если тебе этого хочется.

Мой муж старается усиленно выводить меня в «свет». Я предполагаю, что ему это рекомендовали доктора: считается, что это мне пойдет на пользу. Где мы только ни были с ним за последний месяц: театры, шумные приемы, тихие семейные вечера у друзей и родственников. Дмитрий очень внимателен ко мне. Он постоянно дарит мне подарки и безделушки.

– А куда мы сегодня?

– Банкетный зал «Орион».

– Значит, при полном при параде.

– Да, форма полная парадная. Но до ресторана у тебя насыщенный день: массаж антицеллюлитный, солярий.

– В каком месте у меня целлюлит?

– Пока ни в каком, но на то он и массаж, чтобы с целлюлитом бороться. Оглянуться не успеешь, как появится. Да нет, я пошутила, лечебный массаж – Регина заразительно смеется. На ее щеках появляются восхитительные ямочки. Я во все глаза смотрю на нее. У меня что, еще до аварии крыша поехала, когда я нанимала ее? Редкая красавица. Яркая брюнетка с нежной светлой кожей лица, большие распахнутые глаза, нос правильной формы. Чуть выступающая вперед нижняя губка, делает ее лицо таким зовущим и соблазнительным. Такая дама любого мужика совратит, только посмотрит. Пока я не замечала, чтобы мой муж на нее засматривался. Приезжает он поздно, уставший, а уезжает рано. Но надо быть начеку, чтобы потом локти не кусать.

Регина рассказывает пару веселых анекдотов в тему. Настроение поднимается. Мы вместе завтракаем с Региной. Я уплетаю сладкое, а она ест какую-то пресную кашку на воде: у нее новая модная диета. Она весело и остроумно подшучивает над своей очередной блажью:

– Все эти диеты ерунда. Во-первых, потом набираешь веса еще больше, чем было. Во-вторых, худеешь совсем в противоположном месте, а не там, где задумала. И что в результате? Ну, похудела. Заднее место как было, так и осталось кругленьким и пухленьким, а грудь и без того еле-еле дотягивающая до нормы – опала. Одно спасение – фитнес. Это после диеты второй маразм у нашего женского населения. И здесь наши дамы меры не знают. Посмотрела бы ты на контингент. Есть в нашей группе одна Натали. В чем только душа держится. Килограммов сорок пять весит при росте 170. Представляешь, заявляет всем, что заплыла жиром. Потеет до седьмого пота, чтобы «лишние» килограммы сбросить.

– А можно я тоже буду заниматься фитнесом?

– Зачем? – брови у Регины взлетают вверх. – У тебя идеальная фигура, ты не полнеешь даже от сладкого.

– А раньше я занималась?

– Да, но это скорее от скуки, чем по необходимости.

– Вот и сейчас я хочу, – я снова начинаю сердиться на Регину.

– Хорошо, я проконсультируюсь с врачом.

Регина снова улыбается и переводит разговор в другое русло. Почему мне так не нравится Регина? Она приветлива, тактична, умна. С ней интересно. Что меня раздражает в ней? Мне купили подругу. Она честно старается отрабатывать деньги, которые ей платят, чтобы она занимала меня, и у нее неплохо получается.

– Регина, а ты кто по специальности?

– Я? Психолог. Мы с тобой вместе учились в гуманитарном университете. Только ты изучала мировую культуру, а я психологию.

– Скажи честно, мы были подругами?

– Скорее нет, чем да. Ты всегда держалась обособленно, как кошка, которая гуляет сама по себе. Нет, ты не была букой или синим чулком. Ты с удовольствием тусовалась в компаниях. Но что у тебя на уме – ни перед кем не раскрывала. Мы обе любили посидеть в кафе-кондитерской, рядом с нашим университетом. Я бы назвала наши отношения так: легкая дружба, не обремененная обязательствами. «Знала бы ты, что значили для меня деньги, что я выкладывала тогда за крохотную чашечку кофе и невесомый пакетик печенья. Но что деньги? Я поставила на кон свою жизнь, чтобы добиться своей цели. И сейчас моя цель близка, как никогда».

– А зачем ты ходила в то кафе? Ты же совсем не ешь сладкого.

– Там варили изумительный кофе, и еще соленое печенье, оно таяло во рту. А благодаря тебе они выполняли план по пирожным. Пойдем в гардеробную?

– Почему ты работаешь в нашем доме?

– Скажу откровенно, здесь мне неплохо платят. Сколько? Не скажу, даже не спрашивай, сейчас не принято об этом рассказывать. Работа, хоть и ответственная, но мне нравится. Ты выбрала платье, в котором пойдешь сегодня в ресторан? – меняет тему разговора Регина?

– Дмитрий мне вчера подарил новые украшения. Видела?

– Да, изумительные.

– Регина, я все хотела тебя спросить. А мой муж не разорится, покупая мне такие дорогие вещи? Не придется нам с ним идти в какую-нибудь долговую тюрьму?

Регина опять смеется:

– Я не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно. Если сейчас, ты спрашиваешь серьезно, то отвечу: «Нет, не разорится», а если шутишь, то напомню: «С милым рай в шалаше». Пусть тебя не беспокоят тяготы жизни. Главное, что твой любимый мужчина рядом с тобой.

Мой любимый человек. Дмитрий. Высокого роста, крупный мужчина, я бы не сказала, что красавец, но очень даже импозантный мужчина. Волевой взгляд, красиво очерченный рот. Массивный подбородок, но в его лице есть нечто притягательное. Уже почти месяц, как я дома. Но он ни разу не остался в моей спальне. Целомудренно целует меня на ночь в щеку, лоб, желает мне добрых снов, и уходит к себе. Наши спальни соединяет дверь, но она всегда закрыта. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы он остался? Иногда мне хочется этого, возможно, я вспомню что-нибудь, когда он будет со мной? Но чаще, я радуюсь тому, что он ушел. Почему я ничего не чувствую к нему? Почему он мне чужой?

– Лика, о чем задумалась? Я тебя третий раз спрашиваю, какое платье ты выберешь?

– Мне кажется, что к новым украшениям подошло бы красное платье.

– Красное? Может, это?

– Нет, я немного похудела после болезни, оно будет плохо сидеть на фигуре. И оно по своему фасону не подходит к новым украшениям: платье должно быть маленькое, как у Шанель, закрытое впереди и с небольшим вырезом на спине.

– Я вызову портниху, закажешь ей такое платье и все, что захочется. Но сегодня, попробуй выбрать что-нибудь другое. Посмотри, это совсем новые платья, их привезли всего пару дней назад.

– Нет, я не хочу эти платья. Я сама съезжу в бутик и выберу что-нибудь там.

Регина в нерешительности. Я специально «капризничаю» из-за этого платья на глазах у прислуги. Я знаю, что сейчас она не сможет поехать со мной: у нее неотложные дела в доме. А мне надо, надо вырваться от нее. Я понимаю, что меня раздражает в Регине: она ни на минуту не оставляет меня с другими людьми.

– Я что, пленница в этом доме? Кто хозяйка дома? Я или ты?

– Успокойся, конечно, ты. Не сердись, я следую предписаниям врачей, а они не советуют оставлять тебя одну. После такой травмы головы возможны глубокие обмороки.

– Я поеду с шофером, он присмотрит за мной. Можешь дать еще парочку охранников для моей безопасности и присмотра. Вызови машину, я поеду прямо сейчас.

– Хорошо, поедешь с Максимом, расплатишься по карточке. Денег хватит на все твои покупки, если, конечно, ты не надумаешь приобрести пару-тройку домов в зеленой зоне Москвы, – снова улыбается Регина.

Я довольна. Во-первых, я вырвалась на «волю» без ока Регины, а во-вторых, я заметила, как перед безмятежной улыбкой Регины жгучей ненавистью сверкнули ее глаза. Всего на крохотный миг, но я поймала, поймала ее ненависть. «Теперь у меня есть преимущество перед тобой: я знаю, что ты притворяешься. Я буду предельно осторожна, хитра. Ты считаешь себя умнее. Тем лучше для меня. Ты попадешься в мои ловушки».

Ветер врывается в чуть приоткрытое окно машины, приятно освежает лицо, ерошит волосы. «Не простудитесь, Анжелика Александровна?» – беспокоится шофер. Я качаю головой. День теплый и солнечный. Вчера шел снег, утром было еще пасмурно, а к обеду неожиданно разошлись серые тучи, и яркое, совсем не зимнее, солнышко засияло на лазурном небосводе. Я надела солнцезащитные очки. Теперь я всегда буду по возможности ходить в темных очках. Аристотель Онассис, греческий магнат и мультимиллионер, на важные сделки и совещания надевал всегда темные очки, чтобы его оппоненты ничего не поняли по его глазам. Я совсем недавно прочитала эту книгу. Книги мне приносит мой врач, Владислав Владимирович. Мне нравится общаться с ним. После его бесед все мои сомнения рассеиваются. Жизнь становится прекрасна, мне легко и спокойно на душе. А может быть, мои подозрения и страхи – плод моего больного воображения? И причина моей хандры в том, что я два дня не общалась со своим любимым доктором.

Я не заметила, как остались позади зеленые массивы лесов, дачные поселки Подмосковья, низенькие домики окраин. Мы едем со скоростью черепахи – пробки. Максим ловко лавирует между машин, сворачивает в тесные переулки, выезжает в центр и останавливается перед зеркальными дверями роскошного магазина. В белых сапожках и белоснежной норковой шубке я ступаю на плитку тротуара. Услужливый швейцар, улыбаясь до ушей, открывает передо мной зеркальную дверь. Максим сопровождает меня. Что ж, добросовестно выполняет поручение, ничего не скажешь. В примерочную кабинку тоже пойдет?

Шопинг. Это заграничное слово обозначает простое хождение по магазинам и покупки. Но какое удовольствие от него получает истинная женщина. Я оттянулась по полной программе. Часа два или три я рассматривала, примеряла и выбирала для себя вещи. Мне нравилось, что девушки наперебой обихаживали меня. Я с лихвой оправдала их надежды: накупила ворох белья и одежды, включая соблазнительные ночные сорочки. В отделе обуви приобрела пару новых сапог и три пары туфель. И, как завершающий аккорд своего похода, прихватила несколько дамских кожаных сумочек. Уже на выходе я приобрела цветной лак для волос и кое-что из косметики. Затем, усовестившись таким тратам для себя, любимой, в отделе подарков купила красивое кожаное портмоне для мужа. Хозяева этого огромного дамского магазина не прогадали, расположив на выходе из зала большой отдел подарков для мужчин. Женщины, усовестившись тратам на себя любимую, с удовольствием покупали безделушки для своих мужчин. Торговля в этом отделе шла бойко. Дамы придирчиво перебирали галстуки, крутили в руках кожгалантерею и прочие предметы, пригодные для подарка любимому мужчине. Все это время Максим с журналом в руках уютно восседал в кресле, изредка поглядывая на меня. А что ему? «Солдат спит, служба идет». Все покупки я забрала с собой, отказавшись от доставки на дом. Пакеты и коробки уложили в багажник и на заднее сиденье. Я села впереди, рядом с Максимом.

– А теперь обедать, я проголодалась.

– Куда желаете?

– А куда «мое величество» обычно желали в таких случаях?

– В ресторан «Звезда Востока».

– Восточная кухня? Терпеть не могу суши, лясе и разные восточные деликатесы.

– Странно, а раньше любили.

– Разлюбила. Давай выберем с тобой что-нибудь европейское.

– В итальянский ресторан?

– Пойдет.

Мы сидим с Максимом у окна. Льется легкая музыка, томно плачет скрипка о неземной любви. Уютный интерьер в коричневых тонах. Со вкусом отделано. При этом изумительная кухня. Максим уже расправился с обедом, а я доедаю десерт. Максим удивлен, что я посадила его за свой стол, и как-то по-новому смотрит на меня. А он симпатичный. Карие глаза, очень короткая стрижка. Под темным пиджаком угадываются накачанные плечи. Спортивная фигура. Должно быть, много занимается в тренажерном зале. Настроение у меня самое что ни на есть благостное: я на свободе и довольна жизнью. Выходя из ресторана, замечаю книжный магазин, очень кстати. Выбираю несколько книг по кулинарии, среди них «Романтический ужин».

На обратном пути я прошу свернуть на небольшую проселочную дорожку, хочу пройтись. Выхожу из машины. День сегодня на загляденье, солнечный, весенний, не скажешь, что конец декабря. Белый снег под ногами и на веточках зеленых елей, растущих у дороги, создает ощущение праздника. Дымы мегаполиса не успели за пол дня осесть черной коркой на рыхлом, девственно белом снегу. Максим идет следом за мной. Я останавливаюсь. Теперь он стоит рядом.

– Ты давно у нас работаешь?

– Давно, нет, недавно.

– Так я не поняла, давно или недавно?

– Я работал у Вас раньше, два года. А потом по семейным обстоятельствам вынужден был уйти.

– Семья, дети?

– Нет, я не женат и детей пока не имею. Мать заболела, а с такой работой сутками мне никак нельзя было за ней ухаживать. Потом мать поправилась, сама стала себя обслуживать. Я позвонил сюда, на всякий случай, нет ли места. Колян, начальник Вашей охраны говорит, оставь телефон, может и будет не сегодня завтра. И в самом деле, недели не прошло, как позвонил. Вот и работаю снова почти два месяца.

– Два месяца? А когда ты устроился на работу, если не секрет?

– Да какой секрет, сразу после ноябрьского праздника.

Я расспрашиваю Максима о его семье. Он с удовольствием рассказывает о матери, сестре, у которой сейчас маленький ребенок, его племянник. Максиму нравится возиться с малышом. Я внимательно слушаю Максима. Видно, у него здесь нет друзей, с кем можно поговорить по душам. Я недавно смотрела старый фильм «Семнадцать мгновений весны». Как там говорил Штирлиц: «Запоминается последняя фраза». Теперь, если Максима спросят, о чем мы разговаривали (а я уверена, что спросят), он ответит, о его семье. И обязательно надо будет еще раз перечитать такую замечательную книжку «Семнадцать мгновений весны», возможно, мне пригодятся ее советы.

Дома я радостно демонстрирую Регине свои покупки. Я замечаю ее вопросительный взгляд, которым она обменивается с Максимом. Тот незаметно кивает головой, что все в порядке. Специально долго я кручусь перед зеркалом в новой ночной рубашке. Я в ней очень соблазнительна, я без конца болтаю разную чепуху. И не зря: отраженное в зеркале, я вижу темное лицо Регины, на секунду она не совладала с собой. Теперь я не сомневаюсь: она ненавидит меня.

* * *

– Андрей! Проснись! – Марина трясла мужа за плечо.

– А? Что? Что случилось? – Андрей кинулся зачем-то ощупывать Марину, как будто искал на ней переломы. Марина отстранила мужа, слегка встряхнула и, когда тот открыл глаза, сказала.

– Мне сейчас звонила Колокольникова!

– Колокольникова? Нина Павловна? А зачем?

– Нет, звонила Таня!

– Таня? Марина, я все понимаю, но не надо так переживать. Теперь уж ничего не поделаешь. Мне тоже кошмар какой-то приснился.

– Андрей! Это был не сон, она мне звонила по телефону, просила помочь и назначила встречу. Сейчас посмотрю по карте, где этот салон, – Марина кинулась к компьютеру.

Андрей пошел за ней, грустно покачивая головой. Марина нашла только один салон «Элина». Он был в самом центре Москвы, на Тверской. Она кивнула Андрею на экран.

– Вот видишь, мне не приснилось. А ведь я в нем никогда не была.

– Марина, что это доказывает? Ты же мимо него не раз проходила, запомнила, а во сне выплыло название.

– Да нет, я проснулась и даже посмотрела на часы. Это было в два двадцать. А потом только начала дремать, и вспомнила… про Таню… Потому что голос был точь-в-точь ее.

– Значит, только начала дремать? На часы посмотри.

К удивлению Марины, цифры в уголке экрана компьютера показывали, что «продремала» она четыре часа. Уже настало утро, непроглядно-черное холодное декабрьское утро, и ложиться спать не было смысла.

Обсуждение продолжилось за завтраком.

– Марина, успокойся, – ласково увещевал жену Андрей.

– Я вовсе не сошла с ума! – горячилась Марина.

– Ну, я согласен, что был звонок, хотя я ничего не слышал. Согласен, что мог быть похожий голос.

– Ее голос, один в один! Ну, ладно, пусть похожий. Но она же назвала меня по имени!

– Это могло быть совпадением. А свое имя она тоже назвала?

– Да! То есть, нет. Но она точно назначила мне встречу. В «Элине» в субботу в одиннадцать.

– Но ты же не потащишься туда из-за чьей-то нелепой ошибки? В субботу мы хотели вчетвером поплавать. Забыла? Это же была твоя идея.

Горячий кофе, как обычно, бодрил, прогонял мрачные ночные мысли. Марина уже допускала, что звонок мог ей присниться. «Но голос был Танин, это точно. Что же она не договорила? Как бы мне так ненавязчиво сходить в эту «Элину»? Наверное, там безумно дорого, но надо попробовать записаться на стрижку. А, знаю, как. Маша мне поможет, попрошу ее передвинуть наш поход ближе к обеду». Марина успокоилась и, быстренько сполоснув чашки, побежала одеваться, так как Андрей уже стоял у двери, выразительно помахивая пультом от машины.

По дороге она вспомнила конец разговора.

– Почему ты сказал «вчетвером»?

– Потому что две сестры и два свояка как раз будет четверо.

– А Ульянка с Игорем передумали? А я думала, что она – без комплексов по поводу своей полноты.

– Она – да, это Игорь комплексует.

– Вот не ожидала! Он на себя-то смотрел в зеркало? С тех пор как они стали жить вместе, он потолстел ровно на столько, на сколько она похудела. Прямо, как сообщающиеся сосуды. Если и дальше так пойдет, впору будет Ульянке стыдиться его.

– Да нет, ты не поняла. Он сказал: «Будем рядом с вами смотреться, как два колобка, бассейн из берегов выйдет. Лучше на лыжах прогуляемся».

– На лыжах? А что, может, присоединимся к ним? Что там хорошего, в аквапарке? Шум, брызги, все с горок прыгают, визжат. А в лесу – красота, тишина, воздух. Снег – чистый, белый, никакой слякоти. Может, рванем вместе на базу, где ты меня первый раз на горные лыжи поставил?

– Не хотелось бы, я рассчитывал после обеда часок-другой поработать над экономическим обзором, а после лыж ни сил, ни времени не останется.

– Андрей, ты же можешь с утра поработать! Я забыла тебе сказать, что Маша не может к десяти часам, просила передвинуть часика на два-три.

– Ну, если так, то, конечно, я не никогда не против того, чтобы съездить на гору.

– Так я сейчас же и скажу Ульянке, что они с Игорем нас всех уговорили.

На заветном пятачке у напичканного офисами здания, бывшего когда-то проектным институтом, не оказалось ни единого свободного места. Андрей высадил Марину, а сам поехал пристраивать машину. Поднимаясь в лифте, Марина думала: «Надо не забыть позвонить Маше, предупредить, что, во-первых, она занята в субботу с утра и, во-вторых, давно мечтает о лыжах», – подумала Марина. Младшая сестра Марины Маша, по мужу – Ярославская, обычно раза два за зиму вставала на беговые лыжи, но всегда предпочитала спокойные прогулки в лесу. Она боялась высоких горок и не разделяла энтузиазма Марины по поводу горных лыж. Но она всегда была сестре лучшей подругой, на которую можно положиться в любом деле. «А второй была Таня».

Проверив несколько точек парковки, Андрей удачно, не потратив и десяти минут, нашел место. «Бедная Марина, так убивается по подруге, что уже голоса слышать начала. На похоронах ее всю трясло, даже Маша казалась спокойнее. Впрочем, на то она и врач, чтобы не падать в обморок при виде трупа. Такая выдержанная, вся в мать. Елене Алексеевне даже плакать некогда было, она без конца Нину Павловну в чувство приводила, даже уколы ставила. Ну, ничего, Маринка в субботу отдохнет, развеется», – подумал он, подходя к двери с вывеской «Редакция журнала «Кредо»». Он вошел в коридор с четырьмя дверями, ему навстречу устремились сразу трое сотрудников:

– Андрей, у нас в макете дыра!

– Андрей Викторович, деньги не поступили!

– Шеф, тут такая залипуха!

Он поздоровался с одним за руку, остальным кивнул и впереди всех вошел в кабинет с табличкой «Главный редактор Андрей Викторович Краснов».

* * *

Мне хочется сегодня в ресторане выглядеть особенно красивой. Назло Регине? Я придумала, как уложу волосы. Надо бы волосы перекрасить в другой цвет, темнее на тон, но сегодня обойдусь цветным лаком. А макияж будет дерзким, в стиле женщина-вамп. Я оглядываю свое хозяйство в ванной комнате. Из всех комнат в моем доме мне больше всего нравится ванная комната. Это просторная комната с душевой кабиной и огромной ванной-джакузи. Огромное зеркало во всю стену, зеркало на потолке. Пол устилает мягкий пушистый ковер. Сначала я принимаю ванну с травами, затем контрастный душ. Я открываю шкафчик с баночками и тюбиками. Ого! Косметика у меня что надо. Попробуем к ней приложить руки.

Я выхожу одетая и причесанная, в полной боевой раскраске. У Регины шок.

– Ты сама себе сделала такой макияж?

Я сегодня добрая. Надо усыпить бдительность Регины.

– Хочешь, я и тебе сделаю макияж? В чем ты идешь в ресторан?

– В бежевом платье.

– Тогда тебе пойдет макияж в золотых тонах. У тебя очень светлая кожа. Ты выглядела бы потрясающе с длинными светлыми волосами. Зачем ты красишься в черный цвет и делаешь короткую стрижку?

Я замечаю, как вздрагивает Регина. Что такого я сказала?

Максим «выпал в осадок», когда я в накинутом поверх красного платья длинном черном манто, вышла к машине. Регина, напротив, оделась и накрасилась скромно. Вечер был удачен. Я была в ударе, поймала «кураж». Дмитрий не сводил с меня глаз, завелся с пол-оборота. Мы обнимались и танцевали почти весь вечер. Регина растворилась в толпе, ее было не видно и не слышно, что еще больше подняло мое настроение. Даже когда мы возвращались домой, она, сидя на первом сидении, дремала, отвернувшись к окну, не замечая, как мы обнимались с Дмитрием. Я выпила немного больше своей нормы. Мне были приятны теплые руки мужа на моей коже. «Что я себе придумываю? Все хорошо. У меня потрясающий мужик. Как он на меня смотрит! Если бы мы были одни, то он давно бы уже скинул с меня платье».

После душа я надеваю новую ночную рубашку. Мне кажется, что сегодня Дмитрий не сможет уйти в свою спальню. Мне немного волнительно. Вместо Дмитрия заходит Регина, приносит лекарства. Она мила и спокойна. Музыка сегодняшнего вечера звучит во мне, кружит голову. Я вытягиваюсь под одеялом. Сладкая истома наполняет тело. Еле успеваю закрыть глаза. Регина снова входит в мою комнату. «Лика, ты спишь?» Она подходит к кровати, склоняется надо мной. Я изображаю ровное сонное дыхание. Уходит. Зачем она приходила? Я подхожу к двери, ведущей в комнату Дмитрия, тихо толкаю ее руками. Заперто. Хочу постучать, но рука замирает у самой двери. Я слышу голоса. Что Регина делает в спальне моего мужа? Я сажусь на ковер и прислоняюсь к двери. Голова наливается тяжестью. Мне дают снотворное! Улавливаю обрывки разговора.

– Ну что, заметила что-нибудь?

– Ты весь вечер не отпускал ее от себя. Вряд ли кто-то мог к ней подойти, даже если бы сильно захотел. Ты что, голову потерял из-за нее?

– Она моя жена! Я вынужден был обращать на нее внимание.

– Особых усилий тебе это не составило.

Голоса звучат глуше. Они отошли в дальний угол. Я почти заснула. Нельзя, чтобы меня обнаружили утром у этой двери. С большим усилием я поднимаюсь и тащусь в кровать. Голова касается подушки, и я проваливаюсь в вязкую, темную тишину.

Боже, как темно! Тянет ветерком. Откуда? Двери и окна закрыты. Я ничего не вижу, но чувствую, что кто-то стоит рядом с кроватью. Я задерживаю дыхание. Леденящий душу страх расползается по телу, сковывает руки, ноги. Я сейчас умру от этого ужаса. Мне кажется, что слышно, как стучит мое сердце, ударяясь о грудную клетку. По миллиметру я передвигаю свою руку к прикроватной тумбочке. Там лежит фонарик. Где же он? Я нащупываю спички. Кто их положил мне на тумбочку? Я не помню, чтобы они лежали здесь вечером. Подтягиваю коробок к себе, чиркаю спичкой. Фонарика нет, лежит свеча. Как она здесь оказалась? Зажигаю. Слабый огонек освещает мою кровать. Причудливо дрожат тени в углах. Я сползаю на ковер, выпрямляюсь и осторожно иду по комнате. В большом зеркале отражаются стены, кровать, шкафы, занавески, и даже свеча, которую я держу в руке. Но нет меня! Вместо меня пустота. Я бросаю свечу. Ярким пламенем вокруг меня вспыхивает ковер. Я в ужасе кричу и просыпаюсь.

Топот ног, загорается свет. Я сижу на кровати. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Простыни сбились в кучу. Первым подбегает Дмитрий. Он обнимает меня, гладит по голове.

– Лика, родная, что случилось?

Я всхлипываю. Мне так страшно, что я не могу себя заставить рассказать ему свой сон.

– Я боюсь.

– Ничего, ничего, сейчас все пройдет. Что встали, как истуканы! Лекарство принесите. Ей плохо. Дайте же что-нибудь успокоительное!

Мне приносят какую-то пахучую микстуру. Я засыпаю на руках у Дмитрия.

Просыпаюсь поздним утром опять одна. Мне стыдно, что я перепугала ночью всех. Открываю ящик прикроватной тумбочки. Там лежит фонарик. Заходит Регина, на лице безмятежность и приветливость.

– Как ты себя чувствуешь, соня? Уже обед, а ты до сих пор валяешься в кровати. Проспишь чудесный день.

– Регина, а зачем здесь лежит фонарик?

– Фонарик? Ночью иногда отключают электричество. Наш поселок переключают тогда на дизель, но некоторое время мы бываем без света. У всех в доме лежат фонарики. Удобно.

Она смеется, стаскивая с меня одеяло. Я улыбаюсь.

– Ближе к вечеру приедет портниха, закажем новые наряды, сведем мужиков с ума. Ты не против?

– Я – за.

– Хорошо. А через полчаса приедет доктор, Владислав Владимирович.

Владиславу Владимировичу лет тридцать-тридцать пять. Мне трудно более точно определить его возраст. Черная бородка на пол лица, большие роговые очки с затемненными стеклами – это позволяет ему незаметно наблюдать за пациентами, скрывая свои эмоции. Он хороший профессионал. Мне с ним легко, хочется доверительно поделиться всем наболевшим. Он садится в кресло напротив меня, смотрит в глаза.

– Как дела, как самочувствие, что сегодня видели во сне? Рассказывайте, – беседа начинается со стандартного набора вопросов.

Мы «по косточкам» разбираем мой ночной сон-кошмар.

– Ничего странного в этом нет. Вы часто смотритесь в зеркало, как и все другие пациенты в Вашем положении. Вас мучает неопределенность, Вы никому не верите, Вам кажется, что окружающие Вас обманывают. Вам хочется хоть что-то вспомнить. Но Вы видите в зеркало чужое лицо. Вы сердитесь на себя. И вчерашний вечер… Излишнее возбуждение. Вот Вам результат. Я не зря Вас расспрашиваю о Ваших снах. Свое прошлое Вы можете увидеть в сновидениях. Вам что-нибудь еще снилось?

– Да, под утро снилась речка, я была маленькой девочкой и купалась в речке. Рядом была женщина, но я не запомнила ее лицо.

– Давайте откроем альбом с семейными фотографиями и попробуем найти эту женщину.

Мы с Владиславом Владимировичем снова рассматриваем фотографии в альбоме. Мне кажется, я помню себя маленькой. Это определенно я в белом фартучке с огромным букетом цветов и белым бантом. Я пошла в первый класс. И на берегу речки я сидела на песке. Но я не помню эту женщину рядом с собой на фотографиях. Владислав Владимирович достает мой свадебный альбом. Помню, что была свадьба, и я выходила замуж. Я верчу в руках свои свадебные фотографии. Белое платье, да оно было. Но фата? Неужели я могла нацепить на себя такую «цветочную клумбу»? Хотя за семь лет у меня могли измениться вкусы.

Затем мы вместе рассматриваем мой паспорт, другие документы.

– Убедились, что это Вы?

– Более или менее.

– Что значит «менее»?

– Мне кажется, что меня все обманывают. Я никогда не было той, за которую меня здесь принимают.

– А документы? Их подделали? А Ваши знакомые? Сколько же человек участвует в заговоре против Вас? Пусть каким-то образом все знакомые и родственники сговорились. Но Вас узнает еще несколько сотен посторонних людей. Как Вы объясняете это?

– Не знаю.

– Хорошо. Назовите мотив. Можно допустить ситуацию, если бы Вас обманывали, скрывали, кто Вы на самом деле. Допустим, выдали бы Вас за кухарку. Скрыли от Вас, что Вы хозяйка этого дома, что Вы богаты. Не могу даже предположить каким образом, но хотели лишить Вас того, что Вам принадлежит. Скажите мне, для чего окружающим обманывать Вас?

Владислав Владимирович уходит. Покой и умиротворение. Я бегу на кухню. Кстати про кухарку. Как же не нравится мне наша новая повариха. Разве можно так готовить! Сегодня Дмитрий дома, я должна сама проконтролировать приготовление обеда. На лестнице я слышу, как мой муж разговаривает с доктором.

– Ну, что? Она не вспоминает?

– Пока нет.

– А не могли бы Вы определить, когда к ней может вернуться память?

– Это непредсказуемо, но из моего опыта чаще всего память возвращается постепенно. Сначала всплывают одни детали, затем другие. Иногда бывают какие-то стрессы, тогда пациенты могут вспомнить все сразу.

– Если Вы заметите, что наступает такой момент, то я прошу Вас, предупредить нас. Мы должны быть готовы заранее.

– Хорошо, не сомневайтесь, я сообщу Вам. И еще одно замечание. Я понимаю, Вам хочется, чтобы Ваша жена скорее вернулась к нормальной жизни. Этим объясняется Ваше стремление чаще выводить Анжелику Александровну на люди. Но я бы посоветовал делать это в более щадящем режиме, не утомлять и не перегружать ее психику.

Какой заботливый у меня муж! Как он беспокоится за меня. Мне приятно, я в радужном настроении вбегаю в кухню. Так я и знала! Опять эта Марина, наша повариха, неправильно готовит отбивные. Я надеваю фартук, и сама встаю к столу. В кои-то веки муж обедает дома, неужели я допущу, чтобы его накормили отбивными, напоминающими резиновую подошву. Я замачиваю мясо в маринаде. Тем временем готовлю салат из морепродуктов, бутерброды с авокадо, размораживаю и жарю овощи. Затем, обсушив куски мяса салфеткой, обжариваю на раскаленной сковороде в сырной корочке. Все украшаю зеленью, красиво сервирую стол.

Дмитрий плавал в бассейне. Мокрые волосы прилипли к голове. Ему пошла бы короткая стрижка. Шорты открывают красивые прямые ноги. Я приглашаю его за стол.

– Это ты сама приготовила?

– Ты что, только сегодня открыл мои кулинарные способности? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– Нет, но ты, обычно, ленилась. И у нас была замечательная повариха. Готовила, пальчики оближешь.

– А что с ней случилось?

– Какие-то неприятности в семье, пришлось уйти от нас. Ты была в больнице, я, честно говоря, взял первую попавшуюся кандидатуру. Теперь я понимаю, что ошибся. Марина – никудышный повар.

–Ты – как хочешь, но я ее выгоню.

– Какая ты сегодня грозная.

– Я не могу допустить, чтобы тебя кормили всякой дрянью. Ты много работаешь, устаешь. Я не знаю, как ты питаешься на работе. Но дома тебя всегда должен ждать хороший ужин. Скажи мне, какую кухню ты предпочитаешь? Я буду сама готовить для тебя.

Он откладывает в сторону нож и вилку и смотрит на меня. Тепло поднимается по моему телу от его взгляда. Я краснею.

– А я тебе подарок купила.

Я протягиваю портмоне, чтобы как-то разрядить обстановку. Он берет мою руку, прикладывает ее к щеке, трется губами, целует ладонь. Притягивает меня к себе на колени. Через ткань я чувствую его жаркие руки.

– Спасибо за подарок, моя дорогая.

Я наклоняюсь к нему и вздрагиваю от стука двери.

– Извините, я не вовремя. Дмитрий Сергеевич, приехал Денис Аркадьевич. Что ему передать?

Регина входит в столовую.

– Я переоденусь и подойду. – Дмитрий поворачивается ко мне, – Извини, дорогая, у меня неотложные дела. Обед был восхитительный. Спасибо. Не хочешь пойти и поздороваться с Денисом?

Он бросает на меня нежный взгляд и уходит. Я смотрю на Регину. Лицо спокойное, непроницаемое.

– Кто такой Денис?

– Юрист фирмы.

– А причем здесь я?

– Он друг семьи. – У Регины лицо кающейся грешницы, – Извини меня, Лика, что я помешала. Я не знала, что вы обедаете здесь вдвоем. Пойдешь в гостиную?

– Да, только заскочу на пять минут на кухню.

Я хотела сама приготовить сегодня романтический ужин. Но попробую объяснить все Марине. Дам ей последний шанс. Я заказываю салат с грейпфрутами, суфле из сыра с сельдереем, рагу из рыбы с ананасами и пирог Афродиты с финиками. Выдаю ценные указания по приготовлению и даю ей свою новую книгу с рецептами. Для верности вставляю закладки на выбранных рецептах. Марина хлопает глазами: «Все приготовлю, не сомневайтесь, Анжелика Александровна. Я постараюсь».

Сомнения у меня остаются, но раз мне некогда, ничего не остается, как доверить Марине такое ответственное дело.

Денис Аркадьевич – высокий худощавый блондин с серыми глазами навыкате, одет, как на прием: безупречный костюм, шикарный галстук в тон, стильная стрижка. Дорогой ненавязчивый парфюм довершает образ делового мужчины. Они шумно обмениваются с Региной приветствиями, я скромно произношу: «Здравствуйте». Денис привез фотографии со вчерашнего вечера и кассету с фильмом. Я рассматриваю себя на фотографиях. Неплохо выгляжу, но не зря говорят: «Со стороны видней». Срочно перекрашусь на два тона темнее и немного поменяю стрижку: надо убрать волосы с боков и приподнять на затылке. Советуюсь с Региной.

– Кстати, на завтра ты записана в салон красоты «Элина». Можешь меняться, как тебе захочется.

«Элина», – что-то пытается пробиться в моей памяти.

– Что за салон?

– На Тверской. Ты всегда его посещала. Тебе там нравилось.

Мне кажется, что я помню этот салон. Задумавшись, я ловлю странный взгляд Дениса. А вот и повод выпровадить Регину.

– Регина, не могла бы ты сказать Марине, чтобы приготовила кофе и бутерброды.

Регина выходит в кухню, распорядиться насчет кофе.

– Вы были неотразимы вчера вечером, Анжелика Александровна, – Денис пристально смотрит на меня, берет за руку, – Я чуть с ума не сошел, когда ты вошла, как богиня утренней зари, в своем красном платье.

– Вот как.

– Лика, ты в самом деле ничего не помнишь?

Я не успеваю ничего ответить, в гостиную заходит мой муж, а следом Регина. Но в моей руке остался маленький кусочек картона. Я сжимаю руку, чтобы Регина не заметила.

– Лика, приехала твоя портниха. Она привезла новые образцы и модные журналы. Пойдем, посмотрим.

Я незаметно прячу за отворот джемпера визитку, которую мне дал Денис. Зачем он мне ее дал? Хочет, чтобы я позвонила ему?

Мы перебираем ткани, листаем журналы, выбираем фасоны. В другое время я бы без остатка отдалась такому увлекательному занятию, но сейчас меня мучает вопрос: «У меня, что, были близкие отношения с Денисом? Я была его любовницей или мы просто были друзьями?» Мне хочется думать, что было последнее. Денис вовсе не в моем вкусе, терпеть не могу щуплых и бесцветных мужиков. Мне нравятся мужчины покрепче и поярче, типа моего мужа или Максима. Да, именно, такие, как Максим. Что это я про Максима? Какой Максим? У меня есть муж. Я вспомнила про романтический ужин, и у меня потеплело на душе.

Как я подозревала, ужин оказался испорченным. Эта безрукая неумеха не представляла, как готовить суфле, чтобы оно получилось нежным. А пирог! Разве можно было эту плотную массу назвать пирогом Афродиты? Я закрыла дверь кухни и с глазу на глаз высказала Марине все, что я думаю о ее кулинарных способностях. Марина плакала, но я была непреклонна: «Не умеешь готовить, так не берись. Нечего зря переводить продукты!» Я посоветовала ей найти себе другое место и призвание в жизни: кулинария – это не для нее.

Еще днем у меня в голове созрел план, как обмануть Регину. Вечером я долго принимаю ванну, лежу в душистой пене и жду. Регина приносит мне вечернюю порцию таблеток. Я кладу их в рот и, неожиданно, роняю стакан с водой. Он выскальзывает из мокрой руки. Регина наклоняется поднять осколки. Все! Таблетки у меня в руке, я опускаю руку в пену, чтобы Регина не заметила. Теперь я не засну!

Я лежу без сна в кровати. Уже приходила с проверкой Регина. Мне стыдно, что я обидела Марину. Надо было как-то мягче. Завтра извинюсь перед ней, но мое решение уволить ее – не изменится: мой муж не должен страдать из-за ее неумелости. Сначала буду готовить сама, а затем найду помощницу.

В соседней комнате зажегся свет. Дмитрий и Регина. Я прислоняюсь к двери.

– Нашла что-нибудь на кассете? – спрашивает Дмитрий.

– Нет. Более двух часов наслаждалась картиной «Любящий муж и красавица жена».

– Твой тон неуместен. Ты понимаешь, память может вернуться к ней в любой момент. Мы даже не знаем, сколько у нас времени.

– А как твои детективы?

– Ничего. Я не могу толком объяснить им, что надо искать. Пока проверяют ее контакты. С ее обширным кругом знакомых – это, что иголку в стоге сена искать. Что с телефонными разговорами?

– Все записывается. Несколько раз ей звонила Юля Грибова, и по одному звонку подруги и просто знакомые Меня всегда удивляла ее способность заводить знакомых чуть ли не в бане.

– Юлька? Нет, не она. Знакомства в бане можно смело исключить. Это должен быть человек, которому она доверяла. Хотя с ее эксцентричностью и непредсказуемостью, она могла обратиться как раз к такому человеку из бани.

– Ты недооцениваешь ее ум и практичность. Я уверена, что она доверилась надежному и проверенному человеку. Может Денис? Она ему всегда нравилась.

– Он никогда не скрывал своих симпатий. Об этом половина фирмы знала. Но никогда он не позволял себе лишнего, я уверен. Его проверяли в первую очередь. Ладно, хватит о делах. Пойдем спать, устал что-то сегодня. А ты хорошеешь, когда ревнуешь. Чем ты сегодня меня удивишь?

Я хожу по комнате. Мягкий ковер скрывает мои шаги. Я не могу сейчас даже просто лежать. Слезы сами стекают по лицу. Я беззвучно плачу, чтобы они не услышали в соседней комнате. Мой муж и Регина любовники! Чем она сейчас удивляет моего мужа в постели? Я чувствовала, что меня обманывают!

Холод заползает под мою тонкую ночную рубашку. Потихоньку я вползаю под одеяло. Теперь многое становится ясным с моей аварией. Мне теперь понятно, что явилось причиной ссоры утром, в день, когда меня сбила машина. Я не понимала, что я делала в районе метро «Юго-западная», да еще без свого шофера. Именно там меня сбила грузовая машина. Наверное, было так: я узнала об измене мужа, поехала «куда глаза глядят», и сама бросилась под машину, но не погибла, а потеряла память от удара по голове. А, может быть, они хотели меня убить? Почему тогда не убили до конца? И зачем им эта инсценировка на «Юго-западной»? Можно было бы организовать проще и надежнее. Зачем им убивать меня? Почему не развестись со мной? Фирма принадлежит моему мужу, вряд ли мне что-то полагается при разводе. Или все-таки полагается? Зачем они следят за мной? Как некстати я потеряла память.

Утром поднимаюсь ни свет ни заря. Мне не дает покоя мой сон. Что было явью вчера, а что мне снилось? Регина и Дмитрий? Я звонила какой-то Марине? Это не сон, на журнале записан телефонный номер. Я отрываю бумажку с номером. Надо спрятать, кстати, у меня еще лежит визитка Дениса. Нельзя, чтобы ее нашли. Мне нужен тайник. В комнатах регулярно убирают, тумбочки и шкафчики – я уверена, обшаривают. Я захожу в гардеробную. Взгляд останавливается на полочке со шляпками. Шляпы упакованы в коробки. Шляпы с большими полями выходят из моды, я не надену больше эту серую шляпу. Я беру ее в руки. У шляпки широкая лента, завязанная сзади бантом. Я развязываю бант. На пол падает крошечный кусочек картона с цифрами и маленький ключик. Мне некогда их рассматривать, я торопливо прячу все свои сокровища под ленту шляпки. Регина обеспокоена моим видом:

– Ты плохо спала?

– Спала хорошо, но переживала из-за Марины. Я ее выгнала.

– Нашла о чем переживать. Найдем другую повариху, такую, чтобы тебе понравилась. Я позвоню в агентство. Сегодня же пришлют кандидатку.

– Пока ее нет, я сама буду готовить для мужа.

Я решительно направляюсь на кухню. Пусть он мне изменяет, но он мой муж. А может быть, все вчера было не так, как я себе представила? Они разговаривали про дела, а потом она сделала ему массаж и ушла. Я чувствую, что я ему небезразлична. Женщина не может ошибаться в таких вещах. Нельзя ничего сгоряча решать, надо все обдумать в спокойной обстановке. Я быстро приготовила воздушный омлет, горячие бутерброды с ветчиной, помидорами и сыром, нарезала огурчики с болгарским перцем. Я резала зелень, чтобы посыпать овощи, задумалась, и не услышала, как вошел Дмитрий. Его руки обняли меня.

– Все это великолепие мне? О, такой омлет умела готовить только моя мама, – он делает паузу, – и ты, конечно. У Дмитрия виноватый вид, он старается не смотреть мне в глаза. Что ж, не все потеряно. Ни в коем случае не показывать вида, что я знаю про визит Регины в его спальню. А с Региной я еще разберусь. Даже, если между ними что-то есть, то инициатива, я уверена, исходит от Регины. Когда такая краля сама лезет в постель, как тут устоять.

– Димочка, ты, когда приедешь домой? Я сама приготовлю ужин.

Он берет мою руку, целует ладонь. Его губы поднимаются выше.

– Моя дорогая, какой подарок ты желаешь на Новый год?

– Что-нибудь необычное, из сказки.

– Вместо сказки мне проще было бы купить тебе что-то материальное, но сказка, так сказка, я постараюсь.

Регина заходит в кухню.

– Лика, ты не забыла, нам пора ехать в салон.

Значит, Регина опять поедет со мной. А как же Марина? Всю дорогу я думаю о Марине. Она должна узнать меня. А если нет никакой моей знакомой Марины, и я случайно набрала чей-то номер?

* * *

Марина сортировала электронную почту, поступившую в адрес ее рубрики по проблемам русского языка. Место заведующей она получила, не прибегая к протекции мужа. Марина сразу заявила, что жена главного редактора – это не профессия. Свой журналистский опыт она приобретала еще студенткой МГУ, тогда же складывался ее стиль и определился почерк. Но постепенно она стала перерастать свой первый псевдоним. «Марина Белова» писала только о хорошем, и неустанно выискивая такие примеры в наше непростое время. Позиция борца за чистоту русской речи потребовала иного слога: ироничного, высмеивающего. Она взяла себе имя маминой мамы, московского врача, а фамилию – папиной мамы, новосибирской учительницы. Появилась новая рубрика «Думай, что говоришь», которую она вела как Алла Толмачева. Игра с читателями приносила обильную почту. Порой присылали такие «перлы» – вся комната покатывалась. Но сегодня Марина ни разу не улыбнулась над почтой, не поделилась с коллегами анекдотами из жизни.

Мысли ее все время возвращались к Тане. Незадолго до трагедии они с Машей приезжали в ее маленький салон стричься. Марина отращивала волосы, но спереди стриглась коротко и часто меняла форму челки и оттенки цвета. На зиму она делала волосы светлее, а летом возвращалась к своему естественному каштановому цвету, чтобы загорелая кожа не казалась слишком грубой. Маша подравнивала кончики, но цвет не меняла никогда, так с рождения и ходила платиновой блондинкой. В этот раз, под настроение, Таня уговорила ее сделать легкое мелирование. Теплый золотисто-бежевый тон окрашенных прядей очень подошел к карим глазам Маши.

В салоне они были одни. Даша, взятая Таней вторым мастером, ушла пораньше домой, а маникюрша болела. Пока шел процесс двойной стрижки-покраски, подруги оживленно болтали. Колокольникова записалась на курсы парижского стилиста, и уже была на первом занятии.

– Мне сертификат очень пригодится для престижа, вот здесь повешу. Так что всю неделю меня не будет, а в пятницу – выпускной, поставим угощение мэтру и сами обмоем. Если у кого есть желание бесплатно приобрести супермодную прическу "а-ля Монмартр", звоните, устрою. Нам модели понадобятся. А то приходится друг на друге упражняться. Потом предки в дом не пускают, спрашивают: «Вам кого?».

Таня артистично изобразила ошалевших родителей, потом рассказала о новых направлениях. Марина сразу отметила пару идей для себя.

– Сделаем, подруга, в лучшем виде, – заверила Таня. Она иногда разговаривала «простецким» языком, хотя была очень начитанной.

– Надо уметь подстраиваться под клиенток, но не идти на поводу. Быть убедительной, но не подавлять, что бы они думали, что решают сами. Кстати, о сертификате. Когда стали записывать точные паспортные данные, я впервые узнала, как настоящее имя Эллы Тишкиной. А мы с ней уже который год знакомы, вторые курсы вместе проходим, и эту модную прическу она мне делала. Ни за что не угадаете!

– Элеонора? – первой подала идею Маша.

– Нет.

– Элен? Селена? Что-нибудь типа Электрификации? – Марина не хотела сдаваться. – Электрона?

– Скажи еще – Электрокофеварка, – фыркнула Таня. – Ладно, скажу, а то ты сейчас напридумываешь имен. Элефтерия!

– Да уж, имечко редкое, – признала Марина. – Она – гречанка?

– Да, на четверть. У нее дедушка по матери – Иониди. А ты как узнала?

– В Универе был факультатив по греческому языку. Элефтерия по-гречески – «свобода».

– Ну, Элка, по-моему, даже этого по-гречески не знает. Зато ведет себя, ну, очень свободно. Такие авангардные цвета для волос подбирает, что даже месье Шевалье оторопел. А может, от количества сережек, они у нее во всех местах.

– И что же, она их все демонстрирует? Да еще и в декабре! – возмутилась Маша. – Не понимаю, как можно сверкать голой поясницей в разгар зимы. Это же верное воспаление придатков, пиелонефрит или цистит.

– У тебя, Маша, как и положено врачу, подход к одежде функциональный, – не по моде, а по погоде. А у большинства девчонок – по русской пословице: «Форс мороза не боится».

– Ну, почему же, у девчонок – тоже функциональный, только цель другая. На голый пупок мужики хорошо клюют. Элка постоянно хвастается.

– А ты что, ей завидуешь? – подколола Марина, отлично знавшая подругу.

– Конечно, нет. Мне такие связи – без надобности.

После моды перешли на семейные проблемы. Аккуратистка Маша удивлялась, как Олег умудряется ставить вымытую посуду в полном беспорядке.

– Она и в шкафчик не входит, и найти ничего невозможно. А замечание сделать неудобно: он же старается меня разгрузить. Я ее потом сама переставляю.

– А мой Андрей ее просто не моет, в раковину складывает – и привет. А если специально попрошу, то половину забудет: всякие крышки, кастрюли, сковородки. Это у него с детства осталось: то бабушка мыла, то домработница, а передо мной была уборщица. Но я тоже не ругаюсь, а подвигаю его на покупку посудомоечной машины.

– Думаешь, на день рожденья подарит? – с завистью спросила давно разведенная Таня.

– Ха! Попробовал бы он! День рожденья – это предметы роскоши, сувениры, что-нибудь с выдумкой, очень личное. Тем более – 25 лет, юбилей. А на годовщину свадьбы, так и быть, пусть хоть стиральный порошок покупает.

– Марина, а какая тебе разница, у тебя и то и другое 3 января? – Удивилась Маша.

– Два праздника, значит, и подарка – два, – стояла на своем Марина.

– Ой, девочки, а мне и поругаться не с кем, и подарков ждать не от кого! – вздохнула Таня. – Развела меня свекруха, рассорила нас с Федькой. А я бы с ним жила!

– Знаете, по-моему, наш разговор можно в анекдот перевести, – Марина на секунду задумалась и выдала.

Встретились три подруги. Одна жалуется:

– У меня муж плохо посуду моет.

Две другие с завистью одновременно:

– Ой! У тебя муж посуду моет?

– Ой! У тебя – муж?

Колокольникова смеялась громче всех. Она совершенно не завидовала подругам, вышедшим замуж за успешных бизнесменов, хоть и не крупных. Вкалывала, как вол, одно название, что хозяйка салона, расплачивалась с долгами, да еще и пыталась подруг за полцены обслужить, как будто они все еще студентки. Марина и Маша ткнули пальцем в ее же собственный прейскурант. Тогда она сдалась, но все же установила им скидку как постоянным клиентам. Потом они пили чай с пирожными, которые принесли сестры Белых, вспоминали какие-то анекдоты и забавные истории из жизни. В этот вечер они веселились от души, даже не подозревая, что 31 октября на Москву нагрянет резкое похолодание, снег и гололед, вызвавший многочисленные аварии на дорогах. И жизнь подруги оборвется…

* * *

Когда таймер напомнил Марине, что уже десять, она позвонила в «Элину». На другом конце трубки предельно вежливый мужской голос объяснил, что на стрижку, прическу, загар и визаж до середины января вся очередь уже расписана.

– Я просто в отчаянии! – Разыгрывала Марина капризную дамочку. – Мой стилист отбыл во Францию, кинул меня самым наглым образом.

– Сочувствую, но у нас много постоянных клиентов, – прозрачно намекнул он.

Марина призадумалась: «Туда просто так с улицы не войдешь. Надо какую-то зацепку».

– Ну, хоть маникюр в эту субботу можно сделать? – с надрывом спросила она.

– Сейчас посмотрю. Вам с наращиванием?

– Нет, обычный. Французский. «Не хватало еще терять столько времени и денег!»

– Тогда есть одна очередь, но только с самого утра, с десяти до одиннадцати. Вам подходит это время?

– О, да, я – ранняя пташка. «Ничего себе, раннее утро! Да я в одиннадцать уже об обеде мечтать начинаю».

– Ваш мастер – Кристина. Как Вас записать?

Марина назвалась, ничего не выдумывая, и повесила трубку. Она принципиально не стала уточнять цену, надеясь, что остатка зарплаты на карточке ей хватит.

Андрей довольно болезненно отреагировал, когда Марина еще разок заикнулась, что не мешало бы все-таки наведаться в «Элину». Он погрустнел, вздохнул, ласково погладил ее по голове и сразу сменил тему. Тогда Марина организовала выезд на базу так, как ей было удобно. Сначала условились ехать на двух машинах: Андрей с Мариной заберут Игоря и Ульянку, а все лыжи и сноуборд Олега повезут Ярославские.

Потом Марина «вдруг» нашла для Маши совершенно новый горнолыжный комбинезон, да еще и красный. Однокашница Марины Настя, которая купила его в Австрии этой весной, собиралась стать мамой. Она предлагала его Марине еще в сентябре. Но ей не нужен был второй комбинезон, да еще и тесноватый. Теперь, когда Маша, к восторгу мужа, сказала, что хочет освоить горные лыжи, этот комбез пришелся как нельзя более кстати. А красный цвет очень шел Маше, и, к тому же, горячо одобрялся Олегом. Но заехать к Насте можно было, якобы, только в субботу после десяти утра.

Марина обнародовала новый план, согласно которому компания выдвигалась из города уже на трех машинах: на «Ауди» – Андрей, Игорь и Ульяна, на «Джипе» – Олег и снаряжение, на «Вольво» – Марина и Маша. Причем, первые два экипажа стартуют раньше и обеспечивают третью машину местом парковки у подъемника. А Марина с Машей заедут сначала в больницу, где той надо проведать сложную пациентку, потом – за обновой, и на часок позже присоединятся к мужьям.

Собственно, обманом было только то, что вместо Насти, сестры заехали в салон «Элина». Комбинезон, который они забрали у Насти еще в пятницу, Марина сразу положила в большой пакет вместе со своим. Переодеться вполне можно на базе, а в салоне ее спортивный стиль не оценят. Джинсы – куда ни шло, они фирменные, и джемпер – самый нарядный, ажурный, светло-бежевый. Но куртка или комбинезон исключаются. Марина нарядилась в красивую, но совершенно непрактичную – короткую и широкую – французскую шубку из норки.

Шубку Марине подарил свекор в честь окончания Университета. Это именно ему принадлежали слова о том, что женщине следует дарить предметы роскоши, а не кухонную утварь. Андрей был солидарен с отцом, но ему трудно было угнаться за ним, ведь Виктор Александрович вполне подходил под определение «олигарх». Марине регулярно приходилось выслушивать намеки от людей, узнавших про их родство. Она парировала это по-разному. «По мне, так лучше олигарх, чем пьяница», – это она сказала Денису из своей группы, любителю заложить за ворот. А еще были варианты: бомж, лодырь, наркоман, пустой болтун, альфонс. Как правило, ее собеседники сразу понимали намек, и тема тут же закрывалась. Марина много не знала в прошлой и нынешней жизни свекра, но что его сутки расписаны буквально по минутам, а отдыхать он себе позволяет только две недели в год, она знала точно.

Марина пошла в «Элину» делать маникюр и ждать назначенной встречи, а Маша осталась сидеть в машине с медицинским журналом. Она не верила в реальность голоса, но видела, что этот сон очень встревожил Марину, и сделала все, чтобы сестра смогла успокоиться.

Кристина, молодая привлекательная брюнетка в сиреневом шелковом халатике, уже ждала клиентку и встретила ее так приветливо, что Марина засомневалась в своей платежеспособности. Но прейскурант ее немного успокоил: простой маникюр стоил двадцать долларов. Она выбрала бледный лак, почти натурального тона, чтобы светлые краешки ногтей не бросались в глаза. Однако здесь все было не просто. Кристина стала делать ей какие-то примочки, массаж, маску для рук. Ее ловкие небольшие ручки с коротко обстриженными ногтями, так и порхали: то втирая гель вокруг ногтей, то подрезая кутикулу, то нанося лак. Когда она закончила колдовать над ногтями Марины, итоговая сумма утроилась, хорошо, что денег на карточке было достаточно.

До назначенного времени осталось не так уж много. Марина присела у столика с журналами на креслице напротив входа. Она с деланным вниманием просматривала каталог какого-то парикмахерского конкурса, не упуская из виду дверь. От некоторых причесок неподготовленного человека мог бы «хватить Кондратий», как говорила Колокольникова. Эта особа появилась без пяти одиннадцать, и Марина едва не кинулась ее обнимать. Хотя эта расфуфыренная дамочка не могла быть Таней, у Марины сердце из груди выпрыгивало от ее сходства с покойной подругой. Марина, затаив дыхание, ждала, когда ее заметят. Заметили, но взгляд равнодушно скользнул дальше по залу, потом снова обратился на Марину – и опять не задержался. Конечно, Марина накрасилась ярко, нацепила много украшений, надушилась, что ей было совсем не свойственно. Но подруга, с которой они росли в одном дворе, не обозналась бы.

«Нет, это не Таня, но как она похожа на Таню! Только прическа другая и макияж непривычный. Таня, правда, тоже сделала стрижку в октябре, чтобы соответствовать образу хозяйки салона, но не так коротко. Эта одета очень дорого и держится самоуверенно. При ней целый эскорт: какая-то девушка с льстивой улыбочкой (если не прислуга, то компаньонка) и плечистый парень – водитель или телохранитель. Ее здесь знают и хорошо принимают. Нет, в любом случае, это не – не Таня, ведь я сама ее хоронила. Но кто же она? Двойник? А может, родственница? Сестер у Тани не было, даже двоюродных, но кровь может сказаться и у дальней родни. Странно, и возраст примерно одинаковый. Она меня явно видела, но не узнала. Тогда зачем звонила? Или звонила не она? Нет, она. Не может быть еще и третий такой же голос!»

Марина поднялась, и, надевая шубку, вплотную приблизилась к женщине, похожей на Таню, которая, отдав распоряжения шоферу, собиралась пройти к своему мастеру. Та в третий раз мельком взглянула на нее. С тем же результатом. Ничего не оставалось, как уйти, но Марина еще медлила, подглядывая в зеркальную стенку, как усаживается «Лже-Таня». С соседнего кресла встала высокая стройная девушка с весьма причудливой прической и подошла перекинуться с ней несколькими словами. Потом помахала рукой и пересела на маникюр. Марина поспешно вышла, пока Юля Грибова не заметила ее. Вот кто ей расскажет про незнакомку! А теперь – на базу, и – «прочь все заботы, прочь все печали»!

Напевая «Санта Лючию», Марина добралась до машины и сразу ответила не невысказанный вопрос Маши.

– Нет, никто ко мне не подходил, – она уселась поудобнее, расстегнула шубку и, поворачивая ключ зажигания, добавила. – Была Юля Грибова, но она меня не ждала, даже не заметила. И я не стала навязываться, тем более, что мы спешим.

– Так Юля в Москве? Будет на следующем обеде?

– Наверное. Впрочем, это не наше дело, пригласит ли ее Виктор Александрович.

– Как же не наше? Она же почти что твоя родня. Разве она не станет вот-вот мачехой Андрея?

– Маша, я думаю, что сама Юля не против этой роли. Что касается Андрея, то он уже «взрослый мальчик» и мачеха ему не страшна. Но Краснов может иметь и другие кандидатуры на это место или… – Марина тормознула, как раз вовремя, так как мерседес впереди вдруг повернул налево из крайнего правого ряда, вызвав скрип тормозов по всей улице, и юркнул в переулок.

– Нет, ты подумай, какой козел! Спал-спал и проснулся! Вспомнил, что ему налево! Чтоб у тебя шина лопнула! А я-то думала, что самые отпетые придурки – на джипах.

– Хорошо, что у всех тормоза сработали, а то бы… Да, ты не договорила.

– Нет, какой идиот! А о чем мы говорили?

– Про женитьбу твоего свекра.

– А, я говорю, что Виктор Александрович, может быть, вообще никогда больше не женится. Подумай, зачем ему терять свободу? Женщин он может менять, мигнув глазом. Юля всегда под рукой для официальных случаев. А жена начнет права качать, детей рожать, то да се, на доходы замахиваться.

– Но ведь супруга – это тыл, друг, единомышленник.

– Это мы так думаем, а не он. Его прошлый опыт подсказывает совсем другое.

– Ты хочешь сказать, что мать Андрея, Инна Андреевна, была скандальной женщиной? Это он тебе рассказывал?

Марина прикусила язычок. «Упаси меня Бог осуждать покойницу, да еще и при Маше!»

– Нет, скорее, они не сошлись характерами. И бабушка Андрея была настроена против зятя, классическая теща из анекдотов. Но они же не развелись, может быть, все и уладилось бы, если бы Инна Андреевна не заболела. А сейчас, Маша, давай помолчим, а то движение, как в час пик. Ну, ладно, мы-то едем на лыжах кататься, а остальные-то куда?

Это было дежурная шутка папы. Николай Николаевич любил сказать что-нибудь вроде: «И куда прет народ? Ну, мы-то, понятно, мы – на дачу, а остальным чего дома не сидится?» Немного застрявший в прошлом веке, папа многое осуждал в нынешние времена. В частности, – олигархов. Не в силах отделить Андрея Краснова от его богатого отца, родители долго называли на его «вы» и не могли с ним общаться так же легко, как с Олегом Ярославским. Тот же с первого знакомства понравился и папе и маме.

Марина пыталась их переубедить, но лучше слов помогло дело. Белых несколько лет ездили в порядке шефства на дачу к соседке – Галине Леонидовне Костриковой. Она была любимой учительницей обеих дочерей, и после инсульта нуждалась в помощи, а переезжать к дочери в Обнинск отказывалась. Этим летом такая нужда отпала, так как ее старший внук поступил в лицей при МВТУ имени Баумана. Конечно, он стал жить не в общежитии, а у бабушки. Ведь Галина Леонидовна к этому времени обзавелась компьютером (подарок Олега и Маши) и стала фанаткой Интернета и электронной почты. Недавно она сообщила Марине, что японские ученые разработали методику улучшения памяти стариков при помощи компьютерных игр.

– Открыли Америку! Я это уже давно на себе почувствовала. Надо бы их еще и на кашную диету натолкнуть, да, жаль, в сообщении «е-мэйл» не указан.

Бабушка делилась с внуком трафиком, а он для нее и по дому и на даче все делал.

– Приезжайте в гости так, – приглашала Галина Леонидовна. – Живите, сколько хотите.

Но Белых дозрели до покупки собственной дачи, и обязательно – в том же поселке. Елене Алексеевне очень нравилась местная природа: пригорки, с небольшими лесочками, чистая речка, – и соседи. Место нешумное, народ скромный, интеллигентный, участки, правда, малы (всего по шесть соток), зато коттеджей не строят. В конце сентября они приобрели участок с домиком через улицу от Галины Леонидовны. Приобрели недорого, потому что домик требовал ремонта. Николай Николаевич, исчерпавший покупкой все сбережения, взялся сделать ремонт сам. Марина чуть не «за шкирку» вытащила Андрея из-за стола, главным образом, для того, чтобы он отдохнул на свежем воздухе. Однако, Андрей проявил себя с лучшей стороны, может, не как профессиональный строитель, но как старательный и понятливый подсобник. Этот трудовой уикэнд так сблизил родителей Марины с ее мужем, что на обратном пути он был уже «Андрюшей».

* * *

«Как здорово, что мы поехали кататься на лыжах!» – сошлась во мнении вся компания, разве что Маше недоставало энтузиазма в голосе. Еще бы! Она так нападалась вначале, пока не усвоила разницу между беговыми и горными лыжами. А потом – ничего, плужком-плужком потихоньку покатила. Марина совершенно отвлеклась от посторонних мыслей. Скольжение по трассе на скорости, слалом, поглощали ее целиком. Позже, сидя за чаем в кафе «У крутого бордера», она подумала: «А что же мы раньше не выбрались сюда?» И вдруг поняла, что походом в аквапарк хотела продлить лето, добрать что-то, что не успела в суете дел.

А было ли оно, это лето? Все закрутилось так, что Марина и опомниться не успела, как вслед за мимолетным теплом пролетела серая дождливая осень и половина слякотной зимы. Ждешь, ждешь лета, планы строишь грандиозные, «наполеоновские» – иначе не назовешь, а потом нанизывается одно на другое. Планы отодвигаются все дальше и дальше, пока не растают легкой грустью в призрачной дымке, так и оставшись планами.

Это лето было так насыщено работой, что вспоминается как сплошной серый забор с редкими новыми досками. Только одну неделю прошедшего лета можно было назвать отдыхом – поездку в Швейцарию. А все остальное время – работа, работа. «Вернее сказать – бизнес, бизнес. Свое дело отнимает гораздо больше времени и сил, чем вкалывание на чужого дядю. На то оно и свое, родимое».

Журнал «Кредо» подарил Андрею на свадьбу его отец, Виктор Александрович Краснов. Он был уже прибыльным, в отличие от газеты «Москва и москвичи», которую основал Андрей с двумя друзьями: Игорем и Ульяной. Редакция газеты размещалась в двухкомнатной квартире Андрея, штат состоял из трех человек, к которым позднее примкнула Марина. Газета продвигалась плохо, почти не приносила прибыли, но Андрей увлекся редактированием не на шутку и даже поступил на второе высшее образование в полиграфический институт.

Наверное, Виктор Александрович долго просчитывал варианты, пока выбрал подарок, от которого Андрей не смог отказаться. У Краснова-старшего были непростые отношения со своим сыном. Так получилось, что Андрей рос с бабушкой, а с отцом стал регулярно встречаться только тогда, когда уже заканчивал Плехановский институт. К тому моменту Андрей уже нашел место экономиста в коммерческом банке, стал младшим партнером в консалтинговой фирме и владельцем газетного киоска. Краснов-старший из кожи вон лез, чтобы наладить отношения с сыном, но тот упорно не принимал никакой помощи. Андрей считал себя самостоятельным и независимым, а Виктору Александровичу безумно хотелось подружиться с сыном. Видно, что-то ему не хватало в этой жизни, где у него было все: деньги, известность, женщины, власть. Тогда Краснов стал депутатом Московской городской Думы, а сейчас замахнулся на кресло в Государственной Думе. Марина не сомневалась, что с таким напором и умом, ее свекор своего добьется. И к Андрею после длительной осады он смог подобрать ключик.

Правда, Андрей поставил условие, что выплатит деньги, но Краснов-старший тут же оговорил срок – десять лет. Такая отсрочка позволяла расслабиться, но Андрей с Игорем, который стал его правой рукой и главбухом, составили жесткую схему выплаты долга на три года. Конечно, Игорь, Ульяна и Марина пожелали стать совладельцами. Андрей не отказал старым друзьям и молодой жене, но оставил за собой контрольный пакет. Первоначально трудно было придерживаться схемы, но постепенно, журнал увеличивал тираж, стал выходить не раз в месяц, а два. Его с удовольствием читала молодежь и публика постарше. Появились средства. Марина с мужем стали подумывать о приобретении небольшой типографии.

Эту поездку в Швейцарию, Виктор Александрович предложил им неожиданно. Они обедали у него в загородном доме. Разговор шел о предстоящем летнем отдыхе. Марина только что вернулась из командировки в Новосибирск и успела сагитировать Андрея провести недельку на Алтае вместо намеченной Италии. Во-первых, мужу просто необходим был отдых. Он был как выжатый лимон. Две недели напряженной работы по подготовке документов пошли псу под хвост! Владелец типографии, с которым он вел переговоры, оказался жуликом: прикидывался преуспевающим, а на деле был по уши в долгах. Хорошо, что Андрей не стал спешить с подписанием договора о слиянии предприятий, а собрал нужную информацию. А во-вторых, надо было прикопить денег на хорошую сделку (вдруг подвернется случай), значит, Европа отпадала.

Маша с Олегом, бывшие попутчиками Марины в последней поездке в Сибирь, раздобыли кучу проспектов местных турфирм и поделились с ней информацией об Алтае. Под впечатлением увиденных фотографий: Телецкое озеро, бывший вулкан Ая, ледники, водопады, сплав на рафте по Катуни, – Марина смогла увлечь Андрея. За обедом она сказала: «Стыдно не побывать в таких красивых местах! Иностранцы толпами приезжают поглазеть на «Русскую Швейцарию»».

«А чтобы Вам было с чем сравнивать, я приглашаю составить мне компанию: на днях я уезжаю в Швейцарию», – неожиданно предложил Краснов-старший. Все их доводы: «на кого мы оставим дела» или «мы не успеем так быстро собраться» – были разбиты в пух и прах (паспорта у них были оформлены давно). Марина до сих пор с теплотой вспоминает поездку.

После хмурых московских дней Женева встретила их безоблачным небом над теплой землей. Повсюду цвели высокие кусты роз. Город был такой чистый и красивый, что казался декорацией к фильму-сказке. Дом Краснова на берегу Роны напоминал средневековый замок. Внутри домик оказался довольно комфортабельным. Средневековые стены удачно сочетались с последними достижениями цивилизации.

Хозяйку дома слуги называли «мадам Эжени». Невысокого роста с мелкими чертами лица она смотрелась изящно в платьице от «Валентино». У женщины были очень темные бархатные глаза, вьющиеся каштановые волосы до плеч. «Недурна», – отметила Марина, – «Еще одна жена Краснова? Судя по обращению, – гражданская. Иначе ее называли бы «мадам Краснова». Собственно, какое мне дело? Принимают нас здесь неплохо, что еще надо?» Действительно, принимали их с королевскими почестями, из чего Марина сделала вывод: домик – собственность Краснова-старшего. К обеду вышли двое детей: девочка лет восьми и мальчик лет пяти. У девочки были такие же темные глаза и волосы, как у матери. Она была прехорошенькая, одета, как маленькая принцесса. Дети и мать между собой говорили по-французски.

– Твой брат и твоя сестра, – представил Андрею детей Виктор Александрович.

– Мари, – девочка чуть обозначила реверанс.

– Алекс, – церемонно склонив голову, назвался мальчик.

– Мари – это Мария? – спросила Марина. Ей почему-то не хотелось, чтобы маленькую француженку звали Машей.

– Марианна Викторовна и Александр Викторович, – уточнила на чистом русском языке мадам Эжени.

– Красновы, – веско добавил Виктор Александрович. – Расскажите нам, как Вы живете, – обратился он по-русски к детям.

Девочка забавно картавила, но неплохо говорила, в затруднительных случаях вставляя французские слова. Мальчик сказал несколько заученных фраз и замолчал, как рыба. Мари служила переводчиком между отцом и сыном.

Обед прошел непринужденно и весело. Дети обрадовались гостям. Несмотря на строгие взгляды матери, они смеялись и шалили. Число вилок и ножей превосходило все, что Марина успела освоить в прошлом году в Чехии. Но она, прежде чем браться за приборы, незаметно приглядывалась к детям, сидевшим напротив нее: Мари и Алекс ели безукоризненно правильно.

Поднимаясь на второй этаж, где им с Андреем отвели две смежные комнаты, Марина остановилась на лестнице, посмотреть на картину, висевшую на противоположной стене. Она не так хорошо разбиралась в живописи, как ее зять Олег Ярославский, с детства вращавшийся среди художников, но предположила, что это полотно кисти Марка Шагала. «Похоже: этот яркий голубой цвет, летающие люди». Раздумывая об авторе, Марина стала невольным свидетелем разговора. Краснов говорил на повышенных тонах.

– Евгения! Почему дети плохо говорят по-русски? Почему я должен указывать тебе второй раз?

Марина не разобрала слабый голос Евгении. Она что-то говорила в свое оправдание.

– Ты думаешь, я не смогу найти для детей другую нежную мать, которая будет говорить с детьми по-русски?

Марине стало неловко, и она потихоньку проскользнула в свою дверь. Они с Андреем обошли обе комнаты, имевшие общую ванную.

– Почему нам отвели две комнаты? Может они не поняли, что мы муж и жена? – спросил Андрей.

– Наверное, у них так принято. Выбирай, в какой комнате ты будешь жить?

– Выбирай ты, а я с тобой. Где ты, там и я.

– А ты хорошо говоришь по-французски. Я не знала.

– Это бабушка меня мучила и заставила выучить язык. Она было очарована Андреем Болконским, а «Войну и мир» читала мне еще в дошкольном возрасте. Я даже подозреваю, что она меня не в честь дедушки назвала, а в честь литературного героя.

– Ну, у него же был реальный прототип – декабрист Волконский.

– Для бабушки он был не менее романтичен. Наверняка, он танцевал, фехтовал и говорил по-французски.

– Ну, свое умение танцевать ты мне часто демонстрировал, а фехтовать – это что-то новенькое.

– Думаю, что ты не все мои достоинства смогла открыть. «Может, я и крестиком вышивать умею?» – промурлыкал он, как персонаж известного мультфильма. – Нет, если честно, я едва начал махать рапирой, как клуб переехал в другой район, и стало неудобно ездить.

– Представь себе, я тоже немного занималась фехтованием, только махать пришлось мечом. Я собиралась съездить с ролевиками на «Скандинавку», и мне дали должность сестры конуга, князя. А все обсуждение проходило в скверике, где попутно тренировались воины с мечами. Мне захотелось попробовать – и я попробовала. Кажется, неплохо получилось, всего один синяк на плече. Жаль, что игра была историческая, а скандинавские женщины в битвах не участвовали.

– Ты фехтовала железным мечом? – не поверил Андрей.

– Нет, конечно, – пластиковым, игровым, но довольно длинным. Да я же писала об этом. Помнишь, в том цикле о студентах МГУ?

– Про меч как-то пропустил, а статью хорошо помню. Я до этого всяких «толкинистов» считал недоумками, которые выезжают на природу водки попить и «перекрестным опылением» заняться. А у тебя они крепости строят, исторические события в деталях изображают.

– Ну, «опылением», как ты изволил выразиться, куда удобнее заниматься на чистой постели в уютной комнате. Или в двух… Нет-нет, сначала – в ванную!

Наутро Марина с Андреем еле сдерживали смех: вся прислуга пыталась говорить по-русски. С большим трудом они выговаривали совершенно неудобоваримое для них имя-отчество хозяйки – Евгения Вячеславовна. Краснов, пожелав им хорошего отдыха, куда-то исчез по делам, а в их распоряжение выделил шофера-гида с машиной. Шофер долго путался между «Спасибо», «Пожалуйста» и «Здравствуйте». В конце концов, Андрей и Марина предложили ему перейти на французский.

Как чудесно они отдохнули! Сколько достопримечательностей осмотрели! Старый город на левом берегу Роны. Старинные соборы и парки, зеленые скверы и набережные Женевы. Поездки в Цюрих, Лозанну, Берн. За неделю они привыкли к праздной жизни старинных европейских городов. Им стало казаться, что они давно живут в этом спокойном и благополучном месте, не знавшем войн и разрушений.

Краснова-старшего они видели очень мало. Когда спускались завтракать, его уже не было, обедал ли он дома, они не знали, так как возвращались лишь к восьми вечера на обязательный для всех ужин. Марина с самого начала сообразила, что здесь к столу надо переодеваться, желательно – во что-то новое. Мадам Евгения, как теперь ее называли слуги, и ее дети каждый раз появлялись в парадных туалетах. Хорошо было Андрею: сменил рубашку – и вперед. А ей пришлось выкручиваться, чтобы не опозориться перед мадам и ее челядью. Естественно, Марина не приволокла из Москвы чемоданов с тряпками. Но она не ударила лицом в грязь и составила из одного костюма, одних брюк, джемпера и топика шесть разных нарядов. Виктор Александрович был не слишком разговорчив на этих семейных трапезах, он только спрашивал, как прошел день, но сам ничего не рассказывал, первым вставал из-за стола и уходил в кабинет поработать.

Только в последний день Виктор Александрович освободился от дел и повез всех в горы посмотреть Швейцарские Альпы. Поехали и дети с мамой. На этот раз все они были одеты без изысков: мадам Евгения – в хлопковое платье-сафари, Мари в джинсы и маечку, а Алекс по малолетству – в короткий джинсовый комбинезончик с ковбойкой. Краснов руководил посадкой, он разделил Марину и Андрея, поместив к ним детей. Девочка просто прилипла к Марине, которая взялась учить с ней скороговорки и потешки. «Шла Шаша по шошше», – бойко начинала Мари и заливалась смехом. «Цапля мокла, цапля сохла, чапла чахла…», – и снова хохот.