Читать книгу Побудь со мной - Анна Смерчек - Страница 1

Дверь квартиры распахнулась, и Аля увидела удивительно прекрасного человека.

– Спроси, кто там! – запоздало прокричала из кухни бабушка.

В полумраке лестничной клетки над девочкой возвышался незнакомый дяденька в блестящих, словно игрушечных, ботинках, чёрных, отглаженных в звонкую стрелку брюках, а выше его одежда и вовсе поражала фантазию золотым пышным убранством.

– Аля, кто это? – было слышно, что бабушка идет по коридору к дверям. В квартире всегда слышно, когда бабушка идет. Потому что шаркает. Але мама шаркать не позволяет, говорит, что это некрасиво, а бабушке можно. Бабушка пришаркала к дверям и включила свет. Сказочный принц засиял пуще прежнего и переступил порог квартиры.

– Женечка! Да как же ты здесь? Откуда ты?

– Ольга Алексевна! – чудесный гость снял с головы невиданный сверкающий головной убор и протянул руки к бабушке, и она тоже потянулась обнять его в тесной прихожей прямо над головой у Али. На несколько мгновений Аля оказалась между двух взрослых, как в шалаше, и перестала видеть, что происходит вокруг, только слышала, как над головой шумят, словно деревья на ветру, взволнованные голоса.

– Хотел позвонить, так вы же без телефона тут. Хорошо, что адрес ваш был.

– Да неужели приехал! Хоть повидать тебя перед смертью!

Потом шалаш, составившийся из двух взрослых, распался, и Аля опять смогла видеть удивительного гостя. Таких прекрасных людей она никогда раньше не видела. А ведь он мог позвонить к ним просто случайно, чтобы задать какой-нибудь короткий вопрос, например: где тут квартира Ивановых? Или просто принести телеграмму, и сразу же уйти. Как же удачно получилось, что бабушка его знает, и не стала выгонять, а наоборот, пригласила войти в дом и даже успела уже рассказать ему о том, что собирается скоро умереть.

– Ну что же вы, Ольга Алексевна, говорите! – возмутился незнакомец. – Зачем же «перед смертью»! Выглядите отлично! Молодцом!

Незнакомец говорил обыкновенные слова, и голос у него тоже был ничем не примечательный. Он здоровался, как все, и также возмутился, когда бабушка начала рассказывать про своё «перед смертью». Эта обыкновенность была удивительной и никак не вязалось со сказочным внешним видом. Вот если бы он не говорил, а, скажем, пел, как оперный певец по телевизору, это было бы, наверное, лучше.

Потом незнакомец снова увидел Алю. Он и с самого начала посматривал на неё с высоты своего роста, а теперь, наглядевшись на бабушку, присел на корточки и спросил:

– А это кто тут у нас?

– А это Александра, – прошептала Аля и стала смотреть на волшебную куртку, в которую был одет гость. На его лицо она смотреть не стала, хотя теперь оно было совсем близко. В конце концов, лица были у всех. Что там могло быть такого уж необычного? Ну, пара глаз, нос торчит, рот раскрывается, а в нём зубы – у кого больше, у кого меньше. Всё одно и то же. А вот такого, чтобы по вороту шли золотые листья, а на плечах лежали бы досочки с выпуклыми и тоже золотыми звёздами – такой красоты Аля ещё никогда так близко не видела.

– Ох, Женечка, что ты говоришь, как я могу в мои-то годы выглядеть. Да я же и в домашнем! – испугалась бабушка где-то у них над головами и принялась отряхивать подол халата с таким возмущением, как будто этот халат сам без спроса забрался к ней на плечи, а она только сейчас это заметила.

– Аля, покажи дяде Жене, где руки помыть! – распорядилась бабушка. – Я сейчас.

И очень быстро ушла в комнату, как будто там у неё подгорали оладушки.

– Ну, показывай, куда идти! – бодро попросил нарядный гость, снова выпрямляясь во весь рост.

Аля ткнула пальцем в сторону ванной, но тут же спрятала руку за спину, потому что пальцем показывать некрасиво. К счастью, никто пальца не заметил, гость очень решительно щёлкнул выключателем, до которого Аля пока только с трудом могла дотянуться, прошёл за дверь и зашумел струёй воды. Скоро из комнаты вернулась бабушка, уже переодетая в юбку и светлую блузку, и решительно направилась на кухню, на ходу ещё застегивая пуговицы на манжетах. Аля пошла за ней.

– Бабуль, это кто? – спросила она шёпотом.

– Да это же Женечка из Крыма! Можешь звать его дядя Женя, – ответила бабушка, совершенно не обращая никакого внимания на Алю и разговаривая только с внутренностями холодильника. Когда она всё-таки повернулась, на лице у неё было отчаяние.

– На стол-то и нечего поставить, – сказала она так, как будто её любимое «перед смертью» подкралось на этот раз особенно близко.

Бабушка считала, что гостей надо обязательно кормить. И все её знакомые знали об этом, потому что не приходили с пустыми руками. И новый дядя же-Женечка из Крыма вошёл на кухню с коробкой конфет, бутылкой из тёмного стекла и ещё какими-то свёртками в руках.

– Ой, Женечка, да зачем же! Не надо было! – заговорила бабушка. Она старалась звучать сердито, но по ней сразу было видно, что ходить в гости надо только так: со своей едой.

– Да я и так вам как снег на голову! – непонятно отвечал гость. Аля ещё раз внимательно посмотрела на его красивую куртку. Она была украшена золотыми листьями, а вовсе не снежинками. Так что дядя Женя зря беспокоился. На снег на голову он совсем не был похож. Да и до зимы было ещё далеко. Пока ещё даже лето не закончилось.

– Ну что, Александра, скоро в школу? Через недельку? – спросил её дядя Женя запросто, как будто они всегда были знакомы.

– Нет, не скоро, – ответила Александра, стараясь говорить громче, но голос куда-то пропадал из горла и слова получались тоненькими и слабыми.

– Она на следующий год пойдёт, ей ещё только шесть, – объяснила бабушка, громыхая тарелками, как будто назло решила заглушить тихие Алины слова.

– А я-то подумал, что ты, Александра, уже школьница, – дядя Женя опять начал говорить обыкновенные для его роста и возраста вещи. Все, кто был значительно выше и старше Али, всегда спрашивали её про школу и, когда узнавали, что она пока ходит в детский сад, удивлялись, что она такая высокая. На это Аля всегда отвечала, что она не самая высокая, в группе только третья по росту среди девочек, и стоит после Наташи и Ани. Это были очень скучные разговоры. Поэтому дяде Жене она не стала рассказывать ни про Аню с Наташей, ни про свой рост. Этот человек – такой нарядный и удивительный – заслуживал каких-то особенных разговоров. Не мог же он явиться из Крыма просто так, чтобы поговорить о её росте и о школе. Он наверняка приехал, чтобы сообщить что-то важное.

– Ваших-то, наверное, не дождусь, – гудел дядя Женя по дороге из кухни в комнату. – Я же проездом, вечером в рейс, вы же понимаете, Ольга Алексевна. Во сколько они с работы? И что, каждый день на электричке приходится? Ну да, что поделаешь. Зато воздух у вас тут в пригороде чистый. А ты, Саша, пока папа с мамой на работе, значит, в садике, да?

– Я уже в подготовительную группу пойду, – ответила Аля, сжимаясь при упоминании «Саши». Она никогда не Саша, только Аля или Александра. А всё потому, что Саша – это невозможно выговорить, выдавить из себя. Этот шипящий мучительный звук портил Александре жизнь уже давно. Но что можно было поделать? Она ведь не родилась змеёй, и шипеть у неё никак не получалось. Аля даже умела правильно рычать «р», а это у них группе мало кто умел. Лучше уж пусть будет длинное раскатистое «Алекс-сандр-ра» или легко порхающее на губах «Аля», но только не унизительное провальное «Сася».

– А читать уже умеешь? – спрашивает дядя Женя и вдруг подхватывает её большими горячими ладонями и сажает к себе на колени.

Мир, качнувшись, заставляет девочку на мгновение умереть от смущения в этих крепких чужих руках, когда так близко вдруг проплывает незнакомая улыбка и прямо в лицо смотрят чужие глаза. Но потом всё вокруг обретает новые очертания и новый смысл.

– А вы – моряк? – шепчет Аля.

– А как же! Капитан-лейтенант, – кивает прекрасный гость.

– А почему?

– А потому, что ничего прекраснее моря нет на свете!

– А это что? – она проводит пальчиком по выпуклой золотой пуговице. Вот бы ей такую, хоть одну штучку! Такую круглую, блестящую. Ни одна из тех пуговиц, что лежит у мамы в деревянной шкатулке, не идёт ни в какое сравнение с этими сокровищами, щедро нашитыми на груди у дяди Жени.

– Это-то? Якорь.

– Почему?

– Потому что у каждого моряка должно быть место, где можно бросить якорь. Свой дом.

– Да зачем же ты её усадил к себе на руки? – Возмущается бабушка. – Она тебе поесть не даст спокойно. Да и тяжёлая уже.

– Ничего, – смеётся дядя Женя-капитан, и Аля решает больше ничего не спрашивать, чтобы бабушка не подумала, что она перебивает старших. Она помнит, что старших перебивать нельзя. Да и спрашивать – это необязательно.

Аля давно уже решила для себя, что если что-то красивое кажется непонятным, то вовсе и не нужно спрашивать о названии и назначении этой красоты. Когда вещь красивая, ей совсем не обязательно иметь смысл или имя. Вот мама ставит пластинку и спрашивает:

– Тебе нравится? Красивая музыка?

– Красивая, – кивает Аля.

– Это Чайковский, – с гордостью говорит мама. И потом, когда опять ставит ту же пластинку, или когда по радио передают ту же мелодию, она спрашивает:

– Что это за музыка?

И попробуй не ответь, что это Чайковский. Хотя какой это Чайковский? Как угадать, что это он, а не кто-нибудь другой. Мама знает много всяких фамилий. Музыка слетает с тёмного, плавно вращающегося винилового круга, расчерченного тоненькими бороздками, и наполняет постепенно всю комнату. Аля понимает, что эти звуки родились не здесь и не сейчас. Имена музыкантов перечислены на бумажном конверте от пластинки. Эти музыканты умеют играть так, что вдруг ни о чем не думаешь, а оказываешься где-то не в комнате, а как будто в другом месте, где очень красиво. И никакого Чайковского там нет, там нет даже мамы, и кажется иногда, что и самой Али больше нет, а есть только музыка.

А вот с некрасивыми вещами бывает наоборот. Узнаешь их имя, увидишь для чего они – и можешь даже полюбить. Вот у папы на балконе лежат всякие железные ковырялки, тяжёлые, некрасивые и некоторые грязные. Но когда папа объясняет, что, например, вот это – плоскогубцы, и показывает, что ими, как крокодильей пастью, можно ловко ухватить торчащий из дверцы шкафа гвоздь и вытащить его, чтобы он больше не царапал руку, то Але плоскогубцы начинают нравиться и казаться красивыми в своей ловкости. Чайковским-то небось гвоздь из дверцы шкафа не вытащишь.

Аля путешествует в новом мире дальше, легко касаясь пальчиками тяжёлого сукна, золотого шитья, надавливает ладошкой на погоны – дополнительные широкие плечи, приделанные поверх обыкновенных человеческих плечей. Бабушка с дядей Женей всё говорят и говорят о чём-то, про каких-то людей и про погоду, про здоровье и про работу, и про папу с мамой, и про их работу тоже. Бабушка пытается накормить дядю Женю то колбасой из его свертков, то их собственной квашеной капустой, а дядя Женя понемногу пьет из рюмки то, что он принес в тёмной бутылке, и у него изо рта начинает пахнуть сильно и сладко. Але он дает конфеты из своей коробки, а бабушка говорит, что хватит ей уже.

– Ну, покажи мне свою любимую игрушку, – просит дядя Женя и ссаживает Алю с колен.

Бабушка учила Алю, что её лучшая игрушка – это кукла-блондинка, которой родители дали некрасивое имя «Гэ-дэ-эровская». Аля зовёт её Светланой, потому что у куклы светлые волосы. Гэ-дэ-эровская Светлана одета в голубое платье с кружевами и белую жилетку. Её пластмассовые ботиночки ещё не потеряны, как у всех других Алиных кукол. Бабушка держит лучшую игрушку в серванте за стеклом – «от греха подальше». Где у них в квартире грех, Аля не знает, понятно только, что далеко от серванта.

Аля снова внимательно посмотрела на дядю Женю. Такого нарядного человека не удивишь куклой в пышном платье. Ещё чего доброго подумает, что это, и правда, любимая Алина игрушка. Если уж он капитан с золотым якорем на каждой пуговице, то ему можно показать Читу.

– Ну какая хорошая! – хвалит дядя Женя, вертит в руках небольшую тряпичную обезьянку с замечательными мягкими ладошками и приветливой смышлёной мордочкой.

– А ты живую обезьяну когда-нибудь видела?

– Видела. В зоопарке, – кивает Аля, проводя кончиками пальцев по золотому шитью на рукаве гостя.

– В зоопа-арке, – разочарованно тянет капитан, и Аля с удивлением поднимает на него глаза. – В зоопарке это не то, там все звери за решёткой. А я вот видел обезьян по-настоящему, в природе. Они знаешь, какие воришки? Так и смотрят, чего бы стянуть у тебя вкусного.

– А слона? – спрашивает Аля.

– И слона видел, – с гордостью рассказывает дядя Женя. – Слон – умный. Он хоботом поднимает бревна и помогает людям строить дом. Представляешь себе?

– А дельфина?

Дядя Женя смеётся, притягивает к себе Алю и ласково треплет её по макушке.

– Вот вырастешь большая, приедешь к нам на море, и сама посмотришь на дельфинов.

– А я уже выросла больсая, – говорит Аля и даже не замечает позорно провалившийся куда-то звук.

– Ну, конечно! Конечно ты уже большая! – сразу соглашается дядя Женя и снова смеётся. – Большая-пребольшая, почти невеста уже!

Конечно, этот гость и этот праздник не могли длиться вечно. Але всего только шесть, но она уже знает, что хорошенького – понемножку. Такого человека, который рассказывает про слонов и обезьян, и носит невиданную красивую одежду, не может быть много в жизни, как не может быть много мультиков или шоколадных конфет. Дядя Женя должен уехать, потому что его ждёт рейс. Что это такое – не понятно – но, видимо, дело неотложное, раз дядя Женя не стал дожидаться папу с мамой.

После отъезда дяди Жени-капитана Аля сидела на диване, прижав к груди Читу, и переживала снова и снова этот счастливый день. Бабушка тоже переживала. Она даже не помыла посуду, ушла к себе в комнату и лежала там на кровати, читала письма, которые привёз ей дядя Женя, и громко вздыхала.

В дверях заворочался ключ, Аля слетела с дивана и понеслась в прихожую.

– Мама, папа! Мама, папа! Дядя Женя-капитан сказал, что я невеста! И когда я вырасту, я поеду в Крым, и мы с ним поженимся! И я тоже стану капитаном! И там будет прекрасное море! И дядя Женя покажет мне дельфинов! И у нас будет дом, который построит слон!

– Аля, Аля, что ты такое говоришь? – удивилась бабушка. Она встала и тоже вышла, шаркая тапками, к дверям. – Это к нам Женечка из Крыма заезжал сегодня. Женечка, племянник мой. Проездом у нас в Ленинграде.

– Жаль, жаль, что не застали, что не смог дождаться нас, – посокрушался папа, как ни в чём ни бывало снимая куртку и ботинки. А мама переспросила Алю, как будто хотела убедиться, что бабушка ничего не напутала:

– Значит, у вас сегодня были гости, и ты познакомилась с дядей Женей?

– Он настоящий капитан! И он… он…

И вдруг море, и дельфины, и дядя Женя – всё это рядом с родителями, которые не удивились такому гостю и не расстроились оттого, что он их не дождался и уже уехал – всё превратилось в какую-то детскую игру. Как будто она рассказывала им не про настоящего капитана, а про мультяшного. Как будто всё это сегодня было невзаправду. Аля задышала часто, а потом не сдержалась и расплакалась. Напридуманное счастье куда-то улетучивалось, оттого что никто не хотел поверить в него. Аля схватила свою мечту обеими руками, крепко прижала её к груди и понесла в комнату.