Читать книгу Легенда Провидца - Анна Вик - Страница 1

Пролог

«НОВОМУ ДОМУ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА – БЫТЬ!

Уважаемые читатели, первые жители Цезаря, все те, кто пережил и переживает вместе с нашей редакцией столь нелегкие времена: перелет с Земли, обустройство в новой планетарной системе… Мы искренне поздравляем вас с первой победой – успешным прохождением космического расстояния огромного масштаба, такого, которое и не снилось человеку ранее. Причем, самое поразительное, преодолели мы его почти всем земным населением – потери во время самого Перелета (как вам, уже, наверное, известно благодаря радио, первейшему из установленных на Цезаре источников информации, он был окрещен Великим Перелетом) оказались минимальны.

Что нас ожидает дальше, остается только гадать – ведь климат этой планеты, хоть и кажется схожим во многом с климатом Земли, все еще остается загадкой для метеорологов, которую им только предстоит разгадать в течение следующих десятилетий. А уж как на нас отразится сейчас столь резкая перемена атмосферы – сказать тем более невозможно. Мнения экспертов разнятся, да и стоит ли их уже слушать, эти мнения? Ведь однажды доверившись в установлении возраста Солнца ученым, мы, простые обыватели, с лихвой «хватили» впоследствии, когда внезапно стало ясно, что он ошибочен, и, еще немного, и солнышко не на шутку начнет «припекать»! Мораль ясна: верьте людям с умным видом ровно настолько, насколько считаете нужным и живите всегда на полную катушку! Уж это мы уяснили в связи с последними событиями.

И, напоследок, хотелось бы поблагодарить наших спасителей, тех, кто позволил обнаружить братьям Шреттер Порталы, приведшие нас сюда, в систему звезды-желтого карлика Тигр, недавно получившую название Novis temporum (лат. – новые времена), к землеподобной планете Цезарь и обеспечившие нас всем необходимым для перемещения к ней. Мы не знаем, могут ли сейчас они читать это, но, если могут, то наша редакция, как и все новоиспеченные цезариане, хотела бы поблагодарить их за все то, что они сделали для человечества, которое, казалось бы, уже было обречено на гибель. Будьте уверены, люди сделают все, чтобы не остаться в долгу!

Также хотелось бы пожелать удачи всем в освоении Первого, Второго и Третьего материков, мы надеемся, что оно пройдет успешно и границы новых государств будут установлены без каких-либо конфликтов. Обо всех новостях мы обязуемся информировать наших читателей при первой же возможности. *

Искренне Ваша,

Редакция Первой газеты Цезаря

Второй материк, 20.. год.

*На данный момент выпуски газеты распространяются бесплатно, эта акция будет проводиться до тех пор, пока почтовая служба не заработает на регулярной основе»

1

США, Первый Материк, Цезарь, ?? AD

Дэниэл Элиенс терпеть не мог крыс. Будучи и без того не особо приятными на наружность животными, они еще и досаждали ему тем, что медленно, но верно уничтожали и без того небольшие запасы продовольствия на складе.

Придорожное кафе, где он, Дэн, работал, называлось «Deal with it!» («Готово!») и находилось практически на окраине маленького городка N, расположившегося на той части Первого материка, что принадлежала Соединенным Штатам Америки. Посетителей было в нем крайне мало: два-три в час, а иногда столики и вовсе пустовали вплоть до обеда. Вечерами, бывало, заходили или, правильнее было бы сказать, заезжали целые компании школьников, которые на велосипедах до наступления темноты могли за несколько часов объехать весь город (причем не один раз), а затем, проголодавшись, отправиться в одну из самых дешевых кафешек, дабы набить животы вредной, но такой вкусной едой.

Основной же клиентурой «Deal with it!» оставались дальнобойщики, ежедневно пересекавшие границу N и Штата. Чаще всего они делали подобные друг другу заказы, поэтому количество обеденных заготовок было известно на каждый день недели, и зависело оно от расписания движения их машин, которое было каким-то образом узнано сменщиком Дэна. Он существенно облегчил жизнь и самому себе, и Дэну этим расписанием и составленным благодаря нему планом заготовок. Собственно, ими Дэн и начал уже заниматься, как вдруг увидел пробежавшего мерзкого вида зверька прямо перед разделочной доской.

Дэн тяжело вздохнул. Опять. Опять химикаты закончатся, и ему придется сообщить об этом начальнику, который будет непременно раздражен таким известием. Единственный владелец «Deal with it!», по правде говоря, вообще редко бывал доволен. Даже хорошая дневная выручка поднимала ему настроение лишь на несколько минут, а по их прошествии он начинал искать поводы для придирки к своим подчиненным (которые, обычно, вели к штрафам). Ситуация с закончившейся снова отравой также могла бы послужить «мостиком» к абсурдным претензиям по поводу нерационального использования Дэном средств. И к вычету из его следующей зарплаты суммы их покупки.

Сам же Дэн уже который месяц вынашивал мысль о том, что эта работа не для него. И поведение начальника только ускоряло ее развитие в сторону увольнения и поиска нового места. Однако найти то самое место было отнюдь нелегко.

Почти все взрослое население в N делились на две категории: работавшие на заводе по производству целлюлозы, находившегося неподалеку (коих была подавляющая часть) и работавшие в самом городе (в основном в сфере обслуживания). Люди, получившие высшее образование после окончания средней школы вообще редко возвращались обратно, а если и возвращались, то работали, насколько Дэну было известно, в местном самоуправлении.

Дэн, которому было девятнадцать лет и который не смог поступить на бюджетное отделение в Высшую Академию Наук и Искусств, одно из немногих мест, где можно было выучиться по интересной ему исторической специальности, потому как ему не хватило нужного количества баллов на выпускных экзаменах, был вынужден остаться в городе и примкнуть либо к работникам общепита, либо к рабочим на заводе. Потерпев неудачу, он, однако, не собирался сдаваться, и решил, что накопит необходимую сумму для оплаты своей учебы, работая и ужимаясь в расходах за время проживания в N.

Слишком заманчивыми ему показались все те предметы, что были описаны в брошюре Академии, да и сам студенческий образ жизни его привлекал: лекции, практические занятия, горы материала, который, порою, необходимо осилить в считанные дни, знакомства с новыми людьми… Он знал, что сама специальность на вряд ли получит практическое применение, но очень уж сильно Дэну хотелось пожить вот так, хотя бы какое-то время. Поэтому вынужденная экономия на себе не сильно его и расстраивала. Подумаешь, не купил себе очередной гаджет, вошедшую на короткое время в моду вещь, или же не сходил в бар и не просадил там все деньги в компании малознакомых (а зачастую при этом и малоприятных) людей.

Дэн все эти три года знал, зачем жил. Знал, зачем терпел крыс на кухне и вечные штрафы. Он жил мечтой, жил стремлением. И каждый раз, когда ему хотелось очень красноречиво послать своего начальника куда подальше, Дэн представлял себе эти образы: величественное здание Академии, L – город-столицу США (находившийся всего в часе езды от вуза), всевозможные ответвления истории, которые он будет изучать ежедневно; именно эти-то образы его и удерживали от совершения поступков, о которых он потом на трезвую голову пожалел бы.

Однако тем утром Дэн все же пришел к выводу, что ресторанчик таки сменить стоит: после подпортивших утреннее настроение вредителей на поверхность всплыла и еще одна немаловажная деталь – коллектив, с которым работать становилось уже невыносимо. С поварами-сменщиками он был в хороших отношениях, а вот что касалось девушек, работавших на кассе… Это был сущий кошмар. Особенно это относилось к Мэган, пустоголовой девице, с которой он вел смену в тот день. В будние дни, к сожалению, они работали только по двое. А потому объектом выливания всех личных проблем девушки, которые совершенно его не интересовали, был именно Дэн. Он мог лишь надеяться на то, что на ее телефоне еще не закончились деньги (а заканчивались они, правда, обычно, в самом начале месяца), поэтому она не будет донимать его, а примется болтать со своими подругами.

Дэн прислушался, и, хвала всем богам, его надежды оправдались: Мэг тараторила что-то с невероятной скоростью, при этом других голосов из зала не было слышно. Значит, он был спасен хотя бы на один день.

Так-так, но куда же он мог податься? Если всерьез, то разброс был невелик: в N находилось лишь с десяток мест общественного питания. Начать все их обзванивать? Спрашивать, не требуется ли повар? А если он нигде требоваться не будет? Пойти работать официантом? Не разменяется ли он?

– Дэн, две картошки и большой бургер! – прервал его размышления звонкий голос Мэган.

– Хорошо! – отозвался Дэн. Действия его уже были выработаны до автоматизма: закинуть замороженную картошку во фритюрницу, подождать несколько минут до готовности, отметить в графике смену фритюрного масла. В то же время поджарить котлету и приготовить бургер с соусом, маркированным как «для большого бургера». Ошибиться невозможно.

Сделав заказ, он звякнул в колокольчик, стоявший возле окна раздачи, чтобы Мэг могла отдать его клиенту. Девушка сию же секунду пришла на звук и, перед тем, как забрать блюдо, улыбнулась ему своей фирменной искусственной (во всяком случае, Дэну она казалась именно такой) улыбочкой и сказала:

– Спасибо, Дэнни, – он терпеть не мог, когда его так называл кто-то. Обычно он позволял такое обращение к себе только со стороны бабушки, когда та еще была жива.

Затем Мэган заправила случайно выбившуюся прядь рыжих кудрей за ухо, развернулась и пошла отдавать заказ. А волосы у нее и впрямь были красивые, подумал Дэн: пышные, длинные, они отливали легким блеском, словно медь. Только вот они не могли изменить того факта, что Мэг в своем умственном развитии, по-видимому, остановилась после того, как окончила начальную школу.

Дэн был уже готов вернуться к заготовкам, параллельно при этом погрузившись в мысли о поиске нового места работы, как вдруг снова услышал вызов из зала, только теперь тон, которым говорила напарница был скорее истеричным, нежели скучающим, каким он бывал обычно.

«Ого, что-то новенькое!» – мелькнуло в голове у парня.

Дэну не полагалось покидать пределы кухни, за исключением редких требований видеть повара или же каких-то чрезвычайных ситуаций. И, как он подумал, на этот раз ему нужно было выбраться из своей «берлоги» именно в связи с пунктом первым.

– Мэг! – крикнул он перед тем, как снять фартук. – Со мной хотят поговорить?

– Да, тут клиент не доволен!

«Интересно, а какого конкретно качества блюдо ожидал увидеть человек, пришедший «заправиться» в придорожную кафешку?» – думалось Дэну, когда он открывал пластиковую, режущего глаза красного цвета дверь, соединявшую кухню и зал.

– Вы меня, конечно, извините, но это…– человек, стоявший по другую сторону стойки заказов, показался ему на удивление знакомым.

Это был молодой человек лет девятнадцати-двадцати, ровесник Дэна, однако на этом их сходство заканчивалось. Ростом чуть выше среднего, очень был очень худым, в отличие от рослого Дэна, обладавшего крепким телосложением. Кроме того, первый утренний клиент «Deal with it!» носил очки, что было редкостью в этих краях, славившихся по загадочным причинам отсутствием проблем со зрением, как и со здоровьем вообще. Волосы были у него темные, как смоль, слегка растрепанные и кудрявые, не видавшие парикмахера уже добрые несколько месяцев. Одежда – темно-синий свитер и светло-серые джинсы – казались свежими, но притом измятыми, будто сушили их, прямо не вынимая из стиральной машины.

«Да уж, если этот парень приехал в N на собеседование (что, на самом деле, было маловероятно), то на вряд ли ему стоит являться на него в таком виде – подумал Дэн. – Но это не так важно… Откуда я его знаю? Внешность слишком броская, запоминающаяся».

Основной изюминкой посетителя было то, что неряшливость в его виде контрастировала с интеллектом во взгляде, который нельзя было скрыть никакой мятой одеждой, и этим он напоминал Дэниэлу какого-то придуманного персонажа из комикса или телевизионного сериала. Необычный, необычный… Кто же из его знакомых был таким?

На секунду он задумался, и ответ вдруг в мгновение ока пришел ему в голову, потому как паззл, складываемый его подсознанием, был, наконец, завершен: этот человек был, определенно, копией его друга из Сети, Глеба Борисовича Яковлева. Во всяком случае, если судить по фотографии, стоявшей в профиле на его странице. Сказать, что Дэн был удивлен такой встрече – ничего не сказать, ведь, когда он в последний раз с приятелем списывался, тот находился в тысячах километров от N.

– Глеб! Глеб Яковлев! – Дэн быстрым шагом продвигался к кассе, возле которой Мэг уже готовилась было успокаивать недовольного клиента, однако этого не потребовалось. Лицо его сменило выражение с недовольства на удивление в ту же секунду, когда он услышал свое имя из уст повара кафе.

– Откуда Вы меня зна… – начал Глеб, однако тут же осекся. Нахмурившись, он, по-видимому, тоже признал своего знакомого по переписке. – Ты же – Дэниэл Элиенс, так?

– Да, он самый, – Дэн вышел из-за стойки и, подойдя к Глебу, протянул ему руку для приветствия. И, когда тот пожал ее, добавил: – Приятно с тобой, наконец, познакомиться. Но какими судьбами ты оказался в N? И почему не предупредил меня о приезде?

– Взаимно, – улыбнулся Глеб, выглядевший слегка смущенным. – По правде говоря, я сам узнал о том, что еду именно сюда, только день назад. А все последние часы провел в сборах и дороге. Хотел тебе написать или позвонить по приезду. Кафе твое не признал – это уже спиши на мою «контуженность» от недосыпа.

– Бедняга, – покачал головой Дэн. – Ты садись, я сейчас сделаю нам по чашке кофе, расскажешь все. И, кстати говоря, что же не так с заказом?

– Дело не в том, что ты его плохо приготовил. Дело просто… В мясе, – Яковлев будто стеснялся того, что еда, приготовленная Дэниэлом, ему не пришлась по вкусу. – Я его не ем, потому попросил большой вегетарианский бургер.

Дэн едва не стукнул себя по лбу. Точно! Приятель как-то раз писал о том, что не ест мясо не сколь по этическим причинам (хотя они, конечно, тоже играли кое-какую роль), сколь по причинам энергозатрат, требовавшихся, по его личным ощущениям, на переваривание такой пищи. «Чувствую, как тупею минут на двадцать после обеда, – писал он тогда. – И не могу оттого вернуться к работе. А это, знаешь ли, раздражает».

– Хм, все ясно. Подожди буквально пять минут, и я сделаю тебе лучший вегетарианский бургер во всем N.

– Идет, – кивнул Глеб и снова улыбнулся. – Буду ждать тебя за крайним столиком возле окна.

Дэн был настолько взволнован и обрадован, что, возвращаясь на кухню со списанным заказом, забыл даже съязвить что-нибудь Мэган, которая неправильно продиктовала ему название блюда в первый раз.

Работа пошла в разы живее. И вид жарящейся на гриле котлеты ничуть Дэна не раздражал – наоборот, ему даже захотелось немного «поколдовать» над своим незамысловатым блюдом. Поэтому он добавил в него чуть больше соусов и овощей, чем обычно (он готов был записать все это на свой счет). В момент Дэн почувствовал прилив энергии, какой обычно ощущал, когда им овладевал подобный творческий порыв.

Подумать только, человек, о встрече с которым в ближайший год-два он и мечтать не мог, внезапно приехал в его городок! Глеб обучался в той самой Академии Наук и Искусств, располагавшейся на Втором материке, что делало встречу интернет-приятелей трудноосуществимой, поэтому, по правде говоря, о ней никто особо и не заикался. Общались себе да общались, знали только, что увидятся, если Дэн таки сможет поступить на историческую специальность, накопив необходимую сумму для платного отделения.

А вообще, собственно, сама Академия их и сблизила, пусть в ней учился пока только один из интернет-друзей. Дэн, не поступивший, к своему глубокому разочарованию, сразу после окончания школы, в вуз, решил начать участвовать в жизни Академии (которую уже определенно точно выбрал местом для обучения) хотя бы удаленно. Поэтому он вступил во всевозможные интернет-сообщества, этой жизни посвященные, в самой популярной соцсети всего Цезаря «Gates» («Ворота»). То ли от скуки, то ли от отчаяния, вызванного своей неудачей, Дэн начал во всех этих сообществах проявлять чрезмерную активность – все время писал сообщения, общался с огромным количеством студентов и преподавателей. В группах, посвященных науке, он постоянно выдвигал какие-то теории, пытался разобраться в идеях других. Нередко читал по книге за день просто для того, чтобы ответить коротеньким сообщением на вопрос собеседника. Период этот длился около двух-или трех месяцев, и за это время Дэн, как он впоследствии осознал, он изрядно успел многим в этих сообществах поднадоесть.

Тогда-то его и заметил Глеб, решивший завязать с ним переписку про Солнечную систему. Дело, как помнилось Дэну, касалось Плутона и его нахождения в виде статуса планеты или не планеты. Глеб усердно доказывал, что Плутон состоял скорее в двойной планетарной системе, нежели чем был планетой со спутником. А Дэн придерживался противоположной точки зрения. В итоге выяснилось, что прав был все же русский. Затем начались другие обсуждения, начали задаваться другие вопросы, которые впоследствии и вовсе перестали касаться астрономии. Им просто стали интересны мысли и жизни друг друга, поэтому и общение их продолжалось в течение последних этих трех лет.

Выходя из кухни, Дэн уже предвкушал предстоящие им беседы – он, во всяком случае, надеялся, что Глеб в N не проездом, и, хотя бы на какое-то время, задержится в городке.

– Приятного, – Дэн поставил перед приятелем дощечку с едой и чашку с кофе. Сам он сел напротив и попробовал отпить свой «американо», однако тут же обжегся и поставил чашку обратно на стол.

– Спасибо, – Глеб принялся за еду с явным аппетитом. – Не помню уже, когда ел в последний раз. Все смешалось, в голове, знаешь, одни цифры и факты…

– А из-за чего весь переполох? – Дэниэл не хотел задавать вертевшийся на языке вопрос, пока Яковлев не доест, но так и не удержался.

– Погоди буквально пять минут, – улыбнулся Глеб. В глазах у него самого промелькнула искра любопытства (Дэн распознал ее, потому как в этих краях люди довольно редко проявляли данное качество).

– Хорошо, жду, – Дэн снова взял свою чашку с кофе. На этот раз напиток оказался вполне себе приемлемой температуры. Ничего, подождет. Ждал же три года, верно? Только вот они почему-то пролетели быстрее этих в разы куда более коротких отрезков времени.

Дэн начал постукивать пальцами по столу. Он знал, что эта привычка наверняка раздражала большинство его знакомых, но он также догадывался, что Глеба это действие скорее только позабавит, нежели разозлит.

– Все, все, доел, – снова улыбнулся Яковлев и принялся за кофе. – Спасибо, Дэн, это и впрямь было очень недурно.

«Недурно? Да это шедевр местной кухни, а он оценивает это всего лишь как «недурно»?!» – возмутился в Дэне его внутренний повар-любитель (да-да, тот самый повар, что при предъявлении любых претензий списывал качество собственных блюд на статус заведения, в котором он работал).

– В общем, я здесь по не совсем обычному вопросу. Дело в том, что я, как и писал тебе уже раньше, периодически принимаю участие в исследованиях, которые проводятся Обсерваторией города L, той, что как раз находится недалеко от небезызвестной тебе Академии.

Дэн кивнул. Конечно, он помнил об этом, хотя и подробностей Глеб ему не рассказывал.

– Так вот, одно из этих самых исследований, как любили говорить мои предки, словно снег на голову, вывалило на нас, ученых, неожиданную и довольно-таки странную информацию. Причем нешуточно пугающую.

– Что же это за информация? – нахмурился Дэн, посмотрев в глаза Глебу, в которых явно читалась тревожность.

– Об угрозе… Об угрозе для всей нашей цивилизации, – выдохнул Глеб.

– Опять?! – не сдержался Дэн. – Мы ведь вроде столетием ранее пережили уже одну…

– Может, они должны войти в привычку?.. – риторически ухмыльнулся Глеб, посмотрев куда-то в сторону, а затем вернул взгляд к собеседнику. – Так или иначе, на данный момент с этим вопросом предстоит разобраться. Понять масштабы происходящего и подумать, что можно с этой самой угрозой сделать, если мы вообще, конечно, будем в силах что-либо предпринять…

Дэн был, мягко говоря, несколько шокирован. Пальцы, тарабанившие ритм по столу несколько мгновений назад, замерли в приподнятом состоянии. Края тыльных сторон его ладоней были прижаты к выкрашенному белой краской дереву, и Дэн почувствовал неприятные капельки пота, которые начали на них появляться. Такое происходило с ним всегда, когда осознание происходящего в этом мире требовало повышенной концентрации и внимания. А данная ситуация буквально в момент попала в этот разряд.

Конечно, выглядело все это до жути странно. И, скажи кто другой, что какой-то русский студент, пусть и неравнодушный участник астрономического сообщества, то есть, человек небогатый, ни с того ни с сего сорвался и приехал в городок N, чтобы заняться каким-то важным вопросом, он бы в жизни в это не поверил. Рассмеялся бы в лицо сказавшему такую чушь человеку. В N, насколько Дэну было известно, не было ничего более «научнее» установок для лабораторных работ по физике в кабинетах местной школы.

Но, тем не менее, прямо перед ним сидел никто иной, как Глеб Яковлев. Человек, которого он ожидал меньше всего встретить в этот день и при таких обстоятельствах. И заявление его выглядело более чем серьезным.

– Да уж… Все это…

– Пугающе? Неожиданно? – попытался помочь подобрать правильное слово Глеб.

– Слишком «легкие» словечки для выражения моего состояния сейчас, – покачал головой Дэн. – Но я так и не понял, в чем дело. И почему ты приехал именно в N? Это же захолустье из захолустий.

– Не поверишь, Дэниэл, но недалеко отсюда находится одна из «наших» Обсерваторий. Очень удобное у вас было место для ее обустройства. Негласно из N также велись наблюдения в течение многих лет.

– Почему же ты мне о ней никогда не рассказывал?

– Потому что тебе все равно туда доступ закрыт, – поджал губы Яковлев. – Раздразнил бы, да и только. В общем, в эту Обсерваторию я и направляюсь – помогать в проведении наблюдений и в расчетах Генри Мэтчерсу. Он, собственно, и оплатил мне такой дорогостоящий перелет и предоставил жилье – комнату в своем коттедже, который находится недалеко от N.

– Мэтчерс, Мэтчерс, – пробормотал Дэн. – Знакомая фамилия. Не тот ли этот Мэтчерс, который заседает в местном самоуправлении?

Дэн слышал о нем, потому что родители одного из его школьных товарищей тоже в этом самоуправлении состояли. И сам товарищ, Крис Эмберс, был неравнодушен к политике и частенько передавал ему, Дэну, все последние новости. Ведь помимо локальных проблем там обсуждались и вопросы государственной важности, о многих из которых частенько умалчивали на телевидении и на официальных новостных порталах. Дэну нравилось общаться с Крисом, потому как у того, помимо этой кипы информации, всегда еще и имелась своя точка зрения на каждую ее частичку.

Продолжая семейную традицию, Эмберс поехал учиться в Академию (хотя ему тоже не хватило баллов для поступления на бюджет, у его родителей нашлись деньги на оплату всех четырех лет обучения), однако не забыл о приятеле: раз-два в месяц они списывались, обменивались новостями, что было, конечно, приятно Дэну, но в то же время у него каждый раз при этих коротких переписках возникало чувство зависти, пусть даже самой легкой ее формы.

Про Мэтчерса же Крис упоминал как раз совсем недавно – говорил, что тот был единственным противником усиления безопасности в школах, утверждая, мол, это пустая трата денег, коих у города и так было немного.

«Собственно, в его словах есть доля правды. Насколько я помню, в школе N ни разу так и не объявилось ни одного преступника, а охранников там и впрямь предостаточно в случае чего» – подметил тогда Дэн.

– Думаю, да. Во всяком случае, я слышал от него что-то подобное.

– А на досуге этот Генри занимается астрономией?

– Скорее, на данный момент, все наоборот, – улыбнулся Глеб.

Дэн улыбнулся в ответ, поражаясь тому, что человек из местного самоуправления оказался еще и работником местной Обсерватории. Хотя, с другой стороны, он всегда считал, что у человека найдется время и силы на все, чем тот действительно хочет заниматься.

Кроме этой самой улыбки, однако, повар «Deal with it!» ничего из себя выдавить не смог, потому как с его маленьким, устойчивым мирком, в котором были цели и способы их достижения, были люди и необходимость или ненадобность их присутствия в жизни, начало происходить что-то странное. Будто бы тот плитка пола вместе с фундаментом, на котором твердо стояли ступни Дэниэла Элиенса в момент его разговора с внезапно объявившимся приятелем, начали, кусочек за кусочком, терять связь друг с другом, отламываться от единого целого и падать куда-то в пустоту, в темную безызвестность, поглощающую все и не отдающую обратно ни частички. Это было чувство потери безопасности. Он испытывал его и раньше, но в гораздо меньших масштабах.

Если ученые – не газетчики, да-да, не «интернет-знатоки», а именно ученые – начали заниматься какой-то весомой, по их мнению, проблемой, то, значит, она действительно имела место быть. Осталось только найти этому доказательство. А именно, Дэн хотел своими собственными глазами увидеть хоть какой-то «продукт», который бы выражал тот самый повод для беспокойства астрономического сообщества.

– Глеб, не сочти это за недоверие, но… – Дэн замялся. Потому что эти слова, парадоксально, как раз и были этим самым свидетельством недоверия.

Однако Глеб ничуть не смутился. Напротив, он в очередной раз улыбнулся, и в его темных глазах снова блеснула искра интереса, та, что, несомненно, располагала к себе большинство людей, с которыми он впервые или не впервые общался. Во всяком случае, такой вывод сделал Дэн, который уже не мог не испытывать симпатии к этому человеку.

– Что ты, что ты! – воскликнул русский. – Как раз в данной ситуации странным было бы абсолютное принятие на веру всего того, что я тебе только что рассказал. Я понимаю тебя, и, как только, так сразу постараюсь тебе все наглядно объяснить. Но сейчас… Сейчас я должен немного поработать, чтобы у меня такая возможность появилась.

– То есть, пока вы оперируете…

– Ничтожным количеством фактов, – кивнул Глеб. – Поэтому-то и нужно какое-то время провести именно в наблюдениях и фиксации данных. Вот так вот.

Дэн снова промолчал, понимая, что его мысленный «фундамент» после этих слов собираться обратно не стал. Это было уже невозможно, решил он для себя. Во всяком случае, на время исследований.

– Знаешь, Дэн, – попытался заполнить это тяжелое, повисшее в воздухе молчание Глеб. – Я, действительно верил в то, что мы с тобой встретимся. Но никак не ожидал, что случится это… Вот так.

– Как и я, – вяло поддакнул Дэн, у которого вдруг появилось желание подскочить, что-то взять и сделать, прямо сейчас, не сидеть больше за этим чертовым столом, пусть и с таким интересным знакомым, как Глеб. Он мысленно удивился этому порыву и попытался его приглушить.

– Ну, ты не переживай сейчас слишком сильно. Говорю же, это все еще неточно. Эх, зря я тебя так напугал…

– А может и не зря, – возразил Дэн. Он посмотрел в сторону кассы, и увидел, как Мэган, заметившая на себе его внимание, начала усердно указывать на часики, слегка болтавшиеся на ее костлявой руке. Дозволенное ему время вышло. – Так или иначе, спасибо, я все равно был рад нашей встрече.

Он начал подниматься из-за стола и собирать приборы, которыми пользовался приятель.

– Я тоже, Дэн, я тоже, – Глеб встал, закинул на плечо свою объемную дорожную сумку и направился в сторону выхода. – Еще раз спасибо за завтрак – ты буквально спас меня от голодной смерти.

– Да не за что!.. Заходи, тебе здесь всегда будут рады.

– Конечно. Обещаю, как только наша «база данных» пополнится, я сразу же с тобой спишусь. А может, и того раньше, – Глеб уже положил руку на ручку входной двери в кафе. – В общем, будем на связи. Пока!

– До скорого, – кивнул, выдавив из себя подобие улыбки, Дэн и, помахав рукой Глебу, пошел обратно на кухню.

Когда дверь Дэниэлом Элиенсом захлопнулась, а с улицы послышался звук мотора отъезжающей машины, в голове повара «Deal with it!» словно произошел щелчок. Нажали спусковой крючок, довели до точки кипения, называйте это как хотите, но он внезапно понял, что «это, то самое время» настало. Многие называют его «понедельником», «следующим годом», «завтра», ну или банальным «потом». Люди в этой самой обители жизни видят себя более красивыми, успешными и счастливыми. Они сморят на эту нарисованную воображением картинку, и им становится легче. Да, сейчас у них этого нет, далеко еще до этих блаженных времен. Пока можно пожить и на «так». Можно позволить себе побольше отдохнуть, поменьше поработать и поучиться, чуть побольше пожалеть себя и поменьше поругать. Ведь однажды наступит «то самое время», не так ли?

И у Дэна оно настало в возрасте девятнадцати лет, когда он, молодой человек, полный энергии и сил, внезапно понял, что все его терпения и труды ради идеальной жизни могут пойти прахом в ближайшее время (Глеб не сказал о точных сроках, однако, если они так всполошились, этими сроками могли быть как годы, так и месяцы). Он должен был начать жить. Он должен быть начать делать больше, чем просто работать и ждать.

Но как, как, как? Ведь у него же ничего нет! Нету ни знаний, ни интересной работы, ни людей, которых он мог бы назвать близкими и любимыми. Дэниэл был очень одинок, и одиночество в одно мгновение, словно прижало его к невидимой пружине, которая разжалась и подбросила его вверх со словами «вперед, щенок!».

А потому, не совсем отдавая себе тогда отчет в рациональности своих действий, он пошел в служебную раздевалку, снял с себя фартук с надписью «#1 бургер-мастер в N», забрал свои вещи из кабинки. Затем, перед уходом, он сложил все те заготовки, что успел за утро сделать, в холодильник, вымыл дважды с мылом руки и пошел в зал.

– Дэнни, почему ты… – и без того большие глаза Мэган приобрели теперь форму почти идеального круга, так что она стала походить на куколку с хлопающими ресницами, одну из тех, что часто показывали в рекламе местного игрушечного магазина. Она, по-видимому, до этого болтала по телефону со своей подружкой, но совершенно забыла о ней, как только Дэн вышел к кассе и начал рыться в шкафчике под аппаратом в поиске чистого листа.

– Я ухожу, Мэг, – ответил он сухо. – И хочу написать заявление.

– Что?! – воскликнула девушка, едва не выронив трубку из руки. – Подожди, Рози, я перезвоню, у меня тут повар, кажется, с ума сошел.

Он хотел бы сказать ей что-нибудь по поводу «сошедших с ума», но воздержался. За полминуты Дэн написал заявление об уходе и попросил девушку передать его владельцу, Сэму. Свою основную зарплату он получил еще неделей ранее, так что беспокоиться о штрафе за преждевременный уход ему уже не приходилось.

– Дэнни, пожалуйста, не надо, – взмолилась Мэг, стоя возле него с листком бумаги в дрожащей худенькой бледной ручонке. – Сэм же взбесится! Ты его знаешь!

– Ничего, переживет. Вызовешь сейчас кого-нибудь из моих сменщиков, они во всем разберутся. А я так больше не могу. Счастливо оставаться! – последняя фраза была единственной из всех тех, что он уже давно мечтал произнести вслух. Дэн позволил себе только ее, потому что знал, что об остальных он бы скорее пожалел, так как все они были лично-оскорбительного характера. Однако и этой экс-повар «Deal with it!» остался вполне доволен.

Закинув рюкзак на плечи, Дэн быстрым шагом направился к входной двери. Перед ней он на секунду остановился и вздохнул.

«Сколько же раз я вас видел, о, прекрасные ворота из стекла и металла? Сколько раз я хотел выпнуть вас, выходя отсюда уставшим и злым? Наконец-то я это делаю! Даже не верится!» – промелькнула мысль в его голове.

Когда «ворота» за парнем захлопнулись, оставив за собой изумленную кассиршу в зале с двумя подростками, попивавшими колу, ему не осталось ничего более, чем рассмеяться, да причем во всю силу. Небо было светлым, почти безоблачным – такая редкость в этих краях. Звезда по имени Клеопатра (название она, конечно же, получила в честь женщины, согласно Земной истории, покорившей сердце великого полководца), которую сопровождал Цезарь, светила, казалось, ярче прежнего. Теплый, но не душный воздух столь любимой Дэном поздней весны будто бы наполнял легкие и все тело бодростью и жизнью.

Это был его день. Он чувствовал, он знал, что все случившееся не было случайным. И так оно и оказалось впоследствии. Вынув из кармана свой отнюдь не новый, однако хорошо работавший мобильный телефон, Дэн написал сообщение Глебу:

«Если что, не ищи меня в бургерной. Встретимся где-нибудь в другом месте.

Дэн Элиенс».

Затем он, вполне довольный собой, сел на велосипед, который изо дня в день в течение нескольких лет парковал в одном и том же месте, невероятно обрадованный тем, что ему не придется больше парковаться там снова. После чего Дэн поехал домой, навстречу к новым, захватившим все его сознание, мыслям.

2

Вернувшись домой на несколько часов раньше привычного для него времени, Дэн продолжил «погружение» в водоем собственного сознания, в котором, как оказалось, было довольно много подводных и притом довольно острых камней, которые он насильно заставлял себя ранее не замечать. Предпочитая оставаться «на поверхности», он делал ни что иное, как плыл по течению, каждый раз будто бы выжидая возможности из него выбраться.

«Кто бы знал, кто бы знал… Хотя если бы и знал, соломки бы не подстелил! – вел мысленный монолог парень, который, приготовив себе чашку чая, вышел с ней на уютную, располагавшую к подобным размышлениям, террасу. – Сейчас же уже пришло время действовать, и действовать решительно. Во-первых, нужно уехать из этого сонного царства, из N. Будь я на месте жизни, что, возможно, будет угасать на Цезаре, начал бы непременно с этого городишка, разницы он, тем более, особой не почувствует. Пора бы, наконец, осуществить свою давнюю мечту и переехать в столицу, в L. Пусть я и не буду там богат и успешен (действительно, на что может надеяться там человек моего возраста без высшего образования, да еще и с опытом работы только в качестве повара фаст-фуда?), зато я в кои-то веки смогу пожить. Да, пожить! Я постараюсь открыться людям и с головой удариться в любимое дело… Во всяком случае, в одно из любимых – в приготовление еды, нормальной еды. Повар-помощник требуется далеко не в одной кафешке L, а там, кто его знает, как оно пойдет?

Во-вторых, перед этим всем грандиозным действом, переездом, неплохо было бы все же встретиться еще раз с Глебом Яковлевым и понять, что это за угроза и сколько, на худой конец, всем нам осталось».

На сборы и ориентировку парень решил выделить себе две недели. Финансово он мог бы себе это позволить. Ведь помимо того, что Дэн сам сумел за это время отложить, немалая сумма была завещана ему бабушкой Кэтрин, которая умерла три года тому назад, неделю спустя наступления внуком совершеннолетия, коим на Цезаре считался шестнадцатилетний возраст.

Почти всю свое детство и юность Дэн прожил с ней, несомненно, успев привязаться к миссис Элиенс (мать Дэна так и не вышла замуж за его отца, а сыну решила дать свою фамилию). И потому момент ухода из этого мира дорогого ему человека запечатлелся в памяти довольно детально, даже слишком детально, думалось порой Дэну. Иногда, перед сном, ворочаясь, он вспоминал этот день. И каждая ее фраза, каждое движение эхом отдавались в сознании, и от этого эха делалось и тяжело, и больно одновременно.

Но ведь это и есть человеческая жизнь, не так ли? И если она чего-то да стоила, и место ее в Вашей было немаловажным, Вы всегда будете ощущать это. Словно бы легкое прикосновение теплой руки к Вашей, которая затем отчего-то холоднеет, поэтому Вам уже не так сильно хочется брать ее в свою. Рука замирает, ожидая ответа, но Ваша так и остается неподвижной, будто бы боясь пошевелиться. Вы не хотите, чтобы человек навсегда Вас отпускал, но также не можете и позволить себе греть своим теплом нечто, что никогда по-настоящему не согреет в ответ. Вы ищете того, кто будет сопутствовать с Вами на равных, ищете среди двигающихся вокруг Вас, говорящих, чем-то занимающихся существ, ищете человека, друга, кого-то духовно близкого. И рука его намного теплее и крепче сжимает Вашу, она не холодеет, пока человек рядом, пока и он не становится воспоминанием. А затем… Затем к тем призрачным путникам, что всегда идут рядом с Вами, тех, кого Вы так до конца и не отпустили, добавляется еще один.

Кэтрин Элиенс стала для Дэна не просто опекуном, но наставником и лучшим другом. Он всегда был благодарен судьбе за то, что именно Кэтрин была его бабушкой, Кэтрин, стольким пожертвовавшая ради его воспитания. Родители Дэна погибли в автокатастрофе неподалеку от N (если точнее, то катастрофа была автобусной, ибо немногие на Цезаре могли позволить себе личный автомобиль в связи с их заоблачной стоимостью), когда ему было всего три года, и он плохо их помнил. Кэтрин же, живя в другом городе, несмотря на трудную тогда для нее финансовую ситуацию – будучи школьным учителем, она зависела напрямую от государственного бюджета, который, бывало, выделял школам достаточно средств, а бывало, ограничивался какими-то крохами, которых едва-едва хватало на самое необходимое – не раздумывая купила билет на ближайший рейс, который состоялся через два дня, за которые она успела срочным образом перевестись в школу в N и найти арендатора для своего дома. Бабушка с самого начала дала знать Дэну: в мире есть те, кому не все равно. Еще будучи таким мальцом он понял это.

Она никогда не давала ему спуску. Всегда вынуждала учиться, работать по дому, заниматься спортом, прививая тем самым Дэну потребность в каком-то постоянном движении. Вынуждала, потому что, будучи ребенком, сам он не понимал необходимости таких вещей. А, повзрослев, в очередной раз только и смог мысленно сказать, что простое «спасибо».

Кэтрин сама была примером для подражания: умная, образованная, всегда в прекрасной физической форме, при том добрая и в меру щедрая – ей и слова поперек нельзя было сказать, только волей-неволей потянешься к тому, чтобы стать такой же, как она. Поэтому для Дэна тогда и стала потрясением ее болезнь, что в возрасте семидесяти лет унесла ее. Обычно болезнью, которая называлась Новейшей, вернее, именно этой ее разновидностью, заболевали люди с ослабленной иммунной системой. Кэтрин была здорова как бык, за исключением, может, того, что была стара. Только спустя неделю после ее смерти Дэн об этом факторе задумался – настолько бабушка представлялась всегда ему полной сил, что он и забывал временами об истинном возрасте Кэтрин.

В ее последний вечер было очень тепло. В мае в N поздно темнело, воздух наполнялся запахами цветущих растений и выпечки из небольших уличных пекарен, которые «выбирались» из своих нор по весне. Птицы начинали петь, и на душе в этот месяц обычно Дэну становилось приятно, как никогда. Однако болезнь бабушки омрачила навсегда ту весну для него.

– Какой дивный был день, Дэнни, – она не называла своего внука так, наверное, со времен начала его обучения в старшей школе. – Никогда бы не подумала, что умру в один из таких!..

Кэтрин полулежала на своей больничной койке, повернув голову набок и любуясь видом из полураскрытого окна, открывавшегося с четвертого этажа, на котором находилась ее палата. Неяркий свет прикроватной лампы освещал ее лицо тепловато-желтым светом, так что казалось, что бледность кожи, столь бросавшаяся в глаза любому видевшему женщину при дневном освещении, куда-то исчезала, а сама Кэтрин вновь наполнялась жизнью и здоровьем. Дэн знал, что все это – лишь иллюзия. Но ему так хотелось верить в обратное.

Взгляд бабушки, однако, словно говорил все последние дни: «Тебе нужно просто принять это. Так должно было однажды случиться. И это самое «однажды» наступает сейчас».

– Откуда ты знаешь, что умрешь сегодня? Ведь ты сама всегда говорила, что смерть хороша тем, что приходит к нам неожиданно, – покачал головой Дэн, сидевший возле нее на стуле. В голове его до сих пор эта картина – кровать и стул – вызывали очень неприятные ощущения, а потому в своем доме он даже в одной комнате их близко не ставил.

– О, не переживай, свою долю неожиданности я уже получила, – улыбнулась Кэтрин, закашлявшись. – Эта дурацкая Новейшая… Я даже скорее подозревала, что умру от того, что подавлюсь глотком воды, чем от нее. Но видишь, как оно вышло. А на счет сегодня… Я просто знаю это и все. И не могу объяснить тебе, отчего, потому что у тебя впереди еще целая жизнь. А я близка обратной ее стороне…Что же, Дэнни, пока я еще в сознании, я хочу тебе кое-что сказать.

Дэн смотрел ей в глаза, ожидая продолжения, и вид у него, как он сам ощущал, был как у щеночка, которого вот-вот хозяева отправят выживать на улицах, а сами переедут куда-то, туда, где ему не будет места.

– Я всегда хотела, чтобы ты вырос человеком. Не простым обывателем, но тем, кто сможет сделать что-то для окружающих. Вернее, сделать чуть больше, чем делают все остальные. Ты никогда, прямо скажем, ни в чем не проявлял гениальности, с самого начала ты был способным, незаурядным ребенком, но не более того. Но это было только к лучшему – ты не зазнался. И поэтому именно сейчас, сейчас я считаю, что я могу тебе это сказать. Ты, Дэнни, необычный человек. И не по человеческим меркам. Мы оба знаем только про одно странное твое свойство – сны, в которых твой мозг работает, мягко говоря, нестандартным образом. Так к чему это я: ты необычен, но таких необычных могут быть сотни и тысячи. Твоя задача ясна: понять, отчего все это происходит и подумать, как это можно применить. Не посвятить этому всю свою жизнь, но отдать часть ее на это дело. Обещай мне, что сделаешь это. Обещаешь?

Дэн кивнул. Он чувствовал, как глаза его начинали слезиться. Но волю чувствам он дать не мог – вдруг Кэтрин еще посчитает его слабым?

– Ох, Дэнни, – тяжело вздохнула бабушка, грустно улыбнувшись.

Лицо ее, некогда красивое, с высокими скулами, аккуратным носом, небольшим лбом и голубыми глазами, напоминавшему всегда Дэну о ясных днях, было затронуто годами. Да, оно покорилось и морщинам, и болезненной худобе, и естественной сухости, одним словом – времени. Но это ее ничуть не портило, наоборот, признаки старения скорее говорили о том, что человек прожил нормальную жизнь, полную эмоций и испытаний, их преодолений. Он смотрел в это лицо, и все никак не хотел верить, что через какие-то часы его оставит и без того еле светящий огонек, прежде таким ярким пламенем горевший в Кэтрин Элиенс.

– Я не хочу, чтобы ты умирала, – сказал Дэн совсем по-детски и почувствовал, как по щекам начали катиться слезы. Он начал утирать их рукавом своей кофты. – Прости, прости меня…

– За что? – снова улыбнулась она. – То, что ты плачешь сейчас – совершенно нормально. Не скрою, это скорее даже приятно. Потому что это значит, что я дорога тебе, а ты тоже всегда был дорог мне, Дэнни. Я люблю тебя.

Слышать такие слова от Кэтрин было, наверное, сравнимо для него с получением мирового признания: она не была одной из тех людей, кто постоянно ими разбрасывается.

– И я тебя, – от изумления он даже перестал плакать.

Она раскрыла ладонь своей веснушчатой руки, и Дэн вложил в нее свою. Так они просидели еще несколько минут, без слов, потому что ни один из них не хотел нарушать ареол этого молчания, ибо именно оно говорило о важности того дня. Ведь когда в нашей жизни происходит что-то значимое, то на какое-то время нам необходима эта тишина, не правда ли? Мгновения для того, чтобы нас захватили нужные мысли или эмоции.

Будь то первый поход в школу, первый поцелуй, выпускной, свадьба, чье-то рождение или смерть – в эти дни случаются некие безмолвные секунды, в которые, кажется, время перестает существовать и Вы, будучи честным с самими собой, по-настоящему живете.

– Мне правда жаль, Дэнни – в глазах Кэтрин он прочитал скорбь. – Что я не уберегла твою мать. Мою Диану, мою девочку… Она была еще слишком мала, для того, чтобы жить самостоятельно. Но я отпустила, я позволила… И ты лишился материнской ласки из-за этого. Прости меня.

Уже много раз они обсуждали эту тему, и Дэн на этот раз сказал то же самое, что и говорил всегда:

– Сама говорила мне, что иногда мы бессильны перед судьбой. И этот случай – именно из таких. Так что не кори себя. Ты любила ее всем сердцем, а мне любви дала столько, сколько хватило бы и на десятерых таких же бездельников, как я.

В ответ он встретил благодарный взгляд:

– Спасибо. Я знаю, что повторяюсь уже в сотый раз, но все равно, спасибо. В эти минуты мне особенно важно было это услышать. Ты всегда значил для меня многое, Дэнни. И сейчас значишь. Ты – большой молодец. Теперь тебе нужно стать еще сильнее, нужно научиться выживать и выбирать свой путь. И ты с этим справишься, я знаю.

Вот это и были последние слова Кэтрин Элиенс. Все, что было после них, смешалось в голове Дэна и всплывало в памяти какими-то урывками. Предсмертные мучения Кэтрин, похороны, опустевший дом, первая неделя после кончины бабушки, которая прошла для него словно в каком-то тумане, и ярким белым пятном в этом вихре воспоминаний вертелась белоснежная бумага с ярко-черным, свеженапечатанным текстом на ней – свидетельство о смерти….

Ее больше не было, но иногда, по утрам, ему наивно думалось, что вот-вот она покажется в дверном проеме его комнаты, позовет завтракать и пить кофе. Его Кэтрин варила каждое утро сама, не признавала кофемашин, хотя у нее и было достаточно средств, чтобы купить себе одну (в N она получала намного больше, так как местная школа дополнительно финансировалась владельцами домов загородного поселка Двадцатка, в котором проживала местная элита, лишенная, однако, частной школы для своих детей). Приятный запах этого бодрящего напитка вкупе с ароматом блинчиков или омлета, который получался у Кэтрин просто изумительно, распространялись по всему дому, так и призывая подняться с кровати и начать свой день как можно скорее.

Именно благодаря этому запаху, вернее, его отсутствию, каждый раз во время своих иллюзий Дэн мог возвращаться к реальности. И в ней он был теперь абсолютно одинок.

Бабушка завещала ему все, что у нее было – дом, накопления, некоторые семейные памятные вещи (то были фотографии, кое-что из оставленных ее дочерью, Дианой, вещей во время их последнего визита с мужем Грегом, а также книги и пара собственных рукописных рассказов Кэтрин, которые она написала еще в свои студенческие годы, однако так и не опубликовала). Сумма составляла ровно половину от необходимой для учебы в Академии Наук и Искусств Второго материка. За время работы в изрядно помотавшем ему нервы местечке «Deal with it!» Дэну удалось скопить еще четверть. Еще два года подобной работы здесь или три-четыре в L – и он смог бы достичь своей цели, если все-таки эта цель еще будет существовать.

В душе Дэн надеялся, что этот случай с Глебом Яковлевым окажется лишь очередным жизненным «пинком», не более того. Такие «подталкивания» всегда мотивировали его работать усерднее, при этом не втаптывая самого Дэна в грязь, оставляя лишь на самом нем несколько пятнышек, будто он всего лишь в лужицу наступил и только. Но если же эта ситуация окажется другой, если угроза действительно имеет место быть, то…

«Я стану ходячим трупом?.. Или уже стал?… – Дэн поежился. – Нет, нет, не хочу думать об этом. Встречусь с Глебом и наверняка все разузнаю».

Он решил развести в своем мангале огонь, на нем и разогреть ужин – недавно купленные куриные крылышки-заменители. Мясо было редким гостем в его доме, а качество того, что, к примеру, закупалось для гамбургеров в “Deal with it” Дэна мало устраивало. Поэтому он предпочитал заменители, которые, хотя и были созданы не природой, выглядели более съедобными и полезными.

Зайдя в дом, Дэн сразу же повернул направо – кухня граничила с прихожей. Комнатка была слишком маленькой для него, в ней впритык стояли плита, холодильник, гарнитур и мойка, а для стола места и вовсе не осталось, поэтому он в свое время был установлен в гостиной. На первых порах самостоятельной жизни Дэн то и дело что-нибудь в этой крохотной кухне разбивал, сносил, потому как был непривыкший к работе на ней – приготовлением еды все же в доме занималась по большей части бабушка. Но прошло время, пришел и опыт, научивший его быть более хозяйственным и умелым, а потому в свои девятнадцать Дэн мог спокойно приготовить себе обед из трех блюд, причем в самых разных вариациях, используя обыкновенные продукты, которые можно было купить в любом из магазинов N.

Конечно, «продукты» чаще всего означало заменители, но некоторые натуральные он все же мог себе позволить, такие как, к примеру, яйца или хлеб. Он знал, что некоторые не могли купить и их, поэтому приходилось покупать удешевленные версии, которые, хотя и по составу были такими же, что и настоящие продукты, на вкус скорее напоминали резину.

Начав рыться в шкафчике в поиске спичек, он наткнулся на собственную «заначку», пачку дорогостоящих «Marlboro». Дэн слышал от кого-то, что эти сигареты стоили сущие копейки буквально столетие с небольшим назад, когда продавались на Земле, однако сейчас за них приходилось отдавать сумму, сравнимую с ужином в приличном ресторане (во всяком случае, в N это было так, на счет других городов он ничего не знал). Он очень редко курил или выпивал, но, если уж позволял себе это делать, то всегда предпочитал первое. От никотина, по собственным его ощущениям, наступало расслабление, но не отупение, которое следовало от алкоголя.

Вынув одну сигарету, он какое-то время просто держал ее за фильтр, не поднося к губам. Были времена, когда по нескольку дней мог мечтать об этом моменте: зайти домой, и, включив музыку и полу развалившись на диване в гостиной, сделать первую затяжку, почувствовать, как мозг начинает чувствовать блаженное облегчение ото всех неприятных мыслей, преследовавших Дэна в течение всей недели. Сейчас же он не ощущал никакого желания закурить, разве что по привычке.

На улицу Дэн вышел со всем необходимым для разведения огня, а также с тем самым «антистрессом», который пока так и оставался неподожжённым. Он занялся приготовлением ужина, решив оставить сигарету на потом.

Дым, поднимавшийся из мангала, причудливо искажал картину всего окружающего пространства. Всякий раз, разводя костер, он удивлялся этому природному оптическому эффекту. А сейчас эта словно бы дребезжащая прозрачная пелена, перекрывавшая все пространство, еще и надсмехалась над ним: «Посмотри, мол, как я, природа, могу поиграть с твоим сознанием. Ни в чем ты не можешь быть уверен, парень, а во мне-то – тем более! Ух, создам я проблем на голову всего человечество, ух, как создам!».

Дэн скривил губы и в очередной раз пошевелил небольшие деревяшки, которые уже начинали становиться местами ярко-оранжевыми. Он достал решетку и выложил на нее заменитель курицы. Готовились почти все заменители быстро, поэтому через уже минут через пять парень приступил к трапезе, обжигая при этом язык, потому как был очень голоден.

Он редко ужинал в чьей-либо компании, предпочитая одиночество разделению пищи с чужими для него людьми. Дэн в глубине души знал, что, наверное, будь он чуть более открытым и снисходительным к жителям N, то их компания со временем, скорее всего, начала бы ему нравиться. Люди перестали бы казаться ему скучными и ограниченными, а время, проведенное с ними за кружкой-другой пива с заменителями крылышек барбекю, перестало бы ощущаться проведенным впустую. Все это просто стало бы жизнью. Нормальной человеческой жизнью, которую Дэн Элиенс по какой-то причине не мог принять уже двадцатый год.

Дожевав недо-курятину, он запил ее большим количеством воды, а затем взял в зубы сигарету и поджег ее. Никакого эффекта. Только неприятные ощущения, словно у начинающего курильщика, от непривычного организму дыма в легких.

– Кажется, это и впрямь оно. Наконец-то настал день, когда мне не нужно бросать курить, – усмехнулся Дэн вслух и затушил едва начатую сигарету.

Проведя еще какое-то время в наблюдении за потухающими угольками костра, он внезапно понял, что не мог более себе этого позволять. Нормальные для него «зависания» становились все непростительнее и непростительнее с каждой секундой.

Потому что секунды начали иметь невероятную ценность.

Он чувствовал, что до сего момента словно стоял по колено в спокойном море, ожидая каких-то волн, которые захлестнули бы его всего, захватив в свой водоворот жизни и не выпускали бы еще долго-долго.

Но Дэна не настигли волны. Вместо них он увидел приближающуюся вдалеке бурю.

***

– Алло, Глеб? – Дэн уже ждал своего приятеля минут двадцать в оговоренном месте встречи. Тот не предупреждал его об опоздании. – Ты в порядке?

– Да-да, конечно, я сейчас приду. Пришлось задержаться в Обсерватории, извини, – голос его звучал намного бодрее, чем тогда, когда они с ним виделись в последний раз.

Невысокая фигура Глеба Яковлева показалась за дверями «Starlight», самой популярной кофейни в N. Найдя интернет-друга глазами в зале, он помахал ему довольно длинной для своего роста рукой, которая показалась Дэну немного похудевшей, и направился к столику возле окна, который тот занял.

Заказ они сделали сразу же, потому как Глеб, у которого было совсем немного времени на ланч, доверился в выборе напитка Дэну, уже присмотревшему для себя самый крепкий кофе из всевозможных представленных в меню. Через какие-то минуты горячие чашки стояли перед ними, и, словно бы получив «дозаправку» для предстоящего разговора, Глеб, не дожидаясь наводящих вопросов от собеседника, сам его начал:

– Так, во-первых, позволь извиниться за то, что я так надолго пропал из виду. У меня действительно не было времени расписывать все происходящее в сообщениях, надеюсь, ты это понимаешь. А во-вторых, – русский поджал губы, и взгляд его, который поначалу казался Дэну просто уставшим, в момент приобрел по-настоящему мрачный оттенок. – Все очень непросто. По всей видимости, человечеству действительно предстоит снова бороться за свое существование. Потому что нашей планетарной системе, Novis temporum (с лат. – «новые времена»), и непосредственно жизни на планете Цезарь угрожает, как наше Сообщество полагает, некий коричневый карлик, точные размеры которого мы как раз на данный момент пытаемся определить.

– Так-так, – нахмурился Дэн, приподняв левую ладонь, давая понять Глебу, привыкшему общаться с людьми, находившимися на одной «информационной волне» с ним, что сам он не понимает ровным счетом почти ничего из сказанного. – Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. Что это еще за Сообщество? И что за коричневый карлик?

– Астрономическое Сообщество Соединенных Штатов, я рассказывал тебе о нем несколько месяцев назад, если помнишь. Не то, конечно же, в котором мы познакомились в «Gates». – Глеб начал размешивать ложечкой опущенные в кофе кубики сахара, делая эти круговые движения как-то чересчур осторожно, словно боясь нарушить некую симфонию растворения их в напитке.

– По правде говоря, нет, не помню, – признался Дэн, наблюдавший за странноватыми для него действиями нового знакомого (вернее, ныне «вживую знакомого»).

– Не суть, в общем, я в этом Сообществе состою с начала своего обучения в Академии. И занимались мы изучением Novis temporum с целью обнаружения совершенно другого…

– Чего именно? – Дэн знал, что, по идее, Глеб должен был закончить свою фразу, но почему то как-то бессознательно перебил его своим вопросом.

– Нового Портала. Я думал, ты уже догадался.

Он был прав: Дэн действительно начал подозревать, что деятельность любого астрономического сообщества должна, по идее, должна быть направлена на поиск чего-то подобного. Потому что приоритетнее решения этой загадки у человечества не было на данный момент вообще. Даже привычные вопросы о смысле жизни уходили на второй план по сравнению с тем фактом, что во Вселенной существует еще кто-то.

Невидимый помощник или помощники, разумная цивилизация, некто, пришедший на помощь в самый нужный момент для жителей Земли. Порталы, как им рассказывали на уроках Земной истории, появились совершенно внезапно, их обнаружили астрономы, наблюдавшие за Солнечной системой в течение уже нескольких лет. По словам ставших знаменитыми после сего открытия Зака и Грегори Шреттер, в точках Лагранжа «четыре» и «пять» в системе Солнце-Земля никогда не наблюдалось ничего более массивнее астероидов, однако в морозное утро 21 марта 20.. года, в день, когда надежда для землян уже почти что считалась утерянной (по какой-то причине Солнце начало превращаться в красного гиганта несколько скорее, чем предполагалось, а совместные усилия даже самых умнейших из ученых не давали тогда ничего стоящего), в них оказалась два Портала. Вообще, никто, конечно, не знал, что там были именно средства быстрой транспортировки, это были лишь предположения братьев Шреттер, которые подтвердились только спустя месяц, когда к ним запустили аппараты для разведки.

Порталы чем-то внешне напоминали бублики. Размерами они, конечно, отличались – радиусом каждый из них был примерно лунный. Когда к Порталам приблизились корабли-разведчики, то они сразу же зарегистрировали электромагнитные волны, которые те испускали. Шреттер, явно довольные первыми результатами, решили подобраться ближе, чтобы выяснить, что же происходит в самих «дырках от бублика», подозревая и надеясь одновременно, внутри окажется портал или нечто, позволяющее перемещаться в пространстве или во времени.

«Те несколько дней можно было сравнить с игрой в «русскую рулетку»! Каждое наше действие могло с равной долей вероятности привести что к тотальному поражению, что к относительной победе…» – говорил позже на интервью старший из Шреттер, Зак, усмехаясь и постоянно поднося свой указательный палец к губам, будто бы, даже находясь перед телекамерой, он был занят параллельно разрешением еще какой-то загадки.

Дэну казалось, что мысленно Зак до сих пор был в своей обсерватории и вел наблюдения. Конечно, соблюдая все правила приличного существования в обществе, мужчина должным образом отвечал на репортерские вопросы, однако и невооруженным глазом было заметно, что совсем иные ответы искались его мозгом в тот момент…

«Интересно, а если бы я был на его месте, вел бы я себя иначе? – спросил себя Дэн, когда впервые поразился увиденным интервью с ученым. – Да нет, конечно же. Они с братом стояли на пороге новой эры для человечества, на пороге его спасения. Как Шреттер себя чувствовали, даже представить страшно. Какая ответственность! И какая удача! Пережить и нахождение Порталов, и сам перелет на Цезарь, а затем основать первую обсерваторию на новой планете… Нет, такие их странности точно можно закрыть глаза».

Помимо этого видео Дэн смог найти в Сети еще несколько от Зака и Грегори, они были посвящены их исследованиям в сфере сверхбыстрого перемещения в пространстве. Эти были записаны уже на Цезаре, десять лет спустя после всеобщего «переезда». И как он понял, главной проблемой братья видели отсутствие необходимого материала для исследований. Дело было в том, что Порталы исчезли после первого же их использования.

«Мы не подозревали, что останемся с пустыми руками, – словно в каком грехе признавался тот же Зак Шреттер. Он сильно похудел и состарился с момента первого интервью. – Разумеется, кое-какие данные у нас имеются, но их мало, слишком мало… Сейчас мы можем строить лишь гипотезы о местонахождении подобных Порталов и о их способе действия…»

Поэтому большая часть астрономов и занималась «наследием» братьев чуть больше сотни последних лет, прожитых человечеством на Цезаре. Вопрос висел в воздухе уже второй век. Негласно он был задан каждым родившемся и умершим на этой планете. И ни один из них так и не получил на него ответ, хотя многие пытались. Как, например, пытался студент, приехавший в Академию Наук и Искусств Второго Материка из России, Глеб Яковлев, сидевший прямо перед Дэном и напоминавший в тот момент ему почему-то взглядом Зака Шреттера.

Бывший сотрудник «Deal with it!» не на шутку встревожился.

– Да, звучит логично, – сказал Дэн. – Вы занимались «хождением по следам Шреттер», так?

Глеб кивнул.

– Но нашли мы совершенно не то, что искали. Наши зонды зафиксировали постепенное смещение орбит планет во всей системе Novis temporum.

– Смещение? Но как это возможно?

– Возможно как раз при вторжении в систему постороннего тела, такого, как коричневый карлик. Я думаю, ты хотя бы краем уха должен был слышать о такой звезде.

Дэн почувствовал, как во рту у него пересохло. Он сделал глоток кофе, но это не помогло. Пить захотелось почему-то только сильнее.

– Да, что-то такое припоминаю, – нахмурился он. – Но очень слабо, если честно.

– Сейчас… – Глеб уже приготовился было начать свой рассказ, как вдруг был перебит внезапно подошедшим к ним мужчиной.

В кафе он ворвался как-то даже театрально, как показалось тогда Дэну. Невысокого роста, лет пятидесяти, этот человек был крепкого телосложения, а потому, когда он резко отворил дверь, то стук ручки о стену услышали даже те посетители, что находились в конце зала. Мужчина быстрым шагом начал направляться к столикам возле окна, однако Дэн никак не мог предугадать, что он двигался именно к нему с Глебом.

«Может, ревнивый муж поймал жену мило болтающей с кем-то на кофе-брейке?» – промелькнула тогда мысль в его голове. Однако она оказалась ошибочной.

Приблизившись к Глебу, он похлопал парня по плечу и сказал:

– Срочно нужно возвращаться.

– Генри?! – от неожиданности Глеб едва не пролил на себя кофе. Чудом он удержал чашку в равновесии, потому как пальцы его сильно дрогнули в момент испуга. – Что случилось?

– Трэйси Морган, кажется, заражена Новейшей. Срочно нужно огласить это на онлайн-конференции, – тут мужчина перевел взгляд на Дэна.

– Дэниэл Элиенс, я говорил Вам про него, – ответил Глеб на негласный вопрос мужчины.

Посмотрев в глаза вошедшему, Дэн понял, что этот незнакомец не был уж вовсе таким незнакомцем, как ему вначале показалось. И по имени, и по фотографии, что он раньше как-то видел в местной газете, Дэн догадался, что перед ним стоял глава Астрономического Сообщества Соединенных Штатов, Генри Мэтчерс собственной персоной.

3

Женщина с короткими темными, мелко вьющимися волосами сидела в одиночестве за круглым деревянным столом, который при свете дня отливал благородными коричнево-красноватыми оттенками, и курила трубку. Обхватив ее длинными тонкими пальцами, она делала короткие затяжки, смотря при этом куда-то в пустоту и всем своим видом выражая такую глубокую задумчивость, которую ни один из вошедших, как показалось Дэну, не захотел бы, наверное, нарушить. Но он оказался не прав. Генри Мэтчерс, хозяин дома, в котором эта задумчивость имела место быть, придерживался явно другого мнения:

– Ванесса! – повысил он голос, едва они зашли с Глебом и Дэном за порог и увидели картину происходившего в столовой, совмещенной с гостиной, как выяснилось позже. В ту же секунду в нос всем троим ударил резкий запах табака. – Ты ведь знаешь, я против всех этих твоих штучек!

– Каких штучек? – совершенно не испугавшись восклицания, женщина повернула свою кудрявую голову к Генри и лишь слегка усмехнулась. Взгляд ее темных глаз был настолько самоуверенным, что могло показаться, что она была как минимум в равных правах с хозяином коттеджа. Этот взгляд понравился Дэну. По какой-то причине ему всегда нравились подобные ей, те, кто смотрел на мир с некоторой наглостью, не выходящей, однако, за пределы приличия. Во всяком случае, первое его впечатление об этой женщине у него было именно таким.

– Этих самых! – Генри, быстрым движением сняв обувь, направился к той, кого назвал Ванессой несколько секунд назад. Тон его был явно раздраженным. – Я просил тебя не курить в этом доме, так?

Она бросила взгляд на прихожую, и, заметив в ней незнакомое лицо, нахмурилась.

– А я просила тебя не вмешивать в наши дела посторонних, – парировала Ванесса с легкостью, поменяв перекрест длинных, стройных ног под столом, и сделав после этого очередную затяжку.

Глеб тихо сказал Дэну, чтобы тот снимал обувь на коврике.

– Откуда ты знаешь, что он в курсе? – Генри немного опешил. – Тебе кто-то уже передал?

– Никто мне ничего не передавал, я сама догадалась. Очевидно, что этот парень не ученый, скорее всего, просто знакомый, либо твой, либо Глеба, что не так уже и важно. Потому что тот факт, что как минимум один посторонний человек знает о существующей опасности, которая может посеять «легкую панику»… – Ванессе явно все происходившее не нравилось. Снова поднеся трубку к тонким губам и затянувшись, она замолчала, предпочтя, по всей видимости, не высказывать всего того, что ей хотелось сказать.

– Так, во-первых, открой в таком случае окно, – Мэтчерс снова взял себя в руки, заговорив строгим тоном. Не встретив, однако, никакой реакции на его слова, он тихо выругался и сам подошел форточке, потому как был, очевидно, не в силах более выносить запах. – А, во-вторых, на этот раз, так и быть, я тебя прощаю, но больше попрошу этого не делать!

– Ну, не кипятись ты так, – улыбнулась Ванесса. – Я тебя услышала. Обещаю, это был крайний раз.

– Ей-богу, как школьницу отчитываю… – пробормотал Генри, а затем перевел взгляд на Дэна и Глеба, жестом затем указав им места за столом, чтобы они присаживались. – Дэниэл, чай, кофе, будете что-нибудь?

– Нет, спасибо, – ответил Дэн машинально, сев напротив Ванессы и невольно засмотревшись на нее.

Казалось, ее окружал ареол уверенности в себе. Каждое движение женщины, облик, одежда, говорили о том, что она чувствует свое превосходство над окружающими. Посмотрев на нее, хотелось спросить: «А о чем вы сейчас думаете?», но затем, встретив пронзительный взгляд в ответ, почувствовать, как губы наотрез отказываются размыкаться, а язык костенеет. Тем не менее, от нее веяло не холодом, но лишь силой. Поэтому Дэн и не мог оторвать взгляд.

«Каждое движение – как кадр из фильма! – изумлялся он про себя. – Какая осанка, какие мускулистые ноги… Никогда бы не подумал, что в реале встречу второго «книжного» персонажа за столь короткое время!.. И как она ведет себя с хозяином дома! Наверняка они либо старые друзья, либо кое-кто поближе, но, так или иначе, он к ней явно неравнодушен».

На вид ей было лет сорок, не больше. Генри же чуть перевалило за пятьдесят, судя по тому, что успел о нем разузнать Дэн за последнее время. Были ли они одиноки, Дэн не знал, а потому мог только строить догадки на счет того, в каких отношениях могли быть эти двое.

Ванесса закончила курить и, поймав на себе взгляд Дэна, который тут же его отвел, улыбнулась.

– Итак, собственно, нам нужно решить, как быть, – начала разговор после затянувшегося молчания она. – Вот только для начала я бы хотела узнать имя нашего гостя.

– Дэниэл. Дэниэл Элиенс, – он привстал и протянул ей руку по привычке, но тут же замешкался, осознав секундой позднее, что с женским полом так знакомства, наверное, не делаются. По части женского пола он вообще, по правде говоря, мало что смыслил.

Однако она ответила довольно крепким рукопожатием, что немало удивило его.

– Ванесса Стикс. Очень приятно.

– Взаимно, – и, встретившись снова глазами с ней, отчего-то добавил: – И я извиняюсь за неудобство, в смысле за осведомленность, просто Глеб – мой старый приятель по переписке… Я обещаю, что никто не узнает…

«Боже, зачем же я вообще все это говорю?! – взбунтовалось его самоуважение. – Кто эта Ванесса такая, чтобы я вот так перед ней отчитывался?». Но ничего не мог с собой поделать, как говорится, слово – не воробей.

– Хорошо Дэн, – усмехнулась Ванесса, будто бы прочитав его мысли. – Я тебе верю. По правде говоря, ничего удивительного в том, что информация все же «покинула» пределы нашего скромного Сообщества, я не нахожу. Человеческая натура, она такая. Вот только вопрос в том, что ты делаешь здесь, у нашего отца-основателя, Генри?..

– Я и сам не знаю, по правде говоря, – брякнул Дэн в ответ. Он понимал, как абсурдно звучало данное заявление, и смог заметить на лице Ванессы Стикс недоумение, однако решил продолжить начатое: – Я действительно не понимаю, зачем Глеб взял меня с собой. Мы договорились с ним о встрече, на которой он собирался рассказать мне, что вообще происходит и зачем он прибыл в N, потому что я в курсе того, что сюда люди за отдыхом и развлечениями не ездят.

– Так, – кивнула Ванесса, ожидая продолжения.

– В общем, – как же ему сложно было говорить стройно и связано тогда, когда весь взор глаз-молний был сосредоточен на нем! – Встретившись в кафе, он начал мне рассказывать все, конечно, не сильно подробно, но так, чтобы мне было ясно. А затем пришел Генри, и сказал, что кто-то болен…

– Трэйси Морган, – подсказал Глеб, поправив очки на переносице. Тут, посмотрев на приятеля, Дэн заметил поразительное сходство между его шевелюрой и прической Ванессы. Вились волосы у обоих причудливо и совершенно похоже, и вдобавок были одного оттенка и почти равной длины.

– Да, Трэйси Морган. Ее я не знаю, конечно. В общем, – Дэн снова повторил одно из своих любимых слов-паразитов, мысленно дав себе по лбу за такое дурацкое волнение перед совершенно не имеющем, по факту, для него никакого значения, человеком. – После этого Генри сказал, что вам срочно нужно всем собраться и устроить конференцию по поводу какого-то отправления.

– А потом я предложил Дэну поехать с нами, – решил продолжить рассказ Глеб. – Потому что я обещал рассказать ему правду, но…

– Так и не успел этого сделать, – кивнула женщина, и, о чудо, взгляд ее немного, но все же смягчился. Дэн и Глеб одновременно вздохнули с облегчением. – И поэтому ты поехал сюда, в Двадцатку, с ними.

«Наверное, – пронеслось в голове у Дэна. – Она понимает, что у Глеба не так много друзей, поэтому и не злится так сильно. Все же они работали вместе эти дни, так что нельзя было не заметить, что ему мало кто звонил или писал».

Глеб Яковлев, кстати, вообще был человеком не особо общительным. У него был довольно узкий круг друзей с Академии (а вне ее контакты вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки), несмотря на то, что в целом он положительно относился ко всем окружающим. Английский он знал в совершенстве еще со времен школы, а уж о развитости его вне учебы можно было молчать: Глеб умел и на гитаре играть, и спортом с удовольствием занимался, и начитан был в значительной мере. Его проблема была в том, что он слишком сильно любил работать. А потому иногда не замечал, как сильно его затягивал тот или иной предмет собственных исследований, и как много времени уходило на него, времени, которое он мог бы провести с товарищами или с девушками (с которыми, как и у Дэна, у него тоже не особо ладилось).

– А я согласился, – подвел итог всему ранее сказанному Генри Мэтчерс. – Какая разница, Несс, ведь он все равно никому не разболтает. А если разболтает, то согласись, все происходящее напоминает скорее статью из желтой газетенки, а не правду.

– Да, это уж точно, – на лице Ванессы отобразилась та же кривая усмешка, что и тогда, когда Дэн начал «отчитываться» перед ней несколькими минутами ранее. Чем-то движение именно одной стороны ее лица придавало этой женщине особенный шарм, непохожесть на всех остальных, пусто и глупо улыбающихся девиц, что Дэн встречал раннее, вроде кассирши из «Deal with it!» Мэган. – Так, Дэн Элиенс, ты уже понял, в чем суть?

– Пока я знаю только то, что системе Novis temporum угрожает некий коричневый карлик. Ваше Сообщество хотело обнаружить что-то вроде Порталов, но в итоге нашло его.

– Верно, – подтвердил Генри. – И, кстати говоря, Порталы мы тоже смогли найти. Буквально на днях.

– Серьезно?! – воскликнул Дэн. – Те самые, через которые был совершен Перелет? Или просто похожие на них?

– Мы пока не знаем, – сказала Ванесса, вставая из-за стола и направляясь в сторону винтовой лестницы на второй этаж, расположенной в коридоре. Как и большинство предметов в доме, она была выполнена из темного дерева, удачно контрастировавшего со светлыми оттенками стен и потолка. – Я вернусь буквально через минуту, нужно взять ноутбук для связи с остальными и проведать Трэйси.

– Хорошо, – отозвался Генри. – А я пока продолжу. Кстати, ты очень удачно еще нам попался, потому что примерно в таком же духе мне совсем скоро придется объяснять все происходящее Правительству.

Дэн промолчал, ожидая продолжения рассказа. Сказать, что он был заинтригован словами Генри Мэтчерса – ничего не сказать.

– Порталы были обнаружены мисс Морган во время наблюдений буквально на днях. Как ты мог заметить, и как тебе, наверное, успел сказать Глеб, здесь неподалеку находится одна из крупнейших обсерваторий Цезаря, из которой периодически проводят наблюдения ученые и с Первого, и со Второго материков. В последнее время этими наблюдениями руководил я, а помогали мне Ванесса, Глеб и Трэйси Морган, она недавно закончила Академию Наук и Искусств по направлению астрономии.

Как ты сам уже понял, положение не из лучших. Смещение орбит означает для нас, цезариан, бывших землян, серьезные изменения в климате. По нашим подсчетам, пока предварительным, через полвека на Цезаре станет невозможно существовать человеку. А средств для длительного перелета или, тем более, терраформирования другой планеты, у нас, как ты можешь сам догадаться, нет.

Мы надеялись на чудо. Честно скажу, именно на него. Потому что, если бы его не произошло, это бы означало всеобщую погибель. Знаю, о чем ты думаешь, Дэн. «Где-то я это уже слышал», да? Случай действительно один-в-один как у братьев Шреттер. И мы можем только быть благодарны тем, кто этот новый (как Сообщество полагает) Портал оставил нам, людям. Осталось только выяснить, куда он ведет, перед тем, как предпринять очередной Перелет.

– Но что, если этот новый Портал никуда не ведет? Или что, если это просто один из старых Порталов, который приведет нас обратно в Солнечную систему?

– Конечно, такая вероятность есть, – признал глава Сообщества. В голосе его слышались нотки недовольства, связанные, определенно, с неприятными мыслями об этой догадке Дэна. – И немалая. Ведь портал как раз находится на том самом месте, в одной из так называемых «троянских» точек Лагранжа, в четвертой, откуда, как тебе и самому, наверное, известно, мы и «появились» в Novis temporum век с небольшим назад. Тем не менее, мы будем надеяться, что в этот раз «выход» все же окажется другим.

– Снова – слепое упование на удачу? – нахмурился Дэн. Однако, он знал, что иначе и быть не могло. Слишком мало у человечества было ресурсов (в том числе и временных), для того, чтобы что-то оно могло сказать с уверенностью в подобной ситуации.

– Именно, Дэн. Не против перехода на «ты»?

– Нет, не против, – ответил парень, которому уже было все равно на подобные формальности.

Он совсем поник. Дэн начал чувствовать, как привычный для него от жизни или от природы «розыгрыш» с каждой секундой начинал становиться все менее смешным. На этот раз все обернулось серьезной проблемой. Причем проблема эта касалась не только его самого, но и всех живущих вокруг него людей.

«Пусть у меня и не осталось родных или близких сейчас, я никогда не думал… Никогда не думал, что их у меня больше не появится». И в секунду, когда мысль прозвучала у него в голове, он словно бы ощутил, как его внутренний голос дрогнул.

– Так, уважаемый, – Генри заметил перемену в лице Дэна и поспешил приободрить его. – Как я и сказал, еще не все потеряно. У нас есть время, в отличие от той ситуации, в которую люди попали, когда жили в Солнечной системе.

– Но мы так же, как и они, беспомощны, – покачал головой Дэн. Он не привык высказывать все свои мысли вслух. Однако сейчас они, словно преодолев воображаемую дамбу, вылились из его головы и потекли стремительным потоком. – Мы ничего не сможем сделать, в случае, если «обратной стороной» окажется Земля с раскаляющимся Солнцем. Мы просто будем ждать гибели… Что люди станут делать, когда правда откроется? Ведь даже если до последнего держать их в неведении, рано или поздно изменения орбит дадут о себе знать. Самые умные догадаются, но может, не расскажут, а вот чуть менее уже начнут говорить. И тогда…

– Ты, безусловно, прав, – жестом остановил его Глеб. – Да, все действительно выглядит нерадостно. Да, нам и впрямь придется действовать вслепую. Но мы должны сделать все для того, чтобы не дать человечеству умереть здесь, на Цезаре из-за проклятого коричневого карлика!..

– Точнее, карлика-Спойлера (to spoil – портить), – добавила Ванесса, спускавшаяся с лестницы с ноутбуком. – Мы ему дали имя, не забывай.

Все сидевшие за столом обернулись к ней. Снова Дэн отметил про себя, как трудно было не приковывать свой взгляд к движениям этих красивых ног, которые она небрежными движениями переставляла со ступеньки на ступеньку по пути со второго этажа на первый. Диковинное смешение женственности и мужественности, грациозности и силы, соединявшихся во всем ее существе, все еще завораживало его.

– Да уж, мистер Элиенс, испуганный у Вас видок, – заметила Ванесса, уже направляясь от лестницы в столовую. – Чего ты, Генри, ему такого понарассказывал?

– Да всего лишь правду, – пожал плечами Мэтчерс, скрестив руки на груди и тяжело вздохнув. – Только продолжил тобой начатое, Несс.

– Значит, все действительно плохо. Уверена, он – парень не из слабого десятка, – поджала губы Ванесса, садясь обратно за стол, только в этот раз она села не напротив, а подле Дэна. – И если уж он так отреагировал, то сложно представить себе, что будет при разговоре с членами Правительства.

– Ты драматизируешь, Несс. Дэниэл не закатывает истерик и не собирается падать в обморок, если судить по его виду. Ему просто нужно время, чтобы осознать происходящее, вот и все. А что на счет людей из Правительства… Думаю, они тоже не из нежных и драматизирующих натур, – возразил Генри. – Может, чуть более эмоциональны, чем этот паренек, но все же люди, привыкшие к решению проблем. Я с ними постоянно общаюсь, ты мне уж поверь.

– Проблем какого масштаба, какого масштаба, Генри… – пробормотала Ванесса, открывая ноутбук и вводя в систему логин и пароль. – Так, в общем, над этим нужно будет еще серьезно подумать. А пока, что касается Трэйси. Она действительно заражена Новейшей, сейчас в этом нет сомнений. Удаленно врач из городской больницы, Уилшем, только что подтвердил, опираясь на известные симптомы: резкая головная боль сперва, в то же время постоянная сонливость, перепады температуры тела, затем такое серьезное изменение гормонального фона…

Дэн плохо разбирался в медицине, а уж тем более в той ее части, что касалась Новейших болезней. В школе он, к своему глубокому сожалению, далеко не всегда был прилежным учеником, а потому уроки биологии, бывало, проводил и вовсе вне стен «храма знаний», гуляя с одноклассниками или сидя в местечках вроде «Deal with it!». Про эти самые Новейшие он узнал, когда одной из ее разновидностей заболела его бабушка. Симптомы у нее были схожи с теми, что только что описала Ванесса Стикс, так что, вероятнее всего, эта девушка, Трэйси, болела той же самой Новейшей, с которой под конец своих дней довелось столкнуться Кэтрин Элиенс.

Насколько Дэн понял, чаще всего ею болели люди пожилые, с ослабленным иммунитетом. На несколько тысяч случаев лишь один приходился на возраст моложе сорока лет. Что же, Дэну стало искренне жаль бедную молодую женщину, потому как, к сожалению, разновидность эта была плохо исследована (на данный момент у Правительства не хватало средств на должное постоянное спонсирование, ибо случаи были не так часты, следовательно, Новейшие в приоритете расходной статьи государственного бюджета не числились), с трудом поддавалась лишь симптоматическому лечению, и чаще всего быстро прогрессировала и приводила к летальному исходу в течение одного месяца.

Казалось бы, думалось Дэну сразу после смерти единственного его родственника, человечество должно было бросить все свои силы на борьбу с этой болезнью, ведь она будто бы вопила: «Опасность! Опасность!», однако сигналы эти упорно игнорировались. Сам же Дэн упускал тогда из виду, это он осознал уже много позже, что у людей Правительства действительно находились дела поважнее, даже в мирное время. Человечество все еще не стояло твердо на ногах на почве планеты Цезарь.

«И теперь, уже, верно, никогда и не встанет!..» – тяжелые мысли вновь захлестнули Дэна.

– Ее стоит отправить в госпиталь, тебе не кажется? – голос Генри, хотя и совсем негромкий, вырвал на мгновение Дэна из пучины растерянности и отчаяния, в которую он начинал впадать. Однако спасение это казалось совсем временным, будто бы в стремительном потоке Дэниэл Элиенс смог ухватиться за тоненькое деревцо, мимо которого шел его путь, за деревце, ствол которого вот-вот грозился треснуть, позволив и дальше несчастному плыть в неизвестность и мрак.

Генри же, заметивший, кстати, эту перемену в состоянии своего гостя, очевидно, понимал всю тяжесть положения, и будучи главой Сообщества и хозяином дома, то есть на настоящий момент явным лидером среди всех собравшихся и находящихся на расстоянии ученых, осознавал, что его долгом в какой бы то ни было ситуации была постоянная инициация дальнейших действий «команды».

– Думаешь, я не предложила ей этого? – ответила Ванесса чуть раздраженно, быстро что-то нажимая на экране своего компьютера, функции которого, очевидно, совмещались с функциями планшета; она, должно быть, оповещала о происходящем и пыталась установить со всеми членами Сообщества одновременно. – Я, конечно, бываю иногда равнодушной, но не до такой степени, чтобы не поинтересоваться желаниями…

«Умирающей» – мысленно закончили за нее фразу все сидевшие за столом.

– Твою же… Это… Паршиво, просто паршиво, – вдруг сказал Глеб, которому больше на ум ничего кроме банальных ругательств не шло, а сдерживать их обилие в своей голове уже начинало становиться для него невыносимым. – И вполне, кстати, понятно, почему она не хочет в больницу. Ведь, как я слышал, в этом Штате врачи ограничивают использование больными техники, всяких там телефонов-компьютеров. Так, Дэн?

В ответ Дэн кивнул.

– Но зачем ей техника, если родные могут к ней прилететь или приехать? – недоуменно спросил он, то ли обращаясь к Глебу, то ли к Генри с Ванессой.

– У нее нет родных, – поджала губы Ванесса, отведя взгляд от Дэна.

– Мне кажется, она просто не хочет быть оторванной от жизни, – предположил Глеб. – В смысле, от жизни Сообщества в том числе. Тем более что сейчас нам важен каждый день, а если она уедет туда… То уже никогда не узнает, чем все закончилось.

Дэн встретился глазами с приятелем и смог увидеть в них то, что, без сомнения, он испытывал сам в последние несколько минут: страх перед смертью. Причем перед молодой смертью. Внезапно за какие-то несколько часов он получил уже два известия, которые поставили его еще в больший тупик, чем в тот, в котором Дэн пребывал предыдущие две недели.

А еще страх смерти явно был неотделим от боли, это Дэн тоже точно знал. Так что тяжелые времена Сообществу предстояло, как он понял, пережить не только в связи с исследованием и использованием новых Порталов.

– Все готовы выйти на связь, – уведомила Ванесса.

– Значит, пусть выходят, – вздохнув, решительно одобрил всеобщий онлайн-разговор Генри. – Они нас будут видеть? Разверни-ка ноутбук, Несс.

– Да, сейчас я поставлю его даже чуть дальше…

На экране загорелись три маленьких «окошка» с изображениями в них двух мужчин и одной женщины.

«Неужели это – все Сообщество? – изумился про себя Дэн. – Как-то я представлял его себе, мягко говоря, чуть более людным».

– Слышно меня? – раздался громкий возглас из «окошка» прямо по середине экрана. Его «занимал» мужчина средних лет в аккуратных прямоугольных очках, одетый в красный, почему-то показавшийся Дэну рождественским, свитер. Он приветливо улыбнулся и помахал в камеру рукой.

– Слышно-слышно, Виктор – заверила его Ванесса, которая, однако, не смогла выдавить из себя ответной улыбки. – Кристен, ты с нами?

Женщина с медно-рыжими волосами, очень миловидная, чье изображение находилось в правом верхнем углу, ничего не ответила, однако, тоже быстрым движением помахала всем «присутствующим».

– Я тоже здесь, – откликнулось, наконец, третье из «окошек», которое принадлежало молодому парню, говорившему с явно русским акцентом. В команде еще один человек из матушки-России? Уж не знакомый ли это, часом, Глеба, о котором он как-то раз упоминал в интернет-разговоре? Его соседом в студенческом кампусе тоже был русский, который учился с ним на одном факультете.

Дэн попытался вспомнить, как его звали, мысленно перебирая профили в соцсетях, но имя напрочь вылетело из его головы.

– Денис, как там наша комната? – Глеб мгновенно оживился, обратившись к однокурснику. – Еще жива?

Точно, ведь он запомнил это имя как раз потому, что Дениса Глеб иногда тоже называл Дэном, и они с его соседом вечно не путали, к кому же Яковлев обращался во время разговора!

– Не беспокойся, Глеб, жива-здорова, – заверил его парень «на другом конце провода», улыбаясь. – Если хочешь, даже могу показать…

– Так, ребята, займетесь обсуждением своих личных дел уже после!.. – высказал свое раздражение Генри. И Дэн был внутренне с ним абсолютно согласен. В воздухе висело слишком много нерешенных вопросов, не время было членам Сообщества сейчас отвлекаться на пустячные беседы.

– Хорошо-хорошо, – Глеб кивнул, быстро осознав то же самое, что и Дэн.

– Итак, господа, – начала Ванесса разговор. – Проблема с Трэйси Морган оказалась намного серьезнее: она больна Новейшей болезнью, подвидом G03.

– Это правда?! – воскликнула Кристен, прикрыв рот рукой. – Какой ужас! Срочно нужно ее госпитализировать…

– Боюсь, что правда, – ответила Ванесса.– Но в больницу мы ее не доставим, сейчас она находится под присмотром компетентного врача, который постоянно контролирует ее состояние через сенсоры в кровати и периодически будет приезжать сюда, в Двадцатку. Морган не хочет проводить свои последние дни в белых стенах в окружении незнакомцев. И я прекрасно ее понимаю.

– Не знаю, мне все-таки кажется, что она не права, – покачала головой Кристен. – Там бы ее жизнь продлилась дольше, это уж наверняка…

– Дольше насколько, на два или три дня?! – вдруг вспылила Ванесса. – А может, на четыре? Что она успеет за них сделать?

«По-видимому, эти двое не в лучших отношениях, – подумалось Дэну. – Конечно, ситуация накладывает свой отпечаток, но все-таки, мне кажется, они и вне ее не ладят».

Кристен замялась, не найдясь, что ответить.

– Так, это лишь одна из проблем – выбывший потенциальный член экипажа «Шторма», – решил сменить тему Генри Мэтчерс. – Второй является разговор с членами Правительства. Этот молодой человек – Дэниэл Элиенс – приятель Глеба… Кстати Дэн, знакомься, это Виктор Стикс, брат нашей Ванессы, Кристен Пирс и Денис Новиков, также члены нашего Астрономического Сообщества.

– Я уже догадался, но спасибо, что представили, Генри, – кивнул Дэн. – Очень приятно с вами познакомиться.

– Взаимно, – Виктор Стикс слабо улыбнулся.

– Как и мне, – ответила как бы на «автомате» Кристен.

– А о тебе я уже достаточно слышал, – усмехнулся Денис.

– В общем, Глеб обещал поделиться с Дэном всем происходящим, что мы только что сделали.

– И что Вы, Дэниэл, думаете по этому поводу? – поинтересовался, нахмурившись, Виктор. – Насколько убедительной звучит угроза всему человечеству?..

– Убедительной? Она звучит не просто убедительной… – Дэн начал «рыться» в своей голове в поиске подходящего слова, описывающего его состояние на данный момент, но чувствовал себя трехлетним ребенком, от которого требовали найти корни квадратного уравнения. – Я чувствую, что это реально и что это близко… И я был бы готов пойти на все, чтобы ее устранить!..

– Отлично! – Виктор откинулся на спинку своего кресла, заложив руки за голову. – Это именно тот эффект, который нам нужен был.

– Думаешь? – усомнилась Ванесса. – Не слишком ли члены Правительства испугаются?

– Нет, думаю, не слишком. Как раз-таки в необходимой мере, дорогая моя сестрица.

– Хорошо, в таком случае, встреча остается в силе, – сказал Генри. – И вернемся к первому вопросу. «Шторм» требует семи членов экипажа. Где нам за такой короткий срок найти недостающего?

И в комнате, и в Сети повисло молчание. Дэн не понимал, что это за «Шторм» конкретно, но догадывался, что это, скорее всего, модификация «Шторма» братьев Шреттер, которые так же полтора века назад отправились к первым Порталам для исследований, они и еще четыре человека, подвергнувшие свои жизни опасности, но сумевшие впоследствии спасти миллиарды.

– Где нам взять человека, который был бы в меру осведомлен о всем происходящем, при этом был бы физически и морально здоров, обучаем, и, самое главное, который не был бы обременен никакими обязательствами здесь, на Цезаре, а потому хоть сию же секунду смог бы с нами отправиться в путь? Надо устраивать какой-то конкурс или что?.. – произнес в задумчивости Виктор Стикс. И, что было самым забавным, каждое его слово словно бы описывало Дэна и его желания настолько точно, что он даже про себя усмехнулся, снаружи лишь показав эту усмешку подергиванием уголка губы.

Глеб обменялся взглядами с Дэном, после чего кивнул. Дэниэл Элиенс, чувствуя себя даже еще более неуверенно, чем пятью минутами ранее, на одном дыхании выпалил:

– Не надо ничего устраивать! Я могу полететь, возьмите меня с собой!..

4

– Ты это сейчас серьезно, парень? – Виктор Стикс, которому после слов Дэна вдруг стало жарко в его «праздничном» одеянии, снял свитер, оставшись в одной лишь клетчатой рубашке. – Ты хочешь полететь с нами, оставив все здесь?

– У меня и так тут особенно ничего и никого нет, – пожал плечами Дэн, снова обменявшись взглядом с Глебом. – Тем более, один из моих немногих приятелей и так в числе членов вашей команды.

– Ты ведь понимаешь, что это – смертельно опасная вещь, так? – спросил его, сдвинув брови, Генри Мэтчерс. – И ты отдаешь себе отчет в том, что можешь не вернуться назад? Мы понятия не имеем, что нас ждет по другую сторону Портала. Равно как и не знаем того, что может случиться с любым из нас во время путешествия.

– Да, конечно, я все это понимаю, не маленький ведь, – Дэн негромко вздохнул. – Однако, если в моих силах сделать что-то, помочь, если удастся, я готов принять и все последствия моего решения. Потому что, по правде говоря, мне действительно нечего терять.

«Сделать что-то…». Кажется, именно о чем-то подобном ему и говорила бабушка Кэтрин, разве не так? Все происходившее вокруг вообще казалось Дэну едва ли правдоподобным, но оно было реальным, и он в этой реальности мог что-то предпринять, мог стать тем, кем всегда хотел: человеком, что-то действительно меняющим. Перспектива перестать просиживать штаны в очередном кафе манила его с невероятной силой.

– Хорошо, допустим, мы положимся на твою сознательность, Дэниэл Элиенс, – продолжил Виктор, тон которого оставался довольно напряженным. – И, в связи с тем, что Трэйси Морган вынуждена без каких-либо альтернатив остаться здесь, на Цезаре, в принципе, мы будем готовы взять тебя с учетом того, что ты пройдешь должную подготовку. К счастью, тот корабль, на котором мы отправимся, «Шторм», как его окрестили когда-то братья Зак и Грегори Шреттер, уже детально изучен нами, благо, на то у нас, ученых, было почти полтора века. Управление им – дело по большей части автоматизированное, нам, экипажу, необходимо только контролировать соответствие координат заданным, а также следить за возможными неисправностями двигателей. Трэйси Морган, как предполагалось, должна была как раз за этими двигателями и наблюдать, но, в связи с ее возможной заменой…

– Так-так-так! – внезапно помотала своей рыжей головой Кристен, по-видимому, только начавшая осознавать происходящее. – Вы что, и впрямь хотите взять этого… Парня с собой?

Несмотря на то, что имя Дэна несколько раз произносилось в течение всей беседы, женщина так и не утрудилась его запомнить.

«Вроде мелочь, а неприятно» – заметил он про себя.

– Пока еще никто никого не берет, – поджала губы Ванесса, строго посмотревшая в «окошко» Кристен. – Но такой вариант вполне возможен, потому как мы, очевидно, ограничены во времени для поиска подходящего кандидата. Этот парень, его, кстати, зовут Дэном, выглядит вполне себе здоровым и расторопным, а самое главное – он ничем не обременен. Или во всяком случае, ему так пока кажется.

Дэн ожидал, что она приподнимет бровь и вопросительно посмотрит на него, но этого не произошло. Отчего-то у Дэна создавалось ощущение, что в те секунды Ванесса в принципе игнорировала и его, и других находящихся в комнате и на связи, за исключением Виктора и Кристен. К мнению брата она, казалось, действительно прислушивалась, а рыжеволосая ученая удостоилась внимания Ванессы из-за раздражения, которое у той вызвала.

На лице ее отображалась та же задумчивость, что и ранее, когда Дэн, Глеб и Генри только зашли в коттедж и застали ее курящей трубку.

– Но он ведь не состоит в Сообществе! – начала возмущаться Кристен. – И образования, у него, наверное, должного нет. Ведь так?

– Так-то оно так, – спокойно ответил на ее претензию Виктор. – Однако, боюсь, я склоняюсь к тому, дорогая Кристен, чтобы просьбу его серьезно рассмотреть. Ибо я намеревался отправиться при первой же возможности к Порталам. Чем быстрее мы это сделаем, тем больше шансов у человечества будет выжить.

– Поддерживаю, – одобрил Генри.

«Интересно, конечно, – подумал Дэн. – Кто же все-таки в итоге из этих двоих выбьется в «вожаки стаи»? Пока оба явно претендуют на эту роль… Хотя, черт возьми, о чем я вообще думаю? Как это касается меня?..».

Одним из его значительных недостатков, как сам Дэн полагал, было то, что он был склонен отвлекаться на собственные мысли, которые довольно часто вообще ни к чему, кроме потери времени и концентрации, не приводили. Иногда он мог задуматься о какой-нибудь ерунде в ответственный момент и серьезно оплошать. Это его нешуточно смущало.

«Если меня возьмут с собой для исследования Порталов, нужно будет постараться от этой «суперспособности» избавиться, – продолжил свой небольшой монолог он. – Не место в космосе тем, кто не умеет собственными причудами владеть. Слишком дорогого может стоить».

– А я не поддерживаю, – запротестовала Кристен. – Я его вообще впервые вижу, может…

– Может он маньяк какой? – усмехнулась Ванесса. – Я тоже его впервые вижу. Любой человек, которого мы возьмем на место Трэйси, будет так или иначе кому-то из Сообщества незнаком. И что же с того? Естественно, мы его проверим и психически, и физически, но так или иначе всегда будет доля риска касаемо Дэна. Однако она будет присутствовать и для каждого из нас. Несмотря на то, что мы довольно давно знаем друг друга, предсказать поведение человека в нестандартной ситуации просто невозможно… Да что там другого человека, я даже за саму себя не ручаюсь! Так что Дэн, не обижайся, ты в положении менее привилегированном, чем мы все, однако ненамного, не переживай!..

– Логично, Несс, – снова одобрительно сказал Генри Мэтчерс. – Вероятность неадекватного поведения будет всегда, и мы должны будем максимально собрать всю свою силу воли, чтобы во время путешествия наши межличностные и внутриличностные конфликты минимально влияли на работу…

– Я, собственно, тоже не против Дэна, – внезапно подал голос Денис Новиков, все это время наблюдавший за небольшой перепалкой между двумя дамами. – Глеб с ним иногда болтал при мне, и я слышал частично их разговоры… Он всегда хотел заниматься чем-то подобным, потому что, как я понял, поступить в Академию у него не получилось, но к науке душа всегда лежала…

– Еще один довод в его пользу, – кивнул Виктор Стикс. – Так, господа, раз мы уже более-менее осознали всю ситуацию, предлагаю, дабы не терять времени, проголосовать. Кто за то, чтобы взять, после, естественно, инструктажа и необходимых осмотров, Дэниэла Элиенса с собой?

Все, кроме Кристен, подняли руки, кто вживую, а кто на экране. Дэн был поражен. Неужели он и впрямь смог произвести такое хорошее впечатление на людей, которых видел впервые? Раньше ему редко удавалось подобное. Обычно для того, чтобы расположить к себе окружающих, Дэну требовалось какое-то время.

«Или эти люди просто достаточно умны и опытны, и поэтому им это время не требуется, – подметил он. – Но так или иначе… Неужели это все взаправду? И я не сплю сейчас, не спал и все последние дни?».

Взгляд Генри Мэтчерса, который парень встретил, оценивающий и более чем серьезный, говорил именно об этом. «Сон» в жизни Дэна заканчивался и начиналась ее самая интересная и стоящая часть. Он чувствовал это.

– В таком случае, – подвел итог Генри. – Ты, Дэн, с настоящего момента в команде. Естественно, на данный момент в гипотетической. До тех пор, пока я не решу вопросы на правительственном уровне, ни о каких полетах не может быть и речи.

– А когда они решатся? – спросил Дэн, чувствовавший, что не может скрывать волнения и ликования. Голос выдавал и то, и другое.

– Думаю, в ближайшую неделю. Мне нужно для этого отъехать в L, я буду держать связь с Ванессой и Глебом, а ты, соответственно с ними, так что все будешь узнавать по мере поступления.

– Хм… – кивнул Дэн. – А что на счет моей подготовки? Ведь, как Вы сказали, «Шторм» уже довольно детально изучен, значит, кто-то уже мог бы за это время рассказать его устройство мне…

– Отличная мысль, – с энтузиазмом откликнулся Виктор Стикс. – И, как я уже начинал до этого говорить, основной задачей Трэйси Морган должно было стать наблюдение за работой двигателей корабля. Однако для этого однозначно требуется подготовка более долгая, чем недельная или даже двухнедельная. Ты человек, Дэн, пусть даже довольно сообразительный, но все же человек. Должное образование не зря получается годами. Так что, я думаю, мы могли бы поменять твои функции с Кристен.

– А чем должна была заниматься она?

– Приготовлением пищи для экипажа, – ответила за Виктора сама Кристен, слегка поморщившись. Она все еще была настроена отрицательно по отношению к Дэну, это чувствовалось и во взгляде, и в тоне, которым она эту фразу бросила. – Я могу, конечно, заняться двигателями, но не хочу…

– Да сколько можно! – воскликнула Ванесса, потерявшая терпение. – Кристен, детка, оставь пожалуйста, свои жалобы и нытье в яслях, когда будешь забирать оттуда своего племянника в следующий раз.

– Помягче, Несс, – пробормотал Генри, который решил немного перевести тему, дабы разрядить накаленную обстановку в Сети. – Дэн, ты ведь, если я не ошибаюсь, как раз работал поваром?

– Именно так, – кивнул Дэн, который постарался «поймать» волну положительного настроя, исходящую от Мэтчерса. – Правда, работал я не в заведении высшего класса, но все же опыт быстрого приготовления еды для большого количества людей у меня есть.

– Вот и отлично, – снова послышался в динамике одобрительный тон Виктора Стикса. – Кристен, посему предлагаю тебе все же вспомнить молодость и поразбираться эту недельку с «Штормовыми» двигателями.

– Ладно-ладно, – выдохнула женщина, осознав, что эта ее битва проиграна. – Что поделать, придется снова засесть за учебники.

– Придется, и не одной тебе. Думаю, нам всем не помешает освежить в памяти устройство «Шторма», а заодно рассказать о нем Дэну, – сказал Генри. – Этим, кстати, придется заняться скорее всего вам, Глеб и Несс.

– Естественно, – кивнул Глеб. – Дэн быстро схватывает, уверен, проблем с ним не возникнет.

Приятели вновь переглянулись, и каждый, казалось, знал, о чем думал другой. «Знать не знали, встретимся ли, а тут, вот оно, вместе собираемся спасать мир!..».

– Гм, в таком случае, приступать можете хоть с завтра, я полагаю, – предложил Виктор, переведя взгляд правее Глеба, на Генри. – А Вам, мой дорогой, желаю удачи с поездкой. Держите нас в курсе.

– Естественно, – кивнул Мэтчерс. – Думаю, буду делать рассылку всем на мобильные.

– Идет, – откликнулась Ванесса. – В таком случае, предлагаю отключиться, ибо Интернет-звонки все же сейчас штука не из дешевых. Все вопросы мы обсудили.

– Окей, – первым ответил Денис Новиков, который меньше всех, как заметил Дэн, участвовал в общем разговоре. – До связи.

После чего окошко с его изображением погасло.

Затем попрощались Виктор Стикс и Кристен, оставив через несколько секунд экран ноутбука «в первозданном виде».

– Ну что же, Дэн, поздравляю тебя со вступлением в наше скромное Сообщество. Несмотря на то, что исследований ты проводить с нами не будешь, думаю, ты все равно можешь называться его участником, – Генри повернулся к Дэну и попытался улыбнуться, однако это слабовато у него вышло. Слишком обеспокоенным выглядел мужчина, очевидно, в связи с предстоящим перелетом и разговором с Правительством. – Давай, я вызову тебе такси до дома, они у нас включены в стоимость обслуживания жилого комплекса. И постарайся выспаться, потому что, начиная с завтрашнего дня на твою несчастную голову польется самое настоящее поточище информации.

***

Дома он почему-то впервые почувствовал себя неуютно. Дэн не мог спокойно ни читать, ни лазить в Сети, ни даже банально лежать на диване. Его тревожило и в то же время вдохновляло все происходившее настолько, что он теперь даже представить себе не мог, как вообще можно расслабиться. Ни секунды Дэн не хотел отдыхать (а о сне не было и речи!), он хотел как можно скорее начать подготовку к полету, как можно скорее получить ответ от Генри (хоть бы Правительство разрешило использовать «Шторм»!).

Однако заснуть ему все же удалось, потому как напряжение, которое в течение всего дня он испытывал, ближе к часу или двум ночи дало о себе знать. И снилась ему, как обычно, одна из вариаций собственной же смерти за прошедший день.

Все это вообще началось, когда Дэниэлу Элиенсу было пять лет. Впервые тогда он увидел во сне, что его сбивает автобус, который в предшествующий день Дэн видел в действительности. Мальчик почувствовал резкий удар в бок, а затем провалился в пустоту… Его крик разбудил Кэтрин, спавшую тогда в соседней комнате. Она нешуточно перепугалась, услышав, что он, такой маленький мальчик, испытал такое, пусть даже и во сне.

На следующую ночь Дэн снова увидел темноту в сознании – только наступила она после того, как во сне он подавился за завтраком, который ему готовила в тот день бабушка. Кэтрин вышла в магазин, оставив внука ненадолго одного, а потому, если бы Дэнни и впрямь подавился бы, никто не смог бы спасти мальчика.

Кошмары продолжались. Ночь за ночью он умирал, утро за утром просыпался в холодном поту и с огромной радостью от того, что был жив.

Бабушка каждый раз слушала про его сны и поджимала губы, надеясь, что все же настанет день, когда они пройдут. Однако он не наставал, и спустя неделю она отвела его ко врачу, лучшему психологу в N. Тот толком ничего и не смог сказать, только посоветовал в малых дозах принимать что-то вроде успокаивающих настоев, которые никакого действия на Дэна так и не оказали.

«Послушай, Дэнни, – сказала Кэтрин через какое-то время, вновь увидев заплаканное лицо внука. – То, что ты видишь эти сны… Не значит, что хотя бы один из них сбудется. Это все просто игра твоего воображения. Да, тебе страшно, я понимаю. Но есть люди, которым вообще почти не снятся сны. А есть люди, которые просыпаются каждый час. И ничего не могут с этим поделать. Это их особенности. И эти кошмарики, мой мальчик – просто твоя особенность. Ее нужно принять и научиться бороться со своими страхами».

«Но как это сделать? – всхлипнул Дэн, все еще будучи под впечатлением от сна-смерти».

«Давай подумаем вместе, – бабушка улыбнулась, с состраданием посмотрев ему в глаза».

«Я не знаю, что думать, баб, – покачал головой маленький Дэн. – Мне страшно. Мне кажется, что я больше не живу».

«Что ты, что ты, глупышка! – воскликнула Кэтрин, слегка потрепав его по голове. – Как ты можешь так говорить. Ты живешь, еще как живешь, и будешь жить еще очень долго».

«Но тогда почему во сне мне постоянно кажется, что я уже умер?»

«Потому что это… Просто ужастики, мозг их тебе показывает, как фильмы».

«Что еще за ужастики? – нахмурился Дэн, перестав плакать. Слово это было ему не знакомо».

«Давным-давно, когда люди жили еще на Земле… Помнишь, я как-то рассказывала тебе про Землю? – и, встретив утвердительный кивок, она продолжила. – Так вот, тогда снималось такое кино для взрослых, оно называлось «фильмами ужасов» или просто «ужастиками». Обычно там происходили как раз такие вещи, которые тебе снятся. Кого-то убивали или преследовали, люди чего-то боялись. В общем люди ходили в кино, видели все это на больших экранах и «писались со страху», потому что иногда фильмы были настолько реалистичными, что могло показаться, что все это происходит взаправду».

Когда Дэнни услышал словосочетание «писались со страху», то не смог удержаться от смеха. Его маленького вообще было нетрудно рассмешить.

«Да, раньше люди так говорили… – Кэтрин пожала плечами и усмехнулась в ответ, радостная, что внук немного повеселел. – Так вот, Дэнни, отныне давай думать, что таким образом ты просто путешествуешь во времени и смотришь страшные фильмы. А фильмы – это что, правда или выдумка?»

«Выдумка, – твердо ответил ей Дэн. – Все фильмы были сняты режиссерами, ты мне это сама говорила».

«Какой молодец, запомнил же! – похвалила его Кэтрин. – Так что, представим, что твои сны – это просто «ужастики»?».

Дэн улыбнулся и кивнул.

«На которых люди «писались со страху», – повторил он позабавившую его фразу.»

«Да, но надеюсь, что ты у меня писаться в кровать не будешь, – Кэтрин наверняка в тот момент немного укорила себя за то, что сказала эти дурацкие слова вслух, не подумав, что внук теперь будет все время их повторять».

«Не буду, – заверил ее Дэн и снова рассмеялся».

«Вот и договорились».

Удивительно, насколько сильно буквально несколько слов могут воздействовать на человеческое сознание. И ведь не всегда эти слова продуманны, чаще всего брошенные фразы, в корне меняющие наши жизни, вообще спонтанны. Конечно же, Кэтрин Элиенс знать не знала, что ее внук окажется настолько уникальным, что столкнется с таким странным явлением, да еще и в столь раннем возрасте. Однако она смогла найти выход, побыла немного несерьезной, пофантазировала, предложив ему такое оригинальное видение снов, и ему стало намного легче.

Начиная со следующей ночи и вплоть до текущих дней Дэн чувствовал, что он в безопасности, несмотря ни на что. Он не обращал внимание на грабителей и убийц, вламывавшихся периодические в его дом; однажды он пошел в качестве главного блюда на стол к какому-то каннибалу, предварительно приготовившему изысканный маринад для него; в другой раз он споткнулся на пороге собственного дома, неудачно и в следствие этого смертельно ударившись головой; как-то Дэн умер в пожаре, случившегося из-за не выключенной плиты… Случаев были тысячи, и всех он уже и не помнил. Однако каждое утро для него наступало, вставала звезда по имени Клеопатра, воздух наполнял легкие, жизнь струилась по телу, которое спокойно отдыхало во сне благодаря тому, что однажды Кэтрин Элиенс сказала ему.

В ночь после того, как Дэн присоединился к команде «Шторма», ему приснилось, что он умирает от Новейшей, какого-то малоизученного штамма, который убивал пациента в течение нескольких часов.

Развитие болезни началось еще во время онлайн-совещания Сообщества. Он почувствовал резкую головную боль, его затошнило. Дэн попытался встать и дойти до туалетной комнаты, однако оказался бессилен это сделать. При первых же телодвижениях ноги и руки перестали его слушаться, он резко упал на левый бок, сильно ударившись локтем с той стороны, потому как попытался им смягчить падение. Дэн посмотрел на свою руку, кожа которой с тыльной стороны ладони начала мгновенно грубеть и трескаться, будто бы он ее отморозил.

Следующие мгновения его жизни прошли быстро, но в то же время эмоционально насыщенно. Едва он открыл глаза спустя буквально секунду – и вот он уже на какой-то больничной кровати, однако находится отнюдь не в городской больнице N. Дэн предположил, что, судя по интерьеру, он в одной из комнат дома Генри Мэтчерса. В комнате было пусто, лишь оживленно голоса за дверью говорили о том, как быстро ухудшается его состояние. Он снова моргнул, и вдруг перед ним появилась женская фигура с мутными очертаниями. Дэн прищурился, и через какое-то время смог разглядеть ее получше. Это была незнакомая девушка с бледным лицом, на котором пятнышками рассыпались веснушки, с каштановыми длинными волосами. Ее губы были алыми, и из-за цвета лица они казались красной розой на белом снегу, ими она что-то говорила, время от времени слегка улыбаясь, а он завороженно смотрел на их шевеление…

Дэн чувствовал, что его лихорадит. Прошло, по его меркам, еще несколько секунд, после которых он почувствовал прикосновение приятно-прохладной руки, вероятно, принадлежавшей девушке с веснушками и алыми губами. Ему стало очень приятно. Он не мог больше открыть глаза, чтобы удостовериться в своей правоте.

«Пожалуйста, пусть это ее будет рука… Она такая хорошенькая…».

После этой мысли сознание его кануло в бездну, и Дэн проснулся.

Разумеется, от такого сна ему первые несколько секунд было не по себе. Он довольно редко или, точнее сказать, почти никогда не умирал от штамма Новейшей. Всем им, как правило, требовалось, чтобы убить своего носителя, хотя бы несколько дней или недель. Поэтому чаще всего причиной «смерти» Дэна являлись какие-то несчастные случаи.

Тут же он был искренне поражен такой скоротечностью заболевания, которое убило далеко не слабый организм Дэна за несколько часов. Но еще больше он удивился тому, что в последние минуты его кто-то держал за руку. Вернее, не просто кто-то, а девушка, он был почему-то уверен, что это именно она к нему прикоснулась, а прикосновение ее выражало столько силы и сочувствия, что ему даже было будто бы чуточку легче перед уходом в другой мир.

Он потер глаза, вздохнул и слегка улыбнулся. Сон, в конце концов, можно было отнести скорее к приятным, как бы странно это ни звучало, учитывая то, что Дэн в нем умер, пусть и не по-настоящему.

«Интересно, как эта девушка появилась в доме Генри? – задался вопросом парень, собирая раскладной диван. – Неужели она – врач? Если и да, то, вероятнее всего, только проходит практику. Слишком молодая…».

Но тогда ей бы не доверили такого больного, как он. Случай такой Новейший был довольно-таки редким, пусть Дэн и почти ничего не понимал в медицине, до этого не трудно догадаться и человеку, окончившему только среднюю школу. Поэтому он начал склоняться к тому, что она, вероятнее всего, работала медсестрой или состояла в личном штабе обслуживающего персонала Генри Мэтчерса. Если верным было последнее, то у Дэна все еще была реальная возможность с ней встретиться вживую.

«А если я и встречу ее, то… Что? В любом случае, завести близкое знакомство у меня не получится. Сейчас это уже не имеет смысла. Мы оба скоро подвергнемся смертельной опасности. Только я, может, чуть раньше» – подумал он, включив горячую воду в душе. Какое-то время Дэн наслаждался тем, как она струилась по его телу, согревала, но затем ощутил и обратный эффект: простояв слишком долго в таком тепле, разум его начал расслабляться, не успев проснуться. Снова захотелось вернуться в постель, укутаться одеялом и проспать еще пару часов. Однако Дэн не мог себе этого позволить, потому как через час он должен был вызвать такси и отправиться в Двадцатку, изучать устройство космического корабля и свои задачи во время путешествия на нем.

«А что сейчас имеет смысл а, трусишка?» – спросил он себя, резко повернув «холодный» кран. Моментально ушли все мысли о сне, он даже начал попеременно прыгать то на левой, то на правой ноге, еле выдерживая такую температуру. Затем, когда тело все же привыкло к ней, Дэн продолжил размышления.

«Неужели ты не заговорил бы с такой красоткой, даже зная, что конец может быть близок? Не ври, что не попытался бы!».

Дэну нравилось не так много девушек, а красивыми в его понимании были и вовсе единицы. И та, кого он увидел во сне, была во много раз привлекательнее всех, что он вообще когда-либо встречал. Нет, несомненно, он сделал бы что-нибудь, встреть он ее. Пусть это было бы даже глупым и бессмысленным, пусть это бы не имело дальнейшей истории, Дэн бы об этом не пожалел бы.

Приготовив себе завтрак на скорую руку и съев его, он оделся и посмотрел на время. В запасе у него оставалось еще минут десять, которые Дэн решил посвятить небольшой прогулке. Ему нравилось гулять по окрестностям, ибо в них была одна из немногих прелестей жизни для такого одинокого человека, как он.

Выйдя из дома, Дэн осмотрел его, будто видел впервые. Время, конечно, уже не пощадило коттедж, который бабушка уже купила у людей, живших в нем какое-то время. Сама она строительством заниматься не хотела, да и, насколько Дэн помнил, ремонт ее тоже в особый восторг не приводил. Кэтрин довольствовалась малым, и к тому же приучала его. Дом она содержала в порядке, внутреннюю отделку все же время от времени приводя в приличный вид, поддерживала в нем уют. Однако, что касалось внешних деталей… Да уж, им явно не здоровилось. Парень пришел к выводу, что, если вдруг полет по какой-то причине отменится, нужно будет хоть как-то свое «гнездышко» улучшить.

Обойдя его один раз вокруг, он покачал головой, радуясь, что ближайшие соседи находятся примерно в километре от него и не видели Дэна в тот момент, потому что выглядела его «инспекция» довольно странной со стороны.

Затем Дэн решил пройтись до тропинки, ведущей в лес, окружавшей его дом, однако, взглянув на часы, обнаружил, что для этой идеи было уже поздновато. Он достал мобильник и набрал номер телефона, который Глеб отправил ему еще предыдущим вечером по смс. То была служба вызова такси Двадцатки, которой он мог пользоваться, как вчера его заверил перед уходом Генри, столько, сколько ему будет угодно.

– Алло? – раздался на другом конце провода мужской голос. Дэн хотел было поприветствовать говорившего в ответ, однако тот не дал ему возможности вставить слово. – Такси коттеджного поселка Двадцатки, свободная машина, номер 201829.

– Да, здравствуйте… Вы могли бы подъехать к…

После того как он назвал свой адрес и удостоверился, что таксист правильно понял, куда нужно подъехать, Дэн отправился домой собрать рюкзак. Решив, что пары тетрадей, ручки и линейки с карандашом ему будет более чем достаточно, он проверил, выключил ли везде свет и плиту, затем закрыл за собой дверь и направился к шоссе. Он остановился прямо напротив своего дома и начал смотреть вдаль, откуда, по идее, должна была появиться машина из службы такси. Дэн не любил ждать, потому как иногда ожидание рождало почти всегда ненужные мысли и сомнения. И в этот раз, к сожалению для него, без них не обошлось.

Машину, представлявшую собой точную копию черной советской «Волги» (что была довольно раритетной машиной на Цезаре, выпускавшейся штучно раз в несколько лет, а то и десятилетий), Дэн видел едва ли не собственной «скорой помощью». Едва она затормозила у обочины, подъехав прямо к нему, парень обошел ее, и, сверив номер сзади, открыл дверцу пассажирского сидения.

– Доброе утро! – поздоровался он с таксистом. – Вы могли бы, пожалуйста, подвезти меня к дому Генри Мэтчерса?

– Доброе… Так, это тот, что из местного самоуправления? – таксист не повернулся к Дэну, но посмотрел на него через зеркало заднего вида. У него были болотно-зеленого цвета глаза и ярко-рыжие брови, в первые секунды Дэну даже показалось, что они крашеные, однако затем он обратил внимание на его волосы, бывшими точно такого же оттенка в том числе и у корней.

– Да, тот самый.

– Интересно, – хмыкнул водитель, и Дэн увидел, как правая часть его губы слегка искривилась.

– Что интересно? – нахмурился Дэн, не понявший, что такого забавного нашел в том, что он ехал к Мэтчерсу, водитель.

– Что Вы, живущий в таком месте, можете делать в гостях у человека, живущем в том месте.

– Скажем так, рабочие вопросы, – в ту же секунду выпалил Дэн, а затем пожалел, что вообще ответил на такое замечание со стороны таксиста.

– Понятно, – водитель снова хмыкнул, и, несмотря на навигатор, продолжил следить за дорогой.

До Двадцатки от дома Дэна оказалось всего полчаса пути, это учитывая то, что проехать им прошлось почти через весь N. Перед воротами в поселок «Волга» остановилась для проверки личности водители и пассажира. После того, как охрана просмотрела их паспорта, машина получила допуск на въезд на территорию.

Дома Двадцатки располагались по обеим сторонам от центральной дороги в шахматном порядке. Дэн не успел особенно их разглядеть в предыдущий день, потому как был занят разговором с Глебом и собственным недоумением от того, что вообще попал в такое место. В этот же раз ему удалось разглядеть все чуть более детально.

По сути дела, Двадцатка состояла из основной широкой улицы с пешеходными дорогами по обеим сторонам и, как бы ее назвал Дэн, «вспомогательной», более узкой, на которой находились невысокие строения магазинов и ресторанчиков. Почти все они уже работали, хотя клиентов, Дэн был готов поспорить, было у них не так много в это время суток. Все витрины были натерты до зеркального блеска, а товары, что располагались за ними, казались такими же, как и обычные товары в N, только лучше, изысканнее… Одним словом, дороже. Это сразу бросалась такому человеку, как Дэн, который никогда в жизни ими не обладал. И, как бы аскетично не жила Кэтрин Элиенс, воспитавшая его, сам Дэн иногда хотел бы позволять себе такие товары покупать, от себя он это скрывать не мог.

«Сколь многого в моей жизни на Цезаре уже никогда не случится, – подумал он, уже чувствуя, как подобные мысли начинают надоедать ему самому. – Минутной радости от покупки подобного предмета, которого так долго хотел, например…».

Однако ему пришлось прерваться, не доведя внутренний монолог до конца. Машина уже подъехала к пункту назначения. Рыжеволосый таксист перед тем, как попрощаться, позволил себе ухмыльнуться в третий раз, что показалось Дэну совсем уж наглостью. Он хотел бы сказать об этом Глебу, встретившему его возле порога, потому что возмущению его не было предела. Но, обменявшись с ним рукопожатиями и встретившись с серьезным взглядом приятеля, понял: пришла пора работать. Мысли о возможности побывать в космосе мгновенно взяли верх над всеми другими, и Дэн только спросил:

– Ну что, с чего начнем?

5

В какие-то мгновения Дэну начинало казаться, будто бы его мозг его нагревается, неминуемо приближаясь к температуре собственного плавления. Вот-вот, думалось ему, и вся эта машина, уже давным-давно разучившаяся нормально работать, грозилась вообще развалиться, рассыпаться, кануть в бездну. Настройки собственного ума давались медленно, туго, он чувствовал себя пытающимся раскрутить заржавевшие гайки мастером, которому непременно нужно было заменить их на новые, крепкие, из нержавеющей стали.

На первых же занятиях его, конечно, охватили целиком страх и полнейшая растерянность.

«А что, если я, молодец такой, всего людям наобещал, а сам в итоге не справлюсь? Что, если я слишком глуп для подобного?» – Дэн задавал себе этот вопрос постоянно первое время, но затем решил, что самобичеванием делу не поможешь, а потому просто взялся за работу. Хотя бы попробовать ее выполнить стоило, пришел он к выводу.

Несмотря на то, что его роль на «Шторме» была не столь значимой в техническом плане, она была все же важной. Управлять кухней корабля-разведчика, как выяснилось, тоже было делом не из легких.

В первый же день он начал изучать не только приготовление блюд по технологичке (они были разработаны специально братьями Шреттер для самих себя же и своей команды еще больше века назад). Все они отличались высоким содержанием белка, как заметил Дэн, плюс нехитрым способом приготовления: выпеканием в печи (либо разогреванием в СВЧ-печи). Естественно, сделано это было для экономии пространства на кухне и питьевой воды.

Однако выучить рецепты блюд было не столь сложным, сколь разобраться детально в работе печи. Ведь в случае появления каких-либо неисправностей именно Дэниэл нес ответственность за их устранение. Физика, так горячо «любимая» им в школе физика, снова настигла его, и теперь уже от нее нельзя было никуда деться. То самое понимание, которого никогда не требовал от него и от его одноклассников школьный учитель, в мгновение ока стало жизненно необходимым.

Дэн понимал, что он один будет отвечать головой за единственный на «Шторме» источник нормальной человеческой пищи. Уже от самой мысли о первой в его жизни реальной ответственности ему становилось странно, но скорее странность эта была хорошей, ведь все, что Дэн испытывал в новинку, как и любой человек, он особенно ценил.

Естественно, как его проинформировала Ванесса, запасные варианты все равно оставались – многие полуфабрикаты можно было употреблять и в холодном виде, а вдобавок к ним Генри собирался оформить спецзаказ сухпайка на одном из заводов Второго материка. Однако то, какие отношения будут в таком случае у него с командой, настроение которой будет, несомненно, испорчено после нескольких месяцев «сидения» на однообразной и безвкусной пище, было очевидно… И Дэн не хотел, чтобы его опасения сбылись.

Именно поэтому после первых двух «лекций», которые ему проводила Ванесса, Дэн, понявший, что соображает ровным счетом ничего, вместо того, чтобы поехать домой и лечь спать, что ему очень тогда хотелось сделать (почему-то после любой подобной мозговой нагрузки Дэн всегда чувствовал сильную сонливость), он живо представил себе недовольство, с каким эта женщина будет смотреть на него в случае его неудач (а Ванесса Стикс казалась ему именно из таких людей, которые не будут сдерживаться в выказывании эмоций), а потому быстро взял себя в руки и начал задавать вопросы, самые глупые и простые, зато эти вопросы разложили «по полочкам» многое из сказанного ею ранее.

– Да ведь это же было просто! – вырвалось вдруг у него, когда он понял принцип работы одной из систем. – И схема на самом деле такая понятная…

– Ой, ну прямо как дитя! – поддразнил его Глеб, высунувший голову в дверной проем. Он выглядел довольно-таки выспавшимся и свежим, что было странно для Дэна, который привык видеть своего приятеля в состоянии «не хочется жить, но приходится». И улыбка его с двойной силой ободрила Дэна, без того ощутившего заряд энергии, который он получил от понимания предмета, который казался ему раньше дремучим лесом.

– Выучился в физматшколе и умничает, посмотрите-ка, – скривила губы Ванесса. – Ничего, Дэн, ты молодец. То, что ты со своей базой вообще смог что-то за сегодня осознать – уже победа. Но придется поучиться и дома. Согласен?

Дэн просто кивнул. Говорить ничего и не требовалось. Требовалось делать.

И конечно же в тот первый день он все-таки заснул. Снял обувь, и, через силу стянув с себя толстовку (усталость казалась тогда ему настолько невыносимой), «вырубился» прямо на диване. После недолгого, но одурманившего сознание сна, у Дэна получилось повторить лишь часть пройденного материала.

Но со временем становилось легче. Одни знания накладывались на другие, связывались, а затем и вовсе упрощались в сравнении друг с другом. Все эти страшные схемы и формулы постепенно переставали казаться такими уж непознаваемыми. Некоторую их часть Дэн уже через какое-то время научился выводить самостоятельно, просто видя необходимые для того факты и закономерности.

Прошла неделя. Генри, у которого не сразу получилось связаться с Правительством (по причине других экстренных собраний, о содержании которых Мэтчерс не упоминал в своих сообщениях), как подозревал Дэн, наверняка пребывал в состоянии непрекращающейся тревожности, в котором находилась и вся остальная часть команды. Наконец по ее прошествии, сразу после окончания очередного урока Дэниэла, который на этот раз ему проводил Глеб, из гостиной раздался громкий возглас Ванессы.

– Есть! – ликование в ее голосе ни с чем нельзя было перепутать. Глеб, с энтузиазмом рассказывавший другу о законах Кеплера (они решили взять небольшую передышку от устройства «Шторма» и заняться общим образованием Дэна), прервался и кивком предложил Дэну выйти из кабинета, чтобы найти подтверждение их общей догадке.

– Ну? – не удержался Глеб, даже не преодолев расстояние от дубовой двери до арки зала. – Как оно, Несс?

– Дали добро! – ученая резким движением встала с дивана, и пружинистыми движениями направилась к ним. – Как на счет того, чтобы это отметить? По правде говоря, мне надоело сидеть здесь. Двадцатка, конечно, хорошее место, но скучное. Не разгуляешься особо. Может, доберемся до N? Как вам идея, ребята?

– Думаешь, это хорошая идея – оставлять Трэйси одну?.. – тихо спросил Глеб, хотя девушка на вряд ли слышала что-то из их разговора, находясь за запертой дверью на втором этаже.

Улыбка Ванессы Стикс тут же померкла. Она провела рукой по волосам, будто бы пытаясь одной лишь пятерней расчесать эти пышные спутанные темные локоны. Неловкое это движение показывало смущение, которое, несомненно, обычно не было ей свойственно.

«Имеем ли мы право радоваться хотя бы чуть-чуть в подобной ситуации? – спросил Дэн себя, понимая, что тот же вопрос наверняка задали одновременно с ним себе и Глеб, и Ванесса. – Когда один из членов нашей команды находится в таком положении? И можем ли выбраться, ненадолго расслабиться, если Трэйси лежит на кровати, едва способная двигаться и делать простейшие вещи? Говоря по совести, конечно, нет. Но, с другой стороны…»

– А что, если кто-то из нас останется с ней, а другие двое поедут в город? Во всяком случае, до тех пор, пока она не заснет? Врач как раз приедет часов в десять вечера, если я не ошибаюсь. Он как раз и присмотрит за ней, так?

– Хм, думаю, это хорошая идея, – нахмурилась Ванесса. Странно, но Дэну показалось, что даже такая ее мимика выражала желание поскорее уехать из коттеджного поселка. И он, в принципе, в какой-то степени понимал это желание. Слишком уж здесь было спокойно и однообразно. Местечко для людей, которые смогли бы этим спокойствием и однообразием наслаждаться. То есть явно не для людей вроде Ванессы Стикс.

Однако эта нетерпеливость, этот огонек в глазах, в данной ситуации выглядевший каким-то неуместным, насторожил Дэна. Впервые он открыл для себя в Стикс вещь, которую не счел привлекательной. Ведь в приоритете для этой женщины на данный момент явно стоял собственный отдых, нежели чем психологический комфорт коллеги, такой молодой и уже обреченной на раннюю кончину.

Дэн не знал ее. Совсем не знал. С Трэйси они даже ни разу не разговаривали, хотя в Двадцатке он находился по полдня уже довольно долгое время. Парень не решался даже иногда осведомиться о ее самочувствии, чтобы не выглядеть… Глупо. Именно глупо, потому что каждый раз (в первые дни) Дэн спрашивал одно и то же: «Как себя чувствует Трэйси?». А в ответ лишь получал тяжелый взгляд Ванессы и отрывочное «так же» или «неплохо». С таким же успехом он мог приходить в госпиталь N и интересоваться тем, как обстоят дела у лечащихся там незнакомцев.

Эта учтивость начинала становиться излишней. И с каждым разом Дэну становилось все неприятнее от нелепости звучания собственных слов. Поэтому он и вовсе перестал их произносить.

Но в этот день у него появилась возможность, наконец, познакомиться с девушкой, что он и собирался сделать. Она, вне всяких сомнений, была одной из тех людей, благодаря которым человечество во второй раз, возможно, могло избежать гибели, а потому упустить шанс хотя бы немного, но коснуться мира ее мыслей, Дэн просто не мог.

– Поддерживаю, – устало кивнул Глеб, слегка облокотившись на стену. – По правде говоря, «разрядка» нам сейчас и впрямь не помешает. Но только вот кто с ней останется?

– Думаю, я, – тут же выпалил Дэн.

– Ты? – приподняла слегка бровь Ванесса. – Но ведь…

– Да, я понимаю, к чему Вы клоните, но я хочу это исправить. Я хочу хотя бы немного узнать ее.

– А смысл? – эта фраза, столь короткая и жестокая, в мгновение ока словно бы невидимым силовым полем оттолкнула Дэна от Ванессы Стикс.

«Этого не просто нельзя было говорить. Мыслей таких даже не должно было допускать в своей кудрявой башке!» – произнес он про себя, разозлившись.

– А смысл того, что мы сейчас с Вами, с Глебом общаемся? Великая цель? Уж позвольте – исход отношений все равно будет один, – ответил Дэн достаточно резко, стараясь вложить в свой тон и взгляд все то разочарование и раздражение, которое он в тот момент испытывал.

– Ну, по сути, ты прав, – пожала плечами женщина, отведя взгляд в сторону. Действительно ли она признала его правоту, или же просто не хотела продолжать разговор, он так и не понял. – Так что Глеб, мы едем в N? Я тогда закажу такси в службе.

– Да, сейчас, мне только нужно переодеться, – парень поправил очки, и, захватив со стола телефон, отправился подобием «походки Ванессы Стикс» на второй этаж в отведенную ему Генри Мэтчерсом комнату.

– Глеб! – крикнула Ванесса, когда русский только-только добрался до верхней ступеньки лестницы. – А можно вызвать машину по номеру охраны Двадцатки?

От удивления «громкости звука» мисс Стикс у Дэна едва не отвисла челюсть, но он не позволил себе в этот раз выказать ни малейших признаков недовольства.

– Можно, – развернувшись, ответил Глеб шепотом, и, сняв домашние тапочки, тихим, но быстрым шагом начал пробираться к себе.

«Должно быть, его тактичности и бесшумности научила жизнь в университетском кампусе, – подумалось Дэну. – Хорошо хоть, что, в отличие от Ванессы, у него эти качества есть».

Вот так, уже неделю спустя, он открыл для себя несколько неприятных сторон Ванессы, которые теперь позволили смотреть ему на нее как на самую обыкновенную женщину, длинные ноги и необычная прическа которой вовсе теперь не казались ему такими привлекательными, а взгляд, дерзкий и немного по-ребячески задорный, не так сильно хотелось встретить на себе.

Она удалилась на кухню, не сказав ему больше ни слова, а посему он решил, что, в принципе, был волен действовать так, как посчитает нужным. Но какое поведение в такой ситуации будет правильным? И как не ляпнуть лишнего при первой же встрече? На ошибку права у него не было, поэтому Дэн решил подумать, хотя бы в течении какого-то времени, с чего начать разговор с Морган.

Он сел за стол и начал тихонько тарабанить пальцами по нему, но затем осознал, что уже больше уделяет внимания отбиванию ритма, нежели чем нужным мыслям. Примерно в то же время к нему пришло резкое чувство голода, и внезапно он понял, что не ел с самого утра, потому как во время обеденного перерыва предпочел только выпить чашку сладкого чая с парочкой печеньиц, чувствуя, что его организм не может тратить энергию на плотный прием пищи, потому как бросал все силы на "гранит науки".

На протяжении всей недели обеды и ужины обитатели "резиденции Мэтчерса" заказывали в одном из ресторанчиков Двадцатки, поэтому Дэн решил не изменять сложившейся традиции, и заодно таким образом, то есть во время ужина, завести беседу с Трэйси Морган. Время на часах как раз подходило к семи.

Глеб и Ванесса уже обувались в коридоре. Спросив у приятеля номер полюбившейся ему вьетнамской кухни (блюд которой он отродясь до прошедшей недели и не пробовал), а также номер врача, который должен был приехать на ночную смену, и закрыв за ними дверь, он начал подниматься наверх. Однако, с каждой ступенькой, на которую ступала его нога, решимость в правильности своих действий в нем падала.

Захочет ли она вообще есть? А если захочет, то вдруг его компания будет ей вовсе не нужна?

Дойдя до нужной двери, Дэн негромко постучал. Услышав в ответ слабое "войдите", он, вздохнув и отбросив бессмысленные страхи, зашел в комнату.

Она была ничуть не похожа на больничную палату, однако у любого вошедшего в нее, можно было принять ее именно за это место. И дело было вовсе не в обстановке, которой, кстати, наверняка занимался какой-нибудь известный дизайнер интерьера. Комната будто бы обладала самой аурой болезни и тоски, ее неизбежно сопровождающей. Словно приглушенно кричало здесь все о той жизни, которой могла бы жить обитательница (пусть и временная) этого пространства, о жизни, которая шла не так, как должна была идти.

Вещей практически нигде не лежало, кроме самых необходимых и каких-то медицинских препаратов и приборов, назначения которых Дэн не знал, но догадывался, что они как-то должны были быть связаны с недугом Трэйси. Сама же она, молодая девушка, которой на вид можно было дать никак не больше двадцати трех лет, полулежала на кровати, взгляд ее был направлен вперед, но не цеплялся за что-то конкретное, но притом Дэн бы не сказал, что он показался ему бездумным. Скорее, наоборот, он подумал, что мысль ее наверняка была очень глубока в то мгновение, когда он переступил порог "палаты", причем глубока настолько, что покинула пределы материального мира уже очень давно.

– Привет, – тон, которым Дэн поздоровался, выдал его с потрохами. Он был осторожным в большей степени, чем того требовала ситуация и, как бы ему стыдно не было за это, испуганным. И девушка поняла это, хоть и не подала виду.

Она сфокусировала взгляд своих серых глаз на нем и слегка улыбнулась. Улыбка эта пронзила Дэна снова электротоком. Он, несомненно, видел ее раньше!..

«Это она улыбалась мне во сне! – воскликнул парень про себя. – Это точно она держала меня за руку. Да, точно так же, слегка скривив уголки губ!.. Я не могу это ни с чем спутать!..».

Осознание этого факта едва не парализовало Дэна, но он постарался не подавать виду.

– Привет, проходи, не стесняйся, – Трэйси бегло осмотрела его. И, как Дэну на секунду показалось, ее взгляд выражал… Подобие заинтересованности? Да, это было именно оно, но это был лишь отголосок чувства, присущего одиноким девушкам ее возраста.

Подойдя чуть ближе, к прикроватному стулу, которым не захотел воспользоваться, Дэн смог рассмотреть ее получше. Каштановые волосы, цвет которых был будто слегка тусклее, чем ему полагалось быть у молодой женщины, были аккуратно собраны на затылке в хвост. Кожа худеньких рук, лежавших поверх одеяла в плотном замке из переплетенных тонких длинных пальцев, как и кожа лица и шеи, была почти прозрачной, неестественно белой. Вены всюду виднелись, но вид их даже на лице не мог исказить таких утонченных, ровных черт. Веснушки, совсем как во сне, приковывали взгляд.

Трэйси была красива. Живо воображение Дэна представило его внутреннему взору картинку того, как девушка выглядела до болезни. Судья по очертаниям тела, что были видны сквозь одеяла, можно было сказать, что она довольно высока и стройна. На секунду Дэну даже пришла глупая мысль о том, что тело ее ослабло лишь на недолгое время, спустя которое оно вновь наполнится силами, а сама она засияет здоровьем, взгляд приобретет слегка дразнящий огонек, какой наверняка был ему присущ раньше.

Этот взгляд… Прекрасные серые глаза, они показались Дэну прозрачными, чистыми, и в то же время печальными навеки, тихо говорящими постоянно «меня не спасти, не спасти, не спасти». Они на мгновение напомнили ему пруд с виднеющимися сквозь бегущие струйки воды камнями – стремительное течение жизни и некая смиренность и неподвижность души перед приближающимся концом пути соединялись в хрупкой Трэйси Морган.

– Не бойся, я не укушу. Можешь присесть, – голос ее, как ни странно, звучал бодро. И, хотя сидеть ему совершенно не хотелось, Дэн послушался ее, будто бы в противном случае Трэйси бы обиделась. – Мне рассказывал о тебе мельком Глеб. Дэниэл Элиенс, так? Ты полетишь с ними вместо меня, как я поняла.

– Да, это все так. Хотя, конечно, из меня пока такое себе космический путешественник. Только-только начал «въезжать» во все эти системы, да и в саму ситуацию…

– Тогда почему же тебя вообще взяли? – нахмурилась Трэйси. Видно, ей не объяснили, что Дэн был полнейшим профаном во всем, что касалось «Шторма» – Только из-за того, что ты – приятель Глеба?

– По правде говоря, да, – ответил Дэн. Он понимал, насколько нелепо это звучит, но лгать ему не хотелось. А тем более лгать этой девушке. – Я напросился в нужный момент, так сказать.

– Что же, – с легким разочарованием в голосе сказала Трэйси. – Надеюсь, ты справишься с моей работой…

– Что ты, я вовсе не буду заниматься двигателями! – заверил ее Дэн, осознав, что допустил промах, не сказав этого ранее. – Это, конечно, не так просто, да и я отнюдь не гений, чтобы в них за неделю разобраться…

– Да расслабься ты, – Трэйси улыбнулась во второй раз. Улыбнулась искренно и так естественно, будто бы радовалась тому, что ей удалось немного напрячь нового знакомого. – Мне, по правде говоря, все равно, кто ты и чем будешь заниматься. Хотя… Нет, лучше скажи, мне все-таки интересно.

– Я буду следить за обеспечением питания, – Дэн улыбнулся в ответ, понимая, что его улыбка выглядит все же немного натянутой. Он с каждой секундой начинал все больше и больше бояться сказать что-то не то или не так.

– Хм, понятно. Значит, смена ролей. Я-то подумала, что ты пришел, чтобы уточнить у меня что-то по «Штормовым» движкам, – Трэйси села на кровати и придвинулась к ее изголовью, прокомментировав: – Надоело что-то мне лежать. Так вот… В таком случае, зачем ты здесь?

– Я хотел заказать вьетнамской еды, – в мгновение ока его концентрация на логических цепочках была разрушена, и его мозг выдал фразу, которая должна была быть завершением сообщения приятных новостей.

– Что-что? – приподняла бровь девушка.

– Генри сообщил о том, что экспедиция на «Шторме» будет профинансирована. Поэтому Ванесса и Глеб решили съездить в город, немного отпраздновать, а я…

– Остался мне за сиделку, – закончила за него фразу Трэйси.

– Ну, можно сказать и так…

– Не сказать, а именно так, – кивнула девушка, взяв с тумбочки стакан воды и выпив его почти залпом. – Называй вещи своими именами, Дэниэл Элиенс. От того, что ты будешь придумывать им более мягкую форму, они ее не смогут обрести.

Дэн промолчал, потому что был с ней согласен. А от себя что-то в таких ситуациях добавлять обычно не хочется

– Не беспокойся, я особого ухода не требую. Тем более скоро приедет мой врач, он, если что, окажет мне необходимую помощь… Ох уж этот врач!.. – она состроила гримаску, которая ничуть, однако, не испортила ее миловидного лица. – Тоже мне, человек, окончивший высшее учебное заведение! Да я про Новейшие знаю ничуть не меньше, чем он, а то и больше. Каждый раз – одно и то же. Все эти его песни про симптоматическое лечение, про возможные исследования, и прочие враки приелись мне до жути. Я чувствую, что с каждым днем становлюсь все слабее, и я… Ладно, что-то меня понесло. Не смотри на меня так, Дэниэл Элиенс, а то мне начинает хотеться тебе что-то рассказать.

– Как так? – не понял ее парень. – Да и вообще, зови меня просто Дэн.

– Я не люблю называть людей короткими именами, Дэниэл, особенно малознакомых, – возразила Трэйси. – А смотришь ты так… Как будто тебе и вправду есть до меня дело!

Тут она отвернулась на несколько секунд, а затем, платком, что лежал рядом с прежде полным стаканом воды, вытерла пару слезинок и посмотрела снова на него.

– Извини, я просто чувствую, что все мои психические настройки и барьеры стремительно катятся ко всем чертям. Так вот. Вьетнамская еда, да?

– Ну да, – Дэн после этого выплеска эмоций понял, что здравый смысл и осторожность можно потихоньку выключать, потому что в этом общении они на вряд ли понадобятся.

– Я не хочу есть, совсем, – помотала головой Трэйси, и он увидел, как в глазах ее снова заблестели слезы. – Меня пичкают какими-то коктейлями, а из-за них на всю остальную еду вообще смотреть не могу…

– Так может, тебе перестать их принимать?

– Не могу, говорят, я так больше протяну. Хотя куда уж больше нескольких недель в моем случае, не знаю, – она закусила губу в задумчивости. – Слушай, хотя давай, закажи мне что-нибудь на свой вкус. Я пропущу прием вечерней порции, может, от этого проснется аппетит.

– Хорошо, – кивнул Дэн, слегка улыбнувшись. Поняв, что лучше всего сейчас будет ненадолго оставить ее одну, он встал и пошел к выходу. Однако перед тем, как выйти, он добавил: – И знаешь, Трэйси, тебе не показалось. Мне действительно есть до тебя дело. Потому что ты – член этой команды, команды «Шторма», которая будет пытаться найти для человечества новый приют. Пусть ты и останешься на Цезаре, ты все равно всегда им будешь.

– Ой, ну прямо речь из какого-то кино, – усмехнулась девушка. На секунду, как показалось Дэну, глаза ее даже перестали быть такими бездонными, они стали более живыми и приземленными. – Спасибо, Дэн. Тогда, как привезут еду, дай мне знать.

– Идет.

Сделав заказ, он присел в ожидании на ступеньке винтовой лестницы. Дэн понял без всяких логических умозаключений, что от него требовалось. Никакой жалости, а только лишь отношение как к равному себе, ни как к больному – вот чего ждала и хотела Трэйси Морган. Она была прямолинейна и не лишена чувства юмора, красива и молода… Так почему же тогда он не мог бы забыть хотя бы на несколько часов о ее болезни? Мог бы, и очень бы даже мог.

Когда Дэн зашел в комнату-палату во второй раз, он застал Трэйси в совершенно другом расположении духа. Лицо ее выглядело уже не таким спокойным и умиротворенным, а на щеках даже будто бы появился легкий румянец, когда он подошел к ее кровати.

– Ну, смотри, здесь у нас суп фо бо, рис, нэм… Все, конечно, частично с заменителями, но тут их гораздо меньше, чем в супермаркетах «простых смертных». Ты что хочешь?

– Давай, пожалуй, нэм и рис, – она внимательно осмотрела содержимое бумажного пакета, который он ей протянул, напомнив в этом движении его самого в детстве, когда бабушка Мэг приходила с магазина и приносила в небольшой домик в двух километрах от N разные продукты, а маленький Дэн их с удовольствием разбирал, ища для себя сюрприз. На секунду он даже пожалел, что не спрятал какой-нибудь вкусности для Трэйси.

– Хорошо, тогда мне достанется суп, – Дэн начал разбирать контейнеры для еды «с собой». – Как же есть хочется!

– Мне бы такой аппетит, – Трэйси пожала плечами. – Я с недавних пор как-то вообще стала равнодушна ко всему такому, даже до болезни и до этих коктейлей. Слишком увлеклась всяким нематериальным, знаешь… Можно сказать, самокопанием, но в каком-то лучшем смысле.

– Ты о чем? О чем-то вроде медитации, самопознания?.. У меня бабушка занималась йогой, рассказывала об этом, – сдвинул брови Дэн, едва не набросившись на миску с супом. Он начал есть его постепенно, пользуясь всей имевшейся у него силой воли, потому что знал, что в противном случае станет только хуже, и после короткой трапезы с таким сытным супчиком его непременно начнет клонить в сон.

– Ну, отчасти, так оно и есть, – согласилась Трэйси, достав палочки и начав ими потихоньку «клевать» рис. – Но для меня это все скорее наоборот стало отречением от собственного «я».

– В каком смысле?

– В том смысле, что я больше не чувствую себя собой. Понимаю, что звучит для тебя странно и, может, даже, глупо, – в это мгновение Дэн постарался, насколько возможно, передать взглядом, что это не так. – Но именно это ощущение ко мне и пришло на днях. Я – не просто часть себя. Я – часть чего-то большего, я это просто знаю. И жизнь моя – тоже не моя жизнь… Слишком сложные беседы для застолья, я понимаю.

Дэн хотел ей ответить, но терпеть не мог говорить с набитым ртом. Трэйси это поняла, а потому постаралась увлечься собственным блюдом, и ей это удалось. Она съела большую часть нэма и риса.

– Хм, в который раз убеждаюсь, что аппетит действительно приходит во время еды, – заметила она, закончив и сложив палочки над своей тарелкой. – Что же, спасибо, это было очень недурно.

– Да не за что, – сказал Дэн, жестом предлагая забрать у нее посуду и подавая салфетки. – На самом деле, я медитировать не пробовал, но в твоих словах определенно что-то есть. Знаешь, мне иногда снятся сны… Непростые сны. По правде говоря, я редко о них кому рассказываю, потому что явление это довольно-таки нечастое.

– И почему же ты рассказываешь о них мне? – нахмурилась Трэйси. – Ведь мы, по сути, едва знакомы.

– Потому что ты рассуждаешь так, как человек, который такое бы смог понять, – Дэну, который едва-едва расслабился в общении с ней, вдруг снова стало неловко. Он уже и забыл о ее «говорю, что думаю». – Но, если тебе не интересно, я не буду о них рассказывать.

– Что ты! – Трэйси поняла, что смутила его. – Я не хотела, чтобы это звучало грубо, извини… Просто со мной редко кто-то откровенничает. Продолжай же, мне интересно!

– Так вот, сны, – выдохнул Дэн. – Мне каждую ночь снится то, как я мог бы умереть в предшествующий день. Причем со всеми подробностями и сопутствующими ощущениями.

– Может, у тебя просто слишком живое воображение? – Трэйси слегка приподняла бровь. – Знаешь, мне тоже сейчас часто собственная смерть снится.

– Нет, все не так, – помотал головой Дэн. – Это по-другому. Ни один человек из тех, с кем я на этот счет разговаривал, не приписывает эту ситуацию именно к развитому воображению. Потому что в пять лет у ребенка еще не могут складываться в голове настолько детальные образы того, что с ним может произойти при несчастном случае. Я видел слишком многое для своего тогдашнего возраста…

– Так это у тебя с пяти?

– Ну да, и с тех пор каждую ночь.

– Ужас какой! – Трэйси округлила свои и без того большие глаза. – Представляю, как тебе это приелось…

– Не то слово, – подтвердил Дэн. – Вот поэтому я и начал задумываться об их смысле. Ответа пока не нашел, но он явно не где-то на поверхности.

– А может, ты ошибаешься, но пока об этом не догадываешься, – предположила Трэйси. – Время покажет, и тебе, наверное, лучше сейчас просто подождать и разобраться с этим самому, без стороннего участия. Это, во всяком случае, мое мнение.

Она взяла чашку чая, что он сделал для нее, со столика, и сделала небольшой глоток.

– Ммм… Очень вкусно, спасибо. Это ройбуш с какими-то специями? – Трэйси на секунду прикрыла глаза и улыбнулась. – Корица, кардамон?..

– Еще сироп с цитрусовым вкусом. Я его нашел на кухне, надеюсь, хозяин будет не против, – Дэну стало приятно от того, что ей понравился напиток. Его вообще всегда очень радовало, когда кто-то одобрял что-либо им приготовленное.

– Думаю, не будет, – уверенно сказала Трэйси. – Особенно, если ты приготовишь ему такой же чай… Слушай, помучаю тебя еще немного. Получается, ты все видишь до самого… До самого конца?

Последнюю фразу она буквально выдохнула. Видно было, что ей и хотелось, и не хотелось одновременно об этом спрашивать.

– Да, до конца, – ответил Дэн. – Но очень смутно. То есть, я часто испытываю агонию, у меня проносится перед глазами прожитая жизнь и все такое, моменты какие-то всплывают, но дальше… Дальше лишь пустота и ничего больше.

– Тебя это не тревожит? – закусила губу девушка. – Ты каждую ночь продолжаешь видеть вот такие странности, которые заканчиваются ничем.

– Ну да, – неуверенно сказал Дэн. – Но что я могу сделать-то, ведь ты сама сказала, что здесь дело скорее во времени.

– Да, время сыграет свою роль. И все же, мне кажется, тебе все-таки нужно немного приложить усилия для того, чтобы дело продвинулось, – предположила Трэйси. – Я уверена, все не может быть просто так. Просто так ничего не бывает. Знаешь, даже вот это все, что со мной случилось, не просто так. Я долго думала, зачем, я не понимала, почему же должна так страдать. Почему мой организм в двадцать два года ведет себя вот так предательски… Но сейчас, мне кажется, я нашла ответ. Вернее, встала на путь к его нахождению.

– И каков же он? – Дэн удивился, потому как ему в голову и не могло прийти, как можно было оправдать то, что происходило с Трэйси. Это, по его мнению, была сущая несправедливость и только.

– Думаю, его сможешь найти ты, – загадочно ответила она. – Твое сознание, судя по всему, работает немного или много иначе. Странно, но почему-то я вдруг сейчас почувствовала, что тебе стоит подумать над всем этим. Над связями. И над их отсутствием в том, что происходит «после пустоты».

Дэн встретил на себе серьезный взгляд глаз, которые в то мгновение показались ему похожими на два прекрасных кристалла, название которых он уже и не помнил, но видел их однажды в каком-то каталоге с земного журнала. Она не просто поверила в то, что, наверняка, другая девушка сочла бы каким-то бредом и, возможно, даже не преминула бы съязвить об этом. Трэйси Морган нашла в его сознании загадку, и, в отличие от врачей, которые также ее находили, она не думала о том, что от нее нужно избавиться. Она посчитала, что загадкой этой можно как-то воспользоваться.

Дэн едва не приоткрыл рот от удивления и от переполнившего его внезапно чувства. Он не знал, что это было тогда. Он просто во второй раз за вечер ощутил какой-то пробежавший по телу разряд, который его, так долго будто бы державшего психологическую оборону против женского пола, потому как считал его не совсем в нужном ключе его понимавшим, в момент обезоружил. Все, что было внутри разложено по идеально ровным полочкам, все эти мысли, которые он в себе открывал и развивал, все знания, которые накапливал в течение своих девятнадцати лет – девушка с чистыми серыми глазами пришла и в секунду своими тонкими руками смахнула все с полок, так что они смешались в общую кучу.

Гордо восседая на ней, Трэйси Морган в его воображении задорно улыбалась и качала своей длинной стройной ножкой.

– Эй, Дэниэл? – реальная Трэйси помахала своей рукой прямо перед его лицом. – Ты здесь, или уже ушел искать ответы?

– Пока здесь, – ему оставалось лишь надеяться, что она не заметит этой невероятной перемены, которая только что произошла в нем. – Но не беспокойся, я скоро их найду. Я обещаю, что постараюсь.

«Кварц, – вспомнилось название кристалла Дэну, когда он закрывал за собой дверь. – Ее глаза похожи на серый кварц».

6

Римская Империя, Земля, ?? AD

Вечный город жил в тот день столь привычной для него бурной и яркой жизнью. Торговцев с рынка, рекламировавших свой товар, было слышно за несколько кварталов. Неудивительно было, считал Кассиан, что тем самым они отпугивали многих покупателей – да любая из известных матрон, едва заслышав такие похабные выражения, сразу же предпочла бы свернуть куда подальше. Казалось бы, что можно было бы неприличного сказать о статуэтках богинь и богов для дома, но торгашам удавалось сделать это просто с неслыханной степени извращенностью.

Кассиан Руфус, молодой рыжеволосый юноша, неторопливо шел по одной из римских улочек в компании своего друга, Ромула Марция, весь погруженный в свои мысли. Он думал о грядущих днях и не мог поверить, в то, что перемены могли произойти так быстро… В одночасье. Но он знал, что новое время должно было рано или поздно наступить. И был рад тому, что принимал в этом наступлении самое прямое участие. Ведь, по сути, организация всего действа лежала именно на нем.

Ромул, как только наш человек подаст знак, ты должен будешь немедленно начать говорить, – предупредил молодой человек друга. Тот посмотрел на него раздраженно.

Да знаю я, знаю! Ты ведь мне это уже тысячу раз сказал за эту неделю. Я, конечно, не такой умный, как ты, но вроде память у меня не отшибает как у старика Октиния.

Это он говорил, конечно, об их университетском преподавателе естественных наук. Тот частенько повторял одно и то же из занятия в занятие, хотя студенты и говорили, что они слышали ранее все эти темы, он предпочитал делать вид, что не слышит их, и продолжал твердить о своем. Кто-то подсмеивался над Октинием, кто-то и вовсе перестал посещать лекции и семинары (так как на них он не отмечал посещаемость), а Кассиан понял: повторял пожилой профессор все это так часто, потому что хотел, чтобы элементарнейшие понятия въелись им, юнцам, в самые затаенные уголки их миропонимания. Чтобы даже тогда, когда, они, казалось бы, даже и не нужны были бы все эти законы, логика, которой люди пользовались при их создании, возымела верх и дала о себе знать.

Все свои соображения Кассиан смог вовремя донести и до своего лучшего университетского друга, Ромула, а потому тот тоже не поддался искушению возыметь лишний свободный от занятий час, который можно было бы, кстати, провести, в том числе, возле Школы Весты, женского популярного учебного заведения, наблюдая за прекрасными или не очень, но все же юными девами, которые, замечая «гостей» начинали стрелять глазками и переглядываться между собой, иногда нелепо хихикая, а иногда заливаясь отчего-то прелестным, мелодичным смехом. И Кассиан, и Ромул соврали бы, если бы сказали, что им не нравилось торчать возле забора Школы, а потому отказались они от этого удовольствия с явным волевым усилием в свое время.

Так или иначе, занятия у Октиния все же не прошли зря. Кассиан чувствовал это, когда обсуждал с ним же свой план захвата власти. Он знал, что ему можно было довериться, потому что старик иногда высказывался против императора Максимиана, хоть это и было опасно, учитывая то, что нескольких преподавателей из их университета уже ранее лишали свободы за подобное. Насколько помнил Кассиан, один из посаженных в тюрьму за последний десяток лет был хорошим знакомым Октиния. И тем не менее, он все же позволил себе несколько посеять несколько «крупиц сомнения» в головы своих студентов прямо во время занятий.

Audaces fortuna juvat (лат. поговорка – «смелым судьба помогает»), – за несколько дней до предполагаемого Ромулом и Кассианом переворота заметил старик серьезно. – Я верю в ваше дело. И в ваш план, хотя он и довольно дерзок, я должен признать.

Разумеется, помимо него, в дело было посвящено еще несколько человек из университета. Ведь даже как минимум то, что он находился недалеко от Форума, играло немаловажную роль. Разрешить молодежи выйти и поддержать своих однокурсников было лучшей помощью со стороны руководства учебного заведения, которую оно и обязалось оказать.

Да я так это, уже от нервов скорее, – виновато пробормотал в ответ Кассиан. – Ты же знаешь, что я переживаю, что ничего не срастется....

Дорогой мой, за нами пойдет половина Рима, я это могу с уверенностью сейчас сказать. Посмотри на них, – Ромул положил руку на худое, но из-за плотной тоги таким не казавшееся, плечо Кассиана. Жестом он указал как бы на «все». – Люди голодны до нового. Времена великих завоеваний уже в прошлом. Мы живем не как победители, а как рабы… Рабы Максимиана с его прихотями и рабы наших собственных низменных желаний. Нам нужно двигаться дальше, и все это знают. Но, как и ты сам говорил, для этого движения необходимо «что-то», «кто-то». Сила. Которая течет в жилах нашей молодой крови.